Реферат: Виды и типы систем журналистики

«Я больше боюсь трех газет,

чем ста тысяч штыков»

Наполеон I

«Если бы пришлось выбирать:

иметь правительство без газет

или газеты без правительства, -

я бы, не раздумывая, выбрал второе»

Томас Джефферсон

ВИДЫ И ТИПЫ СИСТЕМ ЖУРНАЛИСТИКИ

Виды систем журналистики зависят, прежде всего от соотношения свободы прессы и ее ограничений властью (государством). Собственно, из этих исторически складывавшихся соотношений и выводились вышеперечисленные теоретические и философские концепции свободы прессы, которые, в свою очередь, как нельзя лучше соответствуют видам систем журналистики, выделенным американскими учеными в книге «Четыре теории прессы»1 :

- авторитарная теория прессы;

- либертарианская теория прессы;

- теория социальной ответственности прессы;

- советская коммунистическая теория прессы.

Видообразование систем журналистики авторы выводят из следующего тезиса: «Печать всегда принимает форму и окраску той социально-политической структуры, в рамках которой она действует. Прежде всего, она отображает ту систему социального контроля, с помощью которой осуществляется урегулирование отношений индивидуумов и общественных институтов»2 .

Типология систем журналистики напрямую связана с социально-политическими факторами: характером правящего режима, господствующей идеологией, степенью развития экономики, техники, культуры и образования. Именно эти факторы формируют тип той или иной системы журналистики, то есть являются системоформирующими. Несомненно, что кроме указанных

Факторов, на формирование конкретных систем журналистики оказывают влияние геополитические факторы и так называемый национальный менталитет. Отсюда, с подачи немецкого исследователя В.Хагеманна, в науке бытует разделение журналистики на континентальную (европейскую, преимущественно романо-германскую) и островную (то есть англо-американскую)1 .

Для более краткого и понятного изложения основных черт разных видов и типов систем журналистики, выделенных американскими исследователями, воспользуемся их схемой.

АВТОРИТАРНАЯ ЖУРНАНАЛИСТИКА

Авторитарная система журналистики:

1) оформилась в XVI-XVII вв., широко практикуется во многих странах и в настоящее время;

2) возникла из философии абсолютной власти монарха, или его правительства, находящегося у власти, или того и другого;

3) главная цель – поддерживать и проводить политику правительства, находящегося у власти, и служить государству;

4) печать имеют право использовать те, кто получил патент, лицензию или другое подобное разрешение;

5) печать контролируется посредством правительственных патентов, лицензий, а так же цензуры;

6) запрещена в печати критика политического управления и лиц, находящихся у власти;

7) печать находится в руках частных лиц и/или государства;

8) отличается от других концепций журналистики тем, что рассматривает печать как инструмент осуществления правительственной политики.

Эта схема, в самом общем виде, отражает суть авторитарной системы журналистики. Являясь старейшей, авторитарная журналистика включает в себя такие типы систем, как феодально-монархическая и религиозно-клерикальная.

Феодально-монархическая печать стала складываться сразу же после возникновения первых газет. Логика ее построения исходила из того, что монарх как помазанник божий является верховным пастырем (отцом) своего народа и все его действия направлены во благо этого народа. Поэтому любое осуждение или критика в адрес правительства, его действий, официальной религии и идеологии считались противоправными. Система печати строилась путем учреждения официальных правительственных органов, выдачи патентов, лицензий, свидетельств на издание газет и журналов лояльным к правительству лицам, предоставления субсидий, различных льгот и поощрений издателям и журналистам, поддерживающим и пропагандирующим политику правительства, контроля программ изданий и их содержания, запретов обсуждать определенные темы, а так же системой наказаний для прессы: прекращение изданий, их приостановка, экономические санкции (запрет розничной продажи, публикации объявлений и рекламы), судебные и административные меры пресечения.

Первые правительственные официозы появились во Франции. В 1611 г. Жан Ришар получил королевский патент и начал выпускать политический и литературный ежегодник «Mercurefrancais» («Французский Меркурий»). Кардинал Ришелье, став первым министром Франции в 1624 г., поставил во главе издания «своего» редактора – падре Жозефа, которого современники называли «серым преосвященством». Однако годовая периодичность и малый тираж «Французского Меркурия» не отвечал политическим задачам первого министра. Для систематического воздействия на общественное мнение Ришелье инициировал новое еженедельное издание – «LaGazette» (1631). Юридически «Газета» находилась в частных руках ставленника кардинала – Теофаста Ренодо, но, как пишет Л.Саламон, Ришелье «сразу понял, какие услуги газета может оказать его политическим планам, и всеми мерами старался упрочить ее положение, снабжал редакцию необходимыми техническими средствами, доставлял ей деятельных сотрудников и сам нередко помещал в газете специально для нее написанные статьи. Сверх того он присылал Ренодо копии с заключенных договоров и капитуляций, с посольских докладов и донесений об осадах и битвах, но, разумеется, лишь те из них, которые он находил нужным обнародовать. Сотрудником Ренодо был не только Ришелье, но и сам король Людовик XIII»1 .

Таким образом, «LaGazette» Ренодо стала первым правительственным официозом в Европе, полностью контролируемым королевской властью, а с 1762 г. это издание стало официальным и выходило под названием «LaGazettedeFrance» вплоть до 1944 г.

В Англии при династии Тюдоров королевские патенты на издательскую монополию выдавались исключительно благонадежным гражданам, поддерживающим действия правительства. Стюарты ввели жесткую цензуру. Карл I, например, за нарушения цензурных запретов наказывал виновных издателей розгами, заключал под стражу, нередко подвергал увечьям и даже смертной казни. При Кромвеле репрессии против прессы были несколько смягчены. «Мое правительство было бы недостойно существовать, - говорил лорд-протектор, - если б оно не было в силах устоять под бумажной картечью».

Реставрация значительно осложнила положение английской прессы. Введенный Карлом II «Акт о печати» (1662 г.) запрещал обсуждать в прессе любые политические новости. На этом основании были закрыты все газеты, кроме двух официозов – «TheIntelligencer» и «TheNews», издаваемых главным цензором Англии Роже Л’Эстранжем.

Авторитарная концепция наиболее ярко проявила себя в эпоху Наполеона. Французская революция в лице Законодательного собрания в 1791 г. провозгласила свободу печати. В результате во Франции возникло около сотни газет и журналов. Став первым консулом, Бонапарт сразу прикрыл около 60 парижских изданий, запретив оставшимся изданиям обсуждать политические вопросы. Введя в моду балы и светские рауты, дабы «газеты имели о чем писать», Бонапарт заметил: «покуда они будут заниматься этим, они оставят политику в покое, а этого-то мне и надо. Пускай парижане веселятся и танцуют, только бы они не смели совать свой нос в планы правительства»1 .

Став императором, Наполеон оставил в Париже лишь четыре газеты. Официальным органом империи и «союзных» (оккупированных) государств был «назначен» «Monituer» («Наставник»). Все французские, германские и итальянские газеты могли перепечатывать политические новости только из французского «Наставника», иначе издание будет запрещено. И действительно, многие газеты на этом основании прекратили свое существование. В Италии, например, политическую информацию публиковал только «младший брат» парижского «Наставника» - «MonitorediRoma» («Римский наставник»). Таким образом, Наполеон, со свойственной ему энергией и рационализмом, подчинил всю прессу империи своим интересам.

В России феодально-монархический тип системы печати просуществовал до конца 1905 г. В отличие от Западной Европы, где газеты и журналы возникли благодаря частной инициативе, в России печать долгое время насаждалась монаршей волей (петровские «Ведомости» и др. официальные газеты), или инициировалась ей в определенных рамках. Например, бурный расцвет так называемой сатирической журналистики конца 60-х годов XVIII века был вызван временным «вольномыслием» Екатерины II. Решив руководить общественным мнением в России с помощью печатного слова, она «инкогнито» (под редакцией своего секретаря Г.В.Козицкого) со 2 января 1769 г. начала выпускать журнал «Всякая всячина». Вслед за ним в Петербурге в течение полугода возникло еще семь подобных изданий: «И то и се», «Ни то ни се», «Полезное с приятным», «Поденщина», «Смесь», «Трутень» и «Адская почта». Все эти журналы, так или иначе, писали о моральных проблемах и методах их разрешения.

