Лексикологический аспект стилевых движений (Политическая корректность)
Лобанова Л. П.
Ясности, или понятности значения, противостоят два порока – темнота и, если так можно выразиться, чрезмерная ясность, или двусмысленность; в первом случае не видно никакого значения, во втором появляются сразу несколько, но не ясно, какое из них истинное.
Г.В. Лейбниц
Тот состав слов, который мы здесь рассматриваем, позволяет определить, с точки зрения лексикологии, смысловые сферы, в которых политическая корректность производит исправление языка, а также установить направления семантического развития политкорректных наименований.
На основе такого лексикологического анализа можно делать определенные заключения относительно развития стилевых движений, возникающих благодаря динамике категорий культуры. "Зарождающееся стилевое движение акцентирует свои отличия от сложившихся норм культурного поведения, принятых в данное время, и акцентирует свои различия с общепринятыми нормами". [138]
Исходя из основных дифференцирующих признаков семантики политически корректных имен, можно классифицировать характерные признаки стилевых движений, возникающих в результате политически корректной культурной революции. При этом мы не рассматриваем отдельно английские и немецкие слова, но объединяем их в общую классификацию, поскольку они имеют аналогичный характер развития.
Расовая политкорректность
Семантическое развитие этого вида политической корректности идет в направлении от признака расового (например, цвет кожи) к признаку государственной принадлежности:
– negroes / non-whites / colored / blacks / minority (group) / African Americans / Afroamericans (негры – небелые – цветные – черные – меньшинство – американцы африканского происхождения – афроамериканцы);
– Indian / Native American / American Indian / Amerindian / first nation (индеец – коренной американец – индеец американского происхождения – америндеец – первая нация).
Это означает, что научное, этнографическое обозначение замещается политическим.
При этом, если в случае черных и цветных можно усмотреть возможность субъективной оценки объективного факта в результате лексических значений слов, их называющих и указывающих на цвет кожи, то трудно найти аналогичное обоснование для слова "индеец", давно вытеснившего слово "краснокожий".
Наряду с этим есть случаи политически корректных имен, сохраняющих указание на цвет кожи в привлекательном варианте; например, пришедшее в Германию из Америки в виде кальки слово "Sonnenmensch" –человек солнца, – но они не находят распространения.
Этническая политкорректность
С одной стороны, создание новых имен в этой смысловой сфере осуществляется в направлении отказа от употребления слова, называющего народ, и разделения народа в языке на отдельные племена, его составляющие. Это происходит путем использования самоназваний племен; например: вместо "индейцы"- "чироки", "ирокезы", "навахи" и т. д., хотя все индейцы продолжают называть себя индейцами, осознавая себя одним народом.
Цыгане должны называться в Германии "Roma und Sinti". Табуизация слова "Zigeuner" привела к тому, что цыган никак невозможно обозначить как народ. Племя, называемое в форме множественного числа "Sinti" (Cinti), живет в Германии давно, во многих поколениях. Roma (тоже форма множественного числа) пришли в Германию уже в ХХ веке с Балкан.
Новое политкорректное имя "Roma und Sinti" создает для подавляющего большинства немцев полную языковую неуверенность в нескольких направлениях:
– никто не знает, в каком числе употребляются эти слова – в единственном или во множественном: они являются заимствованными для немецкого языка и, с точки зрения немецкой грамматики, не имеют признака множественного числа, но оба употребляются во множественном числе;
– возникает вопрос, как определить, к какому племени принадлежит конкретный человек, чтобы политкорректно назвать его;
– невозможно определить, как назвать его правильно в единственном числе (правильно будет "ein Sinto", "ein Rom");
– непонятно, можно ли так же называть женщину – существительные женского рода в единственном числе – "eine Sintiza", "eine Romni".
Кроме того, к цыганскому народу относятся также и другие племена, а для них нет отдельного политически корректного имени.
Второе направление состоит в замене названия народа словом, указывающим на гражданство; например, вместо "русские" – "россияне" (ср. нем. "Russen" и политически корректное новообразование последнего десятилетия "RuЯlдnder").
Культурная политкорректность
В этой смысловой сфере направление семантического развития определяется переходом от указания на культурную принадлежность к указанию на географическое происхождение.
Одним примером может служить слово "Oriental" – выходец с Востока, – которое раскрывает истинную природу понятия, указывая на культурную принадлежность; это и научный термин: существует научная дисциплина ориенталистика, т. е. востоковедение. Оно заменено политкорректным именем "Asian American" – американец азиатского происхождения, – которое указывает на географическое происхождение и является более широким понятием. В соответствии с таким подходом, немца, например, родившегося и выросшего в азиатской части России и выехавшего в Америку, тоже следует именовать американцем азиатского происхождения – Asian American – и рассматривать его в культурном отношении так же, как, скажем, китайца или японца. Политкорректное имя никак не указывает на особенности культуры, в которых сформировалась личность.
Другой пример – такие слова, как "Busch" – буш; "Pampa" –пампасы; "Urwald" – джунгли; "Kraal" –крааль, – которые заменяются политически корректным словом "Heimatland" (родная земля). При этом, слово "Busch", например, указывает не только на бушменскую расу, но и на бушменский язык и бушменскую культуру, и когда говорится о человеке из джунглей, из пампасов или из крааля, то имеется в виду, по сути, его культурная принадлежность. Новое политически корректное имя "родная земля" не делает различий между культурными особенностями, также и географическое происхождение не указывается, по всей вероятности, по той причине, что географическое понятие в этих случаях тесно связано с понятием культуры.
