Контрольная работа: по Криминологии 4

Глава 1 История криминологии, периодизация

Принято считать, что более или менее систематический характер научное осмысление проблемы преступности и борьбы с ней приобрело во второй половине XVIII в. Возникновение криминологии как науки, в то время еще не получившей своего названия, связывается с классической школой уголовного права.

Рождение криминологии как науки формально связывается с 1885 г., когда вышла в свет книга итальянского исследователя Р.Гарофало. Однако криминологические идеи, суждения о сущности преступности, ее причинах, путях противодействия своими корнями уходят в глубь веков. Уже в работах древних философов (Платона, Аристотеля и др.) можно найти высказывания на сей счет. Уделяли внимание этим вопросам и мыслители Возрождения, а также последующего периода (Мартин Лютер, Джон Локк, Шарль Монтескье, Жан-Жак Руссо и др.). В ходе становления и развития криминологических исследований сложилось множество теорий, школ, по-разному объяснявших природу и истоки преступности, предлагавших различные способы и средства ее предупреждения[1]

При всем их разнообразии можно выделить три основных направления в истории криминологической мысли:

1. первый (классический) длился со второй половины XVIII в. до последней трети XIX в.;

2. второй (позитивистский) — с последней трети XIX в. по 20-е гг. XX в.;

3. третий (современный, или плюралистический) — с 30-х гг. XX в. по настоящее время.[2]

Были, разумеется, и промежуточные теории, сочетающие в себе воззрения нескольких школ.

Классический период криминологии непосредственно вытекает из идейного течения просвещения эпохи перехода от феодализма к капитализму (XVII–XVIII вв.). Он предшествует и затем сопутствует преобразованиям государственной, общественной и духовной жизни, осуществленным после буржуазно-демократических революций в Европе. В это время наука отходит от господствующей прежде теологической трактовки преступления как “духовного падения”, рассматривавшегося исключительно в качестве результата действия сверхъестественных сил. Предпринимаются попытки рационального, чисто теоретического объяснения того, почему человек совершает преступление. Разрабатывается значительно более гуманный подход к преступникам, к мерам уголовного наказания и деятельности карательных органов государства.

Классической эта школа в криминологии называется потому, что в ее рамках впервые сложилась относительно полная система взглядов в области криминологии. Взгляды этой школы были направлены против несуразностей и не последовательностей существовавшей тогда практики уголовного правосудия, в отправление которого судьи вносили свои собственные предубеждения.

Результатом были жестокие наказания, свидетельствовавшие не справедливом суде, а о мести.

Виднейшими представителями классической криминологии являются Ч. Беккариа (1738–1794) и И. Бентам (1748–1832).

Начало серьезным изменениям в сложившейся к тому времени правовой системе положила работа Чезаре Беккариа (1738-1794) “О преступлениях и наказаниях”. Тоненькая брошюрка 26-летнего итальянского юриста была издана в 1764 году и принесла ему мировую известность. Она была переведена на французский, немецкий, английский, голландский, польский, испанский, русский и греческий языки, а затем выдержала более 60-ти изданий. Из этой работы были почерпнуты многие идеи знаменитого Французского уголовного кодекса 1791 года.

Значительное влияние на реформу уголовного права Англии оказал Иеремия Бентам (1748-1832). Его идея о том, что человек стремиться получить максимальное удовольствие и испытать минимальные страдания, стала центральной для уголовного права того времени.

Под влиянием этой школы, впервые в Англии, было определено понятие “невменяемость”, известное теперь как “правило, Мак-Натена” (по имени преступника, застрелившего секретаря премьер-министра Пила в 1843 году, признанного судом сумасшедшим).

Суммируя изложенное, можно сказать, что классическая школа криминологии отказалась от господствовавших ранее представлениях о сверхъестественных силах и “воле господней” как о началах, определяющих поведение человека, включая и преступное поведение, и заменила все это концепцией свободной воли человека и его умысла.

Позитивистский период в качестве своих предпосылок имел, с одной стороны, осязаемый европейским обществом во второй половине XIX в. рост преступности, с другой — бурное развитие естественных и гуманитарных наук. Возросшей потребности в более глубоком понимании преступности отвечало появление новых методов исследования. В науки, изучавшие человека, внедрялись приемы, заимствованные из точных дисциплин, что, в частности, привело к появлению антропологии, социологии и статистики.

Методологическую основу криминологических учений позитивистского периода составляет философия позитивизма. Возникшая в первой трети XIX в. она стремилась собрать положительный количественно определенный материал о разных сторонах жизни общества. Позитивизм О. Конта называют философией среднего уровня, поскольку ее автор отрицал необходимость подниматься до мировоззренческих проблем. “Средний уровень”, характерный для криминологии XIX в., остается и теперь.

В сравнении с умозрительной наукой классического периода позитивистская криминология отличается широким использованием статистических и других фактических данных о совершаемых преступлениях.

Позитивистская криминология развивается в двух основных направлениях: биологическом и социологическом. Несмотря на резкое расхождение во взглядах “крайних” представителей этих направлений, граница между ними со временем несколько размывается, наблюдается взаимное проникновение, выражающееся, в частности, в появлении психологических теорий криминологии.

Биологическое направление — антропологическая (туринская) школа, основоположником которой является Ч. Ломброзо (1835–1909), возникло в итальянском городе Турине. В дальнейшем оно пополнилось рядом других теорий, среди которых выделяются теория опасного состояния, теории различных биологических предрасположений (конституционального, эндокринного, генетического).

В криминологических теориях данного направления преступное поведение (полностью или в значительной мере) объясняется различными биологическими особенностями человека, предрасполагающими его к совершению преступления. Не являются исключением и суждения о неустранимости врожденной предрасположенности к преступлению у определенных категорий преступников. Некоторые представители биологического направления предлагали принять к таким лицам меры, хотя и гарантирующие предотвращение опасного поведения, но противоречащие принципу гуманности.

В разное время отдельными авторами предлагались такие меры, как пожизненная изоляция, кастрация, лишение жизни. Причем в качестве основания для их применения выдвигалось не совершение преступления, а наличие предрасположенности к таковому. Конечно, не все криминологи, приверженцы биологического направления, были сторонниками столь жестких предупредительных мер. Некоторые из них полагали, что поскольку лица с биологической предрасположенностью не ответственны за свое поведение, постольку общество должно обращаться с ними так же гуманно, как с тяжелобольными.

Социологическому направлению дала начало уголовно-социологическая школа, которая использовала в качестве идейной основы социологию О. Конта. Видными представителями указанной школы являются Ф. Лист (Германия), Э. Ферри (Италия), М. В. Духовской, И. Я. Фойницкий, С. В. Позднышев (Россия). Эти ученые выдвинули идею социальной обусловленности преступного поведения, не отрицая, впрочем, в той или иной мере также значения биологических факторов[3] .

