Реферат: Правовой нигилизм и пути его преодоления

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ. 3

1. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПРАВОСОЗНАНИЯ В РЕСПУБЛИКЕ БЕЛАРУСЬ. 5

2. ПОНЯТИЕ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА, ЕГО ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ16

3. ПУТИ ПРЕОДОЛЕНИЯ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА.. 29

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 32

Список использованных источников. 34

ВВЕДЕНИЕ

История показывает, что только тогда правотворческая и правоприменительная деятельность становится эффективной, когда в этих процессах, наряду с мощными самоорганизующимися началами, приоритетное место занимает и сознательное, организующее творчество, умная работа. При изучении этих сознательных и созидательных процессов в правотворчестве и правоприменении теория права формулирует тему правосознания и правовой культуры. Действительно, в какой степени осмысленное, сознательное отношение общества и индивидов к праву ведет к необходимому правовому состоянию общества, в какой степени эмоциональное отношение влияет на правомерное или правонарушительное поведение? Чтобы разобраться в этих вопросах, в качестве темы реферативной работы я выбрал правосознание.

Правовое сознание оказывает активное воздействие на регулирование всего многообразия жизненных процессов в обществе и государстве, способствует консолидации граждан, всех социальных групп, поддержанию и укреплению целостности общества, порядка в нем. Здоровое правосознание общества, уважение граждан к закону являются основой крепости государства, эффективного функционирования политической и правовой систем. Правовые представления о справедливости прав и обязанностей человека, дозволений и запретов – все это воздействует на формирование мотивов и установок поведения человека в правовой сфере жизни общества, а через регулирование правового поведения личности проявляется активная роль права, правосознания.

Развитое правосознание и правовая активность граждан являются основой верховенства права в цивилизованном обществе, фундаментом правового государства. Воспитание правосознания граждан – необходимая составная часть профилактики правонарушений, борьбы с преступностью.

Также в своей работе рассмотреН вопрос, когда слаборазвитое правовое сознание оказывает отрицательное значение на общество и его институты. Формами такого отрицательного проявления являются правовой нигилизм.

В литературе исследования правого сознания проводились довольно часто, но в основном они касались социалистического правосознания (это связано с господствующей до недавних дней марксистско-ленинской идеологией, что не мало осложняло мои исследования в этом вопросе). Что касается правового нигилизма, то разработка этого вопроса началась в нашей науке сравнительно недавно в конце 80-х начале 90-х XX века. Основные ученые, которые занимались разработкой этой проблемой, являются Матузов
Н.И. и Туманов В.А. Долгая не разработка вопросов правового нигилизма и идеализма так же связана с господствовавшей идеологией, которая эти проблемы исключала в принципе.

Все вышесказанное обуславливает актуальность исследования, проведенного в данной работе, и раскрывает причины интереса автора к изучаемой проблеме.

1. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПРАВОСОЗНАНИЯ В РЕСПУБЛИКЕ БЕЛАРУСЬ

В сознании белорусского общества с давних времен утверждалось представление о том, что правительства не дают, не жалуют основные права, а призваны защищать свободы и права, которыми человек наделен от рождения, что законы должны защищать человека. Еще в середине XVII в. известный политический мыслитель и правовед Беларуси и Литвы Александр (Адам) Олизаровский писал: "Правители не могут ввергнуть своих подданных в неволю не только силой, но и установлением прав. Этому принципиально противится божественное право, естественное право и право народов. Ибо никакие законы не могут санкционировать несправедливость". Все отмеченное выше позволяет утверждать, что соблюдение прав человека имеет в Беларуси глубокую историю и богатые традиции, заложенные в самой психологии, способе поведения, национальном характере белорусов.

Принятие государственных и политических решений на международном (глобальном) и внутреннем (страновом) уровнях требует от современных политиков, экономистов, субъектов различных ветвей власти знаний в области выстраивания стратегических приоритетов страны для обеспечения ее государственной безопасности. Современная Беларусь представляет собой трансформирующееся или транзитивное общество, в котором пока еще не сформирована аксиологически ориентированная государственность, целостная система мировоззренческих ценностей, приемлемых для людей, познавших горечь и разочарование крушения кумиров и иллюзий, тяжелое испытание Чернобыльской трагедией и человеческого бытия "на изломе", в эпоху "великих перемен". С одной стороны, возникают новые, демократические модели мировосприятия, с другой стороны, пока еще сохраняются мировоззренческие стереотипы коммунистических идеологем. Парадоксы и разочарования новых идеалов и ценностей сочетаются с непреодолимым желанием отказа от модели «жить по-старому».

Но из этого не следует, что мы должны отказаться от рационального осмысления происходящего, от веры в разум, в смысл человеческой истории, в человеческую свободу, в возможность преобразования личностного и социального сознания на разумных началах, ибо разум, а значит, мораль, совесть, справедливость являются значимыми для нас до тех пор, пока они определяют нашу личную и социальную позицию и поведение, так как то, что создано разумом, может быть достойно использовано лишь в том случае, если в этом использовании разум же участвует.

Необходимость поиска новых мировоззренческих приоритетов отношения к миру стала лейтмотивом XX Всемирного философского конгресса (10-16 августа 1998 г. Бостон, США), на котором обосновывалась идея обращения к человеческому разуму, его защиты, а через обращение к разуму — примирению человечества, его воспитанию. Просветительская тема конгресса "Пайдея: Философия в воспитании человечества" подчеркивала необходимость рационального осмысления происходящего в мире, поиска путей сосуществования в рамках альтернативных взглядов и подходов, решения глобальных проблем, воспитания человечества и особенно молодого поколения в духе толерантности, взаимоуважения, диалога культур и терпимости по отношению друг к другу, открытой коммуникации, веры в рациональное начало, плюрализма мнений, гибкой, а не силовой стратегии решения конфликтов и преодоления кризисов. Первый в ХХI столетии ХХI Всемирный философский конгресс «Философия лицом к мировым проблемам» (10-17 августа 2003 г., Стамбул, Турция) также призвал человечество к рациональному переосмыслению происходящих в мире процессов и к согласию.

