|
В соответствии с традицией, берущей начало в произведениях И.Гердера и немецких романтиков, и проявившейся в гегелевской философии истории, основатели этнопсихологии (а вместе с ними и Г.Г.Шпет) стремились увидеть в "духе" наиболее полную актуализацию органической коллективности, каковой, по их представлению, является "народ". Исследования науки об "обществе", в частности, Дюркгейма в работе " De la division du travail social" (1893 г.), радикально изменили сложившиеся в романтической школе представления о реальности, условно говоря, "коллективного сознания". Подобно своим предшественникам в этом вопросе - этнопсихологам, Дюркгейм данную специфическую реальность признавал, понимая под "коллективным сознанием" "совокупность верований и чувств, общих в среднем членам одного и того же общества, образует определенную систему, имеющую свою собственную жизнь", Однако для Дюркгейма в отличие от этнопсихологов факт "коллективного" <или "общего") сознания являлся признаком не высшего сверхиндивидуального синтеза, а определенного "типа" социума, присущего архаическим стадиям его эволюции. Положив в основу своей классификации (раз общественного развития признак "солидарности", французский ученый противопоставил, как известно, архаические социумы, объединенные внутри себя "механической солидарностью" (иначе - "солидарностью по сходствам"), и общества современные, отличающиеся "органической солидарностью" (обусловленной феноменом разделения труда).
Из этой классификации Дюркгейм выводит такую закономерность: "Солидарность, вытекающая из сходств, достигает своего максимума тогда, когда коллективное сознание точно покрывает все наше сознание и совпадает с ним во всех точках; но в этот момент наша индивидуальность равна нулю. Она может возникнуть только тогда, когда группа занимает в нас меньше места". Взаимосвязь архаической социальности и "коллективного сознания") тем не менее, не совсем линейна, между ослаблением одной и "сужением" другого нельзя установить прямо пропорциональной зависимости. Теоретически верно, что, чем древнее социум, тем шире сфера господства "общего сознания", и наоборот. И все же переход от архаики к "модерну" - не кумулятивно-эволюционный процесс, плавно достигающий точки равновесия "общего" и "личностного" сознаний, а затем принимающий в форму "органической солидарности". Внутри социума архаического типа, образованного "солидарностью по сходствам", протекает собственная эволюция, доводящая "кол-и лектявное сознание" до предельной интенсивности именно в момент появления в обществе структур разделения труда, предвещающих (и требующих!) радикального идеологического сдвига.
По Дюркгейму, это происходит на той стадии развития, когда "сегментарное общество с клановой основой", оставив позади себя исходную фазу "орды", вырабатывает институт абсолютной власти. "Значит, - замечает он, - там появилось разделение труда. Однако связь, соединяющая в данном случае индивида с вождем, тождественна той, которая в наше время соединяет вещь с личностью". И потому даже на высшей ступени развития архаичного социума "солидарность все еще механическая, пока разделение труда не развилось более. Именно в этих условиях она достигает даже максимума энергии, ибо действие коллективного сознания сильнее, когда оно осуществляется не диффузно, но через посредство определенного органа".
При установлении абсолютной (деспотической) власти архаичный социум выделяет две основных "опоры" своего "общего сознания" -"религию" и "коммунизм". Как подчеркивал французский ученый, "там, где общество имеет этот религиозный и, так сказать, сверхчеловеческий характер... он необходимо сообщается вождю, 8 который им управляет и таким образом возвышается над остальными людьми", а что касается "коммунизма", то он представляет собой "необходимый продукт особой сплоченности, поглощающей индивида в группе, часть в целом. Собственность, в конце концов, это только распространение личности на вещи. Значит, там, где существует только коллективная личность, собственность также не может неоытьколлективной".Естественнымкоррелятомтакогострояяказыва-ется "деспотизм", или абсолютная власть, который "есть не что иное, как преобразованный коммунизм".
Я думаю, типология Дюркгейма вполне применима для интерпретации русской истории, начиная с Х в. и чуть ли не до конца советского периода. Киевскую Русь под этим углом зрения можно определить как "сегментарное общество с клановой основой". В Московской Руси с Ивана III легко обнаружить эволюцию прежнего типа: именно в XVI в. религиозность становится всепроникающей ("Домострой"), и тогда же возникает стремление к сакрализации царской власти ("Москва - третий Рим"). В рамках этой интерпретации получает обоснование идея Р.Пайпса (основывающаяся, кстати, на фундаментальных положениях исторической концепции С.М.Соловьева и В.О.Ключевского), согласно которой московская централизация была лишь распространением вотчинного порядка на всю территорию российского государства.