В Германии, например, существует и общее для всех случаев такого рода обозначение – "другой культурный круг". Фолькер Гунске разъясняет это понятие следующим образом: "Так, слова "чужеземец", "иностранец", "дикарь"… или "раса" уже давно не приняты в приличном обществе. Но что сказать, если хочешь говорить именно об этом? Для выхода из этого щекотливого положения находятся чаще всего неожиданные решения, которые невероятно обогащают словарный состав. Тем временем прочно утвердился "другой культурный круг". Выражение с прямо-таки торжественным флером. Если папочка еще в 60-е годы совершенно неуклюже и без всякого стеснения говорил о неграх из крааля, чтобы подчеркнуть "культурное отличие", то сегодня сын умеет уже без артикуляционных затруднений и с приятной дрожью вести речь о "другом культурном круге".
При этом он достиг двух целей обучения одним разом. Во-первых, он избегает скверных слов и пользуется политически корректным вокабуляром, а во-вторых, он одаривает турков, арабов или готтентоттов уже не презрительным, а великодушным, прямо-таки терпимым взором: тот, кто происходит из другого культурного круга, не виноват, что немецкая культура была ему недоступна. Иные люди, иные нравы… Другой культурный круг – неизбежная оборотная сторона многих чаяний обогащения культуры иностранцами. При уповании на культурное обогащение обычный иностранец мутирует в спасителя, который принесет нам замену утопии – мультикультурное общество. А все, что не нравится в этом киче мультикультуры, просто причисляется к другому культурному кругу, с которым не хочется соприкасаться". [139]
Другая разновидность культурной политкорректности выражается в сепаратизме внутри одной культуры.
Об этом свидетельствует наличие в языке таких терминов, как
– белая наука;
– черная наука;
– женская наука;
– альтернативная наука (вводится в оборот в русском языке);
– черные университеты;
– черная литература;
– женская (лесбийская) литература и т. п.
Существует женская культура в целом, противопоставленная мужской культуре и существующая как противовес "грязным мужским фантазиям". Эта культура состоит из женской литературы, женской науки, женских газет и журналов, женских групп и женских кафе. Женская культура возникла как результат ранимости. Специфически женская ранимость вызывается наличием мужчин как таковых.
Культурной традиции противопоставлена также альтернативная культура, которая есть результат альтернативного мышления. Признаки альтернативной культуры:
– театральный спектакль не в театре, а в пивной палатке,
– балет – в церкви;
– опера - на футбольном поле;
– концерт фортепьянной музыки – на базарной площади;
– рок-концерт – на Красной площади в Москве, т.е. фактически на кладбищенской площади, если подумать о захоронениях вдоль кремлевской стены.
Гражданская политкорректность
В отношении гражданства политическая корректность действует в нескольких направлениях.
Во-первых, упоминание об иностранцах, иностранном политически некорректно в принципе:
– иностранцев следует называть приезжими, нездешними: foreigners > newcomers;
– это требование распространяется и на иностранные языки, которые должны именоваться политически корректно современными языками (foreign languages > modern languages), из чего, между прочим, следует, что родной язык не может быть отнесен к современным, а от несовременного остается полшага до причисления родного языка к отсталым.
Во-вторых, нелегальные эмигранты приравниваются в языке к гражданам страны. В Америке вместо "illegal aliens" – нелегально проживающие иностранцы, собственно, незнакомцы – следует употреблять, соответственно политической корректности, "undocumented residents" –незарегистрированные постоянные жители.
В Германии вместо слова "иностранцы" – Auslдnder – в этом случае употребляется словосочетание "auslдndische Mitbьrger" – иностранные сограждане. Таким образом, во внутренней форме этого наименования оказываются представленными два взаимоисключающих понятия: слово "auslдndischе" – иностранные – содержит во внутренней форме указание на живущих за пределами страны, граждан иных стран, а слово "Mitbьrger" – сограждане – указывает своей внутренней формой на имеющих одно и то же гражданство. Имя "auslдndische Mitbьrger" кажется, с одной стороны, полным абсурдом: сограждане, но одновременно иностранцы. А с другой стороны, такое именование ставит в неопределенное положение немцев – тогда уже и их следовало бы именовать "inlдndische Mitbьrger", т.е. отечественные сограждане – по внутренней форме, собственно, сограждане, живущие внутри страны.
Из этого видно третье направление семантического развития в отношении гражданства – стирание различий в языке между гражданами страны и проживающими в ней на законных основаниях иностранцами, которые тоже именуются согражданами.
Что же касается представителей различных этнических групп среди граждан страны, то при упоминании о них политическая корректность требует полной формулы; например, "сограждане турецкого – арабского, африканского, албанского… – происхождения". В то же время, в политически корректном лексиконе в Германии, например, не существует "сограждан немецкого происхождения". Здесь уместно упомянуть и особенность немецкого языка по отношению к немцам – гражданам бывшей ГДР: политически не корректно называть их "Ostdeutsche" – восточные немцы; вместо этого следует употреблять выражение "Menschen in den neuen Bundeslдndern" – люди в новых федеральных землях. Матиас Ведель обращает при этом внимание на тот факт, что они не называются "unsere Menschen in den neuen Bundeslдndern" – наши люди в новых федеральных землях. [140]
Из этого можно заключить, что четвертое направление семантического развития политически корректных имен состоит в выделении в языке граждан не коренной, не титульной национальности.