Забвение разума, отказ от рационального осмысления происходящего, утрата веры в гуманистические ценности, как свидетельствуют исторические аналогии от Древней Греции до возникновения нацизма в Германии, становились тревожным симптомом наступления "сумерек кумиров", длительного периода упадка, возврата к иррациональному. Подобно тому, как в Греции расцвет просвещения сопровождался прогрессивным переходом греков от мифологического к рациональному мышлению, а период реакции и упадка сопровождался возвратом к иррациональному, так и возникновению нацизма в Германии предшествовали расцвет паранауки, подъем иррационализма и оккультизма. Строгая и неизбежная предопределенность астрологической судьбы в такие моменты исторического бытия казалась более предпочтительной, чем тяжелое бремя ответственности, чем даже свобода с ее нечеткими и ненадежными измерениями.

Мировоззренческо-нравственное состояние белорусского общества лишь частный случай глубочайшего духовного кризиса, охватившего сейчас все современные общества. Идеалы христианского братства, любви к ближнему, служения добру, отказа от соблазнов власти, богатства, мирской славы, оптимистические представления о всесилии человеческого разума и социального процесса, с которыми человечество шло в XX век и возлагало столько надежд, потерпели полный крах. Внутренние же проблемы постсоциалистического существования, а также осмысление реалий после-Чернобыльского бытия, несомненно усиливают необходимость обоснования обновленных ценностных приоритетов и эталонных моделей, сценариев будущего развития нашей страны.

Фундаментальными приоритетами и консолидирующей идеей белорусского общества, в рамках которых объединяются разнообразные многовариантные подходы и фиксируются значимые для открытого общества ценности, являются, несомненно, национальные интересы, предполагающие обеспечение национальной безопасности Беларуси; экономические приоритеты, направленные на создание динамично развивающейся, социально-ориентированной, рационально-целесообразной, рыночной экономики; основные приоритеты в социальной сфере, предусматривающие реализацию принципов социальной справедливости; обеспечение условий для реализации творческих способностей людей, социальной защиты интеллектуальной элиты Беларуси, сохранения научных школ и направлений.

Необходимо учитывать и культурно-духовный статус белорусского народа, который определяет нравственные начала и нормы социальной жизни и поведения человека в обществе. Здесь важно осмысление геополитического положения Беларуси, располагающейся на стыке двух культур, двух цивилизаций — Востока и Запада. Восточные славяне, находясь на перекрестке мировых цивилизаций, подобно другим "контактным" государствам и обществам, занимавшим такое же положение (Древний Рим, Византия, Эллинский Восток и т. д.), находились в состоянии "дрейфующего общества", постоянного "раскачивания" между двумя космосами — Востоком и Западом, и несли болезненное и порою трагическое бремя его маятникового движения. Но отсюда и в высшей степени необходимые для сохранения современной цивилизации фундаментальные черты, особенно, присущие белорусскому народу — толерантность, гибкость, уступчивость, открытость, жертвенность, доброта, совестливость.

Возможно, на современном этапе цивилизационного развития с его тенденцией к единству мирового процесса, признанием культурного плюрализма и необходимостью отказа от всякой иерархии культур, а значит и отрицанием европоцентризма, именно славянский мир сможет сыграть ведущую роль творческого посредника между Востоком и Западом, и тем самым послужит их интеграции, пониманию, а не противостоянию и желанию подчинить друг друга. Находясь же на перекрестке цивилизаций и в силу своего геополитического статуса, став местом встречи Востока и Запада уже внутри славянства Беларусь в этом процессе мирового единения может сыграть заметную роль.

В своей национальной культуре белорусский народ, как и другие, выражают свою индивидуальность, придавая отдельным элементам культуры общенациональный тон. С точки зрения общей теории систем, лишь достаточно сложная система, обладающая значительным числом элементов, жизнеспособна и перспективна в своем развитии. Поэтому развитие национальных культур, а на ее основе высшей национальной идеи и самостоятельного развития способствуют динамичному развитию мировой культуры и цивилизации в целом. Это не противоречит идее глобализации жизненного мира и современной истории, ставшей одной из центральных тем 90-х годов. Глобализация представляет собой сложный и многомерный процесс, проявляющийся в экономической, политической, информационной и культурной универсализации, когда территориальность исчезает как организующий принцип социальной и культурной жизни¹¹ . Заметим, что в данном случае скорее следует говорить об осмыслении диалектики локального социально-культурного своеобразия и всемирного единства, а не об обосновании некоего «особого пути», отделяющего славянский мир от остального.

Фундаментальную роль в становлении белорусской государственности играют культурные традиции, которые актуализируют национальную историческую память, гарантирующую преемственность общечеловеческого и культурного прогресса, приобщение к культурно-исторической жизни народа, формирование чувства укорененности в своей отчизне, патриотизма и ответственности за нее, заботы о своем "доме". Белорусский человек, глубоко общественное существо, предпочитающее решать свои проблемы «всем миром».

Белорусская культура формировалась как культура синтетическая, как культура, которая достаточно легко ассимилировала в себе влияния других культур. В силу своего географического положения, она в значительной степени толерантна и восприимчива к чужой, иной позиции, а, следовательно, динамична и мобильна в своих содержательных аспектах.

В белорусской культуре имеются реальные предпосылки для осуществления гармоничного единства восточной и западной традиций по отношению к природе. В контексте современной экологической проблематики, связанной с постчернобыльским существованием нашего народа, осуществляется пересмотр существующих ценностей и идет поиск новых мировоззренческих ориентаций, и в частности, отказ от использования силы по отношению к природе, что характерно для западноевропейской цивилизации в отличие от восточной культуры, где воплощались идеи гармонии человека и природы, бережного к ней отношения. Такие представления о гармоничном взаимоотношении человека и природы, отказ от использования силы по отношению к природе, человеку и обществу в целом, формирование толерантности и взаимопонимания, поиск консенсуса между человеком и остальным миром, которые утверждаются в силу чернобыльской трагедии в современной культуре, могут стать ведущими аксиологическими основаниями будущего цивилизационного развития. Уникальная и неповторимая национальная культура, опирающаяся на национальные духовные принципы, способна стимулировать духовно-возвышающие человека ценности.