Уже в конце XIX в. в криминологии стали применяться методы социологических исследований. Во многих странах изучалась статистика преступлений и применяемых к преступникам наказаний, анализировались данные, характеризующие контингент преступников, предпринимались попытки составить перечень причин преступности, исследовать их сущность и оценить с количественной стороны. Рассмотрение динамических рядов числа преступлений, совершенных в разных странах, и отдельных видов преступлений позволило осуществить первые прогнозы преступности[4] .

На ранних этапах социологическому изучению преступности было присуще стремление охватить как можно большее число факторов, обусловливающих преступления (теория множественности факторов). От одного исследования к другому число этих факторов увеличивалось, удавалось найти все новые и новые обстоятельства, способствующие преступной активности. Для упомянутой теории факторов характерно рассмотрение причин преступности вне какой-либо концепции, позволяющей выделить наиболее существенные из них.

Социологические концепции преступного поведения появляются несколько позже. Часть из них основывается собственно на социологии (теория социальной дезорганизации, стратификации), а часть — на социальной психологии (теория дифференциальной связи, клеймления).

В современной криминологии причины преступности нередко ставятся в прямую зависимость от недостатков общественного устройства, экономических, социальных и культурных проблем. Эта тенденция особенно усилилась после Второй мировой войны. Так называемая критическая криминология связывает преступность с нищетой, безработицей, фактическим неравенством отдельных групп населения.

§1. Классической школа криминологии

Говоря о классической школе криминологии, мы имеем в виду систему идей о преступлениях и борьбы с ними, сформировавшуюся в рамках так называемой классической школы уголовного права. Ее основателем был живший в Милане дворянин Ч. Беккариа. Основные положения своего учения он сформулировал в знаменитой книге “О преступлениях и наказаниях”, впервые опубликованной на французском языке в 1765 г.

Основываясь на идеях Монтескье и других великих просветителей XVII–XVIII вв., Беккариа создал принципиально новую для своего времени теорию. Находясь на популярной тогда позиции “общественного договора”, он считал, что “существует три источника нравственных и политических начал, управляющих людьми: божественное откровение, естественные законы и добровольные общественные отношения”[5] . Глубокое понимание причин преступного поведения, изложенное на страницах книге “О преступлениях и наказаниях”, звучит актуально и сегодня, несмотря на колоссальные изменения, которым за минувшее время подверглись общественные структуры.

Беккариа усматривает источник преступлений во “всеобщей борьбе человеческих страстей”, в столкновении частных интересов. По его мнению, “с расширением границ государства растет и его неустройство, в такой же степени ослабляется национальное чувство, побуждения к преступлениям увеличиваются соразмерно выгодам, которые каждый извлекает для себя из общественного неустройства”[6] .

Преступную активность человека Беккариа объясняет, обращаясь к главным, по его мнению, движущим началам, направляющим людей к любым, как вредным, так и полезным и даже самым возвышенным действиям. Достаточно убедительно в качестве этих начал он называет наслаждение и страдание. Таким образом, в классическом труде Беккария имеется не только диалектическое осмысление воспроизводства преступности под воздействием общественных противоречий, но и психологическая трактовка механизма индивидуального преступного поведения.

Для криминологии имеет значение также прогностический взгляд Беккариа на перспективы противодействия государства преступлениям. Этот вывод лишен необоснованного оптимизма, он реалистичен: “Невозможно предупредить все зло”. Далее автор делает существенное замечание о том, что число преступлений увеличивается соразмерно росту населения и возрастающим отсюда столкновениям частных интересов. Особую ценность у Беккариа имеют идеи о методах реагирования государства на совершаемые преступления. Эти идеи оказали и продолжают оказывать огромное влияние на теорию уголовного права и практику карательного законодательства. Со временем не без их влияния в различных странах с неодинаковыми социальными системами возникла социальная профилактика преступлений как одно из направлений государственной деятельности.

Беккариа выступил принципиальным противником жестокости наказания, считая ее далекой от “природы общественного договора”, несправедливой. Он высказал сомнения в какой бы то ни было пользе жестоких наказаний. “В те времена и в тех странах, где были наиболее жестокие наказания, — замечает он, — совершались и наиболее кровавые и бесчеловечные действия, ибо тот же самый дух зверства, который водил рукой законодателя, управлял рукой и отцеубийцы, и разбойника”[7] . В условиях своего немилосердного времени Беккариа выступил против смертной казни. Это требовало гражданской смелости.

Беккариа поставил вопрос о целях уголовного наказания и предложил такое его решение, которое по сей день находит непосредственное отражение в законодательстве многих стран. “Цель наказаний, — писал он, — заключается не в истязании и мучении человека и не в том, чтобы сделать несуществующим уже совершенное преступление... цель наказания заключается только в том, чтобы воспрепятствовать виновному вновь нанести вред обществу и удержать других от совершения того же. Поэтому следует употреблять только такие наказания, которые при сохранении соразмерности с преступлениями производили бы наиболее сильное и наиболее длительное впечатление на душу людей и были бы наименее мучительными для тела преступника”[8] .

В качестве обоснования классической школой уголовного наказания обоснованно введено преступление. Приблизительное равенство между преступлением и наказанием представлялась Беккариа олицетворением справедливости. Он писал, что “препятствия, сдерживающие людей от преступлений, должны быть тем сильнее, чем важнее нарушаемое благо и чем сильнее побуждения к совершению преступлений”[9] . Эта криминологическое сопоставление и приведение в воедино, к центру является характерной чертой классической школы, отражая как сильные, так и слабые ее стороны. При данных толкованиях личность преступника не то чтобы отодвигалась на второй план, она попросту игнорировалась. Считалось, что “не должно быть одинакового наказания за два преступления, наносящих различный вред обществу”[10] . Однако из этого утверждения вытекало, что равной каре за равное преступление должен быть подвергнут как взрослый, так и несовершеннолетний, как лицо, совершившее преступление преднамеренно, так и содеявшее его под влиянием сильного душевного волнения, как человек, преступивший закон впервые, так и рецидивист.

Классической школой сформулирован ряд карательных принципов, и прежде всего незамедлительность наказания, сходство между природой преступления и природой наказания и, наконец, принцип неотвратимости наказания. Именно Беккариа определил этот принцип следующим образом: “Одно из самых действенных средств, сдерживающих преступления, заключается не в жестокости наказаний, а в их неизбежности...”[11] .

Беккариа следует считать криминологом, а классическую школу уголовного права — соответственно и школой криминологии еще и потому, что несколько разделов труда “О преступлениях и наказаниях” специально посвящены предупреждению преступлений. Именно этому автору принадлежат слова о том, что “лучше предупреждать преступления, чем наказывать. В этом главная цель всякого хорошего законодательства”[12] .

Чрезвычайно важно то, что классическая школа связывает предупреждение преступлений со свободой и просвещением: “Порабощенные люди всегда более сластолюбивы, распутны и жестоки, чем свободные”. Беккария был против чрезмерных запретов , неоправданного расширения сферы действия уголовного закона.

Самым верным, хотя и самым трудным, средством предупреждения преступлений Беккариа считал усовершенствованное воспитание.

