|
МЕКСИКАНСКИЙ
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ
КРИЗИС 1994 года
Н.ОСОКИНА,
экономист
Чужой опыт всегда поучителен. В этом смысле Мексика представляет определенный интерес, так как в последние годы она то демонстрирует миру значительные успехи, то оглушительные провалы экономического развития. Мексика относится к числу так называемых стран-моделей и ее опыт используется другими странами и международными организациями.
Редакция посчитала полезным ознакомить читателей с анализом мексиканского кризиса.
ПРЕДЫСТОРИЯ КРИЗИСА. Массовый приток иностранного капитала в Мексику начался после мирового энергетического кризиса, вызвавшего взлет цен на нефть. Стали осуществляться дорогостоящие проекты, но они мало способствовали структурной перестройке хозяйства, создав типичную для развивающихся стран ситуацию формирования полярных секторов экономики: современного экспорториентированного — динамичного, но ограниченного и слабо интегрированного в национальную экономику, и традиционного, низкоэффективного и трудно реформируемого. “Конкурентоспособность мексиканских товаров обнаруживала тенденцию к понижению”.
В начале 80-х годов цены на нефть стали снижаться. Вместе с тем стремительно рос внешний долг, а ужесточение финансовой политики в Великобритании и США привело к резкому увеличению учетных ставок. Началось бегство спекулятивного капитала из страны, в то же время платежи Мексики по долговым обязательствам возросли примерно втрое.
Летом 1982 г. Мексика внезапно объявила о приостановке выплат в счет внешнего долга и президент М. де ла Мадрид обратился за помощью к Казначейству США и МВФ, поддержка которых была необходима для дальнейшего сотрудничества с коммерческими банками. В конце года была опубликована «Хартия намерений» с обязательством изменить экономический курс, а именно:
- либерализация цен, их формирование на основе спроса и предложения;
- достижение макроэкономической стабильности;
- снижение до минимума вмешательства государства в хозяйственную деятельность;
- ориентация на максимизацию прибыли, свободную рыночную конкуренцию и ликвидацию всех видов государственных субсидий;
- открытая внешнеэкономическая политика, выравнивание условий функционирования национального и иностранного капитала.
ПРЕДПОСЫЛКИ КРИЗИСА. Какими же оказались результаты этих реформ, когда преобразования в экономической и социальной политике были осуществлены в полном соответствии с рекомендациями экспертов МВФ?
Итак, либерализация цен и макроэкономическая стабильность — на наш взгляд, не совсем совместимые понятия. По словам постоянного представителя МВФ А. Лопеса-Клароса, при проведении реформ допускается возможность краткосрочного неблагоприятного влияния на социально уязвимые группы населения. Однако в результате либерализации за чертой бедности оказалось 40 млн. мексиканцев (около половины населения). Была подорвана социальная опора стабильности — средний класс. В то же время на долю 300 богатейших семей приходится более половины национального дохода. Сформировалась, с одной стороны, “элитная” экономика, обслуживающая примерно 8 млн. чел., и, с другой — “народная”, обращенная к остальным 75 млн.
Консервация в традиционном секторе подорвала потенциал внутренних накоплений, усилилось противоречие между растущей потребностью в инвестициях для развития и покрытия бюджетных дефицитов и падающей способностью основной массы населения к сбережениям. Единственным способом его решения было дальнейшее поощрение притока иностранных инвестиций и, следовательно, дальнейший рост внешнего долга.
Интеграция в мировую экономику привела к кризису “традиционных” наименее конкурентоспособных отраслей (металлообработка, текстильная, кожевенная, бумажная промышленности, сельское хозяйство и др.).
Опыт приватизации в Мексике преподносился международными финансовыми организациями как образец и для Латинской Америки, и для Восточной Европы. Она была одним из ключевых направлений экономической политики страны. В 1982—1994 гг. было продано 940 предприятий, в том числе банки, авиакомпании, заводы. Приватизация дала казне более 20 млрд. долл, составляя примерно 6% ВНП (половина — от продажи банков). И все же частный сектор был не в состоянии “завести” экономику. Кроме того, приватизация была использована наркомафией для отмывания доходов и укрепления позиций в легальной экономике.
В отношении администрирования и прибыльности многие приватизированные предприятия так и остались монополистами. Потеряв в возможности проведения социально ориентированной политики административными методами, страна не выиграла в экономической эффективности приватизированных отраслей. Следовательно, последовательность проведения политики МВФ не гарантирует достижения удовлетворительных результатов (табл. 1
).
