Курсовая работа: Конституция Веймарской республики. Содержание и значение акта

Федеральное агентство по образованию

Институт: ПиГО

Специальность: ЮРИСПРУДЕНЦИЯ

Курсовая работа

По предмету «История государства и права зарубежных стран»

На тему: Конституция Веймарской республики. Содержание и значение акта.

Принял: _______________

(Ф.И.О. преподавателя) (подпись)

Выполнил: _______________

(Ф.И.О. студента) (подпись)

Москва 2008

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Проблема национального единства Германии – это историческая проблема. Еще в средние века экономическое обособление германских государств сочеталось с их политической раздробленностью. Династические войны позволили Пруссии и Австрии (двум крупнейшим государствам) поглотить ряд мелких государств, но, несмотря на это в середине XIX века Германия состояла из трех с половиной десятков отдельных государств. Революция 1848-49 годов не решила проблему объединения Германии и идею национального единства, захватило прусское милитаристское юнкерство, которое стремилось подчинить себе всею Германию, а исполнителем этого стал Отто фон Бисмарк. Еще Маркс и Энгельс отмечали: «то, что Германия первоначально обретет единство в прусской казарме, является наказанием, ею вполне заслуженным»[1] .

Подорвав основы Бисмарковской конституции в 1918 году, рабочий класс, требующий создания единой, неделимой Германии, натолкнулся на сопротивление реакционных сил. Позицию либеральной буржуазии по данному вопросу четко сформулировал М.Вебер, который отмечал, что для выбора унитарного или федерального решения вопроса о государственном устройстве прежде всего важна экономическая организация будущего государства. Капиталистическая система хозяйства вполне может примириться с федерализмом. Ф.Энгельс по данному вопросу отмечал: «С одной стороны, необходимо покончить с делением на мелкие государства… С другой стороны, должна прекратить свое существование Пруссия… чтобы над Германией перестало тяготеть специфическое пруссачество»[2] .

Несмотря на разносторонние взгляды на проблему объединения Германии, многие партии объединял страх того, что любое радикальное преобразование усилит натиск прогрессивных сил против основ существующего строя. Лишь пролетарские революционеры были заинтересованы в полнейшей демократизации Германии и считали, что республика должна быть построена на основе широкого самоуправления с демократически избираемыми местными и областными органами власти. Поэтому с самого начала конституционных дебатов вопрос государственного устройства и территориального деления являлся предметом наибольших споров у членов буржуазно-юнкерской партии. Но это действительно была принципиальная проблема, которая была выдвинута революцией: сохранит ли Германия отдельные государства и федеральную структуру, или будет создано единое (унитарное) государство. Решение этой проблемы связано с вопросом преодоления феодальной раздробленности и доведением до логического завершения буржуазно-демократических преобразований.

Несмотря на то, что республика сформировалась уже к 9 ноября 1918 года, консерваторы и буржуазные либералы признали этот факт, лишь когда поняли, что революционный пролетариат не позволит реставрировать старый режим. Однако они пытались всеми возможными способами сократить необходимые уступки демократическими требованиям.

Веймарская конституция получила название «Конституция Германской Империи», на основании чего, первая статья конституции получила интересную для того времени формулировку - Германская империя является республикой.

Так, раздираемая недомолвками и несогласованностью Веймарская конституция определила жизнь Германии на ближайшие десять лет.

Целью этой курсовой работы является проследить предпосылки принятия Веймарской Конституции, ее состав и значение.

- ГЛАВА 1. Ноябрьская революция 1918 года

Возникновение Веймарской республики непосредственно связано с той экстремальной ситуацией, которая сложилась в конце первой мировой войны и Ноябрьской 1918 года революцией в Германии.

В ряду революционных событий в Европе, после Октябрьской революции в России, Ноябрьская буржуазно-демократическая революция 1918 года занимает особое место. Германская революция носила массовый, народный характер. В нее были вовлечены почти все социальные слои Германии. Это был мощный взрыв народного негодования против самой войны и тех реакционно-милитаристских сил, которые развязали и продолжали ее до полного поражения германской армии. Война приносила все новые бедствия немецкому народу. Она стоила Германии 2,5 млн. убитых немцев, сотен тысяч пропавших без вести, 4,5 млн. раненых и инвалидов, привела к разрухе в промышленности, сокращению посевных площадей, падению урожаев, к голоду, ставшему следствием экономической блокады. Озлобление против правительства было всеобщим. Верхи уже не могли управлять страной по-старому. Между германским народом и полностью дискредитировавшей себя правящей элитой образовалась пропасть.

В условиях надвигающегося к осени 1918 года полного военного и политического поражения в Германии до крайности обострился клубок социальных противоречий, свойственных кайзеровской империи, в которой бурное развитие капитализма сочеталось с сохранением полуфеодального землевладения в деревне, полуабсолютистский режим - с утвердившимися формами буржуазного парламентаризма, федерализм с доминированием реакционной Пруссии. Противоречия между трудом и капиталом переплетались с противоречиями между юнкерством и буржуазией, между широкими народными массами и милитаристскими правящими кругами.

Другая отличительная черта Ноябрьской революции была связана с тем, что она происходила под непосредственным влиянием Октябрьской революции в России и, более того, при прямой идеологической и организационной поддержке руководством российской большевистской партии ее леворадикального крыла. Под влиянием Октябрьской революции в 1918 года в Германии все настойчивее стали звучать лозунги социалистической революции, «социализации собственности», национализации банков, шахт, крупного землевладения, перехода всей власти в руки рабочих и солдатских Советов.

Леворадикальные силы связывали будущее Германии с ликвидацией буржуазных порядков в ходе победоносной социалистической революции в союзе с Советской Россией. Эти лозунги, однако, не разделялись не только большинством немецкого народа, но и большинством рабочего класса Германии, находившимся под стойким влиянием реформистской социал-демократической идеологии.

Коммунистическая пробольшевистская партия Германии, сформировавшаяся в декабре 1918 года на основе «Союза Спартака», не опиралась на сколько-нибудь значительную социальную базу. Она не смогла предложить рабочим, средним слоям, крестьянству собственной широкой демократической программы выхода из тяжелейшего социального кризиса.

