| СОДЕРЖАНИЕ
Задание №1. Понятие и содержание обязательств. Множественность лиц в обязательстве. Обязательства солидарные и корреальные. Ответственность в обязательствах. 3
ЗАДАЧА №1. 7
ЗАДАЧА №2. 12
ЗАДАЧА №4. 15
Список использованной литературы.. 19
В Институциях Юстиниана (Кн.3.XIII.)[1]
приводится следующее определение этой важнейшей категории: "Обязательство (obligatio) есть оковы права, мы по необходимости должны выполнить известное действие согласно законам нашего государства". Юристу Павлу принадлежит высказывание, в котором конкретизируется это определение: "Сущность обязательства в том, чтобы связать перед нами другого так, чтобы он дал, сделал, предоставил"[2]
.
Ценность последнего фрагмента в том, что в нем раскрывается содержание обязательства, то есть называются те действия, обязанность совершения которых составляет обязательство, это: обязанность дать, сделать, предоставить (dare, facere, praestare).
На основании приведенных высказываний источников и с учетом развития теории гражданского права в последующие столетия были выработаны достаточно единообразные понятия обязательства: "...обязательство определяют как такое юридическое отношение, которое дает одному лицу (кредитору) право на действие определенного другого лица (должника), и при этом на такое действие, которое имеет имущественную ценность. Короче - обязательство есть право на чужое действие. Иногда это выражают и так: обязательство есть юридическое отношение, которое дает кредитору право требовать от должника предоставления какого-нибудь блага, имеющего имущественную ценность".
Все эти определения и понятия сходятся в том, что в силу обязательств выполняются действия, посредством которых происходит передача прав от должника к кредитору. Отсюда ясно, что область действия обязательств - это сфера оборота, то есть перемещения вещей в пространстве путем продажи, обмена, предоставления в заем и прочее. Однако обязательства возникают и тогда, когда лицу или его имуществу причиняется вред противоправными действиями и возникает необходимость его возместить, а также и тогда, когда кто-либо приобретает имущество без достаточных на то оснований и обязан вернуть его другому.
По современным представлениям содержание обязательства составляют обязанности должника и соответствующие (корреспондирующие им) права кредитора требовать исполнения этих обязанностей. Обязанности должника (oportere) могут быть чрезвычайно разнообразны, потому - весьма разнообразным может быть и содержание обязательств. Так, это может быть обязанность передать вещь в собственность по договору купли-продажи; это может быть обязанность что-то делать, или обязанность воздержаться от каких-то действий (построить дом, не мешать арендатору пользоваться имуществом); наконец, это может быть обязанность уплатить стоимость поврежденной вещи. Вообще всякие действия, не запрещенные законом, могут быть предметом обязанностей должника. Но любое содержание обязательства исчерпывающе описывается приведенной выше формулой Павла: дать, сделать, предоставить.
Множественность лиц в обязательстве. В любом обязательстве есть две стороны: Кредитор (активная сторона) и должник (пассивная сторона). Каждая из сторон может быть представлена одним или несколькими лицами. Несколько кредиторов и должников может занимать в обязательстве не равное положение. Может быть один главный, а другой добавочный (например, поручитель является добавочным должником). Несколько кредиторов и должников в обязательстве могут иметь долевое право или долевую обязанность. Во всех случаях, когда соблюдение обязательства допускает деление без нарушения хозяйственной сущности обязательства (например, уплатить основную сумму), причем ни законом, ни соглашением сторон не установлено право или ответственность кредитора или должника, имело место долевое право или обязанность. При совершении некоторых правонарушений (кража) несколькими лицами, каждый из виновных был обязан уплатить штраф в полной сумме, причем уплата штрафа одним из нескольких должников не освобождала других. Обязательства с несколькими кредиторами или должниками может быть таково, что каждый из кредиторов имел права требовать исполнения всего обязательства, но уплатив одному кредитору, должник освобождался в отношении всех вообще кредиторов и кредитор (при нескольких должниках) имел право требовать от любого из нескольких должников исполнения всего обязательства, но уплата одним из должников прекращала обязательство в отношении всех должников. Такие обязательства назывались солидарными: 1. активные (если каждый из нескольких кредиторов имел право требовать); 2. пассивные (если каждый из нескольких должников обязан перед кредитором). В римском праве солидарность была двух родов: если солидарное обязательство возникло помимо воли его участников (ответственность нескольких опекунов малолетнего), то это обязательство в собственном смысле. А если по воле участников обязательства – корреальные обязательства.
