Если попытаться перечислить гипотетически возможные модели будущего социально-экономического устройства России - имея в виду как наиболее вероятные, так и заведомо фантомные, не поддающиеся реализации на практике, но демагогически декларируемые теми или иными политическими силами - то таких можно насчитать немало. Сгруппирую их следующим образом:
1. Марксистская теоретическая модель социализма (первой фазы коммунистической формации), рассматривавшаяся ее приверженцами в качестве единственной "научно обоснованной" модели и служившая им лишь отчасти ориентиром для практической политики, но в гораздо большей мере использовавшаяся для обоснования их действий (вне зависимости от подлинного содержания последних) и для формирования в сознании людей во многом неадекватных, но выгодных правящему классу "социалистического общества" представлений о реальной жизни, ложных критериев ее оценки, утопических представлений о будущем.
Эта теоретическая модель социализма отчасти улавливала прогрессивные тенденции общественного развития, но часто - и чем дальше, тем больше - вступала в резкое противоречие с ними. Она, разумеется, отражала одно из направлений поиска способов решения острейших социальных проблем современности и путей человечества в лучшее будущее, но прежде всего служила прагматическим эгоистическим интересам нового господствующего класса. Многие ее элементы служили по существу концептуальной основой пороков и неудач в практике построения и функционирования социализма. С каждым годом накапливались свидетельства глубокого несоответствия практических результатов теоретическим ожиданиям, несостоятельности отрицания позитивных сторон мирового ("капиталистического") социального опыта. Все настоятельнее жизнь требовала отказа от идеологических догм; общество ощущало тяжелые последствия уклонения от такой необходимости, частичная же и непоследовательная коррекция этих догм не могла дать необходимых результатов.
Демократическое и гуманистическое содержание провозглашаемых марксистской (коммунистической) концепцией социализма целей и принципов оказалось в значительной мере не только нереализованным, но и нереализуемым.
Эти цели и принципы не могли быть подлинными ориентирами и правилами для класса, занимавшего господствующие позиции в ходе "построения и совершенствования социалистического общества", поскольку они нередко вступали в противоречие с интересами этого класса. Методы и механизмы, предусматриваемые моделью, оказывались зачастую либо неэффективными, либо вообще не адекватными ее провозглашаемым глобальным целям и принципам. Уже изначальная идея так называемой "диктатуры пролетариата", тотальная национализация средств производства, насильственная коллективизация и т.д. по существу закладывали, фундамент тех проблем, трудностей и извращений, с которыми в дальнейшем постоянно сталкивался "построенный социализм" и которые он оказался не способен в полной мере преодолеть. Слабость марксистской теоретической модели заключается и в том, что она не предусматривала появления многих неизбежных противоречий нового строя, обусловленных его сущностными дефектами, и не содержит концепций их разрешения. Еще существеннее то, что движущие силы общественного развития, зафиксированные в этой модели, оказались либо ограниченными по своим возможностям, либо требующими для своего проявления таких условий, которые трудно или невозможно создать. Многие же из движущих сил, действительно способных обеспечить устойчивый прогресс общества, ставятся в узкие рамки или отрицаются как чуждые социализму. Наконец, эта модель не содержит, как правило, тех отправных моментов, опорных точек, которые позволили бы создать общественные механизмы для решения социальных и производственных инновационных задач, встающих перед обществом в современную эпоху, дать адекватный ответ на "вызов времени". Модернизация же модели была блокирована практически непреодолимыми социальными препятствиями, вытекающими из нее самой.
Следует упомянуть и тот факт, что привлекательные элементы этой модели, призванные свидетельствовать о ее нацеленности на гуманистические идеалы, никогда не оказывали доминирующего влияния на практику, вроде бы служащую реализации модели. "Рабочие чертежи", по которым строился и функционировал "реальный социализм", были, как правило, иными. Только такой могла быть судьба данной модели, вышеназванные элементы которой больше предназначались для идеологической обработки общества, чем для практического воплощения в жизнь.
Нисколько не отрицая того видного места, которое заняла марксистская теоретическая модель социализма в истории духовных исканий человечества, нисколько не принижая ее роль в стимулировании поисков путей его прогресса, нисколько не игнорируя ее базовое значение для действительно имевших место тех или иных исторических практических достижений в "странах социализма", приходится все же констатировать - эта теоретическая модель не может стать моделью будущего человечества. Это, разумеется, не означает, что данная модель, несколько подправленная, более не будет служить идеологическим оружием определенных политических сил, но восстановить ее прежнее влияние на общество, хотя бы и в значительно меньших масштабах, уже невозможно. Невозможно и ее сколько-нибудь существенное воздействие на путь развития современной России, хотя пропаганда модели будет использоваться некоторыми политическими силами для решения своих тактических задач.
