Китайское общество в условиях трансформации: специфика социо-культурного регулирования (1976- 2004 гг.)

Введение

Актуальность темы. Китай – это страна неограниченных возможностей, говоря о ней мы не вольно представляем огромное, желтого цвета на карте мира государство, с самым большим населением нашей планеты. Территория Китайской Народной Республики (КНР) составляет 9.6 млн. кв. км, а население – около 1,2 млрд. человек. По данным Мирового Банка ВВП КНР в 2002 г. составил чуть более 1200 млрд. долл. США, и по этому показателю вошел в первую десятку стран мировой экономике.

КНР – одна из великих мировых держав. Страна входит в ядерный клуб, запускает космические аппараты, является постоянным членом Совета Безопасности ООН. Китай обеспечен огромными ресурсами. По населению страна не имеет себе равных, поскольку каждый пятый житель Земли – китаец. Существенны также земельные ресурсы и запасы полезных ископаемых. Китай является крупнейшим в мире производителем зерна, мяса, овощей и фруктов, олова, угля, хлопка. Кроме того, КНР входит в пятерку крупнейших мировых производителей свинца, цинка, алюминия, никеля и древесины. Древняя китайская цивилизация обладает богатейшим культурным наследием.

История Китая представляет собой череду сменяющих друг друга государств, централизованных империй, распадавшихся на ряд самостоятельных княжеств и собиравшихся вновь. Эти государства проходили несколько этапов развития, подъема, расцвета, спада, кризиса, затем государство, пришедшее на смену предыдущему, повторяло тот же цикл. С XVII до начала XX в. господство над Китаем установили маньчжурские правители – Цин. В результате Синьхайской революции монархия была свергнута, и в 1912 г. образована Китайская Республика. Во второй половине XIX – первой половине XX в. после поражения Китая в «опиумных войнах» его территория была открыта для иностранного капитала. Инвестиции Великобритании, Франции, Японии, Германии, России вкладывались в развитие инфраструктуры и промышленность приморских районов страны. После разгрома в 1945 г. Советской Армией вооруженных сил Японии в Манчжурии под руководством Коммунистической партии Китая 1 октября 1949 г. была провозглашена Китайская Народная Республика.

В первые 8 лет после образования КНР, молодое социалистическое государство, пережившее также и кровопролитную гражданскую войну, прошло через коренные качественные изменения в социально-экономической структуре. Трудно переоценимую помощь в закладке материально-технической базы социализма оказал Китаю Советский Союз и другие соцстраны. Во многом благодаря этой помощи и действительно огромному революционному энтузиазму китайского народа, в эти годы были достигнуты высокие и стабильные темпы экономического роста.

Попытки ускорить прохождение переходного периода и создания материально - технической базы социализма предпринимались вплоть до конца 70-х годов и не дали результата все по той же причине - отрыве производственных отношений от производительных сил. Этого должно быть достаточно для общего впечатления от начального экономического плацдарма современных китайских реформ, который само китайское руководство определило как "грань катастрофы".

В конце 70-х годов Китай оказался перед острой необходимостью реформирования экономики. Отказавшись от приоритетов идеологических доктрин после смерти Мао Цзэдуна, руководство страны пришло в осознанию невозможности дальнейшего развития в условиях сохранения административно- командной системы. Для того чтобы страна могла нормально развиваться, нужно было демонтировать командную экономику. В декабре 1978 г. был провозглашен курс на экономическую реформу («гайгэ»). Краеугольными камнями реформы стали преобразования отношений собственности и формирование социалистического рынка. Господство государственной системы собственности лишь создавало иллюзию реального обобществления. На самом деле государство, будучи главным собственником, обеспечивало монопольное владение средствами производства и результатами труда. Поэтому разделение прав собственности и прав хозяйствования стало одним из главных направлений реформы хозяйственного механизма.

Несмотря на нередкие высказывания западных макроэкономистов о том, что самым характерным в проводимых и проведенных китайских реформах является их полная непонятность и нелогичность, c точки зрения западной экономической науки, эти реформы с самого начала были и остаются сейчас одними из наиболее проработанных в теоретическом, идеологическом и, в целом, в научном плане. Исключением может считаться только непродолжительный период конца 70х-начала 80х годов, (время начала китайских реформ), который вообще-то можно назвать "заявлением о намерениях". Даже самый краткий экскурс в историю Китайской Народной Республики дает богатую пищу для выводов о настроении китайского народа и перспективах развития, к которым неизбежно должно было прийти китайское руководство в конце 70-х годов. Однозначно это можно было назвать усталостью от ошибок, глухим, но всеобщим нежеланием отвечать за ошибки своего руководства, для которого все это, вместе взятое, являлось серьезным звонком об иссякании народного энтузиазма, а с ним и кредита доверия партии-лидеру. Больше ошибаться было нельзя, а отступать некуда. Чтобы не быть голословным, сейчас, очевидно, нужно рассказать о предшествовавшей началу нынешних реформ короткой, но насыщенной, трагической, но неоднозначной истории Китайской Народной Республики.

Спецификой современного китайского социализма является многоукладность экономики. Доля государственных, как правило убыточных, предприятий постепенно падает, в то же время растет доля предприятий коллективного сектора, а с конца 80-х годов – индивидуальных и частных предприятий. Широкое распространение получила практика сдачи в аренду частным лицам или коллективам небольших предприятий, причем подавляющая их часть сосредоточена в приморских районах.

Таким образом, китайское общество пережило социально – экономическую трансформацию, однако политическое и социально – экономическое преобразование не явилось единственной причиной модернизации китайского общества. В последние десятилетия идет процесс активной глобализации, который также накладывает отпечаток на общественное развитие любой страны.

Вступив на рубеже веков в информационную эпоху, современная цивилизация испытывает жесткий прессинг новых информационных реалий, применение к которым понятия “вызов” более чем оправданно. Важнейшие социальные процессы современного мира определяются динамикой основных направлений трансформации, обусловленной информатизацией и, как следствие, глобализацией. Если в конце ХХ века приметы информатизации как ученые и публицисты, так и обыватели наиболее охотно видели в численности компьютерного парка, количестве компьютерных компаний и абонентов Интернет, то сегодня наиболее значимы инфраструктурные изменения, заключающиеся в информационно-компьютерном преобразовании технологии и идеологии практически всех видов профессиональной деятельности и всех граней социального бытия.

Вызовы информационной эпохи обращены к самым различным сферам – уровню адаптивности структур и технологий социального управления, восприимчивости экономики к информационным производствам, информационной стрессоустойчивости общества и отдельного человека. Одним из важнейших социальных механизмов, обеспечивающих устойчивое развитие, является система образования, сохранения, воспроизводства и модернизации кадрового ресурса в условиях высокой динамики и изменчивости информационного общества.

При этом трансформация общества означает не только модернизацию и социальную адаптацию в новых условиях всего общества, ее проявления наблюдаются на всех социальных уровнях – от индивида до мирового сообщества, включая и семью, и иные малые социальные группы, большие социальные группы, целые нации. Ее проявления затрагивают практически все сферы частной и общественной жизни, и это еще одна причина, по которой тема данной дипломной работы является актуальной.

Теоретико-методологические основы стратегии трансформации общества в условиях глобализации и социально – экономической модернизации разработаны такими учеными, как Ионова Ю.В., С.В.Волков, Т.М.Симбирцева., Ланьков А.Н., Ли Г.Н.., Цой А.Д., Цой Б., Чен В.С., Югай Г.А., А.Н. Маркова, Осетрова М., Топорая Г.Д., Чернокозов А.И., Ионова Ю.В., Маркарьян С.Б., Молодякова Э.В., Жигульский К. М., Назарчук А.В. и другими исследователями процессов глобализации и социально – экономической трансформации в современном мире и их влияние на модернизацию китайского общества.

Целью данной работы является изучение специфики социально – культурного регулирования трансформирующегося китайского общества. Достижение поставленной цели предполагает выполнение ряда задач :

Изучение особенностей социально – экономических реформ в Китае в период 1978 – 2004 гг.: идеологических и политических предпосылок реформирования, ход реформ, «китайское экономическое чудо» как итог социально – экономического реформирования страны.

Рассмотрение «оборотной стороны» реформ: особенности социальной составляющей реформирования, специфика взаимодействия государства и общества.

Анализ реформирования: рассмотрение содержания и хода основных реформ, их итогов.

Объект исследования – китайское общество, переживающее период трансформации в условиях социально – экономических преобразований.

Предмет исследования – содержание политических и социально – экономических реформ, а также их идеология.

При проведении исследования использовались такие методы научного познания , как сбор и анализ эмпирических данных, обработка и анализ статистической информации, показателей научно – технического, социального и экономического развития китайского общества, а также анализ теоретической базы путем изучения научной, учебной, монографической и периодической литературы.

Структурно дипломная работа представлена введением, тремя главами, заключением, списком литературы и приложением. В первой главе определены политические и идеологические предпосылки реформирования, ход реформ, их итоги и перспективы социально – экономического развития Китая. Вторая глава посвящена социальным и лексическим особенностям реформ в Китае. В третьей главе проведен анализ реформ.

Глава 1. Китай в эпоху реформ (после 1976 г.)

1.1 Политическая и идеологическая борьба: переход к «политике реформ и внешней открытости»

Социально – экономическое реформирование Китая повлекло такие грандиозные положительные сдвиги в экономике республики и так повлияли на ее социально – экономическую структуру, что последствия этого реформирования получили название «китайского экономического чуда». Существует множество подходов, гипотез и взглядов на ход реформ в Китае, мы рассмотрим их ниже. Тем не менее нельзя забывать, что реформированию предшествовал долгий подготовительный период, нация должна была «созреть» для большого скачка вперед, было необходимо создание предпосылок и условий реформ. Каждое общество должно пройти определенный путь развития, чтобы приблизиться к осознанию необходимости реформирования и необходимости упорного кропотливого труда для достижения желаемого. Таким образом, можно выделить два необходимых и достаточных условий социально – экономической трансформации общества:

1. осознание необходимости трансформации, формулировка целей и задач;

2. осознание возможных трудностей и проблем реформирования, готовность к их преодолению посредством упорного тяжелого труда.

В первые 8 лет после образования КНР, молодое социалистическое государство, пережившее также и кровопролитную гражданскую войну, прошло через коренные качественные изменения в социально-экономической структуре. С 1958 года начался "большой скачок", призванный построить в Китае коммунизм, минуя социалистический этап. В 1961-65 годах, проводя политику "урегулирования" народного хозяйства, направленного на разукрупнение "народных коммун" и выработку более реальных планов экономического развития, китайское руководство так и не смогло оторваться от самой главной ошибки предыдущих лет, о которой уже говорилось выше, - от нарастающей тенденции отставания производительных сил от производственных отношений. Этот отрыв снова остро дал себя знать в период так называемой "культурной революции". Десятилетие (1957-1966), предшествовавшее "великой культурной революции", было периодом начала крупномасштабного социалистического строительства. По сравнению с 1956 г. в 1966 г. основные промышленные фонды страны возросли в 4 раза. Национальный доход увеличился на 58 процентов. Производство основных видов промышленной продукции выросло в несколько раз, были созданы новые отрасли промышленности. Страна приступила к широкому капитальному строительству и технической реконструкции в сельском хозяйстве, парк трактов и объемы химических удобрений возросли более чем в 7 раз. Досрочно на 5 лет была выполнена "12-летняя программа развития науки и техники (1956-1967)", сравнительно быстрыми темпами шло развитие многих новых областей науки и техники. В ходе этого десятилетия обнаружились и серьезные ошибки в руководящем курсе, разработанном КПК и правительством Китая, что вызвало серьезные трудности в народном хозяйстве. "Великая культурная революция", длившаяся с мая 1966 г. по октябрь 1976 г., была начата Председателем ЦК КПК Мао Цзэдуном и осуществлялась под его руководством. Контрреволюционные группировки, использовали ошибки, допущенные Мао Цзэдуном в последние годы жизни, и развернули широкую деятельность, принесшую бедствия стране и народу. Государству и его гражданам тем самым был нанесен тяжелейший урон и наиболее серьезный ущерб за все время после образования КНР.

В октябре 1976 г. Компартия Китая при поддержке широких народных масс разгромила контрреволюционную группировку Цзян Цин. Китай вступил в новый исторический период развития. В июле 1977 г. по настоятельному требованию всей страны товарищ Дэн Сяопин был восстановлен на всех партийных и государственных постах, с которых он был снят во время "культурной революции". С 1978 г. Китай приступил к проведению политики реформ и расширения внешних связей, полностью и по-деловому выправив при этом все левацкие ошибки, имевшие место во время "культурной революции" и в предшествовавшие ей годы. При этом во главу угла были поставлены осуществление модернизации страны, всемерное обеспечение пропорционального развития народного хозяйства, реформа экономической и политической системы, что постепенно определило направление осуществления социалистической модернизации с китайской спецификой.

В 1970— 1980-е началось глобальное распространение неолиберализма, который постепенно превращался из теории в политику и идеологию и «стал важной составной частью продвигаемой американским и английским монополистическим капиталом единой глобальной теоретической системы». Реализация этого курса в развивающихся странах привела к углублению имущественного расслоения, росту бедности и ослаблению экономического суверенитета. По мнению профессора Хэ, Китаю не следует отказываться от участия в экономической глобализации, но при этом «необходимо быть бдительными по отношению к стоящей за ней глобальной экспансией неолиберализма и монополистического капитала».

Отправным этапом китайских реформ стал 1978 год, а конкретно – III Пленум ЦК КПК 11-го созыва, прошедший в декабре этого года. Кроме серьезных идеологических сдвигов, как то мощная критика левацкой идеологии, в буквальном смысле взаимное переименование многих принципов социализма и "отступлений от принципов социализма", реабилитация некоторых опальных и репрессированных политических, научных деятелей, его результатом стало принятие постановления о развитии системы производственной ответственности в деревне, которая, как оказалось потом, стала отправной точкой китайской экономической реформы. Еще более важным результатом этого пленума стали потенциальные возможности, открывшиеся для Китая в сфере управления экономикой. Сразу после этого действительно исторического пленума был выдвинут тезис о необходимости совершенствовании производственных отношений в соответствии с существующим уровнем сравнительно отстающих производительных сил. Другие выводы касались недопустимо однообразной сложившейся в стране структуры собственности, связанных с ней закостенелых хозяйственного и политического механизмов, чрезмерной централизации власти и, в целом, скованности производительных сил и товарного производства. Эти и другие выводы, сделанные в октябре 1987 года на XIII съезде КПК, предшествовали принятию длительного трехэтапного плана на период до середины XXI века, включающего в себя:

1) Удвоение на первом этапе (до 1990 года) валовой продукции промышленности и сельского хозяйства плюс решение проблемы обеспечения населения страны продовольствием и одеждой.

2) Утроение на втором этапе (1991-2000) валового национального продукта, что, согласно расчетам, должно создать в КНР общество "среднего достатка".

3) Достижение на третьем этапе (до 2050 года) национальным валовым продуктом мирового уровня среднеразвитых стран и, в основном, завершение комплексной модернизации народного хозяйства.

Кроме того, одним из направлений социально – экономического реформирования стала политика открытости национальной экономики КНР. Китай в очень высокой степени интегрирован в систему мировых хозяйственных связей. Забегая вперед, можно отметить большое значение иностранных инвестиций в экономику Китая. По подсчетам экспертов Китай к 2003 г. имеет возможность стаь5-ой торговой державой мира. На долю Китая приходится почти 10% глобальных ПЗИ, а также 40% всех прямых зарубежных инвестиций, сделанных в развивающиеся страны. Значительное воздействие на НТП оказывает импорт технологий, позволяющий развивать такие прогрессивные сектора экономики как производство программного обеспечения, новых материалов, телекоммуникационную индустрию, биотехнологии, здравоохранение.

В настоящее время привлечение иностранного капитала во всем мире признается одной из предпосылок эффективного хозяйствования. Формы привлекаемого капитала могут быть самые разные. Однако в 70-80-х гг. прошлого века руководство не всех государств осознавало важность прямых иностранных инвестиций, дающих не только финансовые возможности развития экономики. Присутствие иностранного капитала обеспечило Китаю внедрение новых технологий, частично заменивших трудоемкое дорогостоящее ручное производство. Кроме того, вместе с иностранными инвестициями пришли передовые формы управления предприятием и финансовыми потоками, что еще больше ускорило темпы экономического роста. Социалистический Китай, открытый для прямых иностранных инвестиций (ПИИ) намного опередил время и оставил далеко позади другие страны социалистического лагеря. В Приложении 1 приведен график, отражающий разницу прямого иностранного инвестирования России и Китая.

Китайские власти демонстрируют высокую активность в области продвижения инвестиций на всех уровнях – страновом и региональном. В качестве главной инстанции выступает Министерство внешнеэкономических связей и внешней торговли Китая (Ministry of Foreign Trade and Economic Cooperation – MOFTEC). Провинциям в самостоятельном порядке разрешается привлекать инвестиции в объеме не более 30 млн. долл. Процесс получения разрешений на большие суммы может занимать в основном около трех месяцев, однако в случае инвестиций в так называемый защищенный бизнес (protected business) или в стратегические отрасли он может несколько затянуться.