Идеи классической школы оказались плодотворными. Они содействовали коренной “буржуазной” реформе уголовного законодательства, которое не без их влияния стало более гуманным и целесообразным. Однако эта школа явно недооценила особенности личности, играющие определенную роль в совершении преступления, не увидела необходимости учитывать их при осуществлении наказания и предупреждения. Являя собой теорию “чистого разума”, классическая школа в малой степени опиралась на практику, на фактический материал о преступлениях и борьбе с ними. Все эти вопросы предстояло поставить следующим поколениям криминологов.

§3. Позитивизм в криминологии

Родоначальником позитивизма в криминологии считается Ч. Ломброзо, опубликовавший в Италии в 1876 г. свою работу “Преступный человек”. Будучи тюремным врачом в г. Турине, он обследовал значительное число заключенных, прибегая к антропологическим методам измерения и описания их внешности. Наблюдения привели его к выводу, что типичный преступник может быть распознан по определенным физическим признакам: скошенный лоб, удлиненные или неразвитые мочки ушей, складки лица, чрезмерная волнистость волос или облысение, чрезмерная или притупленная чувствительность к боли и др.

Он разработал классификацию преступников, оказавшую и продолжающую оказывать влияние на последующие попытки криминологов систематизировать преступников по группам. Классификация Ломброзо включала такие группы:

·прирожденные преступники;

·душевнобольные преступники;

·преступники по страсти, к которым он относил и “политических маньяков”;

·случайные преступники.[13]

Ссылаясь на свои исследования, Ломброзо полагал, что приблизительно по одной трети приходится на заключенных, обладающих атавистическими чертами, на пограничный биологический вид и на случайных правонарушителей, от которых не следует ждать рецидива.

В книге Ломброзо привлек к себе внимание прежде всего тезис о существовании анатомического типа прирожденного преступника, т. е. человека, преступность которого предопределяется его определенной низшей физической организацией атавизма или дегенерации.

Однако последовавшие тщательные обследования преступников, в том числе у нас в России, не подтвердили его выводов. Так, патологоанатом Д. Н. Зернов на основании специально проведенных проверочных исследований пришел к убеждению, что “прирожденного преступника” не существует; квалифицированными изысканиями в области анатомии не удалось подтвердить его бытие. Зернов отмечал, что среди преступников встречаются люди с признаками дегенерации точно так же, как и среди непреступных людей. Численность их, по всей вероятности, одинакова как среди преступников, так и непреступников, поэтому и средние числа получаются одинаковые.

Несмотря на ошибочность положения Ломброзо о существовании разновидности прирожденных преступников, нельзя отрицать его вклад в развитие криминологии. Именно Ломброзо начал исследования фактического материала, поставил вопрос о причинности преступного поведения и о личности преступника. Основная его мысль заключается в том, что причина — это цепь взаимосвязанных причин.

В более поздних работах Ломброзо модифицировал свою теорию, произвел анализ большого числа факторов, влияющих на преступность. Так, в основательном сочинении “Преступление” он рассматривает зависимость преступности от метеорологических, климатических, этнических, культурологических, демографических, экономических, воспитательских, наследственных, семейных и профессиональных влияний. В этой работе наследственности не придается чрезмерного значения, она упоминается лишь в конце длинного списка факторов преступности. О ее роли автор пишет довольно туманно: “...Тип развития организма неизменно передается по наследственности. Сами дети принимают довольно значительное участие в проявлении наследственности”[14] .

Утверждение о наследственном предрасположении к преступлению можно встретить и в современных работах. Но по мере развития криминологии авторы, занимающиеся проблемой наследственности, все в большей мере считают своим долгом разъяснить опосредованный механизм ее влияния на нарушение человеком закона. Однако тип темперамента, половозрастные характеристики, другие биопсихологические особенности, включая аномалии, безусловно, проявляются в человеческом поведении. Во взаимодействии с внешней средой, общественным окружением они обусловливают человеческое поведение и при определенных обстоятельствах могут стать одной из предпосылок преступления. Таким образом, биологическим путем могут наследоваться лишь отдельные предпосылки преступного поведения.

Немецкий психиатр Э. Кречмер (1888–1964) и его американские последователи из числа криминологов констатировали связь между типом строения тела и характером человека. В конечном итоге, по мнению этих специалистов, данная связь может проявиться и в совершении преступления определенного вида. Такой подход получил наименование теории конституционального предрасположения. Кроме нее возникли также теории эндокринного и хромосомного предрасположения. Согласно первой теории, эмоциональная неустойчивость, отмечаемая у части преступников как движущая сила их преступной активности, объясняется нарушением деятельности желез внутренней секреции; вторая — связывает проявившуюся в отдельных преступлениях сверхагрессивность наличием в генетическом наборе у преступника лишней мужской Y-хромосомы.

Биологическое объяснение преступного поведения сегодня непопулярно. Исследования направлены главным образом на изучение факторов, лишь отдаленно, опосредованно влияющих на уголовные правонарушения, что делает их малопродуктивными в части обоснования мер, направленных против преступности.

Еще при жизни Ломброзо высказанные им теоретические положения были уточнены и дополнены его учениками Э. Ферри и Р. Гарофало, которые отрицали учение классической школы о свободной воле. Ферри, в частности, предлагал придать институту наказания чисто оборонительный или предохранительный характер. Он рекомендовал рассматривать в идеале преступность как болезнь, а карательную систему — как клинику. И Ферри, и Гарофало придавали известное значение биологической обусловленности преступления.

Вместе с тем Ферри достаточно фундаментально охарактеризовал влияние на преступность социальных, экономических и политических факторов, а Гарофало углубился в психологическое объяснение преступного поведения. Так была заложена основа для последовавших соответственно социологических и психологических разработок. Влияние туринской школы на некоторых исследователей следующих поколений криминологов сказалось, в частности, в отрицании принципа моральной ответственности преступника и отказе понимать наказание как возмездие.

Социологическое направление на ранних этапах в основном воплотилось в теориях социальной дезорганизации и дифференциальной связи.

Теория социальной дезорганизации дает объяснение преступности на социальном уровне, ставит психологию преступника в зависимость от процессов функционирования общества в целом. Пожалуй, эта теория до настоящего времени является наиболее значительным теоретическим достижением мировой криминологии. В ней, в частности, удачно сочетается абстрактная концепция с исследованием конкретного материала. Ее основоположником является французский социолог Э. Дюркгейм (1858–1917), идеи которого были успешно развиты и дополнены американцем Р. Мертоном и др. Методологическую основу теории составляет социология.

Дюркгейм утверждал, что индивид испытывает влияние “социальных факторов”, к которым, в частности, относятся внешние по отношению к нему образы мыслей, действий и чувствований. При этом он исходил из того, что коллективные наклонности не сводятся к наклонностям индивидов, а представляют собой нечто иное, чем сумма взглядов отдельных людей. Так, по его мнению, общественная мораль всегда строже и бескомпромисснее, чем индивидуальная мораль. Мораль общества диктует конкретным людям правила поведения[15] .

Давая объяснение отклоняющемуся от социальных норм поведению, Дюркгейм уделил наибольшее внимание самоубийствам и убийствам. При этом он использовал две научные категории: социальную сплоченность и аномию.