Негативный исторический опыт, вытекающие из него заслуженно жесткие оценки многих сторон жизни общества, строившего и построившего "социализм", ни в коей мере не означают отрицания социалистической идеи, ее жизненной необходимости для человечества. В то же время исторический опыт предостерегает против абсолютизации социалистической идеи, против тотальной социализации общественной жизни, против замены естественных законов функционирования экономики произвольными идеологическими схемами, против подмены демократического волеизъявления населения партийными директивами. И вчера, и сегодня, и завтра существование и развитие общества в экономическом, т. е. наиболее .важном для его жизни аспекте, обеспечиваются прежде всего капиталистическим механизмом воспроизводства материальных ресурсов, а отчасти и нематериальных благ, механизмом, базирующимся на частном интересе, частной собственности, функционирующей зачастую в "общественном режиме", рыночных отношениях, конкуренции и т. д.
Не может быть специфически социалистического государственного строя, если речь не идет о тоталитаризме, и сторонники социалистической идеи должны добиваться лишь зрелых и взвешенных демократических форм управления обществом и, соответственно, последовательно демократического устройства государства, позволяющего реализовать требования большинства, удерживая их в рамках гуманизма, согласования интересов социальных групп, соблюдения демократических прав меньшинства. Не может быть "исключительно социалистической" экономики, если речь не идет об огосударствленной экономике, управляемой коммунистической партией в интересах прежде всего партийно-государственного аппарата и в соответствии с антирыночными экономическими концепциями на гиперцентрализованных началах. Социальные требования, вытекающие из социалистической идеи, способны получить свое воплощение в жизнь на достаточной ресурсной базе лишь при сохранении рыночных механизмов хозяйствования, при государственном регулировании, не блокирующем эти механизмы, при условии должного соблюдения критериев экономической эффективности, лишь при признании немалого вклада рыночных отношений в достижение социальной справедливости. Ныне в развитых странах социализм, т. е. реализация определенной совокупности демократических социальных требований, по существу присутствует во всех важных сферах общественной жизни и не в последнюю очередь в экономике.
Может быть, правы те, кто рассматривает социализм лишь как совокупность определенных моральных критериев и социальных требований, в возрастающей мере влияющих на современные модели общественного устройства. Такой социалистический идеал далек от категорий непримиримой классовой борьбы на уничтожение класса-антагониста, политической диктатуры, идеологической унификации, глобального огосударствления экономики и т.д. Он ориентирован на достижение социальной справедливости в обществе в ее разумной, а не экстремистской и демагогической трактовке, на обеспечение социальной защищенности человека, уважение его прав и свобод, обеспечение роста его благосостояния, смягчение тех социальных различий в обществе, которые обусловливают иерархичность его построения; он предполагает учет требований социальной эффективности во всех аспектах хозяйственной деятельности. В то же время такая социалистическая концепция не может и не должна полностью определять общественное устройство. Нормальное развитие общества базируется на признании интересов и прав не только работника, но и собственника, не только солидарности, но и конкуренции членов общества, не только потребности в социальном эффекте, но и необходимости экономической рациональности. Можно с уверенностью утверждать, что социальные требования, формируемые социалистической концепцией, реализуемы лишь в рамках смешанной модели общества, позволяющей сочетать социальные гарантии и экономическое принуждение, рыночные механизмы и государственное регулирование, свободу индивида и упорядоченность, организованность общественной жизни. Если же социалистическая концепция начинает искусственно расширять масштабы своего влияния за определенные рамки и игнорировать другие объективные потребности развития общества, то она вскоре терпит крах, а общество дорого платит за такой эксперимент. Поэтому современная социалистическая мысль все более ориентируется не на исключение капитала, рынка и т.п. из жизни общества, а на регулирование вытекающих из них общественных отношений, не на классовую борьбу, а на классовый компромисс и социальное партнерство, ищет пути осуществления своих целей в рамках институтов политической демократии, а не в обход их.
В основе жизненности социалистической концепции общественного устройства лежит объективная необходимость реализации определенных социальных требований к экономической и другим сферам общественной жизни, причем эта реализация становится по мере развития общества не только подкрепленной материальными ресурсами, но и необходимой для дальнейшего развития, в том числе экономического. Весь спектр современных условий общественной жизни, включая условия экономического роста, выдвигает определенные социальные требования к распределению собственности, к обязанностям собственников, к характеру и масштабам прав работников, к распределению доходов и т. д. Такие требования - не просто моральные пожелания и не просто лозунги классовой борьбы, а выражение- закономерных потребностей развития общества. Суть этих требований во многом сводится к ограничению возможностей для произвольных действий собственников, укреплению социального статуса работников, перераспределению доходов в интересах поддержания приемлемой материальной обеспеченности большинства населения и поддержки социально слабых слоев.