Ответственность в обязательстве в римском праве предполагалась двоякой: личной в древнейший период классической эпохи и материально-имущественной на протяжении остальной истории развития. Личная ответственность по обязательствам вытекала либо из подразумеваемой гарантии долгового обязательства личностью должника, либо из специальной процедуры самозаклада (nexum), то есть смыслом обязательства была отдача себя в зависимость ввиду имущественных выгод. С законом Петелия (326 г. до н.э.) долговая кабала для римских граждан была отменена, но и в дальнейшем элементы гарантии обязательства возможностью применения личного принуждения к должнику по времени возрождались.[3]
Имущественная ответственность могла охватывать все имущество должника, принадлежавшее ему лично; отделенное или обособленное имущество членов семьи не подпадало под долговое исполнение. Неурегулированным римским правом оставался и вопрос о судьбе обязательств, находящихся в имуществе неисполняющего или просрочившего обязательство должника.
Ответственность по обязательствам предполагалась в объеме, предусмотренном содержанием обязанности. Возможно, было увеличение или уменьшение этого объема в зависимости от мотива неисполнения: злонамеренность неисполнения влекла дополнительные санкции, которые ввиду невозможности выяснить для неденежных обязательств неполученные доходы или упущенную выгоду, по сути, были штрафными; другие оттенки виновности неисполнения могли смягчить эти санкции. Должник в большинстве обязательств освобождался от ответственности за случай, который послужил причиной неисполнения.
Единственным не чисто правовым способом обеспечения обязательств признавался залог - специфическое вещное право, передаваемое должником кредитору в отношении своих вещей: «В собственном смысле мы называем залогом то, что переходит к кредитору, при ипотеке же к кредитору не переходит владение». Позднее помимо залога вещей установился и залог обязательств как способ гарантии других обязательств (получение, например, нового займа гарантировалось передачей в залог долговой расписки от другого должника). В случае неисполнения обязательства без особых судебно-правовых процедур кредитор имел право погасить обязательство за счет стоимости предоставленной ему вещи либо получением полного права собственности на вещь как бы погашал предшествующее обязательство.
Авл совершил кражу из дома богатого римлянина и принес украденное в дом к ростовщику Луцию, предупредив, что это ворованные вещи. Через день в доме Луция состоялся обыск, и была обнаружена часть краденых вещей, а остальная, как признался сам Луций, была же продана. Как будет отвечать Луций?
Государственная власть в древнейшее время не вмешивалась в столкновения между частными лицами; реагировать так или иначе на причиненную обиду было делом самого обиженного. Отсюда институт мести: своим преступлением преступник отдавал себя на произвол обиженного; самая личность преступника была объектом для мщения, причем содержание преступления было безразлично – нанесение ран, личной обиды, причинение имущественного вреда. Во всех случаях потерпевший мстил самому обидчику: личность последнего отвечала за преступление. В таком виде впервые возникло понятие ответственности (Haftung) одного лица перед другим. Но это еще не обязательство: обидчик подлежит мщению, но еще ничего не должен; есть ответственность (Haftung), но нет еще долга (Schuld).
Месть, однако, может быть отстранена путем соглашения между обиженным и обидчиком: обиженный отказывается от мести под условием, если обидчик уплатит что-либо. Но и в этом отношении мы не имеем еще обязательства: обязанности для обидчика уплатить не существует; если он не уплатит, все возвращается в прежнее состояние, то есть он будет подлежать мести обиженного.
