| Оглавление
Введение. 3
Кластеры – сообщества ведущих фирм страны. 4
Механизм формирования кластеров. 5
Состав кластера. 7
Анализ кластерных подходов на примере нефтегазовой отрасли Норвегии. 9
Список литературы.. 15
Становится общепризнанным фактом, что в условиях глобализации для любой страны важным условием устойчивости и экономической независимости является ее внутренняя организация, включая способность быстро и четко реагировать на изменения внутренней и внешней конъюнктуры как отдельных регионов, так и страны в целом, осуществлять быструю адаптацию за счет средств инновационной политики. Таким образом, требования к высокой организации локальных систем, как более мобильных в сравнении с глобальной системой, значительно возрастают. Этот процесс ставит остро вопрос разработки и реализации региональной инновационной политики, а также вопрос формирования инновационного микроклимата региона.
В мировой практике существуют различные способы активизации и совершенствования инновационной среды региона. К ним можно отнести формирование в регионе развитой инновационной инфраструктуры (технопарки, бизнес-инкубаторы, региональные инновационные фонды), создание сети трансфера технологий (пропаганда результатов инновационной деятельности и распространение инноваций с привлечением торгово-промышленных палат за пределами регионов), прямую и косвенную финансовую поддержку инновационных проектов, а также кластерный подход в реализации инновационной политики.
По моему мнению, последний из перечисленных способов совершенствования инновационного климата региона заслуживает особого внимания. Кластеры – сообщества ведущих фирм страны.
Исследование современных взглядов на кластеры как способы повышения конкурентоспособности экономики позволяет констатировать, что основоположником собственно кластерной теории в ее нынешнем понимании стал американский экономист, профессор Гарвардской школы бизнеса Майкл Портер. Он первым наиболее законченно концептуализировал феномен кластера и определил его как «сконцентрированную по географическому признаку группу взаимосвязанных компаний, специализированных поставщиков, поставщиков услуг, фирм в соответствующих отраслях, а также связанных с их деятельностью организаций (например, университетов, агентств по стандартизации, а также торговых объединений) в определенных областях, конкурирующих, но вместе с тем ведущих совместную работу». Компании внутри кластера и связанные с ними организации характеризуются общностью деятельности, объединены географически и взаимодополняют друг друга.
М.Портер обратил внимание на то, что наиболее конкурентоспособные в международных масштабах фирмы одной отрасли обычно не бессистемно разбросаны по разным развитым государствам, а имеют свойство концентрироваться. Часто сразу несколько из них или даже все крупнейшие базируются в одной и той же стране, а порой даже в одном и том же регионе страны.
Так, созвездие наиболее конкурентоспособных автомобильных фирм современности («Тойота», «Ниссан» и др.) происходит из Японии. В крохотной Швейцарии расположены сразу три ведущих фармацевтических фирмы (а в очень похожих на Швейцарию малых высокоразвитых странах Западной Европы, за исключением Дании, – почему-то ни одной). Знаменитые компьютерные фирмы, преимущественно, базируются в США, а гиганты аудио-и видеотехники – в Японии. Швеция породила несколько очень мощных машиностроительных компаний, но ни одной химической. В Германии расположены три мощнейших химических фирмы и оба крупнейших в мире производителя дорогих автомобилей.
Концентрация сильных фирм при этом обычно не ограничивается одной отраслью, а затрагивает несколько смежных. Например, лидерство фирм США наблюдается не только в компьютеростроении («ИБМ», «Юнисис», «Хьюлетт-Паккард», «Эппл»), но и в производстве программного обеспечения к ним (мировой лидер – «Майкрософт»), и в изготовлении микропроцессоров («Интел», «Моторола»).
Такое положение является не случайностью, а следствием того, что достигнутая одной или несколькими фирмами высокая конкурентоспособность имеет свойство распространяться на ее ближайшее окружение: поставщиков, потребителей и конкурентов. В свою очередь, успехи окружения оказывают положительное влияние на дальнейший рост конкурентоспособности данной компании. В итоге формируется «кластер» – сообщество фирм тесно связанных отраслей, взаимно способствующих росту конкурентоспособности друг друга.