Однако абсолютизация этих требований чревата весьма негативными последствиями для общества, развитие которого невозможно без обеспечения прав собственников, ответственности работников, стимулирующего воздействия материальной дифференциации, удержания в определенных рамках социальных затрат, подчинения поведения всех социальных групп требованиям экономически эффективного использования ресурсов. Социальные требования, оторванные от этих обстоятельств, становятся утопией. Строй, ориентирующийся только на них, невозможен. Исходя из этого следует констатировать, что социальные требования, выдвигаемые как социалистические, оправданы и реализуемы только в том случае, если они выступают лишь как часть требований, которые призвано реализовать современное общество и в число которых входят требования рынка, воспроизводства капитала и т. д. Тенденция к сочетанию, взаимодействию тех и других требований отчетливо наблюдается на практике, которая достаточно убедительно свидетельствует, с одной стороны, о том, что социализация общественных отношений и условий жизни общества получает все большее развитие, а, с другой стороны, о том, что "социалистические элементы" не могут стать исключительными опорными элементами социально-экономической системы общества. Ее фундамент составляют отношения в сфере производства и обмена, традиционно характеризуемые как капиталистические, хотя при сохранении базовой категории частной собственности и эти отношения существенно эволюционируют, обогащаясь новыми чертами демократической социальной направленности. Строго говоря, социализация охватывает в гораздо большей мере процессы перераспределения, принимая там весьма значительные масштабы, хотя и сталкиваясь систематически с серьезными ограничениями. Современный общественный строй в развитых странах в принципе .остается капитализмом, но одновременно становится новым, "социализированным капитализмом".
Попытки базировать общественное развитие на таких крайностях социализации, как "общенародная" собственность, тотальное огосударствление, подчинение социально-экономических отношений "левому" идеологическому диктату, многие аналогичные черты, проявившиеся в "реальном социализме", вели в конечном счете к снижению экономической эффективности использования ресурсов, дестимулирующей деформации общественных отношений, кризису общественной системы.
Следует признать, что не "реальный социализм", а развивающийся, модернизируемый капитализм, находил более жизненные и эффективные формы обобществления производства, методы более полного отражения успехов развития производительных сил в жизненном уровне населения, пути обеспечения социальной ответственности и действительной социальной солидарности в обществе, разрешения социальных противоречий. В этой связи становится все очевиднее необоснованность и непродуктивность оперирования традиционными характеристиками капитализма без учета его трансформации, интенсивно протекавшей в XX веке.
Разумеется, было бы необоснованно полагать, что процессы развития современного капитализма ведут к разрешению все оольшего числа противоречий и к все более бесконфликтной жизни общества. В ходе развития возникают новые противоречия, одновременно сохраняются многие социальные пороки общества. Тем не менее в жизни общества наблюдаются не только борьба социальных групп за утверждение своих интересов, но и определенное самоограничение в интересах социальной стабильности и дальнейшего развития. Социальные требования выступают то как непосредственная цель общества, то как всего лишь ограничитель при реализации экономических задач. Таким образом модель современного развитого общества является смешанной, составляющие ее элементы, раньше традиционно относимые либо к капитализму, либо к социализму, тесно взаимодействуют, образуя единый механизм общественного прогресса, что, разумеется, не исключает, а предполагает определенную конфликтность их сосуществования, получающую применительно к каждой сфере жизни в конечном счете более или менее оптимальное разрешение. При этом идентификация этих элементов как капиталистических или социалистических становится иногда достаточно условной.
При этом принципы организации, стимулы и социальные механизмы капиталистического типа производства не столько отступают под давлением социальных и экономических императивов, сколько существенно модифицируются и, приобретая во многом новое содержание, сохраняют свою глубинную роль в поддержании жизнеспособности общества и его способности к развитию. Социальные принципы, критерии и механизмы их реализации, которые можно отнести к социалистическим, расширяют свое влияние на экономику и общественную жизнь в целом, хотя временами их реализация в той или иной мере суживается вследствие прежде всего экономических осложнений. В целом социальный контроль над процессом производства и использованием его результатов усиливается.
2. Модель "реального социализма", существовавшего в СССР и других государствах "социалистического лагеря". Еще не сложилось единого понимания сущности реализовавшего эту модель общественного строя. Его рассматривают и как следующую за капитализмом, более прогрессивную ступень развития общества, лишь в некоторой степени деформированную в силу исторических обстоятельств либо ошибок, и как государственный или номенклатурный капитализм, существуют и другие трактовки, вплоть до отсылок к общественному устройству, известному из истории Востока. Однако вряд ли правомерны и поиски исторических аналогий, и желание усмотреть в "построенном социализме" несколько искаженный либо еще не оформившийся образец общественного прогресса. С большим основанием можно утверждать, что в данном случае человечество имеет дело с оригинальным, но тупиковым вариантом развития, когда народы стали жертвами иллюзии решения всех проблем методами, не адекватными их целям и ущербными по последствиям использования. Этот вариант присвоил себе определение "социализм", но лишь в значительной мере дискредитировал это понятие. Термина же, адекватного содержанию данной модели, еще не выработано, как нет еще должного объективного анализа и самого содержания. Вопрос же о необходимой степени "социалистичности" перспективной, соответствующей будущим условиям и более оптимизированной модели еще долгое время будет оставаться открытым. Ответ на него зависит в особенности от того, какой фактор будет в большей мере определять положение человечества в будущем - фактор экономических, экологических и иных ограничений или фактор экономических возможностей.
