ВВЕДЕНИЕ
Сложность явлений национальной психологии заставляет с особой тщательностью поставить вопрос о том, где коренятся причины национальных особенностей людей. В исследованиях были перебраны многочисленные причины этих различий: в теориях «народного духа» они были объяснены изначальной заданностью, в различных биологических интерпретациях общественного процесса они часто рассматривались как генетически обусловленные, как принадлежащие расе; корни этих различий отыскивались также в антропологических, физических особенностях людей, в географических условиях их существования и т.д. Неудовлетворенность этими концепциями повернула исследователей лицом к анализу исторически сложившихся экономических, социальных и культурных условий жизни.[1]
Этнопсихология накопила достаточно большой и интересный материал относительно особенностей психологического склада и поведения людей, обусловленных их этнической принадлежностью. Однако уже на довольно ранних этапах исследований было установлено, что круг признаков, позволяющих одной этнической группе отличить себя от других, тем определеннее, чем меньшая этническая общность берется в качестве предмета исследования. Особенно хорошо этот материал «поддавался» исследованию в том случае, когда брались наименее развитые — наиболее изолированно живущие племена. Поэтому огромное большинство исследований в традиционной этнопсихологии осуществлено на материале племен, населяющих острова Тихого и Атлантического океанов, таких как Таити, Гаити и пр. Хотя в этих исследованиях и устанавливалась зависимость этнической психологии от условий жизни группы, сами условия в данной конкретной ситуации были весьма специфическими. Перенос результатов подобных исследований на большие современные нации невозможен, так как при переходе к этим новым объектам исследования необходимо включение еще целого ряда факторов, что в принципе может изменить сложившуюся картину. Поэтому, несмотря на ценность отдельных работ и их высокое качество, они остаются полезными на весьма «локальном» уровне.
Другая попытка предпринята в рамках культурантропологии, ориентированной на школу неофрейдизма. Здесь было введено понятие «базовой личности», фиксирующее в каждом индивиде именно те черты, которые роднят его с другими индивидами этой же этнической группы. Анализ базовой личности предполагал анализ способов ее социализации, т.е. изучение семьи, норм, принимаемых группой, символов, принятых в данной культуре, и т.д., т.е. исследование было нацелено на выяснение условий формирования базовой личности, иными словами, условий, порождающих этнические особенности людей.
Несомненно, это перспективное направление анализа, однако он не всегда доведен до конца: условия оказались сведенными только к культурным символам, в то время как социально-экономические отношения оказались вне поля рассмотрения, без чего нельзя считать найденным ответ на вопрос о причинах этнических различий между людьми и, в частности, психологических различий представителей разных этнических групп.
Поэтому задача, которая стоит перед социальной психологией, перед этнопсихологией, весьма сложна. Политическая острота проблемы в современном мире заставляет решать эти вопросы с особой корректностью. Принцип равенства наций, характерный для политической программы демократических государств, не означает признания «одинаковости» наций. Следовательно, выявление национальных особенностей, в том числе различий в психическом складе, остается актуальной задачей. Эти особенности не могут быть абсолютизированы и должны рассматриваться как производные от определенных исторических условий, закрепленных на протяжении ряда поколений. Несмотря на относительную устойчивость этих черт, они способны исторически изменяться. Поэтому национальная психология выступает как историческое образование, этнический стереотип «лишь возводит в абсолют фактическую односторонность жизнедеятельности разных человеческих групп, обусловленную разницей условий существования и наличным мировым разделением труда».
1.
ЭТНИЧЕСКИЕ СИМВОЛЫ И НАЦИОНАЛЬНАЯ ПСИХИКА
Национальная (этническая) принадлежность индивида является чрезвычайно значимым для социальной психологии фактором потому, что она фиксирует определенные характеристики той микросреды, в условиях которой формируется личность. Этническая специфика в определенной степени концентрируется в историческом опыте каждого народа, и усвоение этого опыта есть важнейшее содержание процесса социализации индивида. Через ближайшее окружение, прежде всего через семью и школу, личность по мере развития приобщается к специфике национальной культуры, обычаев, традиций. Способ осознания этнической принадлежности, прежде всего национальной, зависит от конкретных социально-исторических условий существования данной этнической группы. На уровне обыденного сознания можно зафиксировать целый ряд характеристик, которые свойственны именно данной этнической группе.
Наиболее разработанным вопросом оказался вопрос о психическом облике наций, хотя понятие это оказывается достаточно трудно поддающимся операциональному определению. Поэтому предпринят ряд попыток найти такие эквиваленты этому понятию, которые более доступны для использования их в эмпирических исследованиях. Как синоним «психическому складу нации» употребляются понятия «национальный характер», «национальное самосознание», просто «национальная психология».