Разразившийся в конце 1994 г. экономический кризис в Мексике был во многом предсказуемым и тем не менее стал неожиданным: правительство К.Салинаса заслужило в мире высокую репутацию за приверженность либеральным доктринам и “экономический профессионализм”. На фоне других стран, (включая США) внешний долг и торговый дефицит выглядели относительно нормальными, массированный приток иностранного капитала позволял не только покрывать платежный дефицит, но и наращивать валютные резервы. Статистические показатели позволяли считать, что сближение индексов цен в Мексике и США в конце концов автоматически устранит необходимость девальвации песо. Мексика вступила в “клуб богатых стран” — ОЭСР. С 1994 г. вступили в силу соглашения о НАФТА (North American Free-Trade Assosiation). До 1993 г. в стране поддерживалось умеренное экономическое развитие, увеличивались зарплата и занятость. В 1993 г. борьба с инфляцией привела к стагнации производства, но прогнозы на 1994 г. обнадеживали, а ряд мер правительства (снижение ставок подоходного налога и др.) укрепляли общий оптимизм.
Наиболее трезвомыслящие экономисты пытались обратить внимание правительства на уязвимость национальной экономики, выражавшуюся в сильной зависимости от притока капитала, дефиците платежного и торгового балансов, завышенном валютном курсе, угнетавшем экспорт и препятствовавшем прямым капиталовложениям — наиболее перспективному для национальной экономики виду инвестиций. Рост происходил за счет портфельных инвестиций, которые превышали потребности экономического развития и использовались в большей мере для роста потребления. Уже с 1992 г. появились предложения провести девальвацию песо и, тем самым, упредить осложнение ситуации.
1994 г. принес много неожиданностей.
В канун президентских выборов обострилась внутриполитическая обстановка.
Мексиканская биржа отреагировала на это крупными потрясениями, приведшими ее на последнее место в списке 24 крупнейших бирж мира. Падение акций предприятий вызвало перекачивание средств на рынок ценных бумаг с фиксированными доходами и отток капиталов из страны.
Стагнация производства и рост торгового дефицита превращали Мексику в страну повышенного риска с точки зрения выполнения финансовых обязательств и сохранения стабильности на финансовых рынках. Угроза сокращения притока иностранных инвестиций заставила правительство принять ряд экстренных мер, включая повышение процентных ставок по государственным облигациям и перевод большей части краткосрочных облигаций СЕТЕС на “тесобоны” — краткосрочные государственные облигации, индексированные к доллару. При определенных условиях такая политика эффективна, хоть и рискованна: она позволила привлечь 23 млрд. долл. инвестиций, но в канун краха оказалась убийственной, сделав кризис еще более глубоким — индексация задолженности вела к многократному росту государственного долга и понижала “лечебный” эффект девальвации (табл. 2
).
Действия правительства и Центробанка, а также открытие США новой кредитной линии в 6 млрд. долл. временно успокоили иностранных инвесторов и поддержали видимость экономического благополучия. Первые девять месяцев 1994 г. катастрофы не предвещали: инфляция удерживалась на уровне 6,9%, экспорт продукции обрабатывающей промышленности вырос на 29,1% (без макиладорас — приграничных сборочных предприятий, все комплектующие для которых импортируются и практически вся готовая продукция вывозится). Планы правительства на 1995 г. предполагали снижение темпов инфляции до 4%, увеличение роста ВВП до 4%, позволявшие создать 600 тыс. дополнительных рабочих мест, увеличение социальных расходов почти на 11%. Однако эйфория длилась недолго.
КРИЗИС. 1 ноября 1994 г. было объявлено о снижении уровня валютных резервов с 29 млрд. долл. в начале марта до 17,1 млрд. Третьего декабря, по оценкам экспертов, они снизились до 12,7 млрд. 20 декабря курс песо упал с 3,5 до 4 за долл. 22 декабря банк Мексики прекратил интервенции на валютном рынке и провел девальвацию песо на 49,8%. Валютные резервы упали до 6,15 млрд. долл. Банк Мексики объявил о сокращении валютных резервов до 3,8 млрд. долл. и установил курс 5,5—6 песо за долл.
