|
После завоевания независимости Алжиром первое правительство этой страны положило в основу своей политики программу Фронта национального освобождения (ФНО), принятую в июне 1962 г. Программа предусматривала, в частности, реализацию социалистических принципов и народовластия, аграрной реформы, проведение национализации, участие трудящихся в управлении экономикой. Консолидация алжирской нации была необходимым условием осуществления программы. Основными средствами этой консолидации являлись национализм и ислам. Французский исследователь А. Фонтен отметил «удивительный контраст между социалистическим режимом, который заявляет о своей солидарности с освободительными движениями, исповедующими материалистическую идеологию, и обществом, которое больше, чем какое-либо другое (не считая Саудовскую Аравию), придерживается религиозных норм». Тема совместимости ислама с социализмом затрагивалась в многочисленных статьях и официальных заявлениях. Первый президент Бен Белла заявил в марте 1964 г. по окончании визита в страны Восточной Европы и ОАР: «Мы объяснили нашим друзьям, что мы одновременно и социалисты и мусульмане. Наш ислам – воинствующий ислам, а не буржуазный… Воинствующий ислам борется против привилегий и за справедливость. Этот ислам вполне совместим с социализмом. Вот почему я говорил моим собеседникам, что алжирский социализм – это мусульманский социализм». X. Бумедьен, сменивший Бен Беллу, сохранил эту религиозно-социалистическую ориентацию алжирской политики.
Консервативные силы выступили против курса на построение социализма в стране. Группа мусульман, объединившаяся вокруг журнала «Аль-Кыям», представляла собой первую фундаменталистскую организацию в независимом Алжире. Она выступала за построение исламского, а не социалистического государства, а в дальнейшем мусульманского халифата. Ее активность заметно возросла с января 1964 г. Основными лидерами «Аль-Кыям» были М. Баннаби и М. Хидер (один из «девяти исторических руководителей» ФНО, находившийся в оппозиции после разрыва с Бен Беллой в апреле 1963 г. и убитый в Мадриде 3 января 1967 г.). Ассоциация ограничивалась требованием официальной поддержки соблюдения мусульманских обрядов и предписаний и кампанией против культурного влияния Запада, особенно ношения женщинами «неприличной» европейской одежды. «Аль-Кыям» можно считать предшественницей исламистских движений в независимом Алжире: ассоциация заявила в 1965 г., что все режимы и лидеры, не опирающиеся на исламские ценности, незаконны и являются угрозой исламскому миру. Активная деятельность ассоциации, ее популярность (на ее собрания в столице приходили несколько тысяч человек) указывали на то, что режим Бен Беллы в условиях противоречий в правящей элите, мятежей, оппозиции по отношению к власти, обострения социально-экономических проблем, несоответствия между декларируемыми лозунгами и реальными действиями не осуществлял контроля над религиозной сферой.
Этот контроль был установлен после прихода к власти X.Бумедьена в результате государственного переворота 19 июня 1965 г. Новый президент опирался на более широкую социальную базу, на все основные группы, входившие в ФНО. X. Бумедьен, с одной стороны, запретил «Аль-Кыям» в алжирской вилайе 21 сентября 1966 г. и на всей территории страны 17 марта 1970 г. С другой стороны, он перехватил некоторые лозунги ассоциации. X. Бумедьен поручил министру религиозных дел М. Касиму начать осенью 1970 г. кампанию против деградации нравственности. В рамках этой кампании осуждалось негативное культурное влияние Запада, принимались меры по укреплению мусульманской семьи, более консервативным стало отношение к женщине в обществе, обличались алкоголизм, космополитизм (лозунги «Аль-Кыям»). Тем самым правительство ослабляло опасное воздействие фундаменталистской идеологии, аудитория «Аль-Кыям» оказывалась под влиянием власти.