Доминирующие требования и лозунги Ноябрьской революции: прекращение войны, уничтожение монархии, создание демократической парламентской республики, устранение политического господства милитаристских сил юнкерства и воинствующих кругов крупной буржуазии, ликвидация полуфеодального юнкерско-помещичьего землевладения, закрепление социальных прав трудящихся, - не выходили за буржуазно-демократические рамки.

Революция в Германии не была единовременным событием. Ее преддверием стала волна политических стачек и демонстраций летом 1918 года с требованием мира, демократии и улучшения жизненных условий немецкого народа, началом - восстание моряков в Киле 4 ноября 1918 года, в ходе которого и были созданы первые рабочие и солдатские Советы. Затем революция, с той или иной мерой интенсивности, стала распространяться по всей стране. Но уже в январе 1919 года контрреволюция, опираясь на сохранившийся кайзеровский государственный аппарат, генералитет, офицерство старой армии, на создаваемые по всей стране добровольческие отряды, в которые широко вовлекались представители средних слоев и крестьянства, не разделявших леворадикальных требований восставших, перешла к ее вооруженному подавлению. Выступление рабочих в Берлине было жестоко подавлено, разгромлен штаб немецких коммунистов, зверски убиты основатели Коммунистической партии Германии Карл Либкнехт и Роза Люксембург.

Локальные революционные выступления продолжались вплоть до 1921 года, но они носили разрозненный характер. Их своеобразной кульминацией стало установление пролетарской власти в Баварии. В апреле 1919 года здесь была провозглашена Советская республика, избран Комитет действия из 15 человек во главе с коммунистами, созданы комиссии для проведения революционных преобразований в экономике, начата национализация банков, создана Красная гвардия и Красная армия. Республика пала в начале мая, не просуществовав и одного месяца. К этому времени в Германии были подавлены последние революционные очаги.

Главными завоеваниями революции были выход Германии из войны, крах кайзеровской империи Гогенцоллернов, а вместе с ней и ликвидация еще двух десятков германских полуабсолютистских монархий, установление демократической формы правления, парламентской Веймарской республики, закрепление широкого перечня политических и социальных прав и свобод германского народа: всеобщего избирательного права, свободы слова, собраний, союзов, 8-часового рабочего дня, права на организацию профсоюзов, коллективный договор, отмена реакционных законов о кабальных формах эксплуатации крестьян (законов о челяди), ликвидация крупного феодального землевладения и пр. В силу ряда объективных и субъективных факторов, массового немецкого консерватизма, наличия мощных сил реакции Ноябрьская революция в Германии не уничтожила питательных корней германского милитаризма, не провела кардинальной чистки его главного носителя - кайзеровского бюрократического государственного аппарата.

ГЛАВА 2. Государственное устройство Веймарской республики

Советская форма революционной власти установилась в ходе Ноябрьской революции 1918 года под прямым воздействием Октябрьской революции 1917 года. Коренное отличие германских рабочих и солдатских Советов от российских Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов заключалось в том, что руководимые социал-демократами германские советы не пошли на прямую конфронтацию с немецкой либеральной буржуазией, принимавшей участие в революции, и не ставили своей задачей уничтожение капиталистической системы.[3]

В ходе создания новых органов революционной власти уже в ноябре 1918 года лидирующие позиции среди повсеместно возникающих рабочих и солдатских Советов Германии (а кое-где и крестьянских Советов) заняли Советы Большого Берлина и избранный ими Центральный комитет, по инициативе которого был создан Совет Народных Уполномоченных (СНУ), взявший на себя функции временного «политического кабинета». Его возглавили социал-демократы Ф.Эберт и Г.Гаазе.

СНУ распустил обе палаты прусского ландтага, но оставил в должности старых статс-секретарей в качестве «министров-специалистов», штабной генералитет с его контрольными функциями над вооруженными силами, чиновничество. В конце ноября 1918 года по инициативе СНУ в Берлине была созвана Конференция, в которой участвовали представители революционных правительств немецких государств, с целью решения вопроса об Учредительном собрании, определения основ будущей конституции Германии, а также установления порядков переходного периода во «взаимоотношениях отдельных государств». До созыва Учредительного собрания должен был действовать и бундесрат с контрольными функциями над правительствами земель.

В декабре 1918 года состоялся Всегерманский съезд представителей рабочих и солдатских Советов, на котором была принята резолюция о созыве Учредительного Национального собрания и о передаче всей полноты законодательной и исполнительной власти СНУ впредь «до окончательного решения Национальным собранием будущего государственного устройства». Съезд избрал Центральный совет, которому формально предоставлялось право контролировать революционное правительство, но фактически он не имел действенных и долговременных полномочий. 19 января 1919 года были проведены выборы в Национальное собрание.

В феврале 1919 года Национальное собрание начало свою работу в качестве высшего легитимного представительного органа государственной власти, полномочия которого были подтверждены Центральным советом рабочих и солдатских Советов.

Одним из первых законов Национального собрания стал Закон от 10 февраля 1919 года. «О временной имперской власти», закрепивший право и обязанность Национального (учредительного) собрания создать новую германскую конституцию с парламентско-республиканским строем, во главе с избранным на основе всеобщего избирательного права Национальным собранием. Главой государства должен был стать президент, главой, правительства - министр-президент с правом контрасигнации постановлений президента, ответственный перед Национальным собранием. Договоры об объединении в «Союз народов» немецких государств должны были одобряться Национальным собранием и созданным ранее Комитетом германских государств, который и занял место бундесрата, но со значительно меньшим объемом полномочий. За ним закреплялось право «содействия» Национальному собранию в законодательном процессе. 11 февраля Национальное собрание избрало Ф.Эберта президентом республики, 13 февраля Г.Шейдеман сформировал конституционное правительство, в которое наряду с Социал-демократами вошли представители Немецкой демократической партии и Христианско-демократической народной партии (Центр).

В начале марта 1919 года был принят «переходный закон», касающийся правопреемства Республики, постановивший, что все предписания, изданные кайзеровской империей, признаются действующими, поскольку они не противоречат временному имперскому и переходному закону. Началась работа по подготовке конституции, которая должна была закрепить завоевания революции, и на основе ее компромиссных положений укрепить политическую стабильность в стране.

Структура органов власти и управления Веймарской республики несла на себе печать незаконченности буржуазно-демократических преобразований.

