“Возникновение древнерусского государства и роль норманнов в его возникновении”
Вопрос происхождения государства всегда являлся животрепещущим и привлекал внимание большого количества ученых археологов, историков, культурологов. По этому вопросу уже написано много трудов и монографий, и огромное множество историков высказали свое мнение по этому вопросу. В данном случае мое обращение к этой теме лишь подчеркивает ее актуальность и значимость в данный момент.
Поэтому, я позволю себе сказать, что эта тема является национальной, идейной и даже в какой-то мере политической. Она связана с самосознанием, самооценкой народа, а степень разработанности этой темы является показателем патриотизма, любви и уважения к Родине, к ее корням.
Так и мой выбор этой темы не был случайным и имел свои причины и предпосылки. В данном случае ими явились: мое уважение к Родине, как к стране, где я родился, и родились мои предки. Вера в нее, т.е. ее потенциальные возможности, с одной стороны, и, с другой - протест против засилия так называемой «Нормандской теории» не только в странах Западной Европы и Америки, но даже и у нас, где казалось бы должно преволировать чувство национальной гордости, желание постичь истоки и корни нации.
Сама по себе теория вызывает у меня протест, так как она является попыткой принижения значимости роли и потенциала восточнославянских народов, пытается утвердить неспособность к самостоятельным действиям и самостоятельному развитию.
Отличным примером моих слов о распространенности «Норманнской теории» и в нашей республике является то, что во всех средних учебных заведениях преподавание ведется по книгам, в которых «Норманнская теория» является единственной теорией. Хотя преподаватели, оканчивавшие вузы и исторические факультеты, должны были рассматривать все точки зрения по данной проблеме. И должны были дать возможность своим ученикам также всесторонне изучить эту проблему. Но, как и большинство людей, они пошли по наилегчайшему пути: воспользовавшись программным шаблоном. А так как по программе этому вопросу не уделено достаточно времени, то он рассматривается как создание государства после «призвания князей», а следовательно, как создание его варягами. На мой взгляд, людьми, которые сознательно или несознательно внесли неразбериху в историю, являются немцы-основоположники «Норманнской теории». А ими являются Миллер Г.Ф. и Байер Г.З., работавшие в то время в Петербургском Академическом Университете. Они истолковывали «Летопись временных лет» на свой лад, а так как они, в то время, были единственными и наиболее почитаемыми учеными орудовавшими в Академическом Университете, то никто не осмелился им противоречить. И лишь в конце пятидесятых появился человек, который осмелился опровергнуть эту «националистическую» теорию.
Так и основной задачей данной работы я вижу опровержение «Норманнской теории», с использованием самых последних и современных знаний, которыми, может быть не обладали ученые прошлых лет.
На мой взгляд, для доказательства данного вопроса необходимо проанализировать источники наиболее близкие по времени к рассматриваемому периоду, то есть созданию Древнерусского государства (конец 9 в.- начало 10 в.). Поэтому, наибольшее значение принадлежит прямым источникам, то есть написанным в среде народов, непосредственно принимавших участие в исследуемом процессе. В данном случае славян и скандинавов. При этом данные скандинавских источников крайне ограничены. Известия скандинавских саг, записанных в 13-14 в., не могут быть достоверными для характеристики хода скандинавской экспансии на востоке в 8-9 в..Достаточно многочисленные, хотя и фрагментарные, известия саг об истории Руси, которые опираются на песни скальдов, заслуживают наибольшего доверия лишь в описаниях событий времен Владимира Святославича, Ярослава Мудрого и до последней четверти 11 в., напрасно искать в них непосредственных данных о более раннем этапе формирования Древнерусского государства. Также лаконично представляется и другая категория скандинавских источников - рунические надписи. Основная масса надписей относится к 11 в..Таким образом, они также не содержат непосредственных данных о происхождении государства и возможном участии в нем норманнов. Следовательно, из источников, по своему происхождению наиболее близких к описываемым событиям, для рассмотрения остаются лишь русские, имеющие то достоинство, что они были созданы на месте непосредственных событий, и потому лучше других отражающие то время. Русские летописи - единственный источник, который дает по своему систематический подход, хотя и не лишенный ощутимых пропусков главных политических событий 9 в. на Руси. Правда, как стало недавно известно, текст «Повести временных лет» (Нестора) был отредактирован во втором десятилетии 12 в.(1113-1118гг.), поэтому он может быть использован лишь как основа для установления событий за 150-200 лет и только при условии основательной источниковедческой критики. Исследователи давно осознали, что Нестор, собирая известия, восходящие к 9 в., насколько их можно проверить с помощью иностранных источников, пользовался не одной устной традицией, дополненной собственными соображениями, но располагал различными материалами, написанными как на месте, так и вне Руси.
