Курсовая работа: Проблемы правопонимания

Курсовая работа

по дисциплине «Теория государства и права».

Тема: «Проблемы правопонимания».

Оглавление

Введение. 3

Глава 1. Правопонимание в российской теории права . 5

1.1 Правопонимание в современной российской теории права. 5

1.2 Тенденции развития российского правопонимания: интегративность, универсальность, обращение к дореволюционной доктрине, униформизация 7

Глава 2. Интегративное и коммуникативное правопонимание . 11

2.1 Интегративное правопонимание. 11

2.2 Коммуникация и коммуникативное правопонимание. 13

Глава 3. Проблемы правопонимания . 21

3.1 Проблемы правопонимания в постсоветский период. 21

3.2 Современные проблемы правопонимания. 27

Заключение. 30

Библиография.. 33

Введение.

Тема курсовой работы «Проблемы правопонимания».

Данная тема актуальна потому что, она определяющая в юридической науке. Образ права, сложившийся в рамках определенного типа правопонимания, становится базой для построения правовой теории и принципом познания всех правовых феноменов. Таким образом, понимание того, что есть право, обычно сконцентрированное в его определении, воплощает в себе общую правовую концепцию. Вопрос о сущности права остается в центре внимания и современной правовой и политической мысли, а понятие права и сегодня – одна из основных категорий общей теории права. Ведь от понимания права, его сущности зависит подход к пониманию многих правовых и иных социальных явлений, решение очень важных как теоретических, так и практических вопросов жизни общества.

Метод исследования: перед рассмотрением основного вопроса работы было изучено само понятие правопонимание, рассмотрены его основные концепции.

Общепринятым является то, что тип правопонимания – это определенный образ права, характеризуемый совокупностью наиболее общих теоретических признаков права и наиболее общих признаков практического (ценностного) к нему отношения. Рассматривая типы правопонимания необходимо выделять определенные критерии их классификации. Однако и типы правопонимания и критерии их классификации пока еще слабо изучены в современной юридической науке. Так, академик В.С. Нерсесянц выделяет три, по его мнению, основных типа понимания права: легистский (позитивистский), естественно-правовой (юснатуралистический) и либертарно-юридический[1] .

Другим российским ученым – О.В. Мартышиным – различаются четыре типа: юридический позитивизм (нормативизм), социологический позитивизм, теории естественного права и философское понимание права . Помимо этих классических подходов, О.В. Мартышин говорит еще об одном, производном от них, — интегративном, который основан на сочетании в разном соотношении принципов, лежащих в основе первых четырех подходов[2] .

Цель исследования данной курсовой работы: проанализировать понятие правопонимание, изучить основные концепции правопонимания , рассмотреть современных проблем правопонимания и в постсоветский период.

В ходе исследования были использованы учебные пособия, научные статьи различных авторов.

Глава 1. Правопонимание в российской теории права

1.1 Правопонимание в современной российской теории права

По поводу правопонимания юридической наукой накоплен богатейший теоретический материал, что подтверждается существованием нескольких крупных юридических школ, объединяющих различные теории права, а также множеством самостоятельных концепций права.

Общепринятым является то, что тип правопонимания – это определенный образ права, характеризуемый совокупностью наиболее общих теоретических признаков права и наиболее общих признаков практического (ценностного) к нему отношения. Рассматривая типы правопонимания необходимо выделять определенные критерии их классификации. Однако и типы правопонимания и критерии их классификации пока еще слабо изучены в современной юридической науке. Так, а кадемик В.С. Нерсесянц выделяет три, по его мнению, основных типа понимания права: легистский (позитивистский), естественно-правовой (юснатуралистический) и либертарно-юридический[3] .

Другим российским ученым – О.В. Мартышиным – различаются четыре типа: юридический позитивизм (нормативизм), социологический позитивизм, теории естественного права и философское понимание права . Помимо этих классических подходов, О.В. Мартышин говорит еще об одном, производном от них, — интегративном, который основан на сочетании в разном соотношении принципов, лежащих в основе первых четырех подходов[4] .

И .Л. Честнов рассматривает три критерия классификации правопонимания, исходя из трех типов рациональности, формирующих критерии научности: философский, социологический и культурно-исторический[5] .

А.В. Поляков предлагает, по крайней мере, два основания для классификации типов правопонимания: практический и теоретический. Практический тип правопонимания отражается в общественном правовом сознании в виде наиболее общих признаков, характеризующих отношение общества к праву, его особое правоведение и правочувствование. Каждая цивилизация имеет свой тип правопонимания. Можно выделить и более общие группы, например правопонимание Востока и Запада.

Теоретическое правопонимание, по мнению А.В. Полякова, оформлено концептуально, а ценностные мотивы в нем идеологизированы и зачастую завуалированы. Исходя из этого критерия, А.В. Поляков рассматривает три, по его мнению, основных теоретических подхода к пониманию права: естественно-правовой, этатистский и социологический[6] .

Существуют иные подходы . Однако и представленных подходов достаточно, чтобы сделать вывод, что на данный момент нет общепринятой классификации типов правопонимания, поскольку разные подходы обозначают эти типы по-разному.

1.2 Тенденции развития российского правопонимания: интегративность, универсальность, обращение к дореволюционной доктрине, униформизация

Остановимся на описании некоторых важнейших тенденций, сосуществование которых и определяет профиль современного состояния правопонимания, условно говоря, правопонимания в эпоху «постмодерна».