Эта модель базируется на интерпретации социализма, характерной для идеологии коммунистических партий, интерпретации, при которой важнейшими признаками нового строя являются ликвидация частной собственности и огосударствление ("обобществление") экономики, а утверждение демократии связывается с тотальной властью партии-государства и ее идеологической монополией. Эта модель обречена функционировать в условиях неразрешимых противоречий между догмами коммунистической теории и практикой, между провозглашаемыми целями народного благосостояния и реально реализуемыми интересами партийно-государственного аппарата, монополизировавшего политическую власть и идеологические рычаги и утвердившего практически свою "коллективную" (корпоративную) собственность на все общественное богатство, между необходимостью удовлетворения в тех или иных масштабах потребительских нужд общества и нарастающим отставанием эффективности использования ресурсов от возможностей, создаваемых мировым научно-техническим и социально-организационным прогрессом.
Вместе с тем примечательна способность этой модели относительно длительное время обеспечивать общественно-политическую стабильность на основе жесткого политического, административного и идеологического контроля над обществом, эффективного функционирования мощного репрессивного аппарата, поддержания высокой степени "упорядоченности" (как правовой, так и внеправовой) общественных отношений посредством строгой иерархии социальных групп и слоев, пронизывающей все сферы жизни. Но было бы неверно ограничиваться этой констатацией и игнорировать тот факт, что стабильность достигалась и иными мерами социальной политики: удержанием в определенных рамках имущественного расслоения, тщательной маскировкой жизненного уровня господствующих групп, насаждением заниженных стандартов потребления и в то же время реальным постепенным повышением жизненного уровня населенияя предоставлением широкого круга социальных гарантий. Социальные гарантии были различны по своей реальности и весомости в различных сферах общественной жизни, для различных слоев населения и различных территорий, но тем не менее в целом они создавали ситуацию определенной социальной защищенности основной массы населения, и эта защищенность на фоне общего невысокого жизненного уровня либо представлялась достаточной, либо вообще не мыслилась иной. Наряду с этим в условиях неразвитости потребностей, во многом искусственно культивируемой, и низкого уровня самосознания социальных групп и слоев для поддержания общественно-политической стабильности широко использовались и такие своеобразные социальные гарантии, как занижение требований к работнику, особенно в отношении качества труда, неформальное гарантирование определенного уровня заработка вне зависимости от результатов труда работника и хозяйственной деятельности предприятия (т. н. "выводиловка" и т. п.), уравнительное распределение для основной массы населения. На определенном уровне развития общества и в рамках определенного исторического периода такая политика давала некоторый стабилизирующий эффект, но одновременно формировала экономические и социальные предпосылки для глубокого кризиса.
Следует упомянуть шаблонную сущность этой модели, резко ограничивающую возможности ее модификации применительно к специфике различных стран и ее адаптации к изменениям в стране и в мире, что, с одной стороны, вело к снижению жизнеспособности модели, но, с другой стороны, продлевало ее существование, сводя к минимуму ее изменения, способные поставить под сомнение ее "классические" формы, размывать их.
С учетом накопленного в международном масштабе исторического опыта можно утверждать, что модель "реального социализма" оказалась способной в лучшем случае к осуществлению "мобилизационного" варианта общественного развития, применимого лишь в особой ситуации и в течение короткого периода времени ради концентрации ресурсов с целью решения ограниченного круга задач. Нельзя не отметить и то, что реализация этой модели сопровождалась не только решением определенных задач, но и накоплением диспропорций и противоречий и подводила общество к необходимости пересмотра модели развития и компенсации возникшего ущерба. Вне особой ситуации это была модель всего лишь временной адаптации общества к существованию в условиях экстенсивного развития народного хозяйства с невысоким по меркам развитых стран и снижающимся уровнем экономической и социальной эффективности общества. Такая модель могла сохраняться и даже соревноваться с другими моделями на международной арене на этапе относительной стабильности научно-технических и социально-организационных основ жизни человечества, но быстро выявила свою недееспособность, когда в мире произошли не только ускорение эволюционных процессов, но и глубокие революционные прогрессивные изменения в этих сферах.
Признавая ценность и историческую значимость определенных социально-экономических достижений "реального социализма", следует одновременно упомянуть и неизбежно возникающий вопрос о том, не были ли бы эти достижения масштабнее и устойчивее, если бы страны избежали "социалистического эксперимента". И применительно к социальной сфере приходится констатировать, что "реальный социализм" привел к далеко не однозначным результатам. Достигнутый уровень социальной защищенности все более отставал от уровня стран с развитой экономикой. Механизмы системы социальных гарантий по существу исключали возможность личных усилий, направляемых на укрепление социальной защищенности индивида и его семьи. Эта система во многом культивировала социальное иждивенчество и в то же время жестко лимитировала развитие социальной сферы.