В становлении государственности важное место занимают приоритеты социально-политической консолидации общества, основывающиеся на реализации демократических принципов разделения законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти; соблюдении прав и политических свобод человека; адаптации демократических традиций мировой социально-политической практики; гарантированном участии граждан в управлении и реальном влиянии на принятие решений в политической и социально-экономической сферах; сохранении традиционных демократических ценностей; стремлении к созданию правового государства, политического плюрализма, создании демократических стабильных режимов; ориентации на интеграцию Беларуси и России, стран СНГ, соблюдении прав человека.

Продолжение демократизации белорусского общества и достижение политической консолидации и стабильности предполагает постепенный переход к подлинному народовластию; гарантию свободного политического выбора, создание и развитие частной собственности; численное наращивание среднего класса; совершенствование государственно-правовых механизмов, гарантирующих устойчивость политического развития общества и баланс интересов социальных групп, социальную защищенность и соблюдение прав человека.

Права человека являются главной общечеловеческой ценностью гражданского общества. Права человека – политические, гражданские, социальные, экономические и культурные – впервые были закреплены в виде Всеобщей декларации прав человека в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 10 декабря 1948 г. Права человека являются основой человеческого существования и сосуществования. Они являются всеобщими, неделимыми, взаимосвязанными. Именно права делают нас людьми. В современный период права человека являются обобщающим социальным понятием, отражающим наднациональные, общечеловеческие требования и стандарты в области свободы личности. Права человека – это социально и морально обоснованные правом требования отдельных индивидов или социальных групп к обществу и государству на основании их принадлежности к человечеству в целях обеспечения свободного, всестороннего развития личности.

В Конституции Республики Беларусь записано (ст. 2), что «Человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства». Другим принципиальным положением Конституции в области прав человека является признание равенства всех перед законом и право каждого без всякой дискриминации на равную защиту своих прав и законных интересов. Права и свободы человека и гражданина закреплены в Конституции в Разделе II «Личность, общество, государство».

Закрепление прав и свобод человека произошло в таких законах, как: Закон о правах ребенка; Закон о свободе вероисповедания и религиозных организациях; Закон о национальных меньшинствах; Закон об общественных организациях и др.

Человек, его права и свободы в нашей стране конституционно провозглашены в качестве «высшей ценности», которую государство обязано признавать, соблюдать и защищать. С целью определения основных направлений действий государства по обеспечению прав и свобод граждан Республики Беларусь, их дальнейшему укреплению и защите в качестве основы формирования демократического правового социального государства в Беларуси принята Национальная программа действий по защите прав и свобод граждан на 2001 – 2005 годы. Эта программа определяет основные цели государства по созданию гарантий обеспечения прав и свобод граждан в Республике Беларусь, содержит необходимые меры правового, социально-экономического и организационного характера, направленные на дальнейшее укрепление и защиту прав и свобод граждан Беларуси, защищает национальные интересы белорусского государства в контексте внешней политики и глобализации современного мира.

Внешняя политика Беларуси как важнейшая стратегия белорусского государства в международных делах сочетает национальные интересы и ценности с общечеловеческими интересами и ценностями, особенно в вопросах безопасности, сотрудничества и укрепления мира, в решении глобальных проблем, в контексте современных геополитических моделей. Цель геополитики белорусского государства как междисциплинарного научного направления, изучающего зависимость внешней политики государства и характера международных отношений от системы политических, экономических и военных стратегий, обусловленных географическим положением страны (региона) и рядом природно-экономико-географических факторов (климатом, природными ресурсами, расселением и т.д.) – разработка геостратегии Республики Беларусь, т.е. обоснование направлений и механизмов ее внешнеполитической деятельности. Заметим, что динамичный процесс глобализации мировой истории повышает значимость географического положения страны как ее природно-экономического ресурса. Если ранее оно оценивалось главным образом с позиций геостратегии, то в настоящее время большую роль приобретают такие его новые компоненты, как уникальность экосистем и их значимость для глобальных природных систем жизнеобеспечения; близость к мировым научно-техническим и финансовым центрам, международным транспортным потокам т.п.

Постклассические геополитические сюжеты основываются в своих основных подходах на том, чтобы при создании различных моделей мирового развития учитывать универсальный (мировой), региональный (цивилизационный) и страновый (государственный) вектор безопасности. Ясно, что национальные интересы государства представлены достаточно фундаментально на национально-государственном уровне. Как решить проблему соотношения безопасности на трех названных уровнях при учете цивилизационно - культурологической динамики и общечеловеческих интересов — такого рода вопросы требуют от современного геополитического подхода рационально - взвешенной позиции в духе идей глобальной единой мировой истории.

В XXI веке человечество стоит перед необходимостью обоснования новых политических и ценностных ориентиров, геополитических моделей сосуществования и диалога отдельных культур, этносов, цивилизаций во имя демократизации международных отношений и построения гуманного миропорядка.

Для формирования устойчивой и ценностно ориентированной государственности важен высокий приоритет научной рациональности и «просвещенной творческой элиты» в экономике, политике, культуре, образовании при обосновании социально-политических и экономических моделей развития общества, отказ от догматизма и апологетики, слепого копирования западных образцов и создания социальных мифов. Современная наука, и в частности такая ее междисциплинарная область наследования, как синергетика, рассматривает различные системы — природные, социальные, экономические и другие как сложные саморазвивающиеся и самоорганизующиеся.

Поскольку общество является именно такой сложноразвивающейся системой, то при управлении социальными процессами, с этой точки зрения, необходимо учитывать, что: переход от прошлого к будущему совершается здесь через достаточное проявление случайности и переход от неустойчивости (хаоса) к устойчивости (порядку); малейшие (слабые) изменения структурных элементов общества моментально отрезонируют в других частях; необходимо всестороннее «проигрывание» возможных вариантов развития социальных систем и анализ причин их неустойчивости; необходимо отказаться от позиции беспрекословной «манипуляции и жесткого контроля над социальными процессами; при исследовании социальных процессов необходим анализ возникающих вопросов и возможных ответов на них — что произойдет, если..., какой ценой будет установлен порядок из хаоса..., какова значимость того, что погибнет и что возникнет, если... При оперировании сложными социаль­ными процессами особое значение имеет не сила, не силовое давление, а гибкая, правильная топологическая конфигурация, учет кооперативных эффектов, происходящих в обществе.