Первая тенденция заключается в том, что ряд исследователей пытаются создать некую интегративную теорию права. Эта теория должна, по мысли ее создателей, вобрать в себя все самое ценное от различных концепций правопонимания. Однако такой подход к правопониманию, предлагаемый некоторыми отечественными авторами , не без оснований характеризуется другими авторами как «эклектическое сочетание разнородных начал и идей, плохо согласующихся между собой и хотя бы в силу этого не удовлетворяющих элементарным требованиям, предъявляемым к научным теориям» .

Такая же ситуация характерна и для зарубежной юридической науки. Как отмечает профессор М.Н. Марченко, подобно современным российским ученым-юристам их западные коллеги нередко решают проблемы правопонимания в сведении «воедино» традиционных политико-правовых школ и создании на их основе некой интегрированной, единой, юриспруденции[7] .

Однако на пути к такой юриспруденции в отличие от России Запад стремится к компромиссу, к готовности признать известную обоснованность альтернативной точки зрения. Это, по мнению профессора О.В. Мартышина, находит выражение в том, что современная западная юриспруденция почти не знает или избегает единого, универсального определения права, предпочитая ему многозначность термина и подчеркивая условность, относительность понятий и определений. Право понимается в нескольких смыслах с использованием всего арсенала мировой правовой мысли. Доминируют позитивистские (в юридическом и социологическом вариантах) и естественно-правовые концепции, но используются и другие подходы. При этом подчеркивается их взаимодополняемость, а отнюдь не их несовместимость. Это особенно характерно для соотношения позитивизма и теории естественного права[8] .

Это также иллюстрирует появившееся совершенно недавно новое направление в юридической науке – антропология права (юридическая антропология), основным постулатом – базисом, на который опираются ее положения, является тезис о правовом плюрализме и основанная на нем множественность представлений о праве .

В России же плюрализму определений права сопутствуют нередко взаимное непонимание, нетерпимость и поиски абсолюта, т.е. единого, универсального понятия права, исключающего, делающего не только ненужными, но даже вредными все другие типы определений .

И это вторая, противоположная первой, тенденция – получение или хотя бы приближение к выработке единого, универсального понятия права.

Так, профессор М.И. Байтин призывает к сближению позиций и взаимопониманию в целях хотя бы приближения к выработке единого понятия права и полагает, что существование не только нескольких определений права, но и по существу различных понятий права чревато опасностью размывания самой теории права . Речь идет об определении понятия права с позиции только одного – нормативного подхода[9] .

Академик В.С. Нерсесянц тоже делает попытки дать праву единственное определение, но только в рамках разрабатываемой им либертарно-юридической концепции[10] .

Говоря об универсальном понятии права, другой российский ученый Г.В. Мальцев отмечает, что если общемировое понимание и определение права практически невозможны, то в пределах отдельного государства и контролируемого им единого правового пространства поиски общего для всех участников правоотношений понимания права имеют определенный упорядочивающий смысл[11] .

Третья тенденция, обусловленная советским периодом развития правовой мысли, когда отрицалось «буржуазное право», заключается в обращении к работам дореволюционных русских юристов. Критикуя этатистский подход к праву, сочетающийся «с инъекциями лошадиных доз естественно-правовой идеологии», характерный для современных концепций правопонимания, А.В. Поляков отмечает, что более плодотворным может быть обращение к реалистическим концепциям правопонимания, сложившимся в дореволюционной российской юридической науке[12] .

Количество ссылок, которые делают современные российские исследователи на работы дореволюционных авторов, фактически подтверждает этот тезис.

Четвертая тенденция связана с процессами глобализации («мондиализации»). Как отмечает А.И. Ковлер, пока юристы-теоретики спорят о природе права и типах правопонимания, практики уже давно работают над созданием единого международного правового пространства. С тираются границы между правовыми семьями и правовыми системами, базирующимися на общности типов культур и цивилизаций, подрываются основы правового плюрализма .

Это наглядно демонстрирует процесс вовлечения новых государств в Европейский Союз и Совет Европы, который имеет одним из основных условий стандартизацию их правовых систем, т.е. значительную степень униформизации и поэтапный отказ от многих так называемых национальных особенностей правовых систем государств-наций. Отныне, подводит итог А.И Ковлер, история европейского права пишется в Брюсселе и в Страсбурге .

Наряду с региональными процессами правовой глобализации можно наблюдать и общемировые процессы: создание надгосударственных органов правовой защиты, предусмотренных различными конвенциями (например, Комиссии ООН по правам человека, Международный трибунал), существование единых и унифицированных правил и процедур в рамках Всемирной торговой организации, существования института международных наблюдателей за проведением выборов в рамках ОБСЕ.

Исходя из этого, отмечает А.И Ковлер, процессы правовой глобализации, устанавливая иную иерархию правовых норм, чем та, в которой протекала жизнь предшествующих поколений, разрушают исторически сложившиеся типы правосознания. Поэтому современная правовая теория, как и право в целом, должны дать ответ на вызовы правовой глобализации, адекватные масштабности возникшей проблемы[13] .

Глава 2. Интегративное и коммуникативное правопонимание

2.1 Интегративное правопонимание

Наиболее плодотворным является подход к правопониманию, состоящий в создании целостной концепции права, отражающей реалии современной социокультурной ситуации и объединяющей идеи основных правовых школ и направлений. Однако это не означает, что эта концепция будет единственно правильной для всех времен и народов.

