Проблематика прав человека, защиты прав человека в уголовном судопроизводстве, будучи взята отдельно из контекста многих проблем подобного рода, в рамках одной лекции может быть изложена лишь в общем виде. Здесь уместно напомнить, что не только в мире естественном, но и в мире социальном существуют и действуют определенные закономерности. Следует также вспомнить, что социальные системы (это категория, широко применяемая ныне в современных общественных науках и пришедшая из методологии системного подхода) характеризуется очень четкими, строгими закономерностями. Причем, говоря о современных проблемах социального развития, не имеется в виду прибегать к привычным в прошлом постулатах, связанных с так называемым историческим материализмом. Речь идет о том, что как бы то не было, организация и функционирование гражданского общества неизбежно подчиняются определенным нормам, правилам, и отступление от них приводят к негативным для общества последствиям. Имеется в виду, что, если посмотреть на современное общество, социум как систему в том виде глобального общественного организма планеты или общества, представленного какой-то страной, отдельным государством, то окажется, что модель общества, соответствующего современным научным представлениям, всегда включает такие категории как "гражданское общество" (категория еще известная из работ Гегеля, в частности, "Философия права"); "собственность" и, наконец, "правовое государство". О правовом государстве в последнее время говорят все чаще и чаще, хотя надо сразу признать, что указанные в Конституции нормы о том, что Российская Федерация - правовое государство, скорее являются не констатацией определенного состояния, а скорее того, что наша страна идет по пути формирования или строительства такого вида государства. И в связи с этим очень важно вспомнить, что в любом обществе существует определенная иерархия ценностей и целей, в том числе признаваемых самыми важными, самыми высокими. Но как показывает история, система этих ценностей, на основе которых существует общество, страна, меняется радикальным образом. Совсем недавно, около 10 лет тому назад (для истории этот срок более чем незначительный) в нашей стране существовала определенная иерархия ценностей, она существовала не только как нормативно заданная, в том числе в законах, но в первую очередь в политических постулатах, политических декларациях, в которых указывалось, что, прежде всего - это, конечно, интересы общества, государства, и все должны подчинять свои интересы общей цели. Не будем сейчас оценивать эти декларации, история распорядилась ими известным образом, но в то же время надо трезво подходить к оценке той социальной системы, ее ценностей. Если же обратиться к современной Конституции, то это первая реальная Конституция в истории нашего государства, и по ней сейчас живет наша страна. Прежние конституции таковыми по существу не являлись, поскольку это были наборы декларативных положений, к которым никто, кстати, серьезно не относился. В этом смысле и Конституция, принятая 5 декабря 1936 года (так называемая "Сталинская Конституция"), и Конституция, принятая 7 октября 1977 года, представляли собой акты, которые можно уподобить монументам, которые стоят, но на которые никто не обращает внимания. Они не имели значения для реального существования общества, страны, государства.
В ныне действующей Конституции, в статье 2 прямо говорится, что высшей социальной ценностью является человек, его права и свободы. Для юристов, воспитанных в системе прежних правовых представлений, это положение кажется неверным, не выдерживающим критики, далеким от реальностей. Но дело в том, что очень непросто увидеть истину, очень сложно увидеть, что на самом деле представляет тот или иной социальный феномен, социальное явление, поскольку видима только его внешняя сторона. Надо отметить, что современное право, которое существует во всех цивилизованных странах, как раз ориентировано на то, чтобы выше всех социальных ценностей находится человек, его права и свободы, а затем уже идут и такие социальные ценности как государство. История подтвердила, что любой иной подход приводит к тому, что не достигается общее благо, и утрачивается эта высшая социальная ценность - права и свободы человека. И если говорить о современном взгляде на общество как социальную систему, то на самом деле на первом месте оказывается человек, его права и свободы, затем - общество, и потом - государство. Причем в этом ряду государство является не более чем механизмом, не более чем инструментом, которое обеспечивает соблюдение этого первого, основного постулата.
