Имя нашего района, пожалуй, одно из самых загадочных географических названий Москвы. Его носило в старину бывшая подмосковная деревня, точнее - группа поселений с центром в селе Троицкое.
На географической карте 1763 года, носящей колоритное название "Плань царствующаго Града Москвы с показанием лежащихь мљсть на Тритцать версть въ округь", одном из лучших образцов отечественной картографии середины XVIII века, картограф использовал строчную, маленькую букву в слове "станы", поскольку в ту пору термин стан для него был и понятен, и употребителен в устной речи именно как нарицательное слово - в отличие от нас, современных москвичей...
Слово теплый - всеми толкуется одинаково - утепленный, обустроенный для зимнего жилья, отапливаемый
За разъяснением слова Стан попробуем обратиться к толковому словарю Владимира Даля. Там оно имеет несколько значений.
Стан: место, где путники дорожные стали, остановились для отдыху, временного пребыванья, и все устройство на месте, с повозками, скотом, шатрами или иными угодьями; место стоянки и все устройство. Военный, ратный стан, бивак, лагерь.
Стан в уезде, жительство, пребыванье станового пристава, и самый округ ведомства его. Уезд делится на 2-3 стана, полицейских участка.
Стан и становище, ныне заменено чужим, искаженным станция: селенье, где меняли лошадей (почтовых не было, а обывательских, позже ямских), или хуторок на перепутье, нарочно поставленная избушка, для приюта, для роздыху и кормежки лошадей.
Таким образом, этимологи и топонимисты выводят несколько версий происхождения названия. Вот наиболее распространенные из них:
Одна из гипотез связывает возникновения названия селений Верхние и Нижние Теплые Станы с ордынским нашествием. Через этот подмосковный край не раз прокатывались волны опустошительных набегов татар и между Москвой и Золотой Ордой рыскали ханские баскаки, делавшие здесь привал.
Справочник "Имена московских улиц" пишет: ...Есть предположение, что это название связано с далеким прошлым: здесь зимовало в утепленных шатрах войско одного из татарских ханов, шедших на Москву. По другой версии, здесь находились поселки "ордынцев", иначе "числяков", или "делюев", - живших тут тяглых людей (т.е. крестьян, обложенных тяглом - сбором в пользу государства), которые обслуживали приезжих послов Золотой Орды, на этом месте послы останавливались при въезде в столицу и при выезде из нее".
Убедительных документальных свидетельств в пользу этих версий в российских архивах не обнаружено.
Теперь, что касается еще одного значения слова стан, наименования административно-территориальной единицы в Русском государстве ХIV-ХVI веков:
Среди современных московских географических названий - топонимов - лишь однажды встречается слово "стан" в сочетании Теплый Стан. Однако, три века назад в России географические названия - станы - встречались гораздо чаще.
Тогда термином "стан" обозначали минимальную ячейку административно-территориального деления. Вся территория страны подразделялась на уезды (в XVII в. их было более 200), а уезды делились на станы и волости. По документам допетровской эпохи понятия "стан" и "волость" равноправны, но "станы" встречаются раза в два чаще. Площадь стана XVII в. (или волости) раза в три-четыре превышала размер современного среднего района Москвы.
В XVIII веке на территории современной Москвы (в пределах Московской кольцевой автомобильной дороги) их было восемь (в названиях сохранено своеобразие русской транскрипции XVII века): В а с и л ь ц о в; Г о р е т о в; К о п о т е н с к о й; М а н а т ь и н, Б ы к о в, К о р о в и н; Р а т у е в; С е т у н с к о й; С о с е н с к о й; Ч е р м н е в.
Судя по тому, что административной территориальной единицы с названием Теплый стан среди них нет, данная к происхождению московского топонима Теплый Стан, очевидно, отношения не имеет. Хотя, площадь, занимаемая Теплыми станами наводит на мысль о довольно крупной административно-территориальной единице.
И, наконец, третья гипотеза, кажущаяся наиболее правдоподобной:
В старину расстояние от Москвы до деревень Верхние и Нижние Теплые Станы составляло по Калужской дороге (в некоторых источниках она называется Боровская или Старая Каширская) около 17 километров, то есть было равно одному конному переходу. Следовательно, путешественникам и ездокам здесь нужно было остановиться, спешиться, накормить лошадей и дать им отдохнуть. Таким образом, здесь находидось последнее отапливаемое пристанище на выезде из Москвы в Калугу.
Есть основания полагать, что первоначально топоним Теплый Стан относился не к селению, деревне, а к подмосковной заставе, построенной на Калужской дороге или к почтовой станции, первой после выезда из Москвы по направлению на Калугу и существовавшей до середины XIX века.
"Но вот и Теплый Стан, Где камелек теплится,
Поднять дородный стан Спешат помочь царице...".
Так писал об этом подмосковном селе поэт Семен Кирсанов в поэме "Калужское шоссе". По преданию, императрица назвала Теплые станы действительно теплыми за оказанный ей здесь радушный прием.
Отступая по Калужскому шоссе из сгоревшей Москвы, Наполеон сделал привал в Теплом Стане. Отсюда был брошен его последний взгляд на непокорившуюся ему Москву, и на так и не поддавшуюся разгадке загадочную и сильную Россию.
География района
Теплый Cтан с высоты птичьего полета
Эта земля всегда изобиловала оврагами, балками, лиственными лесами в междуречьях и кое-где сосняками - в долинах и балках. На территории района находится самое высокое место в Москве: Теплостанская возвышенность, отрог Смоленско-Московской возвышенности достигает 253 метров в районе усадьбы "Узкое" и начала улицы Теплый Стан. Что же касается уровня Москвы-реки, то Теплостанская возвышенность превышает его на 130 метров.