Как справедливо замечает Г. Дж. Берман, « необходимо преодолеть заблуждение относительно исключительно политической и аналитической юриспруденции («позитивизм»), или исключительно философской и моральной юриспруденции («теория естественного права»), или исключительно исторической и социоэкономической юриспруденции («историческая школа», «социальная теория права»). Нам нужна юриспруденция, которая интегрирует все три традиционные школы и выходит за их пределы. Такая единая юриспруденция подчеркивала бы, что в право надо верить, иначе оно не будет работать; а это включает не только разум, но также чувства, интуицию и веру. Это требует полного общественного осознания»[14] .

Продолжая размышлять по поводу интегрированной юриспруденции, Г. Дж. Берман замечает, что можно дать определение праву более широкое, чем все три вместе взятые – как тип социального действия, процесс, в котором нормы, ценности и факты — и то, и другое, и третье — срастаются и актуализируются. Именно актуализация права, по словам ученого, является его наиболее существенным признаком. Если определить право как деятельность, как процесс законотворчества, судебного рассмотрения, правоприменения и других форм придания правового порядка общественным отношениям через официальные и неофициальные модели поведения, то его политический, моральный и исторический аспекты могут быть сведены воедино[15] .

Онтологическим основанием такой юриспруденции может стать коммуникация.

2.2 Коммуникация и коммуникативное правопонимание

В современной, не только юридической, литературе отмечается повышенный интерес к социальным, межчеловеческим коммуникациям у философов и социологов (К. Ясперс, Э. Фромм, Ю. Хабермас, постмодернистов и др.). По мнению Хабермаса, — это ощутимая тенденция современной духовной жизни, с которой связано обсуждение «приоритетнейших интересов» и обоснование принципов, на которых должно быть устроено современное общество, если оно хочет обеспечить честное сотрудничество между своими гражданами как свободными и равными лицами .

Поэтому язык, текст, диалог как универсальные способы общения, базисные принципы культуры и человеческого существования, как социальные и интерсубъективные феномены, основные функции которых состоят в осуществлении понимания, естественно и закономерно оказываются, по словам Хабермаса, «в фокусе» таких теорий»[16] .

Необходимо по этому поводу отметить, что коммуникативная концепция права является сравнительно молодой и, как следствие, недостаточно разработанной. Однако, несмотря на относительно короткий срок существования, многие ее положения получают все большее признание в юридической науке .

Основополагающим моментом современных социологических теорий является понятие «коммуникации», которое можно рассмотреть в нескольких смыслах. Так, видный российский исследователь в этой области А.Ю. Бабайцев предлагает выделять четыре разновидности коммуникации.

Во-первых, коммуникацию в широком смысле — как одну из основ человеческой жизнедеятельности и многообразные формы речеязыковой деятельности, не обязательно предполагающие наличие содержательно-смыслового плана.

Во-вторых, экзистенциальная коммуникация как акт обнаружения Я в Другом. В таком качестве коммуникация — основа экзистенциального отношения между людьми (как отношения между Я и Ты) и решающий процесс для самоопределения человека в мире, в котором человек обретает понимание своего бытия, его оснований.

В-третьих, информационный обмен в технологически организованных системах (передача информации от одной системы (индивид, группа, организация) к другой посредством специальных материальных носителей, сигналов).

В-четвертых, мыслекоммуникация как интеллектуальный процесс, имеющий выдержанный идеально-содержательный план и связанный с определенными ситуациями социального действия. Здесь коммуникация рассматривается как процесс и структура в мыследеятельности, т.е. в неразрывной связи с деятельностным контекстом и интеллектуальными процессами – мышлением, пониманием, рефлексией. Мыслекоммуникация полагается связывающей идеальную действительность мышления с реальными ситуациями социального действия и задающей, с одной стороны, границы и осмысленность мыслительных идеализации, а с другой стороны, границы и осмысленность реализации мыслительных конструктов в социальной организации и действии[17] .

Именно в этом, последнем, аспекте понимают коммуникацию различные социальные исследователи. Так, Ю. Хабермас выделяет информационную коммуникацию, предполагающую передачу сообщения в одностороннем, монологическом порядке, и коммуникацию процессуальную, под которой понимается соучастие субъектов, их совместная деятельность и даже их определенная организация. Такая коммуникация имеет диалогическую форму и рассчитана на взаимное понимание .

Мыслекоммуникация имеет определенную структуру, в которую входят не менее двух участников-коммуникантов, наделенных сознанием и владеющих нормами языка или иной семиотической системы. Отправитель сообщения (создатель текста) называется коммуникатором (адресантом), а получатель сообщения реципиентом (адресатом). Эти участники коммуникации стремятся осмыслить и понять ситуацию, в которой находятся, через определенные передаваемые друг другу сообщения (тексты), выражающие смысл ситуации в языке. Тексты, воспринимаемые (интерпретируемые) реципиентом побуждают его к определенной модели поведения .

Следовательно, содержанием коммуникации являются действия по построению текстов, их передача и интерпретация, а также связанные с этим мышление, понимание и взаимодействие .

Применительно к праву это означает следующее. Правовая норма, имеющая определенное текстуальное выражение (текст – является результатом деятельности законодателя или иного субъекта правотворчества – коммуникатора), адресуется получателям (конкретным участникам правоотношений), которые, определенным образом интерпретируя значение текста (уясняя смысл этой нормы для себя согласно своему уровню правосознания), претворяют его положения в собственные действия.