Политика «открытых дверей» в области инвестиций реализуется китайским правительством в многообразных формах. Самой ранней из них стало создание специальной экономической зоны (СЭЗ). Первые четыре СЭЗ как средство привлечения зарубежных инвесторов появились в 1980-1981 гг. в прибрежных районах Шэньчжэнь, Чжухай, Шаньтоу (провинция Гуандун) и Сямэнь (провинция Фуцзянь). Придать зонам привлекательность была призвана особая преференциальная политика (льготы в области налогообложения, взимания таможенных пошлин, пользования землей, найма рабочей силы, осуществления валютных операций и др.). На ранней стадии реформ (1979-1982 гг.) первые четыре китайские СЭЗ, расположенные на южном побережье, аккумулировали основной объем ПИИ.

Успех первых СЭЗ способствовал переходу к следующей форме реализации политики внешней открытости – открытому городу (1984 г.). Постепенно экономическая либерализация распространилась на обширную территорию: сегодня практически вся прибрежная часть континентального Китая покрыта сетью открытых городов. Кроме того, позднее были ослаблены и ограничения на ПИИ относительно внутренней продажи, управления капиталом, доступа на рынки и т.д. В результате, если в 1991 г. фактические инвестиции в Китай составляли только 4,36 млрд. долл., то к 2002 г. они превысили 50-миллиардный уровень, что говорит о росте доверия иностранных инвесторов к Китаю.

Отличительной чертой регионального распределения поступающих в Китай ПИИ является доминирующее в этом отношении положение провинций юго-восточного побережья (Приложение 2). К 2000 г. четыре такие провинции (Гуандун, Цзянсу, Фуцзянь и Шаньдун) и один мегаполис (Шанхай) в этом регионе получили две трети (67,8%) общих кумулятивных инвестиций (согласно данным MOFTEC). Примечательно, что в двух регионах (Гуандун и Фуцзянь) располагаются СЭЗ, специфический статус которых позволил этим провинциям добиться значительных успехов на фоне внутриконтинентальных районов Китая.

Вместе с тем после 1984 г. уровень региональной концентрации ПИИ в Китае постепенно снижался (в частности, на южном побережье с 81,7% в 1984 г. до 38,8% в 2000 г.). Во многом это было достигнуто за счет постепенного перехода от территориального принципа предоставления льгот иностранным инвесторам к отраслевому. Однако проблема расслоения между приморскими и внутренними провинциями по-прежнему остается актуальной для Китая. Для ее решения и сегодня принимаются меры, направленные на переток иностранных инвестиций в центральные и западные районы страны, которые в силу природно-географических и исторических условий значительно отстали от прибрежных районов в привлечении прямых иностранных инвестиций.

1.2 «Рыночный социализм» и особенности модернизации КНР

В настоящее время концепция китайского пути к социализму состоит из следующих положений:

— освобождение мышления от пут догматизма; практика — критерий истины;

— в строительстве социализма следует придерживаться собственного пути, исходить из национальных особенностей Китая;

— преодоление отсталости Китая в экономическом и культурном отношении требует весьма продолжительного периода времени;

— центральный вопрос реформы всех общественных отношений — это развитие экономики, производительных сил;

— особый упор на развитие науки и техники;

— существование при социализме рыночной экономики — нормальное, закономерное явление, не есть что-то противоестественное;

— использование форм и методов управления экономикой, характерных для капиталистического общества, не есть следование по капиталистическому пути;

— реформы невозможны без осуществления политики открытости для внешнего мира;

— необходимость создания специальных экономических зон и районов как средство привлечения иностранного капитала, техники, технологии и методов управления;

— через зажиточность части населения и районов к зажиточности всех.

Конечно, концепция “социализма с китайской спецификой” включает больше положений, мы привели здесь лишь те, которые, на наш взгляд, являются основными.

Первое положение было выдвинуто еще в 1978 году, когда в масштабах всей страны была развернута кампания “практика — единственный критерий истины”. Казалось бы, что выдающегося содержится в этой простой формуле, чтобы заставлять изучать ее всех членов компартии и “демократических партий”, преподавателей и студентов вузов, сотрудников научных учреждений и даже рядовых граждан, в общем, буквально все население страны. Дело в том, что в течение многих лет китайская пропаганда внедряла в сознание масс набор неких общих истин о социализме, которые основывались на догматическом истолковании идей классиков марксизма, а также отдельных положений И.В.Сталина. Одновременно высказывания Мао Цзэдуна по тем или иным политическим и теоретическим вопросам были объявлены истиной в последней инстанции. В результате китайские партийные и государственные кадры страдали узостью мышления, находились в плену упрощенных схем. Чтобы начать масштабную перестройку всей системы общественных, и прежде всего экономических отношений, необходимо было, как тогда говорили в Китае, “освободить мышление” от пут догматизма, заставить людей, и в первую очередь кадровых работников, мыслить по-новому. Одновременно было необходимо убедить массы в том, что хотя Мао Цзэдун был великим политиком и теоретиком, отнюдь не все его идеи являются научными, и единственным критерием истины является практика. Именно она свидетельствует об истинности или ложности того или иного теоретического положения.

Вскоре после завершения многомесячной кампании о роли практики в июне 1981 года было решено принять специальное, очень пространное постановление “О некоторых вопросах истории партии”, в котором роль Мао Цзэдуна оценивалась согласно принципу “три к семи” (“сань ти кай”), где “три” означало ошибки, а “семь” — заслуги. Однако в этом постановлении положительно оценивалась деятельность Мао Цзэдуна в основном в период до завоевания компартией власти в стране. Что же касается периода после 1949 года, то согласно постановлению здесь в его деятельности преобладали ошибки. Тем самым открывался путь к выдвижению теоретических положений и осуществлению политической практики, которые не были связаны с предшествующим периодом развития КНР, то есть к отказу от многих положений, выдвигавшихся Мао Цзэдуном. Тем самым открывался путь к созданию новой теоретической программы модернизации китайского общества, нашедшей впоследствии выражение в “теории Дэн Сяопина”.

Второе положение также было очень важно с точки зрения оценки как пути, пройденного Китаем после 1949 года, так и всей предшествующей истории компартии. Ошибки и недостатки, допущенные “в период социалистического строительства”, были отнесены не только на счет Мао Цзэдуна, они были объявлены результатом того, что Китай “слепо следовал советской модели развития”, в частности в методах реформирования сельского хозяйства (кооперирование), индустриализации (преимущественное развитие тяжелой промышленности в ущерб легкой и т.п.). Тем самым была подчеркнута необходимость создания собственной китайской модели социализма.

В тридцатые годы Мао Цзэдун выдвинул идею китаизации “марксизма” в целях его приспособления к национальным особенностям Китая, за что впоследствии был обвинен советскими теоретиками в мелкобуржуазной ревизии марксизма-ленинизма, отступлении от его всеобщих принципов. Между тем именно благодаря такому “отступлению” китайская компартия одержала победу над Гоминьданом. Как известно, классической догмой марксизма являлось признание руководящей роли пролетариата в социалистической революции. Механическое следование этому положению не один раз приводило китайских коммунистов в 20–30-е годы к поражениям.

Именно поэтому Мао Цзэдун в качестве руководящего принципа китайской революции выдвинул идею “окружения города деревней”, что позволило КПК, опираясь на крестьянство, создать мощную Красную армию, установить свою власть вначале в деревне, затем постепенно завоевать города и тем самым добиться окончательной победы. (Впоследствии советские теоретики опять-таки обвиняли Мао Цзэдуна в отступлении от всеобщих принципов марксизма, утверждая, что победа над Гоминьданом была одержана КПК не по классическим марксистским догмам.) Начиная с 1978 года в Китае неизменно подчеркивается необходимость учета национальных особенностей Китая при осуществлении целей модернизации. В последнее десятилетие в лексикон китайских политиков и ученых вошло понятие “гоцин”. Это очень широкое понятие, включающее в себя весь комплекс социально-культурных особенностей страны, в данном случае — Китая. “Необходимо учитывать “гоцин”, “необходимо исходить из “гоцин”, “все, что мы делаем, должно соответствовать “гоцин”, и т.п. Так сегодня говорят и пишут в Китае.

В этой связи интересен следующий примечательный факт. В китайских теоретических работах последних двадцати лет совершенно не упоминается так называемая ленинская теория некапиталистического пути развития. Мы говорим “так называемая”, поскольку в действительности В.И.Ленин никогда не создавал подобную теорию, да и не мог создать. В отличие от того, что ему приписывала позднее официальная советская историография, он не допускал возможности победы социализма в одной отдельно взятой стране, увязывая ее с торжеством мировой пролетарской революции. Созданная советскими теоретиками теория некапиталистического пути развития страдала упрощенческим подходом к сложным, противоречивым реалиям отставших в своем развитии стран, не учитывала их социально-исторические и культурные особенности. Например, согласно этой теории кооперирование объявлялось единственно возможным методом реформирования сельского хозяйства, в ней отсутствовало всякое упоминание о рыночных отношениях, более того, частная собственность фактически исключалась из элементов экономической системы общества. Естественно, что распад Советского Союза немедленно привел к исчезновению стран, строящих социализм, минуя капитализм, а также стран социалистической ориентации. Тем самым была подтверждена мифологичность теории некапиталистического пути развития.

Третье положение означает, что построение социалистического общества согласно китайским представлениям возможно лишь в весьма отдаленной перспективе, может быть, через 100–150 и более лет. Отсюда заявление о неизменности особого статуса Сянгана (Гонконга) и Аомыня (Макао), по крайней мере, в течение ближайших 50 лет.

Четвертое и пятое положения подчеркивают первостепенную важность экономических отношений в развитии общества, строящего социализм. Понятие “классовая борьба” практически исчезло со страниц китайской печати. Неизменно подчеркивается единство всех социальных групп, слоев и классов. Национальная буржуазия признана равноправным участником социалистического строительства. В стране нет никаких ограничений для осуществления любым гражданином частнопредпринимательской деятельности, разумеется, в рамках закона, в том числе и членами партии; уже сложившийся и постоянно растущий социальный слой “новых китайцев” (многие из его представителей состоят в КПК) имеют равные гражданские и политические права с другими членами общества.

Шестое положение свидетельствует о понимании китайской компартией роли научно-технического прогресса в развитии общества. В Китае функционирует широкая сеть академических и отраслевых институтов по различным областям естественных и общественных наук, создана современная система высших учебных заведений. Большое значение придается использованию новейшей техники и технологий.

Седьмое и восьмое положения выступают наглядным свидетельством “прорыва” китайских политиков и ученых в теории — “лилунь тупо”. Как известно, вплоть до середины восьмидесятых годов рынок, частная собственность в марксистской литературе объявлялись несовместимыми с духом социализма.

Китайские теоретики отбросили эти марксистские догмы, как не отвечающие условиям их страны. Что касается таких форм и методов, используемых в капиталистической экономике, как коммерческие банки, фондовые и сырьевые биржи, акционерные компании, акции, инвестиционные фонды и т.п., то они объявлены чисто техническими средствами, не имеющими отношения к природе общественного строя, а потому могущие существовать и при социализме.

Девятое и десятое положения имеют принципиальное значение, поскольку коренным образом меняют стратегический курс Китая по отношению к внешнему миру. “Политика открытости” создает необходимые предпосылки для сотрудничества с капиталистическими странами в разных областях, в том числе в военной. Естественно, что приоритет отдается экономическим и научно-техническим связям. Считая себя развивающейся страной, Китай заинтересован во внешней экономической, финансовой, научно-технической, технологической помощи. Немаловажную роль играют здесь специальные экономические зоны и районы.

В специальных экономических зонах и районах, число которых в начале восьмидесятых годов составляло всего лишь четыре, а к настоящему времени выросло в несколько раз, создаются высокотехнологичные производства, отрабатываются новые принципы и методы хозяйствования, естественно, рыночные. Они выступают как бы испытательным полигоном для реформы экономической системы всей страны. Благоприятным фактором, способствующим развитию этих зон и районов, а также всего Китая, является наличие богатой китайской зарубежной диаспоры, для деятельности которой в стране созданы все необходимые правовые и политические условия. В результате специальные экономические зоны и районы превратились в развитые промышленные центры. Один пример: расположенный рядом с Сянганом Шэньчжэнь за двадцать лет из маленькой деревушки превратился в современный город, имеющий миллионное население, развитую промышленность и социальную инфраструктуру.

Хотя большинство иностранных капиталовложений в экономику Китая по-прежнему принадлежит зарубежным китайцам (преимущественно из Сянгана и Тайваня), однако объем иностранных инвестиций из Японии, Германии, США, Франции и других стран растет из года в год.

В Китае представлено большинство ведущих транснациональных компаний мира, созданы тысячи совместных предприятий или предприятий со стопроцентным участием иностранного капитала. В отличие от России подавляющее большинство товаров, продающихся в Китае, отечественного производства. Исключение составляют некоторые марки автомобилей, электробытовой и аудивизуальной техники, ряд видов спиртных напитков и табачных изделий. Приведем лишь один пример: большой популярностью в стране пользуется автомобиль “Сантана”, выпускаемый в Шанхае совместно с концерном “Фольксваген”. Он стал едва ли не главным транспортным средством государственных и партийных функционеров. В самом Шанхае это основной вид транспорта.

В Китае широко используют иностранных специалистов не только в чисто производственном процессе, но и в области управления промышленными предприятиями, реформировании экономической, финансовой и банковской систем. В некоторых городах создаются даже консультативные советы при местных правительствах с участием иностранных предпринимателей. Первый такой совет был создан при мэре Пекина. Его назначение — использование зарубежного управленческого опыта и привлечение иностранных инвестиций.

Однако следует подчеркнуть одно важное обстоятельство. Все принципиальные решения по экономическим вопросам как на местах, так и в Центре, принимаются исключительно самими китайцами. Естественно поэтому, что эти решения адекватны социально-экономическим условиям Китая. Например, около десяти лет тому назад было принято решение о развитии промышленности в сельской местности. Оно было продиктовано необходимостью дать работу избыточной крестьянской массе. В результате этого поистине исторического решения (другими словами его оценить трудно) китайского руководства буквально по всему Китаю появились тысячи небольших предприятий, преимущественно легкой и пищевой промышленности, на которых работают бывшие крестьяне. Эти предприятия получили название “сяньчжэнь тие” (буквально “предприятия в волостях и поселках”). В сельской местности было построено также определенное число предприятий обрабатывающей промышленности. Продукция многих предприятий местной промышленности имеет высокое качество и значительная часть ее идет на экспорт.

Наконец, одиннадцатое положение. Оно имеет важное идеологическое значение. В течение многих лет в стране культивировалось упрощенное понимание идей социального равенства и социальной справедливости, согласно которому не должен существовать разрыв в уровне доходов различных слоев населения. Как стали говорить позднее, существовал культ “большого общего котла” (“да го фань”), из которого каждый получал поровну. С началом реформ в обществе возникает процесс имущественной дифференциации, что, учитывая бытовавшие прежде настроения, привело к “болезни красных глаз” (“хун янь бин”) — социальной зависти. В этих условиях выдвижение лозунга “через зажиточность части населения и районов — к зажиточности всех” укрепляло социальную стабильность, поскольку общество гарантировало своим членам равные возможности и достижения обеспеченной, зажиточной жизни. И здесь многое, если не главное, зависело от самого человека, его умения реализовать свои способности. Такая мысль подспудно проводилась китайской пропагандой. Неудивительно, что на рубеже 80–90-х годов стихийно возникло новое массовое движение “сяхай”, что означает “заняться торговлей” (дословно “окунуться, броситься в море”). В этот период большое количество китайцев, преимущественно молодых интеллигентов, рабочих и крестьян, стало заниматься бизнесом. Многие из них преуспели на этом поприще, выросли в крупных предпринимателей, торговцев, причем на вполне законных основаниях.

1.3 «Китайское экономическое чудо»

Для объяснения «чуда» многие ученые представляли свои точки зрения. Директор Института экономического анализа А. Илларионов придерживается гипотезы «характер экономической политики». Он отвергает такую гипотезу, как «отсталость», в которой быстрые темпы роста экономики Китая: оттого, что стартовый уровень Китая был чрезвычайно низким, а темпы роста слаборазвитых стран выше, чем темпы роста более развитых стран. На примере 209 стран с их приростом ВВП на душу населения в 1979 - 1996 г. в зависимости от стартового экономического развития, он представил два вывода:

1) «статистически значимой закономерности между стартовым уровнем экономического развития и последующими темпами экономического развития и последующими темпами экономического роста в мировой экономике не наблюдается. При одних и тех же значениях ВВП возможны и быстрый рост, и глубокое падение».

2) «… ни одна из стран с низким стартовым уровнем развития (к числу которых относится Китай) в эти годы не имела темпов роста, сколько-нибудь близких к китайским. Более того, последние оказались уникальным для всей экономики».

А. Илларионов также отвергает гипотезу «особенность структуры производства». Согласно этой гипотезе, решающий вклад в ускорение экономического роста Китая внесла стартовая структура его экономики – низкая доля в ВВП промышленности и высокая доля сельского хозяйства. По утверждению А. Илларионова «… удельный вес промышленности в ВВП Китая был и остается не ниже, а даже выше, чем в России. Однако более низкий удельный вес промышленности в России не способствовал повышению темпов ее экономического роста по сравнению с Китаем. Наоборот российская экономика в эти годы переживала глубокий спад производства. С другой стороны, более высокий удельный вес промышленности в ВВП Китая не способствовал замедлению темпов его роста по сравнению с Россией».

