| Министерство образования и науки
ГОУ ВПО Удмуртский государственный университет
Институт права, социального управления и безопасности
Кафедра уголовного права и криминологии
РЕФЕРАТ
на тему: «Судебная практика по делам о грабеже»
Работу выполнил:
студент группы 12-55
Чиркова Д.В.
Ижевск - 2010 г.
Характеристика состава
Исторический анализ преступности убедительно свидетельствует, что она возрастает тогда, когда общество длительное время находится в ситуации социально-экономического и политического преобразования. Многочисленные социально-экономические проблемы в современной России, резкое снижение жизненного уровня большинства населения, его имущественное расслоение привели к значительному росту корыстно-насильственной преступности, которая охватывает совершение разбоев, грабежей и вымогательств.
Особое место среди корыстно-насильственных преступлений против собственности занимает грабеж - открытое хищение чужого имущества. Количество грабежей за последние годы (2001 - 2006 гг.) увеличилось почти в два с половиной раза (с 148,8 до 357,3 тыс. преступлений, совершаемых в течение года).
По количеству совершенных преступлений грабеж в настоящее время занимает одно из ведущих мест в структуре как всей преступности в стране (9,27%), так и преступлений против собственности (14,1%). Весьма велики (от 12 до 30%) и ежегодные темпы прироста этого преступления.
Постоянно возрастает и количество выявленных лиц, совершивших грабеж (от 70,2 тыс. - в 2001 г. до 110,7 тыс. - в 2006 г.). При этом достаточно высок и постоянно растет (от 122,1 - в 2001 г. до 278,5 - в 2005 г.) коэффициент данного преступления, т.е. преступлений, совершенных на 100 тыс. человек населения в возрасте 14 лет и старше Среди корыстных преступлений против собственности грабежи занимают второе (после краж) место в их общем количестве деяний и характеризуются следующими криминологическими особенностями:
определенной стабильностью, сопровождаемой некоторым ростом;
дерзостью, изощренностью и спланированностью при совершении;
всевозрастающей латентностью;
групповым характером совершения.
Являясь корыстно-насильственным преступлением, грабеж характеризуется также такими признаками, как корысть и насилие. Корысть в широком смысле слова - это не что иное, как выгода, польза, стремление к личной наживе. В уголовном праве категория корысти используется в более узком значении - как осознанное стремление к противоправному получению безвозмездной имущественной выгоды. Иными словами, корысть представляет собой мотив и цель совершения любого, как корыстного, так и корыстно-насильственного, преступления.
Насилие - второй особо важный признак корыстно-насильственных преступлений - в русском языке определяется как "применение физической силы к кому-нибудь", "принудительное воздействие на кого- или что-нибудь", "принуждение, действие стеснительное, обидное, незаконное и своевольное". Тем самым, по форме проявления, насилие может быть как физическим, так и психическим.
В российском уголовном праве понятие насилия и его признаков, к сожалению, отсутствует, что свидетельствует об определенной неизученности данного явления и о недооценке важности его правового урегулирования. Неизученность насилия служит препятствием для отражения его признаков и правовой оценки, ведет к непродуманной уголовной политике в сфере борьбы с насилием, ее конъюнктурной изменчивости, судебному произволу, приносит вред человеку и обществу, усугубляя существующие противоречия.
Вместе с тем определение понятия насилия в теории и в правосознании практических работников существует. Так, в частности, Л.Д. Гаухман считает, что под "насилием в уголовном законодательстве понимается только физическое насилие, а ответственность за угрозу насилием (т.е. психическое насилие - Л.О.) должна оговариваться в диспозиции закона".
Как отмечает В.В. Лунев, о совершении насилия в основном судят по его результатам в виде причинения смерти, телесных повреждений или психического вреда. В правоприменительной практике, как правило, не существует особых препятствий для правильной квалификации физического проявления насилия. При этом речь идет о действиях, сопряженных с лишением жизни человека, причинением вреда его физическому (повреждения различной тяжести) и соматическому статусу. Таким образом, под физическим насилием понимается воздействие на тело человека путем причинения ему физической боли, включая вред здоровью либо смерть.
Сложнее обстоит дело с пониманием психического насилия. Как показали результаты одного из социологических исследований, только 98% опрошенных судей любую угрозу считают психическим насилием. Среди других респондентов (сотрудники правоохранительных органов, юристы, персонал администрации уголовно-исполнительных учреждений, осужденные) такого единообразия в подобной оценке угрозы не наблюдалось.
Рассматривая существо насилия, на наш взгляд, следует обратить внимание на его способность воздействовать на все, что в окружающем нас мире имеет пространственную и временную структуру и отражается на человеке через органы слуха, зрения, обоняния, осязания и вкуса. Последствия насилия не всегда выражаются только в прямом физическом проявлении преступного деяния. Так, например, при шантаже, угрозе применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, осуществляемой при совершении вымогательства, сущность насилия проявляется в словах, жестах, в иных способах или формах информационного воздействия на психику человека.
Неслучайно в криминологии различают два вида психического воздействия на человека: информационный и внеинформационный. При этом основным элементом психического насилия является нематериальное воздействие, которое состоит в передаче сигнальной и значимой для адресатов (потерпевших) информации, способной повлиять на их психическое состояние или психические процессы.
Внеинформационный способ означает воздействие на психику в результате применения наркотических средств, психотропных веществ и сильнодействующих лекарств. Однако, на наш взгляд, этот способ вряд ли можно рассматривать как психическое насилие, так как при его использовании различные предметы материального мира или их физический контакт с определенными участками мозга (например, путем принуждения принятия данных средств, опаивания или отравления) являются лишь опосредованным элементом насилия.
Кроме этого, следует отметить и такие признаки психического насилия, как запугивание потерпевшего возможным применением физического насилия (включая побои, истязания, демонстрацию оружия и т.п.); действительность, реальность угрозы его применения.
Психическое насилие и его признаки проявляются не только и даже не столько в поведении преступника, сколько в степени реагирования на него самого потерпевшего, который такое насилие может расценивать как реальную угрозу его жизни. Неслучайно в литературе отмечается, что как при первоначальном восприятии жизненных ситуаций, так и в последующем значимость происходящих событий для индивида определяется не только их объективным характером, но и психологическими особенностями и ценностными ориентациями личности.
Завершая анализ психического насилия при совершении грабежа как корыстно-насильственного преступления, отметим, что таковым являются действия, которые влекут за собой любую психическую травму либо могут привести к состоянию стресса, подавленности, чувству сильного испуга и т.п.
Отличительной чертой при совершении грабежа является то, что хищение преступником "совершается в присутствии собственника или иного владельца этого имущества либо на виду у посторонних, когда лицо, совершающее это преступление, осознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его действий, независимо от того, принимали ли они меры к пресечению этих действий или нет". Открытый способ хищения значительно повышает общественную опасность совершаемых действий и свидетельствует о дерзости преступника, пренебрегающего опасностью изобличения и сознательно идущего на риск задержания с поличным. При этом грабитель не исключает и того, что ему, возможно, придется прибегнуть к применению насилия для завладения вещами, чтобы преодолеть сопротивление кого-либо из присутствующих, т.е. совершить насильственный грабеж, предполагающий применение насилия физического (не опасного для жизни или здоровья потерпевших), либо психического (угрозу применения такого насилия).
При этом насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, являются действия, которые не создали угрозу для жизни и не причинили реального вреда здоровью потерпевшего, не вызвали стойкую, хотя бы и кратковременную, утрату трудоспособности, но были сопряжены с причинением физической боли с нанесением побоев или с ограничением свободы потерпевшего. Легкий вред здоровью может быть выражен в поверхностных повреждениях в виде небольших ран, кровоподтеков, ссадин и т.д.
Психическое же насилие при совершении насильственного грабежа проявляется в запугивании потерпевшего побоями, нанесением ударов, связыванием и другими подобными действиями. Однако чаще всего угроза применения насилия, не опасного для жизни или здоровья, звучит неопределенно ("будет плохо", "хуже", т.е. преступник лишь "грозит" потерпевшему всякого рода неприятностями).
Важно отметить, что при насильственном грабеже физическое или психическое насилие является средством завладения имуществом или удержания уже похищенного имущества. Это значит, что похищение имущества или удержание похищенного находятся в причинной связи с применением насилия к потерпевшему. Именно насилие призвано сломить волю лица, вынудить к бездействию, пассивности или же, наоборот, к совершению определенных действий, например передаче имущества преступнику. С другой стороны, даже ненасильственное открытое хищение таит в себе потенциальную угрозу насилия. Именно поэтому мы предлагаем рассматривать корыстно-насильственным преступлением и ненасильственный грабеж, при совершении которого жертва подвергается так называемому скрытому, опосредованному насилию, представляющему собой разновидность психического насилия, включающему ряд действий, направленных на нарушение душевного состояния жертвы, ее гармоничного существования. Такие угрозы негативным образом воздействуют на психику человека и могут привести к деструктивным разрушениям его личности, психическим и физическим заболеваниям.