Здесь очень сближены верховья сразу четырёх относительно крупных речек — Очаковки (истока Раменки), Чертановки, Битцы и Сосенки. Близко от этой точки начинаются также Самородинка, Коньконский овраг, Дубинкинская речка, Городня, Румяниевский ручей, Сетунька и Сетунь. Отсюда речки текут во все стороны. Сетунь сначала течёт на запад, потом поворачивает на север и на восток, обходя главный массив Теплостанской возвышенности с запада и севера. Сходно ведут себя Очаковка и Самородинка. Сосенка сначала нaправляется на юго-запад, потом начинает обходить возвышенность с юга. Городня и Чертановка всё время текут на восток. Сближены также верховья Раменки, Чуры и Котловки. Они стекают с высокого Воронцовского холма. На главном холме Воробьёвых гор (близ МГУ) берут начало Кипятка, Кровянка, Рогачевка, Онучин овраг и ещё два безымянных водотока, впадающих в Раменку. Три перечисленные точки (вместе с ещё двумя менее выраженными) образуют одну линию — главный водораздел Теплостанской возвышенности (гряду холмов).
Леса, овраги, холмы - все это осталось, а название села сохранилось в названии новой улицы, в наименовании станции метро "Теплый Стан", всего живого массива, раскинувшегося на территории между МКАД, Ленинским проспектом, улицами Островитянова и Профсоюзной и Теплостанской возвышенности.
В планах столетней давности это место обозначалось как Теплые Станы, потому что существовали три деревни - Верхние Теплые Станы - на краю Неракова оврага, Нижние Теплые Станы (на месте нынешней деревни Мамыри, что находится недалеко от Москвы по Калужскому шоссе), отнесенные к соседнему селу "Новгородскому, Усково тож" (современному Узкому) и Починок Теплого Стана, бывшие Выселки, носившее 2-е название,- Кузнецы, - на вершине крутого Кузнецкого оврага - в дальнейшем - Большое Голубино. Деревни окружали село Троицкое, с церковью, "вотчинниковым двором" и избами дворовых людей. Калужская дорога проходила между селом Троицким с верховьем речки Сосенки и деревней Голубино с верховьем речки Битцы (в старину ее именовали немного по-иному - Абитца). До середины XIX в. на территории Тёплого Стана размещалась первая от Москвы почтовая станция по Старой Калужской дороге.
В начале 1970-х, когда прокладывалось широкое полотно новой московской магистрали, оттеснившей в сторону полоску Старого Калужского шоссе , там, где заканчивается Профсоюзная улица, на левой ее стороне еще можно было застать остатки дворов старого Теплого Стана, жители которых перебирались через дорогу в новые девятиэтажные дома. Это все, что оставалось от некогда шумных деревень, почтовой станции, постоялого двора, трактиров, лавок. Последние постройки деревни были снесены в 1971-74 годах. Сейчас здесь сооружено крытое водохранилище, снабжающее самой вкусной в Москве питьевой водой Ясенево, Теплый Стан, Коньково и другие районы Юго-Западного административного округа. Рядом сохранились остатки некогода роскошных яблоневых садов.
На перечечении современных улицы Профсоюзной и МКАД располагались Верхние Теплые Станы. Село Троицкое лежало на окраине нынешнего поселка Мосрентген.
Троицкая церковь в поселке Мосрентген
Сейчас в Троицком усадебного дома нет. Но там есть церковь Святой Троицы, цепь прудов, сохранились остатки регулярного парка. От имения остались главные свидетели - дубы и липы. И только одноглавая церковь Троицы убеждает в том, что когда-то здесь были Теплые Станы. Этот храм появился более трехсот лет назад - в конце XVII века.
Это восьмерик на четверике, т. е. нижняя его часть в плане четырехугольная, а верхняя - восьмиугольная; с востока примыкает полукруглый алтарь, с запада - небольшая трапезная и колокольня, первый ярус которой сохранился до сих пор, а с юга - обширный пониженный объем придела.
Строительство началось в 1686 году служилыми дворянами Стрешневыми, завершено в 1696 году последующим хозяином - Автономом Ивановым. В 1823 году, при хозяйствовании Ивана Никифоровича Тютчева, отца великого русского поэта, с чьим именем неразрывно связано название села, древнюю постройку обновили, тогда на фасаде появились детали классической архитектуры, пилоны. Тогда же был достроен второй придел.
В 1907 году Троицкая церковь становится предметом специального изучения историков русского искусства Ф. Ф. Горностаева и Н. В. Никитина. Акты комиссии предписывают восстановить утраченный бирюзовый фон на пятиярусном иконостасе. Иконы из него передаются для реставрации иконописцу П. М. Соколову, в отношении которого сохранился даже адрес квартиры и мастерской, - Рогожская часть, дом № 30, по улице Хиве. Но едва ли не самым интересным открытием искусствоведов был факт, что царские двери Троицкой церкви, сооруженные родителями Тютчева, представляли то ли повторение, то ли прямую копию царских врат Казанского собора в Петербурге, расписанных В. Л. Боровиковским. Не исключено, что Тютчевы и сами обратились с заказом к прославленному русскому живописцу - любопытная подробность в хронике семьи поэта, а может быть, и в творчестве Боровиковского.