Первое место среди верховных органов власти занимало народное представительство, рейхстаг. Конституция определяла, что рейхстаг избирается путем всеобщих выборов сроком на четыре года, заседания его публичны, за исключением случаев, когда он сам постановит иное.

Главной функций рейхстага объявлялась законодательная деятельность. Статья 68 Веймарской конституции устанавливала, что «имперские законы издаются рейхстагом». Для принятия закона было достаточно простого большинства, а для закона, изменявшего конституцию, требовалось квалифицированное большинство (2/3 голосов при участии в голосовании не менее двух третей депутатов).

Однако власть рейхстага была существенно урезана другими высшими органами власти - прежде всего рейхсратом, наследником бундесрата и преемником Комитета государств. Это был бюрократический орган, состоявший из членов правительств земель. Рейхсрат имел право «отсрочивающего вето» (suspensives veto), мог опротестовать законы, принятые рейхстагом, которые в этом случае поступали на вторичное рассмотрение и нуждались в квалифицированном большинстве.

Влияние рейхстага на исполнительную власть, формально ему подотчетную, тоже было ограничено. Правда, согласно конституции, имперское правительство, состоящее из рейхсканцлера и министров, назначаемых и увольняемых президентом, нуждалось для своей деятельности в вотуме доверия со стороны большинства рейхстага. При внесении в рейхстаг законопроектов правительство обязано было предварительно согласовывать их с рейхсратом.

«Президент империи, - устанавливала ст.41 Веймарской конституции, – избирается всем немецким народом. Избранным может быть каждый немец, которому исполнилось 35 лет».[4] Президент избирался на 7 лет с неограниченным правом переизбрания. В его обязанности входило представительство империи в международно-правовых отношениях, назначение правительства и министров, принятие их отставки. Преимущественное положение президента по отношению к рейхстагу заключалось прежде всего в праве президента распустить рейхстаг и назначить новые выборы.

Рейхстаг не имел возможности сместить президента, но мог поставить на народное голосование вопрос о досрочном переизбрании президента, а также возбудить перед государственным судом обвинение против президента в «преступном нарушении им законов и конституции», но для такого решения требовалось квалифицированное большинство.

Одним из важнейших источников силы президента было то, что он считался главой всей чиновничьей иерархии, имел право назначения и увольнения имперских чиновников и судей (ст.46). Другим источником его силы была армия, тоже подчиненная президенту, как верховному командующему всеми вооруженными силами республики (ст.47). Президент назначал также офицеров (ст.46).

Но все же главные права президента были заключены в статье 48 конституции. Первая часть ее давала президенту право «союзной экзекуции», а вторая распространяла это право также и на действия против «внутренних врагов» буржуазного государства.

Второй абзац ст.48 гласил: «Президент империи может, если в Германской империи общественная безопасность и порядок серьезно нарушены или подвергаются опасности, принять меры, необходимые для восстановления общественной безопасности и порядка, а в случае необходимости - вмешаться с помощью вооруженной силы. Для этой цели он может временно, полностью или частично, отменять основные права, установленные статьями 114, 115, 117, 118, 123, 124, 153.

Таким образом, президент мог одним росчерком пера отменить основные права граждан, гарантировавшиеся конституцией: свободу слова, печати, собраний и союзов, неприкосновенность личности, жилища, собственности и тайну переписки.

В положении президента, и особенно, в его диктаторских правах ясно проявилась подлинная классовая сущность Веймарской конституции. Здесь вышло на поверхность то глубокое антагонистическое противоречие между отрицающим демократию империализмом и стремящимися к демократии массами, которое пронизывало всю конституцию. Необходимость считаться с борьбой народных масс заставляла авторов конституции прибегать к маскировке буржуазной диктатуры различными демократическими завесами, чтобы в «нормальных» условиях осуществлять ее скрытно. Но страх перед тем, что народ может использовать даже ограниченные и формальные свободы и права для борьбы против основ капиталистического строя, побудил законодателей предусмотреть возможность использования диктатуры и в открытом, обнаженном виде.

Создавая и рекламируя представление о том, будто Веймарская республика является образцом «правового государства» ее создатели ссылались обычно на «независимость» судебной власти. В действительности это была такая же фикция, как и утверждение о «народовластии».

Конституция декларировала, что «судьи независимы и подчиняются только закону (ст.102).

Фактически несменяемость судей означала не что иное, как конституционное закрепление их бесконтрольности и безответственности перед народом.

Буржуазный суд республики лишь «изображал собою защиту порядка, а на самом деле был слепым, тонким оружием беспощадного подавления эксплуатируемых, отстаивающим интересы денежного мешка»^[5] .

Конституция предусматривала образование специальной Государственной палаты (Staattsgerichtshof), которая должна была рассматривать жалобы против президента, рейхсканцлера и министров по обвинению в нарушении конституции, а также другие конституционные конфликты. Однако не этот судебный орган, а Имперский суд в Лейпциге играл в годы Веймарской республики видную роль. Он самочинно присвоил себе право проверки «конституционности» законов, принятых рейхстагом. И тем самым превратился, в своего рода бюрократическую верхнюю палату, непредусмотренную конституцией.

Судьи Веймарской Германии были только одним из отрядов весьма многочисленной армии чиновников. Положение чиновничества как замкнутой касты закреплялось в конституции рядом специальных статей. Предложение о выборности было отвергнуто не только буржуазными партиями, но и социал-демократами.

Конституция устанавливала, что «чиновники назначаются пожизненно» (ст.129), а увольнение, отстранение или перевод на другую должность может происходить только на основании закона. Чиновникам обеспечивалось также «свобода политических убеждений и свобода союзов», а с целью подчеркнуть их мнимую «надклассовость» и «надпартийность» специально говорилось, что «чиновники являются слугами всего общества, а не отдельных партий». Эта декларация не могла отменить того известного факта, что чиновничество было насквозь пропитано антидемократическим духом, связано тысячами нитей с правящей верхушкой.

В отношении органов власти и управления земель, а также местных органов Веймарская конституция устанавливала лишь общие принципы: земли должны иметь республиканскую конституцию, ландтаги избираются на основе всеобщего избирательного права, а правительства земель опираются на доверие ландтагов (ст.17).