В отечественной этнографической литературе имеется солидная попытка упорядочить всю эту систему предлагаемых определений и дать ту канву, по которой может быть, хотя бы на описательном уровне, проанализирована психология этнических групп. В соответствии с традицией, сложившейся в социальной психологии больших групп, в психологии этнических общностей различаются две стороны: 1) наиболее устойчивая часть — психический склад (куда включаются национальный, или этнический, характер, темперамент, а также традиции и обычаи, и 2) эмоциональная сфера, куда включаются национальные, или этнические, чувства.[2]
Несмотря на многочисленные противоречия и споры относительно содержания национального характера, в конкретных исследованиях обычно наблюдается довольно большое единодушие при описании черт национального характера у отдельных национальных групп (храбрость, трудолюбие, сдержанность и пр.). Что же касается сущности и природы национального характера, то здесь возникает много дискуссионных проблем: о соотношении национального характера и характера конкретных представителей данной национальной группы; о том, могут ли определенные черты характера быть исключительным достоянием одной национальной группы и полностью отсутствовать у другой. Национальный характер в качестве элемента психического склада может быть рассмотрен лишь как фиксация каких-то типических черт, которые проявляются наиболее отчетливо именно в тех случаях, когда выступают не отдельные люди, а группы. При выявлении таких типических, общих черт национального характера нельзя их абсолютизировать: во-первых, потому что в реальных обществах в любой группе людей переплетаются национальные и социальные характеристики. Во-вторых, потому, что любая черта из выделенных в национальных характерах различных групп не может быть жестко привязана только к данной нации; каждая из них, строго говоря, является общечеловеческой: нельзя сказать, что какому-то народу присуще трудолюбие, а другому — общительность. Поэтому речь идет не столько о каких-то «наборах» черт, сколько о степени выраженности той или другой черты в этом наборе, о специфике ее проявления. Недаром литература фиксирует, например, специфику английского юмора (хотя чувство юмора свойственно, естественно, не только англичанам), итальянской зкспансивности (хотя в не меньшей степени экспансивными являются и испанцы) и т.д.
Основной сферой проявления национального характера является разного рода деятельность, поэтому исследование национального характера возможно при помощи изучения продуктов деятельности: наряду с исследованием обычаев и традиций особую роль играет здесь анализ народного искусства и языка. Язык важен еще и потому, что передача черт национального характера осуществляется в процессе социализации прежде всего при посредстве языка. Относительная устойчивость черт национального характера, несмотря на изменчивость социальной среды, объясняется тем, что возникает определенная инерция, обеспечиваемая путем межпоколенной передачи опыта.
В этнических группах иногда фиксируются и такие элементы психического склада, как темперамент и способности. Однако этот вопрос до сих пор не решен в социальной психологии однозначно: некоторые исследователи вообще отрицают правомерность выявления специфики темперамента и способностей для различных этнических групп. Причиной этого являются те многочисленные наслоения, которые имеются в исследованиях проблем наций. Что касается темперамента, то высказывается мнение, что речь должна идти лишь о выявлении специфических сочетаний преобладающих типов темперамента, а не о жестком «привязывании» определенного типа темперамента к определенной этнической группе. Еще сложнее вопрос о способностях. В условиях господства реакционных идеологий вопрос о способностях различных наций обрастает целым рядом политических спекуляций, порожденных различными формами шовинизма и расизма. Исследование проблемы на уровне социальной психологии требует поэтому крайней щепетильности, гарантии того, что будет дано именно научное решение вопроса.
Это особенно важно, коль скоро при исследовании способностей употребляется такой инструментарий, как тесты. Как справедливо отмечают многие авторы, всякий тест не может по своей сущности учитывать специфику различных культур, в условиях которых он применяется. Отсюда возможность занижения результатов тестовых испытаний, которая оказывается лишь результатом неадаптированного теста к специфическим условиям данной культуры. Все это также может дать основание для националистических спекуляций. Общепризнано, что тесты умственных способностей сами по себе не позволяют надежно разграничивать то, что обусловлено природными способностями, и то, что является результатом влияния среды, обучения и воспитания. «При равных культурных возможностях для реализации своих потенций средние достижения членов каждой этнической группы приблизительно одинаковы». Поэтому вопрос о способностях как элементе психического склада этнических групп вряд ли правомерен.
Осторожность должна быть присуща и исследованиям некоторых других особенностей этнических групп. Игнорирование культурного (т.е. и этнического) контекста может давать тенденциозный материал, который легко использовать в различных политических доктринах. Область изучения психологии наций настолько тесно связана с политической проблемой равенства наций, настолько прочно включена в идеологический контекст, что игнорировать эти аспекты и в сугубо профессиональном социально-психологическом анализе никак нельзя.
Целый ряд явлений, усложняющих исследования специфики национального характера, возникает и на уровне обыденного сознания, что порождено процессом стереотипизации, свойственным всякому восприятию социальных объектов и особенно проявляющимся при восприятии представителей другой этнической группы. Возникновение этнических стереотипов связано с развитием этнического самосознания, осознания собственной принадлежности к определенной этнической группе. Присущая всякой группе психическая общность выражается, как известно, в формировании определенного «мы-чувства». Для этнических групп «мы-чувство» фиксирует осознание особенностей своей собственной группы, отличие ее от других групп. Образ других групп при этом часто упрощается, складывается под влиянием межэтнических отношений, формирующих особую установку на представителя другой группы. При этом играет роль прошлый опыт общения с другой этнической группой. Если эти отношения в прошлом носили враждебный характер, такая же окраска переносится и на каждого вновь встреченного представителя этой группы, чем и задается негативная установка. Образ, построенный в соответствии с этой установкой, дает этнический стереотип. Чаще всего этнический стереотип возникает из-за ограниченности межэтнического общения: черты, присущие единичным представителям другой этнической группы, распространяются на всю группу. Складывающиеся таким образом стереотипы в дальнейшем влияют на возникновение этнических симпатий или антипатий. Даже при нейтральном эффекте всякий этнический стереотип означает приписывание этнических признаков представителям иных этнических групп, т.е. способствует распространению «приблизительных», неточных характеристик, что в определенных политических условиях открывает дорогу различным проявлениям национализма и шовинизма. Поэтому необходимо очень точно развести социально-психологический механизм возникновения этнических стереотипов и возможные политические спекуляции, построенные на этой основе.