В советские годы храм, как и многие другие был закрыт. До его возвращения Русской Православной Церкви в нем находились жилые помещения, лаборатория института Физики земли АН СССР. Внутренние помещения храма сильно пострадали, фрески были утрачены. В 1992 году церковь была возвращена верующим, отреставрирована. Тогда же была достроена трехъярусная шатровая колокольня, полностью обновлено внутреннее убранство храма, над входными воротами выстроены арки, территория вокруг храма благоустроена. Сейчас представляет собой кирпичную, оштукатуренную трехчастную осевую церковь с главным Троицким престолом, и достроеным правым Никольским приделом.
Первоначальное декоративное убранство в духе московского барокко в основном утрачено, декор здания выдержан в стиле ампир. Северный фасад церкви украшает пилястровый портик, над которым стену прорезает крупное полукруглое окно.
Богослужения в Троицкой церкви возобновились 14 октября 1993 года. Вновь храм был освящен 30 июня 1996 года епископом Можайским Григорием, викарием Московской епархии. После открытия храма в нем начались ремонтные и восстановительные работы.
Первые владельцы
Считается, что среди подмосковных княжеских вотчин здешние земли ценились весьма высоко. Как рассказывает историк этих мест барон Д.О.Шеппинг, владения составились в течение многих лет путем многочисленных покупок и обменов деревень и пустошей, прослеженных им по документам с XVII в. Так, в 1627 г. деревни Говорово и Жуково на Нераковом овраге, пустоши Поповка, Дураково, Руднево, Ощерино и Беляево значились за Филиппом Григорьевичем Башмаковым, а пустошь Тимонина в поместье за князем Дмитрием Оболенским.
Выгоревшие и обезлюдевшие в Смутное время "пустошь Возцы, Теплый Стан тож и село Узкое" в 1628 году (по архивным документам) были пожалованы московскому служилому дворянину Максиму Федоровичу Стрешневу за участие в освобождении Москвы от полков польского королевича Владислава. Максим Стрешнев - близкий родственник царицы Евдокии Лукьяновны Стрешневой, супруги царя Михаила Федоровича Романова.
В переписной книге 1646 года Троицкое упомянута как деревня, "что была пустошь Говорова". В деревне стоял лишь один двор помещика. Говорово затем вновь упомянуто в качестве пустоши, а перепись застает "Жуково, Говорово тож", деревней с одним двором, где жили 2 бобыля. Частица "тож" говорит в данном случае не о нескольких селениях, как это может показаться на первый взгляд, а о наличии нескольких названий у селения, что, как правило, говорит о его солидном возрасте.
Часть земель, а именно Узкое и Нижние Теплые станы Стрешневу удалось переписать в вотчину, иначе говоря, в наследственное владение, и они оставались во владении его семьи вплоть до XVIII века, пока не перешло во владение князей Голицыных, поскольку Б.В. Голицын женился на Е.И.Стрешневой, а часть - деревня Говорова - собственно Верхние Теплые Станы и Троицкое - в начале XVII века отошло к Ф.Г. Башмакову, а со временем оказалась во владении Федора Шакловитого - царского окольничего и главы Стрелецкого приказа, фаворита и известного сторонника царевны Софьи Алексеевны, властной и крутой нравом старшей сестры Петра, которая из подьячих возвела его в думного дворянина и окольничего и пору; чила ему в 1682 году управление Стрелецким приказом. Шакловитый был опорой царевны на пути к власти и стал лучшим ее советником в международных делах. В 1687 году Федор Шакловитый наряду с другими наградами получил Теплостанские земли.
Шакловитый принимает сторону царевны Софьи, становится ее ярым приверженцем. Однако попытка Федора поднять стрельцов против Нарышкиных и Петра I, оказывается безуспешной. Знаменитое "Дело Шакловитого" заканчивается казнью излишне ретивого помощника отлученной от власти опальной царевны.
Автоном Иванов
С конца XVII века Теплостанская земля, а точнее деревня Говорова (в дальнейшем - село Троицкое с деревней Верхние Теплые Станы) переходит во владение Автонома Иванова, одного из тех старших думных дьяков, которые приняли сторону молодого Петра и подписали отрешение правительницы от власти.
Автоном Иванов был сыном приходского московского священника. Еще во времена Софьи он дослужился до одной из высших приказных должностей Поместного приказа, ведавшего земельными владениями, и на этой должности получил звание думного дьяка. В борьбе за власть между Софьей и Петром Алексеевичем многоопытный приказный занял сторону последнего, за что и была ему дана жалованная грамота на "вотчину вора, изменника и крестопреступника Федьки Шакловитого". Так Теплые Станы обрели нового хозяина.
Петр поручил Автоному ведать сразу тремя, исключительно ответственными приказами - Иноземским, Рейтарским и Пушкарским, от деятельности которых зависело формирование обновляемой русской армии.В 1705-1706 годах в Москве был создан из служилых людей и рекрутов "драгунский полк думного дьяка Автонома Ивановича Иванова", вскоре переименованный в Азовский, которым командовал некто Павлов. Все расходы по содержанию, обмундированию и вооружению солдат нес Автоном. Полк отлично сражался под Полтавой, хорошо зарекомендовал : себя в Прутском походе, что, несомненно, было заслугой и Иванова. Автоном Иванов оставил о себе память и на теплостанской земле. В качестве вотчинника Автоном в 1696 заканчивает строительство Троицкой церкви (отсюда название села), начатой еще предшественниками Шакловитого - Стрешневыми, в 1686 году. Тем самым деревня вместе с "двором вотчинника" и дворами служилых людей превращается в село Троицкое. Богатства Автонома Иванова, поразившие воображение автора биографической заметки в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, рассеялись едва ли не так же быстро, как появились
Верхний Теплый Стан вместе со двором на Ваганькове унаследовал сын Николай, женатый на Анне Ивановне Тютчевой. Николай Автономович рано умер, вдова поспешила снова выйти замуж, разделив ивановское наследство с пятью дочерьми.
