Реферат: Империя инков от туманных мифов к исторической традиции кипукамайоков

Мануэль Галич

Как и все просвещенные народы древности, инки облекали истоки своего происхождения в форму мифов.

Наиболее известный из них в своих "Комментариях" донес до нас Гарсиласо де ла Вега. Записал он его по памяти, со слов своих современников-индейцев. Миф этот повествует о том, что Манко Капак и его сестра-жена Мама Окльо, выполняя волю своего отца Солнца-Инти, вышли из вод озера Титикака, чтобы обратить на путь цивилизации дикарей, населявших окрестные земли, и создать великую империю. От отца своего они получили волшебный золотой жезл, который должен был указать им, где основать центр их государства. Неподалеку от селения Пакари-Тамбо, лежащего у подножия холма Уанакаури, Манко Капак воткнул этот жезл в землю, и по воле божественного провидения он ушел в неё с большой лёгкостью. Это был знак того, что именно там должна была быть основана столица будущей империи. Такое проявление высшей воли вполне сопоставимо с орлом, державшим в клюве змею на острове посреди озера Тескоко, где, как мы помним, основали свое государство ацтеки.

Другой миф приписывает происхождение инков четырем парам братьев и сестер Айар, которые были героями или полубогами. Этот миф напоминает предание киче о первых четырех людях, созданных из маиса. Манко Капак и Мама Окльо была главной из этих четырех пар прародителей инков. В соответствии с третьей легендой героическое происхождение Манко Капака восходит к Эквадору, откуда, выполняя все то же божественное предначертание, он направился в Куско, где должен был основать империю.

Как бы то ни было, главным героем инкской мифологии был Манко Калик. Как Кецалькоатль у науа и Бочика у чибча, он одновременно сочетал в себе черты полубога и великого вождя, который вывел своих подданных на путь цивилизации. Действительно, должно было произойти нечто поистине великое, чтобы сохранить в памяти поколений вплоть до наших дней предания об этом вознесенном до уровня божества человеке и основателе государства, которые пережили само время и ту последовательно разрушавшуюся культуру, у истоков которой он стоял.

Если оставить в стороне седые предания, станет очевидным, что между упадком влияния Тиауанако и Уари, наступившим где-то в XIII в., и зарождением династии, первым Инкой которой должен был быть Манко Капак, есть определенная связь. В книге "Культура инков" Х. Лара писал, что их происхождение, видимо, берет начало от одной из миграционных волн кечуа-аймара, исходным пунктом которой была долина озера Титикака. Оттуда переселенцы добрались до долины, где располагалось селение Пакари-Тамбо. Там они и обосновались. Через несколько столетий именно из итого места они начали завоевание района Куско и впоследствии создали там свое государство. Лара считал, что переселение предков инков произошло на несколько веков раньше зарождения династии Манко Капака, приблизительно в VI в.

После Манко Капака в Тауантинсуйю правили 12 его преемников Инков. Однако от первых из них, живших в ХIII ХIV вв., Синчи Роки, Льоке Юпанки, Майты Капака, Капаки Юпанки, Инки Роки и Яуара Уакака до нас дошли только имена. Подлинная история империи началась с Виракочи Инки, правившего в первой половине ХV в. Его позорное бегство в селение Какиа в долине Шакишауана, когда он спасался от чанков, привело к тому, что его сын Куси Юпанки Пачакутек стал героем-освободителем инков.

Хотя в деталях мнения историков расходятся, в главном они придерживаются единой точки зрения. Как писал Ибарра Грассо, историей инкской империи занимается больше исследователей, чем историей какого бы то ни было другого района континента, хотя позиции специалистов зачастую не совпадают. По мнению Ибарры Грассо, в общей сложности история инкского государства продолжалась не более 130 лет. До Виракочи, при котором началось его возвышение, инки господствовали лишь в небольшой области вокруг Куско, будучи всего лишь "феодальными сеньорами" "царства Колья". Не исключено, что такому их положению предшествовал длительный исторический путь, пройденный "царством Колья", продолжившим традиции цивилизации Тиауанако. Вполне возможно, что инки предприняли попытку принизить его роль, чтобы придать большую значимость своему происхождению.

В работе "Введение в американистику. Критика и теория" Ибарра Грассо, как мы помним, писал, что Куси Юпанки, будучи союзником колья, одержал победу над чанками, а потом путем измены к началу XV в. подчинил бывших союзников своей власти. Он стал первым из выдающихся инкских правителей. В соответстнии с исторической традицией за ним следовал Пачакутек (1438 1471), после которого дело усиления и возвышения Тауантинсуйю продолжили его сын Тупак Юпанки (1471 1493) и племянник Тайна Капак (1493 1525).

Эти трое Инков создали поистине поразительное государство, раскинувшееся на территории в 900 тыс. кв. км. Протяженность его пределов вдоль Тихоокеанского побережья достигала 4800 км от реки Анкасмайо, служившей границей между Колумбией и Эквадором, до реки Мауле в центральной части Чили. Размеры инкской империи до настоящего времени продолжают поражать историков всех широт. Подходя к трем последним Инкам с критериями, применяемыми историками для оценки деятельности создателей огромных империй, известных завоевателей, память о которых увековечена их победами в захватнических войнах, Мейсон возводит Пачакутека, Тупака Юпанки и Уайну Капака до уровня Филиппа и Александра Македонских, Чингисхана и Наполеона. По его мнению, главной движущей силой инкских завоеваний было стремление к величию и власти, поскольку им никто не угрожал, а в экономическом отношении они не нуждались в расширении своих границ.

Такая точка зрения разделяется далеко не всеми специалистами. Так, французский историк Л. Бодни в работе "Социалистическая империя инков" выдвинул иную концепцию. Он писал: "Ни одна из стран не дает столь яркого подтверждения закона Мальтуса, как империя инков. Одним из определяющих факторов имперской политики завоеваний там был рост населения, обусловивший увеличение потребностей в средствах существования. Развитие технического прогресса и общественной организации воплощалось в постоянных усилиях кечуа, направленных на расширение и интенсификацию обработки земли".

Тем не менее, как считал Бодни, "экономические причины" были не единственными побудительными мотивами инкских завоеваний, поскольку амбиция и жажда славы инков также играли немаловажную роль в этом процессе. В качестве примера французский профессор приводит завоевание "царства Кито", имевшее большое значение для древних перуанцев. Покорение его грозило превратиться в разрушительное предприятие как с экономической точки зрения, так и в силу сопротивления его населения.

Все деяния инков начиная с эпохи Пачакутека были сохранены для потомства с чрезвычайной тщательностью, поскольку сами инки высоко ценили свою славу и имели ясное представление о значении истории. О неизменной целенаправленности их деятельности по возвеличиванию Тауантинсуйю свидетельствует создание специального почетного поста официального историка империи, избираемого из панаки каждого Инки, иначе говоря, из состава многочисленных родственников властителя, оставленных им после смерти, прежде всего жен и детей.

История империи передавалась из поколения в поколение, так что все важнейшие ее события всегда были свежи в памяти кипукамайоков каждой панаки даже после испанского завоевания. Валькарсель писал о том, что, когда испанцы пришли в Куско, первые сведения об истории инков во времена Ваки де Кастро (Кристобаль Вака де Кастро (?-1558) - испанский политик, губернатор вице-королевства Перу) они получили от оставшихся в живых кипукамайоков каждой панаки, никогда между собой не смешивавшихся. Таким способом они собирали сведения об истории инков.

Именно благодаря этому мы знаем о сражениях Пачакутека с аймара-колья на берегах озера Титикака и о его походах против народов юга нынешнего Перу вплоть до побережья. Однако история вознесла Пачакутека на верхнюю ступень славы империи не столько за его военные победы, сколько благодаря его деятельности законодателя, строителя и руководителя. Предания инков повествуют о нем как о мудром государственном деятеле. У нас есть весьма любопытные сведения о том, что он созвал "съезд историков" из провинций и на основании их рассказов составил так называемые "доски Пукин-Канча". Большинство специалистов, правда, считают, что до нас они не дошли. Этот Инка знаменит еще и тем, что повелел перестроить Куско после победы над чанками. А. Метро писал, что при нем был построен Храм Солнца, который, подобно храму царя Соломона, был призван символизировать власть и величие инков.

Преемником выдающегося создателя инкского государства был Тупак Юпанки, взошедший на престол в 1471 г. Менее чем за 20 лет ему удалось расширить границы империи до тех пределов, в каких она продолжала существовать практически до испанского завоевания. Именно он присоединил территорию нынешних Боливии, Аргентины и Чили на юге, Эквадора на севере, а также "царства" перуанского побережья. Самой выдающейся заслугой Тупака было подчинение свободолюбивых и просвещенных чиму, которые стояли на более высоком уровне развития, чем завоеватели, так же как в классическом случае с греками и римлянами. Известно, что этот Инка направлял завоевательные экспедиции в океан. Если одни историки приписывают ему захват лишь Галапагосских островов, то другие считают, что посылавшиеся им суда уходили гораздо дальше, достигая островов Меланезии. Именно при нем была построена удивительная крепость Саксайуаман.

Уайна Капак следовал по стопам отца, но ему осталось гораздо меньше возможностей для расширения границ империи. Основным районом его военных походов был Эквадор, где его отцу почти удалось подчинить храбрых жителей Кито. Уайна Капак раздвинул пределы своего государства до Колумбии. Перед смертью он разделил империю между своими сыновьями Атауальпой, мать которого была родом из Кито, и родившимся в Куско Уаскаром, который в силу обычая должен был стать его наследником. Как известно, борьба между ними привела к самым печальным последствиям: гражданская война между сводными братьями совпала с испанским вторжением, предопределившим падение Тауантинсуйю.