Также он отвергает гипотезу «особенность структуры занятости». Согласно которой более высокие темпы роста в Китае объясняют высоким удельным весом населения, занятого в сельском хозяйстве, во всем население страны. По его словам «при доле занятых в сельском хозяйстве на уровне, близком к 70% (Китай в 1978 г.), среднегодовые темпы экономического роста в станах мира могут меняться от минус 6% до плюс 8%. Это означает, что и структура производства, и структура занятости сами по себе не объясняют высоких темпов экономического роста в Китае».

К такой гипотезе как «национальная специфика» А. Илларионов относится неоднозначно: «С одной стороны такие черы, очевидно, действительно присуще китайской нации. С другой стороны, если их признать решающими в экономическом развитии, то высокие темпы роста были бы присущи Китаю на протяжении всей его истории». Экономический подъем в Китае наблюдался лишь в конце 70-х годов.

Существует несколько уже упоминавшихся гипотез, объясняющих «китайское экономическое чудо». Гипотеза 1 - отсталость. Утверждается, что китайская экономика растет так быстро потому, что уровень развития в Китае был низким, а темпы роста слаборазвитых стран выше, чем более развитых стран. При одних и тех же душевых показателях ВВП возможен и быстрый рост и глубокое падение. Ни одна другая слаборазвитая страна не имела темпов роста, сколько- нибудь близких к китайским. Более того, темпы роста Китая оказались уникальными для всей мировой экономики.

Гипотеза 2 - особенности структуры производства. Утверждается, что решающий вклад в ускорение экономического роста внесла структура китайской экономики - низкая доля промышленности и высокая доля сельского хозяйства. На самом деле вопреки широко распространенным заблуждениям удельный вес промышленности в ВВП в Китае был не ниже, а выше, чем в России. Однако более низкий удельный вес промышленности в России не способствовал повышению темпов ее экономического роста. И наоборот, более высокий показатель Китая не способствовал замедлению его темпов роста по сравнению с Россией.

Гипотеза 3 - особенности структуры занятости. Утверждается, что более высокие темпы роста в Китае объясняются высоким удельным весом сельскохозяйственного населения в начале реформ.

Гипотеза 4 - национальная специфика. Утверждается, что феноменальные результаты экономического развития Китая обусловлены уникальными чертами китайского национального характера, в том числе такими, как трудолюбие, самоотверженность, неприхотливость. Если бы это было так, то Китай отличался бы высокими темпами экономического развития на протяжении всей своей истории. Однако в течение первых трех четвертей XX века китайская экономика имела очень низкие темпы роста, которые периодически становились отрицательными. До недавнего времени Китай относился к наиболее бедным странам мира, а реальная угроза голода была ликвидирована лишь несколько лет назад. В 1952-1978 гг. ВВП на душу населения в Китае снижался и по отношению к российскому и по отношению к среднемировому уровням.

Лишь в конце 70-х годов произошел перелом в тенденциях развития, и Китай с огромной скоростью стал сокращать свое отставание от многих стран мира, включая и Россию. Таким образом, лишь в конце 70-х годов в Китае произошло то, что привело в движение гигантский потенциал развития, о существовании которого многие и не подозревали. Очевидно, эти радикальные перемены были вызваны именно экономическими реформами.

Гипотеза 5 - характер экономической политики. Поэтому кажется вполне очевидным, что успехи китайской экономики обусловлены примененной моделью экономического реформирования. В отличие от России, где осуществлялись, как утверждается, либеральные реформы (т.н. шоковая терапия), в Китае реформы носили постепенный (градуалистский) характер. В отличие от России, где государство "ушло" из экономики, в Китае государство сохранило значительный контроль за экономикой, а его роль в экономическом развитии заметно возросла.

Есть сторонники и противники перечисленных гипотез. Так или иначе, «китайское экономическое чудо», несомненно, существует, и оно уже дало свои результаты.

Статистические данные показывают, что в течение последних 13 лет экономическая и комплексная государственная мощь и конкурентоспособность во всемирном масштабе поднялись на новую ступень, жизненный уровень населения намного повысился. Наконец-то сбылась тысячелетняя мечта китайской нации о полном обеспечении одеждой и продовольствием, вместо проблемы голода и холода в настоящее время решаются вопросы обеспечения зажиточного уровня жизни в общих масштабах. В Приложении 3 представлены некоторые показатели экономического роста в Китае.

1. По масштабам экономики Китай поднялся с 10-го на 6-е места в мире. Всего лишь за 13 лет по объему экономики Китай поднялся на 6-е место, обогнав сразу 4 страны. Это признак вступления Китая в ряды мировых экономических держав, великое событие в истории экономического развития настоящего времени, повод для гордости китайцев за свою страну и за успехи, которые достигнуты в деле развития экономики, ликвидации нищеты и осуществления модернизации в крупной развивающейся стране с огромной численностью населения и обширной территорией.

2. Жизненный уровень народа повысился: от ситуации, когда животрепещущей проблемой был вопрос обеспечения одеждой и продовольствием, осуществлен переход к безбедной зажиточности, мечта многих поколений китайской нации наконец сбылась.

3. На отечественном рынке наблюдается переход с "рынка продавцов" (конъюнктура рынка, выгодная продавцам) к "рынку покупателя" (конъюнктура рынка, выгодная покупателям), что означает завершение эпохи дефицита товаров. По мере динамичного роста экономики с 1998 года дефицит товаров постепенно сменился достатком товаров, таким образом был осуществлен переход исторического характера с "рынка продавцов" к "рынку покупателей".

4. Был совершен огромный прорыв в сфере реформы экономической системы, осуществлен исторический переход от плановой экономики к рыночной. В ходе непрерывного упорядочения экономической системы первоначально создана социалистическая рыночная экономическая система. Специфические черты данной системы: во-первых, рынок явно играет главенствующую роль в распределении ресурсов. В настоящее время директивное планирование функционирует лишь в 5 отраслях производства промышленной продукции, цена 90% товаров и услуг определяется рынком.

5. По объему товарооборота внешней торговли Китай поднялся с 16-го на 6 место, политика внешней открытости локального характера приобретает всесторонний характер. В 2001 году общий объем товарооборота импортно-экспортной торговли Китая достиг 509,8 млрд. американских долларов, что в 3,4 раза больше показателя 1990 года. Во внешней торговле во всемирном масштабе занимаемое Китаем место изменилось с 16-го на 6-е. В 1989 году валютные резервы в нашей стране насчитывали лишь 5,55 млрд. американских долларов, а в нынешнее время их сумма превысила 250,0 млрд. американских долларов, по этому показателю Китай находится на 2-м месте в мире.

6. Финансовая слабость сменилась финансовым могуществом, монополия финансовой системы трансформируется. Финансовая мощь Китая усилилась. В 1990 году финансовые доходы (доходы бюджета) страны составили только 293,7 млрд. юаней, в 1999 году они достигли исторически рекордной суммы 1 трлн. юаней, а в 2001 году – 1,6371 трлн. юаней. Финансовая система нашей страны постепенно трансформируется из монопольной модели в рамках плановой экономики в общественную модель в рамках социалистической рыночной экономики. Государственные финансовые средства были выведены из области хозяйствования и ассигнованы в социальную сферу. Способы финансового регулирования тоже изменяются, с каждым днем совершенствуется функция финансов. В результате этого создается стабильная, сбалансированная и устойчивая финансовая система.

7. В ходе стратегического регулирования осуществляется обновление и оптимизация экономической структуры, главной силой экономического роста стали вторая и третья индустрии вместо первой и второй индустрий.

8. Перенос центра тяжести в приоритетного развития восточных районов страны на масштабное освоение западных районов Китая.

9. Модель экономического развития изменяется с экстенсивной формы на интенсивную, что обеспечивает устойчивость развития нашей страны.

10. Осуществляется стратегия возрождения государства за счет достижений в области науки и образования. Так, в 1995 году на Всекитайской конференции по науки и технике Генеральный секретарь Цзян Цзэминь выдвинул стратегию возрождения государства путем использования достижений науки и образования. За эти годы в нашей стране успешно осуществлен ряд мер в области науки и техники, таких, как программа "взятие вершины", программа 863 (Государственный план разработки и развития высоких технологий), программа "Факел", программа "Искра", программа "Степной пожар" и проект строительства центра инженерных исследований, экспертный проект по важным отраслям промышленности и т. д. На этом направлении имеются значительные достижения. Особенно большой скачок наблюдается в сфере генной инженерии и пилотируемых космических полетов. Эти успехи привлекли к себе внимание всего мира.

Таковы основные достижения «китайского экономического чуда» на конец 2004 года. Каковы перспективы социально – экономического развития Китая? Среди экономистов существуют разные взгляды на данный вопрос. Одни остерегаются финансового кризиса в Китае как следствие мирового кризиса. Наибольшую опасность в провоцировании глубокого кризиса в Китае представляет обострение ситуации на мировых финансовых рынках, особенно если оно придется на время активной либерализации китайского финансового и валютного рынка, предполагаемой в 2006 — 2007 годах. Это период «линьки», когда национальный фондовый рынок и не завоевавший пока международного признания юань беззащитны и крайне уязвимы. Обвал на глобальных финансовых рынках или даже финансовый кризис азиатского масштаба могут аукнуться в КНР крахом фондовых бирж, обострением проблемы «плохих кредитов», банкротством банков, истощением национальных валютных резервов, также оттоком иностранного капитала, многократной девальвацией юаня и кризисом внешней задолженности. Вряд ли стоит специально подчеркивать, что в случае реализации в Китае сценария финансового краха социальные и политические последствия могут быть самыми драматическими.

Второй «детонатор» — мировой энергетический кризис, сопровождаемый продолжительным ростом цен на нефть и нефтепродукты. И это при том, что КНР слишком поздно (уже в период высоких цен на углеводороды) приступила к созданию национального резервного нефтяного фонда.

Последствиями могут стать:

• рост внутренних цен на нефть и бензин на фоне продолжающегося в стране автомобильного бума, что будет стоить китайской экономике, по нашим оценкам, 1—1,5 проц. прироста ВВП;

• раскручивание инфляционной спирали;

• удорожание и, как следствие, падение темпов роста (а то и сокращение объема) экспорта — локомотива китайского развития.

Третий внешнеэкономический фактор, способный спровоцировать кризис, — это ухудшение конъюнктуры на тех мировых товарных рынках, на которые ориентирован китайский вывоз.

Другие авторы считают, что социально – экономическое и политическое реформирование КНР позволило ей занять одну из ключевых позиций в современном мире, в дальнейшем же эта позиция еще более укрепится, в первую очередь, за счет развития сотрудничества с ближайшими соседями, в том числе Россией. Экономические успехи привели к заметному росту международного авторитета Китая, который получил большие возможности для осуществления независимой внешней политики. КНР в настоящее время оценивает современную международную ситуацию (расширение НАТО на Восток, война в Югославии) как "холодный мир". Под лозунгами глобальной демократизации США развязывает "новую войну против непослушных им стран, превратив НАТО в "полицию мира". Китай выступает против этого миропорядка, против создания однополюсного мира с США во главе. В КНР считают: необходимо строить многополюсный мир, ориентированный на обеспечение развития всех стран и создание стабильной международной обстановки, а в международных делах необходимо поднимать ведущую роль ООН. В целом, с учётом всех факторов, возврат к биполярной системе практически неизбежен, считают в Китае. Но он произойдёт на новой основе — на основе объединения испытывающих давление со стороны США стран для противодействия этому давлению.

Итак, в данной главе дипломной работы были рассмотрены предпосылки, условия, особенности и итоги социально – экономического реформирования Китая в 1978 – 2004 г. Проведенное исследование позволяет сделать ряд выводов.

Китайская Народная Республика – государство с богатыми историческими и культурными традициями. Китайское общество, прошедшее тысячелетнюю историю развития, во второй половине ХХ века подошло к осознанию необходимости кардинальных перемен в определении дальнейших путей развития. В 1978 г. – судьбоносном для Китая – руководство страны взяло курс на глубокое реформирование экономики. Взяв курс на увеличение ВВП, внедрение элементов рыночной экономики при активном регулировании со стороны государства, а также широкое приглашение иностранных инвестиций, руководство Китая намного опередило другие страны, развивающиеся в рамках социалистического курса. При этом китайское общество сохранило свои особенности и самобытность, не поддавшись влиянию западной культуры и процессам глобализации.

Теоретической основой экономической реформы в КНР служит переход китайского общества на рельсы социалистической плановой товарной экономики. Смысл этой концепции состоит в товарной сути социалистического способа производства, а также в признании необходимости сохранения товарно - денежных отношений на переходный период, как средства взаиморасчетов между отдельными товаропроизводителями при сохраняющихся главенствующем положением общественной формы собственности на основные средства производства и приоритетном значении централизованного макро планирования.

Таким образом, государство приняло на себя риски и ответственность реформирования всех сфер экономики одновременно. Такая политика реформирования представляется наиболее рациональной для страны с отсталой экономикой. Если для государства с развитой экономикой не требуется масштабных реформ, а необходима модернизация только отдельно взятых сфер, то для отстающего в экономическом развитии государства такая тактика реформирования является путем в тупик. Китайское руководство решило, что, реформируя поэтапно одну сферу экономики за другой, можно «растянуть» этот процесс во времени и не добиться качественных изменений, кроме того, такая тактика реформирования была бы гораздо более затратной. Масштабные социально – экономические реформы в Китае позволили добиться в кратчайшие сроки грандиозных успехов, настолько значительных, что они получили название «китайского экономического чуда». Отечественные и зарубежные экономисты и сегодня пытаются разгадать эту загадку, тем не менее признавая ее несомненное существование.

Глава II. По ту сторону реформ

2.1 Специфика реформ

Когда в КНР почти 25 лет назад начинался процесс реформ, его теоретики говорили о переходе к рынку в опоре на "китайские особенности". Главная из особенностей очевидна — огромная численность рабочей силы, трудолюбивой и дисциплинированной. И в определенной части достаточно образованной благодаря созданной за годы КНР системе образования и подготовки кадров. Возможность перевести в Китай трудоемкие производства, выгадать на оплате труда привлекла иностранный капитал. Это были деньги китайских эмигрантов, а затем тайваньских и западных фирм. В конце прошлого года в КНР было уже 390 тыс. предприятий с участием иностранного капитала, при этом общая сумма инвестиций составила 745 млрд долл., а практически используемый иностранный капитал — 395 млрд долл. Они дали половину экспортной продукции страны.

В начале социально – экономического реформирования взаимоотношения общества и государства отличались определенной спецификой. В Китае отпуск цен на промышленные и особенно на продовольственные товары осуществлялся постепенно. В течение примерно десяти лет после начала реформ существовала карточная система. Первоначально регламентировался отпуск 36 видов товаров, по мере заполнения рынка их количество уменьшалось, причем данный процесс, мы повторяем, происходил постепенно, дольше всего сохранялись карточки на рис, муку, растительное масло. Точно так же постепенно, а не одномоментно шел процесс создания других институтов рыночной экономики — частных предприятий в торговле и промышленности, фондовых и сырьевых бирж, инвестиционных компаний, коммерческих банков и т.п.. Таким образом, рыночные отношения постепенно входили в жизнь китайского общества, что безусловно облегчало процесс приспособления к ним широких масс населения, делая этот процесс для него более или менее безболезненным.

В пользу постепенности осуществления модернизации говорило и такое немаловажное обстоятельство, как демографическое бремя — громадная численность китайского населения. Быстрый переход к рыночным отношениям неизбежно привел бы к появлению огромной армии безработных. После введения в деревне семейного подряда в сельской местности появилась избыточная рабочая сила. Частично эта проблема решается посредством создания предприятий местной промышленности, которая в последние годы получила в Китае большое развитие. Тем не менее число безработных растет. Неудивительно поэтому, что реформирование государственных предприятий идет медленно, на многих из них сохраняются “лишние рабочие руки” (яркий тому пример — государственные торговые предприятия в городах).

Постепенно шел и процесс формирования концепции модернизации, “социалистической модернизации”, как принято говорить в Китае. На уровне официальной идеологии эта концепция получила название “социализм с китайской спецификой” или “теория Дэн Сяопина”. Почему Дэн Сяопина? Потому что именно ему принадлежит главная заслуга в выработке концепции модернизации, он действительно является архитектором китайских реформ.

Было бы наивно предполагать, что в Коммунистической партии Китая, в ее руководстве не было людей, не согласных с курсом Дэн Сяопина, или просто колеблющихся, сомневающихся, не понимающих происходящих перемен. Такие люди были, и их численность была достаточно большой (дело сейчас не в персоналиях, а в существе вопроса). Но Дэн Сяопин сумел сделать модернизацию страны делом всей Коммунистической партии и всего общества.

