Имение «Узкое» известно с начала XVI в., первое церковное строение появилось в нем - с 30-х годов XVII века, когда на этих пустовавших проезжих землях возник деревянный храм в честь Казанской иконы Божией матери, чудесным образом избавившей Россию от неисчислимых бедствий смутного времени. Сейчас усадьба расположена между Профсоюзной улицей и Севастопольским проспектом, на пересечении ее с балками истоков реки Чертановки.
Свое название усадьба получила от бывшей деревни Узкое (Ужское, Узское, Усковое), известной с XVI века. Происхождение ее названия легенды связывают с большим количеством обитавших в этих местах «красивых черных, белоухих ужей».
В нешироком просвете посреди густого леса слева стояла высокая кирпичная арка с полукруглым сводом - «небесные ворота». За воротами - прямая лиственничная аллея, которую высадил один из владельцев усадьбы граф П.А. Толстой, мостик через пересекающий дорогу ручей, а справа и слева - березовые рощицы, засеянные поля...
Сегодня эта аллея называется Тютчевской - поэт, отцу которого принадлежало ближнее Троицкое (Теплый Стан), возможно, заходил и сюда. И нынче аллея ведет от въездных «Небесных» ворот на Профсоюзной к барскому дому.
Б. Пастернак в знаменитом стихотворении «Липовая аллея» описал этот въезд совершенно точно:
Ворота с полукруглой аркой,
Холмы, луга, леса, овсы...
Еще несколько минут езды мимо каскадных - по обе стороны на разных уровнях - прудов, мимо небольших ворот, в гору и ...
В ограде мрак и холод парка
И дом невиданной красы.
Одна из дочерей П.Н. Трубецкого, последнего владельца поместья, княгиня Любовь Петровна Оболенская (1888-1980), незадолго до своей смерти в Америке, вспоминая молодость, описала усадьбу, в которой прошло ее детство: «С первого июня до августа все наше семейство проводит в Узком — имении моего отца, князя Петра Николаевича Трубецкого, в 12 верстах от Москвы. В Узком был большой дом, флигель, чудная церковь XVII века (очень близко от дома) и 4 больших пруда. За прудами была роща, в которой моя мать, Александра Владимировна, проложила массу дорожек с лавочками. Одна прогулка была очень длинная («grand tour»), другая на половине дороги сокращалась («petit tour»).
В большом доме было 3 террасы — одна крытая и вся обсаженная растениями и цветами из оранжерей (были 2–3 большие оранжереи, одна оранжерея только в персиках, одна с другими фруктами и редкими цветами и одна исключительно с розами). С другой стороны дома была открытая терраса с колоннами, где стояли только большие лавровые деревья.
На крытой террасе в одном углу среди растений было устроено нечто вроде гостиной: диван, столы, кресла, лампы. Посреди террасы был наш большой столовый стол на наше большое семейство: двое родителей, пятеро нас, детей, пять гувернанток и два учителя для моих братьев. Так что обеденный стол обыкновенно был на 12–14 человек.
Балкон с этой стороны дома снижался в сад по длинным деревянным ступеням, на которые по окончании завтраков и обедов все садились. Перед домом (с одной стороны) был крокет, а недалеко за большими деревьями — теннис.».
Главное здание - двухэтажное, непропорционально (в результате того, что два стоявших по бокам флигеля были когда-то соединены галереями в одно целое) длинное - протянулось с севера на юг. Парадная часть с большой каменной террасой и мощной колоннадой выходит на запад, где широкий пологий партер с газонами и клумбами ведет вниз, к прудам. Еще полвека назад на дорожки партера летом чуть ли не десятками выползали ужи. Пруды были глубокими и чистыми.
По обе стороны главного здания (исключая ведущий к прудам открытый партер) тянулся великолепный липовый парк, старые мощные деревья которого привели в восторг Б. Пастернака:
Здесь липы в несколько обхватов
Встречают в сумраке аллей,
Вершины друг за друга спрятав,
Свой трехсотлетний юбилей.
Действительно, липы были могучими. То тут, то там, особенно в восточной части парка, выходящей ныне на улицу Айвазовского, возвышались настоящие великаны-патриархи, иные из них насчитывали не менее 250-300 лет.
За оградой, напротив главного входа (там была маленькая сторожевая будка, а в конце 1980-х гг. построили солидную кирпичную «проходную»), стоит церковь. Хорошо просматриваемая с Профсоюзной улицы, внушительная, монументальная, может быть, немного громоздкая, причудливо смешавшая в своем облике черты нарышкинского и украинского барокко, за исключением собора Донского монастыря, она не имеет архитектурных подобий.
Пятиглавая церковь в плане представляет собой крест. Четыре купола, ориентированные по сторонам света, возвышаются над плавными полукружиями кирпичных побеленных стен. Центральный золоченый купол придает особую стройность силуэту церкви. Необычно используется в качестве звонницы западный барабан, купол которого является резонатором звука. Внутренние интерьеры храма, несмотря на разрушения, которым подвергся храм, поражает своим изяществом. Высокое пространство под центральным куполом и в боковых приделах, освященных в честь Обретения главы Иоанна Предтечи и Святителя Николая, удивительных по своей красоте, обеспечивают уникальную акустику. Храм интересен еще и тем, что его четвертый придел - один из немногих в Московии - посвящен Анне Кашинской.
