Особенности Новгородской и Владимиро-Суздальской архитектуры

1. Архитектура Новгорода

Основным строительным материалом Новгородской земли всегда было дерево. Об этом свидетельствуют письменные источники и археологические раскопки. Образцы поздних построек из дерева собраны в музее-заповеднике «Витославлицы», расположенном неподалёку от города, рядом с Юрьевым монастырём. Здесь представлены жилые и хозяйственные постройки, разнообразные по типу храмы, в которых органично соединены конструктивная логика с красотой оригинальных форм. Из дерева возводились крестьянские дома и княжеские дворцы, крепостные стены, храмы, колокольни. Из дерева была построена и первая христианская церковь города во имя Софии Премудрости Божией (989 г.). Упоминаемое в летописи её завершение тринадцатью главами позволяет предполагать, что это была сложная по группировке объёмов и весьма эффектная в художественном отношении постройка. Начало каменного строительства в Новгороде относится к середине XI века. К этому времени такие южнорусские города, как Киев и Чернигов, уже имели опыт каменного строительства. Сразу после принятия христианства (988 г.) в Киеве была построена церковь во имя Богородицы (989–996 гг.) и несколько княжеских дворцов. Строителями этих первых зданий были мастера, приглашённые князем Владимиром из Византии. При киевском князе Ярославе Мудром (1019–1054 гг.) столица Руси была украшена целым рядом каменных сооружений, среди которых следует особо выделить грандиозный Софийский собор (40-е годы XI в.) (Рис. 1). В начале 30-х годов XI века был заложен Спасский собор в соседнем с Киевом Чернигове. Принятие Русью христианства в его восточном варианте предопределило обращение к совершенстве отработанным в Византии нормам религиозной жизни, высоким образцам искусства и, прежде всего, архитектуры. Тип храма, его конструктивное и стилистическое решение, оформление интерьера и строительная техника на первых порах были вполне византийскими. В дальнейшем, когда на Руси сформировались собственные кадры зодчих, «византийское наследие» получило своеобразную интерпретацию в соответствии с запросами и художественными вкусами русских заказчиков. В XII веке развитие древнерусского зодчества усложняется, формируются региональные направления в архитектуре. Основной тип храма остаётся неизменным (хотя его размеры и становятся меньше), но в стилистике появляются такие самобытные черты, которые с очевидностью свидетельствуют о том, что древнерусское зодчество вышло на самостоятельный путь развития. Одним из таких оригинальных направлений (школ) с начала XII века стала архитектура Новгородской земли. Тот тип храма, который получил развитие в южнорусских землях в XI веке, нашёл признание и в Новгороде. Это не значит, что строители новгородских храмов просто копировали киевские образцы. На облике возводимых здесь храмов сказалось своеобразие жизни города, художественные вкусы тех, кто постройку заказывал, и тех мастеров, которые её возводили. Надо учесть и особенности местного строительного материала, который наряду с плинфой (кирпич) употреблялся в кладке стен, сводов и глав. Это был Болховский известняк – порода камня, которым богата новгородская земля. Добыча известняковых плит не требовала больших усилий, камень легко поддавался тёске и в большом количестве употреблялся в кладке стен. Плинфа использовалась в кладке таких ответственных конструкций как арки и своды.