Практика убедительно свидетельствует, что ненасильственный грабеж, квалифицируемый по ч. 1 ст. 161 УК РФ, в ситуациях, когда грабитель сталкивается с сопротивлением потерпевшего или с иным противодействием хищению со стороны других лиц, в 4 из 10 случаев перерастает в насильственный. Открыто захватывая чужое имущество, грабитель самим способом и характером действий дает понять, что попытки сопротивления или иного вмешательства могут повлечь применение к его владельцу физического или психического насилия. Ведь то пренебрежение и цинизм, с которым он действует, совершая преступление на глазах потерпевшего и других лиц, четко указывают на то, что он, осознавая высокую потенциальность применения насилия для достижения своей цели, сознательно идет на значительный и заведомый риск.
Но наиболее явно влияние опосредованного насилия на потерпевшего при совершении грабежа мы можем проследить при рассмотрении психологических особенностей личности жертвы. Психика, отражая объективную реальность, создает в сознании человека некие идеальные образы объективно существующих явлений. У различных людей эти образы не являются равнозначными, так как их содержание зависит от прошлого опыта человека, уровня его развития и самосознания. Иными словами, у каждого потерпевшего существует субъективное отражение совершаемых против него действий. Следовательно, в той или иной форме, реализация опосредованного насилия при совершении грабежа становится возможной вследствие деятельности сознания и подсознания потерпевшего. В данном случае для понимания механизма опосредованного насилия не имеет значения, в какой форме происходит его проявление, так как для каждого человека оно может быть различным.
Так, при хищении имущества открытым, дерзким способом (например, при "рывке" ) у потерпевшего, как результат действия скрытого насилия, могут наблюдаться реакции испуга, вызванного осознанием реальной опасности, а также неподготовленностью самой жертвы к ее отражению; страха как логического развития испуга за свое психофизическое состояние; осознания близости к действительной опасности, связанной с возможностью применения грабителем насилия; тревожности, которая может проявляться как ощущение беспомощности, неуверенности в себе или бессилия перед внешними факторами, т.е. в неспособности сделать что-то и повлиять на ситуацию (вернуть имущество, поймать преступника, подготовиться к его противоправным действиям и т.д.).
Такие реакции у потерпевших подтверждаются результатами проведенных в 2003 г. исследований. Так, 58% потерпевших от грабежа спустя год после совершения против них этого преступления боятся повторения происшедшего и отсутствия возможности противостоять этому; 14% жертв при воспоминании о случившемся до сих пор испытывают страх; 11% уверены, что они лишь чудом избежали применения против них физического насилия; оставшиеся 17% утверждают, что всерьез стали опасаться за свою безопасность.
Таким образом, опосредованное насилие теснейшим образом связано с эмоциями потерпевшего, регулирующими его активность через соответствующие психические состояния, вызываемые возникновением в реальности значимых для самой жертвы предметов посягательств или ситуаций. Например, при вырывании у потерпевшего сотового телефона возникают чувства обиды, горечи, страха или испуга.
Кроме этого, при подобном психическом насилии возможны нарушения работы головного мозга жертвы, изменения биоритмов его различных участков.
Виктимологическая характеристика жертвы грабежа рассматривается нами как система следующих черт ее личности:
социально-демографической (социальное происхождение, семейное и должностное положение, уровень материальной обеспеченности, национальная принадлежность, пол, возраст и т.д.);
культурно-образовательной (знания, умения, уровень образования, профессиональные навыки);
нравственной (взгляды, потребности, мировоззрение, интересы);
психологической (воля, эмоции, темперамент).
Конечно, сами по себе отмеченные выше характеристики, присущие всякой личности, а не только жертве преступления, виктимологического значения не имеют. Но в зависимости от конкретного содержания соответствующих признаков личности существующие между ними взаимосвязи могут способствовать или, наоборот, воспрепятствовать преступному посягательству.
Особый виктимологический интерес представляют некоторые социально-демографические особенности личности жертвы. Так, с возрастом изменяются условия, в которых находится, живет, трудится человек, изменяются его социальные функции в обществе, привычки, характер, способы реагирования на конфликтные ситуации. Согласно анализу восьмисот расследованных уголовных дел о грабежах, 40% всех жертв грабежа - это молодые люди в возрасте 18 - 24 лет (как наиболее активная часть населения); 31,2% - лица в возрасте 25 - 29 лет; около 20% потерпевших находились в возрастной группе от 30 до 39 лет и, наконец, наименьший процент жертв грабежа зафиксирован у лиц моложе 18 лет - всего 4,7%. Последнее, на наш взгляд, связано с отсутствием у большинства тинейджеров материальных ценностей, особого социального положения и т.д. Некоторый спад в количестве совершенных грабежей был отмечен среди жертв, возраст которых превышает 40 лет, т.е. лиц, обладающих достаточным жизненным опытом, средствами и возможностями для принятия дополнительных мер по охране себя и своей собственности.
По половому признаку жертвами грабежа чаще всего (в шести из десяти случаев совершения данного преступления) становятся женщины.
По социальному положению потерпевшие от грабежей распределены следующим образом: служащие - 24,6%; представители частного бизнеса - 21,7%; наемные рабочие - 19,3%; студенты - 17,4%; безработные - 11,2%; пенсионеры - 5,8%.
Семейное положение жертвы грабежа характеризуется следующим: около 48% всех потерпевших состояли в браке; 35% - были разведены; 10,6% - собственной семьи не имели, а 8,1% - находились в гражданском браке.
Говоря о культурно-образовательных характеристиках личности жертвы, следует отметить, что около 43% всех пострадавших имели высшее или незаконченное высшее образование; 40% из них имело среднее специальное; 12,5% - среднее общее и 1,8% - неполное среднее образование.
Уголовно-правовая характеристика личности жертвы грабежа свидетельствует о том, что подавляющее большинство потерпевших (76,5%) ранее не были судимы и не привлекались к административной ответственности.
Особое значение для проявления виктимности жертвы имеют ее взаимоотношения с преступником, которые могут быть способствующими, сдерживающими или препятствующими совершению преступления. Грабеж, как правило, совершается в отношении лиц, незнакомых преступнику (64,6% всех жертв на момент совершения против них корыстно-насильственного преступления не были знакомы с преступником), с использованием незначительного повода и при сложившейся неблагоприятной ситуации, способствующей преступному посягательству. Поведение жертвы, предшествующее совершению грабежа, становилось виктимным в ситуациях, когда потерпевший высказывал различного рода обиды будущему преступнику (17,0%); оскорблял его (10,0%); угрожал и провоцировал грабителя (7%).
Анализ психологической характеристики жертв свидетельствует о том, что лишь 62,8% потерпевших от грабежа были психически здоровы; 9,3% - страдали алкоголизмом либо наркоманией - 7,6%, а 8,6% обладали выраженной психической патологией (дебилизмом, олигофренией).
Изучение личности жертв грабежа позволяет выделить ряд их общих типов, дифференцированно подходить к ним при проведении виктимологической профилактики. Так, как показывают исследования, подавляющее число потерпевших от грабежа (75,6%) - пассивные жертвы, поведение которых определяется сложившейся криминальной ситуацией и страхом перед преступниками, опасения мести с их стороны в случае обращения в правоохранительные органы. Пассивные жертвы, как правило, не оказывают должного сопротивления, небрежно относятся к своей собственности, не принимают никаких защитных мер по охране имущества из-за лени, малодушия, безынициативности и т.д.
На втором месте среди потерпевших от этого преступления (29,3%) находятся инициативные жертвы. Как правило, это положительно ориентированные в социальном плане люди, готовые прийти на помощь другим, защитить их, выручить в беде.
Весьма незначительную часть (17,1%) составляют активные жертвы, поведение которых указывало на заблаговременное принятие ими мер по защите личности, своего имущества (установка сигнализации, охранных систем, укрепление окон, дверей и т.д.).
Предложенная нами классификация жертв грабежа позволит достаточно обосновано разрабатывать и последовательно реализовать комплекс мер виктимологической профилактики, реализация которого, на наш взгляд, будет способствовать предупреждению такого корыстно-насильственного преступления, как грабеж.