Сохранялась крайняя неустойчивость на мексиканской бирже. Курс песо продолжал сильно колебаться, падая в отдельные дни до 8 за долл. Мексика не располагала средствами для оплаты краткосрочных государственных обязательств, что создавало реальную угрозу платежеспособности страны.
ВЫХОД ИЗ КРИЗИСА. 3 января 1995 г. публикуется программа экстренных мер, предусматривающая сокращение внешнеторгового дефицита, восстановление равновесия между основными макроэкономическими показателями, сглаживание инфляционных последствий девальвации путем постепенного повышения цен, замораживания зарплаты, сокращения государственных расходов. Ограничение роста денежной массы и уменьшение объема банковских операций позволили избежать гиперинфляции, однако доверие иностранных кредиторов вернуть не удалось, по мнению одних, из-за недостаточной жесткости выдвинутой программы, по мнению других — из-за “несговорчивости” мексиканской стороны в отношении большей открытости финансовой системы страны.
Внешняя помощь. Опасаясь углубления кризиса и разрастания его на другие страны, международные финансовые организации откликнулись на просьбу Мексики о выделении ей в срочном порядке дополнительных кредитов в размере 20 млрд. долл. из фонда денежной стабилизации США.
Кредит сопровождался условиями: сокращением государственных расходов на 9%, ликвидацией дефицита госбюджета, проведением ряда рестриктивных мер в области денежной и кредитной политики, продолжением программы приватизации с целью получения в течение трех лет 12—14 млрд. долл., обеспечением кредиторов полной статистической информацией о ситуации в стране. В виде гарантии американская сторона получала право распоряжаться счетами, на которые перечисляются доходы от экспорта мексиканской нефти в США.
Общий объем кредитной помощи Мексике до-стиг 51,8 млрд. долл. — беспрецедентной суммы в мировой практике. Помимо США кредитный пакет сформировали: латиноамериканские страны — 1 млрд., центральные банки Европы и Японии — 10 млрд., МВФ — 17,8 млрд., коммерческие банки — 3 млрд. долл.
Для получения помощи правительство Мексики было вынуждено пойти на ужесточение борьбы с кризисом. Новая программа чрезвычайных мер включала увеличение НДС с 10 до 15%, повышение цен на продукцию госсектора (на бензин на 45%, электроэнергию — на 29%), удержание кредитной эмиссии на уровне 10 млрд. песо в 1995 г., дополнительное урезание государственных расходов. В качестве компенсации выступали повышение заработной платы на 10% и введение новой системы регулирования денежного обращения и индексации вкладов.
Этот план устанавливал следующие основные показатели на 1995 г.: сокращение ВВП на 2%, рост инфляции на 42%, положительное сальдо госбюджета — в 4,4% ВВП, сокращение платежного дефицита до 2 млрд. долл., реальной зарплаты — на 1/3, занятости — на 750 тыс., рост безработицы — с 4 до 8%.
За первый квартал потребительский спрос снизился на 12%, а капиталовложения — на 27%. Первыми жертвами кризиса стали строительство и автомобилестроение, в которых объем производства упал вдвое. Обанкротились около 20 тыс. предприятий, в мелкой промышленности на грани банкротства оказались 2 млн. хозяйственных субъектов. Без работы остались 700 тыс. человек. Осложнилась ситуация в банковской сфере. В результате “кредитного бума” банки вошли в кризис, имея большой объем непогашенной задолженности, что привело к угрозе массового банкротства мелких банков и кризису всей кредитной системы.
Правительство попыталось смягчить положение. Был создан национальный совет по поддержке мелких и средних предприятий, проведена реструктуризация их долга на 65 млрд. новых песо. Начала осуществляться программа по созданию нескольких сотен тысяч временных рабочих мест, резко ускорена приватизация, а сфера деятельности частного капитала расширена на воздушный, железнодорожный транспорт, космическую связь, телекоммуникации, транспортировку и распределение газа.
Вмешательство государства потребовалось и для смягчения банковского кризиса. Многие кредитные учреждения не соответствовали ужесточенным обязательным требованиям к их экономическим показателям, что привело к росту доли участия государства в банковской сфере.
Итоги 1995 г. свидетельствовали об определенных успехах финансовой стабилизации. Девальвация привела к росту экспорта более чем на 30%. и падению импорта на 8%, что обеспечило активное сальдо торгового баланса в 7,4 млрд. долл. Платежный баланс оказался нулевым против дефицита в 27 млрд. долл. в 1994 г. Были выкуплены “тесобоны” на 27,5 млрд. долл. — 94% от их эмиссии в декабре 1994 г. Валютные резервы по сравнению с началом года выросли с 3,5 до 14 млрд. долл.