Этот тип «моральных еженедельников» возник в европейской журналистике еще в конце XVII- начале XVIII вв. Естественно, что принцесса София Августа Ангальт-Цербстская (будущая российская императрица) в родительском доме в Германии воспитывалась на чтении именно этого типа журналов и перенесла их на российскую почву. Как и германские «моральные еженедельники», российские также вскоре переросли в литературные издания.

Не имея политической прессы, кроме официальной и официозной, российская журналистика вплоть до 60-х годов XIX в. оставалась литературно ориентированной. Только в период реформ Александра II российская журналистика получила право обсуждать (в дозволенных пределах) вопросы внутренней и внешней политики государства.

Пределы «дозволенного» регулировались цензурными установлениями. Устав о цензуре и печати 1865 г. имел охранительные статьи по поводу царской власти, августейшей семьи и православной церкви, он предусматривал выдачу свидетельств на право издания газет и журналов лояльным лицам, ограничения программ этих изданий, тотальный контроль над содержанием изданий (предварительная и последующая цензура). На вооружении цензуры и правительства были проблемно-тематические ограничения, немотивированные предостережения, приостановки и запрещения изданий, штрафы, судебные преследования и экономические санкции (запрет на розничную продажу и дачу платных объявлений).

Все это и является характерным именно для феодально-монархического типа системы журналистики. Однако надо иметь в виду то обстоятельство, что любой тип системы не представляет собой однородного единства. В недрах той же российской феодально-монархической системы журналистики существовали различные направления: охранительно-консервативное, либерально-монархическое, либерально-республиканское, радикально-демократическое и др. Борьба этих течений в журналистике была отражением реальной социальной борьбы, которая шаг за шагом разрушала феодально-монархический строй и видоизменяла систему журналистики.

Религиозно-клерикальный тип журналистики также возник в недрах феодального строя и выступал в качестве носителя и проповедника господствующей идеологии, основой которой являлось религиозное мировоззрение (христианство в православной, католической и протестантской формах; мусульманство; иудаизм; буддизм и др.). В отличие от феодально-монархической журналистики, религиозно-клерикальная пресса не представляла собой некой единой системы. Однако национальные системы журналистики Западной Европы испытывали давление и влияние теологических принципов и авторитарных традиций римской католической церкви. Опираясь на догмат о своем божественном происхождении, церковная власть в лице Папы Римского и епископов пыталась оградить свое вероучение от любых чуждых влияний и защитить свои доктрины от всяких колебаний и непоследовательности. С этих позиций религиозные деятели претендовали на прямое участие в управлении мирскими делами. Первые цензурные запреты для печати были введены именно церковью.

В Испании еще в 1502 г. был принят закон, согласно которому все печатные издания должны были проходить предварительную цензуру через государственные и церковные структуры. Реакцией католической церкви на движение реформации стало появление в Риме в 1559 г. первого «Индекса запрещенных книг», распространенного Ватиканом и вводящего цензуру на издания, циркулировавшие на территории стран католического мира. По этому «Индексу» преследовались не только писатели, издатели и распространители запрещенных книг, но и те, кто их читал или хранил. Не случайно Джон Мильтон в «Ареопагитике» сравнивал папскую цензуру с «тайным чудовищем» Апокалипсиса.

В Англии (XVI-XVII вв.) главными цензорами Звездной палаты при тайном совете короля были архиепископы Лондонский и Кентерберийский, без санкции которых не мог выйти ни один печатный текст.

Цензурная инквизиция в своих преследованиях газет и газетчиков не останавливалась даже перед применением к ним высшей меры – интердикта. Такого рода наказание влекло за собой отлучение от церкви не только руководителей и сотрудников изданий, но и всех «прикосновенных» к нему лиц – типографов, распространителей и читателей.

Однако сама католическая пресса стала развиваться довольно поздно. Орган Ватикана «OsservatoreRomano» («Римский обозреватель») с 1861 по 1870 гг. был единственной газетой в Риме. Выписка иностранных изданий в папском государстве была строго воспрещена. Являясь мировой столицей католической веры, Ватикан насаждал свой тип клерикальных изданий в других странах. Например, в Германии в начале 1850-х гг. выходило пять католических газет, в 1873 г. число их возросло до 120, а в 1907 г. одних ежедневных газет этого типа было 330, не считая многочисленных еженедельников, ежемесячников и иллюстрированных изданий. Надежным оплотом католического журнализма в Германии был основанный в 1878 г. «Августинский союз для поощрения католической прессы».

Ватикан и ныне остается абсолютистским государством (без парламента) с теократической монархией. Его печатные издания, радио Ватикана, телекомпания и информационное агентство разносят папскую информацию по всему католическому миру. Под контролем понтифика находятся международные ассоциации католических журналистов.

Религиозно-клерикальная журналистика распространена в мусульманских странах, где у руля власти стоят исламские фундаменталисты. При этом запрету подвергаются все светские СМИ, противоречащие догматам шариата. Населению запрещено пользоваться домашними телевизорами, видеомагнитофонами, работать со съемочной техникой, сотовой связью, давать интервью журналистам. Мулла превратился в единственного распространителя и комментатора знаний.

В России до 1917 г. пресса православной церкви, наряду с правительственной, имела официальный статус и строилась по подобию государственной. В Санкт-Петербурге выходили «Правительственный вестник» и «Церковный вестник» (орган святейшего синода), а в регионах – губернские/областные и епархиальные ведомости. Действуя сообща и дополняя друг друга, эти две официальные подсистемы российской журналистики успешно пропагандировали идеи самодержавия, православия, народности.

Ныне, когда после долгих гонений и запретов, возрождается религиозное самосознание, повышается культурная и духовная роль церкви, в России появились многочисленные издания самых разных конфессий. Поэтому религиозные газеты, программы радио и телевидения определяются как тип религиозно-клерикальных средств массовой информации, ориентирующихся на верующую аудиторию.

Авторитарная система журналистики исторически не изжила себя, она продолжает существовать (возникая и отмирая) в странах с диктаторским режимом правления, в теократических государствах. Основные принципы авторитаризма долгое время принимались во многих частях света как руководство к социальному действию. Эти принципы получили особенно большое распространение в области контроля, регламентации и использования средств массовой коммуникации. И хотя большинство демократических стран отказались от самих теорий, практика авторитарных государств оказала определенное влияние на практику демократии: в некоторых странах она фактически вынудила либертарианские правительства принимать контрмеры, которые в некоторых отношениях неотделимы от тоталитарных моделей.

Самым ярким проявлением тоталитаризма по отношению к системе журналистики является фашизм.

Фашистский тип системы журналистики нашел теоретическую основу в идее расового превосходства и в особом понимании функций прессы в государстве, декларируемых вождями фашизма. Вот часто цитируемый отрывок из «MeinKampf»: «Вся пропаганда должна быть доходчивой, и ее интеллектуальный уровень должен быть подстроен к уровню восприятия самого неинтеллектуального из тех, кому она адресована. Таким образом, высота умственного накала должна быть снижена пропорционально численности масс, которые она должна захватывать»1 .

Германские фашисты пришли к власти легитимным путем и унаследовали достаточно развитую систему журналистики. Естественно, они пытались не только поставить ее под свой контроль путем назначения членов партии на ключевые посты, но и превратить прессу в инструмент государственной политики и пропаганды. Такой контроль был осуществлен над радиовещательными сетями, телеграфным агентством, официальными и неофициальными изданиями. Однако 300-летние либеральные традиции частной германской прессы не позволили фашистскому режиму осуществить тотальный контроль над ней, хотя, как в любом авторитарном государстве, применялись испытанные меры «убеждения и принуждения».

Заместитель Геббельса – Хадамовски, говоря о либеральных газетах Германии того времени, подчеркивал: «Тип прессы… (она зовет себя свободной, независимой, нейтральной, непартийной, надпартийной и объективной) должен измениться или исчезнуть с германской сцены. Существует только один объект, достойный великих усилий прессы, а именно, нация». В пример для подражания Хадамовски ставил официальную нацистскую газету «Фолькише Беобахтер»: «В противоположность амбициям либеральных газет, которые думают, что мир вращается вокруг них, орган национал-социалистической пропаганды не пытается быть листком новостей и не старается быть объективным, свободным и независимым»2 .

Таким образом, фашистский режим сознательно исключал понятие свободного и независимого общественного мнения, противопоставляя ему лозунг: «идеи, пропаганда и власть». Однако когда речь шла о воспитании «политически активного человека», «сформированного по модели лидера (Гитлера) и отобранного по определенным принципам в расовом отношении», идеологи нацизма сами «формировали» общественное мнение, утверждая, что «надо создать такой тип, используя все доступные средства формирования общественного мнения»1 .

