Учебное пособие: Международное право3

Институт государства и права РАН

Н.А. Ушаков

МЕЖДУНАРОДНОЕ

ПРАВО

Учебник

Москва

Юристъ

2000

УДК 341.01 (075.8)

ББК 67.412.1

У 93

Рецензенты:

Доктор юрид. Наук, профессор Г.П. Жуков;

Кандидат юрид. Наук Г.Г. Шинкарецкая

Ушакова Н.А

У 93 Международное право: Учебник. – М: Юрист, 2000. – 304 с.

ISBN 5-7975-0293-3 ( в пер. )

В соответствии с программой курса международного публицестического права рассматриваются основные отрасли и институты международного права. Дается представление о международном праве как самостоятельной нормативной системе. Подробно анализируются принципы международного права, вопросы иммунитета, правопреемства, ответственности государств, современная система международной экономики.

Для студентов, аспирантов и преподавателей юридических вузов и факультетов.

УДК 3

41. 01 (075.8)

ББК 67.412.1

ISBN 5-7975-0293-3

«Юрист»», 2000-05-25

Ушаков Н.А., 2000

Глава I

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО КАК НОРМАТИВНАЯ СИСТЕМА

§ 1. Понятие международного права

Выработка понятия «международное право», т.е. сущностного со­держания этого явления, — одна из задач науки права вообще и того ее раздела, который именуется теорией права, в частности, а также науки (доктрины) международного права и ее раздела — теории международ­ного права.

Однако, к сожалению, отечественная теория права, как правило, опирается на анализ явлений, свойственных внутригосударственному (национальному) праву, а теория международного права касается глав­ным образом явлений, свойственных межгосударственным или, шире, международным отношениям.

Происходит это, в частности, потому, что в реальной действитель­ности существуют две системы права — право внутригосударственное (совокупность национальных прав отдельных государств) и право международное — со своими специфическими объектами и субъектами правового регулирования. Объектом внутригосударственного право­вого регулирования являются общественные отношения, складываю­щиеся в рамках государства, т.е. в рамках организованного в данное государство общества, а объектом международно-правового регулиро­вания — общественные отношения, возникающие в рамках междуна­родного сообщества государств, т.е. главным образом взаимоотноше­ния между государствами.

Дуалистическое понимание права как образуемого двумя хотя и взаимосвязанными, но самостоятельными правовыми системами (внутригосударственным и международным правом), общепризнано в доктрине как национального, так и международного права. Однако, не вдаваясь в подробности, отметим, что в доктрине права выдвига­лись схоластические монистические теории права (теории единого права). Одни авторы единым правом считают международное право, которое может якобы регулировать и внутригосударственные отно­шения. При этом они допускают временное существование и внутри­государственного правового регулирования, которое действует в силу недостаточной развитости международного права, но исчезнет в бу­дущем по мере развития международного права. Другие авторы мо­нистических концепций считают, что международное право допусти­мо лишь в пределах, предусмотренных внутригосударственным правом данного государства, т.е. что оно является внутригосударствен­ным правом.

Между тем взаимосвязь внутригосударственного и международно­го права состоит в том, что международное право вынуждено считаться с общественно-политическим устройством государств, в частности с наличием органов государственной власти, правомочных выражать волю данного государства в его взаимоотношениях с другими государ­ствами и иными субъектами международных отношений, а также с наличием общественных отношений, входящих во внутреннюю компе­тенцию любого государства и, как правило, не подлежащих междуна­родно-правовому регулированию. Международное право отсылает в таких случаях к правилам национального права.

В свою очередь, национальное право вынуждено считаться с нали­чием международно-правовых обязательств данного государства, под­лежащих реализации во внутригосударственном праве, и, когда это возможно, отсылать к таким обязательствам или, чаще, трансформиро­вать их в нормы своего национального права.

Взаимосвязь между национальным и международным правом обу­словливается, таким образом, главенствующей ролью государства в установлении как национального, так и международного правопо­рядка.

На основе подхода к праву, согласно которому существуют две самостоятельные, но взаимосвязанные системы права — право внутри­государственное и право международное, — в отечественной доктрине предложены существенно различающиеся между собой определения международного права. Приведем некоторые из них.

Так, в шеститомном «Курсе международного права» говорится, что международное право можно охарактеризовать «как созданную и раз­вивающуюся на основе согласования воль государств систему юриди­ческих норм, призванных регулировать международные отношения в целях обеспечения мирного сосуществования государств, равноправия и самоопределения народов». *

* Курс международного права: В 6 т. М., 1967. Т. 1. С. 38.

В семитомном «Курсе международного права» международное право определяется как «система юридических норм, регулирующих отношения между государствами и другими субъектами этой системы права». *

* Курс международного права: В 7 т. М., 1989. Т. 1. С. 9.

Согласно учебнику «Международное право» международное право представляет собой «совокупность юридических норм, создаваемых совместно государствами с целью регулированияих взаимных отношений и иных отношений в сфере их общих интересов». *

* Международное право: Учебник / Под ред. Г.В. Игнатенко. М., 1995. С. 22.

Недостатком этих и многих других определений является, на наш взгляд, то, что они содержат лишние элементы и четко не выявляют сущностного содержания термина «международное право».

Можно поэтому предложить иное определение, а именно: между­народное право — это совокупность и система норм, регулирующих международные отношения.

Таким образом, сущность международного права состоит в том, что оно регулирует международные (общественные) отношения посредством международно-правовых норм, которые неразрывно связаны между собой как элементы единой правовой системы.

Далее предстоит рассмотреть и определить, какие именно между­народные отношения регулируются современным международным правом, как устанавливаются нормы международного права и в чем их суть, каким образом международно-правовые нормы неразрывно связаны между собой в относительно автономной правовой системе, которая как единое целое регулирует определенные международные отношения. Этому, в частности, и посвящено последующее изложе­ние.

В завершение же настоящего параграфа следует обратить внимание на то, что термин-понятие «международное право» подразумевает «публичное международное право» как регулятор определенных пуб­личных международных отношений, складывающихся в рамках международного сообщества государств.

В то же время существуют иные юридические нормы, совокупность которых составляет часть внутригосударственного права того или иного государства и терминологически обозначается как «международное частное право».

В правовой доктрине можно встретить самые различные мнения по вопросу о соотношении международного публичного права и между­народного частного права.*

* Подробнее см.: Василенко В.А. Основы теории международного права. Киев, 1988. С. 196-201.

Автор придерживается той точки зрения, что международное частное право представляет собой особую часть внутригосударственного права.

Частное оно потому, что регулирует частноправовые, или гражданско-правовые, отношения физических и юридических лиц. А слово «международное» в данном случае отражает то, что стороны этих от­ношений имеют различное гражданство или национальную принадлежность. Иными словами, речь идет о гражданско-правовых отноше­ниях с «иностранным элементом». Нормы международного частного права, как часть внутригосударственного права данного государства, устанавливают, какое именно национальное право — данного или ино­странного государства— должно применяться в конкретных случаях для регулирования указанных отношений. Впрочем, необходимо иметь в виду, что понятия «международное право» и «международное частное право» — это совершенно разноплановые явления.

§ 2. Объект международно-правового регулирования

Согласно предложенному выше определению понятия междуна­родного права, объектом его регулирования являются международные общественные отношения. Следовательно, необходимо определить, о каких именно общественных отношениях идет в данном случае речь.

При этом закономерно прежде всего возникает вопрос о том, что порождает право вообще и международное право в частности, каковы объективные основы международного права?

Этот сложный философского плана вопрос глубоко исследован, например, В.А. Василенко в его монографии, к которой мы и отсылаем читателя.

Приведем лишь одну выдержку из этого труда: «В широком смысле составной частью и вместе с тем глубинной объективной основой всей общественной жизни, включая такие ее элементы, как государство и право (национальное и международное), является система обществен­ных производственных отношений — демографических, экономичес­ких, духовных, информационных — и соответствующая система про­изводительных сил. В реальной практике между национальным и меж­дународным правом и их объективной основой существуют весьма сложные закономерные связи» (с. 52).

Более же конкретно международное право регулирует те общест­венные отношения, которые не регулируются и не могут регулировать­ся внутригосударственным правом, поскольку субъекты международ­ных общественных отношений неподвластны какому-либо государст­ву. Следовательно, объектом международно-правового регулирования являются в известном смысле междувластные отношения. И это дей­ствительно так, ибо прежде всего и главным образом международное право регулировало и продолжает регулировать отношения между го­сударствами.

Кроме того, в современных условиях субъектами международных отношений выступают различные объединения государств: междуна­родные организации, международные органы и иные международные институции, также не подчиненные власти какого-либо государства или какой-либо иной публичной (общественной) власти.

Таким образом, для субъектов международных отношений — госу­дарств и различных их объединений — характерна их неподчиненность внешней власти, т.е. их известная самостоятельность и независимость, в том числе взаимная независимость. Речь идет, разумеется, о юриди­ческой неподчиненности (независимости) какой-либо внешней пуб­личной власти субъектов международных отношений, поскольку это касается международно-правового регулирования их взаимоотношений.

В этом состоит главная специфика международного права, его су­щественное отличие от внутригосударственного права. Действительно, последнее устанавливается государством в лице компетентных органов государственной власти, выражающих волю государства.

Методом же международно-правового регулирования международных общественных отношений является соглашение между незави­симыми субъектами этих отношений по поводу установления правил их взаимного поведения и придания таким правилам юридически обя­зательного характера, т.е. правил, выражающих их взаимно согласован­ную и тем самым общую волю. Вырабатывая такие соглашения, субъ­екты международных отношений руководствуются, естественно, свои­ми собственными интересами, целями и потребностями. В итоге согласованная общая воля, выраженная в установленном юридически обяза­тельном правиле поведения, является результатом достигнутого компромисса и потому далеко не всегда отвечает реальным объективным потребностям соответствующего международно-правового регулиро­вания.

Очевидно, что объектом современного международно-правового регулирования являются не все международные отношения независи­мых субъектов, а лишь та часть таких отношений, в регулировании которой возникла и осознана настоятельная социальная потребность. Более того, можно утверждать, что реальное международно-правовое регулирование отстает от действительных социальных потребностей по ряду причин, в частности в связи со сложностью и длительностью процесса международного правотворчества.

Наконец, международное право как совокупность и система меж­дународно-правовых предписаний (норм) является, бесспорно, главным регулятором международных общественных отношений, но не единственным. Устав Организации Объединенных Наций, например, гласит, что улаживание или разрешение международных споров или ситуаций должно проводиться мирными средствами, в согласии с принципами справедливости и международного права, что междуна­родные обязательства субъектов международного общения должны ими добросовестно выполняться и т.п. Словом, в приведенных и иных случаях речь идет о категориях международной морали, которая иг­рает весьма существенную роль в регулировании международных об­щественных отношений. Существуют также нормы международной вежливости, международных церемониалов, так называемого дипло­матического протокола, международные обыкновения и т.д. Не буду­чи юридически обязательными, такие нормы не только строго соблю­даются, но и влияют на соблюдение международно-правовых пред­писаний, а также содействуют прогрессивному развитию междуна­родного права.

Таково кратко положение дел с объектом международно-правового регулирования.

§ 3. Нормы международного права

Коль скоро международное право - это совокупность и система норм, то необходимо установить, что именно означают термины «норма права» вообще и «норма международного права» в частности.

Норма права, согласно отечественной общей теории права, представляет собой юридически обязательное правило поведения предус­мотренных ею адресатов, поведение которых она регулирует и которые именуются субъектами права. Юридическая обязательность нормы права состоит в том, что предписываемое ею поведение субъекта права обеспечивается в случае необходимости принуждением. Во внутриго­сударственном праве нормы поведения субъектов права устанавлива­ются или санкционируются государством и им же в случае необходи­мости обеспечиваются принуждением ких соблюдению.

Нормы международного права соответственно являются юридичес­ки обязательными правилами поведения предусмотренных этими нор­мами субъектов международных отношений, охраняемыми в случае необходимости принуждением к их соблюдению.

В соответствии с методом международно-правового регулирования нормы международного права устанавливаются по взаимному согла­сию и соглашению между субъектами международных отношений и ими же охраняются путем применения в необходимых случаях при­нуждения к их соблюдению.

Согласно общей теории права, нормы права (национального и меж­дународного) включают три элемента, имеют трехчленную структуру: гипотезу, обозначающую условие действия установленного правила поведения; диспозицию, излагающую это правило, и санкцию, указывающую на те неблагоприятные юридические последствия, которые наступают для субъекта права, нарушившего данное правило.

Права и/или обязанности, вытекающие для субъекта права из ус­тановленного правила поведения, именуются его субъективными пра­вами и обязанностями. В теории международного права и в международно-правовых актах вместо термина «обязанность» используется термин «обязательство» опять же в соответствии с методом международно-правового регулирования.

Совокупность же и система норм права именуются правом в объективном смысле или объективным правом, каковым и является меж­дународное право в целом.

Вышеизложенное о трехчленной структуре норм права не должно пониматься буквально. В международном праве отдельно взятая его норма содержит, как правило, лишь диспозицию, излагающую данное правило поведения, а юридический факт, вводящий в действие эту норму (гипотеза), излагается в другой норме данной системы (подсистемы) норм.

Проиллюстрируем это на примере Венской конвенции о диплома­тических сношениях 1961 г., которая регулирует соответствующие взаимоотношения между государствами. Юридический факт (гипотеза), вводящий в действие нормы этой конвенции, излагается в ее ст. 2, которая гласит: «Установление дипломатических отношений между государствами и учреждение постоянных дипломатических представительств осуществляется по взаимному согласию». Именно учреждение постоянных дипломатических представительств обозначает условие действия установленных Конвенцией правил поведения соответствующих государств.

Что же касается санкций международного права, то они предусматриваются специальной системой (подсистемой) норм о международной ответственности субъектов международных отношений, более конкретно — о международной ответственности государств за их между­народно-противоправные деяния.

Нормы международного права различаются по своим адресатам — субъектам, отношения между которыми они регулируют. Поэтому они структурно подразделяются на нормы общего международного права, устанавливаемые международным сообществом государств и адресо­ванные всем субъектам или всем основном субъектам международного права — государствам, и нормы локальные, адресованные двум или не­скольким его субъектам, по соглашению между которыми они устанавливаются. Конкретнее — это нормы двусторонних или многосторонних международных договоров.

В числе локальных норм можно выделить также нормы индивиду­альные, определяющие поведение субъектов в конкретном, единичном случае. Это, например, решения международных судов или арбитра­жей, обязательные для сторон в споре только по данному делу.

Соотношение между нормами общего международного права и нормами локальными состоит в том, что последние не должны проти­воречить существу норм общего международного права, т.е. должны соответствовать им в своей основе. Так, согласно ст. 103 Устава ООН (основного акта общего международного права), в случае, когда обяза­тельства членов Организации по настоящему Уставу окажутся в про­тиворечии с их обязательствами по какому-либо другому международ­ному соглашению, преимущественную силу имеют обязательства по настоящему Уставу.

Ядром общего международного права являются его основные нормы — принципы. Это подсистема исходных и взаимосвязанных норм общего международного права, устанавливающих основные права и обязательства государств и тем самым определяющих сущностное содержание современного международного права и его целенаправ­ленность.

Ныне основные принципы международного права и их норматив­ное содержание изложены в единодушно принятой Генеральной Ас­самблеей ООН в 1970 г. Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объеди­ненных Наций (далее Декларация о принципах международного права 1970 г.).

Существенное значение в этом плане имеет также Декларация принципов, которыми государства-участники будут руководствовать­ся в своих взаимоотношениях, содержащаяся в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. (ныне Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе). *

* Далее — Декларация принципов СБСЕ.

В последние десятилетия, после принятия в 1969 г. Венской кон­венции о праве международных договоров в совокупности норм общего международного права стали выделять нормы императивные, имеющие характер jus cogens (общеобязательного права). Согласно ст. 53 этой Конвенции, а также аналогичным статьям других общих (универсаль­ных) международных договоров, «императивная норма общего международного права является нормой, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер».

Выделение императивных норм явилось выдающимся событием в развитии современного международного права. Его значение трудно переоценить.

Международное право не содержит какого-либо перечня импера­тивных норм. Но несомненно, что основные принципы современного общего международного права являются императивными нормами - принципами, иначе они утратили бы свое значение основополагающих норм.

Однако подавляющее число норм общего международного права являются нормами диспозитивными, т.е. такими, от которых государства и другие субъекты международного права могут в известной мере отступать в своих локальных взаимоотношениях. Здесь имеются в виду двусторонние и многосторонние договоры, заключаемые государства­ми и международными организациями.

Вопрос о диспозитивных нормах общего международного права, к сожалению, практически на затрагивался в доктрине международного права, в том числе отечественной. Тем не менее следует, очевидно, сказать следующее.

Во-первых, если не заключено локальное соглашение, так или «иначе отклоняющееся от диспозитивной нормы общего международного права, то действует безусловно последняя.

Во-вторых, приведенные выше положения ст. 103 Устава ООН касались обязательств государств по общему международному праву в целом, поскольку в момент принятия Устава концепция о наличии императивных норм еще не выкристаллизовалась до логического конца. Ныне же эти положения, надо полагать, касаются лишь диспо­зитивных норм, так как отклонения от императивных норм вообще не допускаются.

В-третьих, отклонение локальной нормы от диспозитивной нормы общего международного права является, по-видимому, допустимым, если локальная норма не становится несовместимой с существом и целью универсальной нормы.

Наконец, в числе норм общего международного права различают нормы регулятивные , именуемые также первичными , т.е. нормы, регулирующие поведение государств и иных субъектов международного права в процессе их « дружественных отношений и сотрудничества » (см. название Декларации о принципах международного права 1970 г.), и нормы правоохранительные, именуемые также вторичными. Послед­ние вторичны в том смысле, что вступают в действие в случае наруше­ния субъектом первичных, регулятивных норм и устанавливают те юридические последствия (санкции), которые наступают для него в случае наличия международно-противоправного деяния. В частности, это нормы о международной ответственности государств, кодифика­цией которых занимается Комиссия международного права ООН.

Нормы международного права подлежат, естественно, толкованию. Для этого они должны быть выражены в письменной форме, что и имеет место в случае наличия международного договора.

Субъектами толкования являются, разумеется, участники договора или в случае многосторонних договоров также договаривающиеся сто­роны и субъекты, участвовавшие в переговорах о заключении договора, т.е. в принятии его текста.

Основным правилом толкования договоров, согласно Венской кон­венции о праве международных договоров 1969 г. и Венской конвенции о договорах между государствами и международными организациями или между международными организациями 1986 г.,* является прави­ло: «Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придавать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора».

* Далее — Венская Конвенция о праве международных договоров 1986 г.

Применительно к общему международному праву, устанавливае­мому международным сообществом государств, речь идет, в частности, о толковании заключенных в порядке кодификации современного меж­дународного права общих (универсальных) международных конвен­ций, в числе которых и вышеупомянутые.

В принципе толкование общих международных договоров должно осуществляться международным сообществом государств. Классичес­ким примером такого толкования является Декларация о принципах международного права 1970 г., содержащая официальное толкование основных принципов современного международного права.

В то же время толковать международные договоры, участником которых является данное государство, по необходимости приходится и ему, чтобы выявить те международные обязательства, которые под­лежат отражению в его внутригосударственном праве. В этом случае такое толкование возлагается на компетентные органы внешних сно­шений государства, прежде всего на его министерство (ведомство) ино­странных дел. В некоторых случаях толковать международные договоры приходится органам правосудия государства. Обычно это делается с учетом заключений компетентных органов внешних сношений государства, а также с учетом соответствующей международной практики.

Много сложнее толковать обычноправовые нормы общего между­народного права, особенно те, которые не кодифицированы в соответ­ствующих конвенциях, официального текста которых поэтому не су­ществует. В таком случае толкование осуществляется компетентными (международными инстанциями — органами ООН, в том числе Меж­дународным судом, органами иных международных организаций, дру­гими международными судами и арбитражами. В качестве вспомога­тельного средства при толковании международных обычаев могут использоваться, в частности, мнения наиболее квалифицированных специалистов в сфере международного права (ст. 38 Статуса Международ­ного суда), т.е. доктринальное толкование соответствующих международно - правовых норм.

Так в основном обстоит дело с нормами международного права.

§ 4. Субъекты международного права

Согласно общей теории права, регулируемые правом обществен­ные отношения приобретают характер правовых отношений, становят­ся правоотношениями. Стороны таких правоотношений именуются субъектами права.

Таким образом, субъекты международного права — это стороны международных правоотношений, наделенные нормами международ­ного права субъективными правами и субъективными обязательст­вами.

При этом, в отличие от национального права, в международном праве субъективному праву одного субъекта международного правоотношения всегда противостоит субъективное обязательство другого субъекта этого правоотношения.

Термин-понятие «субъект международного права» долгое время служил достоянием лишь доктрины международного права. Но в последнее время он стал использоваться и в международно-правовых актах, в частности в общих (универсальных) конвенциях. Так, в ст. 3 Венской конвенции о праве международных договоров 1986 г. речь идет о «международных соглашениях, участниками которых являются одно или несколько государств, одна или несколько международных ^: организаций и один или несколько субъектов международного права, иных, чем государства и международные организации».

На протяжении многовековой истории международного права го­сударства были единственными субъектами международных правоот­ношений. Нормы современного международного права продолжают регулировать главным образом взаимоотношения между государства­ми, а также взаимоотношения государств с международными органи­зациями и другими международными институциями. Государства — основные субъекты международного права и основные реальные участ­ники международных правоотношений, поскольку им необходимо по­стоянно взаимодействовать друг с другом, с международными органи­зациями и иными субъектами международного права.

Помимо государств и международных организаций субъектами международного права являются также другие международные инсти­туции, именуемые международными органами. Это, в частности, меж­дународные суды и международные арбитражи, следственные, прими­рительные и иные комиссии, которые создаются по соглашению между государствами и руководствуются в своей деятельности международ­но-правовыми предписаниями, прежде всего нормами общего между­народного права.

Некоторые такие международные органы, например Междуна­родный Суд ООН, представляют собой органы универсального ха­рактера, поскольку они созданы международным сообществом госу­дарств и доступ в них открыт для любого государства. Чаще же всего это органы локального характера (двустороннего или многосторон­него).

Наконец, особыми, специальными субъектами международного права являются народы. Специальными в том смысле, что в соответст­вии с одним из основных принципов современного международного права — принципом равноправия и самоопределения народов — за всеми народами признается право на самоопределение, т.е. право сво­бодно, без вмешательства извне определять свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное разви­тие. Каждое государство должно уважать это право. Речь, следователь­но, идет о взаимоотношениях (правоотношениях) между народами и государствами. Подробнее о термине-понятии «народ» и об условиях реализации народами права на самоопределение будет сказано в главе об основных принципах современного международного права.

Отметим в заключение, что в своих взаимоотношениях государства взаимно обязываются (главным образом в силу международных дого­воров) соблюдать в своем внутреннем порядке или правопорядке оп­ределенные права иностранных физических и юридических лиц, основ­ные права и свободы всех находящихся на их территории индивидов, также определенные права общественных (неправительственных) организаций, в частности профсоюзов. Эти международные обязательства государств в пользу тех или иных субъектов их внутригосударственного правопорядка подлежат осуществлению именно в национальном праве данного обязанного государства. Субъектами же международных правоотношений по поводу соблюдения международных обязательств в пользу субъектов национального права являются только государства — участники соответствующего международного договора или адресаты обычноправовых норм общего международного права (в частности, норм об обращении с иностранными физическими и юридическими лицами). Субъекты же внутригосударственного права, в пользу которых государство приняло определенные международные обязательства, могут обращаться с жалобами в международные инстанции о несоблюдении данным обязанным государством их прав только при условии, что они исчерпали соответствующие внутригосударственные возможности добиться соблюдения своих прав.

Следовательно, физические и юридические лица, общественные организации и иные субъекты внутригосударственного права не явля­ются и не могут являться субъектами международного права, поскольку они подчинены юрисдикции (власти) того или иного государства, а субъектов международного права характеризует взаимная независи­мость, неподчиненность какой-либо власти, способной предписывать им юридически обязательные правила поведения. При этом методом международно-правового регулирования является соглашение между юридически независимыми субъектами международных отношений по поводу содержания устанавливаемой ими нормы и придания ей юридически обязательной силы.

§ 5. Источники международного права

Термин «источник права», согласно общей теории права — это форма, в которой выражается юридически обязательное правило поведения и которая придает этому правилу качество правовой нормы (например, конституция, закон, указ, постановление или распоряжение компетентного органа государства и т.п.).

Соответственно источники международного права — это формы, в которых выражены правила поведения субъектов международных от­ношений и которые сообщают этим правилам качество международно-правовой нормы.

Далее начинается специфика международного права, существенно отличающегося в этом плане от внутригосударственного.

Во-первых, нормы международного права устанавливаются его субъектами по соглашению между ними, выражающему их согласован­ную и тем самым общую волю. Поэтому такие соглашения и являются источниками международно-правовых норм.

Во-вторых, как уже говорилось, субъективному праву предусмот­ренных нормами международного права субъектов всегда противосто­ят субъективные обязательства других субъектов международного права.

В связи с этим об источниках международного права вполне зако­номерно говорить либо как об источниках субъективных прав, либо как об источниках субъективных обязательств субъектов международных правоотношений. В большинстве случаев предпочтительнее вести речь о субъективных обязательствах, поскольку обязанный субъект не может их не соблюдать, не навлекая на себя неблагоприятные юриди­ческие последствия в виде международно-правовых санкций. Субъек­тивным же правом управомоченный субъект может распоряжаться по своему усмотрению, за исключением случая наличия императивной нормы.

Итак, в каких же формах может выражаться соглашение между субъектами международного права об их международных обязательст­вах, т.е. каковы источники международного права?

Прежде всего одним из основных таких источников является международный договор, понимаемый как письменное соглашение между субъектами международного права, регулируемое соответствующими нормами общего международного права. Совокупность и система (под­система) таких норм составляет отдельную относительно самостоя­тельную структуру международного права (его отрасль), именуемую правом международных договоров, которому посвящается специаль­ная глава XVI.

Следующим основным источником является международный обы­чай, который в ст. 38 Статуса Международного Суда ООН определен как «доказательство всеобщей практики, признанной в качестве пра­вовой нормы». В этом определении речь идет, во-первых, о практике государств, во-вторых, об их практике определенного поведения в однотипных ситуациях и, в-третьих, о признании международным со­обществом государств такого многократно повторяющегося поведения юридически обязательным, т.е. о молчаливом соглашении государств, сообщающем указанному поведению качество международно-право­вой нормы.

О международном обычае речь, следовательно, идет как о норме общего международного права. И, в частности, потому, что формирование локального многостороннего международного обычая хотя в принципе и возможно, но происходит крайне редко. Двусторонний же обычай вообще не имеет смысла.

После Второй мировой войны под эгидой Организации Объеди­ненных Наций и других универсальных международных организаций была проведена существенная работа по кодификации международных обычных норм, сопровождающаяся их прогрессивным развитием. В результате были заключены многие универсальные конвенции в сфере дипломатического и консульского права, правопреемства государств, права международных договоров, морского права и некоторые другие, т. е. конвенции, кодифицирующие обычные нормы общего междуна­родного права.

В функцию Генеральной Ассамблеи, согласно ст. 13 Устава ООН, входит содействие прогрессивному развитию и кодификации международного права. Эту свою функцию Генеральная Ассамблея осуществляет, в частности, с помощью Комиссии международного права, являющейся вспомогательным органом Генеральной Ассамблеи.

Согласно выработанному Генеральной Ассамблеей Положению о Комиссии международного права, выражение «прогрессивное разви­тие международного права» употребляется в смысле подготовки про­ектов конвенций по тем вопросам, которые еще не регулируются международным правом или по которым право еще недостаточно развито в практике государств; выражение «кодификация международного права» употребляется в смысле более точного формулирования и систематизации норм международного права в тех областях, в которых уже имеются обширная государственная практика, прецеденты и док­трины (ст. 15).

Практически же кодификация общего международного права, ко­торой занимается Комиссия, неизменно сопровождается его прогрессивным развитием. В соответствии с современным пониманием, коди­фикация, как показал А.П. Мовчан, представляет собой систематиза­цию и усовершенствование норм общего международного права, осуществляемые путем установления и точного формулирования содер­жания действующих норм, пересмотра устаревших норм и разработки новых норм с учетом потребностей развития международных отноше­ний и закрепления их в едином международно-правовом акте, который призван с возможно большей пользой регулировать определенную об­ласть международных отношений.*

* См.: Мовчан А.П. Кодификация и прогрессивное развитие международного права. М.,1972.

Это, в частности, показывает, насколько удобнее толковать и при­менять международные договоры, чем обычай. Однако последний при этом не теряет своего значения, поскольку для государств — участни­ков кодификационных конвенций действуют нормы этих договоров, а для государств-неучастников они продолжают действовать в качестве обычноправовых.

От международного обычая следует отличать международное обык­новение, т.е. правило поведения государств, которому они следуют в своих взаимоотношениях, не признавая его юридически обязательным. К международным обыкновениям относятся, например, правила comitas gentium (международной вежливости), в частности правила дипло­матического этикета и так называемого дипломатического протокола, а такие правила морского церемониала (отдание чести флагу иностран­ного государства по прибытию в его порт военного корабля, салют военных кораблей при встрече в открытом море и т.п.).

В последнее время с учетом международной практики государств утверждается понятие неформального международного договора, под которым понимается письменное соглашение между государствами, текст которого выработан государствами в процессе их переговоров, но которому эти государства не придали юридической силы международ­ного договора, будучи тем не менее убеждены в необходимости соблю­дения его положений и требуя соблюдения таковых в процессе своих взаимоотношений.

Ситуации неформального международного договора возникают по разным причинам. Например, государства — стороны Заключительно­го акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе дого­ворились не придавать этому Акту силу международного договора. В других случаях государства разработали двусторонний международ­ный договор и скрепили его текст подписями своих уполномоченных, установив в тексте договора или иным образом, что для вступления его в силу требуется ратификация обоих государств. Но ратификации не последовало со стороны обоих или одного из этих государств. Были также случаи, когда несколько государств договорились создать меж­дународную организацию и объявили об этом в официальном согласо­ванном ими акте, но выработали договор — учредительный акт этой организации и придали ему юридическую силу договора лишь несколько лет спустя. Например, Совет Экономической Взаимопомощи был учрежден и стал функционировать в 1949 г., о чем было издано офи­циальное коммюнике, а Устав СЭВ был принят в 1959 г.

Важным источником международного права являются также одно­сторонние юридические акты государств, в частности акт обязательства (часто неудачно именуемый актом обещания), акт признания и акт протеста. Первые два акта, как правило, действуют в сочетании.

Акт обязательства — это одностороннее заявление государства в лице его компетентного органа, что оно берет на себя обязательство об определенном, в соответствии с изложенными в заявлении условиями, поведении в межгосударственных отношениях, ранее не предусмотренное действующими международно-правовыми предписаниями или вносящее в таковые некоторые уточнения, адресованное всем другим государствам или некоторым из них и так или иначе доведенное до их сведения (в частности, в письменной форме).

Признание акта обязательства государствами-адресатами порождает для них корреспондирующие этому обязательству субъективные права, естественно, в соответствии с изложенными в акте обязательства условиями (в частности, касающимися срока действия обязательства).

Приведем некоторые примеры важных актов обязательства из практики СССР. Так, в 1982 г. он принял на себя обязательство не применять первым ядерное оружие; в 1983 г. объявил об обязательстве не выводить первым в космическое пространство какие-либо виды космического оружия; в 1986 г. объявил о своем отказе от проведения любых ядерных взрывов.

Акт обязательства в сочетании с актом его признания создает, очевидно, ситуацию заключения межгосударственного соглашения (родовое понятие), в отличие от заключения межгосударственного договора (понятие видовое). Разумеется, односторонние юридические акты обя­зательства и их признание выражают волю заинтересованных государств, а достигнутое тем самым соглашение между ними выражает их согласованную и тем самым общую волю по поводу установления новой или уточнения действующей международно-правовой нормы.

Добавим, что в пределах срока своего действия и при соблюдении иных условий, сопровождающих одностороннее международное обязательство, оно не не подлежит отмене или изменению, т.е. в сочетании с актом признания создает относительно стабильное межгосударственное соглашение.

Акт признания - это акт (действие или бездействие) государства, посредством которого оно в соответствии с действующим международ­ным правом признает правомерной юридически значимую ситуацию, созданную действиями другого государства, поскольку о наличии такой ситуации ему известно или должно быть известно.

Последняя часть предложенного определения (со слова «поскольку») выражает обязанность государства, как создавшего юридически значимую ситуацию, так и признающего ее правомерной, действовать добросовестно. Морально-политический принцип добросовестности играет в указанном правоотношении важную роль.

Создавшаяся юридически значимая ситуация, разумеется, не долж­на входить в противоречие с императивной нормой общего междуна­родного права. В противном случае признание возникшей ситуации должно рассматриваться как юридически ничтожное.

Особенностью признания является то, что оно может быть явно выраженным посредством акта компетентного органа, обращенного к другому государству (например, с предложением к вновь возникшему государству установить с ним дипломатические отношения), или же вытекать из его молчаливого поведения, свидетельствующего, что оно продолжает выполнять свои международные обязательства в соответ­ствии с действующими международными договорами или обычноправовыми нормами общего международного права. Незаявление государ­ством протеста против созданной другим государством юридически значимой ситуации в разумный срок обычно рассматривается как ее молчаливое признание, кроме случаев юридической ничтожности при­знания, когда речь идет о действиях государства, нарушающих импе­ративные нормы международного права.

Противоположный признанию акт протеста — это заявление го­сударства об отказе признать правомерной юридически значимую си­туацию, созданную поведением другого государства, т.е. квалификация ее в соответствии с действующими международно-правовыми предпи­саниями в качестве противоправной. Протест должен быть явно выра­жен и так или иначе доведен до сведения государства, которому он адресован, а возможно, и до сведения других заинтересованных госу­дарств.

Естественно, что протест должен быть юридически prima facie, т.е. с достаточной степенью очевидности, обоснованным и в принципе может быть оспорен государством, которому он адресован.

Таково общее положение с односторонними юридическими актами государств. К сожалению, вопрос об односторонних юридических актах практически вообще не разработан в доктрине международного права. Имеется также явная путаница применительно к понятиям юридичес­кого акта и юридического факта, т.е. предусмотренного нормами меж­дународного права события, наступление которого вводит эти нормы в действие, порождая соответствующие правоотношения. Представля­ется, что единственная в отечественной литературе монография Р.А. Каламкаряна «Международно-правовое значение односторонних юридических актов государств» (М., 1984) далеко не исчерпывает ис­следования этой проблемы.

Возвращаясь к вопросу об источниках международного права, повторим, что акт обязательства государства в сочетании с актами при­дания его государствами, которым он адресован, бесспорно устанавливают в их взаимоотношениях определенные субъективные обязательства и права, т.е. являются одним из источников современного международного права.

Источниками международных обязательств государств являются, далее, акты-предписания государствам — членам международных организаций или органов, имеющие для таких государств обязательный характер в силу учредительных актов этих организаций или органов или приобретшие такой характер в силу четко установившейся практики данной организации или органа.

Так, согласно ст. 18 Устава ООН, Генеральная Ассамблея прини­мает по перечисленным в этой статье важным вопросам решения, обязательные для членов ООН в отличие от принимаемых Генеральной Ассамблеей рекомендаций, не имеющих обязательной юридической силы. В соответствии со ст. 25 Устава ООН государства — члены Организации согласились подчиняться решениям Совета Безопасности и выполнять их.

Наконец, источником международного права применительно к индивидуальным его нормам (касающимся какого-либо конкретного дела) являются решения международных арбитражей или судов, юридически обязательные для сторон рассматриваемого дела (междуна­родного спора).

Так, согласно ст. 94 Устава ООН, члены Организации обязались выполнять решения Международного суда по тому делу, в котором они являются сторонами. В случае же, если какая-либо сторона не выполнит обязательства, возложенного на нее решением Суда, другая сторо­на может обратиться в Совет Безопасности, который правомочен, в частности, решить о принятии мер для приведения решения в испол­нение.

§ 6. Ответственность в международном праве

Вопросу о международной ответственности государств — основ­ных субъектов международного права в соответствии с современным международным правом будет посвящена специальная глава (гл. IX). В данном же параграфе отметим следующее.

Международное право изначально рассчитано на соблюдение его предписаний субъектами международного права, которым они адресованы. И эти предписания действительно, как правило, строго соблюдаются, поскольку они установлены по взаимному о том соглашению соответствующих субъектов и каждый из них рассчитывает на взаим­ность в этом отношении со стороны других субъектов, с тем чтобы извлечь для себя максимальную выгоду из международно-правового регулирования международных отношений.

Вместе с тем международное право предусматривает и возмож­ность принуждения к соблюдению его юридически обязательных пред­писаний, что и составляет существо ответственности по современному международному праву.

В международном праве под ответственностью, именуемой между­народной ответственностью, понимают неблагоприятные юридичес­кие последствия для субъекта международного права, нарушившего своим поведением возложенное на него международное обязательство, т.е. совершившего международно-противоправное деяние.

Таким образом, международная ответственность — это юридичес­кие последствия для субъектов международного права, наступающие в результате нарушения ими своих субъективных международных обя­зательств и состоящие в применении к ним допустимых в том или ином случае международных (международно-правовых) санкций.

В международном праве речь идет прежде всего и главным образом о международной ответственности государств. В последнее время (начи­ная с 1969 г.) кодификацией норм о международной ответственности государств занимается Комиссия международного права ООН, разраба­тывающая Проект статей об ответственности государств. Ее усилия вно­сят неоценимый вклад в понимание и разрешение этой исключительно сложной и многоплановой международно-правовой проблемы.

В отечественной международно-правовой доктрине утвердилось подразделение международной ответственности государств на два вида — материальную и политическую ответственность. Г.И. Тункин, обосновавший такое подразделение, указывал, что «все виды ответст­венности государства как политического образования в известной мере имеют политический характер. Тем не менее вряд ли можно возражать против выделения материальной ответственности в самостоятельный вид ответственности. Вместе с тем есть формы ответственности, не связанные с материальным возмещением. Правильнее все эти формы нематериальной ответственности относить к политической ответствен­ности». *

* Тункин Г.И. Теория международного права. М., 1970. С. 481.

Но международная ответственность государств по современному международному праву, действующему и развивающемуся после Второй мировой войны и принятия Устава ООН, решительным образом, в корне отличается от положения, существовавшего в международном праве, действовавшем до Первой мировой войны.

В вышеназванном выдающемся труде Г.И. Тункин показал международно-правовое развитие в историческом плане, т.е. от старого к современному международному праву. К этому труду мы и отсылаем читателя, интересующегося историей международного права.

§ 7. Системность международного права

Согласно предложенному определению, международное право — это совокупность и система норм, регулирующих международные отношения (государств и иных субъектов этих отношений).

То, что право — национальное и международное — представляет собой совокупность и систему соответствующих норм, в отечественной доктрине права никогда не вызывало сомнения. Так, рассматривая вопрос об определении права (по - существу, внутригосударственного), С.C. Алексеев отмечал: «В отечественной юридической литературе господствующими являются определения, которые, суммируя основные характеристики права, начинаются со слов «система норм...»; такие о определения, подчеркивающие нормативность права, продемонстрировали свою жизненность». *

* Алексеев С.С. Общая теория права. М„ 1981. Т. 1. С. 102.

Подытоживая сказанное о нормах современного международного права, отметим, что в их числе выделяются нормы общего международного права и нормы локальные, конвенционные (договорные) и обычноправовые, общие (рассчитанные на многократное применение) и индивидуальные (рассчитанные на применение в конкретно определенных случаях), нормы императивные и диспозитивные. Совокупность таких норм и составляет содержание международного права.

Однако важным достижением общей теории права и теории международного права в последнее время стало понимание системности внутригосударственного и международного права, появившееся в результате развития общей теории систем. В отечественной правовой литературе ныне подчеркивается, что международное право это не только совокупность, но и система его норм.

В каком же смысле международное право понимается как система международно-правовых норм ? Очевидно, в том, который придается общезначимому понятию «система».

Приведем толкование этого понятия, принадлежащее В.М. Садовскому: «Между элементами множества, образующего систему, устанав­ливаются определенные отношения и связи. Благодаря им набор эле­ментов превращается в целое, где каждый элемент оказывается в конеч­ном счете связанным со всеми элементами и его свойства не могут быть поняты без учета этой связи. В свою очередь, свойства системы оказы­ваются не просто суммой свойств отдельных элементов, ее составляю­щих, а определяются наличием и спецификой связи и отношений между элементами, т.е. конституируются как интегральные свойства системы как целого. Наличие связей и отношений между элементами системы и порождаемые ими интегративные, целостные свойства сис­темы обеспечивают относительно самостоятельное, обособленное су­ществование, функционирование (а в некоторых случаях и развитие) системы». *

* Садовский В.М. Основания общей теории систем. М., 1974. С. 83 - 84.

Эта характеристика системы вполне применима для выявления системности международного права.

Международное право выступает как совокупность составляющих его элементов — международно-правовых норм. Между его нормами явно существуют определенные отношения и связи, вне которых от­дельные нормы не могут действовать и применяться.

Именно как единое целое международное право приобретает опре­деленные интегративные свойства регулятора международных обще­ственных отношений. Отдельно взятая норма вне связи со всеми дру­гими нормами такими свойствами, естественно, не обладает.

Целостные свойства международного права как системы норм дей­ствительно обеспечивают ему относительно самостоятельное, обособ­ленное существование и функционирование.

Остается, однако, выявить те конкретные отношения и связи между международно-правовыми нормами, которые объединяют их в целост­ную, относительно автономную правовую систему. К сожалению, во­прос о системообразующих отношениях и связях между нормами меж­дународного права в отечественной теории международного права практически не разработан. Поэтому далее излагаются некоторые со­ображения автора по данному поводу.

Представляется, что основными условиями системности междуна­родно-правовых норм являются:

а) наличие норм общего международного права, которые регулиру­ют взаимоотношения между всеми его субъектами и которым в своей основе должны соответствовать нормы локальные и индивидуальные;

б) наличие в числе норм общего международного права его основ­ных принципов, имеющих характер jus cogens, т.е. общеобязательного права; им должны соответствовать как остальные нормы общего меж­дународного права, так и локальные и индивидуальные;

в) наличие в международном (а также во внутригосударственном) праве непосредственно в нем закрепленных, чаще же подразумеваемых правил-постулатов, касающихся взаимоотношений и взаимосвязи между нормами: требования непротиворечивости международно-пра­вовых норм императивным нормам общего международного права, в частности основаным принципам международного права; правила об условиях действительности норм, т.е. об условиях вступления их в силу; о неретроспективности норм, за исключением специального со­глашения о придании им обратной силы; об изменении действующей нормы или ее отмене последующей нормой аналогичного содержания; о преимущественной силе специальной нормы по отношению к норме общей, т.е. устанавливающей общее правило.

Проиллюстрируем изложенное в пункте «в» примерами из Вен­ской конвенции о праве международных договоров 1969 г.

Так, ст. 53 этой Конвенции устанавливает: «Договор является ни­чтожным, если в момент заключения он противоречит императивной норме общего международного права».

В соответствии со ст. 11 согласие государства на обязательность для него договора может быть выражено подписанием договора, обме­ном документами, образующими договор, ратификацией договора, его принятием, утверждением, присоединением к нему или любым другим способом, о котором условились.

Договор вступает в силу, согласно ст. 24, в порядке и в дату, пред­усмотренные в самом договоре или согласованные между участвовав­шими в переговорах государствами.

На основании ст. 4 Конвенция применяется только к договорам, заключенным государствами после ее вступления в силу в отношении этих государств.

Статья 28 гласит: «Если иное намерение не явствует из договора или не установлено иным образом, то положения договора не обяза­тельны для участника договора в отношении любого действия или факта, которые имели место до даты вступления договора в силу для указанного участника, или в отношении любой ситуации, которая пере­стала существовать до этой даты».

О преимущественной силе специальной нормы по отношению к общей свидетельствуют, в частности, положения Устава ООН, касаю­щиеся функций и полномочий Генеральной Ассамблеи. Так, в силу ст. 10 Генеральная Ассамблея полномочна обсуждать любые вопросы или дела в пределах Устава или относящиеся к полномочиям и функ­циям любого из органов ООН и делать рекомендации, за исключе­ниями, предусмотренными ст. 12, т.е. нормой специальной, каса­ющейся вопросов, находящихся на рассмотрении Совета Безопас­ности.

Международно-правовые нормы благодаря указанным и иным свя­зям между ними составляют единое целое — международно-правовую систему, международное право и в результате могут толковаться и при­меняться лишь с учетом их взаимосвязи со всеми другими или, по крайней мере, с некоторыми другими его нормами.

§ 8. Структура международного права

Международное право как нормативная система, безусловно, структурировано применительно к предмету регулирования на блоки или группы норм, которые в конкретном случае могут применяться только совместно с учетом другой или других групп норм, которые также необходимо применять, опять же принимая во внимание кон­кретные обстоятельства.

Например, в составе общего международного права выделяются морское право, дипломатическое право, право договоров и т.д., предме­том регулирования которых являются использование и исследование морских пространств, представительство государств в их взаимоотно­шениях, порядок заключения и исполнения международных договоров и т.д. В свою очередь, в необходимых случаях вступают в действие нормы об ответственности государств, о правопреемстве международ­ных договоров, о соответствующих полномочиях Организации Объ­единенных Наций и т.д. Иначе говоря, все структурные блоки между­народно-правовых норм так или иначе взаимосвязаны в целостной международно-правовой системе. В некоторых случаях при наличии двусторонних или многосторонних межгосударственных договоров, вносящих допустимые изменения в диспозитивные нормы общего международного права, для участников таких договоров вступают в действие соответствующие локальные нормы.

Но международное право по сравнению с национальным структу­рировано достаточно слабо в том смысле, что его систематического изложения в каком-то едином письменном акте (по типу националь­ного свода законов) или в ряде связанных между собой, но самостоя­тельных актов (по типу уголовного и уголовно-процессуального кодек­сов) нет.

Для такого изложения международного права требуется его коди­фикация в письменных актах-договорах, иными словами, кодифика­ция международных обычаев. И такая кодификационная работа про­водится, но достижения в этой области пока весьма скромны.

Подчеркнем, что речь идет о кодификации и прогрессивном разви­тии норм общего международного права. В этом смысле ныне полнос­тью кодифицировано лишь международное морское право.

Систематизация и структурирование международного права с дав­них времен проводились также международно-правовой доктриной. Но такое систематическое изложение неизбежно субъективно и многовариантно.

Отечественная международно-правовая доктрина осуществляет систематическое научное изложение международного права, подразде­ляя его на отрасли, общие институты и институции с учетом предмета правового регулирования и достигнутого уровня кодификации. Об ос­новных институтах, отраслях и институциях общего международного права речь пойдет ниже.

Международные институции — это различные объединения госу­дарств, учреждение и деятельность которых регулируется общим меж­дународным правом и правилами их учредительных актов, в частности это международные организации и органы, являющиеся субъектами международного права.

Государство в этом смысле также особая институция — основной субъект международного права, международная деятельность которого регулируется международным правом.

Что же касается понятий «отрасль» и « общий институт» между­народного права, то это достаточно близкие понятия и строгого разли­чия между ними провести нельзя, ибо единственным критерием такого различия является предмет правового регулирования, т.е. то, по поводу чего возникают международные отношения, составляющие объект международно-правового регулирования (т.е. их род, вид или харак­тер). Нормы международного права складываются в определенный комплекс — общие институты и отрасли — на основе единства предме­та их регулирования.

Когда речь идет о совокупности и системе (подсистеме, субсис­теме) норм, регулирующих отношения во всех сферах международ­ного общения, иными словами, когда в основе их единства лежит как бы единство характера регулируемых общественных отношений, сле­дует говорить о наличии общего института международного права (например, регулирование порядка разрешения международных спо­ров).

Когда же речь идет о совокупности норм, регулирующих опреде­ленный род или вид международных отношений, налицо отрасль меж­дународного права (например, регулирование по поводу использова­ния и исследования морских пространств).

Впрочем, указанное наименование структурных подразделений международного права не столь уж важно, поскольку метод междуна­родно-правового регулирования един - соглашение между юридичес­ки взаимонезависимыми субъектами международного общения.

Глава II

ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

§ 1. Международное право в историческом развитии

В предшествующей главе речь шла и в дальнейшем пойдет о прин­ципиальных основах современного международного права, т.е. о меж­дународном праве, действующем в данный исторический период. За­дача же настоящей главы — кратко изложить историю возникновения и развития международного права, опираясь на труды по этому вопросу отечественных авторов. Но сколько-нибудь идентичных взглядов по поводу периодизации истории международного права не существует вообще. Каждый автор толкует историю международного права на свой лад. Более того, взгляды одного и того же автора по ряду затрагиваемых вопросов истории международного права со временем претерпевают существенные изменения.

Ниже приводятся основные положения гл. 2 «Возникновение и развитие международного права» учебника «Международное право» в соответствии с предложенной там периодизацией истории этого права . *

* См.: Международное право: Учебник / Под ред. Г.В. Игнатенко. М., 1995.

Древние века

Международное право стало складываться и развиваться вместе с возникновением государств и зарождением системы отношений между ними. Связи между древними государствами в значительной мере ис­пытывали на себе влияние их общественно-экономической основы — рабовладения. О систематических международных отношениях рабо­владельческих государств можно говорить применительно к концу III — началу II тысячелетия до нашей эры.

Особенностью этих отношений был их очаговый характер, т.е. пер­воначально международные отношения и регулирующие их нормы раз­вивались в тех районах земного шара, где зарождалась цивилизация и возникали центры международной жизни государств. Это в первую очередь долины Тигра и Евфрата, Нила, районы Китая и Индии, Эгей­ского и Средиземного морей.

Международные нормы, применявшиеся между государствами в этих районах, первоначально имели религиозный и обычноправовой характер. Эти особенности нашли отражение в зарождавшихся инсти­тутах международного права, касавшихся: законов и обычаев войны; заключения, действия, обеспечения и прекращения международных договоров; обмена послами; установления правового режима иностран­цев; образования межгосударственных союзов.

Практика выработала определенные типы договоров: о мире; союз­ные; о взаимной помощи; границах; арбитраже; торговле; нейтралитете и др.

Немалое влияние на содержание международно-правовых норм древнего мира оказала система регулирования международных отно­шений Римской империи с иностранными государствами, а также с подвластными ей провинциями.

От падения Римской империи до Вестфальского мира

Этот период связан с развитием международных отношений фео­дальных государств в процессе их образования, преодоления раздроб­ленности, возникновения крупных феодальных сословных монархий, а также с началом формирования абсолютистских государств. Особен­ностью регулирования международных отношений феодальных госу­дарств явилась преемственность ими многих международно-правовых правил рабовладельческого периода. Вместе с тем эти нормы обогаща­лись и получали дальнейшее развитие.

Одной из особенностей феодального международного права в За­падной Европе явилось влияние на него католической церкви. Римские папы осуществляли такое влияние, опираясь на каноническое право, формировавшееся постановлениями церковных соборов и папских указов.

Заметное влияние на международное право в отношениях между арабскими государствами оказывал ислам.

В этот период еще не было общего для всех государств междуна­родного права. Применение международно-правовых норм связыва­лось с существованием нескольких регионов в Западной Европе, Ви­зантии, арабских халифатов на территории Индии и Китая, Киевской, а позднее — Московской Руси.

В сфере посольского права следует выделить появление с XV в. постоянных посольств. Нарушение неприкосновенности послов под­вергалось суровому наказанию. Стало складываться суждение, что ос­нованием их прав и привилегий является суверенитет государя, от имени которого они действовали.

Военные обычаи в средневековый период оставались весьма жес­токими. Различий между сражающимися войсками и мирным населе­нием не проводилось. Захваченные воюющими населенные пункты подвергались разграблению, раненые бросались на произвол судьбы.

В ходе военных действий применялось «право добычи» захватившей ее стороны.

Мирные средства разрешения международных споров стали обога­щаться в связи с достаточно широким обращением к третейским судам и арбитражу.

Существенное влияние на развитие международного права оказал Вестфальский трактат от 24 октября 1648 г. Этим договором устанав­ливалась система европейских государств, их границы, принцип поли­тического равновесия. Вестфальский договор участником междуна­родного общения того времени признал Московскую Русь. Договор предусмотрел для всех его участников «право на территорию и верхо­венство» и равноправие европейских государств. Он исходил из идеи согласованных действий европейских держав, которые были призваны решать общие проблемы не на религиозной, а на светской основе.

От Вестфальского мира до Гаагских конференций мира

Этот период истории международного права связан с развитием идеи суверенного равенства государств и с утверждением новых прин­ципов и норм международного права, основанных на концепциях есте­ственного права. Побудительным мотивом этого явилось провозглаше­ние естественно-правовых идей в актах французской революции конца XVIII в. В них феодально-абсолютистским взглядам на государство и на положение в нем человека были противопоставлены идеи, свойст­венные взаимоотношениям между людьми. Народы находятся между собой в естественном состоянии, их связывает всеобщая мораль. Наро­ды по отношению друг к другу независимы и суверенны, каковы бы ни были численность населения и размеры территории, которую они за­нимают, гласила Декларация Грегуара. В ней также провозглашались принципы невмешательства в дела другого государства, территориаль­ного верховенства, соблюдения международных договоров.

В этот период суверенитет государства начинает связываться с су­веренитетом народов. Все народы, а следовательно, и государства не­зависимы и равноправны, обладают рядом основных прав и обязаннос­тей. Одна из них — делать в мирное время как можно больше добра, а во время войны — причинять друг другу как можно меньше зла.

Проводится гуманизация правил ведения войны. Начало ей поло­жила принятая в Петербурге в 1868 г. Декларация о запрещении раз­рывных пуль.

Под влиянием идей естественного права по-новому стали решаться вопросы территориальных изменений между государствами, в частности на основе плебисцита — итогов голосования населения передавае­мой территории.

В международном праве утверждается принцип свободы открытого моря, чему в немалой степени способствовала провозглашенная 28 февраля 1780 г. Россией Декларация о вооруженном нейтралитете, требовавшая обеспечения свободы морского судоходства для ней­тральных государств.

Существенное содействие международно-правовому развитию оказали в этот период ряд важных международных конгрессов и кон­ференций.

Так, Венский конгресс 1814—1815 гг. породил возникновение по­стоянного нейтралитета Швейцарии, содействовал запрещению рабо­торговли, развитию дипломатического права, становлению статуса международных рек.

Парижский конгресс 1856 г. упразднил каперство — захват, раз­грабление или потопление судов воюющих государств, а также ней­тральных стран; объявил нейтрализованным Черное море.

Берлинский конгресс 1878 г. ознаменовался коллективным при­знанием независимости Сербии, Черногории и Румынии, провозгла­шением принципа недопустимости дискриминации кого-либо в отно­шении пользования гражданскими и политическими правами, доступа к публичным должностям в силу различия в религиозных верованиях и исповеданиях.

Существенный вклад в право вооруженных конфликтов внесли Гаагские конференции мира 1899 и 1906—1907 гг. Первая из них при­няла, в частности, Декларацию о неупотреблении снарядов, имеющих единственное назначение распространять удушающие и вредоносные газы, и Декларацию о запрещении метания снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров или при помощи иных подобных новых способов, а также Конвенцию о мирном разрешении международных столкновений. На второй Гаагской конференции были приняты десять новых конвенций и пересмотрены три акта конференции 1899 г.

Вместе с тем в этот период по-прежнему признавалось право госу­дарств при определенных условиях прибегать к войне, право на аннек­сию территории побежденного и на контрибуцию.

От Гаагских конференций мира к созданию ООН и формированию современного международного права

Этот период связан с рядом событий и факторов, оказавших влия­ние на развитие и содержание международного права. В их числе Пер­вая мировая война, в результате которой победители — страны Антанты — серией договоров с Германией и ее союзниками создали правовой режим, получивший название Версальско-Вашингтонской системы. Этими договорами было предусмотрено создание новых государств в Центральной и Юго-Восточной Европе, решался вопрос о возмещении нанесенного Германией ущерба, пересматривались ее границы, для ряда западных стран устанавливался принцип «открытых дверей» в Китае.

Важным звеном Версальской системы и ее гарантом призвана была стать Лига Наций, статус которой содержал обязательства ее членов не прибегать к войне, пока спор между ними не будет подвергнут третей­скому разбирательству, судебному разрешению либо рассмотрению Советом Лиги, т.е. не запрещал войну. Лига Наций не приняла эффек­тивных мер в связи с агрессией Италии против Эфиопии в 1935— 1936 гг., а также в связи с нарушением Германией Версальского дого­вора и Локарнских договоров 1925 г., которые гарантировали непри­косновенность границ между Германией, Бельгией и Францией, но оставляли Германии возможность «дороги на Восток». «Умиротворе­ние» Германии привело в 1938 г. к заключению пресловутого Мюнхен­ского соглашения между Великобританией, Францией, Германией и Италией, открывшего дорогу новым агрессивным устремлениям фа­шистских Германии и Италии.

На развитие международного права оказала влияние Октябрьская революция в России 1917г., Декрет о мире, содержавший предложения всем воюющим государствам начать немедленно переговоры о справед­ливом демократическом мире без аннексий и контрибуций, идеи запре­щения агрессивной войны. Важным шагом в этом направлении стал Парижский договор об отказе от войны в качестве орудия националь­ной политики (Пакт Бриана — Келлога), заключенный в 1928 г. Одна­ко ни Статут Лиги Наций, ни Парижский договор не определяли по­нятия агрессии и не предоставляли реальных гарантий безопасности участникам международного общения. Фашистская Германия и ее со­юзники развязали Вторую мировую войну.

Сложившаяся в ходе войны антигитлеровская коалиция государств пришла к убеждению, что послевоенное устройство мира должно быть построено на таких началах, которые обеспечили бы государствам меж­дународно-правовые гарантии их безопасности. Вопросы поддержания международного мира явились предметом обсуждения на Московской (1943), Тегеранской (1943) и Крымской (1945) конференциях трех со­юзных держав — СССР, США и Великобритании. Было признано, что новая международная организация должна отличаться от Лиги Наций, быть наделенной механизмами, необходимыми для поддержания международного мира и безопасности. Была создана Организация Объеди­ненных Наций, Устав которой был принят 26 июня 1945 г.

Принципиально новыми в Уставе ООН явились положения, запре­щающие агрессию и устанавливающие механизм санкций в отношении государства-агрессора. Запрет агрессивной войны привел к пересмотру содержания многих международно-правовых отраслей и институтов, в частности норм об ответственности государств, норм об основаниях наказания преступников войны, норм о мирных средствах разрешения международных споров, норм, касающихся международных организа­ций.

Не менее кардинальные изменения произошли в результате за­крепления в Уставе ООН нормы о праве народов на самоопределение, что явилось юридической базой борьбы колониальных народов за свою независимость и государственность. Их обрели после Второй мировой войны десятки народов Азии и Африки. Закрепление в Уставе ООН положения о праве народов на самоопределение оказало влияние на ряд отраслей международного права, в частности на право междуна­родных договоров, на регулирование вопросов признания, правопре­емства, территории в международном праве.

Нормы Устава ООН послужили отправной точкой для принятия многочисленных международных актов как по специальным вопросам сотрудничества государств, так и по вопросам сотрудничества в сфере прав человека.

Особой формой сотрудничества явилось развитие мер доверия между государствами, сложившаяся система целенаправленных дейст­вий государств по этим вопросам в рамках процесса, начало которому положил Заключительный акт Совещания по безопасности и сотруд­ничеству в Европе. Обеспечение прав человека становится одним из главных критериев оценки деятельности государств. В современный период общей тенденцией стала демократизация норм международно­го права, их широкая кодификация и прогрессивное развитие, резкое расширение числа универсальных норм. Сложилась группа норм, имеющих императивный характер. Все это сказалось на содержании практически всех отраслей и институтов международного права. На­пример, существенно обогатились такие отрасли международного права, как право международных договоров, дипломатическое право, международное морское право и т.д. Возникли новые отрасли, напри­мер право международной безопасности, космическое право, право ок­ружающей среды и др.

Система действующих международно-правовых норм, ушедшая далеко вперед от стандартов «классического» международного права XIX в., получила название «современное международное право». На международных конференциях путем заключения многосторонних международных соглашений были, в частности, кодифицированы нормы правопреемства государств в отношении международных дого­воров; нормы, касающиеся защиты мирного гражданского населения во время войны; защиты культурных ценностей в случае вооруженного конфликта; нормы дипломатического и морского права. В связи с кодификацией международно-правовых норм и внедрением в практику международных отношений принципа сотрудничества государств центральное место среди источников международного права стал за­нимать международный договор.

Повторим, что сколько-нибудь заметного единства взглядов на ис­торию международного права не наблюдается не только в отечествен­ной, но и в иностранной международно-правовой доктрине. В решаю­щей степени позиция того или иного автора при изложении истории международного права зависит от его идеологической позиции, идео­логических взглядов на историю человечества вообще, что, впрочем, достаточно естественно.

Однако из вышеизложенного не вполне ясно, что же следует име­новать современным международным правом.

§ 2. Понятие современного международного права

Представляется, что отечественная международно-правовая док­трина достаточно единодушна в том, что термином «современное меж­дународное право» обозначается совокупность и система международ­но-правовых норм (конвенционных и обычных), которая сложилась, действует и развивается после Второй мировой войны и принятия Ус­тава ООН.

Разумеется, современное международное право восприняло и пере­варило все ценное и прогрессивное, что досталось ему в наследство от предшествующего международно-правового развития. Но оно в корне отличается по ряду своих положений от международного права пред­шествующего периода. И прежде всего тем, что запрещает применение силы (вооруженной) и угрозу силой в межгосударственных отношени­ях, предусматривает, что высшая цель организованного сообщества го­сударств в лице Организации Объединенных Наций — поддерживать международный мир и безопасность, принимать эффективные коллек­тивные меры для предотвращения и устранения угрозы миру и подав­ления актов агрессии, осуществлять международное сотрудничество в разрешении международных проблем экономического, социального, культурного и гуманитарного характера и в поощрении уважения прав и основных свобод человека.

Другое дело, насколько основополагающие предписания современ­ного международного права соблюдаются и почему в некоторые перио­ды современной истории крупнейшие державы мира не раз, вопреки международно-правовым предписаниям, балансировали на грани войны, т.е. всемирной катастрофы.

И.И. Лукашук в своем «Курсе международного права» справедливо утверждает, что фундамент современного (или, как часто говорят, но­вого) международного права был заложен Уставом ООН. Данное по­ложение довольно широко признано в доктрине. На него неоднократно указывали авторитетные представители отечественной науки. Соот­ветствующие мнения высказывались и официальными представителя­ми государств. Разумеется, Устав ООН появился не на пустом месте. Он опирается на предшествующий опыт регулирования международ­ных отношений. Но главное в том, что его содержание отразило особые условия, сложившиеся в канун победы демократических сил во Второй мировой войне, веру людей в способность государств объединить уси­лия во имя победы не только в войне, но и в битве за мир и благополу­чие всех народов. *

* См.: Лукашук И.И. Курс международного права: Общая часть. М., 1996. Гл. II. § 5. С.64.

Устав ООН определил общие цели и принципы международного права, которые являются главными системообразующими факторами. Из совокупности норм право превратилось в систему на базе единых целей и принципов.

Существенно изменился механизм функционирования междуна­родного права. Создание развитой системы международных организа­ций привело к институализации процессов правотворчества и правоосуществления. Без этих организаций современное международное право не могло бы выполнять свои сложные функции. Много и других новых, соответствующих требованиям времени моментов появилось как в правотворчестве, так и в правоосуществлении.

Однако, отмечает И.И. Лукашук, принятие Устава ООН было вер­шиной, с которой правительства поспешили скатиться на традицион­ные позиции, считая, что достигнутый уровень сотрудничества был обусловлен исключительно условиями войны. Все это явно противо­речило Уставу ООН. Было растоптано то, что в Ялтинских соглаше­ниях определялось как «священное обязательство ... наших Правительств перед своими народами, а также перед народами мира», обяза­тельство «сохранять и усилить в предстоящий мирный период то един­ство целей и действий, которое сделало в современной войне победу возможной и несомненной для Объединенных Наций». Последствия не замедлили сказаться. Мир был втянут в холодную войну, прине­сшую неисчислимые беды .

Между тем, добавим мы, соблюдение порядка поддержания меж­дународного мира и безопасности, установленного Уставом ООН и действующим международным правом, беспримерно важно, ибо без этого практически невозможно решать все другие глобальные пробле­мы современности. Более того, жизнь каждодневно подтверждает, что альтернативы указанному правопорядку нет и в обозримом будущем не предвидится.

Основам такого правопорядка в соответствии с действующим и непрестанно развивающимся современным международным правом и посвящено дальнейшее изложение.

Глава III

ТОЛКОВАНИЕ И ПРИМЕНЕНИЕ НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

§ 1. Общие положения

Современное международное право, как это показано в гл. I, пред­ставляет собой совокупность и систему составляющих его элементов — международно-правовых норм. Они связаны неразрывными взаимоот­ношениями. Вне этих связей отдельные нормы не могут действовать и применяться.

Однако каждая действующая международно-правовая норма долж­на соблюдаться субъектами международного права, которым она адре­сована, т.е. сторонами урегулированного ею правоотношения, с учетом ее взаимодействия со всеми другими действующими международно-правовыми нормами или по крайней мере с некоторыми из них.

И в этих целях международно-правовая норма должна прежде всего правильно толковаться субъектами международно-правовых от­ношений, которым она адресована.

При этом приходится учитывать, что правила толкования между­народно-правовых норм разработаны и описаны ныне лишь примени­тельно к нормам конвенционным (точнее — применительно к догово­рам между государствами), кодифицированным в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., а также применительно к договорам между государствами и международными организациями или между последними, кодифицированным в Венской конвенции о праве международных договоров 1986 г.

Однако соответствующие правила толкования международно-пра­вовых норм, очевидно, применимы не только к конвенционным, но и к обычноправовым нормам общего международного права и любым со­глашениям между субъектами международного права вообще.

Венские конвенции о праве международных договоров 1969 и 1986 гг. в своей основе представляют собой кодификацию соответст­вующих обычноправовых норм общего международного права, в том числе и норм о толковании международных договоров, т.е. о толкова­нии содержащих их международно-правовых норм.

По существу, толкованию основных принципов современного меж­дународного права посвящена торжественно и единодушно принятая Генеральной Ассамблеей ООН Декларация о принципах международ­ного права 1970 г.

Ко всем сферам международного права, где оно ныне развивается путем выработки и заключения международных конвенций универ­сального характера (например, применительно к космическому и мор­скому праву), нормы их толкования, изложенные в двух вышеуказан­ных Венских конвенциях, имеют прямое и непосредственное отноше­ние.

Венские конвенции о праве международных договоров 1969 и 1986 гг. содержат идентичные части, озаглавленные «Соблюдение, применение и толкование договоров». При этом сохраняется полная параллельность нумерации и заглавий соответствующих статей обеих конвенций. Разница между ними состоит лишь в том, что статьи Вен­ской конвенции 1986 г. дополнительно учитывают специфику между­народных организаций как участников международных договоров. Причем в данной Конвенции, в ее терминологической ст. 2 «междуна­родная организация» определена как межправительственная (межго­сударственная) организация. Иначе говоря, вопрос о юридической сущности международных организаций, о юридических признаках, от­личающих их от других возможных объединений государств, в этой Конвенции и в других международно-правовых актах не решен. По­дробнее об этом речь пойдет в гл. Х об объединениях государств.

§ 2. Соблюдение, применение и толкование договоров

Часть III Венской конвенции о праве международных договоров 1986 г. непосредственно связывает толкование положений договоров с их соблюдением и применением.

Статья 26 Конвенции, озаглавленная «Pacta sunt servanda», гласит, что каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться.

Статья 27, также посвященная соотношению договоров, устанавли­вает:

1. Государство — участник договора не может ссылаться на поло­жения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыпол­нения этого договора.

2. Международная организация не может ссылаться на правила данной организации для невыполнения этого договора.

3. Нормы, содержащиеся в предыдущих пунктах, действуют без ущерба для ст. 46.

Статья 46 Конвенции предусматривает возможность ссылки госу­дарства или международной организации на недействительность для них договора, когда речь идет о явном нарушении особо важной нормы внутреннего права государства, касающейся компетенции заключать до­говоры, или о явном нарушении особо важного правила международной организации, касающегося ее компетенции заключать договоры.

Раздел 2 этой части Конвенции, посвященный применению дого­воров, содержит ст. 28—30. Первая из них устанавливает, что договоры не имеют обратной силы, если иное не явствует из договора или не установлено иным образом. Согласно ст. 29, договор обязателен для каждого государства-участника в отношении всей его территории, если иное не явствует из договора или не установлено иным образом. Ста­тья 30 касается применения последовательно заключенных договоров, относящихся к одному и тому же вопросу. В этих статьях подробно рассматриваются ситуации, касающиеся применения предшествующе­го и последующего договоров, относящихся к одному и тому же вопро­су, их участниками (государствами и международными организация­ми). Отметим, что п. 6 ст. 30 предусматривает важное положение о том, что в том случае, если обязательства по какому-либо договору окажут­ся противоречащими Уставу ООН, то преимущественную силу имеют обязательства по Уставу.

Таким образом, толковаться должны положения действующих, т.е. действительных в соответствии с международным правом, договоров, которые его участники должны добросовестно соблюдать и применять в своих взаимоотношениях.

Наконец, раздел 3 этой части Конвенций 1969 и 1986 гг., озаглав­ленный «Толкование договоров», содержит ст. 31—33. Следует при этом подчеркнуть, что если статьи Конвенции 1986 г. учитывают в час­тях, посвященных соблюдению и применению положений договоров, определенную специфику международных организаций — участников договоров, то положения разделов об их толковании обеих конвенций полностью идентичны, что вполне естественно.

Статья 31 этого раздела, озаглавленная «Общее правило толкова­ния», гласит:

1. Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придавать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и цели договора.

2. Для целей толкования договора контекст охватывает кроме текс­та, включая его преамбулу и приложения:

a) любое соглашение, относящееся к договору, которое было до­стигнуто между всеми участниками в связи с заключением договора;

b) любой документ, составленный одним или несколькими участ­никами в связи с заключением договора и принятый другими участни­ками в качестве документа, относящегося к договору.

3. Наряду с контекстом учитываются:

a) любое последующее соглашение между участниками относительно толкования договора или применения его положений;

b) последующая практика применения договора, которая устанав­ливает соглашение участников относительно его толкования;

с) любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между участниками.

4. Специальное значение придается термину в том случае, если установлено, что участники имели такое намерение.

Статья 32 — «Дополнительные средства толкования» — предусмат­ривает, что возможно обращение к дополнительным средствам толко­вания, в том числеv. подготовительным материалам и к обстоятельствам заключения договора, чтобы подтвердить значение, вытекающее из ст. 31, или определить значение, когда толкование в соответствии со ст.31:

a) оставляет значение двусмысленным или неясным; или

b) приводит к результатам, которые являются явно абсурдными или неразумными.