Обратный характер коммуникации (ее диалогичность) заключается в том, что в случае если поведение участников правоотношений соответствует модели, заложенной в диспозиции правовой нормы, то такое поведение рассматривается законодателем как правомерное и не требует вмешательства в эту деятельность специально уполномоченных им субъектов. Если же действия неправомерны, то эти субъекты принудительно обеспечивают следование предписаниям правовой нормы, в том числе с использованием различного рода санкций и иных мер воздействия.

Однако чтобы правовая норма была доведена до всех реципиентов, кому адресованы заложенные в ней предписания (вступил в действие принцип «незнание закона не освобождает от ответственности»), необходимо распространить текст нормы по определенным каналам коммуникации. В настоящее время ими являются средства массовой информации. Исходя из этого, действует конституционный принцип обязательного официального опубликования законов в средствах массовой информации. И если законы не опубликованы, то они не применяются. Более того, любые нормативные правовые акты (не только законы), затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения . По нашему мнению, это положение Конституции подтверждает коммуникативную природу права.

Таким образом, право в эпоху информационного общества – это новое, послебуржуазное и постсоциалистическое, право, имеющее своим основанием коммуникативные отношения внутри общества. Оно, с одной стороны, сохраняет принципы любого (в том числе и буржуазного) права, но вместе с тем содержательно дополняет и обогащает их качественно новыми моментами, связанными с современными способами передачи и обмена информацией, а значит и формирования мнений и политической воли.

Право как сфера опосредования и формализации коммуникативной деятельности социальных субъектов

Наиболее разработанной и получившей свое признание, является теория «коммуникативного действия» Ю. Хабермаса, разработанная в русле дискурсивной теории демократии или «делиберативной демократии»[18] .

Deliberative democracy — от лат . deliberatio – обсуждение . Главное внимание уделяется процессу формирования мнения и воли граждан посредством политической коммуникации. Так, Д. Драйзек, критикует либеральную трактовку демократии, считая ее модель формой простой агрегации политических интересов. Поэтому он обосновывает просветительный и трансформативный (преобразовательный) потенциал делиберативной демократии. Основным тезисом его теории является утверждение о значении и необходимости дистанцирования совещательной демократии от государства с его механизмом формального избирательного права и замене его подлинно демократическим плюралистическим, политизированным гражданским обществом, гарантирующим свободное волеизъявление граждан .

Ю. Хабермас исходит из того, что современное общество основано на интегративной силе коммуникации, которую иными словами можно назвать интерсубъективным согласием на базе коммуникативно релевантной онтологии и аксиологии. При этом в коммуникативном акте (действии) логические понятия отвечают за форму диалога, тогда как ценности — за его содержательную сторону, т.е. за некоммуникативные цели дискуссии (принятие некоторой ценности коммуникантом призывает его к уже определенному действию).

Личность считается рациональной только в том случае, если она свои потребности логически трактует сквозь призму разделяемых другими ценностных стандартов. Тем самым всякие ценности оформляются интеракционально, а их источником служат соответствующие интересы .

По мысли Ю. Хабермаса, следует различать материально организованные отношения, существующие независимо от правового регулирования, подчиненные внутреннему механизму «неформального» регулирования, и формально организованные, т.е. впервые возникающие в форме правоотношений, не существовавшие ранее в качестве отношений жизненного мира.

Формально организованные отношения являются результатом применения в различных сферах общественной жизни (в частности, в экономике) права как средства социального управления. Материально организованные отношения — это сферы «социально интегрированных коммуникативных действий».

Государство может использовать право как средство социального управления, устанавливая любые новые правоотношения, но не там, где уже существуют материально организованные отношения. Легитимированное право в сферах таких отношений может существовать лишь как обусловленный ими правовой институт.

Ю. Хабермас выделяет два критерия легитимированности правовых норм. Первый, позитивистский критерий, предполагает легитимирование посредством процедуры, второй требует материального обоснования. В первом подходе легитимированность сводится к формальной корректности закона, судебных решений или административных актов. Для права как средства управления, которое как таковое не должно вторгаться в материально организованные отношения, достаточно легитимирования процедурой.

Право же, как институт, по мысли Ю. Хабермаса, это юридические нормы, которые не могут быть легитимированы лишь посредством процедуры, например, основные положения конституционного права, принципы уголовного права и уголовного процесса и т. д. Поскольку действительность этих норм ставится под вопрос в повседневной практике, то ссылки на их легальность неуместны. Они нуждаются в материальном обосновании, поскольку затрагивают порядок самого «жизненного мира» и вместе с неформальными нормами поведения образуют основание социально интегрированных коммуникативных действий.

Право как институт не создает новых отношений, не формирует их, а лишь регулирует существующие. Юридизации существующих отношений, социальных институтов — это установление правовых институтов. Именно правовые институты служат гарантиями свободы, когда устанавливаемые нормы ориентируются на существующие институты и юридически воспроизводят социально интегрированные коммуникативные действия .

Всерьез принятая идея равенства граждан означает, что нормы, касающиеся всех, должны получить согласие всех, а свобода предполагает, что это согласие является рационально обоснованным консенсусом, а не результатом принуждения, манипуляций или иррациональных влечений.

Следовательно, право оказывается условием социальной интеграции, происходящей на основе коммуникативного взаимодействия. В отношении коммуникации право оказывается опосредующей структурой.

Таким образом, современное право (в коммуникативном понимании) – это механизм, который «разгружает» коммуникативную деятельность членов сообщества, поскольку именно последняя вызывает к жизни нормы права и придает им конечную легитимность. Нормы легитимны только тогда, когда они удовлетворяют критериям коммуникативной рациональности. Поэтому необходимо обеспечить законность самой процедуры принятия норм.

