| Русская балерина. С 1816 года ведущая танцовщица петербургской балетной труппы. Первая исполнительница партий в балетах на пушкинские сюжеты.
Авдотья Ильинична Истомина
Дебют Авдотьи Ильиничны состоялся 30 августа 1816 года в балете «Ацис и Галатея». Семнадцать лет — возраст торжествующей юности, необыкновенная лёгкость, прекрасное лицо — такою предстала перед зрителями Галатея в исполнении Истоминой и надолго осталась властительницей дум «золотой» молодёжи того времени. Двенадцать лет эта роль актрисы пользовалась неизменным успехом. С нею в русский театр, в общественную жизнь России врывался свежий ветер перемен. Истомина, не помышляя о том, невольно становилась провозвестницей новой жизни. Уже в этом первом балете в маленькой нимфе жила прекрасная человеческая душа, доброе, готовое к самопожертвованию сердце, презрение к опасности. Пожалуй, здесь и намечалась основная тема, которая столь волновала русское общество и которую до последнего дня своей сценической жизни пронесла великая танцовщица — высокая человечность и героизм.
Это было время, когда ещё не существовало «Лебединого озера», не было «Жизели» и всех тех дежурных партий с их отработанными техническими приёмами, по которым отмечается мастерство танцовщицы. Это было время, когда балет ещё «путался» с пантомимой и когда авторы стремились прежде всего любыми путями рассказать историю. Это было время, когда от балерины обязательно требовался драматический талант, который невозможно было восполнить чисто танцевальными приёмами. Истомина идеально совмещала в себе редкую грациозность и мастерство комедийной и драматической актрисы.
Авдотья Ильинична уже в первые годы своей карьеры поражала современников способностью создавать живые и совершенно разные образы богатством мимики, точностью жеста, глубиной проникновения в характер. Виртуозность её танца — лишь одна из сторон большого, многогранного таланта. Превосходная комедийная актриса, она, по свидетельствам современного ей театрального критика, не только «танцует с величайшей живостью и проворством, она отличная балетная актриса для ролей резвых и хитрых девиц».
Нередкими в те времена бывали случаи, когда танцовщицы назначались на роли в драматических спектаклях. Так, крупнейший театральный автор той эпохи — Шаховской — написал специально для Истоминой образы героинь в двух водевилях. Зная блистательные способности Авдотьи Ильиничны в танце, естественно предположить, что автор решил использовать их в своей пьесе. Не тут то было! Мало того, что персонажи Истоминой наделены многоречивым текстом, они ещё и довольно сложны по характерам, попадают в самые разнообразные житейские ситуации. Обе Зефиреты из водевилей Шаховского почти не уходят со сцены, а Зарницкая — путешествующая танцовщица — роль не просто «ведущая» по нынешней терминологии, а заглавная.
Хоть Шаховской и создавал Зефирету для Истоминой, где то в глубине его души таилась неуверенность — будет ли она так же прекрасна в водевиле, как и в балете. Умело и предусмотрительно он предназначал ей осторожную, извинительную фразу: «Ах, я привыкла изъясняться пантомимикой и чувствую, что мой язык не так меня слушается, как мои ноги». Предосторожность оказалась излишней. «Роль танцовщицы Зефиреты в комедии водевиле кн. Шаховского „Феникс, или Утро журналиста“ Истомина играла прелестно, как умная и опытная актриса», — восторгается современник.
Балет «Кавказский пленник, или Тень невесты» навеки соединил имена Пушкина, Истоминой и Дидло. Постановки Дидло всегда были крупными событиями в петербургской жизни. Но этот новый балет приняли особенно горячо и восторженно — для общества он был тесно связан с именем опального Пушкина. А Истомина, казалось, была создана для образа Черкешенки. Легендарной славой овеяна эта роль в творчестве балерины. В «Кавказском пленнике» она была настолько «восточной», так был созвучен национальному колориту её внешний облик, что долгое время ходили слухи, будто она — черкешенка по происхождению: «Может быть, также, образ петербургской актрисы Истоминой, родом черкешенки, за которой Пушкин ухаживал и которую потом так блистательно вывел в „Онегине“, носился в его воображении, когда он писал „Кавказского пленника“».
Собственно, поэт и был «виновником» легенды о восточной национальности танцовщицы, именуя её в письмах Черкешенкой. По видимому, отношения Истоминой и Пушкина в своё время были весьма фривольными, но лёгкими и ни к чему не обязывающими. Имя Дуни впервые встречается в озорных стихах, которые поэт писал тотчас по выходе из Лицея. По тону, нецензурности отдельных выражений можно заключить, что Истомина не являлась образцом нравственности. Однако весьма раскованную в поведении, практически неграмотную Авдотью Ильиничну с распростёртыми объятиями принимали в самых рафинированных салонах Петербурга.