Первая каменная постройка Новгорода – Софийский собор (1045–1050 гг.), возведённый вслед за одноименным киевским храмом. После постройки Софийского собора в Новгороде почти 50 лет не возводили каменных храмов. Строительство возобновилось в начале XII века, когда князь Мстислав, сын Владимира Мономаха, в своей загородной резиденции на Городище близ Новгорода закладывает церковь Благовещения (1103 г.). Длительный перерыв в каменном строительстве, отсутствие собственных мастеров заставили новгородцев при его возобновлении обратиться к услугам южнорусских строителей. Вот почему княжеские постройки начала XII века так близки по своему внутреннему и внешнему устройству киевским храмам второй половины XI – начала XII века. Церковь Благовещения известна по археологическим раскопкам, выявлены её нижние части. Это был шестистопный храм с башней у северо-западного угла. Недавно реставрированный пятиглавый Никольский собор на Ярославовом дворище – постройка того же типа и даже по размерам в плане повторяет церковь Благовещения. Когда-то она входила в ансамбль несохранившегося княжеского дворца. Вслед за Никольским храмом строится Рождественский собор Антоньева монастыря (1117–1119 гг.). Его основателем был Антоний Римлянин, первый игумен монастыря. Как повествует его житие, Антоний был родом из г. Рима, в Новгород, к месту будущего монастыря, он прибыл чудесным образом – приплыл на камне. Этот камень можно увидеть у западного входа в храм. В летописи под 1119 годом сообщается о закладке Георгиевского собора в Юрьеве монастыре, строившегося по заказу князя Всеволода и игумена Кириака. «А мастер трудился Пётр», – добавляет летописец. Возможно, этот зодчий был автором и других храмов Новгорода этого времени которые близки друг другу по техническим, конструктивным и образным особенностям. Георгиевский собор вырастает перед нами как образ торжествующей победы над тяжестью. Эта вечная тема архитектуры воплощена в постройке мастера Петра с непререкаемой убедительностью в истинно новгородском стиле. В характере словно от руки прорисованных архитектурных масс, в подчёркнутой асимметрии композиции, в строгой организованности и одновременно непринуждённости целого есть та особая стать, которую можно найти только в новгородской архитектуре. Постройки первой четверти XII века продолжают ту линию в архитектуре Новгорода, которая была намечена Софийским собором. Именно от этого первого каменного храма города исходит как бы импульс, формирующий образные особенности последующих построек Новгорода. Они отличаются от главного храма размерами, местоположением в городской застройке, техническими, конструктивными, декоративными особенностями, но в каждом из них живёт унаследованный от Софийского собора образ мужественной силы, которая порождена духовной мощью. После 1136 года, когда у новгородцев произошёл конфликт с князем Всеволодом, который был вынужден покинуть город, создаются особенно благоприятные условия для формирования порядков вечевой республики. Новая ситуация возникает и в каменном строительстве. Вместо князя на первые роли в качестве заказчиков выступают бояре, купцы, объединения жителей того или иного конца (района), той или иной улицы. Активно участвует в каменном строительстве глава новгородской церкви – архиепископ. Конечно, у перечисленных заказчиков были совсем иные, чем у князя, материальные возможности, и потому возведение таких больших храмов, как Софийский или Георгиевский соборы, было невозможно. Строить во второй половине XII – начале XIII века стали больше, но зато заметно уменьшились размеры зданий, упростилось их внутреннее и внешнее убранство. Изменилась социальная база каменного строительства, стала другой и архитектура, отражая возможности и вкусы демократических слоев города. Новгородцы научились строить быстро, просто, без всяких конструктивных или декоративных ухищрений. Часто храм возводили за 2–3 летних месяца. При этом образный лад, художественная выразительность новгородского типа остаётся легко узнаваемой и в этих постройках. Устойчивость, повторяемость особенных черт и позволяют говорить о существовании новгородской архитектурной школы не только в XII–XIII, но и в более позднее время, в XIV–XV веках. Образцами новгородского строительства второй половины XII – начала XIII века могут служить хорошо сохранившиеся храмы Ладоги – Успенский и Георгиевский (третья четверть XII века). Ладога, подобно Пскову и Руссе, находилась на положении пригорода и подчинялась светским и церковным властям главного города земли – Новгороду. Строительство каменных храмов в Ладоге началось в середине XII века возведением не сохранившейся до наших дней церкви Климента (1153 г.). Построенные вслед за ней храмы Успения Богоматери и Св. Георгия принадлежат к одному типу – это совсем небольшие четырехстопные одноглавые храмы. Построены они по-новгородски: об этом свидетельствуют материал, технические, конструктивные и декоративные особенности. Ладожские храмы – этап в развитии новгородской архитектурной школы. В Новгороде малый тип храма получил широкое распространение несколько позже – в конце XII – начале XIII века. Примерами