Недавно вышла интересная книга "Между прошлым и будущим" (Издательства "ПИК") - это сборник статей достаточно известных авторов. В этой книге также проводится идея обоснованности этой последовательности ценностей: человек - общество - государство. Причем государство является не более чем механизмом, который обеспечивает надежность, устойчивость, стабильность общества, основанного на этих ценностях. Это можно увидеть и в тексте Конституции, в статье 2, о которой я уже говорил. Там прямо говорится, что признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства. Поэтому необходимо сделать вывод о том, что государство в данном случае - это инструмент, это механизм защиты прав и свобод человека. Можно подумать, что это достаточно отвлеченные положения, не имеющие актуального значение для существования конкретного общества в конкретный период истории. Но там, где отступают от этой системы ценностей, там история идет по неверному, странному, трагическому пути, и история подтверждает это. Есть много убедительных примеров этого. Государство как инструмент, механизм защиты прав и свобод человека и представляет государство правовое. А правовое государство, как известно из теории о разделения властей, - это государство, где совершенно четко разделены и отдельно функционируют законодательные, исполнительные и судебные ветви власти. Это может выглядеть общеизвестным, но давайте вспомним, что те государства, которые были представлены тоталитарными режимами, наиболее близкие нам примеры, это бывший Советский Союз, Германия 1933-1945 годов, это как раз государства, которые не имели одной в своей основе этих скреп, и поэтому они не могли называться правовыми. В них не было полноценной, подлинной, реально существующей и хорошо развитой судебной власти. Эти государства и называют тоталитарными. По существу, здесь уместна аналогия весьма условная, но убедительная, и из школьных уроков известно, что самая устойчивая геометрическая фигура, а точнее конструкция - это конструкция, которая имеет три опоры, потому что в геометрии есть такой постулат: через три точки можно провести плоскость и только одну. Поэтому-то какой-то прибор, если он должен быть устойчив, имеет три опоры (геодезический теодолит, например). Конечно, это аналогия весьма отдаленная. Но если есть законодательная, исполнительная и судебная власть, то эта конструкция устойчива, нет какой-то одной опоры, в данном случае судебной власти, нельзя реализовать функцию защиты прав и свобод человека, и вся такая конструкция рушится. И государства, какими бы мощными они не казались, как бы они не претендовали на тысячелетнее процветание, как они не претендовали на то, что они государства будущего, они рушились, и в историческом смысле они оказывались не более чем такими созданиями, как бабочки-однодневки.
Когда мы говорим о независимой судебной власти, как об одной из трех опор, которые совершенно необходимы для стабильности страны, мы должны помнить об еще одном важном обстоятельстве. В социальных системах есть элементы, которые более долговременны и которые менее долговременны в своем существовании. Обращаясь к конкретным примерам, можно видеть, что в США, стране, которая воплощает идею правового государства в современной истории, меняются парламенты, президенты, а судебная власть, которая представлена там в известном смысле бессмертна, т.е. она представлена теми лицами, которые не сменяемы. Обратимся вновь к примеру США: каждые четыре года избирается президент; каждые два года меняется треть Сената; каждые четыре года меняется состав Палаты представителей; а судьи (их всего девять в Верховном Суде США) как приходят, так они остаются несменяемыми, потому что именно устойчивость, стабильность общества, страны и определяется тем, насколько устойчива, стабильна судебная власть; настолько же устойчиво, стабильно государство в целом. Конституция Соединенных Штатов насчитывает 200 с лишним лет, я далек от того, чтобы ее идеализировать, но, тем не менее, это достаточно стабильная основа развития общества, развития правового государства.
Правовое государство, если посмотреть на него с точки зрения конструктивной, это государство, где есть два обязательных элемента: это, во-первых, правовые законы, и, во-вторых, система правосудия, независимая судебная власть. Кстати, совсем в недавнем прошлом мы не очень склонны были искать какой-то глубокий в этом смысл и считали, что закон и право - это одно и тоже. И кстати, если взять прежние работы по теории государства и права, то можно прочитать, что право - это совокупность норм и т.д. Но право - это не совокупность норм или, во всяком случае, не только совокупность норм, оно может лишь воплощаться в совокупности норм. Речь должна идти именно о правовых законах. Кстати, если говорить, что право - это совокупность норм, то правовым государством был и гитлеровский рейх, и советское государство. Но законы этих государств не были правовыми, это были антинародные законы. Кстати, многие юристы об этом ныне забывают или не знают этого или не желают знать. У нас были антирабочие законы, устанавливающие уголовную ответственность за уход с работы, за опоздания на работу; были антикрестьянские законы, которые предусматривали уголовную ответственность за не выработку минимума трудодней и т.д. Законов такого рода было много, но мы же не можем говорить, что это было правовое государство. Таким образом, речь идет о правовых законах, о законах правового государства, потому что законы могут быть и не правовыми.