По мнению ученах, отдельные элементы этого здания — четыре двухъярусные башни, окружающие центральную часть храма, — были новостью «в практике московских зодчих. Эти черты сближают церковь с украинскими образцами.
На протяжении двух столетий храм в честь Казанской иконы Божьей Матери был центром духовной жизни усадьбы «Узкое», владельцами которой в разные годы являлись древние фамилии русских князей Голициных, Гагариных, Стрешневых, Оболенских, Нееловых, Толстых, Огин-Плещеев.
Церковь была построена взамен старой, деревянной в конце XVII в. Архитектурные особенности и обстоятельства возведения Казанского храма убеждают в том, что создателем его является виднейший русский зодчий конца XVII века О.Д. Старцев.
Иконостасы трех пределов соборной церкви в Узком явились последней большой работой крупнейших мастеров своего времени, царских жалованных иконописцев Оружейной палаты Григория Зиновьева– ближайшего ученика и сподвижника знаменитого Симона Ушакова, Николая Соломонова и Василия Леонтьева.
Против церкви стоял приземистый, вросший в землю дом конца XVIII или начала XIX в. Это было одно из хозяйственных строений старой усадьбы. Здание сохранилось поныне, в нем расположена часть хозяйственных служб санатория.
Отсюда недлинная аллея вела к северным усадебным воротам. Высокие, арочные, они архитектурно соответствовали главным, въездным «небесным воротам». За воротами и небольшой площадью стоял обширный комплекс конного двора с высоким - для карет - въездом. В одном из строений конного двора располагалась продовольственная лавка.
За конным двором начиналась деревенская улица, поворачивавшая затем под прямым углом вправо. Это и было старинное село Узкое, Милое, уютное, с садиком у каждого дома, с поленницами заготовленных на зиму дров, похожее на сотни других подмосковных деревень. В крестьянских избах еще в 50-х, 60-х и даже 70-х годах селились на лето дачники-москвичи.
За деревней тянулось колхозное поле, над которым, как положено, летом вились неумолчные жаворонки. За полем - густой, овражистый, малохоженый лес. Впрочем, лес облегал Узкое со всех сторон. Между Узким и селом Ясенево раскинулось большое лесистое пространство с глухими чащами, малинниками, земляничными полянами. В Ясенево вела полузаросшая проселочная дорога. Несколько жительниц Ясенева работали в узковском санатории, проходя каждый день 3-4 километра в одну сторону. Ясенево вообще считалось глухим местом, поскольку находилось в стороне от железных и шоссейных дорог.
Стрешневы
В начале XVII века, во время интервенции польской шляхты, московское правительство, чтобы поощрить заселение пустующих земель, весь район на юг от Москвы стало распродавать частным лицам. Этим воспользовался в 1691 году родственник царя Михаила Федоровича Романова Максим Федорович Стрешнев (1649-1719) и скупил у казны и частных владельцев ряд пустошей, в том числе и «пустошь Возцы, Теплый Стан тож и село Узкое». В то время Узкое было небольшим селением. Позже Стрешнев переписал Узкое и Нижние Теплые Станы в вотчину — наследственное владение.
Тихон Никитич Стрешнев – глава Разрядного приказа был также дядей Петра I, его воспитателем и верным сподвижником. С 1689 года Тихон Никитич Стрешнев в течение многих лет управлял Военным разрядом. При учреждении Правительствующего сената Стрешнев был в числе первых его членов. Он был одним из немногих бояр, которым Петр разрешил не брить бороды – такова была привязанность царя к своему «дядьке», которого молва называла подлинным отцом царевича Петра.
Стрешнев разделял со своим царственным питомцем не только подготовку преобразований, во многом чуждых ему, как человеку, воспитанному в старинном московском укладе, но и кощунственные забавы самодержца. Деяния требовали покаяния, свидетельством которого стало намерение Стрешнева основать в Узком монастырь, главной святыней которого и должен был стать Казанский храм.
Желанию этому не суждено было сбыться в силу проводимой Петром политики подчинения Церкви государству и враждебного отношения самодержца к монашеству, но строительство “соборной церкви в Узком” привлекло лучшие художественные силы своего времени.
Ныне существующая каменная пятикупольная церковь была сооружена в 1698 г. Впрочем, некоторые исследователи эту постройку датируют более поздним временем — 1704 годом. Так возник в Узком великолепный храм, подлинный шедевр русского зодчества конца XVII столетия.
Голицыны
В первой половине XVIII века Узкое переходит во владение супружеской четы Голицыных - видного деятеля русского флота Бориса Васильевича и жены его Е.И. Стрешневой, унаследовавшей имение в 1729 году от отца. Князь Голицын получил при Елизавете Петровне чин вице-адмирала, но при Петре III был уволен в отставку в звании адмирала и умер в 1768 году. Его сын — генерал-майор князь Алексей Борисович Голицын (1732—1792) здесь, в Узком, в 1750-70-х годах сооружает напротив церкви на каменном основании господский дом.
В 1792 году Узкое унаследовал князь Егор Алексеевич Голицын, при котором село Узкое все еще оставалось небольшим селением. Егор Алексеевич представил в 1812 году в ополчение 11 ратников в полном обмундировании и вооружении.