Однако кризис еще не был преодолен. За две недели октября—ноября 1995 г. курс песо упал с 6 до 7 за долл. Хотя спад производства начал замедляться, он оказался выше первоначальных предположений.
ОЦЕНКА ПРИЧИН КРИЗИСА. Вначале возникновение кризиса приписывалось, прежде всего, политическим факторам. С течением времени на первый план вышли экономические причины (табл. 3
).
Цепочка взаимосвязей при этом такова:
- либерализация экономики в 1986 г. была произведена без учета конкурентоспособности отечест-венных предприятий, что привело к резкому возрастанию импорта с 12 до 50 млрд. долл. за 1987—1993 гг. Этому способствовала также антиинфляционная политика, поддержания завышенного курса песо;
- засилие импортной продукции и отсутствие надлежащей промышленной политики привели к вытеснению с национального рынка отечественной продукции. Экспортные производства были существенно эффективнее, но они не оказывали большого влияния на экономику. По существу, хозяйство оставалось отсталым, несмотря на появление отдельных современных производств;
- опасных размеров достиг торговый и платежный дефицит. Их покрытие стало все больше происходить за счет внешнего финансирования;
- в структуре иностранных капиталовложений (около 90 млрд. долл. за 1991—1993 гг.) преобладали портфельные инвестиции, что создавало потенциальную угрозу «бегства» денег в любой напряженный момент, а сами средства шли не столько в производство, сколько на финансовые спекуляции;
- массовый приток иностранных кредитов довел внешний долг до 46% ВВП и расходы по его обслуживанию тяжелым бременем легли на экономику.
- в поисках средств государство сокращало социальные расходы, а предприниматели ради повышения конкурентоспособности замораживали заработную плату. В результате произошло снижение жизненного уровня населения. Сокращение потребительского спроса отрицательно сказалось на производстве, подрывая способность экономики к самофинансированию.
Эксперты журнала “Экономист” назвали причиной кризиса “взрывоопасную смесь” утечки валютных резервов, большой краткосрочной внешней задолженности, огромного платежного дефицита и фиксированного курса песо.
Ошибочно действовал и Центробанк Мексики, не уменьшив объемы внутреннего кредитования, когда в феврале 1994 г. валютные резервы начали сокращаться. Самое интересное, что банк, похоже, не сделал никаких выводов из происшедшего. В его отчете за 1995 г. говорится, что в 1994 г. имел место прогресс, несмотря на происходивший в отдельные периоды процесс утечки капиталов из-за неблагоприятных политических событий, негативно повлиявших на ожидания инвесторов.
Президент Седильо заявил, что дефицит платежного баланса в последние годы вышел за рамки допустимого внутренними и внешними обстоятельствами. Налицо недооценка этой проблемы в прошлом — недооценка весьма серьезная».
Девальвация вызывает обычно противоречивые последствия:
- удорожание импорта и удешевление экспорта приводит к сокращению внешнеторгового дефицита. Однако рост экспорта затрудняется поиском новых рынков и увеличением затрат, в том числе на приобретение импортного сырья и полуфабрикатов;
- рост инфляции из-за повышения цен на импортные товары, роста заработной платы и амортизационных затрат, вследствие единовременной переоценки основных фондов;
- ухудшение финансового положения предприятий, работающих на внутренний рынок, вследствие потерь на валютном курсе, повышения банковских процентов, увеличения производственных затрат и падения спроса на продукцию, что вызывает падение курса акций предприятий и рост их банковской задолженности;
- отрицательное воздействие на доходы госбюджета банкротств предприятий и снижения жизненного уровня населения.
В Мексике проблему осложнили крайне низкая доля внутренних инвестиций, сильная зависимость от импорта и избыток краткосрочных денежных обязательств, подлежащих оплате уже в 1995 г.
По мнению небезызвестного в России Д.Сакса и его соавторов, можно выявить некоторые фундаментальные причины, позволяющие объяснить финансовые кризисы в разных странах и составить простую модель, позволяющую показать, насколько уязвима страна. Сюда относятся завышение реального обменного курса, слабая банковская система и низкий уровень валютных резервов. Соотношение этих факторов оказалось решающим для 20 исследованных “проблемных рынков”. Это подтверждают коффициенты, показывающих чувствительность страны к финансовому кризису (табл. 4
).