В успешно функционируемом обществе, по Дюркгейму, всегда велика сплоченность, выраженная в том, что большинство солидарно в идеалах, представлениях о должном и порицаемом. Периодически при нарушении общественного равновесия, которое может происходить как вследствие экономического бедствия, так и при резком возрастании благосостояния страны, сплоченность между людьми ослабевает, общество дезорганизуется.

Социальная дезорганизация, в частности, выражается в явлении аномии. Этот термин, заимствованный из теологического лексикона, буквально переводится как “безнормативность”. Аномия понимается Дюркгеймом как социальный факт, как такое состояние общества, при котором существенно ослабевает сдерживающее действие морали, и общество в течение какого-то времени не способно оказывать воздействие на человека. Общее состояние дезорганизации, или аномии, усугубляется тем, что страсти менее всего согласны подчиниться дисциплине именно в тот момент, когда это всего нужнее. Таким образом, Дюркгейм обнаруживает нормативный по своему характеру феномен — аномию, являющуюся, по его мнению, основной причиной преступности.

Согласно убеждению этого социолога, само существование преступности является нормальным при условии, что она достигает, но не превышает уровня, характерного для общества определенного типа. “Этот уровень, — пишет Дюркгейм, — быть может, не невозможно установить”[16] .

Явление аномии рассматривается последователями Дюркгейма в двух аспектах:

·как характеристика общества;

·как характеристика отдельного человека.[17]

Мертон дополняет учение Дюркгейма тезисом о том, что причиной аномии может служить противоречие между целями, которые пропагандирует общество, и одобряемыми средствами, которые в нем считаются приемлемыми. Пропаганде общепринятым в американском обществе целям личного успеха и благосостояния противостоит ограниченность доступа к социально одобренным каналам обретения этого успеха, а именно к образованию, профессии, богатству и статусу. Тем самым, для низших слоев общества остается практически только один выход — нарушение правовых норм. Положение о целях и средствах считается основным тезисом Мертона, которым он обогатил теорию социальной дезорганизации.

Эта теория остается одной из наиболее продуктивных в криминологии. Но не до конца осмыслены рассуждения Дюркгейма, в которых он рассматривает преступность как некую функцию общества, неотъемлемую его часть. Она не “только предполагает наличие путей, открытых для необходимых перемен, но в некоторых случаях прямо подготавливает эти изменения”. Так была развеяна иллюзия возможности ликвидировать преступность, устранить все причины, ее порождающие.

Теория дифференцируемой связи, по-видимому, корнями уходит в концепцию, созданную французским ученым Г. Тардом (1843–1904). В своих книгах “Законы подражания”, в отличие от биологического подхода Ломброзо, Тард объяснял привыкание к преступному поведению действием психологических механизмов обучения и подражания.

Собственно теория дифференцированной связи сформулирована американцем Эд. Сатерлендом в книге “Принципы криминологии”. Ее методологическую базу составляет социальная психология как наука о малых и социальных группах. В ней сделана попытка объяснить механизм усвоения моделей негативного поведения. Поэтому было бы упрощением трактовать ее просто как теорию “плохой компании”, правильнее называть ее теорией культурной трансмиссии.

Теория Сатерленда направлена на объяснение индивидуального систематического преступного поведения. Касаясь преступности в целом, Сатерленд опирается на теорию социальной дезорганизации. Именно социальная дезорганизация, возникшая в результате социальных процессов мобильности, конкуренции и конфликта, по его мнению, является главной причиной преступности. Она порождает конфликт культур, который ведет к “дифференцированной связи”[18]

Согласно этой теории, преступное поведение возникает в результате связи отдельных людей или групп с моделями преступного поведения. Чем более часты и устойчивы эти связи, тем больше вероятность того, что индивид станет преступником. Сатерленд и его последователи отрицают биологическое наследование наклонностей. Они полагают, что преступному поведению учатся в процессе общения главным образом в группах. Многое зависит от частоты, продолжительности, очередности и интенсивности контактов. Обучение преступному поведению ничем не отличается от любого другого обучения.

Теория дифференцированной связи высоко оценивается в мировой и особенно американской криминологии. Вместе с тем, эта теория не лишена недостатков. Нельзя, конечно, признать, будто все механизмы приобщения человека к совершению преступлений исчерпываются тем, что описано в “Принципах криминологии”. Преступление не всегда совершается под влиянием общения в группе. Иногда — это результат идей, почерпнутых из книг, средств массовой информации, иным опосредованным путем. А порой преступление представляет собой реакцию протеста против того, что стало нормой в непосредственном окружении индивида.

Основываясь на положениях дифференцированной связи, никак не объяснить, почему, например, некоторые люди, выросшие среди преступников, никогда не совершают преступлений и, наоборот, отчего иногда преступник выходит из законопослушного, благонравного окружения. Тезис об учении преступному поведению не подходит ситуативным преступникам, а также преступникам, выросшим на почве глубоко укоренившейся в их сознании идеи (чаше всего корыстной или политической). Теория дифференцированной связи игнорирует индивидуальные особенности личности, а также присущую человеку избирательность поведения: свободную волю.

В рамках позитивистского направления криминологии были и психологические подходы. Ряд криминологов, изучая преступное поведение, делают акцент на личности преступника. Психологический подход восходит к Р. Гарофало. Считается, что вклад психологии в криминологию по сравнению с социологией незначителен. Низкая продуктивность психологических исследований объясняется чрезмерным увлечением психологов социальными, в том числе математическими, методиками, вследствие чего приходится иметь дело с “психологией без души”.

Нельзя, однако, отрицать, что психология многое дала криминологии в области методики, а также при разработке психодиагностических и психометрических методов. При изучении преступников, несомненно, приносят пользу специальные тесты. В США в послевоенный период отмечается сдвиг от социологических теоретических описаний воспроизводства преступности в обществе к практическому применению методов современной психологии. Эти методы, применяемые при обследовании лиц, совершивших преступление, нацелены на определение оптимальных путей приспособления данных людей к нормальной общественной жизни.

Тесты, разработанные американскими, французскими и другими специалистами, позволяют лучше изучить особенности личности правонарушителей, сравнить последних с законопослушными гражданами, выбрать индивидуальные меры предупреждения повторного преступного поведения. С помощью тестирования определяют склонности человека, уровень его умственного развития, клинические отклонения. Разработанная шкала эмпатии помогает оценить способность обследуемого лица к сопереживанию и двустороннему общению. Наряду с индивидуальными тестами используются также групповые, позволяющие понять особенности взаимодействия индивида с окружающей его средой.

Психологические теории используются для обоснования осуществляемых на практике мер поэтапной коррекции поведения осужденных. Так, в молодежном центре имени Р. Кеннеди в Моргантауне (США) осуществляется методика “модификации”, основу которой составляет система вознаграждений, призванная подкрепить положительные сдвиги в поведении осужденного.