Мало-помалу государство начинает вмешиваться в эту область и сначала ограничивает, а потом и вовсе запрещает месть; взамен ее устанавливаются известные частные (то есть идущие в пользу обиженного) штрафы. То, что раньше было добровольным, теперь делается обязательным. Вместе с тем государственная власть естественно берет на себя задачу гарантировать получение обиженным установленного штрафа. И вот здесь-то впервые возникает юридическое состояние долга, обязательства: обидчик уже должен, обязан уплатить потерпевшему штраф (poena). Но неисполнение этого обязательства еще долго влечет за собой последствия, подобные тем, которые наступали прежде при неисполнении добровольного соглашения о выкупе, то есть мести. Выступая со своими ограничениями и запретами мести, государственная власть на первых порах действует очень осторожно: все ее запреты могут оказаться бессильными там, где они столкнутся с раздраженным до крайности чувством обиженного. Вследствие этого указанная фиксация штрафов, прежде всего, получает применение по отношению к деликтам более легким, при которых личное раздражение не так интенсивно. Нормы об отношениях из деликтов имеют поэтому долго смешанный, переходный характер, и именно такой смешанностью, переходностью отмечено старейшее римское право – право законов XII таблиц. В этих законах мы имеем следующие виды delicta privata.
1) Injuria – то есть посягательство на личность. Законы XII таблиц различают три степени injuria. Во-первых, самую тяжкую степень составляет членовредительство – membrum ruptum; для этого случая в законах XII таблиц сохраняется еще старый порядок – мщение по началам око за око, зуб за зуб (talio), если не состоялось добровольного соглашения между сторонами: "si membrum rupsit, ni cum eo pacit, talio esto". Вторую степень составляют другие, не столь тяжкие, ранения – os fractum; здесь уже мщение запрещается: обидчик должен уплатить обязательный штраф в 300 ассов, если пострадавший был человеком свободным, и 150 ассов, если ранение было причинено рабу. Наконец, третий вид injuria состоит в нанесении иной, но все же физической, обиды: в побоях без поранений, оскорбительных ударах и так далее – verberatio, pulsatio; обидчик должен уплатить штраф в 25 ассов[4]
.
2) Furtum – воровство. Последствия furtum различны, смотря по тому, был ли преступник захвачен на месте преступления или нет; в первом случае мы будем иметь furtum manifestum, во втором – furtum nec manifestum[5]
.
Если вор захвачен на месте преступления (furtum manifestum), то, по законам XII таблиц, его постигает тяжелая кара. Если воровство произошло ночью, а также хотя бы и днем, но вор оружием противился своему задержанию, то он может быть безнаказанно убит ("Si nox furtum faxit, si im occisit, jure caesus esto. Luci… si se telo defendit"). Требуется только, чтобы захвативший вора немедленно криком созвал народ ("endoque plorato", "cum clamore testificetur" – fr. 4. 1. D. 9. 2). В других случаях вора дневного убивать уже запрещается; он подвергается телесному наказанию и отдается обокраденному (Gat. III. 189: "verberatus addicebatur ei, cui furtum fecerat"). Но каково было его положение, это, по свидетельству Гая, было уже неясно для самих римских юристов: по мнению одних, он попадал в положение раба; по мнению других – в положение addictus, то есть приговоренного должника. Практически разница сводилась только к тому, что в последнем случае вор имел еще возможность в течение 60 льготных дней выкупить себя; но, разумеется, в отношении выкупа он находился уже в полной зависимости от обокраденного: так как poena не была таксирована, то последний мог потребовать от вора, сколько хотел. Если вором был раб, то он подвергался смертной казни посредством сбрасывания с Тарпейской скалы.