Другая сторона механизма обеспечения прав в правовом государстве - это независимая судебная власть, которая реализует различные виды судопроизводства. Если обратиться к Конституции, статье 118, России, то там говорится, что судебная власть в Российской Федерации реализуется в виде конституционного судопроизводства, гражданского, административного и уголовного судопроизводств. Надо сказать, что виды судопроизводства в нашей стране и в нашей правовой науке раньше также определялись исходя не из идеи права, а исходя из политических постулатов. У нас по существу не верно трактовалось соотношение между так называемым публичным правом, правом, представляющим публичный интерес, и частным правом. И в этом смысле нелишне вспомнить, что говорил наш бывший вождь Ульянов-Ленин: "Мы ничего частного не признаем". Но как показала история, нельзя жить, не признавая ничего частного, поскольку именно частная собственность и частные интересы оказываются в основе существования и благополучия общества. В нашей стране публичные интересы и публичное право оказались той сферой, которая возобладала. Если, кстати, обратиться к Конституции, которую называли Сталинской, (принятой 5 декабря 1936 года), в (в статье 10) которой говорилось о собственности, там даже не было термина "частная собственность", а была указана "личная собственность". В составе этой личной собственности могли быть мелкий сельскохозяйственный инвентарь, дом, в те времена деревянная хижина, домашний скот, хотя здесь тоже было ограничение, советский крестьянин не мог иметь вторую корову, не мог иметь лошадь и т.д. Но я говорю об этом только потому, чтобы убедить вас в том, что вот эта идея главенства публичного, общественного, государственного начала была основной. И это привело к исчезновению того, что во всем мире называется основой всего права - гражданским правом, в котором, прежде всего и проявляется частный интерес. Если вспомнить недавнее прошлое, то считалось, что основная, особая отрасль права в нашей стране - это уголовное право, оно все регулирует, и оно определяет основные положения, которые лежат в основе развития жизни общества. Но это так. Но уголовное право может определять все и вся? На самом деле уголовное право у нас превратилось в свое время в такой инструмент, которым пытались решать и экономические проблемы, и социальные проблемы, и политические проблемы, но затея эта, в конце концов, ни к чему доброму не привела. А, утверждая это, я хотел бы напомнить, что у нас была уголовная ответственность не только за не выработку минимума трудодней в колхозе, но за выпуск недоброкачественной некомплектной продукции на предприятии. Причем, эта норма появилась в 1936 году как статья об уголовной ответственности за продажу некачественной продукции. Индустриализация в том виде, в каком она проводилась, немедленно привела к тому, что качество продукции опустилось до недопустимо низкого уровня, и тогда началась борьба за качество продукции уголовно-правовыми средствами. В 1940 году появился Указ об уголовной ответственности за выпуск некачественной и некомплектной продукции, эта норма была воспроизведена в Уголовной кодексе 1960 года и т.д., потом, вы помните, была "Пятилетка качества", была учреждена государственная приемка готовой продукции и т.д. Короче говоря, государство пыталось решить экономические проблемы уголовно-правовыми, административными и иными исключительными мерами. Уголовно-правовыми средствами пытались охранять и строй, и экономику, и блюсти нашу с вами нравственность, - все это пытались решать с применением уголовно-правовых норм. Сфера гражданско-правового регулирования была редуцирована, сокращена до недопустимых пределов. Это привело к тому, что, как сказано у Пушкина, мы оказались "перед властью, смиренные рабы", т.е. мы были гражданами страны, где мы должны были только выполнять какие-то задания, вести себя в соответствии с надуманными нормами, которые существовали, в том числе и в уголовном праве. Никто не мог согласиться, что опоздание на работу, торговля помидорами с собственного участка - это уголовные преступления, но формально они считались таковыми.
Если рассмотреть виды судопроизводства с точки зрения защиты прав человека, сочетания в них частного и публичного начал (конституционное судопроизводство оставим в стороне, это особый вид судопроизводства), то определенным образом выявятся их специфика и взаимоотношения, существенные черты гражданского, уголовного, административного видов судопроизводства. Обнаружится, что в огромном океане правоотношений, в которых существует человек, и которые как сеть (сравнение с паутиной привело бы к нежелательным ассоциациям), образно говоря, скрепляют общество в целом, главное место занимает гражданское право и судопроизводство. Оказывается, что гражданское право по своей идее - это такая, всеобщая, так сказать, отрасль права, где притязания, требования субъектов друг к другу, правоотношения между ними могут возникать всегда и повсеместно - между отдельными людьми, между людьми и общественными объединениями, между общественными объединениями, между ними и государством и т.д.; то есть когда любой субъект может иметь притязания к любому к другому субъекту, независимо от его природы. Это воплощение частного начала в праве.
