С. М. Городецкий родился в Петербурге в семье с прочными культурными традициями и демократическими устоями. Его отец служил в земском отделе министерства внутренних дел, но был известен и как литератор, автор статей по истории археологии, этнографии, фольклору. В С. Городецком, щедро одаренном от природы, рано проявились склонности к рисованию и стихотворчеству. Окончив 6-ю Санкт-Петербургскую гимназию, он в 1902 г. поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, где познакомился и сблизился с А. А. Блоком. Образность и стилистику первых стихотворных опытов Городецкого определили, с одной стороны, влияния, идущие от поэзии младших символистов — Блока, Андрея Белого, с другой — впечатления, вынесенные им из поездки в Псковскую губернию, где молодой поэт участвовал в крестьянских играх, записывал песни, поверья, вживаясь в дух народного мифотворчества. Стихи Городецкого, пропитанные пантеистическим ощущением полноты и единства окружающего мира, были с восторгом приняты на "башне" Вяч. Иванова и сделали его "знаменитым в одну ночь": "...в конце 1905 года я, прочитав свои „ярильские" стихи в присутствии всего символического Олимпа, то есть Вячеслава Иванова, Бальмонта, Брюсова, Сологуба, Блока, Белого, Мережковского, Гиппиус, Бердяева, профессоров Зелинского и Ростовцева, стал "знаменитым" поэтом и на недолго* время изюминкой "сред"".
Первый сборник Городецкого "Ярь" (1907) отражал общее для поэтов-символистов стремление через фольклор приникнуть к "темным ключам народной символики". На сборник откликнулись В. Я. Брюсов, Вяч. Иванов, А. А. Блок. Привлекали чувства свежести, жизнерадостности, веявшие со страниц книги молодого поэта, его умение выразить в слове переживания души, близкой к природным стихиям. Воскрешаемый Городецким мир языческой Руси, экспрессивность поэтического языка, достигаемая использованием древнерусских грамматических форм, эпитетов, повторов, аллитераций, почерпнутых из сокровищницы народной поэзии, создавали ощущение новизны даже на фоне характерного для эпохи оживления интереса к фольклору. М. А. Волошин, высоко оценивая стихи Городецкого и выявляя их глубинный мифопоэтический смысл, писал: "Эта книга действительно Ярь русской поэзии, совсем новые и буйные силы, которые вырвались из самой глубины древнего творческого сознания..." В художественных кругах Петербурга создавался литературный образ-маска Городецкого — Леля, фавна, певца первобытной языческой старины.
В следующем сборнике Городецкого "Перун" (1907) "стихийничество" соседствовало с социальными мотивами, а космическое единство было разрушено темой общественных противоречий и богоборчеством. В области поэтики новые стихи во многом повторяли открытия и обретения первой книги. Опасность избыточной стилизации ощущал Андрей Белый, который подчеркивал, что внутренняя субстанция творчества поэта, "сохраняя красоту ритмических переживаний, чужда заказного мифотворчества", однако "славянский колорит" у него нередко "заемный": "то перед нами чертенята Блока, то холсты Рериха, то молодец с хулиганским посвистом и, пожалуй, при часах".
Жажда "большой, здоровой поэзии" и "искание мировой гармонии", с ранних лет вдохновлявшие поэта и бросавшие его из одной крайности в другую (от "мистического анархизма" к "реалистическому символизму" и акмеизму), приводят его к своеобразно трактуемой "русской идее", к поискам объединяющего начала в христианской религии и ее носителях — нищих, каликах ("Русь", 1910).
Однако "религиозные искания" Городецкого не встретили поддержки у его ближайшего окружения, и безжалостный приговор Вяч. Иванова, вынесенный сборнику "Русь", положил конец отношениям Городецкого и вождя петербургских символистов.
20 октября 1911 г. на квартире Городецкого состоялось организационное заседание "Цеха поэтов", на котором он вместе с Н. С. Гумилевым был избран "синдиком" "Цеха". Так начался новый этап его литературной деятельности — акмеистический. Городецкий становится одним из идейных вдохновителей новой поэтической школы. Выступая как критик, он энергично поддерживает собратьев по "Цеху поэтов" (А. А. Ахматову, О. Э. Мандельштама и других) и сам получает поддержку со стороны "мэтра" — Гумилева. Так, рецензируя сборник "Ива" (1913), Гумилев усматривает в нем закономерное завершение символистского периода в творчестве Городецкого и обнаруживает тот "расцвет всех физических и духовных сил, который за последнее время начинают обозначать словом "акмеизм"".
Вышедший в 1914 г. сборник "Цветущий посох", объединивший стихи 1912? гг., был представлен автором как программно-акмеистский. Это было подчеркнуто и в предваряющем сборник "Посвящении", и в продуманной архитектонике сборника, построенного как своеобразный дневник, и в выборе стихотворной формы — восьмистиший, дающих, по мнению Гумилева, "возможность запечатлеть самые мимолетные мысли и ощущения". "Деятельное любование миром" в его "прекрасной сложности" и при этом ясность и четкость поэтической мысли — вот цель, которую ставил перед собой поэт на путях акмеистического совершенствования.
В начале первой мировой войны Городецкий поспешил отозваться на официальный патриотизм сборником стихов "Четырнадцатый год" (1915), что привело его к "ссоре с передовой русской литературой". В 1915 г., после фактического распада первого "Цеха поэтов", Городецкий активно популяризировал творчество Н. А. Клюева, С. А. Клычкова, С. А. Есенина, Б. А. Верхоустииского, по его инициативе были созданы группы "Краса" и "Страда", объединяющие крестьянских поэтов.
В 1916 г. Городецкий уезжает из Петрограда на Кавказский фронт как корреспондент газеты "Русское слово". Там и застала его Октябрьская революция. В первые послереволюционные годы, работая в Тифлисе и Баку, Городецкий становится видной фигурой литературной жизни Закавказья. В 1919 г. в Тифлисе он пытается создать объединение молодых поэтов, аналогичное акмеистскому "Цеху поэтов". В сборнике под характерным названием "Акмэ", изданном тифлисским "Цехом поэтов", Городецкий выступил с несколькими стихотворениями в новой стилевой манере (два "Ноктюрна", "Бессмертие", "Черепа"). В них поэт развивает прежний акмеистский тезис приятия мира "во всей совокупности красот и безобразий", смыкаясь с тем крылом акмеизма, которое было представлено именами В. И. Нарбута и М. А. Зенкевича. Фобии, образы бессознательного, "макабрная" поэтика культивировались в этих стихах Городецкого, как и в произведениях других авторов сборника.
После возвращения в Москву Городецкий не оставлял попыток возрождения "нового" акмеизма. В 1925 г. вышел подготовленный им сборник "Стык" — орган московского "Цеха поэтов". Поиски поэтического языка, эквивалентного переживаниям революции, объединили в сборнике таких разных поэтов, как П. Г. Антокольский и М. А. Зенкевич, В. М. Инбер и И. Л. Сельвинский, Г. А. Шенгели и А. В. Ширяевец. В 1920-е годы Городецкий издал сборники своих стихов "Серп" (1921), "Миролом" (1923), "Из тьмы к свету" (1926), "Грань" (1929). Однако все эстетически значимое было создано Городецким до революции. В 1930 — 1950-е годы он выступал также в качестве переводчика, автора оперных либретто, мемуариста.
|
