Особенности публицистики А.Платонова (общая характеристика и анализ проблематики статей)
Из статьи Л. Шубина «Начало сознания. (О публицистике Андрея Платонова воронежского периода.)»
Андрей Платонов пришёл к нам из страны своей юности, из того времени своего народа, когда, как он любил говорить, люди верили в «одухотворение мира, существовавшего дотоле в убогом виде, в раздробленности и без общего ясного смысла». Оттуда, из страны юности, вынес он страстный и беспрерывный поиск смысла отдельного и общего существования. Страна юности Платонова имеет точные временные и пространственные координаты – это послереволюционный Воронеж двадцатых годов 20в.
В те далёкие двадцатые годы в Воронеже Андрея Платонова чаще всего называли рабочий-поэт, рабочий-философ. Характерно это слитное произношение вместо обычно принятого тогда – поэт из рабочих, философ из рабочих. Именно не «из». Эпохе импонировало пролетарское происхождение Платонова, его пролетарское первородство. Но эпохе импонировало и другое – самые, казалось бы, отвлечённые свои построения и проекты Платонов умел органически увязывать с революцией, судьбами и борьбой пролетариата. В газетах и журналах тех лет, не без удивления встречаешь среди скупых и чётких сводок с фронтов гражданской войны, среди сухих сообщений о борьбе с голодом, о восстановлении хозяйства – стихи и лирико-философские статьи Платонова. Уже самые названия этих статей как бы диссонируют с аскетической и суровой действительностью тех лет: «У начала царства сознания», «Революция духа», «Слышные шаги. Революция и математика», «Истина, сделанная из лжи. О теореме Кантора»…
Как ни типична была фигура Платонова для того времени, он был личностью не только характерной, но и глубоко самобытной. Потомственный пролетарий, он быстро и жадно поглощает знания и приобщается к высокой духовной культуре, проходит путь от простого рабочего до инженера, руководит работами по мелиорации и электрификации губернии, принимает активное участие в напряжённой культурной и общественной жизни родного города, становится известным и популярным в городе поэтом, публицистом, писателем.
Сам Платонов всегда остро воспринимал и глубоко осознавал свою причастность к людям труда и гордился этим. Он был интеллигентом, который не вышел из народа. В этой формуле нет парадокса, но простая фиксация факта. Получив серьёзное образование, приобщившись к культуре, став интеллектуалом, Платонов оставался русским мастеровым, рабочим, человеком народа как по языку и характеру мышления, так и по сути тех проблем, которыми всю жизнь был поглощён и которые стремился сформулировать и разрешить в своей жизни и в творчестве.
В личности Платонова, в его мировоззрении и творчестве удивительно, порою парадоксально и причудливо переплетались деловитость и практическая сметка, умелость мастерового с мечтательством и отвлечённым прожектерством, ироничность и романтический полёт, принципы и данные новейшей и передовой науки с народными утопическими представлениями о счастье, благоденствии и праведной земле.
Мировосприятие Платонова было глубоко народным. Причудливые сочетания в его концепциях научности и народной утопичности придают платоновской публицистике двадцатых годов неповторимый и оригинальный колорит. Причём – и это важно подчеркнуть – такое совмещение, сочетание, переплетение не было неустойчивым образованием, не было эклектикой – то была сложная и целостная, хотя и внутренне противоречивая, система взглядов, способная к органическому развитию.
Платонова и его героев волнуют кардинальные философские вопросы. Он смотрит на мир глазами трудящегося человека, мучительно и напряжённо осмысливающего свою жизнь, своё место в ней, свои взаимоотношения с другими людьми и природой – в труде, творчестве, создании механизмов и машин, при помощи которых люди усмиряют и направляют стихийные силы природы. И «неправильная» гибкость языка Платонова, и его «прекрасное косноязычие», и странная «шероховатость» его фраз, и его особые и очень близкие народному языку «спрямления», - всё это своеобразное мышление вслух, когда мысль как бы только ещё рождается, только возникает на наших глазах, только «примеривается» к действительности. Тонко исследовавший стиль Платонова С. Бочаров приходит к важному выводу: «выражение в слове - внутренняя проблема одновременно платоновской жизни и платоновской прозы». Проблема не только творческая, но и экзистенциальная, так сказать. Стоит добавить, что всегда была ещё и критика собственного мировоззрения, поиски нового единства, беспрерывная самокритика достигнутого выражения в слове. И в прозе, разумеется, эта самокритика выступала не как задача умозрительно философская, но прежде всего как проблема художественная.