После смерти Е.А. Голицына в 1812 году усадьба перешла к его старшей сестре — княжне Марье, статс-даме Марии Алексеевне Толстой, урожденной княжне Голицыной (1772-1826), именем которой заканчивается комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума»: «Ах! боже мой! что станет говорить княгиня Марья Алексевна», - восклицает Фамусов. Очевидно, именно ее имя увековечено в названии находящейся за прудами части имения: «Марьина Роща». Еще в 1795 г. при содействии самой императрицы Екатерины II Марии вышла замуж за одного из молодых, приближенных ко Двору военных, главнокомандующего в Кронштадте графа Петра Александровича Толстого (1769—1844), тогда полковника, отличившегося при взятии штурмом предместья Варшавы - Праги.
Петр Александрович Толстой был большим знатоком и любителем садоводства и сельского хозяйства. Серьезно заниматься сельским хозяйством он стал еще после вынужденной отставки с поста посла в наполеоновской Франции в 1808 г. С того времени Толстой жил в своем тульском имении Троицком либо в Москве, не занимая какой-либо определенной должности. Фортуна, ранее благосклонная, отвернулась от него. Ордена, чины, заслуги и бурное прошлое, в котором было и соучастие в убийстве Павла I, - все это оказалось забыто. Лишь Отечественная война 1812 г. вновь вернула графа на государственную службу. Он возглавил Низовой округ ополчения с центром в Нижнем Новгороде.
Война 1812 года
Для защиты от вторгнувшихся армий Наполеона было решено сформировать народное ополчение, а распределялось оно на три круга. Общее число воинов ополчения, собранного в губерниях всех трех кругов, составило 192976 человек. В первый круг входили Московская, Тверская, Калужская, Смоленская, Тульская, Владимирская, Рязанская и Ярославская губернии. В московское ополчение записалось 25800 человек, которые были разбиты на 12 полков. В ополчение второго круга входили Петербургская и Новгородская губернии.
Ополчение третьего круга охватывало Костромскую, Нижегородскую, Казанскую, Вятскую, Симбирскую и Пензенскую губернии и мыслилось как резерв первых двух, и до особого распоряжения ополченцы должны были находиться на своих местах. Формирование третьего круга ополчения и было поручено графу П.А.Толстому. Петр Александрович приложил много усилий в организации и подготовке ополчения, особенно Нижегородского. Им было привлечено 45690 ратников, из которых сформировали 18 пехотных и 5 конных полков.Основной контингент ополчения составляли крестьяне, но были также горожане, ремесленники, интеллигенция и передовая дворянская молодежь. А.С.Грибоедов тоже записался в Нижегородское ополчение. Ополченцы третьего круга приняли участие уже в преследовании отступавших наполеоновских войск.
Утром 3 сентября 1812 года Наполеон въехал в Кремль. С ним вошли Мюрат с кавалерийскими корпусами Себастиани и Латур-Мабура, за ним дивизии Клапареда и Дюфура и маршал Мортье — новоиспеченный московский генерал-губернатор. С самого вступления французов в Москву начались пожары: из 30 тысяч домов осталось несколько тысяч, церквей сгорело и разрушено до 800, почти все магазины и склады истреблены полностью. К 15 сентября неприятель питался только кониной. Отступление «великой армии» началось 7 октября, и уже 9-го все французы покинули Москву.
Наполеон при начале отступления останавливался в имении Узкое и провел здесь несколько дней. Благодаря этому обстоятельству Узкое избежало участи соседних имений, сел и деревень, расположенных вдоль Калужской дороги: Коньково, оба Голубино, Теплые Станы, Троицкое и других, разоренных и выжженных. От пребывания здесь французов остался небольшой курган за деревней (уничтоженный во время прокладки дороги, соединяющей Севастопольский проезд с Соловьиным), да напоминают о них находки на территории усадьбы разбитых медных и чугунных орудий.
По преданию, с колокольни церкви Иконы Казанской Божьей Матери Наполеон наблюдал за движением войск, оставлявших горящую Москву по Калужскому тракту и всматривавался в чужую непостижимую землю. По другой, правда, версии Бонапарт бежал через лежавшее неподалеку Богородское и обозревал окрестности с его Казанской церкви.
Расцвет Узкого
После возвращения из заграничных походов Толстому предоставилась возможность для занятий сельским хозяйством. В 1816 году граф был назначен командиром 5-го пехотного корпуса, расквартированного в Москве и ее окрестностях. Рядом с местом новой службы оказалось такое великолепное поприще для приложения своих сил, как имение жены Узкое, и чета Толстых стала постоянно жить в нем. С этого времени начался сельскохозяйственный расцвет Узкого.
В это время был заложен хорошо сохранившийся до нашего времени регулярный парк, построен конный двор и посажена та великолепная, существующая и по сей день лиственничная аллея, по которой гости проезжали от въездных «Небесных» ворот на Калужской дороге к барскому дому. В имении появились великолепные теплицы и оранжереи. Выращивание в них цветов стало любимым увлечением П.А. Толстого.
В глубоких балках и оврагах Узкого имелись многочисленные выходы ключей и родников, которые образовали небольшие ручейки, впадающие в речку Чертановку. На одном из них был создан каскад из четырех прудов с холодной чистой водой. Пруды эти, вероятно, появились еще при Стрешневе. При П.А. Толстом были выкопаны еще четыре пруда за церковью, вода из которых поступала в последний пруд каскада.