В целом же общественная практика XX века выявила историческую ограниченность возможностей модели "реального социализма" и в конечном счете ее историческую несостоятельность. Эта констатация содержит лишь оценку способности "реального социализма" решать современные долгосрочные задачи общественного развития и оставляет за рамками анализа вопрос о моральной оценке и вообще о приемлемости с гуманистических позиций этой модели, реализация которой сопровождалась совершаемыми систематически на государственном уровне массовыми преступлениями против достоинства, свободы и жизни отдельных людей и целых социальных групп, причем очевидно, что эти преступления были не столько спровоцированы определенными историческими обстоятельствами, сколько детерминированы политическим строем и идеологией, органически присущими данной модели.
Разумеется, "реальный социализм" не оставался неизменным, прошел свой путь развития. Однако этот путь своеобразен: он охватывает период становления, который вскоре сменяется периодом нарастающего упадка, разложения, т. е. на этом пути отсутствует сколько-нибудь длительный период совершенствования модели, реализации ее зрелых возможностей, ее социальной и экономической отдачи. Так, советское общество "построенного социализма", лишь начав избавляться в конце 50-х- начале 60-х годов от наиболее одиозных черт сталинского режима, вскоре вступило в период нарастающего кризиса общественных устоев, снижения дееспособности властных механизмов, углубляющегося разложения системы. Еще более примечателен интернациональный, почти всеохватывающий и почти синхронный характер процесса ее демонтажа в 90-е годы.
Ныне можно с уверенностью утверждать, что возврата к модели "реального социализма" быть не может. Даже если речь вести не о повторении этой модели в неизменном виде, а о ее воссоздании в модифицированной форме. Но на сегодняшний день это объясняется непосредственно не столько ее обнаружившейся достаточно наглядно неэффективностью в современных условиях для общества в целом, для его прогресса, а стало быть, исторической исчерпанностью (если не изначальной исторической несостоятельностью). Ведь пока большая часть населения несет лишь бремя преобразований, не имеет их позитивных результатов, жизненный уровень значительных слоев населения снизился, и определенный социальный потенциал 'отката назад существует. Ясно, что после такого отката несостоятельность прежней модели проявилась бы с новой силой, но это стало бы очевидным потом, после отката. Главный на сегодняшний день фактор, предотвращающий реставрацию "реального социализма", заключается в позиции "верхов" общества, его элиты, как правящей, так и находящейся в оппозиции.
Несмотря на упоминавшийся выше шаблонно-консервативный характер модели "реального социализма", она все-таки с течением времени претерпевала существенные изменения. Эти изменения касались различных сфер. Так, применительно к социальной сфере следует отметить такие позитивные сдвиги, как, например, постепенное смягчение дискрими-национнного положения крестьянства, укрепление материальной базы социального обслуживания, расширение жилищного строительства и т. д.
Однако главной тенденцией эволюции модели "реального социализма" за весь советский период был постепенный, из десятилетия в десятилетие, демонтаж норм и форм присвоения материальных благ, идеологических, моральных и других ограничений, которые господствующий класс, "номенклатура" устанавливала для себя в силу экономических обстоятельств, политических соображений, идеологических установок в интересах самосохранения, обеспечения своей внутренней консолидиро-ванности, успешного противостояния остальному обществу. Анализ этой тенденции способствовал бы раскрытию существа главных социальных процессов, развернувшихся в годы "перестройки" и в "постпере-строечный" период, и более раннему формированию адекватных представлений о складывающемся строе, о практической неизбежности именно такого его содержания, которое ныне стало очевидной реальностью.
3. К реально реализовавшейся модели социализма примыкает гипотетическая модель "подлинного социализма", "социализма, освобожденного от искажений и наслоений", "социализма с человеческим лицом", вытекающая из концепции "обновления социализма". Правящий класс стран "реального социализма" рассматривал модель "социализма с человеческим лицом" как недопустимое проявление ревизионизма и оппортунизма и стремился подавить в зародыше любые идеи и действия, способные породить представление о возможности какой-либо альтернативы "реальному социализму", пусть даже и в рамках социалистической концепции. Редкие проявления духовной оппозиции "реальному социализму", существовавшие в социалистических странах, нацеленные на гуманизацию общества и включение своих стран в мировое прогрессивное развитие, были связаны почти исключительно с идеей "обновления социализма". Однако сама эта концепция "обновления", как правило, по существу не отмежевывалась от многих фундаментальных черт "реального социализма", и вытекающая из нее модель общества была однотипной с ним со всеми вытекающими отсюда последствиями. Концепция "обновления социализма", с одной стороны, была отправным моментом для критики "реального социализма" с позиций, наиболее доступных для понимания населением социалистических стран с его сложившимся мировосприятием. С другой стороны, эта концепция питала иллюзии относительности ценности основ "реального социализма" и возможности его реформирования. Практика отдельных социалистических стран знает попытки частичного "обновления социализма" в виде ослабления давления репрессивного аппарата на общество и идеологической монополии, внедрения ограниченных элементов рыночных отношений и т. п., но судьба этих попыток служит лишь подтверждением нереформируемости системы "реального социализма" без демонтажа его основ. Концепция "обновления социализма", модель "социализма с человеческим лицом" были и остаются нереализуемыми, фантомными.