ПРАВО НА ЗЕМЛЮ И ОБЯЗАННОСТЬ ЕЕ СОВМЕСТНОИ ОБРАБОТКИ

Тысячелетия, прошедшие со времени прихода первых людей в Анды до возникновения Тауантинсуйю и удивительного, подобного ослепительной вспышке падающей звезды расширения его пределов, были наполнены упорной, неустанной и успешной борьбой человека с силами природы. Битва за выживание была тяжелой: прибрежные пустыни лишь изредка пересекаются плодородными речными долинами; горы полны контрастов высочайшие вершины обрываются бездонными пропастями; сельва болотиста и непроходима. Победа обитателей как побережья, так и горных районов, одержанная над девственной природой, явила собой один из самых ярких примеров тех свершений, которые достигаются лишь трудолюбием и непреклонностью воли человека.

Валькарсель справедливо писал о той признательности, которую современные перуанцы должны испытывать по отношению к своим предкам, свершившим культурный подвиг, равный которому редко можно встретить в истории. "В каждом районе страны, отмечал он, можно обнаружить следы деятельности ее древних жителей, создавших условия для нынешнего плодородия возделываемых земель. Все, что создал человек Перу в доколумбову эпоху, составляет основу нашей жизни сегодня. Без его целенаправленных усилий у нас не было бы теперь земель, дающих нам пищу, и заслуга в том, что они существуют, принадлежит исключительно перуанцам доколумбовых времен.

В неблагоприятных природных условиях тех районов главным направлением культурной деятельности жителей побережья и горных областей должна была быть забота о превращении неплодородных земель в источник

существования, который давал бы максимум продуктов питания. Именно поэтому требовалось приложение энергии каждого человека в отдельности и всего общества в целом для того, чтобы удовлетворять самую насущную потребность выживания - потребность в пище. Вся индивидуальная и коллективная деятельность людей направлялась на достижение этой цели. Строго определенная социально-политическая организация налагала на членов общества требования суровой дисциплины в процессе производства и распределения готового продукта в соответствии с нормой потребления каждого и потребностями всего общества настоящими и возможными в будущем.

Достигнув наиболее высокой ступени развития на пути к вершинам цивилизации, андские общества создали эффективный социально-политический порядок. Некоторые авторы XIX и первых десятилетий ХХ в. даже называли империю Тауантинсуйю социалистической, хотя каждый из них подходил к определению инкского "социализма" с собственными мерками. Классической работой этого направления считается книга Бодина.

В инкском обществе труд был обязательным для всех без исключения жителей империи. Привилегии праздности, "легкой жизни" в этом обществе не существовало вообще ни для аристократии высших рангов, ни для самого Верховного Инки. В этой связи Валькарсель писал: "Все сельскохозяйственные работы начинались с личного примера Инки в Куско и его представителей во всех концах империи. Инка подавал его, распахивая целину или прокладывая первую борозду своим золотым плугом. Очевидно, что такой обычай был призван символизировать всеобщее равенство в отношении физического труда".

Всеобщая обязанность трудиться не исключала принципа равенства. Все должны были вносить свой вклад в общее дело, но каждый по мере своих возможностей. Широко известна прекрасная система инкской статистики, в соответствии с которой все население классифицировалось по возрастным категориям. Это обеспечивало равенство в распределении обязанностей. Основная нагрузка при такой системе выпадала на долю мужчин в возрасте от 25 до 50 лет. На женщин, детей и стариков возлагались трудовые повинности, соответствовавшие их возможностям.

В течение года в ходе полевых работ делались перерывы по случаям официальных праздников или в зависимости от сельскохозяйственных циклов, обусловленных естественными факторами. Поэтому обработка земли, являвшаяся основным занятием жителей империи, сменялась другими видами трудовой деятельности, в частности ремесленной или строительством на общественных работах.

Вместе с тем обязанность трудиться осуществлялась не механически. Продолжительность тех или иных работ регулировалась в зависимости от их характера. Были и такие повинности, которые надо было выполнять независимо от желания. Такой тип принудительных работ назывался мита. К их числу относились работы в шахтах, посадка коки, общественное строительство и воинская служба. Как правило, мита ограничивалась тремя месяцами в году. Ее должны были выполнять мужчины в возрасте от 25 до 50 лет, которых тем не менее запрещалось переводить в климатические условия, отличные от тех, в которых они привыкли жить. Совсем иное содержание имела мита как один из видов повинностей индейцев в колониальную эпоху и после завоевания независимости от Испании. Эти работы с полным основанием можно приравнивать к геноциду.

Поскольку определяющим стимулом деятельности человека в инкском обществе было удовлетворение его насущных потребностей, каждый получал участок земли, необходимый для пропитания его самого и его семьи.

Такой участок-надел назывался тупу. Выделялся он на каждого мужчину, а женщинам полагался половинный надел.

В соответствии с подсчетами инков этого было достаточно для поддержания существования семьи в течение года. Размеры тупу колебались в зависимости от степени плодородия земель и тех сельскохозяйственных культур, которые на них выращивались. В среднем, по подсчетам Валькарселя, площадь такого надела составляла около 2700 кв. м. Характерным для перуанцев общественным институтом, отражавшим существовавший между ними дух солидарности, был айни взаимопомощь между семьями при коллективной обработке их участков. Никто не был лишен земли, никто поэтому не был обделен и средствами к существованию. В этой связи уместно процитировать удивительно верное суждение великого перуанца Хосе Карлоса Мариатеги ( 1895-1930, выдающийся перуанский мыслитель и общественный деятель), высказанное им в работе "Семь очерков истолкования перуанской действительности": "На все нападки, которым может подвергнуться строй инков с позиций либеральной, то есть современной, концепции свободы и справедливости, можно возразить, ссылаясь на позитивный и неопровержимый исторический факт, что строй инков обеспечивал существование и рост численности населения и, когда конкистадоры появились в Перу, его население насчитывало десять миллионов человек (по подсчетам Валькарселя - от 13 до 15 млн человек), а спустя три века после установления испанского господства индейское население сократилось до одного миллиона. Данный факт выносит окончательный приговор колониализму.

Основанием для этого служат не абстрактные, теоретические или моральные (называйте их как хотите) соображения справедливости, а практические, конкретные и материальные соображения целесообразности и пользы".

Но этого мало. Аграрная политика инков была направлена на расширение площадей обрабатываемых земель.

Поэтому постольку, поскольку речь шла о посевах тех, над кем они одерживали верх и кого себе подчиняли, их завоевания вовсе не носили разрушительный характер. Наоборот, все вновь приобретенные земли инки делали пригодными для обработки.

Из них они выделяли те, что предназначались Инке и Солнцу, т. е. государству и церкви. Эти земли обрабатывались жителями в свободное время, после того как были возделаны семейные наделы.

Такая дополнительная трудовая повинность называлась минка. В этих работах с радостью принимал участие весь народ. В то время года, когда они велись, все занятые на них люди получали еду и питье и работали под звуки музыки. Это был праздник и вместе с тем вклад каждого в "расходы на общественные нужды", которые становились возможными благодаря полученному таким способом прибавочному продукту.

То, что производилось на землях Инки, предназначалось на нужды государственного аппарата самого Инки, его семьи и свиты, содержание армии и создание запасов для будущих посевов и на случай стихийных бедствий, таких, как засуха, нехватка продовольствия и другие непредвиденные обстоятельства, которые могли произойти в период от одного сбора урожая до другого. Так действовала своеобразная система "страховки". Хранилища всех этих запасов помещались в каменных зданиях, расположенных во всех провинциях империи.

Известно, что, когда испанцы грабили эти хранилища, нередко они находили там запасы маиса на десять лет вперед, другие продукты питания, одежду, орудия труда, оружие и иные предметы первой необходимости.

Существование такой системы накопления у инков было возможным главным образом в силу практического отсутствия внешней торговли и вывоза продуктов за пределы государства.

Запасы, которые накапливались благодаря минке, шли также на то, что можно назвать фондами "общественной благотворительности". Часть их использовалась на помощь "недееспособным группам" вдовам, сиротам, престарелым, калекам, т. е. всем тем, кто не был способен прокормиться трудом своих рук. Поэтому государственные земли и их обработку в ходе повинности минка нельзя рассматривать лишь как эксплуатацию народа Инкой этот вид отработок скорее отвечал потребностям социального развития. С другой стороны, часть запасов из имперских складов шла на подарки, которые Инка раздавал после одержанных побед представителям знати покоренных племен вождям-куракам и имперской аристократии орехонам.

Продукты, получаемые с земель Солнца, прежде всего, естественно, предназначались на содержание жрецов, которые служили обществу в качестве знатоков высших таинств бытия. Зная причинную связь небесных явлений, определяющих смену сельскохозяйственных циклов, они устанавливали основополагающие законы жизни империи.

Именно поэтому жречество играло исключительно важную роль в инкском обществе. Продукты земель Солнца использовались также в качестве приношений божествам, духам, мумиям Инков и праху других выдающихся деятелей государства. Кроме того, они жертвовались храмам, святилищам, уакам и гробницам.

В области ремесленного производства царили те же законы, которые регулировали отношения в сельском хозяйстве. Однако здесь были некоторые исключения, касавшиеся, в частности, изготовления орудий труда и оружия. Эти изделия хранились на государственных складах, и лишь Инка и его представители имели право распоряжаться ими, как и кокой, производство которой являлось государственной монополией. Она предназначалась на проведение религиозных н магических обрядов. Небольшой мешочек с листьями коки чуспа - представлял собой поистине королевский подарок, знак подчеркнутого расположения Инки.

Искусные гончары, ткачи и ювелиры-кори, жившие на содержании Инки, считались общественными служащими.

Их особенно выдающиеся произведения предназначались на культовые нужды и подарки, о которых говорилось выше. Ткани кумпи, изготовлявшиеся кумпикамайоками, принадлежали к категории наиболее ценных ремесленных изделий в отличие от тканей ауаска, предназначавшихся для повседневных нужд простых людей. Особое место среди ткацких изделий занимали изысканные одеяния, сотканные в акльауаси избранными девушками акльями. Их носили сами Инки.