Поэтому, главным источником для прояснения этнической природы варягов является «Повесть временных лет».
Только здесь есть единственное и точное указание, где живут варяги: это область по Варяжскому - Балтийскому морю от ляхов (поляков) до англов. Англы жили на юге Ютландского полуострова по соседству с балтийскими славянами, поэтому на Руси до 12 в. так называли и данов.
В том же сообщении отмечается, что варяги живут и на восток от Варяжского моря «до предела Симова».Библейский «Симов предел» попал сюда по ошибке.Но ошибка имела прочные корни в местной письменности.Видимо, под влиянием хазарских иудеев волжских болгар считали семитским народом. «Симов предел» - это, следовательно, лишь граница Волжской Болгарии, в которую упирались владения Рюрика во второй половине 9 в..
По ряду признаков единственное указание на место расселения варягов относится к концу 10 в., когда составлялся первый исторический труд, рассказывавший о начале Руси. Но в летописи имеется и еще два понимания этнонима. В одном случае варяги - это лишь небольшое племя наряду с готами, англами, свевами (шведами), урманами (норманнами - норвежцами) и Русью. В другом - варяги - русь отличаются от варяжских же, на сей раз скандинавских, помянутых только что племен. Последний комментарий принадлежит уже сравнительно позднему летописцу, писавшему никак не ранее 12 в.. Область между Польшей и Данией - это земли балтийских славян. Может быть, не случайно в перечень славянских племен начальной части летописи не вошли варины, ободриты и руйняне. Они-то как раз и составили основное население выделенного района.А в узком смысле балтийская «Русь» предполагает остров Рюген, хотя «рутены» жили также у устья Немана и по западному побережью Эстонии.
Тождество варинов и варягов достаточно очевидно: речь идет об этнообразующем суффиксе, меняющемся в разных языках. В кельто-романских должен быть суффикс «ин», в германских - «инг» («веринги»), у балтийских славян - «анг», у восточных - «яг». Достаточно ясна и этимология этнонима.В отношении «варинов» в германской лингвистике нет особых расхождений: «вар» - это одно из древнейших обозначений воды в индоевропейских языках. «Варины» - значит поморяне, люди, живущие у моря, у воды. Точно так объясняется и название подунайского иллирийского племени «варисты», обитавшего там еще в начале нашей эры. А это обстоятельство может быть дополнительным аргументом в пользу родства древнего населения Прибалтики именно с иллирийцами. Славяне же пришли в эти области лишь в 6 в., и процесс ассимиляции местного населения занял несколько столетий.
Но варяги, пришедшие в 9 в. в северо-западные пределы Руси, уже были славяноязычными. Они построили города, дав им славянские названия: Псков(Плесков), Изборск, Белоозеро, Новгород. Новгородский летописец убежденно считал, что и «до днешнего дня», то сеть до его времени, 2суть людие новгородстии от рода варяжска». Этим и объясняется странное вроде бы утверждение летописца, что варяги живут и до «предела Симова», то есть до рубежей Волжской Болгарии. Речь идет о славянском населении, переселившемся на эти территории с южного берега Балтики. А наличие многочисленных переселенцев здесь выявляется и археологическим материалом.
Он еще не в полной мере изучен: мешает норманистская схема. Но, например, оказывается, что в Пскове периода его становления как славяно-русского города на посаде до 80 процентов керамики того типа, который был распространен у балтийских славян.
Следы выселения варинов-варингов встречаются в разных местах в качестве топонимов.Они есть в Англии, Северной Франции, даже на севере Скандинавии.В Бургундии раннего средневековья, севернее Лиона по документам проходит «вилла Варенгус», очевидно, колония варинов, пришедших сюда вместе с Бургундами. «Варангенлимен» был также и в Крыму. Для целей настоящей работы приведенных данных будет достаточно. Надо будет лишь обратится еще к одному важному пласту информации о варягах: византийским источникам.