Из этого следует, что без государственного управления и регулирования сложными социальными процессами (экономическими, политическими) невозможно устойчивое динамическое состояние общества, необходим конструктивный синтез компонентов планирования с наличием демократических свобод, «степени свободы», «веера возможных выборов» развития различных сфер культуры и экономики, их многовариантного развития, а не однозначно заданного вектора. Согласно синергетике, будущее состояние системы открыто, оно детерминировано настоящим, и вместе с тем будущее присутствует в действительности. Динамика социальных процессов определяется не только прошлым состоянием системы, но и будущим. «Память о будущем», воспоминания о будущем заложены в свойствах самой среды. Наши установки сейчас нас ориентируют, образцы процессов задаются до самих процессов. Детерминация будущим может сыграть решающую роль («Прошлое еще впереди» — пронзительно прочувствовала и отметила М. Цветаева).

Таким образом, для того, чтобы консолидирующая идея белорусского общества в процессе становления государственности выступила в роли стабилизирующего и консолидирующего начала общества и стала частью личностного переживания современного человека, подобная объединяющая идея должна включать в себя такие приоритетные компоненты, которые затрагивают жизненно важные ценности каждого человека и белорусского государства в целом: национальные интересы, обеспечивающие безопасность и суверенитет Республики Беларусь, ее независимость; предусматривать создание динамично развивающейся, социально ориентированной и наукоемкой экономики; ориентироваться на социальную защищенность каждого гражданина, высокий статус культурно-духовных ценностей и традиций общества, соблюдение прав человека; осознавать особую миссию белорусского и русского народов в единении современной цивилизации, в выполнении ведущей роли творческого посредника между Востоком и Западом в силу соответствующего геополитического статуса Беларуси и синтетичности ее культуры; возрождать и обогащать национальные традиции, патриотические чувства и ценности. Ориентация на эти приоритеты будет способствовать гражданскому единению общества, его консолидации, духовному оздоровлению и сплочению, рациональному выбору исторического развития в XXI столетии.

Итак, для повышения эффективности нормативно-правовой базы формирования культуры белорусского народ необходимо воспитывать правовую сознательность каждого гражданина, знакомить подрастающее поколение с историей развития белорусского права и государственности.

2. ПОНЯТИЕ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА, ЕГО ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ

Нигилизм вообще (в переводе с латинского — ничто) выражает отрицательное отношение субъекта (группы, класса) к определенным ценностям, нормам, взглядам, идеалам, отдельным, а подчас и всем, сторонам человеческого бытия. Это одна из форм мироощущения и социального поведения. Нигилизм как течение общественной мысли зародился давно, но наибольшее распространение получил в прошлом столетии, главным образом в Западной Европе и в России.

Он был связан с такими философами леворадикального направления, как Якоби, Прудон, Ницше, Штирнер, Хайдеггер и др. Нигилизм многолик, он может быть нравственным, правовым, политическим, идеологическим, религиозным и т.д., в зависимости оттого, какие ценности отрицаются, о какой сфере знаний и социальной практики идет речь — культуре, науке, искусстве, этике, политике, экономике. Между ними много оттенков, нюансов, взаимопереходов. Каждая из разновидностей этого течения имеет свою историю.

Русский писатель И.С. Тургенев вывел в своих романах яркие образы героев-бунтарей, отвергавших многие постулаты окружавшей их действительности и предлагавших новые идеи. Нигилистами были революционные демократы, резко критиковавшие современные им порядки и призывавшие к замене их более справедливыми. Нигилизм носил революционный характер. Например, о своем Базарове Тургенев писал, что если он называется нигилистом, то надо читать: революционером. В 1866 г. М.А. Бакунин в знаменитых письмах к А.И. Герцену советовал последнему «искать молодую поросль новой молодежи в недоученных учениках Чернышевского и Добролюбова, в Базаровых, в нигилистах — в них жизнь, в них энергия, в них честная и сильная воля».

Развернутая характеристика социального нигилизма, широко распространившегося в начале XX столетия в определенных слоях русского общества, была дана в знаменитом сборнике “Вехи”, вышедшем в 1909 г. и получившем впоследствии широкий общественный резонанс. Один из его авторов, а именно С.Л. Франк, с особым пафосом подчеркивал, что если бы можно было одним словом определить умонастроение нашей интеллигенции, то нужно назвать его морализмом. «Русский интеллигент не знает никаких абсолютных ценностей, никаких критериев, никакой ориентировки в жизни, кроме морального разграничения людей, поступков, состояний на хорошие и дурные, добрые и злые. Морализм этот есть лишь отражение ее нигилизма... Под нигилизмом я разумею отрицание или непризнание абсолютных (объективных) ценностей».

Общей (родовой) чертой всех форм нигилизма является отрицание, ноне всякое отрицание есть нигилизм. Отрицание шире, оно органически присуще человеческому сознанию, диалектическому мышлению. Поэтому далеко не всех, кто что-либо отрицает, можно считать нигилистами. В противном случае сам термин “нигилизм” теряет свой смысл и растворяется в более объемном понятии — “отрицание”.

Следовательно, нигилистическое отрицание и диалектическое отрицание — разные вещи. Гегелевский закон отрицания отрицания никто пока не отменил. В историческом плане нельзя безоговорочно негативно, с позиций голого отрицания, оценивать различные освободительные движения, их идеологов и участников, так как это объективные закономерные процессы. Тем более если речь идет об эволюционном развитии. Ф. Энгельс, имея в виду движущие силы формационных периодов и смену последних, писал: “Появление молодой буржуазии нашло свое отражение в либерально-конституционном движении, а зарождение пролетариата — в движении, которое обычно называют нигилизмом”.

Здесь термин “нигилизм” употребляется в положительном контексте. Вообще, борьба против антинародных, тоталитарных режимов, произвола правителей, диктаторов, попрания свободы, демократии, прав человека и т.д. не является нигилизмом в собственном смысле этого слова. Самовластие тиранов во все времена осуждалось. Еще Руссо заметил: “Деспот не может жаловаться на свергающее его насилие”. Это значит, что не всякая революция есть зло.