Уголовное право и судопроизводство - это, напротив, воплощение публичного в праве, когда государство, государственные органы имеют притязания к какому-то субъекту, личности по поводу совершения им преступления. Из зарубежных источников известна формулировка типа: "Соединенное Королевство против господина Смита" или "Соединенные Штаты против господина Робинсона". За таковыми словосочетаниями на самом деле кроется большой смысл: государство предъявляет определенные притязания к человеку, который нарушил уголовный закон, и на этом выстраиваются правоотношения между государственным органом (полиция, прокуратура) и преступником.
Что же касается так называемого административного права и судопроизводства, то эта проблематика в нашей стране была совершенно запутана, представления в этой сфере невероятно искажены, и многие из них до сих пор воспринимаются большинством наших юристов совершенно неверно. Считалось, что административное право и административная юрисдикция (об административном судопроизводстве в прежние годы предпочитали не говорить) - это то, что связано с нарушением норм административного права. Это уже не уголовное право, это более мелкие правонарушения, связанные с нарушением правил дорожного движения, пожарной безопасности, санитарного надзора и т.п.
Таким образом, административное право и правосудие в приведенном понимании предусматривают нарушения в сфере административно-правовых запретов и имеют также публичный характер. Это, в определенном смысле, продолжение уголовного права, то, что можно назвать уголовными проступками. Сказанное подтверждается тем, что в силу так называемой преюдиции повторное административное правонарушение может стать преступлением, предусмотренным уголовным законом, и существуют, так сказать, "параллельные" составы преступлений и административных правонарушений (например, кража и мелкое хищение). Что же касается административного права и административного судопроизводства в точном смысле слова, то они охватывают ту сферу правоотношений, когда, наоборот, человек, гражданин предъявляет притязания к государству. Как известно, ныне лицо, в соответствии со ст. 64 Конституции Российской Федерации имеет право предъявлять претензии к государству по поводу нарушенных прав. Решения и действия органов государственной власти, общественных организаций могут быть обжалованы в суд. Таким образом, государство и гражданин оказываются равными в споре (в этом случае действует формула "Господин Смит против Соединенных Штатов), и суд разрешает конфликт между ними.
Раньше у нас, как известно, в суды обращались очень мало, и обычно жалобы шли в райком, в обком, в ЦК партии и т.д., хотя во всем мире люди привыкли обращаться в суды по всем коллизиям, всякого рода конфликтам. У нас же фактически такого административного права и административного судопроизводства не было. Хотя надо признать, что в уже период перестройки, появились законы, предусматривающие возможность обжалования в суд решений и действий государственных органов. Поэтому не правы те, кто утверждают, что никакой судебной реформы у нас не происходит. Она проявляется уже в том, что граждане на самом деле обращаются в суд и предъявляют свои претензии к государству. Приведу пример: в июле этого года мне довелось выступать в Верховном Суде Российской Федерации представителем Администрации Президента по иску, который был предъявлен Президенту в связи с тем, что Президент помиловал одного осужденного, заменил ему смертную казнь пожизненным лишением свободы, а помилованный обратился в суд, оспаривая этот Указ, поскольку он считал, что смертная казнь должна быть заменена пятнадцатью годами лишения свободы. Но если уже есть такая практика, когда иски предъявляют даже Президенту (и многие иски удовлетворяются, в том числе и о восстановлении на работе), то утверждать, что все в государстве остается по-прежнему, конечно, нет оснований. Если бы двадцать лет тому назад кто-то пришел в суд и предъявил иск Министру обороны и члену Политбюро маршалу Д.Ф. Устинову, его бы просто отправили бы в сумасшедший дом. Теперь подобного рода дела не редкость, и их будет все больше, как и во все цивилизованных странах. Поэтому нас наконец-то должно появиться подлинное административное судопроизводство.
Кстати, если обратиться к истории, мы увидим интересную вещь. Оказывается, предшественники наших коммунистов, социал-демократы еще в начале века готовя свою партийную программу в 1903 году, записали, что в будущей Российской Республике "всякий гражданин будет иметь право преследовать перед судом присяжных каждого чиновника", т.е. коммунисты обещали народу, что можно будет подавать иски в суд на чиновников. Но потом не стало ни суда присяжных, ни самой возможности преследовать по суду какого-либо чиновника (даже беспартийного), это даже вообразить было не возможно. Однако во всем мире существуют и развиваются административные суды. Кстати, когда разрабатывался проект закона о судах общей юрисдикции (мне в соответствии с распоряжением Президента РФ довелось работать в этой группе), то в этом проекте предусматривалось, что суды общей юрисдикции должны рассматривать и дела в порядке административного судопроизводства, т.е. когда граждане обращаются с иском к государству по поводу их нарушенных прав. Надо полагать, что эти перспективы будут реализованы. В большинстве стран на Западе есть специальные административные суды - у нас это может быть административное присутствие или административная палата или состав, но, во всяком случае, совершенно ясно, что не гражданин должен бояться государства, как это обычно бывает у нас, а чиновник должен бояться того, что гражданин, обычный гражданин привлечет его к суду. Или даже как было обещано в программе социал-демократов, к суду присяжных.