В рединах бывшего лесного массива, отделявшего усадьбу от Калужской дороги, П.А. Толстой подсадил дубы, липы и сосны. Дубы высажены и вдоль дорог, ведущих из Узкого в Теплые Станы и от въездной аллеи в Большое Голубино. Эти, в два обхвата, патриархи и сейчас украшают лесной ландшафт усадьбы, производя неизгладимое впечатление своими разветвленными кронами, «с обломанными, давно видно, суками и с обломанною корой, заросшею старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами».
По лесному массиву были проложены мощеные прогулочные дороги, а от светлой поляны в центре массива на север до въездной аллеи спускалась широкая просека, открывавшая вид на красивый заболоченный луг. Сама въездная аллея с Калужской дороги и до каскада прудов была оформлена европейской лиственницей, а далее — «немецкой елью» до церковной ограды.
Кружок «культурных помещиков»
После переезда П.А. Толстого в Москву в его доме стали регулярно собираться лица, которых серьезно волновала судьба Отечества и в особенности земледелие и сельское хозяйство как основа народного благосостояния.
Кружок «культурных помещиков», тесно связанных с военной и гражданской администрацией города, легализовался в 1820 году образованием Императорского Московского общества сельского хозяйства — первой подобной организации в России. Возглавил Общество владевший подмосковным имением Знаменское-Черемошки князь Дмитрий Владимирович Голицын (1771—1844), который в то время был генерал-губернатором Москвы. Граф Петр Александрович Толстой стал первым вице-президентом, а вторым вице-президентом — соседний ясеневский помещик князь Сергей Иванович Гагарин. Участником Общества стал также Антон Иванович Герард (умер в 1830 году), который еще до Отечественной войны 1812 года вступил во владение соседним с Узким имением— Большим Голубином.
В 1821 году увидел свет первый номер «Сельскохозяйственного журнала», популяризировавшего интенсивную деятельность Общества. Экономист Степан Алексеевич Маслов (1794—1879) писал: «Издание журнала и сношение Общества внутри и вне России, возложенные на непременного секретаря, обязывали меня докладывать графу Петру Александровичу о предметах переписки Общества как официальной с Министерством государственных имуществ, так и частной, а потому я нередко приезжал к нему в его подмосковное Узкое».
Толстой юридически стал владельцем имения после кончины своей жены, последовавшей «от горячки» 25 декабря 1826 г. Но еще ранее воцарение Николая I оторвало его от любимого Узкого. Входя в ближайшее окружение нового монарха, граф вынужден был большую часть времени проводить в Петербурге. Он заседал во всевозможных комитетах и комиссиях и обрел целую серию разнообразных должностей: управляющий штабом его величества, шеф лейб-гвардии Московского полка, главнокомандующий Петербурга и Кронштадта и т.д. В 1828 году Петр Александрович принимал участие в Комиссии по разбору дела о распространении отрывка из стихотворения Пушкина «Андрей Шенье» и поэмы «Гаврилиада». Согласно протоколу Комиссии от 7 октября 1828 года, Пушкин был вызван 2 октября к графу П.А.Толстому, «тут же написал его величеству письмо» и передал, «запечатав оное, в руки графу Толстому». Письмо содержало признание в авторстве «Гаврилиады».
«Последние годы своей жизни он провел в Москве, которую любил, как хранилище всего отечественного и заветного. Лето проводил обыкновенно в подмосковной, в своем Узком, посреди сельских работ и занятий, напоминая самою простотою своей жизни что-то древнее», - писал о П.А. Толстом журнал «Москвитянин». Граф Петр Александрович скоропостижно скончался 28 сентября 1844 г. в своем московском доме. В этот день он собирался посетить Узкое, «чтобы посмотреть, как поставили в оранжереи и простенки растения, и подышать дней пять свежим воздухом» .
После смерти Петра Александровича имение наследует его сын, Владимир Петрович Толстой (1805-1875), впоследствии дослужившийся до генерал-майора и вышедший в отставку. Супругой Владимира Петровича Толстого была Софья Васильевна (1817— 1885) — дочь знаменитого по Тарутинскому сражению графа Василия Васильевича Орлова-Денисова.
На первый взгляд, сделанный графом выбор нового владельца имения мог показаться несколько странным. Ведь В.П. Толстой был четвертым сыном, а обойденными оказались его старшие братья: Алексей (1798-1854) и Егор (Георгий, 1803-1874), позже произведенные в генерал-лейтенанты, а также Александр по прозвищу Ерема (1801-1873), обер-прокурор Синода, в московском доме которого умер Н.В. Гоголь. И все они с детства были связаны с Узким. Предпочтение, оказанное В.П. Толстому, обусловлено тем, что к нему в наибольшей мере «перешли» сельскохозяйственные увлечения и навыки отца. Завещая имение Владимиру, Петр Александрович тем самым обеспечивал дальнейшую судьбу Узкого.
Владимир Петрович не обманул надежд отца и был глубоко убежден, что «долг русского дворянства — быть примером и заниматься своими землями как можно прилежнее и на высшем агрономическом уровне». Помимо занятий землей, Владимир Петрович уделял внимание и самому зданию усадьбы. При нем, 6 февраля 1846 года имение посетил «архитектур» Василий Васильевич Александров (1790 – не ранее 1856), который в дальнейшем принимал участие в поддержании ансамбля в должном виде.