Фашистская тоталитарная система журналистики в основной своей части (частная пресса, контроль за ней и т.д.) схожа с авторитарными историческими системами с некоторыми поправками в сторону идеологической пропаганды, воспитания «нового человека арийской расы» и попытками использования прессы как инструмента для достижения далеко идущих целей национал-социализма. В этих чертах фашистская журналистика имеет некоторые формальные сходства с советской социалистической системой массовой коммуникации, хотя цели этих систем и пути их достижения имеют коренные отличия.

ЛИБЕРТАРИАНСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА

Либертарианская система журналистики (libertarian – основанная на свободе воли):

1) оформилась и принята в Англии (после 1688 г.) и в США; влиятельна и в других странах;

2) теория развивалась из трудов Мильтона, Локка, Милля и из философии рационализма и естественных прав человека;

3) основные цели печати – информировать, развлекать, продавать, но главным образом помогать «открывать правду» и контролировать (checkin) действия правительства;

4) печать имеет право использовать любой гражданин, обладающий для этого экономическими возможностями и средствами;

5) печать контролируется самопроизвольным процессом установления правды на «свободном рынке идей» («процесс возвращения к истине»), а также судами;

6) запрещены клевета, непристойности, измена в военное время;

7) печать принадлежит главным образом частным лицам;

8) основное отличие от других концепций в том, что печать является инструментом контроля над правительством (checkingongovernment) и удовлетворения других нужд общества.

Являясь продолжением либеральных философских принципов, либертарианская доктрина заложила основы всей социально-политической структуры в государствах, принявших ее. А сама либеральная социально-политическая система оказала влияние на характер и развитие социальных институтов, в том числе на прессу, исповедующую принципы, лежащие в основе общества, частью которого она является.

Все философские концепции (как мы уже выяснили), обосновывающие либертарианскую доктрину – доктрину свободной воли, сводятся к тому, что человек есть разумное существо, рожденное свободным. Счастье и благосостояние личности являются целью общества. Сам человек как думающий организм способен организовать мир вокруг себя и принимать решения, которые будут отвечать его интересам. Вектор сложения различных интересов различных людей продвигает цивилизацию по пути прогресса. Таким образом, реализация интересов индивида является конечной целью и человека, и общества, и государства. Государство при этом существует как механизм обеспечения индивида средой, в которой он может реализовать свои возможности.

В отношении природы знания и истины сторонники либертарианской доктрины утверждают, что человек может сам осмысливать мир вокруг себя и путем споров, дискуссий с другими индивидами находить путь к истине. Таким образом, свободы слова и печати были провозглашены в качестве естественных неотъемлемых прав человека.

Однако даже ортодоксальные либералы понимали, что абсолютная свобода печати и свобода самовыражения в печати чреваты перегибами (ложь, клевета, оскорбления и т.д.), наносящими ущерб личности. Естественно, вставал вопрос об ограничениях этой свободы, однако границы этих ограничений, методы ограничений, степень участия государства в них, до сих пор являются камнем преткновения для либертарианцев. Важно было определить, какое место занимает пресса в демократическом обществе, в системе его социально-политических институтов и по отношению к государству.

Считается, что в демократической стране правительство является слугой народа, оно должно быть подчинено и подотчетно общественности. Но и в этом случае у правительства могут быть поползновения взять на себя больше функций, чем это предусмотрено конституцией (подвижки в сторону авторитаризма), что ущемляет «неотъемлемые права граждан». Поэтому нужен контроль со стороны общества, непосредственным представителем которого может выступать свободная пресса. Таким образом, сама пресса стала политическим институтом.

Главная цель средств массовой коммуникации состояла в оказании помощи гражданам в нахождении истины, в разрешении политических и социальных проблем путем предоставления всех фактов и мнений как основы для нахождения их решения. Для выполнения этой главной своей функции пресса должна быть свободна от контроля и давления правительства. Более того, правительству не следует предоставлять дополнительные преимущества исключительного доступа к общественности (учреждать за счет налогоплательщиков правительственные органы СМИ). В обязанности же прессы как социально-политического института, представлявшего общественность, входит контроль над тем, чтобы правительство не преступало отведенных ему границ.

Президент США Джефферсон говорил в свое время, что человеком могут править разум и истина, «и потому я, конечно, считаю, что открыть двери правде и укрепить привычку проверять все разумом, значит создать самые эффективные оковы, в которые мы можем заковать руки наших преемников, чтобы не позволить им надеть оковы на народ с его собственного согласия». Пресса, по мнению Джефферсона, должна обеспечить такой контроль над правительством, какой ни один другой институт обеспечить не может.

Таким образом, основной характерной чертой либертарианской концепции функций прессы является убеждение в праве и обязанности ее служить инструментом внесудебного контроля над правительством. Она должна быть «сторожевым псом» демократии, всегда готовым обнаружить и разоблачить любой произвол или авторитарные действия.

К основным функциям средств массовой коммуникации в либертарианской системе журналистики относятся информационная и развлекательная. Функция продажи и рекламы возникла в связи с необходимостью обеспечить себе экономическую основу с тем, чтобы пресса была независимой в экономическом отношении, руководствуясь принципами свободного предпринимательства. Любой гражданин или иностранец должен иметь неограниченную возможность владеть и управлять средством массовой коммуникации. Успех или неудача зависели бы от его способности производить прибыль. Прибыль же зависит от умения удовлетворять интересы аудитории, которая, собственно, и определяет успех того или иного СМИ. При этом государственная поддержка средств массовой коммуникации отвергалась теоретиками либерализма, поскольку такого рода поддержка непременно связана с государственным контролем над прессой.

Однако либертарианцы понимают, что и в демократическом обществе государство, используя разнообразные инструменты, находящиеся в его распоряжении, так или иначе, принимает участие в коммуникативном процессе. О степени допустимости этого участия продолжают спорить, пытаясь свести эту «помеху» свободе печати до минимума.

Обычно в руках государства находится почтовая служба и другие средства связи, которые можно использовать для ограничения распространения СМИ. Контроль над импортом-экспортом, система налогов также могут стать ограничительными инструментами по отношению к прессе.

В большинстве демократических стран основным средством контроля СМК является судебная система. Суды же определяют и те границы, до которых может доходить государство при осуществлении своих властных полномочий над средствами массовой коммуникации. Основной функцией государства в этой области считается поддержание стабильной структуры, внутри которой функционирует пресса, путем свободной конкуренции на рынке информации, мнений и развлечений.

Как уже отмечалось выше, в либертарианской доктрине существуют противоречия:

- свобода мнений может привести к нарушениям прав личности и требует определенных ограничений;

- любые ограничения несовместимы с либертарианской концепцией свободы личности в самовыражении.

И хотя теоретически (принципиально) этот вопрос не разрешен, в практике руководствуются некоторыми исторически принятыми ограничениями:

1. Защита репутации личности. Не допускать, чтобы СМК наносили ущерб членам общества посредством диффамации. Защита личности обычно обеспечивается законом и осуществляется судьями. Одной из проблем такой защиты является личность, занимающая видную должность в обществе. Согласно либертарианской доктрины, она должна быть защищена как личность, но как должностное лицо – открыта для публичной критики.

2. Запрет на распространение непристойных и неприличных материалов относится к защите морали. Поскольку понятие «морали» (и в рамках его – «непристойности») довольно аморфно и с трудом поддается определению, то судам и законодателям пришлось биться над этим несколько веков, чтобы прийти к приемлемому определению.

3. Право государства защищаться от распространения информации и мнений, порочащих или подрывающих доверие к нему. Спор об этом праве в рамках либертарианской доктрины ведется более двух веков. В английском общем праве предусматривалось наказание за порицание правительства. При становлении своей государственности многие правительства американских штатов также приняли закон о клеветнических слухах в подрывных целях, а федеральное правительство в 1798 г. приняло закон об иностранцах и призыве к мятежу, который давал правительству полномочия защищать себя от необоснованной критики. Однако вскоре эти законы были отменены, так как они вступали в конфликт с демократическими принципами.