В 11 в. византийские источники постоянно называют дружину варангов, которая несла, в частности, службу и при дворе императоров. Некоторые авторы указывают, что происходят варанги из страны, лежащей «близ океана», что это народ кельтского происхождения, издавна служащий византийским императорам. Выдающийся русский византист В. Г. Васильевский собрал и рассмотрел все эти сведения и пришел к выводу, что в 11 в. дружина набиралась на Руси и была варяго-русская, а с 80ых годов этого столетия становится варяго-английской. Автор убедительно показал, что варяги и норманны в византийских источниках не смешиваются: первый норманн, согласно сагам пришедший в дружину варангов, был Болли Болисон, появившийся в Константинополе лишь около 1027 года. Когда возникла дружина варангов византии неясно. Ясно, однако, что существовала она задолго до появления норманнов.
Варяги на Руси, судя по летописи, да и археологическим данным тоже, появились в 9 в., даже с конца 8 в.. Норманы узнали Русь не раньше конца 10 столетия. Весьма показательно, что скандинавские источники не знают никого из русских князей старше Владимира и никого из византийских императоров далее Иоанна Цимисхия ( ум. 976), причем о последнем они знали уже по наслышке. При этом, как правило, норманны отправлялись в Византию «за зипунами». Целью их дальних путешествий была плата за службу и положенная при взятии вражеских городов добыча. Обогатившись же, они стремились вернуться назад в Скандинавию. Варанги же служили до конца дней своих, являя исключительную преданность по отношению к тем, кто оплачивал их службу. В Константинополе у варягов была своя церковь Богородицы. Но церковь эта была вполне православная и подчинялась местной иерархии.
Таким образом, варяги-христиане появляются на Руси за долго до того, как на Русскую землю ступят первые Скандинавы. О некоторых источники прямо говорят, что они были окрещены в Греции. О других прямых данных нет.
Также, на мой взгляд, в исследовании данного вопроса нам поможет такая молодая наука, как этимология. Это наука рассматривает происхождение слов их корни и структуру.
Тогда несомненный интерес представляет «варяжский вопрос» с этимологической точки зрения. После более чем двухвековых дискуссий возобладала пронорманистская концепция: варяги были призваны на Русь в 862 г.из Скандинавии, и само слово - тоже скандинавского происхождения ( varingz от var - «верность», «порука»). Ни та, ни другая точка зрения как и вся так называемая «норманская теория» критики не выдерживает - и, надо сказать, в последнее время активно оспаривается.
Наиболее известной работой, в которой приводятся аргументы в пользу фонетической невозможности перехода древнескандинавского слова в древнерусское, является работа Черных П.Я. «Этимологические заметки: варяг.»------------------------------------------------------------------------------------------------------
Также Черных П.Я. рассматривает такой важный вопрос, как происхождение слова Русь. «Термины «Русь», «русский», «русская земля». Отметим прежде всего, что в 9 в. появляется и входит в обращение как на севере, так и на юге восточнославянской территории новый государственно-этнический термин Русь (с его производными: русьскый, в поэтической речи, например, в Слове о полку Игореве - русичь, позже: русак, обрусеть и т.д.)
Происхождение этого термина до сих пор остается неясным, хотя в течение последних двух сотен лет было сделано немало усилий объяснить это загадочное слово.
Можно считать, что предпринимавшиеся до сих пор попытки искать такого объяснения на иноязычной особенно северногерманской, древнескандинавской почве не увенчались успехом.
Из этих попыток наибольшей популярностью в научных кругах пользуется мнение Куника, Томсена и др., что Русь восходит непосредственно к старофинскому термину Rotsi ( совр. выборг. Ruotsi при эстон. Rots), которым фины с давних пор называют Швецию, будто бы воспользовавшись древнешведским словом rops-(inoen), от roper - руль(совр. ratt), что якобы могло значить «кормщик», «мореплаватель» (дословно: «человек руля»).
«Идеологической подкладкой» этого мнения, конечно, является пресловутая норманская теория образования киевского государства, будто бы возникшего при решающем участии варягов (значение этого слова мы рассмотрим несколько позже ), в которых вполне необоснованно видят тех же норманнов. Поэтому нет необходимости искать объяснения термина Русь во что бы то ни стало на шведско-финской почве.
Да ипо существу это объяснение нельзя считать удовлетворительным. Непонятно каким образом из старо- финского «о» получилось «у»; неясно, как могло получиться «с» из «mc» ( надо было ожидать ц: ч), почему фины сохранили скандинавскую флексию род. п. S и развили ее в si? Древнешведский источник финского Ruotsi не ясен, и, может быть, объяснение следует искать на финской почве.