Для всей национальной экономики кластеры выполняют роль точек роста внутреннего рынка и базы международной экспансии. Так, быстрое развитие японской экономики в 50-60-е годы во многом связано с формированием мощного кластера металлургия - судостроение. Он же положил начало успехам страны на мировом рынке.
Вслед за первым в экономике часто образуются новые кластеры и международная конкурентоспособность страны увеличивается. Высокая конкурентоспособность страны держится именно на сильных позициях отдельных кластеров, тогда как вне них даже самая развитая экономика может давать весьма посредственные результаты.
Та же Япония, например, имеет мощные автомобильные и электротехнические фирмы, но существенно слабее в химико-фармацевтическом и совсем отстала в аэрокосмическом комплексе.
Возникновение кластеров объясняется передачей по технологическим цепочкам товаров с высокой потребительской ценностью, а также иных преимуществ высокой конкурентоспособности от фирмы-родоначальницы кластера (или группы фирм, если их было несколько) к предприятиям-смежникам.
Конкретнее, высокая потребительская ценность произведенного конкурентоспособной фирмой товара и/или услуги непосредственно способствует росту конкурентоспособности у фирмы-потребителя.
Например, особые качества шведской железной руды, обусловившие высокую конкурентоспособность фирм добывающей промышленности, создали конкурентные преимущества не только для них, но и для потребителей руды – компаний, выпускающих качественные стали. Последние, в свою очередь, способствовали международному успеху производителя шарикоподшипников «СКФ», получившего для своих изделий уникальный конструкционный материал и т.д.
Конкурентоспособность распространяется и вверх по технологической цепочке. Дело в том, что достигшие международнозначимых результатов компании обычно являются очень требовательными заказчиками. Они заставляют поднять качество поставляемых им полуфабрикатов и, тем самым, вынуждают своих поставщиков также повысить конкурентоспособность.
Выигрывают поставщики и от быстрого роста лидера конкурентоспособности. Для них расширение деятельности этого лидера оборачивается ростом потребности в их собственной продукции.
Более сложно складываются отношения с прямыми конкурентами. Рост конкурентоспособности лидера для его соперников в первую очередь, разумеется, означает угрозу вытеснения с рынка. Но если им удалось справиться с ситуацией (а полное вытеснение конкурентов, как мы видели, обычно невозможно), то это означает, что уже на внутреннем рынке они приобрели опыт успешного противостояния сильнейшей фирме мира, создали продукты конкурентоспособные в сравнении с ее изделиями. Тем самым закладывается фундамент международных успехов. Ведь тому, кто одолел (или, по крайней мере, нейтрализовал) сильного, легко теснить более слабых.
Поэтому ожесточенная конкуренция фирм кластера на внутреннем рынке, за рубежом часто выливается в совместную экспансию. Фирмы кластера благодаря взаимной притирке становятся носителями одной и той же «коммерческой идеологии» и, опираясь на нее, за границей побеждают чужаков.
Скажем, успех всех японских автомобильных фирм на мировом рынке строился по формуле «дешевизна + безотказность автомобиля». А швейцарские производители шоколада обыгрывали формулу «качество + экологическая чистота (альпийское молоко)».
Центром кластера чаще всего бывает несколько мощных компаний-виолентов. Значительно реже – прежде всего из-за меньших размеров – в этой роли способны выступить специализированные фирмы-патиенты. Впрочем, порой патиент преображается в виолента в ходе формирования конкурентоспособного в международных масштабах кластера. Дело в том, что даже узкий сегмент, обслуживаемый патиентом, на гигантском мировом рынке может быть так велик, что создаст основу для массового стандартного производства.
Так, японские производители бытовой электроники первоначально вышли на мировой рынок со специализированной продукцией: миниатюрными или портативными радиоприемниками, магнитофонами и т.п. И только огромные продажи этих товаров в разных странах принесли им средства, позволившие наладить массовое производство всего ассортимента аудио- и видеотехники.