Особенно охотно Истомина посещала квартиру Шаховского. Александр Александрович в ту пору был одним из самых противоречивых людей театрального мира. Драматург, режиссёр, начальник репертуарной части петербургских императорских театров, он был влиятельным человеком, а обширные познания в области сценического искусства, умение вести оживлённую беседу привлекали к нему множество людей. Жил князь недалеко от театра, квартира его находилась на самом верхнем этаже дома и именовалась «чердаком» Шаховского. После спектакля именно сюда спешили те, кто не хотел расходиться по домам и кружиться в вальсах на великосветских балах.
Атмосфера в доме Шаховского была весьма демократичной. Здесь никто никого не встречал, не провожал и специально не потчевал. Посетители разбивались на отдельные группы, театральным спорам и беседам иногда предшествовал бильярд, по домашнему уютное чаепитие, искусно сервированное гражданской женой князя, актрисой Ежовой. Ни в одном из салонов Петербурга не собиралось такое интеллектуальное общество, каким мог похвастаться «чердак» Шаховского. Здесь обсуждались последние спектакли, дебюты актёров, приёмы сценической педагогики, зарождались планы новых постановок. Однако возвышенные беседы не мешали великосветским волокитам заводить любовные интрижки, нескромно поглядывать (и не только поглядывать) на молодых актрис и воспитанниц Театральной школы, которых нередко приглашал Шаховской.
Ещё более вольная обстановка складывалась в доме Никиты Всеволожского, под его знаменитой «зелёной лампой». По субботам, когда в театрах не давали представлений, в квартире Всеволожского бывало особенно многолюдно: молодые офицеры, начинающие литераторы, записные театралы и молодые актрисы. Весёлый говор, звонкий смех, вино рекой, вольные шутки, замысловатые шарады с участием «сильфид» и, наконец, пир в зале, освещённом зелёной лампой.
Истоминой нравились эти шумные, далеко за полночь заканчивавшиеся вечера. Она была «богемной» девушкой и не спешила в свою одинокую квартирку. Но как знать, может быть, больше, чем комплименты, преклонение, влюблённость, увлекали её рассуждения Пушкина о театре, меткие и колкие замечания Баркока о спектаклях и актёрах, отрывистые фразы умного и угрюмого Улыбышева, автора трудов о Моцарте и Бетховене. Эти беседы заменяли ей книги, к которым она так и не приохотилась, давали пищу её неразвитому, но пытливому уму. Ни одна из актрис пушкинской поры чаще Истоминой не бывала в кругу поэтов, ни одна не слыла столь страстной любительницей вечеринок.
Авдотья Ильинична уже в первые годы своей карьеры поражала современников способностью создавать живые и совершенно разные образы богатством мимики, точностью жеста, глубиной проникновения в характер. Виртуозность её танца — лишь одна из сторон большого, многогранного таланта. Превосходная комедийная актриса, она, по свидетельствам современного ей театрального критика, не только «танцует с величайшей живостью и проворством, она отличная балетная актриса для ролей резвых и хитрых девиц».
Порывистая, увлекающаяся и неотразимо увлекательная, она напропалую кокетничала со всеми, она умудрилась вскружить голову многим, и ей нравилось повелевать роем своих многочисленных поклонников, снисходительно взирать на ссоры, возникающие из за одной её ласковой улыбки. Однако легкомыслие кокетливой балерины не осталось безнаказанным, и вскоре Истомина «вляпалась» в некрасивую историю с полицейскими расследованиями и протоколами. В Авдотью Ильиничну имел несчастье влюбиться штаб ротмистр Шереметьев, человек истеричный, жестокий. Своими сценами он измучил не привыкшую к запретам Истомину, и между влюблёнными произошёл разрыв. И тут граф Завадовский, которому наша героиня нравилась, умолил своего близкого друга Грибоедова, жившего с ним в одной квартире, привезти после спектакля на часок очаровательную Авдотью Ильиничну. Надо сказать, что Истомину и Грибоедова связывали долгие, тёплые отношения, по видимому, весьма двусмысленные. Не раз они пивали чай вместе… почему бы не посидеть втроём, мило поболтать и полюбоваться прелестными чёрными глазами танцовщицы.