Инки были не единственными, но наиболее опытными скотоводами в Андах. Из всех доколумбовых народов Америки они внесли самый большой вклад в развитие этой отрасли хозяйства. Как и их предшественники, инки, населявшие горные районы страны, разводили лам, получая от этого большие выгоды питались их мясом, делали ткани из их шерсти, дубили шкуры и использовали лам в качестве вьючных животных.

Скот, как и земля, делился на три части: одна для народа, другая - для Инки, третья для Солнца.

Прядение шерсти распределялось таким же образом: во-первых, удовлетворялись потребности семьи, а потом уже государства и жречества. На тех, кто прял шерсть, лежала обязанность одевать солдат. Кроме того, они сжигали часть тканей и готовых одежд в уаках в качестве жертвоприношений. На эти цели каждая семья ежегодно должна была ткать одежду для двух человек.

Когда речь шла о суровой дисциплине, присущей общественной организации инков, мы прежде всего имели в виду строгий контроль, осуществлявшийся над потреблением. Действительно, государство никому не позволяло иметь больше необходимого, а также запрещало относиться к имуществу расточительно. Расходы на религиозные празднества, гуляния по случаю минки или общенародные трапезы киракуй несли государство и жречество.

За счет этих мер инки всегда укладывались в семейный бюджет, а иногда могли кое-что отложить на черный день. Частным лицам разрешалось устраивать приемы с угощением лишь в тех случаях, когда проводилась совместная обработка земли айни. Расходы государства на всенародные празднества возмещались проводимым накануне всеобщим постом религиозного характера, который продолжался от трех до пяти дней. Таким образом, по сути дела культовые ритуалы отражали экономические потребности общества.

Отношений купли-продажи у инков не существовало, однако был развит регулируемый государством обмен, цель которого состояла в удовлетворении нужд жителей одних климатических зон продуктами сельского хозяйства, производившимися в других районах; в горных областях продуктами побережья, и наоборот. Такой обмен, естественно, предполагал перевозку продуктов на большие расстояния и преодоление многочисленных естественных преград. Это было возможно благодаря исключительно высокому уровню строительного мастерства инков. Особенно большое значение в обмене между различными климатическими поясами имели и до сегодняшнего времени сохранили горные районы, где на разной высоте на очень незначительных пространствах можно выращивать плоды самых разнообразных растений.

Другой формой обмена были ярмарки. На них люди выменивали на фрукты продукты труда ремесленников.

Вполне понятно, что далеко не в каждой семье производились, например, гончарные изделия. Не все знали, как их делать, не все имели для этого необходимые навыки, да и не всюду было необходимое сырье глина.

Таким образом постепенно возникало естественное разделение труда. Людей, специализировавшихся на производстве домашней посуды, называли уакульяни. Некоторые из инкских ярмарок сохранили свое значение и по сей день, пережив все прошедшие века. Так, до нашего времени широкой известностью пользуется ярмарка в Пукаре, ежегодно открывающаяся 16 июля. Со своими товарами туда стекаются торговцы из самых отдаленных андских областей.

ПОЛИТИКО-АДМИНИСТРАТИВНАЯ СИСТЕМА ТАУАНТИНСУЙЮ

Социально-политическая организация инков была весьма оригинальной и вполне соответствовала своим целям.

Подтверждая суждения, уже высказывавшиеся на страницах этой книги в отношении других доколумбовых цивилизаций Америки, Валькарсель писал: "Всегда, когда речь идет об империи инков, мы рассматриваем ее в сравнении с империями Старого Света, пытаясь провести параллели с государствами фараонов, шумеров и персов или с другими азиатскими монархиями. Однако инкское Перу представляло собой самостоятельную организацию, не имевшую аналогов для сопоставления".

Структура этой организации подтверждает слова Валькарселя. Основой, главной ячейкой инкского общества была семья во главе с отцом, которого называли пурек. На базе этой основополагающей ячейки общества социальная организация расширялась по пятидесятеричной системе. Объединения эти строились по нарастающей, каждое во главе со своим руководителем: 5 семей писка камайок; 10 семей - чунка камайок; 50 семей писка чунка камайок; 100 семей пачака камайок.

До этого уровня состав руководителей периодически обновлялся, видимо, каждый год. За счет этого все главы семейств получали возможность участвовать в процессе управления на демократической основе. Те же, у кого не было семьи, янаконы, о которых речь пойдет ниже, не обладали этим правом. В каждой пачаке регулярно проходили собрания, на них обсуждались проблемы, представлявшие общий интерес, причем женщины в них принимали свободное и равноправное участие. Эти собрания назывались камачико. Таким образом, до уровня организации, включавшей 100 семейств, структура управления строилась у инков на демократических началах.

Что касается руководителей более высокого уровня, они занимали свои посты постоянно, получая их за личные заслуги в качестве привилегии. Поэтому выше пачаки организация инкского общества носила аристократический характер. Более высокие уровни социальной структуры и их руководители распределялись следующим образом: 500 семей писка пачака камайок; 1000 семей уаранка камайок; 5000 семей писка баранка камайок;10 000 семей уну камайок. На уровне уну пятидесятеричный принцип организационной структуры кончался; после уну шли армейские соединения, или военные "дивизии", численностью 40 000 человек четыре уну под командованием уамани. В высшем "эшелоне власти" находились четверо суйююк-апу, являвшиеся верховными руководителями четырех суйю. Над ними стоял лишь Инка правитель всего Тауантинсуйю.

Конечно, такая структура не могла быть механически применима к изменчивым демографическим реалиям империи, которая росла по мере включения в ее состав новых территорий, присоединявшихся либо мирным путем, либо в ходе военных захватов. В большинстве случаев было необходимо приспосабливать реально существовавшую на местах социально-политическую организацию к общественной структуре инкского государства.

Ее рамки не были неизменными, поскольку не в каждом случае базовые организации состояли из пяти семей, далеко не всегда, скажем, пачака камойок имел под своим руководством сто семей их могло быть немного больше или немного меньше. Таким образом если вспомнить слова Дарси Рибейро в его работе "Америка и цивилизация", можно сказать, что идеальная модель организационной структуры инкского государства никогда не воплощалась в жизнь строго, во всех мелких деталях. Скорее она была своего рода ориентиром для общей организации населения империи.

Еще за три тысячелетия до возникновения инкского государства и его "геометрической" общественной структуры, сознательно насаждавшейся имперской властью, на обширных пространствах побережья и в горных районах существовали общины айлью. Их жизненная сила была столь велика, что они не только пережили Тауантинсуйю и укрепились в период существования этого государства, но и выдержали разрушительный натиск конкисты, выстояли в течение трагических веков колониального господства и смогли уцелеть в условиях удушающего всевластия псевдореспубликанских режимов. Эти общины продолжают существовать и в наши дни, хотя сейчас их позиции значительно ослаблены. Ко времени завоевания независимости, в 20-е годы XIX века, число айлью достигало примерно 10 тыс. На сегодняшний день их осталось менее 5 тыс. Многие крупные латифундии возникали за счет захватов общинных земель. А с потерей земли, как писал Валькарсель, общины распадались. Именно эти сюжеты легли в основу известного романа Сиро Алегрии "Мир велик и враждебен".

Изначально айлью имела характер клана, в котором естественным образом объединялись семьи, связанные между собой многочисленными узами: кровного родства, религиозных верований, языка, традиций, но главное длительным совместным проживанием на общей территории.

Руководителем айлью был старейший и наиболее опытный член общины курака, возглавлявший общину лишь в мирное время. В периоды ведения военных действий власть сосредотачивалась в руках военного предводителя синчи.

Вся жизнь общины вращалась вокруг обработки земли. Для индейца земля означала и означает нечто гораздо большее, чем средство для поддержании своего существования. Совместная жизнь и работа означали еще и духовную связь, проявлявшуюся в общем поклонении духам покровителям общины. Инки верили, что духи обитают в неких естественных пристанищах-уаках, в тех местах, где община зародилась, пакаринах, или там, где покоятся останки их предков.

Именно в верованиях индейцев кроются глубокие корни общинного владения землей и кровавой истории, продолжавшейся более четырех с половиной столетий от Писарро до нынешних правительств страны. Она проходила в острой борьбе за право коренного населения Перу жить на своей земле.

Останавливаясь на проблеме общины, Валькарсель писал: "Когда индеец защищает свой надел от власть имущих, он вступает в борьбу не на жизнь, а на смерть. Если надел стоит всего сто солей (денежная единица Перу), ради сохранения этого клочка земли он готов отдать тысячу солей, потому что ценность его заключается для индейца не в его рыночной стоимости, а в магическо-религиозной значимости".

В работе "Айлью" Баутиста Сааведра упоминает о марке, являвшейся своего рода кланом, члены которого объединялись в одном поселении. Основой марки была обработка общинных земель, а также совместное пользование пастбищами и водоемами. Он писал, что под воздействием этих общих интересов члены рассеянной и разобщенной айлью постепенно объединялись и в процессе создания марки обретали единство. На основе этих изменений айлью эволюционировала в направлении, которое можно назвать концентрическим, к объединению в племена, союзы племен и народности. В ходе этих изменений основные интересы айлью уже были направлены не столько внутрь ее самой, сколько вне общины.

Тауантинсуйю состояло из четырех суйю. Они не были ни административными, ни территориальными единицами, схожими с нашими представлениями о провинциях. Скорее это были просто области, в общих чертах совпадающие с четырьмя сторонами света. Вся империя поэтому делилась на четыре части. Территория первой Чинчайсуйю распространялась на центральные и северные прибрежные и горные районы вплоть до северной границы, которая сегодня разделяет Эквадор и Колумбию по реке Анкасмайо. Вторая Кольясуйю была расположена к югу и охватывала плоскогорье, часть Боливии, север Аргентины и северную половину Чили. Третья Антисуйю лежала в направлении восхода Солнца-Инти, т. е. на востоке, в области амазонской сельвы.

Четвертая Контисуйю простиралась на запад, вплоть до океана, туда, где солнце заходит.