Между ведущими виолентами сохраняются конкурентные отношения. Поэтому кластер не следует путать с картелем или финансовой группой: входящие в него фирмы связывает не сговор или общий хозяин, а конкурентные преимущества, которые перетекают от одной фирмы к другой даже независимо от их желания в силу территориальной близости и непрерывных контактов.
Далее кластер предоставляет исключительно благоприятные условия для развития специализированных производств, прежде всего обслуживающего и поддерживающего характера. Лидирующие на мировом рынке гиганты-виоленты нуждаются в большом количество приспособленного к их технологиям оборудования, материалов и т.п., что создает емкий рынок для патиентов. Так, в США ряд всемирно известных рекламных агентств вырос на заказах «Проктер энд Гембл» (крупнейший рекламодатель мира) и других фирм кластера моющих средств, гигиенических продуктов и косметики, поскольку рыночный успех в этих отраслях сильно зависит от рекламы.
Входящие в кластер отрасли пользуются повышенным общественным и государственным вниманием. На фундаментальные исследования в соответствующих областях знания выделяются бюджетные ассигнования, возникают научные институты и ВУЗы. Связанные с кластером профессии становятся престижными, а достижения вызывают патриотический подъем. Такие условия весьма плодотворны для появления фирм-эксплерентов, т.к. изобретательский потенциал нации фокусируется на кластере и именно в его рамках находит максимальную материальную и моральную поддержку.
Наконец, кластер дает работу множеству коммутантов-поставщиков простых комплектующих.
Таким образом, структура кластера в принципе копирует структуру всего национального сообщества фирм, но с одним важным отличием: в нем собраны элитные предприятия страны, которые определяют международную конкурентоспособность нации. Можно выразить ту же мысль и по-другому. Носителем высокой конкурентоспособности в конечном счете является не отдельная фирма, а целое сообщество. От наличия в стране эффективно действующих сообществ во многом зависит конкурентоспособность нации в целом.
В 1963 году Норвегия получила суверенные права на разработку полезных ископаемых в своем секторе Северного моря, и первая нефть была найдена уже в 1969–м. Первое месторождение – Экофиск – к середине 1970−х (то есть в самый разгар нефтяного кризиса) сделало страну важным игроком на нефтяном рынке. Разведка и разработка новых месторождений сначала в Северном, а затем и в Норвежском море превратили страну в ключевого экспортера нефти и природного газа, чьи позиции были особенно сильны на европейском рынке.
При этом изначально Норвегия практически не имела собственной экспертизы в нефтегазовой отрасли, поэтому была вынуждена обратиться к международным компаниям за технологиями и методами разведки и добычи. Однако за последующие четыре десятилетия норвежская нефтегазовая отрасль смогла стать конкурентной по международным меркам. При этом ее конкурентоспособность основывается не только на опыте нефтяных компаний, но и на деятельности предприятий-поставщиков и исследовательских институтов. В Норвегии удалось создать очень успешный национальный кластер по разработке и применению технологий, который включает в себя всех участников инновационного процесса - от университетов до производителей оборудования и самих нефтегазовых компаний. Это стало результатом целенаправленной политики правительства, которое на протяжении десятилетий поощряло развитие инноваций в нефтегазовом секторе. Весьма показательный пример: когда судостроительная отрасль Норвегии фактически умерла, не выдержав конкуренции с Южной Кореей и другими азиатскими производителями, на ее основе в Ставангере и окрестностях Осло появился новый сектор по выпуску оборудования для разведки и добычи нефти в море.
Опыт Норвегии показывает, что доля предприятий нефтегазового сектора, сотрудничающих с различными контрагентами в научно-технической сфере, колеблется от 52 до 74%. Однако столь высокие показатели являются следствием не только и не столько «внутренней» заинтересованности самих компаний, сколько следствием:
· целенаправленной политики государства по формированию подходов к реализации новых решений и соответствующих процедур, а также подходов к поискам, разведке и разработке углеводородов, «подталкивающих» компании к кооперации;
· действия так называемых «жестких» институциональных условий, т.е. наличия таких норм и правил ведения бизнес-деятельности, которые не позволяют получать стабильно высокую прибыль без совершенствования технологии и улучшения организации производства, иными словами, не дают возможности получать «незаработанную» прибыль, т.е. извлекать так называемую «квазиренту».