4. Проблема поиска Россией оптимальной социально-экономической модели сохраняет все свое значение, однако многие признаки свидетельствуют о том, что в нашей стране уже далеко зашел процесс утверждения модели, не обеспечивающей решения экономических и социальных задач развития страны. Зачастую ее именуют "мафиозно-бюрократическим" капитализмом.
Многое говорит о том, что сегодняшняя действительность - это естественное продолжение развития прежней модели "реального социализма" и раскрытие ее потенций, завершающая стадия ее существования. Наиболее важные черты, ее характеризующие, непосредственно порождены недавним прошлым. Но ей не принадлежит будущее, за ней сохраняется тупиковый характер прежней модели. Вопрос лишь в том, как долго будет существовать нынешняя модель, закрепится ли она на несколько десятилетий или наступает этап ее преодоления. Появление "мафиозно-бюрократической" модели было предопределено сохранением властных позиций номенклатурного класса, тем что такая модель соответствует его обозначившимся задолго до сегодняшнего дня устремлениям. Благоприятной почвой для ее реализации при постепенной трансформации "номенклатуры" в обычный класс капиталистов служит состояние российского общества, соотношение общественных сил, отсутствие контрэлиты, способной сформировать альтернативу и бороться за ее осуществление. Нынешний переходный к рыночной экономике период стал не столько периодом собственно перехода, сколько периодом становления и - в будущем - преодоления модели, далекой от современного регулируемого рынка, социально контролируемого воспроизводства капитала, производственной демократии, социального партнерства, общественной солидарности. Нынешняя модель, с одной стороны, обозначает подходы к этим целям, но, с другой стороны, блокирует движение к ним.
В основе этой модели лежит трансформация власти в собственность, при сохранении, как правило, и властных рычагов. Причем главную роль в механизме трансформации играет не раздел государственной собственности, не превращение ее в частную, а приватизация потоков государственных финансовых средств, присвоение бюджетных ресурсов либо "перехват" средств на пути в государственную казну. Налицо специфический хищнический тип формирования и воспроизводства капитала, складывающийся благодаря использованию рычагов государственной власти ("приватизации государства") и отсутствию дееспособных общественных сил, которые могли бы обеспечить другой путь развития. Специфика России на данном этапе сказывается прежде всего в том, что данная модель - проявилась ярче и масштабнее, чем в большинстве других стран, переходящих от "реального социализма" к современной капиталистической экономике.
Какую бы резкую оценку ни давать этой модели, нельзя не признать не только то, что в российских условиях она была практически неизбежна (по крайней мере на первых этапах реформирования), но и другое: пока прежде всего именно она обеспечивала эволюционный характер демонтажа модели "реального социализма", предотвращала появление в среде правящего класса антагонистических противоречий, возникновение открытого вооруженного противостояния в обществе, которое могло бы быть вызвано этими противоречиями. Негласно реализовавшийся принцип: "кто, что имел, тем владеет и дальше" и ему подобные "правила" реформы позволили исключить возможность самых опасных для жизни общества взрывных социальных конфликтов. Можно утверждать, что в этом заключается некоторая-позитивная роль нынешней модели. Но на этом она и исчерпывается, поскольку соответствующие ей социально-экономические и общественно-политические отношения, сложившиеся для обслуживания данной модели, функции государства не позволяют в полной мере перейти к рыночной экономике, ввести в действие присущие ей экономические рычаги повышения эффективности производства, осуществлять экономически и социально обоснованное государственное регулирование воспроизводственных механизмов и процессов, рационализировать использование государственных средств, адекватно оплачивать труд, увеличивать объем ресурсов, затрачиваемых на социальные цели.
Примечательно, что данная модель сформировалась и утверждается без какого-либо идеологического обоснования и пропагандистской поддержки со стороны российских политических сил. Более того, практически всеми этими силами осуждаются ее пороки. В то же время социально-экономические механизмы этой модели активно используются ими для реализации своих интересов, особенно для укрепления имущественных и иных экономических позиций. Отсюда вытекают и практические действия различных политических сил как правой, так и левой ориентации, поддерживающие сохранение различных элементов социально-экономических отношений, сложившихся на базе данной модели.
Вместе с тем, в обществе происходят, несмотря на самое различное противодействие, реформаторские процессы, создающие предпосылки для усиления его сопротивления наблюдаемым деформациям и извращениям, тенденциям к движению вспять. Произошла дифференциация элиты, появились группы, интересы которых связаны не только с замедлением, но и с ускорением реформирования. Однако, пока для общественного развития более характерно накопление противоречий и кризисных явлений, чем социальных предпосылок для формирования эффективной экономики и решения социальных проблем. Велика опасность закрепления на тот или иной период социально-экономического строя, мало способного к реальной модернизации. В этом проявилось состояние российского общества в целом, оказавшегося способным в своем большинстве отвергнуть прежний псевдосоциалистический путь, но и не способным выработать новые демократические ориентиры, механизмы достижения таких целей, сформировать массовые демократические движения.