Салтычиха
Так владелицей Верхних Теплых Станов с селом Троицким стала вдова гвардии-ротмистра Дарья Николаевна Салтыкова - пресловутая Салтычиха. Овдовев в двадцать пять лет, она к тридцати двум годам сумела буквально вогнать в гроб 139 из 600 принадлежавших ей крепостных- главным образом, женщин и девушек. Деревни Д. Н. Салтыковой были и в Вологодской, и в Костромской губерниях, но всем своим владениям она предпочитала "вотчинников двор" в селе Троицком. Главными ее жертвами стали крестьяне Верхнего Теплого Стана. Это их безымянные могилы, наспех выкопанные, еще поспешнее зарытые, и окружили старую Троицкую церковь. Крестьяне обращались на нее с жалобами, но благодаря влиятельному родству и подаркам, все заканчивалось наказанием и ссылкой жалобщиков. Только летом 1762 года двум крестьянам, у которых Салтычиха убила жен, удалось подать жалобу самой императрице Екатерине II.
Следствие по делу "мучительницы и душегубицы" длилось шесть лет и завершилось объявлением Дарье Салтыковой смертного приговора.
Первоначальный смертный приговор либеральная Екатерина II, гордившаяся тем, что в России в ее царствование нет казней, заменила пожизненным одиночным заключением в монастыре. Перед тем как отвезти Салтычиху в приготовленную для нее особую подземную тюрьму под сводами церкви московского Ивановского монастыря (нынешняя улица И. Е. Забелина), преступницу поставили на один час на эшафот с надписью на груди: "Мучительница и душегубица". Отныне Дарья Салтыкова-Иванова лишалась всего своего состояния, дворянства, самого права называться фамилией отца или мужа и даже считаться женщиной.
В 1778 году Салтычиху перевели в застенок, пристроенный к монастырской церкви и имевший закрывавшееся снаружи зеленой занавеской окно, через которое желающие могли смотреть на преступницу.
Салтычиха просидела в своем застенке больше двадцати лет. Она умерла в 1801 году и похоронена в Донском монастыре вместе с членами семьи Салтыковых. Застенок же ее вместе с церковью был разобран в 1860 году.
Много позже будущий наследник поместья, Федор Иванович Тютчев вспоминал, как накануне войны 1812 года, отец водил старших сыновей, Николая и Федора к Ивановскому монастырю, показывая им небольшое, завешенное дерюжкой оконце, за которым в подвале более двадцати лет провела душегубица Салтычиха.
Страсть Салтычихи.
В ходе следвия по делу Салтычихи Верхние Теплые Станы с селом Троицким "за долги" пускают на распродажу.
Владельцем стал Иван Никифорович Тютчев, муж родной сестры Салтычихи, брянский дворянин, почетный опекун Московского воспитательного дома, действительный статский советник и рачительный хозяин благоприобретенного поместья. После осуждения Салтычихи он становится опекуном ее сыновей Федора и Николая, а при распродаже имущества сам выступает покупателем и становится владельцем села Троицкого и деревни Теплый стан. За время своего владения поместьем он успевает и перестроить "вотчинников дом", и разбить регулярный с копаными прудами парк, остатки которого угадываются и в наши дни, и собрать в Троицком множество гостей, среди которых появляется и несколько литераторов, связанных с Тютчевыми родством.
Вслед за тем Верхний Теплый Стан и Троицкое перешли во владение деда великого поэта Федора Ивановича Тютчева, секунд-майора Николая Ивановича Тютчева (1720-1797). Среди его прямых предков рейтар времен царя Алексея Михайловича, сыновья рейтара - стольник Тимофей и стряпчий Даниил, участники Крымских походов, продолжавшие службу и при Петре I, дед секунд-майора Андрей Данилович, уволенный при Екатерине I от военной службы "с назначением в Военную коллегию и к полицейским делам".
Николай Андреевич Тютчев, родной дед поэта, удостоился попасть в историю не только благодаря своему великому внуку, до рождения которого он даже не дожил. У секунд-майора Тютчева были основания рассчитывать на признательность современников и потомков. Еще в капитанском чине этот офицер стал известным своим романом с Дарьей Николаевной Салтыковой, которая в самом начале 1750-х годов обращает на него благосклонное внимание, воспылав к нему "любовною страстию", как писал потом в жалобе на имя властей незадачливый майор. Они были дальними родственниками (мать Дарьи - урожденная Тютчева), их подмосковные имения соседствовали.
Однажды, объезжая владения, 25-летняя вдова услышала выстрелы в своем лесу. Это ее удивило, так как, зная ее характер, соседи не осмелились бы на такое. Слуги бросились ловить браконьера. Им оказался молодой дворянин, инженер Николай Тютчев. Капитан Тютчев занимался межеванием земель и проводил топографическую съемку местности к югу от Москвы, по Большой Калужской дороге.
Его увели в плен в усадьбу Салтычихи, которой он понравился. Поначалу она отнеслась к нему, как к простому мужику, но когда попыталась распускать руки, выведенный из терпения Тютчев ударом кулака сбил ее с ног.
