|
Агапова И. История экономической мысли
ОГЛАВЛЕНИЕ
Лекция 1. У ИСТОКОВ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
1. Экономическая мысль древней Греции и древнего Рима
Почему мы начинаем изучение курса “История экономических учений” с рассмотрения взглядов мыслителей Древней Греции? Неужели до них человечество не имело никакого представления об экономике? По всей видимости, это не так, если учесть, что экономика так же стара, как и человеческое общество. Но поскольку экономическая мысль первоначально не отделяется от других форм мышления об обществе, точно определить ее первые проявления невозможно. При желании можно доказать, что первым экономическим произведением является Библия. Это вопрос пристрастий автора и спор здесь был бы бессмысленным.
Итак, почему же все-таки с экономической мысли Древней Греции начинается наш курс? Во-первых, мы отдаем дань уважения людям, которые дали науке имя. “Экономика” — слово древнегреческого происхождения, дословно означает “домоводство”. Впервые встречается у греческого мыслителя Ксенофонта, являясь заглавием сочинения, в котором рассматриваются разумные правила ведения домашнего хозяйства и земледелия *1* Кстати, такой смысл (наука о домашнем хозяйстве) это слово сохраняло в течение веков. Но не только этим определяется наше внимание к экономическим взглядам данной эпохи.
*1* В “Домоводстве”, помимо множества советов по ведению домашнего хозяйства, содержались призывы к бережливости, отмечалась важность строительства полезных зданий, говорилось, как обращаться с рабами.
Экономическая мысль это не просто сумма наблюдений и сведений о хозяйственной жизни. Она предполагает известное обобщение, абстракцию, т.е. определенный экономический анализ. Первым, кто подверг анализу экономические явления и попытался выявить закономерности развития общества стал древнегреческий мыслитель Аристотель (384—322 г. до н.э.). Поэтому его можно с полным правом назвать первым экономистом в истории науки.
На взглядах Аристотеля мы остановимся подробнее, поскольку:
во-первых, его экономические воззрения получили развитие в экономической мысли средневековья, можно сказать, что в определенной степени вся она покоится на так называемых догмах Аристотеля.
а во-вторых, что более для нас важно, Аристотель первый поставил проблему, которая стала центральной для экономистов на протяжении многих столетий и до сих пор является предметом дискуссий.
Вопрос на первый взгляд простой: “Чем определяется пропорции обмена товаров?” Или, другими словами, что делает товары сравнимыми? Именно ответ на данный вопрос разделил экономистов на два самых крупных течения в истории экономической мысли: сторонников трудовой теории стоимости, и сторонников различных вариантов теории, суть которых в том, что стоимость является категорией субъективной и выводится из оценки людьми полезности товара. У самого Аристотеля существовало несколько точек зрения на решение данной проблемы. В его трудах можно найти и зачатки трудовой теории стоимости, и упоминания о том, что в основе пропорций обмена товаров лежит их полезность, и утверждение, что сравнимыми товары делают деньги, которые являются общей для всех потребностью. Но не будем искать исчерпывающего ответа на этот вопрос у Аристотеля. Его вклад в историю экономической мысли уже в том, что он четко сформулировал проблему. А четко сформулировать проблему — наполовину ее решить.
Интересен Аристотель и в своем анализе капитала, который в античном мире существовал в торговой и денежной форме. Для его анализа он даже вводит новый термин “хрематистика” *1*. Под хрематистикой Аристотель понимал деятельность, направленную на извлечение прибыли, на накопление богатства, в отличие от экономики — как деятельности, направленной на приобретение благ для дома и государства. При этом первую форму организации хозяйства Аристотель считал противоестественной, а его особое негодование вызывал процент, который он расценивал как самую противоестественную форму дохода, ибо, по его мнению, деньги предназначены лишь для обмена и не могут родить новые деньги. Согласно взглядам Аристотеля, процент представляет собой “выгоду” за счет должника, которую присвоил ростовщик и тем обогатился и это присвоение есть выражение его порочной алчности и скупости. Ростовщик присвоил процент несправедливо, так как он его не создавал, а вынудил отдать себе, сделав деньги источником приобретения новых денег, встав на путь коренного извращения их природы.
Анализируя природу денег, Аристотель настаивал на том, что деньги являются результатом соглашения между людьми и “в нашей власти сделать их неупотребительными”. Но и здесь его позиция двойственна. Различая экономику и хрематистику, Аристотель подчеркивает, что если деньги относятся к “экономике” — то это знак стоимости, обусловленный законом или обычаем, а если к “хрематистике” — то они выступают как реальный представитель неистинного богатства. Более того, именно с изобретением денег происходит разрушение экономики, превращение ее в хрематистику, в искусство делать деньги. А в искусстве наживать состояние “...никогда не бывает предела в достижении цели, так как целью здесь оказывается беспредельное богатство и обладание деньгами... Все, занимающиеся денежными оборотами, стремятся увеличить свои капиталы до бесконечности” *2*. Поэтому и богатство, к которому стремиться хрематистика, безгранично. Аристотель с сожалением констатирует, что из экономики неизбежно вырастает хрематистика. В современных терминах это признание означает, что из простого товарного производства неизбежно вырастают капиталистические отношения.