Трубецкие
В подмосковном имении Узкое воспитывался сын Любови Васильевны Трубецкой, сестры Софьи Васильевны Толстой, Петр Николаевич Трубецкой (1858—1911), на котором сказалось благотворное влияние четы Толстых. Он также любил земледелие. К Петру Николаевичу и перешло Узкое в 1885 году после кончины тетки. К тому времени он был попечителем земского училища, которое располагалось в соседнем селе Коньково-Сергиевское, возле храма Троицы, в двухэтажном деревянном доме, что существовал еще в 1940 году. В течение многих лет он также занимал выборные посты сначала Московского уездного (1887-1892), а затем губернского предводителя дворянства.
Князья Трубецкие были богатыми дворянами. Егермейстер князь Петр Николаевич Трубецкой унаследовал от своей матери огромное имение Казацкое в 20000 гектаров на берегу Днепра в Херсонской губернии, а вскоре и сам купил у соседа, разорившегося от широкой жизни, соседние участки в общей сложности около 9000 гектаров. Любовь к агрономии позволила ему наладить здесь прекрасное хозяйство и добавить виноградники. Его сын, Владимир Петрович (1885—1954), уже в эмиграции написал интересную историю этой «экономии». Но Узкое оставалось их любимой подмосковной усадьбой. Зимой семейство Трубецких жило в Москве, в своем особняке на Пречистенке 36, а весну, лето и часть осени проводили в Узком.
Занятия у детей Трубецких шли без перерыва, ежедневно, зимой и летом, и по строгому расписанию. Дети проходили все предметы по программе гимназии, занимались французским и немецким языками, обучались игре на фортепиано. Распорядок дня был очень четким. В три часа пополудни занятия кончались, и к четырем гонг созывал всех к обеду. После уроков были чтение, игра на пианоле, прогулки по парку, где собирали грибы. Удили рыбу в нижнем пруду, по которому плавали черные, «очень злые» лебеди.
В сентябре Петр Николаевич уезжал в Казацкое на сбор винограда, уступая Узкое своим братьям —Сергею (1862—1905) и Евгению (1863—1920) Николаевичам Трубецким. Весной и летом брата нередко навещала и С.П. Апраксина, с которой Н.В. Гоголя связывала давнишняя дружба. Существует легенда, что вместе с нею в Узком довелось бывать и самому писателю.
Узкое в то время по-прежнему оставалось небольшим селением. В конце XIX века в усадьбе числилось всего девятнадцать дворов. Но деревня славилась удивительными покрасоте вишневыми садами, остатки которых можно было видеть еще в 60-х годах нашего столетия.
Во 2-й половине 1880-х гг., ровно через столетие после постройки, находящуюся в Узком усадьбу реконструировал архитектор-художник Сергей Константинович Родионов (1859-1925). Он находился в свойстве с тогдашним владельцем имения, Петром Николаевичем. По инициативе его отца Николая Петровича Трубецкого (1828-1900), в качестве почетного опекуна ведавшего и Екатерининским институтом, при котором одно время служил С.К. Родионов, и таким образом бывшего непосредственным начальником архитектора, и состоялось переустройство барского дома в Узком.
Выбор зодчего по принципу родства оказался не очень удачным. Постройки С.К. Родионова в Москве, выполненные в стиле эклектики, прочны, добротны, иногда даже красивы, но не являются выдающимися. Кроме того, реконструировать здание подчас сложнее, чем его строить.
В результате дом утратил черты архитектуры XVIII столетия. От прежней постройки А.Б. Голицына сохранились коробка дома и сильно вынесенный вперед портик с ведущим к нему подиумом — въездом для карет. Здание получило новую обшивку с суховатым декором, новую отделку интерьеров, пристройки. Дом стал более удобным для жилья (в стенах его был проложен водопровод со свинцовыми трубами), но навсегда утратил былое очарование старины. Надворные постройки в стиле позднего (елизаветинского) барокко сохранились.
Сохранилось интересное воспоминание об усадьбе того времени известного педиатра Г.Н. Сперанского. В 1895 году студент Сперанский жил в «Узком» в качестве учителя. По его словам, «внешний вид дома был таким же, что и теперь, но только не было верхних галерей, соединяющих центральный дом с флигелями.. Так называемый теперь «северный корпус» был занят комнатами».
Во второй половине 1890-х годов Петр Николаевич приобрел у Колонтаровых соседнюю усадьбу Большое Голубино, которую превратил в сельскохозяйственный хутор.
В имение Узкое любил приезжать его сын — офицер лейб-гвардии казачьего полка Владимир Петрович Трубецкой. Сюда же приезжали погостить их близкие родственники Оболенские, Ламсдорфы, Бутеневы, Козловские и более или менее дальние родственники, такие, как Струдза.
Знавало Узкое и пышные церемонии. Вспоминают, как Владимир Петрович в 1907 году венчался в храме Спаса на Бору в Кремле с Марией Сергеевной Лопухиной (1886—1976). Его товарищи по казачьему полку, где служили почти все Трубецкие, проводили новобрачных после свадебного пира в доме на Пречистенке верхом с факелами в руках от Калужской заставы до Узкого.
Владимир Петрович Трубецкой очень хорошо играл на рояле, обладал абсолютным слухом и очень приятным голосом. Осенью он охотился в Узком с гончими на зайцев.