Наконец, ст. 33 касается толкования договоров, аутентичность текста которых была установлена на двух или более языках. В этой статье, в частности, устанавлено, что текст договора, аутентичность которого была установлена на двух или более языках, имеет одинако­вую силу на каждом из них, если договором не предусматривается или его участники не условились, что в случае расхождения между этими текстами преимущественную силу будет иметь какой-либо один опре­деленный текст.

Таковы общие и специальные условия толкования положений до­говоров в соответствии с Венскими конвенциями 1969 и 1986 гг., т.е. договоров между государствами, а также договоров между государст­вами и международными организациями или между последними. За указанными пределами находятся лишь устные, так называемые джентльменские, соглашения между государствами.

Кроме того, особое значение имеет толкование норм общего меж­дународного права, каковые являются в своей основе нормами обычно правовыми. Но когда в современных условиях такие нормы кодифи­цированы в универсальных международных конвенциях, касающихся тех или иных сфер международного общения (например, в Конвенции ООН по морскому праву), или устанавливаются путем разработки и заключения универсальных международных договоров (например, в сфере космического права), то в конечном счете речь опять же идет о толковании таких международных договоров.

В иных же случаях нормы общего международного права могут толковаться международным сообществом государств в лице Органи­зации Объединенных Наций и ее Генеральной Ассамблеи. Когда такой акт принимается единодушно, на основании консенсуса, то он приоб­ретает силу аутентичного толкования, как это имело место, в частности, применительно к вышеупомянутой Декларации о принципах между­народного права 1970 г. В свою очередь, право толкования некоторых норм общего международного права, касающихся, в частности, ситуа­ций угрозы международному миру, нарушений мира и актов агрессии, принадлежит Совету Безопасности ООН и осуществляется им от имени международного сообщества государств.

В общем и целом вопрос о толковании норм международного права является одним из важнейших вопросов международного права вообще и права международных договоров в частности.

Между тем, как отметил И.И. Лукашук, несмотря на большое зна­чение толкования норм международного права, оно не привлекло к себе должного внимания ученых, особенно отечественных. Даже в учебни­ках этому вопросу практически не уделяется внимания.* Сам же автор этому уделил существенное внимание.

Некоторые его положения будут использованы нами ниже.

* Лукашук И.И. Указ. соч. С. 199.

По поводу условий толкования норм международных договоров помимо договоров универсального характера, о которых речь шла выше, возникает много весьма существенных вопросов. Рассмотрим некоторые из них.

Первый вопрос: кому принадлежит право толкования положений договора при условии, что действительность его не оспаривается.

Ответ на этот вопрос достаточно очевиден: такое право принадле­жит участникам данного договора.

Соответственно, в случае двустороннего договора толковать его положения должны оба его участника в ходе практики его применения. То же касается и многостороннего договора. Но так происходит до тех пор, пока у одного из участников таких договоров или у нескольких из них не возникло сомнений в правильности толкований положений до­говора каким-либо другим его участником. В этом случае налицо спор между участниками договора по поводу толкования и применения тех или иных его положений, который подлежит разрешению в соответст­вии со ст. 33 Устава ООН путем переговоров, обследования, посред­ничества, примирения, арбитража, судебного разбирательства, обраще­ния к региональным органам или соглашениям или иными мирными средствами по своему выбору, если в самом договоре не указана кон­кретная мера разрешения спора. Когда такой указанной в договоре или согласованной иначе участниками договора мерой является обращение к арбитражу или судебному разбирательству, то решения таких орга­нов являются обязательными для участников данного договора.

Вообще можно с полным основанием утверждать, что положения подавляющего большинства договоров — двусторонних и многосто­ронних, в том числе универсальных, — добросовестно и единообразно толкуются, соблюдаются и применяются их участниками, не вызывая между ними каких-либо трений или разногласий.

Однако в практике главным образом межгосударственных догово­ров часто встречаются случаи, когда отдельные их положения толку­ются их участниками по-разному, порождая существенные споры. В конечном счете они часто разрешаются путем обращения к арбитражу или международным судам. Решения и обоснования таких решений этих органов (иногда со ссылкой на соответствующее обоснование по делу, рассматривавшемуся в другом арбитраже) представляют собой обширный и ценнейший материал для соответствующих доктринальных исследований и обобщений, хотя, как уже отмечалось, междуна­родно-правовая доктрина уделяет этому явно недостаточное внимание.

Второй заслуживающий внимания вопрос: какие виды и способы или приемы толкования договоров применяются в практике межгосу­дарственных отношений?

На наш взгляд, весьма ценные по этому поводу соображения выска­заны в Словаре международного права.* Приведем некоторые из них с отдельными нашими не меняющими существа дела коррективами.

* См.: Словарь международного права. М., 1986. С. 398—399.

Так, толкование договора — это уяснение подлинного намерения участников договора и действительного смысла его положений с целью наиболее полной их реализации. Многие ученые относят толкование договоров к числу наиболее важных вопросов международного права вообще и договорного права в частности. Договоры необходимо толко­вать в строгом соответствии с основными началами международного права.

Толкование должно способствовать достижению целей и задач до­говора, а не приводить к обратному эффекту. Толкование вызывающих сомнение статей или их элементов должно делаться в пользу обязан­ного ими участника договора.

Толкование текста международного договора подразделяется на: а) грамматическое — словам придаются те значения и смысл, в каком они были использованы участниками договора; юридическим терми­нам придается то значение, которое им придается в международно-пра­вовых актах и в некоторых случаях — в правовых системах участников договора; б) логическое — намерение участников договора выясняется путем сопоставления различных статей договора либо составляющих его частей (преамбулы, приложения и т.д.); в) телеологическое — ана­лиз положений договора с точки зрения целей, которые преследовались его участниками; г) систематическое — уяснение содержания договора путем сопоставления его и сравнения с другим договором, заключен­ным между его участниками; д) распространительное и ограничитель­ное — реальный смысл юридического акта сопоставляется со словес­ным его выражением; е) историческое — толкование договора основы­вается на исторических условиях, приведших к его заключению.

Таково, в частности, обобщение доктриной условий толкования международных договоров согласно Словарю международного права.

В свою очередь, И.И. Лукашук отмечает, в частности, следующее. *

* См.: Лукашук И.И. Указ. соч.

Доктрине известны различные подходы к толкованию норм меж­дународного права в зависимости от того, что ставится во главу угла. Основных подхода три — объективистский, субъективистский и функционалистский.

Объективисты, они же текстуалисты, видят главное в установлении значения текста путем его анализа. Они не отрицают значения воли сторон, но лишь той, что нашла закрепление в тексте. Юридическое значение имеет лишь текст, принятый сторонами. В обязанности тол­кующего не входит установление соответствия текста воле сторон. Во главу угла ставятся четкость и стабильность нормы. Считается, что содержание нормы остается неизменным. Толкование не может менять содержание нормы в угоду меняющимся обстоятельствам.

Субъективисты видят главную задачу в выяснении намерений сто­рон, которые не всегда выражены в тексте полностью. Поэтому боль­шое значение придается иным, помимо текста, средствам толкования, и прежде всего подготовительным материалам. Решающее значение придается воле сторон в момент создания нормы.

Функционалисты, или телеологи, полагают, что норма отклоняется от первоначальной воли сторон и продолжает самостоятельную жизнь. Она служит своим целям, выполняет определенные функции и именно в таком плане и должна толковаться. Главная задача — установить цель нормы, независимо от того, воплощена она в тексте, в подготовитель­ных материалах или в последующей практике. Толкование призвано содействовать реализации цели. Некоторые представители этого направления вообще отрицают прямое отношение намерения сторон к содержанию нормы. Полагают, что и цель нормы не является неизменной; нормативное содержание следует толковать в соответствии с той целью, которую преследует норма в момент толкования.

На деле, считает И.И. Лукашук, толкование требует использования всех методов в комплексе на основе пропорциональности их значения.

Толкование, осуществляемое государствами, а также международными органами и организациями, называют официальным толкованием. Его разновидностями являются нормативное и казуальное толкование. Нормативное толкование касается общего содержания нормы и относится ко всем случаям ее применения. Казуальное толкование выясняет содержание нормы применительно к конкретному случаю.

Более конкретно, подчеркивает автор, толкование должно осущест­вляться в соответствии с основными целями и принципами международного права, воплощенными в Уставе ООН. Другие принципы и правила толкования в основном кодифицированы в Венских конвен­циях о праве международных договоров.

На первое место они ставят принципы добросовестности. Толкова­ние должно быть добросовестным, т.е. честным, учитывающим интере­сы всех заинтересованных сторон, и направленным на выявление ре­ального содержания нормы.

Принцип единства толкования требует, чтобы норма понималась единообразно во всех случаях, применительно ко всем субъектам.

Принцип эффективности толкования требует, чтобы результат толкования обеспечивал достижение целей нормы, ее действенности. В Конвенции этому соответствует требование толкования нормы в свете объекта и целей договора. Этого требуют и давние максимы: lex est dictatem rationus; lexnоn praecipit inutilia; ad imposibilia lex non cogit; interpretatio fienda est ut res magis daleat quam pereat (закон диктуется разумом; закон не требует бесполезного; закон не требует невозможно­го; толкование должно делать право действенным, а не бездействен­ным).

Сомнительные положения нормы толкуются в пользу обременен­ного субъекта. Неясные положения толкуются так, чтобы не увеличи­вать обязанности несущей их стороны.

Нормы специальные имеют преимущественную силу в отношении норм общего характера, поскольку конкретизируют последние, содер­жат установленные исключения из общих норм.

Рассматривая способы толкования, И.И. Лукашук в их числе вы­деляет следующие.

Грамматическое толкование — уяснение смысла нормы путем ана­лиза ее текста с точки зрения этимологии, лексики, синтаксиса и даже стилистики данного языка.

Логическое толкование — анализ нормы путем использования за­конов и правил логики. Предметом анализа являются обозначаемые словами понятия.

Социально-юридическое толкование — выяснение юридических характеристик международно-правовой нормы. Речь идет о таких мо­ментах, как: находится ли норма в силе, каков круг субъектов, на кото­рых распространяется ее действие, и т.д. Социально-юридическое тол­кование состоит также в анализе юридических понятий, категорий, конструкций на основе специальных правовых знаний. Особое значе­ние это приобретает тогда, когда речь идет о государствах с различными правовыми системами и несовпадающей юридической терминологией.

Систематическое толкование — анализ нормы как элемента систе­мы международного права в ее взаимосвязи с его целями и принципами и с другими его нормами. Соответствующая латинская формула гласит: согласование одного закона с другим есть лучший способ их толкова­ния.

Для толкования нормы имеет существенное значение выяснение ее места в договоре (в каком его разделе она находится), какие вопросы призван решать договор в целом и соответствующий его раздел. Имеет также значение выяснение места самого договора и интерпретируемой нормы в системе более высокого порядка, в качестве которой могут выступать система двусторонних, групповых, региональных норм и, наконец, общее международное право.

К систематическому толкованию примыкает толкование телеоло­гическое, т.е. определение содержания нормы в соответствии со стоя­щей перед нею целью.

Историческое толкование — выяснение смысла нормы в свете ис­торических условий ее установления. Она анализируется также с уче­том условий, в которых она в данный момент применяется.

Таковы способы толкования международно-правовых предписа­ний в процессеих применения в соответствии с вышеназванными оте­чественными источниками, специально уделившими этому вопросу свое внимание.

Подытоживая изложенное в данной главе, можно повторить, что существуют две относительно самостоятельные системы права — право международное и национальное, внутригосударственное. В их рамках все правовые предписания так или иначе взаимосвязаны, что и характеризует их как относительно автономные системы. При этом применение правовых предписаний требуетих толкования, т.е. уяснения их смысла, в их связи со всеми другими положениями права или по крайней мере с некоторыми из них.

В то же время международное право тесно взаимодействует с на­циональным правом, поскольку некоторые его предписания подлежат осуществлению во внутреннем правопорядке государства. Поэтому в необходимых случаях международное право отсылает к праву внутри­государственному, а последнее — к обязательствам государства в силу международного права.

Глава IV

ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

§ 1. Общие положения

До принятия Устава ООН вопрос об основных принципах между­народного права рассматривался главным образом в доктрине между­народного права. Ныне же основные принципы международного права провозглашены и закреплены в таком важнейшем международном до­говоре современности, как Устав Организации Объединенных Наций, участниками которого за небольшими исключениями являются все го­сударства мира. Эти принципы изложены в ст. 2 Устава ООН.

Кроме того, в Декларации о принципах международного права 1970 г. содержится аутентичное толкование международным сообще­ством государств нормативного содержания семи воплощенных в Ус­таве ООН основных принципов современного международного права. Декларация, в частности, гласит, что принципы Устава, воплощенные в ней, представляют собой «основные принципы международного права» и что «при истолковании и применении изложенных выше принципов последние являются взаимосвязанными, и каждый прин­цип должен рассматриваться в свете других принципов». Генеральная Ассамблея призвала все государства руководствоваться этими принци­пами в своей международной деятельности и развивать свои взаимо­отношения на основе их строгого соблюдения.

Как уже отмечалось, основные принципы современного междуна­родного права безусловно являются императивными нормами, иначе они утратили бы свой основополагающий характер.

Основные принципы современного международного права — это система (подсистема) исходных и взаимосвязанных норм общего меж­дународного права, регулирующих в обобщенном виде поведение го­сударств и иных субъектов международного права во всех сферах меж­дународных отношений, имеющих императивный характер и опреде­ляющих в концентрированном виде основное содержание и целена­правленность международного права.

Следует также иметь в виду, что помимо основных международное право содержит и другие нормы-принципы, являющиеся исходными для данной совокупности и системы (подсистемы, субсистемы) взаи­мосвязанных между собой норм.

Ниже рассматривается содержание изложенных в Уставе ООН и Декларации 1970 г. основных принципов международного права. При этом используется краткое (по сравнению с текстом Декларации) общепринятое в доктрине их наименование.

§ 2. Принцип суверенного равенства государств

Этот принцип является как бы исходным началом современного международного права в целом, объединяя в себе два характеризующих каждое государство специфических юридических признака — присущее государству свойство, обозначаемое термином «суверенитет» (см. гл. V), и равноправие с другими государствами в международном об­щении. Поэтому часто в договорах между государствами речь идет о взаимном уважении ими суверенитета друг друга. Суверенность государств предопределяет и метод международно-правового регулирова­ния их взаимоотношений — соглашение между ними.

Впервые толкование термина «суверенное равенство» государств было дано на Сан-Францисской конференции, принявшей Устав ООН. Оно содержалось в докладе Комитета I/1 этой Конференции, который был одобрен затем Первой комиссией и пленумом Конференции.

Согласно этому толкованию, «суверенное равенство» государств должно означать, что:

1) государства юридически равны;

2) они пользуются всеми правами, которые вытекают из их сувере­нитета;

3) личность государства должна уважаться, так же как его терри­ториальная целостность и политическая независимость;

4) государство должно в международном общении добросовестно выполнять свои обязанности и международные обязательства.

Это толкование полностью сохраняет свое значение и поныне.

В свою очередь, согласно Декларации о принципах международно­го права 1970 г., основное содержание рассматриваемого принципа сво­дится к следующему.

Все государства пользуются суверенным равенством. Они имеют одинаковые права и одинаковые обязанности и являются равноправ­ными членами международного сообщества, независимо от различий экономического, социального, политического или иного характера (п.1).

Понятие суверенное равенство включает, в частности, следующие элементы:

a) государства юридически равны;

b) каждое государство пользуется правами, присущими полному суверенитету;

c) каждое государство обязано уважать правосубъектность (лич­ность) других государств;

d) территориальная целостность и политическая независимость го­сударства неприкосвенны;

e) каждое государство имеет право свободно выбирать и развивать свои политические, социальные, экономические и культурные сис­темы;

f) каждое государство обязано выполнять полностью и добросо­вестно свои международные обязательства и жить в мире с другими государствами.

Поясним, что выражение о том, что государства «имеют одинако­вые права и одинаковые обязанности», касается норм общего между­народного права, т.е. норм, установленных международным сообщест­вом государств в целом. Ныне они общепризнанны в качестве не только конвенционных, но и обычноправовых норм.

Однако одинаковость прав и обязательств государств по общему международному праву вовсе не означает, что государства не могут брать на себя по локальным соглашениям новые международные обя­зательства или обязательства, уточняющие и развивающие действую­щие нормы, если они не противоречат основным принципам междуна­родного права. Именно таким путем прежде всего и развивается совре­менное международное право — от локальных норм к универсальным.

§ 3. Принцип неприменения силы или угрозы силой

Этот принцип является новеллой современного международного права. Ранее действовавший со времени Лиги Наций принцип ненапа­дения имел существенно иное содержание.

Ныне это общепризнанный принцип международного права, изло­женный в п. 4 ст. 2 Устава ООН и имеющий одновременно силу обычноправовой нормы.

Основные положения этого принципа, согласно Декларации о принципах международного права 1970 г., предусматривают следую­щее.

Каждое государство обязано воздерживаться в своих международ­ных отношениях от угрозы силой или ее применения как против тер­риториальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо иным образом, несовместимым с целями ООН. Такая угроза силой или ее применение являются на­рушением международного права и Устава ООН, они никогда не должны применяться в качестве средства урегулирования международных проблем.

Агрессивная война составляет преступление против мира, за кото­рое предусматривается ответственность в соответствии с международным правом.

Каждое государство обязано воздерживаться от угрозы силой или ее применения с целью нарушения существующих международных границ другого государства или в качестве средства разрешения меж­дународных споров, в том числе территориальных споров, и вопросов, касающихся государственных границ.

Равным образом каждое государство обязано воздерживаться от угрозы силой или ее применения с целью нарушения международных демаркационных линий, таких, как линии перемирия, установленных или соответствующих международному соглашению, стороной которо­го является данное государство или которое это государство обязано соблюдать на каком-либо ином основании.

Государства обязаны воздерживаться от актов репрессалий, связан­ных с применением силы.

Территория государства не может быть объектом военной оккупа­ции, являющейся результатом применения силы в нарушение положе­ний Устава ООН. Территория государства не должна быть объектом приобретения другим государством в результате угрозы силой или ее применения. Никакие территориальные приобретения, являющиеся результатом угрозы силой или ее применения, не должны признаваться законными.

Однако ничто в вышеприведенных положениях не должно истол­ковываться как расширяющее или ограничивающее каким-либо обра­зом масштабы действия положений Устава ООН, затрагивающих слу­чаи, при которых применение силы является законным.

Вышеизложенные положения, касающиеся существа принципа не­применения силы или угрозы силой в межгосударственных отношени­ях, являются фундаментом современной системы поддержания между­народного мира и безопасности.

Основные, связанные с толкованием и применением настоящего принципа юридические проблемы, были рассмотрены нами ранее. *Ко­ротко они сводятся к следующему.

* См.: Ушаков Н.И. Правовое регулирование использования силы в международ­ных отношениях. М.,1997.

В ходе разработки и принятия Декларации о принципах междуна­родного права 1970 г. организованным международным сообществом государств в лице Организации Объединенных Наций было бесспорно установлено и общепризнано, что рассматриваемая норма-принцип за­прещает применение вооруженной силы (вооруженных сил) или угро­зы ее применения государством в его взаимоотношениях с другими государствами.

Единственным исключением из этого запрещения в соответствии с положениями ст. 51 Устава ООН является самооборона государства в случае вооруженного нападения на него другого государства до тех пор, пока Совет Безопасности не примет мер, необходимых для под­держания международного мира и безопасности.

С таким толкованием принципа, запрещающего угрозу силой или ее применение в межгосударственных отношениях, были согласны все государства, единодушно одобрившие Декларацию о принципах меж­дународного права.

Однако значительное число государств настаивало на том, чтобы такое запрещение касалось также использования в межгосударствен­ных отношениях мер, не связанных с применением вооруженных сил. Но такое толкование существа рассматриваемого принципа реши­тельно отвергалось другими государствами как не соответствующее системе коллективной безопасности, предусмотренной Уставом ООН.

Компромисс был найдет в результате включения в Преамбулу Дек­ларации абзаца, напоминающего «об обязанности государств воздер­живаться в своих международных отношениях от военной, политичес­кой или какой-либо другой формы давления, направленного против политической независимости или территориальной целостности любо­го государства».

При этом политико-юридически необходимо учитывать, что, созда­вая Организацию Объединенных Наций, государства заявили в ее Ус­таве от имени своих народов о решимости жить в мире друг с другом, объединить свои силы для поддержания международного мира и без­опасности, принять принципы и установить методы, обеспечивающие применение вооруженных сил не иначе, как в общих интересах.

Соответственно, главной целью организованного международного сообщества государств в лице ООН является поддержание междуна­родного мира и безопасности, в частности, путем принятия эффектив­ных коллективных мер для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии или других нарушений мира (п. 1 ст. 1 Устава).

Таким образом, в лице ООН с учетом ее целей, функций и полно­мочий создана система коллективной международной безопасности, основанная на идее применения вооруженных сил «не иначе, как в общих интересах», исключительно для поддержания международного мира и только по решению ООН.

Принимать такие решения правомочен Совет Безопасности, на который государства-члены, ныне практически все государства мира, воз­ложили «главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности» (ст. 24 Устава) и согласились «подчиняться ре­шениям Совета Безопасности и выполнять их» (ст. 25 Устава).

Совет Безопасности призван определять «существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии» и решать «какие меры следует предпринять», не связанные с использованием вооруженных сил или с использованием таковых, для поддержания или восстановления международного мира и безопасности (ст. 39 Ус­тава).

В Совете Безопасности действует принцип единогласия великих держав — постоянных его членов, иначе говоря, право вето каждого из них при принятии решений, кроме процедурных. Политико-юридичес­ки это означает, что решение Совета о принудительных мерах против постоянного его члена не может быть принято.

Следовательно, законное использование вооруженных сил возмож­но только и исключительно по решению ООН в лице Совета Безопас­ности в общих интересах международного сообщества государств, а также в случае законной самообороны.

И это тоже одна из основ современной системы коллективной без­опасности, исходящая из решающей роли великих держав — постоян­ных членов Совета в деле обеспечения международного мира и без­опасности.

В результате коллективные принудительные действия по решению Совета Безопасности возможны практически лишь в случае угрозы миру, нарушения мира или акта агрессии со стороны государства, не являющегося постоянным членом Совета.

Такова суть концепции коллективной безопасности, воплощенной в Уставе ООН и современном международном праве.

Однако в реальной международной действительности такой право­порядок существенно нарушается, свидетельством чему явились десят­ки вооруженных межгосударственных конфликтов в период после Вто­рой мировой войны. В связи с этим получили хождение концепции неэффективности ООН и разного рода проекты ее реформы.

Действительно, практически тотчас же после вступления Устава ООН в силу началась «холодная война» именно между постоянными членами Совета Безопасности, место Китая в ООН долгое время оста­валось узурпированным тайваньским режимом, великими державами была развязана беспрецедентная гонка вооружений, началось пресло­вутое балансирование на грани войны, т.е. всемирной катастрофы.

В международно-правовом плане и государствами, и в доктрине была предпринята попытка обосновать правомерность использования вооруженных сил в межгосударственных отношениях в случаях, явно не соответствующих предусмотренным в Уставе ООН и действующем международном праве.

Однако альтернативы международному правопорядку в соответст­вии с Уставом ООН и действующим международным правом нет и предложить ее невозможно.

Такая альтернатива, очевидно, будет возможна в условиях всеоб­щего и полного разоружения под эффективным международным кон­тролем, к чему, кстати, призывает и один из пунктов принципа непри­менения силы и угрозы силой Декларации 1970 г. Но это, по-видимому, пока весьма отдаленная перспектива.

Современной системе международной безопасности будет посвя­щена специальная глава (гл. XIV).

§ 4. Принцип невмешательства

Согласно п. 7 ст. 2 Устава ООН, Организация и государства обя­заны не вмешиваться « в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства… ».

В Декларации о принципах международного права 1970 г. основное содержание принципа невмешательства раскрывается следующим об­разом.

Ни одно государство или группа государств не имеет права вмеши­ваться прямо или косвенно по какой бы то ни было причине во внут­ренние или внешние дела любого другого государства. Вследствие этого вооруженное вмешательство и все другие формы вмешательства или всякие угрозы, направленные против личности государства или против его политических, экономических и культурных основ, явля­ются нарушением международного права.

Ни одно государство не может ни применять, ни поощрять приме­нение экономических, политических мер или мер любого иного харак­тера с целью добиться подчинения себе другого государства в осущест­влении им своих суверенных прав и получения от этого каких бы то ни было преимуществ. Ни одно государство не должно также органи­зовывать, разжигать, финансировать, подстрекать или допускать под­рывную, террористическую или вооруженную деятельность, направ­ленную на насильственное свержение строя другого государства, равно как и способствовать ей, а также вмешиваться во внутреннюю борьбу в другом государстве.

Применение силы, имеющее целью лишать народы их националь­ной самобытности, является нарушением их неотъемлемых прав и принципа невмешательства.

Каждое государство обладает неотъемлемым правом выбирать себе политическую, экономическую, социальную и культурную систему без вмешательства в какой-либо форме со стороны какого бы то ни было другого государства.

Таково аутентичное толкование международным сообществом го­сударств нормативного содержания принципа невмешательства в со­ответствии с Уставом ООН и действующим международным правом.

Более подробно история становления принципа невмешательства и его нормативного существа рассмотрены в нашей монографии «Не­вмешательство во внутренние дела государства» . *

* См.: Ушаков Н.А. Невмешательство во внутренние дела государства. М., 1971.

В ней, в частности, показана та ожесточенная борьба вокруг принципа невмешательства, которая развернулась в Специальном комитете по принципам между­народного права, в задачу которого входило выработать проект Декла­рации 1970 г., между большинством комитета и группой представите­лей западных стран, которые отрицали наличие в современном между­народном праве принципа невмешательства и выступали с такими предложениями по существу его содержания, которые фактически вели к превращению принципа невмешательства в принцип дозволен­ного вмешательства в дела любого государства.

Однако случилось так, что Генеральная Ассамблея на XX сессии (1965 г.) приняла резолюцию 2131 (XX), содержавшую Декларацию о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, об ог­раждении их независимости и суверенитета, которая была одобрена 109 голосами членов ООН при одном воздержавшемся (Великобрита­ния) и отсутствии голосов против, что в конечном счете позволило рассматривать эту Декларацию как аутентичное толкование принципа невмешательства.

Соответственно Декларация о принципах международного права 1970 г. воспроизводит применительно к принципу невмешательства положения оперативной части Декларации о невмешательстве 1965 г. с некоторыми редакционными уточнениями.

Представляя Генеральной Ассамблее в 1970 г. окончательный про­ект Декларации о принципах международного права, Специальный ко­митет подчеркнул, что этот проект служит выражением общего согласия участвующих в нем делегаций, что и послужило единодушному одобрению Декларации международным сообществом государств в лице Генеральной Ассамблеи ООН.

§ 5. Принцип мирного разрешения споров

Согласно этому принципу, каждое государство разрешает свои международные споры с другими государствами мирными средствами таким образом, чтобы не подвергать угрозе международный мир, без­опасность и справедливость.

Государства должны в соответствии с этим стремиться к скорейше­му и справедливому урегулированию своих международных споров путем переговоров, обследования, посредничества, примирения, арбит­ража, судебного разбирательства, обращения к региональным органам или соглашениям или иными мирными средствами по своему выбору. В поисках такого урегулирования стороны должны приходить к согла­сию в отношении таких мирных средств, которые соответствовали бы обстоятельствам и характеру спора.

Стороны в споре обязаны в случае, если не достигнут разрешения - спора путем одного из вышеупомянутых мирных средств, продолжать стремиться к урегулированию спора с помощью других согласованных между ними мирных средств.

Государства, являющиеся сторонами в международном споре, а также другие государства должны воздерживаться от любых действий, которые могут обострить положение настолько, что будет поставлено под угрозу поддержание международного мира и безопасности, и долж­ны действовать в соответствии с целями и принципами ООН.

Международные споры разрешаются на основе суверенного равен­ства государств и в соответствии с принципом свободного выбора средств. Применение процедуры урегулирования спора или согласие на такую процедуру, свободно согласованную между государствами в отношении существующих или будущих споров, в которых они явля­ются сторонами, не должно рассматриваться как несовместимое с принципом суверенного равенства.

Таковы достаточно четкие положения о существе принципа мир­ного разрешения международных споров. Тем не менее следует учиты­вать полномочия Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН по мирному разрешению международных споров, изложенные в гл. VI Устава ООН. Особое значение имеют полномочия Совета Безопаснос­ти в отношении международных споров, которые угрожают или продолжение которых могло бы, по мнению Совета Безопасности, угро­жать поддержанию международного мира и безопасности.

Статья 33 Устава ООН содержит перечень традиционных, вырабо­танных долголетней практикой государств средств мирного разреше­ния международных споров или ситуаций, порождающих спор. Но такой перечень не является исчерпывающим, в нем, в частности, не упомянуты так называемые добрые услуги. Возможны в принципе и иные способы урегулирования споров.

Мирные средства разрешения споров по существу можно подраз­делить на две категории: категорию средств, результатом которых яв­ляются рекомендации сторонам в споре, юридически для них необяза­тельные, и категорию средств, результатом которых являются решения, юридически обязательные для сторон в споре.

Рекомендации и решения, касающиеся мирного урегулирование международного спора, выносятся на основании международного права. Но споры могут разрешаться ex aequo et bono, т.е. по справедли­вости, если стороны в споре с этим согласны, особенно когда соответ­ствующие данным обстоятельствам положения международного права либо отсутствуют, либо недостаточно ясны.

К первой категории мирных средств разрешения международных споров относятся следующие.

Добрые услуги — содействие не участвующей в споре третьей сто­роны (государства, отдельного лица и т.д.) ведению переговоров между сторонами в споре, не имеющими между собой официальных контак­тов. Своего рода передаточная инстанция предложений одной стороны в споре другой.

Переговоры сторон в споре — основное средство разрешения спо­ров, поскольку к другим средствам стороны могут прибегать только по взаимному согласию, если заранее не заключили между собой согла­шения о порядке разрешения своих споров.

Посредничество — участие третьей стороны в разрешении спора, наделенной правом предлагать сторонам в споре те или иные условия его разрешения.

Следственные комиссии — согласованные сторонами в споре отно­сительно их состава органы, в задачу которых входит установление фактов или событий, касающихся существа данного международного спора.

Примирительные комиссии — согласованные сторонами в споре относительно их состава органы, в задачу которых входит рекомендо­вать сторонам в споре условия его разрешения.

Вторую категорию мирных средств разрешения споров составляют международные суды и арбитражи, решения которых являются юри­дически обязательными.

Международные суды — специально учрежденные и постоянно действующие органы разбирательства международных споров, откры­тые для обращения к ним всех государств или специально указанных в их учредительных актах государств региональной или иной принад­лежности. Главным таким судебным органом является Международ­ный Суд ООН.

Арбитражи либо учреждаются ad hoc (для данного спора), либо создаются заинтересованными государствами на заранее согласован­ных условиях об их составе для разрешения тех или иных дел, возни­кающих между создавшими их государствами. В качестве арбитра может выступать, в частности, одно согласованное сторонами в споре лицо.

Существует также Постоянная палата третейского суда, созданная в соответствии с Гаагской конвенцией о мирном разрешении междуна­родных столкновений 1899 г. государствами — участниками этой Кон­венции. Основной задачей Палаты является ведение списка лиц, реко­мендованных государствами-участниками в качестве возможных ар­битров, чтобы облегчить сторонам в споре выбор компетентных лиц в состав тех или иных арбитражей.

§ 6. Принцип добросовестного выполнения международных обязательств

Согласно Декларации 1970 г., основные положения этого принципа состоят в следующем.

Каждое государство обязано добросовестно выполнять обязатель­ства, принятые им в соответствии с Уставом ООН.

Каждое государство обязано добросовестно выполнять свои обяза­тельства в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права.

Каждое государство обязано добросовестно выполнять свои обяза­тельства в соответствии с международными соглашениями, имеющими силу согласно общепризнанным принципам и нормам международного права.

Если обязательства, вытекающие из международных соглашений, противоречат обязательствам членов ООН по ее Уставу, преимущест­венную силу имеют обязательства по Уставу.

Таким образом, речь идет об обязательствах государств по Уставу ООН, т.е. прежде всего и главным образом об обязательствах, вытекающих из воплощенных в Уставе ООН основных принципов современ­ного международного права, а также об обязательствах по общему международному праву и вытекающих из локальных (двусторонних и многосторонних) международных соглашений. Следовательно, вне указанных пределов находятся лишь такие источники международных обязательств, как решения международных судов и арбитражей, имеющие силу только применительно к данному делу, т.е. источники индивидуальных правовых предписаний.

Естественно также, что применительно к соглашениям (в отличие |от договоров) речь идет об обязательствах, вытекающих как из обычноправовых норм, так и из конвенционных норм международного права.

§ 7. Принцип сотрудничества государств

В соответствии с принципом сотрудничества государств государства обязаны, независимо от различий в их политических, экономичес­ких и социальных системах, сотрудничать друг с другом в различных областях международных отношений с целью поддержания междуна­родного мира и безопасности и содействия международной экономи­ческой стабильности и прогрессу, общему благосостоянию народов и международному сотрудничеству, свободному от дискриминации, имеющей в своей основе такие различия.

С этой целью:

а) государства сотрудничают с другими государствами в деле под­держания международного мира и безопасности;

б) государства сотрудничают в установлении всеобщего уважения и соблюдения прав человека и основных свобод для всех и в ликвида­ции всех форм расовой дискриминации и всех форм религиозной не­терпимости;

в) государства осуществляют свои международные отношения в экономической, социальной, культурной, технической и торговой об­ластях в соответствии с принципами суверенного равенства и невме­шательства;

г) государства — члены ООН обязаны в сотрудничестве с ООН принимать совместные и ин-дивидуальные меры, предусмотренные со­ответствующими положениями Устава.

Государства сотрудничают в экономической, социальной и куль­турной областях, а также в области науки и техники и содействуют прогрессу в мире в области культуры и образования. Они должны сотрудничать в деле оказания содействия экономическому росту во всем мире, особенно в развивающихся странах.

Таково основное содержание принципа сотрудничества государств. Полезно также напомнить, что в соответствии с п. 4 ст. 1 Устава ООН Организация Объединенных Наций призвана быть центром для согла­сования действий наций (государств) в достижении провозглашенных в этой статье общих целей Организации. Центром сотрудничества го­сударств в той или иной специальной сфере их взаимоотношений при­званы быть универсальные международные организации — специали­зированные учреждения ООН и Международное агентство по атомной энергии, а также различные региональные и локальные международ­ные организации.

§ 8. Принцип равноправия и самоопределения народов

Согласно Декларации о принципах международного права 1970 г. основные положения этого принципа состоят в следующем.

Все народы имеют право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие, и каждое государство обязано ува­жать это право в соответствии с положениями УставаООН.

Каждое государство обязано содействовать с помощью совместных и индивидуальных действий осуществлению принципа равноправия и самоопределения народов в соответствии с положениями Устава и ока­зывать помощь ООН в выполнении обязанностей, возложенных на нее Уставом, в отношении осуществления данного принципа с тем, чтобы:

a) способствовать дружественным отношениям и сотрудничеству между государствами, и

b) незамедлительно положить конец колониализму, проявляя должное уважение к воле заинтересованных народов, а также имея в виду, что подчинение народов иностранному игу, господству и эксплу­атации является нарушением настоящего принципа, равно как и отри­цанием основных прав человека, и противоречит Уставу ООН.

Создание суверенного и независимого государства, свободное при­соединение к независимому государству или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса, свободно опреде­ленного народом, являются формами осуществления этим народом права на самоопределение.

Каждое государство обязано воздерживаться от каких-либо на­сильственных действий, лишающих народы, о которых говорится выше в изложении настоящего принципа, их права на самоопределение, сво­боду и независимость. В своих мерах против таких насильственных действий и в оказании им сопротивления эти народы, в порядке осу­ществления своего права на самоопределение, вправе добиваться под­держки и получать ее в соответствии с целями и принципами Устава.

Территория колонии или другой несамоуправляющейся террито­рии имеет по Уставу статус, отдельный и отличный от статуса терри­тории государства, управляющего ею; такой отдельный и отличный, согласно Уставу, статус существует до тех пор, пока народ данной ко­лонии или несамоуправляющейся территории не осуществит своего права на самоопределение в соответствии с Уставом, и в особенности в соответствии с его целями и принципами.

Однако ничто в приведенных положениях не должно истолковы­ваться как санкционирующее или поощряющее любые действия, кото­рые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверен­ных и независимых государств, соблюдающих в своих действиях прин­цип равноправия и самоопределения народов, имеющих правительст­ва, представляющие без различия расы, вероисповедания или цвета кожи весь народ, проживающий на данной территории.

Каждое государство должно воздерживаться от любых действий, направленных на частичное или полное нарушение национального единства и территориальной целостности любого другого государства или страны.

Как уже указывалось в гл. I применительно к субъектам междуна­родного права, народы являются особыми, специальными его субъек­тами, субъектами международных правомочий, вытекающих из поло­жений принципа самоопределения. Иначе говоря, речь идет о взаимо­отношениях между народами и государствами.

Однако понятие «народ» в международно-правовых актах не опре­делено. И, очевидно, в общем виде определить его весьма сложно.

Тем не менее можно, видимо, утверждать, что в данном случае «народ» — понятие территориального характера. Это совокупность по­стоянно проживающих на данной территории людей, независимо от различий между ними расового, этнического, религиозного или иного характера.

Еще недавно говорилось, в частности в изложении рассматривае­мого принципа, о самоопределении прежде всего народов зависимых территорий, которые долгое время боролись за свое независимое суще­ствование, часто и с оружием в руках, преодолевая упорное сопротив­ление империалистических колониальных держав.

Устав ООН, провозгласив принцип равноправия и самоопределе­ния всех народов, в то же время содержал в гл. XI Декларацию в отно­шении несамоуправляющихся территорий, а в гл. XII предусматривал международную систему опеки, т.е. существование «территорий под опекой». Это отражало компромисс между силами социального про­гресса и силами, стремившимися сохранить позорную систему колони­ализма. Лишь в 1960 г. на Генеральной Ассамблее удалось принять историческую Декларацию о предоставлении независимости колони­альным странам и народам. Но к моменту принятия Декларации о принципах международного права 1970 г. зависимые территории еще продолжали существовать.

Ныне же, когда с колониализмом в принципе покончено, о самооп­ределившихся или о самоопределяющихся народах следует говорить лишь применительно к народам существующих суверенных госу­дарств.

Во-первых, народ любого государства вправе самостоятельно, без какого-либо вмешательства или давления извне решать, поддерживать ли существующий в государстве социальный строй или любое иное устройство государства или требовать их изменения, выражая свою волю путем голосования или любыми иными возможными способами вплоть до восстания и революции.

Во-вторых, территориальные изменения во взаимоотношениях между государствами — передача части территории другому государ­ству, объединение государств в едином государстве, отделение от госу­дарства части территорий и образование на ней самостоятельного го­сударства или разъединение государства на два или несколько незави­симых государств — должны осуществляться только в соответствии со свободно выраженной волей соответствующего государства или госу­дарств, а также с должным учетом других основных принципов совре­менного международного права.

Таковы общепризнанные основные принципы действующего об­щего международного права и их нормативное содержание и осново­полагающее значение.

* * *

В связи с вышеизложенным целесообразно рассмотреть, основные принципы международного права так, как они изложены в Декларации принципов СБСЕ.

В Декларации изложены десять таких принципов. Семь из них соответствуют основным принципам международного права Деклара­ции 1970 г. Однако в Декларации принципов СБСЕ обозначены еще три принципа, а именно: принцип нерушимости границ государств-участников, принцип территориальной целостности государств и принцип уважения прав человека и основных свобод.

Но положения принципов нерушимости границ и территориаль­ной целостности государств мало что добавляют к требованиям отно­сительно взаимного уважения государствами существующих международных границ и территориальной целостности друг друга, как они изложены в Декларации о принципах международного права 1970 г.

В качестве якобы новеллы в Декларации принципов СБСЕ фигу­рирует принцип уважения прав человека и основных свобод.

В контексте этого принципа государства — участники СБСЕ заявили, что они будут уважать права человека и основные свободы, включая свободу мысли, совести, религии и убеждений для всех без различия расы, пола, языка и религии; будут поощрять и развивать эффективное осуществление гражданских, политических, экономических, социальных, культурных и других прав и свобод; будут уважать свободу лич­ности исповедывать, единолично или совместно с другими, религию ; или веру; будут уважать права лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, на равенство перед законом; признают всеобщее значе­ние прав человека и основных свобод; будут постоянно уважать эти права в своих взаимоотношениях; будут действовать в области прав человека и основных свобод в соответствии с целями и принципами Устава ООН и с Всеобщей декларацией прав человека. Наконец, они также заявили, что будут выполнять свои обязательства, как они уста­новлены в международных декларациях и соглашениях в этой области, включая Международные пакты о правах человека, если они ими свя­заны.

Спрашивается, есть ли что-либо конкретное в изложении этого принципа в Декларации принципов СБСЕ по сравнению с уже суще­ствовавшими обязательствами государств в области прав человека и основных свобод по Уставу ООН и другим международным соглаше­ниям? Вполне очевидно, что единственным таким конкретным поло­жением является отсылка к пактам о правах человека в случаях, когда государства — участники Заключительного акта СБСЕ ими связаны. В остальном же это общие декларации, не содержащие конкретных международных обязательств.

По Уставу ООН государства обязались осуществлять международ­ное сотрудничество «в поощрении и развитии уважения к правам че­ловека и основным свободам для всех, без различия расы, пола, языка и религии» (п. 3 ст. 1), а также содействовать «всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод...» (п. «с» ст. 55) и предпринимать совместные и самостоятельные действия в сотрудничестве с ООН для достижения этой цели (ст. 56).

Но это лишь провозглашение общей цели сотрудничества между членами международного сообщества государств и не более того. Чтобы такие обязательства приобрели юридическую силу конкретных обязательств всех государств относительно основных прав и свобод человека, они должны быть точно обозначены (перечислены), должно быть сформулировано их конкретное юридическое содержание и ука­заны механизмы контроля за их соблюдением.

По общему международному праву, в частности в силу его общеп­ризнанных обычноправовых норм, такие международные обязательст­ва государств действительно существуют, но они касаются не основных прав и свобод человека вообще, а лишь некоторых из них, точнее тех, которые главным образом имеют основополагающее значение для за­щиты человеческой личности. И нарушение таких международных обязательств рассматривается международным сообществом госу­дарств как международное преступление данного государства со всеми вытекающими для него неблагоприятными юридическими последст­виями.

Такими международными обязательствами по общему междуна­родному праву являются, в частности, обязательства, запрещающие рабство, геноцид и апартеид. Подробнее об этом будет говориться в главе о международной ответственности государств. Здесь же добавим следующее.

Государства в своих взаимоотношениях могут и действительно берут на себя в силу обычноправовых или конвенционных норм меж­дународные обязательства соблюдать в своем внутреннем порядке или правопорядке определенные права и свободы всех или некоторых на­ходящихся на их территории физических и юридических лиц. Это меж­дународные обязательства государств в пользу тех или иных субъектов их внутригосударственного правопорядка, подлежащие осуществле­нию именно в национальном праве данного обязанного государства. Субъектами же таких международных обязательств являются только государства - участники соответствующего соглашения (обычноправовой или конвенционной нормы). Субъекты же внутригосударствен­ного права могут обращаться в международные инстанции в целях содействия защите предусмотренных международно-правовыми нор­мами их прав только при наличии явно выраженного на то согласия государства, на территории которого они находятся, и на условиях такого согласия (обычно после исчерпания соответствующих внутри­государственных возможностей).

Более конкретно международные обязательства государств в пользу индивидов (физических лиц) по общему международному праву существуют, в частности, как обязательства, запрещающие дискриминацию человека в силу любых различий между людьми, запрещающие рабство, геноцид, апартеид и иные преступные действия государств, умаляющие достоинство человеческой личности, а также обязательства об определенном достойном обращении с иностранцами (и апатридами ).

Что же касается других основных прав и свобод человека, то международно - правовое развитие идет по пути заключения соответствующих общих (универсальных) международных конвенций, четко уста­навливающих международные обязательства их участников и механизмы контроля государств-участников за соблюдением установленных обязательств.

В числе таких актов Международный пакт о гражданских и политических правах и Международный пакт об экономических, социаль­ных и культурных правах, а также более 40 других международных универсальных договоров.

Однако западные страны, являвшиеся в недалеком прошлом коло­ниальными державами, как правило, не участвуют в Пакте об экономических, социальных и культурных правах, а также во многих других универсальных договорах о правах человека. В то же время они гру­бейшим образом вмешиваются во внутренние дела других государств, требуя от них соблюдения международных обязательств о правах че­ловека, соблюдением которых они себя отнюдь не обременяют.

Такова подлинная картина защиты основных прав и свобод чело­века в соответствии с современным международным правом.

Глава V

ГОСУДАРСТВО СОГЛАСНО МЕЖДУНАРОДНОМУ ПРАВУ

1. Понятие государства

Государства долгое время являлись единственными субъектами и творцами международного права. Ныне они продолжают быть таковы­ми, ибо современное международное право осталось в своей основе правом межгосударственным.

Оперируя термином «государство», международное право его не определяет, но устанавливает, что государства являются особыми, су­веренными образованиями и что одним из основных принципов взаи­моотношений между ними является принцип суверенного равенства государств.

Согласно этому принципу (подробнее см. гл. IV), все государства пользуются суверенным равенством, являются равноправными члена­ми международного сообщества, независимо от различий экономичес­кого, социального, политического или иного характера.

Таким образом, термин «суверенитет» характеризует общие для всех государств специфические свойства, независимо от любых разли­чий между ними.

С учетом такого значения термина «суверенитет» можно, напри­мер, сформулировать следующее определение понятия «государство»:

государство — особая организация по управлению делами существую­щего на определенной территории общества, обладающая свойством суверенитета.

В доктрине права обычно принято считать, что государство харак­теризуется наличием трех признаков: территории (государственной территории), населения и публичной (государственной) власти, но не объясняется, как они взаимосвязаны. Однако они действительно свя­заны общим для всех государств свойством суверенитета, а именно: государственная территория — земное пространство, находящееся под суверенитетом данного государства;

население — совокупность индивидов (граждан, иностранцев, апат­ридов), находящихся в территориальных пределах государства, на ко­торых распространяется юрисдикция (совокупность суверенных властных правомочий) данного государства;

публичная (государственная) власть — особая организация власт­вования, посредством деятельности которой осуществляется государ­ственный суверенитет.

Поэтому суверенитет, определяющий общие специфические свой­ства государств, характеризует одновременно и свойства государствен­ной власти как таковой — ее целостность и единство.

§ 2. Понятие и юридические признаки государственного суверенитета

Суверенитет, как писал в прошлом Г. Еллинек, * по своему истори­ческому происхождению есть прежде всего политическая идея, которая позднее становится юридической. Не ученые-затворники открыли его в своих кабинетах — он обязан своим бытием могучим силам, борьба которых наполняется содержанием веков.

* См.: Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 1908. С. 354.

Сущность суверенитета воплощается в праве — национальном (внутригосударственном) и международном, определяет их основу, главное содержание.

Достаточно общепризнанным в отечественной литературе, особен­но международно-правовой, является следующее определение этого понятия: суверенитет государства (государственный суверенитет) - это присущее государству верховенство на своей территории и незави­симость в международных отношениях.

Следовательно, «суверенитет» — это юридическое понятие, отра­жающее наиболее общие юридические свойства, присущие государст­ву. Юридические признаки суверенитета (верховенство и независи­мость) выражают подлинные качественные особенности любого госу­дарства, проявляющиеся в реальных общественных отношениях. Госу­дарство существует как реальная сила, способная осуществлять вер­ховную власть на своей территории и выступать в качестве суверенной независимой организации в международных отношениях.

Присущие государству признаки суверенитета — верховенство и не­зависимость — неразрывно связаны между собой, предопределяют друг друга, являются взаимообусловленными. Без верховенства в пределах государственной территории не существует независимости государства в международных отношениях с другими государствами. Без независи­мости от других государств неосуществимо и верховенство государства в пределах его территории. Это не препятствует, однако, раздельному рассмотрению сущности указанных юридических признаков (свойств) государства, юридических признаков государственного суверенитета.

Территориальное верховенство. Верховенство государства на своей территории (территориальное верховенство) означает, что государство осуществляет высшую, верховную власть (юрисдикцию) в отношении всех лиц и их объединений, находящихся на его территории. Государ­ство обладает полновластием, полнотой публичной власти (законода­тельной, исполнительной, судебной) в пределах своей территории, ис­ключающей деятельность в этих пределах любой иной публичной влас­ти. Отдельные изъятия из такого полновластия (установление имму­нитета от юрисдикции государства) возможны лишь при условии со­гласия на то и соответствующего волеизъявления данного государства. Веления государственной власти, выступающей от лица государства, являются обязательными для всех органов государства, должностных лиц, граждан, их объединений, иностранцев и апатридов, находящихся в пределах государственной территории.

Территориальное верховенство государства есть следствие того факта, что над ним нет другой высшей власти, которая могла бы уста­навливать или ограничивать правомочия государства и требовать его подчинения себе. Государство обладает верховенством в пределах своей территории исключительно в силу собственных свойств, порож­даемых объективными условиями жизни организованного в государ­ство общества.

Территориальное верховенство государства проявляется и в том, что в его руках концентрируется вся принудительная власть и все сред­ства властного принуждения. Властное принуждение может приме­няться органом государства от лица государства либо непосредственно на то управомоченной негосударственной организацией, правомочия и само существование которой зависят исключительно от воли государ­ства. Монополизация государством властного принуждения вовсе не означает, что государство только и делает, что принуждает исполнять свою волю, но означает, что только государство может принуждать властными методами и средствами.

Верховенство государства выражается также в том, что только го­сударство может предписывать обязательные для находящихся в его пределах органов, организаций и лиц правила поведения, т.е. создавать право и обеспечивать его исполнение. Лишь воля государства, выра­женная управомоченным на то органом (органами) государственной власти, становится правом. Существо такой государственной воли, вы­раженной в праве, определяется, естественно, материальными условия­ми жизни и деятельности организованного в государстве общества.

Территориальное верховенство государства, проявляющееся в де­ятельности государственной власти, проистекает, в частности, из двух качественных особенностей последней — ее единства и юридической неограниченности.

Единство государственной власти состоит в том, что система ее органов составляет в совокупности единую государственную власть. Юридическое единство государственной власти выражает то, что: а) совокупная компетенция органов государственной власти охваты­вает все правомочия, необходимые для осуществления функций госу­дарства, и б) различные органы, принадлежащие к этой системе, не могут предписывать одновременно одним и тем же субъектам при одних и тех же обстоятельствах взаимоисключающие друг друга пра­вила поведения. Все это должно предусматриваться и обеспечиваться внутренним правом государства.

Единству государственной власти, следовательно, отнюдь не про­тиворечит распределение функций и правомочий государства между органами государственной власти, составляющими в своей совокуп­ности единую государственную власть. Это не разделение власти, а ее организация.

Международное право безусловно исходит из единства государст­венной власти. Так, согласно одному из положений разрабатываемого Комиссией международного права Проекта статей об ответственности государств, поведение любого органа государства, имеющего такой ста­тус согласно внутреннему праву этого государства, рассматривается согласно международному праву и при условии, что в данном случае указанный орган действовал в качестве такового, как деяние такого государства (ст. 5). Поведение органа государства, административно-территориального подразделения или организма, управомоченного осуществлять определенные прерогативы государственной власти, при тех же условиях должно в соответствии с международным правом рас­сматриваться как деяние государства, даже если в данном случае этот орган превысил свои полномочия, установленные внутригосударствен­ным правом, или нарушил инструкции, касающиеся его деятельности (ст. 10).

Таким образом, территориальное верховенство государства осу­ществляется не отдельными органами государственной власти, а госу­дарственной властью как единым целым. Если бы государственная власть состояла из нескольких независимых друг от друга органов, то в пределах данного государства было бы несколько осуществляющих территориальное верховенство властей или вообще не существовало бы никакой верховной государственной власти.

Другой качественной особенностью государственной власти явля­ется ее юридическая неограниченность. Действительно, из самого тер­риториального верховенства государства следует неограниченность го­сударственной власти какими-либо внешними правовыми предписаниями, иначе верховной была бы такая предписывающая власть. Госу­дарственная власть не ограничена и национальным правом, поскольку она действует на основе ею же установленного права. Государство в лице государственной власти может изменить или отменить те или иные нормы государственного права, издать иную конституцию. Толь­ко государство в лице государственной власти устанавливает нацио­нальное право, сам порядок правотворчества и в этом смысле стоит над правом.

Иными словами, юридическая неограниченность государственной власти означает лишь то, что над ней нет высшей власти, предписы­вающей ей нормы поведения.

Это не значит, однако, что государственная власть в лице тех или иных ее органов может игнорировать или нарушать правовые предпи­сания, касающиеся ее правомочий и деятельности, поскольку они дей­ствуют. В противном случае такой орган единой государственной влас­ти или государственная власть в целом утратят свою легитимность и подлежат установленной за это ответственности.

Но юридическая неограниченность власти государства не может означать возможности произвола в деле установления или изменения национального права. Деятельность государства в этой сфере детерми­нирована реальными внутренними и внешними условиями существо­вания и деятельности организованного в данное государство общества. Национальное право должно соответствовать таким условиям жизни данного общества, его интересам и потребностям, правосознанию, об­щественной морали и традициям. Иначе правовые предписания не будут исполняться либо государственная власть, утратившая в резуль­тате этого свою эффективность и, соответственно, легитимность, будет заменена новой усилиями организованного в данное государство об­щества.

Независимость государства. Независимость государства в между­народных отношениях есть признак государственного суверенитета, имеющий в виду прежде всего и главным образом его независимость во взаимоотношениях с другими государствами — основными субъек­тами международного права.

Если во внутригосударственных общественных отношениях госу­дарство выступает как обладающее исключительной юрисдикцией в отношении всех лиц и их объединений, находящихся на его террито­рии, то в противоположность этому для международных отношений характерно неподчинение государств какой-либо стоящей над ними власти, обладающей компетенцией предписывать им правила поведе­ния в международном общении. Тем самым они взаимно независимы.

Естественно, речь идет о независимости государств как юридичес­кой категории, устанавливаемой и регламентируемой международным правом с добровольного на то согласия заинтересованных государств. Этому отнюдь не противоречит фактическая, объективная взаимозави­симость государств в разрешении все обостряющихся глобальных про­блем современности, порождающая необходимость их сотрудничества и регулирование их взаимоотношений международным правом как совокупностью и системой юридически обязательных норм общего и ло­кального характера. Альтернативы такому регулированию по взаимному согласию государств путем учреждения некой стоящей над государ­ствами мировой власти нет, по крайней мере государства и народы мира пока к тому явно не готовы.

Поэтому в основе современного международного права лежит вы­раженное в его основополагающих нормах требование строгого уваже­ния государствами суверенитета друг друга. Основными такими нор­мами являются нормы-принципы о суверенном равенстве государств; неприменении силы или угрозы силой в межгосударственных отноше­ниях; невмешательстве в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства; мирном разрешении межгосударст­венных споров; межгосударственном сотрудничестве.

В международном праве взаимная независимость государств про­является в двух ее аспектах: в независимости государства в его внут­ренних делах (внутренняя независимость) и в его независимости во внешних делах (внешняя независимость).

Внутренняя независимость государства обеспечивается тем, что международное право не регулирует и в принципе не может регулиро­вать внутригосударственные общественные отношения. Свое позитив­ное воплощение это находит в признании государствами недопусти­мости вмешательства во внутренние дела друг друга.

Государства могут брать и действительно берут международные обязательства об определенном обращении с находящимися на их тер­ритории юридическими и физическими лицами любой или иностран­ной принадлежности, подлежащие исполнению в их внутреннем по­рядке или правопорядке. Однако такие обязательства не могут затра­гивать и не затрагивают основного существа их компетенции во внут­ренних делах (внутренней независимости) — сферы их общественно-политического устройства. Каждое государство свободно и независимо от других государств устанавливает такой общественный и государст­венный строй и правопорядок, которые отвечают уровню развития, потребностям и интересам организованного в данное государство об­щества.

Именно поэтому государства различают в прошлом и настоящем по их социальному устройству (рабовладельческие, феодальные, капи­талистические, социалистические или иные) и по форме правления: монархии (абсолютные, ограниченные, конституционные), республи­ки (парламентские и президентские), деспотии, диктатуры, тоталитар­ные государства, автократии и демократии (представительные и непо­средственные) и т.д. Иначе говоря, соответствующие характеристики выявляют те или иные различия между государствами. Единственной общей характеристикой государств является присущий любому из них суверенитет.

Внешняя же независимость государства, его независимость во внешних делах, во взаимоотношениях с другими государствами — это сфера международно-правового регулирования. Государство свободно, самостоятельно и независимо от других государств осуществляет свои внешние функции и определяет свою внешнюю политику в рамках установленного с его согласия международно-правового регулирова­ния его взаимоотношений с другими государствами и иными субъек­тами современного международного права.

Свобода внешнеполитической деятельности государства при усло­вии соблюдения его международных обязательств есть, однако, не ог­раничение его независимости в международных отношениях, а ее ут­верждение и обеспечение, поскольку нормы международного права на­правлены именно на обеспечение независимости всех государств в международном общении. Иными словами, свобода и независимость деятельности государства во взаимоотношениях с другими государст­вами обусловлена, согласно международному праву, его обязанностью не посягать такой деятельностью на свободу и независимость во внеш­них делах любого другого государства.

Независимость государства в международных отношениях проявля­ется, в частности, в том, что юридически обязательной для государства международно-правовой нормой может стать лишь такое правило пове­дения, в отношении которого имеется на то прямое его согласие. Никакое другое государство или группа государств не могут предписывать госу­дарству правила его поведения в международных отношениях.

Таковы, кратко, понятие и юридические признаки государственно­го суверенитета.

§ 3. Несущественность внутреннего устройства государств

Целесообразно в связи с вышеизложенным затронуть еще два вза­имосвязанных вопроса: о неделимости суверенитета как общего свойства , присущего любому государству, и о несущественности для международно - правового регулирования форм внутреннего устройства го­сударств.

Действительно, если данный общественный организм или общественное образование отвечает необходимым признакам суверенитета, является суверенным общественным образованием, то речь идет о наличии соответствующего государства. В противном случае налицо нечто иное, в частности колониальная или иная зависимая территория.

В прошлом западная доктрина международного права пыталась ввести в оборот концепцию полусуверенных государств главным образом применительно к некоторым колониальным владениям метрополии, когда власть в них осуществлялась их прежними правителями, т.е. якобы являлась частично суверенной или полусуверенной властью. Однако крах системы колониализма под напором национально-освободительных движений показал полную беспочвенность таких концепций. Некоторые колониальные владения являлись лишь государственноподобными образованиями, но не государствами.

Это касается и внутреннего устройства государств. Они суверенны и равноправна, независимо от любого их внутреннего устройства — унитарного, федеративного или иного.

С точки зрения международного права различий между ними нет, что не вызывает каких-либо сомнений. Однако некоторые государства в своем наименовании содержат указание на то, что они являются фе­деративными, например: Федеративная Республика Германия, Соеди­ненные Штаты (государства) Америки, Российская Федерация. Более того, их территориальные подразделения также именуются либо госу­дарствами (США, Британия, Мексика), либо республиками, либо иным государственноподобным образом (земли в ФРГ, кантоны в Швейцарии и т.д.). Их основные правовые акты, принимаемые в рам­ках их компетенции, часто именуются конституциями, их высшие ор­ганы власти — правительствами, высшие судебные органы — верхов­ными судами и т.д. Речь, таким образом, идет о государственноподобных образованиях. Другие же государства, не именующие себя феде­ративными, в рамках своего внутреннего устройства не имеют государственноподобных образований и рассматриваются как унитарные.

Однако достаточно очевидно, что государственноподобные подраз­деления федеративных государств, как и административно-территори­альные подразделения унитарных государств сами по себе государст­вами не являются, ибо верховенством в пределах своей территории не обладают, подчиняясь верховной власти данного государства, которая определяет их правомочия по управлению делами этой территории, составляющей интегральную часть территории государства, находя­щейся под его суверенитетом.

Соответственно территориальные подразделения унитарного или федеративного государства не пользуются независимостью в междуна­родных отношениях и не могут являться субъектами международного права, которое регулирует международное общение независимых об­щественных образований, неподчиненных какой-либо стоящей над ними публичной власти.

Этому не противоречит тот факт, что различные территориальные подразделения государств вплоть до отдельных городов заключают с подразделениями иностранных государств соглашения о сотрудниче­стве в сфере культуры, науки, здравоохранения, спорта и т.п. и успешно их выполняют. Однако такие соглашения не являются юридически обязывающими международными договорами и заключаются постоль­ку, поскольку соответствующие государства допускают такую возмож­ность.

Исторически федеративные государства возникли в результате объединения в единое государство отдельных самостоятельных госу­дарств (королевств, княжеств, герцогств, республик и т.д.). Их объеди­нение осуществлялось не только по взаимному согласию, но и в резуль­тате насилия, в том числе завоевания. В наше время федерации возни­кали (и вновь распадались) по соглашению между государствами. Та­кого рода объединения целесообразно именовать естественноисторическими. Их члены сохраняют некоторые черты бывшего своего суще­ствования в качестве самостоятельных государств, в отдельных случа­ях—в качестве административных единиц колониальных владений.

В то же время существовали и существуют «искусственные» феде­рации, примером чего ныне являются, в частности, Бельгия и Россий­ская Федерация, а в недалеком прошлом — СССР.

Рассмотрим некоторые юридические особенности СССР и России как федераций. Так, одна из таких особенностей Союза ССР состояла в том, что, согласно его конституции, формально-юридически было установлено право выхода из него союзных республик, хотя ни условий такого выхода, ни соответствующего его механизма не предусматрива­лось. Другие федеративные государства права выхода из них членов федерации не предусматривали и не предусматривают.

Главной же особенностью Советского Союза являлось своеобраз­ное провозглашение суверенитета союзных республик в Конституции СССР 1977 г. С одной стороны, ст. 70 устанавливала, что СССР — «единое союзное многонациональное государство», с другой — ст. 76 гласила: «Союзная республика — суверенное советское социалистическое государство, которое объединилось с другими советскими республиками в Союз Советских Социалистических Республик».

Положения эти явно несовместимы с вышеизложенным о понятии и юридических признаках государственного суверенитета. Кроме того, объединение союзных республик фактически и юридически не имело места, поскольку большинство союзных республик приобрели соответ­ствующий юридический статус в силу внутригосударственных актов федеральной власти.

К тому же, ст. 76 Конституции СССР предусматривала, что власть союзной республики осуществляется лишь вне пределов ведения СССР, предусмотренных ст. 73, и что ее конституция должна соответ­ствовать Конституции СССР.

Наконец, вопреки тому, что союзная республика не являлась суве­ренным государством — субъектом международного права, ст. 80 Кон­ституции СССР предусматривала: «Союзная республика имеет право вступать в отношения с иностранными государствами, заключать с ними договоры и обмениваться дипломатическими и консульскими представителями, участвовать в деятельности международных организаций».

Истоком этих и других явно несовместимых юридических положений было стремление как-то учесть, что при создании Организации Объединенных Наций было принято политическое решение, отражен­ное в Уставе ООН, о том, что помимо СССР первоначальными членами ООН являются также две союзные республики СССР — Белорус­сия и Украина. Не вдаваясь в подробности принятия такого политического решения, отметим, что это означало, в частности, дискримина­цию других союзных республик, в том числе самой крупной из них — РСФСР.

После распада СССР пришлось принимать новое неизбежное, вынужденное политическое решение о том, что вместо СССР членом ООН и постоянным членом Совета Безопасности станет Российская Федерация, а также принимать в ООН другие, помимо Белоруссии и Украины, бывшие союзные республики, ставшие самостоятельными государствами.

В отечественной международно-правовой доктрине стала бытовать концепция о продолжении Россией членства СССР в ООН, как будто можно продолжать существование кого-либо или чего-либо, что окон­чательно прекратило свое существование.

В составе Советского Союза РСФСР как союзная республика яв­лялась искусственной федерацией. Эту искусственность Россия сохра­няет и в качестве самостоятельного государства.

Действительно, в соответствии с Конституцией СССР 1977 г. в составе РСФСР находились автономные республики, имевшие свою Конституцию, соответствующую Конституции СССР и Конституции РСФСР (ст. 82). Остальная (существенно большая) часть территории РСФСР подразделялась на края, области, округа и районы, т.е. адми­нистративно-территориальные подразделения. Таким образом, РСФСР являлась полуфедеративным-полуунитарным образованием.

Ныне, согласно ст. 5 Конституции 1993 г., Российская Федерация состоит из республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов — равноправных субъектов Российской Федерации. Республика (государство) имеет свою консти­туцию и законодательство. Край, область, город федерального значе­ния, автономная область, автономный округ имеет свой устав и зако­нодательство.

В ст. 65 Конституции России все равноправные субъекты Россий­ской Федерации поименованы и перечислены.

В связи с таким устройством РФ возникает много не имеющих ясного ответа юридических вопросов.

Так, что означает не встречавшийся ранее ни в официальных доку­ментах, ни в правовой доктрине термин «субъект федерации»? Видимо, это территориальные подразделения России, как государственно-подобные, так и чисто административные. Но в этом качестве они не­равнозначны и неравноправны. Первые — именуемые республиками и даже обозначенные в скобках как государства, т.е. как государства в государстве, принимают свою конституцию; вторые — все остальные территориальные подразделения — имеют свой устав, что противоре­чит провозглашенному равноправию «субъектов федерации».

Далее, статус (юридический) республики определяется Конститу­цией РФ и конституцией республики; статус остальных территориаль­ных подразделений — Конституцией РФ и уставами таких подразде­лений. Значит ли это, что конституции республик и уставы других подразделений могут не соответствовать Конституции РФ или проти­воречить ей? Однако в соответствии со ст. 76 Конституции РФ в случае такого противоречия действует федеральный закон. Поэтому правовой статус территориальных подразделений РФ должен устанавливаться только Конституцией РФ. Таким образом, Российская Федерация фак­тически продолжает являться полуфедеральным и полуунитарным го­сударством, вопреки попыткам уравнять в правах ее соответствующие подразделения.

Весьма странными представляются также положения п. 4 ст. 11 Конституции РФ о разграничении предметов ведения и полномочий не между субъектами РФ, а между «органами власти» РФ и «органами власти» субъектов РФ, которое осуществляется не только Конституцией РФ, но и «федеративными и иными договорами о разграничении предметов ведения и полномочий».

Такие договоры не могут, в частности, являться юридически обя­зательными, поскольку внутреннее право РФ не регулирует порядок их заключения и юридические последствия нарушения их положений.

Конечно, внутригосударственное устройство — дело исключительной компетенции каждого государства. Однако приходится констати­ровать, что столь противоречивого конституционного и иного законо­дательства, каким являлось законодательство СССР и ныне является законодательство Российской Федерации в этой сфере, не наблюда­лось и не наблюдается в других государствах мира.

§ 4. Осуществление государством внешних сношений

Согласно международному праву поведение любого органа госу­дарства рассматривается как его деяние — правомерное или противоп­равное. В последнем случае возникает международная ответственность государства, которой посвящена специальная глава (IX).

Однако не все органы государства правомочны представлять его в международных отношениях. Согласно внутригосударственному праву, к которому в данном случае отсылает право международное, прерогатива осуществлять внешние сношения государства принадле­жит, как правило, его высшим (центральным) органам исполнительной власти, а также его зарубежным органам внешних сношений, действу­ющим на территории иностранного государства.

Внутригосударственными органами внешних сношений являются обычно глава государства, правительство и его глава, министр ино­странных дел и министерство иностранных дел, другие министерства, должным образом на то управомоченные. Действуя ex officio (в силу своих правомочий), эти органы вступают в сношения с находящимися на территории данного государства органами внешних сношений ино­странных государств по всем вопросам, входящим вих компетенцию, ведут переговоры и принимают от лица государства международные обязательства, коль скоро они на это управомочены, заключая между­народные соглашения. В современных условиях переговоры иногда ведутся между государствами с помощью средств проводной или элек­тронной связи, что безусловно служит делу поддержания необходимых контактов между центральными органами внешних сношений заинте­ресованных государств.

Зарубежными органами внешних сношений государства, находя­щимися на территории иностранного государства с его согласия и действующими от лица посылающего государства, являются, в част­ности, постоянные дипломатические представительства, консульские учреждения, специальные миссии, постоянные представительства при международных организациях, делегации государств в органах международных организаций и на международных (межправительст­венных) конференциях. Их юридический статус (правомочия) и пра­вовой режим урегулированы нормами международного права (обыч­ными и конвенционными). В совокупности такие нормы составляют содержание одной из отраслей международного права, именуемой правом внешних сношений, которому посвящена ниже специальная глава (XV).

Такие органы пользуются иммунитетом от иностранной юрисдик­ции в соответствии с принципом суверенного равенства государств. Им предоставляются также некоторые привилегии и возможности.

Привилегии — это определенные льготные условия деятельности зарубежных представительных органов (и их персонала), которых обычно не имеют национальные юридические лица.

Возможности — это определенные блага или преимущества, кото­рые государство пребывания, если в том есть необходимость, может или должно помочь получить иностранному государству в лице его представительных органов и их персонала.

Глава VI

ИММУНИТЕТ ГОСУДАРСТВА ОТ ИНОСТРАННОЙ ЮРИСДИКЦИИ

§ 1. Иммунитет государства как принцип международного права

Принцип иммунитета государства от иностранной юрисдикции, т.е. от юрисдикции любого другого государства, является общепризнан­ным принципом международного права: он настолько укоренился в международном праве, что безоговорочно признается всеми государст­вами, соблюдается в практике их взаимоотношений и утверждается в международно-правовой доктрине.

Термин «принцип», как и в других аналогичных случаях, означает юридическую норму общего характера, в концентрированном виде вы­ражающую существо соответствующих правоотношений.

Поскольку об иммунитете государства речь идет как о междуна­родно-правовом принципе, то он должен быть соответствующим обра­зом выражен, в частности потому, что является прежде всего обычно-правовой нормой.

Однако этот принцип лежит ныне в основе ряда кодификационных универсальных конвенций. В их числе Венская конвенция о дипломатических сношениях 1961 г., Венская конвенция о специальных миссиях 1969 г., Венская конвенция о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального ха­рактера 1975 г., Венская конвенция о консульских сношениях 1963 г. (подробнее см. гл. XV). Следовательно, принцип иммунитета государ­ства от иностранной юрисдикции может быть сформулирован также исходя из изложенных в этих конвенциях международно-правовых норм.