На протяжении менее чем 30 лет Норвегия развила нефтяную промышленность мирового уровня, как с точки зрения применяемых организационных решений, так и в плане используемых технологий. В некоторых областях, в частности в области подводных технологий добычи углеводородов, норвежский «нефтяной кластер» стал мировым лидером – благодаря таким компаниям, как «Vetco», «Aker Kverner», «FMC Technologies». Передовое оборудование, разработанное для внутреннего рынка, вместе с экономически эффективными и гибкими решениями впоследствии нашли себе место и на мировом рынке. Норвежские компании в настоящее время вовлечены в ряд наиболее значимых проектов, реализуемых во всем мире, - от Сахалина на востоке и Бразилии на западе до Анголы на юге. Также значительное число малых и средних по размеру компаний, имеющих специфические (так называемые «нишевые») продукты и технологии, близки к выходу на международные рынки.
В Норвегии с самого начала осознали, что в условиях государственной собственности на недра государство-собственник может требовать больше, чем только получение денег, - в зависимости от ситуации и переговорной силы. Наиболее приемлемый подход состоит в развитии поставок товаров и услуг местного происхождения для нужд нефтяной промышленности и в формировании на этой основе современного и конкурентоспособного кластера.
Использование местных товаров и услуг было в явном виде определено законодательно в период 1972-1994 гг. Политика преференциального использования норвежских товаров и услуг сопровождалась политикой передачи знаний и кооперации в сфере исследований и разработок. С целью усиления влияния на политику поставок товаров и услуг в нужном направлении в 1972 г. в рамках Министерства промышленности был образован отдел товаров и услуг как орган, контролирующий деятельность нефтяных компаний в области контрактов и поставок. Перед тем как пригласить того или иного поставщика на тендер, оператор должен был объявить сроки проведения тендера и представить список приглашаемых компаний. Роль министерства в этом случае состояла в том, чтобы норвежские компании, имеющие определенный уровень квалификации, были включены в список участников торгов. На стадии определения победителя оператор был обязан информировать министерство о результатах оценки предложений и назвать рекомендуемого поставщика, цену, страну происхождения и наличие норвежской составляющей. Норвежская составляющая рассчитывалась как добавленная в Норвегии стоимость - как в терминах трудозатрат (занятой рабочей силы), так и в денежной форме. Происхождение компании при этом мало интересовало, важно было, где работа была выполнена: в Норвегии или за границей. Таким образам, роль министерства заключалась в том, чтобы обеспечить получение контракта норвежским участником, но только в том случае, если он являлся конкурентоспособным с точки зрения цены, качества, времени поставки и условий обслуживания поставляемого оборудования.
Акцент на наличие норвежской составляющей сделал это требование существенным для всех нефтяных проектов, и в ряде случаев министерство использовало его и как один из
критериев при оценке компании, претендующих на новые участки недр.
Следует заметить, что политика министерства должна была быть прозрачной и предсказуемой с точки зрения реализации целей, выдвинутых подобной политикой регулирования поставок. Более того, как оценщик деятельности различных поставщиков министерство должно было сохранять конфиденциальность относительно деятельности всех операторов тендеров. Хорошее сотрудничество между властями и операторами, а также между покупателями (держателями контрактов) и поставщиками было важным условием для обеспечения высокого уровня норвежского участия, которое временами превышало 70%.
После одобрения в 1994 г. соглашения между Норвегией и Европейским союзом о вхождении в Европейскую экономическую зону политика в области поставок была отменена. В настоящее время норвежская доля товаров и услуг в нефтяной промышленности составляет около 50%.