При Трубецких, особенно при профессоре и даже блиц-ректоре университета Сергее Николаевиче, господские хоромы превратились в интеллектуальный очаг Подмосковья. Узкое принимало скульптора Паоло Трубецкого (двоюродного брата владельца), поэта С.М. Соловьева, историка В. Ключевского.
Соловьев
Название усадьбы навсегда останется связанным с именем гениального русского религиозного философа Владимира Сергеевича Соловьева (1853—1900). Он был другом сводных братьев владельца Сергея Николаевича и Евгения Николаевича и частым гостем в имении «Узкое», где жили тогда московские профессора.
В тот год Сергей Николаевич с семьей проводил летние месяцы в Узком. Именно к нему 15 июля 1900 года, в день своих именин, приехал тяжело заболевший в дороге Владимир Сергеевич Соловьев, сопровождаемый их общим знакомым писателем Николаем Васильевичем Давыдовым (1848-1920), в то время занимавшим пост председателя Московского окружного суда.
Во время болезни В.С. Соловьева к нему в Узкое приезжал историк Василий Осипович Ключевский и многие другие друзья и почитатели философа. 18 июля Соловьева исповедовал и причастил местный священник Сергей Алексеевич Беляев (1867—1911). В своих воспоминаниях священник признает несомненно православное настроение Владимира Соловьева перед смертью.
31 июля 1900 года в возрасте 47 лет, в кабинете князя Петра Николаевича Трубецкого, бывшего в это время в отъезде в своем имении Казацкое, Владимир Сергеевич Соловьев скончался.
До похорон тело его находилось в усадебном храме Иконы Казанской Божьей Матери. 3 августа состоялись похороны. После литургии гроб с телом философа был вынесен из храма и поставлен на катафалк. Отпевали В.С. Соловьева в церкви Московского университета в присутствии родственников, друзей и знакомых.
После кончины В.С. Соловьева интерьер кабинета, в котором прошли две последние недели его жизни, около двух десятилетий сохранялся в неизменном виде. Над диваном была укреплена металлическая табличка с надписью о произошедшем. Узкое стало местом паломничества почитателей Соловьева.
Сергей Николаевич Трубецкой после этой трагедии более не проводил лета в Узком. Несмотря на значительную разницу в возрасте, он ненадолго пережил своего друга. Став в 1905 г. первым выборным ректором Московского университета, Трубецкой должен был поехать в Петербург на прием к министру народного просвещения В.Г. Глазову, который на заседании комиссии по выработке университетского устава в грубой форме высказался против поданной ему петиции в защиту нескольких студентов, исключенных из университета. Прямо на заседании у Трубецкого произошел инфаркт. 29 сентября 1905 г. он умер, пробыв ректором Московского университета менее месяца.
Его двоюродный брат, скульптор Павел (Паоло) Петрович Трубецкой (1866—1938), иногда посещавший Узкое, выполнил в 1900 году скульптурную группу «Дети Трубецкие» —живших в усадьбе во время болезни Соловьева сыновей Сергея Николаевича: Николая (1890—1938), впоследствии крупного филолога, члена Пражской академии наук, и Владимира (1892—1937), ставшего писателем. Эта скульптура, ранее находившаяся в усадьбе, в 1949 году была передана Русскому музею.
В 1902 г. была проведена реставрация интерьеров храма (они не сохранились), проведенная под наблюдением члена Московского Археологического общества Александра Фелициановича Мейснера (1869-1935), впоследствии профессора архитектуры.
Последней владелицей усадьбы была вдова П.Н. Трубецкого — Александра Владимировна (1861—1939), урожденная княжна Оболенская . В 1911 году она унаследовала обе усадьбы, принадлежавшие ее мужу. В Узком в это время насчитывалось уже 25 дворов, и 37 дворов — в Большом Голубино.
Революция
Гражданская война в России 1918—1922 гг. заставила Трубецких навсегда бросить Москву и Узкое и отбыть за пределы России во Францию. Вот как об этом пишет Петр Владимирович Трубецкой (1907—1986) незадолго до кончины: «Летом 1917-го года мы все жили в Узком с бабушкой Трубецкой, с ее многочисленными горничными и со всем семейством Тимашевых. Однажды мы провели, как я помню, целый день у Волконских в Сокольниках. Беспорядки начались в конце августа, а в октябре большевики захватили власть. Наш родственник Никита Татищев был последним губернатором Москвы. С начала августа жители села Узкого стали устраивать ночные дозоры. Мы купили несколько охотничьих ружей, которые могли стрелять пулями, а не только дробью, и одну винтовку «Винчестер». Но как-то в сентябре рано утром явилась делегация местного революционного комитета, которая конфисковала наше оружие. Дядя Сергей Тимашев отдал свой браунинг, но успел спрятать свое отличное английское ружье... За несколько дней до большевистского переворота мы решили уехать поездом на юг, в Ессентуки и навсегда бросили Москву и Узкое». Таким образом, князь В.П. Трубецкой вместе со всей семьей и родственниками А.П. и C.A. Тимашевыми отбыл на Кавказ.