Если вор не был захвачен на месте преступления (furtum nec manifestum), то он должен был только уплатить штраф в размере двойной стоимости украденной вещи – poena dupli.[6]
Столь резкая разница в последствиях между furtum manifestum, очевидно, не может быть объяснена теми соображениями, которыми руководимся мы при повышении или понижении степени наказания, – ни степенью напряженности злой воли преступника, ни размерами причиненного вреда. Напряженность злой воли может быть одинакова, но будет ли вор захвачен или нет – это зависит от многих случайностей. Что касается размеров вреда, то при furtum manifestum, по общему правилу, вреда вовсе нет, так как вещь осталась у хозяина. Наконец, и понятное для нас различие между воровством (тайным) и грабежом (явным) также для законов XII таблиц не имеет значения, ибо различие между furtum manifestum и furtum nec manifestum с этим различием не совпадает: если грабитель убежал, то, хотя бы он и был хорошо известен, он будет отвечать только как fur nec manifestus.
Все эти нормы законов XII таблиц могут быть поняты только с точки зрения той переходности, которая была отмечена выше. Они продиктованы не разумом, а чувством; закон считался не с такими или иными социально-политическими соображениями, а с психологией потерпевшего. Если вор захвачен на месте преступления, гнев потерпевшего выливается тотчас же в виде естественного для примитивного человека мщения, и закону ничего другого не остается, как признать, что убийство при подобных условиях не вменяется в вину. И если законы XII таблиц запрещают убийство вора дневного, то это уже с точки зрения того времени значительный шаг вперед: закон, хотя бы ценой отдачи вора в распоряжение обокраденного, стремится спасти его по крайней мере от немедленной смерти.[7]
Другое дело, если вор не был захвачен, и воровство было обнаружено только впоследствии. Непосредственное чувство уже несколько улеглось, и потерпевший более склонен, вместо бесполезного для него убийства, вступить с вором в соглашение о выкупе. Законы XII таблиц, опираясь на эту психологию, делают этот выкуп обязательным, определяя его размеры в виде poena dupli.
Но государственная власть еще не берет на себя обнаружения и преследования преступника – все это остается еще делом самого потерпевшего. Вследствие этого ему должны быть предоставлены и необходимые для этого средства. Одно из важнейших средств для обнаружения вора составляет обыск. Но производство обыска связано с вторжением в дом подозреваемого, а мы знаем, что дом римлянина был неприкосновенным: даже для того, чтобы позвать на суд, надо было выжидать ответчика перед его домом, так как войти в дом против его воли было нельзя. Этим объясняется, что, устанавливая нормы о furtum, законы XII таблиц содержат также и положения об обысках. При этом они знают два вида обыска.
Один обыск – строго формальный, обставленный несколько странной с нашей нынешней точки зрения процедурой – так называемой quaestio lange et licio. По свидетельству Гая, законы XII таблиц постановляли, что тот, кто желал произвести обыск, должен был войти в дом голым (nudus), лишь имея повязку вокруг бедер (licio cinctus) и держа в руках сосуд (lancem habens).[8]
Если при таком обыске вещь будет найдена, собственник дома отвечает, как fur manifestus: опять-таки потому, что в древнейшее время это была общая ответственность для всяких видов воровства.
Quaestio lance et licio была, по-видимому, единственной формой обыска в древности. Но законы XII таблиц знают уже и обыск простой с пониженной ответственностью. Как производился этот обыск, мы не знаем; Гай сообщает только, что он происходил со свидетелями (testibus praesentibus). Если вещь была найдена, то хозяин дома отвечал штрафом втрое – poena tripli – за так называемую furtum conceptum - обнаружение кражи, когда украденная вещь обнаруживалась при обыске дома подозреваемого правонарушителя в присутствии свидетелей; но если он сам не был вором, если вещь он получил от кого-либо другого, то он может взыскивать уплаченную им poena tripli с этого последнего – furtum oblatum[9]
.
Ответ
: По закону ХII таблиц если во время обыска украденная вещь будет обнаружена в доме, то собственник дома отвечает как fur manifestus, так как в древнейшее время это была общая ответственность для всех видов воровства. В данном случае Луций и не отрицал, что знал о том, что вещи, принесенные Авлом, были краденными. В этом случае Луций должен выплатить 3-кратный штраф относительно стоимости краденой вещи. Но поскольку он сам не был вором, а вещи он получил Авла, то он может взыскивать уплаченную им poena tripli с этого последнего – furtum oblatum.