Совершенно естественно, что наибольшую угрозу для прав гражданина представляет ситуация, когда речь идет об уголовном судопроизводстве, когда государство предъявляет свои претензии к гражданину по поводу совершения преступления, привлечения его к уголовной ответственности. Совершенно ясно, что преступление - наиболее грубое нарушение закона, оно предусмотрено уголовным законом. Но здесь же следует иметь в виду следующее важное обстоятельство. При оценке различных отраслей права ныне, как и в прошлом на особое место ставят уголовное право, уголовное судопроизводство, уголовный процесс. Хотя это принципиально не верно. Об иерархии отраслей права сложно говорить, но они несомненно могут быть расположены по степени значимости. Представляется неоспоримым, что на первое место должно быть помещено гражданское право уже потому, что в сферу гражданских правоотношений каждый гражданин попадает с момента рождения. В нашей Конституции говорится о том, что люди обладают правами от рождения. Это положение подкрепляется определенными нормами Гражданского кодекса РФ. Таким образом, в сфере гражданских правоотношений мы находимся с момента рождения (а в определенных случаях и до рождения). В сфере же действия уголовного права люди оказываются только в случаях исключительных, которые можно назвать эксцессами, имеются в виду преступления. Далеко не каждый может оказаться потерпевшим или обвиняемым, подсудимым и т.д. А вот субъектом гражданских правоотношений он окажется обязательно, не может им не быть. И поэтому соотносить по значимости сферы уголовно-правового регулирования и гражданско-правового регулирования надо достаточно обоснованно. В то же время нельзя забывать, что когда хотя речь идет о преступлении и об уголовном судопроизводстве, - это зона наибольшей угрозы для прав человека, потому что разрешение гражданско-правового спора может повлечь такие последствия как ущерб для имущественного положения, последствиями же совершения преступления является уголовное наказание, человек может просто попасть в тюрьму, а может быть приговорен к другим суровым видам наказания вплоть до смертной казни. И, конечно, здесь проблемы защиты прав человека оказываются весьма острыми, потому и гарантии, которые предусматривает для личности уголовное судопроизводство, должны быть более надежными.
Кстати, здесь интересно отметить, что обычно специалисты в сфере уголовного судопроизводства склонны очень высоко оценивать свою сферу деятельности, и это объяснимо в свете только что сказанного. В то же время мы должны понимать, что уголовное судопроизводство - это не более чем один из видов судопроизводства. Многие недоразумения и заблуждения проистекают из того, что в нем видят особый, "самый важный" вид судопроизводства. Здесь необходимо напомнить, что у нас до сих пор нет нового Уголовно-процессуального кодекса, а проект, принятый в июне 1997 года в первом чтении Государственная Дума до сих пор не смогла принять, и он не доработан. Стремления видеть в уголовном судопроизводстве какую-то особую сферу приводят, в частности, к тому, что сам термин "судопроизводство" пытаются заменить безоговорочно термином "уголовный процесс", хотя это не одно и тоже. В проекте Уголовно-процессуального кодекса, который находится в Государственной Думе и перейдет, наверное, по наследству уже следующему составу Думы, говорится о том, что уголовный процесс - это процедура, связанная с производством по уголовным делам. Мне довелось писать серьезные возражения по этому поводу, поскольку уголовный процесс - это не производство по уголовным делам, это судопроизводство. Дело в том, что любые судебные процедуры, любой процесс - это судопроизводство. Просто уголовный процесс или уголовное судопроизводство имеют ту особенность, что часто необходимо правоохранительным органам до суда осуществить определенные действия достаточно быстро и эффективно с тем, чтобы суд мог применить меры пресечения, иные меры процессуального принуждения и т.д. Но, тем не менее, это именно судопроизводство. Кстати, мы является свидетелями того, что сфера судебного контроля в рамках уголовного процесса все более расширяется. Постановлением Конституционного Суда предусмотрена возможность обжаловать вопросы, связанные с возбуждением уголовного дела. Нельзя не указать в связи с этим, что арест по Конституции РФ должен осуществляться судом, а не прокуратурой, но во Второй части Конституции в разделе "Заключительные (переходные) положения" установлены такие нормы, которые оставляют впредь до принятия Уголовно-процессуального кодекса право ареста за прокуратурой. Это вызывает и будет вызывать впредь много коллизий, непонимания со стороны юристов других стран, потому что нигде обвинительная власть не имеет полномочий арестовывать людей. Давайте здесь проведем аналогию с гражданским правом. Кто сочтет нормальной ситуацию, когда кредитор получает право посадить в долговую тюрьму ("в долговую яму", как говорили на Руси) того, кто ему должен. Это нелепо. А ведь нечто подобное происходит в уголовном судопроизводстве, когда прокурор, представитель обвинительной власти, решает: "А не посадить ли мне в тюрьму вот этого подозреваемого или обвиняемого?". Исходя из идеи правосудия, он не может это делать. Правда, с 1993 года у нас появилась норма, которая позволяет обжаловать в суд решение прокурора об аресте, и эта практика уже достаточно распространена. Хотя, несомненно, в новом Уголовно-процессуальном кодексе, в соответствии с Конституцией арест будет осуществляться судом и только судом. Однако тенденции сохранить в уголовном процессе, в уголовном судопроизводстве те нормы, которые пришли из нашего бывшего социалистического уголовного процесса, который иначе как инквизиционный нельзя оценивать, сохраняются. Тот процесс был направлен на изобличение предполагаемого преступника всеми возможными и невозможными путями; судебное же рассмотрение расценивалось как формальный, завершающий, не самый существенный этап.