5. Декларируемые концепции российского будущего у большинства политических сил страны сходятся на том, что России надлежит реализовать модель социально ориентированной рыночной экономики. Этот факт примечателен хотя бы потому, что впервые за семь десятилетий принимается модель, которая вытекает из объективных потребностей общества, опирается на мировой опыт, а не является искусственно конструируемой схемой, навязываемой обществу. Но консенсус этот во многом лишь формальный, сложившийся больше вокруг термина, чем существа дела. Формирование социально ориентированной рыночной экономики сталкивается не только с отсутствием необходимой материальной базы, но и с прямым противодействием, часто замаскированным рассуждениями о социальных приоритетах.
В рассуждениях о необходимости социально ориентированной рыночной экономики зачастую отсутствует требование обеспечить высокую эффективность производства. Социальная ориентация экономики -это прежде всего подчинение производства потребителю, удовлетворению в конечном счете массовых потребностей населения. Но это присуще именно экономике эффективной, которая располагает развитым рыночным механизмом, при условии, что данный механизм не деформирован ни монополизмом производителей, ни произвольным государственным вмешательством. Социальная ориентация экономики предполагает строгую регламентацию государственного регулирования, соответствие его общественным интересам, а не интересам тех или иных экономических или политических группировок. Социальная ориентация предполагает, помимо многих других признаков, значительные масштабы перераспределения доходов в целях оказания социальных услуг населению, предоставления определенных социальных гарантий. Но социально ориентированная рыночная экономика жизнеспособна лишь до тех пор, пока соблюдаются необходимые пределы социальной защиты, за которыми начинается социальное иждивенчество и паразитизм, неоправданная растрата общественных ресурсов.
Такая экономика предполагает наличие общественных условий для того, чтобы человек мог увеличивать свой трудовой вклад, реализовывать свои способности, переходить в более высокодоходную группу населения. Социальная база такой экономики -массовый слой экономически активных и материально обеспеченных людей, чуждых иждивенческих настроений, осознающих личную ответственность за свою судьбу, способных служить двигателем экономики по своему отношению к труду, по квалификации, по способности адаптироваться к процессам развития экономики, по способности к накоплению и капитализации трудовых доходов.
В такой экономике развито использование согласительных процедур для увязки интересов различных социальных групп, получает широкое признание солидарность общества и личности, идея социальной справедливости. Социальная справедливость осознается не только как предотвращение дискриминации социально слабых слоев населения и их поддержка, но и как предоставление по возможности равных шансов для успеха в хозяйственной жизни тех, кто участвует в развитии эффективной экономики, и как общественное признание их вклада. Принижение принципов материального стимулирования и культивирование уравнительности среди основной массы населения, отрыв оплаты труда от его результатов, ограничение, а чаще исключение возможности использовать личные средства для удовлетворения потребностей в жилье, медицинских услугах и т. д., лицемерное отождествление бесплатности и доступности, огромные масштабы неоправданного перераспределения необходимого продукта между различными отраслевыми и профессионально-квалификационными группами работников - все это несовместимо с социально ориентированной рыночной экономикой и должно остаться в прошлом. Вместе с тем, неотъемлемой чертой такой экономики являются развитые системы социальных услуг, относительно высокий уровень социальных гарантий.
Публикуемые ниже статьи, как и статьи следующего номера журнала, достаточно подробно раскрывают сформировавшиеся в мировой практике признаки социально ориентированной рыночной экономики, принципиальную общность этих черт при разнообразии национально государственных модификаций и моделей. Освещаются также противоречия функционирования этой модели, неизбежные колебания в сторону усиления внимания то к социальным требованиям, то к требованиям экономической эффективности. Из этих материалов вытекает также вывод о том, что дмя реализации этой модели в России предстоит сформировать необходимые предпосылки и что их формирование будет проходить неизбежно в обстановке политической борьбы, столкновения сторонников различных моделей.
6. В качестве альтернативы как современной российской ситуации, так и мировому опыту некоторые политические силы России выдвигают социально-экономические модели, которые призваны обозначить некий особый путь России. Эти модели - "национально-державнические", "коммуно-патриотические" и т. п.-не разработаны, обосновываются скорее эмоционально, чем по существу. Лежащие в их основе идеи нередко могут вести к провоцированию передела власти и собственности в ходе ожесточенной политической борьбы в пользу более консервативных сил, к оправданию государственного произвола, к возврату в той или иной степени огосударствления экономики, к самоизоляции страны в мировом хозяйстве, к дискредитации гуманистических общечеловеческих ценностей. Модели с таким содержанием лишены какой-либо перспективы, но попытки их реализации могут существенно осложнить развитие страны. Возможность того, что они могут стать реальной альтернативой сформировавшейся ныне модели, весьма сомнительна, но шансы на то, что они послужат ее консервации, достаточно велики. Вместе с тем, в российском обществе имеется немало факторов, способных противодействовать реализации моделей такого содержания.