Представляется, что принцип иммунитета может быть сформули­рован следующим образом: «Каждое государство пользуется иммуни­тетом от юрисдикции другого государства».

Предстоит, однако, выяснить значение употребленных терминов «иммунитет» и «юрисдикция». «Иммунитет» означает в данном случае изъятие или освобождение от юрисдикции. Соответственно, определе­ние принципа иммунитета в иной редакции будет гласить: «Каждое государство не подчинено юрисдикции другого государства».

Термин «юрисдикция» употребляется в международном (а также в национальном) праве в различных его значениях. Однако в данном случае он употребляется в широком его значении как осуществление государством совокупности его властных правомочий. Следовательно, принцип иммунитета означает: «Каждое государство не подчинено власти другого государства».

Однако государственная власть, будучи единой, проявляется как власть законодательная, исполнительная (административная) и судеб­ная, что и выражается в общем виде понятием «юрисдикция».

Таким образом, принцип иммунитета также означает, что каждое государство пользуется иммунитетом от законодательной, админи­стративной и судебной юрисдикции другого государства.

Принцип иммунитета как право каждого государства на изъятие из юрисдикции других государств и одновременно как международно-правовая обязанность не подчинять своей юрисдикции другие государ­ства является обычноправовой нормой общего международного права, т.е. нормой, установленной и признанной международным сообщест­вом государств. И в качестве таковой она не нуждается в специальном обосновании. Однако это обычно делается, что позволяет лучше уяс­нить как юридическую природу этого принципа, так и возможные пре­делы его действия. Ниже приводятся некоторые соответствующие по­ложения, более подробно изложенные нами ранее. *

* См.: Ушаков Н.А. Юрисдикционные иммунитеты государств и их собственности М.,1993.

Иммунитет государства, гласит Словарь международного права, это «принцип международного права, вытекающий из начала государ­ственного суверенитета. Иммунитет государства состоит в том, что в силу равенства всех государств одно государство не может осущест­влять власть в отношении другого государства («равный не имеет влас­ти над равным»)».*

* Словарь международного права. М., 1986. С. 100.

Л.А. Лунц утверждал, что иммунитета государства «вытекают из общепризнанного начала международного публичного права — из на­чала суверенитета государств».*

* Лунц Л.А. Курс международного частного права: Особенная часть М 1975 С. 75.

Я. Броунли подчеркивает, что «суверенный иммунитет» зиждется, в частности, на принципе, находящем свое выражение в правиле рав­ный над равным не имеет юрисдикции, отражающем статус равенства, присущий суверенам.*

* См.: Броунли Я. Международное право. М., 1977. Ч. I. С. 425.

Советская международно-правовая наука, отмечал в одном из своих трудов Е.Т. Усенко, твердо придерживается воззрения на имму­нитет как на следствие суверенитета государств, их независимости и равноправия. Глубокий смысл иммунитета, его существо заключается именно в неподчинении одного государства другому. *

^* См.: Усенко Е.Т. Иммунитет государства от иностранной юрисдикции. М., 1962. С. 11

Можно также утверждать, что международно-правовая доктрина в целом рассматривает иммунитет государства как непосредственное следствие принципов уважения суверенитета и равноправия госу­дарств.

Соответствующее обоснование иммунитета государств давалось и национальными судебными инстанциями. Так, широкую известность получило решение Верховного суда США по делу The Schcouner Ex­change v. Macfeddom, вынесенное в 1812 г. главным судьей Маршал­лом. Оно, в частности, гласило:

«Эта полная и абсолютная территориальная юрисдикция, прису­щая в равной мере каждому суверену и немогущая быть источником экстерриториальных прав, не рассматривает, по-видимому, иностран­ных суверенов и их суверенные права в качестве своих объектов. Вся­кий суверен, не будучи ни в каком отношении ответственным перед другим сувереном и будучи связан обязательством высшего характера не унижать достоинства своей нации, подчиняя себя и свои суверенные права юрисдикции другого, может вступать в пределы иностранной ' территории лишь с прямо выраженного на то разрешения или же в уверенности, что все связанные с его независимым положением иммунитеты, хотя бы прямо и не оговоренные, подразумеваются сохраняю­щимися за ним и будут ему предоставлены.

Это совершенное равенство и абсолютная независимость суверенов и этот общий интерес, побуждающий их к взаимным сношениям и взаимному обмену добрыми услугами, привели к возникновению целой категории ситуаций, в которых считается, что каждый суверен частично отказывается от осуществления этой полной исключитель­ной территориальной юрисдикции, присущей, как говорилось, каждо­му государству». *

* Цит. по: Броунли Я. Указ. соч. С. 462-463.

Далее в решении суда перечислялись следующие примеры ситуа­ций: свобода персоны суверена от ареста и задержания на иностранной территории, иммунитет иностранных дипломатических представите­лей и проход иностранных войск при наличии на то разрешения.

Высказанное более полутора веков тому назад суждение судьи Маршалла весьма близко современному пониманию юридической при­роды иммунитета государства от иностранной юрисдикции. Оно исхо­дит из того, что в основе юридической природы положений об иммунитете лежит принцип уважения суверенитета государств в междуна­родном общении.

Целесообразно, однако, рассмотреть вопрос о действии принципа иммунитета государства от иностранной юрисдикции во времени и в пространстве.

Иммунитет государства во времени действует с момента возникно­вения данного государства и вступления его в общение с другими го­сударствами и до тех пор, пока это государство существует.

С точки же зрения пространственной сферы принцип иммунитета действует в том пространстве, где действует юрисдикция предоставля­ющего иммунитет государства. Такой пространственной сферой дей­ствия юрисдикции государства является главным образом его терри­тория, т.е. область территориального верховенства государства и его независимости во внутренних делах. Иначе говоря, иммунитет дейст­вует прежде всего в сфере территориальной юрисдикции государства.

Однако юрисдикция государства действует не только в пределах его территории, т.е. в пределах его территориального верховенства. Она действует также на территории, не находящейся под суверенитетом какого-либо государства, а именно в морских пространствах за преде­лами территориальных вод, в Антарктике и в космическом простран­стве.

При этом налицо существенная разница между юрисдикцией в пре­делах государственной территории и юрисдикцией за ее пределами.

Первая — территориальная юрисдикция, полновластие государст­ва в пределах своей территории, — будучи правовой категорией, про­истекает не из права, а из присущего государству свойства, выражае­мого понятием «суверенитет». Международное право лишь исходит из этого свойства и утверждает его, возводя уважение суверенитета госу­дарства в норму межгосударственных взаимоотношений.

Вторая — юрисдикция вне государственной территории — сущест­вует лишь в силу разрешительной международно-правовой нормы, ес­тественно, исходящей из взаимных интересов государств и междуна­родного сообщества государств в целом.

Соответственно объем и пределы такой юрисдикции определяются нормами современного международного права. Специфичен и имму­нитет в этой пространственной сфере от иностранной юрисдикции.

Вытекая из основных принципов международного права — уваже­ния суверенитета и суверенного равенства государств, принцип имму­нитета государства от юрисдикции любого другого государства тем не менее не перестает быть самостоятельным принципом общего между­народного права и в этом качестве общепризнанной международноправовой нормой. Иными словами, речь идет о взаимном обязательстве государств воздерживаться от осуществления своей власти в отношении любого другого государства в пределах своей территории, а также пространствах вне государственной территории, на которые распро­страняется юрисдикция данного государства. Тем самым государства на взаимной и равноправной основе подчиняют себя действию этой нормы, так же как и международному праву в целом.

Надо полагать, что ныне достаточно очевидно, что взятие на себя международно-правовых обязательств, в том числе об иммунитете ино­странного государства, является осуществлением государствами своего суверенитета, а не умалением или ограничением его, разумеется, при условии, что такие обязательства не противоречат основным принци­пам международного права, имеющим императивный характер.

Будучи одним из принципов общего международного права, прин­цип иммунитета государства от иностранной юрисдикции не относится к числу основных принципов международного права и не носит импе­ративного характера. Международное сообщество государств не при­дало ему императивного характера, исходя, очевидно, из того, что то или иное отступление от условий его действия во взаимоотношениях двух или нескольких государств не затрагивает жизненно важных ин­тересов других государств и международного сообщества государств в целом.

Принцип иммунитета в общей форме означает, как уже говорилось, обязательство любого государства воздерживаться от осуществления своей юрисдикции, понимаемой как совокупность властных прерогатив или властной компетенции, в отношении любого другого государства. Этому обязательству соответствует право других государств на иммунитет.

Государство может в порядке исключения отказаться в одностороннем порядке от части своих прав, проистекающих из принципа иммунитета. Однако обязанное государство не может, естественно, в одностороннем порядке ввести какие-либо ограничения прав другого или других государств. С его стороны возможно осуществление лишь тех исключений из этих прав, которые установлены по общему международному праву или по специальному соглашению с управомоченным государством. В таком соглашении речь может идти об отказе от иммунитета лишь в отношении конкретных ситуаций либо на взаимной основе, либо в одностороннем порядке.

В цитировавшейся выше работе Е.Т. Усенко автор также говорил, что под иммунитетом в международном праве понимают неприменение к иностранному государству законов данного государства.

Представляется, что такая общая формула весьма наглядна и пло­дотворна, но требует пояснения и известного уточнения.

Так, достаточно очевидно, что термин «закон» употреблен здесь в смысле национального законодательства или внутреннего права дан­ного государства. А термин «неприменение» должен пониматься как неприменение своего законодательства данным государством в лице его органов власти, в частности и в особенности судебными и админи­стративными его органами.

Соответственно различают судебный иммунитет как неподсуд­ность иностранного государства органам правосудия данного государ­ства и иммунитет от административной юрисдикции как непримене­ние административными органами мер по решению органов правосу­дия. В общем виде такое толкование означает воздержание государств от принудительного применения своего национального права.

В то же время общая формула о неприменении к иностранному государству законов данного государства не должна толковаться в смысле полного изъятия иностранного государства из действия наци­онального права данного государства, или иначе, в смысле неподчине­ния государства национальному праву другого государства.

Иммунитет государства вовсе не означает, что, действуя в сфере юрисдикции другого государства, оно не должно сообразовывать свои действия с предписаниями национального права этого другого государ­ства. Это ясно следует из соответствующих кодификационных конвен­ций. Так, ст. 41 Венской конвенции о дипломатических сношениях, в частности, устанавливает: «Без ущерба для их привилегий и иммунитетов все лица, пользующиеся такими привилегиями и иммунитетами, обязаны уважать законы и постановления государства пребывания. Они также обязаны не вмешиваться во внутренние дела этого государ­ства».

Иммунитет от иностранной юрисдикции вовсе не означает, что го­сударство, пользующееся иммунитетом в сфере юрисдикции другого государства, может не считаться с правопорядком этого другого госу­дарства. Наоборот, оно обязано его соблюдать. В частности, оно может совершать только такие действия в сфере правопорядка другого госу­дарства, которые допускаются последним. Все это служит цели уваже­ния суверенитета государства, предоставляющего иммунитет, а соблю­дение иммунитета иностранного государства - делу уважения суве­ренности этого государства.

Споры же по поводу несоблюдения национального права иностран­ным государством и о причинении такими действиями убытков подле­жат разрешению не с помощью судебной или иной внутригосударственной процедуры, а в рамках каналов, используемых во взаимоотно­шениях государств и именуемых обычно дипломатическими.

Следует также помнить, что формула об определении иммунитета как неприменения к иностранному государству законодательства дан­ного государства явно не имеет в виду ту часть национального законо­дательства, которая содержит положения об иммунитете иностранного государства от национальной юрисдикции, ибо эта часть национально­го законодательства подлежит как раз применению.

Национальное законодательство об иммунитете иностранного го­сударства должно соответствовать установленным международно-пра­вовым предписаниям, содержать лишь такие правила об изъятиях из иммунитета, которые вытекают из норм общего международного права или в соответствующих случаях из действующих международных со­глашений. В случае же противоречия законодательства государства международно-правовым требованиям иностранное государство впра­ве не подчиниться такому законодательству, заявить протест и потре­бовать его отмены или изменения.

Таковы основные соображения о происхождении и сущности прин­ципа иммунитета государства от иностранной юрисдикции как диспозитивного принципа общего международного права.

§ 2. Деяния государства в сфере иностранной юрисдикции

Целесообразно рассмотреть теперь весьма сложный вопрос о дейст­виях или, точнее, деяниях государств в сфере юрисдикции другого госу­дарства, на которые распространяется иммунитет от его юрисдикции.

Отметим сразу, что сколько-нибудь исчерпывающего ответа на этот вопрос в общем виде дать вряд ли можно, поскольку трудно охватить все возможные случаи таких деяний. Кроме того, его рассмотрение должно проводиться без учета существующих изъятий из иммунитета, которые конкретны в различных сферах межгосударственного общения.

Что именно составляет деяние (действия или бездействие) госу­дарства в международном праве, ныне определено для целей междуна­родной ответственности государств (см. гл. II разрабатываемого Ко­миссией международного права Проекта статей об ответственности государства). Эти положения действительны и в данном случае.

Так, ст. 5 этого Проекта устанавливает, что «поведение любого ор­гана государства, имеющего такой статус согласно внутреннему праву этого государства, рассматривается согласно международному праву и при условии, что в данном случае указанный орган действовал в каче­стве такового, как деяние такого государства».

Что же касается органов государства, осуществляющих деятель­ность в сфере юрисдикции другого государства, то ст. 12 Проекта гла­сит: «1. Поведение органа государства, действующего в качестве тако­вого, которое имеет место на территории другого государства или любой другой территории, находящейся под юрисдикцией этого дру­гого государства, не должно согласно международному праву рассмат­риваться как деяние последнего государства».

Исключение составляет случай, когда такой орган (например, во­инское подразделение) передан в распоряжение другого государства и действует, осуществляя определенные прерогативы государственной власти этого другого государства (ст. 9 Проекта).

Иными словами, за указанным исключением, речь идет о действиях органов посылающего государства в сфере юрисдикции другого госу­дарства. Но, естественно, не все органы государства могут действовать в сфере юрисдикции иностранного государства. По самой своей при­роде органы учредительной, законодательной и судебной власти госу­дарства не могут находиться и осуществлять свои функции на ино­странной территории. * Местные органы власти также обычно не имеют своего представительства и не выступают от лица государства на ино­странной территории.

* К сфере иммунитета не относятся вопросы экстерриториального действия на­ционального законодатсльстча, исполнение решений иностранных судов.

Таким образом, в сфере юрисдикции государства, на его террито­рии прежде всего находятся и действуют, разумеется, с согласия дан­ного государства, зарубежные органы внешних сношений иностранно­го государства: дипломатические (включая торговые) представитель­ства, консульские учреждения, специальные миссии, постоянные пред­ставительства государств-членов при международных организациях, постоянные миссии наблюдателей государств-нечленов при междуна­родных организациях, делегации государств в органах международных организаций и на международных (межправительственных) конферен­циях. Их юридический статус и иммунитеты урегулированы кодифи­кационными конвенциями и специальными соглашениями с принима­ющими государствами, которые содержат, в частности, комплексы норм об иммунитетах применительно к каждому из этих органов и их персоналу (см. гл. XV).

На территории государства с его согласия могут находиться воору­женные силы иностранного государства для осуществления согласо­ванных с принимающим государством функций и целей. Как правило, условия их пребывания и иммунитеты регулируются двусторонними соглашениями и соответственно не составляют общей международноправовой проблемы, коль скоро это не противоречит основным прин­ципам международного права.

Особый случай — пребывание с согласия данного государства в его внутренних водах иностранных военных и вспомогательных кораблей и судов, используемых иностранным государством на государственной некоммерческой службе. Они пользуются по общему международному праву полным иммунитетом от местной юрисдикции.

Кроме того, на территории государства могут находиться и дейст­вовать подразделения иностранного государства, прямо не относящие­ся к его официальной структуре, но выступающие от лица государства (например, подразделения государственных информационных служб). По английской терминологии эти органы, относящиеся к механизму государства, обозначаются как institutions, agencies, instrumentalitis или собирательно — entitys (организмы).

Если орган такого организма действует на территории другого го­сударства (разумеется, с его согласия), выступая от лица посылающего государства, то он также должен пользоваться определенными иммунитетами. Однако практика государств в этом вопросе далека, к сожа­лению, от единообразия как в части отнесения данного зарубежного органа к такому организму, так и в части иммунитетов, которыми он пользуется. Целесообразно поэтому решать возникающие в этом слу­чае достаточно сложные юридические проблемы путем двусторонних или многосторонних межгосударственных соглашений.

Наконец, принцип иммунитета от иностранной юрисдикции рас­пространяется на находящуюся на территории данного государства собственность иностранного государства, прежде всего из тех сообра­жений, что осуществление власти государства в отношении находя­щейся на его территории собственности другого государства путем применения против нее принудительных мер безусловно является осу­ществлением такой власти в отношении владеющего этой собственнос­тью иностранного государства. Имунитет собственности государства от юрисдикции иностранного государства является ныне общепри­знанной международно-правовой нормой. Как и сам принцип иммуни­тета, эта норма не является императивной. Подробнее об этом будет идти речь ниже. В данном же параграфе целесообразно рассмотреть вопрос о том, что же составляет государственную собственность.

Понятие собственности во всех ее проявлениях, в том числе как государственной, существует лишь согласно внутреннему праву данного государства, к которому в необходимых случаях должно отсылать и международное право. Понятие государственной собственности опреде­лено ныне в Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении государственной собственности, государственных архивов и госу­дарственных долгов 1983 г. для целей этой конвенции (см. гл. VIII).

В общем виде это определение будет гласить: «государственная собственность» означает имущество, права и интересы, которые в дан­ный момент принадлежат согласно внутреннему праву какого-либо государства этому государству.

Это совершенно очевидно применительно к собственности, нахо­дящейся на территории данного государства. Принадлежность собст­венности иностранному государству, а не данному государству или его физическим или юридическим лицам, а также данному иностранному государству, а не другому определяется внутренним правом государст­ва, на территории которого она находится.

Что касается иностранной собственности, приобретенной вне сферы юрисдикции данного государства и оказавшейся на его терри­тории, то национальное право решает вопросы о ее принадлежности, признавая экстерриториальное действие соответствующего иностран­ного законодательства в силу принципа уважения суверенитета и не­зависимости других государств.

Вопрос же принадлежности собственности, приобретенной в рам­ках юрисдикции данного государства, именно иностранному государ­ству (а не его физическим или юридическим лицам) решается на ос­новании права последнего, а сама допустимость такого приобретения иностранным государством и правомерность соответствующего акта определяются национальным правом данного государства. Другое дело — процедура решения вопроса о правомерности в этом случае приобретения иностранным государством собственности: подлежит ли этот вопрос местной юрисдикции, в частности юрисдикции местных судов, или в силу иммунитета иностранной государственной собствен­ности он должен решаться по дипломатическим каналам.

Иммунитет государства вовсе не освобождает его от соблюдения законодательства другого государства при осуществлении деятельнос­ти в сфере юрисдикции последнего. Что же касается приобретения государством собственности на территории другого государства, то такое приобретение, очевидно, возможно лишь в силу разрешительной нормы внутреннего права этого другого государства и на условиях, определенных его национальным законодательством.

С вышеизложенным связан также вопрос о случаях некомпетент­ности национальных органов, в частности судебных, рассматривать иски к иностранному государству в соответствии с национальным пра­вом, т.е. о различии между неподсудностью как таковой и иммунитетом как препятствием к осуществлению национальной юрисдикции.

Суд некомпетентен рассматривать дела об обращении другого государства с физическими или юридическими лицами государства суда, даже если речь идет о нарушении этим другим государством своего международного обязательства об обращении с физическими или юридическими лицами. Последние должны в этом случае обращаться во внутренние инстанции обязанного в международном плане государства, в частности в его суды, в целях защиты своих прав. Это четко следует из ст. 22 («Исчерпание внутренних возможностей») Проекта Комиссии международного права об ответственности государств. В случаях исчерпания таких возможностей они могут обратиться за дипломатической защитой к своему национальному государству. Иностранные же суды в таких случаях явно некомпетентны решать спор, ибо это означало бы вмешательство во внутренние дела другого государства.

Таким образом, следует, видимо, различать иммунитет как изъятие из иностранной юрисдикции (в строгом смысле слова) и иммунитет как отсутствие компетенции национальных органов в силу принципа вмешательства во внутренние дела других государств.

§ 3. Иммунитет государства — участника гражданско-правовых отношений

Во исполнение соответствующей резолюции Генеральной Ассамблеи ООН Комиссия международного права включила в свою повестку дня в 1978 г. тему «Юрисдикционные иммунитеты государств и их собственности», назначив Специальным докладчиком по этой теме члена Комиссии таиландского юриста-международника С. Сучариткула.

Комиссия разработала (в первом чтении) соответствующий проект статей. Он состоит из пяти частей: ч. I — Введение, ч. II — Общие принципы, ч. III - Изъятия из иммунитета государств, ч. IV - Иммунитет государства от принудительных мер в отношении его собственности и ». ч. V — Прочие положения.

Проект опубликован в ежегоднике Комиссии международного права за 1986 г. В 1979—1988 гг. Специальный докладчик представил Комиссии семь докладов, опубликованных в ежегодниках Комиссии за соответствующие годы. *

* Секретариат ООН подготовил и опубликовал (на английском и французском языках) достаточно подробный (657 с.) сборник, озаглавленный «Материалы о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности» (Нью-Йорк, 1982), также являющийся ценным пособием для изучения данной темы. Более подробно она рассмотрена нами и в труде «Юрисдикционные иммунитеты государств и их собственности».

Проект Комиссии международного права касается ситуации, когда государство выступает субъектом гражданско-правового или частно­правового оборота, заключая соответствующие соглашения (контрак­ты) с иностранными физическими или юридическими лицами. Его ст. 1 «Сфера применения настоящих статей» гласит: «Настоящие ста­тьи применяются к иммунитету государства и его собственности от юрисдикции судов другого государства».

Из такого определения сферы действия Проекта вытекает ряд важ­ных выводов.

Во-первых, разрабатываемый Проект касается иммунитета в сфере территориальной юрисдикции другого государства. Тем самым за рам­ками проекта находится сфера юрисдикции государства вне его терри­тории, т.е. в пределах международной территории.

Во-вторых, Проект касается сферы юрисдикции судов другого го­сударства. Однако термин «юрисдикция судов» должен пониматься здесь широко, как охватывающий также иммунитет государства от ис­полнительных действий в связи с разбирательством в суде другого государства, чему посвящена ч. IV Проекта.

Можно также считать, что Проект касается двух сфер иммунитета: судебного и иммунитета от принудительных мер в отношении собст­венности государства.

В-третьих, Проект касается иммунитета в сфере гражданско-пра­вовых отношений, т.е. случаев, когда государство выступает субъектом гражданско-правовых отношений с иностранными юридическими или физическими лицами, ибо в отсутствие иммунитета суд компетентен разбирать только гражданские дела, одной из сторон которых высту­пает государство.

Уточняя это положение, следует иметь в виду, что суд в силу прин­ципа невмешательства во внутренние дела другого государства не ком­петентен разбирать гражданские дела, сторонами которых выступают иностранное государство и его физические или юридические лица. Он компетентен разбирать (в отсутствие иммунитета) дела, в которых сто­ронами выступает иностранное государство и физические или юриди­ческие лица, имеющие национальность государства суда, и в некоторых случаях, когда таковыми являются иностранное государство и ино­странные для такого государства физические или юридические лица.

Далее, принудительные действия в отношении иностранной госу­дарственной собственности в отсутствие иммунитета могут предпри­ниматься, как правило, по постановлению суда либо как меры предва­рительного обеспечения иска, либо как меры исполнения судебного решения. В принципе возможна соответствующая компетенция других, кроме суда, органов государства. Но существа проблемы — связи этих мер с гражданским делом против иностранного государства — это не меняет. Речь идет именно об иммунитете государства (включая воз­можные изъятия) от иностранной юрисдикции в сфере гражданско-правовых отношений.

Такова сфера применения разрабатываемого Комиссией Проекта статей.

Проект в целом требует существенной доработки. Ряд его статей прямо на это указывает, поскольку в скобках они содержат альтернативные выражения, отражающие различные позиции членов Комиссии международного права по некоторым вопросам об юрисдикционных иммунитетах, соответствующие тому разбросу мнений, который на­блюдается как между государствами, так и в международно-правовой доктрине.

Государства издавна выступали субъектами международного граж­данско-правового, или частноправового, оборота, заключая соглаше­ния (контракты) с иностранными физическими и юридическими ли­цами, пользуясь иммунитетом от юрисдикции иностранных судебных и иных инстанций.

Но применительно к этой сфере деятельности государств с конца прошлого века некоторые государства встали на путь отказа иностран­ному государству в иммунитете, когда оно действует якобы не в каче­стве суверена (jure imperii), а в качестве частного лица (jure gestionis). Это породило существенные противоречия и споры между государст­вами. Нет единства по этому вопросу и в международно-правовой док­трине.

Суть расхождений состоит в том, что одни государства и авторы (их большинство) рассматривают принцип иммунитета как «абсолютный» в том смысле, что он применим (естественно, с общепризнанными исключениями) ко всей деятельности иностранного государства в сфере юрисдикции другого государства. Другие же государства и авто­ры придерживаются концепции «функционального иммунитета», име­нуемой иногда также теорией «ограниченного» или «относительного» иммунитета, согласно которой государство в зависимости от осущест­вляемых им функций может либо действовать в качестве носителя публичной или суверенной власти (jure imperii) и пользоваться имму­нитетом, либо действовать как частное лицо (jure gestionis) и иммуни­тетом не пользоваться. Или иначе: речь идет о деятельности государ­ства, носящей «публичный характер», и его деятельности, имеющей «частноправовой характер». Последнее касается сделок государства в качестве субъекта частного, или гражданского, права.

Но являются ли гражданско-правовые сделки государства с ино­странными физическими и юридическими лицами, согласно функци­ональной концепции, во всех случаях действиями jure gestionis? Ока­зывается — нет. Именно гражданско-правовые сделки государства под­лежат разграничению на публично- и частноправовые.

Согласно господствующей концепции такого разграничения, в его основу кладется цель совершаемого действия (например, выдача заказа государством иностранной частной фирме — действие публично-пра­вовое). Согласно другой концепции, решающим является юридичес­кий характер действия (тот же заказ является частноправовым).

И в этом первый и основной порок теории «функционального им­мунитета» во всех ее модификациях. Можно четко различать действия государства как субъекта международного права и как субъекта граж­данского права. Можно считать, что в последнем случае его действия похожи на действия физических или юридических лиц, с которыми он вступает в гражданско-правовые отношения, или аналогичны им. Но совершенно беспредметно и несостоятельно утверждать, что в этих или каких-либо иных случаях государство выступает не как таковое, а как негосударство, как частное лицо.

Прежде всего, как отмечалось в меморандуме автора, распростра­ненном в Комиссии международного права в 1983 г., это не соответст­вует действующему международному праву, которое исходит из суве­ренитета и суверенного равенства государств во всех сферах их взаи­моотношений — политических, экономических (торгово-экономических), социальных, научно-технических, культурных и иных. В своих внешних сношениях государство всегда выступает как империум, т.е. как носитель государственной, или публичной, власти.

Государство едино, его нельзя расщепить, как едина и государст­венная власть. Все органы и представительства государства выступают от лица государственной власти в пределах своих прав и обязанностей, установленных государством. Ни один из органов государства не может быть исключен из общей системы, обособлен или противопо­ставлен другим органам государства. Совокупная компетенция орга­нов государства охватывает все полномочия, необходимые для осу­ществления функций государства.

Экономическая деятельность или экономическая функция не менее важна для любого государства, чем его другие функции. Госу­дарство осуществляет экономическую деятельность, в частности в гражданском обороте, не как частное лицо, а именно как государство, как носитель государственной, публичной власти. Заключая граждан­ско-правовую сделку, оно выступает не в качестве юридического лица, в качестве особого субъекта гражданского права, действует не интересах личной выгоды каких-либо частных лиц, а в государственных интересах, в интересах всего общества, народа. Поэтому уподоблять действия государства действиям частных лиц нет абсолютно никаких оснований.

Вообще недопустимо, чтобы суд входил в рассмотрение деятельности иностранного государства и квалифицировал ее тем или иным образом, вопреки мнению самого этого государства. Это недопустимое вмешательство во внутренние и внешние дела иностранного государ­ства.

В меморандуме также отмечалось, что позиция государств непра­вильно трактуется или неправильно отражается в докладах Специаль­ного докладчика, сторонника теории функционального иммунитета.

Что касается разработанного (в первочтении, без голосования) Ре­дакционным комитетом Проекта Комиссии международного права, то он состоит из 28 статей. Приведем некоторые его положения.

Ранее говорилось о ст. 1 Проекта, касающейся сферы его применения.

Часть II Проекта — «Общие принципы» — содержит ст. 6, озаглав­ленную «Иммунитет государства», которая гласит: «Всякое государство пользуется иммунитетом, в отношении себя и своей собственности, от юрисдикции судов другого государства с учетом положений настоящих статей (и соответствующих норм общего международного права)». Выражение в скобках — явное недоразумение, ибо, если есть какие-то нормы об иммунитете, не отраженные в Проекте, то кодификация их становится явно бессмысленной.

Таким образом, Проект устанавливает в качестве общего принци­па — принцип иммунитета государства от иностранной юрисдикции (судебной и административной) с учетом общепризнанных из него изъятий, которые предстоит кодифицировать в Проекте.

Принцип этот является диспозитивной нормой международного права. Поэтому ст. 8—10 Проекта предусматривают, что государство не может заявлять об иммунитете от юрисдикции при разбирательстве в суде другого государства какого-либо дела, если оно:

явно согласилось на юрисдикцию этого суда по такому делу в силу международного соглашения, письменного контракта или соответствующего заявления суду;

само возбудило разбирательство, или приняло участие в разбирательстве существа дела, либо предприняло иное действие по существу дела;

при разбирательстве, возбужденном им самим, или разбирательст­ве, в котором оно участвует для предъявления иска, в отношении лю­бого встречного иска на тех же правооснованиях или фактах;

предъявило встречный иск на тех же правооснованиях или фактах, что и основной иск против него.

Часть III Проекта — «Изъятие из иммунитета государств» — пред­усматривает такие изъятия по общему международному праву, а не в силу прямого на то согласия государства по конкретному делу. Ста­тья 11 Проекта («Коммерческие контракты») гласит:

1. Если государство заключает коммерческий контракт с ино­странным физическим или юридическим лицом и, в силу применимых норм международного частного права, разногласия относительно этого контракта подлежат юрисдикции судов другого государства, это госу­дарство рассматривается как давшее согласие на осуществление этой юрисдикции в разбирательстве по делу, возникшему из этого коммер­ческого контракта, и, соответственно, не может ссылаться на иммуни­тет от юрисдикции при таком разбирательстве.

2. Пункт 1 не применяется:

a) в случае заключения коммерческого контракта между государ­ствами или его заключения на межправительственной основе;

b) если стороны коммерческого контракта явно согласились об ином».

Таким образом, положения этой статьи не применяются, если, в частности, стороны коммерческого контракта договорились об ином средстве разбирательства по делу, касающемуся данного коммерческо­го контракта, что, разумеется, зависит от государства, заключившего контракт.

При этом ст. 2 Проекта определяет понятие «коммерческий кон­тракт», как означающий:

1) любой коммерческий контракт или сделку о продаже и купле товаров или о предоставлении услуг;

2) любой контракт о займе или иную финансовую сделку, включая любое обязательство или гарантию в отношении любого такого займа или о компенсации в отношении любой такой сделки;

3) любой иной контракт или сделку коммерческого, промышлен­ного, торгового или профессионального характера, за исключением трудовых договоров.

Другие статьи ч. III посвящены: трудовым договорам; ущербу лич­ности и собственности; праву собственности, владения и пользования имуществом государства на иностранной территории; патентам, товар­ным знакам и другим объектам интеллектуальной или промышленной собственности; участию государства в компаниях и других объединениях, принадлежащих государству или эксплуатируемым им судам, используемым на коммерческой службе, и ряду других ситуаций.

Все эти статьи предусматривают действие иностранной юрисдикциии, если соответствующие государства не договорились об ином или иной порядок не был предусмотрен в коммерческом контракте или не был согласован иным образом.

Часть IV Проекта — «Иммунитет государства от принудительных мер в отношении его собственности» — явно неудовлетворительна, поскольку основная его статья «Иммунитет государства от принудительных мер» предусматривает, что государство пользуется иммунитетом от таких мер, за исключением тех, в частности, случаев, когда эта собственность «непосредственно используется или предназначена для ис­пользования государством в коммерческих (негосударственных) целях и имеет связь с объектом иска или с учреждением или институцией, против которых направлено это разбирательство», т.е. полностью ос­новывается на концепции функционального иммунитета со всеми ее несуразностями и пороками.

Таково, кратко, положение дел с иммунитетом государства в сфере гражданско-правовых отношений, свидетельствующее о существенных разногласиях между государствами по этому вопросу.

Глава VII

НАИБОЛЬШЕЕ БЛАГОПРИЯТСТВОВАНИЕ В МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ

§ 1. Общие положения

В современном мире взаимоотношения между государствами в той или иной, особенно экономической, сфере их сотрудничества часто основываются на условии предоставления режима наибольшего благо­приятствования в соответствии с договорными положениями (клаузу­лами) о наиболее благоприятствуемой нации.

По поручению Генеральной Ассамблеи ООН Комиссия междуна­родного права включила в 1967 г. в свою повестку дня тему «Клаузулы о наиболее благоприятствуемой нации в праве международных дого­воров» и назначила члена Комиссии венгерского профессора Эндре Уштора специальным докладчиком по этому вопросу. В 1969—1976 гг. он представил Комиссии семь докладов по указанной теме, которые в совокупности представляют собой наилучшее из ныне существующих теоретико-практическое исследование юридической сущности, толко­вания и применения клаузул о наиболее благоприятствуемой нации в межгосударственных отношениях.

Комиссия международного права на основе докладов Э. Уштора завершила подготовку в первом чтении Проекта статей о клаузуле о наиболее благоприятствуемой нации и изложила его в своем докладе Генеральной Ассамблее о работе двадцать восьмой сессии комиссии. Проект в соответствии с установившейся процедурой был направлен на заключение государств — членов ООН и заинтересованных между­народных организаций. С учетом их замечаний и соображений Комис­сия приняла окончательно во втором чтении «Проект статей о клаузу­лах о наиболее благоприятствуемой нации», который приводится в ее докладе Генеральной Ассамблее о работе ее тридцатой сессии. *

* См.: Ежегодник Комиссии международного права. 1978. Т. II, ч. 2. Более подроб­но этот Проект рассмотрен в нашем труде «Режим наибольшего благоприятствования и межгосударственных отношениях» (М., 1995).

Как и в других случаях кодификационной работы, Комиссия меж­дународного права считала, что подготовка проекта соответствующих статей является наиболее целесообразным и эффективным методом изучения и определения норм международного права, касающихся кла­узул о наиболее благоприятствуемой нации. Проект подготовлен в такой форме, что может служить основой для заключения многосто­ронней конвенции по примеру многих других проектов Комиссии.

Комиссия также высказала рекомендацию о заключении соответ­ствующей конвенции. И хотя такая конвенция не заключена, разрабо­танный Комиссией Проект статей может с успехом использоваться государствами, а также специалистами в области международного права для уяснения юридической сущности, условий толкования и применения клаузул о наиболее благоприятствуемой нации, содержа­щихся в многочисленных двусторонних и многосторонних договорах между государствами применительно к различным сферам их взаимоотношений.

Комиссия, наконец, отметила во введении к Проекту, что он представляет собой как кодификацию, так и прогрессивное развитие соответствующих положений международного права в том смысле, в каком это концептуально определено в ст. 15 Положения о Комиссии.

Проект состоит из 30 статей, которые не сгруппированы в отдельные главы или параграфы. В то же время Комиссия отметила, что первые восемь статей могут рассматриваться как вводные статьи опре­делительного характера; ст. 9—22 относятся к применению клаузулы о наиболее благоприятствуемой нации; ст. 23—26 касаются исключений из клаузулы по общему международному праву; ст. 27—30 именуются обычно как разные положения.

Ниже кратко излагаются основные положения Проекта Комиссии международного права.

§ 2. Клаузула о наибольшем благоприятствовании

Статья 1 Проекта, озаглавленная «Сфера применения настоящих статей» , гласит:

«Настоящие статьи применяются к клаузулам о наиболее благоприятствуемой нации, содержащимся в договорах между государст­вами».

Из этой статьи, в частности, следует, что клаузула — это договорное положение, договорное правило, конвенционная норма, устанавливающая юридический статус государства — участника договора как наиболее благоприятствуемой нации.

Что касается термина «нация» в выражении «клаузула о наиболее благоприятствуемой нации», то Комиссия сохранила его, поскольку он традиционно употребляется в этом контексте и понимается как госу­дарство. В таком же смысле он используется и во многих других случаях.

Таким образом, речь идет о правоотношениях между государства­ми на основе и в силу клаузулы, содержащейся в международных договорах как письменных соглашениях между государствами, в том числе с участием других субъектов международного права, например международных организаций.

Суть клаузулы как договорного положения — предоставление ре­жима наибольшего благоприятствования одним государством другому.

Иначе говоря, рассматриваемый Проект посвящен именно клаузу­лам как источнику и основанию предоставления режима наиболее благоприятствуемой нации. И сфера межгосударственных отношений на основе режима наиболее благоприятствуемой нации также определя­ется именно в клаузуле как договорном положении.

Что же касается более конкретно согласованной в клаузуле сферы отношений между государствами, то каких-либо ограничений такой сферы нет. Это могут быть политические, экономические, социальные, культурные или иные взаимоотношения между государствами. Неко­торые конкретные примеры действующих клаузул, точнее — действу­ющих соответствующих договоров, будут рассмотрены далее.

В Проекте точнее было бы говорить не о клаузулах, а о договорах, ее содержащих. Однако такая редакция существенно осложнила бы многие статьи Проекта без существенной пользы для их уяснения.

Итогом изложенного является то, что только клаузулы (или, соби­рательно, клаузула) являются единственным бесспорным источником и основанием обязательства бенефицирующего государства предоста­вить режим наиболее благоприятствуемой нации государству-бенефициарию.

Статья 7 Проекта, озаглавленная «Правовая основа режима наибо­лее благоприятствуемой нации», прямо подтверждает этот тезис.

Соответственно Проект посвящен исключительно клаузулам о наиболее благоприятствуемой нации, точнее — установлению норм действия, толкования и применения таких клаузул, коль скоро они налицо.

§ 3. Режим наибольшего благоприятствования

Поскольку юридической сущностью клаузулы о наибольшем бла­гоприятствовании является обязательство государства предоставить другому государству режим наиболее благоприятствуемой нации в оп­ределенной сфере их взаимоотношений, то существом наибольшего благоприятствования является предоставляемый «режим наиболее благоприятствуемой нации».

Режим наиболее благоприятствуемой нации, согласно ст. 5 Проек­та, есть режим, предоставляемый бенефицирующим государством государству-бенефициарию или лицам или вещам, находящимся в определенной связи с ним, не менее благоприятный, чем режим, распространенный бенефицирующим государством на третье государство или на лица или вещи, находящиеся в такой же связи с этим третьим государством.

Комиссия международного права рассмотрела вопрос об иной терминологии, чем «режим, не менее благоприятный», такой, в частности, так «равный режим», «тождественный режим» или «аналогичный режим» режиму, распространенному на третье государство. Каждый из таких терминов имеет свои преимущества и недостатки. В конечном счете она остановилась на термине «не менее благоприятный», поскольку он обычно используется в клаузулах о наибольшем благоприятствовании.

Комиссия международного права отметила в своем комментарии к г. 5, что она осознавала почти непреодолимые трудности, стоящие на пути абстрактного или общего определения терминов «лица» и «вещи», которые используются в ее Проекте, и отказалась от такой попытки, отметив, что эти термины следует понимать как охватывающие лица или вещи в физическом или юридическом смысле, который придается этим словам в различных языках и правовых системах мира. В частности, слово «вещи» охватывает не только материальные и нематериальные вещи, но и среди прочего виды деятельности или услуг. Фактически объектами режима наибольшего благоприятствования также могут быть такие виды деятельности, как занятие определенными спе­циальностями и профессиями, заход судов в порт и т.д. Однако Комис­сия решила не ссылаться на виды деятельности в своем Проекте, поскольку в конечном счете они могут быть связаны с лицами или ве­щами.

В итоге вопрос о том, какие именно лица и/или вещи имеются в виду и какова «определенная связь» их с государством-бенефициарием, должен решаться клаузулой, т.е. содержащим ее договором, или вытекать из нее на основе согласованного толкования.

Наконец, согласно ст. 5, режим наибольшего благоприятствования должен быть не менее благоприятным, фактически же — аналогичным, равным или идентичным режиму, распространенному на любое третье государство или на лица или вещи, находящиеся в такой же связи с этим третьим государством, как и с государством-бенифициарием. Практически же речь идет о наилучшем режиме в данной сфере взаи­моотношений, которым прямо (а не в силу клаузулы) пользуется одно из любых третьих государств в своих взаимоотношениях с бенефицирующим государством, разумеется, в пределах срока действия клаузулы и при отсутствии в ней согласованных исключений в отношении каких-либо третьих государств. Опять же практически речь идет о пре­имуществах, иммунитетах, возможностях, льготах, освобождении от повинностей и т.д., которые бенефицирующее государство предостав­ляет третьим государствам.

При этом распространение бенефицирующим государством каких-либо преимуществ на лица или вещи, находящиеся в определенной связи с этим третьим государством, создает правооснования для государства-бенефициария на такой же режим в пользу соответствующих лиц или вещей лишь при том условии, что они в соответствии с клау­зулой находятся в такой же связи с ним, как и с указанным третьим государством (граждане—граждане, национальные юридические лица—национальные юридические лица, торговые суда под националь­ным флагом— торговые суда под национальным флагом и т.д.).

Таково понятие режима наиболее благоприятствуемой нации и его юридические основания.

§ 4. Применение норм о наибольшем благоприятствовании

Рассматриваемый Проект исходит из того, что в договорах содер­жатся некие клаузулы — договорные положения, подлежащие практи­ческому применению. Толковать и применять эти договорные положе­ния необходимо с учетом особой их специфики, отличающей их от других договорных норм. Выявление этой специфики и особых усло­вий толкования и применения клаузул о наибольшем благоприятство­вании и является задачей этого Проекта.

Поскольку речь идет о толковании конвенционных норм, то к кла­узулам целиком и полностью применимы прежде всего общие нормы о толковании договоров, изложенные в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. (ст. 31—33). Нормы же Проекта ка­саются специфических условий толкования и применения клаузул о режиме наиболее благоприятствуемой нации.

Главная особенность клаузул, составляющих их специфику как до­говорных положений, состоит в том, что клаузула не устанавливает конкретных прав бенефициария и конкретных обязанностей бенефи­цирующего государства помимо общего обязательства последнего предоставить режим наиболее благоприятствуемой нации в согласо­ванной сфере отношений. Конкретные права приобретаются бенефициарием лишь в сопоставлении с правами, составляющими режим, рас­пространенный бенефицирующим государством на третье государство. Последний режим прямой, т.е. конкретный и определенный. Если какой-либо конкретный режим (относящийся к согласованной сфере взаимоотношений) прямо не распространен на какое-либо третье госу­дарство, то бенефициарий в силу клаузулы не приобретает каких-либо конкретных прав.

В свою очередь, если бенефицирующее государство предоставило бенефициарию больший объем прав, чем третьему государству, то часть таких прав, выходящая за рамки обязательства в силу клаузулы, к ней непосредственного отношения не имеет. В этом, в частности, известное несовершенство выражения «режим», распространенный на третье государство, поскольку «не менее» означает также «и более» благоприятный.

Необходимость сравнения режима, предусмотренного клаузулой или вытекающего из толкования ее содержания (в принципе всегда, ибо исчерпать этот режим сколь угодно подробной формулировкой нет возможности), с режимом третьего государства вызывает необходи­мость применения правила ejusdem generis («того же рода, той же ка­тегории»). Правило это строго логически обосновано и общеприз­нанно.

Указанное сравнение может оказаться делом простым и бесспор­ным, а может породить существенные трудности и споры между бе­нефицирующим государством и бенефициарием. Комиссия отметила в связи с этим, что составители клаузулы о наиболее благоприятствуемой нации всегда сталкиваются с дилеммой: либо разработать кла­узулу в слишком общих выражениях, рискуя тем самым ослабить ее эффективность в результате строгого толкования нормы ejusdem generis, либо разработать ее слишком подробно с перечислением кон­кретных сфер ее действия, что связано с риском возможной неполно­ты перечисления.

Сравнение режима, приобретаемого в силу клаузулы, с режимом, прямо распространенным на третье государство, должно производиться в целях установления их совпадения или несовпадения. В случае совпадения права на такой же режим бенефициарием приобретаются, в противном случае они отвергаются. Сложность же такого сравнения состоит в том, что оно одновременно производится по многим параметрам: совпадают ли сферы взаимоотношений вообще и относится ли конкретный элемент или предмет, по поводу которого возникают правоотношения, к этой сфере; совпадают ли субъекты правоотношений (например, граждане с гражданами, национальные юридические лица с национальными юридическими лицами). В юридической терминологии речь идет о совпадении rationae personae и rationae materiae. Кроме того, уже за пределами юридического толкования клаузулы возможно сравнение двух или нескольких режимов, распространенных на третьи государства, с целью уяснения, какой их них более благоприятный.

Условия таких сравнений в соответствии с правилом ejusden gene­ris в общем виде и предстояло выразить Комиссии. В этих целях она сформулировала ст. 9 и 10 Проекта.

Они сформулированы Комиссией на основе тщательного изучения практики применения клаузул государствами, прецедентов, встречав­шихся в практике международных и внутригосударственных судебных инстанций, и международно-правовой доктрины.

Право на режим наиболее благоприятствуемой нации как потенци­альное право приобретается, естественно, в силу клаузулы о наиболее благоприятствуемой нации. Оно становится фактическим правом, когда режим в пределах предмета клаузулы распространяется бенефи­цирующим государством на какое-либо третье государство. Однако приобретенное таким образом фактическое право бенефициария не­медленно вступает в силу только в том случае, если налицо необуслов­ленная клаузула.

В случае же обусловленной клаузулы она вступает в силу лишь по выполнении условия ее применения, согласованного бенефицирую­щим государством с бефициарием в договоре, содержащем клаузулу, или иным образом.

Трудно сказать, каковы такие конкретные условия, ибо это зависит от существа предмета клаузулы. Например, в случае выдачи уголовных преступников таким условием может быть тяжесть совершенного пре­ступления, влекущая за собой, например, не менее года тюремного за­ключения. В случае занятия при поселении какой-либо профессио­нальной деятельностью таким условием может быть представление до­кументов о соответствующей квалификации, например врача, и при­знание их действительности бенефицирующим государством и т.д.

Если клаузула является необусловленной и, соответственно, без­возмездной, то бенефицирующее государство логически и юридически не имеет оснований требовать какого-либо возмещения.

§ 5. Исключения из положений о наибольшем благоприятствовании

Основная цель автора - рассмотреть в данном параграфе те исклю­чения из клаузулы о наиболее благоприятствуемой нации, которые Комиссия международного права в своем Проекте предложила считать исключениями по общему международному праву, т.е. такими, которые действовали бы независимо от того, что они не упомянуты в самой клаузуле или в содержащем ее договоре и не установлены иным образом договаривающимися государствами.

Но указанные исключения сами по себе связаны с вопросом о свободе исключений из клаузулы, согласованных договаривающимися государствами.

Исключения же по общему международному праву в принципе подлежат согласованию (явному или молчаливому) всеми членами международного сообщества государств.

Государства в силу своего суверенитета свободны заключать любые договоры, не противоречащие императивным нормам общего международного права, в том числе договоры, содержащие обязательство о представлении режима наиболее благоприятствуемой нации.

Они могут ограничивать сферу применения режима наибольшего благоприятствования определенными областями их взаимоотноше­ний, что за редчайшим исключением и делается на практике.

Наконец, они свободны исключать и действительно часто исклю­чают из действия клаузулы о наибольшем благоприятствовании некоторые преимущества rationae personae, т.е. предоставленные конкрет­ным третьим государствам (их физическим и юридическим лицам или вещам). Они исключают из действия клаузулы также преимущества rationae materiae, т.е. касающиеся предмета режима наиболее благопри­ятствуемой нации.

Проект Комиссии не учитывает этих исключений, ибо их невоз­можно предусмотреть и обобщить. Он исходит из того, что они не изменяют ни общего существа и характера клаузул, ни общих условий их толкования и применения.

Свобода ограничений и исключений в отношении действия клау­зулы о наибольшем благоприятствовании, согласованных договарива­ющимися сторонами, подтверждена в ст. 29 Проекта.

Что же касается исключения по общему международному праву, то Комиссия международного права предложила такие исключения в нормах ст. 23—26 Проекта. Однако следует сразу же внести необходимое уточнение. Предложенные исключения по общему международному праву касаются не всех клаузул о наиболее благоприятствуемой нации вообще, а лишь таких, которые применяются в сфере экономических, точнее —торгово-экономических, взаимоотношений между заинтересованными государствами.

Таковы предельно кратко основные положения Проекта статей о клаузулах о наиболее благоприятствуемой нации, разработанного Ко­миссией международного права ООН.

Глава VIII

ПРАВОПРЕЕМСТВО ГОСУДАРСТВ

§ 1. Общие положения

Правопреемство — юридический термин, кратко обозначающий со­ответствующее юридическое понятие. В отечественной теории права такого понятия не выработано. Однако его нетрудно сформулировать.

Под правопреемством следует понимать переход — в установлен­ных правом случаях и в соответствии с правовыми предписаниями — прав и обязанностей субъекта права к другому субъекту права.

Таким образом, правопреемство — понятие, описывающее юриди­ческие последствия предусмотренного правом (национальным или международным) юридически значимого события, т.е. определенного юридического факта.

Достаточно очевидно, что речь в таком случае идет о качественных изменениях субъекта права, порождающих переход его прав и обязан­ностей другому субъекту права. Так, субъект права может прекратить свое существование, объединиться с другим субъектом права с образо­ванием нового субъекта, разделиться на два или несколько субъектов права.

Юридическими же последствиями таких качественных изменений субъекта права явится переход его прав и обязанностей (полный или частичный) к другому субъекту, т.е. правопреемство как таковое.

Следовательно, чтобы имело место правопреемство, право должно установить, какие именно юридически значимые факты его порождают и в чем именно состоят их юридические последствия.

Применительно к международным отношениям и международно­му праву под правопреемством следует понимать переход в установ­ленных международным правом случаях прав и обязательств субъекта международного права к другому его субъекту.

Основными субъектами международного права являются государ­ства. Соответственно, в международном праве прежде всего речь идет об их правопреемстве. Об этом свидетельствует и обширная междуна­родная практика. С учетом этой практики и сложившихся обычноправовых норм Комиссия международного права подготовила два проекта статей, легших в основу двух универсальных международных конвен­ций, текст которых был принят конференциями государств, состояв­шимися в Вене. Это: Венская конвенция о правопреемстве государств в отношении договоров 1978 г. (далее — Конвенция 1978 г.) и Венская конвенция о правопреемстве государств в отношении государственной собственности, государственных архивов и государственных долгов 1983 г. (далее — Конвенция 1983 г.).

Несомненно, что эти конвенции представляют собой кодификацию с элементами прогрессивного развития действующего общего международного права в этой области и отражают согласованную позицию членов международного сообщества государств в этой сфере их взаимоотношений.

Поэтому ныне любое доктринальное изложение вопросов о правопреемстве государств должно производиться с учетом положений Венских конвенций 1978 и 1983 гг.

Другими общепризнанными субъектами международного права являются международные (межгосударственные) организации. Возникает ли применительно к ним проблема правопреемства?

В принципе, да, возникает, в частности в случае прекращения их существования. Но новой международной организации, так или иначе связанной с прекратившей свою деятельность организацией, практи­чески не возникает. Возникают, как правило, проблемы ликвидации имущества и сохранения архивов прекратившей существование международной организации. Но они решаются по соглашению между государствами — членами организации и какого бы то ни было отношения к правопреемству согласно международному праву не имеют.

В итоге правопреемство в международном праве фактически сводится к правопреемству государств.

Разумеется, что никакого правопреемства правительств, о чем иногда шла речь в доктрине, существовать не может, ибо правительст­ва, понимаемые как совокупность центральных исполнительных органов власти государства, действуют от имени государства и обязывают в установленных случаях не себя, а отечественное государство. И смена правительства другим пришедшим к власти, в том числе неконститу­ционным путем, не освобождает государство от принятых от имени государства прежним правительством международных обязательств. Иначе международное право как таковое утратило бы всякий смысл.

Согласно современному международному праву, правопреемство государств, как оно определено выше, порождают три блока событий (юридических фактов): передача части территории государства друго­му государству по соглашению между ними; возникновение нового независимого государства на бывшей зависимой территории в резуль­тате ее деколонизации; объединение государств в едином государстве и разделение государства на два или несколько независимых государств. Иногда, правда, необходима более подробная детализация этих событий.

При этом вычленение ситуаций, порождающих в качестве юриди­ческих фактов правовые последствия, именуемые правопреемством, нужно, естественно, не само по себе, а потому, что в каждом таком конкретном случае юридические последствия различны. Иначе говоря, в зависимости от существа события (юридического факта) возникают различные типы или категории правопреемства, что и лежит в основе дифференциации категорий правопреемства в Венских конвенциях 1978 и 1983 гг.

Далее встает вопрос о том, можно ли достаточно разные события (юридические факты), порождающие правопреемство, обозначить еди­ным термином и определить его существо.

Соответствующий термин в конвенциях был обозначен выражени­ем «правопреемство государств», и его существо было определенно в обеих конвенциях следующим образом: «правопреемство государств» означает смену одного государства другим в несении ответственности за международные отношения какой-либо территории (ст. 2 Венских конвенций 1978 и 1983 гг.).

Это основной, базовый термин обеих конвенций, посредством ко­торого связываются между собой все другие термины-понятия в сфере правопреемства. Он используется, чтобы обозначить сам по себе факт смены одного государства другим в несении ответственности за меж­дународные отношения данной территории, абстрагируясь от юриди­ческих последствий этого события, т.е. правопреемства прав и обяза­тельств в силу этого юридического факта.

Права и обязательства, вытекающие из факта «правопреемства государств», суть то, чему посвящены Венские конвенции 1978 и 1983 гг. Конкретно же они посвящены, согласно их ст. 1, последстви­ям «правопреемства государств», в одном случае в отношении до­говоров между государствами, а в другом — в отношении государст­венной собственности, государственных архивов и государственных долгов.

Таким образом, юридический факт, порождающий переход опреде­ленных прав и обязательств одного государства (предшественника) к другому государству (преемнику) обозначается в конвенциях терми­ном «правопреемство государств», а собственно условиям такого пере­хода, т.е. правопреемству как таковому, как оно определено выше, по­священы материальные статьи конвенций. И в этом — первая труд­ность уяснения существа обеих конвенций.

К тому же в заглавии конвенций речь идет о правопреемстве госу­дарств в отношении договоров или государственной собственности, архивов и долгов, а в действительности они посвящены последствиям «правопреемства государств» в отношении указанных предметов правопреемства.

Однако в заглавии конвенций слово «государств» после слова «правопреемство» означает, что речь идет о правопреемстве указанной материи именно государствами, а не иными субъектами международного права. Но это не самоочевидно, а следует лишь из анализа текста за­главий. Действительно, правопреемство государств как юридический факт не может осуществляться в отношении договоров или государст­венной собственности, архивов и долгов.

Почему же в конвенциях юридический факт, порождающий собст­венно правопреемство, обозначается термином «правопреемство госу­дарств»?

Представляется, что это следование традиции доктрины, где расхо­жими понятиями являлись «правопреемство государств де-факто» для обозначения фактического события и «правопреемство государств де-юре» для обозначения наступающих юридических последствий, т.е. собственно правопреемства.

Далее следует объяснить, почему «правопреемство государств» оз­начает смену «ответственности за международные отношения какой-либо территории». Эта нейтральная формула покрывает любой кон­кретный случай территориальных изменений, независимо от юриди­ческого статуса той или иной территории (государственная террито­рия, территория под опекой, подмандатная территория, зависимая тер­ритория и т.д.). Так, нельзя, например, в качестве обобщающего понятия говорить о смене одного государства другим в осуществлении су­веренитета в отношении какой-либо территории, хотя это касается большинства случаев «правопреемства государств», но не покрывает ситуации деколонизации зависимой территории, не находившейся под суверенитетом колониальной державы.

Необходимо также иметь в виду, что в указанном выражении слово «ответственность» за международные отношения какой-либо террито­рии не имеет какого-либо отношения к понятию ответственности государства за международно-противоправные деяния, а лишь описывает фактическую ситуацию.

Соответственно «государство предшественник» определяется как государство, которое было сменено другим государством в случае правопреемства государств. А «государство-преемник» — государство, которое сменило другое государство в случае правопреемства государств.

В качестве базового в конвенциях также определен слитный термин «новое независимое государство». Он означает государство-преемника, территория которого непосредственно перед моментом правопреемства государств являлась зависимой территорий, за международные отношения которой было ответственно государство-предшественник. Это особый случай возникновения нового государства, отличный от случаев возникновения новых государств в результате объединения или разделении существующих суверенных государств.

Определен, наконец, термин «момент правопреемства государств». Он означает дату смены государством-преемником государства-пред­шественника в несении ответственности за международные отношения применительно к территории, являющейся объектом правопреемства государств.

Следовательно, юридически — это действительно некий «момент», определенная календарная дата.

Но в реальной действительности уяснить, на какую дату соверши­лось то или иное событие «правопреемства государств», — задача сверхсложная, почти не разрешимая.

Достаточно очевидно, что процесс территориальных изменений, составляющих событие правопреемства государств, — сложный и часто достаточно длительный. Моментом правопреемства государств, види­мо, следует считать дату завершения этого процесса. Однако, что счи­тать такой датой, например, в случае передачи части территории одного государства другому? Дату вступления в силу договора о такой пере­даче или дату исполнения договора, т.е. дату вступления государства-преемника в управление такой территорией (оформляемого обычно соответствующим протоколом)? Или, что считать датой разделения государства на два или несколько государств, например СССР? Дату (даты) провозглашения суверенитета новыми образовавшимися госу­дарствами, дату соглашения о таком разделении, если оно заключено, или дату решения государства-предшественника о прекращении его существования? Ответы на эти и другие вопросы в общем виде юри­дически и практически, очевидно, дать нельзя. Однако так или иначе юридически без термина-понятия «момент правопреемства госу­дарств» обойтись невозможно.

Наконец, само событие «правопреемства государств», т.е. террито­риальное изменение, должно осуществляться в соответствии с дейст­вующим современным международным правом, быть законным, пра­вомерным. Нельзя, например, отхватить часть территории соседнего или иного государства с помощью вооруженной силы.

Поэтому в Венские конвенции 1978 и 1983 гг. включены аналогич­ные статьи, озаглавленные «Случаи правопреемства государств, под­падающие под действие настоящей Конвенции». Они устанавливают, что Конвенция применяется только к последствиям правопреемства государств, которое осуществляется в соответствии с международным правом и, в особенности, в соответствии с принципами международного права, воплощенными в Уставе Организации Объединенных Наций.

Естественно, что Венские конвенции 1978 и 1983 гг., посвященные юридическим последствиям «правопреемства государств», отсылают пo вопросу о законности или противоправности самого события территориального изменения к соответствующим нормам международного права, особенно к его основным принципам, которые должны толковаться взаимосвязанно. Тем не менее нельзя не подчеркнуть, что особую роль тут играет принцип равноправия и самоопределения на­родов, ибо все территориальные изменения существующих суверенных государств (передача части территории, объединение государств или разделение государства) должны осуществляться с учетом воли их народов. Это справедливо и применительно к воле народа бывшей зависимой территории.

Итак, правопреемство в международном праве — это юридические последствия правомерного юридического факта — смены одного государства другим в несении ответственности за международные отношения какой-либо территории. И правопреемство применительно к государствам возникает именно потому, что между государством-предшественником и государством-преемником существует реальная связь — территориальная: территория государства-преемника или ее часть до события правопреемства государств либо являлась национальной территорией государства-предшественника, либо управлялась им в случае зависимой территории. Именно в этом глубокий смысл всей проблемы правопреемства в соответствии с международным правом.

§ 2. Предмет правопреемства

Что же в общем виде именуется обычно материей, предметом или областью правопреемства, учитывая, что эти термины обозначают одно и то же явление?

Если под объектом правопреемства следует понимать права и обязательства государства-предшественника, которые в силу норм о правопреемстве становятся правами и обязательствами государства-преемника, то под предметом правопреемства понимается то, по поводу чего установлены такие права и обязательства. В Венских конвенциях для обозначения этого явления используется термин «область» правопреемства (ст. 5).

Соответственно, согласно Венской конвенции 1978 г. такой областью являются договоры между государствами, а областью правопреемства по Венской конвенции 1983 г. — государственная собственность, государственные архивы и государственные долги, обозначенные в обеих конвенциях как «сферы» применения настоящей Конвенции, что естественно, соответствует терминам «область» или «предмет» право­преемства.

Если задасться вопросом, существуют ли иные сферы правопреем­ства, то ответ будет явно отрицательным, хотя на всякий случай в Венской конвенции 1983 г. сформулирована норма о том, что ее поло­жения не предрешают вопроса о последствиях правопреемства госу­дарств в других областях, помимо тех, которые предусмотрены в этой Конвенции.

Иногда политические деятели или представители доктрины пыта­ются утверждать, что правопреемство также имеет место и в отношении членства государств в международных организациях, в частности в Организации Объединенных Наций.

На самом деле каких-либо норм общего международного права или норм самих международных организаций о членстве в них объединив­шихся в едином государстве государств-предшественников или, наобо­рот, разделившегося государства-предшественника на два или несколь­ко новых государств не существует. Каждый раз члены ООН или другой международной организации, когда такие события случаются, принима­ют конкретные политические решения о членстве в них государства или государств-преемников — иногда как бы в порядке правопреемства членства таких государств-предшественников, в другом аналогичном случае — путем их принятия в организацию в качестве новых членов.

То же произошло, в частности, и после развала СССР. Россию пригласили стать членом ООН вместо СССР и занять его место посто­янного члена Совета Безопасности (иначе надо было бы распускать ООН), а остальные государства — преемники СССР (кроме Украины и Белоруссии) были приняты в ООН в качестве ее новых членов.

Итог вышеизложенного: предметом правопреемства является именно то, по поводу чего нормы о правопреемстве кодифицированы в Венских конвенциях 1978 и 1983 гг.

Далее возникает вопрос: правопреемство между какими государст­вами регулируются Венскими конвенциями? Общий ответ на него: между всеми участниками международного сообщества государств, по­скольку любое государство может стать стороной правоотношения пра­вопреемства. Однако более конкретный ответ можно дать лишь при­менительно к данному предмету правопреемства.

Соответственно сторонами правоотношения правопреемства меж­государственного договора выступают государство-преемник и то дру­гое, помимо государства-предшественника, государство, которое стало либо участником этого договора, либо договаривающимся государст­вом или принимало участие в принятии текста этого договора под условием последующего его утверждения или ратификации.

Сторонами правоотношения правопреемства государственной собственности являются государство-преемник и государство-предшественник либо государства преемники, если государство-предшественник прекратило свое существование. Третье государство становится участником таких правоотношений только тогда, когда на его террито­рии находится какая-либо часть собственности государства-предшест­венника.

Сторонами отношения правопреемства государственных архивов становятся практически государство-преемник и государство-предше­ственник либо государства-преемники. На иностранной территории государственные архивы обычно не хранятся, а соответствующий ис­ключительный случай требует и особого его разрешения.

Сторонами отношений правопреемства государственных долгов становятся правопреемники государства-предшественника в качестве должников и третье государство — держатель долговых требований.

Все это иллюстрирует сложность межгосударственных взаимоот­ношений правопреемства и порожденные ею трудности формулирова­ния общих норм правопреемства, их понимания и применения.

Следующий общий теоретико-практический вопрос: являются ли какие-либо нормы правопреемства, т.е. нормы о переходе прав и обя­зательств к государству-преемнику, императивными или все они диспозитивные? Справедливо последнее. Во-первых, потому, что международное сообщество государств не относит какую-нибудь из них к числу императивных. Во-вторых, особенно потому, что почти все материальные нормы Венских конвенций либо прямо предусматривают возможность соглашения между заинтересованными государствами об ином, либо это подразумевают. В-третьих, потому, что все они неиз­бежно общие, требующие детализации по соглашению заинтересован­ных государств.

В результате нормы Венских конвенций 1978 и 1983 гг. — это лишь некоторое общее руководство для действий заинтересованных госу­дарств, требующее заключения соответствующих соглашений между ними, коль скоро произошло событие правопреемства государств. Это нормы, указывающие, в частности, что именно является предметом пра­вопреемства в соответствии с современным международным правом.

Поэтому Венские конвенции содержат идентичные статьи о поряд­ке соглашения между заинтересованными государствами о ретроактивном применении ее положений, т.е. с момента события правопреемства государств, спустя многие годы и десятилетия после такого события. Поскольку вновь возникшие государства на первых порах своего суще­ствования обычно меньше всего озабочены урегулированием вопросов правопреемства, срока давности для него не существует.

Поэтому подчеркнем еще раз, что проблемы правопреемства во взаимоотношениях между заинтересованными государствами весьма сложные и деликатные. При их разрешении часто сталкиваются про­тиворечивые интересы государства-преемника и государства-предше­ственника, государств-преемников, государства-преемника и третьих заинтересованных государств. На разрешение этих проблем уходят годы и десятилетия, иногда и спустя десятилетия некоторые из них продолжают оставаться нерешенными и порождают противоречия между государствами (например, это касается государств, образовав­шихся после распада Австро-Венгерской монархии после Первой ми­ровой войны).

§ 3. Принципиальные основы правопреемства

Рассмотрим теперь некоторые принципиальные положения Вен­ской конвенции 1978 г. и Венской конвенции 1983 г.

Венская конвенция 1978 г. касается правопреемства межгосударст­венных договоров. Поэтому она, с одной стороны, касается специаль­ного института международного права — правопреемства межгосудар­ственных договоров, а с другой — является частью специальной его отрасли — права международных договоров, кофидицированного, в частности, в Венской конвенции 1969 г. Поэтому Венская конвенция о правопреемстве договоров для своих целей воспроизводит, когда это требуется, значение терминов Венской конвенции о праве международ­ных договоров. Но основная связь между этими конвенциями в том, что правопреемство договоров может, естественно, касаться лишь пра­вомерных, действительных межгосударственных договоров. Иначе го­воря, действительность или недействительность таких договоров должна устанавливаться в соответствии с положениями Венской кон­венции о праве международных договоров.

Правопреемство, как подчеркивалось выше, осуществляется в ходе правоотношений, сторонами которых являются заинтересованные го­сударства, наделенные правами и обязательствами в силу определен­ного соглашения между ними. Поэтому так называемые деволюционные соглашения, которые заключались колониальными державами-предшественницами с новыми независимыми государствами о переходе к последним прав и обязательств по указанным в соглашении дого­ворам государства-предшественника, действовавшим в отношении бывшей зависимой территории, не имеют какой-либо юридической силы для третьих государств и в лучшем случае свидетельствуют лишь о намерениях нового независимого государства. То же касается и одно­стороннего заявления государства-преемника о сохранении для себя в силе определенных договоров государства-предшественника.

Важное значение имеют положения Венской конвенции 1978 г. о режиме государственных границ государства-предшественника и дру­гих территориальных режимах, т.е. так называемых международных сервитутах, смысл которых в том, что событие правопреемства госу­дарств само по себе не затрагивает этих границ и соответствующих территориальных режимов, хотя сформулировано оно с учетом пред­мета регулирования применительно к договорам, установившим про­хождение государственных границ и их режим, а также тот или иной международный сервитут. Естественно, что эти положения не имеют никакого отношения к внутригосударственным (административным) границам.

Наконец, основной принцип правопреемства новым независимым государством договоров государства-предшественника, действовавших в отношении бывшей зависимой от него территории, — принцип tabula rasa (чистого листа), т.е. несвязанности его такими договорами. Однако оно может стать их участником или договаривающимся государством по своей воле и с согласия других государств — сторон таких договоров.

Для других же новых государств, т.е. образовавшихся путем объеди­нения государств в едином государстве или разделения государства на два или несколько самостоятельных государств, основным принципом правопреемства договоров является принцип континуитета, т.е. продол­жения их действия в отношении территории государства-преемника, если не согласовано заинтересованными государствами иное или если это не противоречит объекту и цели соответствующего договора.

Что же касается Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении государственной собственности, государственных архи­вов и государственных долгов 1983 г., то некоторые принципиальные моменты ее положений сводятся к следующему.

«Государственная собственность государства-предшественника» определена как имущество, права и интересы, которые на момент пра­вопреемства государств согласно внутреннему праву государства-предшественника принадлежали этому государству.

Это традиционная формула многих международно-правовых актов. При этом выражение «права и интересы» имеет в виду, что в разных национальных системах права одно и то же явление описыва­ется либо как права, либо как интересы.

На территории государства-предшественника может иметься также государственная собственность третьих государств, которая со­бытием правопреемства государств не затрагивается, а также собствен­ность частных физических и юридических лиц, положение которой международным правом не регулируется.

Поэтому в данной Конвенции имеется статья, которая гласит, что Конвенция не предрешает в каком-либо отношении любой вопрос, ка­сающийся прав и обязательств физических или юридических лиц. Дру­гими словами, вопросы о собственности таких лиц, их долгах и архивах подлежат разрешению по соглашению, когда это возможно, между за­интересованными государствами, составляя в своей основе дела, вхо­дящие во внутреннюю компетенцию любого государства.

Вопрос о правопреемстве государственных архивов — наиболее сложный и деликатный из вопросов о правопреемстве.

Государственные архивы являются одним из видов государствен­ной собственности. Но это весьма особый ее вид.

Государственные архивы в силу своей природы, содержания и вы­полняемых ими функций необходимы для жизнедеятельности любого государства, в том числе для государств предшественника и преемника или государств-преемников. Они необходимы для управления делами общества. В то же время они являются хранилищем сведений об исто­рии народов, стран и всего человечества.

Они не только документально подтверждают историческое, куль­турное и экономическое развитие страны и отражают ее национальную самобытность, но и являются основным источником документации, необходимой для подтверждения прав отдельных граждан и иных фи­зических и юридических лиц.

Отражением столь важного значения архивов во внутренних делах, а также в международных отношениях являются многочисленные меж­государственные споры по поводу архивов и соглашения по урегули­рованию таких споров.

Государственные архивы в силу своего характера не подлежат, как правило, разделению или расчленению. Однако их особенностью в то же время является то, что составляющие их документы в значительном числе случаев могут в современных условиях сравнительно легко и быстро воспроизводиться. Это позволяет в известной мере удовлетво­рять законные потребности заинтересованных государств.