У римского гражданина было 4 внука. Один родился от сына, жившего вместе с отцом. Другой родился в семье эманиципированного сына. Третий был рожден дочерью, состоявшей в браке cum manu . Четвертый – дочерью, состоявшей в браке sine manu. Кто из внуков находился под властью деда? Кто из внуков являлся его агнатом, кто когнатом?
О семейном праве древнего Рима может быть сказано ранее всего то, что римская семья, как ее рисуют Таблицы, была семьей строго патриархальной, то есть находящейся под неограниченной властью домовладыки, каким мог быть дед или отец. Такое родство называлось агнатическим, отчего все "подвластные" домовладыке были друг другу агнатами.
Когнатическое родство возникало с переходом агната (агнатки) в другую семью или с выделом из семьи. Так, дочь домовладыки, вышедшая замуж, подпадала под власть мужа (или свекра, если он был) и становилась когнаткой в отношении своей кровнородственной семьи.
Когнатом становился и выделившийся из семьи сын (с разрешения отца). Агнатическое родство имело несомненное превосходство над родством кровнородственным, когнатическим, в чем нельзя не видеть реликт, пережиток родовых отношений.
Гай (1.1.55) называет институт отцовской власти ins proprium civium romanorum (строго национальным институтом римских граждан) и добавляет: «...едва ли существуют еще другие люди, которые имели бы такую власть над своими детьми, какую имеем мы, т.е. римские граждане».
Самостоятельным лицом (persona sui iuris) был только отец; сыновья и дочери были (personae alieni iuris) лицами чужого права.
Подвластный сын имеет и libertas и civitas; в области публичного права он стоит (если он взрослый) наряду с отцом, может занимать публичные должности (только не может быть сенатором). Но в семье он всецело подчинен отцовской власти, притом независимо от возраста, и даже когда он уже состоит в браке и, быть может, имеет своих детей. Власть над детьми принадлежит именно отцу, а не обоим родителям. Отцовская власть возникает с рождением сына или дочери от данных родителей, состоящих в законном браке, а также путем узаконения или усыновления.
Отцовская власть прекращается: а) смертью домовладыки (лица, состоящие под властью не непосредственно, например, внуки при живом их отце, со смертью домовладыки поступают под власть того, кто стоял между домовладыкой и подвластным; в данном примере — под властью отца); б) смертью подвластного (достижение совершеннолетия не прекращало отцовской власти); в) утратой свободы или гражданства домовладыкой или подвластным; г) лишением домовладыки прав отцовской власти (за то, что он оставил подвластного без помощи, и тому подобное); д) приобретение подвластным некоторых почетных званий.
Отцовская власть прекращалась также эманципацией подвластного, то есть освобождением из под власти по воле домовладыки и с согласия самого подвластного. В праве юстинианового времени эманципация совершалась: а) получением императорского рескрипта, заносившегося в протокол суда; б) заявлением домовладыки, также заносившемся в судебный протокол; в) фактическим предоставлением в течение продолжительного времени самостоятельного положения подвластному.
В доюстиниановом праве различали два вида брака. Первый вид - брак cum manu mariti, то есть брак с мужней властью, в силу которой жена поступала под власть мужа (или домовладыки, если муж сам был подвластным лицом). Вступление в такой брак неизбежно означало capitis deminutio жены: если до брака жена была persona sui iuris, то, вступив в брак cum manu, она становилась persona alieni inns. Если до брака она была in pot estate своего отца и агнаткой его и всех членов его семьи, то, вступив в брак, она подпадала под manus мужа или paterfamilias, если муж был in patria potestate, и, став юридически чужой своей старой семье, становилась членом агнатической семьи мужа.