Во время двух мировых войн вновь возникли яростные споры об ограничении мнений, способных нанести ущерб непосредственной задаче правительства – добиться победы в войне. Была признана необходимость определенного ограничения свободы слова и прессы при чрезвычайных обстоятельствах национального масштаба (критерий ясной и наличествующей угрозы). Верховный суд США также одобрил законодательные предложения применять карательные санкции в случае дискуссий, призывающих к свержению демократической системы правления путем принуждения и насилия.

Среди провозглашенных либертарианцами принципов немаловажное место занимает право свободного доступа к информации, в том числе в правительственных структурах. Средства массовой коммуникации в лице своих профессиональных организаций настаивают на том, что вся деятельность правительства должна быть для них открыта, и что собирать и сообщать новости о деятельности правительства на всех уровнях является их правом и долгом перед обществом. Однако, проблема доступа к информации исполнительных органов власти, дипломатических и военно-технических ведомств, к документам, которым присваивается гриф секретности, остается во многом неразрешенной.

Как видим, теоретически привлекательная либертарианская доктрина свободы прессы в практически функционирующей системе журналистики постоянно наталкивается на неразрешимые противоречия, главным из которых является разграничение степени свободы и злоупотреблений этой свободой.

Либертарианская теория прессы отражала мировоззрение эпохи Просвещения. Ее основой были философия естественных прав свободы и разумности человека, классическая экономика, в рамках которой работа в собственных интересах признавалась работой на общее благо, и процесс возвращения к истине путем свободного столкновения идей на открытом рынке.

В условиях промышленной и технико-технологической революции конца XIX – начала ХХ вв. изменялись понятия государственности, образа жизни людей, интеллектуальный климат в обществе с его критическим подходом к основным постулатам эпохи Просвещения. Изменялись и условия жизнедеятельности, место, роль и функции самой прессы. Либертарианская система журналистики, в рамках которой средства массовой коммуникации, сосредоточенные в руках небольшой кучки медиамагнатов, становились все более влиятельными и вездесущими, вызывала резкую критику со стороны общественности. Основными причинами недовольства и критических нападок были следующие:

1. Пресса пользуется своей огромной властью в собственных интересах. Люди, владеющие прессой, проводят свои собственные взгляды, особенно в вопросах политики и экономики, в ущерб мнению оппонентов.

2. Пресса пресмыкается перед большим бизнесом и позволяет рекламодателям контролировать редакционную политику и содержание редакционных комментариев.

3. Пресса сопротивляется социальным переменам.

4. В освещении текущих событий пресса часто обращает больше внимание не на существенное, а на поверхностное и сенсационное; развлекательным же материалам зачастую недостает содержательности.

5. Пресса является угрозой общественным нравам.

6. Пресса без достаточных на то оснований вторгается в частную жизнь людей.

7. Пресса контролируется одной социально-экономической группой, ограниченной «классом предпринимателей», и новым людям трудно пробиться в эту сферу, а, следовательно, ставится под угрозу свободный и открытый рынок идей1 .

Критические выпады в адрес либертарианских СМК не ограничивались представленным набором проблем. Осуждалась сама коммерционализация прессы. В США число ежедневных газет постоянно уменьшалось, все меньше становилось городов, где были конкурирующие между собой газеты. На долю пяти громадных издательств приходилась большая часть всех газетных и журнальных тиражей, средств, поступающих за рекламу. Еще пять компаний производили почти все фильмы, которые смотрели американцы. Две или три сети обслуживали практически все радио- и телевизионные вещательные станции в стране. При этом программы составлялись не сетями, а рекламодателями и их агентами, которые сами подбирали состав исполнителей и покупали время, чтобы передавать свои программы вместе с рекламными вставками. Сами вещательные станции (особенно на местах) становились лишь каналами реализации для больших сетей. Низкое качество культурно-развлекательных программ лишало аудиторию возможности выбора. Самая острая критика была направлена в адрес маргинальных периодических изданий, которые имели дело с порнографией и комиксами, за то, что они способствовали разложению нравов и толкали молодежь к преступлениям.

Общество волновало негативное воздействие средств массовой информации на аудиторию. Масс-медиа обвиняли в потакании вкусам обывателей, в разжигании политических беспорядков, нарушении моральных и этических норм и т.п. Страхи по поводу всесилия СМК подогревались социологическими теориями Огюста Конта, Герберта Спенсера, Фердинанда Тенниса и Эмиля Дюркгейма, которые выдвинули идею массы как формы обезличенных человеческих отношений. В рамках этих теорий возникла научная концепция массового общества . В ней подчеркивалась взаимосвязь институтов власти и средств массовой коммуникации. А поскольку массовая информация (ее содержание) служат политико-экономическим интересам правящих кругов, нет смысла ждать, что медиа предложат критическую или альтернативную картину мира, наоборот, они будут способствовать тому, чтобы зависимая публика и дальше оставалась таковой.

«В теории массового общества, - пишет Г.П.Бакулев, - масс-медиа получают приоритет как причина и хранитель массового общества и подчеркивается идея о том, что, предлагая собственный медиа взгляд на мир, заменитель или псевдосреду, медиа являются мощным инструментом манипулирования людьми, одновременно способствуя их психологическому выживанию в тяжелой обстановке».1 В качестве теории массовой коммуникации концепция массового общества связана с идеями контроля и фильтрации массовой информации.

В рамках этих идей возникли различные теории пропаганды. Аторы этих теорий анализировали содержание массовой информации и ставили проблемы влияния СМК на простого человека. Теоретики пропаганды были уверены, что масс-медиа способны донести до каждого хитроумно составленные стимулы, и их одинаково воспримут все люди, и реакция на них будет в основном одинаковой.2 Считалось, что средства массовой коммуникации способны формировать общественное мнение и склонять массы к любой точке зрения. Иными словами, бихевиористские постулаты “стимул – реакция” стали основой пропагандистских учений. Одна из ранних концепций (20 – 30-е годы ХХ в.) о силе воздействия масс-медиа называлась “теорией магической пули” (по-другому: “теория инъекций”, “приводного ремня”).

Испуг американской элиты по поводу пропагандистско-манипулятивной силы средст массовой коммуникации имел под собой почву в виде пропагандистских кампаний во время первой мировой войны, оппозиционных выступлений прессы в годы экономического кризиса. К концу 30-х годов многие американские лидеры были убеждены, что демократия не выживет, если разрешить свободное распространение экстремистской пропаганды. Но запрет означал бы существенное ограничение самого важного либертарианского принципа – свободы печати.

Теоретики пропаганды пытались разрешить эту проблему разными средствами. Одни предлагали путем просвещения научить людей противостоять манипулятивной лжи, другие предпочитали направить мощь

пропаганды для распространения идеалов добра и справедливости; использовать положительные приемы “белой пропаганды” для борьбы с “черной”.

Теоретиками “положительной пропаганды” выступили Гарольд Лассуэл и Уолтер Липманн, а просвещения проти пропаганды Джон Дьюи.1

Лассуэлл считал, что пропаганда – это нечто большее, чем простое использование медиа, чтобы лгать людям во имя контроля над ними. Аудиторию СМК нужно пастепенно (курсив мой – Е.А.) готовить к принятию положительных идей и поступков. Для этого у коммуникаторов должна быть детально разработанная стратегия длительной кампании, в ходе которой можно было бы осторожно внедрять, а потом культивировать новые идеи и образы. По мнению Лассуэлла, нужно создавать символы и постепенно учить людей связывать с ними конкретные эмоции. При успешном внедрении “стратегий культивации”, символы становятся коллективными или эталонными. Эталонные символы ассоциируются с сильными эмоциями, и если ими пользоваться правильно, можно вызвать масштабные массовые действия положительного свойства. Лассуэлл считал, что необходимо передать контроль за пропагандой через средства массовой коммуникации новой элите – научной технократии, которая поклялась бы использовать свои знания во благо, а не во вред.

Эту идею поддержали многие ученые и лидеры общественного мнения. Среди них автор колонки в “Нью-Йорк таймс” Уолтер Липманн . В своей книге “Общественное мнение” (1934) он высказал сомнения в способности среднего человека самостоятельно ориентироваться в окружающем мире, в противовес постулатам классической демократии. А поскольку народ уязвим перед пропагандой, для его защиты нужен како-то механизм или орган. Самоцензуры здесь недостаточно. Контроль над сбором и распространением информации нужно передать интеллектуальной элите, которая с помощью научных методов отделяла бы факты от вымысла и принимала правильные решения о том, кто должен получать ту или иную информацию.