Судебная практика
Надзорная инстанция переквалифицировала действия осужденного с пп. "а", "б", "в" ч. 2
ст. 162 (разбой) на ч. 3 ст. 30 и пп. "а", "б", "в" ч. 2 ст. 161 УК РФ (покушение на грабеж)
Пензенским областным судом 1 марта 1999 г. Земсков осужден по пп. "а", "б", "в", "г" ч. 2 ст. 158 УК РФ и пп. "а", "б", "в" ч. 2 ст. 162 УК РФ. Он признан виновным в тайном хищении (краже) чужого имущества и разбое. Рожков, Земсков, Табаченков с не установленным следствием лицом 24 октября 1996 г. по договоренности между собой с целью тайного хищения чужого имущества решили проникнуть в строящийся дом, принадлежащий Ащеулову. Не установленное следствием лицо осталось во дворе дома следить за окружающей обстановкой, а Рожков, Земсков и Табаченков из дома похитили мотоблок "Нева", различные инструменты и другое имущество Ащеулова общей стоимостью 8 686 120 неденоминированных руб., причинив потерпевшему значительный ущерб. В ночь с 16 на 17 ноября 1996 г. Рожков, Земсков и Табаченков пришли к дачному дому, принадлежащему Шалыгиной. Табаченков остался во дворе, а Рожков и Земсков проникли в дом и похитили оттуда комплект плетеной мебели, плафон-абажур, картину и стол на общую сумму 2 165 тыс. неденоминированных руб. Вечером 16 июля 1997 г. Рожков, Земсков, Табаченков и не установленное следствием лицо вновь решили совершить кражу из дома Ащеулова. Не установленное следствием лицо осталось во дворе следить за обстановкой, а Рожков, Земсков и Табаченков проникли в дом и украли прицеп к автомобилю, инструменты и вещи Ащеулова общей стоимостью 13 280 тыс. неденоминированных руб. 20 октября 1998 г. Рожков и Земсков проникли в дом, где проживал Трегубов, стали требовать у него деньги и другие ценности. При этом Рожков нанес потерпевшему 12 ударов руками и ногами по различным частям тела и один - в грудь, причинив его здоровью вред средней тяжести и другие телесные повреждения, не повлекшие вреда здоровью. Затем Рожков и Земсков в присутствии Трегубова стали искать в доме ценные вещи, однако, ничего не обнаружив, с места преступления скрылись. В первом часу 21 октября 1998 г. Рожков, желая скрыть содеянное ими, возвратился в дом Трегубова и, взяв на кухне столовый нож, нанес потерпевшему пять ударов в шею и восемь ударов в живот, причинив телесные повреждения, повлекшие тяжкий вред здоровью, от которых наступила смерть потерпевшего. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 17 июня 1999 г. приговор в отношении Земскова оставила без изменения. По этому же приговору осуждены Рожков и Табаченков, в отношении которых надзорного производства не возбуждено.В надзорной жалобе осужденный Земсков просил о пересмотре судебных решений, ссылаясь на то, что за разбой осужден необоснованно, так как потерпевшего Трегубова не избивал и предварительного сговора на это у него с Рожковым не было, хищение имущества потерпевшего они намеревались совершить тайно; действия Рожкова являются эксцессом исполнителя. Президиум Верховного Суда РФ 23 апреля 2003 г. надзорную жалобу осужденного удовлетворил, указав следующее. Квалифицируя действия Земскова по пп. "а", "б", "в" ч. 2 ст. 162 УК РФ, суд сослался в приговоре на то, что о корыстных мотивах Рожкова и Земскова и их цели завладения денежными сбережениями и ценным имуществом Трегубова свидетельствуют как их показания, так и фактические материалы дела. Именно с этой целью он и Рожков, разбив окно, повредив запорные устройства на двери, около 23 часов, т. е. ночью, ворвались в жилое помещение и оба требовали деньги у престарелого человека, заведомо зная о том, что он жил там один. Их действия и характер примененного насилия воспринимались потерпевшим в тот момент как реальная опасность для жизни и здоровья. Умыслом Земскова также охватывалось то, что он участвовал в хищении, соединенном с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, которое применялось с его (Земскова) ведома и согласия. Рожков же при этом причинил Трегубову вред здоровью средней тяжести, он и Земсков в поисках денег и ценных вещей перевернули в доме все ящики, раскидали все имущество. Однако с этим выводом суда первой инстанции согласиться нельзя. Согласно ч. 2 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления. Данных о том, что Рожков и Земсков заранее договорились о хищении денежных средств и имущества Трегубова путем разбоя, в приговоре не приведено. Нет их и в материалах уголовного дела. При допросе в качестве подозреваемого Земсков показал, что, действительно, по предложению Рожкова вместе с ним проник на террасу дома Трегубова, намереваясь похитить что-либо ценное. Стоя на террасе, слышал, как Рожков, прошедший в комнату, требовал от кого-то деньги. Затем услышал испуганный голос деда и понял, что Рожков его избивает. Он вошел в комнату и, увидев выдвинутые шкафы, понял, что Рожков что-то здесь уже искал. С этой же целью он (Земсков) перевернул ящик, но ничего ценного не нашел. Искал ли что-нибудь еще - не помнит. Подошедший Рожков сообщил, что также ничего не нашел, и они ушли из квартиры. Из показаний осужденного Рожкова, данных в качестве подозреваемого, обвиняемого, а также при проведении следственного эксперимента и положенных судом в основу приговора, видно, что с целью хищения денег и имущества они с Земсковым проникли в дом Трегубова, но требовал ли Земсков с потерпевшего деньги, не помнит, однако искали они их вместе. Удары Трегубову наносил только он, без согласования с Земсковым. При таких данных действия Земскова должны быть квалифицированы по ч. 3 ст. 30 и пп. "а", "б", "в" ч. 2 ст. 161 УК РФ как покушение на открытое хищение чужого имущества (грабеж
)[1]
. Открытое завладение имуществом потерпевшего необоснованно расценено как совершенное с применением насилия.
Установлено, что 30 сентября 1999 г. Максимов сорвал с потерпевшего золотую цепочку стоимостью 12 тыс. рублей, однако довести до конца преступный умысел не смог, поскольку потерпевший вырвал указанную цепочку из рук Максимова. Суд первой инстанции квалифицировал действия Максимова по ч. 3 ст. 30, пп. "г", "д" ч. 2 ст. 161 УК РФ (покушение на грабеж
, совершенный с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья потерпевшего, с причинением значительного ущерба гражданину). Суд кассационной инстанции оставил приговор без изменения. Надзорная инстанция переквалифицировала действия Максимова с ч. 3 ст. 30, пп. "г", "д" ч. 2 ст. 161 УК РФ на ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 161 УК РФ. По смыслу закона под насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, понимается причинение побоев или иных насильственных действий, связанных с причинением физической боли либо с ограничением свободы. По данному уголовному делу таких признаков не установлено. Завладение имуществом потерпевшего путем "рывка" не может рассматриваться как насилие, о котором идет речь в ст. 161 УК РФ. Кроме того, Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации" изменена редакция п. "д" ч. 2 ст. 161 УК РФ (в качестве квалифицирующего признака вместо "грабеж
, совершенный с причинением значительного ущерба гражданину" предусмотрен "грабеж
, совершенный в крупном размере"). В соответствии с п. 4 примечания к ст. 158 УК РФ (в ред. От 8 декабря 2003 г.) крупным размером признается стоимость имущества, превышающая 250 тыс. рублей. Учитывая изложенное и то, что стоимость имущества, похищенного Максимовым, составляет 12 тыс. рублей, содеянное следует квалифицировать по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 161 УК РФ (в ред. От 13 июня 1996 г.)[2]
. Действия осужденного обоснованно переквалифицированы с пп. "а", "б" ч. 2 ст. 162 УК РФ (разбой) на пп. "б", "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ (грабеж)
По приговору Мытищинского городского суда Московской области от 25 августа 1999 г. Королев (ранее судимый за хищение) осужден по пп. "а", "б" ч. 2 ст. 162 УК РФ, Гриднев - по п. "а" ч. 2 ст. 162 УК РФ. Они признаны виновными в разбое, совершенном с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, группой лиц по предварительному сговору, а Королев, кроме того, - по признаку "неоднократно". Преступление совершено при следующих обстоятельствах. 22 февраля 1998 г. около 22 час. Королев и Гриднев, находясь в состоянии алкогольного опьянения, вступили между собой в преступный сговор на нападение на Цветкову в целях хищения принадлежащего ей имущества. Действуя совместно и согласованно, реализуя свои преступные намерения, на лестничной площадке в подъезде дома в г. Мытищи они сняли с Цветковой шубу, а Гриднев - и шапку. С целью подавления сопротивления потерпевшей они нанесли ей руками и ногами не менее двух ударов каждый в грудь и по голове, применив тем самым насилие, опасное для жизни и здоровья потерпевшей, причинив ей совместными действиями телесные повреждения: кровоподтеки, ссадины, не повлекшие вреда здоровью. Кроме того, Королев и Гриднев похитили у Цветковой и другое принадлежащее ей имущество, а всего на общую сумму 5465 руб. Судебная коллегия по уголовным делам Московского областного суда 25 ноября 1999 г. приговор оставила без изменения. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об изменении приговора в части квалификации содеянного Королевым и Гридневым ввиду неправильного применения уголовного закона. Президиум Московского областного суда 18 сентября 2002 г. протест удовлетворил, указав следующее. В соответствии с действующим законодательством под насилием, опасным для жизни и здоровья, применяемым при нападении в целях хищения чужого имущества, понимается такое насилие, которое выразилось в причинении потерпевшему тяжкого, средней тяжести или легкого вреда здоровью. Как видно из заключения судебно-медицинского эксперта, Цветковой причинены телесные повреждения, не повлекшие за собой вреда здоровью. Обстоятельства преступления, в том числе степень интенсивности и продолжительности примененного к потерпевшей насилия, также не дают оснований считать его опасным для жизни и здоровья. В связи с изложенным действия Королева и Гриднева следует квалифицировать как грабеж
(т. е. открытое хищение чужого имущества), совершенный с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья. Судом первой инстанции действия виновных квалифицированы как совершенные по предварительному сговору. Между тем под предварительным сговором согласно закону понимается договоренность о совместном совершении хищения между двумя или более лицами, состоявшаяся до его непосредственного совершения. Из показаний осужденных Королева и Гриднева видно, что предварительной договоренности на хищение у Цветковой имущества между ними не было. Каких-либо иных доказательств, свидетельствующих о наличии между осужденными предварительной договоренности на совершение данного преступления, в приговоре не приведено. Отсутствие предварительного сговора на хищение чужого имущества при совершении двумя лицами преступления совместно исключает указанный квалифицирующий признак. С учетом изложенного действия Королева были переквалифицированы с пп. "а", "б" ч. 2 ст. 162 УК РФ на пп. "б", "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ, а действия Гриднева - с п. "а" ч. 2 ст. 162 УК РФ на п. "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ[3]
. 