Однако в этом заключается противоречивость такой модели демократии, понятой как самопрограммирование общества посредством закона. «Уже понятийный анализ взаимного конституирования права и политической власти показывает, — полагает Ю. Хабермас, — что в самом опосредующем звене, благодаря которому должно протекать программированное законами саморегулирование, заложен смысл, противоположный идее самопрограммированной циркуляции власти» .

Изначально право и политическая власть должны исполнять определенные функции по отношению друг к другу, прежде чем они смогут взять на себя собственные функции, а именно: стабилизировать поведенческие ожидания и коллективно принятые решения. Таким образом, право впервые придает всякой власти, у которой оно заимствует принудительный характер, правовую форму, и ей власть снова обязана тем, что она становится обязательной. И наоборот. Оба кода, правда, требуют, чтобы у каждого из них была собственная перспектива: у права – нормативная, у власти – инструментальная.

В перспективе права, как политика, так и законы вместе с соответствующими мероприятиями нуждаются в нормативном обосновании. А в перспективе власти они функционируют в качестве средства и в качестве ограничений (налагаемых на воспроизводство власти). Из перспективы законодательства вытекает нормативное отношение к праву, тогда как из перспективы сохранения власти — инструментальный подход к нему. Вписанный в перспективу власти, программируемый законом процесс циркуляции нормативного саморегулирования получает противоположный смысл. Ведь он сам становится самопрограммированной циркуляцией власти: управление программирует само себя, руководя поведением электората, заранее программируя правительство и законодательство и функционируя судебные решения .

Отсюда вытекает нормативная модель современной демократии как «делиберативной», где главное внимание уделяется процессу формирования мнения и воли граждан посредством политической коммуникации.

Глава3. Проблемы правопонимания.

3.1 Проблемы правопонимания в постсоветский период.

Проблема правопонимания, безусловно, определяющая в юридической науке. Образ права, сложившийся в рамках определенного типа правопонимания, становится базой для построения правовой теории и принципом познания всех правовых феноменов. Таким образом, понимание того, что есть право, обычно сконцентрированное в его определении, воплощает в себе общую правовую концепцию. Иначе говоря, "если понятие права - это сжатая юридическая теория, то юридическая теория - это развернутое понятие права".

Однако значимость правопонимания не ограничивается важной научно-теоретической ролью - понятием и соответствующим пониманием права руководствуются также юристы-практики и законодатели, то есть оно определяет правовую политику и выполняет инструментальную функцию. В конечном счете, понимание права важно "для каждого из нас, так как жизненный мир человека, мир социальной повседневности - это и есть подлинное царство права, тот воздух, которым дышит социальный субъект". К тому же, сложившиеся в обществе представления о праве, на которые значительно влияют теоретические построения, определяют и сам порядок общественных отношений.

Такая многоуровневость и многофункциональность обуславливает значимость представлений о праве и выработки на их основе его общих признаков. Но сложившиеся представления - это результат, само же правопонимания - не просто результат, но еще и процесс "целенаправленной мыслительной деятельности человека, включающий в себя познание права, его восприятие (оценку) и отношение к нему как к целостному явлению", то есть оно неотделимо от ценностного подхода субъекта понимания, "неизбежно связано как с моментом когнитивным (мыслительно-познавательным), так и с моментом идеологическим (оценочным)". Поэтому любое понятие права, правовая концепция как выражение правопонимания всегда определяется философской, нравственной, религиозной, идеологической позицией понимающего, которая в свою очередь складывается под влиянием социо-культурного и исторического контекста. Таким образом, субъективный, социокультурный, исторический факторы являются причиной плюрализма правопонимания, как теоретического, так и обыденного. Существующий в современном процессе научного познания гносеологический, онтологический и аксиологический плюрализм порождает бесконечные споры о природе права и стимулирует поиск наиболее приемлемого правопонимания как парадигмы для выработки непротиворечивых знаний об этом феномене.

В настоящее время в России проблема правопонимания получила специфический характер, отличный от сложившейся практики ее осмысления на Западе. Это обусловлено, прежде всего, особенностями развития России в 20 веке, в связи с которыми правовая мысль страны фактически разделилась на дореволюционную, советскую и постсоветскую, при отсутствии между ними научно приемлемого диалога. В России всегда существовала своя особенная традиция видения права, сложившаяся в рамках русской мировоззренческой философии, хотя вопросы теоретического правопонимания получили разработку достаточно поздно. Основываясь на собственной философско-аксиологической базе и воспринимая уже сложившийся на Западе опыт теоретического правопонимания, русская дореволюционная правовая мысль сформировала множество оригинальных концепций и подходов к праву.

После Октябрьской революции положение в юридической науке в корне изменилось. Правоведение фактически заменила идеология, единственным назначением которой стало оправдание тоталитарного коммунистического режима. При таком положении дел понятие права неизбежно политизировалось и практически было сведено к воле господствующего класса, установленной законом и охраняемой силой государственного принуждения. Таким образом, правовая наука стала ограничивается жесткими рамками одномерного, сугубо этатистского правопонимания, превратилась в канонизированный идеологический догматизм. Конечно, немногочисленные правовые теории, выходящие за эти рамки, все же разрабатывались, а в период так называемой "оттепели" делались даже попытки преодолеть "узконормативное" понимание права, обосновать его многоаспектность и общерегулятивную функцию, но, во-первых, они не могли по понятным причинам найти свободное внешнее выражение, а, во-вторых, идеология марксизма проникла достаточно глубоко и в сознание правоведов для того, чтобы стать не только внешним, но и внутренним ограничетелем теоретических разработок. Иначе говоря, правопонимание в советский период по большому счету имело сознательно идеологизированный, одноплоскостной и замкнутый характер.