Существует и еще одна особенность гражданской политкорректности: патриотизм заменяется в языке конституционным патриотизмом. Быть патриотом своего народа и своей культуры политически не корректно. Вместе с тем, политически корректный патриотизм оказывается, с одной стороны, не добровольным, а навязываемым конституцией, поскольку конституции должны подчиняться все граждане, а с другой стороны, он неустойчив и носит временный характер, так как конституциям тоже присуща переменчивость.
Таким политически корректным пониманием патриотизма диктуется, по всей видимости, широкое распространение в официальных (и не только) речах выражений "эта страна", "в этой стране" там, где еще недавно говорилось "наша страна", "в нашей стране" (ср. нем. dieses Land, in diesem Land на месте прежних unser Land, in unserem Land).
Социальная политкорректность
Этот вид политической корректности развивается семантически в направлении стирания в языке различий в имущественном положении и гражданском состоянии:
– богатых упоминать не следует, а если это оказывается необходимым, то нужно употреблять политически корректное наименование, например, "Besserverdienende", т.е. "лучше зарабатывающие", хотя речь может идти о человеке, получившем, скажем, большое наследство и не работающем вовсе;
– бедных следует называть завуалированно: в Америке слова "poor" и "needy" со значениями "бедный" и "нуждающийся" под запретом; разрешены были политически корректные варианты "deprived" –обездоленный, а затем "underprivileged" (недопривилегированный), теперь же предпочтительнее употреблять слово "disadvantaged" – потерпевший ущерб;
– о безработных – unemployed – упоминать нельзя, политически корректно они называются теперь не получающими зарплаты – unwaged;
– косвенные указания на бедность тоже не допускаются: вместо трущоб – slums – в Америке существует теперь политически корректное жилье, не соответствующее стандартам – substandard housing;
– а человек, роющийся в помойках – bin man – превратился в собирателя вещей, от которых отказались – refuse collectors, так что и человек попадает в языке в синонимический ряд с коллекционером, и вещи на помойке выведены из разряда мусора или хлама;
– в Германии вместо прежнего "Arme" – бедные – употребляется "Sozialschwache" – социально слабые;
– нуждающихся (Bedьrftige) немецкие учреждения социального обеспечения называют теперь политически корректно клиентами (Kunden, Klienten), что является, по сути, прямой ложью: клиент всегда платит, а эти люди получают деньги, однако различия стираются, поскольку все являются клиентами, покупая товары или услуги. И нуждающиеся – как все.
Что же касается гражданского состояния, то оно тоже политкорректно вуалируется:
– тот, кто раньше назывался любовником, теперь именуется другом;
– если эта связь продолжительная, то речь идет уже о "партнере по жизни" (Lebenspartner);
– если есть уверенность, что "партнерство" будет недолгим, то говорят о "партнере по отрезку жизни" – Lebensabschnittpartner;
– слово "Frдulein", употреблявшееся как форма обращения к женщине, никогда не бывшей замужем, было изъято из обращения по требованию немецких феминисток, поскольку ему не было лексической оппозиции для мужского рода – скажем, *Mдnnlein. Поэтому оно рассматривалось как доказательство сексистской ассиметрии в немецком языке.
Профессиональная политкорректность
В этой разновидности политической корректности обнаруживается тенденция к нивелированию различий между профессиями в языке.
В Германии, например:
– продавцы называются консультантами – Berater – наряду с юристами и аудиторами, имеющими очень высокий уровень образования;
– официанты – "ресторанными специалистами" –Restaurantfachmann, хотя слово "Fachmann" – специалист – имеет еще и оттенок значения, указывающий на высокое мастерство (аналогично русск. "спец");
– тюремные надзиратели – исполнительными чиновниками, которые тем самым становятся в один ряд со всеми остальными чиновниками, например, с министрами и профессорами (последние относятся в Германии тоже к чиновникам согласно Закону о государственной службе).
Всем политкорректным именам такого рода придается широкий семантический диапазон, который охватывает большой круг профессий, и в результате разрушается вся понятийная система в языке, включающая в себя названия профессий. Зато все люди, различавшиеся прежде своим профессиональным статусом, оказываются политкорректно равными в этом отношении.
Институциональная политкорректность
Этот вид политической корректности развивается семантически, аналогично профессиональной политкорректности, в направлении стирания различий или вуалирования предназначения учреждений в языке.
Это показывают следующие примеры:
– тюрьму – Gefдngnis – следует называть исполнительным заведением (правосудия) – (Justiz) (Vollzugsanstalt). Тюрьма, конечно, таковым заведением является, но все дело в том, что слово "тюрьма" нельзя употреблять;
– промышленная зона должна называться политкорректно технологическим парком – Technologiepark;
– а мусорная свалка – Mьllhalde – парком для захоронения (Entsorgungspark), в результате чего мусорная свалка ставится в языковой картине мира в один ряд с высокотехнологичными предприятиями атомной энергетики, поскольку под словом "Entsorgung" в качестве первичного наименования понимается захоронение ядерных отходов;
– вспомогательные школы для детей с отставанием в развитии –Hilfsschule – политкорректно именуются особыми школами – Sonderschule.
Такая завуалированность проникает и в язык права: в Германии существует закон, в соответствии с которым неимущие, участвующие в судебных спорах, не должны нести судебные издержки, их берет на себя государство. Раньше это право бедных так и называлось в законе (собственно, так назывался закон) – "Armenrecht", теперь же, по соображениям политической корректности, этот закон переименован в "Помощь по судебным издержкам" (ProzeЯkostenhilfe), хотя содержание его осталось прежним.