Кроме того, большое влияние оказал так называемый “эффект текилы” — действия мексиканского правительства по девальвации песо оказались совершенно неожиданными. Обнародованные данные о состоянии валютных резервов вызвали шок. Началась паника — инвесторы стали срочно изымать средства. Кроме того, они стали опасаться, что правительства стран с аналогичной экономикой по-следуют за Мексикой, и паника стала распространяться. В самой Мексике паника была вызвана в большей степени непрофессиональными действиями правительства.
ПОСЛЕДСТВИЯ КРИЗИСА. По мнению ряда экономистов, кризис в Мексике был неизбежен. Некоторые из них считают, что Мексика заняла в принципе неверную стратегическую позицию на мировом рынке. Несколько раз проигрывался один и тот же сценарий, описанный нами выше (от привлечения крупных внешних займов и неэффективного их инвестирования в экспорториентированные предприятия до очередного кризиса и обращения за помощью). По их мнению, опыт самой Мексики и других развивающихся стран показывает, что, действуя по такому сценарию, нельзя добиться положительного результата.
Кризис показал, что в Мексике нет механизма регулирования внешних финансовых потоков в интересах экономики страны в целом. Поэтому появилась идея создания комиссии по валютам при центральном банке Мексики. Более того, из опыта Мексики можно вынести три идеи, подтверждающие необходимость создания более широкой структуры — системы международной страховки:
- рынки быстро и массово реагируют даже на небольшое повышение риска;
- кризис может быстро распространяться;
- необходима защита от внезапных изменений настроения правительств стран-доноров.
Известный мексиканский экономист Хорхе Кастанеда считает, что корни кризиса прежде всего — в социально-политической структуре страны. Нынешний кризис более опасен, чем в 1982 г., поскольку страна не готова к быстрой политической реформе и экономическому росту. Пока Мексика откладывает изменения, которые принесут благосостояние всем слоям населения, она будет разделена между меньшинством, зависящим от США, и большинством, регулярно страдающим от экономических и политических потрясений.
С 20-х годов Мексика не переживала такого длительного экономического спада. Доход на душу населения в 1994 г. был меньше чем в 1980. Даже по самым радужным прогнозам роста доходов на душу населения в течение шести лет правления Седильо (практически до 2000 г.) не предвидится. Более того, неравномерность в распределении доходов усилилась.
Фактически страна разделена на тех, кто зависит от американской и от мексиканской экономики. Людей, связанных с американской экономикой, можно разделить на три части: семьи мигрантов; люди, так или иначе связанные с экспорториентированным сектором (ярким примером здесь являются макиладорас); наконец, те, кто связан с США по другим причинам: богачи, построившие там свои дома, наркодельцы, а также сотни тысяч тех, кто имеет американские банковские счета, кредитные карточки, страховые полисы, и тех, кто работает в США лишь часть года (учителя, врачи, инженеры и т.п.).
Ключом к пониманию будущего Мексики является то, что этим людям, составляющим, по разным оценкам 1/5—1/4 населения, все равно, будут ли проводиться какие-либо реформы или нет. Социальный взрыв, подобный Революции 1910 г., вряд ли возможен, пока существует этот сегмент, широко распространенный по всей стране, и пока те, кто в него не входят надеются, возможно беспочвенно, к нему присоединиться в обозримом будущем.
Чтобы изменить такое положение, считает Х.Кастанеда, Мексика должна кардинально изменить основы своей политической структуры и создать новый порядок на базе усовершенствованных социальных и политических отношений. Именно постоянная неспособность Мексики к подобным преобразованиям объясняет проблемы последних 20 лет.
Политическая система, созданная после Революции, была авторитарной, но пока она действовала, разные слои населения мирно достигали согласия в экономической, социальной и внешней политике в обмен на протекционистские меры правительства. В начале 80-х давление зарубежных стран усилилось, а экономический рост замедлился. Тогда политические лидеры пошли на формальные реформы: торговую либерализацию, соглашение о свободной торговле с США, приватизацию. Но даже формальное изменение старой системы повлияло на стабильность в стране. Появилась проблема выбора: высокие налоги или эффективный частный сектор, открытие границ для дешевого импорта или поддержка национальной промышленности и сельского хозяйства, удержание стабильного обменного курса или понижение его для продвижения мексиканских товаров на мировые рынки. Процветание Мексики невозможно, пока у власти находятся представители существующей системы. Это увеличивает риск изменений в политической системе более кардинальными путями.