таких храмов могут служить церкви Благовещения у деревни Аркажи (1179 г.), Петра и Павла на Синичьей горе (1192 г.), Ильи на Славнее (1202 г.) и, в особенности, Спасо-Преображенский храм на Нередице (1198 г.). По художественной выразительности этот небольшой храм не уступает грандиозным соборам раннего времени. Причём это чисто новгородская выразительность, достигаемая не декоративными приёмами, а лишь характерными для архитектуры средствами: особым пропорциональным строем основного объёма и барабана, ритмикой спокойных линий, плоскостей стен, лишённых декора, соотношением компактных объёмов. У небольшого нередицкого храма всё та же горделивая осанка, что и у больших построек раннего периода. Весь его облик словно излучает энергию, мужественное достоинство и силу. В 1199 году храм был расписан местными мастерами. Образность нередицких фресок была очень близка архитектуре. В них та же повелительная мощь, неукротимое выражение духовной силы. В 1941 году немецкая артиллерия безжалостно расстреляла Нередицу. Последней постройкой Новгорода перед нашествием на Русь татаро-монголов стала Рождественская церковь на Перыни. Здесь, на месте языческого могильника, был построен сперва деревянный, а потом, в 20–30-е годы XIII века, – каменный храм. Эта архитектурная миниатюра может рассматриваться как итог, к которому пришло новгородское зодчество. Наверное, самое замечательное в этом здании – красивое трёхлопастное завершение фасадов. Эта форма явно навеяна точно таким же завершением церкви Пятницы, которую в 1207 году построили на Торгу смоленские или полоцкие мастера. Пятницкая церковь возведена по образцу одного из башнеобразных храмов, хорошо известных по зодчеству южной и западной Руси. Зодчий перынской церкви как бы «вписал» эту трёхлопастную форму в объём традиционной новгородской постройки. Новгородская архитектура домонгольского времени (XI–XII вв.) хронологически соответствует романскому периоду в зодчестве Западной Европы. В типологическом отношении базиликальный и новгородский крестово-купольный храмы являются своего рода антиподами, которые могут служить опознавательными знаками двух различных типов культуры. Однако в стилистике и образности романских и новгородских храмов можно отметить и черты сходства, связанные с тем, что и в том, и в другом случае для достижения эстетического эффекта используется в качестве главного средства архитектурная масса. Отсюда – суровая мужественная сила в облике как новгородских, так и романских построек. Татаро-монгольское нашествие (конец 30–40-х годов XIII в.), ставшее для Руси национальной катастрофой, не докатилось до Новгорода, тем не менее его последствия отразились на всех сферах социальной и культурной жизни города, в том числе и на архитектуре. Во второй половине XIII века строительство замирает и возобновляется лишь в самом конце века. Показательно, что первый после долгого перерыва построенный каменный храм – церковь Николы на Липне (1292 г.) – повторяет в основных чертах один из последних храмов предмонгольской эпохи – церковь Рождества Богоматери в Перыне. Это знак цепкости исторической памяти новгородцев, устойчивости традиционных представлений об архитектуре культовых зданий. Малый тип храма, сложившийся во второй половине XII – начале XIII века, продолжает определять облик зодчества и в XIV–XV веках, вплоть до 1478 года, когда Новгород утратил государственную независимость. В этот период развитие архитектуры окончательно стабилизируется. Неизменной остаётся структура четырёхстолпного, близкого в плане к квадрату, одноглавого храма с одной апсидой, выступающей за линию восточного фасада. Впрочем, было бы несправедливо настаивать на консерватизме архитектурного мышления новгородских зодчих. В конце XIII – середине XIV века варьируются завершения фасадов: наряду с традиционным посводным (закомарным) перекрытием используется восьмискатная форма и, обретающее всё большую популярность, трёхлопастное завершение. Решительно изменяется с 60-х годов XIV века декорировка фасадов. Важные изменения происходят в технике строительства: вместо тонкой плинфы употребляется брусковый кирпич, а на смену известковому раствору с примесью кирпичной крошки приходит раствор с песчаным наполнителем. Основным материалом для кладки стен остаётся местная порода известняка и частично используемый кирпич. Грубоватая тёска известняка лишает стены новгородских храмов жёсткого геометризма, придаёт им особое пластическое обаяние. К этому следует добавить, что фасады далеко не всех новгородских храмов белились или обмазывались известью. В этом случае внешняя поверхность стен являла собой эффектную известняково-кирпичную мозаику. В кладке верхних частей здания (для их облегчения) часто употреблялись пустотелые горшки (голосники). Самыми распространёнными конструкциями перекрытия оставались купольный и цилиндрический своды. Особую роль в конструктивной системе здания играл свод в виде четверти цилиндра. Его отражением на фасадах являются боковые ветви трёхлопастного завершения, которое заметно усиливает динамику композиции, особенно в сравнении со спокойными формами закомар в домонгольских храмах.