Платонов свои статьи тех лет воспринимал как фрагменты единого целого. Недаром почти в каждой из них встречаются подобные фразы: «об этом я скажу в другом месте», «я уже писал об этом», «мы ещё поговорим об этом» и т.д. Вряд ли можно считать такое просто риторикой, тем более, что при внимательном чтении воронежской периодики действительно можно убедиться в правильности и точности отсылок Платонова-публициста.
Прежде всего, нужно сказать о тех факторах, под воздействием которых складывалось и формировалось мировоззрение Андрея Платонова. Писатель начинает своё «ускоренное» приобщение к культуре в Воронеже, в одном из важных провинциальных центров русской культуры, в городе большой и славной истории, глубоких традиций, на родине Станкевича, Никитина, Кольцова… Именно под воздействием этого «силового поля культуры» формировался сначала Платонов-подросток, а затем и юноша. История родного города, вся русская классика от Пушкина до Горького, отечественная философская культура, русское вольное мыслительство, русская и мировая наука – все эти духовные ценности органически впитывались и активно осваивались молодым Платоновым.
В произведениях Платонова часто изучают марксистскую литературу. В романе «Чевенгур» герои собираются вместе и вслух читают «Капитал» Маркса. Пухов в «Сокровенном человеке» изучает «Восемнадцатое брюмера» Карла Маркса и т.д. Рассказывает об этом писатель иногда с улыбкой, но всегда с пониманием и уважением к духовной жажде трудящегося человека, который стремится постичь смысл существования. Здесь не просто примета времени. В перечисленных эпизодах многое автобиографично, есть в них отзвуки собственных бессонных марксистских штудий. Есть и другие, более прямые свидетельства изучения Платоновым марксизма – его статьи «Ленин», «Ф. Энгельс и К. Маркс», «Луначарский», «Культура пролетариата», «Воспитание коммуниста», «Почему мы, городские рабочие, - коммунисты»…
Всё это многообразие факторов необходимо иметь в виду, пытаясь выяснить идеологический контекст, в котором формировалось и развивалось мировоззрение и творчество Андрея Платонова.
Попытаемся теперь обозначить основные контуры концепции Платонова, как её можно реконструировать по различным его статьям двадцатых годов, придерживаясь терминологии и формулировок автора.
…Человек – первый живой организм, который перерос природу, его породившую. На более низких ступенях развития живые организмы не только не встречают естественного сопротивления природы, но, напротив, их окружает участие, побуждающее к развитию. Когда живые организмы в лице человека перерастают создавшую их природу, они встречают с её стороны сопротивление, консерватизм, косность, реакцию стихии. Столкновение это взаимное: природа сопротивляется человеку косностью и стихиями, а человек преодолевает их трудом. Иными словами, сущность труда – в противодействии природе. Природа, стремясь сохранить своё естественное, органическое состояние, сопротивляется человеку. Именно труд есть отношение человека к природе, а напряжённость труда – показатель их взаимоотношений, доходящих порой до взаимной враждебности и ненависти. Труд есть изменение природы, перестройка и, в конечном счете, преодоление, победа над нею. С этой точки зрения, история есть путь к бессмертию через победу человека над вселенной, путь к спасению от казематов физических законов, стихий дезорганизованности, случайности, тайны, ужаса и смерти.
Именно в труде, по Платонову, источник человеческих чувств и человеческого сознания. Труд есть сердцевина, вокруг которой организуется человеческая культура – эта совокупность действий, направленных к укреплению, развитию и совершенствованию жизни. Но одновременно культура есть продукт всех мировых внешних явлений, окружающих жизнь человеческого общества. Она необходимое следствие этих явлений, ими она направляется и регулируется. Человек не только противостоит природе, но и един с нею. И потому между явлениями природы и явлениями человеческой культуры есть родство.