Поэтому проблемы правопреемства государственных архивов должны, как правило, разрешаться путем двусторонних и многосторонних переговоров и соглашений между заинтересованными государст­вами. Положения же Венской конвенции 1983 г. могут служить лишь неким ориентиром для заключения таких соглашений.

Термин «государственные архивы государства-предшественника» определен в ст. 20 Конвенции. Но подлинную сущность этого опреде­ления могут понять и толковать лишь специалисты архивных дел.

В Конвенции речь идет, естественно, о государственных архивах. Следовательно, так называемые местные архивы событием правопре­емства государств не затрагиваются.

В составе государственных архивов выделяют их часть, необходи­мую для нормального управления территорией, которая является объ­ектом правопреемства государств, и именуемую обычно администра­тивными архивами.

В итоге правопреемство государственных архивов — процесс слож­ный, длительный, весьма деликатный и болезненный.

Наконец, ч. IV Конвенции 1983 г, посвящена правопреемству госу­дарственных долгов.

«Государственный долг», согласно Конвенции, — это любое финан­совое обязательство государства-предшественника в отношении дру­гого государства, международной организации или любого иного субъ­екта международного права, возникшее в соответствии с международ­ным правом.

Достаточно очевидно, что это лишь часть возможного долга госу­дарства, в частности государства-предшественника, поскольку может иметь место еще долг в отношении иностранных частных физических или юридических лиц, а также внутренний долг государства в отношении физических или юридических лиц — субъектов национального права. Однако другие возможные долги государства международным правом не регулируются и, как уже указывалось выше, права и обязательства частных физических и юридических лиц настоящей Конвенцией не затрагиваются.

Само понятие «долг», как правило, не определяется, считается как бы само собой разумеющимся. Возможно потому, что оно может рассматриваться либо с точки зрения того, в пользу кого существует юридическое обязательство (речь тогда идет о «долговом требовании»), либо с точки зрения того, кто должен исполнить это обязательство. Такое обязательственное отношение содержит, следовательно, три элемента: пассивного субъекта права (должника), активного субъекта (кредитора) и объекта прав (подлежащую исполнению повинность).

Сфера обязательства ограничена отношением между должником и кредитором, т.е. личностными отношениями. Фактор личности должника существенно важен, в частности в плане его платежеспособности и добросовестности. Поэтому национальное законодательство и меж­дународное право обычно не признают перевода долга без согласия кредитора.

В случае события правопреемства государств вопрос состоит в том, возможно ли и при каких условиях возникновение трехсторонних вза­имоотношений между государством (или иным субъектом междуна­родного права) — кредитором, государством-предшественником долж­ником и государством-преемником, которое согласилось бы взять на себя долг (или часть его).

При этом возможные долги политических территориальных под­разделений государства-предшественника, т.е. так называемые локаль­ные долги, событием правопреемства государств не затрагиваются.

В итоге Конвенция 1983 г. касается лишь правопреемства государ­ственного долга государства-предшественника как это понятие опре­делено в Конвенции и рассмотрено выше. Практически это долги го­сударства в отношении другого государства и/или в отношении меж­дународных финансовых организаций.

То, что вне поля зрения Конвенции находятся долги государства-предшественника частноправового, или гражданско-правового, харак­тера, вовсе не означает, что они не подлежат удовлетворению по согла­шению между государством-предшественником и государством-пре­емником или между государствами-преемниками с учетом примени­мого частного или гражданского обязательственного права, в том числе применимого частного международного права.

Вышеизложенные соображения о юридических проблемах, связан­ных с правопреемством государствами международных договоров, го­сударственной собственности, государственных архивов и государст­венных долгов, свидетельствуют об исключительной сложности возни­кающих при этом юридических и практических вопросов. Обычноправовые нормы общего международного права, кодифицированные ныне в Венских конвенциях о правопреемстве государств 1978 и 1983 гг., намечают лишь общий ориентир практического решения вышеобозна­ченных проблем правопреемства.

Поэтому снова и снова приходится настоятельно повторять, что единственно разумным путем их решения являются двусторонние и многосторонние переговоры и соглашения между заинтересованными государствами . *

*Более подробно Венские конвенции рассмотрены нами в учебном пособии «Пра­вопреемство государств» (Уфа, 1996).

Глава IX

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ГОСУДАРСТВ

§ 1. Общие положения

В международном праве под ответственностью его субъектов, име­нуемой международной ответственностью, понимают неблагоприятные юридические последствия, наступающие в случае нарушения этими субъектами своих международных обязательств.

Кодификацией норм международного права о международной ответственности основных его субъектов — государств занимается ныне Комиссия международного права ООН.

Однако в международно-правовых актах и доктрине термин «от­ветственность» употребляется и в ином смысле, очевидно, как по сооб­ражениям удобства, так и в силу известной бедности и несовершенства юридического языка. Так, в частности, этим термином пользуются для обозначения определенного долга, обязанности или правомочия како­го-либо лица.

В то же время термины «ответственность» и «международная от­ветственность» употребляются, к сожалению, для обозначения качест­венно различных, но трудно дифференцируемых понятий, что иногда порождает существенную путаницу в понимании существа явления, о котором идет речь. Так, разрабатываемый в порядке кодификации обычноправовых норм международного права Проект статей об ответ­ственности государств посвящених международной ответственности за международно-противоправные деяния.

Однако существует и другая категория ситуаций, когда речь идет терминологически о международной ответственности государств при­менительно к их обязанности возмещения ущерба от возможных вред­ных последствий осуществления некоторых видов правомерной деятельности, в частности таких, которые по самой своей природе связаны с известным риском.

Эта вторая категория проблем должна рассматриваться отдельно от проблем международной ответственности государств за международно-противоправные деяния. Наличие обязательства брать на себя возмож­ный риск, связанный с осуществлением деятельности, закономерной самой по себе, и наличие обязательства нести ответственность за между­народно-противоправное деяние — совершенно различные явления.

Ответственность государств за их международно-противоправные деяния обозначается термином «международная ответственность», в частности, потому, что она по своему существу и видам (формам) в корне отличается от юридической ответственности по внутригосудар­ственному праву, где она выступает в качестве уголовной, гражданской и административной ответственности. Иначе говоря, виды (формы) юридической ответственности по национальному праву в принципе иные, чем в области отношений, регулируемых международным пра­вом, и наоборот. Забвение этого порождало, к сожалению, ошибочные концепции в доктрине международного права. Одной из таких концеп­ций являлась, в частности, концепция уголовной ответственности го­сударств и международного права как международного уголовного права.

Другая такая концепция, гораздо более распространенная и по-прежнему пока живучая, — это концепция международной (междуна­родно-правовой) ответственности индивидов. Суть этой концепции та­кова: в соответствии с международно-правовыми предписаниями фи­зические лица якобы несут международную ответственность за неко­торые виды наиболее опасных уголовных преступлений, например за преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности, преступления геноцида, апартеида, против без­опасности гражданской авиации, и т.д.

Однако никакой международной ответственности физических лиц, в тех или иных видах (формах), которые применимы к государствам и иным субъектам международного права, нет и быть не может. Комис­сия международного права убедительнейшим образом это показала в одном из своих докладов Генеральной Ассамблее ООН.

Комиссия подчеркнула, что она отнюдь не недооценивает важности исследования вопросов, касающихся ответственности других субъек­тов международного права, помимо государств; но настоятельная не­обходимость обеспечения ясности проводимого исследования и орга­ническая структура ее Проекта статей об ответственности государств заставляют отложить исследование этих вопросов.

Органическая структура Проекта об ответственности государств сводится к следующему. Он будет состоять из трех крупных блоков статей, посвященных, во-первых, общим принципам ответственности государств за международно-противоправные деяния, во-вторых, про­исхождению или основаниям международной ответственности госу­дарств и, в-третьих, видам (формам) и объему международной ответ­ственности государств. Возможен также четвертый блок статей — о способах осуществления или реализации возникшей международной ответственности государств.

В настоящее время Комиссия завершила в первом чтении разра­ботку первого (ст. 1—4 Проекта) и второго (ст. 5—35) блока статей.

Как обычно, статьи Проекта сопровождаются подробным комментарием о существе сформулированной нормы, истории ее становления, соответствующих судебных и арбитражных решениях, наиболее авто­ритетных мнениях представителей международно-правовой доктрины.

Ниже будут приводиться наш комментарий применительно к не­которым наиболее важным положениям рассматриваемого Проекта с учетом соответствующего комментария Комиссии, а также собствен­ные соображения автора о блоке статей, касающихся видов (форм) и объема международной ответственности государств, т.е., по существу, о международных (международно-правовых) санкциях.

Рассмотрим теперь общие принципы международной ответственности государств, являющиеся исходными положениями системы норм о международной ответственности государств за международно-противоправные деяния.

Всякое международно-противоправное деяние государства влечет за собой его международную ответственность.

Международно-противоправное деяние государства налицо в том случае, когда:

а) какое-либо поведение, заключающееся в действиях или бездей­ствии, может согласно международному праву присваиваться государ­ству и

б) такое поведение представляет собой нарушение международного обязательства этого государства.

Деяние государства может быть квалифицировано как междуна­родно-противоправное лишь на основании международного права. На такую квалификацию не может влиять квалификация этого же деяния согласно внутригосударственному праву как правомерного.

Обратим внимание на то, что вышеизложенные принципы между­народной ответственности государств устанавливают необходимые и достаточные условия возникновения такой ответственности за между­народно-противоправное деяние, двумя элементами которого являют­ся: а) субъективный элемент — поведение государства, подлежащее присвоению ему согласно действующему международному праву, и б) объективный элемент — нарушение таким поведением международ­ного обязательства этого государства.

Соответственно блоки норм о происхождении ответственности го­сударства посвящены тому, что составляет «деяние государства» со­гласно международному праву; тому, что составляет нарушение меж­дународного обязательства государства; условиям причастности госу­дарства к международно-противоправному деянию другого государст­ва, влекущей международную ответственность этого причастного государства; обстоятельствам, исключающим противоправность опреде­ленных деяний государства и тем самым его международную ответст­венность.

Иными словами, прежде всего необходимо установить наличие международной ответственности государства или отсутствие таковой при некоторых обстоятельствах с тем, чтобы в дальнейшем рассмотреть вопрос о существе, видах (формах) и объеме возникшей международ­ной ответственности государства.

Можно также исходить из того, что положения о международной ответственности государств подразделяются на две части. Первая из них касается происхождения или оснований международной ответст­венности государств, а вторая — содержания этой ответственности.

§ 2. Виды международных обязательств государств

Поскольку международная ответственность государства возникает в случае нарушенияим международного обязательства, для определе­ния условий и момента такого нарушения существенное значение при­обретает вопрос о видах (характере) международных обязательств го­сударств (об источниках таких обязательств см. гл. I). *

*Подробно этому вопросу посвящена гл. 5 нашего труда «Проблемы теории международного права» (М., 1988). Других публикаций по этому вопросу в отечествен­ной или мировой международно-правовой доктрине, видимо, нет. Во всяком случае автору они неизвестны.

Очевидно, что международные обязательства государств возника­ют главным образом из международно-правовых норм, именуемых в теории права регулятивными, в отличие от норм правоохранительных, касающихся регламентации мер юридической ответственности, в дан­ном случае ответственности государств. Регулятивные нормы в указан­ном смысле являются первичными, а охранительные — вторичными.

Поэтому виды международных обязательств для целей междуна­родной ответственности государств рассматриваются, естественно, применительно лишь к регулятивным, «первичным» международно-правовым нормам. При этом различные виды международных обяза­тельств государств следует выделять лишь постольку, поскольку они предопределяют различный, соответствующий каждому такому виду, характер поведения государств.

Регулятивные международно-правовые нормы, о которых идет речь как об одном из источников международных обязательств госу­дарств, существуют как универсальные (составляющие общее между­народное право) и локальные (многосторонние и двусторонние). Соответственно можно различать универсальные (общие) и локальные международные обязательства.

Однако их анализ показывает, что между ними нет в принципе сколько-нибудь существенных различий и видовое их подразделение по этому признаку не имеет смысла, за исключением случая, когда речь идет об универсальных международных обязательствах не только в отношении других государств, но и в отношении международного со­общества государств в целом, тяжкое нарушение которых квалифици­руется ныне как международное преступление государства (см. § 3).

Для видового подразделения международных обязательств госу­дарств не имеет также значения тот факт, что данная норма общего международного права является диспозитивной или императивной.

В итоге регулятивные нормы международного права в целом в их совокупности возлагают на государства определенные международные обязательства, т.е. устанавливают необходимость определенного их по­ведения в международных отношениях.

Но такое поведение может заключаться либо в действии, либо в бездействии или в воздержании государства от действия. Следователь­но, существуют международные обязательства двух видов: междуна­родные обязательства действия и международные обязательства воз­держания от действия.

Международные обязательства действия требуют от государства совершать определенные активные позитивные действия. Так, в соот­ветствии с принципом мирного разрешения международных споров государства обязаны стремиться к скорейшему и справедливому раз­решению своих международных споров путем переговоров, обследова­ния, посредничества, примирения, арбитража, судебного разбиратель­ства, обращения к региональным органам или соглашениям или иными мирными средствами по своему выбору.

Таким образом, международное обязательство действия — это ак­тивное международное обязательство. В свою очередь, международные обязательства воздержания от действия (бездействия) — это пассив­ные международные обязательства, поскольку речь идет о несовершении определенного характера действий. Так, каждое государство в своих международных отношениях обязано воздерживаться от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновен­ности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями ООН. В этой норме-принципе указано, какие именно действия запрещены. В других случаях обязательство бездействия лишь в общем виде указывает на характер запрещенных негативных действий. Так, государство не имеет права вмешиваться прямо или косвенно во внутренние и внешние дела других государств.

Такое видовое разделение международных обязательств госу­дарств — обязательств действия или воздержания от действия — имеет весьма существенное значение для установления условийих соблюде­ния или нарушения, а также для установления момента их нарушения, т.е. для квалификации поведения государства в качестве правомерного или противоправного.

В общем виде, следовательно, можно различать международные обязательства, которые требуют от государства конкретно определен­ного поведения (действий или бездействия), и международные обяза­тельства, которые требуют от государства лишь обеспечения определенного положения или результата с помощью любого свободно из­бранного или доступного средства.

Международные обязательства первого вида обычно именуют «обязательствами поведения» или «обязательствами средства», второ­го вида — «обязательствами результата».

Вместе с тем следует иметь в виду, что отличие «обязательства поведения» от «обязательства результата» не в том, что первое не преследует определенной цели или результата, а в том, что цель или результат «обязательства поведения» должны быть достигнуты кон­кретным специально обозначенным в международном обязательстве поведением (родом поведения), средством или действием, например, путем издания соответствующего внутригосударственного законода­тельного акта. Обязательство же результата такого обозначения не содержит.

Необходимо, конечно, учитывать, что применительно к той или иной международно-правовой норме или блоку норм преследуемая со­циальная цель может достигаться как обязательством поведения, так и обязательством результата. Но свобода усмотрения государства, в этих случаях существенно различна.

Более конкретно обязательства поведения или средства касаются главным образом пассивных международных обязательств воздержа­ния от действия, о которых говорилось выше. Поведение, средство или способ соблюдения такого международного обязательства в этом слу­чае всегда конкретно определены, хотя степень такой конкретизации различна.

Так, обязательства государств, например по Протоколу о запреще­нии применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств 1925 г., имеют четкий и опреде­ленный характер.

Установлены весьма конкретные международные обязательства воздержания от действий, подлежащие осуществлению во внутригосу­дарственной сфере. Таковы, в частности, многие обязательства, касаю­щиеся дипломатических сношений.

Менее конкретизированы такие, к примеру, международные обяза­тельства воздержания от действий, как обязательства не прибегать в международных отношениях к угрозе силой или к ее применению или о невмешательстве в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства.

К обязательствам поведения или средства относятся также те ак­тивные международные обязательства государств, которые предусматривают конкретно-определенные позитивные действия, призванные обеспечить достижение данной, предусмотренной международным обязательством социальной цели.

Так, когда в международном договоре установлено, что его участ­ники при определенных условиях будут разрешать свои споры о толковании и применении его положений с помощью обращения к меж­дународному арбитражу по требованию любой стороны в споре, то такое обязательство является, разумеется, обязательством поведения или средства.

Иное положение характерно для международных обязательств ре­зультата, которые предусматривают обеспечение определенного ре­зультата свободно избранным государством средством.

Из самого существа обязательства результата следует, что к таким обязательствам относится часть активных международных обяза­тельств действия, когда выбор таких действий, мер и средств принад­лежит самому обязанному государству.

Естественно, что установление обязательств результата предопре­деляется условиями их целесообразности. Так, в принципе можно счи­тать, что международные обязательства результата более целесообраз­ны там, где речь идет о позитивных действиях государства в сфере его внутреннего порядка. Это, однако, не означает, что обязательства ре­зультата нецелесообразны в межгосударственных взаимоотношениях, хотя достаточно очевидно, что здесь преобладают обязательства пове­дения или средства.

Так, обязательством результата является общая норма-принцип, требующая разрешать межгосударственные споры исключительно мирными средствами, свободно согласованными сторонами в споре. Венская конвенция о дипломатических сношениях 1961 г., например, обязывает ее участников «принимать все надлежащие меры» для пре­дупреждения посягательств на свободу и достоинство дипломатического агента. Избрание таких мер подлежащим государством зависит, очевидно, от внутригосударственной ситуации в данный конкретный момент.

Используя установленную свободу позитивных действий для до­стижения требуемого результата, государство может избранным сред­ством не достичь его, и возникшая ситуация имеет окончательный ха­рактер, поскольку ее нельзя изменить. В этом случае налицо неиспол­нение государством своего международного обязательства.

Однако специфика многих обязательств результата состоит в воз­можности обеспечить требуемый результат другим, последующим средством или действием, поскольку требуемый результат не стал окончательно недостижимым. Если в конечном счете требуемый ре­зультат достигнут, государство исполнило свое международное обяза­тельство.

Возможность обеспечить последующим поведением требуемый ре­зультат должна следовать из контекста международного обязательства государства, его существа или из совокупности положений договора, его установившего. Так, согласно Декларации о принципах междуна­родного права 1970 г. стороны в споре, не достигшие его разрешения избранным ими средством, обязаны стремиться урегулировать его дру­гими согласованными ими мирными средствами.

Очень важно учитывать международные обязательства результата, допускающие возможность достижения требуемого результата после­дующими действиями, когда речь идет об обязательствах, подлежащих осуществлению во внутреннем порядке государства и касающихся об­ращения с соответствующими физическими и юридическими лицами, о которых говорилось ранее.

Частным случаем международного обязательства результата явля­ется обязательство государства предотвратить свободно избранным им средством наступление определенного события, которое касается дея­тельности частных лиц или явлений природы в условиях, когда госу­дарство могло бы его предотвратить, но не предотвратило, не предпри­няв мер, возможных в данных обстоятельствах. Речь, в частности, может идти об обязательствах предупреждения вреда территории со­седнего государства и ее населению, если такое обязательство прямо установлено. К примеру, в международно-правовой доктрине в этой связи часто приводится дело Trail Smelta между США и Канадой, рас­сматривавшееся международным арбитражем на основе конвенции между этими государствами от 25 апреля 1935 г.

В правовом плане государство не обязано осуществлять законода­тельные меры для достижения требуемого результата, сколь бы ни были они в данном случае целесообразными и предпочтительными. Более того, наличие в национальном праве норм, по своей сути противоречащих требованиям его международного обязательства, еще не означает нарушения последнего, если такие нормы в силу тех или иных обстоятельств фактически не действуют. Лишь практическое применение таких норм создает ситуацию несоблюдения государством его международного обязательства.

Если же речь идет об обязательстве поведения или средства, со­ответствующие законодательные меры должны предприниматься, когда они обусловлены таким обязательством, вне зависимости от отсутствия внутригосударственной ситуации, ему противоречащей. Иначе государство не выполнит своего международного обязательства.

В итоге рассмотрения различных видов международных обязательств государств следует констатировать исключительную важность их различения как в плане юридическом, так и в плане практической деятельности государств по исполнению своих международных обязательств.

Вышеизложенное объясняет также, почему понятие международных обязательств поведения и результата сформулированы Комиссией международного права для тех целей статей ее Проекта об ответствен­ности государств, которые касаются происхождения или оснований такой ответственности.

§ 3. Обстоятельства, исключающие противоправность деяния государства

Согласно общим принципам международной ответственности го­сударств, рассмотренным ранее, всякое международно-противоправ­ное деяние государства влечет за собой международную ответствен­ность этого государства. Международно-противоправное деяние нали­цо всякий раз, когда государство своим поведением нарушает свое меж­дународное обязательство.

Из этих основополагающих принципов не может быть каких-либо исключений до тех пор, пока международное обязательство действи­тельно для данного государства. Однако существуют обстоятельства, которые приостанавливают в конкретном случае действие соответст­вующего обязательства или обуславливают его невыполнимость. От­сутствие в таком случае противоправности деяния государства исклю­чает как следствие международную ответственность государства, не влечет таковой.

Обстоятельства, исключающие противоправность деяния, должны быть юридически значимыми и, соответственно, определяться юриди­ческими правилами, которые и сформулированы в ст. 29—34 Проекта об ответственности государств. Их сопровождает, как обычно, подроб­ный комментарий Комиссии международного права, помогающий уяс­нить существо сформулированного правила.

Приведем эти статьи полностью, в некоторых случаях с кратким комментарием.

Статья 29, озаглавленная «Согласие», гласит:

«1. Правомерным образом данное согласие государства на совер­шение другим государством определенного деяния, не соответствую­щего обязательству последнего в отношении первого государства, ис­ключает противоправность этого деяния применительно к этому госу­дарству, поскольку это деяние находится в пределах вышеуказанного согласия.

2. Пункт 1 не применяется, если данное обязательство вытекает из императивной нормы общего международного права...»

Речь, таким образом, идет о международном соглашении между государствами — субъективно управомоченным международным пра­вом и субъективно обязанным. Это соглашение касается, естественно, не изменения или отмены данного международного обязательства, а лишь неприменения его в установленном конкретном случае.

Такое согласие (соглашение) должно быть действительным соглас­но международному праву, явно установленным, применимым в меж­дународном плане и предшествующим совершению деяния, к которому оно относится.

Соответственно, нормы, которые применяются при определении действительности договоров, применимы как правило, и при установ­лении действительности согласия государства, о котором идет речь.

Деяние, на совершение которого получено согласие, должно совер­шаться в пределах согласованных его условий, касающихся места, вре­мени, средств и прочих обстоятельств деятельности обязанного госу­дарства.

По общему правилу, управомоченное государство вправе давать согласие на деятельность другого государства в пространственной сфере действия своих исключительных правомочий, каковой является его территория, а также применительно к своим суверенным правам и юрисдикции, действующим в пределах негосударственной территории (шельф, экономическая зона, открытое море, космос и т.д.). Иными словами, давая рассматриваемое согласие, управомоченное государст­во распоряжается своими территориально обозначенными правомочиями, с исключениями, предусмотренными общим международным правом.

Статья 30, озаглавленная «Ответные меры в отношении международно-противоправного деяния», предусматривает: «Противоправность деяния государства, не соответствующего обязательству этого государства в отношении другого государства, исключается, если это деяние является закономерной в соответствии с международным правом мерой в отношении этого другого государства, вызванной его международно-противоправным деянием».

Речь, следовательно, в данном случае идет о закономерных «ответных мерах» — санкциях, являющихся предметом рассмотрения после­дующих разделов этой главы.

Статья 31, озаглавленная «Форс-мажор и непредвиденный слу­чай», устанавливает:

«1. Противоправность деяния государства, не соответствующего его международному обязательству, исключается, если это деяние было вызвано непреодолимой силой или не поддающимся контролю государства непредвиденным внешним событием, которые сделали для государства материально невозможным действовать в соответствии с указанным обязательством или понять, что его поведение не соответ­ствует этому обязательству.

2. Пункт 1 не применяется, если государство, о котором идет речь, содействовало возникновению ситуации материальной невозмож­ности».

В этой статье речь идет о двух ситуациях, обозначенных как «форс-мажор» и «непредвиденный случай», которые в принципе могли бы рассматриваться раздельно. Однако ни в практике государств, ни в меж­дународной судебной практике и в правовой литературе не проводится четкого и определенного различия между этими двумя ситуациями.

В то же время в ходе исследования этого вопроса выяснилось, что многообразные ситуации, вызванные либо явлениями природы, либо деятельностью людей и обозначаемые терминами «форс-мажор» и «не­предвиденный случай», имеют общие черты, состоящие в том, что в условиях таких ситуаций государство в лице своих органов или долж­ностных лиц оказывается в положении объективной невозможности избрать поведение, соответствующее требованиям своего международ­ного обязательства, или установить, что данное его поведение не соот­ветствует требуемому.

Речь идет об обстоятельствах, сделавших для государства матери­ально невозможным действовать в соответствии со своим международ­ным обязательством.

Факторами такой материальной невозможности, с которыми пос­ледняя должна находиться в причинной связи, являются либо непре­одолимая сила, либо неподдающееся контролю государства непредви­денное внешнее событие.

Ситуациям форс-мажора или непредвиденного случая достаточно близка ситуация, изложенная в ст. 32, озаглавленной «Бедствие», ко­торая предусматривает исключение противоправности деяния госу­дарства, если субъект поведения, составляющего деяние этого государ­ства, в ситуации крайнего бедствия не имел иной возможности спасти свою жизнь или жизнь вверенных ему лиц.

Речь, следовательно, идет о ситуации крайнего бедствия, когда сво­бода выбора поведения обязывающим государство лицом существует, но она крайне ограничена, ибо выбор иного поведения означает почти неизбежную утрату собственной жизни или почти неизбежное прине­сение в жертву лиц, вверенных попечению субъекта поведения (напри­мер, капитану судна или командиру самолета). Поэтому такую ситуа­цию характеризуют иногда как ситуацию «относительной невозмож­ности» выполнить международное обязательство.

Действия субъекта поведения в ситуации крайнего бедствия, т.е. действия органа или лица, присваеваемые государству, касаются лишь защиты интересов подвергающихся крайней опасности лиц.

Однако в некоторых исключительных случаях возможны также ситуации, когда крайней опасности подвергаются существенные инте­ресы государства. Им посвящена ст. 33, озаглавленная «Состояние не­обходимости». Ее п. 1 гласит:

«Государство не может ссылаться на состояние необходимости как на основание для исключения противоправности деяния этого государ­ства, не соответствующего его международному обязательству, за ис­ключением тех случаев, когда:

a) это деяние являлось единственным средством защиты сущест­венного интереса этого государства от тяжкой и неминуемой угрозы и

b) это деяние не нанесло серьезного ущерба существенному инте­ресу государства, в отношении которого существует указанное обяза­тельство».

При этом в п. 2 этой статьи указываются случаи, когда государство не может ссылаться на состояние необходимости, а именно: междуна­родное обязательство проистекает из императивной нормы общего международного права; установлено договором, прямо или косвенно исключающим такую возможность; государство, о котором идет речь, способствовало возникновению состояния необходимости.

Действительно, ситуации, описанные в п. 1 этой статьи, в принципе возможны, но конкретно указать случаи, когда они были бы уместны, практически невозможно. Бесспорны лишь ситуации, когда исключе­ния недопустимы.

В основу возможного исключения противоправности деяния поло­жено противопоставление защищаемого нормой права менее сущест­венного интереса управомоченного государства существенному инте­ресу обязанного государства. Но объективные критерии различия между существенными и менее существенными интересами того или иного государства вряд ли можно предложить.

Те же трудности возникают при определении того, является ли несоблюдение международного обязательства государством единст­венным средством защиты его существенного интереса.

В итоге представляется, что ценность этой статьи определяется положениями, касающимися случаев недопустимости ссылок на состо­яние необходимости.

Статья 34 об обстоятельствах, исключающих противоправность деяния, озаглавленная «Самооборона», гласит: «Противоправность деяния государства, не соответствующая международному обязатель­ству этого государства, исключается, если это деяние является закон­ной мерой самообороны, принятой в соответствии с Уставом Органи­зации Объединенных Наций».

Таким образом, в этой статье речь идет о законной мере самообо­роны государства в соответствии с Уставом ООН, прежде всего отве­чающей условиям ст. 51 Устава.

Такими условиями являются:

1) наличие вооруженного нападения на государство другого госу­дарства, создающего исключительно серьезную и явную угрозу его тер­риториальной целостности и политической независимости, как это сле­дует из комментария Комиссии международного права;

2) самооборона осуществляется до тех пор, пока Совет Безопаснос­ти не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности;

3) Совет Безопасности должен быть немедленно поставлен в из­вестность о предпринятых мерах самообороны;

4) такие меры не затрагивают полномочий и ответственности Со­вета Безопасности в деле поддержания или восстановления междуна­родного мира и безопасности.

Следовательно, логически и юридически самооборона рассматри­вается как допустимая временная мера защиты территориальной це­лостности и политической независимости подвергшегося вооруженному нападению государства до тех пор, пока не вступит в действие пред­усмотренная Уставом ООН и современным международным правом система коллективной международной безопасности.

Можно при этом полагать, что правомочия Совета Безопасности в случае предпринятых государством мер самообороны во многом ана­логичны его правомочиям в соответствии с Определением агрессии, единодушно принятым Генеральной Ассамблеей в 1974 г.

Так, Совет Безопасности может сделать вывод о том, что констата­ция акта вооруженного нападения не будет оправданной в свете сопут­ствующих обстоятельств, включая тот факт, что соответствующие дей­ствия илиих последствия не носят достаточно серьезного характера. Иными словами, Совет Безопасности может не признать меры само­обороны в определенных случаях закономерными.

Представляется также, что ситуация самообороны возможна и ло­гична лишь во взаимоотношениях между государствами, не являющи­мися постоянными членами Совета Безопасности, ибо в условиях во­оруженного противоборства между великими державами — постоян­ными членами Совета Безопасности любые постановления Устава ООН и современного международного права утрачивают всякий смысл. То же действительно и в случае вооруженного нападения по­стоянного члена Совета Безопасности на любое иное государство.

§ 4. Международные правонарушения и преступления государств

Сферой ответственности государств является установление того, было ли нарушено международное обязательство, и, если да, то каковы должны быть юридические последствия этого нарушения (санкции). Однако такие последствия, несомненно, зависят от существа нарушен­ного международного обязательства и от характера, тяжести этого нару­шения, что, впрочем, характерно и для внутригосударственного права.

Необходимо, следовательно, учитывать наличие различных катего­рий международно-правовых обязательств государств в соответствии с важностью их содержания для международного сообщества госу­дарств (прежде всего поскольку это касается поддержания междуна­родного мира), а также характерих нарушения.

В итоге вопрос сводится к тому, составляют ли международно-про­тивоправные деяния государств единую категорию таких деяний или же следует различать те или иные категории международно-противоп­равных деяний и, соответственно, различные режимы международной ответственности государств.

Тщательно изучив этот вопрос, проделав весьма значительную и сложную аналитическую работу, Комиссия международного права пришла к убеждению, что для целей определения различного режима международной ответственности государств не только возможно, но и необходимо различать в соответствии с современным международным правом, сложившемся после Второй мировой войны, две категории международно-противоправных деяний — международные преступле­ния и международные правонарушения государств.

Следует также добавить, что установление различных категорий международно-противоправных деяний государств имеет существен­ное значение и для определения субъектов международных претензий, о чем речь будет идти в следующем параграфе.

Соответствующие положения были сформулированы Комиссией в Проекте статей об ответственности государств.

Два основных таких положения гласят:

международно-противоправное деяние, возникающее в результате нарушения государством международного обязательства, столь осно­вополагающего для обеспечения жизненно важных интересов между­народного сообщества, что его нарушение рассматривается как пре­ступление международным сообществом в целом, составляет междуна­родное преступление (п. 2 ст. 19);

всякое международно-противоправное деяние, которое не состав­ляет международного преступления в соответствии с п. 2, является международным правонарушением (п. 4).

Наличие преступления государства определяется совокупностью двух его элементов объективного и субъективного характера. Объек­тивный элемент — нарушение международного обязательства, имею­щего основополагающее значение для обеспечения жизненно важных интересов международного сообщества государств. Субъективный эле­мент — отнесение такого нарушения международным сообществом го­сударств к категории международных преступлений. Последнее неиз­бежно предполагает, что и определение основополагающего значения нарушенного обязательства также должно быть прерогативой между­народного сообщества государств.

В своем комментарии к ст. 19 Проекта Комиссия подчеркнула, что отсылка к мнению международного сообщества государств не означает требования единодушного признания указанного положения всеми членами сообщества и предоставления тем самым каждому государст­ву — что совершенно невозможно — права вето. Цель отсылки — обес­печить, чтобы данное международно-противоправное деяние было признано «международным преступлением» не только той или иной группой государств, пусть даже составляющей большинство, но «всеми основными компонентами международного сообщества».

Однако есть еще дополнительный критерий отнесения данного международно-противоправного деяния к категории международных преступлений государств, который в рассматриваемом тексте не обо­значен, но вытекает из него: серьезность, тяжесть нарушения соответ­ствующего международного обязательства государства.

Чтобы проиллюстрировать значение этого дополнительного крите­рия, Комиссия включила в ст. 19 п. 3, который гласит, что с соблюде­нием п. 2 и в соответствии с действующими правилами международ­ного права международные преступления могут, в частности, возни­кать в результате:

a) тяжкого нарушения международного обязательства, имеющего основополагающее значение для обеспечения международного мира и безопасности, такого, как обязательство, запрещающее агрессию;

b) тяжкого нарушения международного обязательства, имеющего основополагающее значение для обеспечения права народов на само­определение, такого, как обязательство, запрещающее установление или сохранение силой колониального господства;

c) тяжкого и массового нарушения международного обязательства, имеющего основополагающее значение для защиты человеческой лич­ности, такого, как обязательства, запрещающие рабство, геноцид, апар­теид;

d) тяжкого нарушения международного обязательства, имеющего основополагающее значение для защиты окружающей среды, такого, как обязательство, запрещающее массовое загрязнение атмосферы или морей.

Таково, предельно кратко, положение дел с подразделением меж­дународно-противоправных деяний государств на категории междуна­родных преступлений и правонарушений государств с целью установ­ления применительно к ним различных режимов международной от­ветственности государств.

§ 5. Субъекты международных претензий

Возникновение международной ответственности государства порождает возможность применить к нему предусмотренные междуна­родным правом санкции. Поэтому возникает, в частности, вопрос о субъектах соответствующих правомочий, т.е., собирательно, о лицах, которые могут предъявлять требования об осуществлении тех юриди­ческих последствий международно-противоправного деяния (сан­кций), которые в данном случае предусмотрены международным пра­вом. Указанные лица — стороны правоотношений международной от­ветственности — именуются обычно субъектами международных пре­тензий.

Заметим, что международная ответственность может не реализо­ваться, если не предъявлена международная претензия. Однако осу­ществление международной ответственности предполагает предъявле­ние международной претензии и реализацию предусмотренных санк­ций.

Одной из сторон правоотношения международной ответственнос­ти государства, бесспорно, является государство-ответчик, т.е. государ­ство совершившее международно-противоправное деяние.

Другой стороной этого правоотношения, казалось бы, является по­терпевшее или потерпевшие государства. Однако в действительности проблема реализации международной ответственности государства в части, касающейся субъектов международных претензий, не столь про­ста. Она требует раздельного рассмотрения применительно к между­народным правонарушениям и преступлениям государств.

А.Ситуация международного правонарушения

Ситуация наличия международного правонарушения государства должна быть установлена.

В принципе государство-ответчик может не согласиться с тем, что имело место нарушение его международного обязательства в отноше­нии другого государства. Возникший международный спор подлежит урегулированию согласованным сторонами в споре способом, и нали­чие международно-противоправного деяния государства-ответчика в конечном счете будет установлено.

Потерпевшее государство вправе в этом случае осуществить в от­ношении ответственного государства меры (санкции), возможные и допустимые в соответствии с действующим международным правом. Но оно столь же правомочно не выступить с международной претен­зией.

И в этом случае возникает вопрос о временном периоде предъяв­ления международной претензии, другими словами, о наличии или отсутствии срока давности для ее предъявления.

Представляется, что в строго юридическом плане ответа на этот вопрос не существует, поскольку нет установившейся соответствую­щей практики государств. И решение в конкретном случае должно, видимо, приниматься исходя из соображений разумности и целесооб­разности.

Другой возникающий вопрос касается положения в случае наличия правонарушения третьих государств.

Казалось бы, что последние никакого отношения к правоотноше­ниям между ответственным и потерпевшим государствами не имеют. Однако ситуация не столь однозначна, когда нарушено международное обязательство государства по общему международному праву, т.е. обя­зательство erga omnes.

Вполне возможно, что в этом случае могут затрагиваться сущест­венные интересы третьих государств и возникший таким образом во­прос требует дополнительного исследования (см. § 6).

Таковы некоторые сложности проблемы о субъектах международ­ных претензий применительно к правонарушениям государств.

Б. Ситуация международного преступления

Выделение в современном международном праве категории меж­дународных преступлений государств в корне изменило также поло­жения международного права о субъектах международных претензий в случае наличия того или иного международного преступления госу­дарства.

Поскольку квалификация данного международно-противоправно­го деяния государства в качестве международного преступления при­надлежит международному сообществу государств, то столь же очевид­но, что лишь международное сообщество государств может выступать субъектом соответствующих международных претензий.

Более конкретно субъектом международных претензий может в таком случае выступать организованное международное сообщество государств в лице Организации Объединенных Наций и ее Совета Безопасности, когда в силу своих правомочий Совет Безопасности оп­ределяет существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии, совершенных данным государством.

Решение вопроса о том, какие меры международной ответственнос­ти государства следует применить в каждом таком случае с учетом всех обстоятельств дела, также принадлежит организованному междуна­родному сообществу государств в лице ООН и ее Совета Безопасности.

Однако в принципе возникшая ответственность государства за международное преступление может не реализоваться, если междуна­родное сообщество государств не заявит по той или иной причине соответствующей международной претензии. Иначе говоря, речь опять же идет о правомочии, а не об обязанности международного сообщества государств.

Таково, очевидно, общее положение дел относительно субъектов международных претензий в случае наличия того или иного междуна­родного преступления государств.

§ 6. Международно-правовые санкции

Исторически вопрос о санкциях международного права рассматри­вался безих подразделения применительно к категориям международ­ных правонарушений и преступлений государств. Соответственно, международно-правовая доктрина и практика государств выработали терминологическое обозначение некоторых видов (форм) междуна­родно-правовых санкций (реституция, репарация, сатисфакция, реп­рессалии и т.д.). Эта терминология не утратила своего значения и в современных условиях.

В отечественной международно-правовой доктрине получила также распространение концепция подразделения видов международ­ной ответственности государств на политическую и материальную. Ра­зумеется, это помогает уяснению существа санкций международного права, но не более того.

При рассмотрении санкций за совершенное государством между­народное правонарушение становится очевидным, что в числе таких правонарушений наличествуют более тяжкие и менее тяжкие правонарушения, с теми или иными сопутствующими им обстоятельствами, что в итоге определяет, какие именно санкции являются в конкретном случае закономерными в соответствии с международным правом в от­ношении государства, совершившего международное правонарушение.

Речь, следовательно, идет о возможных санкциях при наличии меж­дународного правонарушения государства, о их перечне, в свою оче­редь, не являющемся исчерпывающим.

В то же время в числе возможных санкций можно различать сан­кции правовосстановительного и превентивного (штрафного) харак­тера.

Наконец, из числа возможных санкций в случаях правонарушения государства полностью исключаются меры, связанные с применением потерпевшим государством вооруженных сил, кроме мер законной самообороны, санкциями не являющихся.

Процессуально потерпевшее государство должно направить госу­дарству-правонарушителю протест. В общем виде этот акт выражает отказ государства признать юридически значимую ситуацию, создан­ную поведением другого государства, правомерной и квалификацию ее как противоправной. Протест должен быть явно выраженным (обычно в письменной форме) и так или иначе доведен до сведения государства, которому он адресован, возможно, и до сведения других заинтересо­ванных государств.

В конкретном случае установленного правонарушения государст­ва, о котором идет речь, потерпевшее государство в своем протесте может обозначить те меры правовосстановительного характера, которые обязано осуществить государство-правонарушитель, чтобы восстано­вилось предшествующее правонарушению юридическое status quo во взаимоотношениях между потерпевшим государством и государством-правонарушителем.

В числе таких мер (видов или форм санкций) возможно осущест­вление сатисфакции, т.е. предоставления потерпевшему государству морально-политического удовлетворения, в частности путем офици­ального выражения сожаления или извинения по поводу совершенного правонарушения, юридического преследования должностных или иных физических лиц, подозреваемых или виновных в совершении правонарушения, а также оказания специальных почестей флагу по­терпевшего государства и т.д.

Другими мерами восстановления status quo, предшествовавшего правонарушению, являются меры возмещения нанесенного правонару­шением материального ущерба в форме реституции и/или репарации.

Реституция — это возвращение потерпевшему государству неза­конно присвоенных государством-правонарушителем материальных ценностей или (в случае невозможности это сделать) компенсация их утраты другими равноценными материальными ценностями (компенсаторная реституция).

Репарация — возмещение потерпевшему государству материально­го ущерба в денежной или натуральной форме (различного рода по­ставками).

Государство-правонарушитель обязано также восстановить дейст­вие нарушенных положений международных договоров (двусторонних и многосторонних), участниками которых являются потерпевшее го­сударство и государство-правонарушитель.

Однако в соответствии со ст. 60 Венской конвенции о праве меж­дународных договоров 1969 г. существенное нарушение двустороннего договора между потерпевшим государством и государством-правона­рушителем является основанием для прекращения первым государст­вом договора или приостановления его действия в целом или в части. То же положение действует и в отношении многосторонних договоров. Такие возможные меры, видимо, также являются ответными мерами — санкциями, ибо их цель — лишить государство-правонарушителя пред­усмотренных для него договором субъективных прав и преимуществ. Но это уже санкции превентивного (штрафного) характера.

К числу возможных превентивных (штрафных) санкций относятся репрессалии.

Репрессалии — это закономерные в соответствии с международным правом принудительные меры, осуществляемые потерпевшим государ­ством в отношении государства-правонарушителя с целью побудить его прекратить правонарушение и/или претерпеть те меры междуна­родной ответственности, которые закономерно требует осуществить в данном случае потерпевшее государство.

Современное международное право запрещает прибегать лишь к вооруженным репрессалиям, а также к угрозе вооруженной силой в межгосударственных отношениях.

В частности, к возможным репрессалиям следует, очевидно, отне­сти меры, не связанные с применением вооруженных сил, указанные в ст. 41 Устава ООН, а именно: полный или частичный перерыв эконо­мических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почто­вых, телеграфных, радио или других средств сообщения, а также раз­рыв дипломатических отношений.

Специфика невооруженных принудительных мер, справедливо ут­верждал В.К. Собакин, «состоит в том, что они могут применяться чле­нами ООН не только по решению Совета Безопасности, но и, при определенных условиях, индивидуально отдельными государствами без санкции со стороны органов ООН. Такое индивидуальное приме­нение мер, предусмотренных ст. 41, возможно в качестве ответной меры на нарушения международного права». *

* Собакин В.К. Коллективная безопасность — гарантия мирного сосуществования. М., 1962. С.233.

В межгосударственных отношениях применяются (также) реторсии, под которыми понимаются меры государства, обычно аналогичного или равноценного значения, предпринимаемые государством в ответ на незапрещенное международным правом, но недружественное пове­дение другого государства, т.е. в ответ на его поведение, существенно осложняющее поддержание нормальных, «дружественных отношений между нациями» (п. 2 ст. 1 Устава ООН). Реторсии, естественно, не рассматриваются в качестве международных санкций.

Таковы возможные санкции, которые в общем виде применимы во взаимоотношениях между потерпевшим государством и государством, совершившим международное правонарушение.

Желательно, видимо, кратко рассмотреть также вопрос о положе­нии третьих государств при наличии международного правонарушения, возникшего в результате нарушения международного обязатель­ства erga omnes, особенно международного обязательства императив­ного характера. Речь, в частности, идет о международно-противоправ­ных деяниях государства с учетом всех обстоятельств дела, не подле­жащих в данном случае квалификации в качестве международного пре­ступления государства, но тем не менее затрагивающих существенные интересы международного сообщества государств.

«Право государства, — говорил Г.И. Тункин, — не потерпевшего непосредственно ущерба в результате правонарушения, принимать оп­ределенные меры в случае правонарушения возникает не только при правонарушениях, затрагивающих или могущих затронуть поддержа­ние международного мира и безопасности. Это имеет место, например, в случае нарушения принципа свободы открытого моря, принципа ох­раны живых ресурсов моря в результате хищнического их использова­ния и т.д.

Таким образом, в рассматриваемом нами аспекте особенностью правоотношений, возникающих по современному международному праву в результате международного правонарушения, является прежде всего то, что субъектами этих правоотношений могут быть не только государство-правонарушитель и непосредственно пострадавшие госу­дарства, но в ряде случаев также и другие государства». *

* Тункин Г.И. Теория международного права. М., 1970. С. 475-476.

Вышеприведенное высказывание имеет, в частности, в виду меж­дународно-противоправные деяния государств, составляющие катего­рию международных правонарушений. Однако необходимо опреде­лить, в каком случае третьи (непосредственно не потерпевшие) госу­дарства могут реагировать на совершенное правонарушение и каким именно образом.

Ответ на первый вопрос дан ранее: когда речь идет о международ­ных обязательствах erga omnes и о существенных их нарушениях.

Но ясного в соответствии с действующим международным правом ответа на вопрос, каким образом третьи государства могут реагировать на совершенное правонарушение, очевидно, не существует.

Тем не менее представляется, что такая реакция может быть двух видов (форм). Третьи государства могут, очевидно, во-первых, заявить протест в адрес государства-правонарушителя, а во-вторых, оказать воз­можное содействие потерпевшему государству в его усилиях добиться восстановления предшествовавшего правонарушению status quo.

Но применить допустимые в данном случае санкции третьи госу­дарства, очевидно, не могут, ибо правоотношения международной ответственности в случаях международных правонарушений государств возникают лишь между непосредственно потерпевшим государством и государством-правонарушителем.

Таковы краткие и неизбежно общие соображения о возможных международных (международно-правовых) санкциях в случае наличия международных правонарушений государств.

Какие именно меры в каждом конкретном случае международного правонарушения являются допустимыми в соответствии с действующим международным правом мерами международной ответственности, можно определить только с учетом всех обстоятельств дела. И в этом трудность проблемы международно-правовых санкций в случаях международных правонарушений государств. Ее разрешение, очевид­но, относится к сфере условий реализации санкций в правоотношениях между потерпевшим государством и государством-правонарушителем.

Рассмотрим теперь вопрос о возможных санкциях при наличии совершенного государством международного преступления.

Допустим, что Генеральная Ассамблея ООН в соответствии со сво­ими полномочиями рассмотрела вопрос о поведении какого-либо го­сударства, относящийся к поддержанию международного мира и без­опасности, решила, что это вопрос, по которому необходимо предпри­нять действия (принудительные действия), и передала его на рассмот­рение Совета Безопасности, обратив его внимание на ситуацию, кото­рая могла бы угрожать международному миру и безопасности (ст. 11 Устава ООН).

Совет Безопасности, рассмотрев такой вопрос по инициативе Гене­ральной Ассамблеи или по собственной инициативе, установил, что международно-противоправное деяние данного государства создает существенную угрозу миру, является тяжким нарушением мира или актом агрессии, и решил, какие меры, не связанные с использованием вооруженных сил, или принудительные меры с использованием воору­женных сил следует предпринять для поддержания или восстановле­ния международного мира и безопасности.

Такие коллективные принудительные меры-санкции имеют целью заставить государство прекратить свои преступные действия и претер­петь те обременения — санкции, которые вытекают из его международ­ной ответственности за данное международное преступление.

В этих условиях речь идет о возможных мерах-санкциях, которые преступное государство обязано претерпеть. Такие превентивные (штрафные) меры-санкции могут, в частности, предусматривать воз­ложение на преступное государство обязанности преследовать и нака­зать должностных и иных физических лиц, причастных к совершенному международно-противоправному деянию, запретить, пресекать и преследовать деятельность на его территории физических лиц и их объединений, не совместимую с обязательствами государств по обще­му международному праву; ограничить определенным уровням свои вооруженные силы; не иметь определенных видов вооружений, в част­ности средств массового поражения; осуществить меры демилитариза­ции части или всей своей территории.

Такие меры-санкции могут также включать отторжение части тер­ритории преступного государства и передачу ее другому государству, временную военную оккупацию международными вооруженными си­лами части или всей территории преступного государства с целью обес­печения выполнения им возложенных на него обременений или иные меры международного контроля за осуществлением таких обремене­ний.

Кроме того, согласно ст. 5 и 6 Устава ООН, Генеральная Ассамблея по рекомендации Совета Безопасности может приостановить осу­ществление прав и привилегий государства-члена, против которого предприняты Советом Безопасности действия превентивного или при­нудительного характера, или исключить его из Организации Объеди­ненных Наций.

Разумеется, выше обозначены лишь некоторые возможные превен­тивные (штрафные) санкции, о применении которых может принять решение Совет Безопасности ООН.

Каково же положение непосредственно потерпевшего в данном случае государства?

Очевидно, оно вправе потребовать осуществления тех ответных мер-санкций, которые ранее были обозначены термином правовосстановительные санкции. В частности и в особенности непосредственно потерпевшее государство может потребовать возмещения нанесенного ему материального ущерба, т.е. претендовать на реституции и/или ре­парации.

Таково кратко положение дел с международными санкциями в от­ношении преступлений государств.

§ 7. Юридическая природа международных санкций

Проблема юридической природы международно-правовых, или, иначе, международных, санкций является весьма острой и актуальной, поскольку они призваны обеспечить поддержание должного междуна­родного правопорядка, строгое и неуклонное соблюдение международно-правовых предписаний, эффективность международно-правового регулирования международных отношений.

При этом одним из коренных вопросов является вопрос о понятии санкции в праве вообще и в международном праве в частности.

При всей многозначности термина «санкция», о чем говорилось выше, следует подчеркнуть, что этим термином обозначают прежде всего один из элементов правовой нормы. И это наиболее общее юридическое значение данного термина.

Согласно общей теории права, норма права имеет три элемента (или составные части): гипотезу, указывающую на условия, предпосылки, при наличии которых действует правило; диспозицию, содержащую это правило; и санкцию, указывающую на неблагоприятные последствия, наступающие для лица, нарушившего данное правило.

Без какого-либо из этих элементов юридическая норма не сущест­вует. В частности, без санкции правило поведения не становится юридической нормой.

То, что санкция является необходимым элементом нормы права, не должно пониматься буквально, как наличие в каждой отдельной норме непосредственного обозначения санкции. Это одинаково справедливо как для национального, так и для международного права.

Понятие же санкции едино для права внутреннего и международ­ного. Поскольку, однако, нарушение международно-правовой нормы есть всегда нарушение установленного ею субъективного права и субъ­ективного международного обязательства, то применительно к госу­дарствам международная санкция — это предусмотренные междуна­родным правом неблагоприятные юридические последствия для госу­дарства, нарушившего свое международное обязательство.

Отсюда прямая и непосредственная связь между международной санкцией и международной ответственностью государства. Так, всякое международно-противоправное деяние государства (нарушение им своим поведением международного обязательства) влечет за собой международную ответственность этого государства. А международная ответственность государства есть, в частности, возможность применить к нему предусмотренную международным правом санкцию.

Поэтому многие отечественные юристы-международники считают, что международная ответственность представляет собой реализацию санкций, следствие действия и реализации санкций.

Однако международная ответственность, будучи в широком смыс­ле этого понятия юридическим последствием международно-проти­воправного деяния, не сводится лишь к применению санкций. Это без­условно совокупность правовых действий в целях установления наличия в данном случае международно-противоправного деяния (поведе­ния, нарушающего международное обязательство), определения воз­можной в данном случае санкции и ее реализация, коль скоро субъект соответствующей международной претензии считает это целесообраз­ным и необходимым.

Международная санкция, следовательно, причинно обусловлива­ется возникновением международной ответственности. И возникно­вение таковой может рассматриваться как выявление связи между конкретным лицом (государством), совершившим международно-противоправное деяние, и предусмотренными в этом случае неблаго­приятными для него юридическими последствиями (санкциями). При этом установление наличия международной ответственности го­сударства, т.е. факта его международно-противоправного деяния, само по себе имеет существенное значение для поддержания установ­ленного международного правопорядка вне зависимости от факти­ческой реализации предусмотренной санкции. Вместе с тем осущест­вление ответственности есть в конечном счете реализация предусмот­ренной санкции.

Другим коренным вопросом юридической природы международ­ных санкций является вопрос об их принудительном характере, в част­ности применительно к государствам, над которыми нет высшей влас­ти, способной принуждать к соблюдению международно-правовых предписаний, касающихся возможных санкций. К сожалению, по этому вопросу единодушия среди специалистов международного права не наблюдается.

Так, по нашему мнению, очевидная истина, что принуждение в международно-правовых отношениях реализуется путем осуществле­ния предусмотренных международных санкций, воспринимается дале­ко не всеми учеными-юристами.

Некоторые из них, не рассматривают, в частности, в качестве сан­кций возмещение или восстановление ущерба, материального и нема­териального, причиненного государством в результате его междуна­родно-противоправного деяния другому государству, особенно если такое возмещение или восстановление производится «добровольно». «Добровольное» несение международной ответственности не состав­ляет международной санкции. Последняя является принудительной мерой лишь в случае отказа нести международную ответственность.

Другие авторы считают, что санкциями в международном праве являются лишь меры принудительного характера, осуществляемые Организацией Объединенных Наций в целях поддержания или восста­новления международного мира.

Иными словами, точки зрения по вопросу о существе принуждения в международном праве разнятся.

Между тем применительно к внутригосударственному праву давно убедительно показано, что возможность добровольного осуществления некоторых санкций (в сфере имущественной ответственности) право­нарушителем вовсе не лишает выполненную меру характера санкции, поскольку обязанность возместить имущественный ущерб принуди­тельно возлагается на нарушителя нормы права, а выполнение этой обязанности обеспечивается принудительными мерами.

То же наблюдается и в международном праве. Возмещение ущерба является для государства-правонарушителя нежелательным, внешне вынужденным последствием его противоправного поведения, которому правонарушитель обязан подчиниться под угрозой возможных собственно принудительных мер. В последнем случае речь идет, естественно, о применении против государства-правонарушителя силы, того или иного силового воздействия, например мер, не связанных с исполь­зованием вооруженных сил, таких, как полный или частичный перерыв экономических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио или других средств сообщений, а также разрыв дипломатических отношений (ст. 41 Устава ООН).

В связи с этим неизбежно возникает вопрос, как это совместить с положениями п. 4 ст. 2 Устава ООН, требующими от государств воз­держиваться в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо дру­гим образом, несовместимым с целями Объединенных Наций.

Действительно, возможность применения принудительных мер в межгосударственных отношениях в случае возникновения междуна­родной ответственности одного из государств несовместима с выше­указанными положениями Устава ООН, если их толковать как запре­щающие применение любой силы в межгосударственных отношениях. К сожалению, это так именно и толковалось в отечественной междуна­родно-правовой доктрине, в том числе и автором.

Но из анализа относящихся к этому вопросу положений Устава ООН следует, что один из основных принципов современного между­народного права, запрещающий угрозу силой или ее применение в меж­государственных взаимоотношениях, имеет в виду запрещение исполь­зования в межгосударственных отношениях лишь вооруженной силы . *

* Автор постарался это обосновать, в частности, в своем труде «Правовое регули­рование силы в международных отношениях» (М., 1997).

Исключительная прерогатива использования вооруженной силы в целях поддержания или восстановления международного мира и без­опасности принадлежит организованному международному сообщест­ву государств в лице Организации Объединенных Наций по решению ее Совета Безопасности.

Следовательно, современное международное право вовсе не исклю­чает применения принуждения, силы вообще, иначе оно перестало бы быть правом. Другими словами, существует как противоправное при­менение силы в урегулированном международном правом межгосудар­ственном общении в соответствии с п. 4 ст. 2 Устава ООН, так и закон­ное применение принуждения в межгосударственных отношениях.

Соответственно, одна из статей Проекта Комиссии международно­го права о международной ответственности государств гласит: «Про­тивоправность деяния государства, не соответствующего обязательст­ву этого государства в отношении другого государства, исключается, если это деяние является закономерной в соответствии с международ­ным правом мерой в отношении этого другого государства, вызванной его международно-противоправным деянием». Речь безусловно идет в контексте этой статьи об ответных мерах-санкциях.

Меры-санкции не могут, естественно, рассматриваться как проти­воправные лишь по той причине, что вне контекста мер международной ответственности они составили бы нарушение международного обяза­тельства, существующего в отношении государства-правонарушителя.

Таким образом, итогом вышеизложенного о юридической природе международных санкций является следующее.

Применение силы, принуждения в отношении государства возмож­но, согласно международному праву, лишь в ответ на международно-противоправное его деяние.

Санкции — установленной международным правом мере ответст­венности за то или иное международно-противоправное деяние госу­дарства — всегда присущ принудительный характер как выражение обязанности государства-нарушителя претерпеть юридические пос­ледствия своего международно-противоправного деяния.

Социальная роль санкции как меры международной ответствен­ности — поддержание и укрепление международного правопорядка.

Глава Х

ОБЪЕДИНЕНИЯ ГОСУДАРСТВ

§ 1. Общие положения

В настоящей главе рассматриваются объединения государств, ко­торые порождают новый субъект международного права (см. § 4 гл. I), отличный по своему юридическому статусу от создавших их госу­дарств — основных субъектов международного права. Они являются, следовательно, производными субъектами международного права, международная правоспособность которых различна в соответствии с условиями их образования и деятельности, в частности в соответствии с их учредительными актами.

Такими межгосударственными объединениями являются между­народные организации и конфедерации (наднациональные организа­ции) государств.

§ 2. Международные организации

В международном праве ныне четко установлено, что международ­ные организации обладают международной правосубъектностью и со­ответствующей правоспособностью, в частности правом вступать во взаимоотношения с другими субъектами международного права и за­ключать с ними международные договоры. Об этом убедительно сви­детельствует заключение Венской конвенции о праве международных договоров 1986 г.

Очевидно и бесспорно, что в международном общении наряду с государствами участвуют многочисленные (около 500) международ­ные организации, созданные государствами с целью сотрудничества между ними в той или иной сфере международных отношений, обес­печения и охраны их общих интересов. Развитие международных ор­ганизаций означало развитие новых методов решения международных проблем и повышение удельного веса этих методов по сравнению с традиционными методами.

Вопрос о правосубъектности международных организаций в общем виде сводится к тому, урегулированы ли отношения каждой из них в отдельности с другими субъектами международных отношений норма­ми международного права. Положительный ответ на этот вопрос не вызывает сомнений: каждая международная организация неизбежно вступает в международно-правовые отношения с государствами-чле­нами и эвентуально с другими государствами и другими международными организациями. Отношения международной организации с го­сударствами-членами регулируются главным образом учредительным актом этой организации, а в некоторых случаях и другими междуна­родными соглашениями.

Учредительный акт международной организации определяет ее цели и задачи, каковыми являются прежде всего цели и задачи во вза­имоотношениях с ее государствами-членами, ибо в этом цель создания любой международной организации. Учредительный акт определяет функции и компетенцию международной организации по отношению к ее членам и, возможно, к другим субъектам международных отноше­ний.

Однако общепризнанная ныне международная правосубъектность международных организаций исходит из достаточной ясности того, что именно является международной организацией. Одним словом, презюмируется наличие определенного понятия «международная организа­ция» или, по меньшей мере, наличие определенных признаков, доста­точно адекватно ее характеризующих.

В действительности полной ясности в этом вопросе нет. Удовле­творительной официальной дефиниции международной организации также не имеется, поскольку в универсальных международных конвен­циях (Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г. и ряд последующих конвенций) говорится, что «международная органи­зация означает межправительственную организацию» (в русском текс­те точнее было бы сказать «межгосударственную организацию»). Од­нако такое определение лишь отграничивает международные органи­зации от международных неправительственных организаций, деятель­ность которых международным правом, естественно, не регулируется.

Выполнение задачи разработки понятия международной организа­ции падает, таким образом, на международно-правовую доктрину. Од­нако и в доктрине — отечественной и иностранной — однозначного понятия международной организации не выработано. Авторы занима­ются главным образом выявлением характерных признаков междуна­родной организации, что, безусловно, важно, но проблемы до конца не решает.

Поэтому автор, опираясь на труды других отечественных специа­листов международного права, в свою очередь, выделил такие признаки и сформулировал определение понятия «международная организа­ция», не претендуя, разумеется, на истину в последней инстанции.

Международная организация — это прежде всего объединение или ассоциация государств, точнее — государств-членов, что вытекает из ее официального определения как межправительственной организации. В ряде случаев в деятельности международной организации на правах ее членов или иным образом (наблюдатели) участвуют другие общест­венные образования (например, Организация освобождения Палести­ны) или другие международные организации. Но это не меняет суще­ства международной организации как межгосударственного в своей основе объединения.

Однако международная организация — это не просто объединение государств, а объединение, образующее определенное их организаци­онное единство, обеспечиваемое правилами его функционирования, т.е. правовыми средствами (нормами учредительного акта и нормами «внутреннего права» организации). Иначе говоря, речь идет об орга­низационно-правовом единстве государств-членов.

Такое единство может достигаться только на основе соглашения между государствами, -которое именуется обычно учредительным актом организации. За редкими исключениями, таким учредительным актом является международный договор в смысле, который придается этому понятию Венской конвенцией о праве международных догово­ров 1969 г.

Учредительный акт организации устанавливает ее цели, функции и правомочия, условия членства в организации, ее организационную структуру, компетенцию ее органов (главных и вспомогательных) и основные условия осуществления этой компетенции, в частности по­рядок принятия соответствующих юридических актов (решений, реко­мендаций, обращений, правил процедуры и т.д.). Все это и обеспечи­вает организационно-правовое единство межгосударственного объеди­нения, превращающее его в международную организацию. Разумеется, это предполагает наличие постоянных органов международной орга­низации, наделенных определенными функциями и полномочиями во взаимоотношениях с членами организации, с другими государствами и прочими субъектами. Иными словами, речь идет об органах, осущест­вляющих функции и полномочия организации в международном об­щении.

Поскольку международная организация является международно-правовой институцией — субъектом международного права, она должна быть учреждена и действовать в соответствии с нормами общего между­народного права, регулирующими взаимоотношения между всеми субъ­ектами международных правоотношений. Особая роль принадлежит в этом плане основным принципам международного права и другим его императивным нормам. Венская конвенция о праве международных до­говоров 1969 г. гласит, что она «применяется к любому договору, явля­ющемуся учредительным актом международной организации».

Вышеизложенное позволяет, как нам представляется, сформулиро­вать следующее определение международной организации.

Международная организация — это:

учрежденное и действующее в соответствии с международным пра­вом объединение государств, обеспечивающее их организационно-пра­вовое единство;

образованное в силу межгосударственного соглашения — учреди­тельного акта для достижения провозглашенных целей;

осуществляющее в соответствии с правилами организации функ­ции и полномочия в международных отношениях через свои органы и выступающее во взаимоотношениях с государствами-членами, госу­дарствами-нечленами и другими субъектами международного обще­ния от своего имени.

Подчеркнем при этом, что в соответствии с первым абзацем этого достаточно громоздкого определения, международная организация как таковая может быть как правомерной, так и противоправной. Автор готов утверждать, что существовавшие в недалеком прошлом военно-политические блоки государств, особенно с участием постоянных чле­нов Совета Безопасности ООН, и ныне продолжающая действовать Организация Северо-атлантического договора (НАТО), противоправ­ны в соответствии с Уставом ООН и действующим международным правом . *

* См.: Ушаков Н.А. Правовое регулирование использования силы в международ­ных отношениях. М., 1997.

Завершающее положение определения о том, что международная организация выступает в международном общении исключительно от своего имени, т.е. в пределах своих правомочий, во-первых, отражает тот факт, что она проявляет тем самым свою волю, имеющую самосто­ятельное качество и значение, и, во-вторых, позволяет отличать меж­дународную организацию от конфедерации или наднациональной ор­ганизации, которой посвящен следующий параграф.

Международные организации подразделяются на универсальные, региональные в смысле гл. VIII Устава ООН и локальные, членами которых являются, видимо, не менее чем три государства.

Универсальные организации. Понятие универсальной международ­ной организации определено ныне с учетом положений ст. 57 и 63 Устава ООН в Венской конвенции о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального ха­рактера 1975 г.

Согласно ст. 2 этой Конвенции, «международная организация уни­версального характера» означает Организацию Объединенных Наций, ее специализированные учреждения, Международное агентство по атомной энергии и любую иную аналогичную организацию, членский состав и ответственность которой носят широкий международный ха­рактер.

В настоящее время существует 16 специализированных учрежде­ний ООН. Каждое из них имеет свою историю развития. Некоторые из них существовали задолго до создания ООН (о специализирован­ных учреждениях ООН см. ниже).

Международное агентство по атомной энергии не является специ­ализированным учреждением ООН, но поставлено в связь с Органи­зацией Объединенных Наций особым соглашением, заключенным с Генеральной Ассамблеей ООН в 1957 г.

Вполне очевидно, что решающая роль в деле обеспечения и разви­тия международного сотрудничества государств во всех сферах межго­сударственных отношений принадлежит Организации Объединенных Наций. Координирующая роль в конкретных сферах межгосударствен­ного общения принадлежит другим универсальным международным организациям.

В связи с вышеизложенным применительно к универсальным меж­дународным организациям и по ряду иных причин встает вопрос о международно-правовом статусе международного сообщества госу­дарств, в том числе организованного сообщества государств в лице Организации Объединенных Наций, поскольку нормы международно­го права во многих случаях отсылают к мнению этого сообщества или устанавливают его соответствующую исключительную компетенцию.

Так, организованному международному сообществу государств в лице ООН и ее Совета Безопасности принадлежит исключительная компетенция определять существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и делать рекомендации или решать, какие меры следует предпринять для поддержания или восстановления международного мира и безопасности.

Исключительная компетенция международного сообщества госу­дарств установлена также применительно к отнесению той или нормы общего международного права к нормам, имеющим императивный ха­рактер, а также применительно к отнесению того или иного междуна­родно-противоправного деяния государства к категории международ­ных преступлений государств.

Международное сообщество государств в лице ООН призвано ор­ганизовывать исследования и делать рекомендации, в частности в целях прогрессивного развития общего международного права и его кодификации.

Международно-правовая роль сообщества государств в лице ООН приобретает особое значение при регулировании новых сфер между­народных отношений (например, в области космического пространства или охраны окружающей среды).

В доктрине это обозначается иногда как проблема универсализа­ции норм международного права и в общем виде сводится к определе­нию того, может ли отдельное государство не признавать нормы, вы­работанные сообществом государств и изложенные во вступившем в силу общем международном договоре, регулирующем новую сферу межгосударственного общения, ссылаясь на неучастие в этом договоре и на правило о том, что договор не создает обязательств или прав для третьего государства без его на то согласия. Иными словами, когда речь не идет о кодификации действующих обычноправовых норм.

Однозначного ответа на этот вопрос пока, очевидно, нет. Он про­должает исследоваться применительно к различным ситуациям и с различных точек зрения.

Однако очевидно, что организованное сообщество государств в лице ООН так или иначе выступает носителем определенных между­народных правомочий в отношении отдельных государств, т.е. сторо­ной международно-правовых отношений.

Таким образом, международно-правовое развитие ведет к призна­нию международного сообщества государств субъектом современного международного права.

Региональные организации. Глава VIII Устава ООН предусматри­вает возможность существования «региональных органов», практичес­ки региональных организаций, наделенных полномочиями по мирному разрешению «местных споров», т.е. споров между государствами — участниками таких организаций.

Кроме того, согласно ст. 53 Устава ООН, Совет Безопасности ис­пользует, где это уместно, такие региональные органы (организации) для принудительных действий под его руководством.

В результате региональные организации призваны выступать в ка­честве как бы вспомогательных органов ООН и быть признанными соответствующим образом этой организацией.

Таковыми признаны три международные организации, а именно: Лига арабских государств (ЛАГ), возникшая в 1945 г. еще до вступле­ния в силу Устава ООН; Организация американских государств (ОАГ), образовавшаяся в 1948 г.; Организация африканского единства (ОАЕ), созданная в 1963 г.

Положения гл. VIII Устава ООН о региональных органах (органи­зациях) имеют смысл, по мнению автора, лишь в плане поддержания международного мира и безопасности путем мирного разрешения местных споров и ситуаций, т.е. споров и ситуаций между государст­вами-участниками.

§ 3. Конфедерации государств

В качестве конфедерации рассматриваются особые объединения государств, выступающие в международном общении не только от своего имени, но и от имени входящих в них государств. В этом своем качестве они выступают и субъектами международных правоотноше­ний.

Это не объединение двух или нескольких государств в одном еди­ном государстве, т.е. не государство. Это и не объединение государств, создающее международную организацию, которая действует в между­народном общении только и исключительно от своего имени, выступа­ет в качестве самостоятельного производного субъекта международно­го права, не связывая своими актами государства-члены.

Единообразного наименования таким объединениям не предложе­но. Их можно именовать конфедерациями государств. Но можно рас­сматривать и именовать в качестве, например, наднациональных меж­дународных организаций в отличие от собственно международных ор­ганизаций, о которых речь шла выше.

Термин «наднациональная организация» не должен при этом от­пугивать, так как речь идет не об утрате государствами-членами своего суверенитета, а лишь о передаче ими некоторых своих правомочий совместно созданному объединению, которое приобретает определен­ные права выступать в сфере этих правомочий не только от своего имени, но и от имени государств-членов, связывая их своими юриди­ческими актами — договорами.

Проблема, о которой идет речь, имеет в своей основе происходящие в мире интеграционные процессы в сфере главным образом экономики. Но экономическая интеграция на межгосударственном уровне нере­альна, не имеет смысла, если она не сопровождается созданием адекват­ной политической межгосударственной структуры в виде того, что ох­ватывается термином «конфедерация государств» или термином «над­национальная международная организация». Этого, к сожалению, не понимают многие государственные деятели, препятствующие интегра­ции на том основании, что создание надгосударственных структур якобы умаляет суверенитет объединившихся государств.

При наличии конфедерации государств (или наднациональной ор­ганизации, что в дальнейшем подразумевается) возникают сложнейшие международно-правовые проблемы, не решенные в общем между­народном праве. Конкретно это касается, в частности, ситуации Евро­пейского экономического сообщества, ныне преобразованного в Евро­пейский союз.

Таковы некоторые предварительные соображения, касающиеся конфедерации государств.

Итак, что же такое конфедерация государств?

