Перевезенцев С. В.
XV–XVI вв. — это время национально-государственного подъема Русского государства, центром которого, после почти двухвековой борьбы, окончательно стала Москва. В этом смысле, в XV столетии в течение относительно короткого отрезка времени произошло несколько важнейших для истории России событий, значительно повлиявших на ход развития древнерусской религиозно-философской мысли:
- в 1439 г. во Флоренции между Византией и Римом было подписано соглашение об объединение Церквей, получившее название Флорентийской унии. По условиям соглашения Православная Церковь принимала католические догмы, при сохранении обрядов и греческого языка. Фактического объединения так и не состоялось — в 1443 году Иерусалимский собор Православной Церкви предал ее проклятию. Особенно негативно Флорентийская уния была воспринята на Руси, где ее посчитали “предательством” Византийской Церковью правой веры;
- в 1448 году в ответ на Флорентийскую унию собор епископов в Москве провозгласил Русскую Церковь автокефальной, т.е. независимой от константинопольского патриарха;
- в 1453 году Византийская империя была завоевана турками и прекратила свое существование;
- в 1480 году Русское государство усилиями великого князя Ивана III Васильевича окончательно избавилось от татаро-монгольского ига и, следовательно, Русь была спасена от гибели.
На эти исторические события в XV веке наложилось явление религиозно-мистического характера — всеобщее ожидание “конца миру” (эсхатологические ожидания). Дело в том, что, по некоторым христианским летоисчислениям, в 1492 г. заканчивалось седьмое тысячелетие от сотворения мира. В соответствии со многими пророчествами, начало восьмого тысячелетия должно было ознаменоваться Вторым пришествием Христа и концом света. Поэтому даже пасхальные службы в Русской Церкви были расписаны только до 1492 г. Но пророчествам не суждено было сбыться и конца света не состоялось. Следовательно, перед свободной Русью открывались пути к необычайному взлету.
Все эти события оказали огромное влияние на развитие отечественной религиозно-философской мысли. Ведь для религиозно-мифологического сознания той поры совпадение исторических и мистических событий не могло казаться случайным. И смысл виделся совершенно определенный — Сам Господь, покаравший за грехи Византийскую империю, но освободивший Русь и не допустивший погибели мира, избрал Московское государство для осуществления на земле неких Высших, Божественных предначертаний.
Именно поэтому, с конца XV столетия, в России начинается напряженнейшая духовная работа по осмыслению нового всемирно-исторического значения России. И недаром, XV–XVI века считаются временем расцвета древнерусского религиозно-философского и публицистического творчества.
Поиск нового места Русского государства и русского народа в мировой истории выразился, прежде всего, в многочисленных спорах о вере, о путях постижения православных истин, о возможности спасения. Как писал в начале XVI столетия Иосиф Волоцкий: “Ныне и в домех, и на путех, и на торжищех... вси сомнятся, вси о вере пытают”.
Одна из важных религиозно-философских проблем этого периода — борьба с ересями. Ожидаемый, но несостоявшийся конец света поставил под сомнение многие вековечные христианские истины и стал одной из причин появления в XV в. еретического учения “жидовствующих”. “Жидовствующие” — это антиправославное умонастроение, распространившееся в Новгороде и Москве в конце XV — начале XVI вв. Центром распространения ереси был Новгород Великий, но немало ее сторонников оказалось и в Москве, причем, в самых высших кругах. Среди них — митрополит Зосима (1490–1494 гг.) и многие другие новгородские и московские священники. Из светских лиц — Иван Волк Курицын (ум. в 1504) и его брат Федор Курицын, дьяк Посольского приказа и фактический руководитель внешнеполитической деятельности Руси при государе Иване III. В 1485 г. новгородский архиепископ Геннадий именовал Курицына “начальником” всех еретиков. Одно время благоволил к еретикам и сам великий князь Иван III.
Само именование — “жидовствующие” — еретики получили по двум причинам. Во-первых, у истоков ереси стояли иудеи, приехавшие на Русь из Западной Европы. Во-вторых, еретики отрицали значение Нового Завета, отдавая предпочтение ветхозаветным и, видимо, каким-то иудейским книгам. Кроме того, у последователей ереси прослеживаются параллели с иудейской догматикой и обрядностью — почитание субботы, обрезание, пользование еврейским календарем.