Когда нигилизм становится естественным (объективным) отрицанием старого, консервативного, реакционного, он перестает быть нигилизмом. К примеру, отрицание многих мрачных и даже трагических страниц из нашего недавнего прошлого, прежде всего в государственной и политико-правовой сфере жизни общества, справедливо и оправданно, так как представляет собой неизбежный процесс обновления.

Позитивный заряд несет в себе конструктивная критика недостатков, порочных или отживших порядков, несовершенства тех или иных институтов, действующих законов, политико-правовой системы — вообще, отрицательных явлений действительности. В этом смысле вполне естественным было, например, диссидентское и правозащитное движение в СССР в 50—70-х годах, осуждение брежневщины, застоя, не говоря уже о более ранних сталинских беззакониях. Как прогрессивную оценивает история деятельность русских революционных демократов — Герцена, Добролюбова, Чернышевского и других, выступавших против царизма, самодержавия, социального угнетения.

Однако в целом нигилизм, в традиционном его понимании, воспринимается в большинстве случаев как явление деструктивное, социально вредное, особенно в наше время. Нередко нигилизм принимает разрушительные формы. В крайних своих проявлениях он смыкается с различными анархическими, лево- и праворадикальными устремлениями, максимализмом, большевизмом и необольшевизмом, политическим экстремизмом. Нигилизм — стереотип мышления любого радикалиста, даже если он этого не осознает.

Характерным признаком нигилизма является не объект отрицания, который может быть лишь определителем его конкретного вида, а степень, т.е. интенсивность, категоричность и бескомпромиссность этого отрицания — с преобладанием субъективного, чаще всего индивидуального начала. Здесь выражается гипертрофированное, явно преувеличенное сомнение в известных ценностях и принципах. При этом, как правило, избираются наихудшие способы действия, граничащие с антиобщественным поведением, нарушением моральных и правовых норм. Плюс отсутствие какой-либо позитивной программы или, по крайней мере, ее абстрактность, зыбкость, аморфность.

Социальный нигилизм особенно распространился у нас в период “перестройки” и гласности. Он возник на волне охватившего всю страну всеобщего негативизма, когда многое (если не все) переоценивалось, переосмысливалось, осуждалось и отвергалось. С одной стороны, была видна очистительная функция нигилизма, а с другой, — его побочные последствия, издержки, ибо сплошной поток негатива сметал на своем пути и позитивные начала.

Расчистка “авгиевых конюшен” сопровождалась такими явлениями, как безудержное самобичевание, развенчание и осмеяние прежнего опыта, сложившихся культурно-исторических традиций и привычек, изображение уходящего времени только в черных красках. Лейтмотивом этих умонастроений было: “У нас все плохо, у них все хорошо”. С пьедесталов летели имена и ценности, в которые еще вчера беззаветно верили.

Зацикленность на обличительстве, уничижительной критике граничила подчас с утратой чувства национально-государственного достоинства, формировала у людей и всего общества комплекс неполноценности, синдром вины за прошлое, за “исторический грех”. Раздавались даже призывы к всеобщему покаянию. В то же время значительные слои населения резко осуждали “танцы на гробах”, выступали против забвения памяти и заветов предков.

На крайности этого “самошельмования”, потерю меры обращали внимание многие зарубежные деятели. Между тем копание в прошлом особого успеха не принесло. При этом ошибки предшественников не помогли избежать новых. Отсюда иронические остроты публицистов: мы одержали “сокрушительную победу”.

Отречение от всего, что было “до того”, от старых фетишей объективно подпитывало нигилистические разрушительные тенденции, которые не уравновешивались созидательными. Как справедливо отмечалось в литературе, “у нас было два пиковых проявления тоталитарного мышления и сознания: тотальная апологетика послереволюционного прошлого и тотальное его ниспровержение”.

Такие же оценки давала пресса: “Мы буквально соревновались в уничтожении общественных идеалов: кто страшнее вывернет наизнанку все, чему раньше поклонялись. Пора одуматься”. С этим созвучен более поздний вывод о том, что “мы и сейчас в большевистской манере пытаемся утвердить новые утопии, не считаясь ни с чем. ... Между тем переход от тоталитарного общества к нормальному, гражданскому, невозможно осуществить по-большевистски одномоментно”.

Сегодня нигилизм выражается в самых различных ипостасях: неприятие определенными слоями общества курса реформ, нового уклада жизни и новых (“рыночных”) ценностей, недовольство переменами, социальные протесты против “шоковых” методов осуществляемых преобразований; несогласие с теми или иными политическими решениями и акциями, неприязнь или даже вражда по отношению к государственным институтам и структурам власти, их лидерам; отрицание не свойственных российскому менталитету “западных” образцов поведения, нравственных ориентиров; противодействие официальным лозунгам и установкам; “левый” и “правый” экстремизм, национализм, взаимный поиск “врагов”.

Среди значительной части населения преобладают фрондистские настроения, негативное отношение к происходящему, ко многим фактам и явлениям действительности. Инакомыслие не подавляется, но оно существует. Подрываются духовные и моральные основы общества, вместо них утверждаются меркантилизм, потребительство, культ денег, наживы; идеальное вытесняется материальным. Соответственно изменились критерии престижа личности, ее социальной роли, признания.

Общественное мнение стало менее чувствительным, мягко говоря к нарушениям нравственных норм. У многих сохраняется устойчивая ностальгия по прошлому, в их сознании еще живет образ СССР. Сам процесс “смены вех”, идеологической переориентации миллионов людей, включая “вождей”, — трудный и болезненный, он предполагает ломку всей системы старых взглядов и отношений, отказ от укоренившихся привычек и традиций.

Нигилизм “сверху” проявляется в форсировании социальных преобразований, левацком нетерпении добиться всего и сразу путем “красногвардейских атак” на прежние устои, в популизме, конъюнктуре, демагогии, разрушительном зуде, обвальной приватизации, призывах как можно быстрее покончить с советским наследием, “империей зла”, коллективисткой идеологией и психологией. Были и такие “нигилисты”, которые предлагали без промедления превратить единую страну в 40—60 “независимых государств”. Устойчиво развивалась тенденция: “весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...”