После этого любовь Салтычихи к Тютчеву становится еще более крепкой, но Тютчеву такая подруга нравилась мало. Женщина богатырского сложения, с мужеподобным голосом, пылким темпераментом, грубая и садистски жесткая, Дарья оказалась неприемлемой даже для неистового Николая Андреевича, и он решил сбежать из Теплого Стана. Салтычиха, предчувствуя бегство любовника, удвоила бдительность. При попытке побега дед Тютчева был схвачен и брошен в холодный сарай, из которого ему помогла выбраться одна из дворовых девок.
Мы не знаем, как долго продолжался этот "роман", но достоверно известно, что перед Великим постом 1762 года капитан покинул Дарью Николаевну и посватался к ее соседке по имению, девице Пелагее Панютиной.
Дарья Салтыкова, узнав о сопернице, приняла решение извести ее. Она попыталась взорвать московский дом Панютиной, который находился за Пречистенскими воротами, у Земляного города, для чего конюхом Салтыковой Алексеем Савельевым было куплено по ее поручению в главной конторе артиллерии и фортификации пять фунтов пороху и изготовлено самодельное взрывное устройство, которое надлежало "подоткнуть под застреху дома", после чего дом следовало поджечь, "чтобы оный капитан Тютчев и с тою невестою в том доме сгорели".
После неудачной попытки взрыва Салтыкова узнала, что Панютина и Тютчев отправляются в Брянский уезд. Их путь лежал по Большой Калужской дороге, мимо ее имений. За Теплым Станом была устроена засада: жениха и невесту поджидали дворовые Салтычихи, вооруженные ружьями и дубинами. Добрые люди предупредили капитана о грозящей опасности. Он не стал полагаться на судьбу и решил искать защиты у властей. Была подана челобитная в судный приказ и испрошен для обеспечения безопасности конвой "на четырех санях, с дубьем".
Тютчевы бежали из родных мест, ночью, лесными тропами, обманув выставленных Салтычихой вокруг их деревни соглядатаев. Дорога беглецов лежала в поместье невесты Овстуг, где спустя полвека и родился Ф. И. Тютчев.
Тютчевы
Все это случилось ранней весной, а уже в начале лета над Дарьей Салтыковой началось следствие, она была арестована, а поместье конфисковано.
А капитан Тютчев в апреле 1762 года стал мужем Пелагеи Денисовны Панютиной. Был он человек небогатый: ему лично принадлежали всего 160 крепостных душ, к тому же разбросанный в шести селах трех различных уездов Ярославской и Тульской губерний. Его жена Пелагея в качестве приданного получила 20 душ крепостных и родительский дом в селе Овстуге Брянского уезда Орловской губернии. Рядом с домом была скромная церковь и колокольня. Дом окружал со всех сторон сад с вековыми липами и густой сиренью. Молодожены поселились в Овстуге и деятельно занялись хозяйством. Николай Андреевич был исправным офицером, избирался предводителем брянского дворянства, однако особенно карьера его не удалась. Он дослужился лишь до чина секунд-майора (по другим сведениям, он вышел в отставку в чине полковника), но его хозяйственные успехи с лихвой компенсировали служебные неудачи. Тютчев и его жена постоянно покупали землю и крестьян и успешно вели судебные тяжбы с соседями по поводу спорных участков земли. Следует подчеркнуть, что до нас не дошли свидетельства ни о незаурядных агрономических достижениях деда поэта, ни о его интенсивных торговых оборотах или рискованных спекуляциях. Зато хорошо сохранились купчие на новые земельные владения, причем среди благоприобретенных Тютчевыми имений значатся и хорошо нам знакомое подмосковное село Троицкое с деревней Верхний Теплый Стан.
Спустя четверть века Тютчевы стали людьми весьма состоятельными и владели 2717 крепостными душами, причем на имя Николая Андреевича была куплена 1641 душа, а Пелагея Денисовна приобрела 1074 души. В Овстуге был построен большой господский дом и разбил регулярный парк с прудами.
Один из наиболее известных биографов поэта - В.В. Кожинов, ссылаясь на предание овстугских крестьян, написал, что дед Федора Ивановича "позволял себе дикие выходки. Он рядился в атамана разбойников и с ватагой своих также ряженых дворовых грабил купцов на проходившей близ Овстуга большой торговой дороге…". Другой современный биограф - Чагин Г.В. оспорил это утверждение и счел нелепым само предание: "В таком случае недалеко до утверждения, что все состояние, нажитое дедом поэта, пахло награбленными деньгами…". Во всяком случае, религиозным благочестием секунд-майор Тютчев не отличался, хотя и построил в Овстуге не только господский дом, но и каменную Успенскую церковь (1776 г.), в которую впоследствии делал богатые вклады и не жалел средств на ее украшение. Ему, вероятно, было за что вымаливать прощение у Господа.
Николай Андреевич имел большую семью - четверых сыновей и четырех дочерей. Облик старшей его дочери Анастасии сохранил для нас портрет работы славного живописца Рокотова; младшая дочь, Надежда, на склоне лет была ближайшим другом Н.В.Гоголя. А старший сын Иван, родившийся в 1768 году, стал отцом величайшего творца мировой поэзии.
Владения Тютчевых настолько значительны по числу принадлежащих им душ, что в 1812 году вдова секунд-майора снаряжает от Теплых Станов четырех ополченцев. К тому времени внуку Пелагеи Денисовны Тютчевой-Панютиной, будущему поэту, было девять лет. Родители поэта-сын Пелагеи Денисовны, гвардии поручик Иван Николаевич, с женой Екатериной Львовной, урожденной Толстой, жили в старом родовом гнезде Овстуге.