Средоточием этих четырех частей Тауантинсуйю, исходным пунктом отсчета четырех сторон света, был Куско, расположенный на высоте 3 тыс. м над уровнем моря. Ларси Рибейро писал, что в эпоху конкисты Куско был одним из четырех или пяти крупнейших городов мира. Оценивая роль столицы инкской империи, Лумбрерас отмечал, что в этом городе располагались органы центральной власти, городские службы, водопровод и канализация, улицы и дома, возведенные по заранее разработанному плану, жил сам Инка и весь его двор, откуда контролировались все обширные зависимые территории.

Имперская столица была разделена на верхний Куско Ханан-Куско, власть которого распространялась на Чинчайсуйю, и нижний Куско Урин-Куско. которому подчинялись Контисуйю и Кольясуйю. Такую картину можно увидеть на карте империи и плане Куско в приложении к "Подлинным комментариям инков" Гарсиласо де ла Веги, опубликованным в Буэнос-Айресе в 1943 1944 гг.

Четкое функционирование государственной системы инков достигалось как за счет описанной выше иерархической системы, так и благодаря разъездным ревизорам, которые были чем-то вроде "глаз и ушей Инки".

Эти, как их называли, тикуй-рикуки периодически объезжали всю империю, наблюдая за поведением чиновников в качестве личных представителей Инки, о чем свидетельствовал имперский знак - мискапайча. Ревизоры были облечены полномочиями для расследования жалоб, лишения должностных лиц их постов, наложения санкций, принятия решений и т.п.

Приезд тикуй-рикука, по всей видимости, должен был повергать чиновников в трепет, особенно в тех случаях, когда он был неожиданным. В государственном аппарате инков существовала и другая категория правителей, отличавшихся от упоминавшихся, суйююк-апу. В их функции входил прежде всего сбор дани токрикок, а также другие административные обязанности.

АРИСТОКРАТИЯ И НАРОД, ЯНАКОНЫ И МИТИМАИ

Социальные различия в Тауантинсуйю определялись происхождением, наследованием и личными заслугами. В число представителей знати прежде всего входил сам Инка, его законные сыновья, их потомки, знатность которых определялась принципами наследования, а также их братья, состоявшие в родстве с правящим домом. В качестве знака императорского происхождения Инка носил маскапайчу повязку из тончайшей шерсти на лбу, а представители аристократии Куско делали себе большие серьги, которые в зависимости от положения их обладателей в иерархии знати могли быть золотыми, деревянными, инкрустированными золотом и бирюзой, шерстяными нитями или тростинками. Испанцы называли их орехонами (от испанского oreja - ухо) .

Была и другая категория знати, положение которой определялось местом рождения ее представителей им могли быть долины Куско, Урубамбы и Апуримака. К числу представителей аристократии второго ранга относились также вожди покоренных народов, признавшие власть Инки. Их и членов их семей, как мы знаем, называли кураками. Кроме того, в категорию знати попадали за выдающиеся заслуги в военной области, а также за исключительные технические способности или артистическое дарование. К этой категории высокопоставленных особ принадлежали архитекторы и строители, возводившие гигантские крепости, дороги, мосты, акведуки и орошаемые поля на горных склонах.

Высшие государственные функции в религиозной, военной и административной сферах осуществляли выходцы из среды аристократии, особенно ее образованных слоев, поскольку для руководства отдельными сторонами общественной жизни были необходимы глубокие знания. Рибейро писал, что рациональная организация рабочей силы, большие резервы рабочих рук и система профессиональной подготовки специалистов позволяли упорядочивать и совершенствовать управленческие механизмы, производить не только необходимые средства существования, но и предметы роскоши. Направляя усилия огромного числа людей, инкское государство оказалось способным создать высокую и самобытную цивилизацию.

Как и но всех классовых обществах, в инкской империи существовали дополнительные привилегии для знати, различавшиеся в зависимости от иерархического положения того или иного ее представителя. Так, например, моногамия была нормой для основной массы населения. Это означало, что пурек не мог иметь больше одной жены.

Однако представителям знати разрешалось жить с несколькими женами, а в распоряжении Инки были еще и многочисленные пайи, которых он выбирал из числа акль, не считая его сестры-жены Койи.

Жилищами большей части населения служили хижины, сделанные из недолговечных материалов. Что касается знати, то ее представители жили в каменных домах, а для Инки строились великолепные дворцы подлинные шедевры архитектуры. Золото помимо украшения дворцов и храмов применялось исключительно для изготовления столовой посуды и украшений Инки, не считая тех случаев, когда кому-либо из членов имперской знати предоставлялись в виде исключения такие же привилегии. Серебро также шло на украшение храмов и дворцов и употреблялось в обиходе отдельных представителей аристократии. Изделия из меди, олова и их сплава бронзы использовались в хозяйстве простых тружеников.

Основная масса населения, состоявшая из семей, но главе которых стояли пуреки, объединялась в писки, чунки н пачаки. Однако были в империи и такие люди, которые оставались за рамками этой социальной структуры. К ним относились янаконы и митимаи. Первые не принадлежали ни к одной общине, представляя собой особую группу, обреченную всю жизнь находиться в услужении у семейств знати. До состояния прислуги они были низведены борьбой своих предков против имперских порядков. Валькарсель писал, что в период конкисты они были естественными союзниками завоевателей, своего рода "пятой колонной", наемниками, перешедшими на сторону вторгшихся испанцев и сражавшимися против своих собственных братьев. А Лумбрерас отмечал, что испанцы называли янаконами своих рабов-индейцев, позднее включая в эту категорию тех крестьян, которые выполняли функции слуг в

асьендах в горных районах Перу.

Митимаи это те, кто подвергался массовому переселению из одних районов империи в другие. Иногда цель, которую преследовали эти переселения, состояла в том, чтобы навсегда покончить с сопротивлением власти Инки таких народов, как, например, непокорные колья. С плоскогорья, где расположено озеро Титикака, их переселили на побережье и в горные районы вплоть до Эквадора. Часть митимаев переселяли в соответствии с политикой колонизации малопригодных для жизни земель, при необходимости сокращения числа жителей в перенаселенных районах или же из-за соображений военного характера, В последнем случае их посылали создавать новые колонии в отдаленных районах империи, а также сторожевые пункты, своего рода форпосты инкского влияния в недавно присоединенных областях. В этих случаях митимаи освобождались от дополнительных повинностей.

Инка не всегда был полновластным монархом в строгом смысле этого слова. Единственным и абсолютным правителем он, видимо, был лишь на начальном этапе существования инкской державы. Однако, когда она достигла апогея своего развития, Инка делил власть с верховным жрецом уилкой уму и главнокомандующим войсками. Оба они были близкими родственниками Инки его дядьями или братьями. Функции Инки передавались по наследству одному из его законных сыновей, т. е. такому, который был рожден им от сестры-супруги - Койи.

Он не обязательно должен был быть первенцем, но непременно наиболее способным из сыновей, по мнению самого верховного правителя.

Инкские завоевания не всегда имели насильственный характер военных захватов, хотя такое представление может сложиться по аналогии с другими их действиями. Тем не менее это не означает, по в случае необходимости войско не было орудием завоевания. Однако война рассматривалась как крайнее средство подчинения непокорных народов, когда все остальные возможности были исчерпаны. Инки предпочитали пользоваться методами убеждения и такими примерами, которые привлекли бы на их сторону вождей других племен. Вождей одаривали богатыми подарками, а подвластным им племенам демонстрировали техническое превосходство инков и их добрую волю составляли карты земель для того, чтобы строить там акведуки, каналы и дороги, расширять площади возделываемых земель за счет возведения поливных террас.

Вождям покоренных племен, вошедшим в состав имперской знати, оставляли все их привилегии и атрибуты власти. К верованиям, распространенным в этих областях, относились с уважением, так же как и к обычаям и нравам этих народов. Однако все эти льготы были обусловлены определенными требованиями, в число которых входили уплата дани и выполнение дополнительных повинностей, признание Инки верховным правителем, поклонение культу Солнца как главенствующему по отношению к местным религиозным системам, а также принятие кечуа в качестве всеобщего обязательного языка, который назывался руна сими. Последнее условие вовсе не означало, что местные языки были запрещены. Как считают специалисты, ко времени испанского завоевания на побережье и в горных районах было распространено 15 или 20 языков. Единство Тауантинсуйю цементировалось разветвленной сетью пешеходных дорог.

Жизнь населения империи регулировалась на основе очень простых этических принципов и норм обычного права, призванных обеспечить преемственность существовавшего социально-политического порядка. Правила поведения в государстве инков были следующими: ама суа - не воруй; ама льюлья не бездельничай и ама келья не лги. Эти правила объяснялись просто их невыполнение означало посягательство на всеобщее благо, на общественный порядок.

Попытка присвоения продуктов потребления, находившихся в общем пользовании или принадлежавших служителям культа, а также посягательство на производство этих продуктов рассматривались как преступление, за которое полагалось суровое наказание. Убийство также считалось тяжелым преступлением, поскольку каждый человек, каждая человеческая жизнь представляли экономическую ценность. Наказания также налагались за преступления против государства и религиозного культа. Такие действия карались пытками и смертью. Покушение на изнасилование девственницы, предназначенной Солнцу, считалось омерзительной гнусностью, подобной осквернению святыни. Правда, Инка как воплощение Солнца на земле весьма мало заботился о сохранении их девственности.

РЕЛИГИЯ ВИРАКОЧИ И КУЛЬТ СОЛНЦА

Высказывание С. Марли о религии майя вполне применимо и к религии инков: "Домашние, повседневные верования людей из народа сохранились, пройдя сквозь века, а боги, созданные воображением жрецов, были преданы забвению". Валькарсель по этому поводу писал: "От официального культа инков ничего не осталось. С разрушением Храма Солнца само Солнце было свергнуто с того престола, обретя который оно стало главным среди других богов, преследовавшихся и уничтожавшихся представителями жреческого сословия. Религиозные догмы, проповедовавшиеся

священнослужителями этого народа, забывались. Но остались те верования, которые люди впитывали с молоком матери у родного очага и втайне передавали их после конкисты из поколения в поколение".