Дэн Сяопин не только четко представлял себе, от чего нужно отказаться, но и ясно видел узловые моменты социально-экономического развития китайского общества на ближайшую перспективу. Конечно, в 1977–78 гг., да и позднее у него не было оформленной программы модернизации, зачастую он шел неизведанным путем, действовал методом проб и ошибок (недаром в Китае любят говорить: “Мы ищем, пробуем”, “Мы в поиске”, и тому подобное), однако Дэн Сяопин знал точно, выражаясь словами В.И.Ленина, какое звено в данной цепи событий является главным, за какое звено необходимо ухватиться, чтобы вытащить всю цепь. Он обладал умением предугадывать события. В этой связи достаточно сослаться на его действия в июне 1989 года. Приказ о вступлении войск на площадь Тяньанмынь был отдан лично Дэн Сяопином. Можно предположить, насколько трудным для него было это политическое решение, однако соображения о будущем Китая перевесили все негативные последствия его принятия. Очевидно, что Дэн Сяопин исходил из того, что политическая нестабильность, могущая возникнуть из-за затянувшегося пребывания на площади Тяньанмынь студентов, чревата серьезными осложнениями для дела модернизации страны.

В настоящее время достижения Китая в модернизации никем не ставятся под сомнение, даже противниками социализма. Естественно, напрашивается вопрос возможны ли они были при другом политическом режиме, в частности при “демократическом”, в условиях существования многопартийной системы, прямых выборов на всех уровнях, осуществления свободы слова в западном его понимании? На мой взгляд, ответ может быть однозначно отрицательным. Этатистская модель модернизации адекватна нынешним социокультурным условиям Китая. В случае быстрой демократизации по западным стандартам его неминуемо ожидал бы хаос, дезинтеграция, возможно, даже гражданская война и распад. Конкретный исторический контекст диктовал именно тот путь развития китайского общества, который избрали его руководители. Они учитывали наличие большого количества неграмотных; низкий уровень политической культуры и образованности населения; большой региональный разрыв в уровне развития; существование достаточно прочных феодальных и дофеодальных представлений и нравов; почти полное отсутствие кадров, подготовленных по экономическим вопросам; неразвитость транспортной сети; национальные и региональные проблемы, сопряженные с местным национализмом и регионализмом; наконец, отрицательное влияние на все сферы общества периода “культурной революции”.

В этих условиях было просто безумием избирать иную, чем этатистскую, модель модернизации, избирать иные, чем авторитарные методы управления. Лучшим критерием соответствия той или иной модели развития общественным потребностям является ее результативность. Сопоставление китайского и советского, а также российского опыта последних двух десятилетий, безусловно, свидетельствует в пользу первого. Следует учитывать также, что есть авторитаризм и авторитаризм. В случае с Китаем авторитарные методы используются для обеспечения нормального функционирования общества и его модернизации. Очевидно, что реализация этатистской модели модернизации была связана с существованием сильной Коммунистической партии Китая, которая выступала организатором всех социально-экономических преобразований в стране. Принимаемые наверху, в Пекине, решения благодаря наличию мощной сети партийных организаций на местах, в государственных учреждениях и общественных организациях быстро становились достоянием широких масс населения. Они проводились в жизнь благодаря настойчивости и воли партийного руководства всех уровней и энергии рядовых членов партии. Уже принятые решения не обсуждались, они становились директивами к действию.

Неверно думать, что принятие общепартийных и общегосударственных решений в Китае является уделом лишь небольшого числа людей, которые отдают приказы и директивы, а населению и партийным массам остается их исполнять. В этот процесс вовлечено большое количество партийных, государственных, научных работников. При ЦК КПК, правительстве существуют специальные учреждения, выполняющие прогностические и консультативные функции. Аналогичные организации имеются и на местах — в провинциях, городах центрального подчинения. В подготовке важных политических, экономических и идеологических документов принимают участие сотрудники институтов Академии общественных наук (АОН) Китая. Ее важная роль в политической жизни страны подчеркнута назначением в 1986 году на пост ее Президента члена Политбюро ЦК КПК. Следовательно, процесс принятия политических решений в Китае — это плод коллективного творчества. Они являются результатом длительного обсуждения многих людей. Именно во время одного из таких обсуждений “наверху” заметили нынешнего Премьер-Министра Чжу Жунци, в начале 80-х годов бывшего заведующим сектором одного из экономических институтов АОН Китая.

На Западе много говорят и пишут относительно подавления прав и свобод национальных меньшинств в Китае, в частности в таких районах, как Тибет и Синьцзян. Согласно Конституции КНР в Китае существует пять автономных районов, проживающие вне их национальные меньшинства имеют равные права с собственно китайской, т.е. с ханской нацией. В Конституции КНР признается право нации на самоопределение, однако в ней никогда не было пункта относительно права выхода национальных автономий из состава Республики.

Действительно, в Тибетском и Синьцзян-Уйгурском автономных районах существуют определенные проблемы. Они обусловлены многими причинами: историей взаимоотношений с Центральным китайским правительством, социально-культурными и национально-психологическими различиями между собственно китайцами и жителями этих районов, ошибками, допущенными центральной властью в период “большого скачка” и “культурной революции”, недостатками в кадровой политике. Возникает, однако, важный вопрос — можно ли оценивать существующие в этих районах проблемы, например в том же Тибете, с точки зрения универсальных прав и свобод человека? После воссоединения Тибета с Китаем в 1950 году многие традиционные нормы жизни, стандарты поведения, стереотипы сознания тибетцев стали подвергаться эрозии. Это было естественным явлением, поскольку в ранее отсталый район приходила намного более передовая цивилизация. Достаточно сказать, что тогда в Тибете продолжали существовать и феодальные, и рабовладельческие порядки, сопряженные с соответствующими культурными ценностями. Понятно, что начинающиеся социальные изменения не могли устроить значительную часть тогдашней национальной элиты. Следует подчеркнуть, что Далай-лама и его окружение в 2001 г. уже не те, кем они были более 40 лет назад в 1959 году в момент вооруженного восстания против Центрального правительства. Тогда они были рабовладельцами и феодалами с соответствующей их статусу идеологией. Теперь после многих лет пребывания за границей, длительного общения с политическими и культурными деятелями Запада и Востока, знакомства с западными демократическими традициями мировоззрение Далай-ламы и окружающих его людей стало совершенно иным.

Но и Тибет после 1959 года и особенно после 1978 года претерпел значительные изменения. С началом реформ политика центрального правительства в отношении Тибета стала более взвешенной, более продуманной, более адекватной историческим и культурным условиям автономного района. Однако власть многовековых традиций продолжает довлеть над сознанием и поведением тибетцев. Новые, более прогрессивные веяния, ценности с трудом воспринимаются старой национальной элитой, состоящей в основном из религиозных деятелей. Она продолжает оказывать свое влияние на рядовых тибетцев, провоцируя их на антиправительственные выступления. Однако распространение новых, передовых культурных ценностей, вопреки мнению определенной части общества, нельзя рассматривать как подавление прав и свобод граждан, а борьбу с этими ценностями как прогрессивное действие. Следует подчеркнуть, что мероприятия китайских властей в Тибете во многом совпадают с тем, как в аналогичных случаях поступают в западных странах.

В китайских средствах массовой информации (газеты, радио, телевидение) до сих пор существуют определенные идеологические клише, однако на этом основании неправильно считать, что китайская пропаганда застыла на уровне 70-х годов, представляет, как и раньше, набор скучных и банальных истин. В стране издаются тысячи рассчитанных на любой вкус журналов и газет (для женщин, молодежи, детей, пожилых людей и т.д.). Хотя западные средства массовой информации недоступны рядовому китайцу, он тем не менее получает более или менее объективную информацию о событиях в мире. В последние годы в открытую продажу поступает ежедневная газета “Цанькао сяоси” (Справочные новости). Раньше она была газетой, распространявшейся исключительно по учреждениям и организациям. В ней печатаются переводы статей из зарубежных газет и журналов. В стране существует более разветвленная и с большим, чем в России, количеством каналов сеть телевидения.

Совершенно иным за последние годы стал интеллектуальный и социально-психологический облик китайской молодежи, прежде всего городской. Она стала раскованной, более современной; по стандартам своего поведения, вкусам, привычкам она во многом похожа на молодежь других, в том числе западных стран. Конечно, среди китайской интеллигенции есть люди, которые являются сторонниками западной модели общественного развития, западной демократии. Именно они являлись идейными вдохновителями студенческого движения второй половины восьмидесятых годов. Однако их программа оторвана от реалий своей страны. То, что они предлагают — многопартийность, неограниченная свобода печати, собраний и т.п., — представляет собой слепок западной политической системы. Осуществление такой программы в современном Китае неизбежно приведет к кризисным явлениям в обществе, политической и, как следствие этого, экономической нестабильности. Главное заключается в том, что у представителей “китайского демократического движения” нет каких-либо заслуживающих внимания предложений относительно развития экономической системы страны. Подобное обстоятельство не удивительно, поскольку лидерами этого движения являются писатели, журналисты, ученые и т.п. Они — не профессионалы ни в области политики, ни в области экономики, что самое главное. Поэтому в случае их прихода к власти страной стали бы действительно “управлять кухарки”. Все, что они могли бы предложить в экономической области, в настоящее время успешно реализуется китайским руководством. Бездумное, без учета конкретной социально-культурной обстановки реформирование политической системы страны может обернуться крупными социальными потрясениями. Китайские руководители, безусловно, учитывают печальный опыт развития Советского Союза, России в последние пятнадцать лет. Следовательно, права и свободы человека при всей их несомненной универсальности существуют тем не менее в определенном социально-историческом и культурном контексте, поэтому не могут быть реализованы одномоментно

Однако было бы неправильным предполагать, что политический режим в Китае остается неизменным на протяжении последних 20-и лет. Выборы Президента, провинциальных и городских властей по-прежнему остаются непрямыми, хотя и тайными. Вместе с тем выборы местных органов власти на уровне деревень и волостей в настоящее время уже являются прямыми при соперничестве нескольких кандидатов. В начале 90-х годов с приходом нового руководства Вьетнам фактически избрал китайскую модель общественного развития. Так же, как и в Китае, реформы были начаты с сельского хозяйства. Были распущены кооперативы, земля передана крестьянам в пользование (но не в собственность), они (крестьяне) стали полностью ответственными за ведение своего хозяйства, результаты своего труда. Отношения с государством строятся на основе экономических расчетов: крестьянин обязан уплачивать ему определенный налог.

Сегодня, в воскресный день на шанхайской Наньцзин-лу, главной торговой улице, превращенной в пешеходный пассаж, бесконечный поток людей. Обходят универмаги, лучшие в Китае, просто гуляют, ночью любуются красочной световой рекламой. В прилегающих улочках масса ресторанов и закусочных. Космополитический вид придают центру города реклама иностранных товаров и вывески "Макдоналдса" и "Цыпленка по-кентуккски". "Много ли ходят в них в вашей стране, славящейся своей кухней?". На этот вопрос отвечают, как всюду в мире: "Много, особенно любят "Макдоналдс" дети и молодежь".

Замысловатой формы небоскребы Пудуна и центральных кварталов делают Шанхай похожим на мегаполисы соседних азиатских стран. И сами шанхайцы ныне похожи на горожан, скажем, стран ЮВА, Японии и Южной Кореи по манере одеваться, примерному уровню благосостояния. За годы реформ жители приморских провинций по уровню доходов приблизились к загранице и... оторвались от своих сограждан в других районах страны. По словам сотрудника Госсовета КНР Нин Цзичжэ, в 11 приморских провинциях Китая ВВП на душу населения в прошлом году составил 1200 долл., а в 12 провинциях и автономных районах западной части страны — лишь 500. Еще выше отрыв от всех Шанхая. В крупнейшем городе Китая ВВП на душу населения равен 4 тыс. долл., в то время как в юго-западной провинции Гуйчжоу — 400.

Деревня продолжает заметно отставать от города. В китайских городах можно без труда распознать по видавшей виды рабочей одежде крестьян-отходников. Как Запад извлекает немало выгоды из дешевого труда китайских рабочих, так и китайский город во многом развивается за счет деревни. Лишь в Пекине ежегодно трудится до миллиона отходников, а в Шанхае — еще больше. Как правило, это строители и чернорабочие. Работают за низкую зарплату и почти без социального обеспечения. В деревне доходы ниже и, — главное не хватает земли. Несмотря на преграды, отток населения из деревни продолжается. Если 20 лет назад из каждых 10 китайцев 8 жили в деревне, то теперь лишь 7. Тем не менее, по официальным подсчетам, в китайской деревне до 100 млн пар "лишних рук", иностранные эксперты называют цифры еще выше. Нельзя сказать, что проблему игнорируют. Уже два года действует государственная программа помощи западным провинциям, позволившая несколько повысить темпы развития отставших районов. В том, что касается отношения к отходникам, пример показала столица — в Пекине принята серия мер по улучшению медицинского обслуживания и быта временных рабочих.

В КНР, как и во всякой социалистической стране, земля, ее недра и промышленные предприятия принадлежат народу, и лишь малая часть по отношению к государственной собственности находится в руках частных владельцев, поэтому в Китае не существует крупных собственников, а основными классами являются крестьяне, рабочие, торговцы и интеллигенция. Этнический состав Китая насчитывает около 50 национальностей

К настоящему моменту в Китае более чем 800 млн. человек трудоспособного населения, из которых 2/5 - молодежь. 51,182% - мужчин и 48,18% - женщины. Как и для многих национальных стран для Китая очень характерны значительные контрасты расселения. Население неравномерно распределено по территории страны : к востоку от условной линии проходящей от города Хэйхэна до города Тэнчун на Юнани, на площади не многим более 1/3 территории страны сосредоточенно около 90% всего населения, а средняя плотность здесь превышает 170 чел./кв.км. В остальной, большей по площади, западной части страны приходится лишь несколько человек на квадратный километр. Особенно плотно заселены равнины по среднему и нижнему течению реки Янцзы, низменная полоса Юго-Восточного побережья, где местами плотность населения достигает 600-800 чел./км2. Кроме того, в Китае более 30 городов, в которых численность населения превышает 1 млн. человек, среди них: Пекин, Шанхай, Шэньян, Тяньцзинь, Чунцин, Гуанчжоу, Ухань, Харбин, Цаншин, Татюань, Люйда, Слань, Чэнду, Циндао.

Сложность демографической ситуации отразилась на том, что в сельских районах где проживает 75% населения сложилась ситуация при которой страна, имеющая 7% мировой пашни кормит 24% населения мира. Сложной проблемой является перенаселенность деревни, в которой к настоящему моменту уже 1/3 всех рабочих семей является избыточной, что составляет примерно 210 млн. человек (1995 год). В 1985 году эта цифра превысила 150 млн. человек, в 1990 году - 190 млн. человек, а в 2000 году - более 230 млн. человек. Всего в сельском хозяйстве Китая занято более 400 млн. человек, а по числу занятых в промышленности Китай занимает первое место в мире.

Подводя некий итог можно выделить, что в социальной структуре экономики Китая, есть очень важная проблема – это перенаселенность страны, и как следствие безработица в слаборазвитых районах порядка 20-25% по не подтвержденным данным, а по официальным 3% по стране. Из этого можно сделать вывод, что все больше и больше людей стремятся перебраться в восточные районы (наиболее интенсивные), тем самым происходит огромный дисбаланс структуры экономики районов, в связи с этим инфляция в экономически развитых районах значительно опережает рост цен в отсталых землях. Китайское правительство время от времени девальвирует курс юаня (официальная валюта КНР), тем самым, делая экспорт более привлекательным. Мы уже отмечали, что экономический рост Китая основан на внутреннем спросе, т.е. на населении, и вполне разумным является и то, что власти КНР развивают свои отрасли хозяйства, не давая импорту вдоволь разгуляться. Поэтому многие транснациональные корпорации поняв, что Китайскую машину им не сломать, активно в нее инвестируют, но в конечном итоге государство не даст стратегические отрасли иностранцам, предпочтя оставить их у себя. Таким образом, сочетание китайского национального характера и продуманной государственной социально – экономической политики позволяют нам наблюдать «китайское экономическое чудо».

2.2 Лексика реформ

Ключевая фигура китайских реформ - Дэн Сяопин, заместитель Премьер – Министра – являлся главным организатором, идеологом и вдохновителем социально – экономического реформирования Китая. Именно он смог убедить противников и привлечь их на свою сторону, именно его высказывания становились лозунгами реформ. Дэн Сяопин, безусловно, обладал выдающимися интеллектуальными способностями, талантом организатора и политического руководителя, умением безошибочно принимать нужные решения. Эти качества ценили в нем не только его сторонники, но и те, кто не разделял его взгляды по тем или иным вопросам. К последним можно отнести и самого Мао Цзедуна, который в начале 60-х годов был не согласен с позицией Дэн Сяопина по ключевым вопросам экономического и политического развития в стране. Именно поэтому в начале культурной революции он был объявлен “вторым человеком в партии и государстве, находящимся у власти и идущим по капиталистическому пути” (“первым человеком” оказался Лю Шаоци), и был отправлен в ссылку в деревню. Однако в 1972 году Дэн Сяопин был возвращен в Пекин, где занял пост заместителя Премьер-Министра (то есть Чжоу Эньлая). Факт этот свидетельствует о том, что как бы Мао Цзэдун в тот или иной момент ни относился к нему, он высоко ценил его организаторские способности.

К достоинствам Дэн Сяопина следует отнести его способность самокритично оценивать свою деятельность, умение извлекать уроки из допущенных ошибок. В 1957 году, занимая пост генерального секретаря партии, он был одним из инициаторов и руководителей “движения борьбы против правых элементов”, в ходе которого многие члены партии и беспартийные, преимущественно представители интеллигенции, были репрессированы. Впоследствии, видимо, под влиянием негативных результатов этого движения Дэн Сяопин стал противником действий левацкого характера. Ему было присуще чувство нового, он постоянно выступал с неординарными предложениями, явно противоречащими ортодоксальным марксистским догмам.