Первоначально, у истоков человеческой истории, беззащитность человека перед враждебностью мира, вселенной была так велика, что главенствующим чувством человека был страх, ужас существования. И тогда простое исполнение основного закона существования – жизнь – уже само по себе становилось благом и имело смысл. Человек был счастлив от одного простого чувства своего существования. По мере развития сил человеческого общества это чувство удовлетворения от одного факта своего существования постепенно утрачивалось, становилось недостаточным. В то же время на смену тотальному страху человека, точнее, из этого тотального страха вычленялся, становился конкретным страх смерти. Разумеется, он был и прежде, но на фоне общей беззащитности человека не выявлялся отдельно, не осознавался.
Этому новому врагу, которого человек не мог преодолеть, он противопоставил инстинкт продолжения рода и возвеличил. Пол стал главным и основным чувством в борьбе человека за существование, он стал душой человека. В историческом времени это совпало с зарождением, становлением и победой буржуазии. Пол становится богом буржуазии. Однако по мере новых побед человечества над природой на первый план всё более решительно начинает выдвигаться человеческое сознание. Сознание возникло давно, оно пробудилось и возгорелось в труде. Источником сознания в своей системе Платонов называет технику, создание механизмов и машин; формой его возникновения считает изобретение. Всё хозяйство и вся промышленность с древнейших времён движутся путём непрерывной изобретательности трудящихся. И потому пролетариат, восприемник и продолжатель дела трудящихся – современный носитель сознания. История движется путём всеобщего развития сознания за счёт чувств. Создание есть симфония чувств.
Дальнейшее движение человеческой истории характеризуется всё большим покорением природы. Новые победы над стихиями позволяют человеку различить и вычленить, теперь, после осознания страха смерти, ещё одного врага - тайну. Разумеется, и она была всегда, но сначала из-за всеобщего страха, а потом из-за страха смерти тайна не была осознана как главный враг человека. Ведь, по сути, именно тайна окутывала непознанный мир, порождая тотальный страх первобытного человека, именно тайна окружила смерть человека, вызывая суеверный ужас. И только теперь, - развивает свою идею Платонов, - когда человечество находится на пороге царства сознания, самое это сознание высветило и назвало главного своего врага - Тайну, ибо если даже победит смерть, человечество не устранит её. Останется некая Тайна Мира, Тайна Всего.
С другой стороны, сущность и душа сознания есть Истина. А там, где остаётся Тайна, Истина мертва. Сознание называет Платонов душой пролетариата. Революция есть начало царство сознания. Разгорается последняя революция – интеллектуальная. И грядущая жизнь человечества станет походом на Тайну во имя завоевания Истины. Истина - источник вечного и последнего блага. Вблизи истины человечество остановится навсегда, ибо не бесконечности, а конца, результата прогресса ищет оно…
Таковы основные контуры социально-философской концепции Платонова, какой она предстаёт в его публицистических статьях двадцатых годов.
Теории писателя, «погрузившись» в его прозу, не были просто отвергнуты, не подвергались в его дальнейшем творчестве пустому и зряшному отрицанию. В прозе позднего Платонова аналогичные идеи и концепции художественно осваивались, развивались. Уточнялась, например, оппозиция «человек - природа», если в ранних статьях и рассказах акцент делался на враждебности взаимоотношений природы и человека, когда говорилось, что Север есть «школа ненависти» к природе, когда в фантастических рассказах преобладали герои, «насильничающие» над природой («Сатана мысли», «Лунная бомба», «Эфирный тракт»), то постепенно возникала и складывалась иная, более точная и мудрая формула о «прекрасном и яростном мире», где человек живёт, вбирая в себя весь огромный мир – от космических пространств до «бормотания» листьев, до трепета безвестных былинок. Прежняя оппозиция «чувство - сознание» проходит долгий путь от активного, но «жалкого» аскетизма, через резкое противопоставление «сердца и рассудка», через крайнее отрицание плотской любви к её принятию («Река Потудань») и, наконец, к своеобразному гимну любви в рассказе «Фро».