Остается открытым также очень важный вопрос о грековизантийском наименовании древней Руси Ros ( в 11 в. и позже, в частности, у Константина Порфирородного в 10 в. ). Трудно полагать, что греки заимствовали это имя у норманнов (вопреки Екблому, который склоняется именно к этому заключению, предполагая, однако, тюркское посредство). Скорее оно находится в связи с именем руссов hros/rhos в одном сирийском памятнике6 в. и с названием Рось одного из притоков Депра.
Любопытно, что Екблом, пытаясь объяснить, почему в древнерусском языке вместо ожидаемого «ц» (срв. др. шв. Rops, фин. Ruotsi) получилось с, высказывает предположение, что m выпало под влиянием русый.
Действительно, сопоставление имени Русь с о.с. прилагательным русь, а, о: русый, ая, ое ( в свое время решительно выдвинутое А.И. Соболевским), заслуживает серьезного внимания. Средневековое свидетельство Ибн-Фадлана ( 10 в. ): « и я не видел людей с более совершенными телами, чем они ( речь идет о руссах-славянах); они подобны пальмам, румяны, красны» ( рыжи, русы?) Средневековое название куман половцы (половьцы), от др. Русского половъ, при южнославянском плав - светложелтый, блондин.» Так и само норманское происхождение слова Русь ставится под сомнение и доказывается обратное.
Вообще представляется, что «варяжский вопрос» - это прежде всего лингвистическая проблема. Заглянем в словарь В. Даля, «варяг» - это «мелкий торговец», «разносчик товара», синоним «офени» и «коробейника» ( в украинском языке слово «воряг», по Фасмеру, означает еще и «борца», «крепкого рослого человека»). В несколько ином звучании: «варяга» - слово имеет значение: «проворный», «бойкий», «расторопный» (человек). Поэтому, нет никаких оснований настаивать на иноземном происхождении слова «варяг». Издревле оно означало «торгового гостя», «купца». Классическими русскими варягами были новгородский Садко и былинный Соловей Будимирович.
Итак, варяги - это торговые люди вообще. И это нисколько не противоречит летописи. Согласно Повести временных лет, среди варягов (читай: купцов, торговых людей) были и шведы, и норвежцы, и англичане, и готы. Были и русские купцы-варяги, собиравшие когда-то с новгородцев дань и, говоря современным языком, занимавшиеся торгово-посредническими операциями и транспортировкой товаров. К этим-то русским варягам и обратились посланцы новгородского веча с предложением навести порядок в Новгороде. Откликнулись три брата варяга. Были они русскими купцами, старшего звали (Р)юрик, и, согласно северному преданию, был он родом из Приднепровья. Также этимологическому рассмотрению подверглось и имя князя - «Рюрик». Оно происходит от имени соколоподобного бога огня и света «Рарог» ( ср.: чешск. raroh; польск. rarog) - «сокол»; из этой общеславянской основы выводится и имя старославянского князя - Рюрик, кторый в этом случае, естственно, не мог быть никаким норманном и, видимо, никогда таковым и не был.
Данная историко-этимологическая концепция восходит к замечательному чешско-словацкомупросветителю, поэту, фольклористу, одному из основоположников панславизма Яну Коллару (1793-1852). В России горячим пропагандистом этих идей был историк-антинорманист, литратор, театральный деятель и под конец жизни директор эрмитажа Степан Александрович Гедеонов (1815-1878). В капитальном двухтомном труде «Варяги и Русь» он развил аргументы Коллара. Именно отсюда концепция славянского происхождения Рюрика и Рюриковичей была позаимствована Владимиром Чивилихиным в его романе-эссе «Память».
Впрочем, имеется еще одна, более простая версия русской родословной Рюрика и русского же происхождения его имени. Она опирается на северные предания, согласно которым подлинное имя Рюрика было Юрик и явился он в Новгород из Преднепровья. Новгородцы «залюбили» его за ум- разум и согласлись, чтобы он стал «хозяином» в Новограде. (Р)Юрик наложил на каждого новгородца поначалу небольшую дань, но затем стал постепенно ее увеличивать, пока не сделал ее невыносимой ( что впоследствииусугублялось с каждым новым правителем). Первые летописцы, упоминавшие имя Рюрика, вряд ли опирались на какие-то письменные источники, а скорее всего, использовали устные изветсия. Постепенно исконно русское имя Юрик, помянутое в северорусском предании, оваряжилось.