Этическая политкорректность
Семантическое развитие политкорректных имен, подразумевающих этическую оценку, направлено в сторону нивелирования или, по меньшей мере, размывания этической оценки.
Если, например, слово "пьяница" – Sдufer – или "алкоголик" – Alkoholiker– является резко отрицательной оценкой, то политкорректное "больной от алкоголя" – Alkoholkranke – размыто как в отношении болезни (может быть, цирроз печени?), так и в отношении оценки – больного ведь не осудишь.
Наркоманов – Rauschgiftsьchtige – тоже нельзя назвать наркоманами, а только политкорректно – пользователями (англ. user) или больными манией (нем. Suchtkranke). Конечно, и алкоголики, и наркоманы, действительно больны, и называть их больными вполне уместно в качестве пациентов врачей.
Однако политическая корректность производит подмену поступка, требующего этической оценки, болезненным состоянием, возникшим в результате поступка и не подлежащим оценке, так как болезнь не оценивается с этической точки зрения. Поскольку прежние слова попадают под запрет, то этическая оценка становится в принципе невозможной.
В тех же случаях, когда не удается назвать пьяного (betrunken) больным, политическая корректность требует употреблять созданное ею с большой фантазией слово "химически недомогающий" – chemisch unpдЯlich, т. е. хотя и слегка, но все же больной.
Аналогичный подход и к преступникам, которых нельзя называть преступниками – Verbrecher – и которые именуются очень мягко: людьми, совершившими наказуемые действия – Straftдter. В таком наименовании, во-первых, нет явной этической оценки, поскольку внутренняя форма этого слова никак не указывает на характер действий, в отличие от внутренней формы слова – Verbrecher, – указывающей на то, что человек совершил недопустимое. Во-вторых, наказуемые действия все люди совершают (например, опаздывают на работу или нарушают правила дорожного движения и т.п.), так что, с точки зрения политически корректного языка, все одинаковые, и преступники – такие же, как все.
Нравственная политкорректность
Этот вид политической корректности развивается семантически в направлении стирания в языке различий между людьми в их моральном состоянии, поскольку не допускает никакой оценки.
О людях нельзя сказать ничего словами оценочного характера; например: лицемер, злодей, блудник, лжец, вор и т. п.). Если требуется подчеркнуть отличие, то для этого существует универсальное политически корректное слово "другой". Надо заметить, что в Германии, например, это слово употребляется и в качестве единственной политкорректной шутки в редких случаях самоиронии: вместо "unmoralisch" – аморальный – "moralisch anders" – морально другой. В сомнительном случае можно воспользоваться словом "alternativ" альтернативный, которое относят к чему угодно.
Эти правила существуют для большинства. За собой же политическая корректность оставляет право использовать оценочные слова, когда критикует большинство; например: "menschenverachtend" – выражающий презрение к человеку, человеконенавистнический; "zynisch" – циничный, при этом чаще всего в виде тавтологичной парной формулы – "menschenverachtend und zynisch", а также "frauenfeindlich" –женоненавистнический.
Особая разновидность нравственной политкорректности существует для случаев войны и военных действий и состоит в том, что военные действия представляются в языке как не направленные против людей.
Примерами могут служить такие выражения:
– collateral damage – сопутствующие потери > civilians killed accidentally by military action – гражданские лица, убитые во время военных действий случайно;
– killing the enemy –уничтожение врага > servicing the target – попадание в цель.
Физическая политкорректность
Принципиальная позиция политической корректности состоит в том, чтобы избегать употребления слов, указывающих на возраст, физические способности и внешность.
Это, однако, предметы, о которых все-таки приходится говорить. Для этих случаев существуют политически корректные наименования.
Употребление слов "старый" или "пожилой" под запретом. Политически корректное наименование – "старейшины", – которое, собственно, указывает не столько на возраст, сколько на положение в обществе (англ. "senior citizen", нем. "Senioren"), Э. Хеншайд называет "образцовым экземпляром маскировочного, даже издевательского языка" и отмечает, что "времена теперь ужесточаются и для 40–50-летних. Они с недавних пор уже превращаются в "предстарейшин" – "Vorsenioren"". [141] По такой логике и 20–30-летних можно назвать "препредстарейшинами", и все взрослое население превратится в совет старейшин.
Физически здоровых людей следует именовать политкорректно "временно способными". Слова "парализованный", "инвалид", "калека", "слепой", "глухой" и подобные политическая корректность табуизирует и требует употреблять в соответствующих случаях новые имена, содержащие указание на способность с добавлением уточнения "иначе", например:
invalid > differently abled, Invalide > anders befдhigt; инвалид > иначе способный;
– blind > "other visioned", blind > anderssichtig, слепой > инакозрячий;
Liliputaner > andersproportioniert, лилипут > имеющий иные пропорции;
– farbig > andersfarbig цветной > иного цвета.
Другая возможность для образования новых политически корректных имен – указание на необходимость преодоления трудностей по каким-либо причинам, обусловленным физическими данными, например:
physically challenged люди, преодолевающие трудности из-за своего физического состояния
– часто употребляется пустая звуковая оболочка: anders herausgefordert преодолевающий иные трудности.
Слова, указывающие на красоту, попадают под абсолютный запрет политической корректности как создающие стандарт красоты. Естественное для любой культуры предпочтение красивого уродливому или просто некрасивому преследуется политической корректностью как проявление "лукизма", создание стандарта красоты, предполагающего предпочтение более привлекательного менее привлекательному (favouring the attractive over the less attractive). О красоте нельзя упоминать никак, и политически корректных слов для этого не существует.