Современная история
После октябрьских событий 1917 года провидению было угодно сохранить усадьбу. Имение было оставлено Николаю Александровичу Морозову (1854—1946) как видному ученому, талантливому ученому-энциклопедисту, почетному академику, к тому же имевшему значительные заслуги перед революцией. Около двадцати лет он находился в одиночном заключении в Шлиссельбургской крепости, будучи осужден вместе с другими народниками. Человек исключительной нравственной чистоты, душевной теплоты и гуманности, тонкий знаток живописи, Н.А. Морозов коллекционировал картины В.Боровиковского, И.Айвазовского, И.Шишкина и Л.Лагорио. В его собрании И.Репин, В.Бялыницкий-Бируля, И.Грабарь, Л.Бакст, А.Рылов, Б.Кустодиев, А.Головин, А.Бенуа, Ю.Репин, Д.Бурлюк. Личная дружба связывала семью Морозовых с художницей А.П.Остроумовой-Лебедевой. Десять ее работ пополнили коллекцию Н.А. Морозова. Все это собрание завещано Узкому. Экспозицию из них позже выстроил художник Николай Павлович Пахомов (1890-1978), в то время бывший консультантом Президиума Академии наук.
С первых дней существования Советской власти большое внимание уделялось развитию науки, улучшению условий труда и быта ученых. Была создана Центральная комиссия улучшения быта ученых (Цекубу). В феврале 1922 г. было принято решение о передаче Узкого Цекубу. По решению комиссии в этих удивительных местах был основан санаторий. 20 мая 1922 г. сюда прибыли первые сорок отдыхающих.
Первые дни существования санатория едва не ознаменовались трагедией. В июле 1922 г. сотрудники ГПУ попытались арестовать отдыхавшего здесь профессора Александра Ивановича Угримова (1874-1974), который как председатель Общества сельского хозяйства входил в руководство Помгола - организации, оказывавшей помощь голодающим Поволжья. Арест не состоялся: брат профессора - заместитель председателя комиссии ГОЭЛРО Борис Иванович Угримов (1872-1941), добравшийся в Узкое раньше чекистов, предупредил его. Осенью А. И. Угримов был выслан из страны вместе с группой известных философов и писателей, нелояльно относившихся к режиму. После войны он приехал в СССР и был реабилитирован.
О первых годах советского «Узкого» рассказывает статья А. Лугина «Республика Санузия», написанная в 1928 году. Жителям республики, говорилось в его статье, «покровительствует местный бог Санузка. Глиняный божок этот, сотворенный скульптором Иннокентием Жуковым, стоит на камине, улыбаясь, как и полагается богу счастья... Был у республики и герб, нарисованный художником Фалилеевым... В очень большом зале установлена превосходная, большой художественной ценности бронзовая группа, когда-то сработанная Паоло Трубецким. Просторная нарядная столовая гордится рисунками Фалилеева и гравера-художника Павлова... Не забывает «Узкое» и об окрестном населении: с будущей осени в селе открывается крестьянская школа на средства, собираемые Цекубу у научных работников в порядке добровольного отчисления».
Со дня открытия санатория к февралю 1928 года А. Лугин насчитал 95 поколений санузского населения, «если за поколение принять двухнедельный срок пребывания на отдыхе». Представители «санузких» поколений весьма имениты: ученый-математик Лузин, ученый-историк Кареев, народный артист республики Станиславский, академики Лазарев, Николай и Сергей Вавиловы, Вернадский, Зелинский, Кржижановский, Капица, Ландау, Несмеянов, Обручев, Ферсман, Шмидт, профессора Северцов и Худяков, наркомздрав Семашко, скульптор Илья Гинзбург, профессор Московской консерватории Гольденвейзер. Здесь побывали такие деятели искусства, как Вересаев, Мандельштам, Книппер-Чехова, Луговский, Сергеев-Ценский, Щепкина-Куперник, Я.Колас, Шагинян, Л.Леонов, Меркулов). В 1931 году здесь гостил английский драматург Бернард Шоу. Его сопровождали А.В.Луначарский и К.С.Станиславский.
В “Узком” проходят международные симпозиумы. Тут были написаны такие коллективные труды, как “История философии”, “Философская энциклопедия”, “История политических учений”.
В годы Великой Отечественной войны в Узком с 26 ноября 1941 года был развернут полевой подвижной госпиталь, функционировавший больше месяца. Многие сотрудники санатория работали в госпитале и помогали лечить раненых. 16 марта 1942 года решением Московского облисполкома Узкое было превращено в эвакогоспиталь, который действовал больше года.
В 1943 году в усадьбе вновь был открыт санаторий Академии наук.
Эвакуированный из Ленинграда академик И.Ю. Крачковский в 1944 году завершил тут работу над книгой «Арабские рукописи». Академик А.Н. Крылов написал в Узком ряд глав своих «Воспоминаний». К.И.Чуковский здесь писал свои воспоминания о Владимире Маяковском. Л.М.Леонов работал над главами романа «Русский лес». Много и плодотворно трудились в Узком И.Л.Андронников и Ю.Г.Оксман. Ученые, писатели, художники оставили свои автографы в журнале отзывов санатория. Среди них посвящения Паустовского, Сарьяна, Маршака.
Сама поездка в Узкое в те годы казалась поездкой в далекую деревенскую благодать. Новая власть всеми силами старалась искусственно пытаясь поддержать дух прошлого столетия, православной Руси. Из Узкого к Калужской заставе высылались розвальни с теплыми одеялами и меховыми мешками. Так что поэт С. Васильев в длинных, посвященных Узкому стихах еще в 1957 г. имел все основания упомянуть «в поле сани встречные, песни за бугром».