Предложенная здесь «чисто русская» версия происхождения варягов - одна из возможных; она зеркально противостоит «чисто скандинавской». И аргументов у русской версии ничуть не меньше, чем у альтернативной.
Хотя мне по душе, так называемая «золотая середина»: на мой взгляд, какое-то действо наподобие призвания князей существовало, хотя они не были норманнами, а скорее торговыми балтийскими племенами и не сыграли такой огромной роли в создании восточнославянской государственности. ( Эта позиция высказана мной на страницах 3-4)
Еще один аспект, на который следует обратить внимание в связи с рассмотрением этого вопроса, это культурный уровень Руси и Скандинавов того времени, то есть интересующего нас периода: 9-10 вв. А так как культура, в частности художественные произведения, один из наивысших показателей развитости народа, то она показывает ступень организованности народа, его самосознание, его этническую принадлежность ( к которой он сам себя может относить ).
Поэтому, на мой взгляд, необходимо сопоставить несколько произведений древнескандинавской и древнерусской литературы. Так наиболее древними произведениями в Скандинавии являются «Саги», не считая, рун, над которыми до сих пор «ломают головы» ученые. Их рассматривать мы не будем так как они больше представляются нам мифами, нежели достоверной информацией. И в данном случае лучше рассматривать летописное, почти историографическое произведение - «Саги».
Древнеисландское слово «Сага» ( saga от segja сказать, рассказать) значило «рассказаное», то есть «прозаическое повествование». Иногда этим словом обозначались сами события, о которых рассказывалось, например, в предложении: «он был уже очень стар, когда эта сага произошла». В дописьменное время слово «сага» употребляли, естественно, имея ввиду устное повествование. С введением письменности, «сагой» стали называть любое прозаическое пвествование, как устное, так и письменное. Но сохранившиеся саги - это письменные памятники. Поэтому в историях литературы, говоря о «сагах», обычно имеют ввиду письменные произведения.
Древнеисландская саговая литература очень богата и своеобразна. Сохранилось огромное множество саг. Общее вних только то, что это повествования о прошлом. Различия же между отдельными разновидностями саг выекают из того, насколько далеко это прошлое и где происходило то о чем рассказывается. Саги, в которых рассказывается о событиях до заселения Исландии ( «саги о древних временах»), отличаются от саг, в которых рассказывается о событиях первого века после заселения Исландии («саги об исландцах», или «родовые саги»), а также от саг, в которых рассказывается о событиях в Исландии в 12-13 в. ( «сага о Стурлунгах» и «епископские саги»). Но есть и различие между сагами, в которых рассказывается о событиях в самой Исландии, и сагами, в которых рассказывается о событиях в самой Норвегии и др. странах ( «королевские саги»), и это второе различие часто перекрывается первым. Другими словами, различия между сагами сводятся к тому, что в них рассказывается о далеком, менее далеком и недавнем прошлом, и также к тому, что в них говорится о событиях в Исландии и вне ее. Невозможно обнаружить такие разновидности саг, которые отличались бы трактовкой одного и того материала.
Самые своеобразные и самые знаменитые из исландских саг - это те, в которых рассказывается об исландцах. Саги, в которых говорится об исландцах, живших после ХI века, не принадлежат к таким сагам, хотя одна из них даже называется «Сагой об исландцах» (она входит в состав «Саги о Стурлунгах»). Не относятся к сагам об исландцах и саги, в которых рассказывается об исландских епископах. Вместе с тем к сагам об исландцах обычно относят короткие рассказы об исландцах, представляющие собой фрагменты (так называемые «пряди») из «королевских саг». Название «родовые саги» тоже, в сущности, условно, так как не все они - истории нескольких поколений одного рода. В последнее время название «родовые саги» стало неполярно среди специалистов, потому что оно связывается с непопулярным представлением о происхождении этих саг («родовые саги» - это как бы запись устной традиции, а не литературные произведения). Все же названию «родовые саги» в этой книге отдано предпочтение. Поскольку они - самые своеобразные и знаменитые из исландских саг, они называются и просто «исландскими сагами» ( так они названы, в частности, в их русских переводах, вышедших в 1956 и 1973 г.г.). Но название «исландские саги», в сущности, тавтологично, так как, хотя известны некоторые саги норвежского происхождения и само слово «сага» - общескандинавское, саги специфичны в первую очередь для Исландии. Поэтому родовые саги называются иногда и просто сагами.