Это, конечно, приводит к очень серьезным нарушением и прав граждан, и к очень серьезным искажениям в самих процедурах привлечения к уголовной ответственности. Достаточно напомнить, что в судах общей юрисдикции (как и в прежние годы) доля оправданных составляет единицы, менее 0,5%. Такая ситуация неизбежно порождает вопрос - а для чего, собственно говоря, нужен суд. Эти проблемы можно обсуждать очень долго, но по существу, если говорить о новом уголовном судопроизводстве, то задача состоит и в восстановлении тех демократических норм уголовного судопроизводства, которые появились в русском законодательстве, начиная с судебной реформы 1864 года. Ведь у нас до сих пор суд присяжных существует только в девяти регионах; до сих пор, как уже было сказано, арестовывает прокурор, до сих пор суд получает готовые материалы от предварительного следствия, контроль за которым у суда до сих пор является довольно ограниченным. И потому суд оказывается таким своеобразным оформителем тех материалов, которые пришли от органов предварительного расследования. А на стадии предварительного расследования полным хозяином оказывается следователь в лучшем случае или оперативный работник, или участковый инспектор, т.е. представитель исполнительной власти, который, кстати, в данном случае практически и не подконтролен судебной власти.
Здесь необходимо обратить внимание на то, что в Уставе уголовного судопроизводства 1864 года все эти процедуры были более демократичными, более соответствующими представлениям о правовом государстве. Кто сейчас практически решает вопрос о возбуждении уголовного дела, или об отказе в его возбуждении - это следователь, лицо производящее дознание, оперуполномоченный, участковый инспектор милиции без надлежащего контроля и т.д. Потом мы ужасаемся масштабам коррупции, в том числе и в правоохранительных органах, но они не могут быть иными, поскольку оказывается, что лицо, действующее в рамках судопроизводства, существующего уголовного процесса, т.е. следователь, оперуполномоченный, участковый инспектор, иной работник милиции, налоговой полиции и т.д.- это лицо, которое по своему усмотрению решает вопрос, возбудить уголовное дело или отказать в возбуждении уголовного дела, прекратить уголовное дело, в том числе по не реабилитирующим основаниям, или не прекращать уголовного дела. Более благодатного поля для коррупции представить невозможно. Почему так происходит? Потому что в законе сохраняется то, что называется доследственной проверкой, давно появившейся в советском уголовном процессе. В соответствии с ней до возбуждения уголовного дела по заявлению потерпевшего или по другим сообщениям проверяется, надо возбуждать уголовное дело или не надо. Должен напомнить, что в дореволюционной России чины полиции и судебные следователи не имели права отказывать или возбуждать уголовные дела. Этот этап или акт осуществлялся самим потерпевшим. Я процитирую Устав уголовного судопроизводства 1864 года: "Жалобы почитаются достаточным поводом к началу следствия. Ни судебный следователь, ни прокурор не могут отказать в том лицу, потерпевшему от преступления или проступка". Это значит, что уголовный процесс начинал обычный гражданин, потерпевший. И полиция, и судебный следователь, и прокуратура обязаны были действовать в интересах этого человека, который сам инициировал процесс по поводу совершенного против него преступлении. Никаких отказов в возбуждении уголовного дела, никаких предварительных рассмотрений, судопроизводству начинается по инициативе самого потерпевшего, а не по инициативе государственного чиновника, который решает, возбудить ли ему уголовное дело или нет.