Выдержавшей испытание временем является теория опасного состояния, которая дает для практического использования теоретически обоснованную комплексную методику клинической работы по предупреждению преступлений. Первая книга в данном направлении “Критерии опасного состояния” была опубликована в 1880 г. Р. Гарофало. После Второй мировой войны виднейшим представителем этой теории является французский криминолог Жан Пинатель. Эта теория довольно широко распространена и в США, где называется клинической криминологией.

Согласно теории опасного состояния, преступление в ряде случаев возникает на основе предшествующего его совершению определенного психологического состояния, предрасполагающего к конфликту с социальными нормами. Опасное состояние обычно временно, оно соответствует внутреннему кризису, сменяемому эмоциональным безразличием, вслед за которым приходит эгоцентризм, затем лабильность (неустойчивость), которая вновь может вылиться в кризис. Специалистами осуществляется диагностика опасного состояния. При этом важную роль играет сопоставление результатов обследования личности с данными ситуации, в которой она находится. При оценке ситуации, в частности, учитываются материальные условия, влияние со стороны окружения, наличие психотравмирующих факторов и др. Диагноз предопределяет строго индивидуальные профилактические меры.

Большое значение при этом придается распознаванию очень сложных и не всегда осознаваемых обследуемым стрессовых реакций, зачастую являющихся источником опасного состояния. Существующие представления о внутридушевных конфликтах впитали в себя многое из психоаналитического учения З. Фрейда о комплексах, отражающих противоборство сознания с подсознанием.

Подробный перечень криминологически значимых реакций, именуемых обычно защитными механизмами, разработан Д. Коулменом, дополнен В. Фоксом. Работа специалистов по преодолению опасного состояния заключается в том, чтобы своими консультациями помочь человеку, переживающему стресс, ввести его поведение в социально приемлемые рамки, помочь понять свои проблемы, почувствовать безопасность, оказать ему поддержку, проявляя уважение, понимание, одобрение и терпимость. Устранению излишних эмоций придается большое значение. На базе стационаров оказывается практическая помощь по преодолению опасных кризисных состояний лицам, как содержащимся в исправительных учреждениях, так и находящимся на свободе. Криминологическая экспертиза в виде прогноза индивидуального поведения принимается во внимание при определении наказания за совершенное преступление, а также при решении вопроса об освобождении от наказания.

После Дюркгейма и Сатерленда мировая криминология, кажется, не пополнилась столь глубокими теоретическими построениями. Однако потребность в них сегодня усиливается под влиянием углубления пропасти между добром и злом, экологической катастрофой и т. д. Преступление — одно из крайних проявлений человеческого зла. Необходимо глубокое современное объяснение преступления с философской и практической точек зрения.

Следует назвать главные теоретические вехи развития современной криминологии, которые, как нам представляется, сводятся к следующим концептуальным схемам, проливающим дополнительный свет на преступное поведение: стратификация и конфликт культур; интеракционизм; стигматизация.

Концепция стратификации появилась под влиянием социологии, углубляющей представления о структуре современного общества. Общество складывается не только из классов, но и из многих других социальных групп, образующихся на различной основе (профессиональной, национальной, возрастной, идейной, половой и т. д.). Между этими группами (стратами) существуют противоречия, возникают конфликты, которые становятся источником недовольства, а в ряде случаев и толчком к нарушению закона. Частным случаем является конфликт культур, особенно заметный на примере мигрантов, испытывающих трудности адаптации к условиям жизни, сложившимся у коренного населения. Как известно, в США, например, доля недавних мигрантов среди преступников значительно превышает их долю среди населения в целом.

Рациональные методы концепции стратификации и конфликт культур оценены нашей криминологией еще не в полной мере. Они были бы полезны для познания природы участившихся в последнее время преступлений на межнациональной почве, а также преступлений, вытекающих из противоречий между различными слоями появившихся у нас предпринимателей. Видным представителем теории конфликта культур является Т. Селлин.

Интеракционизм (учение о взаимодействии) позволяет сделать шаг вперед после простого перечисления причин преступности. Эта концепция выстраивает причины преступности в определенную схему. Ядро концепции представляет постулат о том, что преступное поведение — результат взаимодействия личности и среды. Надо отметить, что советская криминология в известной мере обогатилась интеракционистическими суждениями, прежде всего в части объяснения механизма совершения конкретного преступления, которое оно выводит из столкновения человека, обладающего негативными наклонностями, с неблагоприятной жизненной ситуацией.

“Стигматизация” (клеймение) — термин, обозначающий психологические и социальные последствия объявления человека преступником. В результате осуждения человека, особенно в тех случаях, когда ему назначено наказание в виде лишения свободы, человеку как бы присваивается позорящее его клеймо лица второго сорта, к тому же опасного для общества. Клеймление сказывается в отрицательном, недоверчивом отношении окружающих к ранее судимому и во внутреннем усвоении человеком роли преступника. Причем особое значение придается психологической переориентации личности, ощутившей отчуждение от массы законопослушных граждан и сближение с образом жизни других преступников.

Концепция стигматизации, надо отметить важное ее значение не только для теории, но и для формирования уголовной политики и особенно для исправления правового сознания значительной части сограждан. В нашем обществе широко распространена идея отмщения, многие склонны видеть в преступнике не пошатнувшегося члена общества, а врага. Разъяснение того, что подобные взгляды преумножают преступность, должно стать у нас неотъемлемой частью правовой пропаганды.

§3. Современный, или плюралистический период криминологии

Развитие криминологии в 20-х – 30-х гг.

Изучение преступности продолжалось уже в первые годы существования Советского государства. Анализ состояния преступности, ее причин, личности преступника проводился органами юстиции, милиции, работниками государственного аппарата, научными сотрудниками, общественностью и студентами. Научно-методической базой проведения криминологических исследований являлись статистические учреждения, в которых была сосредоточена так называемая моральная статистика, а также кабинетыпо изучению преступности и преступника, создаваемые различными ведомствами и учреждениями в крупных городах страны. Первые шаги в деле изучения личности правонарушителя сделал Петроградский криминологический кабинет, образованный в 1917 г. по инициативе Петроградского Совета.

Первый кабинет, о деятельности которого имеется более полная информация, был образован в 1922г. в г.Саратове. Работа Саратовского губернского кабинета криминальной антропологии и судебно-психиатрической экспертизы велась в трех направлениях:

1) изучение преступника и преступности,

2) изыскание наиболее рациональных методов перевоспитания преступников,

3) производство экспертиз для судебных органов уголовного розыска и для администрации исправдома[19] .

Обследование преступников велось по криминально-диагностической карточке, которая включала социологические, психологические, физическое и медицинское обследования. Особое внимание обращалось на нервную систему и психопатические аномалии. Целью социологического обследования было выявить социальный облик преступника. Психологическое обследование должно было определить, хотя бы в общих чертах, характер обследуемого и в сочетании с социологическим дать представление о личности правонарушителя.

Криминально-диагностические карточки, кроме их чисто научного использования в целях изучения личности преступника, имели и практическое значение: на их основе составлялись краткие характеристики заключенных и указывались наиболее целесообразные методы исправительно-трудового режима для них. Почти за десять лет своего существования Саратовский кабинет представил в разные инстанции свыше 80 докладов и исследований[20] .