Конфедерация государств — это особое объединение (союз) госу­дарств, сохраняющих свое качество суверенных образований, но пере­давших некоторые свои правомочия такому объединению, наделив его тем самым правоспособностью выступать в международных отноше­ниях от их имени, т.е. специальной международной правосубъектностью. Создается такое объединение суверенных государств (двух и более) путем заключения международного договора между ними, ко­торый предусматривает создание совместного органа государств-чле­нов, правомочного выступать от их имени в международном общении (иногда такими правомочиями наделяется одно из государств-членов).

Поскольку речь идет о межгосударственном договоре, то к нему применимы все положения Венской конвенции о праве договоров, в частности определение термина «договор» как означающего междуна­родное соглашение, заключенное между государствами в письменной форме и регулируемое международным правом.

Что же касается взаимоотношений государств-членов в рамках конфедерации, то они регулируются ее «внутренним правом».

Перейдем теперь к конкретным примерам конфедерации.

Таковыми издавна являются таможенные союзы, ныне еще и ассо­циации свободной торговли, отличающиеся от первых тем, что они для тех же целей объединяют не пограничные государства, а любые госу­дарства-члены.

Характерные признаки таможенного союза — единая таможенная территория объединившихся в таможенный союз государств и отсут­ствие внутренних таможенных границ; единство таможенной политики составляющих таможенный союз государств; единые таможенные пош­лины и сборы применительно к третьим государствам; распределение таможенных доходов в соответствии с установленными квотами. В ре­зультате в рамках таможенного союза существует свободное переме­щение товаров, капиталов и услуг. (В рамках ассоциации свободной торговли — свободное перемещение соответствующих национальных товаров, капиталов и услуг.)

Естественно, что для осуществления деятельности таможенного союза необходимо создание какого-то совместного для государств-членов органа (органов), наделенного соответствующими полномочиями. Очевидно также, что государства-члены уже не могут каждое в отдель­ности заключать торговые договоры, поскольку этим были бы установ­лены различные тарифные режимы для третьих государств, в то время как такой режим един для всего таможенного союза. В результате тор­говые договоры заключаются от имени таможенного союза в целом либо общим органом, либо должным образом уполномоченным госу­дарством — членом союза. Например, от имени Бенилюкса торговые договоры заключала Бельгия.

Таким образом, таможенный союз приобретает наднациональные полномочия, поскольку он не только выступает от своего имени, но и обязывает и управомочивает своими договорами государства-члены, передавшие таможенному союзу часть своих суверенных прав. Во всем же остальном государства-члены полностью сохраняют свои полномочия заключать международные договоры, обязывающие и управомочивающие лишь их самих, т.е. остаются суверенными госу­дарствами. Таможенный же союз становится специальным субъектом международного права в сфере торгово-экономических взаимоотно­шений.

Следовательно, таможенный союз можно рассматривать как осо­бый союз (объединение) государств, именуемый конфедерацией.

В качестве конфедерации можно рассматривать и Европейский союз (ЕС), сначала выступавший как Европейское экономическое со­общество (ЕЭС), затем как Европейское сообщество. Первоначально это был прежде всего таможенный союз. Затем Сообщество приобрело компетенцию заключения международных договоров применительно к исключительным экономическим зонам своих государств-членов в морском пространстве, а в дальнейшем предполагает стать также валютно-финансовым союзом. Реализуя свои международные полномо­чия, Европейское сообщество подписало, в частности, Конвенцию ООН по морскому праву 1982 г. и заключило ряд договоров с третьими государствами об использовании экономической зоны своих госу­дарств-членов.

Следовательно, ЕС также следует рассматривать как конфедера­цию государств в сфере торгово-экономических и частично морских взаимоотношений с третьими государствами, круг правомочий кото­рой расширяется. Возможная тенденция развития — образование еди­ного федеративного государства, хотя последнее, видимо, перспектива отдаленного будущего.

Конечно, решения органов конфедерации могут приниматься либо консенсусом, либо определенным большинством государств-членов. В любом случае они для них юридически обязательны в силу учреди­тельного договора конфедерации. Требуется, в частности, унифициро­вать внутреннее законодательство государств-членов, касающееся пра­вового положения их национальных физических и юридических лиц, осуществляющих деятельность в сфере компетенции конфедерации. Это достигается путем придания юридической силы соответствующим актам конфедерации в силу ратификации государствами-членами уч­редительного договора конфедерации и соответствующей отсылки к нему в конституции или ином законе члена конфедерации либо путем издания государствами-членами специальных о том юридических актов.

Для межгосударственных правоотношений с созданием конфеде­рации или наднациональной международной организации возникают существенные трудности. Так, создавая таможенный союз, государст­ва-члены должны денонсировать свои торговые договоры с третьими государствами, а союз в целом должен заключить с ними новые торго­вые договоры. Однако дело это многотрудное и продолжительное, по­скольку третьи государства приобрели по прежним договорам весьма важные права и не могут и не хотят в одночасье оказаться лишенными этих прав. Поэтому требуется определенный переходный период для урегулирования возникших проблем. Для ЕС этот переходный период составил почти 12 лет.

Выше имелись в виду объединения государств (конфедерации) как институции, не сводящиеся только к соглашениям. Последние являют­ся лишь их учредительными актами. Однако в принципе экономичес­кая интеграция может существовать и на основе соглашения. Генераль­ное соглашение о торговле и тарифах (ГАТТ), ныне Всемирная торго­вая организация, помимо исключений из режима наибольшего благо­приятствования для таможенных союзов и зон свободной торговли, предусматривало также исключения в пользу «предварительных согла­шений», ведущих к образованию какого-либо таможенного союза или зоны свободной торговли.

Тем не менее ряд принципиальных вопросов, касающихся юриди­ческого статуса наднациональных организаций, был разрешен между­народным сообществом государств в Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.

При разработке этой Конвенции возникла необходимость учесть, что государства — члены Европейского сообщества передали этому объединению свои правомочия (компетенцию) заключать междуна­родные договоры об использовании третьими государствами ресурсов своих исключительных экономических зон. Но сделано это было в общем виде, применительно ко всем возможным наднациональным ор­ганизациям (конфедерациям).

Статья 305 Конвенции предусмотрела возможность участия в ней некой «международной организации согласно Приложению IX», а это Приложение установило, о какой международной организации идет при этом речь и каковы именно условия ее участия в Конвенции.

Иными словами, государства-законодатели отказались так или иначе именовать такую организацию, что мы и делаем, называя ее над­национальной или конфедерацией. Однако они указали на ее сущностные признаки.

Приложение IX включает восемь весьма обширных статей, содер­жащих множество отдельных положений. Привести их полностью и тем более проанализировать в данном случае не представляется воз­можным. Приведем лишь некоторые статьи Конвенции и кратко изло­жим отдельные положения других статей.

Статья 1, озаглавленная «Употребление термина «международная организация», гласит:

«Для целей статьи 305 и настоящего Приложения термин «между­народная организация» означает учрежденную государствами межпра­вительственную организацию, которой ее государства-члены передали компетенцию в вопросах, регулируемых настоящей Конвенцией, в том числе компетенцию по заключению договоров, относящихся к таким вопросам».

С нашей точки зрения, даже применительно к потребностям Кон­венции, это определение далеко от совершенства. Однако оно офици­ально сформулировано на межгосударственном уровне. И суть рас­сматриваемого явления — передача государствами — членами межго­сударственного объединения своей конкретной компетенции этому объединению.

В то же время, согласно Приложению, наличие указанной между­народной организации само по себе недостаточно для того, чтобы на нее распространялись положения Конвенции.

Чтобы стать участником Конвенции, наднациональной междуна­родной организации (конфедерации) необходимы следующие условия:

— большинство ее государств-членов должны стать участниками Конвенции;

— организация и ее государства-члены должны сделать заявления, содержащие конкретный перечень вопросов, в отношении которых ор­ганизация приобрела соответствующую компетенцию и государства-члены ей передали таковую, а также указывающие характер и рамки такой компетенции организации;

— государства — участники организации и Конвенции обладают компетенцией во всех вопросах, регулируемых Конвенцией, в отноше­нии которых они заявили, уведомили или сообщили о передаче этой организации компетенции;

— участие организации в Конвенции не дает каких-либо прав, ею предусмотренных, государствам — членам организации, не являющим­ся участниками Конвенции;

— в случае конфликта между обязательствами организации по Кон­венции и ее обязательствами, вытекающими из условий соглашения об ее учреждении, преимущественную силу имеют обязательства по Кон­венции.

Следовательно, в положениях Конвенции нашли отражение опре­деленные общие условия учреждения и деятельности наднациональ­ных организаций или конфедераций государств как таковых, однако далеко не все. Рассмотрим некоторые из них.

Так, одно из основных свойств конфедераций, обозначенных в Кон­венции, — их компетенция (правомочие) заключать международные договоры. Но, спрашивается, какими нормами международного права, какой его отраслью или подотраслью регулируется порядок заключе­ния таких договоров, устанавливается их действительность или недей­ствительность, помимо основных принципов международного права?

Ответ возможен лишь один: ясно, что такими нормами не являются нормы, касающиеся межгосударственных договоров, кодифицирован­ные в Венской конвенции о международных договорах 1969 г., по­скольку конфедерации государствами не являются. Очевидно также, что нормы Венской конвенции о праве международных договоров 1986 г. также неприменимы. На конференции, принимавшей текст этой Конвенции, была справедливо исключена разработанная Комиссией международного права пресловутая ст. 36-бис, предусматривавшая не­которые условия, при наличии которых на конфедерации распростра­нились бы положения этой Конвенции, поскольку все необходимые такие условия она не охватывала, да и вообще сферой действия этой Конвенции являются договоры между государствами и международ­ными организациями или между последними, а конфедерации не яв­ляются международными организациями в смысле этой Конвенции.

Где же выход из создавшегося положения? Его, в частности, нахо­дят, указывая (это имеет место и в Приложении IX к Конвенции), что те или иные нормы международного права mutatis mutanadis примени­мы и к ситуации конфедераций. Но это латинское выражение означает: при условии необходимых изменений или уточнений. Однако каких именно — остается загадкой. Радикальный же путь — формулирование системы норм о праве договоров между государствами и их конфеде­рациями либо между специальными международными организациями или особыми объединениями государств, так или иначе терминологи­чески обозначенными.

Другая крупная проблема, практически совершенно не решенная, — это проблема международной ответственности конфедераций. В Приложении IX к Конвенции ей посвящена ст. 6 «Ответственность», которая устанавливает:

«1. Участники, обладающие компетенцией согласно статьи 5 насто­ящего Приложения, несут ответственность за невыполнение обяза­тельств или любое другое нарушение настоящей Конвенции.

2. Любое государство-участник может обратиться к международ­ной организации или ее государствам-членам, которые являются госу­дарствами-участниками, с просьбой предоставить информацию о том, кто несет ответственность в отношении любого конкретного вопроса. Организация и соответствующие государства-члены предоставляют такую информацию. Непредоставление такой информации в разумный срок или предоставление информации противоречивого характера вле­чет за собой солидарную ответственность».

Сказать, что п. 2 что-либо проясняет, значит погрешить против ис­тины. Наоборот, он запутывает ситуацию.

Поясним это на весьма вероятном примере такой ситуации. Допус­тим, что рыболовное судно государства А — участника Конвенции было задержано военным кораблем государства Б — члена ЕС в его экономической зоне. При этом prima facie следует, что такое задержа­ние является нарушением обязательств и ЕС, и государства Б по Кон­венции. Спрашивается, к кому именно государство А может обратиться с протестом и требованием нести международную ответственность за совершенное правонарушение? Ответ: сначала следует обратиться к Организации и государству Б за разъяснением, кто именно в данном случае несет международную ответственность, ждать ответа в течение разумного срока и только потом обратиться к указанному в ответе ответчику с протестом и прочим. А если ответа нет или он противоре­чив, то государство А остается в неизвестности по поводу адресата возникшей ответственности и т.д. Наконец, что такое солидарная от­ветственность Организации и государства Б? Какие меры (санкции) государство А может применить в отношении Организации и государ­ства Б? И так далее. Столь же туманны и положения Приложения о разрешении соответствующих споров.

Короче говоря, возникающие проблемы радикально можно разре­шить лишь сформулировав систему международно-правовых норм о международной ответственности конфедераций государств, число ко­торых в современном мире имеет очевидную тенденцию к увеличе­нию.

В заключение отметим, что возникающие международно-правовые проблемы изложены нами по необходимости предельно кратко. Они требуют подробного и тщательного исследования на государственном и доктринальном уровне.

Глава XI

РОЛЬ ПРИЗНАНИЯ В МЕЖДУНАРОДНОМ ОБЩЕНИИ

§ 1. Общие положения

Под признанием в международном общении обычно понимается односторонний юридический акт государства (или иного субъекта международного права, в частности международной организации), по­средством которого оно констатирует наличие определенного юриди­чески значимого факта или ситуации в международном общении, счи­тая их правомерными. Признание может быть явно выраженным (уст­ное или письменное заявление) или молчаливым, вытекающим из по­ведения (действия или воздержания от действия) данного государства.

Акт, противоположный признанию, именуется протестом, сущест­во которого — несогласие с правомерностью соответствующего юриди­чески значимого факта или события, квалификация его как междуна­родно-противоправного деяния. Протест должен быть явно выражен­ным и так или иначе доведенным до сведения государства, которого он касается.

Сами по себе признание и протест являются политическими акта­ми в межгосударственных отношениях, поскольку существо события, являющегося объектом признания или протеста, они изменить не могут.

Однако в некоторых случаях они влекут существенные междуна­родно-правовые последствия.

Особенно это касается условий изменения государственной при­надлежности какой-либо территории, обозначаемого, в частности, тер­мином «правопреемство государств» (см. гл. VIII).

Напомним, что две Конвенции о правопреемстве содержат анало­гичные статьи, гласящие: «Настоящая Конвенция применяется только к последствиям правопреемства государств, которое осуществляется в соответствии с международным правом и, в особенности, с принципами международного права, воплощенными в Уставе Организации Объ­единенных Наций».

Таким образом, передача части территории государства другому государству, объединение государств или разделение государства на два или несколько государств могут быть правомерными либо непра­вомерными событиями и являться соответственно объектом призна­ния или непризнания другими государствами, в том числе организо­ванным международным сообществом государств в лице ООН.

Признание или отказ в таковом юридически значимых событий в межгосударственных взаимоотношениях — явление весьма обычное. Однако в международно-правовом плане эти акты не регламентирова­ны, ибо практически невозможно предвидеть события, могущие стать объектом признания или протеста и тем более установить условия их правомерности.

Нет сколько-нибудь заметного единства взглядов по этому вопросу и в доктрине международного права, что совершенно понятно. Взгляды колеблются от полного отрицания юридического значения акта при­знания, до придания ему решающего значения в деле констатации пра­вомерности рассматриваемого события.

Следовательно, в общем виде роль признания юридически значи­мых событий в международном общении не поддается описанию, в том числе в плане их юридической правомерности.

Тем не менее можно выделить определенные конкретные события, когда признание их правомерности приобретает существенное юриди­ческое значение. Это, в частности, признание государств и прави­тельств, национально-освободительных движений, движений сопро­тивления агрессору, признание статуса воюющей и статуса восставшей стороны во внутригосударственном конфликте.

§ 2. Признание государств

Вопрос о признании государства возникал в случае его образова­ния на бывшей зависимой территории в результате деколонизации. О признании государств речь также идет в случаях образования но­вых государств в результате объединения двух или нескольких госу­дарств либо разделения государства на два или несколько независи­мых государств.

Признание нового государства осуществляется обычно путем заяв­ления признающего государства, адресованного признаваемому госу­дарству, о намерении вступить с ним во взаимоотношения как с суве­ренным государством, в частности установить с ним дипломатические сношения.

По поводу признания международной правосубъектности вновь возникшего государства в международно-правовой доктрине имели хождение две теории о существе такого признания: конститутивная и декларативная. Согласно первой из них, государство приобретает ка­чество субъекта международного права исключительно благодаря его признанию другими государствами. Согласно второй — признание яв­ляется лишь констатацией факта появления нового субъекта междуна­родного права.

Между тем само по себе признание нового государства, будучи актом политическим и не регламентированным международным пра­вом, безусловно влечет за собой существенные юридические последст­вия, поскольку этот акт есть выражение признающим государством своей готовности уважать суверенитет и независимость признаваемого государства, поддерживать с ним международно-правовые отношения и, в частности, дипломатические сношения.

Вопрос о своего рода коллективном признании возникает по пово­ду членства нового государства в международных организациях, в част­ности в Организации Объединенных Наций. Однако практика ООН в этом случае отнюдь не единообразна и не позволяет сделать какие-либо конкретные заключения. Так, когда Египет и Сирия объединились в Объединенной Арабской Республике, то последняя была признана чле­ном ООН без каких-либо специальных процедур, а после распада ОАР членство в ООН сохранили Египет и Сирия. Но после разделения Пакистана на два государства Пакистан сохранил свое членство в ООН, а Бангладеш был принят в ООН в качестве нового члена, и т.д.

По поводу членства государств в ООН наблюдались и трудно объ­яснимые, парадоксальные ситуации. Так, при создании ООН было принято политическое решение о том, что первоначальными членами ООН наряду с СССР станут две его союзные республики — Белорус­сия и Украина, государствами, естественно, не являвшиеся. А после развала СССР пришлось принимать политическое решение о членстве в ООН Российской Федерации со статусом постоянного члена Совета Безопасности. Белоруссия и Украина сохранили свое членство в ООН уже в качестве независимых государств, а другие бывшие союзные республики были приняты в ООН в качестве новых ее членов.

Наконец, укажем ситуацию, когда признание нового государства в наше время вообще недопустимо: в случае его образования в результате вооруженной интервенции другого государства. Конкретно речь идет о положении на Кипре, где Турция с помощью своих вооруженных сил создала на части его территории марионеточное государство, никем, кроме самой Турции, не признанное.

§ 3. Признание правительств

Акт признания нового государства (в широком понимании этого термина) есть одновременно и признание его правительства, поскольку он неизбежно адресуется ему.

Другой случай необходимости признания правительства — приход к власти в существующем государстве нового правительства так назы­ваемым неконституционным путем.

В обоих случаях признание означает, что признающее государство рассматривает иностранное правительство как орган, самостоятельно осуществляющий власть на территории данного государства и пред­ставляющий это государство в международных отношениях. В конеч­ном счете это ведет к нормализации взаимоотношений между заинте­ресованными государствами в рамках международно-правовых пред­писаний.

Однако смена правительства в существующем и признанном госу­дарстве так называемым неконституционным путем, т.е. путем внутри­государственного переворота, будучи в принципе делом внутренней компетенции данного государства, тем не менее может породить суще­ственные трудности в деле поддержания с ним межгосударственных отношений. Поэтому история знает две формы признания таких пра­вительств.

Признание правительств, будучи юридическим, международно-правовым актом, может даваться как признание де-юре, т.е. являться полным и окончательным, так и в качестве признания де-факто, т.е. исходящего из фактической ситуации, которая, по мнению признаю­щего государства, способна измениться в силу непрочности или недо­статочной эффективности нового правительства в момент его призна­ния де-факто. Признание де-юре означает, следовательно, готовность поддерживать с государством в лице признаваемого правительства нормальные международно-правовые отношения в полном объеме. Признание де-факто имеет, как правило, временный характер. Оно может быть либо взято обратно, либо перейти в признание де-юре. Поэтому взаимоотношения с государством в лице его правительства, признаваемого де-факто, поддерживаются лишь в ограниченных, вза­имно согласованных сферах.

§ 4. Другие случаи признания

История международных отношений в период после Второй миро­вой войны, в частности, до того как колониализм был признан несо­вместимым с современным международным правом, изобилует приме­рами признания национально-освободительных движений в лице их органов, возглавлявших борьбу зависимых народов за национальное освобождение и создание собственного независимого государства. Такое признание давалось как констатация факта наличия такого национально-освободительного движения, как подтверждение его право­мерности и международно-правового статуса, выражение государством готовности оказать этому движению политическую и иную помощь и поддержку в рамках, допустимых международным правом.

Признание национально-освободительных движений могло сопро­вождаться установлением официальных отношений с органами наци­онального освобождения и учреждением их представительств в при­знающем государстве. Широкое признание, например, получили в свое время Фронт национального освобождения Алжира, Народное движе­ние за освобождение Анголы, что в значительной степени способство­вало успешному завершению борьбы народов этих стран за ликвида­цию колониального господства и создание независимых государств.

Признание национально-освободительных движений в лице их ор­ганов давалось не только государствами, но в некоторых случаях Ор­ганизацией Объединенных Наций, ее специализированными учрежде­ниями и другими международными организациями, в частности Орга­низацией африканского единства. Так, единственным законным пред­ставителем народа Намибии ООН признала Народную организацию Юго-Западной Африки (СВАПО), а единственным законным предста­вителем палестинского народа — Организацию освобождения Палес­тины (ООП).

В ходе Второй мировой войны широкое признание держав анти­гитлеровской коалиции получали органы, возглавлявшие вооруженное сопротивление населения оккупированных Германией территорий и государств в Европе. Важную политико-юридическую роль в этот пе­риод сыграло признание Советским Союзом и другими государствами таких органов сопротивления агрессору, как французский Комитет на­ционального освобождения и Национальный комитет освобождения Югославии.

§ 5. Заключение

Выше достаточно бегло и далеко не полно приведены юридически значимые в международном плане события и ситуации, требовавшие соответствующей реакции государств и международных организаций в виде признания их правомерности, соответствия международно-пра­вовым предписаниям. Некоторые из вышеприведенных ситуаций, оче­видно, вновь не возникнут или утратили значение в силу последующе­го международно-правового развития. Вместе с тем можно предполо­жить, что в настоящем и будущем будут возникать ситуации, требую­щие явного или молчаливого их признания во взаимоотношениях между субъектом признания и субъектом соответствующего поведения.

Как подчеркивалось выше, признание - акт политический, не под­дающийся в общем виде международно-правовой регламентации. Вместе с тем это не акт произвола, поскольку закономерной целью признания является нормализация взаимоотношений между соответствующими субъектами признания в рамках действующего международного права. Возможной целью признания может быть также стремление побудить международное сообщество государств регламентировать условия действительности тех или новых международно значимых событий.

Конечно, в отдельных случаях акт признания может явиться неправомерным, вызывающим протест других государств или международного сообщества государств в целом.

Глава XII

ТЕРРИТОРИЯ СОГЛАСНО МЕЖДУНАРОДНОМУ ПРАВУ

§ 1. Понятие территории

Термин «территория» используется в международном праве для обозначения некоторого земного, а также внеземного пространства, от­граниченного от других пространств определенными поверхностями (границами) и имеющего тот или иной юридический статус (например, статус государственной территории) и соответствующий ему правовой режим.

В этом смысле понятие территории не имеет ничего общего с по­нятием территории в ее природном, естественном смысле, как среды обитания земной фауны и флоры, местонахождения естественных бо­гатств и ресурсов, среды обитания человека и материальной основы его существования, хотя последнее и учитывается в нормах международ­ного и национального права, касающихся природопользования.

Границей земного пространства, отделяющей его от космического пространства, является шаровидная поверхность, повторяющая кон­фигурацию Земли и расположенная на некотором расстоянии от ее поверхности (уровня моря). Точного высотного расположения этой шаровидной поверхности от уровня Земли не установлено, но, как пра­вило, исходят из того, что она должна располагаться на таком уровне, который позволяет спутникам Земли вращаться без существенного торможения и сгорания в земной атмосфере. Считается, что это при­мерно 110 км.

Космическое пространство можно условно подразделить на близ­лежащее, обнимающее Солнечную систему и находящиеся в ее преде­лах небесные тела, и космическое пространство за этими пределами. Фактически международно-правовое регулирование исследования и использования космического пространства касается главным образом пространства Солнечной системы, границы которого достаточно ус­ловны.

Собственно земное пространство с точки зрения его юридического статуса подразделяется на две крупные категории — пространство, со­ставляющее территорию государств и каждого из них в отдельности, и пространство, находящееся вне пределов государственной территории (территорий).

Такие пространства — государственная территория и негосударст­венная (международная) территория — отделены друг от друга границами. Границы представляют собой линии, обозначенные на картах, а также (когда это возможно) на местности и проходящие по этим лини­ям вертикальные поверхности до границы земного пространства с кос­мосом и теоретически — до центра Земли в глубь ее недр, а практичес­ки — на достигнутую для проникновения в недра глубину.

Указанные пространства охватывают сушу, воды, недра и воздуш­ное пространство над земной поверхностью в пределах государствен­ной и негосударственной территории, правовой режим которых и ус­ловия пользования которыми устанавливаются обычно раздельно, со­ставляя, в частности, предмет регулирования международного морско­го и воздушного права.

§ 2. Государственная территория

Государственная территория — это земное пространство, находящееся под суверенитетом данного государства, иными словами, про­странство, в пределах которого государство осуществляет верховную власть и которым оно распоряжается, организуя его в административ­ном (для целей управления) отношении и устанавливая его правовой режим (в целом, а также отдельных его составляющих частей).

Одной из составляющих суверенитета государства является его территориальное верховенство, юридические признаки которого рас­сматривались ранее (см. гл. V).

Природа территориального верховенства государства и государст­венного суверенитета в целом не может следовать из каких-либо юри­дических категорий. Это объективно существующее свойство государ­ства как такового, коренящееся в конечном счете в материальных ус­ловиях жизни его общества.

Взаимоотношения между государствами по поводу их государст­венной территории обуславливаются присущим каждому государству территориальным верховенством, выраженным в международном праве, в частности в его основных императивных нормах-принципах взаимного уважения суверенитета, суверенного равенства государств, их независимости в международных отношениях, территориальной не­прикосновенности (целостности) каждого государства.

В пределах своей территории государство осуществляет свою ис­ключительную юрисдикцию в отношении всех находящихся на его тер­ритории физических лиц (граждан, иностранцев и апатридов) и их объединений (юридических лиц и общественных организаций).

Установление правового режима государственной территории — дело, относящееся к внутренней компетенции каждого государства, за исключением случаев, когда оно взяло на себя соответствующие меж­дународные обязательства по общему международному праву или в силу локальных соглашений об этом с другими государствами.

Внутригосударственное право предусматривает также, как прави­ло, необходимость сохранения входящей в состав государственной тер­ритории естественной среды обитания населения, содержа нормы о природопользовании, отражающие и соответствующие международ­ные обязательства государств.

Юрисдикция государства в силу его суверенитета в принципе тер­риториальная, т.е. действует в пределах его территории. Однако в от­ношении уголовных преступлений международного характера (см. гл. XXII) по соглашению между заинтересованными государствами может быть установлена их экстерриториальная юрисдикция, преду­сматривающая право государства — участника соглашения преследо­вать за такие преступления лиц по своему национальному праву или выдать их государству, на территории которого совершено преступле­ние, или государству гражданства преступного лица.

Национальное право устанавливает обычно также персональную юрисдикцию государства в отношении граждан, совершивших особо тяжкие преступления (например, государственная измена) вне терри­тории отечественного государства. Но осуществиться такая персональ­ная юрисдикция может лишь в том случае, когда подозреваемое в таком преступлении лицо окажется во власти отечественного государства, т.е. в пределах его территориальной юрисдикции.

Пределы государственной территории как части земного простран­ства определяются ее границами, разделяющими территории соседних государств или отделяющими государственную территорию от негосу­дарственной. Их прохождение должно быть соответствующим образом установлено и признано в международном плане.

Границы являются установленными, когда они делимитированы, т.е. когда линия их прохождения обозначена на картах (обычно доста­точно крупного масштаба), а также демаркированы, т.е. обозначены, когда это возможно, на местности и описаны в протоколах о демарка­ции границы. Международно признанными межгосударственными границами являются те, прохождение которых согласовано сопредель­ными государствами.

Международно признанными границами государства являются также границы, отделяющие его территорию от негосударственной тер­ритории (обычно это внешние границы территориального моря), когда они делимитированы данным государством и линия их прохождения явно или молчаливо признана другими государствами, поскольку она соответствует установленным международно-правовым предписа­ниям.

Когда границей между государствами является пограничная река, то, если она судоходна, линия границы устанавливается обычно по тальвегу — линии наибольших глубин или посередине главного фар­ватера. В ином случае — посередине реки. Возможны и другие согла­сованные сопредельными государствами решения. Правовой режим пограничных рек также устанавливается по соглашению между заин­тересованными государствами.

Территорию государства составляют сухопутное пространство, внутренние (национальные) воды, земные недра, воздушное про­странство и территориальное море для государства, имеющего выход к морю.

Сухопутное пространство может состоять из сухопутного массива (земного континента или его части), а также из ряда сухопутных мас­сивов, разделенных между собой территорией другого или других го­сударств. Неотъемлемую часть государственной территории составля­ют также принадлежащие данному государству и расположенные в открытом море острова.

В состав государственной территории ряда государств, в том числе России, входят, в частности, все земли и острова, находящиеся в пре­делах полярного сектора данного государства. Полярные секторы включают пространства в пределах установленных линий, проведен­ных от Северного полюса до северных сухопутных границ данного государства. Внутренние (национальные) воды государства составля­ют воды внутренних морей, озер, каналов, рек, воды морских портов и гаваней, некоторых заливов и бухт; пограничные воды — рек, озер, ка­налов и других водотоков, по которым проходит государственная гра­ница. Государство устанавливает правовой режим своих внутренних вод и условия пользования ими (судоходства, рыболовства или иного промысла), в том числе условия пользования ими, в частности для захода в открытые морские порты иностранных морских судов и воен­ных кораблей. Как правило, однако, условия судоходства, промысла и иной эксплуатации пограничных вод (рек, озер, каналов и т.д.), захода судов в воды сопредельного государства регулируются по соглашению между этими государствами.

В состав государственной территории стран, имеющих морское по­бережье, входит также пояс морских вод определенной ширины, име­нуемый территориальным морем. Соответствующий морской пояс ус­танавливается и вокруг островных владений государства. Территори­альное море, как и другие части территории государства, находятся под суверенитетом прибрежного государства со всеми вытекающими из этого последствиями.

Особую специфику территориального моря составляет то, что, согласно действующему международному праву, иностранные суда поль­зуются так называемым правом мирного прохода через эти воды.

Недра земли на технически доступную глубину в пределах сухо­путных и водных просторов государственной территории также находятся под суверенитетом данного государства. Оно регулирует условия разведки и эксплуатации естественных ресурсов и богатств этих недр.

Ныне общепризнано неотъемлемое право народов и государств свободно распоряжаться своими национальными естественными богатствами и ресурсами без какого бы то ни было вмешательства или давления извне.

Воздушное пространство над сухопутной территорией, внутренни­ми водами и территориальным морем государства — неотъемлемая часть его государственной территории.

Правовой режим его воздушного пространства устанавливается данным государством. Однако государства на взаимных началах и по взаимному согласию берут на себя международные обязательства о полетах на их территорию и через их территорию иностранных воздушных аппаратов. Эти обязательства составляют предмет регулирования международного воздушного права.

По территории многих государств могут протекать реки, именуемые международными. Это, помимо пограничных водотоков, реки, пересекающие территорию двух или нескольких государств. В числе таких рек следует различать собственно международные реки, т.е. реки судоходные и имеющие непосредственно выход к морю, в использовании которых так или иначе заинтересованы все государства или, помимо прибрежных, многие неприбрежные государства, и реки многонациональные, в использовании которых заинтересованы исключительно прибрежные государства.

В принципе каждое прибрежное к международной реке государство может по своему усмотрению устанавливать правовой режим той части реки, которая находится в пределах его территории. В то же время в соответствии с общепризнанным постулатом международного права государство не может изменять естественные условия своей территории, если это наносит ущерб естественным условиям территории другого государства. Иначе говоря, права и законные интересы прибрежных государств в этом случае взаимосвязаны, что порождает необходимость международно-правового регулирования использования таких рек по соглашению между заинтересованными государствами.

К тому же не поддается определению и само понятие международ­ной реки, ибо нет в мире хотя бы двух соответствующих идентичных рек. Кроме того, можно рассматривать в качестве международной дан­ную реку как водоток от ее истоков до устья, можно включать в это понятие бассейн реки, охватывающий все ее притоки, можно, наконец, исходить из системы реки, включающей сверх того питающие ее под­земные и надземные воды, и т.д. Все зависит от конкретных условий и договоренности о том заинтересованных государств. Существенно раз­нятся также интересы государств (в частности, расположенных выше или ниже по течению реки), по территории которых протекает между­народная река.

В результате заключение заинтересованными государствами меж­дународного договора об использовании международной реки — дело более чем многотрудное, порождающее часто острые споры между ними.

На территории государства по договору с другими заинтересован­ными государствами могут учреждаться демилитаризованные и ней­трализованные зоны в целях предупреждения возникновения воен­ного конфликта между заключившими соответствующий договор го­сударствами и/или исключения использования таких зон в военных целях.

Обычные элементы полной делимилитаризации: уничтожение су­ществующих и запрещение сооружения новых военных укреплений и сооружений, запрет содержать в такой зоне вооруженные силы, кроме полицейских формирований. Возможен также запрет производства и ввоза в зону военных материалов, пролета военных самолетов и т.д. В целом все это сводится к запрету использования данной территории в военных целях.

Частичная демилитаризация обычно сводится к запрещению со­оружения новых военных укреплений, ограничению численности на­ходящихся в зоне вооруженных сил, ограничению мощности или видов вооружений и т.п.

Под нейтрализацией понимается запрещение ведения военных действий на данной части государственной территории или использо­вания ее для ведения военных действий. Нейтрализация определенной зоны государственной территории не обязывает государство оставать­ся нейтральным в случае военных действий, но из театра военных дей­ствий должен быть исключен нейтрализованный район.

Особое значение имеет, безусловно, одновременное установление демилитаризации и нейтрализации определенной территориальной зоны.

В практике международных отношений демилитаризации и нейтра­лизации подвергались, в частности, пограничные зоны, международные проливы и каналы, некоторые острова, а также отдельные города.

§ 3. Негосударственная (международная) территория

За пределами национальной юрисдикции государств, т.е. за предела­ми государственной территории данного государства, в частности за внешними пределами территориального моря, находятся обширные пространства морей и океанов, включая толщу морей и океанов, их недра и воздушное пространство над ними, а также космическое пространство, не находящиеся под суверенитетом какого-либо государства.

Сущностное содержание их юридического статуса обозначается в актах современного международного права и доктрине как территория общего пользования или общее наследие человечества.

Юридический статус таких пространств и их правовой режим оп­ределяются исключительно нормами международного права — обычноправовыми и конвенционными, иногда также дополнительно согла­шениями между сопредельными государствами.

Морские пространства. Установление их юридического статуса и правового режима составляет область регулирования международного морского права, кодифицированного и развитого ныне в Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. Эта общая кодификационная конвен­ция, текст которой был разработан на III Конференции по морскому праву, является своего рода уникальным примером успешной кодифи­кации и прогрессивного развития обширной области международно-правовых норм об исследовании и использовании морских про­странств, включая воздушное пространство над ними, в мирных целях и на благо человечества. Продолжают также действовать общие кон­венции, принятые на I и II Конференциях по морскому праву 1958 и 1960 гг., и многие другие международные соглашения (см. гл. XVII).

Конвенция ООН 1982 г. определила, в частности, порядок установ­ления внутренней и внешней границы территориального моря и их делимитации. Она определяет также значение терминов-понятий «архипелажное государство» и «архипелажные воды».

Правовой режим морских пространств за пределами национальной юрисдикции государств в принципе установлен в пользу всех их поль­зователей на началах суверенного равенства государств. Основную часть таких морских пространств составляет пространство «открытого моря», общий правовой режим которого определяется термином-поня­тием «свобода открытого моря».

Вместе с тем современное международное морское право учитыва­ет непосредственное прилегание к территории морских государств не­которых морских пространств, в пределах которых принимаются во внимание особые интересы таких государств и признаются их особые суверенные права.

Соответственно в составе морского пространства выделены приле­жащая (к территориальному морю) зона, исключительная экономичес­кая зона и континентальный шельф.

Воздушное пространство включает в себя пространство, являющее­ся интегральной частью государственной территории (национальное воздушное пространство), и пространство за пределами государствен­ной территории, т.е. воздушное пространство, правовой статус и режим которого определяются международным правом, — это часть негосу­дарственной (международной) территории; в принципе такое воздуш­ное пространство свободно для исследования и использования в мир­ных целях всеми государствами, но опять же с учетом соответствующих международных обязательств государств. Практически это простран­ство над открытым морем и Антарктикой. Поэтому международные обязательства государств применительно к этому пространству ныне вытекают главным образом из соответствующих предписаний Конвен­ции ООН по морскому праву.

Однако интенсивное использование воздушного пространства в транспортных целях потребовало регламентации на национальном и международном уровне полетов воздушных аппаратов и технических требований к ним.

В этих целях была заключена Конвенция о международной граж­данской авиации и создана универсального характера Организация международной гражданской авиации (ИКАО).

Совокупность и система норм, регулирующих деятельность меж­дународной гражданской авиации, составляет ныне комплексную от­расль права, именуемую международным воздушным правом (см. гл. XVIII).

Космическое пространство, расположенное в юридическом и фи­зическом смысле за пределами воздушного пространства, не приспо­соблено для жизни и деятельности человека, кроме как внутри запус­каемых в космос специальных аппаратов или устройств. Поэтому с началом космической деятельности его юридический статус сложился как статус негосударственной (международной) территории.

Правовой режим космического пространства (практически в пре­делах Солнечной системы) так же типичен, как и режим любой иной международной территории. В его основе — принцип свободы исследования и использования космического пространства, включая расположенные в пределах Солнечной системы небесные тела, в мирных целях всеми государствами.

§ 4. Международно-правовой статус и режим Антарктики

Антарктика представляет собой обширный район, расположенный южнее 60-й параллели южной широты и включающий материк Антарк­тику и шельфовые ледники. Особый ее режим не затрагивает прав любого государства в отношении вод открытого моря в пределах этого района.

Особое положение этого района объясняется, в частности, тем, что в начале XX в. ряд государств (Австралия, Аргентина, Великобрита­ния, Новая Зеландия, Норвегия, Франция и Чили) провозгласили на тех или иных основаниях свой суверенитет над отдельными районами этой территории, что привело к конфликтам и вооруженным столкно­вениям между государствами. Советский Союз, в свою очередь, заявил о непризнании территориальных притязаний в Антарктике и о сохра­нении за ним всех прав, основанных на открытиях и исследованиях русских мореплавателей.

Бесперспективность продолжения такой ситуации и интенсивное развитие международного сотрудничества по исследованию и исполь­зованию Антарктики в общих интересах человечества потребовали ус­тановления особого правового статуса и режима ее территории. В 1959 г. была созвана Международная конференция по Антарктике, в которой приняли участие 12 государств (Аргентина, Австралия, Бель­гия, Чили, Франция, Япония, Новая Зеландия, Норвегия, Южно-Аф­риканский Союз, СССР, Великобритания и США) и которая вырабо­тала Договор об Антарктике. Ныне участниками этого договора явля­ются более 40 государств. На основе этого договора в дальнейшем были заключены другие договоры, регулирующие, в частности, использова­ние ресурсов Антарктики.

Договор 1959 г. исходит из двух основных положений: во-первых, он не признает суверенитета какого-либо государства на ту или иную часть территории Антарктики, хотя и не отвергает существующие тер­риториальные притязания (он как бы «заморозил» их); во-вторых, он исходит из убеждения международного сообщества государств в том, что Антарктика должна использоваться исключительно в мирных целях.

Соответственно установлена полная демилитаризация и нейтрали­зация Антарктики. Запрещаются, в частности, любые мероприятия военного характера, такие, как создание военных баз и укреплений, проведение военных маневров, а также испытания любых видов ору­жия. Запрещены также любые ядерные взрывы и захоронения в этом районе радиоактивных материалов.

Персонал станций и экспедиций, осуществляющих научную и иную исследовательскую деятельность в Антарктике, находится под юрисдикцией направившего их государства, в том числе и в случае обмена таким персоналом между станциями и экспедициями.

Глава XIII

НАСЕЛЕНИЕ СОГЛАСНО МЕЖДУНАРОДНОМУ ПРАВУ

§ 1. Общие положения

Термин «население» употребляется в праве — национальном и международном — в различных его значениях. В международном праве под населением понимается совокупность физических лиц, индивидов, населяющих территорию государства в данный момент, т.е. прожива­ющих на его территории. В силу того что на территории государства распространяется его полный и исключительный суверенитет, насе­ляющие ее лица находятся под полной и исключительной юрисдик­цией (совокупностью властных правомочий) этого государства, которое устанавливает в своем национальном праве их соответствующий юридический статус и правовой режим.

Государство осуществляет в отношении своего населения три вида юрисдикции — законодательную, исполнительную (административ­ную) и судебную. В силу законодательной юрисдикции государство устанавливает юридический статус лиц, составляющих его население, относя их к категориям своих граждан (подданных для государств с монархическим строем правления), иностранцев или лиц без граждан­ства.

Таким образом, регулирование правового положения физических лиц, находящихся на территории государства и составляющих его население, входит в исключительную компетенцию данного государства.

Международное право, как право в своей основе межгосударствен­ное, непосредственно не может регулировать внутригосударственные взаимоотношения, например вопросы, касающиеся юридического ста­туса лиц, составляющих население государств.

Однако полностью отвлекаться от этого международное право также не может. Его роль в данном случае выражается, в частности, в том, что государства, во-первых, в силу обычноправовых норм между­народного права взаимно признают исключительную юрисдикцию го­сударств в регулировании правового статуса лиц, составляющих их население; во-вторых, они взаимно согласились признавать право оте­чественного государства в установленных случаях оказывать содейст­вие своим гражданам, находящимся на иностранной территории, в осу­ществлении их прав, предусмотренных для иностранцев; в-третьих, обычно на взаимных договорных началах государства регулируют во­просы, касающиеся коллизии их внутригосударственных норм об определении статуса лиц, относящихся к категории их граждан (в част­ности, заключая соглашения об исключении двойного гражданства); в-четвертых, регулируют на уровне норм общего международного права правовое положение лиц, входящих в состав их зарубежных ор­ганов внешних сношений (см. гл. XV).

Иными словами, существуют международные обязательства госу­дарств, касающиеся их населения, подлежащие осуществлению в их национальном порядке или национальном правопорядке. В последнем случае требуется их отражение в нормах национального права госу­дарств. Такое отражение обозначается обычно термином «трансформа­ция».

Трансформация международных обязательств государств, касаю­щихся юридического статуса и правового режима лиц, составляющих их население, необходима потому, что они являются обязательствами во взаимоотношениях между государствами. И для того чтобы такие обязательства стали соответственно правами и обязанностями находя­щихся на их территории лиц, они должны найти адекватное отражение в положениях их внутригосударственного права. Трансформация оз­начает, таким образом, совокупность мер государства, направленных на претворение в своем национальном правопорядке соответствующих международных обязательств этого государства.

Речь в данном случае идет о международном обязательстве пове­дения или средства — принять соответствующий внутригосударствен­ный правовой (трансформационный) акт, в отличие от обязательства результата, достигаемого свободно избранным государством средст­вом, иным, чем принятие вышеуказанного акта (см. гл. IX).

Поэтому, например, Международные пакты об экономических, со­циальных и культурных правах и о гражданских и политических пра­вах предусматривают, что государства-участники обязуются принять такие законодательные или другие меры, которые могут оказаться не­обходимыми для осуществления прав находящихся на их территории индивидов, признаваемых в этих пактах.

§ 2. Проблемы гражданства

Существует много определений термина «гражданство» или ана­логичных ему терминов. Однако представляется, что все предложен­ные в отечественной литературе определения недостаточно удовлетво­рительны.

Приведем определение, данное в «Курсе международного права»:

«Гражданство — это устойчивая правовая связь физического лица с государством, выражающаяся в совокупности их взаимных прав и обязанностей и означающая подчинение данного лица суверенной власти соответствующего государства независимо от своего местона­хождения... Гражданство — это юридическая принадлежность того или иного лица к государственно организованному обществу. Гражданст­во — устойчивая правовая связь, поскольку даже в случае длительного пребывания гражданина за границей она не прерывается». *

* Курс международного права: В 7 т. М., 1990. Т. 3. С. 69.

Однако вызывает сомнение, что гражданин, независимо от своего местонахождения, подчинен суверенной власти государства своей граж­данской принадлежности, ибо, находясь в качестве иностранца на терри­тории другого государства, он, безусловно, подчинен юрисдикции пос­леднего. Кроме того, к государственно организованному обществу при­надлежат не только граждане данного государства, но и иные лица — иностранцы и лица без гражданства (апатриды), которые в данный мо­мент проживают на его территории, составляя его население. Речь, сле­довательно, идет о неточностях рассматриваемого определения.

Представляется, что более точное определение может быть таким: «гражданство» (подданство) — термин, означающий юридическую принадлежность к организованному в данное государство обществу индивида, наделенного определенными правомочиями по управлению делами этого общества.

Предложенная формула требует пояснений.

В современных условиях любое государство, независимо от формы правления, так или иначе провозглашает, что его власть исходит от населяющего государство народа и что управление делами государства осуществляется с согласия лиц, имеющих юридический статус его граждан (подданных).

Такое согласие выражается чаще всего путем участия граждан в выборах различных органов власти государства, независимо от того, например, что к участию в голосовании допускаются лишь граждане мужского пола или, наоборот, что к участию в голосовании допускают­ся также некоторые категории лиц, помимо граждан, постоянно про­живающие на территории данного государства, и т.п. Согласие может считаться даваемым молчаливо, если нет протеста со стороны граждан (подданных) в отношении деятельности того или иного органа госу­дарственной власти.

Именно та или иная степень участия индивида в управлении дела­ми организованного в государство общества составляет в современныхусловиях суть юридического статуса индивида как гражданина (под­данного) данного государства.

Естественно, что установление такого статуса — дело исключитель­ной компетенции данного государства. Однако это порождает в неко­торых случаях коллизию норм о гражданстве различных государств, которая может разрешаться только на уровне международного права, путем соответствующего соглашения между заинтересованными госу­дарствами.

Вопрос о том, каким образом такая коллизия возникает, будет рас­смотрен ниже. Но здесь следует отметить, что прежде всего это касается ситуации двойного гражданства в силу законодательства о гражданстве государств, каждое из которых признает данного индивида своим граж­данином.

В принципе оба таких государства обычно не признают принадлеж­ность данного индивида гражданству другого государства. Однако это лишь усложняет положение соответствующего индивида, поскольку, находясь в пределах юрисдикции одного государства, он может быть привлечен к ответственности за некоторые деяния, которые он совер­шил в пределах территории другого государства в качестве его граж­данина.

Поэтому заинтересованные государства заключают иногда согла­шения о ситуации двойного гражданства, чтобы минимизировать пос­ледствия такой ситуации для индивида или вообще ее исключить.

В связи с ситуацией двойного гражданства следует, видимо, обра­тить внимание на положение, существовавшее ранее в Советском Союзе и ныне продолжающее существовать в Российской Федерации. Речь идет об употреблении термина «национальность» наряду с тер­мином «гражданство (подданство)» или вместо него в качестве совер­шенно равнозначных.

В законодательстве подавляющего большинства государств «наци­ональность» — nationality (по-английски), nationalitе (по-француз­ски) — это то же, что гражданство или подданство. В СССР же и ныне в России — это этническая принадлежность индивида. Для чего нужна такая категория в условиях национальной (этнической), расовой, ре­лигиозной и иной недискриминации граждан и индивидов вообще в соответствии с требованием современного международного права, объ­яснить невозможно.

В СССР было установлено также двойное, или одновременное, гражданство соответствующих лиц — статус гражданина СССР и одно­временно статус гражданина союзной республики, на территории ко­торой он постоянно проживал. При переезде в другую союзную республику на постоянное местожительство соответственно изменялось и республиканское гражданство.

Поскольку гражданство — это юридическая принадлежность инди­вида к организованному в данное государство обществу, а союзные республики СССР по своему существу государствами не являлись, то категория «гражданин союзной республики» являлась совершенно ис­кусственной, юридически бессмысленной. Практически имелось в виду главным образом регулирование вопросов об условиях голосова­ния при выборах органов власти союзной республики и обеспечении иных политических прав граждан СССР. Однако для этого достаточно было бы различать граждан СССР, постоянно проживающих на терри­тории данной союзной республики и находящихся на ней временно.

Похоже, что негативный, как представляется, опыт СССР в выше­указанном смысле не учитывается Россией, в частности Конституцией Российской Федерации. Так, ее ст. 26 гласит: «Каждый вправе опреде­лять и указывать свою национальную принадлежность», т.е. делать это, независимо от этнической принадлежности своих родителей, и далее: «никто не может быть принужден к определению и указанию своей национальной принадлежности», исходя из того, видимо, что вдруг кому-то захочется к этому принуждать.

В свою очередь, ст. 62 Конституции РФ устанавливает, что «граж­данин Российской Федерации может иметь гражданство иностранного государства (двойное гражданство) в соответствии с федеральным за­коном или международным договором Российской Федерации». Од­нако наличие у гражданина РФ гражданства иностранного государства не освобождает его «от обязанностей, вытекающих из российского гражданства, если иное не предусмотрено федеральным законом или международным договором Российской Федерации».

Иными словами, вместо обычной международной практики заклю­чения договоров о предотвращении негативных последствий для ин­дивида в случае наличия у него помимо его воли двойного гражданства Россия собирается заключать договоры об обратном.

Вернемся, однако, к вопросу о том, каким образом возникают кол­лизии национальных законов о гражданстве и как они регулируются с помощью международного права.

Согласно национальному праву государств, гражданство приобре­тается в основном двумя способами: в силу рождения и в силу натура­лизации (приема в гражданство).

В первом случае в основе законодательства лежит либо принцип права крови (jus sanginus) — новорожденный приобретает гражданство родителей независимо от места рождения, либо принцип права почвы (jus soli), когда приобретается гражданство того государства, на терри­тории которого лицо родилось, независимо от гражданства родителей. Будучи основой законодательства, в чистом виде эти принципы не применяются, а так или иначе сочетаются.

Тем не менее такое принципиальное расхождение законодательст­ва государств о гражданстве, на территории одного из которых лицо родилось, может порождать либо ситуацию безгражданства, либо си­туацию двойного гражданства.

Натурализация — прием в гражданство данного государства по просьбе заинтересованного в том лица — также может породить ситуа­цию двойного гражданства, если такая просьба удовлетворяется в от­ношении лица, признаваемого гражданином другого государства.

Таковы основные условия возникновения ситуации безгражданст­ва или двойного гражданства в силу коллизии законов о гражданстве. Возможны и другие ситуации, порождающие безгражданство или двойное гражданство.

Ситуации безгражданства или двойного гражданства аномальны и ущербны не только применительно к соответствующим лицам, но и потому, что могут порождать и действительно порождают конфликты между государствами.

На уровне общего международного права их невозможно разре­шить, хотя в отдельных случаях некоторые меры к тому предпринима­ются. Так, согласно нормам международного права о внешних сноше­ниях государств (см. гл. XV), кодифицированным ныне в ряде универ­сальных конвенций, дети дипломатических агентов и других соответ­ствующих им лиц, родившиеся на территории государства их пребы­вания, не приобретают гражданства в силу исключительно законода­тельства этого государства.

Поэтому основной способ смягчения или недопущения ситуаций безгражданства или двойного гражданства — заключение договоров о гражданстве между заинтересованными государствами, что и делается на практике.

§ 3. Правовое положение иностранцев

В принципе правовое положение иностранцев, как и правовое по­ложение собственных граждан и апатридов, устанавливается государ­ством, на территории которого они находятся, но с учетом соответст­вующих общепризнанных положений общего международного права, в частности касающихся возможности защиты их прав и интересов государством их национальной принадлежности.

Первый вопрос, касающийся правового положения иностранцев, заключается в определении данным государством понятия «иностра­нец». Некоторые государства относят к таковым лиц, имеющих граж­данство иностранного государства, и лиц без гражданства. Другие го­сударства считают таковыми лишь лиц, имеющих гражданство другого государства. Так, согласно законодательству СССР, иностранными гражданами в СССР признавались лица, не являвшиеся гражданами СССР и имевшие доказательство своей принадлежности к гражданст­ву иностранного государства. В отсутствие такого доказательства они рассматривались как лица без гражданства.

Проблема в плане дипломатической защиты иностранцев сущест­венно осложняется, когда налицо ситуация двойного (множественно­го) гражданства, порождающая существенные противоречия между за­интересованными государствами и не имеющая однозначного ре­шения.

Далее, в общем плане право на дипломатическую защиту государ­ством лиц его национальной принадлежности касается не только фи­зических, но и юридических лиц. Но ситуация с юридическими лицами в данном случае не рассматривается.

Наконец, применительно к индивидам право защиты их попранных прав возникает не только у государства их национальной принадлеж­ности, но и у всех других государств и у международного сообщества государств в целом, когда, в частности, речь идет о наличии их дискри­минации по любым признакам или в случаях тяжких нарушений меж­дународных обязательств, касающихся защиты человеческой личности как таковой, таких, как международные обязательства, запрещающие рабство, геноцид, апартеид и другие аналогичные бесчеловечные дей­ствия.

Вне таких условий право дипломатической защиты своих граждан, находящихся на территории другого государства, при определенных условиях приобретает лишь их отечественное государство.

Под дипломатической защитой понимается обычно заявление про­теста соответствующему государству, требования восстановить нару­шенные права данных иностранцев и компенсировать нанесенный им материальный и иной ущерб.

Условия возникновения права на дипломатическую защиту обо­значены ныне в ст. 22 разрабатываемого Комиссией международного права ООН Проекта статей об ответственности государств. Она гласит:

«Если поведение государства создало ситуацию, не соответствую­щую результату, предусмотренному международным обязательством о соответствующем обращении с иностранными физическими или юридическими лицами, но из указанного обязательства следует, что дан­ный или эквивалентный результат может, тем не менее, быть обеспечен последующим поведением государства, нарушение этого обязательства налицо лишь в том случае, если данные физические или юридические лица безуспешно исчерпали доступные им эффективные внутренние возможности в целях достижения предусмотренного этим обязатель­ством соответствующего обращения, или, если это было недостижимо, эквивалентного обращения».

Таким образом, обращение государства к дипломатической защите физических лиц его национальной принадлежности возможно лишь при условии исчерпания ими внутренних возможностей, предусмот­ренных законодательством государства, на территории которого они находятся, т.е. после безуспешного обращения к вышестоящим компе­тентным органам подлежащего государства.

Если же дипломатическая защита не привела к желаемому резуль­тату, то налицо правонарушение соответствующего государства и воз­никновение его международной ответственности со всеми вытекающи­ми из этого последствиями.

§ 4. Основные права и свободы человека

Устав ООН провозгласил (ст. 1), что одна из целей организован­ного сообщества государств состоит в осуществлении международного сотрудничества в разрешении международных проблем экономическо­го, социального, культурного и гуманитарного характера и «в поощре­нии и развитии уважения к правам человека и основным свободам для всех, без различия расы, пола, языка и религии». Организация Объеди­ненных Наций призвана быть центром для согласования действий го­сударств в достижении этих и других обозначенных в УставеООНобщих целей.

В дальнейшем усилия государств были направлены на выработку определенных общих стандартов в сфере прав человека и основных свобод с тем, чтобы государства могли ими руководствоваться в целях обеспечения их соблюдения в своем внутреннем порядке и правопо­рядке, поскольку это является одним из условий стабильности и бла­гополучия, необходимых для мирных и дружественных отношений между государствами (ст. 55 Устава ООН).

В результате такой деятельности в рамках ООН было разработано и принято значительное число актов универсального характера, имею­щих юридическое значение рекомендаций, либо проектов договоров, обязательных для исполнения их государствами-участниками.

Первым таким актом стала Всеобщая декларация прав человека, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. 48 голоса­ми при 8 воздержавшихся (с тех пор в странах — членах ООН этот день отмечается как День прав человека).

Значение этого акта трудно переоценить, хотя по условиям Устава ООН он является рекомендацией. Декларация провозгласила ряд ос­новных прав и свобод человека, принимая во внимание, как гласит ее преамбула, что всеобщее понимание характера этих прав и свобод имеет огромное значение для полного выполнения обязательств госу­дарств по Уставу ООН содействовать всеобщему уважению прав че­ловека и основных свобод. Провозглашенные в Декларации основные права и свободы человека фактически лишь названы. Декларация не предусматривает возможные случаи их приостановления и механизм контроля за их соблюдением, как это обычно бывает в случаях юриди­чески обязательных актов (договоров), заключаемых государствами. Тем не менее Декларация положила начало такой работы и существен­но ее стимулировала.

Другим таким важнейшим актом-рекомендацией, приобретшим затем общепризнанную юридическую силу международного обяза­тельства, стала Декларация о предоставлении независимости колони­альным странам и народам, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 14 декабря 1960 г. Исходя из убеждения, что дальнейшее существова­ние колониализма препятствует развитию международного сотрудни­чества и идет вразрез с идеалом Организации Объединенных Наций, заключающимся во всеобщем мире, Декларация торжественно провоз­гласила необходимость незамедлительно и безоговорочно положить конец колониализму во всех его формах и проявлениях.

В рамках ООН были разработаны и заключены государствами ряд конвенций, направленных на защиту личности человека от противоп­равных на нее посягательств. В их числе: Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 г. (вступила в силу в 1951 г.); Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 г. (вступила в силу в 1969 г.); Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него 1973 г. (вступила в силу в 1976 г.); Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человеч­ности 1968 г. (вступила в силу в 1970 г.).

Наконец, в 1966 г. Генеральная Ассамблея приняла тексты двух важнейших международных соглашений о правах человека и основных свободах — Международный пакт о гражданских и политических пра­вах и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (оба вступили в силу в 1976 г.). Эти Пакты охватывают широкий круг основных прав и свобод человека, устанавливают основ­ное их юридическое содержание, возможность приостановления осу­ществления при определенных условиях некоторых таких прав и сво­бод, предусматривают условия и способы контроля за соблюдением государствами-участниками своих международных обязательств.

В Пакте о гражданских и политических правах предусматриваются, в частности, права каждого человека на свободу мысли, совести и ре­лигии, право беспрепятственно придерживаться своих мнений, право мирных собраний, свободы ассоциаций, право участия в ведении госу­дарственных дел непосредственно или через свободно избранных пред­ставителей. Прокламируется право на жизнь, свободу и личную непри­косновенность, запрещаются пытки, жестокое, бесчеловечное или уни­жающее достоинство человека обращение или наказание, рабство и работорговля, долговое рабство.

Пакт об экономических, социальных и культурных правах провоз­глашает и регламентирует право каждого человека на труд и на спра­ведливые и благоприятные условия труда, право создавать професси­ональные союзы и вступать в таковые, право на социальное обеспече­ние, включая социальное страхование, право на наивысший достижи­мый уровень физического и психического здоровья, право на образо­вание, право участия в культурной жизни, пользования результатами научного прогресса и их практического применения, право на уважение свободы, безусловно необходимой для научных исследований и твор­ческой деятельности.

Пакт предусматривает обязательство государств-участников при­нять в максимальных пределах имеющихся ресурсов меры к тому, чтобы «обеспечить постепенное» полное осуществление признаваемых в нем прав.

Контроль за осуществлением положений этого Пакта осуществля­ется органами ООН и ее специализированными учреждениями, кото­рых это касается, путем рассмотрения периодических докладов госу­дарств-участников о принимаемых ими мерах и о прогрессе на пути к достижению соблюдения предусмотренных прав человека и соответст­вующих общих рекомендаций.

Контроль за осуществлением Пакта о гражданских и политических правах осуществляется государствами-участниками с помощью изби­раемого ими Комитета по правам человека. Комитет изучает представ­ляемые государствами-членами доклады о выполнении их обяза­тельств по пакту и составляет свой доклад государствам-членам, содер­жащий замечания общего порядка, которые он сочтет целесообразными. Государства-участники могут также заявить, что признают компе­тенцию Комитета получать и рассматривать сообщения какого-либо государства о том, что другое государство не выполняет своих обяза­тельств по пакту. В этом случае предусматривается специальная про­цедура рассмотрения таких заявлений в целях дружеского разрешения противоречий, возникших во взаимоотношениях двух государств, в том числе с помощью добрых услуг Комитета или с помощью назна­чаемой им Согласительной комиссии.

Таким образом, в соответствии с указанными пактами какие-либо огульные обвинения государств в нарушении ими основных прав и свобод человека и тем более какие-либо меры давления или принуж­дения другого государства к их соблюдению являются недопустимыми и противоправными.

К Международному пакту о гражданских и политических правах составлен Факультативный протокол, в соответствии с которым госу­дарства — участники Пакта и Протокола согласились с тем, что Коми­тет по правам человека управомочен при установленных условиях при­нимать и рассматривать сообщения от отдельных лиц, утверждающих, что они являются жертвами нарушений какого-либо из прав, изложен­ных в пакте.

Помимо Организации Объединенных Наций и ее специализиро­ванных учреждений вопросами содействия международному сотруд­ничеству в деле обеспечения основных прав и свобод человека занима­ются также региональные организации, в частности Лига арабских го­сударств, Организация американских государств, Организация афри­канского единства, Организация исламской конференции, Совет Евро­пы, которые принимают различные рекомендации и разрабатывают тексты многосторонних региональных конвенций о правах человека. Соответственно заключены, например, Европейская конвенция прав и основных свобод человека 1950 г., Американская конвенция прав че­ловека 1969 г., Африканская хартия прав человека и народов 1981 г.

Такова общая картина международного сотрудничества государств и принимаемых ими международно-правовых актов в деле всеобщего соблюдения основных прав и свобод человека.

Однако представляется, что главная роль в этом должна принадле­жать универсальным международным соглашениям при условии все­общего или близкого к всеобщему участия в них государств, чего, к сожалению, пока не наблюдается.

Глава XIV

СОВРЕМЕННАЯ СИСТЕМА МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

§ 1. Предпосылки послевоенного мирного устройства

Создание Организации Объединенных Наций взамен обанкротив­шейся Лиги Нации, не сумевшей предотвратить развязывание Второй мировой войны, явилось знаменательнейшим событием в истории со­временных международных отношений.

Уже в начале войны перед народами и государствами антифашист­ской коалиции встала задача не только выиграть войну, но и обеспечить прочный мир и надежную безопасность в будущем.

14 августа 1941 г. Великобританией и США была принята совмест­ная Декларация (Атлантическая хартия), провозгласившая общие принципы политики этих держав, касающиеся будущего устройства мира.

Великобритания и США заявили, что они: 1) не стремятся к тер­риториальным или другим приобретениям; 2) не согласятся ни на какие территориальные приобретения без свободно выраженного со­гласия заинтересованных народов; 3) уважают право всех народов из­брать себе форму правления, при которой они хотят жить, и стремятся к восстановлению суверенных прав и самоопределения тех народов, которые были лишены этого насильственным путем; 4) будут стре­миться обеспечить всем странам доступ на равных основаниях к тор­говле и к мировым сырьевым источникам; 5) стремятся добиться пол­ного сотрудничества между странами в экономической области; 6) на­деются на установление мира, который даст всем странам жить в без­опасности на своей территории; 7) считают, что такой мир должен предоставить всем возможность свободно, без всяких препятствий пла­вать по морям и океанам; 8) считают, что все государства мира должны отказаться от применения силы.

Декларация провозглашала, таким образом, уважение и соблюде­ние важнейших, попранных фашистскими агрессорами принципов международного права, которые могли стать основой для объединения государств антигитлеровской коалиции.

СССР в своей Декларации, оглашенной 24 сентября 1941 г. на Межсоюзной конференции в Лондоне, выразил свое согласие с прин­ципами Атлантической хартии, подчеркнув их большое значение в международной обстановке того времени. Советское государство в свою очередь указало, что перед союзными странами стоит чрезвычайно важная задача определить пути и средства для организации международных отношений и послевоенного устройства мира и что в результате полной и окончательной победы над гитлеризмом будут заложены основы правильных и отвечающих желаниям и идеалам свободолюбивых народов отношения международного сотрудничест­ва и дружбы.

1 января 1942 г. в Вашингтоне 26 государств обнародовали Декла­рацию, получившую впоследствии название Декларации Объединен­ных Наций. Присоединившись к общей программе целей и принципов Атлантической хартии, эти государства заявили о том, что они обязу­ются употребить все свои ресурсы, военные и экономические, против тех членов тройственного пакта и присоединившихся к нему госу­дарств, с которыми они находятся в войне, и обязались не заключать сепаратного перемирия или мира с врагами.

В ходе Второй мировой войны союзные державы антигитлеровской коалиции стремились также определить основы создания новой меж­дународной организации по поддержанию международного мира и без­опасности.

В октябре 1943 г. в Москве состоялось совещание представителей трех союзных держав — Советского Союза, США и Великобритании, в ходе которого 30 октября 1943 г. была принята Декларация четырех государств по вопросу о всеобщей безопасности, подписанная от имени своих правительств участвовавшими в Московской конфе­ренции тремя министрами иностранных дел и послом Китая в Мос­кве.

Государства — участники Декларации заявили, что они признают «необходимость учреждения в возможно короткий срок» всеобщей международной организации для поддержания международного мира и безопасности, основанной на принципе суверенного равенства всех миролюбивых государств, членами которой могут быть все такие госу­дарства — большие и малые.

На Тегеранской конференции руководителей СССР, США и Ве­ликобритании в Декларации трех держав, принятой 1 декабря 1943 г., СССР, США и Великобритания вновь подтвердили свою решимость работать совместно как во время войны, так и в последующее время. Что касается мирного времени, гласила Декларация, то мы уверены, что существующее между нами согласие обеспечит прочный мир. Мы полностью признаем высокую ответственность, лежащую на нас и на всех Объединенных Нациях, за осуществление такого мира, который получит одобрение подавляющей массы народов земного шара и кото­рый устранит бедствия и ужасы войны на многие поколения.

§ 2. Разработка Устава ООН

После Московской и Тегеранской конференций разработка устава будущей новой международной организации, призванной обеспечи­вать мирное и дружественное сотрудничество государств во всех сфе­рах их взаимоотношений, проводилась путем обмена мнениями между СССР, США и Великобританией по дипломатическим каналам и на неофициальной конференции этих держав в Думбартон-Оксе (США, с 21 августа по 28 сентября 1944 г.). Выработанные на этой конферен­ции «Предложения относительно создания Всеобщей Международной Организации безопасности» составили основу Устава ООН.

В п. 1 гл. II Предложений в качестве одного из важнейших прин­ципов Организации провозглашался принцип суверенного равенства ее государств-членов. Он был закреплен затем в п. 1 ст. 2 Устава ООН.

На конференции были детально разработаны вопросы о составе, функциях и полномочиях Совета Безопасности. Положения соответ­ствующего раздела Предложений (гл. VI) с небольшими, главным об­разом редакционными, поправками были затем закреплены в Уставе ООН.

Эти положения предусматривали, в частности, что на Совет Без­опасности будет возложена главная ответственность за поддержание международного мира и безопасности. Совет будет действовать в соот­ветствии с целями и принципами Организации от имени всех ее чле­нов. Он будет состоять из представителей 11 (ныне — 15) членов Ор­ганизации; СССР, США, Великобритания, Китай и Франция будут являться постоянными членами Совета.

Конференция также тщательно и всесторонне обсудила важней­ший вопрос о процедуре голосования в Совете Безопасности. В основе этого обсуждения лежал проект, разработанный США и предусматри­вавший обязательное единогласие постоянных членов Совета при при­нятии решений, касающихся поддержания международного мира и безопасности. Правительство США решительно настаивало на своем проекте. Оно соглашалось войти в Организацию лишь в том случае, если в Совете будет действовать правило единогласия постоянных его членов.

В гл. VI Предложений указывалось, что рассмотрение вопроса о процедуре голосования в Совете Безопасности продолжается.

Предстояло преодолеть расхождение точек зрения по вопросу об участии в голосовании постоянного члена Совета, если он является стороной в споре. При этом единодушно было согласовано, что Совет Безопасности будет выносить решения большинством голосов при на­личии, как правило, единогласия его постоянных членов.

После конференции в Думбартон-Оксе, где принцип единогласия постоянных членов Совета Безопасности был установлен в качестве основы деятельности организации по поддержанию международного мира и безопасности, правительство США взяло на себя инициативу составления окончательного проекта положений о процедуре голосования по указанным вопросам в Совете Безопасности. Этот проект был сообщен 15 декабря 1944 г. Советскому Союзу и Великобритании, рас­смотрен и одобрен тремя державами на Крымской конференции в Ялте в 1945 г. (известен поэтому как «ялтинская формула»).

В заключительной части сообщения о результатах Крымской кон­ференции три державы заявили, что это совещание вновь подтвердило их «общую решимость сохранить и усилить в предстоящий мирный период то единство целей и действий, которое сделало в современной войне победу возможной и несомненной для Объединенных Наций…

Только при продолжающемся и растущем сотрудничестве и взаимопонимании между нашими тремя странами и между всеми миролю­бивыми народами может быть реализовано высшее стремление человечества — прочный и длительный мир...».

5 марта 1945 г. США от своего имени и от имени СССР, Великобритании и Китая направили сорока странам приглашение на конференцию в Сан-Франциско для подготовки Устава Всемирной Международной Организации для поддержания международного мира и безопасности, предложив при этом, чтобы конференция рассмотрела как базу для такого Устава вышеуказанные Предложения, а также вырабо­танные Крымской конференцией положения о порядке голосования в Совете Безопасности, вошедшие впоследствии в Устав ООН в качестве его ст. 27.

Вопрос о Совете Безопасности, в частности о порядке голосования в нем, вызвал самые оживленные прения и явился самым острым во­просом на Конференции в Сан-Франциско.

Некоторые делегации на конференции выступили за разъяснение приглашающими державами существа «ялтинской формулы» путем ответа на сформулированные соответствующим комитетом конференции вопросы. Эти вопросы (общее число их — 23) касались прежде всего возможности применения вето (требования единогласия) в слу­чаях принятия решений Советом Безопасности на основании разделов А и В гл. VI думбартон-окских Предложений (гл. VI и VII Устава ООН), т.е. при мирном разрешении международных споров и ситуаций и действиях в отношении угрозы миру, нарушений мира и актов агрес­сии. Остальные вопросы касались применения вето при определении, является ли данный вопрос процедурным или нет, значения воздержания от голосования постоянного члена Совета при разрешении непро­цедурных вопросов, когда он является и не является стороной в споре, а также уяснения, может ли постоянный член Совета участвовать в голосовании по вопросу о том, является ли он стороной в споре.

Ответ на поставленныевопросы был дан 7 июня 1945 г. в Дек­ларации делегаций четырех приглашающих правительств о порядке голосования в Совете Безопасности, к которой присоединилась также Франция. Декларация имела весьма важное значение для самой кон­ференции и для последующей работы Совета Безопасности.

Декларация четырех держав касается двух аспектов вопроса о про­цедуре голосования в Совете Безопасности: 1) принципиальной осно­вы правила единогласия постоянных членов Совета и 2) его примене­ния в практической деятельности Совета.