*1* “Хрема” (греч.) — имущество.
*2* Цит. по А.В.Аникину “Юность науки”. М., 1979, стр. 25.
Среди прочего, волновала Аристотеля и проблема установления справедливости в обмене. Обмен, по Аристотелю, есть особая форма уравнивающей справедливости, где проявляется принцип равенства, эквивалентности. Но равенство невозможно без соизмеримости. Однако трудно предположить, чтобы разнородные предметы были соизмеримы, т.е. качественно равны. Отсюда Аристотель делает вывод, что приравнивание может быть чем-то чуждым истинной природе вещей, искусственным приемом. И таким искусственным приемом становится их соизмерение посредством денег. Являясь сыном своего времени, Аристотель не мог принять мысль о равенстве труда социально неравных людей (рабов и граждан) и потому встал на позицию бесполезности поисков соизмеримости товаров трудом, его продолжительностью. С другой стороны, и в этом опять проявляется двойственность позиции Аристотеля, в составе издержек производства он придавал наибольшее значение именно труду. В конечном счете, Аристотель приходит к выводу, что обмен на принципах справедливости означает обмен “по достоинству”. Он утверждает, что зная истинное достоинство обменивающихся лиц, можно установить пропорции обмена. И приводит следующий пример: если 100 пар обуви = 1 дому, а достоинство строителя вдвое больше достоинства сапожника, то строитель относится к сапожнику как 200 пар обуви к одному дому. И именно такое соотношение обмена должно считать справедливым. Как видим, в античном мире экономические и этические проблемы еще не рассматривались порознь.
Но этическая направленность экономической жизни скорее характерна для древнегреческих мыслителей, в то время как для древнеримских мыслителей, исследующих экономические проблемы, на первый план выходят практические вопросы, связанные с рациональной организацией крупного хозяйства рабовладельческого типа.
Представителем этого направления экономической мысли был Марк Катан (234—149 г. до н.э.). Этот автор не только разрабатывал критерии выбора земли для организации хозяйства (хороший климат, поблизости — богатый город и удобные средства сообщения), но и давал подробные рекомендации по определению структуры угодий, которые можно рассматривать как шкалу доходности отраслей сельского хозяйства.
Катон давал рекомендации и по организации подневольного труда. Как экономист- практик, Катон пытался установить оптимальные пропорции элементов производства специализирующихся рабовладельческих хозяйств, огромную роль отводя при этом хозяину поместья. По его мнению именно “хозяйский глаз” является важнейшим фактором организации труда в поместье..
Представляет интерес и взгляды Ю.Колумеллы (1 век до н.э.), который первый в истории античной мысли поставил проблему интенсивного пути развития рабовладельческого хозяйства, при этом считая необходимым условием интенсификации хозяйства — реорганизацию рабского труда. Колумелла рекомендовал использовать все методы превращения рабов в усердных работников: от тюрьмы в подвале до обмена шутками с рабами и совместного обсуждения новых работ. Можно рассматривать последние предложения как зачатки “теории человеческих отношений”, получившей широкое распространение во второй половине двадцатого века.
Как видим, в древнем Риме круг рассматриваемых экономических вопросов сводился к вопросам обеспечения эффективности ведения хозяйства и рационального сочетания факторов производства. К слову сказать, в последней трети девятнадцатого века именно эти вопросы стали центральными для экономической теории и в настоящее время представляют собой существенную часть современного курса “Микроэкономика”.
Возвращение к философским, этическим аспектам экономических вопросов связано с экономическими воззрениями представителей средневековья.
2. Экономическая мысль средневековья
Как уже упоминалось, экономическая мысль средневековья в значительной мере опиралась на труды Аристотеля, в частности на положения, которые получили название “догмы Аристотеля”. Это влияние видно и в экономических взглядах крупнейшего мыслителя средних веков Ф. Аквинского (1225—1274).
Напомню, что Аристотель одобрительно относился к тому виду хозяйствования, который сводился к приобретению благ для дома и государства. Эта естественная (по мнению Аристотеля) хозяйственная деятельность, получившая, со времен Ксенофонта, название “экономика”, включала и обмен в пределах, нужных для удовлетворения разумных личных потребностей. В то же время деятельность, направленную на обогащение, т.е. деятельность торгово-ростовщического капитала, Аристотель характеризовал как противоестественную, назвав ее “хрематистикой”.