Возникновение Московского криминологического кабинета связано с проведенным в апреле 1923 г. обследованием арестных домов Москвы. Материалы обследования оказались настолько интересными и ценными, что напрашивался вывод о необходимости организации постоянного изучения личности преступника и преступности. В связи с этим в 1923 г. при Административном отделе Московского Совета был создан Кабинет по изучению личности преступника и преступности. В нем работали криминалисты-социологи, психиатры, психологи, антропологи, биохимики, статистики. Впоследствии кабинет был передан в ведение Мосздравотдела, и это определило направление его деятельности, поставив на первое место всестороннее изучение личности правонарушителя с общебиологической (медицинской) и социально-экономической точек зрения.

Московский кабинет разработал несколько форм анкет. Программа детального обследования содержала 43 вопроса, которые заполнялись несколькими специалистами: криминалистом-социологом, психологом, антропологом, психиатром, биохимиком.

Социологическое обследование предполагало "выяснить сложный социологический процесс создания антисоциальной личности, внезапного катастрофического ее образования или, наоборот, постепенного разрастания в ней антисоциальных навыков". Выяснялись условия детства правонарушителей, причины повторного совершения преступлений, особенно молодыми заключенными, чтобы выявить в каждом конкретном случае влияние тех социально-экономических условий, в которых проходила прошлая жизнь обследуемого. Заключение социолога давало материал и для правильного выбора меры наказания для обвиняемого.

То обстоятельство, что Московский кабинет находился в ведении здравотдела, накладывало отпечаток на характер проводимых им исследований и научных работ, которые носили преимущественно биопсихологический характер. Показательны в этом плане сборники “Преступник и преступность”, выпущенные кабинетом.

Организованный в 1926г. кабинет в Ростове-на-Дону также придерживался биопсихологического направления в своих исследованиях. Руководил работой кабинета доктор А. В. Браиловский, труды кабинета и, в частности, его сборники “Вопросы изучения преступности на Северном Кавказе” издавало краевое управление здравоохранения, авторами статей были, главным образом, врачи.

В Ленинграде второй криминологический кабинет был организован при губернском суде в 1925г. Основной формой работы кабинета были кружки, занятия в которых были организованы по лабораторному методу. Кроме того, кабинет проводил анкетные обследования. Им были проведены обследования детской преступности, растратчиков, хулиганов, воров, убийц. Полученные данные позволили выпустить ряд работ: “Убийцы”, “Половые преступления”, “Хулиганство”. Коллективная работа кабинета “Убийцы” – попытка дать историко-социологический анализ одного из тягчайших преступлений. Задача работы – “Отыскать первопричины этого преступления, ведущие от личности убийцы к факторам материальным и культурным, которые противопоставляют преступную личность обществу”[21] .

Белорусский криминологический кабинет был открыт 30 октября 1926г. при факультете права и хозяйства Белорусского госуниверситета. В состав кабинета входили представители НКЮ, НКВД, Наркомздрава, Наркомпроса. В кабинете действовали две секции: криминальной социологии, криминальной психологии и психиатрии. От ЦСУ БССР кабинет получал статистические данные о преступности, о соотношении различных видов преступлений, сведения из области моральной статистики. Тесный контакт с исправительно-трудовыми учреждениями позволял работникам кабинета обследовать отдельных заключенных, организовывать массовые обследования с целью изучения поведения, быта, труда, творчества заключенных. Основной формой опроса были анкеты. Результаты обследований позволяли индивидуализировать исправительно-трудовое воздействие на заключенных[22] .

Следует отметить, что в деятельности Белорусского криминологического кабинета роль психиатров и других представителей естественных наук была сравнительно невелика, социологические исследования здесь проводились в более широком объеме по сравнению с другими кабинетами. Основная линия работы Белорусского кабинета, как писал его руководитель проф. К.А. Ленц, – изучить преступность, чтобы ее ликвидировать[23] .

В Украине изучение преступности и личности преступника велось в различных учреждениях. Первым из них была юридическая клиника при юридическом факультете Киевского института народного хозяйства, организованная в 1924г.[24] Юридическая клиника существовала как учебно-вспомогательное учреждение при юридическом факультете, одной из целей которого являлось социологическое изучение преступления и преступника и ознакомление студентов с методикой исследования. Юридическая клиника не имела ни штатных работников, ни каких-либо ассигнований на оборудование и работу, поэтому масштаб ее деятельности был невелик.

Большую работу по изучению проблем преступности проводил Киевский институт научно-судебной экспертизы[25] . Он исследовал этиологию и динамику преступности, личность отдельных правонарушителей, а также занимался пенитенциарными проблемами. Массовое обследование правонарушителей проводилось в киевскиих исправительно-трудовых учреждениях социологами и врачами-психиатрами.

Всеукраинский кабинет по изучению личности преступника и преступности был образован в 1924 г. по инициативе сотрудников Одесской губернской исправительно-трудовой инспекции и ученых. По положению о кабинете целью его было “содействие исправительно-трудовым органам в деле правильного применения методов исправительно-трудового воздействия наряду с исследованием фактов преступности как социального явления”[26] .

Криминологические кабинеты были организованы и в Закавказье. В Баку в 1926г. при местах заключения был создан кабинет по изучению преступности и борьбе с ней. Сотрудники кабинета проводили различные обследования, изучали уголовные дела и личность преступников в местах заключения, подвергая их экспериментально-психологическому, характерологическому и психопатологическому обследованию. Помимо своей основной работы по изучению преступности, сотрудники кабинета проводили занятия с воспитателями мест заключения по проблемам криминологической психологии и т. д. Руководителем Бакинского криминологического кабинета был врач-психиатр А.А.Перельман[27]

Аналогичный кабинет был организован в Тифлисе в 1930г. под названием Государственный кабинет по изучению преступности и преступника, работавший под руководством психиатра-невролога Шенгелая. То обстоятельство, что оба кабинета работали под руководством врачей-психиатров, также наложило отпечаток на характер их деятельности и печатных работ.

В целях организационно-методической координации проводимых в стране криминологических исследований в марте 1925 г. при Народном комиссариате внутренних дел РСФСР был образован Государственный институт по изучению преступности и преступника. По существу он стал первым в стране центром изучения преступности. В составе института действовали четыре секции: социально-экономическая, пенитенциарная, биопсихологическая и криминалистическая.

К числу наиболее серьезных теоретических исследований этого периода в первую очередь относятся труды М.Н. Гернета, А.А. Герцензона, Д. П. Година, В, И. Куфаева, Е.И. Тарновского, В. И. Халфина, А.С. Шляпочникова и др.

М.Н. Гернет – автор ряда монографических работ: “Моральная статистика” (1922г.), “Преступность и самоубийство во время войны и после нее” (1927 г.), “Преступность за границей и в СССР” (1931 г.). В.И. Куфаев написал книгу “Юные правонарушители”, выдержавшую три издания (1924, 1925, 1929гг.). Е.И. Тарновский известен как автор глубоких статей: “Движение преступности в РСФСР за 1922-1923гг.” (1924г.), “Основные черты современной преступности” (1925 г.) и др. А.А. Герцензону в тот период принадлежал ряд работ: “Изучение Московской преступности”, Отчет за 1926г. Им опубликован первый советский курс уголовной статистики, выдержавший четыре издания (1935-1948 гг.). В.И. Халфин написал работу “Размеры преступности в РСФСР” и др.