Второй вид брака - sine manu, при котором жена оставалась подвластной прежнему домовладыке либо была самостоятельным лицом. При браке sine manu жена остается под властью своем отца, то есть остается в составе прежней семьи, а если до брака жена была самостоятельна (personasui iuris), то она сохраняла самостоятельность и по вступлении в брак. Тем не менее, главенство мужа сказывалось и при браке sine manu. При этом для отношений отца с детьми безразлично, в каком браке состоял отец. Дети, независимо от формы брака отца, находились под властью отца.
Ответ:
Из всех детей римского гражданина агнатами являются: сын, проживающий с ним, и дочь, состоящая в браке sine manu. А из четверых внуков агнатом является только внук, рожденный от сына, жившего вместе с отцом.
Авл Агерий заключил договор о постройке конюшни в своем имении. Во время исполнения заказа по вине одного из рабочих случился пожар, и почти готовая конюшня полностью сгорела. Заказчик потребовал постройки новой конюшни.
Какие обязательственные отношения существовали между сторонами? Можно ли в данном случае говорить о действии непреодолимой силы? Правомерны ли требования заказчика?
Договором найма работы, подряда — locallo conductio opens — называется договор, по которому одна сторона — nod рядчик, conductor, принимает на себя обязательство исполнить в пользу другой стороны — заказчика, locator, известную работу, а заказчик принимает на себя обязательство уплатить за эту работу определенное денежное вознаграждение.
Договор подряда направлен на то, чтобы подрядчик дал определено mi opus, законченный результат. Земля является самым основным элементом, обеспечивающим постройку, и поскольку постройка производится на земле заказчика, договор рассматривается как locatio-conductio.
В Дигестах тот же пример приводится с дополнительным указанием, что хотя подрядчик, строящий дом sua impensa, передает заказчику право собственности на затраченные материалы, все же договор признается за locatio: locat enim artifex operam suam, id est faciendi necessitatem — специалист сдает свой труд, являющийся необходимым условием возведения здания (D. 19.2. 22.2).
Подрядчик обязан исполнить и сдать работу, как законченный результат, в соответствии с договором, исполненным надлежащим образом в смысле и срока и качества работы. Если подрядчик отступает от договора с согласия нанимателя, то, хотя исполнение и не соответствует условиям договора, подрядчик ответственности не несет (D. 19. 2. 60. 3). При отсутствии в договоре точного срока исполнения работы подрядчик должен исполнить и сдать работу в нормально необходимое для этого время (quatenus vir bonus de spatio temporis aestimasset, т.е. в течение такого промежутка времени, какой признал бы необходимым добропорядочный человек) (D. 19. 2. 58.1).
Если договором предусмотрено за заказчиком право, в случае нарушения подрядчиком срока, расторгнуть договор и сдать работу другому подрядчику, то заказчик не имеет права сменить подрядчика раньше наступления срока исполнения работы (non ante relocari id potest, quam dies efficiendi praeterisset, то есть не может сдать работу другому подрядчику раньше, чем наступил срок ее исполнения) (D. 19. 2. 13.10).
Подрядчик отвечает за всякую вину, не исключая легкой (culpa levis). Как говорит Гай, вины подрядчика нет тогда, когда сделано все, что предусмотрел бы самый заботливый человек, diligentissimus (D. 19. 2.25. 7). Так, например, если сукновал возьмется отделать (выбелить) платье, а это платье прогрызут мыши, он отвечает по actio locati, потому что должен был принять предохранительные меры против этого; точно так же он отвечает и в том случае, если спутает взятое от разных лиц в отделку платье и выдаст платье данного заказчика другому, хотя бы и по незнанию («ignarus») (D. 19. 2. 13. 6).
Подрядчик обязан представить заказчику результат работы; ему разрешается пользоваться услугами других лиц, но с тем, что за их вину подрядчик отвечает как за свою собственную. В источниках (D. 19. 2. 25.7) приводится такой казус. Лицо взялось перенести колонну с одного места на другое. При поднятии, переноске или постановке на новое место колонна повреждена. Юрист признает взявшегося исполнить эту работу ответственным, если была при этом какая-нибудь вина лично его и тех лиц, помощью которых он пользовался при исполнении этой работы (союз «и» в данном случае нет основания понимать в смысле необходимости одновременной вины и подрядчика и его помощников: не может вызывать сомнений, что за свою личную вину подрядчик отвечает, хотя бы его помощники никакой вины не допустили, следовательно, соединения обоих слагаемых — и вины подрядчика, и вины помощников не требуется).