Интрижка закончилась трагически. Ревнивец, доведённый до безумия и следивший за каждым шагом своей пассии, увидев Истомину в санях с мужчиной, бросился к Якубовичу — приятелю, известному своим бретерством и любовью к дуэлям. На Волковом поле 12 ноября 1817 года состоялась знаменитая «дуэль четверых» — Шереметьев, Якубович и Грибоедов, Завадовский. Шереметьев был смертельно ранен. Графу Завадовскому пришлось покинуть Россию, да и в судьбе Грибоедова дуэль эта сыграла роковую роль: в известной мере она определила его жизненный путь и надломила душу. Долго Грибоедова преследовал образ умирающего Шереметьева, угрызения совести часто не давали покоя.
Истомина оказалась, что называется, «роковой» женщиной, но в своих романах она никогда не преследовала корыстных целей, никогда не была содержанкой.
Невозможно взять в толк, почему сегодняшнее время называют стремительным. Современный человек лишь к сорока годам с трудом достигает общественного успеха, а представительницы слабого пола лишь к «полтиннику» познают истинную радость любви. Сегодняшняя культура ориентирована на зрелость и долгожительство — будто у человека впереди ещё бессчётное количество лет и он не торопится реализоваться — актрисы в семьдесят играют Джульетт, богатые мужчины к шестидесяти заводят детей, а балерины ставят рекорды долголетия на подмостках.
Истомина сошла со сцены вместе со сменой эпох. Пушкинский период закончился и вместе с ним закончилась слава нашей героини. Она больше не получала ролей, романтические балеты забылись и даже любимые нежные бело голубые тона сценических костюмов сменились тяжёлыми малиновыми и синими цветами. А ведь Истоминой было всего лишь тридцать семь, когда состоялось её последнее представление…
Она доживала свой век тихо и неприметно, вдали от шумного света, со скромным мужем — безвестным драматическим актёром Павлом Экуниным, а умерла от холеры. «Литературная газета» с грустью известила о кончине «некогда знаменитой танцовщицы» маленькой статейкой, стыдливо притаившейся в неприметном разделе
Авдотья Ильинична Истомина родилась в 1799 году. Где протекало ее детство и кто были родители, неизвестно. Училась она в Петербургской балетной школе, и еще будучи ученицей выступала на императорской сцене. Окончив школу в 1816-м, семнадцатилетняя танцовщица дебютировала в балете «Ацис и Галатея» и сразу же заняла первенствующее положение в труппе. Со временем ее амплуа становилось все разнообразнее: Лиза в «Тщетной предосторожности», Луиза в «Дезертире», Кора в «Коре и Алонзо»...
Мимический дар и техническая завершенность танца, эти идеальные для танцовщицы качества, естественно сочетались в ней.
В театральное училище её, шестилетнюю девочку, привёл какой то флейтист. Кем он приходился Дуне, отчего решился определить её в «артистки» — неизвестно, но то, что с таинственным музыкантом сама судьба постучалась в двери Истоминой, совершенно ясно. Девочка попала в класс крупнейшего педагога, постановщика, новатора балета Шарля Дидло. для осуществления своих творческих замыслов Дидло необходима была балерина, непохожая на прежних танцовщиц. Такой «музой», способной вырваться из канонов, довериться неизведанному, способной претворить на сцене самые дерзкие для того времени новации, и стала Истомина.
А малую образованность Авдотьи Ильиничны восполняла интуиция большой артистки.
Балет «Кавказский пленник, или Тень невесты», показанный на сцене Большого Санкт-Петербургского театра, навеки связал три имени: Пушкина, Истоминой и балетмейстера Дидло. Как всегда, танцовщица была прекрасна: легкий голубой костюм подчеркивал стройность ее фигуры. Невысокого роста, черноглазая брюнетка, хорошо сложенная и гибкая, она очень подходила для роли Черкешенки. В «Кавказском пленнике» она была настолько «восточной», так был созвучен национальному колориту её внешний облик, что долгое время ходили слухи, будто она — черкешенка по происхождению: «Может быть, также, образ петербургской актрисы Истоминой, родом черкешенки, за которой Пушкин ухаживал и которую потом так блистательно вывел в „Онегине“, носился в его воображении, когда он писал „Кавказского пленника“».
Она была ровесницей Пушкина, и к имени прославленной балерины Александр Сергеевич возвращался в своих произведениях не раз. Среди черновых рукописей Пушкина сохранился план задуманного им романа «Две танцовщицы», одной из героинь которого должна была стать А. Истомина, танцевавшая в балете Дидло. Он увлекался ею одно время, расточал похвалы. Для поэта Авдотья Истомина оставалась не только одной из красивейших женщин его времени, но и первой романтической танцовщицей. Именно в ней видел Пушкин идеальную представительницу русской школы танца, вдохновившую его на удивительные строки о «душой исполненном полете». Кстати, именно Пушкин явился «виновником» зарождения легенды о восточном происхождении танцовщицы, именуя ее в письмах брату «Черкешенкой».