На основании изучения уголовных дел и преступников Государственный институт проводил комплексные исследования растрат и растратчиков, убийств и убийц, хулиганства и хулиганов, заключенных, осужденных к высшей мере наказания и др.[28]

Государственный институт по изучению преступности и преступника в 1931 г. был ликвидирован. В ЦСУ закрыли отдел моральной статистики. На долгие годы (с 1930 по конец 50-х годов) криминологические исследования были, по существу, преданы забвению.

Развитие криминологии в 60-х гг. и ее современное состояние

В конце 50-х годов, с развенчанием периода культа личности, положение дел с продолжением криминологических исследований изменилось к лучшему. В специальной юридической литературе стало появляться значительное число статей, авторы которыхвыдвигали актуальные вопросы борьбы с преступностью[29] .

На совещаниях и конференциях, организованных Прокуратурой СССР и Верховным Судом СССР, юридическими научно-исследовательскими институтами и высшими учебными заведениями были намечены соответствующие мероприятия, планировались исследования, что в целом было направлено на развитие исследований преступности.

В новое уголовно-процессуальное законодательство (1961 г.) были включены нормы, регламентирующие обязанности органов следствия, прокуратуры и суда выявлять по каждому уголовному делу причины и условия, способствующие совершению преступлений (например, в ст. 21, 68, 140, 392 УПК РСФСР).

В эти годы значительная работа была выполнена сектором уголовного права ВНИИ криминалистики Прокуратуры СССР, ВНИИ охраны общественного порядка при МООП СССР, сектором по изучению и предупреждению преступности Института государства и права Академии наук СССР.

Заметно оживилась деятельность по изучению преступности и ее причин кафедр уголовно-правового цикла юридических факультетов университетов и институтов.

С 1957г. проблемами криминологии занимались ученые юридических факультетов Ленинградского, Воронежского и Латвийского университетов, Харьковского, Саратовского и Свердловского юридических институтов, секторов философии и права ряда Академий наук союзных республик, кафедр высших школ охраны общественного порядка.

Основы советской криминологии впервые стали преподавать в 1964г. на юридическом факультете Московского университета и Свердловского юридического института.

В этот период, в самом начале 60-х годов, были опубликованы первые теоретические труды по проблемам криминологии (а не в рамках уголовного права, как ранее): С.С. Остроумова “Преступность и ее причины в дореволюционной России” (1960 г.), А. Б. Сахарова “О личности преступника и причинах преступности в СССР” (1961 г.), А.А. Герцензона “Предмет и метод советской криминологии” (1962г.), Г.М. Миньковского, В.К. Звирбуля и др. “Предупреждение преступлений” (1962 г.) и др.

Если говорить о целенаправленных эмпирических криминологических исследованиях, то к этому времени они были проведены лишь небольшими группами ученых под руководством А.А. Герцензона (Изучение преступности в Ярославской области) и В. Г. Танасевича (Изучение причин хищений государственного и общественного имущества).

В 1963г. был образован Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности. Это был значительный шаг в развитии криминологии. Перед институтом была поставлена задача объединить и возглавить исследования в этой области. В составе института были образованы сектора: общей методики изучения и предупреждения преступности (А.А. Герцензон); изучения причин и разработки мер предупреждения хищений социалистической собственности (В. Г. Танасевич); преступлений против личности (С. С. Степичев); преступлений несовершеннолетних (Г.М. Миньковский); предварительного следствия (А.И. Михайлов); прокурорского надзора (В.К. Звирбуль); криминалистической техники (Н.А. Селиванов). Первым директором института был назначен И. И. Карпец, заместителями В.Н. Кудрявцев и Г.И. Кочаров.

В этот период получили активное развитие конкретные криминологические исследования, появились теоретические работы[30] .

В дальнейшем к наиболее крупным теоретическим трудам относятся работы: А.А. Герцензона “Введение в советскую криминологию” (1965г.), В.Н. Кудрявцева “Причинность в криминологии” (1968г.), И.И. Карпеца “Проблема преступности” (1969г.), Н.Ф. Кузнецовой “Преступление и преступность” (1969 г.), A.M. Яковлева “Преступность и социальная психология” (1970г.), М.И.Ковалева “Основы криминологии” (1970г.), В.К. Звирбуля “Деятельность прокуратуры по предупреждению преступлений” (1971г.), Г.А. Аванесова “Теория и методология криминологического прогнозирования” (1972г.), А.С. Шляпочникова “Советская криминология на современном этапе” (1973 г.) и др.

Для этого и последующего периодов характерна бурная активизация криминологических (теоретических и прикладных) исследований. Опубликовано значительное число монографий и пособий, положительно оцененных практикой.

Криминология как самостоятельная наука и учебная дисциплина все более утверждается в качестве научной базы для разработки уголовной политики, научно-методической основы нормотворчества и практики борьбы с преступностью.

В 1966 г. выходит первый отечественный учебник по криминологии, подготовленный Всесоюзным институтом по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности, выдержавший затем три издания и приведший к созданию в начале 80-х годов первого в истории советской (и русской) науки Курса криминологии[31] .

Развитие науки привело к созданию кафедр криминологии в ряде высших юридических учебных заведений страны: Московском, Екатеринбургском юридических институтах, Академии и высших школах МВД. Преподавание криминологии было ориентировано на получение выпускниками вузов не только твердых знаний о проблемах борьбы с преступностью, конкретныхеевидов, но и на реальную возможность активного их участия в разработке, реализации и оценке различных социально-правовых программ, законодательных норм и иных документов – так называемых криминологических экспертизах, способных своевременно оказывать необходимое антикриминогенное воздействие.

В последние годы происходит и интенсивное развитие социально-психологических исследований в криминологии, направленных на углубленное изучение свойств и признаков лиц, совершающих преступления, причин и механизмов индивидуального преступного поведения (М.Ю. Антонян, М.И. Еникеев, Г.Х. Ефремова, М.М. Коченов, В.В. Гульдан, Е.Г. Самовичев, А.Р. Ратинов, А.М. Яковлев и др.)

Благодаря этим исследованиям в настоящее время имеется возможность использовать в практике борьбы с преступностью научно обоснованные и достоверные данные о природе, мотивах и причинах совершения тяжких насильственных преступлений против личности и других правонарушений.

Отрадным является и то, что этот период развития криминологии, хотя и сопровождался в ходе дискуссий, мягко говоря, некорректными их формами, характерен решительным освобождением от догматических и схоластических стереотипов, переосмыслением многих теоретических постулатов, несмотря на идеологическую зажатость науки. Выработалось более объективное отношение к криминологическому и социологическому наследию при непременном понимании и восприятии тех научных ценностей, которые сыграли свою положительную роль, учете того, что осталось лишь гипотезой либо необоснованно извращалось, вульгаризировалось и незаслуженно отвергалось, а также активное использование всего, что сегодня продолжает действовать и имеет творческое, позитивное значение.