В соответствии с официальной религией инков верховным творцом была создана Вселенная пача. При этом он использовал три основополагающих элемента воду, землю и огонь. Существуют три всеобщих уровня Вселенной: верхний Ханан пача, под которым в среднем Кай паче живут люди, животные и растения, и нижний - Уку пача, где находятся умершие и те, кто должен родиться. Кай пача и Уку пача наш мир и преисподняя сообщаются через пакарины пещеры, родники, шахты, кратеры и озера.

Что касается связи между средним миром и Ханам пачей небом, если проще говорить, то эта связь устанавливается при посредстве Инки, который в данном случае выступает в ипостаси Инти чурина сына Солнца.

В Уку паче некогда возникли две большие змеи Яку Мама и Сача Мама. Когда первая из них выползла на землю, она превратилась в большую реку. Когда же она поднимается в высший мир, то превращается в радугу Коичи, оплодотворяющее божество, которое дает жизнь растениям, цветам и животным. Вторая змея передвигается в стоячем положении и, когда она поднимается в небо, превращается в молнию Ильяпу, божество дождя, бури, грома и молнии.

В Уку паче хранятся семена, из которых должны возникнуть новые растения, а мертвые возвращаются туда, чтобы потом вновь возродиться в человеческих существах. Поэтому нижний мир населен и теми и другими. Вместе их называют мальки или альмасиго, что на языке кечуа означает "мумия".

В Ханан паче обитают Солнце - Инти и его жена-сестра Луна - Килья, а также созвездия. Некоторые из них были известны в инкской космографии и объединялись по принципу сходства с очертаниями животных, от которых они произошли, как, например, упоминавшееся созвездие Чоке-чинчай, по форме напоминающее ягуара.

Божествам более скромным не небесным, не вещественным и не подземным как своим покровителям поклонялись простые люди в повседневной жизни. Им делались подношения и жертвоприношения примерно так же, как чакам и Иш Табай у майя. Это были невидимые бесплотные духи, которых можно было лишь чувствовать. Обитали они в горах и на холмах, в пещерах, источниках и других местах, а также в тех вещах, которые люди носили на себе, таких, например, как амулеты.

Иногда это были покровители дома уискамайоки - или земельного надела-тупу - чаркакамайоки Когда люди умирали, их души отделялись от тел и продолжали жить еще год, в течение которого им поклонялись близкие умершего, выражая свою скорбь. Духи-покровители были самыми разными в зависимости от того, кому они покровительствовали отдельным людям, семьям или общинам. Последние обитали в уаках, среди которых также существовала своя иерархия. Самой главной уакой было Солнце, с которого спустился Инка.

Над всеми тремя уровнями Вселенной над Солнцем, Луной и звездами возвышался Виракоча творец всего сущего, о котором упоминается в испанских хрониках. Его полное имя Апу Кон Тити Вира Кона, что в переводе означает "верховный господин огня, земли и воды". Культ этого верховного божества был введен Пачакутеком после того, как он одержал победу над чанками. Валькарсель отмечал, что это божество появилось в религиозной системе инков сравнительно поздно, когда у них уже начала складываться общая картина мира. Тогда в главном святилище храма Куско Инти Уаси на самом видном месте уже находились образы Солнца и Луны, а ниже, на некоем подобии небесной карты, которая отражала структуру религиозных верований инков, располагались другие небесные светила. И вот, на этой небесной карте с образами инкских божеств появился новый символ, соответствовавший богу Виракоче. Он был помещен на самом высоком месте и представлял собой эллипсоидную фигуру из золота.

Если следовать мифу, Виракоча появился из великой пакарины - озера Титикака. Он создал из камня человека, а также Солнце, Луну и звезды. Потом с помощью некоего действа он разделился на три части для продолжения своей созидательной работы еще и в двух других своих ипостасях Токапу Виракочи и Имайманы Виракочи. Этот творец разрушил все созданное им ранее, уничтожив первое порочное человечество огненным дождем, и создал род людской заново. Он основал Куско и заложил основы инкской цивилизации. После этого он пересек все Тауантинсуйю, вплоть до Эквадора, и исчез на западе, в водах Тихого океана.

Поклонение высшим существам или духам-покровителям, как правило, происходило на природе, в естественных открытых местах, таких, как уже описанные пакарины и уаки. Предпочтение при этом отдавалось некоторым скалам и озерам. Это относилось к народным верованиям, требовавшим повседневного выражения. Официальный культ был делом совсем иного рода: его отправляли в специально для этой цели возведенных храмах и святилищах, где главная роль отводилась жрецам. Прежде всего это были центры паломничества, такие, как пышное святилище Пачакамака, существовавшее еще в доинкские времена, но и при инках не утратившее своего значения. То же самое можно сказать о храме Пакатнаму в Ламбайеке.

По всему побережью от Пиуры на севере до Чинчи, где находится знаменитая уака Сентинела, на юге разбросаны многочисленные храмы и пирамиды. Некоторые из них и в наши дни можно встретить в долине Лимы. В горных районах также были расположены крупные святилища, нередко достигающие огромных размеров. К ним относятся, например, полупогребенные развалины Уари и Тиауанако, пользующиеся заслуженной известностью. Они также существовали с доинкских времен, но сохранили свое значение и в период существования Тауантинсуйю.

Таким образом, храмов на территории империи было немало. Но самым большим среди них был храм в Куско, в квартале Кориканча. Назывался он Инти Уаси и был посвящен Солнцу. Лумбрерас так описал его: "Храм состоял из шести святилищ, каждое из которых было посвящено одному из небесных божеств. Поэтому он и включал в себя шесть частей, в которых ныне расположены христианская церковь и монастырь ордена доминиканцев.

Длина его внешних стен составляет примерно 68 м на 59. Со стороны его юго-восточного крыла на 34 м отходила закругленная абсида. Внешняя сторона стены в ее центральной части была украшена фризом, состоявшим из золотой пластины почти метровой ширины. Пространство перед входом в храм также было покрыто золотом. В просторном центральном дворе, если верить преданиям, находился сад наполовину естественный, наполовину искусственный. Вода в него поступала по желобам, выложенным золотом, в центре сада находился каменный фонтан восьмиугольной формы, полностью покрытый этим же драгоценным металлом".

Особые религиозные церемонии проводились во время четырех главных праздников года, которые назывались райми: Инти райми - праздник Солнца, который отмечался после сбора урожая; Капак райми праздник Инки, проводившийся где-то в декабре январе; Ума райми праздник воды, без которой невозможны сельскохозяйственные работы и Койа райми - праздник правительницы, посвященный Луне богине плодородия. Грандиозные пиршества каракуй, о которых

упоминалось выше, проводились по случаю Капак райми.

Свою религию инки не считали единственно истинной, исключающей все иные верования. Поэтому они не обращали в свою веру подвластные народы через насильственное искоренение местных культов и верований, через резню и уничтожение рас и культур огнем и мечом во славу божию. Таким образом, распространение инкской религии очень отличалось от насаждения в Америке католицизма. Она впитывала местные верования в свою высшую теогонию, не разрушая их. Происходило это по политическим соображениям, обусловленным необходимостью объединения Тауантинсуйю в культурном отношении.

Эту мысль лучше всего выразил Мариатеги, когда писал: "Религиозный кулю подчинялся политическим и общественным интересам инкской империи. Эта сторона инкской религии ясно видна в отношении инков к религиозным символам подчиненных или завоеванных ими народов. Инкская церковь больше стремилась подчинить себе богов этих народов, чем преследовать и проклинать их. Вот почему Храм Солнца превратился в храм своего рода федеральной религии или мифологии. Кечуа в религиозном вопросе не отличались особой склонностью ни к насильственному обращению всех в свою веру, ни к методам инквизиции. Их усилия, направленные, естественно.

на более прочное объединение империи, имели тенденцию к уничтожению зверских ритуалов и варварства, а не к распространению новой и абсолютной метафизической истины".

Таким образом, в отношении веры инки были менее догматичны, менее нетерпимы, менее жестоки одним словом, более цивилизованны, чем их европейские современники. Эта мысль Мариатеги вполне ясна. То немногое, что нам удалось рассказать в этом разделе, как и обширные сведения по этому вопросу, которыми изобилуют специальные исследования, дает основание считать, что в других областях дело обстояло так же, как и в вопросах религии.

Так считал и М. Монтень. "... Что касается благочестия, писал в "Опытах" великий французский мастер эссе, соблюдения законов, доброты, щедрости, честности, искренности, то нам оказалось весьма и весьма кстати, что всего этого у нас не в пример меньше, чем у них; из-за этого преимущества перед нами они сами себя погубили, продали и предали".

Лишенный горькой иронии Монтеня, Прескотт так заканчивал свои "Предварительные наблюдения о цивилизации инков": "Нельзя недооценивать подлинное величие тех результатов, которых сумели достичь правители инков; нельзя забывать о том, что под их властью самый обездоленный человек из народа жил гораздо более благополучно, испытывал несравненно меньше физических страданий, чем соответствующие категории населения у всех остальных народов Американского континента. В такой же степени это относится и к различиям между представителями высших и низших сословий в большинстве стран феодальной Европы того времени. Под властью правящих классов инкского

общества во многих областях были достигнуты успехи, которые сделали бы честь любому цивилизованному народу.

Инкам удалось заложить основы правления, которое в XVI веке веке грабежа и насилия могло обеспечить своим подданным неоценимые блага мира и безопасности".

Если бы это было не так, инки не достигли бы того, что ими было создано как в сфере материального производства, так и в области духовного развития. Рассмотрим эти достижения в самых общих чертах.