7. Позитивное развитие России как в ближайшем будущем, так и в перспективе следует связывать с реформаторской переходной моделью, которая: а) обеспечивала бы преодоление мафиозно-бюрократических черт, складывавшихся до сих пор социально-экономических отношений, устранение подчинения государственного аппарата и государственных финансов частным интересам; б) укрепляла бы наметившиеся элементы финансовой стабилизации, способствовала бы оздоровлению государственного бюджета; в) формировала бы ресурсные и иные предпосылки для возобновления экономического роста и предусматривала бы структурную перестройку экономики; г) была бы нацелена на рационализацию использования всех ресурсов, в том числе выделяемых на социальные цели; д) служила бы обеспечению перелома в неблагоприятной динамике жизненного уровня населения и его имущественной дифференциации на основе оздоровления всего общественного воспроизводства в социальном, структурном, ресурсном отношении и в отношении экономической эффективности. Именно эта модель ориентирована на постепенное формирование в полном объеме социально ориентированной рыночной экономики. Лишь в рамках такой модели можно будет реализовать требования усиления социальной направленности реформ, снижения социальных издержек, исключить возможность воспроизводства в будущем прежних системных экономических, социальных и политических пороков.
Особый, здесь не затрагиваемый вопрос - вопрос об общественных силах, которые могли бы достаточно результативно и без чрезмерных социальных потрясений осуществить преобразования, вытекающие из такой реформаторской переходной модели.
В последнее время наблюдаются признаки того, что делаются выводы из факта длительной нерешаемости узловых проблем страны и блокирования позитивных перемен.. Важно, что поиск выходу из этой ситуации ведется на направлении углубления рыночных реформ, а не отказа от них, на направлении коррекции асоциальных действий капитала, а не примирения с ними. При этом ситуация диктует в качестве первоочередных меры экономии, в том числе в социальной сфере, отказа от тех элементов государственного регулирования, которые должны были бы служить нормализации экономической динамики, а на деле использовались различными экономическими и политическими силами в собственных интересах. Такие меры не могут не встречать сопротивления самых различных слоев общества. Тем важнее использовать все возможности для их поддержки. Если бы удалось реализовать переходную реформаторскую модель взвешенно и результативно, она могла бы положить начало социально-экономическому подъему России.
Главное при этом - освоить современные цивилизованные механизмы формирования и функционирования капитала, контролируемые обществом с позиций требований экономического и социального прогресса. Эта глобальная задача по существу состоит из совокупности вполне конкретных задач обеспечения правил социально регулируемого рыночного взаимодействия субъектов хозяйствования, соблюдения обоснованных общественными интересами приоритетов, контроля за вывозом капитала, блокирования "отмывания грязных" денег, борьбы с коррупцией, а также задач регулирования социальных отношений, их оздоровления. Хотя нынешняя "посткоммунистическая" ситуация исторически уникальна, но в принципе инструменты решения этих задач известны мировой практике.
8. На основе анализа противоречий современной цивилизации,ожи-даемых ресурсных ограничений, прогнозов эволюции мировосприятия человека и его отношений с обществом все чаще ищутся подходы к разработке футурологических моделей социально-экономических отношений. В этих моделях фиксируется то или иное видение перспектив обобществления производства, социализации человека и общества, эволюции отношении собственности, системы ценностей и стимулов человеческой деятельности. Такие модели нередко обосновываются ссылками на кризисное состояние общества в развитых странах, исчерпание ресурсов для развития, упадок морали и пр. В этих моделях находят свое отражение и результаты реалистического анализа существующих и новых, неизбежных в будущем общественных противоречий, и преувеличенные представления о лимитах и тупиках развития, и умозаключения, продиктованные политическими пристрастиями и моральными установками. Важно выявить те элементы этих концепций, которые очерчивают наиболее вероятные тенденции движения в будущее, нацеливают на снижение остроты общественных противоречий и уровня общественных конфликтов, на продолжение процессов гуманизации общества и укрепление его ресурсных основ. Такие элементы должны находить использование в практике управления общественным развитием. Но неоправдана тяга к умозрительным схемам, искусственному форсированию развития, ориентации его на субъективно предпочитаемые цели, с тем, чтобы народы не были принесены в жертву ложным ориентирам.
Выработать правильный подход к различным футурологическим моделям важно в сегодняшней России в особенности потому, что не исключены попытки противопоставления тех или иных из этих моделей работе по формированию в России развитого общества с экономическим фундаментом в виде социально ориентированной рыночной экономики. Известны суждения о необходимости для нашей страны избежать якобы заводящего в кризис "западного пути", суждения об "исключительности" нашей страны, о ее миссии найти особый путь и указать его человечеству. Не умаляя потенции России, необходимо однако избежать всего того, что способно привести ее в очередной исторический тупик.
Список литературы
К.И. Микульский. Социально ориентированная рыночная экономика - выбор России.
|