После событий 1991 года общественное развитие России вновь в корне изменило свое направление. Поворот от тоталитарного советского режима к демократическому, конечно, перевернул и ситуацию в правоведении. Отказ от марксизма, деидеологизация всех сфер жизни принесли свободу выражения взглядов, в том числе и правовых. В связи с этим получили распространение многие правовые теории, появившиеся еще в советской время (необходимо заметить, что большинство современных правоведов пришло именно из советской науки), но не соответствовавшие официальной доктрине. Однако это освобождение во многом можно назвать лишь внешним: в основе этих теорий лежали положения марксизма, право по-прежнему трактовалось в основном с этатистских позиций и вообще рассматривалось как инструментальная категория, нежели как феномен, требующий глубокого теоретического осмысления.

Проблемы правопонимания в постсоветский период во многом определяются и общей политической действительностью России. Ориентация на построение правового государства по образцу западного, утверждение индивидуалистических ценностей породили соответствующие правовые концепции, ориентированные на установление соответствия права и закона, на общую либерализацию правовых взглядов. В то же время, по мнению многих правоведов, попытки "заполнить образовавшийся теоретико-методологический вакуум некритическим заимствованием ценностей западно-европейской политико-правовой культуры, причем зачастую в их радикальном истолковании мыслителями 18 века", привели к недооценке положительных регулятивных возможностей государства. Отсюда был сделан вывод о том, что "неэффективность "прививки" российской правовой культуре либеральных политико-правовых ценностей свидетельствует о необходимости пересмотра их гипертртфированного значения в современной теории права".

Все вышеперечисленные обстоятельства обуславливают сложность поиска сущности правовых явлений в постсоветской России. При этом одним из самых важных обстоятельств является то, что в современных условиях вновь открыт доступ к дискурсивному восприятию как собственно российского дореволюционного, так и заграничного опыта правопонимания. Безусловно, это обогащает возможности осмысления правового феномена в постсоветский период, но, в то же время, существенно затрудняет ориентацию на этом пути. Особенно заметно это проявляется на фоне общемирового духовного кризиса, связанного с переходом на новый уровень развития, в эпоху постмодерна, и необходимостью глобального переосмысления основ человеческого бытия. "Постмодерн выступает, прежде всего, рефлексией, критической позицией относительно эпохи модерна и показывает, что индустриальное общество достигло пределов своего развития и что дальнейшее экспонциональное его развитие невозможно - оно неизбежно приведет к глобальной катастрофе. Постмодерн ставит под сомнение такое исходное основание эпохи модерна, как вера во всемогущество человеческого разума, в его возможность познать абсолютную истину и на этой основе преобразовать весь мир, построить идеальное общество (в том числе идеальное государство и право). Постмодерном критикуются представления, восходящие к эпохе Просвещения, о безграничности прогресса и о преобразовательной миссии человека. Одновременно пересматривается и картина мира - как обыденные, так и научные представления о мире, о месте в нем человека. Представления о детерменизме, однозначности связи означаемого и означающего, незыблемость структурно-функциональных зависимостей вытесняются идеей вероятности, виртуальности (возможных миров), постоянной изменчивости социального бытия.

Так как право, по мнению подавляющего большинства ученых, представляет собой социальное явление, то пересмотр основополагающих принципов социальной картины мира не может не сказаться на состоянии юридической науки".

Таким образом, плюрализм, эклеклектичность, противоречивость правопонимания в постсоветский период, обусловленые сложностью внутренней жизни России на данном этапе, остаточными идеологическими явлениями советского периода и неопределенностью нового пути развития как юридической науки, так и практики, усугубляются коренной сменой ориентации в общемировой мысли. Все это свидетельствует об актуальности и чрезвычайной важности проблемы научного правопонимания в постсоветский период.

Шагом на пути к их разрешению может стать анализ основной массы появившихся в 90-е годы и уже в начале нового века правовых концепций с точки зрения обосновываемого ими понимания права.

Для более полного исследования современного российского теоретического правопонимания, прежде чем проводить содержательный анализ, целесообразно систематизировать выражающие его теории права по определенному критерию. Для классической научной рациональности таким критерием может являться "связь права с природой (Богом), государством или обществом". Соответственно выделяют такие классические типы правопонимания как естественно-правовой, этатистский и социологический (выделяют также психологический, но он относится, скорее, к неклассическому типу). Однако на современном этапе развития правовой науки стала очевидной односторонность каждого из этих подходов. В связи с этим, можно сказать, что в России нет теоретических концепций, отражающих какой-либо классический тип правопонимания в чистом виде: каждая правовая концепция включает в себя элементы всех трех типов в том или ином соотношении. Более того, наблюдается тенденция не только к размыванию границ между классическими типами правопонимания, но и к интегрированию их в единой концепции.

3.2 Современные проблемы правопонимания.