Сам факт осознания особенностей своей этнической группы не содержит в себе предубеждения против других групп. Но так дело обстоит до тех пор, пока осуществляется констатация этих различий. Однако очень легко от такой констатации перейти к оценке другой группы, и тогда-то возможны искажения ее образа. Психологически при этом возникает явление этноцентризма — склонности воспринимать все жизненные явления с позиции «своей» этнической группы, рассмотренной как эталон, т.е. при известном ее предпочтении. Таким образом этноцентризм есть сочувственная фиксация черт своей группы. Она не обязательно подразумевает формирование враждебного отношения к другим группам, хотя этот оттенок и может возникнуть при определенных обстоятельствах.
Характер, который приобретает этноцентризм, зависит от типа общественных отношений, от содержания национальной политики, от исторического опыта взаимодействия между народами. Этнические стереотипы складываются всегда в некотором социальном контексте, и, когда они приобретают стойкую форму предубеждения, т.е. стандартно негативно окрашенного эмоционального образования, они легко могут быть использованы в качестве орудия национальной розни. Социально-психологический анализ формирования этнических стереотипов, объясняющий механизм их возникновения в ситуациях межэтнического общения, может внести определенный вклад в борьбу с такими негативными явлениями.[3]
В частности, важной характеристикой психологии этнических групп, устанавливаемой социальной психологией, является относительность психологических различий между группам. В одном из исследований Института Гэллапа жители 12 городов различных стран были опрошены об их предпочтениях относительно ряда объектов: высота культурного уровня, лучшая кухня, самые красивые женщины, уровень развития национальной гордости. Фиксировался уровень обыденного сознания, распространенность стереотипов относительно других национальностей. По вопросу о лучшей кухне — представители всех групп предпочли свою собственную. По вопросу о высоте культурного уровня наблюдался разброс мнений: у себя констатировали наличие самого высокого уровня греки, голландцы, индусы, американцы, норвежцы, шведы, жители Западного Берлина, австрийцы. Финны, датчане, африканцы и канадцы дали разные ответы на этот вопрос. Самыми красивыми женщинами жители Западного Берлина назвали шведок, австрийцы — итальянок, датчане — немок, а у остальных самыми красивыми женщинами были названы женщины своей национальности. Более развитое чувство национальной гордости у себя обнаружили греки, американцы и индусы, финны назвали шведов, все остальные назвали англичан. Результаты эти весьма показательны, ибо свидетельствуют о высокой степени относительности представлений о содержании типичных характеристик различных национальных групп. В этнические стереотипы всегда мощно вторгаются различного рода внеэтнические влияния, прежде всего социально-исторические, политические, а также обусловленные содержанием культуры и т.д.
Дальнейший механизм превращения этнического стереотипа в предубеждение, а затем закрепление этого предубеждения в идеологических и политических доктринах — проблема отнюдь не социально-психологическая. Поэтому сложность объекта исследования требует комплексного подхода, объединения усилий ряда научных дисциплин.
Особая актуальность данной проблемы для социальной психологии в нашей стране на современном этапе ее развития очевидна. В условиях радикальных социальных преобразований, распада СССР резко обострились национальные конфликты. Вскрыть социально-психологический механизм формирования национального самосознания, выявить его роль в развитии национальных отношений — важная социальная задача.
2.
МЕХАНИЗМЫ ЭТНИЧЕСКОЙ СИМВОЛИЗАЦИИ. УБИЙСТВО, СУБЛИМАЦИИ И СИМВОЛИЗАЦИЯ
Обсуждая различные вопросы этнопсихологии, уже имелся случай сказать, что у этносов наблюдается тенденция возвышения, возвеличения своей истории, культуры и человеческих качеств. В целом это явление, обозначаемое - этнической самосублимацией, представляет огромный интерес, поскольку оказывает влияние на все аспекты поведения, самосознания и мотивации активности этноса, оставляя заметные следы в его характере. Поэтому мы обсудим здесь эту проблему достаточно подробно, высказывая ряд идей о путях ее дальнейшей разработки.
Дословно "сублимация" означает возвышение чего—то низкого и простого, превращение его в нечто более высокое и возвышенное'. Это понятие в психологии впервые использовал 3. Фрейд, основатель психоанализа. Он заметил, что когда людям не удается свободно удовлетворять свою энергию, связанную с половыми инстинктами (т. н. либидо), она начинает претерпевать преобразования. Вытесненное в бессознательное либи-До, прямо или (чаще всего) косвенно, выражается в сновидениях,науки и общественно-политической деятельности. Названные - заменяющие формы психической активности и позволяют не только смягчить психическую напряженность, но и добиваться успехов и самоутверждения.