Организация власти и администрации земель была неоднородной. В Пруссии ландтаг избирался на четыре года, также здесь был Государственный совет (Staatsrat) из представителей провинциальных ландтагов. В других землях этого органа не было, а правительство участвовало в законодательстве. В Бадене, Гессене и Вюртемберге главой был президент, он же являлся и премьер-министром.

Различным было и административное деление земель. Пруссия делилась на 13 провинций, а те, в свою очередь, на округа, уезды, общины; Бавария имела восемь округов; Гессен – три провинции. В Пруссии провинции возглавляли обер-президенты, которые назначались прусским правительством, в то время как провинциальные ландтаги имели ограниченные функции. Во главе округов стояли государственные чиновники, во главе сельских уездов – ландраты, которые считались государственными чиновниками, хоть и избирались крейстагами. Местные органы самоуправления в сельских местностях имели общинное представительство, возглавляемое бургомистром или старостой, т.е. лишь в общине было самоуправление, а на уровне уездов, округов и провинций власть находилась в руках чиновников. Ноябрьская революция не уничтожила засилья бюрократии, а конституция не устранила органов власти, назначавшихся государством, не осуществив важнейшего условия действительной демократизации управления.

Для Веймарской республики было характерно всеобщее избирательное право, которое распространялось на выборы президента, ландтагов земель (на которые возрастной ценз не устанавливался); местные органы (для которых допускается ценз оседлости, не превышающий 1 год). Это право устанавливалось ст.22 конституции, в которой говорилось, что депутаты избираются всеобщей, равной, прямой и тайной подачей голосов на началах пропорционального представительства мужчинами и женщинами, достигшими 20-летнего возраста. Конституция установила и пропорциональную систему представительства (Германия была поделена на 35 избирательных округов). Депутатские места распределялись соответственно числу голосов, поданных за какой-нибудь список. Однако, депутаты не были ответственны перед избирателями, а подчинялись только своей совести и не были связаны мандатами (ст.21).

Из всего вышеизложенного следует, что Германия не стала подлинно единым (унитарным) государством. Это подтверждает и заглавие первого раздела Веймарской конституции, который назывался «Империя и свободные германские государства». Представитель немецкой народной партии Каль подчеркивал по этому поводу, что создаваемое этой конституцией государственное образование представляет собой не единое государство, а объединение государств.

Вопрос государственного устройства Веймарской республики долгое время оставался спорным для немецких юристов и историков. Постепенно установилась идея того, что Веймарская республика осталась «союзным государством», а земли были государствами, хотя и с ограниченным суверенитетом. Именно неравноправие ее членов, прежде всего и характеризовало федеральную структуру Веймарской республики. Земли, которые составляли Германскую республику, не являлись ни национальными, ни экономическими образованиями, несмотря на то, что население сохранило своеобразие местных обычаев, нравов, диалектов. Исторически эти земли складывались в результате цепи случайных обстоятельств, политики династий, захватов и войн. Некоторые карликовые земли не имели замкнутой территории, а небольшими частями входили в другие земли. Зато на территории Пруссии проживало почти 2/3 населения, здесь была широко развита промышленность и военная организация.[6]

Планы территориального переустройства Германии встречали ожесточенное сопротивление. Принятый комиссией проект, допускавший образование новых земель без обязательного согласия всех заинтересованных правительств вызвал недовольство. Это привело к принятию компромисса между империей и землями и ст.18 конституции установила, что территориальные изменения существующих и создание новых земель в пределах Германской империи происходит путем имперского закона, изменяющего конституцию, что в прямом смысле означало, что никакое территориальное переустройство не возможно без согласия Пруссии.

ГЛАВА 3. Веймарская Конституция

Конституция 1919 года, вошедшая в историю под названием Веймарской, стала одной из самых демократических конституций, известных в это время буржуазным странам. Она разрабатывалась в условиях, когда революция в Германии еще не была подавлена, что и нашло отражение в демократическом, сугубо компромиссном содержании ее положений, в призывах к «гражданскому миру», «сотрудничеству всех классов», к «свободе» и «справедливости».[7]

Чрезвычайная конституция была смоделирована на имперской конституции, с президентом, избранным собранием вместо императора. Президент выдвинул министров, подответственных собранию. Он не имел власти распустить собрание, которое было бы независимым, если бы не государственное право. Федеральный принцип был выражен в верхней палате, чей согласие требовалось для законодательства. В случае разногласия между этими двумя палатами, проблема должна была быть решена референдумом. Для конституционного собрания любые вопросы решались быстро, но территориальные границы могли быть изменены только с согласия заинтересованных государств.[8]

Содержание Конституции было обусловлено не только столкновениями интересов и соглашениями различных социально-политических сил в Национальном собрании, но и теми кардинальными социальными и политическими изменениями, которые произошли в Германии в переломный период ее истории - с ноября 1918 года по июнь 1919 года. Первый важный шаг на пути политического компромисса был сделан еще 15 декабря 1918 года, когда Г.Прейс, профессор публичного права в Берлинской торговой школе, известный еще кайзеровской Германии как «левейший государствовед» и видный деятель Национально-либеральной партии, получил назначение на пост Государственного секретаря Министерства внутренних дел вместе с предложением составить проект новой конституции.[9] Проект конституции был составлен в течение нескольких дней на основе разработанного им ранее по собственной инициативе проекта и после доработки, в которой участвовал в качестве представителя правительства М.Вебер, был направлен в Совет Народных Уполномоченных (СНУ) под названием «Проект будущей конституции (общая часть)». Состоящий всего из 68 статей «предварительный проект» конституции содержал три раздела: «Империя и свободные германские государства», «Рейхстаг», «Имперский президент и имперское правительство». В нем конструировалась модель парламентской республики с двумя взаимодействующими и сдерживающими друг друга центрами государственной власти: рейхстагом и президентом. Основные права и свободы не были подробно прописаны в проекте и были представлены лишь статьями о свободе совести, о равенстве всех немцев перед законом и о защите национальных меньшинств. Составитель стремился избежать длительных дебатов по этому поводу в Национальном собрании, способных увести в небытие сам проект, как это имело место во Франкфурте-на-Майне в 1848 году. В его проекте конституции он попытался дистиллировать концепцию государства, в котором эта Немецкая либеральная традиция будет согласована с западной парламентской демократией.