Есть еще один аспект этой проблемы. Дело в том, что доказательства, сведения, данные, что лежат в основе любого процессуального решения, - это те сведения, которые получены при условии соблюдения определенных процедурных ограничений, установленных нормами закона. Когда же осуществляется доследственная проверка, то совершенно ясно, что все эти пресловутые объяснения, опросы или какие-то другие подобные данные не имеют доказательственного значения. Конституции РФ прямо говорится, что доказательства не могут быть получены с нарушением федерального закона, а федеральный закон, Уголовно-процессуальный кодекс РФ и сейчас предусматривает, что допрос - это именно допрос, а не опрос, объяснение или какое-то иное подобное действие - должно быть процессуально оформленным действием, которое должно осуществляться в рамках закона. В результате лицо, давшее объяснение представителю власти, лицо, подвергшееся так называемому опросу, затем должно снова давать показания в качестве свидетеля или потерпевшего. Таким образом, оказывается, что любой участник процесса, включая обвиняемого, не защищен фактически существующими нормами уголовного судопроизводства. В любой современной системе судопроизводства человек с самого начала имеет право давать или не давать показания, в зависимости от своего усмотрения, он не обязан давать показания, обличая самого себя, при этом он всегда должен иметь право на участие адвоката.
Не можем мы закрывать глаза и на то, что наши следственные изоляторы по существу представляют учреждения, где люди находятся в условиях пыток, как это признано международными экспертами. Но ведь дело еще и в том, что органы дознания, их изоляторы временного содержания (ИВС) в условиях, когда не принят закон об общественном контроле за содержанием заключенных порой превращаются в подобие инквизиционных учреждений. Общеизвестно, что обыватель, обычный гражданин порой часто опасается милиции больше чем преступника. Для цивилизованного общества естественно, что оставлять человека один на один с органами уголовного преследования, полицией, лишая его возможности немедленно получить помощь адвоката, конечно, нельзя. Из сюжетов западных кинофильмов все знают, что когда речь идет о том, что полицейский допрашивает задержанного, он предупреждает его, что эти показания будут использованы как доказательства в суде. В Америке эта норма называется "Правило Миранды" по судебному прецеденту, связанному с человеком с такой фамилией.
Такой порядок удобен и выгоден и для полиции. В этих условиях исключены утверждения подозреваемых, что их вынудили дать показания. Кстати, опасения наших юристов, занятых предварительным расследованием, что адвокаты будут препятствовать расследованию, лишены серьезных оснований. Я очень давно начал практическую профессиональную деятельность, в том числе в следственном аппарате органов внутренних дел, и я помню, как в 1958 году появились новые "Основы уголовного судопроизводства", это произошло на волне тех либеральных изменений, которые имели место в нашей стране в 1953-1956 годах. Тогда защитник был допущен в уголовный процесс не в суде, а с момента окончания расследования и предъявления материалов обвиняемому для ознакомления. Все ужасались, что произойдет со следствием. Ничего страшного не произошло. Следует понимать, что когда различные следственные действия, в то числе допросы, проводятся в присутствии адвоката, иначе говоря, в условиях состязательности процесса, то исчезает сама почва для последующих утверждений о том, что эти доказательства были получены под влиянием принуждения, побоев, пыток и т.д. То есть, в этом случае доказательства получают надежную и весьма прочную основу, они становятся практически неоспоримыми.
Рассматривая вопросы обеспечения граждан квалифицированной юридической помощью, что предусмотрено статьей 48 Конституции РФ, считаю необходимым напомнить, что по странному стечению обстоятельств законодательная практика предыдущей Государственной Думы и ныне действующей Думы шла вполне определенным путем, который может быть не заметен с первого взгляда. Я просто в данном случае приведу перечень тех законов, которые приняты, и которые не приняты, и мы очень хорошо увидим ориентацию и наших законодателей, и нашей юридической общественности, посмею сказать, и, в конце концов, и ориентацию, которая характерна для нашего общества в целом. Как известно, приняты новые Уголовный кодекс, Уголовно-исполнительный кодекс, принят Закон "О прокуратуре" с дополнениями, принят Закон "О милиции" с дополнениями, приняты два закона об оперативно-розыскной деятельности, принят Закон "О налоговой полиции", которая, получила право предварительного следствия уголовных дел, хотя это не функция полиции, (кстати, ФСБ возвращено право предварительного следствия уголовных дел; добиваются этого права органы Таможенного комитета), все эти законы приняты. Однако до сих пор нет уголовно-процессуального, гражданско-процессуального кодексов, Закон "Об адвокатуре", Закон об общественном контроле за содержанием заключенных до сих пор не приняты. Получается, что законы, связанные с уголовным преследованием, с обеспечением функций обвинения, приняты. И это не случайно, в этом проявляется, в конце концов, особенность нашего менталитета, сформированного в предыдущие десятилетия.