Грабеж
является оконченным преступлением с момента завладения чужим имуществом
По приговору суда Ханты-Мансийского автономного округа от 20 декабря 1999 г. Тропин осужден по ч. 3 ст. 33, пп. "а", "в" ч. 2 ст. 162 УК РФ. По делу также осуждены Гергележиу, Туляков, Сысоев и Ледяев. Согласно приговору преступление совершено при следующих обстоятельствах. Тропин предложил Гергележиу, Ледяеву, Сысоеву, Тулякову ограбить супругов Худайназаровых и с этой целью 27 марта 1999 г. около 2 час. ночи на автомашине привез их к вагончику, где проживали потерпевшие. Сам Тропин остался в автомашине, а другие участники преступной группы с помощью технических средств проникли в вагончик и, требуя денег, стали избивать супругов руками, ногами и монтировкой по различным частям тела. Гергележиу нанес Худайназарову четыре удара ножом в грудь и убил его. Худайназаровой действиями виновных причинен легкий вред здоровью. Не найдя денег, нападавшие с места происшествия скрылись. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 22 января 2001 г.приговор изменила, действия Тропина переквалифицировала с ч. 3 ст. 33, пп. "а", "в" ч. 2 ст. 162 УК РФ на ч. 3 ст. 33, пп. "а", "в" ч. 2 ст. 161 УК РФ, в остальном приговор оставила без изменения. Заместитель Генерального прокурора РФ в протесте поставил вопрос об изменении судебных решений в отношении Тропина, переквалификации его действий с ч. 3 ст. 33, пп. "а", "в" ч. 2 ст. 161 УК РФ на ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 33, пп. "а", "в" ч. 2 ст. 161 УК РФ. Президиум Верховного Суда РФ 25 декабря 2002 г. удовлетворил протест, указав следующее. Судебная коллегия, переквалифицировав действия Тропина, сослалась на то, что согласно показаниям Гергележиу, Ледяева, Сысоева и Тулякова в ходе предварительного следствия и в судебном заседании Тропин не говорил им о необходимости применить насилие к потерпевшим, использовать оружие и другие предметы в качестве оружия, а лишь предложил открыто похитить деньги у Худайназаровых и организовал совершение этого преступления. Однако кассационная инстанция не учла, что по смыслу закона грабеж является оконченным только с момента завладения виновным чужим имуществом. В данном же случае, как установлено судом, Тропин не довел до конца свой умысел на завладение имуществом Худайназаровых, поскольку исполнителями преступления оно не было похищено. Таким образом, действия Тропина как организатора покушения на совершение грабежа группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище необходимо квалифицировать по ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 33, пп. "а", "в" ч. 2 ст. 161 УК РФ[4]
. Действия осужденного переквалифицированы с п. "д" ч. 2 ст. 161 УК РФ (грабеж) на п. "г" ч. 2 ст. 158 УК РФ (кража), поскольку он, совершая хищение, считал, что действует тайно
Октябрьским районным судом г. Улан-Удэ Республики Бурятия 24 мая 2000 г. Пискунов осужден по п. "д" ч. 2 ст. 161 УК РФ. Он признан виновным в грабеже с причинением значительного ущерба потерпевшей. 10 февраля 2000 г. Пискунов пришел в киоск, чтобы купить хлеб. Воспользовавшись тем, что продавщица Бадеева отвернулась к лоткам с хлебом, он открыто похитил лежавший на прилавке возле окошечка киоска калькулятор, принадлежащий Бадеевой, и скрылся. В кассационном порядке приговор не обжалован и не опротестован. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос о переквалификации действий осужденного с п. "д" ч. 2 ст. 161 УК РФ на п. "г" ч. 2 ст. 158 УК РФ. Президиум Верховного Суда Республики Бурятия 26 июля 2002 г. протест удовлетворил, указав следующее. Как следует из материалов дела, Пискунов и в ходе предварительного следствия, и в судебном заседании утверждал, что взял калькулятор с прилавка в тот момент, когда продавщица отвернулась и не видела его действий, после этого сразу же ушел, никаких окликов не слышал; совершил хищение ввиду тяжелого материального положения, так как ему нужны были деньги в связи с рождением в январе 2000 г. дочери. Потерпевшая Бадеева показала, что калькулятор был похищен, когда она отвернулась к лоткам с хлебом. Она окликнула парня, но он скрылся. Таким образом, объективных доказательств того, что Пискунов знал, что потерпевшая видела его действия, по делу не имеется. Согласно ст. 49 Конституции Российской Федерации все сомнения, устранить которые не представляется возможным, толкуются в пользу обвиняемого. Согласно закону виновный при грабеже сознает, что изъятие имущества происходит открыто. Если субъект преступления ошибочно считает, что совершает хищение тайно, хотя в действительности его действия замечены потерпевшим или посторонними лицами, то содеянное нельзя считать грабежом. Изъятие имущества при таких обстоятельствах квалифицируется как кража. Поэтому действия Пискунова следует квалифицировать как тайное хищение чужого имущества[5]
.
Действия лица при завладении имуществом, не применявшего к потерпевшему насилия, опасного для его жизни или здоровья, и не угрожавшего таким насилием, переквалифицированы с разбоя на грабеж.