Сведения о ереси сохранились в основном в противоеретических сочинениях — посланиях архиепископа Новгородского Геннадия и в “Просветителе” Иосифа Волоцкого. Произведения самих еретиков или не сохранились, или дошли до нас в зашифрованном виде. Поэтому существо ереси жидовствующих сегодня восстановить трудно. Помимо склонности к иудаизму, известно, что еретики отрицали важнейшие догматы православного вероучения — Святую Троицу, богочеловеческую природу Иисуса Христа и Его роль Спасителя, идею посмертного воскрешения и т.д. Они подвергли критике и осмеянию тексты Библии и святоотеческую литературу. Кроме того, еретики отказывались признавать многие традиционные принципы Православной Церкви, в том числе институт монашества и иконопочитание.
Еретики подверглись преследованию со стороны официальной Церкви. На церковном соборе 1490 г. были осуждены поп Денис, дьяк Гридя, чернец Захар и др. Решением церковного Собора 1504 г. к смертной казни были приговорены и затем сожжены в срубе Иван Волк Курицын, Митя Коноплев, Иван Максимов, Некрас Рукавов. О судьбе других лидеров жидовствующих ничего неизвестно. Например, имя Федора Курицына в документах в последний раз упоминается в 1500 г.
Решающую роль в борьбе с ересью “жидовствующих” сыграли Иосиф Волоцкий и архиепископ Новгородский Геннадий. Святитель Геннадий (ум. 1505) на новгородскую кафедру был в 1484 г. поставлен как представитель московского правительства и великого князя Ивана III Васильевича. В 1487 г. он провел розыск еретиков, требовал для них смертной казни сожжением, добился проведения в 1490 г. церковного Собора по этому вопросу. Но обвиненный в том, что поставляет на церковные посты за деньги, Геннадий был в 1504 г. сведен с поста новгородского архиепископа и заточен в келье Чудова монастыря в Москве.
Вообще, святитель Геннадий сыграл выдающуюся роль в истории отечественной религиозно-философской мысли. Собрав многих русских и иностранных переводчиков, он стал инициатором создания немалого числа различного рода религиозно-философских сочинений. Геннадий является одним из авторов новых пасхалий, расписанных после 1492 г. — ежегодных православных празднований Пасхи. Автор нескольких посланий против еретиков. Под его руководством в 1499 г. была создана так называемая Геннадиевская Библия (“Библия рекше обеих заветов Ветхаго и Новаго…”) — первый на Руси полный свод библейских книг. Геннадиевская Библия — является образцом совершенной русской рукописной книги своего времени. Она написана полууставом на 1002 листах высококачественной бумаги форматом 33х23,5 см и украшена искусным мастером-орнаменталистом. Писцами книги были собранные при архиепископском дворе служители новгородских церквей, дьяки Василий Иерусалимский, Гридя Исповедницкий и Климент Архангельский (о чем свидетельствуют писцовые записи в конце книги). Для составления свода библейских книг использовались имеющиеся тексты кирилло-мефодиевской и русской библейских традиций, а также латинские, еврейские тексты, Вульгата и немецкое издание Библии. Переводчиком и редактором был архидьякон Герасим Попов, пскович по происхождению.
Значение Геннадиевской Библии состоит в том, что до той поры на Руси никогда не осуществляли полного перевода книг Ветхого Завета, считая увлечение ветхозаветными текстами уклонением в “жидовство” (иудаизм). И вот впервые, трудами архиепископа Геннадия русские православные люди получили возможность читать полный текст Библии.
Вообще, теоретическая полемика с еретиками дала и положительные результаты, ибо понуждала защитников православия уточнять многие вероучительные положения и, тем самым, православное богословие получило дополнительный импульс к развитию. Ведь и внутри самой русской православной мысли существовало разное понимание христианства.