Своеобразие платоновского космизма в двадцатые годы состояло в том, что человеку отводилось место преобразователя вселенной. Соответственно искусству, по Платонову, предстояло «развязать мир от его законов и превратить его в то, чем он сам хочет быть, по чём он сам томится и каким хочет иметь его человек». Это было уже не творчеством даже, а сотворением нового бытия, своеобразной теургией.
Довольно скоро, однако, стало ясно, что «развязать мир от его законов» - задача невыполнимая и нереальная. Природные и общественные закономерности нельзя ни отменить, ни уничтожить, они продолжают действовать и детерминируют деятельность человека, его творчество. Не человек и мир, а человек в мире – вот как изменяется с годами постановка проблемы. В поисках смысла отдельного и общего существования всё более актуальной становится проблема счастья. Иначе теперь формулируются и задачи искусства. В статье 1937 года «Пушкин и Горький» Платонов пишет: «…великая поэзия и жизненное развитие человека как средство преодоления исторической судьбы и как счастье существования, могут питаться лишь из источников действительности, из практики тесного, трудного ощущения мира…». Сопоставляя это определение целей искусства с прежними, наглядно видишь не только их общность и преемственность, но и то, как движется, развивается и оттачивается мысль писателя.
К весьма интересным выводам приходит С. Бочаров, анализируя одну из ранних статей Платонова «Пролетарская поэзия» и сопоставляя её положения с прозой писателя: «Собственно, ни от чего высказанного в статье … писатель не откажется, но всё это высказанное в одном монологе в мире платоновской прозы будет являться в другом – объективном – соотношении… Тон статьи 22 года – уверенный, непротиворечивый; активность, переустройство, организация мира для автора совпадает с тем, чего сам мир «хочет» и по чему он «томится»; здесь для автора нет никаких сомнений… Автор одновременно крайний материалист и крайний идеалист. Что же происходит с его идеями дальше? Они отделяются друг от друга и обращаются в самостоятельные силы платоновской жизни в его рассказах и повестях».
Комментарий критика, кроме всего прочего, наглядно демонстрирует, что ранние статьи писателя могут помочь заново и более глубоко прочесть его прозу. Публикация этих статей имеет своей целью обогатить и углубить читательское восприятие произведений писателя. Многое в данных статьях может показаться чересчур прямолинейным или наивным, но читатель поймёт и оценит их искренность и страстность; читатель, безусловно, почувствует динамизм и яркость того далёкого времени, явственной печатью которого отмечены эти статьи. Главное же – он приобщится к сложному и противоречивому, глубокому и колоритному процессу рождения мировоззрения большого русского писателя.
Статьи, рецензии, рассказы и стихи Платонова печатаются столь широко, что одно перечисление изданий, предоставивших ему свои страницы, довольно красноречиво. Это газеты «Воронежская коммуна» (орган Воронежского губернского революционного комитета и губернского бюро РКП(б), губисполкома и губернского комитета РКП(б)), «Красная деревня» (ежедневная крестьянская газета, орган Воронежского губернского комитета РКП(б)), «Красное знамя» (орган Кубчероблисполкома и Кубчеробласткома РКП, Краснодар), «Красный воин» (издание политотдела Юго-Восточного фронта) и «Огни» (орган Воронежского политотдела коммунистического союза журналистов при губернском комитете РКП(б)); «Известия Совета обороны Воронежского укреплённого района»; журналы «Железный путь», «Красный луч» (орган Задонского комитета коммунистического союза журналистов), «Искусство и театр» (орган Воронежского политотдела), «Советский строитель» (ежемесячный журнал Воронежского исполнительного комитета СРК и КД); альманахи «Зори» (литература, искусство, политика, жизнь и спорт, Воронеж), «Путь коммунизма» (ежемесячник Кубано-Черноморского областного комитета РКП); центральные журналы «Кузница», «Красная нива», «Октябрь мысли», «Пламя»…
Из работы Томаса Лангерака «Андрей Платонов в 1926 году»
Ранние статьи Платонова часто противоречат друг другу, однако в его публицистике встречаются некоторые часто повторяющиеся идеи, которые носят более или менее систематический характер. Основная идейная оппозиция в этой системе – это противопоставление «прошлого» и «будущего», «буржуазного мира» и «мира коммунизма»; при этом настоящее обычно рассматривается как преддверие будущего. Эта оппозиция трактуется Платоновым почти только в историческом плане; буржуазный мир, существующий вне пределов Советской России, Платонова мало интересует. Он редко касается политических и экономических различий между буржуазным и коммунистическим миром; слово «капитализм» в его статьях почти не встречается. Чаще всего Платонов сосредотачивается на вопросах человеческого духа. Для буржуазного мира прошлого характерны чувства, инстинкты и религия, для будущего мира коммунизма – сознание и наука.