Липманн предложил создать квазиправительственное бюро расследований, которое бы тщательно анализировало информацию и направляло ее другим элитам для приняти решений. Это бюро, по мнению Липманна, могло бы определять, какую информацию стоит распространять через средства массовой коммуникации, а какую людям лучше не знать.

Эти идеи были сродни цензуре и для либертарианской системы звучали кощунственно. Естественно, они вызвали острую дискуссию. Видным критиком этих идей был Джон Дьюи – сторонник общественного просвещения как самого эффективного гаранта защиты демократии от тоталитаризма. Он категорически возражал против введения какого-либо контроля над прессой и вещанием. По его мнения, люди сами могут защитить себя от пропаганды, если обучены нужным приемам обороны. Дьюи считал теории “положительной пропаганды” чрезмерно упрощенными. По его мнению, медиа надо понимать не как внешних агентов, а как слуг, облегчающих общественные дискуссии и дебаты. Средства массовой коммуникации должны быть в центре сложных общественных взаимоотношений и хорошо интегрированны в сообщество, которому служат. Когда же медиа выступают в качестве внешних агентов и начинают манипулировать аудиторией, они лишаются права служить обществу. Потенциально продуктивная связь общества и журналистики как одного из социальных институтов нарушается и ставит под угрозу сам общественный форум.

Так или иначе, и общество и его элита сходились в одном: средства массовой коммуникации могу и должны измениться к лучшему, чтобы эффективно служить общественным интересам.

Такой мощный критический заряд, направленный против либертарианской системы журналистики, нес в себе угрозу введения государственного контроля над СМК. В этих условиях и родилась идея саморегулирования, которая оформилась в так называемую теорию социальной ответственности прессы.

ЖУРНАЛИСТИКА СОЦИАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Концепция социальная ответственности журналистики:

1) возникла в США в середине ХХ в.;

2) оформилась в ходе работы Комиссии по свободе печати, в частности из трудов ее члена Уильяма Хокинга – профессора философии Гарвардского университета;

3) основные цели СМК – информировать, развлекать, продавать, но главным образом переводить конфликт в рамки дискуссии;

4) использовать трибуну СМК может каждый, если у него есть что сказать;

5) деятельность СМК контролируется мнением общества, действиями потребителей, профессиональной этикой журналистов;

6) запрещено серьезное вмешательство в частную жизнь и жизненно важные общественные интересы;

7) СМК находятся в частных руках, если только правительство не вынуждено взять часть из них (или учредить новые) в свои руки в интересах общества;

8) СМК должны взять на себя обязательства по социальной ответственности, в противном случае их должны к этому принудить.

В условиях монополизации промышленного капитала изменилось и отношение в обществе к так называемому демократическому капитализму: убеждение либертарианских экономистов в том, что каждый предприниматель эгоист и, что, преследуя свои интересы, будет автоматически способствовать общему благу, уступило место требованиям к деловым кругам об обязательствах (ответственности) перед обществом («потребитель - прежде всего»).

Потребитель же продукции СМК, вследствие воздействия культурно-образовательного фактора, значительно вырос количественно, и стал гораздо требовательнее относиться к качеству информационно-развлекательного «продукта». Вместе с тем способность потребителя продукции СМК как активного участника массинформационного процесса, который, по либертарианским понятиям, мог самостоятельно найти истину на свободном рынке идей, была подвергнута сомнениям. В новых социальных условиях человек представляется апатичным. Он способен прибегать к разуму, но не любит этого делать. Цель его – не искать истину, а удовлетворять свои непосредственные потребности и желания. Поэтому он становится легкой добычей манипуляций (пропагандистских, моральных, рекламных и т.п.).

Все эти и другие факторы были учтены Комиссией по свободе печати при выдвижении концепции социальной ответственности прессы. Индивидуализм (приоритет личности перед обществом) как философская основа либертарианства, был заменен коллективистской теорией приоритета общества перед личностью, а либертарианская «свобода от всяких внешних ограничений» была заменена понятием «свободы для чего-то» (для блага общества), что требует наличия определенных инструментов (технические возможности, финансовые источники, доступ к информации и т.п.) для достижения целей. При получении таких инструментов обязательно возникает некая зависимость от тех, кто их может дать. Иными словами, пресса свободна от всякого принуждения, но не от всякого давления.

Комиссия по свободе печати исходила также от сложившихся реалий в практической деятельности средств массовой коммуникации, которые в ответ на критику общественности в свой адрес и под угрозой принятия законов государственного регулирования деятельности прессы, предпринимали определенные шаги в сторону самоограничения и саморегулирования (принятие профессиональных кодексов).

Самый ранний из профессиональных кодексов – «Каноны журналистики» – был принят Американским обществом редакторов газет еще в 1923 г. Кодекс призывал газеты работать с чувством ответственности к общественному благу, соблюдая искренность, честность, правдивость, порядочность, беспристрастность и уважение к частной жизни человека. В целом «Каноны журналистики» носили либертарианский характер. Кодексы киноиндустрии (1930 г.), радиовещателей (1937 г.) и телевещания (1952 г.) уже отражали изменившиеся условия работы прессы. Впрочем, радио и телевидение в США, в отличие от газет, изначально регламентировались правительством. В 1927 г. Конгресс создал Федеральную комиссию радиовещания с целью распределения радиочастот и наблюдения за содержанием программ. По закону о связи 1934 г., в котором указывалось, что работа вещания должна отвечать общественным интересам, была создана Федеральная комиссия связи - постоянная правительственная организация, выдающая лицензии на вещание и осуществляющая надзор за эфиром. Лицензированные вещательные компании выступали лишь попечителями эфира, тогда как государство выступало в качестве его владельца. Это обстоятельство выводило радио и телевидение из либертарианской системы журналистики задолго до того, как были выдвинуты положения о социальной ответственности прессы.

Профессиональные кодексы радио- и телевещателей предусматривали соблюдение этических норм, стимулирование демократических форм правления через просвещение общества, поддержание общественной нравственности, а также установление определенных рамок для рекламы в общем объеме вещания и поддержку ее высоких стандартов.

Рассматривая профессиональные кодексы в качестве их приемлемости для доктрины социальной ответственности прессы, Комиссия по свободе печати отмечала, что кодекс норм поведения для газет, если его придерживаться, вполне мог бы превратить прессу в ответственного проводника новостей и дискуссии. Но поскольку сами нормы приняты только журналистами, а не владельцами газет, кодекс никогда не может быть проведен в жизнь. Позицию же владельцев (издателей) хорошо отразил Вильям Гамильтон из «Уолл-Стрит джорнэл»: «Газета является частным предприятием, которое абсолютно ничего не должно публике, а публика не предоставляет газете никаких особых прав. Газету, следовательно, не волнуют никакие общественные интересы. Она, безусловно, является собственностью владельца, который продает произведенный товар на свой собственный страх и риск…» 1

В области социальной ответственности журналисты смотрели дальше своих работодателей. Обосновывая свое предложение о создании школы журналистики, Дж. Пулитцер писал в 1904 г.: «Только самые высокие идеалы, самое добросовестное стремление поступать справедливо, самое точное знание проблем, с которыми ей придется столкнуться, и искреннее чувство ответственности спасут журналистику от раболепства перед классом имущих, преследующих эгоистические цели и противодействующих общественному благоденствию»2 .

Еще в системе либертарианской прессы в профессиональной среде журналистов родилась так называемая «теория объективного репортажа». Суть ее заключается в отказе прессы от всякой политической пристрастности, насколько это вообще возможно, и превращении ее из средства выражения мнений в средство сообщения новостей. Американские и английские репортеры считают, что в их работе отстраненный взгляд на события является профессиональным требованием. Новости следует подавать в чистом виде, свободном от всяких оценок, место которым в американских газетах четко отведено на полосе редакционных комментариев.

Основываясь на новых социально-политических реалиях ХХ в. и отталкиваясь от практических шагов журналистики навстречу новым веяниям, Комиссия по свободе печати сформулировала следующие требования к прессе (1947 г.), которые и легли в основу доктрины ее социальной ответственности:

1. Предоставлять «правдивый, исчерпывающий и вдумчивый отчет о событиях дня, данный в контексте, который делает их значимыми, то сеть отделять факты от мнений, сообщать «всю правду» о факте (оценить для читателя достоверность разноречивых источников).