Различные трактовки христианского вероучения были выражены в трудах и иноческих подвигах преподобных Нила Сорского и Иосифа Волоцкого. Немного позднее, уже во второй четверти XVI веке, последователи этих выдающихся православных подвижников стали именоваться “нестяжателями” и “иосифлянами”. Сами термины — “нестяжательство” и “иосифлянство”, — в принципе, не очень удачные. Они не отражают главного — сути религиозных расхождений представителей этих двух крупнейших направлений в русской религиозно-философской мысли XV–XVI вв. Но, хотя и с некоторой долей условности, приходится пользоваться этими терминами, ибо они устоялись. При этом следует помнить, что и “нестяжательство”, и “иосифлянство” — это две стороны единого процесса развития отечественной религиозно-философской мысли в XV–XVI столетиях. А разногласия между ними можно свести к такому противопоставлению: преображение мира через внутренне воспитание человека или завоевание мира на путях внешней работы в нем.
Выдающийся отечественный религиозно-политический деятель преподобный Иосиф Волоцкий (1439–1515) происходил из дворян Волоколамского уезда и в миру носил имя Ивана Санина. Интересно, что три его родных брата и два племянника также избрали иноческий образ жизни, а двое из них стали епископами.
В двадцать лет он принял монашеский постриг в Пафнутьевом Боровском монастыре и, после смерти основателя этой обители Пафнутия, в течение двух лет был игуменом. В 1479 г. Иосиф вместе с несколькими иноками покинул Боровскую обитель и основал общежительский монастырь Успения Богородицы на Волоке Ламском, в 113 верстах от Москвы, игуменом которого оставался почти до самой смерти. Позднее эта обитель стала широко известна по имени своего основателя, как Иосифо-Волоколамский монастырь.
На рубеже XV–XVI вв. Иосиф Волоцкий возглавил теоретическую и практическую борьбу с ересью “жидовствующих”. Основные принципы борьбы с еретичеством он изложил в главном сочинении своей жизни, известном под названием “Просветитель”. Первые главы “Просветителя” были написаны еще в 90-е гг. XV в., а последние — незадолго до смерти. Впрочем, некоторые современные исследователи считают Иосифа Волоцкого автором лишь 12-ти глав “Просветителя”, а 13–16-е главы приписывают его ученикам и последователям.
В 1504 г. по его инициативе состоялся церковный собор, который приговорил к сожжению в срубе четырех еретиков, в том числе Ивана Волка Курицына, брата Федора Курицына.
В 1507 г. Иосиф Волоцкий вступил в конфликт с князем Федором Борисовичем Волоцким, на землях которого располагался монастырь. Князь посягнул на монастырское имущество, после чего Иосиф заявил о переходе монастыря под власть великого князя Василия III Ивановича. Новгородский архиепископ Серапион, которому монастырь подчинялся в церковном отношении, поддержал волоцкого князя и отлучил Иосифа от Церкви. Но за него вступился митрополит Симон, лишивший сана новгородского владыку.
В начале 10-х гг. XV в. разгорелась полемика между Иосифом Волоцким и “нестяжателем” Вассианом Патрикеевым. Причиной полемики стали многообразные вопросы церковной жизни: отношение к еретикам, отношение к Ветхому завету, вопросы церковного землевладения и др. Приверженец строгого личного аскетизма, Иосиф решительно выступал за право владения монастырями земельной собственностью. Обладая собственностью и не заботясь о хлебе насущном, монашество будет увеличиваться и заниматься своим главным делом — нести в народ Слово Божие. В то же время, все монастырские богатства должны направляться на благотворительность и исполнение иных социальных целей. Спор был решен государем, — Василий III занял сторону Вассиана и запретил Иосифу письменную полемику с ним.
Иосиф Волоцкий считал, что Церковь обязана выполнять роль организующего начала в человеческом обществе с целью утверждения церковно-православных идеалов. Главное орудие изменения человеческой природы и общества — страх Божий: “Да будет ключом твоим страх Божий: пусть он отворяет уста твои, он же и затворяет”. Эти два принципа стали основанием учения, созданного Иосифом Волоцким, позднее прозванного “иосифлянством”.
В своем монастыре он установил самый строгий общежительский устав, какого не было ни в одной другой русской обители. Устав включал в себя принцип “соборного спасения”, требовал аскетической строгости в монашеской жизни, послушания без рассуждения, беспрекословного соблюдения церковной обрядности. Согласно уставу, жизнь иноков была регламентирована до мельчайших подробностей. Все они были обязаны каждодневно трудиться, ибо праздность почиталась грехом.