Эволюция, этапность, постепенность уже мало кого тогда устраивала — только “революция”, хотя “план по революциям”, как выражаются журналисты, давно перевыполнен. В наши дни заметны сдвиги к силовым приемам решения политико-государственных проблем. Дают о себе знать злоупотребления новой постсоветской номенклатуры, бюрократии. Как видим, спектр социального нигилизма весьма пестр и богат, переливает всеми цветами радуги. Так или иначе он поразил все слои общества, оба его политических фланга, а также центр.

Правовой нигилизм — разновидность социального нигилизма как родового понятия. Сущность его — в общем негативно-отрицательном, неуважительном отношении к праву, законам, нормативному порядку, а с точки зрения корней, причин — в юридическом невежестве, косности, отсталости, правовой невоспитанности основной массы населения. Подобные антиправовые установки и стереотипы есть “элемент, черта, свойство общественного сознания и национальной психологии... отличительная особенность культуры, традиций, образа жизни”. Речь идет о невостребованности права обществом.

Одним из ключевых моментов здесь выступает надменно-пренебрежительное, высокомерное, снисходительно-скептическое восприятие права, оценка его не как базовой, фундаментальной идеи, а как второстепенного явления в общей шкале человеческих ценностей, что, в свою очередь, характеризует меру цивилизованности общества, состояние его духа, умонастроений, социальных чувств, привычек.

Стойкое предубеждение, неверие в высокое предназначение, потенциал, универсальность возможности и даже необходимость права — таков морально-психологический генезис данного феномена. Наконец, отношение к праву может быть просто индифферентным (безразличным, отстраненным), что тоже свидетельствует о неразвитом правовом сознании людей.

Играет свою негативную роль и простое незнание права. Актуально звучат слова И.А. Ильина о том, что “народ, не знающий законов своей страны, ведет внеправовую жизнь или довольствуется... неустойчивыми зачатками права. ...Народу необходимо и достойно знать законы, это входит в состав правовой жизни. Поэтому нелеп и опасен такой порядок, при котором народу недоступно знание права... Человеку, как существу духовному, невозможно жить на земле вне права”.

Правовой нигилизм имеет в нашей стране благодатнейшую почву, которая всегда давала и продолжает давать обильные всходы. Причем эта почва постоянно удобряется, так что “неурожайных” лет практически не было. Как раньше, живем в море беззакония, которое подчас принимает характер национального бедствия и наносит обществу огромный и невосполнимый ущерб.

Корни же этого недуга уходят в далекое прошлое. В специальной литературе отмечается, что юридические доктрины отражали широкий диапазон взглядов — “от правового нигилизма до правового идеализма. ... Идея закона ассоциировалась скорее с главой государства, монархом, нежели с юридическими нормами. В общественном сознании прочно утвердилось понимание права исключительно как приказа государственной власти”. Представления о праве как указаниях “начальства” настойчиво культивировались в народе — то, что исходит сверху, от властей, то и есть право. Но еще Л. Фейербах заметил: “В государстве, где все зависит от милости самодержца, каждое правило становится шатким”.

Даже такой ценитель и пропагандист права, как В.А. Кистяковский, в своей известной статье в защиту права пишет: “Право не может быть поставлено рядом с такими духовными ценностями, как научная истина, нравственное совершенство, религиозная святыня. Значение его более относительно”. Данное высказывание отводит праву отнюдь не первое и даже не второе место в общем культурном наследии человечества.

Давно сказано: на Руси всегда правили люди, а не законы. Отсюда наплевательское отношение к закону как свойство натуры русского обывателя. Расхожими стали горькие слова Герцена о том, что жить в России и не нарушать законов нельзя. “Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; совершенно так же поступает и правительство”. С этим созвучна и мысль Салтыкова-Щедрина о том, что суровость законов смягчается необязательностью их исполнения.

Известны крайне отрицательные суждения Л.Н. Толстого о праве, который называл его “гадким обманом властей”. Так что несоблюдение законов — устойчивая традиция.

К сожалению, мы не только не избавились от этого застарелого порока, но в полной мере унаследовали его, а во многом “обогатили”. На протяжении длительного времени право в обществе “реального социализма” всячески умалялось, принижалось, в нем не видели истинно демократического и общепризнанного краеугольного института, высокой социальной и культурной ценности. Право, скорее, терпели как необходимое декоративное украшение, формальный атрибут, фасад, свойственные любому “благопристойному” государству. Ведь в сталинской Конституции и некоторых других актах были внешне вполне демократические и гуманные нормы о правах и свободах личности, гарантиях ее неприкосновенности, участия в общественных делах и т.д. Действовало социальное законодательство.

Но в целом право считалось “неполноценной и даже ущербной формой социальной регуляции, лишь на время и лишь в силу печальной необходимости, заимствованной у прежних эксплуататорских эпох”. Это было, по сути, лицемерно-маскирующее признание права авторитарным режимом, который не очень-то и нуждался в нем, так как использовал в основном волюнтаристские методы правления.

В то время не только никто не собирался возводить в стране храм законности и права, но даже не знал, как это делается — архитекторов не было. А.Я. Вышинский, мягко говоря, не оправдал таких надежд. Напротив, он создал храм беззакония.

Вместе с тем из права максимально выжимали его карательные возможности и немало “преуспели” в этом. Командно-бюрократическая система не только не боролась с правовым нигилизмом, но по-своему опиралась на него, ибо он прекрасно вписывался в эту систему. О правовом нигилизме даже не говорили, как будто его не существовало. В этой двойственности, своеобразном политическом флирте — корни рассматриваемого явления. С одной стороны, право — рудимент и помеха, с другой — оно с полной отдачей использовалось как инструментально-принудительное средство.