Иван Николаевич Тютчев, словно по контрасту со своим "неистовым" отцом, как свидетельствуют семейные предания, "отличался необыкновенным благодушием, мягкостью, редкою чистотою нравов и пользовался всеобщим уважением".
Федор Иванович Тютчев родился 23 ноября (5 декабря по новому стилю) 1803 года в селе Овстуг, где прошли его детство, отрочество и первые годы юности. Федор был вторым ребенком в семье. Брат его Николай родился двумя годами раньше, а в 1806 году родилась сестра поэта Дарья. У Тютчевых было еще трое сыновей - Сергей, Дмитрий и Василий, но они умерли в самом раннем возрасте. Несомненно, очень большую роль в становлении личности поэта сыграла страстная и утонченная натура его матери Екатерины Львовны, урожденной Толстой (таким образом, Ф.И.Тютчев был шестиюродным братом Льва Николаевича Толстого). Во время нашествия французов Тютчевы перебрались в Подмосковное Троицкое, а при наступлении Наполеона на Москву вынуждены были уехать в свои ярославские владения. При отступлении наполеоновских войск из Москвы село Троицкое и Теплые Станы были разорены и сожжены. Имение восстановили, и родители поэта - гвардии поручик Иван Николаевич и Екатерина Львовна Тютчевы остались жить в Троицком. Будущему поэту исполнилось к тому времени девять лет.
Федор Иванович Тютчев
"…Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть."
1855
К Москве и Подмосковью Федор Тютчев был привязан гораздо сильнее, чем к своей родине - Овстугу, которое он посещал считанные разы. "Места немилые, хоть и родные", - писал он о брянском поместье.
Юность его, студенческие годы очень тесно связаны с Москвой. Зимой он жил в великолепной городской усадьбе в Армянском переулке. Опустевшее после смерти бабки Троицкое лежало всего в двенадцати верстах от Калужской заставы - первая почтовая станция по Старой Каширской дороге.
Весну и лето юный поэт проводил в Теплом Стане, недалеко от Троицкой церкви, где он прекрасно отдыхал среди неброской красоты средней полосы России.
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа -
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!..
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
Недаром Тютчева называют певцом природы. И конечно, полюбил он ее не в гостинных Мюнхена и Парижа, не в туманных сумерках Петербургах и даже не в патриархальной, полной цветущих садов Москве первой половины XIX века.
С.Е. Раич
Среди интересных дневниковых записей учителя Федора Тютчева, которым был С.Раич, есть и такая: "...Вспоминаю я о тех сладостных часах, когда, бывало, весною и летом, живя в подмосковной, мы вдвоем с Ф<едором>. И<вановичем>. выходили из дому, запасались Горацием, Вергилием или кем-нибудь из отечественных писателей и, усевшись в роще, на холмике, углублялись в чтение..."
Семен Егорович Амфитеатров, позже получивший широкую известность как журналист и поэт-переводчик под фамилией Раич, прекрасный учитель русской словесности, далеко не ординарный молодой человек с 1813 года был воспитателем поэта, которому шел тогда десятый год жизни. До поступления в домашние учителя Семену Егоровичу пророчили большое будущее на духовном поприще. С годами мог оазать протекцию и митрополит киевский Филарет, приходящийся ему родным братом. Но еще со времени обучения в Севской духовной семинарии юноша страстно увлекся поэзией. А это увлечение будущему церковнослужителю приходилось тщательно скрывать.
Подмосковное село Троицкое в Теплых Станах, где в занатиях поэзией у обоих прошли весна и лето 1815 года, принадлежало тогда его деду, Николаю Андреевичу, в то время богатевшему и скупавшему земли. Но он по старой памяти не любил Подмосковное, зато внук был в восторге от уютного дома, рощицы на холме и прозрачных копаных прудов, остатки которых сохранились до наших дней. Там, в Троицком, и родилось немало юношеских стихов Тютчева. Можно сказать, что здесь произошло становление юного поэта. Эта земля .вдохновляла поэзию Тютчева. Здесь, по его словам, расцвел "великий праздник молодости чудной".
В состав Полного собрания сочинений поэта входят ныне 16 стихотворений, относящихся к тому, самому раннему периоду его творчества. Многие из них наполнены подражанием великим поэтам, в том числе Горацию, которого юноша "по тринадцатому году... переводил уже с замечательным успехом". В одном из этих стихотворений поэт обращаясь к купающемуся в роскоши вельможе, стыдит его, что он не обращает внимания на голодных вдов и сирот, и обещает ему за это самые жестокие небесные и земные кары.
Погодин
В 1818 году князь Иван Дмитриевич Трубецкой в учителя к своим детям в село Знаменское пригласил Михаила Петровича Погодина (1800-1875), будущего историка, публициста, писателя, который сразу же влился в знаменское общество и позднее стал личным секретарем князя. Погодин тогда испытывал нужду и подрабатывал, давая частные уроки в богатых дворянских семьях. Не исключено, что услугами Погодина, прилежного в учении, пользовался и Тютчев.