ОТ РЕМЕСЕЛ ДО МОНУМЕНТАЛЬНОЙ АРХИТЕКТУРЫ

Инкские гончары и ткачи, хотя и не превзошли мастеров Моче и Паракаса, достигали высокого мастерства в своих изделиях, будь то предметы повседневного обихода или произведения искусства. Трудно даже перечислить все материалы, которые ремесленники-инки умели обрабатывать, создавая из них не только домашнюю утварь, священные приношения, украшения

и атрибуты религиозного культа, но и подлинные шедевры, удовлетворявшие их эстетические потребности.

Они использовали золото, серебро, медь, олово, свинец и платину; бирюзу, изумруды, лазуревый камень, кораллы и горный хрусталь; глину различных оттенков; хлопок, волокна агавы, тростник, камыш и красящие растения; шерсть и шкуры оленей и лам, меха лис и ягуаров, звериные кости и клыки, раковины улиток; в ход шли даже пух летучих мышей и человеческие волосы, из которых изготовлялись тончайшие ткани. Мастерство, опыт и эстетический вкус инков превращали все эти материалы в статуэтки, сосуды, оружие, музыкальные инструменты, платье, ткани, корзины, веревки, каноэ, украшения и многие другие вещи.

Дерево применялось для самых разных целей от изготовления дверных и оконных рам и мебели, в частности стульев со спинками - тиана, до шкатулок и резных безделушек. Типичными для инкской керамики были большие сосуды, сужающиеся на конце, названные арибаллами за их сходство с греческими амфорами. Кубки-керо из раскрашенного дерева имеют исключительный научный и пиктографический интерес.

Бирюза и изумруды инков служат еще одним доказательством налаженного обмена между жителями Анд, Месоамерики и чибча, ведь в Тауантинсуйю этих драгоценных и полудрагоценных камней не было. Тем не менее в Пикильакте, неподалеку от Куско, было найдено 80 статуэток из шлифованной бирюзы, а в Непенье Тельо сделал другие находки подобного же характера. Кроме того, мы помним о великолепии "бирюзового города" Уари.

Есть мнение о том, что бирюза попадала в Перу с севера Мексики. Что касается изумрудов, их колумбийское происхождение не вызывает никаких сомнений.

От инков до нас дошло немало скульптур, представляющих собой как самостоятельные произведения искусства, так и украшения дворцов и храмов. Конечно, инки были далеко не первыми из тех, кто на земле Тауантинсуйю занимался скульптурой достаточно вспомнить памятники монументального искусства Тиауанако, монолитные резные скульптуры Чавина.

В отличие от скульптуры ювелирные украшения инков обладают поистине фантастическим великолепием. Не случайно они стали объектом самого разнузданного грабежа со стороны испанских конкистадоров и их преемников местных уакеро. До нас дошел рассказ хрониста Сиесы де Леона о сокровищах золотого сада в Храме Солнца в Куско. По его словам, в этом саду стебли, початки и листья маиса были сделаны из золота, стадо из двадцати золотых овец с ягнятами пасли золотые пастухи, посохи и пращи которых были сделаны из того же драгоценного металла. Известно, что сокровища этого золотого сада, как и многие другие ювелирные изделия инков, были отправлены в Кахамарку для уплаты Писарро выкупа за жизнь Атауальпьпы. Но выкуп этот не спас Инке жизнь.

Позднее в Испании все золото Храма Солнца из Куско было переплавлено в слитки...

Живописи инки уделяли менее почетное место, чем ювелирному искусству. Керамические изделия империи не обладали той красочностью и богатством орнаментации, которые отличали изделия гончаров-мочика или богатство цветовой гаммы керамики из Наски. Интересные соображения в работе "Инкская скульптура" высказала известная исследовательница истории этого народа В. де ла Хара. Она писала о большом значении росписи керо, отмечая, что это единственные памятники прикладного искусства инков, ценность которых определяется тем, что они хранят традиции прошлого, искусно запечатленные в изображенных на них фигурах.

Особенно любопытными представляются следующие выводы исследовательницы: "Te, кто взял на себя миссию искоренения язычества, приказывали сжигать керо, ткани и кипу, потому что в этих трех элементах инкской культуры в концентрированной форме нашла отражение история этого народа, у потомков которого хотели стереть даже память о его героическом прошлом, чтобы тем самым облегчить установление своего господства. Если бы керо были обычными деревянными сосудами, приказ об их сожжении был бы попросту бессмысленным, а общинники, конечно, не оберегали бы их с такой удивительной заботой. В керо ...как а тканях и кипу, хранилась тайная история народа инков".

Некоторые специалисты считают, что наиболее выдающимся проявлением культуры инков была архитектура во всех ее блистательных выражениях. Это не удивительно, поскольку глубинные традиции их зодчества восходили к Чавину и Тиауанако. До сих пор по всей территории Тауантинсуйю от побережья до самых неприступных андских вершин, таких, как Парамонга, Сипесипе, Инкальакта, Ольянтайтамбо и Саксайуаман, разбросаны неприступные укрепления инкских крепостей пукара, поражающих грандиозностью и продуманностью их стратегического положения.

Но самым впечатляющим воплощением дерзновенного гения инкских архитекторов является цитадель Мачу-Пикчу. Она представляет собой наиболее яркое свидетельство их подхода к самый идее построек такого типа, отражавшего не только конкретные, практические задачи оборонительного характера, но и глубоко присущее им чувство прекрасного. Известный кубинский археолог А. Нуньес Хименес дал следующее описание этого архитектурного комплекса: "Строители, которые задумали и возвели Мачу-Пикчу, продемонстрировали высокое искусство достигать единства архитектурных сооружений с окружающей их природой. На Мачу-Пикчу горы и дворцы сливаются в единое

целое, как русло реки с ее водами или ствол дерева с листвой и ветвями. Заостренные зубцы, венчающие остроконечный комплекс Интиуатаны главной крепостной башни, кажутся частью самой горы, сливаясь в перспективе с конической вершиной Уайна-Пикчу, которая служит им основанием. Каменные террасы или гряды спрофилированы в строгом соответствии с изгибами крутых, почти отвесных скал, а тысячелетние камни возведенных индейцами стен оставляют такое чувство, будто они органическая часть самих этих гор.

Естественный ландшафт и архитектура Мачу-Пикчу неотделимы друг от друга, составляя единое целое.

Могучее в своей первозданности величие остроконечных горных пиков, возвышающихся как гигантские башни или пагоды, придает эстетическому началу идеи возведения этой крепости исключительную ценность".

Даже при самом пылком воображении чрезвычайно трудно представить себе, как инкам удавалось перетаскивать огромные каменные глыбы от каменоломен до строительных площадок без применения соответствующих приспособлений и средств передвижения, без колесных повозок, используя лишь мускульную силу человека. За пределами нашего понимания остается не только то, как инки их передвигали, но и как они получали блоки необходимого размера, как они их обрабатывали, чтобы подогнать один к другому, как шлифовали их и соединяли вместе для возведения этих колоссальных стен.

Существует легенда, приписывающая возведение инкских крепостей некой цивилизации гигантов, заселявших эти земли до появления современного человечества. Вопреки здравому смыслу в нее хочется поверить, потому что подгонка этих блоков происходила без применения каких бы то ни было специальных цементирующих растворов. Тем не менее они существуют и в наши дни, нисколько не считаясь с течением веков, а может быть, и тысячелетий. Эти блоки столь тщательно отполированы, что походят скорее на истоптанные тысячами ног ступени древней каменной лестницы, чем на специально обработанные камни.

Интересные сведения об этом памятнике инкского зодчества приводит Бодин: "Дома на Мачу-Пикчу возводились на скалах пузом простого наложения друг на друга ничем не скрепленных каменных блоков, даже если наклон скалы составлял 40'. Нередко с наружной стороны камни эти были слегка выпуклыми, а там, где они соприкасались друг с другом, плоскими, напоминая некоторые флорентийские дворцы. Сходящиеся под углом элементы отдельных крепостных строений надежно закреплены самим замыслом их создателей, поскольку несущие линии конструкций обеспечивают прочность всему сооружению. Не случайно Фергюсон испытывал такое восхищение перед руинами Мачу-Пикчу, считая, что они обладают совершенством, которого не смогли достичь ни греки, ни римляне, ни европейские зодчие средневековья".

Стены храмов, дворцов и крепостей успешно противостояли двойному натиску времени и разрушительных сил природы. Однако многие памятники этой восхитительной архитектуры не смогли устоять перед систематическим разрушением, которое на протяжении последних пяти столетий причиняли им люди. "В Куско, писал Валькарсель, испанцы при возведении церквей разрушали дворцы и храмы инков. Вместе с тем на побережье Перу многие крупные постройки из материалов, не столь долговечных, как камень, таких, например, как необожженный кирпич, смогли простоять в течение многих веков за счет благоприятных климатических условий. Они могли бы простоять и дольше, тем более что для испанцев кирпич не представлял ценности, так как они его делали сами. И тем не менее большинство этих строений мы сами разрушили на протяжении последних десятилетий, чтобы расчистить земли. Только в районе Лимы исчезло по меньшей мере 120 или 150 уак. То же самое происходит в других прибрежных областях".

СТРОИТЕЛИ МОСТОВ, ДОРОГ И ОРОСИТЕЛЬНЫХ СИСТЕМ

Инки многое заимствовали из богатого культурного наследия своих предшественников в области архитектуры, агрономии, сооружения оросительных систем, ремесленной техники, астрономии, искусств, медицины. Однако в некоторых отношениях они значительно превзошли своих учителей. Наглядным доказательством этого являются дошедшие до нас сооружения этого народа. Несмотря на прошедшие века и систематическое разрушение памятников инженерной мысли инков, начатое испанцами и продолженное другими варварами, безмолвные руины более чем красноречиво свидетельствуют о высокой ступени цивилизации, достигнутой инками. Это подтверждали как первые хронисты, так и последние памятники инкского величия. Главное место среди них занимают археологические свидетельства.