Последующее развитие психологии показало, что сублимируется не только сексуальное либидо, но и агрессивность, на пути свободного выражения которой в современном обществе существует не меньше преград, чем в случае сексуального поведения. Ограничиваясь изложенным, считаем необходимым обратить внимание читателя на то, что более широкая концепция сублимации представлена в одной из наших предыдущих работ.[4]
На уровне этнических групп наблюдается явление, которое с индивидуальной сублимацией агрессии и сексуального влечения имеет значительное сходство и одинаковость по существу. Об этом явлении встречаются намеки в трудах социологов и других социальных мыслителей, однако, насколько нам известно, не предложена хотя бы явно сформулированная концепция этого процесса. Речь идет о возвышении этносом собственной истории и культуры. Каждая этническая группа, особенно те, которые находятся на этапе превращения в нацию, стремится представить в более привлекательном свете и образах свое происхождение, прошлое и культуру, чем они были и есть на самом деле. Какие конкретные формы принимает это явление?
1) Одним из способов этнической самосублимации является возвышение своего происхождения. Так, есть этносы, которые считают благородными таких животных, как волк, лев, корова и другие, и создают легенды о своем происхождении от этих животных.
2) Вторым распространенным способом самосублимации этносов является последовательное утверждение своей автохтонности, т.е. того представления, что именно он был первым хозяином этой земли, на которой живет и в настоящее время. Быть древним и автохтонным — почетно, и некоторые этносы—завоеватели прилагают огромные и последовательные усилия для того, чтобы убедить себя и других в своем "благородстве". Причем это зачастую делается наперекор известным и твердо установленным фактам. Вопиющим примером такой, почти патологической сублимации являются попытки турков и их сородичей азербайджанцев, которые появились в Малой Азии и в Закавказье только в XI веке, но теперь уверяют нас, будто являются древними этническими группами этих земель. Эту ложь давно разоблачили объективные историки, но желание быть древними так сильно, что самосублимирование по инерции продолжается.
Когда молодой этнос, все еще находящийся на пути превращения в нацию, старается казаться древней нацией, само это стремление содержит в себе нечто иррационально—комическое ребячество. Это этнический инфантилизм. Когда интеллигенты такой "нации" то утверждают, что являются наследниками древних тюрок, то в качестве своих предков выбирают кавказских албанцев или других этносов Малой Азии,— это уже свидетельствует, что у данной этнической общины отсутствует один из самых важных критериев нации, а именно: единое и устойчивое представление о своем происхождении, пусть даже мифологическое. Если данный критерий не удовлетворяется, то ясно, что самосознание (я-концепция) этноса еще не оформлено как целостная, единая и непротиворечивая система и этнос страдает диффузностью своей самоидентификапии. Это то явление "диффузности я", о котором говорил известный психоаналитик Э. Эриксон при обсуждении признаков психической незрелости личности на различных этапах социализации1. Говоря о диффузности самосознания личности, имеют в виду низкий уровень психического развития и наличие в ней патологических черт, препятствующих ее дальнейшему созреванию. Поскольку этническое самосознание, кроме сферы культуры, реально живет в индивидуальной психике каждого из этнофоров, то читатель без труда поймет состояние тех этносов, в которых много таких индивидов.
Можно доказать многими фактами, что самосублимация этносов может принимать патологический характер. Патологическая самосублимация - сложный защитно—адаптивный процесс и комплекс. Вкратце отметим только основные признаки этого комплекса. 1) Крайнее искажение исторической и актуальной реальности и, что еще более характерно, вера в эту мифическую"реальность".[5]
Это не только искажение исторических данных, взаимоотношений народов, игнорирование существования целых этносов и их государств, которые существовали в прошлом. Это присвоение чужой культуры, вроде того, что в настоящее время делают азербайджанцы: они объявляют своими, турецкими и мусульманскими, даже христианские храмы армян Арцаха (Карабаха) в надежде, что найдутся невежды, которые поверят этому. Они объявляют своими, азербайджанцами, ряд средневековых армянских и персидских историков, поэтов и других деятелей. 2) Присвоение культуры и ее деятелей, как разновидность патологической самосублимации — это этническое воровство, а склонность к такому поведению является, по всей видимости, чертой национального характера. Некоторые историки назвали данную тенденцию и поведение "принципом присвоения". 3) Другим способом сублимация собственной истории — это вытеснение, подавление и "забывание" определенных отрезков своего пути, тех, которые являются позорными и дискредитирующими этнос, тем более если он стремится выглядеть передовым. Это тоже очень распространенный прием самосублимации еще не зрелых этносов. 4) Патологическое, безудержное восхваление своего прошлого, что свойственно народам, сравнительно недавно появившимися на исторической арене и поэтому фрустрированным и обиженным. Эти народы остро чувствуют свою отсталость. Говоря языком психологии личности, что здесь весьма уместно, у этих народов между реальным "я" и его достижениями и идеальным этническим "я" существует большая разница: это конфликтующие образования, между которыми существует огромное пространство, и эту брешь стремятся заполнить как можно быстрее, чтобы выглядеть современными. Но культура не создается в одночасье: она является результатом огромного творческого труда многих поколений и не всем народам история предоставила шанс иметь заметные достижения. Об этом, имея в виду турок, писал историк Берндт МюннишЛ
Когда восхваляют то, что недостойно восхваления, тут нельзя не усмотреть патологии в ценностных ориентациях, болезни самовлюбленности и потери чувства реальности. Когда личность теряет грань между реальным миром и образами своего воображения, мы ее объявляем психически больной. А ведь этническое самовосхваление тоже "дело рук" не каких—то абстрактных существ, а вполне конкретных людей, даже "ученых".