Троицкое находилось в семи верстах от Знаменского. Федор Иванович не раз бывал в Знаменской усадьбе. Его хорошо там знали. С ним постоянно кокетничала гостья Трубецких - Александра Николаевна Голицына (во втором браке Левашова), "которой, как говорит, не нравится Тютчев, но она говорит с ним непрестанно" (из дневника Погодина). В то же время и Погодин ходил и ездил в имение к Тютчеву, беря с собою иногда и княжен -своих учениц. Остатки дороги, по которой друзья ходили друг к другу, и сейчас видны среди дубов Ясеневского леса…
Много лет спустя, уже после смерти Федора Ивановича, в июле 1873 года Михаилом Петровичем Погодиным в газете "Московские ведомости" был опубликован один из самых ранних словесных портретов юного поэта: "Мне представился он в воображении, как в первый раз пришел я к нему, университетскому товарищу, на свидание во время вакации, пешком из села Знаменского под Москвою, на Серпуховской дороге - в Троицкое, на Калужской, где жил он в своем семействе… Молоденький мальчик с румянцем во всю щеку, в зелененьком сюртучке, лежит он, облокотясь на диване, и читает книгу. Что это у вас? Виландов Агатодемон."
Между студентами (Погодин был старше курсом) сложились теплые, дружеские отношения, которые поддерживались ими на протяжении всей жизни. Потом они встречались не только Троицком и в Знаменском, но и в университете, и в Обществе любителей российской словесности, и в московском доме Тютчевых. Для Тютчева это увлечение было тем более сильным, что их сближала общность взглядов.
Чаще всего в ту пору виделись они в Троицком. Живя в Знаменском, в 1820 году Погодин начал вести свой дневник, которому мы обязаны сохраниением множества интересных сведений жизни Тютчева, ибо сам он никогда дневников не вел, считая это занятие пустой тратой времени. Вести дневник Михаила Петровича просила женская часть знаменского общества, что он с успехом исполнял и вел его 54 года. "Ходил в деревню к Тютчеву, - отмечает он в дневнике, - разговаривал с ним о литературе… о бедности нашей в писателях… о препятствиях у нас к просвещению". Они увлекались чтением. Большинство произведений иностранных авторов читали в подлиннике, после чего живо обсуждали прочитанное. Таким образом дружба с Погодиным оказала большое влияние на растущий ум юного поэта.
Л.Н.Толстой
Почитателями поэта были Жуковский, Пушкин, Некрасов, Тургенев, Л. Толстой, Фет, А. Майков, Достоевский и другие писатели его круга.
Среди современников Тютчева, которые по достоинству оценили уже его первый поэтический сборник, был и Лев Николаевич Толстой. "…Что ни час, вспоминаю этого величественного и простого и такого глубоко настояще-умного старика", - писал Толстой. Сам же Тютчев с восторгом отзывался по поводу "Севастопольских рассказов" Толстого. "…Особенно он оценил какое-то выражение солдат; и эта чуткость к русскому языку меня в нем удивила чрезвычайно" - много лет спустя вспоминал Лев Николаевич.
Лев Николаевич после знакомства с Тютчевым даже начал ухаживать за дочерью поэта, Екатериной, и Москва уже было начала полнится слухами об их предстоящей свадьбе. Но молодые люди не нашли общего языка и постепенно началось взаимное охлаждение.
В конце 1880-х годов Толстой, вкладывавший много сил и душевной энергии в дело обучения сельских ребятишек грамоте, русской литературе, пытался составить для детей сборник тютчевских стихов, носящих элементы "своеобразия, красоты, силы чувства, глубины". Толстой ставил Тютчева на первое место из русских поэтов после Пушкина.
Биограф Тютчева - Аксаков.
В 1866 году состоялась свадьба Анны Тютчевой, дочери Федора Ивановича, которая была фрейлиной Анны Федоровны, с Иваном Сергеевичем Аксаковым. В 1872-74 годах Аксаков председательствовал в Обществе любителей российской словесности. Он был пламенным проповедником всего русского, отрекшимся от всяких форм западной культуры. Неудивительно, что его так тянуло к Тютчеву.
Иван Сергеевич Аксаков буквально через полгода после смерти тестя написал прекрасную его биографию. По случайности, один из немногих увидевших свет экземпляров попал в руки И.С. Гагарина, мюнхенского приятеля поэта и его несостоявшегося соседа по имению Ясенево. Через некоторое время тот выслал Аксакову объемистый пакет с автографами как стихотворений, так и писем Тютчева и даже копию одной из его дипломатических депеш. Приложил сюда же Гагарин и копии нескольких своих писем, свидетельствовавших о жизни поэта тех времен.
Творческое наследие Тютчева
О часах, проведенных в Верхнем Теплом Стане, могут многое рассказать и Д. П. Ознобишин, поэт, чьи стихи станут появляться на страницах "Отечественных записок" и издаваемого им самим альманаха "Северная лира", и будущий издатель другого альманаха - "Мнемозина", друг Кюхельбекера и Грибоедова В. Ф. Одоевский. Известный музыковед, сотрудничавший в "Вестнике Европы", он одним из первых занялся изучением и популяризацией древнерусской музыки. Постоянные гости тютчевской подмосковной будущие литераторы С. П. Шевырев и Н. В. Путяга. Бывали здесь в гостях и поэт В. Жуковский, другие поэты и писатели.
И новое, младое племя
Меж тем на солнце расцвело,
А нас, друзья, и наше время
Давно забвеньем занесло.
Строки эти Федор Иванович Тютчев написал более полутора веков назад, в 1829 году. Он оказался прав лишь отчасти: с неумолимой последовательностью поколения москвичей сменяли и будут сменять друг друга, уступая дорогу "младому племени". Однако жизнь, труд, помыслы наших предков и все многообразное прошлое Москвы не преданы забвению - даже несмотря на печальный период исторического беспамятства при коммунистической власти. Жизнь, слава Богу, убедительно доказала: чем лучше мы знаем свою историю и культуру, тем мудрее, богаче и свободнее становимся...