В разных статьях Платонов утверждает, что из чувств, владеющих человеком прошлого, а также во многих случаях человеком настоящего, самым сильным является половое чувство. Отношение к нему у молодого Платонова крайне отрицательное: «Человек, прошлый и настоящий, жил и жил и живёт чувствами, настроениями, вспышками нервов; <…> Я хочу сказать, что душа прошлого и в большинстве теперешнего человека проявляется только в отношении к женщине, в поле. Инстинкт размножения, эта устремлённость к бессмертию во времени, господствует над остальными инстинктами питания и самосохранения. Не говоря уж о сомне ревущих чувств, в которых любовь – копошащееся семя – вносит также порядок и строй, но свой строй, враждебный сознанию».
В статье «Культура пролетариата» Платонов даёт историческое обоснование своих теорий о половых страстях человека. Движущей силой исторического развития человечества Платонов считает стремление к благу. На раннем этапе человечеством владели «страх за жизнь, постоянный ужас, острое сознание окружающей враждебности мира. <…> Из этого основного чувства развились орудия защиты – другие чувства – зрение, слух, сила мышц, интуиция, сытость, вкус <…> и др.». На этом этапе человек испытывал благо «от исполнения живущего в нём закона природы», от «одного простого полного чувства личного существования». На следующем этапе у человека развилось сознание, и постепенно исчезло чувство постоянной опасности, а также счастье от преодоления её. Постоянный страх за жизнь сменился страхом перед концом жизни, страхом смерти. Главным орудием в борьбе со смертью стал пол. Против смерти человек «направил свои удары и против неё из страха развил и возвысил над всеми остальными чувствами половое чувство. Размножение, замена себя на земле своими детьми - всё это удары по смерти и полёт к бессмертию. Пол стал главным центральным чувством в борьбе за существование, душой человека. И исполнение закона пола стало высшим благом человека».
С революцией начался новый этап истории. Родилась пролетарская культура, резко отличающаяся от буржуазной. Она, во-первых, уже стремится не к благу, а к истине; во-вторых, она определяется не полом, а сознанием. Платонов выказывает мнение, что скоро «сознание победит и уничтожит пол и будет центром человека и человечества». Этот интеллектуальный переворот не только влечёт за собой уничтожение пола, но также уничтожение смерти. Однако конечная цель человека – истина – достигнется лишь тогда, когда все тайны будут познаны. «Грядущая жизнь человечества – это поход на Тайны во имя завоевания Истины, источника вечного и последнего нашего блага». Картина будущего, набросанная Платоновым в «Культуре пролетариата», диаметрально противоположна картине прошлого. То благо, к которому стремится человек в буржуазном мире, понимается Платоновым как материальное благосостояние, как личное наслаждение. Истина, которую ищет человек коммунизма, Платонову представляется как состояние, при котором отсутствуют смерть и тайны для всего человечества, истина является «общей, последней и завершающей».
В других статьях этого периода не говорится прямо о преодолении смерти, однако часто встречаются радикальные позиции, крайний максимализм. Так, в статье «О культуре запряжённого света и познанного электричества» Платонов противопоставляет любви и полу работу, которая «кончится переустроенной вселенной, где понятий работы, сопротивления, материи, человека и т.д., конечно, не будет». Объявив использование неисчерпаемых ресурсов солнечной энергии необходимым для осуществления такой перестройки вселенной, он высказывает желание «подчинить, смирить, урегулировать, использовать на 100%» производительные силы. Но и на этом автор не останавливается: «Но мы хотим не только этого, а всё видимое и невидимое сделать дисциплинированной, отрегулированной производительной силой – в этом суть коммунистической культуры».