Расцвет новгородской архитектуры послемонгольского периода приходится на вторую половину XIV – начало XV века. К высшим достижениям новгородских зодчих этого периода относятся церковь Фёдора Стратилата (1361 г.), Спасо-Преображенская церковь на Ильине улице (1374 г.), храм Петра и Павла в Кожевниках (1406 г.). В них прежде всего обращает на себя внимание новое, более высокое, чем прежде, качество художественного решения. Удачно найденные пропорции, мерный ритм в группировке масс, ранее не виданное декоративное богатство фасадов привносят в прежнюю архитектурную схему черты праздничной торжественности. Стабильно повторяющееся трёхлопастное завершение кубической массы способствует сдержанной динамике композиции. На смену строгому лаконизму приходит разнообразие и нарядная праздничность в декорировке фасадов. Наружные стены вновь членятся лопатками в соответствии с внутренней структурой здания. Хоры, как и прежде, располагаются над западным поперечным нефом, наверх ведёт лестница в толще западной стены или же устроенная в северо-западном углу.

2. Новгородский собор Святой Софии

В 1045 году великий князь Ярослав Мудрый и княгиня Ирина (Ингегерда) направились в Новгород из Киева к сыну Владимиру на закладку им Софийского собора. Строился собор примерно до 1050 года вместо сгоревшего перед этим 13-главого деревянного храма 989 года, однако не на том же месте, а севернее. Собор представляет собой пятинефный крестово-купольный храм. Храмы подобного типа строились на Руси только в XI веке, к ним помимо новгородской Софии относятся: Софийские соборы в Киеве и Полоцке, а также Киевская церковь Ирины и Георгия. Апсид три, центральная пятигранная, боковые – округлые. С трех сторон центральное строение окружают широкие двухэтажные галереи. Время возникновения галереи и её первоначальный вид являются предметом научных споров, но, вероятно, она возникла уже в процессе строительства храма^[3] .Собор имеет пять глав, шестая венчает лестничную башню, расположенную в западной галерее южнее входа. Маковицы глав выполнены в форме древнерусских шлемов. Основной объём собора (без галерей) имеет длину 27 м и ширину 24,8 м; вместе с галереями длина составляет 34,5 м, ширина 39,3 м. Высота от уровня древнего пола, находящегося на 2 метра ниже современного, до вершины креста центральной главы – 38 м. Стены храма, имеющие толщину 1,2 м, сложены из известняка разных оттенков. Камни не отделаны (подтёсана лишь выходящая на поверхность стен сторона) и скреплены известковым раствором с примесями толчёного кирпича (т. н. цемянка). Арки, арочные перемычки и своды выложены из кирпича. Интерьер близок к киевскому храму, хотя пропорции вытянутых по вертикали арок и узких вертикальных компартиментов между столпами заметно отличаются. Благодаря этому, интерьер имеет иной характер. Некоторые детали претерпели упрощение: тройные аркады заменены двухпролётными (позднее их нижние ярусы заменены широкими арками). Впервые собор был расписан в 1109 году, однако от средневековых фресок остались лишь фрагменты росписи центрального купола и «Константин и Елена» в Мартирьевской паперти. Есть версия, что это изображение должно было стать основой для мозаики, так как выполнено сильно разбавленными красками. Фреска «Пантократор» в главном куполе была уничтожена в годы Великой Отечественной войны. Основная роспись сделана в XIX веке. В соборе три иконостаса. Из них наиболее известны главный (XV–XVI) и Рождественский (XIV–XVI, отдельные иконы – XIX век) В соборе постоянно находятся останки шести святых: княгини Ирины, её сына Владимира, князей Мстислава и Фёдора, архиепископов Никиты и Иоанна. Также в соборе можно видеть надгробия архиереев XVIII–XIX вв. На кресте центрального купола находится свинцовая фигура голубя – символа Святого Духа. По легенде когда в 1570 году Иван Грозный жестоко расправился с жителями Новгорода, на крест Софии присел отдохнуть голубь. Увидав оттуда страшное побоище, голубь окаменел от ужаса. После Богородица открыла одному из монахов, что этот голубь послан в утешение городу – и пока он не слетит с креста, город будет им храним. Во время Великой Отечественной войны, 15 августа 1941 года, фашистские войска оккупировали Новгород. При одном из авианалётов или артобстрелов города крест с голубем был сбит и повис на крепёжных тросах, и комендант города распорядился его снять. В Новгороде во время оккупации располагался инженерный корпус испанской «Голубой дивизии», воевавшей на стороне фашистской Германии, и как один из трофеев, крест главного купола был вывезен в Испанию. По запросу губернатора Новгородской области к посольству Испании в России в 2002 году было выяснено, что крест находится в часовне музея Военно-инженерной академии Испании в Мадриде. Настоятель кафедрального Софийского собора, архиепископ Новгородский и Старорусский Лев, получив сведения о местонахождении купольного Софийского креста, при встрече с президентом России В.В. Путиным осведомился о возможности возвращения креста в Новгород. В результате переговоров российского президента и короля Испании испанская сторона приняла решение передать крест Софийского собора России. 16 ноября 2004 года в Храме Христа Спасителя он был возвращён Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II министром обороны Испании и сейчас размещён внутри Софийского собора. По заказу Новгородской администрации была изготовлена точная копия найденного в Испании креста. Она передана испанской стороне взамен оригинального. Крест же, ныне находящийся на центральном куполе, изготовлен в 2006 году и установлен 24 января 2007.