Создание в 1972 г. норвежской государственной компании «Статойл» и обеспечение участия в добыче нефти двух частных компаний - «Норск Гидро» и «Сага Петролеум» преследовали цель сделать норвежское участие в нефтяной промышленности ключевым. Международные и зарубежные компании должны были обеспечивать технологическую поддержку в альянсах с норвежскими компаниями и выполнять роль «катализаторов» в быстром превращении норвежских компаний в полноценных операторов разработки месторождений на шельфе.
Важнейшее следствие реализации проектов в Норвегии состояло и в том, что тендеры на поставку товаров и услуг проводились и на региональном уровне, особенно при предоставлении информации о потенциале местных контракторов и поставщиков. На формирование доходов от освоения ресурсов углеводородного сырья в интересах всего общества значительно повлияло то, что государство сосредоточило внимание на научных исследованиях и развитии современных технологий для нужд нефтегазового сектора. Научные исследования и создание новых технологий стали одними из важнейших факторов развития Норвегии как нефтедобывающей страны, а также заложили основы долгосрочного развития этой отрасли промышленности.
На начальном этапе освоения нефтегазовых ресурсов в Норвегии использовались преимущественно американские технологии добычи и норвежские навыки в области строительства судов при сооружении платформ. Развитие норвежских технологий и навыков по сооружению платформ и буровых установок в 1970-е годы во многом базировались на опыте и знаниях, полученных в области судостроения. Норвежские власти учли это обстоятельство и привлекли иностранные компании для приобретения норвежской нефтяной промышленностью необходимого и недостающего опыта и навыков в собственно нефтегазовой сфере. В качестве инструмента были использованы так называемые «технологические соглашения», которые были введены в действие в 1980 г. Эти соглашения основывались на том, что при предоставлении лицензий на право работы на шельфе (права на разработку или разведку месторождений) иностранные компании должны были проводить оценку исследований и технологий, развиваемых в Норвегии. Данные соглашения были отменены в 1994г. - тогда, когда норвежские исследовательские и инжиниринговые компании уже стали производить такие продукты (технологии, решения и знания), которые поставили их в число мировых лидеров (например, в области транспортировки углеводородов в многофазном потоке).
Развитие технологий привело к существенному сокращению издержек и соответствующему увеличению ресурсной базы. В течение 1990-х годов удельные инвестиции в расчете на тонну добычи нефти для новых нефтяных месторождений на норвежском континентальном шельфе сокращались примерно на 4-5% ежегодно. В основе лежали исследования и разработки, осуществленные в 1990-е годы, а также результаты кооперации усилий нефтегазовых компаний, промышленности, поставляющей оборудование и услуги, и исследовательских институтов.
В рамках четвертого лицензионного раунда в 1979 г. были введены условия в области кооперации между норвежскими исследовательскими институтами и иностранными нефтяными компаниями. Соглашения о сотрудничестве способствовали финансированию, сопровождению и оценке исследований и разработок по созданию новых технологий в Норвегии иностранными нефтяными компаниями.
Уже к середине 1970-х годов технологическая кооперация достигла значительных размеров, особенно в рамках «соглашений о взаимопонимании». Больше половины всех работ выполнялось норвежскими инжиниринговыми фирмами, нефтяными компаниями, морскими службами, машиностроительными предприятиями и исследовательскими институтами.
1. Крюков В.А. «Организационно-экономические проблемы формирования и функционирования нефтегазового кластера в Западной Сибири» // Регион: экономика и социология. 2007.
2. Миграян А.А. «Теоретические аспекты формирования конкурентоспо-собных кластеров». - Интернет-ресурс: http://www.krsu.edu.kg
3. Осадчая О.П., Коробкина Е.В. «Кластерный подход к повышению конкурентоспособности региона» // Ползуновский Альманах №1 2009.
4. Портер М. Международная конкуренция. - М., Международные отношения, 1993.
5. Ускова Т.В. «Развитие региональных кластерных систем» // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. – 16.02.2009.
6. Юданов А.Ю. «Конкуренция. Теория и практика». Издательство: ГНОМ и Д, 2001 г. - 304 с.
|