Федор Иванович Тютчев был не только великим российским поэтом, но и одним из образованнейших людей своего времени. Семья Тютчевых была типичной дворянской семьей своего времени, в которой модный французский язык уживался со строгим соблюдением отечественных традиций.
"Дома Тютчев воспитывался в "страхе Божьем" и преданности престолу, - писал его правнук, К.В. Пигарев, в монографии "Жизнь и творчество Тютчева". Стариком он вспоминал, как в Пасхальную ночь мать подводила его, ребенка, к окну и они вместе дожидались первого удара церковного колокола. В канун больших праздников у Тютчевых нередко служились всенощные на дому, а в дни семейных торжеств пелись молебны. В спальне и в детской блестели начищенные оклады родовых икон и пахло лампадным маслом".
Глубоко верующим был и первый воспитатель будущего поэта, вольноотпущенный Татищевых Николай Афанасьевич Хлопов. "Грамотный, благочестивый, он пользовался большим уважением своих господ", - писал о Хлопове биограф Тютчева Аксаков.
Несмотря на такое воспитание, образ жизни Тютчева был исключительно европейским: он вращался в обществе, живо реагировал на политические события, не любил деревенской жизни, не придавал большого значения православным обрядам. Быть православным среди знати тогда было не модно. Даже считалось чем-то архаичным, отсталым. Но "испорченный" светской жизнью, он тем не менее сохранил в себе частичку православной самобытной Росии, истинно российский патриотизм
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить,
У ней особенная стать -
В Россию можно только верить.
И Тютчев верил в Россию. По своему, по-светски…
После французской буржуазно-демократической революции Тютчев дал оценку этим событиям, осудив их в статье "La Russie et la Revolution" ("Россия и Революция"). Приверженец Твердой власти, поэт хорошо понимал всю опасность "красного" Запада, поэтому даже слово "революция" писал с большой буквы. Для спасения европейской монархии он представлял себе едиственную силу - незыблемую громаду, этакий "ковчег спасения" - Россию. Его публицистика дополнилась аллегорическим стихотворением, где родина поэта представлена могучим утесом, а революционный Запад - бунтующими волнами.
Стой же ты, утес могучий!
Обожди лишь час, другой -
Надоест волне гремучей
Воевать с твоей пятой...
Утомлясь потехой злою,
Присмиреет вновь она -
И без вою, и без бою
Под гигантскою пятою
Вновь уляжется волна...
Далекий от помещичьих забот у себя на родине, он в то же время, является противником крепостного права.
Над этой темною толпой
Непробужденного народа
Взойдешь ли ты когда, Свобода,
Блеснет ли луч твой золотой?..
Блеснет твой луч и оживит
И сон разгонит и туманы...
Но старые, гнилые раны,
Рубцы насилий и обид,
Растленье душ и пустота,
Что гложет ум и в сердце ноет...
Кто их излечит, кто прикроет? -
Ты, риза чистая Христа...
Дальнейшая судьба поместья
После окончания университета в 1821 году , в день своего 18-летия удостоившись звания "кандидата Отделения словесных наук", поэт уезжает на дипломатическую службу. В Россию он вернется спустя двадцать с лишним лет. За это время его семья расстанется с Троицким и Верхним Теплым Станом.
После Тютчевых хозяйкой Верхних Теплых Станов была Воейкова, позже племянница Грибоедова - Анастасия Устинова (в девичестве - Римская-Корсакова).
Ко второй половине XIX века осталися здесь по-прежнему помнивший Наполеона постоялый двор, две лавки и два трактира, а в двадцати трех крестьянских дворах "шестьдесят пять душ мужеска и шестьдесят одна женска полу", как гласила перепись. В Троицком и вовсе жил в трех дворах причт местной церкви и числилась одна "летняя дача" - остатки поместья, успевшего не один раз сменить владельцев.
В отличие от Верхних, Нижние Теплые Станы, как уже писалось выше были переведены в вотчину Стрешневых и находились в их владении вплоть до тридцатых годов XVIII века. Вместе с Узким, Нижние Теплые Станы в начале XVIII века переходят к Голицыным, а с 1812 года - Толстым. В 20-х годах XIX столетия деревня стала опытным участком графа Петра Александровича Толстого, разводившего здесь удивительные по красоте вишневыме сады.
Позднейшая история Теплых Станов не отмечена никакими сколько-нибудь знаменательными событиями. Появление железных дорог лишило их былого значения почтовой станции. Число народу в деревнях постепенно убывало. Если перед смертью В. П. Толстого в них насчитывалось семьдесят четыре двора, то спустя десять лет, по данным переписи, Нижние Теплые Станы имели всего одиннадцать дворов с двадцатью семью душами мужского и тридцатью пятью женского пола. В Верхних Теплых Станах насчитывалось двадцать три двора и в них сто двадцать шесть жителей. В селе же Троицком и вовсе крестьян не было. Жили в нем двадцать человек священнослужителей и членов их семей, ютившиеся в трех дворах. Зато тут же имелись две лавки, два трактира и постоялый двор - память о былом оживленном тракте. К началу девяностых годов прошлого столетия население всех Теплых Станов не превышало двухсот человек. Никаких промышленных предприятий ни в самих деревнях, ни поблизости от них не появилось.
С 1960 Теплый Стан находится в черте Москвы, являясь районом массовой застройки. В начале 1970х годов сюда приезжают новые жильцы, тогда же были снесены последние деревянные постройки.
С тех пор район очень вырос. К началу третьего тысячелетия в нем жило более 100 тысяч человек.
|