Вследствие многолетнего самоограничения теоретических изысканий рамками догматического марксизма отечественное теоретическое правоведение оказалось в трудном положении, есть перспектива выхода из него в использовании современных интеллектуальных технологий, сложившихся в рамках западной правовой мысли, с учетом, однако, традиций отечественной правовой культуры. Для построения отвечающей требованиям эпохи "постмодерна" правовой концепции, необходимо учитывать специфику современного гуманитарного знания, выражающуюся в том, что сегодня оно формируется на стыке многих наук. Современная правовая теория уже не может догматически строиться "из самой себя", как некая априорная конструкция (юснатурализм, нормативизм, социологизм и т. д.). Постижение феномена права требует от исследователя обращения к философии, социологии, психологии, лингвистике, семиотике, антропологии, кибернетике, теории систем, теории коммуникации и целому ряду других комплексных специализированных научных дисциплин, многие из которых возникли лишь в ХХ в.

В современной социологии мир "социального" давно уже трактуется как интерсубъективный мир. Это очень важное исходное положение для любой правовой теории и иная гносеологическая и онтологическая позиция по сравнению с "классической" гносеологией эпохи модерна, противопоставлявшей субъекта и объект. Феноменологическая теория интенциональности сознания эту преграду между субъектом и объектом разрушила. И это влечет за собой совершенно конкретные теоретические выводы. Социальное предстает ни чем иным, как сферой взаимодействия субъектов, опосредованного текстами. Следовательно, это осмысленное взаимодействие, и этот смысл задается самими субъектами, создающими тексты культуры и интерпретирующими их. А это означает, что социальное, интерсубъективное и коммуникативное - понятия однопорядковые. Поэтому и право, если признавать его социальную природу, неизбежно предстает как форма коммуникации, но имеющая свою специфику по сравнению с другими вариантами коммуникативного действия.

Эта специфика выражается в средствах и формах коммуникации, т.е. в правовых текстах и опосредующих их нормативных правах и обязанностях участников социального взаимодействия, т.е. правовой коммуникации. Отсюда вытекает и основная проблематика коммуникативной теории права: человек и его права.

Правовые тексты являются результатом объективации всей системы социальных взаимодействий, и именно поэтому человек всегда живет и действует не сам по себе, а в рамках определенной правовой культуры, которая есть часть культуры общества. Поэтому интерпретация как прав и свобод человека, так и его обязанностей, самым непосредственным образом "завязана" на тексты соответствующей культуры.

Любая правовая теория, а не только коммуникативная, должна, полагает автор, решать три основные проблемы:

1) проблему субъекта и его сознания, интерпретирующего "жизненный мир" как мир текстуальный (проблема того, как происходит интерпретация);

2) проблему правовых текстов или источников права и правовых норм (проблема того, что интерпретируется);

3) проблему правового взаимодействия (взаимообусловленного поведения) в форме взаимосоотносимых прав и обязанностей (проблема перевода интерпретированного в социально-правовое действие).

Отсюда три плана правовой реальности:

- ментальный (психический),

- текстуальный (культурологический) и

- деятельный (праксиологический).

Их взаимозависимость и позволяет характеризовать право как психосоциокультурную целостность, создаваемую непрерывностью правовой коммуникации. В контексте правовой структуры право возникает как функционирующий комплекс нормативных правоотношений. Любой другой подход, игнорирует коммуникативную сущность права. Так, в правовом этатизме под правом понимается закон, текст, означающее, т.е., фактически, лишь "оферта" права, предложение к коммуникации, хотя и в виде приказа. Право же, в концепции, рождается при встрече означаемого с субъектом и переводе означаемого в социальное действие, оправданное и ожидаемое другими социальными субъектами, то есть при возникновении правовой коммуникации. Такая трактовка права, конечно, с одной стороны, отличается прагматизмом и реализмом, но, с другой стороны, нацеливает субъекта на самостоятельные действия ради воплощения собственных коммуникативных идеалов, в том числе, правовых, являясь, таким образом, концепцией и идеалистической. Такой вариант характеризуется как правовая интерпретация известной русской философской идеи "идеал-реализма". [19]

Заключение.

Основное теоретическое и практическое значение правопонимания и права состоит не в том, что это одна из форм выражения и отражения реально существующих явлений, вещей, а именно в том, что наше сознание не только отражает объективный мир, но и во многом творит, создает его. Правовые явления как продукт сознания, конструкция всякого правосознания.

Современное правопонимание связано прежде всего с двумя распространенными подходами к пониманию права: в широком (философском) и узком (узконормативном) смыслах. В рамках узконормативного подхода право рассматривается как система формально-определенных, общеобязательных норм, санкционированных государством и обеспечиваемых его принудительной силой. Последователи данного подхода в правоведении признают, прежде всего, практически-утилитарную ценность права, т.е. возможность реального использования права в регулировании общественных отношений. Сторонники «широкого» понимания права исходят из того, что право не тождественно законодательству, данный подход, прежде всего, направлен на познание сущностной (философско-ценностной) основы права, на изучение смысла права, общеправовых начал и принципов. Право здесь рассматривается как форма свободы, например, в либертарной теории права: право как форма свободы, формальная свобода. В понятие права включаются такие правовые элементы, как правоотношения, правосознание, субъективные права. Источником и целью права признаются общественные отношения, соответствующие естественно-правовым принципам справедливости. Оба подхода сходятся в понимании права, как совокупности норм, установленных и охраняемых государством.

В России нет теоретических концепций, отражающих какой-либо классический тип правопонимания в чистом виде: каждая правовая концепция включает в себя элементы всех трех типов в том или ином соотношении. Более того, наблюдается тенденция не только к размыванию границ между классическими типами правопонимания, но и к интегрированию их в единой концепции.