Максимализм характерен и для взглядов Платонова на государство будущего. В «Обучении управлению» он выступает против убеждения «что государством могут управлять только избранные». «На самом деле», продолжает автор, «управление государством есть обыкновенное обязательное дело каждого гражданина, которому он должен обучиться, и которое должен знать, как знает свои обязанности члена организованного человеческого общества». В статье с многоговорящим названием «Государство – это мы» Платонов предвидит скорое «осуществление социалистического идеала». Если введётся в программу трудовой школы «общеобязательный предмет обучения гражданскому управлению, <…> мы всех людей поставим через несколько лет на один уровень знаний, необходимых для участия во власти; и дело государства станет делом каждого, и общественная человеческая спайка станет реальной вещью».
Ранней публицистике не свойственна последовательность. Так, в статье «Нормализованный работник» Платонов защищает идею полного обезличивания человека, полного подчинения его целям общества: «С первого вздоха два ребёнка должны жить в разных условиях, соответствующих целям, для которых их предназначит общество. <…> Дело социальной коммунистической революции – уничтожить личность и родить её смертью новое, живое, мощное существо – общество, коллектив, единый организм земной поверхности, одного борца с одним кулаком против природы». Идея об уничтожении личности, конечно, никак не соответствует идее об общем участии в управлении государством. Статья «Нормализованный работник» тоже резко противоречит появившейся лишь за три дня до неё статье «Творческая газета». Здесь Платонов высказывается против вмешательства государства в журналистику: «Редакции должны распылиться по всему массиву пролетариата; журнализм, как и государственное управление, должен стать общегражданским делом, обязанностью каждого пролетария, а не кучки их».
В статье «Душа мира» Платонов формулирует взгляды на половые страсти и положение женщины, противоречащие другим статьям на эту тему. В большинстве статей, затрагивающих вопросы пола, женщина отождествляется с полом. Приведём несколько цитат: «Пусть не женщина-пол своей красотою-обманом, а мысль будет невестою человеку» («Достоевский»); «Страх за жизнь, неотступное видение смерти усиливал пол, <…> кто больше боялся смерти, больше любил женщин» («Культура пролетариата»); «<…> душа прошлого и, в большинстве, теперешнего человека проявляется только в отношении к женщине, в поле» («О культуре запряжённого света…»). В «Душе мира» женщина положительно оценивается (она и есть «душа мира») и выделяются положительные стороны половой жизни человека: «Страсть тела, двигающая человека ближе к женщине, не то, что думают. Это не только наслаждение, но и молитва, тайный истинный труд жизни во имя надежды и возрождения <…> Открытая нежность, живущая в приближении к женщине, - это прорыв каменных стен мировой косности и враждебности».
Противоречия в публицистике молодого Платонова нельзя рассматривать как постоянные изменения его взглядов. Его статьи нельзя считать прямым выражением его убеждений, а, скорее всего, размышлениями, высказанными по поводу книг и статей, им прочитанных, или кое-каких событий. В этой связи уместно процитировать воспоминания Г.З. Литвина-Молота: «Андрей Платонов обладает глубоким и пытливым, чистым, искренним до наготы умом. Он не пересказывал перечитанное, а по-своему осмысливал и наполнял своим содержанием, новым и проникающим вглубь, своими свежими мыслями те впечатления, которые отслаивались в его мозгу после прочитанного». Поэтому должно исследовать не только содержание его статей, но и повод для их написания, и структуру развития мыслей.
Список литературы
:
А. Платонов «Автобиографическое письмо».
Н. Полтавцева «Свет жизни».
Л. Шубин «Начало сознания. (О публицистике Андрея Платонова воронежского периода)».
Т. Лангерак «Андрей Платонов в 1926 году».
В.Васильев «Литературная критика Андрея Платонова».
|