5) Патологическая самосублимация осуществляется с помощью патологизированных механизмов атрибуции и проекции. На основе доведенного до уровня ничего чужого не терпящего национализма, крайний этноцентризм таких этнических групп порождает исключительно отрицательные стереотипы о соперниках, а автостереотипы — только положительные. Это есть приписывание (атрибуция), в частности — патологическая проективная атрибуция, которая, как мы уже знаем, позволяет не только видеть собственные недостатки в другом, но даже чувствовать себя свободным от них. Появляется какое—то стерильное нереальное представление о себе как о существе, достойном только любви. "Мы счастливы, что турки" — большой плакат с такой надписью стоит на границе между греческой и оккупированной турками частями Кипра. "Счастливая нация" — так называется одна из популярных американских песен. Комментарии, как говорится, излишни.
В процессе самосублимапии этносы невольно, или, может быть, осознанно, пользуются основной ошибкой атрибуции. Даже не зная о существовании теории атрибуции, историки и этнологи по существу, на примерах, говорят о работе механизмов каузальной атрибуции, атрибуции свойств и установок и об основной ошибке атрибуции. Так, Л. Н. Гумилев, говоря о том, что при работе над книгой о древних тюрках пользовался китайскими источниками, затем добавляет: "Но еще более опасным является исторический метод китайских летописцев — элементарный волюнтаризм. С их точки зрения, победы над тюрками нечего было и объяснить: естественно, что китайцы должны всегда и везде побеждать. А как быть с поражениями? Тут виноватыми оказывались иногда морозы и дожди, а чаше всего полководцы и императоры, о каждом из которых всегда можно было сказать что—либо компрометирующее".
Это именно то, что уже известно из психологии атрибуции: человек приписывает свои успехи собственным положительным чертам, а неудачи — "объективным обстоятельствам". При оценке же врага и его действий тенденция эта переворачивается: его успехи — результат случайных и благоприятных обстоятельств, а поражения — следствие его личных недостатков.
Китайские летописцы здорово владели этим механизмом, что свидетельствует о том, что эти закономерности психики хорошо работают и на этническом уровне. В той мере, в какой личность идентифицирует себя со своим этносом, в той же мере она успехи своего этноса приписывает его положительным чертам, а неудачи и поражения — внешним обстоятельствам. Мы уже немало знаем о том, как выражаются на этническом уровне возникающие при неудачах когнитивный диссонанс, внутренняя и внешняя атрибуция, самооправдание и другие защитно—адаптивные механизмы, которые участвуют в процессе сублимации своего этноса, его истории и культуры. Эти идеи в дальнейшем следует конкретизировать при описании психологических "портретов" разных народов.
Мы, таким образом, естественным ходом наших рассуждений приблизились к еще одному важному качеству патологически сублимирующих людей — это их нарциссизм - самовлюбленность. Нарциссизм сам по себе является очень интересными сложным психическим образованием. Это тот случай, когдався история любви человека, все его либидо, обращается на самого себя. Но опасность нарциссизма состоит не в том, что вкаждом этносе есть отдельные люди с таким комплексом. Два обстоятельства заставляют нас обратить на это явление пристальное внимание: 1) нарциссизм может стать этническим качеством; 2) нарциссизм индивида или группы сочетается с сильной внешней агрессивностью. У нарцистической личностиочень низкий порог толерантности (терпимости) к фрустрациям:как только ее потребности не удовлетворяются, она приходит в гневливое состояние и готова совершить агрессивные действия.Такими внешне—агрессивными нарциссами были Гитлер, Сталин и другие диктаторы, у которых нарциссизм оочетался с паранойей. Агрессивность нарцисстической личности может подниматься до уровня садизма, в том числе сексуального.
Наконец, у людей и групп, осуществляющих патологическую сублимацию, имеется болезненная страсть выглядеть цивилизованными, "европейцами". С этой целью они создают расовые теории о своем арийском происхождении. Происходит поверхностная идентификация с теми, кому хочется уподобляться, наблюдается подражание внешнему поведению. Странным образом у таких людей и этносов сочетаются нарциссизм и поклонение перед чужими — более сильными и цивилизованными. Поэтому мы считаем, что это по существу маргинальные этносы, которые по логике механизма образования обратной реакции не только ассимилируются, но и сопротивляются этому процессу описанным иррациональным способом.
Следствием такой тенденциозности явилось то, что создалось ложное представление, будто носителями цивилизации были только инки: они представили себя в роли носителей цивилизации, до прихода которых в Южной Америке будто бы была абсолютная культурная пустота. И действительно, в настоящее время о доинкской истории Америки не осталось ни одного письменного свидетельства и исследователи только путем археологических раскопок стремятся получить о ней какие—либо сведения. Вот вам и реальный пример криминальной патологической самосублимации этноса, приведшей к плачевным для цивилизации результатам.