Складывающиеся на сегодняшний день российские концепции правопонимания, отягощенные многими проблемами, имеющими истоки еще в советском периоде, а также обусловленными сложностью переходного периода жизни страны, все же достаточно твердо стоят на своих основаниях. Но уже сейчас явно чувствуется неудовлетворенность многих правоведов существующими в науке представлениями о праве. В этом направлении ведутся активные поиски: пересматриваются уже существующие теории и создаются новые, стремящиеся разработать правопонимание, адекватное современным общественным условиям и требованиям научного знания. Все это явные свидетельства окончания периода замкнутости постсоветской научной "рефлексии" на марксистскую парадигму и перехода на новый перспективный путь развития, прежде всего, именно в области решения ключевой проблемы понимания права.

Подводя итиги можно сказать что : во-первых, в эпоху постметафизического мышления, когда поиск предельных оснований достоверного знания многими исследователями признается безнадежным предприятием, невозможно претендовать на абсолютное определение права . Во-вторых, объективные процессы современного развития общества, а именно процессы глобализации, правовой универсализации и развития новейших технологий передачи и обработки информации, оказывают колоссальнейшее влияние на формирование тенденций развития права, а, следовательно, и типов правопонимания. В-третьих, существующие тенденции правопонимания показывают, что основной вектор развития правовой мысли, по крайней мере, в первой половине ХХ I века, будет направлен в сторону создания интегративной концепции права на основе коммуникативного подхода.

Библиография.

1. Бабайцев А.Ю. Коммуникация // Постмодернизм. Энциклопедический словарь. Минск, 2001.

2. Байтин М.И. О современном нормативном понимании права // Журнал российского права. 1999. № 1.

3. Байтин М.И. Сущность права. Саратов, 2001

4. Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998.

5. Берман Г. Дж. Интегрированная юриспруденция // Берман Г. Дж. Вера и закон.

6. Ковлер А.И. Антропология права. Учебник для вузов. – М.: Издательство Норма (Норма-ИНФРА), 2002.

7. Лейст О.Э. Сущность права. М., 2002.

8. Лукашева Е.А. Общая теория права и многоаспектный анализ правовых явлений // Советское государство и право. 1975. № 4

9. Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. М., 1999

10. Мартышин О.В. Совместимы ли основные типы понимания права? // Государство и право. 2003. № 6

11. Марченко М.Н. Проблемы правопонимания в связи с исследованием источников права // Вест. Моск. Ун-та. Сер. 11. Право. 2002. № 3.

12. Нерсесянц В.С. Право – математика свободы. М.1996

13. Нерсесянц В.С. Философия права: либертарно-юридическая концепция // Вопросы философии. 2002. № 3

14. Поляков А.В. Общая теория права: феноменолого-коммуникативный подход. Курс лекций. 2-е изд. Доп. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2003.

15. Поляков А.В. Петербургская школа философии права и задачи современного правоведения// Правоведение. 2000№2

16. Тощенко Ж.Т. Социология: пути научной реформации // Социс. 1999. № 9.

17. Хабермас Ю. Примирение через публичное употребление разума. Замечания о политическом либерализме Джона Роулса // Вопросы философии. 1994. № 10

18. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность (Лекции и интервью. Москва, апрель 1989 г.). М., 1992.

19. Честнов И.Л . Типы правопонимания // Проблемы теории права и государства / Под ред. В. П. Сальникова. СПб., 1999

[1] Нерсесянц В.С. Философия права: либертарно-юридическая концепция // Вопросы философии. 2002. № 3. С. 10.

[2] О.В. Мартышин Совместимы ли основные типы понимания права? // Государство и право. 2003. № 6. С. 13.

[3] Нерсесянц В.С. Философия права: либертарно-юридическая концепция // Вопросы философии. 2002. № 3. С. 10.

[4] О.В. Мартышин Совместимы ли основные типы понимания права? // Государство и право. 2003. № 6. С. 13.

[5] Честнов И.Л . Типы правопонимания // Проблемы теории права и государства / Под ред. В. П. Сальникова. СПб., 1999. С. 56-94.

[6] Поляков А.В. Общая теория права: феноменолого-коммуникативный подход. Курс лекций. 2-е изд. Доп. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2003стр.62

[7] Марченко М.Н. Проблемы правопонимания в связи с исследованием источников права // Вест. Моск. Ун-та. Сер. 11. Право. 2002. № 3 С. 14.

[8] О.В. Мартышин Совместимы ли основные типы понимания права? // Государство и право. 2003. № 6. С. 14

[9] Байтин М.И. О современном нормативном понимании права // Журнал российского права. 1999. № 1. С. 103.

[10] Нерсесянц В.С. Право – математика свободы. М., 1996

[11] Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. М., 1999. С. 4.

[12] Поляков А.В. Петербургская школа философии права и задачи современного правоведения // Правоведение. 2000. № 2 С.13

[13] Ковлер А.И. Антропология права. Учебник для вузов. – М.: Издательство Норма (Норма-ИНФРА), 2002. С.5.

[14] Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998. С. 16-17.

[15] Берман Г. Дж. Интегрированная юриспруденция // Берман Г. Дж. Вера и закон. С. 342-343.

[16] Хабермас Ю. Примирение через публичное употребление разума. Замечания о политическом либерализме Джона Роулса // Вопросы философии. 1994. № 10. С. 53.

[17] Бабайцев А.Ю. Коммуникация // Постмодернизм. Энциклопедический словарь. Минск, 2001. С. 372.

[18] Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность (Лекции и интервью. Москва, апрель 1989 г.). М., 1992. С. 48.

[19] А. В. Полякова "Общая теория права: Курс лекций", 2001 г.