Всемирной известностью пользуются "дороги Инки" два главных пути, пересекавшие Тауантинсуйю с севера на юг, один из которых проходил по побережью, другой в горах. Оба соединялись между собой и с важными городскими центрами через дополнительные магистрали.

Сегодня можно было бы сказать, что эти пути связывали север Эквадора с севером Аргентины, доходя до северной части Чили и пересекая Боливию через высокогорные районы, где расположено озеро Титикака.

Представим себе инкских воинов, вышагивавших по этим дорогам в направлении земель, которые предстоялозавоевать, пышные путешествия Инки, объезжавшего свои владения, караваны вьючных лам, перевозивших разные грузы из одной области страны в другую, или гонцов часки, которые неслись на встречу со своими адресатами, поддерживая непрерывную связь Куско с территориями всей империи. Через каждые 25 километров у обочины такой дороги возвышался постоялый двор или гостиница, где могли найти пристанище усталые путники. Там же хранились запасы питания. В других местах располагались специальные постройки, в которых во время своих путешествий по стране останавливался сам Инка.

Смелыми инженерными сооружениями, также заслужившими восхищение тех, кто их видел, были висячие мосты через пропасти, которыми местные жители пользовались еще в прошлом веке. Гарсиласо де ла Вега дал детальное описание возведения инками этих огромных конструкций. Из трех необычайно толстых канатов они сплетали трос криснеху, превосходивший своей толщиной человеческое тело. Потом они перетягивали концы этих грандиозных канатов на другой берег реки и там намертво укрепляли их с обеих сторон на двух высоких опорах, высеченных в мощных скалах. Если же подходящих утесов поблизости не оказывалось, их возводили из обтесанных каменных глыб, прочностью своей не уступавших скалам.

"Сооружение действительно чудесное, писал Гарсиласо о мосте над Апуримаком, оно кажется невероятным, если бы его нельзя было увидеть и сегодня, ибо всеобщая нужда в нем защитила и сохранила мост, хотя он мог бы быть разрушен временем, как случилось с другими, столь же крупными и [даже] большими [мостами], которые увидели испанцы на той земле".

Путешественник и географ Дж. Сквайр более столетия назад побывал в этих местах и зарисовал именно этот мост через Апуримак. Рисунок его на удивление точно совпадает с описанием Гарсиласо. В середине позапрошлого века все еще продолжали существовать висячие мосты инков!

Весьма интересные замечании о дорогах Тауантинсуйю сделал Бодин, сравнивая их с состоянием транспортных артерий Испании в тот период, когда конкистадоры открыли великие пути перуанцев. "Таких прекрасных дорог, писал Ф. Писарро, нет ни в одной стране христианского мира". Пожалуй, самым печальным признанием превосходства инков в этом отношении является свидетельство Сиесы де Леона: "Я считаю, что если бы император Испании захотел построить королевскую дорогу, подобную той, которая ведет от Кито к Куско или от Куско в направлении Чили, то, несмотря на все свое могущество, он не смог бы этого сделать".

Действительно, в ту эпоху проезжей дорогой, связывавшей Мадрид с Ируном, большую часть года нельзя было пользоваться. Лишь в конце XVIII в. на Пиренейском полуострове можно было встретить дороги, которые на деле заслуживали этого названия.

Столь же удивительными, как дороги и мосты инков, были их оросительные системы каналы, водохранилища и другие сооружения, проводившие воду на пустынные и засушливые земли, особенно на побережье. Эти системы не раз приводили в замешательство специалистов, которые по достоинству могли оценить их технические возможности и поистине невероятные усилия, необходимые для их сооружения. Это, в частности, относится к каналам самого Куско, Марки Уамачуко, а в еще большей степени к крепости Саксайуаман, где находилось водохранилище, располагавшееся вокруг вершины холма. Оно упоминалось еще Гарсиласо в его "Комментариях" и было открыто в 1934 г. Валькарселем.

Известный перуанский ученый Валькарсель задал отнюдь не риторический вопрос о том, как поступала вода в этот резервуар, расположенный на такой высоте, и по каналам растекалась во все помещения крепости. Это можно объяснить лишь тем, что за шесть или восемькилометров от крепости находился холм Чакан, где существовало другое водохранилище, из которого по подземному каналу вода поступала в Саксайуаман.

Подобных примеров можно привести множество: крытые и подземные водопроводы, каналы, проходившие под руслами рек, отвод подземных вод, вытекавших из толщи горных пород и сбегавших к океану, открытые каналы протяженностью 750 км, проложенные на крутых горных склонах, вода которых орошала тысячи гектаров пашни, а также многие другие сооружения. Нельзя не согласиться с Валькарселем, который с большой горечью писал, что, к сожалению, "вся зта грандиозная система то ли по недомыслию, то ли из-за запустения была разрушена в эпоху колониального владычества, и вода больше уже не текла по каналам, длина которых достигала сотен километров.

Это привело к запустению огромных территорий, возделывавшихся еще в доколумбовы времена".

Тот факт, что инки усовершенствовали систему "вертикальных полей", создавая поливные террасы не только для расширения обрабатываемых площадей, но и для защиты земель от опасности эрозии, представляется поистине удивительным. Ведь работы такого рода предполагали использование сложной строительной техники и высокий уровень научных знаний. И тем не менее такие террасы возводились на всей территории империи. От Валькарселя мы знаем, что их насчитывались многие тысячи в горах, долинах и ущельях, обращенных к побережью. Он же писал о том, что американские инженеры и агрономы изучали инкскую систему земледелия и не без успеха применяли ее в различных штатах США.

Инкские агрономы знали и о том, как избегать истощения плодородия почвы, оставляя земли под паром или используя удобрения, На побережье применялось гуано с островов Чинча или компост, доставлявшийся с островов Лобос, а в горных районах навоз лам, а также "зеленый компост".

Большой опыт, накопленный предками, позволял агрономам Тауантинсуйю приспосабливать различные сельскохозяйственные культуры к определенным климатическим условиям и добиваться там акклиматизации таких растений, как маис и картофель. Эти растения, выращивавшиеся еще отдаленными предками индейцев, составляют часть бесценного наследия, которое получили инки, жители Месоамерики и другие народы континента. А после XVI в. это наследие стало достоянием всего мира.

ПРОБЛЕМА ИНКСКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ: КИПУ

Успехи в агрономии, как и другие достижения в области сельского хозяйства, были бы невозможны без познаний в астрономии. Поэтому у инков были обсерватории, где можно было определять дни солнцестояния и равноденствия, а также наблюдать такие созвездия, как Чоке-Чинчай, или "семь ярких звезд" созвездия Плеяды. Вспомним жителей Чавина н Наски, превосходивших знания инков в этой области.

За движением Солнца следили на Интиуатанах, из которых наиболее известна та, что находится на вершине крепости Мачу-Пикчу. А. Нуньес Хименес так описывал её: "В самой возвышенной точке Мачу-Пикчу расположен искусственный холм из стоящих одна на другой плит, похожий на пирамиду. Он увенчан огромным гранитным блоком, высеченным из монолитной глыбы, который завершается четьгрехугольной призмой высотой 0, 36 м. Это Интиуатана, или "солнечный причал", солнечные часы, по которым жрецы-астрономы производили свои календарные подсчеты".

Солнечный год у инков делился на 12 месяцев по 30 дней каждый и один добавочный месяц из пяти дней, как месяц Вайеб у майя. Разница состояла лишь в том, что у майя этот пятидневный месяц был периодом скорби, а у инков временем празднеств.

Были в Тауантинсуйю свои географы и картографы топография империи была изучена хорошо. Как мы уже знаем, они создавали рельефные карты, когда, например, собирались предпринять завоевание новых территорий.

Основой всей инкской науки была самобытная математическая система. Пачакутеку приписывается следующее изречение: "Тот, кто, не умея считать узлы, мнит, что может сосчитать заезды, достоин осмеяния". Говоря так, просвещенный Инка имел в виду кипу систему разноцветных шнурков с узелками. С ними умели обращаться специально подготовленные для этого специалисты, называвшиеся кипукамайоки. Благодаря этой системе они умели вычислять количество и считать в десятеричной системе. Кипу не только служили основой статистики, но были также своего рода способом сохранения в памяти важных событий.

Речь идет прежде всего о кипукамайоках, которые могли восстанавливать по кипу большую часть истории страны до конкисты. Благодаря этому, например, стало возможным создание хроники столь большой значимости, как "Комментарии" Гарсиласо. Есть основания считать, что кипу до сих пор хранят и другие тайны. Все более правдоподобной представляется гипотеза, в соответствии с которой у инков существовала система измерений, подобная нашей метрической десятеричной системе. Видимо, инки, как того хотел Пачакутек, очень хорошо знали числа, которые помимо математической ценности обладали у инкских предсказателей еще и магическим значением.

Традиция донесла до нас сведения о том, что предки инков писали на камнях и на листьях деревьев, но позднее использование письма преследовалось и сурово каралось. Один амаута был даже сожжен за то, что изобрел некоторые письменные обозначения. Однако это слишком напоминает методы инквизиции, чтобы допустить такое у представителей древних андских цивилизаций там не наказывали мудрость сожжением на кострах. Если бы Джордано Бруно или Галилей были инками, им не грозила бы опасность.

Вопрос о письменности инков в принципе является спорным. Как правило, специалисты отрицают ее существование. Тем не менее не исключено, что в настоящее время мы находимся в преддверии исправления ошибки: инки имели письменность. Этот тезис был выдвинут В. де ла Хара на первом съезде специалистов по андской антропологии, который проходил в Лиме в январе 1972 г. в Музее археологии Университета Сан-Маркос.