Антисублимации - это то явление, когда фрустрированная личность, не имея возможности сублимировать свои фрустрированные желания, т.е. не сумев поднять уровень своей активности, непроизвольно идет в противоположном направлении: еще больше снижает уровень своего поведения и познавательных процессов. Антисублимация имеет самые различные выражения: воровство, хулиганство и хамство, наркоманию, пьянство и т.п.
Люди, у которых под влиянием фрустраторов легко начинается процесс антисублимации, по—видимому, в значительной степени потеряли свои нормальные адаптивные механизмы. В тех обществах, в которых люди хронически лишены возможности нормального удовлетворения своих потребностей, распространяются различные формы так называемого "отклоняющегося" поведения, которые в психологическом смысле являются антисублимациями. Это насильственные преступления вплоть до убийства, дискредитация людей из—за зависти, разбойничество, хулиганство, неврозы и психозы, различные виды чрезмерной словесной агрессии и т.п.[6]
Антисублимация выражается как во внутриэтнических, так и в межэтнических отношениях, но когда конфликт между этносами усиливается, принимая непримиримый характер кризиса, внутренние формы антисублимации в значительной степени трансформируготся в межэтнические формы и направляются на противника. В частности, происходит превращение значительной части внутриэтнической агрессии в межэтническую.
Это новая сфера исследования для этнопсихологов, поэтому здесь налицо еще много нерешенных и даже еще не сформулированных проблем. Например, как объяснить, что и у личности, и у этносов активные процессы сублимации могут сочетаться с активной антисублимацией? Или еще, каким образом взаимосвязаны патологическая этническая сублимация и антисублимация в психике и поведении человека или социальных групп?
Практически (эмпирически) наблюдаются также такие парадоксальные комплексы, как сублимация-антисублимация. Это сходно с комплексом садизм-мазохизм, который тоже представляется парадоксальным, но получает свое логичное объяснение в своих психопатологических теориях. Более того, у определенных этнических групп наблюдается сублимация путем антисублимации. При этом сублимация осуществляется для себя, а антисублимация — для других. Точно так же у индивидов и групп может наблюдаться комплекс садизм—мазохизм, в котором садистическая установка направлена на представителей других этносов, а мазохистическая выражается в виде крайнего конформизма и раболепства перед лидерами собственного народа. События в Сумгаите в 1988 году убедительно доказывают справедливость этих утверждений. На уровне личности воровство — способ агрессивного самоутверждения. По нашему мнению, на этническом уровне тоже психологический смысл воровства такой же, с той разницей, что групповое воровство еше более опасно: и сила агрессии, и деперсонализация и дегуманизация жертвы, и садизм - выражены более интенсивно, достигая большой и разрушительной силы. Групповое воровство у некоторых отсталых этносов является одним из главных механизмов самовозвышения. Оно выражается как в форме грубого захвата, так и в более тонких формах присвоения ценностей других народов. При этом есть этносы, не отличающиеся трудолюбием в производственной сфере и творческом труде, но обладающие значительным воровским трудолюбием: ведь в такой антисоциальной деятельности тоже, чтобы добиться успехов, нужны подготовка, терпение, обладание навыками и длительные усилия.
Этнические символы - выражают (или, вернее, скрывают) определенные части, "сгустки" психического склада и идей этноса, его установки и мировосприятие, я—концепцию и другие содержания этнической психики. Символизируются различные представления, часть идеологии, психологический опыт этноса. Символизируется часть культуры этнической группы.
Этнические символы являются средствами сублимации этнических конфликтов. В тех случаях, когда конфликт имеет групповой или личный эгоистический характер и не выражает общеэтнические интересы, лидеры стремятся превратить его в общеэтнический, чтобы иметь достаточное число последователей и необходимые ресурсы. В этом деле большую помощь оказывают этнические символы: а) символизируя конфликт, его расширяют, превращают в общеэтнический. Например, если утверждается и ярко демонстрируется, что враг поднимает руку на наши этнические символы, которые освящены традицией, тогда члены этноса не могут оставаться равнодушными; б) символы участвуют в оправдании конфликтов с эгоистическими, узкогрупповыми корыстными целями участников.
Здесь, следовательно, должен наблюдаться процесс символической рационализации. Символы позволяют вовлечь в идеологическое обоснование конфликта широкие идеи этноса и с легкостью манипулировать ими.
Исследование символов целесообразно, по крайней мере, по следующим причинам: а) символы сразу же включают в сферу конфликта огромную этнопсихологическую и этнокультурную информацию; б) символы облегчают осуществление психологических операций с содержанием конфликта, они кодируют эти содержания, позволяя использовать правила формальной логики и психологики; в) символы позволяют маскировать такие намерения и представления сторон конфликта, которые, при их выражении "открытым текстом" дискредитировали бы их: это их эгоистические, патологические и другие мотивы и тенденции. Иначе говоря, этнические символы позволяют сублимировать конфликты, превращая их в нечто общенациональное; г) если используемые символы имеют общеэтнический характер и священны для значительной части членов этноса, они способствуют тому, чтобы в конфликт лидеров двух этносов вовлекалось большое число их рядовых членов, у которых нет личных интересов в этом конфликте.
ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗАДАНИЕ
национальный психология характер символизация
Охарактеризовать причины эмиграции как социальной проблемы. В чем заключаются последствия эмиграции для развития России и других стран.