Важнейшим нововведением проекта стала глубокая реорганизация федеральной формы государственного устройства, в основу которого была положена идея единого государства, состоящего из 16 равноправных, с равной численностью в 2 млн. жителей земель.

В январе 1919 года проект конституции был передан в СНУ, члены которого, в частности М.Эберт, потребовали большего выявления его демократического характера, за счет, прежде всего, включения широкого перечня прав и свобод.

Результатом последующей полугодовой работы над проектом конституции (включая дебаты в Национальном собрании) стал новый его вариант, составленный из двух частей: «Строение и задачи империи» и «Основные права и обязанности немцев». Отход от традиционной структуры европейских конституций, в которых на первом месте был перечень прав и свобод, не был случайным. Г.Прейс и его коллеги по Конституционному комитету считали, что «сначала должно быть государство, которое могло бы защитить основные права».

Конституция была принята Национальным собранием 31 июля 1919 года. Принципиально новые правовые концепции, по сравнению с Конституцией 1871 года, нашли отражение в ее преамбуле. Это - принцип «народного единства» и «народного суверенитета» («суверенитета единого германского народа», который, как записано в преамбуле, «дал себе эту Конституцию»), а также принципы «свободы» и «социальной справедливости». Провозглашением «народного суверенитета» разрушалась династийная традиция государственной власти, так как ее носителями становились выборные на основе всеобщего избирательного права рейхстаг и президент.

Германская империя провозглашалась республикой с федеративной формой государственного устройства, которая имела весьма специфический характер. Веймарская конституция отвергала формулу старой Конституции 1871 года о «союзе династий», способствовавшую раздробленности, засилию юнкерства на местах и обнаруживая явную склонность к унитаризму. Бывшие «союзные государства» получили название земель, а своеобразная верхняя палата имперского парламента была названа не бундесратом (Союзным советом), а рейхсратом (Имперским советом).

Земли имели свои законодательные органы -ландтаги и свои конституции, которые должны были закрепить, согласно ст.17 Веймарской конституции, республиканскую форму правления и всеобщее, равное, прямое избирательное право при тайном голосовании. Непосредственно имперской Конституцией определялся и правовой статус членов ландтагов (ст.36-39).

Права земель были значительно ограничены в области законодательства и в финансовой сфере. В ст.6-12 Конституции предусматривался сложный порядок распределения законодательных прав между империей и землями, основанный на главном принципе - имперское право имеет преимущество перед правом земель (ст.15).

Ряд сфер общественной жизни - внешние отношения, гражданство, таможенное, почтовое и телеграфное дело, устройство обороны и другие - регулировался исключительно законодательством империи (ст.6).

Гражданское, уголовное право, судопроизводство, печать, союзы, собрания, торговля, промышленность, горное дело и др. были отнесены преимущественно к законодательству империи (ст.7). Земли сохраняли законодательную власть по этим вопросам до тех пор и в той мере, в какой империя не пользовалась своими законодательными правами. В этом случае земельный закон находился под угрозой его отмены. Согласно ст.13, «при возникновении сомнений и различий во взглядах» по закону, принятому в отдельной земле, империя имела право с помощьюИмперской судебной палаты отменить его на основании главного постулата, что «имперское право имеет перевес над правом земельным».

Кроме того, империя могла издавать законы «по необходимости», например в области охраны общественного порядка и безопасности, и устанавливать основные положения законов (положения о «принципах законов»), разрабатываемых в землях, касающихся религиозных обществ, школьного дела, земельного права и пр. Эти общие принципы законодательства имели обязательный характер для земель, если речь шла об отделении церкви от государства (ст.138 (1)), об «основах» служебных отношений чиновников, предписывающих, в частности, устранение всех ограничений, касающихся чиновников-женщин (ст.123 (3)). Ни законодательные, ни исполнительные органы земель не имели права отходить от этих принципиальных установок центра.

При таком распределении законодательных полномочий между империей и землями последним оставалось право самостоятельно законодательствовать только по малозначительному кругу местных вопросов: о местных налогах, о санитарной службе, дорогах и пр.

Империи принадлежало право не только определять размеры и порядок поступлений доходов в имперскую казну, но и вмешиваться в вопросы налогового обложения отдельных земель, издавать законы, устанавливающие принципы «допустимости и способы взимания в землях налогов» (ст.11). Попытки несколько смягчить финансовый диктат центра были предприняты в 1923 году, когда был принят Закон «О финансовом выравнивании», который имел, в силу недостаточной его разработанности, весьма малый эффект. Более того, согласно ст.18 Конституции, территориальные изменения или создание новых земель могли быть осуществлены только путем принятия «имперского закона», и лишь «по возможности» сообразуясь с волей населения самих земель.

Значительно больший объем полномочий сохранялся у земель в административной сфере, так как за органами земель Конституцией закреплялось право приводить в исполнение имперский закон, если «имперский закон не постановил иначе» (ст.14). Но при этом за империей сохранялось право административного надзора за органами земель. В новой Конституции, как и в старой 1871 года, было предусмотрено право имперской «экзекуции» (ст.48).

Проявившееся в этих положениях особое стремление укрепить центральную власть стало ответом на партикуляристские настроения в землях, усилившиеся во времена революции. По убеждению членов Национального собрания. Конституция должна была соответствовать тому идеалу действительно единого, сильного государства, которое способно было вывести страну из глубочайшего внутри- и внешнеполитического кризиса.

В соответствии с конституционным принципом народного суверенитетарейхстагу как органу народного представительства, избираемому всеобщим голосованием, отводилось в Конституции формально первое место. За ним закреплялась высшая законодательная власть, в том числе и право изменять Конституцию (для принятия простых законов требовалось большинство, а для конституционных поправок - квалифицированное большинство голосов членов рейхстага), а также вотировать бюджет. Эти права, однако, ограничивались другими конституционными органами: рейхсратом и президентом.