Достаточно сказать, что еще в 1981 году Дэн Сяопин заявил, что интеллигенция является частью рабочего класса, включив ее тем самым в состав руководящей политической силы общества. В те годы советский официальный марксизм из книги в книгу, из статьи в статью продолжал повторять одну и ту же мысль о том, что интеллигенция является социальной прослойкой, историческое предназначение которой состоит лишь в том, чтобы обслуживать либо буржуазию, либо рабочий класс. Придав интеллигенции новый, более высокий социальный статус, Дэн Сяопин тем самым выводил ее из-под удара различных идеологических и политических кампаний. Именно этим соображением, по-видимому, он тогда руководствовался. Что же касается того, насколько данное положение соответствовало бытовавшим тогда внутри и вне Китая марксистским догмам, — это его не интересовало. Ему нужно было сделать интеллигенцию активной силой модернизационного процесса, для чего требовалось переломить существовавшее среди части партийных работников нигилистическое к ней отношение.

В этих условиях лозунгами дня в Китае стали "реформа" и "открытость". Реформа — это дальнейшее внедрение рыночных механизмов и структурная перестройка экономики, ее переход к более сложным, капитало- и наукоемким производствам. Главная забота — госпромышленность. Ее недостаточная рентабельность лежит камнем и на бюджете, и на банках, ее финансирующих. Для того чтобы сократить число убыточных предприятий, в последние три года многие из них слили в единые компании вокруг наиболее сильных и прибыльных, часть госпредприятий акционирована. Росту рентабельности мешает явный избыток рабочей силы. Властям приходится сдерживать действие рыночных механизмов, чтобы не допустить роста безработицы. Недавно на ряде заводов Северного Китая провели увольнения персонала и как результат получили забастовки.

Прежде всего Дэн Сяопин понял, что в такой стране, как Китай, ключ к решению всех внутренних проблем лежит в деревне, поэтому он начал реформы с преобразований в сельском хозяйстве. Далее, Дэн Сяопин решительно пошел на открытие Китая для внешнего мира, развитие широких экономических, торговых, научных связей с другими странами, прежде всего с США, Японией, Западной Европой. Наконец, он осознал органические пороки советской модели общественного развития, отказавшись от тех мифов, которым поклонялся Мао Цзэдун, боровшийся против Советского Союза не только по национальным причинам, но и потому, что его руководители якобы изменили принципам социализма, вступили на путь ревизионизма. Что же касается Дэн Сяопина, то он отказался от советской модели не по идейно-политическим, а по чисто прагматическим, экономическим мотивам: все страны, избравшие ее модель, неизбежно оказывались в кризисном состоянии.

Как мы уже отмечали, формирование концепции “социализма с китайской спецификой” или создание “теории Дэн Сяопина” также шло постепенно. Если сравнить ее нынешнее содержание с тем, которое вкладывалось в нее еще десять лет назад, не говоря уже о более раннем периоде, то между ними очевидно большое различие. На рубеже 70–80-х годов в этой концепции не было ни слова о рынке, употреблялось понятие “социалистическая плановая экономика”. Позднее при интерпретации этого понятия начинают говорить о возможности существования при социализме рыночных отношений, при этом вначале подчеркивалась первостепенная роль плана. Наконец, появляется понятие “социалистическая рыночная экономика”, которая означает сосуществование плана и рынка.

Точно так же обстояло дело с частной собственностью: первоначально допускалось ее фактическое существование, однако в теоретическом плане о ней предпочитали не говорить. Постепенно само понятие “частная собственность” было легализовано, она была объявлена равноправной формой собственности, а в марте 1999 года упоминание о ней было включено в Конституцию КНР. Таким образом, развитие теории шло вслед за развитием практики.

Хотя официальный курс правящей компартии на построение социализма в годы реформ формально не менялся, реальная политика последнего десятилетия ХХ века поставила рыночную эффективность выше распределительной справедливости. Ху Цзиньтао и премьер Вэнь Цзябао пытаются исправить диспропорции, накопившиеся в период ускоренного развития рыночной системы. Политика элитарного авторитаризма 1990-х способствовала формированию новой социальной структуры, в которой «народные массы», служившие прежде опорой партийной власти, утратили былое главенствующее положение. Появление в обществе высших и низших слоев, имущественное расслоение, формирование групп с различными интересами, готовых добиваться собственной выгоды в ущерб другим, — все это побудило новые власти КНР перевести тему сбалансированного развития экономики на более высокий концептуальный уровень.

Появился новый лозунг строительства «социалистического гармоничного общества», который вошел в официальную политическую лексику в конце 2004 года. В первой половине 2005-го он занял во внутрикитайской пропаганде ведущее место, и решения октябрьского пленума ЦК КПК закрепили эту тенденцию. Власть признала, что возникшая в конце 1970-х годов модель Дэн Сяопина, ориентированная на «опережающее обогащение» наиболее активной части общества и поддержание высоких темпов роста ВВП, уже исчерпала свой потенциал.

Пришло время обратить внимание на качество роста, попытаться сгладить социальные противоречия, дать сотням миллионов китайцев доступ к бесплатному среднему образованию и недорогому здравоохранению, позаботиться о сохранении окружающей среды, снизить расход энергии и сырья. В сентябре 2004-го 4-й пленум ЦК КПК 16-го созыва провозгласил, что социальной базой компартии является общество, в котором весь народ способен полностью реализовать свои возможности, чтобы каждый человек получил свою долю и все жили в гармонии друг с другом. Власти сообщили, что и впредь собираются защищать «развитие жизненных сил» передовых регионов и тех отраслей экономики, которые обладают конкурентными преимуществами, а также социальных групп, обогатившихся первыми в соответствии с заветами Дэн Сяопина. Но уже настало время позаботиться об отстающих районах и отраслях, о бедствующих социальных группах. Чтобы избежать социального взрыва, КПК призывает общество всеми силами ратовать за сплоченность и взаимопомощь, поощрять «хорошее поветрие поддержки бедных», выступать за создание между людьми атмосферы равенства и любви, спаянности и гармонии. При этом власти признали необходимость согласования различных интересов, существующих внутри общества, и формирования механизмов, которые позволяли бы социальным группам отстаивать свои интересы «разумным правовым» путем без ущерба для стабильности в обществе.

Заметим, что и при Цзян Цзэмине в Китае часто говорили об «управлении страной на основе закона и морали», о «программе строительства гражданской нравственности». Идея приоритета стабильности была краеугольным камнем элитарного авторитаризма 1990-х годов. Однако в китайской идеологии весьма важно, как именно расставлены акценты в официозной комментаторской литературе, истолковывающей для масс политику властей. В разъяснениях новой политики подчеркивается особая важность идеалов равенства и справедливости.

Ключевыми лозунгами правления Ху Цзиньтао стали «всесторонность», «сбалансированность» и «справедливость». Власти избегают прямых противопоставлений, однако выступающие в СМИ эксперты и комментаторы недвусмысленно сравнивают новые приоритеты с «односторонностью», «несбалансированностью» и «несправедливостью» политики прошлого десятилетия. Вместо старого курса на «опережающее процветание» для самых ловких и предприимчивых власти обещают создать условия для «совместного процветания» всех китайцев. С известной долей упрощения инновации Ху Цзиньтао можно назвать «неосоциалистическими». Они строятся на подчеркнутом внимании к интересам «слабых групп», проигравших от реформ или получивших от них ничтожные выгоды. Одновременно в пропаганде усилилась старая консервативная тема противодействия «чуждой идеологии», способной расшатать устои китайской однопартийной системы и привести ее к краху подобно тому, как это произошло с КПСС. В новой линии можно услышать отголоски эгалитаризма 1950—1970-х, но она существенно отличается от «старосоциалистической» политики Мао Цзэдуна четким подтверждением курса на развитие рыночной экономики и участие Китая в экономической глобализации.

Стилистика лозунгов последнего десятилетия во многом сближается с традиционной конфуцианской идеологией отношения к «народу как основе», которая требовала от правителя неустанной заботы о материальной стороне жизни подданных, дабы заполучить «сердце народа» и обеспечить в государстве стабильность и гармонию. Призыв руководства КНР к правящей элите «использовать власть для народа, соединить чувства с народом и помышлять об интересах народа» уже получил неофициальное прозвание «новых трех народных принципов». Это связывает нынешние власти с наследием основателя демократической Китайской республики Сунь Ятсена — автора изначальных «трех народных принципов» (национализм, народовластие и народное благосостояние).

Идеология КПК более не акцентирует ни идеи классовой борьбы, несовместимые с построением рыночной экономики, ни идеи интернационализма, противоречащие националистической программе построения «специфически китайского социализма». За годы реформ западный марксизм как учение об общемировой миссии пролетариата по освобождению всех трудящихся от власти капитала превратился в Китае в сложное переплетение идеологических установок. Марксизм-ленинизм составляет ныне лишь четвертую часть официальной идеологии КПК. Остальные три четверти состоят из идейно-теоретического наследия китайских руководителей: это революционно-националистические «идеи Мао Цзэдуна», рыночная реформаторская «теория Дэн Сяопина» и «важные идеи тройного представительства» эпохи Цзян Цзэминя, обосновывающие политическую интеграцию китайских предпринимателей в ряды «строителей социализма». Теперь к этим руководящим идеям все чаще добавляется «гармоничное общество».

Итак, китайцы за время реформ опровергли многие стереотипы, навязываемые в последние годы нашему обществу мифы и даже собственные поговорки. Так, оценивая вклад Дэн Сяопина в возрождение страны, видя осторожного Цзян Цзэминя, интеллектуального Ху Цзиньтао, анализируя абсолютно конституционный переход власти от “третьего” к “четвертому” поколению руководителей в начале этого года в КНР, трудно верить в ставшее почти аксиомой утверждение: “Политика — грязное дело”. Что касается пословиц, то многие из нас слышали и на собственном опыте испытали верность китайской поговорки: “Лучше быть собакой в эпоху мира, чем человеком в период перемен”.

Что касается взаимоотношений общества и государства, то их специфика обусловлена сильным влиянием социалистического мира и духа модернизации. Под влиянием сильной коммунистической партии, являющейся монополистом средств массовой информации, а следовательно монополистом общественного мнения, в обществе получили распространение идеи модернизации и новаторства. Тем не менее, осознавая опасность «шоковой терапии», реформаторское руководство КНР направило все усилия на обеспечение подготовки общества к очередному этапу реформирования. Именно постепенность реформ во многом определила их успех.

За годы реформирования страна и ее общество претерпели существенные изменения, именуемые социально – экономической трансформацией. Трансформация социально-экономической системы предполагает последовательное решение комплекса задач. Это:

1) преодоление экономического кризиса, который обычно предшествует активной фазе трансформационных процессов и может в какой-то период углубляться под их воздействием;

2) финансовая, а затем и в целом макроэкономическая стабилизация;

3) обеспечение экономического роста, повышение эффективности воспроизводственного процесса и глобальное изменение структуры производства товаров и услуг;

4) включение национальной экономики в международное разделение труда, определение своей ниши на мировом рынке и утверждение в ней;

5) создание условий для экологически безопасного и устойчивого на длительную перспективу развития;

6) формирование научно-технических и социальных предпосылок перехода к постиндустриальной (информационной) стадии развития.

Общие закономерности трансформации реализуются в специфических условиях каждой из стран, а потому в той или иной мере модифицируются. Реалистическая позиция в данной связи такова: учет национально-страновых особенностей и сложившихся, органичных для данной страны, традиций в сфере хозяйственной жизни - тоже закономерность трансформационных процессов. Каковы же этого рода особенности, которые важно принимать во внимание в ходе экономических реформ?

Прежде всего, это мера социально-экономической зрелости общества. Тут надо учитывать степень развития производства, его масштабность и сложность состава. Что преобладает, является базовым - индустрия, сельское хозяйство, отрасли обслуживания (например, туристический бизнес). Конечно, программы рыночных преобразований должны различаться в странах с развитой, вполне сложившейся инерционной производственной структурой и в государствах, где реальный сектор, по сути, находится в фазе становления, а решающее значение имеют внешняя торговля и сфера обслуживания. Реформаторское руководство КНР, как показало время, наиболее точно определили пути и темпы социально – экономической трансформации в Китае. Однако «китайское экономическое чудо» по сей день не способно решить всех существующих проблем. По-прежнему главной проблемой китайского общества является демографическая проблема, а именно перенаселенность страны. В этих условиях даже ускоренный экономический рост не способен удовлетворить всех экономических потребностей общества, это направление дальнейшего развития Китая.

Глава III . Анализ реформ

Теоретической основой экономической реформы в КНР служит переход китайского общества на рельсы социалистической плановой товарной экономики. Смысл этой концепции состоит в товарной сути социалистического способа производства, а также в признании необходимости сохранения товарно - денежных отношений на переходный период, как средства взаиморасчетов между отдельными товаропроизводителями при сохраняющихся главенствующем положением общественной формы собственности на основные средства производства и приоритетном значении централизованного макро планирования.

Большое практическое значение получили работы Сунь Ефана, У. Цзинляня и других китайских ученых-экономистов, ставивших одними из основных условий реализации идеи создания регулируемого рыночного хозяйства:

1) Хозяйственную самостоятельность предприятий (за исключением оборонных и стратегических) на микро уровне, то есть в отношениях со смежниками и потребителями. Здесь решающую и самоконтролирующую роль должны играть почти исключительно товарно-денежные отношения;

2) Постепенное возведение отношений "государство-предприятие" в ранг отношений между, хотя и не полностью равноправными, но, по крайней мере, экономически самостоятельными единицами. То есть, другими словами, я могу это назвать созданием системы государственного управления товарного производства с помощью государственных контрактов с товаропроизводителями на производство конкретных объемов конкретной продукции.

3) Избегание характерной для свободных, рыночных экономических систем анархии производства в масштабах общества за счет создания трехуровневого механизма принятия хозяйственных решений, обеспечивающего не ущемление интересов государства, всех товаропроизводителей от мелких до крупных, и задействованных в них трудящихся:

(а) государственный уровень - вопросы темпов экономического роста, соотношения фондов накопления и потребления, распределения капитальных вложений, регулирования максимального и минимального уровня банковских процентов за кредиты, платы за фонды, изменения части системы налогообложения потребителей, соблюдения социальных гарантий и т.д.;

(б) уровень предприятий - вопросы объема и структуры производимой продукции, затрат на производство продукции, нахождение источников снабжения, рынка сбыта и т.д.;

(в) уровень индивидуальной хозяйственной деятельности, то есть вопросы трудоустройства, индивидуального потребления, определения желаемого количества детей и т.д.

Заметим, что при этой структуре, уже в значительной степени внедренной в Китае, государство оставляет у себя в руках только первый уровень принятия хозяйственных решений (стратегические вопросы, общегосударственные проблемы и ряд инструментов ориентирования производителей на их решение). Несмотря на такой более чем смелый подход к определению роли государства в отношениях с товаропроизводителями, китайские экономисты уделили огромное внимание разработке методов государственного контроля за деятельностью предприятий.

Отказавшись от приоритетов идеологических доктрин после смерти Мао Цзэдуна, руководство страны пришло в осознанию невозможности дальнейшего развития в условиях сохранения административно- командной системы. Для того чтобы страна могла нормально развиваться, нужно было демонтировать командную экономику. В декабре 1978 г. был провозглашен курс на экономическую реформу («гайгэ»). Краеугольными камнями реформы стали преобразования отношений собственности и формирование социалистического рынка. Господство государственной системы собственности лишь создавало иллюзию реального обобществления. На самом деле государство, будучи главным собственником, обеспечивало монопольное владение средствами производства и результатами труда. Поэтому разделение прав собственности и прав хозяйствования стало одним из главных направлений реформы хозяйственного механизма.

Спецификой современного китайского социализма является многоукладность экономики. Доля государственных, как правило убыточных, предприятий постепенно падает, в то же время растет доля предприятий коллективного сектора, а с конца 80-х годов – индивидуальных и частных предприятий. Широкое распространение получила практика сдачи в аренду частным лицам или коллективам небольших предприятий, причем подавляющая их часть сосредоточена в приморских районах.

К основным чертам экономики КНР относятся сочетание плана и ранка, директивного и направляющего планирования с рыночным регулированием. В соответствии с системой планирования была проведена реформа ценообразования: введены три уровня цен, в том числе твердые государственные, подвижные договорные и свободные рыночные. Благодаря созданию рыночной инфраструктуры: образованию специализированных банков, различных кредитных и инвестиционных организаций, кредитных кооперативов, различных бирж – в стране формируется рынок денежных средств.

На сегодняшний день КНР – один из наиболее ярких примеров проведения успешных социально – экономических реформ в масштабах страны. Стратегия и тактика руководства КНР позволили наиболее рационально использовать имеющиеся ресурсы и привлечь иностранные. Успех реформирования также был обеспечен и таким фактором, как огромная армия дешевой рабочей силы, а также политическое и идеологическое превосходство правящей коммунистической партии над оппозицией. Таким образом, китайский опыт социально – культурного реформирования является интересным и актуальным в современных российских условиях. Перейдем непосредственно к анализу социально – экономических реформ в Китае.