3. Владимиро-Суздальская архитектура

Появившиеся в последние годы работы по изучению древних памятников Владимиро-Суздальского зодчества указали на необходимость более внимательного их изучения в связи с проверкой ранее собранных для них данных 1. Недостаточность данных оказалась в отношении не только «прилепов», но и археологических методов исследования памятников с архитектурной стороны. В то же время важное их значение в истории русского зодчества, а также и в истории распространения элементов романского стиля в древней Руси, указывает на необходимость такого пересмотра. Не входя в подробности предстоящей работы, нельзя не указать, что точная графическая фиксация сама собою становится в первую очередь. Имеющиеся чертежи недостаточны и, за некоторыми исключениями, неточны. К тому же на них не всегда наносились все наслоения и переделки, которые вошли в состав древних архитектурных памятников Владимиро-Суздальской области. Вместе с этим зрительные впечатления при их осмотре говорят о некоторых особенностях в очертании арок, т.е. о таком важном обстоятельстве, которое нельзя не учитывать ни при обмере здания, ни при его изучении с художественно-исторической, а также и конструктивной стороны.

Общепризнанной формой арок Владимиро-Суздальского зодчества, как известно, считается полукруглая. Казалось бы, что в этом отношении сооружения указанного областного зодчества не отличаются от прочих, им современных, в других русских областях. Заострение полукруглых завершений папертей и трехлопастная форма арочек Георгиевского собора в Юрьеве Польском, как явления более поздние и исключительного значения, такому мнению не мешают. Однако, уже внимательное рассмотрение аркатур, опоясывающих Владимиро-Суздальские храмы и обогащающих карнизы их алтарных частей, указывает, что форма арочек в них не всегда одинаковая. Наряду с полукруглыми арочками, центры которых лежат выше линии капителей колонок, на которые они опираются, замечаются арочки подковообразной, также одноцентровой, формы. Эта разница между ними подтверждается фотографическими снимками, исключающими сомнение в личном зрительном и, возможно, оспариваемом, восприятии формы. Ни в изданных чертежах этих аркатур, ни в описаниях ими украшенных зданий, насколько мне известно, подковообразный варьянт арочек не был еще отмечен.