2. Служить «форумом для обмена замечаниями и мнениями», то есть стать трибуной общественной дискуссии, переводящей социальной конфликт из плана насилия в план обсуждения». Это не значит, что СМК должны дать слово всем желающим. Однако массинформационные монополии обязаны доносить до своей аудитории самые разнообразные мнения, в том числе противоположные тем, которых придерживаются они сами, не отказываясь при этом от права пропагандировать свои собственные взгляды.

3. Отражать мнения и интересы различных социальных, этнических, конфессиональных слоев путем создания «представительной картины тех групп, которые составляют общество».

4. «Представлять и разъяснять задачи общества и его ценности».

5. Обеспечивать «полный доступ к сведениям, полученным за день». У общественности есть право доступа к информации, фундаментальное право быть информированной. А поскольку пресса является представителем общественности, она должна разрушать все барьеры на пути свободного потока новостей, способствовать открытости источников информации.

Для выполнения этих задач, по мнению Комиссии, необходимо объединить усилия самой прессы, общественности и правительства.

Прессе при этом предписывается обязанность стать средством общественного пользования в области распространения информации, экспериментировать с содержательными материалами высокого качества, которые не сулят немедленной финансовой отдачи, заняться энергичной взаимной критикой и стремиться улучшить качество журналистских кадров. Радиоиндустрии следует забрать от рекламодателей контроль над составлением программ.

Общественность должна осознать огромную власть средств массовой коммуникации, сконцентрированную в руках небольшой группы владельцев. Осознав это, общественность должна помочь в создании некоммерческих СМК (например, в колледжах); центров для изучения, исследований и публикаций критических материалов в области массовой коммуникации; независимой организации, которая оценивала бы работу прессы и ежегодно сообщала о результатах.

Правительство, со своей стороны, может поощрять открытие новых СМК, принимать более действенные меры для защиты прав граждан от злоупотреблений свободой слова и даже принимать меры, которые формально идут вразрез с принципами свободной прессы. К ним относятся различные формы правового и финансового вмешательства, предназначенные для достижения положительных общественных целей или ограничения воздействия рыночных тенденций (регулирование рекламы, антимонопольное законодательство, создание советов по печати, периодические проверки комиссиями, парламентские слушания, система субсидирования и т.п.). Наконец, правительство само может войти в область обмена информацией наряду с частными СМК. При этом ему не следует стремиться конкурировать с частной прессой или стараться ее устранить.

В рамках доктрины социальной ответственности сохраняется свобода выражения мнений. Но, если в либертарианской теории эта свобода считалась естественным правом (без обязанности), то новая концепция ввела понятие морального права с оттенком обязанности. Человек морально обязан следовать своим убеждениям, своей совести. Каждый, у кого есть что сказать, морально обязан сделать это. Таким образом, необходимой функцией идеи является функция обязательства перед обществом, перед истиной. При этом свобода выражения мнений предполагает и право на заблуждение. Однако свобода выражения мнений не является абсолютным правом (человек не может требовать права обратиться к аудитории какого-либо СМК). Представлять право выражать различные точки зрения, идеи является обязанностью самих СМК (переводить социальный конфликт в плоскость дискуссии).

Теория социальной ответственности устанавливает определенные ограничения (кроме внешних) на пути свободного потока информации. Однако сам механизм этих ограничений абсолютной свободы прессы настолько зыбок и несовершенен, что чреват возможными рецидивами авторитаризма со стороны правительства, медиамонополий, с одной стороны, и злоупотреблениями свободой слова во вред гражданам и общества, с другой стороны. В ходе применения теории социальной ответственности на практике уточнялись теоретические понятия, практические механизмы, выдвигались новые теории.

Одной из таких теорий является концепция «журналистской элиты», в соответствии с которой все СМК должны перейти (от владельцев) под управление журналистов-профессионалов, которые и будут использовать всю мощь масс-медиа во благо общества.

В 1969 г. известный американский теоретик журналистики профессор Б.Ракер выступил в профессиональном журнале «Грасерутс эдитор» со статьей «Бунт журналистов – необходимое условие для того, чтобы выжить!». Критикуя существующую систему, он писал: «Сейчас никто не может сомневаться в том, что владельцы средств массовой коммуникации: печати, радио, телевидения – действуют в интересах богатых». Ученый предлагал довольно радикальное средство для исправления положения – бунт журналистов. «Я уверен в том, - писал он, - что единственным выходом из этого положения является следующее: работающие журналисты должны осуществить полный и безоговорочный контроль над редакционной и информационной политикой средств массовой коммуникации. Без сомнения, работающие журналисты Америки сумеют, если дать им возможность, сделать каждое средство массовой коммуникации жизненной силой; у нас имеется необходимая подготовка и опыт, чтобы добиться того, чего не смогли добиться поколения владельцев»1 .

В качестве примера Б.Ракер приводил французские газеты «Фигаро» и «Монд». Надо сказать, что действительно многие владельцы СМК стали

сдавать их в руки журналистов, оговорив при этом главное условие своего невмешательства – прибыль. Таким образом, ответственность журналистов перед обществом повышается, но зависимость от крупного капитала (владельцев, рекламодателей) остается.

Новаторской чертой теории социальной ответственности стал содержащийся в ней призыв к средствам массовой коммуникации взять на себя ответственность за формирование продуктивных и творческих «великих сообществ». Эта цель должна достигаться и контролироваться за счет патронирования культурного плюрализма: нужно стать голосом всего народа, а не элиты или отдельных групп, доминировавших в в национальной, региональной или местной культуре в прошлом.2

По мнению Г.П.Бакулева, в теории социальной ответственности делается попытка совместить три разных принципа: личной свободы и выбора, свободы медиа и долга медиа перед обществом. При этом предлагается два основных варианта преодоления разногласий: создание общественных независимых институтов управления вещанием и дальнейшее совершенствование профессионализма журналистов, опирающихся в своей работе на кодексы саморегулирования. Общественные институты управления вещанием должны руководствоваться принципами нейтральности и объективности в отношении правительства и общественных проблем, а также побуждать соответствующие СМК реагировать на запросы своей аудитории и отчитываться перед обществом за свою деятельность.1

Подводя итоги деятельности американской системы журналистики в рамках теории социальной ответственности, Денис Маккуэйл так сформулировал основные принципы этой теории:

— Медиа должны взять на себя и выполнять определенные
обязательства перед обществом.

— Эти обязательства должны выполняться за счет установле­ния высоких или профессиональных стандартов информа­тивности, правдивости, точности, объективности и баланса.

— Возлагая на себя и применяя эти обязательства, медиа должны саморегулироваться в рамках закона и существующих
институтов.

— Медиа должны избегать всего, что может привести к пре-­
ступлению, насилию или гражданским волнениям либо
оскорбить группы меньшинств.

— Медиа в целом должны быть плюралистскими и отражать
разнообразие общества, предоставляя доступ к различным
точкам зрения и праву на ответ.

— Общество и публика, в соответствии с первым названным
принципом, имеют право ожидать высокие стандарты работы, и вмешательство можно оправдать только заботой о благе народа.

— Журналисты и медиауправленцы должны быть подотчетны перед обществом, так же как перед работодателями и рынком.2

При этом он подчеркнул как положительные, так и негативные стороны практического применения этих принципов в деятельности современных средств массовой коммуникации.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ЖУРНАЛИСТИКИ

1. Оформилась в России – СССР в начале ХХ в. Практикуется в странах коммунистической ориентации (Корея, Китай, Куба, Вьетнам и др.).

2. Возникла из марксистско-ленинской идеологии, идеи «диктатуры пролетариата».

3. Главная цель – служить пропагандистско-агитационно-организационным рупором партии (в советские годы – правящего режима).

4. СМИ могут открываться (закрываться) только по решению ЦК партии.

5. Печать контролируется партийными органами и с помощью цензуры (лито).

6. Запрещена критика политического строя, пропаганда иных способов правления.

7. Печать находится в руках правящей партии, государства, общественных организаций, контролируемых партийными органами.

8. Сочетает в себе авторитарную концепцию и идею социальной ответственности (партийной), рассматривает СМИ как инструмент партии в проведении государственной политики.

Социалистическая журналистика зарождалась в недрах самодержавно-буржуазной России как один из типов партийной печати (наряду с черносотенной, октябристской, кадетской, эсеровской, анархистской). После октябрьской революции 1917 г. и закрытия всех так называемых буржуазных газет и журналов, на освободившемся информационном пространстве бывшей Российской империи искусственно строился новый тип системы журналистики для «диктатуры пролетариата».