По приговору суда Назаров осужден по пп. "а", "б" ч. 3 ст. 161 УК РФ и пп. "а", "б" ч. 3 ст. 162 УК РФ. Назаров признан виновным в совершении разбойного нападения в целях хищения чужого имущества, организованной группой, в крупном размере. Кроме того, он признан виновным в грабеже. Согласно приговору Назаров совместно с другими соучастниками проник в квартиру С. Там после нанесения Якимовым удара С. кулаком по лицу, от которого тот упал, Назаров и другие соучастники избили лежавшего на полу потерпевшего руками и ногами, в результате чего у последнего образовались повреждения, не причинившие вреда здоровью. Затем Якимов переместил потерпевшего С. в ванную комнату и стал душить. Назаров и другие соучастники в это время потребовали у находившейся в квартире П. указать местонахождение денег и ценных вещей. Затем Назаров остался ее сторожить, а другие осужденные, обыскав квартиру, похитили 10 200 долларов США и другое имущество и с места происшествия скрылись. Кассационная инстанция изменила приговор, исключила осуждение Назарова по п. "а" ч. 3 ст. 161 и п. "а" ч. 3 ст. 162 УК РФ (грабеж
и разбой, совершенные организованной группой). Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия Назарова по эпизоду хищения из квартиры С. с п. "б" ч. 3 ст. 162 УК РФ (разбой в целях завладения имуществом в крупном размере) на п. "б" ч. 3 ст. 161 УК РФ (грабеж
, совершенный в крупном размере), указав следующее. Органы следствия, предъявляя обвинение Назарову по п. "б" ч. 3 ст. 162 УК РФ, указали, что Назаров с другими лицами принял участие в избиении С. руками и ногами после того, как его ударил Якимов кулаком в лицо. В результате у потерпевшего образовались ушибы головы, гематомы мягких тканей лица, поясничной области, т. е. повреждения, не причинившие вреда здоровью. После этого Якимов насильственно поместил С. в ванную комнату и, угрожая применить к нему насилие, опасное для жизни и здоровья, стал душить цепью, фиксирующей сливную пробку в ванной, использовав ее в качестве оружия. Таким образом, органы следствия определили, что угроза насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшего, исходила от Якимова. Указание суда на то, что Назаров, избивая С., подверг опасности его жизнь и здоровье, сделано в нарушение требований ч. 3 ст. 254 УПК РСФСР, не допускающей ухудшения положения обвиняемого. Согласно ч. 2 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления. Однако судом не установлено, что Назаров знал о применении Якимовым цепочки от сливной пробки в процессе нападения, а также что сам Назаров применял к потерпевшему насилие, опасное для жизни и здоровья, либо угрожал С. применением такого насилия[6]
. Действия виновного переквалифицированы с разбоя на
грабеж, поскольку судом установлено, что насилия, опасного для жизни, он к потерпевшему не применял.
Сабиров и Алексеенков с целью хищения чужого имущества проникли в дом потерпевшего С. Вернувшийся домой С. стал препятствовать действиям Сабирова и Алексеенкова. С целью удержания похищенного Алексеенков нанес потерпевшему удары кулаками и ножом в различные части тела. От полученных ранений потерпевший скончался на месте. Сабиров и Алексеенков, забрав похищенное, скрылись. Действия Сабирова квалифицированы судом первой инстанции по п. "з" ч.3 ст.162 УК РФ. Суд кассационной инстанции изменил приговор в отношении Сабирова, переквалифицировал его действия на п. "в" ч.3 ст.162 УК РФ. В надзорной жалобе осужденный Сабиров просил переквалифицировать его действия на ч.3 ст.30, п.п. "а", "в" ч.2 ст.158 УК РФ, утверждая, что не применял насилия к потерпевшему, когда тот пытался помешать ему и Алексеенкову похитить телевизор. В действиях Алексеенкова имел место эксцесс исполнителя. Президиум Верховного Суда Российской Федерации изменил судебные решения по следующим основаниям. Признавая вину Сабирова доказанной и квалифицируя его действия по п. "в" ч.3 ст.162 УК РФ, суд указал в приговоре, что пришел к выводу о том, что умыслом осужденных охватывались действия как по завладению чужим имуществом, так и по применению к потерпевшему опасного для жизни насилия. Между тем вердиктом коллегии присяжных заседателей признано установленным, что все действия, связанные с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего, совершил один Алексеенков. Сабиров же непосредственно насилия, повлекшего тяжкий вред здоровью, к потерпевшему не применял, а, реализуя предварительный сговор на кражу после возвращения потерпевшего, вместе с Алексеенковым участвовал в грабеже. При этом конкретно действия Сабирова выразились в том, что он разбил стекло в окне, проник в дом, нашел телевизор, пульт управления, завернул телевизор в простыню и, после того как в его присутствии потерпевшему Алексеенковым были причинены телесные повреждения, унес телевизор из дома. Поэтому действия Сабирова переквалифицированы с п. "в" ч.3 ст.162 УК РФ на п. "в" ч.2 ст.161 УК РФ (в редакции Закона от 8 декабря 2003 г.). Кроме того, из приговора исключено указание о взыскании с Сабирова в пользу потерпевшей 10 тысяч рублей в счет компенсации морального вреда, поскольку установлено, что насилия к потерпевшему, в том числе опасного для его жизни и здоровья, Сабиров не применял и совершение разбойного нападения его умыслом не охватывалось[7]
.
Открытое завладение имуществом потерпевшего необоснованно расценено как совершенное с применением насилия.
Установлено, что 30 сентября 1999 г. Максимов сорвал с потерпевшего золотую цепочку стоимостью 12.000 рублей, однако довести до конца преступный умысел не смог, поскольку потерпевший вырвал указанную цепочку из рук Максимова. Суд первой инстанции квалифицировал действия Максимова по ч.3 ст.30, п.п."г","д" ч.2 ст.161 УК РФ (покушение на грабеж
, совершенный с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья потерпевшего, с причинением значительного ущерба гражданину). Суд кассационной инстанции оставил приговор без изменения. Надзорная инстанция переквалифицировала действия Максимова с ч.3 ст.30, п.п."г","д" ч.2 ст.161 УК РФ на ч.3 ст.30, ч.1 ст.161 УК РФ. По смыслу закона под насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, понимается причинение побоев или иных насильственных действий, связанных с причинением физической боли либо с ограничением свободы. По настоящему уголовному делу таких признаков не установлено. Завладение имуществом потерпевшего путем "рывка" не может рассматриваться как насилие, о котором идет речь в ст.161 УК РФ. Кроме того, Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. "О внесении изменений и дополнений в Уголовный Кодекс Российской Федерации" изменена редакция п."д" ч.2 ст.161 УК РФ (в качестве квалифицирующего признака вместо "грабеж
, совершенный с причинением значительного ущерба гражданину", предусмотрен "грабеж
, совершенный в крупном размере").В соответствии с п.4 примечания к ст.158 УК РФ (в редакции Федерального закона от 8 декабря 2003 г.) крупным размером признается стоимость имущества, превышающая 250.000 руб. Учитывая изложенное и то, что стоимость имущества, похищенного Максимовым, составляет 12.000 руб., содеянное следует квалифицировать по ч.3 ст.30, ч.1 ст.161 УК РФ (в редакции от 13 июня 1996 г.)[8]
.
Действия виновного переквалифицированы с разбоя на грабеж, так как судом не установлено, причинены ли виновным телесные повреждения, повлекшие кратковременное расстройство здоровья потерпевшей
Тушинским районным судом г. Москвы 31 марта 1999 г. Бурданов осужден по ч. 1 ст. 161 УК РФ, п. "б" ч. 2 ст. 162 УК РФ. Он признан виновным в том, что 5 октября 1997 г. примерно в 22 час. 30 мин. на ул. Сходненской, имея умысел на завладение чужим имуществом, вырвал у Пятницкой из рук сумку и с места преступления скрылся, причинив потерпевшей ущерб на общую сумму 200 тыс. неденоминированных рублей. 10 октября 1997 г. примерно в 21 час. также с умыслом на открытое хищение чужого имущества он преследовал Афанасьеву и в подъезде дома потребовал отдать сумку. Она отказалась. Он ударил ее кулаком по лицу и вырвал сумку, причинив кровоподтеки и сотрясение головного мозга (по заключению судебно-медицинского эксперта, это - повреждения, причинившие легкий вред здоровью Афанасьевой и повлекшие кратковременное расстройство здоровья). С похищенным Бурданов скрылся. Ущерб составил сумму 770 тыс. неденоминированных рублей. Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда приговор оставила без изменения. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об изменении приговора в части осуждения Бурданова по п. "б" ч. 2 ст. 162 УК РФ и переквалификации его действий на п. "б" ч. 2 ст. 161 УК РФ. Президиум Московского городского суда 16 марта 2000 г. протест удовлетворил, указав следующее. Правильно установив фактические обстоятельства дела, суд вместе с тем допустил ошибку, квалифицируя действия Бурданова по эпизоду завладения имуществом Афанасьевой как разбой. В ходе предварительного следствия и в судебном заседании Бурданов отрицал факт применения насилия в отношении Афанасьевой. Все показания потерпевшей на следствии и в суде об обстоятельствах причинения ей телесных повреждений противоречивы. Так, в ходе судебного заседания она сообщила, что Бурданов, ударив ее кулаком по лицу, вырвал из рук сумку и скрылся. От удара у нее закружилась голова, она побежала за ним и упала. На предварительном следствии Афанасьева первоначально показывала, что, ударив ее в лицо, Бурданов резко вырвал из рук сумку, отчего она ударилась о косяк двери. Как пояснила потерпевшая при следующем допросе, ударив ее в лицо, Бурданов резко вырвал сумку из ее рук, отчего она упала и, скатившись со ступенек, ударилась головой о косяк двери. Кроме того, судебно-медицинский эксперт также не ответил на вопрос, в результате чего у потерпевшей образовались повреждения, повлекшие кратковременное расстройство здоровья. При таких обстоятельствах нельзя сделать вывод о том, что обнаруженные у потерпевшей повреждения, повлекшие кратковременное расстройство здоровья, причинены Бурдановым. Учитывая, что в соответствии с законом все сомнения в отношении доказанности обвинения толкуются в пользу подсудимого, по указанному эпизоду действия Бурданова следует квалифицировать по п. "б" ч. 2 ст. 161 УК РФ как открытое хищение чужого имущества, совершенное неоднократно[9]