Россия находится в тяжелом демографическом кризисе. С начала девяностых годов российское население сократилось на 3 миллиона человек. Без потока мигрантов эта цифра была бы вдвое больше. Если сокращение населения будет продолжаться такими же темпами, то в ближайшие 15 лет Россия не досчитается 9-17 миллионов человек. Прогнозируется, что к 2050 году численность населения страны может уменьшиться на 60 миллионов человек.
Одним из главных факторов влияющих на численность населения России является эмиграция. В 1988-1998 годах из России выехали многие этнические немцы (с территории бывшего Советского Союза в Федеративную Республику Германия переселились за это время в общей сложности 1,6 миллиона человек). Со спадом волны эмигрантов в середине 90-х годов из России с того времени уехали 288 000 человек. В первой половине 90-х годов эмигрировали преимущественно люди немецкого или еврейского происхождения. Так, в 1998 году они составляли треть выезжающих из России.
В мировой научной литературе по-разному решается и вопрос о глубинных причинах межгосударственной, в том числе интеллектуальной миграции. Наиболее часто называются следующие причины:
- неравенство между богатыми и бедными странами;
- демографический дисбаланс между странами - различия в численности, темпах роста и в структурных показателях их населения и трудовых ресурсов;
- неравномерность в темпах экономического роста;
- цели безопасности - стремление посредством миграции обеспечить безопасность в различных ее аспектах (экономическом, социальном, этническом, религиозном, политическом и др.); семейные стратегии, направленные на заключение браков между гражданами разных государств, на воссоединение разделенных границами семей и т. д.;
- наличие миграционных сетей, т. е. сетей социальных связей и информационного обмена между странами-экспортерами и импортерами трудовых ресурсов;
- наличие организационных структур, обеспечивающих набор рабочей силы на временной или постоянной основе и специально - трансграничные передвижения работников высокой и высшей квалификации.
Все это имело громадные политические и экономические последствия для стабильности России. Стоит только подумать о том, что сокращение численности населения приведет автоматически к уменьшению спроса на товары потребления, окажет влияние на экономический рост или что в богатой ресурсами Сибири живут только 24 миллиона человек, чего недостаточно для того, чтобы осваивать эти богатства или остановить демографическое давление со стороны соседних стран. В регион, начиная с восьмидесятых годов, нелегально просачиваются в поисках работы китайцы.
По данным Министерства внутренних дел, в 2000 году в Россию въехали 350 000 человек. В связи с экономическим ростом уже сейчас некоторые районы Сибири испытывают дефицит в квалифицированной рабочей силе. Это достаточное основание для того, чтобы российские нефтяные компании занялись поиском рабочей силы в странах СНГ. Их главными объектами поиска являются Украина и Белоруссия, поскольку у этих стран в большой степени единый язык и единая культура. Но и эти страны начали, тем временем, жаловаться на утечку интеллектуального потенциала в Россию.[7]
Таким образом, можно сделать вывод, что Россия, в частности, теряет часть квалифицированных специалистов из-за эмиграции, но эта потеря восстанавливается за счет миграции в страну квалифицированной рабочей силы из бедных соседних стран. По реальным оценкам, к 2050 году России будет необходимо не менее 17,5 миллионов мигрантов. Из них только 15% будут этническими русскими. Многое говорит за то, что повышения уровня рождаемости в случае экономического подъема будет недостаточно, чтобы заменить уходящее поколение на новое. В связи с резким сокращением численности населения и постарения общества под угрозой оказываются позиции России в мире.
В России при неизменно низком уровне рождаемости и продолжающейся эмиграции может в ближайшие 40 лет грозить, наряду с уменьшением численности населения, изменение его возрастной структуры, которая уже сегодня является ненормальной. Так, к 2016 году доля пожилого населения может достигнуть 25%.
Эмиграция для России представляет тяжелую проблему и по той причине, что большинство эмигрантов - это молодые, хорошо подготовленные люди, а потому страна утрачивает интеллектуальный капитал.
Обращаясь к России, приходится признать, что нынешний глубокий кризис отечественной науки является и ведущим фактором, и основной причиной, и одним из решающих условий интеллектуальной эмиграции.
Низкая оплата труда, ухудшение его условий, невостребованность результатов научнойдеятельности и пр. привели к ощутимым потерям квалифицированных кадров. Отток специалистов происходит, во-первых, за счет их ухода в другие сферы экономики, во-вторых, в связи с организованным высвобождением (сокращением) работников и, в-третьих, за счет эмиграции. За последние десять лет из науки ушло более 2,2 млн человек, т. е. две трети прежнего списочного состава. Категория исследователей сократилась на 52%, техников - на 43%, вспомогательного персонала - на 53%.
Обвальное сокращение численности ученых и специалистов в России происходит на фоне ее роста в развитых странах мира, уже имеющих хорошо сформированную структуру НИОКР. Так, в США общая численность работников, занятых в сфере научных исследований и разработок, оценивается в 950 тыс. человек, численность технических работников увеличивается в год на 2%. В настоящее время по количеству исследователей, приходящихся на 10 тыс. человек трудовых ресурсов, Россия отстает от Японии, США, Германии, и скорее всего это отставание сохранится.