Вслед за Аристотелем, Ф. Аквинский развивает мысль о естественности натурального хозяйства и в связи с этим производит деление богатства на естественное (продукты натурального хозяйства) и искусственное (золото и серебро). Последнее, по мысли Ф. Аквинского, не делает человека счастливым и приобретение такого богатства не может быть целью, т.к. последняя должна состоять в “нравственном усовершенствовании”. Это убеждение вытекает из идеологии христианства, где экономические интересы должны быть подчинены подлинному делу жизни — спасению души. В средневековой теории нет места такой экономической деятельности, которая не связана с моральной целью. И потому на каждом шагу существуют ограничения, запреты, предупреждения не позволять экономическим интересам вмешиваться в серьезные дела.
В соответствии с догмами Аристотеля и традициями католической церкви, Ф.Аквинский осуждал ростовщичество, называя его “постыдным ремеслом”. Он писал, что, давая деньги в рост, кредиторы, стремясь представить сделку честной, требуют процент как плату за время, предоставляемое им заемщику. Однако время — это всеобщее благо, данное Богом всем в равной степени. Таким образом, ростовщик обманывает не только ближнего, но и Бога, за дар которого он требует вознаграждения. Среди средневековых философов общим было убеждение, что ростовщики недостойны честного имени и излишни для общества, так как не доставляют ему необходимых для жизни предметов. Однако в отношении торговли средневековые схоласты, в том числе и Ф.Аквинский, считали, что она представляет собой занятие законное, поскольку различие в природных богатствах разных стран свидетельствует о том, что она предусмотрена Провидением. Торговая прибыль сама по себе не вносит ничего порочного в экономическую жизнь и может быть использована для честной цели. К тому же прибыль может являться платой за труд, если произошла продажа вещи, “измененной к лучшему”. Но в то же время торговля — это опасное дело (в плане искушения) и человек должен быть уверен в том, что занимается ею ради всеобщей пользы и что прибыль, которую он извлекает, не превышает справедливой оплаты его труда.
Интересен у Ф. Аквинского и взгляд на частную собственность и проблему справедливости. Как известно, в раннем христианстве идея равенства воплотилась в идее отказа от частной собственности, обобществления имущества и в утверждении всеобщей обязанности трудиться. В соответствии с давними традициями христианства труд у Ф. Аквинского получил позитивную оценку как необходимый для жизни, избавления от праздности, укрепления нравственности. В то же время, вслед за Аристотелем, Ф.Аквинский отвергает идею о равнозначности всех видов труда, рассматривая физический труд как рабское занятие. Значительные трудности возникают с проблемой оправдания частной собственности. Отходя от идей раннего христианства, мыслители средневековья утверждают, что частная собственность необходима, по крайней мере, в этом несовершенном мире. Когда добро принадлежит отдельным людям — люди больше работают и меньше спорят. Поэтому необходимо терпеть существование частной собственности как уступку человеческой слабости, но в тоже время сама по себе она отнюдь не желательна. Господствовало мнение, по крайней мере в области нормативной этики, что имущество, даже в наилучшем случае, представляет собой некоторое бремя. При этом оно должно быть добыто законным путем, принадлежать как можно большему числу людей и давать средства для помощи бедным. Пользоваться им нужно по возможности сообща. Его обладатели должны быть готовы делиться с теми, кто в нужде, даже если нужда их не достигает нищеты. Философским обоснованием этих положений являются: идея справедливого Бога и идея ограниченности количества материальных благ. Последняя своими корнями уходит в язычество, к господствующим в период распада родовой жизни представлениям, что чрезмерно удачливый земледелец или охотник — колдун и вор. Если кто-то получил лучший урожай, значит, он украл его у соседа и этот урожай — “духов урожай”. Здесь мы видим идею замкнутой вселенной с постоянной, не изменяющейся суммой благ. Отсюда и желание поровну разделить, вследствие чего у всех будет все необходимое и ни у кого не будет излишка. Следует отметить, что это не только область нормативной этики: благотворительность в средние века была огромна, но сколь расточительна, столь и безрезультатна.
Неприятие чрезмерного богатства связывает средневековых схоластов не только с Аристотелем, но и с Платоном. У последнего целью идеального государства является “изгнание неблагородной страсти к наживе”, поскольку именно излишек порождает такие отвратительные качества, как лень и жадность. И именно от древнегреческих мыслителей в средневековую схоластику вошло убеждение, что стать очень богатым, оставаясь добродетельным — невозможно. По мнению Платона, всякий прибавочный продукт следует рассматривать как подрыв общественного порядка, как кражу *1*. При этом в первую очередь уменьшается не сумма общественного благосостояния, а сумма общественной добродетели. Фраза покажется странной, если не принять во внимание, что мыслителей Древней Греции волновали в первую очередь вопросы этики, а не экономической эффективности. Как утверждал К. Маркс, у “древних” вы не найдете рассуждений о том какая форма собственности наиболее эффективна. Их интересует вопрос, какая форма собственности дает обществу наилучших граждан.