. Действия виновного необоснованно квалифицированы как разбойное нападение
Люблинским районным судом г. Москвы 6 июля 1995 г. Ильюк осужден по пп. "а", "б" ч. 2 ст. 146 УК РСФСР. Он признан виновным в разбойном нападении по предварительному сговору группой лиц на кассира и водителя АО "Мосфундаментстрой" с применением оружия. По делу также осуждены Сергеев и Савельев. 11 мая 1994 г. приблизительно в 10 час. во исполнение преступной договоренности о хищении чужого имущества Ильюк, Сергеев и Савельев, имея при себе пистолет, прибыли на территорию АО "Мосфундаментстрой". Примерно в 10 час. 50 мин. согласно распределению ролей Ильюк для предупреждения об опасности остался поблизости от места предполагаемого нападения, а Сергеев и Савельев надели на головы маски и напали на кассира АО Топольскую и водителя Юдина, потребовав сумку с деньгами, при этом Сергеев произвел в их сторону два выстрела. Подавив таким образом волю потерпевших к сопротивлению, Сергеев вырвал из рук Юдина сумку с деньгами, и все трое с места происшествия скрылись, завладев деньгами АО "Мосфундаментстрой" на сумму 461 782 руб., а также личным имуществом Топольской на общую сумму 14 350 руб. В кассационном порядке приговор не обжалован и не опротестован. Президиум Московского городского суда протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ об изменении приговора в отношении Ильюка - переквалификации его действий с пп. "а", "б" ч. 2 ст. 146 УК РСФСР на ч. 2 ст. 145 УК РСФСР оставил без удовлетворения. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 7 сентября 1999 г. аналогичный протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ удовлетворила, указав следующее. Обстоятельства преступления судом установлены правильно, вместе с тем приговор в отношении Ильюка подлежит изменению. В обоснование вывода о виновности Ильюка в совершении по предварительному сговору группой лиц разбойного нападения с применением оружия суд сослался на показания потерпевшей Топольской, свидетеля Юдина, акты судебно-медицинской, судебно-одорологической, судебно-биологической экспертиз, протоколы осмотра места происшествия и выходов на место происшествия, а также на первоначальные показания Сергеева и Савельева. Согласно приговору первоначально на предварительном следствии Сергеев показал, что 9-10 мая 1994 г. Ильюк предложил им (Сергееву и Савельеву) совершить ограбление кассы УМ-1 акционерного общества в день выдачи зарплаты. Он и Савельев согласились и распределили роли, Ильюк должен был их прикрыть и предупредить о возможной опасности. Для ограбления решили использовать газовый пистолет. 11 мая 1994 г. примерно в 10-11 час. они прибыли на территорию акционерного общества. Когда приехала машина с кассиром, они, т. е. Сергеев и Савельев, надели маски, подбежали к ней. Он (Сергеев), выстрелив, вырвал сумку, пистолетом ударил по голове мужчину, который пытался его задержать, и они стали убегать. При этом он еще выстрелил в направлении женщины. Как отмечено в приговоре, первоначально на следствии Савельевдал аналогичные показания. Из приговора, таким образом, усматривается, что суд счел более достоверными показания Сергеева и Савельева об обстоятельствах преступления в начальной стадии расследования дела. Между тем в заявлении о "чистосердечном признании" Сергеева, написанном им на следующий день после совершения преступления, об Ильюке как участнике преступления вообще не было никаких упоминаний. Во время допроса в качестве свидетеля в тот же день, т. е. 12 мая 1994 г., Сергеев рассказал о том, что он, Савельев и Ильюк договаривались об ограблении кассира. При этом по поводу оружия Сергеев дословно показал: "Для ограбления кассы я решил использовать газовый пистолет, который купил в г. Магадане, он все время находился при мне". В связи с тем, что Сергеев впоследствии от этих показаний отказался, а Ильюк на всем протяжении предварительного следствия и судебного разбирательства отрицал какое-либо участие в преступлении, выяснить, было ли Ильюку достоверно известно о наличии у Сергеева пистолета и его намерении применить при ограблении оружие, не представилось возможным. В первоначальных показаниях Савельева есть упоминание о пистолете только при изложении им факта непосредственного нападения на кассира, в котором участвовали он и Сергеев. Потерпевшая Топольская и свидетель Юдин об обстоятельствах совершения разбойного нападения на них показали, что видели только двоих нападавших в масках, у одного из них был пистолет, из которого тот произвел два выстрела в их сторону. Завладев сумкой с деньгами, нападавшие скрылись. Таким образом, из показаний Сергеева и Савельева в начальной стадии расследования дела, а также из показаний Топольской и Юдина не усматривается, что между осужденными была договоренность на совершение разбойного нападения с применением оружия и что Ильюк достоверно знал о наличии у Сергеева газового пистолета. Как видно из материалов дела, в момент нападения Ильюк находился за пределами расположения УМ-1 и не был очевидцем применения оружия при нападении на кассира. Следовательно, доказательств, подтверждающих предварительный сговор с Ильюком на совершение разбойного нападения с применением оружия, ни органами следствия, ни судом не установлено. Поскольку имеющимися доказательствами не подтверждено, что действия Савельева и Сергеева, применивших при нападении газовый пистолет, охватывались умыслом Ильюка, следует признать, что в данном конкретном случае Савельев и Сергеев действовали самостоятельно и имел место эксцесс исполнителей (выразившийся в совершении разбоя с применением оружия). Учитывая, что преступление совершено осужденными в период действия Уголовного кодекса РСФСР (в ред. 1960 года с последующими изменениями и дополнениями), руководствуясь требованиями законодательства об обратной силе уголовного закона, смягчающего наказание или иным образом улучшающего положение виновного, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ квалифицировала действия Ильюка по ч. 2 ст. 145 УК РСФСР (в ред. От 3 декабря 1982 г.), предусматривающей ответственность за грабеж
, совершенный по предварительному сговору группой лиц. Указанные нарушения, допущенные судом при постановлении приговора, президиумом Московского городского суда устранены не были, поэтому постановление суда надзорной инстанции в отношений Ильюка также подлежит соответствующему изменению[10]
.
Действия осужденного за разбой переквалифи-цированы на грабеж, поскольку они не были сопряжены с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, либо с угрозой его применения.
По приговору суда Тюрев и Герасименко осуждены по п.«а» ч.2 ст.162 УК РФ (в редакции от 13 июня 1996 г.).
Судебная коллегия по уголовным делам областного суда оставила приговор без изменения. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ рассмотрела надзорную жалобу адвоката в защиту интересов Тюрева, в которой он просил переквалифицировать его действия на грабеж
, и изменила приговор по следующим основаниям.
Обоснованность осуждения Тюрева и Герасименко за хищение чужого имущества группой лиц по предварительному сговору с применением насилия к потерпевшему подтверждена материалами дела.
Так, потерпевший в ходе предварительного следствия и в судебном заседании последовательно и полно рассказывал об обстоятельствах совершения в отношении него действий, в частности о том, что 23 ноября 2001 г. осужденные сбили его с ног и, удерживая его, стали обыскивать карманы и завладели пятисотрублевой купюрой. Он стал оказывать сопротивление, но один из нападавших ударил его кулаком в лицо. В дальнейшем глаз у него затек, была рассечена бровь.
Данные обстоятельства были подтверждены в судебном заседании результатами осмотра места происшествия с фототаблицами к нему, вещественными доказательствами, показаниями свидетелей, выводами судебно-медицинской экспертизы, согласно которой у потерпевшего обнаружена ушибленная рана верхнего века правого глаза, кровоподтек правой орбитальной области, кровоизлияния в склеру правого глаза.
Между тем характер примененного насилия, а также то, было ли оно опасным для жизни и здоровья потерпевшего, определяет квалификацию содеянного по п. «г» ч.2 ст. 161 УК РФ как грабеж
, совершенный с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, или по ст. 162 УК РФ как разбой, то есть нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, либо с угрозой применения такого насилия.
Продолжительность расстройства здоровья потерпевшего не указана в заключении; лист нетрудоспособности медицинским учреждением ему не выдавался, о чем он показал в судебном заседании.