арка имеет здесь значение только в украшении здания, все-таки ее присутствие заслуживает внимания и обсуждения наравне с другими особенностями Владимиро-Суздальского зодчества. Наличие в нем этой формы, занимающей видное место в общей истории архитектуры, само по себе представляется явлением, привлекающим научное любопытство. Гораздо большее внимание следует обратить на особенности, наблюдаемые в очертаниях арок, имеющих в рассматриваемых сооружениях более существенное, чем только декоративное, значение. И здесь, в одном из более древних храмов, внимательный наблюдатель может отметить какие-то отклонения от точной полукруглой формы в очертании подпружных арок. В общем форма их ближе всего напоминает двухцентовую арку с очень тупой, мало заметной стрелкой. При чистой обтеске камней, при кажущейся симметричности обоих сторон арок эти их особенности трудно относить к случайностям кладки. Эта форма, замеченная мною уже давно в очертаниях подпружных арок Преображенского Собора в Переяславле-Залесском, была тогда же проверена обмером одной из них. Обмер дал ряд точек для эпюры кривой, к которой без всякой натяжки подошли два центра, определяющие кривую как тупо-стрельчатую. При осмотре прочих кривых в том же здании оказалось, что в средних закомарах глаз отличает особенности, отмеченные выше для подпружных арок. Полукруглые очертания дверных и оконных пролетов, а также арочек в алтарном карнизе, сомнении не вызывали. В виду такой двойственности форм арок в одном и том же здании, при осмотре древних церквей того же края, как памятников одного архитектурно-исторического ряда, естественно форма арок привлекала особое мое внимание. Такая стрельчатая арка, как указанная в Переяславль-Залесском соборе, не дает вверху резкого пересечения частей окружности, ее образующих, и бесспорно установить ее наличие на глаз в других памятниках без предварительного обмера оказалось невозможным. Изданными чертежами этих зданий руководствоваться в данном случае также трудно, так как специальные обмеры для определения кривых наружных арок в закомарах, а также и внутри зданий, не делались. Среди чертежей по реставрации Успенского собора во Владимире в 1888–1891 гг., исполненных инженером-архитектором Н. Карабутовым, таких обмеров нет. При реставрации Преображенского собора в Переяславле-Залесском В.В. Сусловым указанная выше особенность кривой подпружных арок им замечена не была; очевидно, считая форму арки полуциркульной, он ограничился только точками в их пятах и наивысшей, а промежуточные между ними точки особым обмером не проверял. Позволительно поэтому думать, что все изданные чертежи церквей Владимиро-Суздальского княжества вопроса о действительной форме их арок еще не решают, хотя в этом отношении они между собою согласны и показывают все арки полуциркульными 1. К этим соображениям, однако, следует добавить, что в некоторых осмотренных мною церквах кривые закомар все-таки напоминали своими очертаниями скорее стрельчатую, чем одноцентровую, форму. В общем итоге ответ на эти вопросы один: арки стрельчатой формы в Преображенском соборе неотделимо связаны с первоначальным его сооружением и составляют его органическую принадлежность. Проверка кривых боковой западной закомары южной стены дала совсем иной результат. На чертеже получилась полукруглая форма. Только учитывая ракурс стрелки кривой, мы можем думать о действительной ее стрельчатой форме. Однако, не считая указанный ракурс сколько-нибудь значительным в данном случае и допуская возможность неточности в установлении линии пят, нельзя придавать ему решающее значение. Разница в очертании этих двух закомар мне кажется устраняет всякое сомнение в стрельчатой форме средней. Ее наличие в Дмитровском соборе можно признать без колебаний. Успешный результат этой попытки использования фотографий при определении формы кривых побуждает меня обратиться и к тому фотографическому материалу, который, хотя и не столь убедительно, но все-таки подтверждает существование стрельчатой формы в других закомарах Дмитровского собора. Рассмотрение фотографических воспроизведений вполне подтверждает стрельчатую форму закомар в Покровской церкви. С небольшой разницей получается та же картина, как и в Дмитровском соборе: большинство закомар имеют стрельчатые слегка закругленные вверху очертания и только средние и восточные закомары на северном и южном фасадах рисуются полукруглыми. Приближение к указанной полуциркульной форме средних закомар объясняется особенностями плана. Как здесь, так и в Дмитровском соборе, факт распространения стрельчатой формы на боковые закомары весьма знаменателен. Не сомневаясь более в существовании стрельчатой формы закомар церкви Покрова на Нерли, остается отметить важность ее появления в зодчестве Владимиро-Суздальской области гораздо ранее постройки Дмитровской церкви. Присутствие стрельчатой формы в этих двух архитектурных памятниках заставляет обратить особое внимание на Успенский собор во Владимире. Его более древнее ядро только на несколько лет старше Покровской церкви, а окружающие это ядро пристройки ближе по времени к Дмитровскому собору. Было бы вполне последовательно допустить в каждой из этих, различных по времени сооружения, частей Успенского собора наличие той же стрельчатой формы, в существовании которой в Дмитровском соборе нет сомнений. Однако, имеющийся фотографический материал в пользу такого вывода ничего не дает: арки закомар кажутся полукруглыми. Остается их проверить новыми обмерами. Сохранившиеся в первоначальном виде пристройки церкви в Боголюбове могут дать также материал для выяснения форм арок и сводов в этом раннем и единственном в своем роде сооружении изучаемого зодчества. Арки на его фасадах, судя по фотографиям, представляются полуциркульными.