Что же касается подробностей внешнего вида, выходящих за рамки стандарта красоты, то здесь политическая корректность выводит из обращения такие, например, слова, как "низкорослый", "толстый" и т.п. и требует употреблять вместо них политкорректные наименования:
– kleinwьchsig > vertical herausgefordert > short people > vertically challenged people – низкорослый > преодолевающий трудности из-за своих вертикальных пропорций;
– dick > gewichtsmдЯig herausgeforder, fat people > horizontally challenged people– толстый > преодолевающий трудности из-за своих горизонтальных пропорций;
nicht gut aussehend > andersaussehend– некрасивый > иного внешнего вида;
– hдЯlich > kosmetisch anders – уродливый > иной в косметическом отношении;
– Perьcke > zweite Frisur – парик > вторая прическа;
– GebiЯ > dritte Zдhne –вставная челюсть > третьи зубы.
Из этого видно, что физическая политкорректность развивается семантически в направлении стирания различий между людьми по возрасту, физическим данным и внешности: получается, что все обладают физическими способностями, слухом, зрением и т. п., только одни "иными", а другие, выходит, тоже иными или временными; у всех есть прически – первые или вторые, а также зубы – вторые или третьи.
Умственная политкорректность
Семантическое развитие этого вида политкорректности также направляется в сторону стирания в языке различий между людьми по их умственным способностям, одаренности и т. п. Различия в умственных способностях – абсолютное табу политической корректности, в том числе в лексическом составе языка.
Политическая корректность требует запрета на употребление слов со значением "умный". В случае крайней необходимости можно прибегнуть к выражению "временно способный".
Слова со значением "глупый", например, англ. "fool" и нем. "dumm", "schwachsinnig" тоже под запретом и заменяются политически корректным именем "иначе способный", например, англ. "differently abled" и нем. "anders befдhigt".
Следует отметить, что латентно указание на существование умных содержалось бы в политически корректных наименованиях глупых, поскольку слово "иначе" относит к какой-то норме, какому-то критерию, если бы при этом употреблялись слова с лексическим значением ума. Однако же английское слово "abled" и немецкое слово "befдhigt" имеют более широкую семантику и употребляются также по отношению к другим способностям, при этом, в качестве первичного наименования, – к физическим. Это отражается и в политически корректном лексиконе: англ. "differently abled" и нем. "anders befдhigt" употребляются для именования людей с увечьями, парализованных и т. п.
Это означает, что в языке не представлена дифференциация способностей человека, т. е. указание на то, что физические способности и умственные способности – это разные способности человека. Кроме того, в результате запрета на слова со значениями "умный" и "глупый", наличие не только разных, но и вообще каких-либо умственных способностей у человека оказывается не отраженным в языковой картине мира, поскольку для их обозначения не существует отдельного имени, отличного от наименования физических способностей.
Если же возникает все-таки необходимость говорить об умственных способностях или умственном развитии, то политически корректное имя создается с указанием не на умственные способности, а на причину, по которой приходится об этом говорить; например:
– retarded children > children with learning difficulties – умственно отсталые дети > дети, испытывающие трудности при обучении.
Учреждается также политически корректное единомыслие. Примечательно, что инакомыслящие, которых еще в 70-е годы полагалось уважать и почитать, начисто исчезли.
Психические патологии в языке также вуалируются: такие слова, как "безумный", "сумасшедший" (например, нем. "Irre", "Wahnsinnige", "Verrьckte"), употреблять не следует. Даже "психически больные" (psychisch Kranke) под запретом.
В качестве замены им существует расплывчатое политкорректное наименование "лица с психиатрическим опытом", или "лица с опытом в психиатрии" (нем. "Personen mit Psychiatrieerfahrung"), которое не вполне понятно человеку, не знающему, что имеется в виду, поскольку заключает в себе возможность множественного толкования. Это могут быть, в частности, люди: а) обладающие знаниями о психике человека; б) осведомленные о психических заболеваниях; в) имеющие опыт общения с психически больными; г) врачи-психиатры.
Гендерная политкорректность
Достаточно подробное описание этого вида политической корректности было приведено выше.
Общая тенденция семантического развития заключается в представлении мужчин и женщин в языке как особей разных видов.
Это представление отражается в языке, по большей части в принципе паритетности, т. е. в употреблении парных формул, называющих не только мужчин и женщин раздельно, но и обозначающих абстрактные понятия. Англоязычные феминистки настаивают, например, на существовании понятия "сестринство" (sisterhood) наряду с понятием "братство" (brotherhood). А государственный министр (женщина) земли Рейнланд-Пфальц в Германии заявила в официальной речи по случаю открытия выставки, что она была организована под ее "матронажем" – по аналогии с "патронажем". Создание двух понятий на месте одного прежнего было осуществлено путем преобразования немецкого сложносоставного слова "Schirmherrschaft" в новое политкорректное слово, отражающее принцип паритетности, "Schirmfrauschaft". Умножение подобных слов в языке ведет, по сути, к размыванию понятия единства человечества в языковой картине мира.
К гендерной политкорректности следует отнести и сексуальную политкорректность
Эта разновидность гендерной политкорректности требует, чтобы по отношению к представителям групп различной сексуальной ориентации употреблялось только то слово, которое они сами выбрали в качестве самоназвания.