Однако, несмотря на негативное отношение в целом к частной собственности, торговле, и тем более к проценту, они в реальной экономической жизни существовали и не считаться с этим было невозможно. И возникает вопрос — а каковы в этих условиях критерии справедливости, в том числе справедливого обмена и справедливой цены?
Еще Аристотель, в противоположность тем, кто требовал установления имущественного равенства общины свободных, выдвигал тезис, что распределение благ должно строиться на принципах справедливости, то есть “по достоинству”. Это означало, в свою очередь, справедливость существования имущественного неравенства. Идею Аристотеля воспринял и развил Ф.Аквинский. В его представлении общество мыслилось как иерархическое и сословное, где подняться выше своего сословия грешно, ибо деление на сословия установлено Богом. В свою очередь, принадлежность к сословию определяет уровень богатства, к которому должен стремиться человек. Другими словами, человеку дозволено стремиться к такому богатству, которое необходимо для жизни на уровне, подобающем его социальному положению. Но стремление к большему — это уже не предприимчивость, а жадность, которая есть смертный грех.
*1* Как тут не вспомнить известную фразу французского экономиста и социалиста П.Прудона (1809—1865) “Собственность есть кража”, которая воспроизводит древнейшую дуалистическую картину мира — деление на тех, кто крадет и тех. у кого крадут.
Эти положения легли в основу рассуждений Ф.Аквинского о справедливой цене. В период средневековья дискуссия о справедливой цене включала две точки зрения:
первая — справедлива та цена, которая обеспечивает эквивалентность обмена
вторая — справедлива та цена, которая обеспечивает людям приличествующее их сословию благосостояние *1*. Ф.Аквинский в своей теории справедливой цены вобрал оба эти положения, различая два вида справедливости в обмене. Один вид справедливости гарантирует цену “сообразно вещи”, то есть сообразно затрат труда и расходов (здесь эквивалентность трактуется в терминах издержек). Второй вид справедливости обеспечивал больше благ тому, кто “больше значит для общественной жизни”. Здесь эквивалентность трактуется как присвоение в обмене той доли благ, которая соответствует достоинству обменивающегося. Это означало, что процесс ценообразования ставился в зависимость от социального статуса участников обмена. Защита привилегий правящих классов обнаруживается в трудах Ф.Аквинского и в оправдании правомерности получения земельной ренты, которую он рассматривает как продукт, созданный силами природы и потому присваиваемого земельным собственником. Именно получение ренты, по мнению Ф.Аквинского, дает возможность избранным заниматься духовным трудом “во имя спасения остальных”.
В заключении представляется интересным проследить эволюцию взглядов на процент средневековых мыслителей — от полного неприятия до частичного оправдания. Известно из истории ростовщичества, что первоначально денежные или материальные ссуды брались для непроизводительного использования, часто от “безысходности”. Эта практика господствовала вплоть до позднего средневековья. Например, горожанин занимал деньги, чтобы не умереть с голоду; рыцарь, чтобы отправиться в крестовый поход; община, чтобы построить храм. И считалось несправедливым, если кто-то делал прибыль на бедствии или благочестии других. В то время каноническим правом признавались два довода в пользу взимания процента: возмещение расходов на организацию и содержание кредитных учреждений и возмещение ущерба вследствие невозможности распоряжаться отданными в заем деньгами. Но этот ущерб еще надо было доказать. Когда же к шестнадцатому веку производительное и прибыльное вложение капитала стало широко распространенным явлением, тогда ростовщику или банкиру достаточно было доказать торговое или промышленное его назначение, чтобы иметь основания требовать вознаграждения за занятый капитал. Основанием служила потеря кредитором возможности извлечь выгоду из тех операций, которые могли представиться ему за время отсутствия денег. Лишение вероятной прибыли требовало вознаграждения, так .как нарушался основной для канонического права принцип — эквивалентности обмена. В самом деле, должник, благодаря чужому капиталу обогащался, а кредитор, вследствие его отсутствия, терпел убыток. В силу происшедших изменений в экономической жизни, в каноническом праве в шестнадцатом веке закрепилось оправданное взимание процента. Запрещалось лишь взимание “лихвы” или сверхприбыли ростовщика, для чего устанавливался официальный максимум ссудного процента. Тем не менее, в целом отношение к ростовщичеству по-прежнему оставалось отрицательным, что не удивительно, учитывая исходные постулаты христианства.
*1* Кстати, в значительной мере именно этим обосновывалось право светских властей устанавливать и регулировать цены.
Этическая направленность экономической мысли пронизывает труды всех мыслителей средневековья, а окончательный разрыв экономических и этических проблем связан с появлением первых экономических школ.
|