4. Успенский собор (Владимир)

Первоначальный белокаменный собор был построен великим князем Андреем Боголюбским в 1158–1160 годах. Уже в 1161 году собор был расписан. Согласно сообщению В.Н. Татищева, «по снисканию бо его (Андрея Боголюбского) даде ему Бог мастеров для строения оного из умных земель»; «по оставшему во Владимире строению, а паче по вратам градским, видно, что Архитект достаточный был… Мастеры же присланы были от Императора Фридерика Перваго (Фридриха Барбароссы), с которым Андрей в дружбе был как ниже явится». Однако необходимо заметить, что известный стереотип, связанный с приходом к Андрею «мастеров из всех земель», относится только к работам по украшению Успенского собора: «Того же лета создана бысть церква святая Богородица в Володимири благоверным и боголюбным князем Андреем, и украси ю дивно многоразличными иконами, и драгим каменьем бе-щисла и сосуды церковными и верх ея позлати по вере же его, и по тщанию его к святеи Богородице, приведе ему Бог из всех земель все мастеры и украси ю паче инех церквии». Согласно этому летописному тексту, речь идет не о строителях, а об иконописцах, ювелирах и золотильщиках. Успенский собор 1158–1160 годов был шестистолпным, трёхапсидным, построенным из высококачественного белого камня (качество камня храма Боголюбского было существенно выше, чем камня галерей Всеволода). Сторона подкупольного квадрата – около 6,4 м. По высоте (32,3 метра) храм превосходил Софийские соборы Киева и Новгорода. И стены, и крестчатые столпы относительно тонки, столпам отвечают лопатки – как внутренние, так и внешние (с полуколонками, увенчанными лиственными капителями; профиль лопаток над аркатурно-колончатым поясом усложнён валиком). Переход от подпружных арок к центральному 12-оконному барабану осуществляется через тромпы, и эту конструкцию можно считать уникальной для домонгольского зодчества Северо-Восточной Руси. По данным раскопок 1951–1952 годов, Успенский собор Боголюбского имел три притвора. Цоколь представлял собой простой непрофилированный отлив, как и в храмах Юрия Долгорукого. Стены собора пересекал аркатурно-колончатый пояс (часть его сохранилась на северной стене), над ним – лента поребрика. Капители колонок близки к романской «кубической» форме, в базах – клинчатые консоли. Простенки между колонками были оштукатурены и украшены фресками. Фундамент храма 158–1160 годов представляет собой булыжники, пролитые раствором не на всю глубину, а лишь на два верхних ряда. На них был положен мелкий белокаменный бут и затем были возведены стены. Вход на хоры собора осуществлялся через лестничную башню, примыкавшую к западному пряслу северной стены храма. Храм 1158–1160 годов был украшен скульптурным декором зооантропоморфного типа. Этот декор при обстройке собора галереями во второй половине 1180-х годов не сохранился, но Н.Н. Воронин обоснованно полагал, что фрагменты этого декора присутствуют на стенах всеволодовых галерей. Фасады членились сложными пилястрами с коринфскими капителями, а по горизонтали разделялись на два яруса аркатурным фризом. В центральных закомарах находились рельефные композиции «Три отрока в пещи огненной», «Вознесение Александра Македонского на небо» и «Сорок мучеников севастийских», а также львиные и женские маски. В интерьере собора сохранились фигурные «капители 1158–1160 гг. в виде сдвоенных лежащих львов. Живопись собора сохранилась фрагментарно. К росписи 1161 г. относятся фигуры пророков между колонками северного аркатурного фриза (в северной галерее). Вопрос о количестве глав этого храма до недавнего времени являлся весьма спорным (в частности, Е.Е. Голубинский полагал храм пятиглавым, Н.Н. Воронин – одноглавым). В начале 2000-х годов анализ летописных источников, проведенный Т.П. Тимофеевой, и архитектурно-археологические исследования С.В. Заграевского показали верность гипотезы Е.Е. Голубинского о пятиглавии храма Боголюбского. (Рис. 2)