Рейхсрат, подобно бывшему бундесрату, формировался из представителей правительств отдельных земель. Чтобы избежать доминирующего положения Пруссии в рейхсрате, распределение голосов в нем строилось по иному принципу, чем в Конституции 1871 года. Каждая земля должна была иметь один голос плюс к этому дополнительную сумму голосов, из расчета 1 голос на каждые 70 тыс. избирателей, но ни одна из них не могла иметь более 2/5 всех голосов, т.е. обладать абсолютным большинством, которое требовалось для изменения Конституции. Более того, согласно ст.63 Конституции, половина из 26 прусских голосов (всего рейхсрат состоял из 66 представителей земель) передавалась непосредственно прусским провинциям.

Формально рейхсрат не обладал законодательными полномочиями, но, вотируя бюджет, рейхстаг не мог без согласия рейхсрата повышать его расходную часть или включать новые статьи расходов.

Рейхсрату принадлежало право отлагательного вето в отношении законов, принятых в рейхстаге (ст.74), «опрокинуть» которое он мог только с помощью вторичного рассмотрения и нового утверждения законопроекта квалифицированным большинством голосов. Законодательная инициатива принадлежала членам рейхстага и имперскому правительству, но правительственный законопроект нуждался в одобрении рейхсрата.

Рейхсрат, наряду с рейхстагом, обладал правом решения вопроса об изменении или внесении поправок в Конституцию. Не принятый во внимание протест рейхсрата против постановления рейхстага о поправках в Конституцию мог служить поводом для референдума, «если рейхсрат в течение двух недель потребует народного голосования» (ст.76 п.2).

Особое место в конституционном механизме отводилось президенту республики, решающее значение которого определялось его всенародным избранием, длительным сроком нахождения у власти (7 лет), правом переизбрания на новый срок. Ему как внепартийному «арбитру» и отводилась главная роль в установлении на основе консенсуса политической стабильности в стране. Независимый от парламентского большинства, президент должен был противостоять «парламентскому абсолютизму», которого так боялись левые партии. В этой роли президент наделялся и правом отменить закон, принятый рейхстагом, с помощью референдума (ст.73).

Наряду с правами главы государства президент имел широкие исполнительно-распорядительные полномочия. Он назначал и увольнял рейхсканцлера империи, и по его предложению, имперских министров (ст.53), всех высших должностных лиц империи (имперских чиновников и офицеров) (ст.46), являлся верховным главнокомандующим (ст.47), представителем империи в международных делах (в качестве такового ему предоставлялось право заключать от имени империи союзы и иные договоры с иностранными государствами, аккредитовать и принимать послов (ст.45); он имел право помилования в пределах империи (ст.49). Особое место в Конституции занимала вышеуказанная ст.48 о чрезвычайных полномочиях президента, названная впоследствии статьей о “президентской диктатуре”. На основании этой статьи президент имел право с помощью вооруженной силы принудить любую землю «выполнять обязанности, возложенные на нее Конституцией или имперским законом», а также принимать меры в случае «серьезного нарушения общественной безопасности и порядка» или угрозы такого нарушения. При этом он мог полностью или частично приостановить действие статей об основных правах немцев.

Президент и рейхстаг обладали, по Конституции, формально равнозначными рычагами воздействия друг на друга, призванными обеспечить баланс в системе государственных органов.

Правительство назначалось президентом в принципе без учета парламентского большинства, но нуждалось в доверии рейхстага (ст.54). Каждый член правительства должен был уйти в отставку в случае выражения ему недоверия. Сам президент перед рейхстагом не отвечал, но на правительство по правилу контрасигнатуры переходила ответственность за все приказы и распоряжения президента, в том числе и в отношении вооруженных сил, так как они должны были скрепляться подписью рейхсканцлера или соответствующего министра. По ст.25 Конституции, у президента было такое эффективное средство воздействия на рейхстаг, как право его роспуска, но не более «одного раза по одному поводу».

Президент же, согласно ст.43, по предложению рейхстага также мог быть смещен со своего поста народным голосованием. Рейхстаг до окончательного решения референдума должен был вынести постановление 2/3 голосов своих членов об отстранении президента от должности. Отклонение на референдуме постановления рейхстага считалось переизбранием президента и влекло за собой роспуск рейхстага.

Статьей 59 Конституции предусматривалось и некое подобие крайне сложной процедуры импичмента, требующей предъявления обвинения президенту, рейхсканцлеру или министру в «преступном нарушении Конституции или имперского закона» не менее чем 100 членами рейхстага. При поддержке этого решения большинством членов рейхстага в 2/3 голосов обвинение должно было рассматриваться Государственным судом Германской империи.

Большое число членов Национального собрания отводило референдуму, как непосредственной (следовательно, «истинной») форме демократии, особую роль преграды диктату партийного большинства в рейхстаге. Если, например, против принятого рейхстагом закона выступала по крайней мере 1/3 его членов и по этой причине его опубликование было отсрочено президентом, то закон по требованию 1/12 имеющих право голоса граждан должен был быть также поставлен на народное голосование. Народное голосование могло проводиться даже «по поводу бюджета, налоговых законов и оплаты служащих», но только по решению президента (ст.73 п. 4). Более того, 1/10 имеющих право голоса граждан предоставлялось право законодательной инициативы, но с предварительно «разработанным законопроектом».

Левые партии, настоявшие на столь частом обращении к референдуму, явно переоценили его демократический эффект, что очень скоро нашло подтверждение в истории «Третьего рейха».

Наделяя президента, как гаранта демократии, огромными полномочиями, парламентарии просмотрели опасность ослабления рейхстага, того обстоятельства, что президентская чрезвычайная власть может оказаться в руках человека, который использует ее отнюдь не в народных интересах. История Германии нашла скорое подтверждение и этому обстоятельству.

Второй раздел Конституции посвящен «Основным правам и обязанностям немцев», где наряду с широким перечнем политических и гражданских прав и свобод, детализированных теми или иными правовыми гарантиями, закреплялся и ряд принципиально новых социальных прав.