Один из принципов устава — “личное нестяжание”: иноки монастыря не имели никакой личной собственности, даже икон, а средства к существованию получали из общей казны. Правда, позднее, с появлением в монастыре богатых и знатных пострижеников, Иосиф Волоцкий был вынужден поделить монастырскую братию на три разряда. Причем от одних он требовал ограничиться единственной сменой обуви и одежды, а другим позволял иметь две смены, шубейку и даже особное питание.
Стремящийся к очищению общества от скверны, Иосиф Волоцкий выступал за самое жестокое обращение с еретиками. Опасность еретичества он видел в том, что еретики могли погубить уже сложившееся духовное единство Руси, которая постепенно становится избранным Господом государством. Покаявшихся еретиков он подозревал в обмане и считал, что их нужно держать в темнице. Для упорствующих еретиков он требовал смертной казни. Лютой казни заслуживают даже те православные, которые не сообщили о еретиках властям.
В спорах с еретиками сформировалось еще одно направление деятельности преподобного Иосифа — развитие православного богословия. “Просветитель” — это глубокий и основательный богословский трактат, в котором объяснены и заново аргументированы все важнейшие догматические и богослужебные традиции Православной Церкви. “Просветитель” был одной из самых популярных книг в XV–XVII вв. (известно более 100 списков).
Иосиф Волоцкий сыграл самую значительную роль в усилении роли Церкви в жизни русского общества в XV–XVI вв. Поначалу он вообще утверждал принцип превосходства Церкви над светской властью. Позднее он признал приоритет власти государя. Одним из первых Иосиф Волоцкий стал говорить о божественном происхождении власти русского государя, уподобляя его земную миссию Божиему Промыслу: “Царь ведь естеством подобен вышнему Богу”.
Иосиф Волоцкий скончался 9 сентября 1515 г. и похоронен в Иосифо-Волоколамском монастыре. Канонизирован в 1591 г. Дни памяти — 9 (22) сентября, 18 (31) октября.
Жизнь и учение преподобного Нила Сорского (ок.1433–1508) связаны между собой неразрывно, и в своем единстве они являют один из выдающихся примеров православного подвижничества.
Он родился в крестьянской семье и в миру носил имя Николая Майкова. Впрочем, по некоторым другим данным, он происходил из дворян. Иноческий постриг он принял в Кирилло-Белозерском монастыре. Позднее, в поисках “душевной пользы” Нил совершил паломничество по святым местам, — побывал в Палестине, Константинополе. Много времени он провел в центре восточно-православного монашества — на Афоне, где глубоко изучил мистико-аскетическую практику тамошних иноков, уделяя особое внимание учениям, акцентирующим внимание на идее внутреннего самосовершенствования. Вернувшись на Родину, Нил основал скит в 15 верстах от Кирилло-Белозерского монастыря, на берегу реки Сори. По имени этой реки он и получил свое прозвание — Сорский. Вскоре рядом со скитом Нила Сорского поселились и другие монахи, ставшие его последователями и прозванные “заволжскими старцами”.
Важное отличие монашеского жития “заволжских старцев” от других русских монастырей того периода состояло в том, что они не жили ни по особножительскому, ни по общежительскому уставу. Стремящийся к максимальному уединению, Нил Сорский проповедовал именно скитский вид монастырского жития. Скитники не имели никакого общего имущества, не вели общей хозяйственной деятельности. Но каждый из проживающих в ските, по мере сил, обеспечивал свое существование собственным трудом, основное же время посвящал исключительно молитвенной практике.
Перу преподобного Нила Сорского принадлежит несколько произведений — послания, “Предание”, “Завещание”. Отдельно необходимо сказать о “Скитском уставе” — настоящем религиозно-философском трактате, посвященном православной мистико-аскетической практике.
Все эти произведения показывают Нила Сорского как глубокого знатока Евангелия, святоотеческой и другой христианской литературы. Особое влияние на его миросозерцание оказали труды синайских и египетских иноков III–VII вв., а также сочинения Исаака Сирина (VII в.), Симеона Нового Богослова (949–1022) и Григория Синаита (ум. 1346).
Основу мировоззрения Нила Сорского составляет стремление к возрождению евангельских заветов и сам преподобный постоянно напоминает об этом. Относясь же с глубоким уважением к афонскому подвижничеству, взяв его за идеал, Нил Сорский проявил, как отмечают исследователи, значительную самостоятельность и далеко не во всех представителях афонской исихии он видел своих руководителей. И если необходимо признать влияние на Нила представителей византийского аскетизма, то также необходимо признать за ним и значительную самостоятельность, проявлявшуюся по преимуществу в выборе, в оценке авторитетов и их писаний.