При таком положении, когда продолжительность расстройства здоровья потерпевшего не определена, с выводом о примененном в отношении него насилии, как опасном для жизни, а следовательно и с квалификацией действий осужденных как разбой, Судебная коллегия не согласилась.
Состоявшиеся по делу судебные решения изменены, действия Тюрева переквалифицированы с п. «а» ч.2 ст. 162 УК РФ на п.п. «а», «г» ч.2 ст. 161 УК РФ (в редакции от 8 декабря 2003 г.)[11]
Действия осужденного необоснованно квалифицированы как оконченное преступление
Останкинским межмуниципальным судом Северо-Восточного административного округа г. Москвы 21 июля 1998 г. Гунчев осужден по п. "б" ч. 3 ст. 161 УК РФ (грабеж
) к лишению свободы, а по п. "б" ч. 3 ст. 158 УК РФ (кража) оправдан за отсутствием в его действиях состава преступления. Он признан виновным в том, что 6 февраля 1997 г. в 18 час. 10 мин. с целью хищения имущества из магазина OOO "Фирма Вилма" путем подбора ключа открыл замок на входной двери, проник внутрь, похитил шубы на общую сумму 129 725 тыс. рублей, причинив крупный ущерб собственнику имущества, после чего с похищенным вышел и был обнаружен Ершовой, которая потребовала вернуть похищенное, однако Гунчев пытался скрыться, но был задержан сотрудником милиции. Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда приговор оставила без изменения. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об изменении судебных решений: переквалификации действий осужденного с п. "б" ч. 3 ст. 161 на ч. 3 ст. 30, п. "б" ч. 3 ст. 161 УК РФ. Президиум Московского городского суда 22 апреля 1999 г. протест удовлетворил, указав следующее. Правильно установив фактические обстоятельства дела, суд вместе с тем допустил ошибку в квалификации действий Гунчева как оконченного преступления. Как установлено материалами дела, тайно похитив имущество из помещения магазина, Гунчев, замеченный при выходе из магазина свидетелем Ершовой, попытался скрыться с похищенным (по дороге бросил его), однако был задержан сотрудником милиции. Таким образом, Гунчев не имел возможности реально распорядиться похищенным имуществом. При таких обстоятельствах действия Гунчева следует квалифицировать как покушение на открытое хищение чужого имущества (грабеж
) в крупном размере с незаконным проникновением в помещение, т. е. по ч. 3 ст. 30, п. "б" ч. 3 ст. 161 УК РФ[12]
. ,
Надзорная инстанция, обоснованно признав в действиях лица эксцесс исполнителя, квалифицировала содеянное как разбой, а действия второго участника преступления - как грабеж.
Электростальским городским судом Московской области 7 октября 1996 г. Журавлев осужден по п. "а" ч. 2 ст. 146 УК РСФСР. Он признан виновным в том, что 14 апреля 1996 г. по предварительному сговору с Бернацким (осужденным по делу за разбой, протест в отношении которого не вносился) решил украсть автомашину, принадлежащую Ионову. Во время совершения кражи их заметила свидетель Песковская, которая потребовала прекратить преступные действия и стала звать на помощь. Бернацкий, желая осуществить до конца преступные намерения, избил Песковскую, причинив ей легкие телесные повреждения, повлекшие кратковременное расстройство здоровья, и демонстрировал при этом нож. После того как Песковскую увезли на автомашине, Журавлев и Бернацкий завладели автомобилем Ионова, причинив ему ущерб. Судебной коллегией по уголовным делам Московского областного суда приговор оставлен без изменения. Президиумом Московского областного суда действия Журавлева переквалифицированы с п. "а" ч. 2 ст. 146 УК РСФСР на ч. 2 ст. 161УК РФ. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об изменении приговора суда и определения судебной коллегии - переквалификации действий Журавлева на п. "а" ч. 2 ст. 161 УК РФ и об отмене постановления президиума Московского областного суда. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 25 сентября 1997 г. протест удовлетворила по следующим основаниям. Как следует из материалов дела, во время открытого завладения имуществом Ионова Журавлевым и Бернацким последний применил к Песковской насилие, опасное для ее жизни и здоровья, о чем с Журавлевым он не договаривался (т. е. допустил эксцесс исполнителя). Действия же Журавлева в указанной ситуации охватываются диспозицией п. "а" ч. 2 ст. 161 УК РФ как открытое похищение имущества, совершенное группой лиц по предварительному сговору. К такому же выводу пришел и президиум Московского областного суда, изменяя приговор и определение судебной коллегии, однако в нарушение требований закона при квалификации действий Журавлева не указал пункт ч. 2 ст. 161 УК РФ, поэтому постановление президиума подлежит отмене. [13]
Действия лица обоснованно признаны грабежом, а не разбоем
Кировским районным судом г. Красноярска Ганус осужден по пп. "а", "б" ч. 2 ст. 146 УК РСФСР. Он признан виновным в разбое, соединенном с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, совершенном по предварительному сговору группой лиц, с применением предметов, используемых в качестве оружия. 3 октября 1991 г. Ганус и гражданин (дело в отношении которого выделено в отдельное производство) сели в автомобиль ВАЗ-21063 и попросили водителя З. довезти их до кинотеатра "Спутник" в г. Красноярске. В пути следования упомянутый гражданин применил в отношении З. газовый балончик, а Ганус в это время схватил за одежду и шею потерпевшего. З., выскочив из автомобиля, убежал, Ганус и гражданин (дело в отношении которого выделено в отдельное производство), завладев автомобилем, уехали. В этот же день Ганус в Уярском районе был задержан работниками милиции, а указанный гражданин скрылся. Автомобиль возвращен потерпевшему. Судебная коллегия по уголовным делам Красноярского краевого суда приговор оставила без изменения. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос о переквалификации действий осужденного Гануса с пп. "а", "б" ч. 2 ст. 146 УК РСФСР на ч. 2 ст. 145 УК РСФСР (в редакции от 3 декабря 1982 г.), ссылаясь на то, что ни следственные органы, ни суд не установили, какое вещество находилось в газовом баллончике и создавало ли его применение опасность для жизни и здоровья потерпевшего. Президиум Красноярского краевого суда 11 июня 1996 г. протест удовлетворил, указав следующее. При квалификации содеянного Ганусом по пп. "а", "б" ч. 2 ст. 146 УК РСФСР суд исходил из того, что применение газового баллончика создавало угрозу для жизни и здоровья потерпевшего. Однако в материалах дела и в приговоре нет каких-либо данных о степени опасности для жизни и здоровья потерпевшего в результате применения газового баллончика при нападении. На предварительном следствии и в судебном заседании не установлены свойства содержимого в газовом баллончике, судебно-медицинская экспертиза о характере и степени тяжести телесных повреждений у З., полученных в результате применения содержимого в газовом баллончике, не проводилась, сам баллончик не обнаружен. По показаниям потерпевшего З. телесных повреждений ему причинено не было. В деле отсутствуют данные об обстоятельствах приобретения газового баллончика и свойствах содержавшегося в нем вещества. При таких обстоятельствах содеянное Ганусом надлежит квалифицировать как открытое хищение личного имущества граждан (грабеж
), совершенное по предварительному сговору группой лиц, соединенное с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, т. е. по ч. 2 ст. 145 УК РСФСР, действовавшей на момент совершения преступления[14]
. Если лицо после грабежа сразу было задержано и не имело возможности распорядиться имуществом, преступление не может быть признано оконченным
Находкинским городским народным судом Приморского края Евстигнеев, ранее судимый за хищение, осужден по ч. 2 ст. 145 УК РСФСР. Он признан виновным в том, что 8 февраля 1994 г. в г. Находке открыто завладел норковой шапкой Д. стоимостью 200 тыс. рублей, сорвав ее с головы потерпевшей. Судебная коллегия по уголовным делам Приморского краевого суда приговор оставила без изменения. Президиум Приморского краевого суда приговор и кассационное определение в отношении Евстигнеева изменил, применив ст. 43 УК, смягчил наказание. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об изменении приговора и всех последующих судебных решений, переквалификации действий осужденного с ч. 2 ст. 145 на ст. 15 и ч. 2 ст. 145 УК. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 5 сентября 1995 г. протест удовлетворила, указав следующее. По делу установлено, что Евстигнеев, сорвав с головы Д. шапку, стал убегать. Однако потерпевшая и проходивший мимо мужчина тут же догнали его, и Евстигнеев вынужден был выбросить шапку, которая возвращена потерпевшей. Евстигнеев был задержан и доставлен в милицию. Таким образом, умысел виновного на открытое завладение чужим имуществом не был доведен до конца по не зависящим от его воли обстоятельствам. При таком положении содеянное Евстигнеевым содержит состав неоконченного преступления и его надлежит квалифицировать как покушение на грабеж