Внутреннее убранство дома старательно имитировало обстановку старой усадьбы. Во всем доме - в гостиных, галереях, врачебных кабинетах, в столовой, на лестничных площадках и большинстве спальных комнат преобладала старинная мебель, стояли огромные китайские вазы, были расстелены ковры и всюду висели картины - разные, но в подавляющем большинстве прекрасные, принадлежавшие кисти больших мастеров. Главным образом все это поступило из собрания почетного академика Н.Морозова, а после войны «коллекцию» дополнили картины немецкой школы вывезенные из Германии, в частности из Потсдама. Кое-что осталось от Трубецких, остальное попало в Узкое разными путями в разные годы. Несмотря на все эти усилия, нечто из былой усадьбы ушло безвозвратно.
Конечно, санаторий c глиняным божком Санузкой вместо распятия – это еще одна страница истории усадьбы. Но мне кажется, что вся плеяда ученых и писателей советского времени, побывавших здесь, не оправдывает нашего варварского отношения к многовековой истории усадьбы и храма, незаслуженно забытых, разграбленных, разрушенных… И если во многих усадьбах, подвергающихся реконструкции сейчас открываются музеи, то Узкое до сих пор является «собственностью» чинвников, видящих в усадьбе предже всего используемую для своих целей «узкую жилплощадь», говоря словами Маршака.
Увы, с каждым годом становилось меньше стульев работы Гамбса, хрустальных подвесок на люстрах и картин. Кое-что было передано в музеи. Но главная причина, вероятно, в другом. Не стану никого обвинять, но отсутствие должного контроля, бесхозяйственность создавали в прошлом немало соблазнов. К тому же ремонты, пожары...
Сам усадебный дом обветшал. Ремонт, конечно, проводился, и не раз, но время берет свое, и одряхление сказывается все сильнее. Часто стала протекать крыша - то в одной, то в другой комнате, кровати и письменные столы вдруг оказывались под водяными струйками, лившимися с потолка.
Еще печальнее судьба Казанского храма. Хотя он официально никогда не закрывался, в 1930 году в виду отсутствия священника были прекращены Богослужения. Иконы были вывезены, и современное местонахождение их остается неизвестным. Из святынь храма сохранилась лишь одна - Казанский образ Божией Матери на западной наружной стене над главным входом в храм.
Обезглавленный храм в течение долгих десятилетий использовался под хозяйственные нужды. Долгие годы в нем размещалось хранилище ценнейших книг, которые в разные годы были изъяты из научного и культурного обращения. Это русский антиквариат, архивы и книги репрессированных писателей, редчайшие памятники церковно-богослужебной литературы.
После войны в церковь была свезена часть знаменитой коллекции «Готская библиотека». Эту королевскую коллекцию, насчитывавшую сотни тысяч редчайших книг и отправленную в 1945 г. из Германии в СССР в качестве трофейного имущества, разделили на несколько частей, ибо более или менее значительного хранилища не нашлось. Одна из частей, сваленная штабелями, и пролежала четыре десятилетия в холодной церкви (об этом писала II мая 1994 г. «Правда»). Тронутые грибком, некоторые из книг попросту превратились в жижу. Это заметили перед свершившимся-таки в начале 90-х открытием храма.
В 1955 г. все пять куполов храма представали ободранными, лишенными крестов. В дальнейшем центральный купол позолотили, другие привели в порядок, на всех поставили позолоченные кресты. Церковь, и без того видная издалека, стала еще заметнее.
Возрождение
В 1990 году группа благочестивых православных христиан испросив благословение священноначалия Русской Православной Церкви, стала ходатайствовать о передаче храма православной общине.
Это благое начинание увенчалось успехом, и уже в сентябре 1990 года решением Совета по делам религий при Совете Министров СССР храм был возвращен Русской Православной Церкви. По благословению Святейшего Патриарха Алексия II в храм был назначен настоятель, приход получил права юридического лица.
Богослужения стали совершаться с Пасхи 22 апреля 1992 года, когда силами прихожан были вывезены книги, принадлежащие Институту научной информации по общественным наукам (ИНИОН РАН) и храм подготовлен к освящению. В настоящее время в храме осуществляется полный цикл внешних и внутренних ремонтно-восстановительных работ. По образцам XVII века воссоздаются иконостасы. По благословению Святейшего Патриарха Алексия Второго в храм переданы из Фонда “Сохранение” отреставрированные иконы, и здесь вновь начинается их благодатная жизнь.
В 1990 году в Казанском храме была создана Церковно-певческая школа, положившая начало приходу и уникальному детскому церковному хору, снискавшему известность знатоков и любителей церковного пения Москвы, а также во многих городах России и за рубежом, как то: в Италии, Греции, на Кипре и Святой Земле.
Ныне Казанский храм в Узком является центром духовной жизни для тысяч москвичей, населяющих московские районы Конькова, Теплого Стана, Ясенева.
С возрождением храма духовность постепенно возвращается в Узкое. Теперь бы решить проблему городского санатория - и не только с требующимся ремонтом. Усадьба, прежде всего, достойна более широкой пропаганды. В шутливом прощании с ней С.Маршак однажды написал: «Есть у меня одна лишь жалоба - жилплощадь Узкого узка...» А на самом деле слишком узко наше отношение к имению, как и к нашей истории. Его необходимо расширить, поскольку у Узкого широкое прошлое.
|