Большую роль в координации криминологических исследований, объединении усилий ученых страны в разработке теоретических положений и практических рекомендаций для улучшения борьбы с преступностью играет криминологическая ассоциация (президент – проф. Долгова А.А.). Помимо криминологов, упомянутых выше, а также докторов наук, профессоров, данные о которых приведены в заключительной части учебника, значительный вклад в развитие криминологии внесли: С.Б.Алимов, С.П. Бузынова, В.Г.Демин, Г.И. Забрянский, Н.П. Косоплечев, И.П. Кондрашков, И.М. Мацкевич, В.В. Панкратов, В.Д. Пахомов, Э.И. Петров, Г.М. Резник, В.А. Серебрякова, А. П. Сыров и другие научные сотрудники криминологических секторов Института государства и права РАН, Института проблем укрепления законности и правопорядка, НИИ МВД Российской Федерации и др.

Признанием заслуг в области создания теоретических основ криминологии и организации борьбы с преступностью явилось присуждение в 1984г. Государственной премии СССР И.И. Карпецу, В.Н. Кудрявцеву, Н.Ф. Кузнецовой, А.Б. Сахарову, A.M. Яковлеву.

Вместе с тем следует отметить, что на пути дальнейшего развития криминологии, более полного и эффективного ее использования в борьбе с преступностью остается еще много резервов и возможностей.

Современный период перехода страны на рельсы рыночной экономики, сопровождающийся развалом экономики, политическими и социальными конфликтами, и, как следствие, – ростом преступности, с одной стороны, осложняет изучение преступности, а с другой – объективно обязывает ученых совместно с практиками и специалистами смежных наук начать новый виток ее исследования. Многие теоретические постулаты не выдержали испытания временем и требуют переосмысления. Хотелось бы предостеречь ученых и практиков от совершения ошибок прошлого: это отбросит науку назад.

Начиная с 60-х гг. в западных странах получают широкое распространение прикладные криминологические исследования. Так, появляется несколько направлений, изучающих преступления молодежи, преступления, совершаемые в семье, организованную и “беловоротничковую” преступность. Организация и финансирование соответствующих исследований осуществляются не только государством, но также различными занимающимися бизнесом объединениями, благотворительными и другими организациями. Это свидетельствует как о размерах преступности, заставляющих включать в борьбу с ней нетрадиционные силы, так и о растущей сознательности общества, которое желает своего усовершенствования.

[1] Иншаков С.М. Зарубежная криминология. М., "Инфра. М-Норма", 1997

[2] . АЛЕКСЕЕВ А. И. Криминология. Курс лекций. "Щит-М", 1999. — 340

[3] Жижиленко А.А. Преступность и ее факторы. – М., 1922

[4] Чубинский М.П. Курс уголовной политики. – Спб., 1912

[5] АЛЕКСЕЕВ А. И. Криминология. Курс лекций. "Щит-М", 1999. — 340

[6] АЛЕКСЕЕВ А. И. Криминология. Курс лекций. "Щит-М", 1999. — 340

[7] Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / Сост. и предисл. B.C. Овчинского. — М.: ИНФРА-М. 2004. — 184 с.

[8] Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / Сост. и предисл. B.C. Овчинского. — М.: ИНФРА-М. 2004. — 184 с.

[9] Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / Сост. и предисл. B.C. Овчинского. — М.: ИНФРА-М. 2004. — 184 с.

[10] «Вестник Европы» 2006, №17Лаура Венниро «ЧЕЗАРЕ БЕККАРИА и АЛЕКСАНДР РАДИЩЕВ: о совершенствовании правовых основ общества»

[11] Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / Сост. и предисл. B.C. Овчинского. — М.: ИНФРА-М. 2004. — 184 с.

[12] Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / Сост. и предисл. B.C. Овчинского. — М.: ИНФРА-М. 2004. — 184 с

[13] Криминология: Учебник / Под ред. В. Д. Малкова. М.: ЗАО Юстицинформ, 2006.

[14] Криминология: Учебник для вузов / Под общ. ред. А. И. Долговой. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2001. 848 с

[15] Антоновский А. Ю. Начало социоэпистемологии: Эмиль Дюркгейм // Эпистемология & философия науки. 2007. Т.XIV, № 4.

[16] Осипова Е.В. Социология Эмиля Дюркгейма // История буржуазной социологии XIX — начала XX века / Под ред. И.С. Кона. Утверждено к печати Институтом социологических исследований АН СССР. — М.: Наука, 1979.

[17] Осипова Е.В. Социология Эмиля Дюркгейма // История буржуазной социологии XIX — начала XX века / Под ред. И.С. Кона. Утверждено к печати Институтом социологических исследований АН СССР. — М.: Наука, 1979.

[18] Кузнецова Н. Ф. Современная буржуазная криминология. Учебное пособие. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1974

[19] Иванов Г. Из практики Саратовского губернского кабинета криминальной антропологии и судебно-психиатрической экспертизы //Советское право. – 1925.–№ 1.–С. 85.

[20] .:Кутанин М.П. Саратовский кабинет по изучению преступности и преступника / В кн.: Пути советской психоневрологии. – Самара, 1931.

[21] Убийцы.–М.,1928.

[22] Слупский С.Е. Белорусский кабинет по изучению преступности //В кн.: Проблемы преступности. – М., 1929. - Вып.4.

[23] Ленц А.К. Белорусский кабинет по изучению преступника и преступности,егоцели и характер деятельности //Вестник НКЮ БССР. – № 1. Как можновидеть,иллюзия о “ликвидации” преступности – иллюзия давняя .

[24] .:Тихенко С.И. О юридической клинике КИНХа // Вестник советской юстиции. – 1927.–№ 3.-С. 104–106

[25] Зиверт В. Киевский институт научно-судебной экспертизы и его работа в области изучения преступника и преступности //Вестник советской юстиции. – 1927.–№24.–С. 138.

[26] Деятельность Всеукраинского кабинета по изучению преступника и преступности // В кн.: Изучение преступности и пенитенциарная практика. – 1923 – Вып. 2. – С. 163.

[27] Государственный архив Азерб. ССР. –Ф. 27,–On. 1,– Ед. Ф. 127.–С. 7.

[28] Растраты и растратчики. – Вып. 1. – М., 1926; Убийство и убийцы. – М., 1926 .; Хулиганство и хулиганы, – М., 1929 .

[29] Шаргородский М.Д. Некоторые задачи советской правовой науки в настоящее время// Ученые записки ЛГУ. – 1955. – № 187. – Вып. 6. С. 5.

[30] Остроумов С., Кузнецова Н. О преподавании советской криминологии //Советское государство и право. – 1964. – № 11.

[31] Криминология. – М.: Юридическая литература, 1966,1968, 1979; Курс советской криминологии – М.: Юридическая литература, 1985, 1986.