, совершенный повторно[15]
. Действия лица, при завладении имуществом не применявшего к потерпевшему насилия, опасного для жизни или здоровья, и не угрожавшего таким насилием, переквалифицированы с разбоя на грабеж
Читинским областным судом 10 апреля 2000 г. Левченко осужден по п. "а" ч. 3 ст. 162 УК РФ и оправдан по пп. "ж", "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ за недоказанностью его участия в совершении преступления. По делу также осуждены Кузнецов, Дукаев и Муслимов. Левченко признан виновным в разбойном нападении, совершенном при следующих обстоятельствах. 24 ноября 1998 г. Кузнецов, Левченко и Дукаев договорились совершить нападение на квартиру Локотко с целью завладения его имуществом, разработали план нападения, распределили роли каждого: Левченко должен был как знакомый Локотко позвонить в квартиру и обеспечить проникновение группы в жилище, а Кузнецов и Дукаев, одетые в маски, напасть на потерпевшего, связать его и Левченко, а затем завладеть имуществом. 25 ноября 1998 г. Кузнецов, Дукаев и Левченко на автомашине прибыли во двор дома, в котором проживал Локотко с семьей. У Кузнецова при себе были револьвер системы "Наган" и шнур с петлей, предназначенный для связывания. Наблюдая за квартирой в течение нескольких часов и убедившись, что Локотко остался дома один, они зашли в подъезд. Левченко позвонил в квартиру, а Кузнецов и Дукаев, чтобы не привлекать внимания жильцов дома, поднялись вверх по лестнице. Когда Локотко, узнав Левченко, открыл дверь, Кузнецов ворвался в квартиру, напал на потерпевшего, повалил его на пол лицом вниз и связал ему руки и ноги шнуром. Дукаев помог Кузнецову его связать, а Левченко оставался у входной двери. Затем Кузнецов и Дукаев перенесли Локотко в ванную комнату, где Кузнецов, заклеив потерпевшему рот имевшимся у него для этой цели скотчем, приставил револьвер к его голове и стал требовать деньги, но, убедившись, что денег нет, не посвящая в свои намерения Левченко и Дукаева, решил убить потерпевшего. Подобранным в квартире молотком Кузнецов нанес Локотко удары по голове, причинив своими действиями открытую черепно-мозговую травму, от которой потерпевший скончался на месте. Выйдя из ванной, Кузнецов присоединился к Дукаеву и Левченко, которые похищали вещи и ценности в квартире. Похитив имущество, принадлежащее Локотко, на общую сумму 33 300 руб., Кузнецов, Дукаев и Левченко на автомобиле скрылись с места происшествия. Действия Левченко квалифицированы по п. "а" ч. 3 ст. 162 УК РФ как совершение разбойного нападения с применением насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, с незаконным проникновением в жилище, организованной группой, неоднократно. В кассационном порядке дело в отношении Левченко не рассматривалось. В надзорной жалобе осужденный просил переквалифицировать его действия на ст. 161 УК РФ и смягчить наказание. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 6 июня 2006 г. надзорную жалобу удовлетворила, указав следующее. Судом первой инстанции действия Левченко квалифицированы по п. "а" ч. 3 ст. 162 УК РФ как разбойное нападение с применением насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, с незаконным проникновением в жилище, организованной группой. Между тем, как видно из исследованных в судебном заседании доказательств, Левченко, Кузнецов и Дукаев договорились между собой о завладении имуществом потерпевшего Локотко. Данных о том, что они договорились о применении к потерпевшему насилия, опасного для его жизни и здоровья, в материалах дела нет. Суд этих обстоятельств также не установил и в приговоре каких-либо доводов в обоснование этого не привел. В приговоре также не приведено доказательств осведомленности Левченко о наличии у Кузнецова револьвера. Сам Левченко насилия, опасного для жизни или здоровья, в отношении потерпевшего не применял и не имел на это умысла. Телесные повреждения, опасные для жизни и здоровья, были причинены потерпевшему Кузнецовым, который принял такое решение самостоятельно, что было установлено судом и о чем указано в описательной части приговора; это свидетельствует о наличии в действиях Кузнецова эксцесса исполнителя данного преступления (разбоя) и согласно ст. 36 УК РФ исключает уголовную ответственность Левченко за разбой, т. е. за действия Кузнецова, которые не входили в предмет их договоренности. Левченко должен нести ответственность только за те действия, которые охватывались его умыслом, т. е. за грабеж
, совершенный группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище, с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ состоявшиеся по делу судебные решения изменила, действия Левченко переквалифицировала с п. "а" ч. 3 ст. 162 УК РФ на пп. "а", "в", "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ (в ред. от 8 декабря 2003 г.)[16]
. Действия лица переквалифицированы с п. "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ на ч. 1 ст. 161 УК РФ, поскольку применение насилия к потерпевшей было связано с совершением в отношении нее другого преступления
По приговору Октябрьского районного суда г. Белгорода от 16 августа 2007 г. Б. осужден к лишению свободы: по ч. 1 ст. 112 УК РФ; по п. "б" ч. 2 ст. 131 УК РФ; по п. "б" ч. 2 ст. 132 УК РФ; по п. "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ. По данному делу осужден также А., надзорное производство в отношении которого не возбуждено. Б. признан виновным в умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью, не опасного для жизни человека и не повлекшего последствий, указанных в ст. 111 УК РФ, но вызвавшего длительное расстройство здоровья; в изнасиловании, совершенном группой лиц; в насильственных действиях сексуального характера, совершенных группой лиц; в грабеже, совершенном с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья. В кассационном порядке приговор не обжалован. Постановлением президиума Белгородского областного суда от 12 марта 2009 г. в удовлетворении надзорной жалобы представителя потерпевшего о пересмотре приговора Октябрьского районного суда г. Белгорода от 16 августа 2007 г. в отношении Б. отказано. В надзорной жалобе адвокат, защищавший интересы Б., просил о пересмотре приговора, в том числе по тому основанию, что квалифицирующий признак совершения грабежа "с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья" вменен в вину Б. излишне. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 16 сентября 2009 г. удовлетворила надзорную жалобу адвоката частично, указав следующее. Как видно из приговора, Б. осужден в том числе за то, что после совершения совместно с А. изнасилования З., а также насильственных действий сексуального характера в отношении нее, действуя из корыстных побуждений и осознавая, что воля потерпевшей к сопротивлению подавлена путем применения к ней физического насилия, открыто завладел ее мобильным телефоном и распорядился им по своему усмотрению. Указанные действия осужденного квалифицированы судом как грабеж
, совершенный с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья. Между тем установленные судом фактические обстоятельства дела, подтвержденные и показаниями самой потерпевшей З., указывают на то, что насилие в отношении нее со стороны осужденных применялось при совершении изнасилования и насильственных действий сексуального характера и преследовало своей целью подавление воли З. к сопротивлению при удовлетворении ими своих сексуальных потребностей. По смыслу действующего уголовного закона квалификации по п. "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ подлежит такое открытое хищение чужого имущества, в ходе которого насилие, не опасное для жизни и здоровья, применяется с целью завладения имуществом потерпевшего или для удержания похищенного. При таких обстоятельствах насилие, примененное к потерпевшей в связи с ее изнасилованием и совершением насильственных действий сексуального характера, не может расцениваться как направленное на похищение ее имущества. Действия Б. переквалифицированы с п. "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ на ч. 1 ст. 161 УК РФ[17]
.
[1]
Бюллетень № 3 2004 года
[2]
Постановление Президиума Верховного Суда РФ N 267п04 по делу Максимова [3]
Бюллетень № 2 2004 года
[4]
Бюллетень № 9 2003 года
[5]
Бюллетень № 9 2003 года [6]
Бюллетень № 12 2003 года. Постановление N 128п02 по делу Назарова [7]
Постановление Президиума ВерховногоСуда РФ № 458П04 по делу Сабирова
[8]
Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 267п04 по делу Максимова
[9]
Бюллетень № 2 2001 года
[10]
Бюллетень № 6 2001 года
[11]
Определение № 9-Д04-43 по делу Тюрева и Герасименко
[12]
Бюллетень № 2 2000 года
[13]
Бюллетень № 2 2000 года
[14]
Бюллетень № 5 1997 года
[15]
Бюллетень № 5 1996 года
[16]
Бюллетень № 2 2007 года
Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 6 июня 2006 г. N 72-Д05-3 [17]
Бюллетень № 4 2010 года Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 16 сентября 2009 г. N 57-Д09-17 |