Перуанская исследовательница выступила там с докладом о результатах ее десятилетней работы с надписями на 220 керо "открытой двери в мир инкской письменности". Она доказывала, что надписи или рисунки на керо являются не чем иным, как изображениями отдельных фрагментов инкской истории, запечатленной на досках Пукин-Канча, о которых упоминалось в начале этого раздела, когда речь шла о Пачакутеке. В. де ла Хара непреложно верит в их существование. Она попыталась интерпретировать знаки, соответствующие словам: Куско, пача, сапан-инка, Инти, Камак Капак и Виракоча. Однако ее изыскания идут еще дальше. Связав знак с цифрой, перуанская исследовательница выдвинула предположение, что кипу, точнее говоря, различные цвета кипу помимо цифр выражали также грамматические категории. В докладе на первом съезде по андской антропологии она отмечала: "Кипукамайоки могли заниматься именно тем, о чем повествуют хронисты, не разъясняя сути явления, которое состояло в сравнении кипу со знаками или "рисунками"... Если инки сумели достичь этого в развитии своей системы, замечательной уже хотя бы тем, что в ней использовались цвета для грамматических обозначений и фиксирования опрееленных образов, тогда их письменность предстает перед историей как одна из самых замечательных из всех знаковых систем первоначальной письменности".

ОБРАЗОВАНИЕИ ИСКУССТВО ИНКОВ. ОЛЬЯНТАЙ

Выше уже шла речь о том, что функции руководства государством, армией и религиозным культом сосредоточивались у представителей аристократии. Для их успешного выполнения они получали специальное образование. Поэтому нельзя не остановиться подробнее на этой и других системах образования у инков. В основном они были представлены учебными заведениями, которые назывались Иачай уаси и Акльа уаси.

Первый тип школ предназначался для аристократии, которая получала там образование. Это был тот тигель, в котором выплавлялись будущие политические и военные руководители, а также верхушка жречества. Такая школа, естественно, была расположена в Куско, неподалеку от дворца Инки Роки, который считался ее основателем. Питомцы школы получали высшее образование, состоявшее, в частности, в овладении руна сими всеобщим языком; в изучении деяний инков в прошлом, которые передавались изустно для того, чтобы впоследствии те, кто изучал их, могли передать эти сведения последующим поколениям; военного искусства и искусства управления; высокой техники строительства удивительных сооружений, о которых говорилось выше; тайной науки теогонии и связанного с ней искусства "писать"и "читать" кипу. Если у инков действительно существовала система письменности, как считает В. де ла Хара, можно предположить, что этому искусству также обучали в Иачай уаси. К преподавателям этой школы относились уважаемые представители аристократии, вплоть до советников Инки. Их называли амаутами.

В Акльа уаси учились избранницы Солнца. Как монахини, оторванные от мира, они посвящали себя служению культу, готовились к службе Инке или Койе или к вступлению в брак с представителями имперской знати.

Последнее считалось высшей привилегией, какой они могли удостоиться. В казкдом случае образование, получаемое этими девушками, которых отбирали туда прежде всего за их красоту, соответствовало той цели, к которой их готовили. Настоятельницей каждой Акльа уаси была Мама Куна, или "высшая мать". Такие школы существовали в "столицах" провинций по всей империи, однако наиболее значительной среди них была та, которая располагалась в Куско. Она имела все необходимое, чтобы обеспечить потребности и удобства полутора тысяч обучавшихся там "монахинь" и их наставниц. Чтобы стать акльей, не обязательно было происходить из среды знати достаточно было быть красивой.

Тот факт, что организация инкского общества преследовала исключительно практические цели, направленные прежде всего на удовлетворение материальных потребностей в рамках четко разграниченной социальной структуры, отнюдь не означал отсутствия у них высоких проявлений духовного начала. Поэзия, музыка и танцы были обязательной составной частью воспитания мужчин и лсенщин Тауантинсуйю. Не исключено, что в Иачай уаси и Акльа уаси молодежь обучали этим искусствам в той мере, которая соответствовала назначению этих учебных заведений.

Творчество инкских поэтов на страницах хроник получило столь же явственное отражение, как и красноречивые свидетельства деятельности их архитекторов и строителей, воплотившейся в оросительных системах и крепостях-пукарах, руинах зданий, дорогах и каналах.

Об этом упоминает и Гарсиласо в своих "Комментариях", когда пишет о поэзии инков-амаут, которые были философами, и творчестве аравиков, которые были поэтами. Инкские поэты, подобно архитекторам и строителям, оставались безымянными. Исключение составляют лишь изречения Пачакутека, как стихи Несауалькойотля в древней Мексике.

До нас дошли сведения о многочисленных поэтических жанрах кечуа: айльях, связанных с войной, урожаем и богослужением; уауаках ритуальных стихах; арави элегиях; уайнью и кашуа - танцевальных песнях; канаках - элегиях; арануай шуточных стихах; песенных таках, погребальных айятаках, хвалебных уаккатаках, а также об исчезнувших уайкайльях и уайльях религиозного содержания, восхвалявших Инку.

Флейты и барабаны духовые и ударные инструменты служили и по сей день служат для выражения музыкальности жителей Анд. Составной частью инкских музыкальных инструментов были разные виды бубнов, сосудов с водой, горлышко которых было обтянуто кожей, небольших барабанов, на которых по праздникам играли женщины, таких, например, как уарачику. Однако наиболее характерными музыкальными инструментами инков были флейты из тростника, кости или металлов, называющиеся кена-кена. Они обладали самым разным звучанием, определявшимся их размерами. Другим духовым инструментом была антара андская свирель, сделанная из тростника или камыша. На побережье и в сельве этот музыкальный инструмент делали также из глины или металла. Под звуки музыки жители Тауантинсуйю вместе танцевали во время религиозных празднеств. Танцы в основном носили магический иритуальный характер, хотя некоторые из них были связаны с войной и сельскохозяйственными работами. Нередко танцевали просто ради удовольствия. Поэзия, музыка, ритуальные танцы и эпические предания о выдающихся предках и великих событиях, покрывших инков неувядающей славой, должны были получить конкретное воплощение в том синтезе различных видов искусств, который не может быть ничем иным, кроме театра. Действительно, у инков возникли зачатки драматического искусства.

"Комедианты", или актеры, как повествуется в хрониках индейцев, метисов и испанцев в XVI и XVII вв., разделялись на льямальяма, айячуку, саукачику, пукискалья и другие категории в зависимости от жанра их игры.

Хесус Лара, уделивший этому вопросу в работе "Театр Тауантинсуйю" самое пристальное внимание, отмечал: "Упоминания, которые встречаются у хронистов, как и другие сведения, содержащиеся в различных источниках, позволяют сделать вывод, что инкский театр знал два четко между собой различавшихся жанра уанку и арануай. Первый носил преимущественно исторический характер и был связан с преданиями о жизни и деятельности монархов и великих вождей империи. Главным героем произведения такого типа мог быть лишь персонаж, жизненный путь которого уже завершился. Исполнять роли тех, кто еще был жив, не разрешалось. Жанр арануай имел более широкие рамки, поскольку мог быть связан с любым эпизодом повседневной жизни... Уанка являла собой скорее страницу истории, чем картину величайших несчастий. Арануай больше походил на комедию, отличаясь от нее тем, что там присутствовали музыка и пение. Музыка и пение элементы, чуждые комедии, пользовались большой популярностью не только в арануае, но и в уанке. Музыка и пение присутствуют и в Ульянте, и в "Трагедии кончины Атауальпы".

Далее Лара затрагивает спорный вопрос о подлинности происхождения драмы "Ольянтай" и "Легенды об Ольянтае". Обе они и драма, и легенда являются конкретным выражением отсутствия гибкости инкского классового общества. Ольянтай выдающийся военачальник великого Пачакутека принадлежал не к его роду, а к провинциальной аристократии, ничего общего не имевшей со знатными уроженцами Куско. Тем не менее он возжелал ни много ни мало дочери самого Инки, ведущей род от Солнца и поэтому недоступной для того, в чьих жилах текла кровь другого рода, не принадлежавшего к одной с ней уаке Солнцу.

Ольянтай и Койльур "ньюста", "принцесса" нарушают строгий религиозно-социальный кодекс поведения, и у них рождается дочь Има Сумак. Пачакутек наказывает их за совершенное святотатство, приговорив сестру к пожизненному заключению в келье Акльа уаси, а Ольянтая к смертной казни. Так завязывается драма. Но последний во главе своего войска восстал против Инки. Если следовать известной театральной версии, все кончилось благополучно со смертью Пачакутека и восшествием на престол Тупака, который освободил из заключения свою сестру и соединил ее с Ольянтаем.

Исследователь и знаток фольклорного испано-американского театра Дж. Энглекирк задаст такой вопрос: "Действительно ли "Ольянтай" и "Рабиналь-Ачи" имели долгую историю в традиции как до, так и после их литературного оформления?" Что касается "Рабиналь-Ачи", мы знаем, что на этот вопрос нужно дать утвердительный ответ. Если же говорить об "Ольянтае", проблема эта до сих пор еще не вполне ясна, поскольку разные исследователи придерживаются зачастую диаметрально противоположных версий.

Мы знаем, что дошедший до нас литературный текст, написанный по самым жестким канонам европейской романтической драмы, принадлежит перу священника А. Вальдеса, связанного с восстанием Тупак Амару (1780-1783 гг.) Вальдес написал это произведение на кечуа в ХVIII в., возможно, в 1780 году в год начала великого восстания индейцев. Вопрос, который ставит Энглекирк в работе "Легенда об Ольянтае", состоит в том, являлся ли этот текст вариантом другого, доиспанского, и более того соответствовало ли его содержание подлинной инкской легенде, или же это вымысел адвоката Х. Паласиоса владельца и редактора издававшегося в Куско журнала "Мусео эрудито". Именно на его страницах в 1836 г. Паласиос опубликовал свою статью "Традиция восстания Ольянтая и героический акт верности Руминьяуи, двух генералов инкского времени", которая стала отправным пунктом этой незавершенной полемики.

Как бы то ни было, "Ольянтай" прекрасное драматическое произведение, точно отразившее жесткую структуру классового общества Тауантинсуйю. Поэтому это произведение составляет неотъемлемую часть классического репертуара индейского театра Латинской Америки.