По вопросу о том, кто несет риск случайной гибели или порчи работы, указания источников несколько разноречивы. Основной принцип, по которому решаются в источниках отдельные казусы, сводится к тому, что случайная гибель или порча работы, происшедшие до сдачи исполнения работы, ложатся на подрядчика, после сдачи работы — на заказчика. Так, например, Лабеон решает вопрос применительно к такому случаю, когда подрядчик вырыл согласно договору канаву, а происшедший обвал всю эту работу испортил (D. 19. 2. 62). Однако в том же отрывке источников приводится мнение Павла, который проводит различие: если этот обвал произошел soli vitio (вследствие порока или ненормальности в самом земельном участке), то последствия обвала ложатся на заказчика, а если opens vitio (вследствие деффекта работы), — то на подрядчика; получается, что даже до сдачи работы periculum est locatoris, риск несет наниматель (D. 19. 2. 62).
Преобладающей, однако, надо признать ту точку зрения, что до сдачи исполнения работы риск несет подрядчик (D. 19. 2. 36). По видимому, Павел имеет здесь в виду не простую случайность, а действие стихии, последствия которой и другие римские юристы были склонны относить на счет нанимателя. Яволен в Дигестах (19. 2. 59) относит на locator'a риск в том случае, если vi naturali veluti terrae motu, силой природы; например, землетрясением частично уничтожается построенное подрядчиком здание; еще определеннее говорит Флорентин: «si vi maiore opus prius interciderit, quam adprobaretur, locatoris periculo est», т.е. если работа погибнет до одобрения заказчиком вследствие неодолимой силы, то это ложится на риск нанимателя (D. 19.2. 36).
Риск обычных случайностей до сдачи работы несет подрядчик, после сдачи — наниматель. Наниматель несет неблагоприятные последствия случайной порчи работы и в том случае, если эта случайность наступила, хотя и до одобрения работы, но работа должна была получить одобрение (si tale opus fuit, ut probari deberet) (D. 19.2. 3).
В рассматриваемой нами задаче требования заказчика являются правомерными на том основании:
1. Между подрядчиком и заказчиком был заключен договор, по которому одна сторона - подрядчик, conductor, принимает на себя обязательство исполнить в пользу другой стороны - заказчика, locator, известную работу, а заказчик принимает на себя обязательство уплатить за эту работу определенное денежное вознаграждение.
2. Договор подряда направлен на то, чтобы подрядчик дал определено mi opus, законченный результат. Ответственность за случайную гибель или порчи работы, происшедшие до сдачи исполнения работы, ложатся на подрядчика, после сдачи работы - на заказчика.
3. Подрядчику разрешалось пользоваться при исполнении договора услугами других лиц, но с тем, что за их вину он отвечал как за свою собственную.
4. Подрядчик отвечает за всякую вину. Вины подрядчика нет тогда, когда сделано все, что предусмотрел бы самый заботливый человек, diligentissimus (D. 19 2. 25. 7). То есть, в данном случае подрядчик должен был принять все меры для недопустимости возникновения пожара на стройке.
5. В данном случае речь идет не о действии непреодолимой силы, к которым относят, прежде всего, действия сил природы.
1. Бартошек М. "Римское право", М., Юридическая литература, 1989г.
2. В XII таблицах сказано: "предки утверждали, что даже совершеннолетние женщины вследствие присущего им легкомыслия должны состоять под опекою. Исключение допускалось только для дев- весталок, которых римляне в уважение к их жреческому сану освобождали от опеки. Так оно было постановлено законом XII таблиц". (таблица V п.1)
3. Василевский В.Г. Законодательство иконоборцев // Труды В.Г. Василевского. Т. IV. М., 1930.