Наибольшую тревогу вызывает тот факт, что отток кадров из сферы НИОКР сопровождаетсяухудшением профессионально-квалификационной и демографической структуры занятых. За 1990-1995 гг. численность исследователей со степенью кандидата наук сократилась со 127 тыс. человек до 97 тыс., или на 34%. Сократилась доля контингента до 35 лет, средний возраст доктора наук - 59 лет, кандидата наук - 50 лет
По оценкам зарубежных экспертов исследовательским оборудованием российские ученыеобеспечены в 80 раз хуже западных, а литературой - в 100 раз. 60% измерительных приборов произведены более 15 лет назад. На Западе такие приборы считаются устаревшими уже через пять лет эксплуатации. Все это чревато серьезными угрозами технологической безопасности страны и даже технологической катастрофой.
Обобщая, можно констатировать следующее. Сокращаются объемные параметры научно-технического потенциала (по таким важнейшим показателям, как численность занятых и величина затрат). Ухудшаются его качественные характеристики (вымывание наиболее работоспособных сотрудников, научной молодежи, социально-психологическая деградация работников, старение и потеря материально-технической базы НИОКР). Сужаются возможности для воспроизводства научных кадров (трудности в системе аспирантуры и докторантуры, непривлекательность научной карьеры для молодежи, уменьшение строительства объектов науки, кризис научного приборостроения и т. д.).
В научной литературе нет единого подхода к оценке последствий интеллектуальной эмиграции. Когда это явление стало принимать крупномасштабный характер, возобладали негативные оценки. Получали их почти исключительно путем подсчета реальных и потенциальных потерь, преимущественноэкономических. В потери включали фактические затраты на обучение эмигрантов, ущерб, наносимый снижением научно-технического потенциала страны выезда и ухудшением его структуры, упущенную выгоду, т. е. долю ВВП или величину поступлений в бюджет, недополученных из-за отъезда необходимых специалистов. Таким образом, оценки давались только с точки зрения интересов стран-доноров, и предметом учета становились последствия, как поддающиеся, так и не поддающиеся количественному измерению.[8]
Со временем получил распространение и другой взгляд, согласно которому эмиграция ученых и специалистов может быть полезной не только для принимающей, но и для отправляющей страны. Онаспособствует рассасыванию безработицы среди оставшихся, а эмигранты значительно улучшают свое материальное положение. Ознакомление эмигрантов с зарубежным опытом может принести стране значительную пользу, если хотя бы часть из них вернется на родину на постоянное жительство или, оставаясь за границей, будет сотрудничать с отечественными учеными. Тут излюбленный пример - китайские ядерщики, после долгого пребывания в США вернувшиеся в КНР и эффективно работающие на ее оборону.
Своей односторонностью положительные или оптимистические оценки интеллектуальной эмиграции напоминают концепцию "обмена знаниями", а отрицательные или пессимистические - концепцию "растраты умов". Каждая из этих концепций замыкается только на одном уровне анализа, то же характерно и для каждого из двух господствующих направлений оценки. Сторонники первого изо всех сил подчеркивают, что интеллектуальная эмиграция - это фактор глобального социально-экономического развития, представляет собой закономерное движение "человеческого капитала" на мировом рынке; сторонники второго чрезмерно сосредоточены на том, что миграция ухудшает возможности национального социально-экономического развития, ослабляет позиции государств-доноров на международном рынке труда. В чем обе стороны близки друг другу - так это в том, что каждая из них считает избранный ею ракурс оценки если не единственно возможным, то оптимальным.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Андреева Г.М. Социальная психология.М.: Аспект Пресс, 2001
2. А. Ахиезер. Прошлое и настоящее эмиграции из России// Миграционная ситуация в России: социально – политические аспекты, М., 1994
3. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография.М., 1973
4. Е.Долгих. Эмиграционные намерения ученых // Сб. 'Утечка умов' : потенциал, проблемы, перспективы. Под ред. Ж.Зайончковской. М., 1993.
5. Крыськов В.Г., Деркач А.А. Этнопсихология: теория и методология. Учебное пособие. В 2-х ч. М.: Институт молодежи, 1992
6. Налчаджан А.А. Этнопсихология.СПб.: Питер, 2004
7. Платонов Ю.П. Основы этнической психологии. Учебное пособие. – СПб.: Речь, 2003.
8. Психологический словарь/ В.Н. Копурулина, Н.Н. Смирнова – Ростов на Дону: феникс, 2003
[1]
Андреева Г.М. Социальная психология.М.: Аспект Пресс, 2001
[2]
Налчаджан А.А. Этнопсихология.СПб.: Питер, 2004
[3]
Бромлей Ю.В. Этнос и этнография.М., 1973
[4]
Крыськов В.Г., Деркач А.А. Этнопсихология: теория и методология. Учебное пособие. В 2-х ч. М.: Институт молодежи, 1992
[5]
Психологический словарь/ В.Н. Копурулина, Н.Н. Смирнова – Ростов на Дону: феникс, 2003
[6]
Платонов Ю.П. Основы этнической психологии. Учебное пособие. – СПб.: Речь, 2003.
[7]
А. Ахиезер. Прошлое и настоящее эмиграции из России// Миграционная ситуация в России: социально – политические аспекты, М., 1994
[8]
Е.Долгих. Эмиграционные намерения ученых // Сб. 'Утечка умов' : потенциал, проблемы, перспективы. Под ред. Ж.Зайончковской. М., 1993.
|