5. Церковь Покрова на Нерли

До недавнего времени в литературе была принята датировка храма по Н.Н. Воронину – 1165 год, основанная на сообщении Жития Андрея Боголюбского о том, что церковь Покрова была построена в память о погибшем сыне великого князя – Изяславе Андреевиче^[1] . Однако Изяслав погиб осенью 1165 года, и в течение зимы храм никак не мог быть построен. С.В. Заграевский, проведя анализ летописных источников, обосновал более раннюю датировку храма – 1158 годом. Церковь освящена в честь праздника Покрова Богородицы, установленного на Руси в середине XII века по инициативе Андрея Боголюбского. Вероятно, это первая церковь Покрова на Руси. По легенде, содержащейся в Житии Андрея Боголюбского, белый камень для постройки церкви был вывезен из покорённого Андреем Боголюбским Булгарского царства. Однако эта легенда опровергается как историческими фактами, так и результатами палеографических анализов белого камня, использовавшегося для строительства церкви^[3] .В конце XVIII века из-за низкой доходности Покровской церкви игумен Боголюбского монастыря (к которому она была приписана) пытался разобрать храм на строительный материал для возведения монастырской колокольни, однако недостаток средств не позволил начать работы. Место расположения храма уникально: Покровская церковь выстроена в низине, на заливном лугу. Ранее около церкви было место впадения Нерли в Клязьму (ныне русла рек изменили своё положение). Церковь находилась практически на речной «стрелке», оформляя перекресток важнейших водных торговых путей. Церковь Покрова построена на рукотворном холме. (Рис. 3) Обычный ленточный фундамент, заложенный на глубине 1,6 м, продолжен основанием стен, высотой 3,7 м, которые были засыпаны глинистым грунтом насыпного холма, облицованного белым камнем. Таким образом, фундамент уходил на глубину более пяти метров. Подобная технология позволяла противостоять подъёму воды при разливах реки (до 5 м). От храма XII века без существенных искажений до нашего времени сохранился основной объём – небольшой, слегка вытянутый по продольной оси (около 8 х 7 м без учета апсид, сторона подкупольного квадрата около 3,2 м) четверик и глава. Храм крестовокупольного типа, четырехстопный, трёхапсидный, одноглавый, с аркатурно-колончатыми поясами и перспективными порталами. Стены церкви строго вертикальны, но благодаря исключительно удачно найденным пропорциям они выглядят наклоненными внутрь, чем достигается иллюзия большей высоты сооружения. В интерьере крестчатые столпы сужаются кверху, что при небольших размерах храма создает дополнительное ощущение «высотности» интерьера. Членения северной и южной стен храма асимметричны, восточные прясла очень узки. Однако сумма выступа боковых апсид и ширины восточных прясел стен практически равна ширине средних прясел стен, и благодаря этому композиция храма выглядит уравновешенной при взгляде с любой стороны. Многообломные пилястры с полуколоннами на внешней стороне стен храма Покрова на Нерли соответствуют внутренним лопаткам. Их суммарная толщина шире стен примерно в полтора раза, и это создает очень ясный конструктивный «рисунок» храма. Стены церкви украшены резными рельефами. Центральная фигура в композиции трёх фасадов храма – восседающий на троне царь Давид с псалтырью (струнным музыкальным инструментом) в левой руке, двуперстно благословляющий правой рукой. Также в оформлении используются львы, птицы и женские маски. Первоначальные внутренние росписи храма полностью утрачены (сбиты при подновлении в 1877 году). Изысканность пропорций и общая гармоничность храма отмечается многими исследователями; часто церковь Покрова называют самым красивым русским храмом.

Заключение

Завершая краткий очерк новгородского и владимиро-суздальского зодчества, необходимо отметить ещё один важный аспект, связанный с его восприятием. Эта архитектура ограничено живёт в городском ансамбле и природной среде. В этом особенно легко убедиться, если выйти за пределы городской территории. Равнина с небольшими всхолмлениями, пологие берега рек и озёр, широкое приволье низменного ландшафта кажутся специально предназначенными для храмов новгородского типа и образа. Созданная руками человека постройка словно закрепляет в природной панораме значимость и неприхотливую красоту невысоких холмов и ещё более подчёркивает бескрайнюю равнинность окрестностей. Храм воспринимается как простое и ясное слово, сказанное зодчим от имени природы. В каждом из них видится особого рода автопортрет средневекового Новгорода, в архитектурных образах проступает неповторимая осанка духа его жителей. В духовном складе, запечатленном средствами зодчества, современный человек найдёт средства выражения физического и душевного здоровья, мужественное приятие жизни людьми высокой и твёрдой веры.

Список использованной литературы

архитектура церковь собор новгородский суздальский

1.Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII–XV веков. Т. 1. М., 1961. С. 262–301.

2.Совершенный храм на берегу Нерли

3.Тимофеева Т.П., Новаковская-Бухман С.М. Церковь Покрова на Нерли.

4.Интернет – ресурс:

(http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0% A0% D0% B8% D0% BC)