4. Василевский В.Г. О синодальном списке Эклоги императоров Льва и Константина и о двух списках Земледельческого закона // Труды В.Г. Васильевского. Т. IV. М., 1930.
5. Всеобщая история государства и права / под ред. К.И. Батыра. М.: Былина, 1995.
6. Дернбург Р. Пандекты. Семейное и наследственное право. СПб., 1911.
7. Деяния Вселенских соборов. Т. VI. Казань, 1882.
8. Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник для вузов/ Под ред. профессора В.С. Нерсесянца. М., 1996.
9. Законы XII таблиц, таблица VI, п. 4.// Черниловский З.М. Хрестоматия по всеобщей истории государства и права.
10. Институции Гая, Книга 1, п. 109// Черниловский З. М. Хрестоматия по всеобщей истории государства и права.
11. Институции Гая, Книга II, п. 118// Черниловский З. М. Хрестоматия по всеобщей истории государства и права.
12. Институции Юстиниана. / Пер. Д. Расснера. (Серия «Памятники римского права»). М.: Зерцало. 1998
13. История Византии. Т. 2. М., 1967.
14. Косарев А. И. Римское право. М.: Юридическая литература, 1986.
15. Новицкий И. Б. Римское право. - М.: Ассоциация "Гуманитарное знание", 1994.
16. Омельченко О. А. Основы римского права. М.: "Манускрипт", 1994.
17. Памятники римского права: Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М.: Зерцало, 1997.
18. Памятники римского права: Институции Юстиниана. / Под ред. Л.Л. Кофанова, В.А. Томсинова. М., 1998.
19. Покровский А. История Римского права. Петроград, 1918.
20. Римское частное право/ под ред. проф. И. Б. Новицкого и проф. И. С. Перетерского. М.: Юристъ, 1996.
21. Российское законодательство X-XX веков. М., 1984. С. 71, ст. 99.
22. Сюзюмов М.Я. О правовом положении рабов в Византии. Свердловск, 1955.
23. Удальцова З.В. Законодательные реформы Юстиниана II. Византийский временник. Т. XXVI. М., 1965.
24. Хвостов В.М. Система римского права. М., 1996.
25. Черниловский З.М. Лекции по римскому частному праву. М.: Юридическая литература, 1991.
26. Черниловский З. М. Хрестоматия по всеобщей истории государства и права. М.: Гардарика, 1996.
27. Щапов Я.Н. Византийское и южнославянское наследие на Руси в XI-XIII вв. М., 1978.
28. Эклога. Византийский законодательный свод VIII века. М., 1965.
29. Юлий Павел. Пять книг сентенций к сыну. Фрагменты Домиция Ульпиана. / Пер. Е. М. Штаерман. Отв. ред. и сост. Л. Л. Кофанов. (Серия «Памятники римского права»). М.: Зерцало. 1998.
Дата выполнения: 15.11. 2010
[1]
Институции Юстиниана. / Пер. Д. Расснера. (Серия «Памятники римского права»). М.: Зерцало. 1998
[2]
Юлий Павел
. Пять книг сентенций к сыну. Фрагменты Домиция Ульпиана
. / Пер. Е. М. Штаерман. Отв. ред. и сост. Л. Л. Кофанов. (Серия «Памятники римского права»). М.: Зерцало. 1998. 288 стр.
[3]
Бартошек М. "Римское право", М., Юридическая литература, 1989г., стр. 111, 324-325
[4]
Памятники римского права: Институции Юстиниана. / Под ред. Л.Л. Кофанова, В.А. Томсинова. – М., 1998.
[5]
Памятники римского права: Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. – М., 1997.
[6]
Памятники римского права: Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. – М., 1997.
[7]
Памятники римского права: Законы 12 таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. - 3ерцало,1997. - 608 с.
[8]
Покровский И. А.
История римского права. СПб, 1998. С.234-235.
[9]
Покровский И. А.
История римского права. СПб, 1998. С.234-235.
|