Наиболее динамично и без раскачки пошла сразу после III Пленума ЦК КПК 11-го созыва сельскохозяйственная реформа. Уже к концу 1984 года 99 процентов производственных бригад и 99,6 процентов крестьянских дворов использовали систему полной ответственности за производство (семейный или подворный подряд), предусматривающую полную свободу использования продукции, остающейся после расчетов по государственному договору, по статьям налогового законодательства и после отчислений в местные фонды органов власти. Эта система быстро повысила производительность крестьянского сельского хозяйства, за счет частной заинтересованности производителей.

Но, с другой стороны, хотя пока что, в целом, эта система себя экономически оправдывает, но будущее сельского хозяйства китайские ученые связывают с еще одним этапом аграрной реформой, необходимость которой обусловлена, прежде всего, постепенно возрастающей разницей между ростом потребностей стремительно растущего китайского общества и темпами развития сельскохозяйственного производства, сдерживаемого сложностью применения аграрных научно-технических достижений, которые просто не по карману отдельным, частным мелким и средним производителям.

Этот вопрос пока что не стоит чрезвычайно остро, но китайские экономисты уже сейчас ведут активные поиски новых форм сельскохозяйственной кооперации. Весьма вероятно, что в новых формах сельхозобъединений будут присутствовать и такие моменты, как концентрация земли в руках наиболее производительных крестьянских дворов или бригад, найм рабочей силы. Примеры этого в Китае есть уже и сейчас. В любом случае можно с уверенностью сказать, что у прежних коммун шансов на возрождение в китайской деревне почти не осталось.

В отличие от аграрной реформы, реформа городского хозяйства началась в Китае значительно позднее - фактически по завершению реформ в деревне. В другом разделе о ней будет рассказано подробнее, сейчас же несколько слов о причинах такой ее "запоздалости" и направлениях. Сразу надо сказать, что реформа в городах непосредственно связана с реформой китайской промышленности, которая почти полностью сконцентрирована в крупных городах. Кроме необходимости начала процесса изменений в промышленной структуре КНР, важным толчком для городской реформы послужило неудовлетворение насущных потребностей аграрной реформы. Для ее успешного продолжения город должен был обеспечить создание, во-первых, условий для свободной реализации сельскими производителями излишков производимой продукции, во-вторых, промышленного сектора по производству продукции для товарного обмена с сельским населением на базе конверсии определенной доли городского промышленного комплекса. Центром всячески поощрялось разнообразие создаваемых новых связей между городом и деревней. Но при этом варианте при влиянии региональных, социальных и других факторов создалось такое многообразие связей деревни с центральными местами, что проведение центром какой-то общей конкретной политики на местах в этом вопросе стало попросту нереальным. Поэтому и последовало резкое расширение полномочий местных органов власти и самоуправления.

Реформа финансовой системы

Реформа финансовой системы была проведена в Китае к середине 80х годов. Чтобы иметь наглядное представление о ее результатах, можно буквально двумя фразами охарактеризовать сначала прежнюю китайскую финансовую систему и затем - ныне существующую. Общее - главным каналом накопления и распределения финансовых средств является госбюджет, главным их источником является чистая прибыль предприятий (в последние годы постепенно повышается роль внешней торговли). Но сама система управления финансами после ее реформы приобрела кроме существовавшего госбюджетного инструмента еще один механизм - хозяйственную деятельность предприятий.

Большинство китайских ученых выделяют три периода финансовой реформы в КНР с 1976 по 1985 годы. Первые три года были экспериментально - подготовительным этапом китайской финансовой реформы. В этот период проверялись на практике различные формы финансовых взаимоотношений. Основными формами были:

а) Формула первой системы финансовых взаимоотношений с городами центрального подчинения, провинций и автономных районов была следующей: "Фиксирование соотношения между доходами и расходами, деление их общей суммы". То есть при наличии хозяйственной прибыли часть ее оставлялась району, в убыточных местах или в убыточные для конкретного района годы часть убытков возмещалась из Госбюджета.

б) При второй форме — "деление прироста доходов, увязка доходов с расходами" - внимание на положительный или отрицательный баланс не обращали. Сравнивали прирост доходов (+ или -) относительно предыдущего года и затем подтягивали доходы к расходам за счет или в пользу центрального бюджета. При этой системе хозяйственные стимулы для регионов были ниже, чем в первом случае.

в) Третья форма была довольно оригинальной. Она была применена в качестве эксперимента в 1977 году в провинции Цзянсу. Основывалась она на установке твердых отчислений в бюджет, определявшихся по исторически сложившейся доли расходов в доходах района. Полное название этой системы – "увязка доходов с расходами, деление общей суммы, нормативный коэффициент, действующий в течение нескольких лет". Эта форма нашла свое дальнейшее применение во взаиморасчетах государства с изолированными в хозяйственном и культурном плане высокогорными районами страны.

Второй этап ознаменовался выработкой по большому счету лишь одной оправдавшей надежды формы финансовых взаимоотношений между центром и периферией. Это была так называемая система "ступенчатой ответственности с отделением доходов от расходов". Временные положения о ней были опубликованы Госсоветом КНР в феврале 1980 года. Сферы местного и центрального бюджета на местах четко разграничивались по принципу хозяйственного подчинения предприятий. Отчисления в центральный бюджет, пропорции деления прибыли между центральным и местными бюджетами, величина промышленных дотаций оставались неизменными в течение 5 лет. Кроме того, что повышалась стабильность центрального бюджета за счет отказа от внеплановых дотаций, так как система фактически вводила их лимит, идея такой формы финансовых взаиморасчетов упала еще и на благодатную почву активизировавшегося вскоре процесса перехода предприятий на полную производственную ответственность. Дело в том, что устанавливались рамки доходов и расходов, за нарушение которых отвечали сами регионы своими же интересами. Принявшие эту форму финансовых отчислений в Госбюджет регионы в большинстве своем вскоре трансформировали многие положения этой системы на уровень своих взаимоотношений с предприятиями, значительно повысив тем самым их хозяйственную заинтересованность и финансовую самостоятельность.

Эта система успешно просуществовала до 1984 года, когда все отчисления от прибыли были заменены единым налоговым механизмом. Собственно это уже рассматривалось в предыдущей главе, но, поскольку это же самое является и третьим этапом финансовой реформы в КНР, то несколько слов необходимо сказать и здесь. В принципе к этому этапу китайские плановики шли с 1978 года, когда вместе с формированием собственных фондов из доли прибыли возникла необходимость определения принципов распределения этой прибыли между предприятиями, местными и центральным бюджетами. Многие выработанные с того времени варианты этого деления и легли потом в основу налогового законодательства.

Но первый подэтап третьего этапа финансовой реформы снова стал переходным. На нем изобретательными китайцами было применено сочетание деления прибыли и налога. То есть, наоборот, сначала прибыль подвергалась налогообложению по зафиксированному в налоговом законодательстве твердому механизму, а оставшаяся прибыль подвергалась снова той или иной форме ее деления между Центральным бюджетом, местным бюджетом и предприятием. Очевидно, само китайское руководство не было уверено в целесообразности такого положения поскольку, во-первых, решилось распространить ее только на крупные рентабельные предприятия, а, во-вторых, уже через год налоговая политика КНР перешла ко второму этапу — полной отмене деления прибыли, из-за чего пришлось ввести вместо твердых (процентных) налогов дифференцированные или с плавающими нормативами.

В качестве заключения можно добавить даже с некоторой точки зрения курьезный факт. Упорно "сопротивлявшаяся" своей отмене в нижних уровнях китайской экономики, система деления прибылей закончила свое существование в высших ее эшелонах. В ушедших на "подчистку шероховатостей" налогового законодательства 1985 и 1986 годах она активно использовалась для систематизации принятых в разное время отдельных законов о налогах на прибыль. В основном, правда, это делалось уже с помощью простого деления всей суммы прибыли с целью постепенного фиксирования плавающих и дифференцированных налоговых нормативов.

Реформа системы управления промышленностью

В любом государстве, имеющем свою промышленность, существуют два уровня управления ею: управление производством на уровне предприятий и на уровне руководства всем национальным промышленным производством. Изменение степени влияния второго уровня управления на первый - это и есть реформа системы управления промышленностью. Степень этого влияния определяется многими факторами - специализацией национальной промышленности, формой ее участия в международном разделении труда, господствующей идеологией (приближенность к демократической концепции развития обуславливает вместе с более широким использованием рыночных механизмов и большую свободу управления хозяйственной деятельности предприятий), чисто временными условиями, в которых может находиться государство, и которые могут временами также серьезно влиять на степень централизованности системы управления промышленностью. Эти, а также некоторые другие факторы могут быть равноправными в формировании системы управления промышленностью, но какой-то или какие-то факторы могут иметь и приоритетное значение.

В Китае система управления промышленностью, необходимость реформации которой возникла на рубеже 70х-80х годов, в основном сложилась в начале 50х годов и имела своим прототипом соответствующую советскую систему. После III Пленума ЦК КПК 11-го созыва начался большой эксперимент в государственном масштабе по проверке жизнеспособности и эффективности новых методов управления промышленностью. Для этого эксперимента каждое ведомство и административно-территориальная единица обязаны были выделить определенное число "подопытных" предприятий.

Несмотря на не слишком охотное выполнение этого решения местными властями, к августу 1980 года число участвующих в эксперименте предприятий возросло до более чем 6000, что составило около 16 процентов общего количества государственных промышленных предприятий и соответственно 60 и 70 процентов в стоимости валовой продукции и промышленной прибыли. Отношения между последними двумя показателями и первым уже позволяют, заметить степень эффективности новых форм хозяйственного управления. Для стимулирования реформы на этих предприятиях и для вовлечения в нее новых промышленных единиц госсектора в одобренном в сентябре 1980 года Госсоветом КНР докладе Государственного экономического комитета "О положении и перспективах в области расширения хозяйственной самостоятельности предприятий" указывалось на допустимость использования различных форм деления прибыли между госбюджетом и различными фондами предприятий. С 1981 года эти права были значительно расширены также в сферах внутрикадровой политики, финансовой деятельности, самообеспечения материальными ресурсами, модернизации производственного процесса, закупки исходного сырья и сбыта продукции. Характерно, что уже тогда созданная весьма основательная научно-исследовательская база позволяла вести этот грандиозный эксперимент дальше параллельно с изучением результатов действия уже опробованных механизмов и полномасштабным внедрением в национальную промышленность тех из них, которые доказали свою дееспособность и эффективность. Завершилась эта практическая проверка новых методов хозяйственного управления в промышленности к концу 1983 года экспериментами по расширению прав на увеличение спектра выпускаемой продукции, на либерализацию использования формируемых из доли прибыли фондов предприятий, права на распоряжение частью валютной выручки.

Большинство этих отдельных проверок и весь эксперимент в целом заняли период с 1979 по 1983 годы и дали положительный результат. В результате проведения этих экспериментов и закрепления их результатов была создана благоприятная почва для создания в промышленности вслед за сельским хозяйством многообразной системы экономической ответственности. Вернее, к середине 80-х годов речь шла уже о совершенствовании этой системы, так как в октябре 1982 года 80 процентов крупных и средних промышленных предприятий функционировали в рамках той или иной ее формы. Широкое распространение получила система производственной ответственности, впервые созданная на пекинском металлургическом комбинате "Шоуду", получившая название "гарантия, обязательство, проверка". Она содержала в своей основе принцип приоритета договорно-контрактных отношений между предприятием и вышестоящей организацией и между предприятиями. Пункт "проверка" предусматривал систему жесткого контроля за выполнением договоров и соответствующую систему административно-финансовых санкций.

Параллельно с этим возникла необходимость в смене системы управления на средних и крупных промышленных предприятиях Госсектора, раньше сочетавшую в себе директорскую ответственность и производственную деятельность партийных ячеек. На каком-то этапе оправдывавшая свое существование, эта система к середине 80-х годов себя полностью изжила, и партийная часть руководства предприятиями была упразднена. Позавидовать участи китайских директоров заводов и фабрик не каждый бы осмелился, особенно с учетом кампании на повышение роли собраний рабочих и служащих, профсоюзов и собраний трудовых коллективов в деле управления хозяйственной деятельностью своих предприятий.

Эксперименты по свободному использованию собственных фондов начались в Китае с 1979 года и явились частью реформы распределения доходов государственных промышленных предприятий. Другими ее составляющими стали в том числе:

1) Переход 5 процентов фонда заработной платы в собственные фонды предприятия после выполнения им Госплана по объему производства, качеству продукции, прибыли и договорным обязательствам;

2) В разных отраслях были установлены отчисления от прибыли 5, 10 и 15 процентов. Свободное использование формируемых из этих отчислений фондов предоставлялось предприятию в рамках развития производства, удовлетворения социальных нужд и премиальных выплат;

3) Эксперимент, включающий в себя множество других частных опытов, по делению прибыли:

а) Дифференцированное отчисление от прибыли в Госбюджет;

б) Деление сверхплановой прибыли;

в) Деление всей прибыли;

г) Фиксированный объем отчисления прибылей;

д) Прогрессивный объем отчислений прибыли;

е) Твердые пропорции деления прибылей и другое.

Однако можно сказать, что, несмотря на то, что все эти эксперименты имели в тот период определенный экономический эффект, весь эксперимент в целом стал преходящим явлением. Гораздо более действенным и полезным во многих отношениях стали создание, совершенствование и использование налогов на предприятия.

Первый этап налогообложения не претерпел никаких законодательных изменений и функционировал по прежней схеме: после сдачи плановой прибыли оставшаяся ее часть облагалась подоходным налогом. Даже простое упорядочение этого важного механизма дало сразу несколько положительных эффектов: для хозяйственников значительно усложнилась процедура припрятывания в различных собственных фондах подлежащей возврату государству прибыли. Для рентабельных предприятий переход от многообразных и запутанных способов деления прибыли к четкому налоговому механизму означал примерно то же, что и для крестьян полный подворный подряд.

Второй этап налогообложения заключался в разделении торгово-промышленного налога на налоги на добавленную стоимость, на продукцию, соляной и промысловый налоги. В рамках этого же этапа были видоизменены подоходный и регулирующий налоги. Вводились новые налоги: на ресурсы, на городское строительство, на постройки, на пользование землей и транспортными средствами.

Создание производственных компаний дало сильный толчок расширению кооперации между предприятиями. За период с 1984 по 1990 годы Госсовет КНР принял целый комплекс мер, общее назначение которых можно определить, как усилия по превращению национального промышленного потенциала, состоящего из производственных мощностей отдельных предприятий, в единый производственный механизм с максимальной эффективностью использования хозрасчетных внутрихозяйственных связей. Как и из сельского хозяйства, к середине 80-х годов, так и из национальной промышленности к началу 90-х годов китайским реформаторам удалось создать единый, цельный и отлаженный механизм с чрезвычайно сложной, по причинам смешения рыночных и социалистических принципов функционирования и масштаба кооперирования, структурой, что и позволяет некоторым западным специалистам говорить о невообразимой сложности и нелогичности основных секторов китайской экономики и с пессимизмом отзываться о долговечности этой модели.

Реформа хозяйственной системы в китайской деревне

Реформа хозяйственной системы в китайской деревне была объявлена самой первой, началась и закончилась, в целом, раньше других, создала предпосылки для начала и определения направлений реформ в других сферах социально-экономической структуры КНР. Она же, возможно, определила и хозяйственно-производственную радикальность, дух китайских реформ. На практике система китайской деревни имеет два типа подряда и большое, постоянно увеличивающееся число организационных производственных единиц, действующих согласно государственному договору на тот или другой тип подряда.

1) Подряд на объем производства. Он подразумевает под собой форму хозяйствования, при котором двор-подрядчик (семья - низший "разряд" производителя) заключает с производственной бригадой (основной хозрасчетной единицей, выполняющей также роль посредника во взаиморасчетах между государством и единоличным сельхоз производителем) договор на выполнение конкретного производственного задания. Когда подряд на объем производства осуществляется в растениеводстве, то основная хозрасчетная единица - производственная бригада - выделяет двору необходимые ему землю, рабочий скот, орудия труда, семенной фонд и т.п.; в скотоводстве, соответственно - корма, пастбища, выгоны, орудия производства, услуги по переработке продукции. Перечисленное может служить как средством расчета после выполнения производственного задания, соответствующего договору на объем производства, или же, наоборот, предоставляться производственной бригадой в ходе производственного процесса в счет будущего вознаграждения за выполнение договора.

2) Полный подворный подряд. При этой форме системы производственной ответственности в китайской деревне двор-участник также выступает в качестве подрядной единицы. Отличие ее от предыдущей формы состоит в том, что здесь система оплаты результатов труда семьи-подрядчика по трудодням, использующаяся в первом варианте системы государственных подрядов, никаким образом, кроме статистического, не учитывает произведенную сверх договорного объема продукцию, которая полностью остается в распоряжении семьи.

В целом же, об этой системе можно сказать, что тот факт, что она была встречена с крестьянами с еще большей заинтересованностью, можно, объяснить еще более четкой ответственностью, еще более очевидной выгодой, а также значительной перспективностью в свете все большей либерализации китайского социалистического товарного производства.