«Родовые саги» сохранились в основном в рукописях XIV века, или еще более поздних. Все эти рукописи - списки с несохранившихся рукописей. От более ранней эпохи сохранились только фрагменты «родовых саг». Они датируются примерно серединой XIII века. Кто писал эти саги неизвестно. Нигде в древнеисландской литературе авторы не называются, и попытки установить их никогда не приводили к сколько-нибудь убедительным результатам. Считается установленным, однако, что большинство «родовых саг» было написано на протяжении XIII века, самые ранние - в его начале, наиболее поздние в начале XIV века. Впрочем, очень многое в датировке «родовых саг» остается спорным, и ни одна из них не может быть датирована сколько-нибудь точно. Всего сохранилось около сорока «родовых саг», не считая так называемых «прядей об исландцах». Сохранившиеся «родовые саги» вместе с «прядями об исландцах» составляют в популярном исландском издании двенадцать томов, или около пяти с половиной тысяч страниц. Во многих «родовых сагах» цитируются скальдические отдельные строфы. Всего больше их в «Саге о Кормаке», «Саге об Эгиле» и «Саге о названных братьях». Но в некоторых «родовых сагах» их нет совсем.
В «родовых сагах» рассказывается о людях и событиях первого века после заселения Исландии, т.е. периода примерно с 930 по 1030 г.г. (этот период принято называть веком саг). Каким образом в XIIIвеке, когда писались эти саги, могли быть известны события, которые произошли за два века до этого? Этот вопрос уже давно волнует ученых. В сущности, это вопрос о том, что такое «родовые саги».
В первой половине прошлого века установилось мнение, что «родовые саги» - запись устной традиции. Во второй половине прошлого века господствующей стала теория - она впоследствии получила название «Теории книжной прозы», - согласно которой в XIII веке бесформенная устная традиция была собрана у «мудрых мужей» и ей придана форма саги. Таким образом, согласно этой теории «родовые саги» - это письменные произведения, созданные определенными авторами. В начале нашего века на смену «Теории книжной прозы» пришла «Теория свободной прозы», согласно которой не только содержание, но и форма «родовых саг» сложилась до записи, и, таким образом, саги эти - запись устной традиции, в ряде случаев, возможно, даже дословная. С тридцатых годов нашего века снова наметился возврат к теории, согласно которой саги - это не запись устной традиции, а письменные произведения, созданные их авторами, и эта теория вскоре стала господствующей. Таким образом, за последние полтора века мнение ученых о происхождении «родовых саг» три раза качнулось, подобно маятнику, из одгого крайнего положения в другое, и есть признаки того, что маятник продолжает свое колебание.
Правда ли то, что рассказывается в «родовых сагах» или вымысел? Каково соотношение правды и вымысла в них? Несомненно только одно: не только те, кто писали «родовые саги», верили в то, что все в них правда, но и слушатели, или читатели этих саг, т.е., в сущности, все исландцы до самого недавнего времени верили в это. Наивная вера в абсолютную правдивость «родовых саг» долгое время господствовала и в науке.
Между тем вымысел в «родовых сагах», в сущности, очевиден. Для того чтобы его обнаружить, вовсе нет необходимости, как неоднократно делали исследователи, соспоставлять данную сагу с более достоверными историческими источниками, например с «Книгой о заселении страны», или проводить какие-либо другие научные изыскания. И дело совсем не в том, что в «родовых сагах» есть кое-что неправдоподобное. То, что кажется неправдоподобным с современной точки зрения, могло казаться вполне правдоподобным с точки зрения людей того времени. Все тогда верили в колдовство, приведения, предсказания и т.п. Даже в рассказах о колдовстве, обильно представленных в «родовых сагах», часто не происходит ничего такого, что не могло произойти в действительности. Так, например, хотя в «Саге о Греттире» рассказывается о том, как старуха Турид погубила Греттира с помощью колдовства, т.е. казалось бы проявляется самая наивная вера в колдовство, в этом рассказе нет ничего, что не могло бы произойти в действительности: к острову, на котором укрылся Греттир прибивает корягу, Греттир ранит себе ногу при попытке расколоть эту корягу, у него начинается заражение крови, и варяги, воспользовавшись тем, что он при смерти, одолели его. В «Саге о людях из Озерной Долины» рассказывается, что один пастух видел, как женщина, слывшая колдуньей, вышла из своего дома, обошла вокруг него против солнца, посмотрела на соседнюю гору, махнула каким-то узелком и что-то сказала, потом вошла в дом и заперла за собой дверь. Обвал, который вскоре после этого засыпал дом, вместе со всеми, кто был в нем, в том числе и с колдуньей, рассматривается в саге, как вызванный ее действиями. Вполне реальные факты - непогода, болезнь, смерть, кораблекрушение, падеж скота, любовная неудача и т.