В Государственной Думе давно рассматривается Закон "Об адвокатуре", но возникли очень многие сложности, связанные с тем, как реализовать конституционное право на предоставление бесплатной, квалифицированной юридической помощи. В адвокатском сообществе возникло множество разногласий по этому и другим вопросам, предлагаются различные решения, какой быть в будущем адвокатуре. Мне пришлось выступать и писать по этому поводу, и скажу вам, что попытки воспроизвести организацию и структуру адвокатуры, которая сформировалась с прежние годы, в советские времена, - заведомо бесплодное и неблагодарное занятие. Кстати сказать, "Положение об адвокатуре", действующее ныне, это документ, которое был принят еще в 1980, документ, конечно, устаревший и по своему статусу законом не является. Тем не менее, некоторые пытаются сохранить адвокатуру прежнего вида по типу - один регион - одна коллегия адвокатов. Однако нельзя забывать положение Конституции РФ о том, что никто не может быть принужден к вступлению в какое-то объединение, а коллегия адвокатов - это объединение. Если человек получил лицензию или иное подтверждение права на ведение этой деятельности, то никто не вправе ему указывать, действовать ли ему в рамках коллегии, или он может быть самостоятельным адвокатом. Другое дело, что может быть создана всероссийская ассоциация, в которую сам адвокат заинтересован поступить, и это связано с определенными преимуществами и т.д., и тогда, конечно, это было бы оправдано. Принуждать же людей, чтобы они работали только в этих, а не иных организационных формах, конечно, было бы не верно. Другое дело, что обеспечивать людей бесплатной юридической помощью (в порядке статьи 49 Уголовно-процессуального кодекса РФ), конечно, необходимо, и это должно быть как-то урегулировано, чтобы велись не только так называемые оплачиваемые дела, но и дела тех людей, которые не могут уплатить за защиту.
Что же касается воспринятой из прошлого структуры адвокатуры, то она не приемлема уже потому, что наша Федерация весьма - разнородное образование (кстати, Советский Союз также был не однородным образованием, поскольку были такие огромные союзные республики как Украина, а были Эстония или Молдавия, значительно меньшие, чем такие как Свердловская, бывшая Горьковская, Ростовская области, - и в государственно-правовом строении они занимали совершенно различные места). И сейчас - есть Москва, многомиллионный мегаполис, размерами немалого европейского государства, и есть Эвенкийский национальный округ, где проживает 20 тыс., и где, конечно, незачем создавать коллегию адвокатов. Право же на защиту гражданин должен иметь повсюду независимо от того, каким образом будет решен вопрос о построении адвокатуры.
В заключение я хотел бы сказать, что положения "Концепции судебной реформы Российской Федерации" постепенно реализуются, введены новые формы судопроизводства, появляются суды присяжных, и мировые судьи и многое другое. Порой нас упрекали и упрекают в том, что мы в процессе реформирования судебной системы заимствуем западные образцы. Думаю, что в этом нет ничего предосудительного, Такие упреки - это очень далекое от истины утверждение. Безусловно, демократические идеи построения правосудия оказываются все более сближающимися. Если брать Европейское Сообщество и Совет Европы, то там идет речь о гармонизации законодательств в рамках Совета Европы. Все это так. Но то, что осуществляется в рамках судебной реформы в Российской Федерации, это в основном то, что направлено на восстановление судебной системы прежней России, которая по признанию современников была одной из передовых систем в мире. В России существовали и судебные следователи, и суды присяжных, и мировые судьи. Если говорить о судах присяжных и мировых судьях, то они действовали в разных уголках России до 1920-1921 годов, там, куда не пришли большевики. Думаю, что процесс восстановления судебных институтов, характерных для России, это неостановимый процесс. Полагаю, что мы будем свидетелями того, как судебная система нашей страны будет по настоящему доступной для населения, и люди получат реальную возможность защищать свои права и интересы в судах, а не у коррумпированных чиновников или представителей криминального мира. И я думаю, вам предстоит очень интересная и плодотворная профессиональная деятельность.
Список литературы
Вицин Сергей Ефимович. Защита прав человека в уголовном судопроизводстве.
|