В отношении принципиальной основы правила единогласия в Дек­ларации указывалось, что «ввиду основной ответственности постоян­ных членов, от них нельзя ожидать, при настоящих условиях, сущест­вующих в мире, принятия на себя обязательства действовать в таких серьезных делах, как поддержание международного мира и безопаснос­ти, в соответствии с решением, с которым они не согласились. Единст­венный практический метод принятия в этих условиях Советом Без­опасности решений по большинству голосов — предусмотреть в отно­шении непроцедурных решений единогласие постоянных членов плюс совпадающие голоса по крайней мере двух непостоянных членов. Че­тыре приглашающих правительства представили поэтому «ялтинскую формулу» конференции как необходимую для того, чтобы была созда­на Международная организация, через которую миролюбивые нации могут наиболее эффективно нести их общую ответственность за под­держание международного мира и безопасности».

В отношении пределов применения «ялтинской формулы» в прак­тической деятельности Совета Безопасности в Декларации указыва­лось, что, выполняя свои обязанности, Совет осуществляет две группы функций: выносит решения, которые включают принятие им прямых мер в связи с разрешением международных споров, урегулированием положений, которые могут привести к спорам, определение угроз миру, устранение угроз миру и подавление нарушений мира, и решения, ко­торые не предусматривают принятия таких мер. Первая группа реше­ний требует единогласия постоянных членов, вторая — принимается процедурным голосованием.

К числу процедурных, относятся, например, решения о принятии или изменении правил процедуры Совета Безопасности, методах из­брания его председателя, об обеспечении возможности постоянного функционирования Совета, о времени и месте регулярных и специальных заседаний, о создании органов или учреждений, необходимых для выполнения функций Совета, о приглашении других членов Организации или нечленов, когда последние являются сторонами в споре, участвовать в дискуссиях в Совете.

В итоге положения о процедуре Совета Безопасности были изложены в ст. 28-32 Устава ООН.

Объясняя необходимость единогласия в отношении других вопро­сов, Декларация указывала, что в иных случаях «решения и действия Совета Безопасности могут иметь крупные политические последствия и могут даже положить начало цепи событий, которые могут, в конце концов, потребовать, чтобы Совет, выполняя свои обязанности, пред­принимал меры принуждения... Эта цепь событий начинается тогда, когда Совет решает провести расследование или определяет, что при­шло время обратиться к государствам с призывом разрешить их раз­ногласия или сделать сторонам рекомендации». Такие решения и дей­ствия требуют единогласия постоянных членов с оговоркой о том, что сторона в споре воздерживается от участия в голосовании.

Декларация четырех держав положила конец попыткам произволь­ного толкования вопроса о процедуре голосования в Совете Безопас­ности, и Конференцией Объединенных Наций был принят текст ны­нешней ст. 27 Устава ООН, в основе которого лежала «ялтинская фор­мула».

Таким образом, в Уставе ООН было закреплено важнейшее прин­ципиальное положение — обязанность сотрудничества и единогласия пяти постоянных членов Совета Безопасности при принятии Советом важных решений в качестве необходимого условия эффективности действий Организации Объединенных Наций по обеспечению всеоб­щего мира и безопасности, а также в качестве непременного условия принятия мер для предупреждения или пресечения агрессии.

§ 3. Единогласие постоянных членов Совета Безопасности — основа Организации Объединенных Наций

В Уставе ООН принцип единогласия постоянных членов Совета Безопасности выражен в ст. 27, которая гласит:

1. Каждый член Совета Безопасности имеет один голос.

2. Решения Совета Безопасности по вопросам процедуры считают­ся принятыми, когда за них поданы голоса девяти (ранее — семи) чле­нов Совета.

3. Решения Совета Безопасности по всем другим вопросам счита­ются принятыми, когда за них поданы голоса десяти членов Совета включая совпадающие голоса всех постоянных членов Совета, причем сторона, участвующая в споре, должна воздержаться от голосования при принятии решения на основании главы VI и на основании п. 3 ст. 52».

Следовательно, в этой статье установлено правило голосования, действующее в Совете Безопасности.

Однако принцип единогласия постоянных членов Совета Безопас­ности отнюдь не сводится к этому правилу. Действительное его содер­жание определяется также ст. 23, 24, 25 и 26, а также ст. 108, 109 и 110 Устава ООН, взятыми и рассматриваемыми в их неразрывной связи с остальными положениями Устава.

Согласно ст. 24 Устава, для обеспечения быстрых и эффективных действий ООН ее члены возлагают на Совет Безопасности «главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности и соглашаются в том, что при исполнении его обязанностей, вытекаю­щих из этой ответственности, Совет Безопасности действует от их имени».

Совет действует в соответствии с целями и принципами ООН. Соответствующие полномочия Совета по выполнению им своих обя­занностей изложены в гл. VI, VII, VIII и XII Устава.

Статья 25 Устава, уточняя положения ст. 24, устанавливает, что члены ООН «соглашаются, в соответствии с настоящим Уставом, под­чиняться решениям Совета Безопасности и выполнять их».

Совет Безопасности в соответствии со ст. 26 несет ответственность за формулирование при помощи Военно-Штабного Комитета, указан­ного в ст. 47, планов создания системы регулирования вооружений для представления их членам Организации.

Функции ООН, относящиеся к стратегическим районам, осущест­вляются Советом Безопасности (ст. 83).

Генеральная Ассамблея, которая уполномочена обсуждать «любые вопросы, относящиеся к поддержанию международного мира и без­опасности», должна любой такой вопрос, по которому необходимо предпринять действие, передавать Совету Безопасности до или после его обсуждения (п. 2 ст. 11).

Таковы, кратко, исключительные полномочия и роль Совета Без­опасности в деле осуществления первейшей и важнейшей цели ООН — поддержания международного мира и безопасности. Естественно, что для плодотворного осуществления этой цели необходимо сотрудничество и единство великих держав — постоянных членов Совета Безопас­ности.

Именно наличие Совета Безопасности, его особые функции и пол­номочия, состав и порядок принятия решений определяют эффектив­ность деятельности международного сообщества государств в деле под­держания мира и безопасности на нашей планете.

Но требование сотрудничества и единогласия постоянных членов Совета Безопасности не только касается условий плодотворной дея­тельности этого важнейшего органа ООН, но и лежит в основе самого образования и продолжения существования этой Организации, опре­деляющей современный правопорядок в мире.

Статьи о ратификации и поправках к Уставу ООН также исходят из признания необходимости согласованных действий постоянных членов Совета Безопасности в качестве главного элемента Организа­ции, из признания их особого положения для достижения целей Орга­низации Объединенных Наций.

В соответствии с этим в ст. 110 Устава было определено, что он вступит в силу после ратификации и сдачи на хранение ратификаци­онных грамот СССР, США, Великобританией, Францией, Китаем и большинством других государств, подписавших Устав.

Поправки к Уставу вступают в силу для всех членов Организации, после того как они приняты двумя третями голосов Генеральной Ас­самблеи и ратифицированы двумя третями членов Организации, вклю­чая всех постоянных членов Совета Безопасности (ст. 108).

Любое изменение Устава, рекомендованное двумя третями голосов участников Конференции членов Организации по пересмотру Устава, вступит в силу по ратификации двумя третями членов Организации, включая всех постоянных членов Совета Безопасности (ст. 109).

Иначе говоря, единодушное одобрение государствами — постоян­ными членами Совета Безопасности является непременным условием вступления в силу любых поправок и изменений Устава ООН.

Совокупность вышеизложенных положений и составляет содержа­ние принципа единогласия держав — постоянных членов Совета Без­опасности как основы деятельности Организации Объединенных Наций по осуществлению ее целей и принципов.

На Совет Безопасности и его постоянных членов возложены осо­бые обязанности по обеспечению международного мира и безопаснос­ти — главнейшей цели Организации. Соответственно, постоянным членам Совета Безопасности предоставлены особые права в сфере при­нятия решений Совета.

Особое право постоянного члена Совета Безопасности состоит в том, что он может воспрепятствовать принятию в Совете любого реше­ния, кроме процедурного, за которое он не может или не хочет нести ответственность, считая его противоречащим целям и принципам Ор­ганизации или национальным интересам государства или государств, в отношении которых выносится данное решение.

Иными словами, наделяя постоянных членов Совета Безопасности вытекающим из правила единогласия правом вето, Устав ООН гаран­тирует, что решения, за которые постоянный член Совета должен нести специальную ответственность, будут приниматься и осуществляться только с его согласия.

Представители СССР в органах ООН неизменно подчеркивали, что право вето — это обязанность, долг, который вытекает из той сугу­бой и особой ответственности, которую несут пять великих держав за мир и безопасность народов.

Такой же точки зрения придерживались в 1945 г. и США. Государ­ственный секретарь США, выступая в сенате при обсуждении Устава в связи с его ратификацией, в частности, подчеркнул, что Устав делает лишь то, что налагает особую, специальную обязанность на великие нации, обязанность использовать власть, которая в их руках, вместе и в согласии для мира, а не порознь для войны . *

* См.: Правда. 1947. 26 нояб.

Однако право вето применимо в строго определенных и ограничен­ных пределах. Оно действует в Совете Безопасности при мирном уре­гулировании трений между государствами, споров или ситуаций, при осуществлении принудительных действий в случаях угрозы миру, на­рушения мира или актов агрессии, а также в области мер по укрепле­нию мира путем формулирования планов сокращения вооружений и вооруженных сил. Оно ограничено также областью непроцедурных во­просов, разрешаемых в Совете, и требованием воздержания от голосо­вания стороны в споре при принятии решений на основании гл. VI и п. 3 ст. 52 Устава и не распространяется на принятие Советом рекомен­даций на основании той же главы Устава.

Устав исходит, следовательно, из необходимости единогласия по­стоянных членов Совета Безопасности как метода их сотрудничества в Организации Объединенных Наций только в той области, в которой совершенно невозможно не учитывать их особую роль и главную от­ветственность за поддержание мира.

Наделенные правом вето постоянные члены Совета Безопасности не обладают, однако, дискреционным правом принятия решений в Совете, ибо для действительности этих решений необходимо еще по­ддача за них голосов четырех (ранее двух) непостоянных членов Совета.

Устав ООН исходит также из того, что постоянные члены Совета Безопасности, приняв на себя ответственность за поддержание всеоб­щего мира, будут согласовывать свои усилия в интересах мира и воз­держиваться от всяких агрессивных действий.

Совет Безопасности по Уставу ООН уполномочен:

а) расследовать любой спор или любую ситуацию, которая может привести к международным трениям или вызвать спор, для определе­ния того, не может ли продолжение этого спора или ситуации угрожать поддержанию международного мира и безопасности (ст. 34);

б) определять существование любой угрозы миру, любого наруше­ния мира или акта агрессии и делать рекомендации или решать о том, какие меры следует предпринять для поддержания или восстановления международного мира и безопасности (ст. 39);

в) требовать от заинтересованных сторон выполнения тех времен­ных мер, которые Совет найдет необходимыми или желательными;

г) решать, какие меры, не связанные с использованием вооружен­ных сил, должны применяться для осуществления его решений (ст. 41);

д) предпринимать такие действия воздушными морскими или су­хопутными силами, какие окажутся необходимыми для поддержания или восстановления международного мира и безопасности (ст. 42).

Такими полномочиями обладает только Совет Безопасности, и на­личие правила единогласия постоянных членов Совета призвано га­рантировать правильность использования Советом этих важнейших полномочий в целях охраны международного мира.

Исключительные полномочия Совета Безопасности и действую­щее в нем правило единогласия определяют, следовательно, плодотвор­ность деятельности Организации Объединенных Наций по поддержанию международного мира, составляют ядро системы коллективной международной безопасности в соответствии с Уставом.

§ 4. Заключение

Современное международное право, сложившееся и развивающее­ся после Второй мировой войны, существенно отличается от междуна­родного права предшествующего периода. Оно, в частности, предус­матривает определенную систему поддержания международного мира усилиями международного сообщества государств, систему коллектив­ной международной безопасности. В основе этой системы лежит запрещение использования вооруженной силы в отношениях между госу­дарствами и ее применение лишь в общих интересах всех государств и народов по решению Организации Объединенных Наций в лице ее Совета Безопасности в целях поддержания или восстановления меж­дународного мира.

Однако в реальной международной действительности такой право­порядок существенно нарушался. Более того, на путь агрессии встали ряд государств — постоянных членов Совета Безопасности, что в корне подрывает устои современного международного правопорядка.

Иными словами, в реальной действительности тот миропорядок и правопорядок, который предусмотрен Уставом ООН и действующим международным правом, оказался нереализованным.

Между тем соблюдение и укрепление порядка поддержания меж­дународного мира и безопасности, установленного Уставом ООН, бес­примерно важно, ибо без этого практически невозможно решать все другие глобальные проблемы современности. Жизнь каждодневно под­тверждает, что альтернативы указанному правопорядку нет и в обозри­мом будущем не предвидится.

Глава XV

ПРАВО ВНЕШНИХ СНОШЕНИЙ

§ 1. Общие положения

Международное право регулирует взаимоотношения между свои­ми субъектами — государствами, международными организациями, конфедерациями, международными органами и иными международ­ными институциями. В процессе международного общения они ведут переговоры и заключают международные соглашения. Для этого им необходимо быть должным образом представленными управомоченными на то органами или лицами, а также не быть подчиненными правопорядку государства, на территории которого они находятся и действуют, чтобы свободно и беспрепятственно осуществлять свои функции, т.е. пользоваться определенными иммунитетами и привиле­гиями.

Совокупность международно-правовых норм, регулирующих пред­ставительство субъектов международного права в международных от­ношениях, участниками которых они являются, и составляет то, что следует именовать собирательно правом внешних сношений.

Однако юридический статус и правовой режим (иммунитета и привилегии) иных, помимо государств, субъектов международного права, органы которых и должностные лица неизбежно находятся и действуют на территории какого-либо государства, регулируются спе­циальными договорами, заключаемыми с государством их пребывания, и, соответственно, общим международным правом не регулируются. В числе таких договоров — Конвенция о привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций 1946 г. и Конвенция о привилегиях и иммуни­тетах специализированных учреждений 1947 г.

Общее же международное право регулирует лишь представитель­ство государств применительно к их зарубежным органам внешних сношений. Предметом его регулирования является, в частности, дип­ломатическое и консульское право.

Заключены также многочисленные двусторонние и многосторон­ние договоры между заинтересованными государствами, касающиеся юридического статуса и режима зарубежных органов внешних сноше­ний государств.

В конечном счете обычные нормы общего международного права, нормы универсальных и локальных международных договоров регули­руют широкий круг вопросов представительства государств в между­народном общении.

§ 2. Дипломатическое право

Дипломатическое право — это институт общего международного права, регулирующий представительство государства в его взаимоот­ношениях с другими государствами и некоторыми международными институциями, в частности международными организациями универ­сального характера.

А. Взаимоотношения между государствами

Дипломатическое право возникло и развилось как обычное право в практике взаимоотношений между государствами, долгое время яв­лявшимися единственными субъектами международного права.Они иныне осуществляются специальными органами внешних сношений, направляемыми одним государством в другое, чтобы представлять по­сылающее государство в принимающем.

Такими органами внешних сношений являются постоянные дип­ломатические представительства, учреждаемые по взаимному согла­сию государств, и специальные (временные, ad hoc) миссии, направ­ляемые государством в другое государство также по их взаимному со­гласию для выполнения определенной задачи, согласованной посыла­ющим и принимающим государствами (главным образом для ведения переговоров).

Нормы, относящиеся к постоянным дипломатическим представи­тельствам и к специальным миссиям, кодифицированы ныне в Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. и Венской конвен­ции о специальных миссиях 1969 г.

Функции дипломатического представительства состоят, в частнос­ти: в представительстве посылающего государства в государстве пре­бывания; в защите в государстве пребывания интересов посылающего государства (в пределах, допускаемых международным правом); в ве­дении переговоров с правительством государства пребывания (в ши­роком смысле — с главой государства и правительства, с министерст­вом иностранных дел и другими компетентными органами); в выясне­нии всеми законными средствами условий и событий в государстве пребывания и сообщении о них посылающему государству; в поощре­нии и развитии дружественных отношений между посылающим и при­нимающим государствами во всех сферах их взаимоотношений.

Функции специальной миссии — представлять посылающее госу­дарство в государстве пребывания и осуществлять иные функции, оп­ределенные по взаимному согласию посылающим и принимающим го­сударствами с учетом задач специальной миссии.

Представлять посылающее государство в составе постоянного дип­ломатического представительства управомочивается его глава — лицо, на которое посылающее государство возложило обязанность действо­вать в этом качестве. Главы представительств подразделяются на три класса: класс послов или эквивалентных им лиц, именуемых иначе (нунции, верховные комиссары и т.п.); класс посланников (интернун­циев), аккредитуемых (назначенных представлять) посылающим госу­дарством при главе принимающего государства; класс поверенных в делах, аккредитуемых при министре иностранных дел.

На назначение главы дипломатического представительства запра­шивается агреман (согласие) принимающего государства, после чего он снабжается верительными грамотами, удостоверяющими его назна­чение. Они вручаются лицу, при котором глава представительства акк­редитован.

Представлять посылающее государство в составе специальной мис­сии назначается одно лицо или несколько лиц, именуемых представи­телями посылающего государства. Из их числа это государство может назначить главу специальной миссии.

В состав дипломатического представительства может входить дип­ломатический персонал — лица, имеющие дипломатический ранг (со­ветник-посланник, советник, первый, второй и третий секретарь, атта­ше, секретарь-архивариус), военный, военно-морской и военно-воз­душный атташе, а также административный и обслуживающий пер­сонал.

В состав специальной миссии может также входить дипломатичес­кий, административно-технический и обслуживающий персонал.

Члены дипломатического персонала осуществляют по поручению главы дипломатического представительства или специальной миссии определенные функции по представлению посылающего государства во взаимоотношениях с принимающим.

Члены административно-технического и обслуживающего персонала выполняют функции по соответствующему обслуживанию дипломатического представительства или специальной миссии.

Порядок назначения членов дипломатического, административно- технического и обслуживающего персонала и их численный состав определяются по соглашению между посылающим и принимающим го­сударствами. Принимающее государство может в любой момент объ­явить члена дипломатического персонала persona non grata — лицом, не пользующимся его расположением, а члена иного персонала — лицом неприемлемым, т.е. требовать отзыва таких лиц посылающим государством из состава представительств или специальной миссии.

Поскольку дипломатическое представительство или специальная миссия осуществляют свою деятельность на территории принимающе­го государства, они с учетом их представительного характера и функ­ций должны пользоваться иммунитетом от его юрисдикции. То же касается и их персонала.

О существе иммунитета государства как принципе (общей норме) международного права (неимперативного характера) говорилось ранее (см. гл. V).

К числу иммунитетов дипломатических представительств и специ­альных миссий относятся, в частности:

неприкосновенность их помещений; иммунитет таких помещений и находящегося в них имущества, а также средств передвижения от обыска, реквизиции, ареста и исполнительных действий;

неприкосновенность архивов и документов в любое время и неза­висимо от их местонахождения.

Иммунитетом от юрисдикции принимающего государства пользу­ется также имущество, права и интересы, которыми дипломатические представительства и специальные миссии владеют и пользуются на территории принимающего государства.

К числу иммунитетов дипломатических агентов (глава дипломати­ческого представительства и члены его дипломатического персонала), представителей посылающего государства в специальной миссии и членов ее дипломатического персонала относятся, в частности:

неприкосновенность их личности (не подлежат аресту или задер­жанию в какой бы то ни было форме);

неприкосновенность личного помещения, бумаг, корреспонденции и имущества;

иммунитет от уголовной и (с некоторыми исключениями) от граж­данской и административной юрисдикции государства пребывания.

Члены административно-технического персонала пользуются им­мунитетом от уголовной юрисдикции государства пребывания и им­мунитетом от гражданской и административной юрисдикции в отно­шении их действий, совершенных при исполнении ими своих обязан­ностей.

Указанные иммунитета предоставляются также членам семей пользующихся иммунитетами лиц, живущим вместе с ними.

Кроме иммунитетов дипломатические представительства и специ­альные миссии (и члены их персонала) пользуются в соответствии с международным правом также определенными привилегиями.

Привилегии — это некие льготные условия деятельности иностран­ных представительных органов (и их персонала), которыми обычно не пользуются национальные юридические или физические лица и которые учитывают официальный международно-правовой статус таких органов и предоставляются им на взаимных началах в целях содейст­вия успешному осуществлению ими своих функций и правомочий.

Такими привилегиями являются, в частности:

право представительных органов иностранного государства сво­бодно поддерживать сношения для всех официальных целей с прави­тельством посылающего государства и с его другими зарубежными органами внешних сношений всеми подходящими средствами, вклю­чая дипломатических курьеров, закодированные или шифрованные де­пеши, а также с согласия государства пребывания пользоваться радиопередатчиком и другими электронными средствами связи;

освобождение представительных органов от всех государственных, районных и муниципальных налогов, сборов и пошлин в отношении помещений, занимаемых этими органами, кроме платы за конкретные виды обслуживания;

право ввозить с освобождением от всех таможенных пошлин, на­логов и сборов (за некоторыми исключениями) предметы, предназначенные для использования представительством; право представительства и его главы вывешивать флаг и эмблему посылающего государства на помещениях представительства, включая резиденцию его главы, и на средствах передвижения, которыми поль­зуется глава представительства.

Дипломатические агенты, представители посылающего государства в специальной миссии и члены ее дипломатического персонала поль­зуются, в частности, следующими привилегиями:

свободой передвижения по территории государства пребывания (с предусмотренными исключениями);

освобождением от всех налогов, сборов и пошлин, личных и имущественных, государственных, районных и муниципальных (за неко­торыми исключениями);

освобождением от всех трудовых и государственных повинностей, .независимо от их характера, а также от военных повинностей (таких, как реквизиции и военный постой);

правом ввоза с освобождением от таможенных пошлин, налогов и сборов предметов, предназначенных для личного пользования указан­ных лиц и членов их семей;

освобождением от досмотра личного следующего с ними багажа, если нет серьезных оснований предполагать, что он содержит предметы, запрещенные для ввоза или вывоза.

Принимающее государство должно, кроме того, предоставлять ор­гану иностранного государства все возможности для выполнения им функций представительства.

Возможности — это некие блага или преимущества, которые госу­дарство пребывания, если в том есть необходимость, может или должно помочь получить иностранному государству в лице его представитель­ных органов и их персонала.

В частности, речь идет о содействии в приобретении или в найме помещений представительства либо жилых помещений для сотрудни­ков, в предоставлении преимущественного права отправки различного рода официальных депеш и прочих отправлений, преимущественного права пользования общественным транспортом дальнего следования, приобретения предметов обихода и тому подобных преимуществах или услугах.

Б. Взаимоотношения государств с международными организациями

Соответствующие нормы кодифицированы ныне в Венской кон­венции о представительстве государств в их отношениях с междуна­родными организациями универсального характера 1975 г.

В ней речь идет о представительстве государств — постоянном или временном — при международных организациях универсального ха­рактера, о представительстве в органах (любого характера) таких орга­низаций государств-членов или государств-нечленов (наблюдателей) и о представительстве государств на конференциях, созываемых уни­версальной международной организацией или под ее руководством.

Применительно к постоянным представительствам при таких ор­ганизациях имеются в виду постоянные представительства государств-членов и постоянные миссии наблюдателя государств — нечленов ор­ганизации. Касательно органов, организаций и конференций речь идет о делегациях государств, участвующих в их работе, и о делегациях, наблюдающих за их работой.

Специфика рассматриваемой ситуации состоит, в частности, в том, что постоянные представительства и делегации в органах и на конфе­ренциях, не вступая в какие-либо непосредственные отношения с го­сударством пребывания, пользуются иммунитетом от юрисдикции пос­леднего, а также привилегиями и возможностями в соответствии с нор­мами международного права, кодифицированными в указанной Кон­венции.

При этом иммунитеты, привилегии и возможности должны предо­ставляться государством пребывания органам посылающего государства независимо от непризнания им посылающего государства или раз­рыва дипломатических отношений между ними.

Все это порождает существенные трудности и особенности во вза­имоотношениях между посылающим государством и государством пребывания по поводу предоставления иммунитетов и привилегий или пользования ими, а также особые условия разрешения соответствую­щих международных споров.

Что же касается существа иммунитетов, привилегий и возможнос­тей, то оно то же, что и изложенных выше.

§ 3. Лица, пользующиеся международной защитой

По поручению Генеральной Ассамблеи Комиссия международного права ООН изучила вопрос о защите и неприкосновенности дипломатических агентов и других лиц, пользующихся специальной защитой в соответствии с международным правом. Разработанный ею проект статей лег в основу принятой Генеральной Ассамблеей на сессии в 1973 г. Конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов (вступила в силу 20 февраля 1977 г.).

Согласно Конвенции, лицом, пользующимся международной за­щитой, является:

a) глава государства, глава правительства или министр иностран­ных дел, находящиеся в иностранном государстве, а также сопровож­дающие их члены семьи;

b) любой представитель или должностное лицо государства, или должностное лицо или иной агент международной организации, кото­рый во время, когда против него, его официальных помещений, его жилого помещения или его транспортных средств было совершено пре­ступление, и в месте совершения такого преступления имеет право на специальную защиту от любого нападения на его личность, свободу и достоинство, а также проживающие с ним члены его семьи.

Преднамеренное совершение преступлений против таких лиц или соучастие в них должны рассматриваться каждым государством — участником Конвенции в соответствии с его внутренним законодатель­ством как тяжкие преступления. Устанавливается также либо юрис­дикция данного государства в отношении таких преступлений, либо обязанность выдачи соответствующих лиц другому государству (на территории которого преступление совершено либо государству их гражданства).

Представляется, что в современных условиях положения настоя­щей Конвенции имеют существенное значение для международного сообщества государств в плане поддержания и укрепления нормаль­ных, дружественных отношений между всеми государствами.

Конвенция, в частности, подтверждает, что специальная защита указанных в ней лиц вытекает из предписаний действующего обычного международного права.

§ 4. Консульское право

Консульское право — один из институтов международного права, регулирующий порядок консульских сношений между государствами. Его нормы кодифицированы ныне в Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г.

Участниками этой Конвенции являются около 120 государств. Од­нако распространенная практика государств, включая участников Кон­венции, состоит в заключении двусторонних консульских конвенций, конкретизирующих или видоизменяющих соответствующие положе­ния общего международного права и, в частности, определяющих райо­ны деятельности консульских учреждений, именуемые консульскими округами.

Главы консульских учреждений делятся на четыре класса: гене­ральных консулов, консулов, вице-консулов и консульских агентов. Соответственно именуются и сами консульские учреждения — гене­ральное консульство, консульство, вице-консульство и консульское агентство.

Специфика консульских сношений состоит прежде всего в том, что они возможны и без наличия дипломатических отношений и разрыв дипломатических отношений не влечет за собой ipso facto разрыва от­ношений консульских.

Специфичны и консульские функции, подробно изложенные в Конвенции. Главная такая функция — защита в государстве пребыва­ния (обычно в пределах консульского округа) интересов отечественно­го государства, его граждан и юридических лиц на основе предписаний международного права.

Консульские учреждения (и их персонал) пользуются в соответст­вии с международным правом (в частности, с консульскими конвен­циями) определенными иммунитетами, привилегиями и возможнос­тями.

В целом иммунитеты консульских учреждений и их должностных лиц существенно уже дипломатических иммунитетов, а привилегии и возможности с учетом специфических консульских функций значительно шире.

Аккредитуя консульское должностное лицо, государство снабжает его документом, именуемым консульским патентом. На его основании государство пребывания выдает документ о праве заниматься консуль­ской деятельностью. Этот документ называется экзекватурой.

Глава XVI

ПРАВО МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРОВ

§ 1. Общие положения

Право международных договоров — отрасль общего международ­ного права, т.е. относительно автономная совокупность и система норм, в основе которых лежит единство предмета регулирования, которым в данном случае является заключение и исполнение международных до­говоров.

Соответствующие обычные нормы общего международного права в значительной своей части кодифицированы ныне в двух универсаль­ных международных конвенциях — Венской конвенции о праве меж­дународных договоров 1969 г. и Венской конвенции о договорах между государствами и международными организациями или между между­народными организациями 1986 г.

К первой из этих конвенций примыкает также Венская конвенция о правопреемстве государств в отношении договоров 1978 г., о которой говорилось выше (см. гл. VIII). В свою очередь, вышеуказанные кон­венции устанавливают, что они не содержат положений относительно последствий для международных договоров, возникающих из между­народной ответственности государств и из начала военных действий между государствами, т.е. отсылают в этой части к другим междуна­родно-правовым нормам. Иначе говоря, данная отрасль международ­ного права — это лишь относительно автономная совокупность и сис­тема соответствующих норм, ибо все нормы международного права так или иначе взаимосвязаны.

§ 2. Договоры между государствами

В соответствии с Венской конвенцией о праве международных до­говоров 1969 г. «договор означает соглашение, заключенное между го­сударствами в письменной форме и регулируемое международным правом, независимо от того, содержится ли такое соглашение в одном документе, в двух или нескольких связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования».

Таким образом, межгосударственный договор — это международ­но-правовой акт, выражающий в письменной форме достигнутое заин­тересованными государствами согласие относительно их взаимного по­ведения в процессе международного общения. Следовательно, за рам­ками межгосударственных договоров как письменных актов находятся, в частности, заключаемые в устной форме так называемые джентль­менские соглашения между государствами.

Однако главное в приведенном определении то, что заключаемое письменное соглашение между государствами регулируется соответст­вующими нормами международного права.

Отсылка к таким нормам означает в данном случае отсылку, во-первых, к нормам Венской конвенции 1969 г., обязательным для госу­дарств-участников; во-вторых, к соответствующим нормам междуна­родного права, которые действительны для не участвующих в Конвен­ции государств в силу международного обычая; в-третьих, к нормам, касающимся, в частности, последствий для договоров, возникающих из международной ответственности государств и из начала военных дей­ствий между государствами.

Кроме того, в силу положений Венской конвенции 1969 г. ее нормы применяются к отношениям государств между собой в рамках между­народных договоров, участниками которых являются также другие субъекты международного права (практически международные орга­низации). Конвенция применяется также к любому договору, являю­щемуся учредительным актом международной организации, и к любо­му договору, принятому в рамках международной организации.

Добавим, что нормы Конвенции, имеющие силу в соответствии с действующим международным обычаем, применимы и к так называ­емым неформальным международным договорам, под которыми со­гласно современной международно-правовой доктрине понимаются письменные соглашения между государствами многостороннего ха­рактера, не содержащие положений о придании им юридически обя­зательной силы, но соблюдаемые заключившими их государствами, убежденными в том, что положения письменного согласованного текста для них обязательны к исполнению (например, многие поло­жения Заключительного акта Совещания по безопасности и сотруд­ничеству в Европе).

Международный договор — один из основных источников совре­менного международного права, приобретающий все возрастающее значение в деле регулирования межгосударственных отношений, осо­бенно в новых сферах их взаимного сотрудничества (например, в об­ласти космической деятельности, охраны окружающей среды и т.п.). Поэтому кодификация норм общего международного права в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. явилась выдаю­щимся событием в истории развития международного права.

Приведем далее некоторые основные положения этой Конвенции и соответствующие им термины и понятия.

Составление и принятие текста договора, согласно Конвенции, осу­ществляется:

«участвующими в переговорах государствами», т.е. участвующими в составлении и принятии текста договора, или в отношении текста многостороннего договора, принимаемого на международной конфе­ренции, путем голосования за него двух третей государств, присутст­вующих и участвующих в голосовании (голоса воздержавшихся от го­лосования не учитываются), если тем же большинством голосов не решено применить иные правила.

Фактически речь идет в последнем случае об универсальных (общих) международных договорах, кодифицирующих обычноправовые нормы международного права, которые по самой своей природе должны быть открыты для участия всех государств, независимо от каких-либо различий между ними. Однако в момент принятия рассмат­риваемой Конвенции под давлением главным образом западных дер­жав в нее была включена дискриминационная формула, устранявшая от участия в Конвенции некоторые не угодные им по политическим мотивам государства. Соответственно, ст. 81 Конвенции гласила, что она открыта для подписания всеми государствами - членами ООН либо членами одного из специализированных учреждений или Меж­дународного агентства по атомной энергии, либо участниками Статута Международного Суда, а также любым иным государством, пригла­шенным Генеральной Ассамблеей ООН стать участником настоящей Конвенции. Вскоре, однако, такой дискриминационный подход к учас­тию в общих (универсальных) международных договорах канул в лету, и ст. 81 Венской конвенции 1969 г. ныне служит лишь печальным на­поминанием о перипетиях развернувшейся на международной арене «холодной войны». Сегодня общепризнанно наличие категории общих международных договоров, т.е. договоров, открытых для участия всех государств.

Далее, Венская конвенция 1969 г. предусматривает ее примени­мость к трем категориям межгосударственных договоров: двусторон­ним, многосторонним и многосторонним договорам с ограниченным числом участников.

О последней категории будет говориться ниже.

Аутентичность договора (одинаковое значение его текста, состав­ленного на двух или нескольких языках) и окончательность его текста удостоверяются обычно путем его подписания, подписания ad referedum (под условием подтверждения действительности подписи компе­тентным органом государства) или парафирования (удостоверения подлинности каждой страницы текста инициалами подписывающего) представителями всех участвовавших в переговорах государств или путем подписания заключительного акта конференции, содержащего такой текст.

Соответственно представители государств должны быть снабжены полномочиями (письменными документами) в целях принятия текста договора, за исключением тех представителей, которые ex officio (в силу своего должностного положения) считаются представляющими государство в целях принятия текста договора. Помимо глав государств и правительств, министров иностранных дел это, в частности, глава дипломатического представительства в государстве, с которым заклю­чается договор.

Выражение согласия государства на обязательность для него дого­вора производится путем подписания договора, обмена документами, образующими договор, ратификации договора, его принятия, утверж­дения, присоединения к нему или любым иным способом, о котором условились (в тексте договора или иным образом) государства, участ­вовавшие в принятии его текста.

Представитель государства, выражающий своей подписью согла­сие государства на обязательность для него договора, должен быть снабжен соответствующими полномочиями. Главы государств, главы правительств и министры иностранных дел (или соответствующие должностные лица, именуемые иначе) считаются представляющими свое государство в целях совершения всех актов, относящихся к заклю­чению договоров. Однако это действительно только в том случае, когда положения внутреннего права этого государства, касающиеся компе­тенции заключать договоры, не предусматривают необходимости рати­фикации какой-либо категории договоров, к которой относится дан­ный договор (одно из проявлений взаимозависимости между нацио­нальным и международным правом).

«Ратификация», «принятие», «утверждение» и «присоединение» означают, в зависимости от случая, имеющий такое значение между­народный акт, посредством которого государство выражает в между­народном плане свое согласие на обязательность для него договора.

Ратификация договора — это акт высшей власти государства в со­ответствии с его внутренним правом, подтверждающий обязательность договора для данного государства. Ратификация производится либо единолично главой государства, либо совместно с высшим законода­тельным его органом (парламентом или другим адекватным ему орга­ном). Акты принятия, утверждения договора или присоединения к нему касаются уже заключенных договоров, допускающих участие в них путем совершения таких актов. В их основе лежит акт ратификации, который затем в ходе обмена соответствующими документами или их депонирования у депозитария именуется указанным образом.

Договор может быть заключен также путем обмена документами, его образующими. Это наиболее упрощенный способ заключения меж­государственных договоров, касающихся обязательств государств как бы второстепенного значения. Обычно заключение таких договоров осуществляется путем обмена личными или вербальными нотами (письмами), исходящими от министерства иностранных дел или дип­ломатического представительства в государстве, с которым заключает­ся договор. Одно государство направляет другому ноту, содержащую положения, которые оно готово считать для себя юридически обяза­тельными. Другое государство подтверждает получение ноты, повто­ряя (в кавычках) ее содержание.

Личная нота направляется от имени компетентного должностного лица и удостоверяется его подписью; вербальная нота направляется от имени компетентного государственного органа и удостоверяется его печатью.

Договор вступает в силу в порядке и в дату, предусмотренные в самом договоре или согласованные иным образом между участвовав­шими в переговорах о его заключении государствами.

Обычно договор вступает в силу с момента его подписания, под­тверждения, подписания ad referendum, с момента обмена ратифика­ционными грамотами или с момента депонирования таковых у депо­зитария участвовавшими в переговорах о его заключении государства­ми или с даты после совершения таких актов, указанной в договоре или согласованной иным образом.

Многосторонние договоры с большим числом возможных участни­ков, особенно общие (универсальные) договоры, предусматривают обычно две даты: дату вступления договора в силу вообще и дату вступ­ления в силу для конкретного его участника. Как правило, такой дого­вор вступает в силу после его ратификации и депонирования ратифи­кационных грамот определенным в договоре числом государств. Соот­ветственно для всех этих государств договор вступает в силу с даты депонирования последней из числа необходимых ратификационных грамот, а для государства, совершившего вышеуказанные действия после вступления договора в силу, — с даты депонирования им рати­фикационных грамот или с некоторой установленной даты после со­вершения этого акта.

Соответственно государство, для которого договор вступил в силу (и пока он находится для него в силе), именуется, согласно Конвенции, его участником.

Другой термин — «договаривающееся государство» означает государство, которое согласилось на обязательность для него договора, независимо от того, вступил он в силу или нет.

Практически эта сложная для понимания формула имеет в виду следующие ситуации:

а) для двусторонних договоров: одно государство подписывает договор ad referendum, подтверждает подпись и становится договаривающимся государством до тех пор, пока другое государство не сделает того же и не состоится обмен ратификационными грамотами;

б) для многосторонних договоров, включая общие договоры: каждое государство, сдавшее на хранение ратификационные или иные предусмотренные договором грамоты, становится договаривающимся государством до даты вступления договора в силу или для последую­щих государств — до даты вступления договора в силу для каждого из них.

в) для многосторонних договоров с ограниченным числом участ­ников (см. ниже): несколько необходимых его будущих участников согласились предусмотренным способом на обязательность для них договора и стали договаривающимися государствами до тех пор, пока остальные необходимые его участники не сделают того же самого; после этого все такие государства становятся участниками договора.

Термин «договор с ограниченным числом участников» не фигури­рует в Венской конвенции 1969 г., но это понятие вытекает из п. 2 ст. 20 этой Конвенции, который гласит: «Если из ограниченного числа уча­ствовавших в переговорах государств и из объекта и целей договора явствует, что применение договора в целом между всеми его участни­ками является существенным условием для согласия каждого участни­ка на обязательность для него договора, то оговорка требует принятия ее всеми участниками».

Таким образом, рассматриваемое понятие сформулировано приме­нительно к оговорке, которая, согласно Конвенции, означает односто­роннее заявление в любой формулировке и под любым наименованием, сделанное государством при подписании, ратификации или утвержде­нии договора или присоединении к нему, посредством которого оно желает исключить или изменить юридическое действие определенных положений договора в их применении к данному государству.

Однако согласие всех его необходимых участников существенно важно и для ряда других условий заключения и исполнения договора с ограниченным числом участников.

Поясним это на примере. Допустим, что три или большее число государств, учитывая соответствующие возможности каждого из них, согласились сконструировать и производить некий летательный аппа­рат, что и составляет объект и цель заключаемого ими договора. Есте­ственно, что эта цель может быть достигнута только при условии, что все эти государства согласились с условиями договора (приняв, в част­ности, ту или иную оговорку), а затем добросовестно и в установленные сроки его исполняют. Отказ одного из таких государств участвовать в договоре (в том числе отказ его ратифицировать) или отказ по той или иной причине выполнять поставки в соответствии с договором делают цель договора недостижимой, и сам такой договор утрачивает смысл.

Согласно рассматриваемой Конвенции, каждый действующий дого­вор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выпол­няться. Это правило часто выражается широко известной латинской формулой pacta sunt servanda. В преамбуле Конвенции подчеркивается, что принципы свободного согласия (с заключаемым договором) и добро­совестности и норма pacta sunt servanda получили всеобщее признание. Но это частный случай другого общепризнанного правила: международ­ные обязательства государств и других субъектов международного права должны добросовестно ими выполняться, независимо от происхожде­ния (обычного, договорного или иного) этого обязательства.

Однако применительно к договорам речь идет о действующих, т.е. действительных и применимых в том или ином случае, договорах, а также о не приостановленных и не прекращенных договорах в целом или для данного участника (вышедшего из многостороннего договора). Все это регулируется Конвенцией.

Что же касается условий недейстительности договоров, то они могут рассматриваться как условия абсолютные и относительные, за­висящие от усмотрения соответствующего государства.

Договор является недействительным, юридически ничтожным, если в момент заключения он противоречит императивной норме об­щего международного права.

Договор может быть объявлен недействительным государством, давшим свое согласие на обязательность для него договора, если при этом было явно нарушено важное положение его внутреннего права, касающееся компетенции заключать договоры; если имела место опре­деленного характера ошибка в договоре; если договор был заключен под влиянием обманных действий другого государства, или в резуль­тате таких обманных действий, или в результате прямого либо косвен­ного подкупа или принуждения его представителя.

Однако государство может не учитывать указанные обстоятельства и не дезавуировать свое согласие на обязательность для него в таких случаях договора.

Государство утрачивает право дезавуировать свое согласие на обя­зательность для него договора, если оно, зная о наличии обстоятельст­ва, позволяющего это сделать, применяет и исполняет положения этого договора. Иначе говоря, оно рассматривается в таком случае как мол­чаливо согласившееся сохранить его в силе. Это правило именуется в международном праве правилом эстопеля (estopel). Оно изложено, в частности, в ст. 45 Конвенции.

Договоры не имеют обратной силы, если иное намерение не яв­ствует из договора или не установлено иным образом. Это означает, что положения договора не применяются в отношении любых действий его участника, фактов или ситуаций, которые имели место до вступления договора в силу для данного его участника. Придание договорам обратной силы — явление не только редчайшее, но и ис­ключительное.

Договор обязателен для каждого государства-участника для всей его территории, если в нем не установлено, что он будет применяться лишь в отношении части его территории (например, в случае ее деми­литаризации или нейтрализации).

Это правило действует независимо от того, является ли государст­во-участник унитарным, федеральным или каким-либо иным по свое­му политическому устройству, и независимо от его административно-территориального устройства. Территория государства едина, как бы она не подразделялась, согласно внутреннему праву государства, для целей государственного управления. Государственная власть также едина, как бы осуществляющие ее органы государства не подразделя­лись по своим функциям и правомочиям на органы законодательной, исполнительной, судебной (правоохранительной) или иной государст­венной власти.

Соответственно политические и административно-территориаль­ные подразделения государства не являются субъектами международ­ного права вообще и права международных договоров в частности.

§ 2. Договоры между государствами и международными организациями или между международными организациями

Венская конвенция 1986 г., кодифицировавшая соответствующие нормы международного права, построена по принципиально той же схеме, что и Венская конвенция 1969 г. Более того, с учетом их тесной взаимосвязи, что подчеркивается в преамбуле Конвенции 1986 г., со­хранен полный параллелизм между оперативными статьями обеих конвенций: статьи под тем же номером обеих конвенций содержат ана­логичные положения.

В то же время Венская конвенция 1986 г. неизбежно должна учи­тывать особенности положения международной организации как субъ­екта международного права, иного, чем государство. Это, в частности, нашло свое отражение в специфичности некоторых терминов-понятий, используемых применительно к международным организациям.

Так, ст. 6 Конвенции гласит, что правоспособность международной организации заключать международные договоры регулируется прави­лами этой организации. Иными словами, международная организация может заключать лишь такие договоры, которые необходимы для вы­полнения ее функций и целей. Например, каждая такая организация должна заключить договор с государством пребывания своей штаб-квартиры или иных органов о юридическом статусе и правовом режиме соответствующих своих органов на территории государства их пребы­вания. Но иные договоры с государствами или другими организациями она может заключать лишь в пределах своей компетенции и с учетом своих соответствующих правил.

Согласно Конвенции, правила организации означают, в частности, учредительные акты организации, принятые в соответствии с ними решения и резолюции, а также твердо установившуюся практику орга­низации, т.е. такую практику, в отношении которой существует кон­сенсус (отсутствие возражений) государств — членов организации.

В отличие от государств, организации не имеют лиц, способных ех officio представлять организацию для целей, связанных с заключением договоров. Лицо считается представляющим международную органи­зацию в целях принятия текста договора или установления его аутен­тичности либо в целях выражения согласия организации на обязатель­ность для нее договора, если:

а) это лицо предъявит соответствующие полномочия, или

б) из обстоятельств явствует, что намерение заинтересованных го­сударств и международных организаций заключается в том, чтобы это лицо рассматривалось как представляющее данную организацию для этих целей в соответствии с правилами организации без необходимос­ти предъявления полномочий.

В необходимых случаях международная организация принимает «акт официального подтверждения» — международный акт, который соответствует акту ратификации государством и посредством которого международная организация выражает в международном плане свое согласие на обязательность для нее договора. Это акт соответствую­щий, но не идентичный ратификации, поскольку органы международной организации не осуществляют власти ни во взаимоотношениях между ними внутри организации, ни в ее внешних сношениях.

В заключение подчеркнем еще раз, что Конвенция 1986 г. применима лишь к собственно международным (межгосударственным) организациям, т.е. таким, которые не наделены полномочиями связывать заключаемыми ими договорами не только самих себя, но и государств-членов.

О наднациональных международных организациях, или о конфе­дерациях, как автор склонен их именовать (см. гл. X), речь шла приме­нительно к их участию в Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.

Глава XVII

МЕЖДУНАРОДНОЕ МОРСКОЕ ПРАВО

§ 1. Понятие и пространственное действие

Современное международное морское право — отрасль общего международного права, регулирующая исследование и использование пространств Мирового океана и его ресурсов в мирных целях, а также полеты летательных аппаратов в воздушном пространстве над Миро­вым океаном.

Соответственно субъектами международного морского права явля­ются государства и их объединения — международные организации и органы, наделенные международным сообществом государств опреде­ленными правомочиями (правами и обязанностями) в сфере действия морского права.

Поскольку пространственной сферой действия современного мор­ского права являются не только воды Мирового океана, его дно и недра, но и воздушное пространство над ним до границы с космосом, то спра­ведливо считать современное морское право комплексной отраслью, включающей в себя определенные положения международного воз­душного права.

Основные источники морского права — те же, что и международ­ного права вообще: международный обычай и международный договор.

Долгое время международное морское право регулировалось ис­ключительно международными обычаями, складывавшимися на про­тяжении веков. Однако невиданная интенсификация морской деятель­ности государств в условиях непрестанно развивающейся научно-тех­нической революции потребовала кодификации и прогрессивного раз­вития международного морского права с учетом объективных потреб­ностей в такой кодификации.

С этой целью в 1958 г. в Женеве состоялась первая Конференция ООН по морскому праву, в основу работы которой были положены проекты универсальных конвенций, разработанные в 1949—1957 гг. Комиссией международного права ООН. В конференции участвовали 86 государств, т.е. подавляющее их число в тот момент.

Конференция разработала и приняла четыре Женевские конвен­ции по морскому праву 1958 г., а именно: Конвенцию об открытом море; Конвенцию о территориальном море и прилежащей зоне; Кон­венцию о континентальном шельфе и Конвенцию о рыболовстве и ох­ране живых ресурсов моря.

Конвенции получили широкое признание государств, ставших их участниками, положили начало кодификации и прогрессивному раз­витию современного морского права.

Однако первая Женевская конференция не смогла достичь сколь­ко-нибудь заметного единодушия по весьма важному вопросу — о пре­дельной ширине территориального моря (иное наименование — терри­ториальные воды). Одни государства выступали за трехмильный, дру­гие — за шестимильный, третьи — за двенадцатимильный лимит. Иначе говоря, речь шла о переделе территории государств, имеющих морское побережье.

Специально для обсуждения этого вопроса в 1960 г. в Женеве была созвана вторая Конференция ООН по морскому праву. Но и она окон­чилась безрезультатно. В итоге некоторые государства, особенно воз­никшие в результате деколонизации новые независимые государства, стали расширять свои территориальные воды вплоть до 200 морских миль или же устанавливать прибрежные экономические и рыболовные зоны, подчиненные их исключительной юрисдикции, шириной до 200—300 миль. Возникла сложная и опасная ситуация в деле исследо­вания и использования Мирового океана на равноправной основе всеми государствами с должным учетом их географического положения и интересов применительно к Мировому океану.

С целью решения этой острой и глобальной проблемы по решению Генеральной Ассамблеи ООН в 1973 г. была созвана III Конференция ООН по морскому праву.

Конференция состоялась в 1973—1982 гг., было проведено 11 ее сессий. Специальная сессия для подписания Конвенции состоялась в декабре 1982 г. на Ямайке.

В конечном счете конференция завершилась выдающимся успе­хом: был разработан и принят текст Конвенции Организации Объеди­ненных Наций по морскому праву, регулирующей все основные виды деятельности государств по исследованию и использованию про­странств и ресурсов Мирового океана.

Этого удалось достичь, в частности, благодаря методу работы кон­ференции: принятию ее текста на основе консенсуса, т.е. отсутствия возражения против устанавливаемого юридического правила со сторо­ны какого-либо государства — участника конференции, и «пакетного подхода» — принятия решений применительно к различным группам устанавливаемых норм с учетом неразрывной связи между ними. Го­сударства-участники проявляли готовность поступиться некоторыми своими интересами применительно к какой-то группе норм при усло­вии, что их существенные права и интересы будут в должной мере отражены в другой группе норм.

В преамбуле Конвенции подчеркивается «тесная взаимосвязь про­блем морского пространства и необходимость рассматривать их как единое целое». Весьма существенное значение приобретает, естествен­но, и вопрос о всеобщем участии в ней государств, по крайней мере ведущих морских держав.

Конвенция ООН по морскому праву вступила в силу 16 ноября 1994 г. после того, как ее ратифицировали и стали ее участниками 60 государств. Как гласит ее преамбула, целью Конвенции является установление «правового режима для морей и океанов, который спо­собствовал бы международным сообщениям и содействовал бы исполь­зованию морей и океанов в мирных целях, справедливому и эффектив­ному использованию их ресурсов, сохранению их живых ресурсов, изу­чению, защите и сохранению морской среды».

Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. и Женевские конвен­ции по морскому праву 1958 г. являются бессрочными международно-правовыми актами и сохраняют свою юридическую силу для их госу­дарств-участников. В то же время, согласно ст. 311 Конвенции ООН по морскому праву, она имеет преимущественную силу в отношениях между государствами-участниками перед Женевскими конвенциями по морскому праву 1958 г., т.е. в том случае, когда два государства являются одновременно участниками Конвенции 1982 г. и той или иной конвенции 1958 г. Это, разумеется, не касается тех пространств Мирового океана, юридический статус и режим которых не был опре­делен в конвенциях 1958 г.

Итак, основным источником современного международного мор­ского права является всеобъемлющая Конвенция ООН по морскому праву, устанавливающая правовой статус и юридический режим обо­значенных в ней пространств Мирового океана, а также регулирующая полеты летательных аппаратов в воздушном пространстве над ним, т.е. в воздушном пространстве до границы его с космическим пространст­вом.

Будучи отраслью общего международного права, современное мор­ское право может применяться только во взаимосвязи с другими его нормами или по крайней мере в зависимости от случая, с некоторыми из них. Безусловно, оно должно исходить и сообразовываться с основ­ными принципами современного международного права. Очевидно также, что к числу его положений относятся и нормы договоров о со­кращении вооружений или разоружении, например соответствующие положения Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в ат­мосфере, в космическом пространстве и под водой 1963 г., Договор о запрещении размещения на дне морей и океанов и в его недрах ядерного оружия и других видов оружия массового поражения 1971 г. и другие соответствующие договоры. Применительно к полетам летате­льных аппаратов в воздушном пространстве над Мировым океаном международное морское право тесно взаимодействует с международным воздушным правом и т.д.

Тем не менее основным источником современного морского права является Конвенция ООН по морскому праву. Это весьма обширный международно-правовой акт, включающий собственно Конвенцию (320 статей) и девять приложений к ней, составляющих неотъемлемую часть согласно ст. 318 Конвенции.

Конвенция помимо преамбулы включает 17 тесно взаимосвязан­ных между собой частей, а именно: Часть I — Введение; часть II — Тер­риториальное море и прилежащая зона; часть III — Проливы, исполь­зуемые для международного судоходства; Часть IV — Государства-ар­хипелаги; Часть V — Исключительная экономическая зона; Часть VI — Континентальный шельф; Часть VII — Открытое море; Часть VIII — Режим островов; Часть IX — Замкнутые или полузамкнутые моря; Часть Х — Право государств, не имеющих выхода к морю, на доступ к морю и от него и на свободу транзита; Часть XI — Район; Часть XII — Защита и сохранение морской среды; Часть XIII — Морские научные исследования; Часть XIV — Разработка и передача морской технологии; Часть XV — Урегулирование споров; Часть XVI — Общие положения и Часть XVII — Заключительные положения.

Приложения озаглавлены: Далеко мигрирующие виды; Комиссия пo границам континентального шельфа; Основные условия поиска, разведки и разработки ресурсов Района; Устав предприятия; Согласительная процедура; Статут Международного трибунала по морскому праву; Арбитраж; Специальный арбитраж; Участие международных организаций.

Одно лишь перечисление частей Конвенции и ее приложений на­глядно свидетельствует о том, насколько продвинулось международ­но-правовое регулирование исследования и использование пространств Мирового океана по сравнению с Женевскими конвенциями 1958 г. Последние имели в виду лишь четыре вида морских пространств — территориальное море, прилежащую к нему зону, открытое море и континентальный шельф. Ныне же речь идет также о таких, в частности, морских пространствах, как исключительная экономическая зона, международный район морского дна, воды государств-архипелагов, проливы, используемые для международного судоходства, ; замкнутые или полузамкнутые моря.

Конвенция ООН прежде всего и главным образом устанавливает правовой статус и юридический режим тех морских странств Мирового океана, о которых в ней идет речь. Это тесно между собой связанные, но различные юридические понятия. Последнее очевидно, когда речь идет, например, об исключительной экономической зоне или о между­народном районе морского дня (Районе), поскольку соответствующих географических понятий не существует. Но это не столь очевидно при­менительно, например, к континентальному шельфу как району мор­ского дна, имеющему такой юридический статус, пределы которого не совпадают с пределами континентального шельфа в географическом смысле.

Итак, Конвенция определяет юридический статус обозначенных в ней морских пространств (территориальное море, прилежащая зона, открытое море, континентальный шельф и т.д.) и их пределы (границы) в целях установления их юридического режима, т.е. совокупности прав и обязательств участников Конвенции применительно к пространству, имеющему данный статус.

В ч. I Конвенции, озаглавленной «Введение», определяются неко­торые базовые термины-понятия Конвенции, в том числе касающиеся возможных ее участников. Это прежде всего «государство-участник» — государство, которое согласилось на обязательность для него Конвен­ции и для которого она находится в силе (подп. 1 п. 2 ст. 1). Второй же подпункт этой статьи гласит, что Конвенция применяется к перечис­ленным в п. 1 «b»—«f» ст. 305 Конвенции субъектам права, которые становятся участниками Конвенции в соответствии с условиями, ха­рактерными для каждого из них.

Это главным образом «самоуправляющиеся ассоциированные го­сударства», обладающие компетенцией по вопросам, регулируемым Конвенцией, в том числе компетенцией заключать соответствующие договоры.

Что-либо конкретное о таких ассоциированных государствах ска­зать сегодня невозможно. Практически участниками Конвенции пока становятся государства.

В то же время участниками Конвенции в соответствии со ст. 305 могут стать «международные организации согласно Приложению IX». Это породило существенную путаницу в понимании существа данного Приложения, в частности, в отечественной международно-правовой доктрине.

Статья 1 Приложения IX, озаглавленная «Употребление термина «международная организация», гласит: «Для целей статьи 305 и насто­ящего приложения термин «международная организация» означает уч­режденную государствами межправительственную организацию, кото­рой ее государства-члены передали компетенцию в вопросах, регулируемых настоящей Конвенцией, в том числе компетенцию по заключе­нию договоров, относящихся к таким вопросам».

Последующие статьи этого Приложения вносят дополнительные уточнения в его условия. Эти дополнительные условия практически невозможно соблюсти. Однако главное, что следует из ст. 1 Приложе­ния и что следует установить, состоит в том, что речь в Приложении IX идет не о международных организациях как таковых, а об объеди­нениях государств, именуемых в гл. Х настоящего труда конфедера­циями или наднациональными организациями.

Применительно к морскому праву речь практически идет о Евро­пейском экономическом сообществе (ЕЭС), ныне Европейском союзе (ЕС), которому государства-члены передали полномочия заключать международные договоры об использовании их исключительных эко­номических зон. Других подобных конфедераций государств (надна­циональных организаций) пока нет.

С учетом вышесказанного ЕЭС подписало Конвенцию.

Не вдаваясь в подробности положений Приложения IX, можно с полным основанием утверждать, что единственное межгосударствен­ное объединение, которое имелось в виду при формулировании поло­жений этого Приложения, это именно ЕЭС.

Напомним в заключение этого параграфа то, что говорилось в главе о территории согласно международному праву и действительно при­менительно к морским пространствам.

В числе морских пространств есть пространства, составляющие ин­тегральную часть государственной территории прибрежного государ­ства, на которую распространяются его суверенитет и юрисдикция (внутренние воды, территориальное море и воздушное пространство над ними). Правовой режим таких пространств устанавливается при­брежным государством с учетом его соответствующих международных обязательств.

В то же время другая часть морских пространств имеет статус не­государственной (международной) территории, правовой режим кото­рой устанавливается исключительно международным правом, в част­ности и в особенности международным морским правом, о котором идет речь.

§ 2. Правовой статус и режим морских пространств

Остановимся лишь на некоторых принципиальных положениях Конвенции, касающихся юридического статуса и режима морских про­странств, которые тщательно и детально регулируют порядок их установления, исследования и использования в мирных целях и на благо человечества.

Внутренние воды. Конвенция ООН по морскому праву, как прежде и Конвенция о территориальном море и прилежащей зоне 1958 г., пред­усматривает наличие у прибрежных государств морских пространств, имеющих статус внутренних вод, составляющих интегральную часть территории государства, включая воздушное пространство над ними, на которые распространяется суверенитет прибрежного государства со всеми вытекающими из этого последствиями. При этом Конвенция устанавливает, что исходной линией, от которой измеряется ширина территориального моря, является, в частности, внешняя граница внут­ренних вод. Конвенция также гласит, что, за исключением случаев, предусмотренных в ее части о государствах-архипелагах, воды, распо­ложенные в сторону берега от исходной линии территориального моря, составляют часть внутренних вод государства.

Для установления внешней границы внутренних вод приходится поэтому прибегать к долговременной практике государств и их зако­нодательству, ее отражающему.

Согласно законодательству СССР, а ныне России, внутренними водами являются воды заливов, губ и лиманов, берега которых при­надлежат государству до линии естественного входа в них, не превы­шающего 24 морских миль; воды морских портов; воды заливов, губ и лиманов, морей и проливов, исторически принадлежащие государ­ству, независимо от ширины входа в них. Последние именуются в доктрине «исторически внутренними водами», поскольку их статус как таковых сложился в силу стародавней практики государства, прямо или молчаливо признанной подавляющим большинством дру­гих государств.

К внутренним водам России относится, например, на Дальнем Вос­токе залив Петра Великого с шириной входа в 102 морские мили, Чеш­ская губа в Баренцевом море.

Некоторые другие государства также рассматривают в качестве своих внутренних вод морские пространства с шириной входа в них более 24 морских миль. Например, такие исторические внутренние воды имеют Канада (Гудзонов залив), Норвегия и Тунис. Однако меж­дународное морское право вообще и Конвенция ООН 1982 г. в част­ности не содержат положений об условиях отнесения соответствую­щих морских пространств к историческим внутренним водам.

К внутренним водам, согласно Конвенции, ныне относятся также воды между исходными линиями, от которых отмеряется ширина тер­риториального моря, и побережьем.

Правовой режим внутренних вод устанавливается законодательст­вом прибрежного государства. Как правило, любые иностранные суда могут заходить во внутренние воды государства лишь с его разреше­ния — общего в соответствии с правилами, изложенными в «Извеще­ниях мореплавателям», или специального, касающегося иностранных военных кораблей.

Прибрежное государство определяет также порядок доступа в свои порты иностранных судов и устанавливает правила, которым они должны следовать во время пребывания там. В частности, государство устанавливает, какие именно порты открыты для захода иностранных судов. Оно вправе в необходимых случаях отменить соответствующее разрешение или ограничить доступ в тот или иной порт определенным категориям судов, в частности по причине обеспечения экономической безопасности или безопасности мореплавания.

В итоге для захода во внутренние воды и порты иностранные суда и их судоводители должны иметь исчерпывающие данные о соответст­вующем законодательстве прибрежного государства и строго ему сле­довать.

Территориальное море. Конвенция ООН по морскому праву (ст. 2) предусматривает, что суверенитет прибрежного государства распро­страняется за пределы его сухопутной территории и внутренних вод, а в случае государства-архипелага — его архипелажных вод, на примы­кающий морской пояс, называемый территориальным морем (равно­значный термин — «территориальные воды»). Он распространяется на воздушное пространство над территориальным морем, равно как на его дно и недра, и осуществляется с соблюдением Конвенции и других норм международного права.

В своей основе аналогичное определение, но без указания архипе­лажных вод, содержится в Конвенции о территориальном море и при­лежащей зоне 1958 г. Но как уже отмечалось, на Конференциях по морскому праву 1958 и 1960 гг. не было достигнуто согласия о ширине территориального моря. Поэтому важным достижением конференции, принявшей Конвенцию ООН 1982 г., явилось достижение консенсуса по этому вопросу.

В соответствии с Конвенцией ООН 1982 г. каждое государство имеет право устанавливать ширину своего территориального моря до предела, не превышающего 12 морских миль, отмеряемых от исходных линий, определенных на основе этой Конвенции.

Таким образом, был установлен юридический статус территори­ального моря как интегральной части территории прибрежного госу­дарства, находящейся под его суверенитетом, в отношении которой государство осуществляет свою юрисдикцию с учетом обязательств по настоящей Конвенции и других норм международного морского права.

Однако установление юридического статуса того или иного про­странства предполагает определение его границ, о чем специально го­ворилось в гл.XV.

В общем виде границы территориального моря обозначены в ст. 2 Конвенции 1982 г., озаглавленной «Правовой статус территориального моря, воздушного пространства над территориальным морем, а также его дна и недр». Оно простирается за пределы сухопутной территории прибрежного государства и его внутренних вод на расстояние, не пре­вышающее 12 морских миль, а для государств-архипелагов на то же расстояние, отсчитываемое от их архипелажных вод. В недра дна гра­ница территориального моря теоретически продолжается до центра Земли, практически — на технически доступную глубину. Воздушное пространство над территориальным морем простирается до границы воздушного пространства с космическим.

Следовательно, когда ширина территориального моря отмеряется от его внутренних вод, действительно вышесказанное применительно к таким водам, а также то, что установлено в соответствующей части Конвенции применительно к архипелажным водам.

Иначе обстоит дело с сухопутной территорией прибрежных госу­дарств. В этом случае ширина территориального моря отмеряется от «исходных линий», определенных в соответствии с Конвенцией. И про­ведение таких исходных линий весьма подробно регламентируется Конвенцией.

Прежде всего ее ст. 5 гласит, что такой «нормальной исходной ли­нией» является линия наибольшего отлива вдоль берега, указанная на официально признанных прибрежным государством морских картах крупного масштаба.

Однако при определенных природных и иных условиях прибреж­ное государство для проведения исходной линии может использовать метод «прямых исходных линий», соединяющих соответствующие точки, чему посвящена специальная ст. 7. Это, в частности, касается мест, где береговая линия глубоко врезана и извилиста или где имеется вдоль берега и в непосредственной близости от него цепь островов, а также где из-за наличия дельты или других природных условий линия является крайне непостоянной. Наиболее выдающиеся в море порто­вые сооружения при предусмотренных условиях рассматриваются как часть берега.

Согласно ст. 121 Конвенции, принадлежащие прибрежному госу­дарству острова имеют собственное территориальное море. Для островов ,расположенных на атоллах, или островов с окаймляющими рифами исходной линией для измерения ширины территориального моря служит обращенная к морю линия рифа при наибольшем отливе (ст. 6).

Соответственно внешней границей территориального моря является линия, каждая точка которой находится от ближайшей точки исход­ной линии на расстоянии, равном ширине территориального моря.

При этом рейды, которыми обычно пользуются для погрузки, раз­грузки и якорной стоянки судов и которые иначе были бы расположены целиком или частично за границей территориального моря, включают­ся в территориальное море.

Когда берега двух государств расположены один против другого или примыкают друг к другу, то пределом территориального моря каж­дого из них должна служить соответствующая срединная линия, если между ними не заключено соглашения об ином (ст. 15).

Правовой режим территориальных вод, находящихся под сувере­нитетом и исключительной юрисдикцией прибрежного государства, устанавливается им при соблюдении положений Конвенции и издрев­ле существующих обычноправовых норм, касающихся права мирного прохода судов всех иностранных государств как прибрежных, так и не имеющих выхода к морю, - через территориальное море данного госу­дарства.

Под проходом понимается плавание через территориальное море с целью:

a) пересечь это море, не заходя во внутренние воды или не стано­вясь на рейде или у портового сооружения за пределами внутренних вод; или

b) пройти во внутренние воды или выйти из них или стать на рейде или у такого портового сооружения.

Проход является мирным, если только им не нарушается мир, доб­рый порядок и безопасность прибрежного государства. Такой проход должен совершаться в соответствии с Конвенцией и другими нормами международного права (п. 1 ст. 18).

Проход иностранного судна считается нарушающим мир, добрый порядок или безопасность прибрежного государства, если в террито­риальном море оно осуществляет любой из видов деятельности, обо­значенных в подпунктах «а»—«е» п. 2 ст. 19.

Прибрежное государство может принимать законы и правила, от­носящиеся к мирному проходу, а также установить морские коридоры и схемы разделения движения судов с учетом обеспечения безопаснос­ти судоходства.

Помимо правил, применяемых ко всем иностранным судам, Кон­венция содержит дополнительные правила, применяемые к военным кораблям и другим государственным судам, эксплуатируемым в некомерческих целях, которые пользуются в соответствии с международ­ным правом иммунитетом от иностранной юрисдикции. Прибрежное государство в случае нарушения его законов и правил, касающихся мирного прохода, может потребовать от таких кораблей и судов немед­ленно покинуть его территориальное море. Государство флага такого корабля или судна несет международную ответственность за любой ущерб или убытки, причиненные прибрежному государству в силу не­соблюдения предписаний, касающихся мирного прохода через терри­ториальное море.

Прибрежное государство может принимать в своем территориаль­ном море меры, необходимые для недопущения прохода, не являюще­гося мирным. Оно может также приостанавливать в определенных рай­онах своего территориального моря осуществление права мирного про­хода иностранных судов, если это существенно важно для охраны его безопасности (ст. 25).

Прилежащая зона. Конвенция устанавливает (ст. 33), что прибреж­ное государство в зоне, прилежащей к его территориальному морю (т.е. за пределами своей территории, в открытом море) и называемой при­лежащей зоной может осуществлять контроль, необходимый:

a) для предотвращения нарушений таможенных, фискальных, им­миграционных или санитарных законов и правил в пределах его тер­ритории или территориального моря;

b) для наказания за нарушение вышеупомянутых законов и правил, совершенное в пределах его территории или территориального моря.

Прилежащая зона не может распространяться за пределы 24 мор­ских миль от исходных линий, от которых отмеривается ширина тер­риториального моря.

Таким образом, прибрежное государство в прилежащей зоне поль­зуется двоякого рода строго ограниченными правомочиями или строго ограниченной юрисдикцией: правом контроля судна, направляющего­ся в его территориальные воды, с целью предотвращения возможных нарушений установленных им законов и правил, касающихся ино­странных судов, и правом преследования покинувших территориаль­ное море иностранных судов, нарушивших такие законы и правила, поскольку это касается судов, не пользующихся иммунитетом от ино­странной юрисдикции.

Открытое море. Открытое море — это часть пространств Мирового океана, не составляющая территории прибрежного государства. Иначе говоря, речь идет о морских пространствах, включая воздушное про­странство над ними, имеющих юридический статус негосударственной (между-народной) территории, правовой режим которой регулируется исключительно международным правом.

Соответственно, Конвенция об открытом море 1958 г. гласит, что слова «открытое море» означают все части моря, которые не входят ни в территориальное море, ни во внутренние воды какого-либо го­сударства. Открытое море, провозгласила Конвенция, открыто для всех наций, и никакое государство не вправе претендовать на подчи­нение какой-либо части его своему суверенитету. Это основополагаю­щее положение содержит и Конвенция ООН по морскому праву (ст. 89).

Однако настоятельные потребности исследования и использова­ния пространств и ресурсов Мирового океана в мирных целях и на благо всего человечества привели к выделению в открытом моде частей или зон, имеющих специальный юридический статус и соответствую­щий ему правовой режим, учитывающий, в частности, особые потреб­ности и интересы прибрежных государств, а также соответствующие потребности и интересы всех других государств.

Поэтому положения об открытом море Конвенции ООН по мор­скому праву подлежат применению с учетом специального статуса и режима континентального шельфа, архипелажных вод, исключитель­ных экономической зоны и Района (международного района морского дна).

Провозглашенная Конвенцией свобода открытого моря для всех государств как прибрежных, так и не имеющих выхода к морю вклю­чает, в частности (но не исключительно) свободу судоходства, свободу полетов, свободу прокладывать подводные кабели и трубопроводы, свободу возводить искусственные острова и другие установки, допус­каемые в соответствии с международным правом, свободу рыболовства с соблюдением соответствующих условий и свободу научных исследо­ваний, регламентированных в ч. VI и XIII Конвенции.

Все государства осуществляют эти свободы должным образом учи­тывая заинтересованность других государств в пользовании свободами открытого моря.

Каждое государство имеет право на то, чтобы его суда плавали в открытом море, определяет условия предоставления своей националь­ности таким судам и выдает им соответствующие документы. Между государством и судном должна существовать реальная связь.

В открытом море на судно, плавающее под флагом данного госу­дарства, распространяется его исключительная юрисдикция, кроме случаев, прямо предусмотренных в Конвенции и других международ­ных договорах.

Каждое государство должно эффективно осуществлять в админи­стративных, технических и социальных вопросах свою юрисдикцию и контроль над судами, плавающими под его флагом.

Государство флага обязано принимать эффективные меры для предотвращения перевозки рабов на его судах и наказания за такие перевозки.

Все государства должны сотрудничать в деле пресечения пиратства в открытом море или в любом другом месте за пределами юрисдикции какого-либо государства. В этих целях любое государство может захва­тить пиратское судно или пиратский летательный аппарат, арестовать находящихся на нем лиц и захватить находящееся на нем имущество для дальнейшего соответствующего судебного преследования. Захват за пиратство осуществляется военными кораблями или военными ле­тательными аппаратами или другими судами и аппаратами, состоящи­ми на правительственной службе.