д. и т.п., в «родовых сагах» рассматривается как результат колдовства. Но обычно в результате действий колдунов и колдуний ничего фантастического не происходит. Вера в колдовство не мешала объективно правильному восприятию самих фактов и проявлялась только в фантастическом объяснении причинной связи между этими фактами. Вымысел очевиден в «родовых сагах» прежде всего из самой манеры их повествования, из того, что в этих сагах всегда подробно описываются действия их персонажей и приводится все сказанное ими в описываемой ситуации, нередко и то, что никто не мог видеть или слышать. Если этот вымысел все же не замечали в исландии в течение многих столетий, то это, конечно потому, что там сохранилась способность поставить себя на место тех, кто писал эти саги, и наивно не замечать в них вымысла. Когда же исследователи потеряли наивную веру в абсолютную правдивость саг, вымысел в них стал им вдруг очевиден и они, естественно, пришли к убеждению, что он был очевиден и тем, кто писал саги, т.е., что он был сознательным. И вот «родовые саги» стали считать произведениями, совершенно тождественными реалистическим романам, а тех, кто писал эти саги, - такими же сознательными авторами, как авторы романов. Но в наивном доверии к абсолютной правдивости «родовых саг» было, в сущности, больше их понимания, чем в недоверии к их правдивости.
Во всех скандинавских странах, кроме Исландии, вновь возникшая письменная литература была лишена какой-либо самобытности, оторванной от народной почвы, подражательна по отношению к литературам передовых европейских стран и очень бедна. Литература эта возникала либо из чисто практических потребностей, либо служила интересам церкви, либо подражала иноземным образцам.
Таким образом, на основании вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что скандинавская литература не может быть использована в качестве достоверного исторического источника, так как в сагах присутствует доля вымысла, и они не преодолели порог мифического, сказочного развития.
В продолжение необходимо рассмотреть славянскую письменную литературу того же периода.
Так, рядом с народной устной поэзией достаточно рано возникает письменности древней Руси. Неблагоприятные условия, отсутствие дорог и связи с Европой, нападения кочевников мешали развитию образованности в древней Руси. В более благоприятных условиях находилась Новгородская Русь, ведшая обширную торговлю с европейскими городами, и Русь Киевская, находившаяся в оживленных сношениях с греками, с тогдашней Византией, которая являлась крупным центром культуры.
Изобретение славянской азбуки придание приписывает двум братьям Кириллу и Мефодию, двум грекам из города Солуни, жившим в IX веке. Первые произведения, появившиеся на славянском языке, были по преимуществу переводами с греческого и носили церковный характер, как Евангелие, жизнеописания святых. Самым ранним памятником письменности, дошедшим до нас, является так называемая, «Остромирово Евангелие», хранящееся в Ленинградской публичной библиотеке, списанное в середине XI века для посадника Остромира.
В первые века после появления письменности литература за редкими исключениями создается духовенством, епископами и митрополитами, которые пишут главным образом поучительные проповеди, описывают путешествия в «Святую Землю», преимущемтвенно в Константинополь и Палестину. Эти путешествия в те времена считались богоугодным делом. Некоторые описания таких путешествия, как, например, знаменитое в то время «Хождение» игумена Даниила, от XII века, представляют большой исторический интерес, так как изображают быт и нравы стран и народов, через которые приходилось следовать паломникам.
Среди духовенства же возникли и летописи, имеющие важное значение для понимания нашей древней истории. Это были записи по годам наиболее выдающихся историчексих событий. Предполагают, что самые ранние летописные своды возникли в Киеве и Новгороде в XI веке. Но эти памятники потеряны, и до нас дошли только позднейшие копии, относящиеся к XIV-XV векам. Эти летописи, несмотря на то, что в них ясно сказывается церковное происхождение, составляют до некоторой степени переход к светской литературе, дают драгоценные сведения о жизни древней Руси, об исторических лицах, о междуусобицах князей, набегах кочевников и пр.