В период сталинщины процветал как правовой нигилизм, так и правовой тоталитаризм. Ведь колесо репрессий крутилось в юридических формах, разыгрывались “театрализованные” процессы со всеми их атрибутами, скрупулезно соблюдались соответствующие нормы, инструкции. Право использовалось в качестве “дубинки”, с помощью которой, как известно, можно и нападать, и защищаться. Это значит, что право, в зависимости от того, в чьих оно руках, способно творить как добро, так и зло. Это “палка о двух концах”. Еще И. Кант заметил: “Право может служить как средством ограничения произвола, так и средством попрания свободы человека”.

“Перестроечные” процессы, наряду с очистительной миссией, послужили мощным катализатором социально-правового нигилизма, который был вызван не только чисто внешними неурядицами этой ломки, но и более глубокими (подспудными) причинами.

В.А. Туманов отмечает, что, как только страна отказалась от тоталитарных методов правления и попыталась встать на путь правового государства, как только люди получили реальную возможность пользоваться правами и свободами, так сразу же дал о себе знать низкий уровень правовой культуры общества, десятилетия царившие в нем пренебрежение к праву, его недооценка. Юридический нигилизм при востребованном праве оказался куда более заметным, чем при праве невостребованном.

Сегодня главный источник рассматриваемого зла — кризисное состояние общества. Социальная напряженность, экономические неурядицы, распад некогда единого жизненного пространства, региональный сепаратизм, дезинтеграция, морально-психологическая неустойчивость общества и многое другое не только не способствуют преодолению правового нигилизма, но постоянно воспроизводят и приумножают его.

Сложились идеальные условия для тех, кто не в ладах с законом, у кого на первом плане эгоистический интерес. Расхлябанность, произвол, своеволие, игнорирование правовых и иных социальных норм достигли критической точки, за которой начинаются стихия, хаос, разлад. Потеря же управляемости, выход ситуации из-под контроля создает тягу к “сильной руке”, когда право вообще отодвигается в сторону. Люди испытывают страх, растерянность, отчаяние. Именно поэтому страна нуждается не только в социально-экономической и политической стабилизации, но и в правовой. Более того, правовая стабилизация может в немалой степени способствовать упрочению положения дел во всех других областях.

Новая Конституция как раз и призвана была нормализовать обстановку, обеспечить эффективную деятельность всех государственных и политических институтов. Проблема, однако, в том, что принятая на референдуме Конституция имеет недостаточную (минимальную) легитимность и социальную базу, что затрудняет достижение на ее основе прочного гражданского мира и согласия.

Данное обстоятельство в значительной мере снижает моральный авторитет и реальную силу Конституции. Юридически же жить по ней обязаны все. Налицо у определенной части населения глубокий внутренний конфликт между несогласием с предложенным проектом и внешней необходимостью соблюдения уже принятого Основного Закона. А это еще один источник правового и нравственного нигилизма, ибо психологическая раздвоенность личности не позволяет ей сформировать четкую и активную социальную позицию в отношении нынешнего статус-кво.

Между тем, как писал И.А. Ильин, “честным, законопослушным можно быть только по личной убежденности, в силу личного решения. Без этого нет правосознания и лояльности, и гражданин становится не опорой, а брешью в правопорядке”. Иначе говоря, важно, чтобы человек “свободною душой закон боготворил” (А.С. Пушкин). Именно поэтому следует различать законопослушание и законоуважение. Законопослушное победение основано чаще всего на страхе, принуждении, в то время как законоуважение — на глубоком осознании необходимости следовать закону, праву. То есть это добровольная позиция индивида, соблюдение им закона “не за страх, а за совесть”.

Существует мнение, что самый законопослушный народ — англичане. Их склонность к скрупулезному соблюдению установленных правил граничит с педантизмом. Мы же, к сожалению, прослыли как самая незаконопослушная нация. Для многих из наших соотечественников ничего не стоит обойти закон, схитрить, словчить, нарушить запрет, не подчиниться предписанию, сплутовать. Этого почти не стесняются, этим нередко даже бравируют. Не выработано исторически благоговейного, почтительного отношения к закону, его святости и незыблемости, в том числе к высшему правовому акту — Конституции.

Правовой нигилизм — продукт социальных отношений, он обусловлен множеством причин и следствий. В частности, он подпитывается и такими реалиями наших дней, как политиканство и циничный популизм лидеров всех рангов, борьба позиций и амбиций, самолюбий и тщеславий. Дают о себе знать эгоизм и властолюбие старой и новой бюрократии, некомпетентность и бестолковость чиновников. Последнее — традиционно больное место нашей государственности. Пушкинское “он чином от ума избавлен” подтверждается на каждом шагу. Полузнайство, невежество, дилетантство разрушают всякую правовую ткань, любые разумные юридические установления.

На личностном уровне правовой нигилизм выступает в двух качествах: как состояние умов, чувств, настроений и как образ действий, линия поведения. Последнее — индикатор вредности и опасности явления. Поступки — плоды помыслов, поэтому именно по поступкам можно судить о реальном наличии и последствиях правового нигилизма. Он может быть активным и пассивным, стойким и спонтанным, постоянным и ситуативным, проявляться в виде простого фрондерства, иметь личные причины, когда, скажем, гражданин недоволен судом только потому, что его осудили, а закон плох потому, что предусмотрел наказание за совершенное им деяние. Нигилизм возникает и как результат неудовлетворенности субъекта своим социально-правовым статусом, неадекватным, по его мнению, собственным потенциальным возможностям.

Не последними причинами правового и нравственного нигилизма, деформации правосознания являются изъяны в следственно-прокурорской и судебной практике. Еще классики утверждали: есть два способа разложить нацию — наказывать невиновных и не наказывать виновных. У нас допускается и то и другое. Устранение этих уклонов — один из путей формирования высокой правовой культуры общества, чувства законности и справедливости.

3. ПУТИ ПРЕОДОЛЕНИЯ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА

Явление, о котором идет речь, приобрело международный характер во взаимоотношениях как стран СНГ, так и государств дальнего зарубежья. Это, в частности, выражается в том, что многочисленные решения и взаимные обязательства, принятые в рамках Содружества бывших советских республик, не выполняются.

Правовой нигилизм на всех этажах государственного здания и среди населения не знает пределов, потому и называется беспределом. Бороться с ним обычными методами малоэффективно и непродуктивно, нужны глубоко продуманные, экстраординарные меры. Не могут быть далее терпимы неприглядные гримасы и уродства, искажающие до неузнаваемости облик новой страны и ее неокрепшую демократию.