Первая глава этого раздела – «Отдельная личность» начинается с провозглашения равенства всех перед законом, при этом особенно подчеркивалось равенство мужчин и женщин «в правах и обязанностях» (ст.109). Свобода выбора профессии и свобода передвижения, закрепленные далее, сопровождались правом эмигрировать за границу, которое могло быть ограничено только имперским законом (ст.111-112). Принцип равенства трактовался и в смысле равенства «инакоязычных частей населения империи», которые, согласно ст.113, не могли быть стесняемы «законодательными и административными мерами в их свободном национальном развитии» (ст.119). Неприкосновенность личности и жилища (ст.115), тайна переписки (ст.117), свобода слова (ст.118) сопровождались провозглашением таких правовых гарантий, как предоставление возможности немедленного опротестования ареста, запрещение цензуры и прочее. Все эти права дополнялись, однако, не только провозглашением гарантий, но и традиционной формулой об исключениях, «допускаемых на основании закона».

Во второй главе этого раздела – «Общественная жизнь» закреплялись такие гражданские права, как свобода собраний (ст.123), свобода образования союзов и обществ (ст.124) с предоставлением им правоспособности (т.е. прав юридического лица). При этом в предоставлении правоспособности нельзя было отказать и союзам, преследующим политические, социально-политические и религиозные цели (ст.124). Это была принципиально новая трактовка права союзов, затрагивающая прежде всего организации рабочих, профсоюзы, которые, по Германскому гражданскому уложению 1900 года, относились к «неправоспособным обществам». Право на особое профессиональное представительство получили и чиновники (ст.130).

Содержание следующей главы этого раздела – «Религия и религиозные общества» стало предметом особенно бурных дискуссий в Национальном собрании, закончившихся достижением компромисса. Закрепляя свободу совести (ст.135), Конституция запрещала государственную церковь (ст.137, п.1) и государственную поддержку церкви (ст.138, п.1), но сохраняла за церковью статус публично-правовой корпорации, что давало ей право на денежные поступления «соответственно постановлениям земельного законодательства» (ст.137, п.4).

«Веймарским школьным компромиссом» определялось и содержание гл. 4 этого раздела – «Просвещение и школа», в котором закреплялась обязательность «всеобщего школьного обучения», по общему правилу, в «народной школе». К единой «народной» системе образования относилась и высшая школа, при этом «руководящим началом... для приема ребенка в определенную школу» должно было служить его призвание, дарование и склонность, а не «имущественное и общественное положение... его родителей» (ст.145, п. 1). Для обучения детей малообеспеченных семей в средних и высших школах предусматривалось выделение специальных общественных пособий (ст.146, п.3).

Сугубо компромиссный характер носили положения и раздела 5 – «Хозяйственная жизнь», в котором главным образом рассматривались проблемы наемного труда, отношений между предпринимателями и рабочими. Конституция возлагала на государство обязанность всемерно поддерживать развитие предпринимательства, поддерживая при этом «средний класс» (поощрять его путем законодательства «в сельском хозяйстве, промысловой и торговой деятельности» (ст.164, п.1)), содействовать включению «в общее хозяйственное дело» промысловых и. кооперативных товариществ, обеспечивать «хозяйственную свободу отдельной личности» (ст.151, п.1), свободу договоров в хозяйственном обороте (ст.152, п.1), пресекать ростовщичество ст.152, п.2) и пр.

На государство возлагалась особая ответственность в деле «социализации собственности» исходя из принципиально новой ее трактовки: «Собственность обязывает. Владение ею должно быть в то же время служением общемублагу» (ст.153, п.3). Собственность, согласно ст.153, п.1, «обеспечивалась Конституцией, ее принудительное отчуждение могло быть предпринято только «для общего блага» и на «законном основании». Из этого общего правила допускались, однако, исключения в соответствии с имперским законом. Так, в частности, в ст.156 (п.1, 2) говорилось о «возможности принудительного отчуждения без вознаграждения» и передаче в общественное управление «частных предприятий, пригодных для обобществления», о праве государства, «в случае настоятельной надобности», проводить объединение хозяйственных предприятий для общественных целей (ст.156, п.2). Предусмотренное ст.156 право национализации собственности не было использовано даже в отношении капиталов Имперского банка Германии. Более того, закон 1922 года об Имперском банке лишил канцлера его былых полномочий в отношении банка, который остался под контролем империи, но руководство им было передано полностью Совету директоров.

В ст.155 Конституции предусматривался особый контроль государства за распределением и пользованием землей с целью предупреждения злоупотреблений и обеспечения «каждого немца здоровым жилищем, а всех германских семей, особенно многодетных, домашним очагом и правом работы». Государство наделялось при этом правом принудительного отчуждения земли, «для удовлетворения потребности в жилищах, для содействия расселению, для сельскохозяйственной обработки» (ст.155, п.1). При этом «обработка и пользование почвой... землевладельца» закреплялись в Конституции в качестве его «обязанности по отношению к обществу» (ст.155, п.3).

Идеи взаимной социальной зависимости и социальной ответственности лежат в основе и других положений этой главы. Статья 116, например, «применение умственных и физических сил на благо общества» относит к «нравственной обязанности» каждого немца. Это один из характерных примеров того, как Национальное собрание пыталось ввести этические ценности в мир экономики и политики.

В Конституции особо подчеркивалась обязанность империи оказывать особое покровительство «рабочей силе». Формы этого покровительства выражались в предоставлении рабочим права на свободное объединение в союзы, в целях «сохранения и улучшения условий труда без всяких ограничений» (ст. 159), на коллективный договор (ст.165, п.1), на социальное страхование «для сохранения здоровья, работоспособности, охраны материнства», а также в случае «старости, недугов и различных жизненных случайностей...» (ст.161, п.1).

В ст.163 закреплено и право «добывать себе содержание трудом». Однако очевидная иллюзорность права на труд в условиях послевоенной Германии продиктовала соответствующее разъяснение этого права, которое было сведено к предоставлению «необходимой поддержки», то есть пособия по безработице.

Сугубо компромиссный характер носили и те положения этой главы, в которых предпринимались попытки интегрировать рабочие Советы, рожденные революцией, в государственную систему. В статье 165 говорится не только о законности деятельности Советов, созданных для представительства интересов рабочих на предприятиях, в отраслях промышленности, на окружном и общеимперском уровнях, но и о создании их объединений с представительными организациями предпринимателей и «иных заинтересованных кругов населения» в форме экономических советов, которым вверялись некоторые контрольные, административные и законодательные полномочия. Имперский экономический совет, например, призван был давать заключения на социально-экономические и хозяйственно-политические законопроекты «крупного значения» до внесения их в рейхстаг правительством, имел право предлагать правительству законопроекты самостоятельно, которые должны были рассматриваться в рейхстаге даже при отказе правительства поддержать их.