Из другиз памятников заслуживает внимание «Поучение Владимира Мономаха» (умер в 1125 г.). Это поучение выражает представления того времени о нравственных обязанностях человека. Представления эти проникнуты религиозным мировоззрением и сводятся к требованию «страха божия», жизни в посте и молитве, любви и воздержании. В поучении нарисован и образ идеального князя, который должен отличаться милосердием, приветливостью, самоотверженно работать для своих подданых, лично во все входить, быть храбрым и благочестивым.
Величайшим художественным произведением XII века является «Слово о полку Игореве» - поэма, переведенная на ряд европейских языков и не раз служившая предметом внимания наших лучших поэтов, переводивших ее на новый русский язык. Это один из самых поэтических памятников, возникший в эпоху борьбы русского народа с половцами. В нем изображен поход на половцев новгород-северского князя Игоря Святославовича, предпринятый им в 1185 году. Поход кончился поражением русских, пленением Игоря и бегством его из плена. Поэма изобилует прекрасными картинами, которые принадлежат к перлам мировой поэзии. Таковы, например, вещие знамения, предвещающие неудачу, картины природы, принимающие участие в горе и радости русских, знаменитых плач Ярославны, плач самого певца и др. Поэма эта послужила сюжетом для оперы Бородина «Князь Игорь».
Заключение.
Можно предположить, что роль норманнов на Руси в первый период их экспансии, длившейся примерно до третьей четверти Х века, была иной, чем в последующий период. Вначале они выступали прежде всего в роли купцов, благодаря присущей им ловкости в торговых делах, знанию чужих стран, что облегчало им выполнение и дипломатических функций. Их знание и опыт в военном деле, а особенно в навигации и походах водными путями, использовало Русское государство. На престол была призвана скандинавская династия, ославяненная, как представляется, уже во второй половине IX века, или к моменту прибытия Олега в Киев, которого, очевидно, можно считать связанным с Игорем и Ольгой. Мнение, что норманны на Руси сыграли ту же роль, что и конкистадоры в Америке, полностью опровергается при осторожном и ищерпывающем анализе источников. Не находит также подтверждения мнение, будто норманны дали толчок экономическим и социальным преобразованиям и организации государства на Руси. Древнерусское государство было следствием внутреннего общественного, экономического и культурного развития, точно также как оно определяло образование и других славянских государств, в том числе Польского, которое также оказалось затронутым норманнской экспансией, хотя и более слабой, чем восточные славяне, и приходящейся скорее на второй период походов викингов. Польша, а еще в меньшей степени Литва не интересовали норманнов, поскольку находились на периферии торговых путей, связывавших Скандинавию с Востоком и Византией.
Второй период норманнской экспансии начиная с последней четверти Х века характеризовался изменением роли норманнов на Руси. Их место в торговле уменьшается, зато русские князья, в особенности новгородские, охотно прибегают к помощи варяжских отрядов. Тогда то, вероятно, выражение варяг
, первоначально обозначавшее купца норманнского происхождения, получило другое значение - наемный воин. При дворах русских князей бывали ярлы, деяния которых воспевали в своих песнях скальды. Русские князья исрользовали варягов также и в административных целях, как это убедительно подтверждает «Повесть временных лет», говоря о Владимире, и то же приписывает Рюрику. Административная деятельность норманнов на службе у русских князей нашла отражение в скандинавских сагах и, возможно в скандинавской терминологии, в особенности в выражении polutasvarf /от русского полюдье
/. Однако к этому времени древнерусское государство уже давно возникло и лишь стабилизировалась его
территория и усовершенствовались институты власти.
Теория норманнского происхождения Руси и ее государства в историографии была явлением закономерным до тех пор, пока доминировал интерес к политической истории и пока сам исторический процесс представлялся как результат инициативы отдельных личностей, династий, без учета роли масс. Этот методологический изъян стал, однако, препятствием для надлежащего анализа источников, значение которого выяснилось впервые лишь в условиях отношения к прошлому как к единому процессу и тщательного учета в исследованиях всех, а не только некоторых сторон бытия.
Список литературы :
1. В.И. Демин «Тайны русского народа»
2. Х. Ловмяньский «Русь и норманны»
3. «Повесть временных лет»
4. Б. А. Рыбаков «Язычество древней Руси»
5. Л. Кузьмин «Падение Перуна»
6. Сборник «Русская народная поэзия»
7. П. Я. Черных «Этимолоические заметки: варяг»
8. А. Я. Гуревич «Эдда и сага»
|