Они встречались в стенах театра, а также у известного писателя и театрального деятеля князя Шаховского, в доме которого горячо обсуждались новые произведения и актерские дебюты. Надо сказать, что Авдотья Ильинична вообще была близка к кругу писателей и поэтов, дружила с Грибоедовым.
Юная Истомина предпочла множеству воздыхателей штаб-ротмистра Шереметева, веселого, добродушного, слегка ветреного повесу, влюбленного в балерину. Она, как повествуют биографы, «сблизилась с ним и поселилась на его квартире, где прожила около двух лет. Авдотья Ильинична уже в первые годы своей карьеры поражала современников способностью создавать живые и совершенно разные образы богатством мимики, точностью жеста, глубиной проникновения в характер. Виртуозность её танца — лишь одна из сторон большого, многогранного таланта. Превосходная комедийная актриса, она, по свидетельствам современного ей театрального критика, не только «танцует с величайшей живостью и проворством, она отличная балетная актриса для ролей резвых и хитрых девиц». Порывистая, увлекающаяся и неотразимо увлекательная, она напропалую кокетничала со всеми, она умудрилась вскружить голову многим, и ей нравилось повелевать роем своих многочисленных поклонников, снисходительно взирать на ссоры, возникающие из за одной её ласковой улыбки. Однако легкомыслие кокетливой балерины не осталось безнаказанным, и вскоре Истомина «вляпалась» в некрасивую историю с полицейскими расследованиями и протоколами. В Авдотью Ильиничну имел несчастье влюбиться штаб ротмистр Шереметьев, человек истеричный, жестокий. Своими сценами он измучил не привыкшую к запретам Истомину, и между влюблёнными произошёл разрыв. И тут граф Завадовский, которому наша героиня нравилась, умолил своего близкого друга Грибоедова, жившего с ним в одной квартире, привезти после спектакля на часок очаровательную Авдотью Ильиничну. Надо сказать, что Истомину и Грибоедова связывали долгие, тёплые отношения, по видимому, весьма двусмысленные. Не раз они пивали чай вместе… почему бы не посидеть втроём, мило поболтать и полюбоваться прелестными чёрными глазами танцовщицы.
.
…На двадцатом году службы отяжелевшей и потерявшей былую живость танцовщице в два раза снизили жалованье. Обиженная и ущемленная, Истомина не сдалась. Она продолжала выступать, только перешла на амплуа мимической актрисы. В прошении на имя дирекции она просила разрешения на поездку для поправки здоровья. Необходимость этого лечения подтвердил врач, тем более что травма произошла во время спектакля. Резолюцию на прошении написал сам Николай I, высочайше повелеть изволивший «Истомину уволить ныне совсем от службы». Произошло это в 1836-м. Последнее ее выступление состоялось 30 января этого года.
Вскоре Истомина вышла замуж за Годунова. Но недолго Истомина наслаждалась своим поздним супружеским счастьем: ее здоровяк-муж схватил тиф и умер. Неутешная вдовица воздвигла дорогой памятник во цвете лет умершему супругу и даже собиралась поступить в монахини».
Уже будучи в возрасте, балерина вышла замуж за драматического актера Павла Экунина – первого исполнителя роли Скалозуба в грибоедовском «Горе от ума», прекрасно танцевавшего мазурку. Не случайно он стал ее партнером на последнем выступлении! Экунин ушел из театра вскоре после отставки своей знаменитой жены.
Истомина сошла со сцены вместе со сменой эпох. Пушкинский период закончился и вместе с ним закончилась слава нашей героини. Она больше не получала ролей, романтические балеты забылись и даже любимые нежные бело голубые тона сценических костюмов сменились тяжёлыми малиновыми и синими цветами. А ведь Истоминой было всего лишь тридцать семь, когда состоялось её последнее представление…
Она доживала свой век тихо и неприметно, вдали от шумного света, со скромным мужем — безвестным драматическим актёром Павлом Экуниным, а умерла от холеры. «Литературная газета» с грустью известила о кончине «некогда знаменитой танцовщицы» маленькой статейкой, стыдливо притаившейся в неприметном разделе
Той, что вызвала к жизни гениальные строки о «душой исполненном полете», суждено было погибнуть от холеры. Похоронили Авдотью Истомину весьма скромно, а на могильной плите начертали: «Авдотья Ильинична Экунина, отставная артистка». Всего на несколько месяцев пережил ее и муж. Некролог в «Северной пчеле» появился через год после кончины танцовщицы...
|