Если говорить об отечественных мыслителях, то наибольшее влияние на Нила Сорского оказали идеи, выраженные преподобным Сергием Радонежским. Особенно это заметно в проповеди Нилом Сорским задач внутреннего самосовершенствования. Однако, в отличие от великого троицкого игумена, идее и практике “общего жития” Нил Сорский предпочел “скитничество”.
И все же Нил Сорский многое почерпнул на Востоке. В своих произведениях он выступает как последовательный проповедник идей и практики индивидуального мистико-аскетического иноческого подвига. Полное отречение от всего мирского, уход из мира, отказ даже от того, что может дать мир иноку, — эти принципы лежали в основе скитского бытия “заволжских старцев”. Количество совместно проживавших скитников тоже ограничивалось, а идеальным случаем Нил Сорский считал “или уединенное отшельничество, или с одним или можно с двумя братьями безмолвное житие”.
Важнейшим условием исполнения аскетических принципов было “нестяжательство” — т.е. нищелюбие, принципиальный отказ от владения имуществом. “Нестяжание — высшее есть…”, — повторяет он слова Исаака Сирина. Даже храмы, по мнению преподобного, не должны быть богатыми, ибо так завещали святые отцы и знаменитые иноки прошлого.
“Сребролюбие” же преподобный Нил называл одним из главных “душевных недугов”, которое, когда оно “укрепляется” в человеке, “становится злее всех недугов”. “И если только ему покоришься, вводит нас в такую пагубу, — пишет Нил Сорский, — что и Апостол называет его не только корнем всякому злу, гневу, скорби и прочим, но даже идолослужением”. При этом “нестяжание”, бедность, по убеждению преподобного Нила, это не только идеал личной жизни инока, но и жизненный идеал всей обители. Ведь, по его мнению, владение любым имуществом становится причиной нравственной деградации монашества. В то же время Нил Сорский считал, что монастыри должны содержаться за счет государственной и, в частности, великокняжеской казны. Кстати, именно за великокняжеский счет содержались и “заволжские” скиты.
Следуя отечественной традиции, идущей от Сергия Радонежского, Нил Сорский не концентрирует свое внимание на идее “истязания плоти”. По его мнению, физическое истязание вторично по сравнению со стремлением к внутреннему духовному совершенству — к “осветлению души” и к “чистоте сердца”. Поэтому примером для него служили святые отцы, которые, “подвизаясь телесно, в то же время и духовно возделывали виноград своего сердца и, таким образом очистив ум от страстей, обретали Господа и снискивали разум духовный”. Более того, по убеждению “заволжского” подвижника, излишнее истощение тела может воспрепятствовать совершенствованию души, ведь слабое тело может не выдержать испытаний. Не в том цель, чтобы уморить себя голодом или иными истязаниями, главное — соблюдать разумную меру. Даже пост, учил Нил Сорский, должен быть умеренным.
Почва для иноческого подвига во славу Господа — мысль и сердце. Именно мысль и сердце, согласно Нилу Сорскому, являются ареной “мысленной брани” — борьбы человека с “помыслами”. В “Скитском Уставе” Нил Сорский выстраивает целую иерархию “помыслов”, с которыми обязан бороться не только инок, но и всякий человек вообще. От “прилогов” (простых “помыслов”), последовательно возрастая, “помыслы”, через “сочетание”, “сложение” и “пленение”, могут превратиться в “страсти”. И тогда “страсти” способны уже полностью пленить человеческую душу и покорить ее дьявольскими искушениями.
Чтобы не поддаться искушениям инок должен следовать учению об “умном делании”. “Умное делание” — это внутренний духовный процесс, совершающийся в глубоких тайниках человеческого духа и распадающийся на три отдельные акта: безмолвие, умную молитву и созерцание (или видение).
Безмолвие — одно из первых условий достижения полной отрешенности ума и сердца от всякого рода “помыслов”, даже и благих. Освобождение же от страстей приготовляет душу к умной молитве.