Новая система создавалась на основе ленинского видения социалистической журналистики, отраженного в статьях «О характере наших газет», «Очередные задачи Советской власти» и многих других, а также постановлений Центрального комитета коммунистической партии.

В отличие от всех существовавших и существующих систем журналистики, социалистическая система не допускала даже возможности частных средств массовой коммуникации. Основные средства производства газет и журналов были обобществлены (огосударствлены) в первые же годы Советской власти.

Вторым важным отличием социалистической системы журналистики было то, что вся пресса была выведена из коммерческого (делового) оборота. Редакциям не нужно было думать о бумаге, типографии, рекламе, доходах, прибыли – все эти вопросы раз и навсегда были решены партийными постановлениями. Таким образом, была создана экономическая свобода для журналистов (нет олигархов, медиамагнатов, иных владельцев, аренды помещений, скачущих цен на бумагу и полиграфические услуги).

Третьим, и наиболее существенным отличием новой системы журналистики от других, было то, что она, даже получив, по Марксу, «возможность беспрепятственного самостоятельного и одностороннего развития», типологически создавалась не в результате некой эволюции в связи с запросами рабоче-крестьянской аудитории, а была «построена» сверху (партией) с учетом максимального агитационно-пропагандистского влияния на все слои населения.

В горизонтальном ряду выстраивались центральные «средства массовой информации и пропаганды: центральный орган КПСС – «Правда», отраслевые органы ЦК КПСС – «Сельская жизнь», «Социалистическая индустрия», «Советская культура»; орган Верховного совета народных депутатов – «Известия»; комсомол имел свой центральный орган – «Комсомольскую правду», пионеры – «Пионерскую правду», профсоюз – газету «Труд». Каждое ведомство выпускало свои газеты и журналы: «Гудок» (МПС), «Строительная газета», «Медицинская газета», «Советская торговля», «Водный транспорт», «Воздушный транспорт» и др. Для женщин предназначались журналы «Крестьянка», «Работница», писатели выпускали «Литературную газету». Центральное телевидение и радио подчинялись соответствующему Государственному комитету.

Во многом центральная горизонталь СМИП (за исключением ведомственных газет) повторялась на республиканском уровне. На областном уровне оставались партийная, комсомольская газеты и комитет по телевидению и радио. В городах и районах выходили только партийно-советские газеты. Ниже стояли многотиражные газеты предприятий, совхозов, учебных заведений.

Была создана широкая корреспондентская сеть государственного телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС) и полугосударственное («полуобщественное») новостное агентство АПН. Если добавить к этому широкую сеть партийных, комсомольских, пионерских, научно-популярных, художественно-публицистических, отраслевых, профессиональных, научных и других журналов, то выстроится типологическая система, которая практически заполняла все аудиторные ниши. И вся эта огромная масса СМИП контролировалась партийными комитетами под руководством ЦК КПСС. Плановая подготовка и переподготовка журналистских кадров в госуниверситетах (Московский, Ленинградский, Уральский, Казанский, Дальневосточный, Ростовский и Воронежский – на территории России и в столицах республик) практически обеспечивала бесперебойную и довольно качественную работу системы журналистики.

Правовой, законодательной базы функционирования журналистики в СССР не было. Все принципиальные вопросы ее типологического развития, ролевых и функциональных задач, проблемно-тематических приоритетов определялись постановлениями ЦК КПСС; текущие проблемы разрешались местными партийными комитетами; а контроль над содержанием осуществлялся с помощью предварительной цензуры.

Средства массовой информации и пропаганды (СМИП) определялись как идеологическое оружие партии в ее борьбе за развитие социалистической экономики и воспитание нового человека коммунистической формации на основе морального кодекса строителя коммунизма и марксистско-ленинских догматов. Функции СМИП сводились к ленинской триаде: быть коллективным агитатором, пропагандистом и организатором.

Выполняя социально-политический заказ партии, журналисты довольно много писали об опыте работы передовых предприятий, колхозов, совхозов, о передовиках производства и социалистического соревнования, критиковали отстающих и нерадивых. Сочетание критики и самокритики (такое тоже было по постановлению партии) и пропаганды лучших образцов было нацелено на поступательное развитие индустриальной и научно-технической базы промышленности и сельского хозяйства, экономического, идейного и нравственного воспитания нового человека. Так журналистика выполняла свою агитационно-пропагандистскую функцию.

Организаторская функция состояла в том, что по критическим материалам СМИП предприятия, организации, партийные и советские органы обязаны были (тем же ЦК КПСС) принимать меры устранения недостатков и информировать о них прессу, а через нее общество.

Конечно, критика в прессе была контролируемой и даже заданной. Например, журналисты-международники не могли писать о положительных явлениях и фактах в капиталистических странах, но были свободны в своем поиске негативных сторон буржуазного образа жизни. При этом какой-либо мелочной опеки со стороны властей не было. Достаточно было расставить на руководящие должности в прессе и ключевые творческие посты преданных партии людей. Зная «правила игры», журналисты в отведенных им рамках творческой свободы, проявляли максимум той самой социальной ответственности по отношению к государству и обществу, о которой на Западе заговорили после второй мировой войны.

Пресса в СССР не разделялась на массовую и качественную в современном понимании. Бульварных газет, журналов, нравственно низкопробных программ радио и телевидения просто не было, хотя тиражи всех центральных газет были гораздо выше, чем у любой популярной газеты на Западе. Газеты «Труд», «АиФ», «Комсомольская правда», «Пионерская правда» преодолели рубежи 10 млн. экземпляров.

Необходимо отметить, что советская журналистика эффективно использовала свою культурно-просветительскую функцию. Типологическая система СМИП, рассчитанная на все демографические и социальные слои населения, вместе с партийными, комсомольскими, пионерскими, профсоюзными газетами несла в каждую семью научно-популярные, самообразовательные, литературно-художественные и другие издания. По количеству подписных изданий средняя советская семья значительно опережала любую на Западе.

К журналистской деятельности активно привлекались работники разных сфер народного хозяйства. Рабселькоровское движение 30-х годов прочно закрепилось в прессе на все годы Советской власти. Газетам даже предписывалось соотношение публикаций собственных (журналистских) материалов и писем, корреспонденций, статей и т.д., поступающих от партийных и советских работников, руководителей предприятий, колхозов и учреждений, инженерно-технических работников, интеллигенции, рабочих и сельских корреспондентов. Таким образом, формально достигался не только доступ к массовой информации, но и равный доступ к выражению своего мнения в прессе всеми слоями населения. Конечно, поступающие в газеты материалы «со стороны» отбирались, редактировались, а то и организовывались (писались) журналистами с учетом «социальной ответственности» прессы.

Таким образом, социалистическая система журналистики, не имея исторических аналогов, могла бы вполне вписаться в платоновское идеальное «Государство». Построенная по разумению «мудрецов» (партийных вождей) и являясь инструментом их идейно-пропагандистского и воспитательно-просветительского влияния на общество, журналистика полностью подчинялась государству. Едва заметные «оппозиционные» веяния улавливались только в литературных журналах (как это было в России до 60-х годов XIX в.). Она выполняла социальный заказ государства в строго очерченных проблемно-содержательных рамках при тотальном политическом контроле его исполнения с помощью партийных комитетов и цензуры.

Однако свобода от капитала, владельцев, от необходимости писать в угоду рекламодателям или политическим функционерам различных мастей, доступность газет и журналов для творческого самовыражения широких слоев населения, выделяют социалистическую журналистику в особый вид тоталитарной системы, к опыту которой еще долго будет приковано внимание ученых и практиков журналистики.

ЖУРНАЛИСТИКА ПЕРИОДА РАЗВИТИЯ

И ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО УЧАСТИЯ

«Четыре теории прессы» (1956) Ф. Сиберта, Т.Питерсона и У.Шрамма не охватывают всего разнообразия общественно-политических модификаций и, значит, систем журналистики. «Глобальная типология» видов и типов систем журналистики авторов «четырех теорий» строилась на взаимоотношениях прессы и власти, игнорируя при этом главного участника коммуникации – аудиторию. Естественно было появление других теорий. Интерес представляет идея, выдвинутая группой ученых в составе Клиффорда Кристианса, Теодора Глассера, Дениса Маккуэйла, Каарле Норденстренга и Роберта Уайта. Они предложили классификацию систем журналистики, состоящую из пяти парадигм и четырех ролей, которые средства массовой коммуникации могут играть в демократическом обществе:

· Сотрудничать с государственной властью;

· Осуществлять контроль за политической властью;

· Способствовать общественному диалогу;

· Бросать вызов всему социальному порядку с помощью подлинной критики.1

В эту классификацию вписывается журналистика общественно-политических систем, не вошедших в «Четыре теории прессы».