О начавшихся изменениях в исходном социальном типе на Руси свидетельствует процесс институционализации прежних форм разделения труда посредством превращения прежних социальных групп в "профессиональные". Согласно Пайпсу, "тенденция исторического развития несомненно указывала в сторону складывания каст". "В XVI и XVII вв. были приняты законы, запрещавшие крестьянам покидать свои участки, а купцам - менять место жительства. Священникам запретили слагать с себя сан; сыновья их должны были вступать на отцовское поприще". Вот как подобный процесс комментирует Дюркгейм: "Вообще классы и касты, вероятно, не имеют ни другого происхождения, ни другой природы: они происходят от смешения возникающей профессиональной организации с предшествовавшей семейной. Но это смешанное устройство не может долго длиться, ибо между двумя организациями, которые оно берется примирить, существует антагонизм, непременно завершающийся взрывом".
Попытаюсь резюмировать сказанное: с установлением режима московского централизованного самодержавия Россия достигла некоторого предела в эволюции первичного социального типа, основанного на "механической солидарности". Наличие в обществе "каст" и обособившейся от них центральной власти явилось признаком первичного разделения труда и одновременно ознаменовало собой начало процесса модернизации традиционного социума, его постепенного вытеснения социумом "солидарности органической". Однако этому вытеснению сопротивлялась традиционная структура общества, базисные элементы которой составили четыре блокирующих российскую модернизацию фактора. Последовательное "снятие" этих блоков и составило содержание" процесса российской модернизации. А пиковые "возмущения" коллективного сознания, соответствующие стадиям снятия/изживания этих факторов, проявились в виде кризисов коллективной идентичности, сопровождающих модернизацию, и во многом определяющих ее характер и скорость.
К числу базисных элементов традиционного общества, блокировавших в российской истории модернизационный процесс, относятся:
1. Православие как интенсивная форма коллективного сознания*;
2. Неограниченное самодержавие (деспотизм);
3. Общинный (аграрный и посадский) коммунизм;
4. Перенос традиционных форм организации социума на новые территории - экстенсивное развитие или "колонизация".
Вычленение основных параметров русского архаичного социума, как они сложились к концу XVII в., позволяет как бы "заглянуть внутрь" социокультурного механизма, блокировавшего российскую модернизацию. Для целей нашего анализа наиболее существенно то, что эти параметры - каждый в отдельности и все вместе - оказываются смыслопорождающей матрицей основных традиционалистских ретро-идеологий и в то же время предопределяют структуру идентификационных кризисов.
Не исключаю, что перевод синхронной (идеально-типической) матрицы признаков традиционного социума, обрисованной Дюркгеймом, в диахронную перспективу исторического процесса вызовет сомнения методологического характера. У критиков - может возникнуть вопрос, насколько правомерна эта процедура? На возражение такого рода можно ответить двояко. С одной стороны, - очевидным трюизмом, отметив, что эвристический потенциал всякой новаторской концепции (а дюркгеймовская общесоциологическая теория, несомненно, из их числа) не измеряется лишь областью конкретных импликаций, осуществленных ее автором. На это, кстати, в связи с интересующим нас вопросом указывал и Р. Арон, писавший: "Вспомним, что Дюркгейм считал возможным расположить разные известные в истории общества на одной линии по степени сложности, начиная с односегментарных вплоть до полисегментарных двойной сложности. Эта теория, на которой интерпретаторы почти не останавливаются, представляется мне крайне важной, конечно не в контексте социологии Дюркгейма, а как проект некоей завершенной формы общественной науки".
С другой стороны, доказать релевантность дюркгеймовской матрицы (этого своего рода "четвероякого корня" социальной архаики) для анализа российской модернизации можно, только убедительно продемонстрировав взаимосвязь отмеченных социологом базисных компонентов социальной архаики с "внутренними" (системными) детерминантами отечественной истории.
* "Чем сильнее состояние сознания, - пишет Дюркгейм, - тем более оно сопротивляется всему, что может его ослабить; чем оно определенней, тем меньше места оставляет оно изменениям. Значит, можно предвидеть, что прогресс разделения труда будет тем медленно и труднее, чем больше энергии и определенности будет иметь общее сознание".
** По мнению самого Дюркгейма, "специализация - не единственный возможный исход в борьбе за существование: есть также эмиграция, колонизация".
|