Важную роль играет и тот факт, что правительство КНР постепенно все больше переходит от практики закупок у сельских производителей излишков произведенной ими продукции по повышенным закупочным ценам к закупкам по рыночным ценам через свои региональные представительства на местах. Это ставит в равные условия отдельные регионы страны, так как издержки на производство одного и того же вида продукции в разных местах различны. Постепенный переход доминирующей роли в сельскохозяйственном производстве от подряда на объем производства к полному подворному подряду шло параллельно с расширением первоначально довольно узких границ применения системы семейной производственной ответственности в деревне. Начиналось все с заключения договоров на объем производства на уровне крупных сельских производственных объединений. Уже потом практика на местах подсказала, что для повышения эффективности производства следует не ограничиваться мерами по повышению коллективной заинтересованности, а доводить подряд на объем производства на уровень отдельных дворов-производителей.

С ходом аграрной реформы с начала 80-х годов начали появляться и продолжают создаваться до сих пор специализированные дворы, занятые товарным производством, а также целые специализированные деревни и небольшое число специализированных областей и уездов. Для их обслуживания создается система специализированных рынков. Эти производственные единицы и объединения являются плацдармом для развития рыночных отношений в китайском сельском хозяйстве. Специализированные дворы и объединения создавались на базе наиболее эффективных хозяйств, отчасти как с экономической целью - проверки новых форм производственных отношений на селе в условиях, приближенных к так называемым в экономической науке "идеальным",- так, с другой стороны, и здесь не обошлось без привычной практики создания "маяков" в аграрном национальном комплексе, пример которых должен был стать и стал катализатором развертывания системы производственной ответственности в китайской деревне. А после середины 80-х годов дальнейший процесс их создания обуславливается, в основном, только высокой хозяйственной эффективностью. Факторами высокой экономической эффективности этих специализированных объединений являлись полномасштабное использование распыленных финансовых средств, средств производства и рабочей силы, максимально рациональная занятость в своих рамках различного рода отдельных мастеров-умельцев, увеличение степени разделения труда с целью повышения его производительности. Именно значительная свобода хозяйственной деятельности, предоставленная этим специализированным сельхоз производителям создала предпосылки для создания широчайшего спектра форм хозяйственных объединений в китайской деревне, о котором уже говорилось. Создавались эти объединения в рамках, под эгидой и по инициативе специализированных производственных структур.

Именно им обязаны своим появлением, как объединения крестьян между собой, так и объединения крестьян, коллективных хозяйств и государственных предприятий. Поскольку перечисление даже наиболее распространенных форм сельскохозяйственных объединений заняло бы слишком много времени, более рациональным будет назвать принципы, по которым они создавались:

1) Объединения по территориальному признаку и объединения межрайонного типа.

2) Объединения на основе сложения

а) труда;

б) денежных средств;

в) материальных ресурсов;

г) смешанное сложение перечисленного в подпунктах а, б, в.

3) Объединения по стадиям производственного процесса или объединения на до- и послепроизводственных стадиях (снабжение, переработка, хранение, транспортировка, техническое обслуживание, кредит, информация и т.д.)

4) Специализированные и комплексные объединения.

5) Объединения с распределением доходов членов на основе

а) трудового вклада;

б) по паевому принципу;

в) по смешанному принципу.

Вне зависимости от типа объединения, все они обязаны соблюдать принцип добровольного участия членов, подчиняться центральному плану, выполнять договора на объем производства с государством и местными органами власти, сохранять (сейчас — хотя бы формально) основополагающим принцип распределения по труду, согласовывать паевое распределение доходов с местными руководящими хозяйственными структурами.

Об этой аграрной реформе и о китайской экономической реформе в целом, у меня упорно вертится в голове мысль, что они ведутся на лезвии между капиталистическим и социалистическим способом производства. И фактический крен реформ в капиталистическую сторону пока что компенсируется официальным курсом на строительство социализма "с китайской спецификой".

Реформа аренды

Наряду с подрядом широкое распространение в практике реформы получила аренда. После состоявшегося в декабре 1978 г. III пленума ЦК КПК одиннадцатого созыва большое число убыточных мелких предприятий сферы обслуживания (парикмахерские, небольшие рестораны и магазины и т.д.) стали передаваться в аренду отдельным лицам или коллективам. Эффект был налицо: за короткое время из убыточных они стали рентабельными, не требуя для этого никаких дотаций со стороны государства.

Поэтому вскоре на аренду стали переводиться и убыточные мелкие и средние промышленные предприятия. Всего к началу 1988 г. в стране насчитывалось свыше 15 тыс. арендных предприятий, из которых 4 200 составляли промышленные. Юридическое закрепление данная форма хозяйствования получила в принятых Госсоветом КНР 5 июня 1988 г. "Временных правилах по арендному хозяйствованию мелких предприятий общенародной собственности".

Аренда в Китае определяется как форма хозяйствования, при которой государством осуществляется срочная и возмездная, юридически оформленная передача имущества предприятия арендатору с целью его хозяйственного использования. Объектом аренды является материальное (здания, оборудование, финансовые средства) и нематериальное (технология, патенты, торговые знаки) имущество, которым располагает предприятие, в основном средства производства. При переходе на аренду, по мнению китайских экономистов, происходит полное разделение права собственности и права хозяйствования: государство сохраняет за собой только положение собственника предприятия, право же хозяйствования передается арендатору.

В практике Китая преобладают четыре вида аренды:

1) Индивидуальная, когда арендатором является одно лицо. В этом случае арендатор становится директором (управляющим) и берет на себя риск по аренде предприятия путем передачи в залог своего личного имущества и имущества двух "имеющих честное занятие" гарантов.

2) Групповая, когда в качестве арендатора выступает группа из двух и более (обычно 5—10) человек. Из своего состава они выбирают директора (управляющего), представляющего юридическое лицо предприятия. Но решения принимаются всеми членами группы арендаторов. Совместно несут они и риск.

3) Коллективная, когда арендатором становится весь коллектив предприятия, который выбирает арендный комитет и директора (управляющего). Последний является представителем предприятия как юридического лица. Крупные хозяйственные решения принимаются коллективом сообща, на всех ложится и риск. При такой форме каждый работник выступает одновременно в двух лицах: трудящегося и арендатора. Способствуя повышению заинтересованности, это вместе с тем порождает такие сложные проблемы, как распределение прав и выгод внутри предприятия, увольнение нарушающих дисциплину работников-арендаторов, а также - в случае убытков - нежелание отдельных работников возмещать их.

4) Аренда, при которой арендатором выступает предприятие. Обычно крепкое в финансовом отношении и с точки зрения управления предприятие берет в аренду другое, низкоэффективное и плохо управляемое.

Практика убеждает в эффективности аренды как формы хозяйствования. Так, например, проведенное в 1986 г. в Пекине выборочное обследование 1552 мелких торговых предприятий показало, что те из них, что были убыточными (227 торговых точек с общей суммой убытков 426 тыс. юаней), после перехода на аренду стали рентабельными. Прибыль 1552 предприятий по сравнению с тем же периодом 1985 г. возросла на 106,2%. Другой пример. Согласно обследованию 100 арендных предприятий торговли, проведенному в Шэньяне в 1986 г., все из 42, бывших до аренды убыточными, стали рентабельными.

Прибыль, полученная этими 100 предприятиями в июне-декабре 1986 г. на 96% превышала соответствующий показатель за аналогичный период 1985 г. В целом, по статистике, предоставленной в Государственном комитете КНР по реформе экономической системы, переходящие на аренду предприятия добиваются успеха в 95% случаях.

Акционирование

Экспериментирование с акционерной формой началось в КНР позднее, чем применение подряда и аренды. Появление первых акционерных предприятий в стране относится к 1984 г. Однако поначалу они не были многочисленными. Активный рост их числа наблюдается со второй половины 1985 г. Стимулом послужила политика сокращения кредитования. Решая проблему нехватки оборотных средств у предприятий, во всех крупных и средних городах страны стали использовать акционирование. Как правило, эксперимент начинался с предприятий коллективной собственности, прежде всего в сельской местности, распространяясь затем на предприятия общенародной собственности.

По мнению самих китайских экономистов, эти акционерные предприятия - лишь проформа акционерной компании. Их организационные формы представлены сегодня в весьма широком спектре.

1. Кооперативная разновидность акционерной формы, при которой весь первоначальный капитал предприятия складывается только из долевых участии, образуемых на основе инвестирования личных средств индивидуальными пайщиками.

2. Закрытая акционерная форма. Исключает внешнее долевое участие (свободная продажа акций на рынке и самостоятельная передача права пайщика отсутствуют), откуда и название.

3. Открытая акционерная форма в отличие от предыдущей предполагает внешнее долевое участие, и выпускаемые акции либо частично, либо даже в основном размещаются за пределами предприятия. Внешними акционерами могут становиться индивидуальные лица, другие предприятия, различные фонды и т.д.

4. Акционирование накопленного имущества. Все имущество предприятия делится на две части: долевое участие государства и коллективное долевое участие предприятия, но акций при этом не выпускается. Как указывают китайские экономисты, данная модель может быть применена на начальном этапе перехода к акционерной системе многими предприятиями с посредственными характеристиками хозяйственной деятельности.

5. Акционирование прироста имущества. Что касается уже имеющегося имущества, то здесь, как и в предыдущем случае, долевые участия лишь выделяются, но не продаются. Посредством же выпуска акций создается источник новых финансовых возможностей.

6. Концерн, возникающий на основе совместного участия нескольких предприятий, которые делают вклад теми или иными факторами производства. Эта форма родилась в процессе развития горизонтальных объединений. Главным её признаком является то, что предприятия — члены концерна в качестве долевого участия вносят не все свое имущество, а, исходя из потребности, лишь часть его, включая финансовые средства, оборудование или же технологии, управленческий опыт и т.п. При этом акции не выпускаются.

7. Концерн акционерного типа с центром, контролем и взаимными участиями.

8. Создание новых предприятий при открытом размещении всех выпущенных акций в обществе. При этом доля акций, приобретенных рабочими и служащими данного предприятия, по отношению к внешнему участию невелика. Эта форма более других приближается к нормативу, однако ее применение ограничивается областью новых, только что учреждаемых — причем негосударственных — компаний, где не стоит проблема оценки имущества.

9. Акционерная компания с участием китайского и иностранного капитала. Сюда относятся совместные предприятия, являющиеся компаниями с ограниченной ответственностью. Эта форма, как и предыдущая, близка к нормативу.

Иные направления реформирования

Политика в сфере занятости. За первые два года экономических реформ в Китае удельный вес занятых в государственном секторе сократился с 94,9 до 26,6%. К 1995 г. он снизился до 18,9%. После шести лет экономических реформ в России доля занятых в государственном секторе остается по-прежнему выше, чем в Китае после двух лет реформ и почти вдвое выше, чем в Китае в настоящее время (Приложение 4). Удельный вес занятых в аппарате государственного управления увеличился в Китае за 17 лет - на 40%.

Социальная политика. Доля лиц, получающих пособия, субсидии и дотации из государственного бюджета, достаточно низкая в Китае и в начале реформ, в дальнейшем была сокращена вдвое. Благодаря как уменьшению числа лиц, получающих поддержку из бюджета, так и сокращению величины пособий, приходящихся в среднем на одного человека, общая сумма расходов на социальное обеспечение и потребительские субсидии в Китае сократилась с 4,0 до 0,9% ВВП. В результате сокращения расходов на пособия по безработице в Китае заметно уменьшились стимулы для регистрации работоспособных граждан в качестве безработных. Уровень безработицы сократился почти вдвое - с 5,3 до 2,9%, а доля занятых во всем населении поднялась с 42,3% в 1978 г. до 53% в 1997 г., что способствовало ускорению экономического развития.

Внешнеэкономическая политика. Либерализация нешнеэкономической деятельности в Китае привела к сокращению фактически взимаемых импортных таможенных пошлин с 17,7% от объема импорта в 1978 г. до 2,5% в 1996г. Китай практически не пользовался таким инструментом протекционистской политики как девальвация национальной валюты. Среднегодовые темпы снижения валютного курса в 1979-1997 гг. (8,3%) были весьма умеренными.

Денежно-кредитная политика. Китайские власти в течение всего периода реформ проводили весьма сдержанную денежную политику. Среднегодовые темпы прироста кредитов Национального банка Китая в 1992-1997 гг. не превышали 15%, а среднегодовые темпы прироста денежной массы за вычетом темпов прироста реального ВВП -- 17,3%. Благодаря этому среднегодовые темпы инфляции в Китае составили чуть более 10%, а ее негативное воздействие на экономическое развитие оказалось незначительным.

Бюджетная политика. Относительно низкие темпы инфляции в Китае удалось обеспечить благодаря умеренным темпам прироста денежной массы, которые, в свою очередь, были обусловлены сдержанным кредитованием Национального банка. Умеренные масштабы кредитования выдерживались благодаря незначительным размерам бюджетного дефицита. Его величина была сокращена с 5,1% ВВП в 1979 г. до 1,2% ВВП в 1981 г. и затем в течение всего периода реформ сохранялась в пределах 1,4-2,2% ВВП.

Таким образом, главной причиной, обусловившей ускоренное развитие Китая, является характер проводившейся экономической политики. Вопреки широко распространенным заблуждениям в 1979-1997 гг. в Китае проводились не постепенные (градуалистские), а либеральные экономические реформы. При этом степень либеральности и радикальности проводимых в Китае реформ, по всей видимости, не имеет аналогов в мировой истории. Результатом воплощения на практике либеральной экономической модели стало беспрецедентное сокращение масштабов государственной нагрузки по всем направлениям, обеспечившее китайской экономике рекордные темпы роста. Либеральная экономическая политика в Китае обеспечила не только феноменальные экономические результаты - она способствовала существенному улучшению всех показателей человеческого развития.

Характерными чертами модели социально - экономического развития КНР вплоть до конца 1990-х гг. являлись две особенности:

1) высокие темпы развития;

2) преимущественно экстенсивный характер экономического роста.

Экстенсивный тип развития отрасли не позволял Китаю значительно повысить уровень жизни населения, а затянувшийся финансовой кризис 1991-1992 г. подтолкнул правительство КНР для решения общегосударственных задач, таких как выход из сложившегося кризиса, и переход на интенсивный тип развития. В связи с этим, Центральным комитетом партии Китая был выработан прогноз развития КНР на 1996-2010 гг., который утвержден сессией ВСНП в марте 1996 г.

Определяя особенности «рыночного социализма» в Китае, можно выделить несколько центральных положений тактики реформ.

1. В Китае была проработана стратегия реформ, которая во взаимосвязанной форме обеспечивается экономическими, политическими и идеологическими мерами.

2. Главное в экономическом обеспечение заключалось в выборе на начальном этапе таких отраслей хозяйства, которые дают быструю прибыль, накопление капитала, обеспечивают занятость населения и служат как бы базой для развития своего хозяйства.

3. Китайское руководство старалось не упускать возможность управления экономикой на макроуровне, с тем, чтобы она не пошла в разнос.

4. Важным принципом реформирования стала постепенность, практическая отработка теоретических моделей на выборочных направлениях, отраслях хозяйства и территориальных единицах.

5. Экономическая реформа активно подкреплялась политическими средствами, что выражалось в создание благоприятной внешней и внутренней обстановки в стране, в недопущении развития негативных тенденций, возникающих в процессе реформ.

6. И, наконец, важным направлением стало идеологическое обеспечение реформ. Китайское руководство не позволило единым махом разрушить идеологические установки, ценности, господствовавшие в обществе, хорошо понимая, что это ведет к потере ориентации людей.

Китай сумел обеспечить пока что продовольствием и одеждой свое стремительно растущее, крупнейшее в мире население; со своей дешевой продукцией легкой и радиотехнической промышленности он вышел на мировой рынок и продолжает укреплять на нем свои позиции. Китай - единственная страна социалистического лагеря, который смог добиться таких экономических достижений без ломки идеологии. Одновременно он же, вероятно и самый продвинувшийся вперед из их числа по освоенности рыночных методов хозяйствования. Возможно даже при заранее известном идеальном способе проведения экономической реформы в КНР с условием неостановления нынешних темпов роста населения, она просто не будет иметь смысла. Что можно сказать о самих китайских реформах в целом? Коротко, это действительно кнут и пряник. Пряник - постоянное расширение прав в сфере ведения хозяйственной деятельности, приветствование привлечения новых технологий, а с другой стороны - неусыпный государственный контроль далеко не только в идеологической сфере.

Заключение

Весьма симптоматично, что Китай вот уже 29 лет (с осени 1978 г.) обеспечивает в стране стабильный экономический рост. Так ежегодный прирост ВВП в Китае составлял в среднем около 10% и каждые 7 лет происходило его удвоение. При реформировании неукоснительно соблюдается принцип: ни в коем случае не допустить снижения уровня экономического развития, что обеспечивает реформаторам широкую поддержку населения.

В чем же секрет такого успеха? Само китайское руководство считает, что его обеспечивают три фактора и их правильное сочетание: социальная стабильность, развитие и реформа. Сначала социальная стабильность как важнейшая предпосылка жизнедеятельности общества, затем развитие как система прогрессивных изменений и, наконец, сама реформа как инструментальное и организованное закрепление наблюдаемых успехов. Китайским руководством придавалось особое значение проблеме стабильности, предупреждения анархии и “ломки”, что обеспечивалось всей мощью государства.