В немецком языке слово "schwul" осталось в употреблении по отношению к гомосексуалистам, только если раньше его избегали употреблять публично, поскольку оно считалось оскорбительным, то теперь на него не обижаются. В английском языке попали под запрет слова "fairy" и "queer", так как гомосексуалисты выбрали для себя самоназвание "gay". Это весьма примечательное семантическое развитие, поскольку слово "gay" происходит из языка уголовников XVIII века и под ним подразумевались проститутки и прожженные проходимцы.
Широкое распространение получило слово "гомофоб", которое стало одним из излюбленных ругательных ярлыков приверженцев политической корректности. Среди тех, кто его употребляет сегодня направо и налево, быть может, лишь очень немногие знают, что оно обозначает. Гомофобия – это медицинский термин, обозначающий патологическое нарушение, болезненную неприязнь к гомосексуальности, источником которой является подавленный страх собственной гомосексуальности. Теперь это слово употребляется по отношению ко всякому, кто обнаружит хотя бы легкий оттенок предубеждения против какого-либо гомофила или сколь угодно робко отважится поставить под сомнение одно из особых прав, которые им должны предоставляться как представителям "виктимизированного" меньшинства.
Экологическая политкорректность
Цель апологетов этого вида политической корректности состоит в том, чтобы сломать привычную языковую картину мира, которая формирует, как они считают, невежественное и безжалостное отношение человека к природе.
Поэтому экологическая политкорректность стремится отразить во внутренней форме новых политкорректных имен жестокость человека по отношению к животным и растениям:
– для отбивной (Schnitzel) существует политкорректная замена "жареный кусок мышцы животного" (gebratenes Tiermuskelstьck),
– вместо слова "бумага" следует употреблять выражение "переработанный труп дерева" (verarbeitete Baumleiche),
– умирание лесов (Waldsterben) превращается в убийство лесов (Waldmord) и т.п.
Однако нужно сказать, что подобные политкорректные имена не находят широкого распространения, хотя слово "Waldmord", похоже, утверждается в немецком языке.
Экологическая политкорректность представлена более широко не отдельными словами, а лозунгами, которые внутри экологического движения политической корректности приобретают характер общих мест. Наиболее значительными являются при этом движение веганцев и движение флоранцев.
Веганцы (нем. Veganer) отвергают не только употребление мяса в пищу в любом виде, но также и употребление молочных продуктов и яиц. Пропаганду своего образа мыслей они ведут, например, под лозунгами:
– "Сыр – это смерть!";
– "Молоко – это мародерство, коровье молоко – для телят!";
– "Яйцо – это смерть в кастрюле".
Убийство животных "из низких побуждений", равно как и ношение меховых изделий следует строго наказывать. 26 декабря 1993 года веганцы разгромили могилу Марлен Дитрих и осквернили ее, поскольку она была, как значилось в их листовке, "помешана на мехах".
Движение флоранцев (нем. Floraner) возникло в Америке и существует также в Германии. Флоранцы защищают глобальные права растений, чтобы положить конец их использованию человеком в качестве мертвого сырья. Основателем и гуру этого движения был американец доктор Питер Джордан. Он и его сторонники сеют панику среди фермеров, торговцев фруктами и овощами, лесом и пиломатериалами, а также среди вегетарианцев. В Америке, например, осенью 1993 года флоранцы провели по всей стране акцию под лозунгом "Сбор урожая – это убийство": они бросались под комбайны, взбирались, образуя цепочки, на яблони, чтобы воспрепятствовать сбору урожая. Некоторым такой "мирный" протест показался недостаточным, и они стали взрывать трактора, бросать бутылки с зажигательной смесью в магазины, торгующие древесиной, и громить фруктовые и овощные отделы супермаркетов.
Все эти действия флоранцы предпринимают в убеждении, что "каннибализм лучше, чем миска салата на столе". В целом, идеология флоранцев заключается в том, что должны быть защищены права растений, а людей и зверей нужно предоставить самим себе – пусть они съедят друг друга. Кстати, в Москве тоже уже можно увидеть наклейки на ветровом стекле автомобиля с текстом в духе флоранской политкорректности: "Убей бобра, спаси дерево".
Еще один способ экологической политкорректности – модальность. В радиопередаче (в Германии) упоминается, например, "так называемая агрессивность белого медведя" с подтекстом в том смысле, что на самом деле белые медведи не агрессивны, так их заклеймил человек.
Мы ограничиваемся этой лексикологической классификацией политической корректности, имеющей описательный характер. Можно думать, что приводимые здесь виды политической корректности не равнозначны в части прогностической оценки их влияния на дальнейшее развитие языка. В первую очередь, мы имеем в виду при этом преобразование языковой картины мира, которое и является, фактически, целью политкорректности.
В этом отношении возможны такие нарушения взаимосвязей в составе семантических и морфосемантических полей, понятийных систем и т. п., которые могут привести к разрушению системных связей языковой картины мира. А это, в свою очередь, отразится неизбежным образом на культуре, прежде всего на ее единстве и системности.
В дальнейшем изложении приводится рассмотрение некоторых аспектов влияния политически корректной ревизии языка на культуру, которое позволяет сделать выводы предварительного характера, поскольку нашей целью является определение направлений изучения политкорректности.
Однако для окончательных выводов необходимо более подробное лексикологическое исследование. Опираясь на результаты такого исследования, научное культуроведение сможет с помощью своих методов подвергнуть политическую корректность прогностическому анализу с точки зрения сохранности культуры.