Все государства сотрудничают в пресечении незаконной торговли наркотиками и психотропными веществами, осуществляемой судами в открытом море, и в пресечении несанкционированного вещания в открытом море.

В соответствии с ч. XII Конвенции (о защите и сохранении морской среды) государства обязаны индивидуально или совместно принимать меры, которые необходимы для предотвращения, сокращения и сохра­нения под контролем загрязнения морской среды из любого источника, в том числе загрязнения с судов, от установок и устройств, используе­мых при разведке и разработке морских природных ресурсов, от других установок и устройств, эксплуатируемых в морской среде, в частности в пространствах открытого моря. Государства сотрудничают на всемир­ной и региональной основе в формулировании и разработке междуна­родных норм, стандартов и рекомендуемых практики и процедур для защиты и сохранения морской среды.

Континентальный шельф. Континентальный шельф — пространст­во морского дна и его недр, имеющее такой юридический статус и соответствующий правовой режим, как они установлены Конвенцией о континентальном шельфе 1958 г. и ч. VI Конвенции ООН по морско­му праву 1982 г.

Однако имеется и естественнонаучное понятие континентального шельфа, которое так или иначе необходимо принимать во внимание при определении юридического статуса этого пространства. С этой точки зрения континентальный шельф — подводное продолжение материка прибрежного государства до его резкого обрыва в глубину или перехода в материковый склон.

Согласно Конвенции 1958 г., термин «континентальный шельф» употребляется применительно: а) к поверхности и недрам морского дна подводных районов, примыкающих к берегу, но находящихся вне зоны территориального моря, до глубины 200 м или, за этим преде­лом, до такого места, до которого глубина покрывающих вод позво­ляет разработку естественных богатств этих районов; б) к поверхнос­ти и недрам подобных подводных районов, примыкающих к берегам островов.

Для целей же Конвенции ООН по морскому праву потребовалось разработать детальные положения о статусе континентального шельфа, чему посвящена ст. 76 Конвенции, включающая девять обширных пунктов и п. 10, гласящий, что статья не затрагивает вопроса о дели­митации континентального шельфа между государствами с противо­лежащими или смежными побережьями.

Согласно п. 1 ст. 76, континентальный шельф прибрежного госу­дарства включает в себя морское дно и недра подводных районов, про­стирающихся за пределы территориального моря на всем протяжении естественного продолжения его сухопутной территории до внешней границы подводной окраины материка или на расстояние 200 морских миль от исходных линий, от которых отмеряется ширина территори­ального моря, когда внешняя граница подводной окраины материка не распространяется на такое расстояние.

Таким образом, если установлен 200-мильный предел, то он рас­пространяется не только на подводную окраину материка, но и на ле­жащую за ней глубоководную часть морского дна и его недр. В то же время, когда подводная окраина простирается за такие пределы, то государство получает дополнительные выгоды от разработки ресурсов континентального шельфа, в силу чего оно должно делать отчисления и взносы в установленных размерах в пользу других участников Кон­венции.

Правовой режим континентального шельфа сводится к тому, что прибрежное государство осуществляет над континентальным шель­фом суверенные права в целях разведки и разработки его природных ресурсов. Эти права являются исключительными в том смысле, что никто другой не может осуществлять деятельность на континенталь­ном шельфе такого государства без его определенно выраженного со­гласия на то.

Природные ресурсы континентального шельфа включают мине­ральные и другие неживые ресурсы морского дна и его недр, а также живые организмы, относящиеся к «сидячим видам», как они определе­ны в п. 4 ст. 77.

Суверенные права прибрежного государства на континентальный шельф не затрагивают юридического статуса покрывающих вод и воз­душного пространства над этими водами как пространств открытого моря. Осуществление своих суверенных прав прибрежным государст­вом не должно, в частности, ущемлять осуществление судоходства и других прав и свобод иных государств, предусмотренных Конвенцией для открытого моря.

Все государства имеют также право прокладывать подводные ка­бели и трубопроводы на континентальном шельфе, но определение трассы такой прокладки должно осуществляться с согласия прибреж­ного государства.

Исключительная экономическая зона. Пространства Мирового океана, имеющие юридический статус исключительной экономической зоны, — одно из новейших явлений в современном международном морском праве, нашедших воплощение в рассматриваемой Конвенции ООН.

Исключительная экономическая зона, согласно Конвенции (ст. 55), представляет собой район, который находится за пределами территориального моря, прилегает к нему и подпадает под установлен­ный в настоящей части Конвенции особый правовой режим.

Ширина исключительной экономической зоны не должна превы­шать 200 морских миль, отсчитываемых от исходных линий, от кото­рых отмеряется ширина территориального моря.

Правовой режим этой зоны предусматривает, что прибрежное го­сударство осуществляет в ней:

суверенные права в целях разведки, разработки и сохранения при­родных ресурсов, как живых, так и не живых, в водах, покрывающих морское дно, на морском дне и в его недрах, а также в целях управления этими ресурсами и в отношении других видов деятельности по эконо­мической разведке и разработке указанной зоны, таких, как производ­ство энергии путем использования воды, течений и ветра;

юрисдикцию в отношении создания и использования искусствен­ных островов, установок и сооружений, морских научных исследова­ний, защиты и сохранения морской среды;

другие права и обязанности, предусмотренные Конвенцией.

Прибрежное государство имеет исключительное право сооружать в зоне искусственные острова, установки и сооружения, а также разре­шать и регулировать их создание, эксплуатацию и использование. Оно осуществляет исключительную юрисдикцию над такими островами, установками и сооружениями, издает соответствующие законы и правила, а также определяет допустимый улов живых ресурсов в своей исключительной экономической зоне и принимает меры по их сохра­нению от чрезмерной эксплуатации.

Все другие государства пользуются в зоне правами, свободами и юрисдикцией, предусмотренными положениями Конвенции, касаю­щимися открытого моря.

Прибрежное государство при осуществлении своих суверенных прав и юрисдикции в исключительной экономической зоне обязано должным образом учитывать права и интересы других государств, как они предусмотрены в Конвенции.

Международный район морского дна. Помимо исключительной экономической зоны, другим важнейшим нововведением в морском праве явилось выделение в пространствах открытого моря имеющей юриди­ческий статус международного района морского дна зоны, правовой режим которой регулируется ч. XI Конвенции, озаглавленной «Район».

Юридический статус Района определен в ч. I Конвенции «Введение» (ст. 1). Для целей настоящей Конвенции, гласит эта статья, «Район» означает дно морей и океанов и его недра за пределами наци­ональной юрисдикции.

Поскольку национальная юрисдикция прибрежных государств в Мировом океане распространяется на морское дно и его недра в пре­делах континентального шельфа (в юридическом смысле), то граница­ми Района являются внешние границы континентальных шельфов прибрежных государств. Иными словами, это дно и недра глубоковод­ных районов морей и океанов за пределами континентальных шельфов прибрежных государств.

Особый статус Района стал необходимым для регулирования «деятельности в Районе», которая означает все виды деятельности по разведке и разработке ресурсов Района (ст. 1), ставшие технически и тех­нологически возможными в результате научно-технического про­гресса.

Правовому режиму Района и управлению деятельностью в нем по­священы ст. 136—191 Конвенции, составляющие содержание разделов этой части Конвенции, которые озаглавлены: «Принципы, регулирующие Район», «Освоение ресурсов Района» и «Орган» (означающий Международный орган по морскому дну).

Ниже приводятся некоторые наиболее существенные положения этих разделов.

Согласно разделу о принципах регулирования деятельности в Районе, он и его ресурсы являются «общим наследием человечества» (ст. 136). Ни одно государство не может претендовать на суверенитет или суверенные права или осуществлять их в отношении какой бы то ни было части Района или его ресурсов.

Все права на ресурсы Района принадлежат всему человечеству, от имени которого действует Орган.

Ни одно государство, физическое или юридическое лицо не может претендовать на права на полезные ископаемые, добываемые в Районе, приобретать или осуществлять их иначе, как в соответствии с настоя­щей частью Конвенции.

Деятельность в Районе осуществляется на благо всего человечест­ва, независимо от географического положения государств как при­брежных, так и не имеющих выхода к морю и с учетом интересов и нужд развивающихся государств.

Район открыт для использования исключительно в мирных целях всеми государствами без какой-либо дискриминации.

Морские научные исследования в Районе осуществляются в мир­ных целях и на благо всего человечества.

В соответствии с Конвенцией в отношении деятельности в Районе принимаются меры, необходимые для обеспечения эффективной защи­ты морской среды от вредных для нее последствий, которые могут возникнуть в результате такой деятельности.

Деятельность в Районе осуществляется с разумным учетом другой деятельности в морской среде. Установки, используемые для осущест­вления деятельности в Районе, должны отвечать условиям, обозначен­ным в Конвенции.

Раздел об освоении ресурсов Района устанавливает, что деятель­ность в Районе, конкретно предусматриваемая Конвенцией, должна осуществляться таким образом, чтобы способствовать здоровому раз­витию мировой экономики и сбалансированному росту международ­ной торговли, а также содействовать международному сотрудничеству для всестороннего развития всех стран, особенно развивающихся госу­дарств.

«Ресурсы» Района для целей Конвенции означают все твердые, жидкие или газообразные минеральные ресурсы, включая полиметал­лические конкреции, находящиеся на морском дне Района или в его недрах. Будучи извлечены из Района, они рассматриваются как «по­лезные ископаемые».

Соответствующая деятельность в Районе организуется, осущест­вляется и контролируется Органом от имени всего человечества. Субъ­ектами этой деятельности являются учреждаемое в соответствии с Конвенцией Предприятие (международное предприятие) и государства — участники Конвенции, либо государственные предприятия, либо в случае, если государства-участники поручились за них, физические или юридические лица, имеющие гражданство государств-участников или находящиеся под эффективным контролем этих государств.

В разделе данной части Конвенции, посвященном функциям и пол­номочиям Органа, предусматривается, что все государства — участни­ки Конвенции ipso facto являются членами Органа, который может создавать такие региональные центры или отделения, какие он сочтет необходимыми для осуществления своих функций.

Орган является организацией, с помощью которой государства — участники Конвенции организуют и контролируют деятельность в Районе, особенно в целях управления его ресурсами.

В качестве главных его органов учреждаются Ассамблея, Совет и Секретариат Органа. Ассамблея, состоящая из всех членов Органа, рассматривается в качестве высшего такого органа, перед которым от­читываются все другие главные органы. Она также избирает членов Совета, членов правления и генерального директора предприятия.

Совет является исполнительным органом Органа. Он, в частнос­ти, контролирует и координирует выполнение положений Конвенции по всем вопросам и проблемам в рамках компетенции Органа и об­ращает внимание Ассамблеи на случаи несоблюдения таких положе­ний.

Ни положения Конвенции, касающиеся Района, ни какие-либо права, предоставляемые или осуществляемые в соответствии с ней, не затрагивают правового статуса вод, покрывающих Район, или право­вого статуса воздушного пространства над этими водами.

Воды государств-архипелагов. Определение юридического статуса и правового режима архипелажных вод также является одной из но­велл Конвенции 1982 г.

Согласно ч. IV Конвенции, озаглавленной «Государства-архипела­ги», термин «государство-архипелаг» означает государство, которое полностью состоит из одного или более архипелагов и может включать другие острова. «Архипелаг» означает группу островов, включая части островов, соединяющие их воды и другие природные образования, ко­торые настолько тесно взаимосвязаны, что составляют единое геогра­фическое, экономическое и политическое целое или исторически счи­таются таковыми.

На архипелажные воды и воздушное пространство над ними, а также на их дно и недра, равно как и на их ресурсы, распространяется суверенитет государства-архипелага. Этот суверенитет распространя­ется при условии соблюдения положений данной части Конвенции.

Границей архипелажных вод являются архипелажные исходные линии, проведенные в соответствии со ст. 47 Конвенции. В пределах своих архипелажных вод государство-архипелаг может проводить за­мыкающие линии для делимитации своих внутренних вод.

Вместе с тем Конвенция учитывает исторически сложившиеся и иные потребности всех других государств в части пользования архипелажными водами в мирных целях, в том числе в целях морского судо­ходства.

При условии соблюдения правового режима внутренних вод, нахо­дящихся в пределах архипелажных вод, суда всех государств пользу­ются правом мирного прохода через архипелажные воды, именуемым в Конвенции правом архипелажного прохода по морским территориям.

Архипелажное государство может устанавливать морские коридо­ры и расположенные над ним воздушные коридоры, приемлемые для непрерывного и быстрого прохода иностранных судов через его архи­пелажные воды и прилегающее территориальное море и пролета ино­странных летательных аппаратов над ними.

Ширина территориального моря, прилежащей зоны, исключитель­ной экономической зоны и континентального шельфа государства-ар­хипелага отмеряется от архипелажных исходных линий. В указанных пределах юридический статус и правовой режим этих пространств го­сударств-архипелагов тот же, что и предусмотренный в соответствую­щих случаях для прибрежных государств.

Таковы особенности юридического статуса и правового режима ар­хипелажных вод, существенно отличающие его от статуса и режима внутренних вод прибрежных государств. Это, очевидно, разумный учет баланса потребностей и интересов государств-архипелагов и всех дру­гих государств в пределах пространств Мирового океана.

Проливы, используемые для международного судоходства. С геогра­фической точки зрения проливы — это воды морского пространства, расположенные между теми или иными обширными пространствами, образующими соответствующие моря или океаны, соединяющие их воды в единое географическое целое, служащие для входа или выхода из них, в том числе издревле используемые для морского судоходства. В последнем случае такое беспрепятственное их использование приоб­ретает для всех государств исключительно важное значение, требует соответствующего международно-правового регулирования, что и имеет место в международной практике.

Задача соответствующего международно-правового регулирова­ния осложняется тем, что воды проливов, используемых для междуна­родного судоходства, полностью или частично могут составлять воды, находящиеся под суверенитетом или юрисдикцией одного и того же прибрежного государства или противолежащих прибрежных госу­дарств. Именно это и учитывается в Конвенции при определении юри­дического статуса вод соответствующих проливов.

Одно из общих положений этой части Конвенции гласит, что уста­новленный ею режим прохода через проливы, используемые для меж­дународного судоходства, не затрагивает в других отношениях ни пра­вового статуса вод, образующих такие проливы, ни осуществления государствами, граничащими с проливами, их суверенитета или юрис­дикции над такими водами, воздушным пространством над ними, их дном и недрами. Такие суверенитет или юрисдикция осуществляются с соблюдением положений данной части Конвенции и других норм международного права.

Кроме того, эти положения не затрагивают правового режима про­ливов, проход в которых регулируется в целом или частично давно существующими и находящимися в силе международными конвенция­ми, которые относятся специально к таким проливам.

Сферой действия рассматриваемой части Конвенции являются проливы, используемые для международного судоходства между одной частью открытого моря или исключительной экономической зоны и другой частью открытого моря или исключительной экономи­ческой зоны. В таких проливах все суда и летательные аппараты «поль­зуются правом транзитного прохода, которому не должно чиниться препятствий».

Таким образом, правовой режим рассматриваемых проливов — это режим беспрепятственного транзитного прохода, в отличие от режима мирного прохода, установленного для других соответствующих мор­ских пространств.

§ 3. Урегулирование споров

Конвенция ООН 1982 г. содержит специальную ч. XV, посвящен­ную урегулированию споров между государствами-участниками, каса­ющихся толкования или применения этой Конвенции. В свою очередь, в предусмотренных случаях положения этой части отсылают к другим разделам Конвенции.

Конвенция подтверждает обязанность сторон в споре урегулиро­вать спор мирными средствами в соответствии с Уставом ООН и их право договориться об урегулировании спора любыми мирными сред­ствами поих выбору. В то же время предусматривается обязанность сторон в споре без промедления приступить к обмену мнениями относительно урегулирования путем переговоров или другими мирными средствами.

Государство, являющееся стороной в споре, может, в частности, предложить другой стороне передать этот спор на урегулирование в порядке согласительной процедуры, предусмотренной в Приложе­нии V Конвенции.

Таким образом, по общему правилу, предусматривается обязан­ность и право сторон в споре урегулировать его любыми мирными средствами по их выбору.

Однако в разд. 2 этой части Конвенции об обязательных процеду­рах, влекущих за собой обязательные решения, предусматривается, что если спор не был урегулирован избранными сторонами средствами, то по требованию любой стороны в споре он передается суду или арбит­ражу, компетентному его разрешать в соответствии с Конвенцией.

В этих целях государство — участник Конвенции может сделать письменное заявление о подходящих для него обязательных процеду­рах из числа перечисленных в ст. 287, а именно:

a)Международный трибунал по морскому праву, учрежденный в соответствии с Приложением VI;

b) Международный Суд;

c) арбитраж, образованный в соответствии с Приложением VII;

d) специальный арбитраж, образованный в соответствии с Прило­жением VIII.

Государство — сторона в споре, не сделавшее соответствующего заявления, считается согласившимся на арбитраж в соответствии с Приложением VII.

Наконец, вышеуказанное не затрагивает обязанности государств — участников Конвенции признавать компетенцию Камеры по спорам, касающимся морского дна, и Международного трибунала по морскому праву в объеме и порядке, предусмотренных в ч. XI Конвенции о меж­дународном районе морского дна.

Иначе говоря, Конвенция предусмотрела создание ряда специаль­ных органов, призванных обеспечить выполнение ее положений в слу­чаях, когда стороны в споре не смогли его урегулировать согласован­ными ими мирными средствами.

Глава XVIII

МЕЖДУНАРОДНОЕ ВОЗДУШНОЕ ПРАВО

§ 1. Общие положения

Международное воздушное право (МВП) — отрасль современного международного права, регулирующая международные полеты воз­душных аппаратов (судов) той или иной национальной (государствен­ной) принадлежности.

Таковым, как представляется, должно быть определение понятия «международное воздушное право» при условии выяснения значения используемых терминов, о чем будет говориться ниже. Конечно, любое определение существа отрасли международного права должно основы­ваться на анализе соответствующих международно-правовых предпи­саний.

Между тем в отечественной доктрине международного права пред­ложено значительное число определений МВП, существенно отлича­ющихся друг от друга. Приведем два таких определения.

Так, в двухтомнике «Международное воздушное право» говорится, что МВП, являющееся отраслью международного права, «представляет собой систему норм, регулирующих отношения между государствами в связи с использованием воздушного пространства в целях осущест­вления международных воздушных сообщений и обеспечения их без­опасности». *

* Международное воздушное право: В 2 кн. М., 1980. Кн. 1. С. 35.

В «Курсе международного права» содержится следующее опреде­ление: «Международное воздушное право (МВП) — часть междуна­родного права, представляющая собой систему норм, регулирующих отношения между субъектами международного права в связи с исполь­зованием воздушного пространства гражданской авиацией». *

* Курс международного права: В 7 т. М. 1992. Т. 5. С. 124.

Вместе с тем, подчеркивается далее, большая группа норм МВП связана с регулированием международных полетов как таковых, неза­висимо от того, с какими целями они осуществляются. Это привело к формированию в МВП особого института «международных полетов», следовательно, указание в определении МВП на регламентацию отно­шений в связи с использованием воздушного пространства граждан­ской авиацией более четко характеризует предмет и сущность этой отрасли международного права.

Однако гражданская авиация государства использует воздушное пространство этого государства для перевозки пассажиров и грузов прежде всего в пределах его территории, что, естественно, не является и не может являться предметом международно-правового регулирова­ния. Лишь международные полеты порождают потребность в таком регулировании.

Вернемся теперь к определению МВП, предложенному в начале этой главы, к тому, что из него следует.

Прежде всего, само наименование «международное воздушное право» предрешает вопрос о пространственной сфере его применения. Речь идет о пространстве, имеющем юридический статус воздушного пространства. Напомним при этом еще раз, что точной границы между воздушным и космическим пространствами не установлено. Трудности такого установления объясняются, в частности, тем, что аппараты типа «Шаттл» или «Буран» совершают полет как в космическом простран­стве, так и (особенно при приземлении) в воздушном пространстве. Иначе говоря, вступают в действие как космическое, так и междуна­родное воздушное право.

Далее, воздушное пространство юридически не однородно. Часть его, расположенная над сухопутной и водной территорией государства, включая его территориальное море, является неотъемлемой частью территории, находящейся под суверенитетом государства, где ему при­надлежит исключительная юрисдикция в отношении всех находящих­ся в пределах его территории физических и юридических лиц и иных объединений с должным учетом его соответствующих международных обязательств.

Другая часть воздушного пространства, расположенная над откры­тым морем и Антарктикой, является негосударственной, международ­ной территорией со всеми вытекающими отсюда юридическими пос­ледствиями, изложенными, в частности, в гл. XII.

Поэтому в основе регулирования международных полетов лежат два основополагающих принципа: принцип полного и исключительно­го суверенитета государства над воздушным пространством над его территорией и принцип нераспространения суверенитета государства на воздушное пространство, расположенное над негосударственной, международной территорией.

Соответственно правовой режим воздушного пространства госу­дарства устанавливается его внутренним правом с учетом международ­ных обязательств государства в соответствии с общими (универсаль­ными), многосторонними или двусторонними соглашениями, участни­ком которых оно является, а иногда в соответствии с односторонними юридическими актами государства, признанными другими государст­вами, которых они касаются (см. гл. I).

Правовой режим негосударственного, международного воздушно­го пространства устанавливается исключительно международным пра­вом. В его основе свобода полетов над такими пространствами, под­твержденная, в частности, Конвенцией ООН по морскому праву и осу­ществляемая в соответствии с условиями этой Конвенции и других норм международного права.

Вышеизложенные принципиальные начала имеют в виду между­народно-правовое регулирование международных полетов в соответ­ствии с предложенным определением МВП. Поэтому следующим под­лежащим определению термином является термин «международный полет».

Основной источник современного воздушного права — Конвенция о международной гражданской авиации 1944г. (Чикагская конвенция) содержит определение термина «международное воздушное сообще­ние» как означающего воздушное сообщение, осуществляемое через воздушное пространство над территорией более чем одного государст­ва (ст. 96).

Соответственно более короткий и более предпочтительный термин «международный полет» — это полет через воздушное пространство над территорией более чем одного государства. Иначе говоря, это полет с территории одного государства на территорию другого или других государств. Именно такие международные полеты и требуют регули­рования и регулируются МВП.

Наконец, поскольку МВП регулирует взаимоотношения между го­сударствами по поводу осуществления их национальными воздушны­ми аппаратами (судами) международных полетов, существенное зна­чение приобретает определение национальности воздушных судов, чему посвящена гл. III (ст. 17—21) Чикагской конвенции. Согласно основным положениям этой главы, воздушные суда имеют националь­ность того государства, в котором они зарегистрированы. Каждое воз­душное судно, занятое в международной аэронавигации, имеет соот­ветствующие национальные и регистрационные знаки.

Таково существо современного МВП в соответствии с предложен­ным его определением.

§ 2. Международные полеты и их регулирование

Поскольку основным источником современного МВП является Чикагская конвенция, необходим соответствующий ее анализ.

Конвенция, в соответствии с ее заглавием, посвящается деятель­ности международной гражданской авиации, но фактически ее поло­жения существенно шире, касаются осуществления любых междуна­родных полетов, а также любой деятельности государств за пределами их национальной юрисдикции. Ее участниками являются за немноги­ми исключениями все государства мира.

Конвенция, согласно ее ст. 3, «применяется только к гражданским воздушным судам и не применяется к государственным воздушным судам», каковыми являются воздушные суда, используемые на воен­ной, таможенной и полицейской службах.

Но в то же время никакое государственное воздушное судно не производит полета над территорией другого государства и не совершает на ней посадки, кроме как с разрешения, предоставляемого специальным соглашением или иным образом, и в соответствии с его условиями.

Регулярные международные воздушные сообщения (международ­ные полеты), регулируемые Чикагской конвенцией, не могут осущест­вляться над территорией или на территорию государства-участника иначе чем по специальному разрешению или с иной санкции этого государства. Чаще всего такое разрешение дается путем заключения соответствующих международных соглашений.

Однако государства — участники Конвенции согласились, что все воздушные суда других государств, не занятые в регулярных воздуш­ных сообщениях, имеют право при соблюдении положений Конвенции осуществлять полеты на их территорию или транзитные беспосадоч­ные полеты через их территорию без получения предварительного раз­решения.

Конвенция также учредила Международную организацию граж­данской авиации (ИКАО), подробно определив ее цели и задачи (ст. 44). В их числе: обеспечивать безопасное и упорядоченное разви­тие международной гражданской авиации во всем мире; способство­вать безопасности полетов в международной аэронавигации.

Обеспечение безопасности международных полетов - одна из главнейших целей МВП. Эта цель достигается путем разработки мер, касающихся технической надежности авиационной техники, аэропор­тов и других средств, используемых в международной аэронавигации, что входит в задачу ИКАО и составляет содержание принимаемых ею регламентов, а также путем установления правил и регламентов, каса­ющихся полетов и маневрирования воздушных судов. Она также до­стигается путем заключения международных конвенций по инициати­ве ИКАО о незаконных актах, направленных против безопасности воз­душного судна и находящихся на его борту лиц или имущества.

Этому служат: Конвенция о преступлениях и некоторых других актах, совершаемых на борту воздушных судов (Токийская конвенция 1963 г.); Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (Гаагская конвенция 1970 г.) и Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (Монреальская конвенция 1971 г.).

Цель обеспечения безопасности международной воздушной аэро­навигации достигается также организацией движения воздушных судов и управления их полетами путем, в частности, установления воздушных трасс и коридоров, управления полетами с помощью средств воздушной аэронавигации. Над открытым морем эта задача осуществляется органами ИКАО, а в пределах государственной терри­тории — соответствующими национальными службами.

Все это является воплощением обязательства государств по Чикаг­ской конвенции сотрудничать в обеспечении максимально достижимо­го единообразия правил, стандартов, процедур в отношении воздуш­ных судов, персонала, воздушных трасс и вспомогательных служб, по всем вопросам, в которых такое единообразие будет содействовать аэронавигации и совершенствовать ее (ст. 37).

Чикагская конвенция, а также заключаемые на ее основе государст­вами двусторонние и многосторонние соглашения регулируют главным образом регулярные международные полеты гражданской авиации, осу­ществляемые должным образом управомоченным на то государством его национальными авиапредприятиями для перевозки пассажиров, ба­гажа, грузов и почты за установленную плату, т.е. в коммерческих целях. При этом в соответствии с действующими соглашениями они наделены следующими основными правами, именуемыми также «свободами воз­духа»: правом транзитного полета без посадки на территории государст­ва, предоставившего такое право; правом перевозки в другое государство пассажиров, груза и почты, взятых на борт в государстве регистрации воздушного судна; правом перевозки пассажиров, груза и почты с терри­тории другого государства в государство регистрации (национальности) воздушного судна; правом принимать на борт на территории другого государства пассажиров, груз и почту для перевозки на территорию третьего государства, а также правом высаживать пассажиров и выгру­жать грузы и почту на территории этого другого государства, следующие на территорию третьего государства; правом посадки в ходе транзитного полета над территорией другого государства на его территории в неком­мерческих целях (для заправки топливом, исправления возникших по­вреждений и т.п.). Все это подробно регламентируется соответствующи­ми межгосударственными соглашениями.

Чикагская конвенция содержит специальную главу «Споры и не­выполнение обязательств». В ней предусматривается, в частности, что разногласия между государствами-участниками, касающиеся толкова­ния или применения Конвенции и ее Приложений, неурегулированные путем переговоров, по просьбе любого государства в споре подлежат разрешению Советом ИКАО. Такие решения Совета могут быть обжа­лованы путем обращения к третейскому суду (арбитражу), образован­ному в соответствии с положениями Конвенции.

В этой главе предусмотрены также санкции в отношении авиапред­приятия, не выполняющего соответствующие решения, и санкции в отношении государства, не выполняющего обязательств, предусмот­ренных в данной главе Конвенции.

Таковы некоторые основные положения современного междуна­родного воздушного права в соответствии с действующими междуна­родными соглашениями, регулирующими осуществление международ­ной аэронавигации.

Центральное такое соглашение, участниками которого являются практически все заинтересованные государства (более 160 госу­дарств) — Конвенция о международной гражданской авиации 1944 г., учредившая ИКАО. Интегральной частью Конвенции являются при­ложения к ней, конкретизирующие и развивающие соответствующие ее положения. Ныне число таких Приложений достигло 17. Приведем заглавия некоторых из них:

Приложение 1. Требование к личному составу гражданской авиа­ции при выдаче свидетельств;

Приложение 2. Правила полетов;

Приложение 3. Метеорология;

Приложение 6. Производство полетов;

Приложение 8. Летная годность воздушных судов;

Приложение 10. Радионавигация и радиосвязь;

Приложение 11. Служба управления воздушным движением;

Приложение 14. Аэродромы.

Помимо ИКАО существенную роль в деле становления и развития МВП играют международные региональные авиационные организа­ции и органы, которых насчитывается ныне около четырех десятков. К наиболее важным таким организациям относятся, в частности: Ев­ропейская конференция гражданской авиации, созданная в 1954 г.; Ев­ропейская организация по обеспечению безопасности навигации — Евроконтроль, образованная в 1960 г.; Африканская комиссия граждан­ской авиации, возникшая в 1969 г.; Агентство по обеспечению безопас­ности аэронавигации в Африке и Мадагаскаре, учрежденное в 1959 г.; Центральноамериканская организация по обслуживанию аэронавига­ции, учрежденная в 1960 г.; Латиноамериканская комиссия граждан­ской авиации, образованная в 1973 г.; Совет гражданской авиации арабских государств, учрежденный в 1967 г.

Существует, кроме того, значительное число международных не­правительственных организаций, призванных оказывать содействие сотрудничеству государств в деле обеспечения эффективной и безопас­ной международной аэронавигации. В числе научных таких организа­ций международного характера — Ассоциация международного права и Институт международного права, не однажды рассматривавшие со­ответствующие международно-правовые проблемы на своих регуляр­ных сессиях.

Глава XIX

МЕЖДУНАРОДНОЕ КОСМИЧЕСКОЕ ПРАВО

§ 1. Общие положения

Международное космическое право — отрасль современного меж­дународного права, регулирующая деятельность государств по иссле­дованию и использованию космического пространства, устанавливаю­щая его правовой режим.

Потребность международного правового регулирования космичес­кой деятельности порождена научно-техническим прогрессом, привед­шим к запуску Советским Союзом 4 октября 1957 г. первого искусст­венного спутника Земли, ознаменовавшему начало освоения человече­ством космического пространства.

Космической деятельностью занимается ныне весьма ограничен­ное число высокоразвитых и обладающих соответствующими возмож­ностями государств. Но в результате такой деятельности и в ее между­народно-правовом регулировании заинтересованы все государства мира, человечество в целом. Поэтому правовое регулирование косми­ческой деятельности с самого начала стало осуществляться путем за­ключения главным образом универсальных международных соглаше­ний, открытых для участия всех государств.

Основная роль в деле разработки таких договоров принадлежит Организации Объединенных Наций в лице Генеральной Ассамблеи, ее вспомогательного органа — Комитета по использованию космического пространства в мирных целях и его подкомитета по правовым вопро­сам.

Как отмечалось ранее (гл. XII), космическое пространство — это негосударственная (международная) территория, юридический статус и правовой режим которой определяется международным правом.

Космическое пространство, имеющее такой юридический статус, простирается за пределы земного пространства в бесконечность, но практически речь идет о его исследовании и использовании в пределах Солнечной системы.

§ 2. Источники международного космического права

В основе правового режима космического пространства лежат вы­работанные в рамках ООН или под ее эгидой международные универ­сальные договоры. В их числе: Договор о принципах деятельности го­сударств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, 1967 г.; Конвенция о реги­страции объектов, запускаемых в космическое пространство, 1975 г.; Соглашение о деятельности государств на Луне и других небесных телах 1979 г. Такими договорами являются также: Соглашение о спа­сениикосмонавтов, возвращении космонавтов и возвращении объек­тов, запущенных в космическое пространство, 1968 г.; Конвенция о международной ответственности за ущерб, причиненный космически­ми объектами, 1972 г.

Исходя из положений универсальных международных соглаше­ний, многие государства заключили соглашения о научно-техничес­ком сотрудничестве в сфере космической деятельности, число кото­рых превышает десятки, если не сотни, и продолжает непрерывно расти.

К числу источников международного космического права универ­сального характера относятся также договоры, частично регулирую­щие и космическую деятельность. Это, например, Договор о запреще­нии испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом про­странстве и под водой 1963 г.; Конвенция о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на при­родную среду 1977 г.

В 1963 г. между СССР и США было заключено джентльменское соглашение о неразмещении в космическом пространстве любых объ­ектов с ядерным оружием и другими средствами массового поражения. Всеобщее значение этого соглашения было подтверждено в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 1884 (XVIII).

В 1998 г. РФ, США, страны, входящие в Европейское космическое агентство, Япония и Канада заключили соглашение о создании между­народной космической станции.

§ 3. Основные принципы космической деятельности

Основные принципы, касающиеся правового режима космическо­го пространства, предусмотрены Договором о принципах деятельнос­ти государств по исследованию и использованию космического про­странства, включая Луну и другие небесные тела, 1967 г. Некоторые такие принципы были конкретизированы и развиты в других универ­сальных соглашениях, упоминавшихся выше, в частности в Соглаше­нии о деятельности государств на Луне и других небесных телах 1979 г.

Согласно ст. 1 Договора 1967 г., исследование и использование кос­мического пространства осуществляются на благо и в интересах всех стран, независимо от степени их экономического или научного разви­тия. Оно открыто для исследования и использования всеми государст­вами без какой-либо дискриминации.

Космическое пространство, включая Луну и другие небесные тела, согласно ст. II Договора, не подлежат национальному присвоению ни путем провозглашения на них суверенитета, ни путем использования или оккупации, ни любыми другими средствами.

Таким образом, четко устанавливается, что космическое простран­ство является негосударственной, международной территорией (прак­тически в пределах Солнечной системы), правовой режим которой ус­танавливается соответствующими положениями международного права. В основе такого режима — положение о свободе исследования и использования космического пространства всеми государствами на благо и в интересах всего человечества. Результаты космической дея­тельности являются общим достоянием человечества.

Далее в Договоре устанавливается, что нормы космического права являются интегральной частью международного права в целом и должны применяться с учетом других его положений. Согласно ст. III Договора, государства-участники (практически все государства мира) осуществляют космическую деятельность «в соответствии с международным правом, включая Устав Организации Объединенных Наций, в интересах поддержания международного мира и безопас­ности и развития международного сотрудничества и взаимопонима­ния».

В развитие этого положения ст. IV Договора предусматривает, что государства-участники «обязуются не выводить на орбиту Земли любые объекты с ядерным оружием или любыми другими видами ору­жия массового уничтожения, не устанавливать оружие на небесных телах и не размещать такое оружие в космическом пространстве каким-либо иным образом».

Луна и другие небесные тела «используются всеми государства­ми — участниками Договора исключительно в мирных целях...».

Таким образом, одним из принципов космического права является принцип демилитаризации космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, хотя это не столь очевидно и общепризнанно, поскольку имеют место различные толкования соответствующих по­ложений Договора, в частности того, касаются ли они любых видов оружия или только оружия массового поражения.

Следующий основополагающий принцип космического права — международная ответственность государства за любую космическую деятельность, осуществляемую под его руководством.

Государства — участники Договора, гласит его ст. VI, несут между­народную ответственность за национальную деятельность в космичес­ком пространстве независимо от того, осуществляется ли она прави­тельственными органами или неправительственными юридическими лицами, и за обеспечение того, чтобы национальная деятельность про­водилась в соответствии с положениями, содержащимися в настоящем договоре. В случае деятельности в космическом пространстве между­народной организации ответственность за выполнение договора несут, наряду с международной организацией, также участвующие в ней го­сударства.

Развивая указанные положения, ст. VII Договора предусматривает, что каждое государство, которое осуществляет или организует запуск объекта в космическое пространство, а также государство, с территории или с установок которого производится запуск объекта, несет между­народную ответственность за ущерб, причиненный такими объектами или их составными частями на Земле, в воздушном или космическом пространстве другому государству, его физическим или юридическим лицам.

Указанные положения действуют с учетом того, что, согласно ст. VIII Договора, государство — участник Договора, в регистр которо­го записан объект, запущенный в космическое пространство, сохраняет юрисдикцию и контроль за таким объектом и над любым экипажем этого объекта во время их нахождения в космическом пространстве, что характерно и для других международных пространств.

Государства — участники Договора осуществляют космическую деятельность таким образом, чтобы избежать вредного загрязнения космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, а также неблагоприятных изменений земной среды вследствие доставки внеземного вещества (ст. IX).

Наконец, государства — участники Договора рассматривают кос­монавтов как посланцев человечества в космос и оказывают им всемер­ную помощь в случае аварии, бедствия или вынужденной посадки на территории другого государства-участника или в открытом море. Кос­монавты, которые совершают такую вынужденную посадку, должны быть в безопасности и незамедлительно возращены государству, в ре­гистр которого занесен их космический корабль.

Таковы основные принципы космической деятельности в кратком и концентрированном их изложении. Как уже указывалось, они уточ­нены и развиты в других источниках международного космического права и международного права в целом.

§ 4. Некоторые особые условия космической деятельности

Космическая деятельность непрерывно расширяется по мере раз­вития научно-технических возможностей исследования и использова­ния космического пространства, что порождает новые потребности в международно-правовом регулировании такой деятельности и, с уче­том соответствующих обязательств государств, и в регулировании их национальным правом.

В то же время ряд положений Договора о принципах космической деятельности требуют определенной конкретизации.

Так, государство, в регистр которого записан объект, запущенный в космическое пространство, сохраняет юрисдикцию (властные право­мочия) в отношении таких объектов, включая их экипаж во время нахождения в космическом пространстве. Поэтому регистрация косми­ческих объектов приобретает весьма существенное значение.

С учетом этого была разработана и заключена Конвенция о реги­страции объектов, запускаемых в космическое пространство, 1975 г.

Конвенция устанавливает:

a) термин «запускающее государство» означает: государство, кото­рое осуществляет или организует запуск космического объекта, и го­сударство, с территории которого или из установок которого осущест­вляется запуск космического объекта;

b) термин «космический объект» включает составные части косми­ческого объекта, а также средства доставки его и его части;

c) термин «государство регистрации» означает запускающее госу­дарство, в регистр которого занесен космический объект в соответствии со ст. II Конвенции.

Согласно этой статье, когда «космический объект запускается на орбиту вокруг Земли или дальше в космическое пространство», запус­кающее государство регистрирует этот космический объект путем за­писи в свой соответствующий регистр и информирует Генерального секретаря ООН о ведении такого регистра.

Генеральный секретарь ООН, в свою очередь, ведет регистр, в ко­торый заносится информация, предоставляемая запускающим госу­дарством.

Вышеуказанные положения распространяются также на любую межправительственную организацию, которая осуществляет косми­ческую деятельность с соблюдением соответствующих положений Конвенции, установленных в ее ст. VII.

Соглашение о деятельности государств на Луне и других небесных телах 1979 г. содержит важные положения, касающиеся принципов космической деятельности государств в соответствии с Договором 1967г.

Соглашение объявляет небесные тела и их природные ресурсы «общим наследием человечества» и предусматривает необходимость установить специальный режим эксплуатации природных ресурсов Луны и других небесных тел, когда «будет очевидным, что такая экс­плуатация станет возможной в ближайшее время».

В соглашении также предусмотрено, что поверхность или недра Луны, а также участки ее поверхности или недр или природные ресур­сы там, где они находятся, не могут быть собственностью какого-либо государства, международной межправительственной или неправитель­ственной организации или неправительственного учреждения или лю­бого физического лица. Размещение на поверхности Луны или в ее недрах персонала, космических аппаратов, оборудования, установок, станций и сооружений, включая конструкции, неразрывно связанные с ее поверхностью или недрами, не создает права собственности на поверхность или недра Луны или их участки.

В то же время Соглашение предусматривает, что государства имеют право при проведении научных исследований собирать на Луне и других небесных телах образцы минеральных и других веществ и вывозить их оттуда. Такие образцы остаются в распоряжении тех го­сударств, которые обеспечили их сбор, и могут использоваться ими для научных целей. Но желательно предоставление таких образцов в рас­поряжение других заинтересованных государств и международного на­учного сообщества для проведения научных исследований.

Разрешается также использование минеральных и других веществ Луны и иных небесных тел для поддержания жизнедеятельности экс­педиций.

Соглашение требует от государств принимать меры по предотвра­щению внесения неблагоприятных изменений в окружающую природ­ную среду Земли как вследствие доставки внеземного вещества, так и каким-либо иным путем.

Этой же цели служат положения Конвенции о запрещении воен­ного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду 1977 г., запрещающие применение любых на­учно-технических средств, в том числе и космических, для воздействия .на погоду и климат Земли, если такие средства могут вызвать долго­срочные разрушительные или губительные для природы последствия.

Согласно Договору о принципах 1967 г., государство, в регистр кото­рого занесен объект, запущенный в космическое пространство, сохраня­ет юрисдикцию и контроль над таким объектом и над любым экипажем этого объекта во время их нахождения в космическом пространстве, в том числе и на небесном теле. Это означает, в частности, что юрисдикция государства запуска распространяется на экипаж запущенного объекта, независимо от гражданской принадлежности его членов.

Соглашение о спасении космонавтов, возвращении космонавтов и возвращении объектов, запущенных в космическое пространство, 1968 г. предусматривает обязанность каждой его стороны, которая по­лучает сведения или обнаруживает, что экипаж космического корабля потерпел аварию, или находится в состоянии бедствия, или совершает вынужденную или непреднамеренную посадку на территории, находя­щейся под ее юрисдикцией, в открытом море или в любом другом месте, не находящемся под юрисдикцией какого-либо государства, немедлен­но сообщает власти, осуществившей запуск, или немедленно сообщает об этом для всеобщего сведения, а также информирует об этом Гене­рального секретаря ООН для тех же целей.

Если экипаж космического корабля приземлился на территории данной стороны Соглашения, она незамедлительно примет все возмож­ные меры для его спасения и оказания ему всей необходимой помощи. Экипаж корабля должен быть также в безопасности и незамедлительно возвращен представителям властей, осуществивших запуск.

Если каждая сторона Соглашения, которая получает сведения или обнаруживает, что космический объект или его составные части воз­вратились на Землю на территории, находящейся под ее юрисдикцией, или в открытом море, или в любом другом месте, она информирует об этом власти, осуществившие запуск, и Генерального секретаря ООН. Каждая сторона, в пределах юрисдикции которой обнаружен косми­ческий объект или его составные части, по просьбе властей, осущест­вивших запуск, и с их помощью, если их попросят, принимает такие меры, которые она сочтет практически осуществимыми для спасения этого объекта или его составных частей.

Конвенция о международной ответственности за ущерб, причинен­ный космическими объектами, 1972г. устанавливает, что запускающее государство несет абсолютную ответственность за выплату компенса­ции за ущерб, причиненный его космическим объектом на поверхности Земли или воздушному судну в полете.

Если в любом месте, помимо поверхности Земли, космическому объекту одного запускающего государства либо лицам или имуществу на борту такого космического объекта причинен ущерб космическим объектом другого запускающего государства, то последнее несет ответ­ственность только в том случае, когда ущерб причинен по его вине или по вине лиц, за которых оно отвечает.

Термин «ущерб» означает лишение жизни, телесное повреждение или иное повреждение здоровья либо уничтожение или повреждение имущества государств либо физических или юридических лиц или имущества международных межправительственных организаций.

Термин «космический объект» охватывает составные части косми­ческого объекта, средства его доставки, а также его части.

Разумеется, выше приведены лишь некоторые существенные поло­жения соответствующих общих международных договоров, регулиру­ющих космическую деятельность, без их детализации и возможных исключений.

По-прежнему острой и не решенной является проблема договорно­го установления границы между воздушным и космическим простран­ствами.

Существенные разногласия существуют между государствами по поводу условий непосредственного телевизионного вещания через спутники для населения государств, которых это касается, в частности об условиях ограждения их народов от попыток использовать такое вещание в целях вмешательства во внутренние дела государств, обо­стрения взаимоотношений между ними.

Весьма существенные проблемы остаются не до конца решенными применительно к правовым принципам дистанционного зондирования Земли из космоса, одобренным Генеральной Ассамблеей ООН в 1986 г., когда речь идет о таком зондировании территории иностранных государств. Эти принципы полностью не решают проблем заинтересо­ванных иностранных государств, касающихся неиспользования дан­ных об их природных ресурсах вопреки их законным правам и интере­сам.

В 1975—1976 гг. возникла весьма острая проблема, касающаяся правового регулирования условий использования геостационарной ор­биты, в связи с тем, что группа государств заявила о своих особых правах, вплоть до осуществления своего суверенитета, в отношении участков геостационарной орбиты, расположенных над их территория­ми. Указанные претензии экваториальных стран были отвергнуты дру­гими государствами, но в договорном порядке вопрос о геостационар­ной орбите не урегулирован.

Выше обозначены лишь некоторые проблемы, требующие сущест­венных усилий и сотрудничества всех государств в целях их урегули­рования на справедливой и взаимоприемлемой основе. Однако это лишь малая часть таких проблем. Возникнут, очевидно, и новые, ибо развитие научно-технических возможностей требует адекватного им международно-правового регулирования космической деятельности.

Глава XX

ПРАВО ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ

§ 1. Общие положения

В последние десятилетия перед международным сообществом го­сударств во весь рост встала одна из глобальных проблем современнос­ти — проблема охраны и рационального использования окружающей человека природной среды.

По своему значению она является, видимо, сопоставимой с про­блемой поддержания и укрепления международного мира и безопас­ности. Однако если последняя проблема, сводящаяся в своей основе к регулированию использования силы (вооруженных сил) в межго­сударственных взаимоотношениях, вполне разрешима в рамках меж­дународно-правового регулирования и достаточно урегулирована со­ответствующими положениями Устава ООН, то проблема охраны ок­ружающей среды является не столько юридической, сколько научно-технической.

Действительно, необходимо было осознать взаимосвязанность природных явлений на Земле, организовать непрерывное наблюдение за такими явлениями и их аномалиями, выявить те явления, которые, будучи связаны с деятельностью человечества по воспроизводству его жизни, наносят ущерб земной флоре и фауне, и предложить средства и методы устранения таких вредных последствий для природной среды или их минимизации.

Только на такой основе возможно заключение межгосударствен­ных соглашений об охране и рациональном использовании окружаю­щей среды. И соответствующие соглашения заключались и заключа­ются в зависимости от случая на двусторонней, многосторонней или универсального характера основе. Ныне их насчитывается несколько сотен.

Однако меры охраны окружающей среды в пределах государствен­ной территории упираются в проблему отсутствия или ограниченности денежных или технических средств для их претворения в жизнь у боль­шинства государств мира, именуемых ныне развивающимися или сла­боразвитыми странами. И разрыв между развитыми и развивающими­ся государствами не только не сокращается, но усиливается в резуль­тате эксплуатации последних транснациональными капиталистичес­кими монополиями. Иными словами, развивающиеся страны, как пра­вило, не готовы заключать соглашения об охране и рациональном ис­пользовании своей природной среды.

Развитые страны осуществляли на своей территории меры преоб­разования природной среды, например меры по регулированию своих водотоков с помощью дамб, плотин и прочих сооружений, по осушению болот, применению разного рода химических средств для борьбы с вредными насекомыми, меры химической мелиорации почв и т.п., не осознавая существенно вредных последствий такой деятельности для природной среды. Овладение ядерной энергией привело к строитель­ству многочисленных атомных электростанций и т.д. Чернобыльская катастрофа показала грозную опасность подобных мероприятий для окружающей среды.

Короче говоря, научно-технический прогресс не только породил все более существенные возможности охраны окружающей среды, но и выявил наличие иррационального ее использования или преобразо­вания в ходе человеческой деятельности.

Проблема охраны окружающей среды в 80-х годах текущего столе­тия была наконец осознана как глобальная проблема современности, от решения которой зависит дальнейшее существование человечества.

Научному исследованию этой проблемы с тех пор было посвящено множество международных конференций и совещаний, в том числе на всеобщем уровне. Они выработали в этом отношении многочисленные рекомендации.

Были предприняты также меры по выделению и формированию права окружающей среды как в плане внутригосударственного, так и в плане международного права. Право окружающей среды стало интен­сивно формироваться как одна из отраслей современного международ­ного права. Этому вопросу посвящены ныне многие труды юристов-международников.

Однако мало осознать и предложить меры интенсивного форми­рования и развития международного права окружающей среды. Не­обходимо еще изыскать денежные и иные средства воплощения в жизнь соответствующих международных обязательств, которых не имеют большинство бывших колониальных и зависимых стран, ока­завшихся ныне в тисках неоколониализма и все более отстающих в своем экономическом развитии от развитых стран. Ныне это глобаль­ная проблема установления нового экономического порядка с учетом справедливых требований развивающихся стран, их интересов и по­требностей.

Таким образом, с одной стороны, на локальном уровне и в рамках общего международного права формируется и развивается междуна­родное право окружающей среды, с другой же стороны, его формиро­вание и развитие упираются в проблему отсутствия во многих случаях должных материальных возможностей рационального использования окружающей человека природной среды.

Представляется, что право окружающей среды целесообразно рас­сматривать в двух его аспектах: в аспекте внутригосударственного ре­гулирования с учетом соответствующих международных обязательств государств и в аспекте исключительно международно-правового регу­лирования применительно к деятельности в пределах негосударствен­ной (международной) территории.

В этом плане и рассматривается ниже соответствующее междуна­родно-правовое регулирование.

§ 2. Внутригосударственное регулирование

В принципе внутригосударственное регулирование входит во внут­реннюю компетенцию любого государства. Однако в этой сфере дейст­вует общепризнанная обычно-правовая норма, требующая от госу­дарств, чтобы деятельность в пределах их национальной юрисдикции не наносила ущерба территории других государств.

Будучи обычноправовой нормой международного права, эта норма не детализирована применительно к различным аспектам внут­ригосударственной деятельности. Однако в некоторых конкретных случаях взаимоотношений пограничных государств споры между ними разрешались международными судами и арбитражами в пользу возмещения соответствующего ущерба соседнему пограничному го­сударству.

В то же время с учетом вышеуказанной общей нормы между сопре­дельными государствами заключены многочисленные двусторонние договоры об использовании и охране так называемых разделенных живых и минеральных ресурсов, т.е. расположенных по обе стороны их совместной границы.

Заключено также много региональных международных догово­ров. В их числе, например, Конвенция об охране среды и живых ре­сурсов Балтийского моря 1973 г., Конвенция об охране Средиземного моря от загрязнения 1976г., Африканская конвенция об охране при­роды и природных ресурсов 1968г., Соглашение об охране полярных медведей 1973г., Северная конвенция об охране окружающей среды 1974г., Договор о природоохранительном сотрудничестве в бассейне р. Амазонка 1978г., Конвенция об охране фауны и флоры в Европе 1979 г.

Однако состоявшаяся в 1972г. в Стокгольме Конференция ООН по проблемам окружающей среды, исходя из обычноправовых принципов международного права, сформулировала их применительно к деятельности государств в сфере окружающей среды следующим об­разом: «В соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций и принципами международного права государства имеют суверенное право разрабатывать свои собственные ресурсы согласно своей поли­тике в области окружающей среды и несут ответственность за обеспе­чение того, чтобы деятельность в рамках их юрисдикции или контроля не наносила ущерба окружающей среде других государств или районов за пределами действия национальной юрисдикции».

Соответствующие рекомендации были сформулированы Конфе­ренцией по проблемам окружающей среды, состоявшейся в Рио-де-Жанейро в 1992 г.

Таким образом, принцип взаимного уважения государствами суве­ренитета друг друга, их суверенного равенства четко подтвержден и применительно к использованию государствами своих природных ре­сурсов.

Что же касается ответственности государств в соответствии с общим принципом права - «так используй свое, чтобы не причинять ущерб чужому» (sic ultere tuo ut alienum non laedas), то практически он может применяться лишь во взаимоотношениях между такими госу­дарствами. В этих целях и заключаются соглашения между сопредельными государствами, в частности в отношении использования ими так называемых разделенных природных ресурсов.

Когда деятельность государства на своей территории приводит к глобальному ущербу окружающей среде, например в случае крупной аварии на атомной установке, то никакое государство не в состоянии возместить нанесенный ущерб всем другим государствам. Иногда такой ущерб возмещается наиболее потерпевшим государствам ex gracio, т.е. в порядке доброй воли.

§ 3. Международно-правовое регулирование

Речь в данном случае идет о не находящихся под суверенитетом какого-либо государства земных пространствах, правовой статус и режим которых определяется исключительно международным правом. Это морские пространства за пределами национальной юрисдикции соответствующих государств, а также воздушное пространство над ними. Особый статус и режим предусмотрен, как уже отмечалось, в этом плане для района Антарктики.

Соответственно, меры охраны окружающей среды в пределах таких пространств могут и должны предприниматься на уровне общего международного права путем заключения тех или иных универсальных международных конвенций об охране окружающей среды и рациональ­ном природопользовании, что и имеет место на практике. Решающая роль в разработке проектов таких конвенций принадлежит Организа­ции Объединенных Наций, некоторым ее специализированным учреж­дениям (ВОЗ, ИМО, ИКАО, МОТ), а также Международному агент­ству по атомной энергии (МАГАТЭ).

В числе таких конвенций универсального характера: Конвенция относительно вмешательства в случае аварий, приводящих к загрязне­нию нефтью, 1969 г.; Конвенция о водно-болотных угодьях междуна­родного значения 1971 г.; Конвенция по предотвращению загрязнения моря сбросами отходов и других материалов 1972 г.; Конвенция ЮНЕСКО об охране всемирного культурного и природного наследия 1972 г.; Международная конвенция о предотвращении загрязнения с судов 1973 г.; Конвенция о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения, 1973 г.; Конвенция о запрещении военного и любого иного враждебного ис­пользования средств воздействия на природную среду 1977 г.; Конвен­ция о трансграничном загрязнении воздуха на большие расстояния 1979 г.; Конвенция о мигрирующих видах диких животных 1979 г.; Конвенция об охране морских живых ресурсов Антарктики 1980 г.; Венская конвенция о защите озонового слоя Земли 1985 г.

Исключительное значение ныне приобрела Конвенция ООН по морскому праву, о которой речь шла в гл. XVII.

Эта конвенция содержит специальную ч. XII, которая озаглавлена «Защита и сохранение морской среды» и содержит статьи, составляю­щие содержание 11 разделов этой части Конвенции.

В частности, заключительная ст. 237 этой части Конвенции уста­навливает, что соответствующие ее положения не наносят ущерба кон­кретным обязательствам, принятым на себя государствами по заклю­ченным ранее специальным конвенциям и соглашениям, которые ка­саются защиты и сохранения морской среды, а также соглашениям, которые могут быть заключены в развитие общих принципов, изложен­ных в настоящей Конвенции.

В свою очередь, вступительная ст. 192 ч. XII Конвенции гласит: «Государства обязаны защищать и сохранят морскую среду». А ст. 194 предусматривает, что государства в соответствии со своими возмож­ностями индивидуально или, в зависимости от обстоятельств, совмест­но обязаны принимать все меры, которые необходимы для предотвра­щения, сокращения и сохранения под контролем загрязнения морской среды из любого источника, используя для этих целей практически применимые средства, имеющиеся в их распоряжении, и должны стре­миться согласовывать свою политику в этом отношении».

Приведенные положения можно сформулировать и в более общем виде: государства обязаны защищать и сохранять окружающую (или природную) среду, использовать для этой цели наилучшие практичес­ки применимые средства, имеющиеся в их распоряжении.

Однако такие общие международно-правовые положения при всей их важности далеко не решают проблемы защиты и сохранения окру­жающей среды, во-первых, потому, что наиболее угрожающие ее сохра­нению в данный момент виды деятельности выявляются в ходе мони­торинга окружающей среды; во-вторых, потому, что наилучшими прак­тически применимыми средствами в деле охраны окружающей среды многие государства не располагают то ли в силу их научно-технической отсталости, то ли в силу дороговизны таких средств, то ли по иной причине.

Поэтому становление и развитие права окружающей среды проис­ходит главным образом путем заключения международных договоров двустороннего, локального или универсального порядка, касающихся запрещения определенных видов деятельности или минимизации их вредных для окружающей среды последствий. При этом более успешно это осуществляется применительно к негосударственной (междуна­родной) территории путем заключения международных договоров универсального характера. Внутреннее же законодательство большин­ства стран в этом плане явно не соответствует требованиям современ­ности по отмеченным ранее причинам.

§ 4. Дальнейшая перспектива

Правовое регулирование охраны окружающей среды — внутриго­сударственное и международно-правовое — стало развиваться лишь в последние десятилетия, когда было осознано, что это одна из главней­ших глобальных проблем современности, если не самая главная. И такое правовое регулирование должно усиленно развиваться.

В то же время, как уже отмечалось, это проблема не столько юри­дическая, сколько научно-техническая. Во-первых, в научно-техничес­ком плане это задача мониторинга окружающей среды, что ныне вполне осуществимо, в частности с помощью спутников, запускаемых в кос­мос. Во-вторых, это поиск и использование альтернативных источни­ков энергии (например, водородного топлива) и сырья, безвредных или менее вредных для окружающей среды, что требует много времени и объединения научного потенциала человечества.

Наконец, это, возможно, проблема регулирования численности на­селения Земли, поскольку безудержный рост числа землян наша пла­нета вряд ли выдержит. Примером такого регулирования служат, в частности, меры, предпринимаемые в этом плане Китайской Народной Республикой.

Глава XXI

МЕЖДУНАРОДНОЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И СОЦИАЛЬНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО

§ 1. Общие положения

Название настоящей главы повторяет название гл. IX Устава ООН. Применительно к современному международному праву речь, следо­вательно, должна идти о международно-правовом регулировании со­трудничества государств и иных субъектов международного права в широкой сфере их социально-экономических взаимоотношений.

В научном и практическом плане можно поэтому выделить отрасль международного права, именуемую социально-экономическим правом.

Соответственно, социально-экономическое право — это совокуп­ность и система международно-правовых норм, регулирующих взаи­моотношения государств и иных субъектов международного права в сфере их социально-экономических взаимоотношений.

Необходимо при этом иметь в виду, что, во-первых, это отрасль современного общего международного права и, во-вторых, что эта от­расль сложилась и развивается после Второй мировой войны и приня­тия Устава ООН. Ранее социально-экономические отношения между субъектами международного права на уровне общего международного права не регулировались, хотя многочисленные международные дого­воры между государствами в различных сферах их социально-эконо­мических взаимоотношений заключались.

Однако в современных условиях такие договоры должны соответ­ствовать требованиям непротиворечия основным принципам общего международного права, имеющим императивный характер, соответст­вовать целям и принципам международного экономического и соци­ального сотрудничества государств и иных субъектов международного права, изложенным в гл. IX Устава ООН.

Между тем в последние десять-пятнадцать лет в отечественной международно-правововой доктрине и в учебниках по международно­му праву традиционным стало выделение в качестве специальной от­расли, именуемой «международное экономическое право».

Так, в учебнике «Международное право»* говорится, что междуна­родное экономическое право принято характеризовать как совокуп­ность принципов и норм, регулирующих отношения между государст­вами и иными субъектами в области экономического сотрудничества.

* См.: Международное право: Учебник / Под ред. Г.В. Игнатепко. М., 1995. С. 388.

Существенная специфическая черта международных экономичес­ких отношений, по мнению авторов учебника, — это участие в них различных по своей природе субъектов. В зависимости от субъектного состава можно выделить следующие разновидности таких отношений: 1) межгосударственные — универсального или локального, в том числе двустороннего характера; 2) между государствами и международными организациями (органами); 3) между государствами и юридическими и физическими лицами, принадлежащими к иностранным государст­вам, и между-народными (транснациональными) хозяйственными объ­единениями; 5) между юридическими и физическими лицами различ­ных государств.

Неоднородность отношений и их участников, говорится в учебни­ке, порождает специфику применяемых методов и средств правового регулирования, свидетельствующую о переплетении в этой отрасли международного публичного и международного частного права.

Однако такое широкое, всеобъемлющее понимание международно­го экономического права вряд ли целесообразно, ибо не позволяет четко отделить ту область экономического сотрудничества между го­сударствами и иными субъектами международного права, которая ре­гулируется исключительно международным правом, от области эконо­мических отношений между субъектами гражданского права, которая регулируется внутренним правом того или иного государства, а в не­обходимых случаях также нормами международного частного права этого государства.

При этом следует также иметь в виду, что международное частное право данного государства должно учитывать соответствующие меж­дународные обязательства этого государства, касающиеся обращения с иностранными физическими и юридическими лицами, что, в частнос­ти, и составляет существо международного частного права данного го­сударства его коллизионные (отсылочные) нормы.

В свою очередь, в «Курсе международного права» говорится, что международное экономическое право как отрасль международного публичного права представляет собой совокупность принципов и иных норм, регулирующих отношения между субъектами международного права в связи с их деятельностью в области международных экономи­ческих отношений . *

* См.: Курс международного права: В 7 т. М., 1990. Т. 4. С. 213.

В то же время здесь подчеркивается, что отношения имуществен­ного характера, складывающиеся между физическими и юридически­ми лицами, регулируются не международным правом, а национально-правовыми нормами, устанавливаемыми или санкционируемыми го­сударствами автономно или в силу принятых ими международных обя­зательств. Участниками гражданских имущественных отношений могут быть также государства и иные субъекты международного права, выступающие в таких случаях в качестве субъектов гражданского права особого рода. Международные имущественные отношения граж­данско-правового характера и способы их правового регулирования (коллизионный и материально-правовой) изучаются наукой междуна­родного частного права.

Все это, безусловно, справедливо. Однако возникает вопрос: поче­му в данном и в других подобных случаях в отечественной литературе и в учебных курсах международного права специально и последова­тельно речь идет только о «международном экономическом праве» как отрасли международного публичного права? Иными словами, почему речь идет только о межгосударственных экономических отношениях, а также об экономических отношениях между государствами и между­народными (межгосударственными) организациями или между пос­ледними?

Нам представляется, что это не вполне корректно. Межгосударст­венные экономические отношения, например, что бы ни вкладывалось в это понятие, есть лишь часть сферы социально-экономического со­трудничества государств в соответствии с Уставом ООН и современ­ным общим международным правом.

Именно поэтому в начале настоящей главы социально-экономичес­кое право, которому она посвящена, определено как совокупность и система международно-правовых норм, регулирующих взаимоотноше­ния государств и иных субъектов международного права в сфере их социально-экономических взаимоотношений.

Конечно, в конкретном случае, для целей конкретного исследова­ния из общей сферы социально-экономического права можно выде­лить, например, область торгово-экономических взаимоотношений или кредитно-финансовых взаимоотношений между государствами или любую иную интересующую государства и исследователя такую область, что часто и наблюдается. Однако все это при условии ясного понимания того, что общими условиями такого международно-право­вого регулирования являются соответствующие положения социаль­но-экономического права в целом.

Далее, очевидно, что участниками международного социально-эко­номического оборота являются также физические и юридические лица. Но их правовое положение в рамках национально-правовых систем государств во многом определяется обязательствами государств в их пользу в соответствии с положениями общего международного права, а также в соответствии с двусторонними или локальными международ­ными соглашениями, их уточняющими или развивающими.

Кроме того, международное экономическое право, рассматривае­мое и изучаемое в контексте сложного конгломерата соответствующих межгосударственных взаимоотношений, имеет явно социальную на­правленность — обеспечить населению заинтересованных государств наилучшие экономические условия его бытия.

Наконец, нельзя считать, что избранное нами понятие «междуна­родное социально-экономическое право», как оно определено выше, является наилучшим. Возможно, конечно, и иное наименование.

§ 2. Цели международного социально-экономического права и органы, их осуществляющие

Как уже говорилось, социально-экономическое право как часть об­щего международного права приобрело такое свое значение после Вто­рой мировой войны и создания Организации Объединенных Наций. Именно Устав ООН установил необходимость тесного сотрудничества государств в такой широчайшей сфере их взаимоотношений, как соци­ально-экономическое сотрудничество, определил его цели и принци­пы. За пределами этой сферы взаимоотношений государств фактичес­ки находится лишь область их сотрудничества в деле поддержания и укрепления международного мира и безопасности. Более того, Устав ООН подчеркивает теснейшую взаимосвязь между этими двумя сфе­рами межгосударственного сотрудничества. И это вполне естественно с учетом того, что нормы международного права тесно между собой взаимосвязаны и могут применяться только с учетом всех других меж­дународно-правовых норм или, по крайней мере, с должным учетом некоторых из них.

В связь с Организацией Объединенных Наций в качестве ее спе­циализированных учреждений был поставлен ряд других универсаль­ных международных организаций, в задачи которых входит организа­ция международного сотрудничества в ряде конкретных сфер социаль­но-экономических взаимоотношений между народами и государства­ми. Кратко об этих специализированных учреждениях ООН будет го­вориться в отдельном параграфе этой главы.

Здесь же рассмотрим основные положения социально-экономичес­кого права, как они изложены в Уставе ООН — главном его источнике.

Преамбула Устава ООН провозгласила, в частности, решимость народов Объединенных Наций вновь утвердить веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности, в равно­правие мужчин и женщин и в равенство больших и малых наций (го­сударств) и в этих целях использовать международный аппарат для содействия экономическому и социальному прогрессу всех народов.

В развернутом виде эта цель изложена в гл. IX Устава ООН, по­священной экономическому и социальному сотрудничеству.

Статья 55 Устава предусматривает, что с целью создания условий стабильности и благополучия, необходимых для мирных и дружест­венных отношений между нациями, основанных на уважении принци­па равноправия и самоопределения народов, Организация Объединен­ных Наций содействует:

a) повышению уровня жизни, полной занятости населения и усло­виям экономического и социального прогресса и развития;

b)разрешению международных проблем в области экономической, социальной, здравоохранения и подобных проблем; международному сотрудничеству в области культуры и образования;

c) всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод для всех, без различия расы, пола, языка и религии.

Согласно же ст. 56 Устава, все члены ООН обязались предприни­мать совместные и самостоятельные действия в сотрудничестве с ООН для достижения целей, указанных в ст. 55.

Таким образом, Устав ООН самым широким образом определяет сферу социально-экономического сотрудничества государств, между­народные обязательства государств содействовать в сотрудничестве с ООН экономическому и социальному прогрессу всех народов, т.е. самым широким образом определяет существо международного соци­ально-экономического права, сферу его действия и применения.

Ответственность за выполнение функций ООН, определенных в гл. IX Устава, посвященной международному социально-экономичес­кому сотрудничеству, возлагается, согласно ст. 60, на Генеральную Ас­самблею и, под руководством Генеральной Ассамблеи, на Экономичес­кий и Социальный Совет, которому для этой цели предоставляются полномочия, указанные в гл. Х Устава.

Функции и полномочия Экономического и Социального Совета (ЭКОСОС) определены в ст. 62—66 гл. Х Устава. Они касаются, в част­ности, его взаимоотношений со специализированными учреждениями ООН, о которых речь будет идти ниже. Что же касается собственных функций и полномочий ЭКОСОС, то они в основном сводятся к сле­дующим.

Согласно ст. 62, ЭКОСОС уполномочен предпринимать исследо­вания и составлять доклады по международным вопросам в области экономической, социальной, культуры, образования и т.д. или побуж­дать к этому других, а также делать по любому из этих вопросов реко­мендации Генеральной Ассамблее, членам ООН и заинтересованным специализированным учреждениям. Он уполномочен подготавливать для представления Генеральной Ассамблее проекты конвенций по во­просам, входящим в его компетенцию, а также созывать международ­ные конференции по этим вопросам.

Обратим внимание на то, что разработанные ЭКОСОС проекты международных конвенций по социально-экономическим вопросам, направленные им Генеральной Ассамблее, по решению последней могут стать предметом рассмотрения международной конференции в целях разработки и принятия текста соответствующей международной конвенции, что и имеет место в практике ООН.

Согласно ст. 64 Устава, ЭКОСОС полномочен заключать соглаше­ния с членами ООН и со специализированными учреждениями с целью получения от них докладов о мерах, предпринятых ими во ис­полнение его рекомендаций и рекомендаций Генеральной Ассамблеи по вопросам, входящим в его компетенцию, а также сообщать Генераль­ной Ассамблее свои замечания по этим докладам. ЭКОСОС управомочен представлять Совету Безопасности информацию и по предложе­нию Совета обязан ему помогать (ст. 65). Он должен выполнять также иные функции, перечисленные в других частях Устава ООН или воз­ложенные на него Генеральной Ассамблеей (ст. 66).

ЭКОСОС создает комиссии в экономической и социальной облас­ти и по поощрению прав человека, а также такие другие комиссии, которые могут потребоваться для выполнения его функций (ст. 68).

Под руководством ЭКОСОС работают пять региональных комис­сий, в задачи которых входит содействовать социально-экономическо­му развитию стран соответствующих регионов. Такими комиссиями являются: Европейская экономическая комиссия (ЕЭК); Экономичес­кая и социальная комиссия для Азии и Тихого океана (ЭСКАТО); Экономическая комиссия для Африки (ЭКА); Экономическая комис­сия для Западной Азии (ЭКЗА) и Экономическая комиссия для Ла­тинской Америки и Карибского района (ЭКЛАГ).

ЭКОСОС по мере необходимости создает также функциональные, состоящие из представителей государств — членов ООН органы, при­званные содействовать ему в выполнении его социально-экономичес­ких функций. В их числе, в частности, Статистическая комиссия, Ко­миссия по народонаселению, Комиссия по социальному развитию, Комиссия по правам человека с Подкомиссией по предупреждению дис­криминации и защите меньшинств, Комиссия по положению женщин (в социально-экономической сфере), Комиссия по наркотическим средствам.

Таким образом, Устав ООН возложил на Генеральную Ассамблею и Экономический и Социальный Совет обязанности по развитию пло­дотворного сотрудничества государств в социально-экономической сфере их взаимоотношений в целях содействия экономическому и со­циальному прогрессу всех народов. Для выполнения этих целей в рам­ках ООН создана разветвленная система международных органов, на­деленных соответствующими функциями и правомочиями, в том числе по контролю за выполнением универсальных или локальных между­народных договоров в сфере международного социально-экономичес­кого права.

Конечно, Генеральная Ассамблея и ЭКОСОС не правомочны при­нимать обязательные для членов ООН решения. Но их рекомендации государствам и иным субъектам международного права, особенно при­нятые на основе консенсуса, имеют важное морально-политическое значение, служат ориентиром деятельности государств в сфере их со­циально-экономических взаимоотношений. Наконец, особое значение имеют разрабатываемые в рамках или под эгидой ООН проекты меж­дународных конвенций, положения которых приобретают силу между­народных обязательств для участвующих в них государств или стано­вятся универсально обязательными в силу сложившейся соответст­вующей обычноправовой нормы.

§ 3. Принципы международного социально-экономического права

Как уже отмечалось, на сферу социально-экономических отноше­ний между государствами распространяются основные принципы со­временного международного права, кодифицированные ныне в Декла­рации о принципах международного права 1970 г. (см. гл. IV).