ОЦЕНКА ПОСЛЕДСТВИЙ КРИЗИСА. Некоторые мексиканские экономисты считают, что кризис 1994—1995 гг. прошел менее остро, чем кризис 1982 г.: он носил исключительно финансовый характер и являлся следствием случайных причин, а выход из него менее сложен, чем в 80-е годы.
Другие придерживаются противоположного мнения, обосновывая его резким ростом внешней задолженности, при одновременном ухудшении возможности ее реструктуризации. В 80-е годы был выше внутренний потенциал противостояния кризису — выше уровень жизни, а сейчас дальнейшее “затягивание поясов” может привести к социальным потрясениям. Внешняя открытость принесла также и отрицательные результаты в виде сильной зависимости от импорта и конкуренции со стороны ввозимых товаров. Согласно этим рассуждениям, кризис носит структурный характер, захватывая также и политическую сферу, а преодоление его последствий может затянуться до 2000 г.
Несомненно, что сторонники второй точки зрения ближе к истине. Кроме того, хотелось бы отметить, что даже сейчас финансовые рынки всего мира пристально следят за ситуацией в Мексике. Частные инвесторы с большой опаской относятся к каким бы то ни было вложениям в мексиканскую экономику. Таким образом, кризис имеет и “отложенные” по времени последствия. Мексика потеряла сложившуюся было репутацию достаточно благополучной страны и понизила рейтинг привлекательности портфельных инвестиций.
Примерно таков же и разброс мнений относительно необходимости девальвации и механизма ее проведения. По мнению одних, девальвация в современных условиях бессмысленна, так как в долгосрочном плане не способствует снижению внешнеторгового дефицита, а наоборот, провоцирует дальнейшую утечку капиталов. Кроме того, девальвация не решает проблему «в корне», о чем свидетельствует ее неоднократное проведение в прошлом. Почти каждое президентское правление заканчивалось девальвацией, за которой следовал новый цикл снижения паритета песо к доллару. Единственный выход из этой ситуации — объявление моратория на выплату внешней задолженности или ее новая реструктуризация, как в 1982 г., а после этого существенная корректировка экономической стратегии.
Большинство экономистов считает, что девальвация была неизбежной. Страна оказалась на грани финансового краха, валютные резервы почти полностью истощились. На наш взгляд она не была проведена лишь из-за стремления представителей ПРИ обеспечить себе победу на выборах, а не из-за некомпетентности экономистов. Таким образом, благополучие всей страны оказалось в очередной раз поставлено в зависимость от политических амбиций небольшой группы политиков и чиновников. Кроме того, девальвация была проведена крайне непрофессионально. Буквально за несколько дней до ее проведения члены правительства выступали с заверениями о невозможности подобного шага, и эта нерешительность стоила стране, по меньшей мере, 5 млрд. долл.
На наш взгляд, обилие причин кризиса не должно закрывать главных факторов его возникновения — экономика страны оказалась неспособна производительно распорядиться обилием «свалившихся» на нее внешних ресурсов, а их непроизводительное использование не могло не привести к кризису при ухудшении соотношения между возвратом задолженности и поступлением новых ресурсов, то есть вызван главным образом внешними, а не внутренними причинами, однако его негативное воздействие испытали в той или иной степени все секторы мексиканской экономики.
Мексиканский кризис — это и изъяны неолиберальной модели, и свидетельство неготовности членов НАФТА к реальному сотрудничеству, и неспособность МВФ предвидеть и предотвратить финансовые потрясения. Мексиканский “взрыв”, заставивший зашататься мировую финансовую систему, был включен в повестку дня встречи “большой семерки” в Галифаксе в июне 1995 г. Было решено реформировать деятельность МВФ, усилив его механизмы раннего предупреждения финансовых кризисов.
Финансовый кризис в Мексике выявил целый набор проблем, которые необходимо преодолеть стране для успешного экономического развития: от негармонично развивающейся социальной структуры и несоответствия структуры власти задачам общества до недальновидных экономической и банковской стратегии и курса. Вряд ли они имеют простое и быстрое решение. На мой взгляд, многие из этих проблем созвучны с теми, с которыми приходится или, возможно, прийдется столкнуться и нашей стране на пути ее экономического развития.
|