Получается, что политически корректное слово лишь вуалирует истинное положение дел. Истинная же природа этого явления – крайняя нужда, и ее правильное понимание отражено в таких именах, как "бедные", "неимущие", "малоимущие", "малообеспеченные" слои населения. И если употреблять правильное имя, то и явление предстает в истинном свете, и правильные действия несложно определить.
Здесь возможно возражение, лежащее на поверхности: ведь действия назначаются все равно правильные, т. е. производятся социальные выплаты. Это верно, но только отчасти. Ведь если говорить о бедных, неимущих, малоимущих и малообеспеченных, то существует понятный уровень социального обеспечения – прожиточный минимум, с учетом всех, находящихся на иждивении, который следует обеспечить. Это и есть правильное действие, которым подтверждается правильное понимание истинной природы явления, называемого правильным именем "бедность".
Одновременно следует оговорить, что аргументы, имеющие экстралингвистическое происхождение, например, отсутствие достаточных средств у государства и т. п., не могут применяться к собственно лингвистическому анализу и поэтому никак не учитываются при определении правильности имен.
Теперь обратимся к исследованию политически корректных именований бедных в Америке, которые образовали уже ряд: poor – needy – deprived – underprivileged – disadvantaged. Первые два имени рассматривать не будем, поскольку они подлежат табуизации и замене на вновь создаваемые политически корректные имена. А новые, политически корректные, имена будем анализировать не через перевод на русский язык, а через внутреннюю форму их в английском языке.
– Deprived – это причастие II, образованное от глагола deprive, имеющего значения "лишать, отбирать, отнимать". Таким образом, лексическое значение этого имени – "тот, кого чего-то лишили, у кого что-то отняли". Правильное действие было бы – вернуть, но непонятно, что возвращать. Конечно, можно все вернуть деньгами, но в каком размере? Всякое действие может оказаться неправильным: вернули слишком много – ущерб для казны, вернули слишком мало – ущерб для пострадавшего.
– Underprivileged – это причастие II, образованное от глагола privilege, имеющего следующие значения: 1) давать привилегию; 2) освобождать от какой-либо обязанности и т. п.; 3) разрешать что-либо, бывшее под запретом. Следовательно, с учетом значения префикса, лексическими значениями этого причастия будут: 1) тот, кому недодали привилегий; 2) тот, кого освободили от недостаточного числа обязанностей; 3) тот, кому недостаточно разрешили из запрещенного прежде. Приставка under указывает при этом на то, что существует какой-то измеряемый уровень: некоторая норма привилегий; число обязанностей, от которых следует освободить; перечень запретов, подлежащих отмене. Однако уровень этот непонятен. Можно исходить из того, что это меньше, чем было положено. Значит, надо возместить. И здесь опять возникает затруднение с назначением правильных действий: что возмещать и сколько?
– Disadvantaged – это причастие II, образованное от глагола disadvantage. Глагол имеет следующие лексические значения: 1) ставить в невыгодное положение; 2) причинять вред, ущерб. В соответствии с этим причастие имеет лексические значения: 1) тот, кого поставили в невыгодное положение; 2) тот, кому причинили вред, ущерб. И тут возникают еще большие трудности (а это ведь последнее, самое корректное имя!), поскольку возникает еще больше неизвестных: а) кто поставил в невыгодное положение; б) какое это положение; в) кто его должен изменить; г) как его изменить, и, наконец, д) какое положение должно считать выгодным. Имя об этом ничего не говорит. Назначить правильные действия практически невозможно.
Рассмотрев все эти примеры таким образом, мы получаем ответ на наш второй вопрос: имена, создаваемые политической корректностью, неправильны.
Можно полагать, что последнее рассуждение позволяет ввести дополнительное условие для определения истинности имени: отраженное в имени понимание истинной природы вещи, т.е. ее объективных свойств, не зависящих от субъективного представления, должно позволять назначить правильные действия с вещью. Если же объективные свойства вещи в том понимании, которое отражено в ее имени, не позволяют назначить правильные действия с вещью, необходимые для достижения желаемого результата, то это является свидетельством того, что истинная природа вещи понята неверно, и, следовательно, имя ее не истинно, т. е., тем самым неправильно.
Такой принцип в методике определения правильности имени позволяет проверять новые имена на правильность a priori. В то же время результат действий с вещью служит подтверждением правильности самих действий, назначенных в соответствии с именем.
Теперь кратко сформулируем правила именования вещей:
1. имя правильно, если оно истинно;
2. имя истинно, если оно отражает правильное понимание истинной природы вещи;
3. правильность понимания истинной природы вещи определяется возможностью назначения правильных действий с вещью;
4. правильность действий с вещью подтверждается успешным результатом этих действий.
Если мы в соответствии с этими правилами попытаемся оценить результаты действий с вещами и понятиями, получившими новые, политически корректные, имена, то легко увидим, что эти результаты остались прежними. Безусловно, от запрета неправильных старых имен и создания новых правильных нельзя было ожидать чуда. Однако же, мало того, что расслабленный не взял свою постель и не пошел, слепой не прозрел, глухой не обрел слух, не выросла шевелюра у лысого, уродливый не меньше страдает, старик не помолодел, бедный не стал богаче, дворник остался дворником, а преступник – преступником, мужчины и женщины не превратились в существа одного пола или в особей разных видов и т.п., так еще и отношение людей к этим явлениям едва ли изменилось в мыслях, и равенства никакого не возникло, о чем свидетельствует продолжающаяся борьба политической корректности.