Умная молитва — отрешённое от всех помыслов самоуглубление, соединенное с постоянным повторением молитвенных слов: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!”. Умная молитва безразлична к внешнему положению молящегося — находится ли он в храме или в келье, лежит ли, стоит или сидит. Единственное требование — удержание, по возможности, дыхания. Причем, на определенной стадии молитва произносится не словами, но неким внутренним голосом. Таким образом, сосредоточив все усилия души на мысли о Боге, умная молитва заставляет “искать в сердце Бога”. Поэтому в сердце вселяется радость и молящийся принимает Бога как бы внутрь себя. Следовательно, умная молитва является “источником ко всякому благу”. Впрочем, молящийся должен избегать искуса “мысленных парений”, ибо “мысленные парения” доступны далеко не каждому, а только после трудного, изнуряющего молитвенного труда.
Однако в определенный момент наступает состояние “видения молитвы”. Видение — предельная, высшая ступень умной молитвы, на которой молящийся удостаивается созерцания Господа, таинственного соединения с Ним: “И не молитвою молится ум, но превыше молитвы бывает”. Душа, находящаяся в этом состоянии, отрешается от всего земного, сознание умолкает, забывая и себя, и всех сущих здесь, и даже о том, что живет на земле.
Главной целью всего “умного делания” является познание Божественной любви, ведь “любовь Божия — сладчайше жизни…”. Нил Сорский с восторгом пересказывает слова Симеона Нового Богослова, рассказавшего об этом чудесно-восторженном состоянии — познании Божией любви: “Любит же меня и Он, и в Себе Самом приемлет меня, и в объятиях меня сокрывает; на небесах Живой, и в сердце моем есть, здесь и там видится”.
Именно в учении Нила Сорского идея евангельской, Христовой любви достигает своего глубочайшего толкования в древнерусской религиозно-философской мысли. Высшая задача — познание любви к Богу. Ведь именно ради любви к Богу, преподобный Нил и покинул мир, полностью сосредоточился на постижение Божественных тайн, достигая таинственных глубин религиозно-мистических учений. Вторая задача — “иметь любовь к ближним нашим и доказывать ее словами и делами”. Кроме того, “любовь к ближнему” есть условие объединения людей и избавления их сердец от многих грехов. Таким образом, в толковании Нила Сорского, евангельская любовь приобретает характер универсальной мировой силы и главного средства преображения человека.
Ведь Нил Сорский был глубоко уверен, что человек обязан сам себя держать в руках и исправлять свою природу исключительно нравственными средствами, самовоспитанием, полным проникновением в заповеди Христовой любви. Ибо никакой силой, никакими принуждениями невозможно заставить человека верить истинно, если сердце его не озарено любовью. И даже страх Божий, о котором тоже пишет Нил Сорский, служит лишь импульсом к духовному очищению, к тому, чтобы человека всем сердцем возжелал познания великих евангельских истин Христовой любви.
“Умное делание” и евангельская любовь позволяют человеку, их постигшему, достигнуть состояния истинной, полной, “внутренней свободы”, когда человек зависит лишь от Бога и более ни от кого.
Учение и практика преподобного Нила Сорского оказали огромное влияние на духовное развитие XVI века. Его духовные последователи, прозванные “нестяжателями”, позднее попытались внести идеи преподобного Нила в практику реальной общественно-политической жизни. Однако их усилия закончилось неудачей. И не только потому, что “нестяжатели” встретили сопротивление “иосифлян”, которые в то время возглавляли Русскую Церковь. Скорее дело в том, что по самой своей сути, учение Нила Сорского — это путь, изначально открытый для немногих, для тех, кто решил полностью отречься от мира и сосредоточиться на практике “умного делания”. Следовательно, путь “умного делания” было невозможно применить в государственной практике, и уж тем более не мог он стать основой государственной идеологии.
Косвенным образом это подтвердил и сам преподобный Нил Сорский, не признававший никакой мирской славы и жаждущий лишь успокоения. В своем завещании он “молил”, чтобы его тело бросили в глуши, “чтобы съели его звери и птицы”. А, объясняя свою мольбу, он писал: “Я стараюсь, насколько в моих силах, не быть сподобленным чести и славы века сего никакой — как в жизни этой, так и по смерти моей”. Русская Православная Церковь причислила преподобного Нила Сорского к лику святых. День памяти 7 (20) мая.
|