Особо может быть отмечена в реформировании экономической системы страны роль китайского государства, выступавшего основным инициатором и исполнителем проводимого реформирования. Государство осуществляло жесткий систематический контроль на всех этапах либерализации экономических отношений, определяя основные параметры макроэкономики, развития государственного и частного сектора. В процессе модернизации удельный вес государственного сектора в валовой промышленной продукции за годы реформирования снизился с 70% до 40%. Однако, что чрезвычайно важно отметить, не за счет умаления роли государственного сектора. Существенное внимание уделялось и реформированию самого государственного сектора, его адаптированию к специфике товарно-денежных отношений. Были разграничены функции хозяйственных, правительственных и партийных органов, тогда как в прежние годы часто практиковалось совмещение постов партийного и хозяйственного руководителя. Предприятия были переведены на принципы коммерческой деятельности, что означало предоставление свободы решения хозяйственных вопросов, т.е. что и в каком количестве производить. Была введена практика двойного прейскуранта цен, при которой часть продукции реализовывалась по фиксированным ценам, а сверхнормативная часть — по свободным рыночным ценам. Была введена в действие система банкротства убыточных предприятий. Все большее распространение стало получать акционирование.

Характерная черта китайского реформирования — градуализм, постепенность, что дало китайскому руководству возможность избежать серьезных просчетов в крупных масштабах. Только в 1997 г. после долгих дискуссий была начата структурная реорганизация промышленного госсектора. В течение трех лет планируется приватизировать 300 тыс. (из 370 тыс.) мелких и средних государственных предприятий. Тысяча крупных и стратегически важных предприятий будет пользоваться финансовой поддержкой государства и реорганизовываться в современные вертикально интегрированные корпорации.

Характерная черта китайской реформы — выбор последовательности ее осуществления. Она началась с сельского хозяйства, затем была проведена “малая индустриализация” — развитие малого и среднего предпринимательства, частичное реформирование финансовой системы. Первый коммерческий банк появился в стране только в конце 1995 г. Завершение коммерциализации банковской системы и введение в нее мировых стандартов было намечено лишь к 2000 году. Государственные банки КНР на протяжении 20 лет реформ были главным рычагом распределения кредитных средств в реальном секторе экономики в соответствии со стратегией развития и упрочения национальной экономики и с учетом намеченных государством приоритетов: энергетика, автомобилестроение, электроника и т.д.

В процессе поиска своего пути Китай превратился в экономически мощное государство, имеющее современную промышленность, проводящее независимую внешнюю политику и имеющее высокий международный авторитет. Большинство экономистов считает, что Китай сохранит высокие темпы социально-экономического развития, однако перед китайской экономикой по-прежнему стоит большое количество проблем. Одной из главных является относительная неразвитость китайской экономики и неравномерность в экономическом развитии различных районов Китая, которая вряд ли будет преодолена в ближайшие 20 лет. Кроме этого, существуют и другие проблемы, сдерживающие экономическое развитие страны. К ним относятся: нехватка инвестиционных ресурсов для развития, недостаточное развитие капитало- и наукоёмких отраслей, низкая экономическая эффективность предприятий государственного сектора, необходимость модернизации функций местного управления и обостряющаяся экологическая ситуация.

Одной из наиболее болезненных экономических проблем Китая является низкая эффективность работы государственных предприятий. Хотя на XV съезде КПК в 1997 году реформа государственных предприятий была признана одной из важнейших задач, стоящих перед китайским обществом, тем не менее, предприятия государственного сектора остаются в наименьшей степени затронуты реформами. Стратегическая задача Китая до 2020 года состоит в глубокой научно-технической реконструкции народного хозяйства, однако решить её можно только на базе крупных государственных предприятий. Поэтому руководство КНР не спешит с реформированием предприятий государственного сектора по российскому образцу.

Не менее важным для Китая является вопрос о будущей модели экономического развития общества. Многие участники конференции считают, что развитие китайской реформы приведёт к становлению в Китае "конфуцианского" капитализма, как в Японии, Сингапуре, на Тайване и в Южной Корее. Однако другие участники не рассматривали конфуцианство в качестве стимула для осуществления реформ. Отмечалось, что в Китае всё большее неприятие общества встречают попытки экономистов либерально-рыночной ориентации вывести проблемы социальной справедливости в налогообложении, распределении доходов, за рамки исследований экономической науки. Таким образом, чисто рыночная модель экономической реформ, нацеленная на получение прибыли любой ценой в ходе её реализации, приводит к неприятию многих аспектов реформы населением, воспитанным на конфуцианской морали, с заложенным в её основу принципом социальной справедливости.

Основные рационалистические положения и концепции китайской классической философии будут жить и развиваться и в XXI веке, поскольку они несут в себе общечеловеческое, гуманистическое содержание, которое должно получить своё развитие в будущем. В период реформ, открытости и модернизации Китая продолжает сохраняться механизм генетической преемственности в развитии национальной культуры, что неизбежно влияет на подготовку и формирование нынешней политической элиты страны. Так что, с одной стороны, происходит процесс адаптации западных культурных ценностей к социальной и политической жизни Китая, а с другой — западные теории оказывают определённое влияние на внутреннюю жизнь Китая. Однако в Китае, в силу большого влияния древних конфуцианских традиций на общественное мнение, западные теории подвергаются сильной корректировке и не имеют заметного воздействия на китайское общество в целом. Поэтому Китай не стал проводить экономическую реформу по рецептам западной монетаристской школы Фридмана-Сакса и осуществлять безудержную либерализацию цен и приватизацию крупных государственных предприятий как в России, странах СНГ и Восточной Европы. Это обеспечило Китаю в 80 — 90-е годы быстрые темпы экономического развития и заметный рост жизненного уровня населения.

Вместе с тем, политические реформы в Китае не получили такого же развития как экономические реформы. Необходимость поддержания социально-политической стабильности ограничивает политическую реформу в КНР некоторым её усовершенствованием в рамках партократического режима. Реформа в основном направлена на совершенствование административного аппарата и развитие законодательства. При этом особое значение придаётся укреплению правящей партии — КПК — и приспособлению форм и методов её деятельности и идеологической платформы к требованиям времени. По сути дела, Китай остался привержен социалистическому выбору в ходе осуществления экономической реформы. Только проведение реформы на социалистической основе позволило свести к минимуму её издержки и получить хорошие экономические результаты. Если бы Китай стал осуществлять реформы по западным рецептам, то он был бы отброшен в первую половину XX столетия, получив симбиоз бюрократического капитала и первоначального накопления капитала. Реформы привели к распространению коррупции в Китае, однако существующие факты взяточничества были преданы широкой огласке, многие коррупционеры подверглись различным наказаниям, однако борьба с мздоимством пока ведётся лишь в определённых пределах. Тем не менее, в отличие от КПСС, КПК смогла отойти от многих коммунистических догм, возглавить процесс реформирования общества и повести массы за собой.

Экономические успехи привели к заметному росту международного авторитета Китая, который получил большие возможности для осуществления независимой внешней политики. КНР в настоящее время оценивает современную международную ситуацию (расширение НАТО на Восток, война в Югославии) как "холодный мир". Под лозунгами глобальной демократизации США развязывает "новую войну против непослушных им стран, превратив НАТО в "полицию мира". Китай выступает против этого миропорядка, против создания однополюсного мира с США во главе. В КНР считают: необходимо строить многополюсный мир, ориентированный на обеспечение развития всех стран и создание стабильной международной обстановки, а в международных делах необходимо поднимать ведущую роль ООН. В целом, с учётом всех факторов, возврат к биполярной системе практически неизбежен, считают в Китае. Но он произойдёт на новой основе — на основе объединения испытывающих давление со стороны США стран для противодействия этому давлению.

Основой такого объединения может стать дальнейшее развитие российско-китайских отношений. КНР и РФ должны полностью использовать свой экономический потенциал для дальнейшего увеличения масштабов и подъёма качества торгово-экономического сотрудничества на благо обеих стран и на этой основе расширять внешнеполитические связи. Однако в условиях стратегического партнёрства возможны и противоречия между нашими странами. Игра дальневосточных лидеров в самостоятельность и акцентирование внимания местными средствами массовой информации на отрицательных моментах российско-китайского взаимодействия, антикитайский тон и содержание материалов прессы подрывают идею стратегического партнёрства. Непрофессионализм местных политиков, их сиюминутные политические интересы наносят непоправимый урон российско-китайским отношениям. Тем не менее, у российского Дальнего Востока и Китая есть обоюдный интерес к сотрудничеству на основе взаимодополняемости экономик. Россия и КНР также имеют общие глобальные интересы, направленные против гегемонии США в современном мире. Наши страны изложили свою позицию в совместной Декларации о многополярном мире и формировании нового международного порядка. Таким образом, у России и Китая уже налажены партнёрские отношения стратегического взаимодействия, направленные в XXI век, что позволяет не только создать хорошие условия для двустороннего сотрудничества в различных областях и, прежде всего, в развитии устойчивых торгово-экономических связей.

Список литературы

1. Азиатско-тихоокеанский регион в условиях глобализации. Тематический сборник. М.; 2001.- 320с.

2. Алимов И.А., Ермаков М.Е., Мартынов А.С. Срединное государство. Введение в традиционную культуру Китая. М.: ИД “Муравей”, 2003.-679с.

3. Андрианов, В.Д. Российский дальний восток и северо-восточная Азия: проблемы экономического сотрудничества / Андрианов, В.Д. М.; 1998.- 273с.

4. Андро, Ю.Л. Мировая экономическая глобальные тенденции за 100 лет / Под ред. И.С. Коралева, М.; 2003.- 653с.

5. Балабанов И.Т. Внешнеэкономические связи/ И.Т. Балабанов, А.И. Балабанов. – М: Финансы и Статистика, 2005.

6. Бенедиктов, Н.А. Исторический процесс. Единство и многообразие / Н.А. Бенедиктов. — Красноярск. 1998.

7. Богатуров, А. Российский Дальний Восток в новых геопространственных измерениях Восточной Евразии / А. Богатуров // Мировая экономика и международные отношения 2004г. № 10 с.90 - 102

8. Будон Р. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения. М., 1998.

9. Васильев К.В. Истоки китайской цивилизации. М.: Издательская фирма “Восточная литература” РАН, 1998.-641с.

10. Васильев Л.С. История Востока. М.: Дрофа, 2003.-614с.

11. Васильев Л.С. Некоторые особенности системы мышления, поведения и психологии в традиционном Китае// Китай: традиции и современность. Сборник статей. М.: Гл. ред. вост. лит-ры изд-ва “Наука”, 1976. с. 52-82.

12. Вдовин А.И., Торукало В.П. Нация: история и современность. М.: 2003.-541с.

13. Гельбрас В., В. Кузнецова «КНР: Год суровых испытаний» МЭ и МО-2000-№8 (с 114-120)

14. Гелъбрас, В. Россия — Китай: движение в направлении Запада. / В. Гелъбрас // «Миро­вая экономика и международные отношения. 1997, N9 с. 15-21

15. Гельбрас, В. Китайский фактор внутренней и внешней поли­
тики России / В. Гельбрас // Перспективы Дальневосточного региона: межстрановые взаимодействия. М. 1999 с. 112- 130

16. Гранберг, А.Г., Ишаев, В.И. Программа экономического и со­циального развития Дальнего Востока и Забайкалья: первые шаги / А.Г. Гранберг, В.И. Ишаев //Экономист, 1997.- с. 10-19

17. Глазьев, С.Ю. Закономерности социальной эволюции: вопросы методологии / Анализ систем па пороге XXI века: теория и практика / С.Ю. Глазьев // Материалы международной конференции. Москва 27–29 февраля 1996 года. Т. 2. — М., 1996.

18. Гобозов И.А., Кризис современной эпохи и философия постмодернизма. // Философия и общество. 2000. № 2.

19. Деваева, Е.И. Экономическое сотрудничество Дальнего Востока России со странами Северо-восточной Азии: состояние, проблемы, перспективы / Е.И. Деваева //«Проблемы Дальнего Востока» 2004г. № 1 с. 115 – 129

20. Деваева, Е., Норин, В. Совместная предпринимательская деятельность на Дальнем Востоке России. / Е. Деваева, В. Норин // «Проблемы Дальнего Востока». 1996, №6.с. 36-48

21. Ершов, Ю.Г. Человек, социум, история (социально-философские проблемы теории исторического процесса) / Ю.Г. Ершов. — Свердловск, 1999.

22. История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: Изд. фирма “Вост. лит-ра” РАН, 2002.-573с.

23. Илларинов А. «Секреты китайского экономического «чуда»». Вопросы экономики.-1998 - №4 (с 14-26)

24. Ишаев, В.И. Международное сотрудничество региональный аспект / В.И. Ишаев М.; 1999.- 473с.

25. Ишаев, В.И. Интеграция регионов Востока России - требова­ние времени / В.И. Ишаев // Региональное развитие и сотрудничество. Мо­сква. 1997, нулевой вып., с. 29-31

26. Казаков И.В. Экономическая зона Японского моря – перспективы развития. – М: «Эксмо – пресс», 2005.

27. Казакова М.М. Китайская реформа // ЭКО, 2006. № 1

28. Китайские ученые о некоторых проблемах безопасности и сотрудничества в АТР. Экспресс-информация ИДВ РАН. 1996, №8, 240с.

29. Киреев, Г. Россия и Китай; от доверия в военной области к сокращению вооруженных сил на границе. / Г. Киреев // «Красная звезда» 1997.- № 3, с. 12- 19.

30. Кондрашова, Л. Ма, Вэньцзе, КНР: выбор региональных приоритетов /Л. Кондрашова, Ма, Вэньцзе // «Проблемы Дальнего Востока» 2005.- № 1 с.81- 89.

31. Ковалев А. Г. Психология личности, изд. 3. М., "Просвещение", 2003.-498с.

32. Левитов Н. Д. Психология характера, изд. 3. М., "Просвещение", 2001.-345с.

33. Ломов В.С. Реформы в Китае // Вопросы экономики, 2005. № 9.

34. Лю, Цзайци Внешняя политика КНР и перспективы китайско-российских отношений / Лю Цзайци // «Мировая экономика и международные отношения» 2004г. № 5, с. 51-69

35. Малявин В. В. Энциклопедия нового Китая. М., 2003.-735с.

36. Мелихов Г.В. Маньчжурия далёкая и близкая. М.: ИНФРА, 2001.-383с.

37. Мировая экономика: Краткий курс лекций./В.П.Воронин, Г.В.Кандакова, И.М.Подмолодина; Под ред. В.П.Воронина. – М.: Юрайт-М, 2004.

38. Митыпов, Е. Восточноеврозиатская интеграция: плюсы и минусы для России / Е. Митыпов // «Мировая экономика и международные отношения» 2004г. № 7, с. 81-87.

39. Мишин, В.И. Выбор России и историческая необходимость / В.И. Мишин. — Н. Новгород, 1999.

40. Нырова, Н. Китайские компании приграничной торговли и их место в международной преступной деятельности / Н. Нырова // «Проблемы Дальнего Востока» 2004г. № 1, с.87-113.

41. Пивоварова, Э. Реально оценивать современную социально-экономическую ситуацию в КНР Э. Пивоварова // «Проблемы Дальнего Востока» 2005, №1, с.58- 68.

42. Разманов В.Г. Китай: перспективы развития // Социс, 2004. № 9.

43. Реформа хозяйственной системы в КНР (перевод статей с китайского языка) Москва, издательство "ЭКОНОМИКА", 1989г

44. Романюк В.Я. Красные иероглифы. (Очерки о перестройке в экономике Китая), Москва, издательство политической литературы,1989г.

45. Рогачев, И. Пятьдесят пять лет отношений с новым Китаем – к укреплению добрососедства, партнерства и взаимодействия / И. Рогачев // «Проблемы Дальнего Востока» 2004г. № 5, с. 7-11.

46. Семенов В. «Экономика: по китайскому лекалу». Москва – 1993,-№8 (с. 143-147).

47. Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М.: Просвещение, 2000.-425с.

48. Сладковский М. И. Очерки развития внешнеэкономических отношений Китая. М.: ИНФРА, 2002.-384с.

49. Социально-экономическая география зарубежного мира. / Под ред. В.В.Вольского. – М.: КОРН – ПРЕСС , 2005

50. Сяоцю У.. «Китай привык опирать только на собственные силы». Газета «Республика», №242 от 02.10.1998 г

51. Тажельдинов К. «Экономика Китая. Современные аспекты», «Альдыз», 1997г.

52. Юксаков В. «Лидеры мировой экономики». «Знание», М., 1998 г.

53. Тайна китайского экономического чуда. Бюллетень по проблемам экономической и социальной политики от 25.01.1999 г.

54. Хрестоматия по истории мировой культуры, Г. В. Гриненко, Москва, 2003.-597с.

55. Ху, Аньган Чем объясняются высокие темпы развития китайской экономики? Аньган Ху // Проблемы Дальнего Востока 2005 № 1, с. 34-42.

56. Цветков, Ю. Куда Китай путь держит / Ю. Цветков // «Мировая экономика и международные отношения» 2004г., № 2, с. 98-103.

57. Экономическая реформа в КНР. У Цзинлянь, Москва, издательство "НАУКА", 1989г

Приложение

Приложение 1

Сравнительная динамика прямых иностранных инвестиций России и Китая в 1979 – 2003 гг.

Приложение 2

Распределение прямых иностранных инвестиций по объему (млрд.долл. США) и доле (%) в ведущих регионах Китая в 2000г.

Приложение 3