Те положительные изменения в жизни соответствующих категорий людей, которые на самом деле происходят в Америке или, например, в Германии и которые стремится приписать себе политическая корректность, объясняются не ревизией языка, а экономическим фактором, хотя, нужно заметить, связь между ними существует.
Речевые действия политической корректности привели к созданию "новой выгоды" для производителей разного рода товаров и услуг, в результате чего открылась новая ниша на рынке, и развернулась крупная индустрия товаров и услуг, потенциальными потребителями которых являются так или иначе обездоленные, страдающие, несчастные люди, немощные телесно или духовно. Примером этому может служить производство различного рода технических приспособлений для инвалидов, строительство специально оборудованных лифтов, туалетов и т. п., а также организация досуга инвалидов, включая строительство соответствующих сооружений.
Вопрос при этом, конечно, не в том, хорошо это или плохо. Это хорошо, по крайней мере, применительно к нашему примеру (хотя есть и другие примеры, весьма сомнительные, а порою совершенно недопустимые в моральном отношении). Однако это не бесплатно. За все это кто-то платит. И в этом случае неважно, кто платит – частные лица, если они достаточно хорошо обеспечены, благотворительные организации или государство. Важно, что деньги получают производители и сфера услуг, а рыночная экономика живет исключительно по принципу "выгодно – невыгодно". Если бы это не было выгодно экономике, то, вполне понятно, ничего этого не было бы.
Разумеется, рассмотрение вопросов такого рода не входит в цели языковедческого исследования. Мы приводим эти соображения лишь в качестве иллюстрации к тому важному обстоятельству, что в интересах объективного исследования необходимо отделять лингвистические факторы от экстралингвистических и недопустимо экстралингвистические факторы выдавать за лингвистические.
Ирена Лифлэндер констатирует в своей статье под заголовком "Перемен можно добиться в борьбе. Как политическая воля направляет развитие языка": "Физически и психически увечные отстояли свое человеческое достоинство. Кто решился бы сегодня говорить о калеках, сумасшедших или о психбольнице? Даже анекдоты о сумасшедших, столь популярные когда-то, исчезли. Кто станет говорить сегодня о слаборазвитых странах? Даже слово уборщица почти исчезло из словарного состава немецкого языка. И внедрение выражений "люди с ограниченными способностями", "окружная больница", "развивающиеся страны", "ухаживающая за помещением" произошло с помощью политической воли. Я помню, каким глупым мне представилось выражение "ферма полезных материалов" (Wertstoffhof), когда мне пришлось впервые написать его в связи со служебной необходимостью. Сегодня мне не пришло бы в голову сказать "мусорная свалка". Перемена в образе мыслей – это перемена в языке, добытая в политической борьбе". [155]
Это высказывание является ярким свидетельством заблуждения. Произошла ли на самом деле перемена в образе мыслей? Изменились ли действия? Стал ли мусор считаться полезным материалом в домашнем хозяйстве? Конечно, нет. Иначе зачем же его выбрасывать на свалку, даже если она называется теперь фермой или парком? На самом деле то, что считалось непригодным и раньше выбрасывалось на мусорную свалку, теперь по-прежнему считается мусором и выбрасывается, хотя и называется полезным материалом. Как прежде некоторые виды мусора использовались для утилизации и назывались утильсырьем, так это рассматривается и сегодня. Разница лишь в том, что совершенствуются технологии и соответственно с этим вывоз мусора организуется иначе: разные виды мусора в разных контейнерах вывозятся на разные предприятия по его утилизации.
При самом искреннем желании не удается увидеть в этом случае основания для борьбы за изменения в языке. Если люди претендуют (обоснованно или необоснованно) на то, чтобы называться иначе, то невозможно ведь предположить, что и мусор тоже претендовал на обретение достоинства полезного материала, находя прежнее свое имя утильсырье унизительным? Зачем же нужна была эта борьба за права мусора?
Можно думать, что причина этого в желании затушевать не вполне эстетичные последствия жизнедеятельности человека. Однако если по поводу замены утильсырья на полезные материалы можно лишь удивиться (зачем?), то имя полезные материалы применительно к мусору, подлежащему не переработке, а уничтожению, является неправильным и вводит в заблуждение.
Вместе с тем для благополучного существования общества решающим является вопрос о том, правильны ли имена. Очень хорошо это разъясняет Конфуций, указывая на то, что в основу регулирования речевых действий ложится правильность имен. От правильности имен зависит соблюдение правил ли. Ли – это понятие конфуцианской этики, объединяющее широкий круг правил, имеющих целью регулирование отношений между правителями и их подданными, между всеми общественными группами – сословиями, родами, семьями – и внутри их, а также отношений между отдельными людьми.
В главе "Цзы лу" книги "Беседы и суждения" ("Луньюй") приводится ответ Конфуция на вопрос о том, какую задачу он счел бы наиважнейшей и наипервейшей, если бы ему было доверено управление страной. В своем суждении Конфуций связывает успешное управление страной с ритуалом и правильностью имен. Конфуций сказал: "Необходимо исправить имена. Благородный муж осторожен по отношению к тому, чего не знает. Если имена неправильны, то высказывания не будут основательны. Если высказывания не будут основательны, то дела не будут сделаны, а если дела не будут сделаны, то правила ли не будут соблюдены в полной мере и [обрядовая] музыка не будет вся исполнена. А если правила ли не будут соблюдены и музыка не будет исполнена, то наказания не будут применяться правильно; а когда наказания применяются неправильно, люди не знают, как им вести себя". [156]
|