Уже в конце 60-х годов ХХ в. Эверт Роджерс и другие исследователи стали изучать коммуникационные системы стран «третьего мира». Первая модель систем журналистики в развивающихся странах прозвучала в докладе международной комисси ЮНЕСКО по исследованию коммуникационных проблем. На основе новых тенденций и данных Маккуэйл, помимо уже описанных четырех систем журналистики, предложил еще две – медиа периода развития и демократического участия (партиципаторную).Изложим их суть по Г.П. Бакулеву.

Журналистика периода развития выступает в поддержку существующего режима и его усилий по обеспечению экономического развития. Таким образом средства массовой коммуникации помогают обществу. Эта концепция возникла в рамках исследования масс-медиа развивающихся стран, для которых не применимы положения других нормативных теорий. Здесь сказываются четыре фактора:

· отсутствие коммуникационной инфраструктуры, профессиональных кадров, производственных и культурных ресурсов и достаточной аудитории;

· зависимость от развитых стран в техническом, профессиональном и культурном отношениях;

· подчинение всех социальных институтов главной задаче: экономическому, политическому и социальному развитию страны;

· осознание своей идентичности и собственных интересов в международной политике.

Деятельность журналистики периода развития резко направлена против любых форм внешней зависимости, а также произвольного авторитаризма. Поддерживается положительное использование средств массовой информации в деле национального развития, декларируется автономия и культурная идентичность конкретного национального общества.

Общее, что объединяет журналистику периода развития с другими системами, это признание в качестве главной цели самого экономического развития (следовательно, социальных реформ) и зачастую связанного с ним «строительства нации». Поэтому определенные свободы прессы и вещания отступают перед долгом способствовать достижению этих целей.

В типологии журналистики периода развития просматриваются черты советской системы без ее идеологической составляющей.

Действие теории демократического участи (партиципаторной теории) распространяется в основном на журналистику развитых либеральных обществ. В то же время она стыкуется и с некоторыми положения-
ми теории для медиа периода развития, в частности с ее упором на «базис» общества.
Главным в этой теории является неприятие коммерциализации и монополизации частных СМИ и признание необходимости централизации и бюрократизации институтов общественного вещания, созданных в соответствии
с нормами социальной ответственности. Таким образом, общественное вещание значительно повысило бы роль средств массовой коммуникации в процессе социального развития и осуществления демократических реформ. Препятствием к выстраиванию подобных систем является стремление некоторых организаций общественного вещания к чрез­мерному патернализму, крайней элитарности, желанию быть бли­же к истеблишменту, излишней податливости к политическому и экономическому давлению, чрезмерной монолитности, излишнему профессионализму.

Термин «демократическое участие», - отмечает Г.П.Бакулев, - несет и некоторый от­тенок разочарования в существующих политических партиях и в системе парламентской демократии, которые, кажется, потеряли связь со своими корнями, затрудняя, а не упрощая участие масс в политической и общественной жизни. Здесь присутствует опре­деленный элемент постоянной реакции на «массовое общество», которое заорганизовано, чрезмерно централизовано и не способ­но предоставить индивиду и меньшинству реальные возможности для выражения мнения.

Теория свободной прессы бессильна из-за влияния рынка, а теория социальной ответственности неуместна из-за того, что участвует в бюрократическом государстве и обслу­живает организации и профессии в сфере медиа. Практикуемое прессой саморегулирование и подотчетность крупных вещатель­ных организаций не помешали росту медиаинститутов, которые управляются из властных центров общества или которые не справляются с задачей удовлетворять потребности, рождающиеся в ходе повседневного опыта граждан.

Следовательно, главным в партиципаторной теории являются потребности, интересы и надежды активных получателей информа­ции в политическом обществе. Она касаются права на получение нуж­ной информации, права на ответ, права использовать средства ком­муникации для взаимодействия в небольшом сообществе, объеди­нении по интересам, субкультуре. Эта теория отвергает необходимость однородных, централизованных, дорогостоящих, сильно профес­сионализированных, нейтрализованных и контролируемых государ­ством медиа. Она выступает за многообразие, локальность, деинсти-туцианализированность, взаимозаменяемость ролей отправителя и получателя, горизонтальность коммуникационных связей на всех уровнях общества, взаимодействие, заинтересованность.

В этой модели сочетаются самые разные компоненты, включая либертарианство, утопизм, социализм, эгалитаризм, движение в защиту окружающей среды и локализм. Медиаинституты, сконст­руированные в соответствии с положениями этой теории, были бы теснее связаны с общественной жизнью, чем сейчас, и лучше бы контролировали свою аудиторию, предлагая ей возможности для доступа и участия в их деятельности на условиях, сформули­рованных их пользователями, а не контролерами. Теория демократического участия утверждает, что представителям этнических групп должен быть открыт доступ к медиа и созданы возможности для возрождения или укрепления своей куль­туры.1

Конечно, приведенные здесь виды и типы систем журналистики, а также их теоретические обоснования, отнюдь не вбирают всего многообразия типологических и системных модификаций. Поэтому процесс практического формирования медиасистем и их теоретического осмысления будет продолжаться.

ВОПРОСЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ:

1.Какие пределы свободы допускает авторитарная система журналистики?

2.Может ли существовать в авторитарной системе оппозиционная журналистика?

3.Какова идейно-философская основа авторитарной системы журналистики?

4.Существует ли в современной России религиозно-клерикальная пресса?

5.В чем отличия журналистики фашистского режима от традиционной авторитарной прессы?

6.Какие постулаты лежат в основе либертарианской системы журналистики?

7.В чем коренные отличия либертарианской журналистики от журналистики социальной ответственности?

8.В чем сходства и различия журналистики социальной ответственности и демократического участия ?

9.В чем сходство и различие социалистической журналистики и журналистики периода развития?

10.В чем коренные отличия социалистической журналистики от всех иных систем?

ЗАДАНИЕ ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ:

Составьте таблицу коренных отличий четырех видов систем журналистики по следующим параметрам: 1) принадлежность СМИ (кто может владеть, учреждать); 2) цели и задачи СМИ; 3) возможности использования трибуны СМИ (всеми, не всеми, кем именно); 4) механизмы контроля над СМИ; 5) отношения СМИ к власти и власти к СМИ; 6) запреты для СМИ; меры государственной поддержки СМИ.

Литература:

Четыре теории прессы/ Ф.Сиберт, У.Шрамм, Т.Питерсон. – М., 1998.

Бакулев Г.П. Массовая коммуникация: Западные теории и концепции. – М., 2005.

1 Четыре теории прессы /Сиберт Ф., Шрамм У., Питерсон Т. –М., 1998.

2 Там же. С. 16.

1 См.: Корнилов Е.А. Социокультурные модели журналистики //Корнилов Е.А. Журналистика на рубеже тысячелетий. Ростов н/Д, 1999. С. 75-78.

1 Саламон Л. Всеобщая история прессы // История печати: Антология. –М., 2001. С. 135.

1 Саламон Л. Указ. соч. С. 137-138.

1 Цит. по: Четыре теории прессы… С. 35.

2 Там же. С. 209-210.

1 Цит. по: Четыре теории прессы… С. 211.

1 Четыре теории прессы… С. 119-120.

1 Бакулев Г.П. Массовая коммуникация: Западные теории и концепции. М., 2005. С. 34.

2 De Fleur M.L., Ball-Rokcach S. Teories of mass Communication. L., 1989. P. 163.

1 Поробно см.: Бакулев Г.П. Указ. соч. С. 40-43.

1 Четыре теории прессы. С. 112.

2 Там же. С. 126-127.

1 Цит по.: Я.Н.Засурский. Буржуазные теории журналистики: истоки, тенденции развития. // Буржуазные теории журналистики. М., 1980.- С. 28.

2 См.: Бакулев Г.П. Указ. соч. С.22.

1 Бакулев Г.П. Указ. соч. С. 23.

2 McQuail D/ Mass Communication Theory: An Introduction. L., 1987. P. 115-118.

1 См.: Бакулев Г.П. Указ. соч. С.17.

1 См.: Бакулев Г.П. Указ. соч. С.27-30.