Представляется, однако, что особое значение имеет принцип со­трудничества государств. Так, в соответствии с этим принципом госу­дарства обязаны, независимо от различий в их политических и соци­альных системах, сотрудничать друг с другом в разных областях меж­дународных отношений, в частности с целью содействия международ­ной экономической стабильности и прогрессу, общему благосостоянию народов и международному сотрудничеству, свободному от дискрими­нации, имеющей в основе такие различия.

Таким образом, в сфере социально-экономического права особое значение придается принципу недискриминации государств по каким-либо признакам различий между ними, который, к сожалению, часто нарушается.

Другое положение принципа сотрудничества состоит в том, что государства сотрудничают в экономической, социальной и культурной областях, а также в области науки и техники и содействуют прогрессу в мире в области культуры и образования. Государства должны сотруд­ничать в деле оказания содействия экономическому росту во всем мире, особенно в развивающихся странах.

Между тем разрыв в сфере социально-экономического строитель­ства между немногочисленными развитыми странами и подавляющим большинством так называемых развивающихся стран не только не со­кращается, но постоянно растет в силу их нещадной эксплуатации раз­витыми странами и транснациональными монополиями.

Важное значение в рассматриваемом плане имеет также общепри­знанный принцип неотъемлемого суверенитета государств над своими естественными богатствами и ресурсами.

В договорном порядке межгосударственные отношения в социаль­но-экономической сфере часто или, скорее, преимущественно осущест­вляются на основе принципа наибольшего благоприятствования. Су­ществу режима наибольшего благоприятствования посвящена выше специальная глава (см. гл. VII).

§ 4. Специализированные учреждения ООН

Статья 57 Устава ООН предусматривает, что специализированные учреждения, созданные межправительственными соглашениями и об­леченные широко международной, определенной в их учредительных актах, ответственностью в области экономической, социальной, куль­туры, образования, здравоохранения и других подобных областях, будут поставлены в связь с Организацией Объединенных Наций в со­ответствии с положениями ст. 63.

Статья 63, в свою очередь, устанавливает, что ЭКОСОС вступает с любым таким специализированным учреждением в соглашения, оп­ределяющие условия, на которых они будут поставлены в связь с ООН. Такие соглашения подлежат утверждению Генеральной Ассамблеи.

ЭКОСОС согласовывает деятельность специализированных уч­реждений посредством консультаций с ними и рекомендаций таким учреждениям, а также рекомендаций Генеральной Ассамблее и членам ООН.

Как уже говорилось, ЭКОСОС уполномочен получать от специа­лизированных учреждений регулярные доклады, заключать с членами ООН и со специализированными учреждениями соглашения с целью получения от них докладов о мерах, предпринятых ими во исполнение его собственных рекомендаций и рекомендаций Генеральной Ассам­блеи по вопросам, входящим в его компетенцию (т.е. по вопросам со­циально-экономического права).

Организация Объединенных Наций делает, согласно ст. 58, реко­мендации по согласованию политики и деятельности специализиро­ванных учреждений, что, разумеется, является функциями ЭКОСОС и Генеральной Ассамблеи.

Согласно ст. 70 Устава, ЭКОСОС может приглашать представите­лей специализированных учреждений для участия, без права голоса, в обсуждении вопросов в Совете или в созданных им комиссиях, а также направлять своих представителей для участия в обсуждении вопросов в специализированных учреждениях.

Генеральная Ассамблея, согласно ст. 17 Устава ООН, рассматрива­ет и утверждает любые финансовые и бюджетные соглашения со спе­циализированными учреждениями и проверяет их административные бюджеты с целью сделать рекомендации заинтересованным специали­зированным учреждениям.

Таким образом, специализированные учреждения ООН — это меж­дународные (межгосударственные) организации универсального ха­рактера, открытые для участия любого государства и поставленные в связь с Организацией Объединенных Наций специальными соглаше­ниями с ними, о которых говорилось выше, с целью координации их деятельности в сфере социально-экономических взаимоотношений между государствами.

При этом специализированные учреждения полностью сохраняют свой статус самостоятельных международных организаций, созданных и действующих на основе своего учредительного акта (межгосударст­венного договора), определяющего цели и задачи данной организации, ее организационную структуру, функции и полномочия ее органов.

В настоящее время действуют 16 специализированных учреждений ООН. Некоторые из них возникли и действовали еще до создания ООН. Ниже приводятся краткие данные о существующих специали­зированных учреждениях.

Международная организация труда (МОТ) — создана в 1919 г. по решению Парижской мирной конференции. Ее устав составил ч. XIII Версальского мирного договора 1919 г. В 1946 г. МОТ стала первым специализированным учреждением ООН. Основными целями МОТ являются поощрение социальной справедливости, улучшение условий труда, повышение жизненного уровня населения. В этих целях МОТ разрабатывает международные конвенции, касающиеся условий труда различных категорий трудящихся, их зарплаты, продолжительности рабочего дня, минимального возраста поступления на работу, специ­ального страхования, оплачиваемых отпусков и т.д. Они становятся обязательными для государств-членов по ратификации их государст­вами в соответствии с их конституционной процедурой. МОТ прини­мает также рекомендации государствам-членам.

Государства-члены представлены в МОТ особыми делегациями, в состав которых входят два представителя правительства и по одному представителю предпринимателей и профсоюзов.

Высший орган МОТ — ежегодно созываемая Генеральная конфе­ренция, исполнительный орган — Административный совет, состоя­щий из 56 членов: 28 из них представляют правительства, 14 — пред­принимателей и 14 — профсоюзы.

Всемирный почтовый союз (ВПС) — создан в 1874 г. в целях содей­ствия осуществлению почтовых связей между различными террито­риями (создавался в тех условиях в качестве так называемого админи­стративного союза). С 1947 г. специализированное учреждение ООН. Функционирует на основе своего устава, общего регламента ВПС и Всемирной почтовой конвенции, последняя редакция которой вступи­ла в силу в 1971 г. Членами ВПС являются практически все государ­ства мира. Их территории рассматриваются в качестве единой почто­вой территории. Цели ВПС — организация и совершенствование поч­товой службы, а также оказание технической помощи развивающимся странам в организации почтового обслуживанияих населения.

Высший орган ВПС — Всемирный почтовый конгресс, созываемый обычно один раз в пять лет; руководящий орган — Исполнительный совет, состоящий из представителей сорока или более членов органи­зации. В рамках ВПС действует также Консультативный совет по поч­товым исследованиям, разрабатывающий рекомендации по техничес­ким, эксплуатационным и экономическим основам почтового обслу­живания. Секретариатом ВПС является его орган, именуемый Между­народным бюро ВПС.

Международный союз электросвязи (МСЭ) — образован в 1932 г. на Всемирной конференции электросвязи на основе объединения в МСЭ Международного телеграфного союза (основанного в 1865 г.) и Меж­дународного радиотелеграфного союза (действовавшего с 1906 г.). МСЭ является специализированной организацией ООН с 1947 г. Он действует на основе Международной конвенции электросвязи и дополняющих ее регламентов. Цели МСЭ — координирование всех видов международной электросвязи, включая космическую, содействие ра­циональному использованию служб радиосвязи, распределение ее радиочасточного спектра. МСЭ осуществляет техническую помощь раз­витию региональных сетей радиосвязи и их включению во всемирную систему, оказывает техническую и иную помощь развивающимся стра­нам в организации их служб радиосвязи.

Высший орган МСЭ — Полномочная конференция его членов (практически все государства мира), созываемая обычно раз в пять лет. Для пересмотра регламентов электросвязи созываются по мере надоб­ности Всемирные административные конференции МСЭ.

Административные функции МСЭ осуществляются его Админи­стративным советом, члены которого избираются Полномочной кон­ференцией. Он проводит свои заседания ежегодно.

Постоянно действующими органами МСЭ являются: Генеральный секретариат, Международный комитет регистрации частот, Междуна­родный консультативный комитет по радио и Международный кон­сультативный комитет по телефонии и телеграфии.

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) — создана в 1946 г. и с 1948 г. действует в качестве специализированного учреждения ООН, объединяет большинство государств мира. Целью ВОЗ в соот­ветствии с ее Уставом является достижение всеми народами более высокого уровня здоровья с помощью не только усилий здравоохране­ния, но и соответствующих мер социально-экономического характера. Деятельность ВОЗ осуществляется путем предоставления странам ме­дицинских услуг, оказания соответствующей помощи развивающимся странам и в организации и поощрении медицинских исследований. Последнее осуществляется, в частности, путем организации междуна­родной сети лабораторий, исследующих болезнетворные организмы, создающих необходимые вакцины, а также занимающихся подготов­кой необходимых научных работников.

Руководящий орган ВОЗ — Всемирная ассамблея здравоохране­ния, созываемая ежегодно; исполнительный орган — Исполнительный комитет, избираемый Всемирной ассамблеей; административный орган — Секретариат, возглавляемый Генеральным директором ВОЗ.

Всемирная метеорологическая организация (ВМО) — создана в 1947 г. на основе существовавшей с 1873 г. соответствующей неправи­тельственной организации. С 1951 г. она функционирует в качестве специализированного учреждения ООН, объединяя практически все государства. Ее цели — всемирное сотрудничество в деле метеонаблю­дений, обеспечение оперативного обмена метеоинформацией и обеспечение единообразия метеонаблюдений и статистических данных, орга­низация метеорологических исследований и подготовки кадров метео­рологов.

Органы ВМО — Всемирный метеорологический конгресс, созывае­мый обычно каждые четыре года; Исполнительный комитет, ежегодно проводящий свои сессии; Секретариат, возглавляемый Генеральным секретарем.

ВМО руководствуется в своей деятельности разработанными ею Всемирной климатической программой и Глобальной программой ат­мосферных исследований.

Международная морская организация (ИМО) — действует с 1982 г. в качестве специализированного учреждения ООН. Она заменила собой существовавшую ранее (с 1959 г.) Межправительственную мор­скую консультативную организацию (ИМКО).

Руководящий орган ИМО — ее Ассамблея, заседающая каждые два года. Она избирает Совет, руководящий деятельностью ИМО в период между сессиями Ассамблеи, собирающимися на свои заседания обычно дважды в год. ИМО имеет также постоянно действующий Секретариат.

В рамках ИМО действуют пять специализированных комитетов: Комитет по безопасности на море, Юридический комитет, Комитет по защите морской среды, Комитет по техническому сотрудничеству и Комитет по упрощению формальностей. Они вырабатывают соответ­ствующие правила мореходства и охраны морской среды для представ­ления их руководящим органам ИМО.

Под эгидой ИМО были проведены многочисленные международ­ные конференции, в частности, по вопросам охраны человеческой жизни на море, грузовой марки судов, их обмера, предотвращения столкновений судов и загрязнения моря, безопасности рыболовных судов, поиска и спасения судов, потерпевших аварию. На таких конфе­ренциях разрабатывается и принимается текст международных кон­венций, т.е. ведется работа по кодификации современного морского права. Органы ИМО разрабатывают также рекомендации, кодексы, ру­ководства, наставления и т.п. для судоводителей, конструкторов и строителей морских судов. Все это обеспечивает высокую результатив­ность деятельности ИМО.

Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО) — создана и действует с 1946 г. в качестве специализированного учреждения ООН, объединяющего практически все существующие государства.

Цели ЮНЕСКО — содействие достижению прочного мира, без­опасности и благосостояния народов путем развития международного сотрудничества в области образования, науки и культуры. Эта органи­зация призвана поощрять всеобщее соблюдение справедливости, пра­вопорядка, прав человека и основных свобод для всех народов мира, без различия расы, пола, языка и религии. Главной программой дея­тельности является, в частности, ликвидация неграмотности населе­ния, содействие обязательному образованию и повышению его уровня, подготовка и направление в заинтересованные страны экспертов в об­ласти науки и просвещения. ЮНЕСКО рассматривает в рамках своей компетенции такие глобальные проблемы современности, как предот­вращение опасности мировой термоядерной катастрофы, прекращение гонки вооружений, установление нового экономического порядка и нового информационного порядка, защита окружающей среды, освое­ние мирового океана и космоса на благо всего человечества.

Высший орган ЮНЕСКО — Генеральная конференция, заседаю­щая раз в два года; исполнительный орган — избираемый Генеральной конференцией Исполнительный совет, проводящий свои сессии обыч­но три раза в год и несущий ответственность за выполнение программ, принятых Генеральной конференцией; административный орган — Секретариат, возглавляемый Генеральным директором.

Организация Объединенных Наций по промышленному развитию (ЮНИДО)— создана в 1967 во исполнение соответствующей резолю­ции Генеральной Ассамблеи ООН и с 1985 г. является специализиро­ванным учреждением ООН.

Цели ЮНИДО — содействовать промышленному развитию и ин­дустриализации развивающихся стран, финансированию соответству­ющих проектов, подготовке национальных кадров, а также способство­вать международному и региональному сотрудничеству государств и координировать их деятельность в этой области.

Главным органом ЮНИДО является Генеральная конференция, созываемая обычно раз в четыре года. Она избирает сроком на три года основной руководящий орган — Совет по промышленному развитию, проводящий свои сессии обычно раз в год. Совет разрабатывает и ут­верждает программу предстоящих работ, обсуждает вопросы коорди­нации деятельности учреждений системы ООН в сфере промышлен­ного развития и ежегодно представляет свои доклады ЭКОСОС и Ге­неральной Ассамблее ООН. В период между сессиями Совета обычно два раза в год заседает его Постоянный комитет в том же составе, что и Совет. Административным органом ЮНИДО является ее Секрета­риат, возглавляемый Исполнительным директором, которого назнача­ет Генеральный секретарь ООН и утверждает в этой должности Гене­ральная Ассамблея ООН.

Всемирная организация интеллектуальной собственности (ВОИС) — создана в 1970 г. в соответствии с ее учредительным актом — Конвенцией, заключенной в 1967 г.

Основными целями этой весьма специфической международной организации — с 1974 г. специализированного учреждения ООН — яв­ляются: способствовать интеллектуальной творческой деятельности и охране интеллектуальной собственности во всем мире путем поощре­ния международного сотрудничества государств, состоящих или не со­стоящих членами ВОИС, в том числе во взаимодействии с любым другим международным объединением государств в этой сфере, а также способствовать передаче технологии развивающимся странам, имея в виду ускорение их экономического, социального и культурного развития.

Начало деятельности государств по охране интеллектуальной соб­ственности было положено в 1883 г., когда была заключена Парижская конвенция по охране промышленной собственности. В 1886 г. была заключена Бернская конвенция по охране литературных и художест­венных произведений. С тех пор появилась масса многосторонних меж­дународных договоров в данной сфере, требующих координации дея­тельности этих международных объединений, что и составляет одну из главных функций ВОИС.

Под интеллектуальной собственностью, согласно учредительному акту ВОИС, понимаются права, относящиеся к литературным, худо­жественным и научным произведениям, к исполнительной деятельнос­ти артистов, звукозаписи, радио- и телевизионным передачам, изобре­тениям во всех областях человеческой деятельности, научным откры­тиям, промышленным образцам, товарным знакам, знакам обслужива­ния, фирменным наименованиям и коммерческим обозначениям, за­щите против недобросовестной конкуренции, а также все другие права, относящиеся к интеллектуальной деятельности в производственной, научной, литературной и художественной областях.

Органы ВОИС: Конференция государств — членов Организации, Генеральная ассамблея, состоящая из членов ВОИС, являющихся также членами Парижского или Бернского союзов, и Координацион­ный комитет. Административный орган — Международное бюро, воз­главляемое Генеральным директором ВОИС.

Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объеди­ненных Наций (ФАО) — создана и действует в качестве специализиро­ванного учреждения ООН с 1945 г.

Цели ФАО: содействие улучшению питания и поднятию жизнен­ного уровня населения, повышению производительности труда и улучшению распределения продовольствия, повышению продуктивности сельского хозяйства, лесоводства и рыболовства, улучшению условий жизни сельского населения, развитию мировой экономики, а также организация и содействие научным исследованиям в сфере сельского хозяйства и питания населения.

Высший орган ФАО — Конференция государств-членов, заседаю­щая обычно раз в два года; исполнительный орган — Совет, избирае­мый Конференцией; административный орган — Секретариат во главе с Генеральным директором ФАО, избираемым Конференцией.

Международная организация гражданской авиации (ИКАО) — спе­циализированное учреждение ООН, занимающееся организацией и ко­ординацией международного сотрудничества, касающегося деятель­ности международной гражданской авиации.

Устав ИКАО составляет неотъемлемую часть заключенной в 1944 г. Чикагской конвенции о международной гражданской авиации.

Целями ИКАО являются: установление принципов и методов меж­дународной авианавигации, содействие планированию и развитию международного воздушного транспорта, совершенствование летно-космических правил, обеспечение безопасности международных поле­тов. В ее функции входит, в частности, разработка и принятие с учетом требований практики международных стандартов и рекомендаций, имеющих своей задачей унификацию Правил международной аэрона­вигации, которые составляют приложение к вышеуказанной Конвен­ции и по мере надобности изменяются или дополняются.

ИКАО осуществляет свою деятельность с помощью разветвленной системы органов, располагающих обязательной юрисдикцией или осу­ществляющих вспомогательные функции.

Главным органом ИКАО является его Ассамблея, созываемая обычно раз в три года. Она определяет основные направления и задачи деятельности этой организации на ближайшую или длительную пер­спективу. Ассамблея избирает постоянно действующий Совет в составе представителей государств, имеющих наиболее развитый воздушный транспорт. Руководит Советом избираемый Ассамблеей его президент.

Совет образует Аэронавигационный комитет (АНК), в задачу ко­торого входит разработка изменений или выработка новых стандартов и рекомендаций в сфере международного воздушного транспорта, и учреждает Аэронавигационную комиссию. Совет образовал также Юридический комитет, который консультирует его по веем вопросам, касающимся деятельности ИКАО. Действуют также Комитет по неза­конному вмешательству в деятельность гражданской авиации и ряд других вспомогательных органов Совета.

Обеспечивает работу органов ИКАО его Секретариат, возглавляе­мый Генеральным секретарем и имеющий в своем составе несколько специализированных управлений.

Особая роль в сфере международных социально-экономических отношений принадлежит валютно-финансовым международным орга­низациям в силу характера их деятельности и условий принятия ими решений. Это следующие организации.

Международный валютный фонд (МВФ), созданный в 1945 г. на основе соглашения, достигнутого на Бреттон-Вудской валютно-финансовой конференции 1944 г. государствами, взносы которых в этот фонд составили 80% его общей суммы. Стал специализированным учрежде­нием ООН и преступил к осуществлению валютных операций в 1947 г.

Цели МВФ — содействие международному сотрудничеству в сфере финансовых расчетов по сделкам между государствами-членами и устранению препятствующих развитию мировой торговли ограниче­ний в деле обмена валют.

Однако в силу того, что решения фонда принимаются на условиях «взвешенного голосования» его членов с учетом их вкладов в сумму фонда и что подавляющим числом голосов при этом обладают 10 вы­сокоразвитых стран во главе с США, эти государства и определяют валютно-финансовую политику фонда и условия, на которых он предо­ставляет кредиты другим странам.

Международный банк реконструкции и развития (МБРР) — создан в 1944 г. государствами — участниками Бреттон-Вудской конферен­ции. Специализированное учреждение ООН с 1945 г.

Членами МБРР могут стать лишь государства — члены Междуна­родного валютного фонда.

Целью МБРР является содействие реконструкции экономики го­сударств-членов путем предоставления им для этого займов. Условия принятия соответствующих решений те же, что и в Международном валютном фонде.

Международная финансовая корпорация (МФК) — создана в 1956 г., специализированное учреждение ООН с 1957 г.

Цель МФК — содействие экономическому развитию государств-членов путем стимулирования деятельности их частных производст­венных предприятий.

МФК тесно взаимодействуете с МБРР, является его филиалом. Ру­ководят ее деятельностью Совет управляющих и Совет директоров, состоящие из лиц, управляющих делами МБРР и представляющих государства, которые одновременно являются его членами.

Международная ассоциация развития (MAP) — создана в 1960 г., с 1961 г. специализированное учреждение ООН. Ее членами являются государства — члены МБРР.

Цели MAP — содействие экономическому развитию, повышению производительности труда и жизненного уровня населения наименее развитых стран путем предоставления им льготных беспроцентных и долгосрочных займов. Ответственность за управление делами MAP возложена на МБРР, должностные лица и персонал которого безвоз­мездно выполняют также функции по управлению делами MAP. По­рядок принятия решений о предоставлении займов тот же, что и в МБРР.

Три вышеуказанные организации — Международный банк рекон­струкции и развития, Международная финансовая корпорация и Меж­дународная ассоциация развития — в совокупности образуют корпора­цию, именуемую Всемирным банком.

Международный фонд сельскохозяйственного развития (ИФАД) — образован и действует в качестве специализированного учреждения ООН с 1977 г.

Цели ИФАД — мобилизация дополнительных средств для разви­тия сельского хозяйства развивающихся стран путем разработки и осу­ществления проектов содействия беднейшим слоям их сельскохозяй­ственного населения.

Капитал фонда создается в основном за счет взносов развитых стран (более 50%) и развивающихся стран (более 40%). Его распреде­ление также зависит от согласования позиций основных стран-доно­ров.

§ 5. Целенаправленность международного социально-экономического права

Очевидно, что социально-экономическая сфера взаимоотношений между государствами, регулируемая современным международным правом, так или иначе сводится к принятию государствами междуна­родных обязательств о соблюдении ими определенных прав человека в своем внутреннем порядке или правопорядке.

Некоторые конкретные обязательства по общему международному праву в сфере социально-экономического права стали общепризнан­ными. Речь идет, в частности, об общепризнанных международно-пра­вовых положениях, запрещающих апартеид, расизм, колониализм, аг­рессию и другие нарушения международного мира и безопасности.

Что касается соблюдения других социально-экономических прав человека, то международно-правовое развитие пошло в этом плане по пути разработки под эгидой ООН и некоторых ее специализированных учреждений международных конвенций универсального характера, т.е. открытых для участия всех государства.

Заключаются, разумеется, и соответствующие двусторонние и многосторонние межгосударственные договоры, но решающая роль, очевидно, должна принадлежать универсальным конвенциям.

Такие конвенции, как правило, устанавливают механизм контроля заих соблюдением государствами-участниками. Такой механизм пред­усматривает обычно представление государствами периодических до­кладов о выполнении ими своих международных обязательств.

Центральное место в системе международных договоров о правах человека принадлежит Международному пакту о гражданских и поли­тических правах и Международному пакту об экономических, социаль­ных и культурных правах, принятым и открытым для подписания, ра­тификации и присоединения 16 декабря 1966 г.

Многие действующие международные конвенции посвящены мерам искоренения конкретных действий государств, умаляющих честь и достоинство человеческой личности.

Так, делу предупреждения дискриминации человека и преступле­ний против человека служат, в частности, Международная конвенция о ликвидации всех видов расовой дискриминации 1965 г., Междуна­родная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него 1973 г., Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 г., Конвенция о дискриминации в области труда и занятий 1958 г., Конвенция о борьбе с дискриминацией в об­ласти образования 1950 г., Конвенция о равном вознаграждении 1951 г.

Делу предупреждения и пресечения преступлений против челове­ческой личности служат также Конвенция о рабстве 1926 г. с последу­ющими ее изменениями и дополнениями, Конвенция о принудитель­ном труде 1930 г. и Конвенция об упразднении принудительного труда 1957 г., Конвенция о борьбе с торговлей людьми и с эксплуатацией проституции третьими лицами 1949 г., Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности 1968 г. и др.

Ряд конвенций касаются юридического статуса индивида. В их числе, Конвенция о гражданстве замужней женщины 1957 г., Конвен­ция о сокращении безгражданства 1961 г., Конвенция о статусе апат­ридов 1954 г., Конвенция о статусе беженцев 1951 г., Конвенция о по­литических правах женщин 1952 г., Конвенция о согласии на вступление в брак, брачном возрасте и регистрации браков 1962 г., Конвенция о представителях трудящихся 1971 г.

Выше приведены лишь отдельные примеры международных согла­шений универсального характера в сфере социально-экономического права. И это право непрерывно развивается, составляет основную сферу межгосударственного сотрудничества в интересах человеческой личности и человечества в целом, коль скоро его усилиями поддержи­вается международный мир и безопасность на нашей планете.

Глава XXII

УГОЛОВНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ХАРАКТЕРА

§ 1. Общие положения и терминология

В гл. IX указывалось, что ответственность государств и других субъектов международного права, обозначаемая термином «междуна­родная ответственность», по своему существу и видам (формам) в корне отличается от юридической ответственности по внутригосудар­ственному праву, где она выступает в качестве уголовной, гражданской и административной ответственности.

В общем вопрос о характере юридической ответственности по на­циональному и международному праву сводится к вопросу о субъектах этих двух систем права.

Так, вполне очевидно, что субъектами международной (междуна­родно-правовой) ответственности за нарушения международно-право­вых предписаний являются государства и иные субъекты международ­ного права.

Соответственно, индивиды, физические лица, не будучи субъекта­ми международного права, не являются и не могут являться субъекта­ми международно-правовой ответственности вообще и тех видов меж­дународно-правовых санкций в отношении государств, о которых шла речь в главе об их ответственности, в частности.

Конкретнее, уголовная ответственность, которую несут индивиды в соответствии с внутригосударственным правом за предусмотренные этим правом преступления, в принципе не применима к государству.

Однако уяснение этой, казалось бы, очевидной вещи — не столь простое дело при столкновении с некоторыми явлениями междуна­родной действительности, требующими правовой оценки. Так, неко­торые авторы, в том числе отечественные, утверждали, что современ­ное международное право якобы устанавливает в некоторых случаях наряду с ответственностью государств юридическую ответственность физических лиц, в частности за преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности. Высказывались также мнения о формировании некоего международного уголовного права.

Однако высказывания о том, что международное право якобы ус­танавливает в некоторых случаях наряду с международной ответствен­ностью государств международную ответственность индивидов, явно ошибочны. Никакой особой международной (международно-правовой) ответственности индивидов не существует. Ее не установили, ибо вполне достаточно существующих форм уголовной ответственности индивидов (от взятия под стражу до пожизненного тюремного заклю­чения и смертной казни) в соответствии с национальными системами уголовного права.

Не существует и международной уголовной юстиции и междуна­родных пенитенциарных средств исполнения приговоров по уголов­ным делам. Факт образования и деятельности двух специальных меж­дународных военных трибуналов — Нюрнбергского и Токийского, — а также возможность учреждения международных судебных инстанций в силу некоторых иных универсального характера межгосударствен­ных соглашений — явление редкое, исключительное, не изменяющее общего положения о том, что уголовная ответственность индивидов существовала и продолжает существовать каких ответственность по национальному уголовному праву государств, подлежащая преследо­ванию национальными судами с соблюдением национальных процес­суальных норм применительно ко всем уголовным преступлениям, подпадающим под юрисдикцию данного государства.

Уголовная юрисдикция государства в принципе территориальна в том смысле, что она принадлежит органам правосудия того государст­ва, в пределах территории или юрисдикции которого совершено уго­ловное преступление. Иными словами, все лица (кроме пользующихся соответствующим иммунитетом), совершившие в таком случае пре­ступление в соответствии с внутренним правом государства, подлежат его уголовной юрисдикции.

Государства устанавливают также свою юрисдикцию в отношении преступлений, совершенных их гражданами и вне пределових уголов­ной юрисдикции, иначе – персональную юрисдикцию, обычно лишь в отношении ограниченной категории тяжких преступлений. Но осу­ществление персональной юрисдикции возможно, естественно, лишь тогда, когда соответствующее лицо окажется во власти государства его гражданства.

Поэтому издавна существует сотрудничество государств в деле превенции и наказания за совершаемые индивидами преступления, как правило, тяжкого или особо тяжкого характера, ибо борьба с такими преступлениями требует объединения усилий заинтересованных госу­дарств на двустороннем, локальном или универсальном уровнях путем заключения между ними международных договоров. Такие договоры устанавливают обязательства государств, касающиеся розыска предпо­лагаемого преступника, уголовного преследования его в соответствии с их внутренним законодательством либо выдачи другому государству, казания иной правовой помощи. Именно в этом и состоит причаст­ность международного права к делу борьбы с уголовными преступле­ниями.

Наконец, в силу сложившегося международного обычая или об­щепризнанных положений универсальных международных договоров определенные преступления индивидов составляют ныне особую кате­горию, которую целесообразно именовать уголовными преступления­ми международного характера или иным образом.

Необходимость соответствующей терминологии предопределяет­ся тем, что термин «преступление» обозначает ныне в международ­но-правовых актах одну из категорий международно-противоправ­ных деяний государств, о чем говорилось в гл. IX. Следовательно, терминологически надо различать преступления государств и пре­ступления индивидов. Словосочетание «уголовные преступления» достаточно четко обозначает, что речь идет именно о преступлениях индивидов.

Кроме того, речь идет о преступлениях, социально опасных не толь­ко для данного государства или нескольких государств, заключивших соглашения о совместных мерах борьбы с ними, но и для сообщества государств или человечества в целом. Терминологически это преступ­ления международного характера. Последнее словосочетание («меж­дународного характера») призвано обозначитьих социальную опас­ность для человечества в целом.

Конечно, возможна и иная терминология. Беда, однако, в том, что сколько-нибудь устоявшейся терминологии не существует. Каждый автор предлагает свою, и терминологическая неразбериха в этом вопро­се вполне очевидна.

Таким образом, уголовные преступления международного харак­тера — это особая категория преступлений физических лиц (группы лиц), которые являются социально опасными преступлениями для че­ловечества в целом и в отношении которых международное сообщество государств установило особую компетенцию (обязанность) каждого государства в деле борьбы с такими преступлениями.

Такая особая компетенция (обязанность) государств установлена по общему международному праву, либо в силу соответствующего международного обычая, либо, чаще, в силу общепризнанных положе­ний универсальных международных договоров. Более конкретно это сводится в основном к следующему.

Во-первых, на международном уровне определяется состав уголов­ных преступлений международного характера, в уголовно-правовой оборот вводятся определенные виды таких преступлений (например, преступления против мира, преступления против человечности, пре­ступления апартеида, геноцида и т.д.).

Во-вторых, международное право обязывает государство преследо­вать по своему национальному праву лиц, виновных в уголовных пре­ступлениях международного характера, коль скоро они находятся в его власти, устанавливая экстерриториальную и эксперсональную юрис­дикцию государства по таким преступлениям, иначе — универсальную юрисдикцию, т.е. юрисдикцию, действующую независимо от места со­вершения преступления международного характера и независимо от гражданской принадлежности преступника.

Неотвратимость наказания за уголовные преступления междуна­родного характера достигается, кроме того, обязанностью каждого го­сударства либо судить такого преступника, либо выдать его для судеб­ного преследования государству, в пределах юрисдикции которого со­вершено данное преступление, или государству национальной принад­лежности данного преступного лица, а также сотрудничеством госу­дарств по обнаружению предполагаемого преступника и в деле приня­тия практически осуществимых мер по предотвращению указанных преступлений.

Возможно также заключение универсальных международных до­говоров о неприменимости срока давности к уголовным преступлени­ям международного характера. Так, в частности, в 1968 г. была разра­ботана и заключена Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности.

Повторим, что, как правило, устанавливается обязанность госу­дарств преследовать за уголовные преступления международного ха­рактера по своему национальному праву. Возможность же учреждения по некоторым конвенциям международного уголовного суда весьма проблематична, практически нереальна. Например, Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 г. и Конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него 1973 г. предусматривают возможность юрисдикции международного уголовного суда для сторон, признавших такую юрисдикцию. Однако такие суды учреждены не были.

Большинство же других международных конвенций о предупреж­дении и пресечении уголовных преступлений международного харак­тера вообще не предусматривают возможности учреждения междуна­родных судебных инстанций.

Тем не менее следует иметь в виду, что существует определенная связь между тяжкими международно-противоправными деяниями го­сударства, обозначаемыми ныне термином «преступление государства», и сопутствующими ему преступлениями международного харак­тера индивидов, в частности руководящих должностных лиц. Это со­здает впечатление, что уголовная ответственность таких лиц, как и ответственность государства, возникает непосредственно на основании международного права и является одной из форм ответственности го­сударства за его международное преступление. В действительности же, преступления государства и преступления физических лиц, в том числе уголовные преступления международного характера, — явления совер­шенно разноплановые. Ответственность государства существует на ос­новании и в соответствии с международным правом, а уголовная от­ветственность индивида — в соответствии с внутренним правом госу­дарства, коль скоро она таковым предусмотрена.

Кроме того, определенная взаимосвязь между преступлениями го­сударств и преступлениями международного характера физических лиц отнюдь не абсолютна. Ее вообще может не существовать и дейст­вительно во многих случаях не существует.

Например, преступления индивидов против мира, как они опреде­лены в ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала, безусловно связаны с совершенным государством преступлением агрессии. Но военные пре­ступления и преступления против человечности могут совершаться не только вооруженными силами и агентами государства-агрессора и не только в ходе международного вооруженного конфликта. Преступле­ние геноцида может совершаться индивидами самостоятельно, вне связи с международным преступлением геноцида, совершаемым госу­дарством. Имеют место также преступления государств, в связи с ко­торыми международное право не предусматривает обязанности уго­ловного преследования индивидов. И наоборот, обязанность госу­дарств преследовать по своему национальному праву (или выдать) за многие виды уголовных преступлений международного характера ус­тановлена ныне в соответствии с общепризнанными положениями со­временного международного права вне какой-либо связи с преступле­ниями государств.

Таким образом, обязанность государств в соответствии с общепри­знанными положениями современного международного права пресле­довать лиц, совершивших уголовные преступления или подозреваемых в их совершении, установлена ныне в отношении преступлений, тер­минологически обозначенных автором как уголовные преступления международного характера.

Ниже рассматриваются некоторые источники, устанавливающие такую обязанность.

§ 2. Уставы Международных военных трибуналов

Исходя из принятой в Москве 30 октября 1943 г. Великобрита­нией, США и СССР Декларации об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства, 8 августа 1945 г. в Лондоне между СССР, США, Великобританией и Францией было заключено Соглашение о судеб­ном преследовании и наказании военных преступников европейских стран оси, неотъемлемой частью которого является приложенный к нему Устав Международного военного трибунала (Нюрнбергского трибунала). В дальнейшем к Лондонскому соглашению присоедини­лись еще 19 государств. Принципы Устава Нюрнбергского трибунала были одобрены международным сообществом государств в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 95(I) и имеют ныне общепризнанное значение.

Лондонское соглашение предусматривало, что Нюрнбергский три­бунал учреждается для суда над главными военными преступниками, преступления которых не связаны с географически определенным мес­том, и устанавливало (ст. 6), что Соглашение не умаляет компетенции и не ограничивает прав национальных или оккупационных судов, ко­торые уже созданы или будут созданы на любой союзной территории или в Германии для суда над военными преступниками.

В дальнейшем был учрежден на тех же принципиальных основах Международный военный трибунал для Дальнего Востока (Токийский трибунал) для судебного преследования японских военных преступ­ников.

Устав Нюрнбергского трибунала гласил, что следующие действия или любое из них являются преступлениями, подлежащими юрисдик­ции Трибунала (и соответствующих национальных или оккупацион­ных судов) и влекущими за собой индивидуальную ответственность:

a) преступления против мира, а именно: планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений; участие в общем плане или заговоре, направленных к осуществлению любого из перечисленных действий;

b) военные преступления, а именно, нарушение законов или обы­чаев войны. К этим нарушениям относятся: убийства, истязания или увод в рабство или для других целей гражданского населения оккупи­рованных территорий; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в море; убийства заложников; ограбление общест­венной или частной собственности; бессмысленное разрушение горо­дов или деревень; разорение, неоправданное военной необходимостью, и другие преступления;

с) преступления против человечности, а именно: убийства, истреб­ление, порабощение, ссылка и иные жестокости, совершенные в отно­шении гражданского населения до или во время войны или преследо­вания по политическим, расовым или религиозным мотивам с целью осуществления преступления, подлежащего юрисдикции Трибунала, или в связи с преступлением, независимо от того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совер­шены, или нет.

Руководители, организаторы, подстрекатели и пособники, участво­вавшие в составлении или осуществлении общего плана или заговора, направленного на совершение любых из вышеупомянутых преступле­ний, несут ответственность завсe действия, совершенные любыми ли­цами с целью осуществления такого плана.

Таким образом, универсально признанным международным согла­шением была установлена преступность вышеуказанных деяний инди­видов и обязанность государств по их судебному преследованию преж­де всего и главным образом в национальных судах.

Кроме того, в Уставе Нюрнбергского трибунала впервые были сформулированы положения о преступлениях против мира и винов­ные в них лица впервые были привлечены к уголовной ответствен­ности.

То, что положения Устава Нюрнбергского, а затем Токийского три­буналов стали составной частью общего международного права, под­тверждает и факт преследования сотен и тысяч немецко-фашистских, японских и иных преступников Второй мировой войны судами прак­тически всех европейских и многих неевропейских государств.

Следует добавить, что ныне обязанность государств преследовать по своему национальному праву (или выдать) за военные преступле­ния и преступления против человечности установлена также Женев­скими конвенциями о законах и обычаях войны 1949 г., кодифициро­вавшими соответствующее обычное право. Так, согласно ст. 146 Же­невской конвенции о защите мирного населения во время войны, ее участники «берут на себя обязательство ввести в действие законода­тельство, необходимое для обеспечения эффективных уголовных на­казаний для лиц, совершивших или приказавших совершить те или иные серьезные нарушения настоящей Конвенции...» Каждая сторона Конвенции, согласно этой же статье, «обязуется разыскивать лиц, об­виняемых в том, что они совершили или приказали совершить то или иное из упомянутых серьезных нарушений, и, каково бы ни было их гражданство, предавать их своему суду». Она может также, если поже­лает, передавать их для суда другой заинтересованной стороне.

§ 3. Универсальные международные конвенции

Сотрудничество государств в деле борьбы с уголовными преступ­лениями международного характера привело также к разработке и за­ключению под эгидой ООН некоторых ее специальных учреждений или иным образом многочисленных универсальных международных конвенций, устанавливающих обязанность государств-участников преследовать соответствующих лиц за обозначенные в этих конвенци­ях тяжкие уголовные преступления международного характера или выдавать их для преследования другому компетентному государству. Постепенно положения этих конвенций становятся общепризнанными нормами международного права.

Такие универсальные конвенции трудно сколько-либо подробно рассмотреть. Тем не менее очевидно, что отнесение тех или иных пре­ступных деяний индивидов к категории преступлений международно­го характера — дело компетенции международного сообщества госу­дарств.

Так, современное международное право квалифицирует в качестве международных преступлений государств тяжкие нарушения ими международных норм, запрещающих рабство, геноцид и апартеид.

В свою очередь, заключены Конвенция о рабстве 1926 г. и Допол­нительная конвенция об упразднении рабства, работорговли и инсти­тутов и обычаев, сходных с рабством, 1956 г., обязывающие государства преследовать индивидов за такие преступления по своему националь­ному праву. Заключены также Конвенция о преступлении геноцида и наказании за него 1948 г. и Конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него 1973 г.

Ряд универсальных международных конвенций можно рассматри­вать как относящиеся к сфере предупреждения и пресечения преступ­лений международного терроризма.

К ним относятся, в частности, положения о преступлениях пират­ства, в концентрированном виде изложенные ныне в Конвенции ООН по морскому праву (ст. 100—107), а также Конвенция о борьбе с неза­конными актами, направленными против безопасности морского судо­ходства, 1988 г. и Протокол о борьбе с незаконными актами, направ­ленными против безопасности стационарных платформ, расположен­ных на континентальном шельфе.

К этой сфере относятся также Конвенция о преступлениях и неко­торых актах, совершаемых на борту воздушных судов, 1963 г., Конвен­ция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1978 г. и Кон­венция о борьбе с незаконными актами, направленными против без­опасности гражданской авиации, 1971 г. и Протокол о борьбе с незаконными актами насилия в аэропортах, обслуживающих международ­ную гражданскую авиацию, 1988 г., Международная конвенция о борь­бе с захватом заложников 1979 г. и Конвенция о предотвращении и наказании лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, 1978 г.

Особое значение в этом плане имеют Конвенция о физической защите ядерного материала 1980 г. и Конвенция ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988г.

Таковы некоторые общезначимые международно-правовые акты, имеющие в виду предупреждение и пресечение уголовных преступле­ний международного характера и так или иначе устанавливающие уни­версальную юрисдикцию (или обязанность выдачи) государства, во власти которого оказываются подозреваемые лица.

Вполне очевидно, что борьба с преступлениями международного характера индивидов потребует новых усилий международного сооб­щества государств, подготовки и заключения новых универсальных международных договоров или дополнения новыми положениями уже существующих международных конвенций, ибо уголовная преступ­ность проявляется во все более изощренных формах и все чаще приоб­ретает международный характер.

Глава XXIII

ПРАВО ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТОВ

§ 1. Общие положения

Наименование «право вооруженных конфликтов» обозначает спе­цифическую отрасль современного международного права, регулирую­щую способы и методы ведения вооруженной борьбы в ходе вооружен­ных конфликтов международного и немеждународного характера с целью минимизацииих вредных последствий для вовлеченных в кон­фликт сторон и человечества в целом. Но этим далеко не ограничива­ется объект соответствующего правового регулирования.

Наиболее полно и квалифицированно существо права вооружен­ных конфликтов, включая целесообразность такого его наименования, изложено, на наш взгляд, в «Курсе международного права». *

* См.: Курс международного права: В 7 т. М., 1992. Т. 6. Гл. 9 (авторы И.Н. Арцибасов и И.И. Лукашук).

По мнению авторов, с одной стороны, право вооруженных кон­фликтов — отрасль международного права, призванная регулировать ведение военных действий в ходе международных и немеждународных вооруженных конфликтов, обеспечить защиту их жертв. С другой сто­роны, объектом регулирования этой отрасли является широкий спектр отношений между субъектами международного права. Он охватывает не только ограничение или запрещение применять определенные сред­ства ведения войны, но и такие правила, как: а) ограничение во времени применения средств ведения военных действий, в частности нормы о начале войны и ее окончании, о перемирии, о мирном договоре и т.д.; б) пространственные ограничения применения средств ведения воен­ных действий, особенно нормы о театре военных действий, о театре войны, об оккупированных территориях, о нейтралитете, о демилита­ризованных и нейтрализованных территориях, о необороняемых местностях и т.д.; в) ограничения, касающиеся индивида, т.е. нормы, огра­ничивающие применение средств ведения военных действий против определенных категорий лиц, в частности правовой режим раненых, больных, военнопленных, гражданского населения, граждан нейтраль­ных государств, иностранцев и т.д.; г) нормы, содержащие гарантии осуществления правил ведения военных действий, об ответственности за их нарушение, о военных преступлениях и т.д.

Вышесказанное и лежит в основе системы изложения авторами права вооруженных конфликтов с должным учетом соответствующей международно-правовой доктрины.

Иначе говоря, право вооруженных конфликтов в широком его по­нимании полностью сохраняет свою силу и действенность.

В то же время полностью сохраняет свое значение и право воору­женных конфликтов в узком его понимании, как часть права вооружен­ных конфликтов (подотрасль), призванная регулировать собственно ведение военных действий в ходе международных и немеждународных конфликтов, обеспечивать защиту их жертв

§ 2. Международное гуманитарное право

Ныне подотрасль права вооруженных конфликтов, посвященная защите жертв войны, обозначается в международных актах как «меж­дународное гуманитарное право, применяемое в период вооруженных конфликтов» или более кратко «международное гуманитарное право».

Особенностью этой подотрасли права вооруженных конфликтов является то, что стороны вооруженного конфликта рассматриваются как равноправные и равнообязанные, независимо от того, какая из них явилась нападающей или обороняющейся стороной, агрессором или жертвой агрессии.

В то же время в принципе право вооруженных конфликтов в его широком понимании также можно считать гуманитарным правом, по­скольку так или иначе оно направлено на ограничение или смягчение тяжких последствий межгосударственных вооруженных конфликтов, их превенцию и ответственность за нарушение соответствующих международно-правовых предписаний.

В международно-правовой доктрине не существует сколько-ни­будь заметного единства по вопросам о существе и содержании права вооруженных конфликтов, а также о его подотрасли, именуемой ныне гуманитарным правом.

Основам собственно гуманитарного права, касающегося защиты жертв войны, посвящено ныне учебное пособие В.В. Пустогарова . * В этом труде показано, что основу современного гуманитарного права составляют четыре Женевские конвенции 1949 г., а именно: «Об улуч­шении участи раненых и больных в действующих армиях» (Конвен­ция I), «Об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море» (Конвен­ция II), «Об обращении с военнопленными» (Конвенция III) и «О за­щите гражданского населения во время войны» (Конвенция IV), а также два Дополнительных протокола к ним 1977 г.: Протокол I о за­щите жертв международных вооруженных конфликтов и Протокол II о защите жертв вооруженных конфликтов немеждународного харак­тера.

* См.: Пустогаров В.В. Международное гуманитарное право: Учебное пособие, М., 1977.

Женевские конвенции и протоколы к ним систематизировали, ко­дифицировали и развили огромный относящийся к международному гуманитарному праву нормативный материал, их участниками стали практически почти все члены международного сообщества государств. Их положения действуют ныне и как нормы обычного международного права.

А. Фердросс * кратко характеризует историю выработки четырех Женевских конвенций 1949 г. следующим образом.

* См.: Фердросс А. Международное право. М., 1959.

Конференция государств, созванная швейцарским Союзным сове­том, выработала Первую Женевскую конвенцию 1864 г. об улучшении участи раненных и больных в действующих армиях. Эта конвенция неоднократно улучшалась и расширялась: в первый раз в 1906 г., далее в 1929 г. и, наконец, в 1949 г. Конвенцией об улучшении участи ранен­ных и больных в действующих армиях (Конвенция I). Она состоит из 64 статей и двух приложений.

Постановлениями Десятой Гаагской Конвенции 1907 г. принципы Женевских конвенций 1864 и 1906 гг. были распространены на мор­скую войну. Эта Конвенция также подверглась новации в 1949 г. Же­невской конвенцией об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море (Конвенция II). Она содержит 63 статьи.

В Гаагских правилах сухопутной войны 1899 и 1907 гг. имелся раз­дел о положении военнопленных. Нормы установленного для них в 1929 г. режима получили дальнейшее развитие в Женевской конвен­ции 1949 г. об обращении с военнопленными (Конвенция III). Она со­стоит из 143 статей и пяти приложений.

К этим трем конвенциям (в 1949 г. лишь подвергшимся новации) следует добавить новую Женевскую конвенцию о защите гражданского населения во время войны (Конвенция IV). Конвенция регулирует по­ложение гражданского населения как на территории воюющих сторон, так и на оккупированных территориях и на территориях нейтральных государств. Она состоит из 159 статей и трех приложений.

Эти четыре Женевские конвенции были объединены под названи­ем «Женевские конвенции о защите жертв войны» и 12 августа 1949 г. приняты конференцией государств, созванной в Женеве по предложению Международного комитета Красного Креста. К конвенциям при­ложено 11 рекомендаций конференции.

Эти четыре конвенции содержат, указывает А. Фердросс, много­численные положения общего характера, помещенные частично в на­чале, частично в конце текстов конвенций. Наиболее существенные из них следующие.

1. Конвенции подлежат соблюдению «при любых обстоятельст­вах», и соблюдение их должно быть обеспечено. Серьезные нарушения этого положения должны быть уголовно наказуемы.

2. Конвенции подлежат применению не только в случае объявлен­ной войны, но и при вооруженных конфликтах, когда одна из сторон еще не признала состояния войны, а также при военной оккупации, которой не оказывается никакого сопротивления. Договаривающиеся государства остаются связанными этими положениями также по отно­шению к не состоящему участником конвенции государству, если пос­леднее «принимает и применяет»их в каких-либо конкретных кон­фликтах. Из этого следует, что некоторые положения конвенций гу­манного порядка подлежат применению также и в гражданской войне.

3. Указанными конвенциями покровительствуемым лицам присва­иваются права, от которых они не могут отказаться. Такие лица имеют также право просить о помощи державу-покровительницу. За отсутст­вием таковой должна выступить какая-либо организация, преследую­щая гуманные цели, как, например, Международный комитет Красного Креста. Никакие отступления от этих положений посредством заклю­чения соглашения с государством, которое в результате военных собы­тий оказывается ограниченным в своей свободе действий, не допуска­ются.

4. Конвенции подлежат применению в сотрудничестве и под на­блюдением державы-покровительницы или заменяющей ее организа­ции, преследующей гуманные цели.

5. В случае разногласий относительно толкования и применения конвенции держава-покровительница или заменяющая ее организа­ция, преследующая гуманные цели, должна предложить свои услуги. Они могут предложить организовать встречу представителей сторон. По требованию одной из сторон должно быть проведено расследование любого предполагаемого нарушения конвенции. Если между сторона­ми не будет достигнуто соглашение о порядке производства такого расследования, стороны должны назначить третейского судью, кото­рый разрешит процедурный вопрос. Впрочем в конвенциях нет поло­жения, предусматривающего порядок разрешения споров, если сторо­ны не достигли соглашения ни о процедуре, ни о назначении третейского судьи. Конференция лишь рекомендовала государствам переда­вать такие споры на рассмотрение Международного Суда.

6. Все неурегулированные конвенциями дела подлежат разреше­нию на основании общих принципов этих конвенций.

7. Запрещаются меры возмездия против лиц и объектов, состоящих под покровительством согласно конвенциям.

8. Нейтральные государства, принявшие у себя покровительствуе­мых лиц, обязаны разумно применять конвенции.

9. В честь Швейцарии устанавливается эмблема в виде Красного Креста на белом фоне в качестве отличительного знака защиты жертв войны. Наряду с этим допускается также изображение вместо Красного Креста Красного Полумесяца и Красного Льва на белом фоне. Злоупот­ребление этими эмблемами наказуемо.

Таковы наиболее существенные общего характера положения Же­невских конвенций о защите жертв войны 1949 г.

Как следует из сказанного, Конвенции I, II и III явились результа­том длительных усилий международного сообщества государств, начи­ная с 1864 г., в направлении прогрессивного развития их положений.

Новеллой в этом плане явилась Конвенция IV — о защите граж­данского населения во время войны. Положения этой конвенции каса­ются защиты гражданских госпиталей, помощи детям, раненым и боль­ным; устанавливают обязанность государств-участников допускать свободную пересылку медикаментов и медицинских средств, предме­тов, необходимых для отправления церковных обрядов, предназначае­мых исключительно для гражданского населения, а также посылок про­довольственных продуктов, одежды и средств для поддержания здоро­вья детей моложе 15 лет, беременных женщин и рожениц.

Конвенция содержит также нормы об иностранцах, в том числе не имеющих гражданства, находящихся под властью одной из воюющих сторон на собственной или на оккупированной территории. Они каса­ются и граждан нейтральных и совоюющих государств, если эти госу­дарства не поддерживают нормальных дипломатических сношений с государством, захватившим военнопленных.

Все эти лица имеют право при любых обстоятельствах требовать уважения их личности, чести и их семейных прав, религиозных убеж­дений и обрядов, привычек и обычаев. Они подлежат гуманному обра­щению и защите от нападений и оскорблений. Применение к ним каких-либо насильственных мер недопустимо, равно как наложение коллективных наказаний, всякое запугивание, терроризирование, взя­тие заложников.

Конвенцией регулируется также режим лиц, интернированных го­сударством-участником на своей собственной или на оккупированной территории.

Суммарное число статей четырех Женевских конвенций о защите жертв войны (без учета приложений) — 439. Легко себе представить, насколько это обширный и сложный для изучения и применения пра­вовой материал.

Но этим дело далеко не ограничивается. Необходимо, кроме того, учитывать положения универсальных международных конвенций, каса­ющихся запрещения применения оружия массового поражения, в част­ности это касается Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсичногооружия и его уничтожении 1972 г.. Конвенции о запрещении разра­ботки, производства, накопления и применения химического оружия и его уничтожении 1993 г., а также Конвенции о запрещении или ограни­чении конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбиратель­ное действие, 1981 г. и протоколов к этой конвенции, касающихся необ­наруживаемых осколков, запрещения или ограничения применения мин, мин-ловушек и других устройств, о запрещении или ограничении применения зажигательного оружия; Конвенции о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта 1954 г.

Далее, в 1977 г. к Женевским конвенциям о защите жертв войны 1949 г. были приняты два Дополнительных протокола: Протокол I—о защите жертв международных вооруженных конфликтов и Прото­кол II — о защите жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера.

Целью этих протоколов является внести целесообразные уточне­ния и дополнения в нормы Женевских конвенций 1949 г.

Так, принципиальные положения общего характера гуманитарного права изложены в Протоколе I (ст. 35) следующим образом:

«1. В случае любого вооруженного конфликта право сторон, нахо­дящихся в конфликте, выбирать методы или средства ведения войны не является неограниченным.

2. Запрещается применять оружие, снаряды, вещества и методы ведения военных действий, способные причинить излишние повреж­дения или излишние страдания.

3. Запрещается применять методы или средства ведения военных действий, которые имеют своей целью причинить или, как можно ожи­дать, причинят обширный, долговременный и серьезный ущерб при­родной среде».

Законными участниками военных действий являются лица, име­нуемые комбатантами (сражающимися). Общая их характеристика, со­гласно Протоколу I, такова:

«Вооруженные силы стороны, находящейся в конфликте, состоят из всех организованных вооруженных сил, групп и подразделений, на­ходящихся под командованием лица, ответственного перед этой сторо­ной за поведение своих подчиненных. Такие вооруженные силы под­чиняются внутренней дисциплинарной системе, которая, среди проче­го, обеспечивает соблюдение норм международного права, применяе­мых в период вооруженных конфликтов».

Протокол I содержит 102 статьи и два приложения. В нем дается, в частности, юридическое определение важнейших употребляемых в международном гуманитарном праве терминов-понятий.

Весьма важной новеллой гуманитарного права является ст. 36 Про­токола I, которая требует, чтобы лица, разрабатывающие новые виды оружия или способы ведения военных действий, определяли, не под­падают ли они под запреты в соответствии с Протоколом или иными нормами международного права, т.е. запрещает разрабатывать соответ­ствующие новые виды оружия или способы ведения военных действий.

Дополнительный протокол II — о защите жертв вооруженных кон­фликтов немеждународного характера имеет своей целью уточнение и развитие положений четырех Женевских конвенций 1949 г., составля­ющих содержание идентичных для всех четырех этих конвенций поло­жений ст. 3.

Вступительная часть этих статей гласит:

«В случаях вооруженного конфликта, не носящего международно­го характера и возникающего на территории одной из Высоких Дого­варивающихся Сторон, каждая из находящихся в конфликте сторон будет обязана применять, как минимум, следующие положения».

Указанный минимум определен следующим образом:

1. Лица, которые непосредственно не принимают участия в воен­ных действиях, включая тех лиц из состава вооруженных сил, которые сложили оружие, а также тех, которые перестали принимать участие в военных действиях вследствие болезни, ранения, задержания или по любой иной причине, должны при всех обстоятельствах пользоваться гуманным обращением без всякой дискриминации по причинам расы, цвета кожи, религии или веры, пола, происхождения или имуществен­ного положения или любых иных аналогичных критериев.

С этой целью запрещаются и всегда и всюду будут запрещаться следующие действия в отношении указанных лиц:

а) посягательство на жизнь и физическую неприкосновенность, в частности, всякие виды убийства, увечья, жестокое обращение, пытки и истязания;

б) взятие заложников;

в) посягательство на человеческое достоинство, в частности оскор­бительное и унижающее обращение;

г) осуждение и применение наказания без предварительного судеб­ного решения, вынесенного надлежащим образом учрежденным судом, при наличии судебных гарантий, признанных необходимыми цивили­зованными нациями.

2. Раненых и больных будут подбирать, иим будет оказана помощь.

Как указывается в Протоколе II, его положения применяется в раз­витие и дополнение положений ст. 3 четырех Женевских конвенций 1949 г. В частности, они распространяются на случаи борьбы против колониального господства и иностранной оккупации, против расист­ских режимов и за осуществление права народов на самоопределение в соответствии с Уставом ООН и Декларацией о принципах междуна­родного права 1970 г., к вооруженному конфликту на территории го­сударства между его вооруженными силами и антиправительственны­ми вооруженными силами, осуществляющими контроль над частью территории государства, который позволяет им проводить непрерыв­ные и согласованные действия и применять настоящий Протокол.

Протокол не применяется к случаям нарушения общественного порядка, внутренним беспорядкам, отдельным актам насилия, посколь­ку таковые не являются вооруженными конфликтами.

В Протоколе II подчеркивается, что его положения не затрагивают суверенитета государства или обязанности правительства по поддер­жанию правопорядка в государстве, по защите национального единства и территориальной целостности государства. Его положения не могут истолковываться как вмешательство во внутренние дела государства или в вооруженный конфликт в государстве.

Одно из положений преамбулы Протокола II гласит, что «в случа­ях, не предусмотренных действующими правовыми нормами, челове­ческая личность остается под защитой принципов гуманности и требо­ваний общественного сознания».

§ 3. Дальнейшая перспектива

Целесообразность существования и развития права вооруженных конфликтов в целом и его подотрасли — гуманитарного права бесспор­на. Но при этом возникают разные вопросы: во-первых, о вооруженных конфликтах между какими государствами может практически ныне идти речь; во-вторых, о применении каких незапрещенных средств ве­дения военных действий может сегодня или завтра вестись речь в ходе международных и немеждународных вооруженных конфликтов.

Ответ на первый вопрос сводится, видимо, к тому, что речь не может идти о вооруженном конфликте между великими державами, ибо это привело бы к возникновению третьей мировой войны и неиз­бежной гибели человеческой цивилизации в ее горниле.

Второй вопрос касается средств и методов ведения вооруженной борьбы, в частности используемых вооружений. Таковые должны сво­диться к так называемым обычным вооружениям, оружию избиратель­ного действия, которое можно применять непосредственно против не­приятельских вооруженных сил, не затрагивая гражданское население и сопутствующий вооруженным силам медицинский и прочий персо­нал.

Но научно-техническая революция и гонка вооружений привели к изобретению значительного числа новых видов оружия массового по­ражения, к которым ныне в документах ООН относят оружие, которое действует путем взрыва или с помощью радиоактивных материалов, смертоносное химическое и бактериологическое оружие и любое иное оружие, которое будет разработано в будущем, обладающее свойствами атомной бомбы или другого упомянутого выше оружия. Речь может идти также, в частности, об оружии лучевого поражения, инфразвуковом оружии, генетическом оружии, этническом оружии, психотропном оружии, геофизическом оружии и т.д.

Существенно совершенствуется и так называемое обычное оружие. Недаром в 1981 г. была заключена Конвенция о запрещении или огра­ничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерное повреждение или имеющими неизбирательное действие.

Конечно, поскольку в реальной действительности в послевоенных межгосударственных отношениях возникли и продолжают существо­вать десятки вооруженных конфликтов так называемой малой интен­сивности, то право вооруженных конфликтов, включая международное гуманитарное право, сохраняет свое значение и действенность, служит цели минимизации тяжких их последствий для вовлеченных в них сторон и всего человечества.

Однако главной задачей современности является исключение меж­дународных вооруженных конфликтов из жизни международного со­общества государств, поддержание международного мира и безопас­ности объединенными усилиями прежде всего великих держав — постоянных членов Совета Безопасности ООН. Такова политическая ре­альность, отраженная в Уставе ООН, в основе которого лежит принцип единства действий постоянных членов Совета прежде всего в деле под­держания международного мира и безопасности.

Напомним, что точка зрения США в момент ратификации ими Устава ООН состояла, в частности, в том, что положения, касающиеся Совета Безопасности, признают специальную ответственность великих держав за поддержание мира и тот факт, что сохранение их единства является решающей политической проблемой нашего времени.

В свою очередь, официальный британский комментарий Устава ООН гласил, что успешная деятельность Объединенных Наций зави­сит от сохранения единогласия великих держав; конечно не во всех деталях политики, но по основным ее принципам. Если это единогласие серьезно подорвано, то никакое положение Устава не будет, очевидно, иметь большого значения.

Точка зрения Советского Союза была идентичной и столь же кате­горичной.

Сегодня указанная политическая истина так же справедлива, как и в момент основания Организации Объединенных Наций.

Учебное издание

Николай Александрович Ушаков

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО

Учебник

Редактор Н.К. Воеводенко

Корректор Н.Е. Павлова

Художественный редактор А.В. Антипов

Компьютерная верстка Т.А. Антоновой

Книги издательской группы «Юристъ»

можно приобрести или заказать:

107082, Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 75, стр. 10

(ст. метро «Бауманская»)

Тел.: (095) 261-9624, 267-7650. Факс: (095) 261-6010

Опт, розница, книга—почтой, доставка

Москва, ул. Знаменка, д. 10 (ст. метро «Арбатская»)

Розница

Санкт-Петербург, Невский пр-т, д. 85/11

(вход с ул. Гончарной, д. 11)

Тел.: (812) 168-4928

Опт, розница

По каталогу «Книги. Учебные пособия.

Товары Агентства «Роспечать»

Тел.: (095) 195-1451

По сводному аннотированному тематическому плану

издания учебной литературы:

117342, г. Москва, ул. Бутлерова, д. 17 «Б»,

ЦКНБ (отдел учебной литературы)

Изд. лиц. № 071461 от 26.06.97.

Подписано в печать 25.02.2000. Формат 60 х 90 1/16.

Печать офсетная. Усл. печ. л. 19. Гарнитура Петербург.

Тираж 10 000. Заказ 339.

Издательская группа «Юристъ»

101000, Москва, Лубянский пр., д. 7, стр. 1

(095) 925-3914, 921-0067

Отпечатано в полном соответствии

с качеством предоставленных диапозитивов

в ОАО «Можайский полиграфкомбинат»

143200, г, Можайск, ул. Мира, 93

Оглавление

Глава I

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО КАК НОРМАТИВНАЯ СИСТЕМА....................................................................................... 2

§ 1. Понятие международного права......................................................................................................................................... 2

§ 2. Объект международно-правового регулирования......................................................................................................... 4

§ 3. Нормы международного права........................................................................................................................................... 5

§ 4. Субъекты международного права...................................................................................................................................... 8

§ 5. Источники международного права.................................................................................................................................. 10

§ 6. Ответственность в международном праве..................................................................................................................... 13

§ 7. Системность международного права.............................................................................................................................. 14

§ 8. Структура международного права.................................................................................................................................. 16

Глава II

ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА................................................................................................................................ 17

§ 1. Международное право в историческом развитии....................................................................................................... 17

§ 2. Понятие современного международного права........................................................................................................... 21

Глава III............................................................................................................................................................................................... 22

ТОЛКОВАНИЕ И ПРИМЕНЕНИЕ НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА...................................................................... 22

§ 1. Общие положения................................................................................................................................................................. 22

§ 2. Соблюдение, применение и толкование договоров.................................................................................................... 23

Глава IV............................................................................................................................................................................................... 27

ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА.................................................................................................. 27

§ 1. Общие положения................................................................................................................................................................. 27

§ 2. Принцип суверенного равенства государств................................................................................................................ 28

§ 3. Принцип неприменения силы или угрозы силой.......................................................................................................... 29

§ 4. Принцип невмешательства................................................................................................................................................. 31

§ 5. Принцип мирного разрешения споров............................................................................................................................ 32

§ 6. Принцип добросовестного выполнения международных обязательств............................................................... 34

§ 7. Принцип сотрудничества государств............................................................................................................................. 34

§ 8. Принцип равноправия и самоопределения народов................................................................................................... 35

Глава V................................................................................................................................................................................................. 38

ГОСУДАРСТВО СОГЛАСНО МЕЖДУНАРОДНОМУ ПРАВУ........................................................................................... 38

§ 1. Понятие государства............................................................................................................................................................ 38

§ 2. Понятие и юридические признаки государственного суверенитета...................................................................... 38

§ 3. Несущественность внутреннего устройства государств........................................................................................... 42

§ 4. Осуществление государством внешних сношений...................................................................................................... 44

Глава VI............................................................................................................................................................................................... 45

ИММУНИТЕТ ГОСУДАРСТВА ОТ ИНОСТРАННОЙ ЮРИСДИКЦИИ........................................................................... 45

§ 1. Иммунитет государства как принцип международного права.............................................................................. 45

§ 2. Деяния государства в сфере иностранной юрисдикции............................................................................................ 49

§ 3. Иммунитет государства — участника гражданско-правовых отношений.......................................................... 51

Глава VII............................................................................................................................................................................................. 55

НАИБОЛЬШЕЕ БЛАГОПРИЯТСТВОВАНИЕ В МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ............................. 55

§ 1. Общие положения................................................................................................................................................................. 55

§ 2. Клаузула о наибольшем благоприятствовании........................................................................................................... 56

§ 3. Режим наибольшего благоприятствования................................................................................................................... 57

§ 4. Применение норм о наибольшем благоприятствовании........................................................................................... 57

§ 5. Исключения из положений о наибольшем благоприятствовании.......................................................................... 59

Глава VIII

ПРАВОПРЕЕМСТВО ГОСУДАРСТВ......................................................................................................................................... 60

§ 1. Общие положения................................................................................................................................................................. 60

§ 2. Предмет правопреемства.................................................................................................................................................... 63

§ 3. Принципиальные основы правопреемства.................................................................................................................... 64

Глава IX

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ГОСУДАРСТВ....................................................................................................................................... 67

§ 1. Общие положения................................................................................................................................................................. 67

§ 2. Виды международных обязательств государств......................................................................................................... 69

§ 3. Обстоятельства, исключающие противоправность деяния государства............................................................. 72

§ 4. Международные правонарушения и преступления государств............................................................................. 75

§ 5. Субъекты международных претензий............................................................................................................................ 76

§ 6. Международно-правовые санкции.................................................................................................................................. 77

§ 7. Юридическая природа международных санкций....................................................................................................... 81

Глава Х

ОБЪЕДИНЕНИЯ ГОСУДАРСТВ.................................................................................................................................................. 83

§ 1. Общие положения................................................................................................................................................................. 83

§ 2. Международные организации.......................................................................................................................................... 83

Глава XI

РОЛЬ ПРИЗНАНИЯ В МЕЖДУНАРОДНОМ ОБЩЕНИИ.................................................................................................... 91

§ 1. Общие положения................................................................................................................................................................. 91

§ 2. Признание государств......................................................................................................................................................... 91

§ 3. Признание правительств..................................................................................................................................................... 92

§ 4. Другие случаи признания................................................................................................................................................... 93

§ 5. Заключение............................................................................................................................................................................. 93

Глава XII............................................................................................................................................................................................. 94

ТЕРРИТОРИЯ СОГЛАСНО МЕЖДУНАРОДНОМУ ПРАВУ............................................................................................... 94

§ 1. Понятие территории............................................................................................................................................................. 94

§ 2. Государственная территория............................................................................................................................................ 94

§ 3. Негосударственная (международная) территория..................................................................................................... 97

§ 4. Международно-правовой статус и режим Антарктики............................................................................................. 98

Глава XIII............................................................................................................................................................................................ 99

НАСЕЛЕНИЕ СОГЛАСНО МЕЖДУНАРОДНОМУ ПРАВУ................................................................................................ 99

§ 1. Общие положения................................................................................................................................................................. 99

§ 2. Проблемы гражданства.................................................................................................................................................... 100

§ 3. Правовое положение иностранцев................................................................................................................................ 102

§ 4. Основные права и свободы человека............................................................................................................................ 103

Глава XIV.......................................................................................................................................................................................... 105

СОВРЕМЕННАЯ СИСТЕМА МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ......................................................................... 105

§ 1. Предпосылки послевоенного мирного устройства................................................................................................... 105

§ 2. Разработка Устава ООН................................................................................................................................................... 106

§ 3. Единогласие постоянных членов Совета Безопасности — основа Организации Объединенных Наций 108

§ 4. Заключение........................................................................................................................................................................... 111

Глава XV

ПРАВО ВНЕШНИХ СНОШЕНИЙ............................................................................................................................................. 111

§ 1. Общие положения............................................................................................................................................................... 111

§ 2. Дипломатическое право................................................................................................................................................... 112

§ 3. Лица, пользующиеся международной защитой......................................................................................................... 115

§ 4. Консульское право............................................................................................................................................................. 115

Глава XVI

ПРАВО МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРОВ......................................................................................................................... 116

§ 1. Общие положения............................................................................................................................................................... 116

§ 2. Договоры между государствами.................................................................................................................................... 116

§ 3. Договоры между государствами и международными организациями или между международными организациями.......................................................................................................................................................................................................... 120

Глава XVII

МЕЖДУНАРОДНОЕ МОРСКОЕ ПРАВО................................................................................................................................ 121

§ 1. Понятие и пространственное действие......................................................................................................................... 121

§ 2. Правовой статус и режим морских пространств....................................................................................................... 124

§ 3. Урегулирование споров.................................................................................................................................................... 132

Глава XVIII

МЕЖДУНАРОДНОЕ ВОЗДУШНОЕ ПРАВО......................................................................................................................... 133

§ 1. Общие положения............................................................................................................................................................... 133

§ 2. Международные полеты и их регулирование............................................................................................................ 134

Глава XIX

МЕЖДУНАРОДНОЕ КОСМИЧЕСКОЕ ПРАВО................................................................................................................... 136

§ 1. Общие положения............................................................................................................................................................... 136

§ 2. Источники международного космического права.................................................................................................... 137

§ 3. Основные принципы космической деятельности....................................................................................................... 137

§ 4. Некоторые особые условия космической деятельности......................................................................................... 139

Глава XX

ПРАВО ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ.............................................................................................................................................. 141

§ 1. Общие положения............................................................................................................................................................... 141

§ 2. Внутригосударственное регулирование...................................................................................................................... 142

§ 3. Международно-правовое регулирование................................................................................................................... 143

§ 4. Дальнейшая перспектива................................................................................................................................................. 144

Глава XXI.......................................................................................................................................................................................... 144

МЕЖДУНАРОДНОЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И СОЦИАЛЬНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО................................................. 144

§ 1. Общие положения............................................................................................................................................................... 144

§ 2. Цели международного социально-экономического права и органы, их осуществляющие.......................... 146

§ 3. Принципы международного социально-экономического права........................................................................... 148

§ 4. Специализированные учреждения ООН...................................................................................................................... 149

§ 5. Целенаправленность международного социально-экономического права...................................................... 154

Глава XXII........................................................................................................................................................................................ 155

УГОЛОВНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ХАРАКТЕРА......................................................................... 155

§ 1. Общие положения и терминология................................................................................................................................ 155

§ 2. Уставы Международных военных трибуналов......................................................................................................... 158

§ 3. Универсальные международные конвенции............................................................................................................... 159

Глава XXIII

ПРАВО ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТОВ......................................................................................................................... 160

§ 1. Общие положения............................................................................................................................................................... 160

§ 2. Международное гуманитарное право.......................................................................................................................... 161

§ 3. Дальнейшая перспектива................................................................................................................................................. 165