Необходимо, как советовал еще И.А. Ильин, сделать все, “чтобы приблизить право к народ у, чтобы укрепить массовое правосознание, чтобы народ понимал, знал и ценил свои законы, чтобы он добровольно соблюдал свои обязанности и запретности и лояльно пользовался своими полномочиями. Право должно стать фактором жизни, мерою реального поведения, силою народной души”.

Подытоживая все сказанное, можно выделить некоторые общие, наиболее характерные черты современного правового нигилизма. Это:

- во-первых, его подчеркнуто демонстративный, воинствующий, конфронтационно-агрессивный и неконтролируемый характер, что обоснованно квалифицируется общественным мнением как беспредел или запредельность;

- во-вторых, глобальность, массовость, широкая распространенность не только среди граждан, социальных и профессиональных групп, слоев, каст, кланов, но и в официальных государственных структурах, законодательных, исполнительных и правоохранительных эшелонах власти;

- в-третьих, многообразие форм проявления — от криминальных до легальных (легитимных), от парламентско-конституционных до митингово-охлократических, от “верхушечных”, “элитарных” до бытовых;

- в-четвертых, особая степень разрушительности, оппозиционная и популистская направленность, регионально-национальная окраска, переходящая в сепаратизм и автаркизм;

- в-пятых, слияние с государственным, политическим, нравственным, духовным, экономическим, религиозным нигилизмом, образующими вместе единый деструктивный процесс;

в-шестых, связь с негативизмом — более широким течением, зах- лестнувшим в последние годы сначала советское, а затем российское общество в ходе демонтажа старой и создания новой системы, смены образа жизни.

Правовой нигилизм приобрел качественно новые свойства, которыми он не обладал ранее. Изменились его природа, причины, каналы влияния. Он заполнил все поры общества, принял оголтелый, повальный, неистовый характер. В печати это не раз обозначалось словами “нигилятина”, хаос, “вакханалия”. Писалось о тупиках беспределов, правовом “Чернобыле”.

Сложилась крайне неблагоприятная и опасная социальная среда, постоянно воспроизводящая и стимулирующая антиправовые устремления субъектов. К сожалению, правовой нигилизм не спадает, а прогрессирует. Возникло грозное явление, которое может отбросить демократические преобразования на многие десятилетия назад.

Основные пути преодоления правового нигилизма — это повышение общей и правовой культуры граждан, их правового и морального сознания; совершенствование законодательства; профилактика правонарушений, и прежде всего преступлений; упрочение законности и правопорядка, государственной дисциплины; уважение и всемерная защита прав личности; массовое просвещение и правовое воспитание населения; подготовка высококвалифицированных кадров юристов; скорейшее проведение правовой реформы и др.

В конечном счете все формы и средства борьбы с нигилизмом связаны с выходом общества из глубокого системного кризиса — социального, экономического, политического, духовного, нравственного. Однако многое зависит и от активной позиции самой личности, ее противодействия силам зла.

Рудольф Иеринг писал: “Каждый призван и обязан подавлять гидру произвола и беззакония, где только она осмеливается поднимать свою голову; каждый, пользующийся благодеяниями права, должен в свой черед также поддерживать по мере сил могущество и авторитет закона — словом, каждый есть прирожденный борец за право в интересах общества”.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изучая правосознание, можно определить конкретные правовые требования тех или иных групп, всего общества, выявить пробелы в законодательстве, недостатки правоприменения, роль суда в жизни общества и т. п.

Немалую роль играет и знание зарубежного полезного правового опыта, когда в правосознании формируется представление “у них” и “у нас”, причем “у них” со знаком “плюс”, “у нас” со знаком “минус”.

Такое правосознание также может в определенных исторических условиях выступать фактором правового развития. Однако при этом всегда надо исключать механическое копирование чужого опыта, сопоставлять его с национальными традициями, собственным правовым опытом. Правосознание и право могут находиться и в конфликте. На это оказывает влияние взаимодействие правового и морального, политического, эстетического сознания. Так, пока “пить” считалось моральным, в правовом сознании это обстоятельство при совершении бытового преступления фигурировало как смягчающее вину обстоятельство — “по пьяни”, “в нетрезвом состоянии” и т.д.

Но уголовное законодательство расценивает это как отягчающее обстоятельство. Правосознание находилось в конфликте с правом.

Правосознание в своих пластах, уровнях, видах “работает” на устранение пробелов в праве, формулирует в конкретных правовых требованиях (законах, постановлениях) положения, которые могут усовершенствовать законодательство. В правоприменительной деятельности развитое правосознание направляют гражданина для разрешения спора в суд, а не в редакцию газеты, что, впрочем, тоже иногда полезно.

“Если человек обладает развитым правосознанием, - писал французский юрист Ж. Карбонье, - то так ли уж нужна ему информация о законе. При таком правосознании гражданин сумеет понять, что является законным”.

Нигилистическое отношение, т.е. абсолютное отрицание, формируется в правовой психологии определенных социальных групп, индивидов, когда, например, все стражи порядка - это “менты”, когда тюремная жизнь овевается романтикой, ореолом из блатных песен, когда появляются герои — “воры в законе”, авторитеты преступного мира.

Правосознание может формироваться еще в детстве, когда, например, мать пугает расшалившегося ребенка милиционером, вместо того чтобы внушать ему мысль, что милиционер - это его защитник, помощник.

Поэтому так важно формировать, используя и искусство, и средства массовой информации, и иные способы, положительный образ защитника правопорядка, а не опускаться до массовой дискредитации фигуры полицейского.

Таким образом, правовой нигилизм — это, во-первых, характеристика определенных негативных, деформированных сторон правосознания, это та идеологическая и психологическая часть правосознания, которая резко критически, отрицательно относится к требованиям уважения и соблюдения права.

Список использованных источников

4. Алексеев С.С. Право: время новых подходов // Советское государство и

право. 1991. № 2.

9. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1998.

10. Емельянов С.А. Право: Определение понятия. К., 1992.

16. Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. М., 1996.