Декларативные положения этого раздела Конституции для проведения в жизнь нуждались в конкретных социальных программах, закреплении их текущим законодательством. Но они так и остались опережающими время «теоретическими построениями, стремящимися к абсолюту», как утверждают немецкие авторы.

Для их осуществления в Веймарской Германии не было соответствующих условий, необходимой экономической базы, должного уровня общественного сознания, а главное, политической стабильности. Более того, текущим законодательством позитивное содержание социальных положений Конституции было впоследствии значительно ограничено. Так, например, введенное в 1919 году право рабочих на 8-часовой рабочий день было изменено законом 1920 года, допускающим 10-часовой рабочий день. Деятельность производственных советов ограничивалась сферами «содействия разработке новых методов производства», «согласования служебных инструкций» и пр. Закон от 4 февраля 1920 года прямо запрещал им «вмешиваться в руководство производством своими самостоятельными распоряжениями» (ст.66).

Заключение

Задачей Ноябрьской революции (которая решалась на фоне новой всемирно-исторической эпохи перехода от капитализма к социализму) являлось разрешение противоречий между миролюбивыми народными массами и силами германского империализма и милитаризма, которые были ответственны за войну и нищету в стране. Для этого было необходимо экспроприировать империалистическую буржуазию, юнкерство, уничтожить милитаризм провести демократизацию государственного строя и другие демократические преобразования. Но Веймарская конституция оказалась слаба, т. к. была сохранена монополистическая буржуазия и юнкерство, которые всегда были оплотом реакционных монархических и националистических сил.

С принятием Веймарской конституции Германская империя впервые получила парламентскую демократию с закреплёнными в конституции основными либеральными и социальными правами.

Хотя Веймарская конституция и превратила Германию в буржуазно-парламентскую республику во главе с президентом, но подлинно - единым (унитарным) государством Германия не стала. Федеративность Германии была строго дозированной и это наглядно проявлялось в разграничении вопросов, находящихся в ведении империи и земель и в том, что конституция жестко устанавливала, что «имперское право имеет преимущество над правом земель».

Роковой ошибкой республики было то, что армия, подчинялась, по Конституции, только рейхсканцлеру, а значит фактически была бесконтрольной. Она превратилась в самостоятельную активную политическую силу. Выражением полного неприятия рейхсвером Веймарской республики стал поднятый его командованием вместе с праворадикальными офицерскими организациями в мае 1920 года военный путч Каппа-Лютвица. За счет бывших кадров рейхсвера пополнялись и численно растущие нацистские полувоенные организации.

Гарантированная Конституцией (ст.130) «несменяемость» чиновников породила их бесконтрольность, и это вылилось в их самостоятельную политическую активность в условиях, определяемых отнюдь не демократическими, а консервативно-монархическими убеждениями.Плохими защитниками демократических порядков, да и просто правопорядка, были и старые судейские кадры с их традиционным пониманием права, оправдывающего «железо и кровь», насилие во имя «национальных интересов».

Слабость политической воли Веймарского государства была связана также с отсутствием единства действий его высших органов власти. Рейхстаг не стал проводником демократии, конституционного порядка, так как в нем, особенно в последние годы Веймарской республики, в силу острого партийного противоборства сложилась ситуация полной невозможности образования позитивного большинства, способного предложить народу умеренную программу выхода из кризиса. Находившиеся на диаметрально противоположных флангах партии, имевшие в нем большинство мандатов, резко критически настроенные против правительства, в силу полной противоположности своих целей не были готовы и не были в состоянии взять на себя правительственную ответственность.

В связи с тем, что, ни государственная власть, ни народ не смогли понять и принять демократическую суть Веймарской Конституции - это привело к дисбалансу Веймарской государственной машины. А это соответственно спровоцировало ее полное разрушение, гибель, что и произошло в результате установления фашистской диктатуры в Германии в 1933 году.

Список ИСПОЛЬЗУЕМОЙ литературы

1. Всеобщая история государства и права. Под редакцией К. И. Батыра, М., «Былина», 1995.

2. Драбкин Л. В. Становление Веймарской республики. М., 1978.

3. История государства и права зарубежных стран. Часть 2. Учебник для вузов. Под общ. ред. проф. Крашенинниковой Н. А. и проф. Жидкова О. А.—М.: Издательская группа НОРМА—ИНФРА., М., 1998.

4. Конституция Веймарской республики.

5. Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т.35.

6. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.17, т.22.

7. Овчинникова Я. С. Крах Веймарской республики в буржуазной историографии ФРГ. М., Издательство Московского университета. 1983.

[1] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.17, с.272.

[2] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.22, с.222.

[3] История государства и права зарубежных стран. Часть 2. Учебник для вузов. Под общ. ред. проф. Крашенинниковой Н. А. и проф. Жидкова О. А.—М.: Издательская группа НОРМА—ИНФРА • М, 1998.

[4] История государства и права зарубежных стран. Часть 2. Учебник для вузов. Под общ. ред. проф. Крашенинниковой Н. А. и проф. Жидкова О. А.—М.: Издательская группа НОРМА—ИНФРА • М, 1998.

[5] Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т.35, с.270

[6] История государства и права зарубежных стран. Часть 2. Учебник для вузов. Под общ. ред. проф. Крашенинниковой Н. А. и проф. Жидкова О. А.—М.: Издательская группа НОРМА—ИНФРА • М, 1998.

[7] История государства и права зарубежных стран. Часть 2. Учебник для вузов. Под общ. ред. проф. Крашенинниковой Н. А. и проф. Жидкова О. А.—М.: Издательская группа НОРМА—ИНФРА • М, 1998.

[8] История государства и права зарубежных стран. Часть 2. Учебник для вузов. Под общ. ред. проф. Крашенинниковой Н. А. и проф. Жидкова О. А.—М.: Издательская группа НОРМА—ИНФРА • М, 1998.

[9] История государства и права зарубежных стран. Часть 2. Учебник для вузов. Под общ. ред. проф. Крашенинниковой Н. А. и проф. Жидкова О. А.—М.: Издательская группа НОРМА—ИНФРА • М, 1998.