Режим X. Бумедьена имел арабо-исламский и националистический характер. Согласно Национальной хартии 1976 г., в активном и строгом исламе благодаря присущему ему чувству справедливости и равенства алжирский народ черпал моральную и духовную силу, которая предохраняла его от отчаяния и позволила ему победить. Власть и СМИ постоянно акцентировали внимание на гуманизме и достоинствах исламских ценностей, на роли ислама как фактора, объединяющего общество. В Алжире восстанавливались старые мечети, возникали новые. Пост в месяц рамадан был признан официальным, и создавались условия для его соблюдения. Большое внимание уделялось религиозному образованию, подготовке кадров духовенства. Однако правительство не позволяло вмешиваться духовенству и исламским учреждениям в политику, не допускало политизации ислама. Нормы шариата строго соблюдались, но ограничивались сферой семьи и брака. Правящий режим в Национальной хартии, программном документе ФНО, выдвинул положения, несовместимые с фундаментализмом. В ней осуждался обскурантизм, подчеркивалось превосходство социализма над всеми предшествовавшими социальными системами, указывалось на необходимость осмысления позитивного опыта, культурных и духовных богатств народов «третьего мира» и усвоения их с учетом достижений и изменений современной жизни. Буржуазия, крупные земельные собственники, часть духовенства и бюрократии, исламисты крайне враждебно встретили появление этого документа. Однако их сопротивление было несоизмеримо с поддержкой власти широкими массами. Молодежь участвовала в движении добровольцев, помогавших, как и профсоюзы, в осуществлении аграрной революции. Трудящиеся видели, что правительство принимало меры по улучшению их положения, сокращению безработицы.
Исламу как в политике, так и в Национальной хартии отводилась не самостоятельная, а подчиненная роль. Официальное духовенство находилось под жестким контролем государства. В конституции подчеркивалось, что «Национальная хартия – основной источник политики Нации и законов Государства». Активность исламистов стала заметным явлением алжирской общественно-политической жизни с середины 70-х годов. Они развернули широкую агитационную работу, критикуя некоторые аспекты политики правящего режима. В декабре 1974 г. в столице была распространена брошюра, призывавшая к созыву Учредительного собрания и напоминавшая правящей верхушке об одном из принципов исламской власти – обязанности правителей советоваться с народом. Эта активность стала реакцией на широкие преобразования в рамках «социалистической революции». Она была связана также с арабизацией, лежавшей в основе «культурной» революции. Алжирские руководители полагали, что ни арабские, ни берберские диалекты, ни французский язык в будущем не могут быть языком школы и администрации. Для осуществления арабизации понадобилось пригласить сотни преподавателей из стран Ближнего Востока. Через них фундаменталистские и исламистские идеи и литература проникали в Алжир.
Арабизация государственной администрации и управленческого аппарата сектора экономики отставала от арабизации в области образования. К тому же крупные государственные компании предпочитали выпускников вузов, знавших по крайней мере один из основных западноевропейских языков (прежде всего французский, а также английский и немецкий), способных вести переговоры, заключать и оформлять сделки с западными партнерами этих компаний. К концу 70-х годов большое число арабоязычных специалистов, происходивших преимущественно из небогатых семей и отдаленных регионов страны, оказались безработными, что порождало социальную напряженность и толкало этих специалистов в лагерь исламистов.
В декабре 1978 г. умер X. Бумедьен, и обострилась внутриполитическая борьба. Она была связана с вопросом о дальнейшем пути развития общества и государства и выражалась в столкновении двух течений – националистического, сторонники которого ратовали за твердое соблюдение принципов Национальной хартии 1976 г., и либерального, стремившегося к либерализации экономики. В роли лидеров двух течений выступили соответственно М. Яхьяуи и А. Бутефлика. Американский исследователь Р. Мортимер назвал М. Яхьяуи сторонником «радикального арабского социализма», а А. Бутефлику – «представителем высших чиновников и экономических менеджеров…, пользующихся популярностью среди среднего класса». Кроме того, происходила борьба за власть между руководителями партии ФНО (с октября 1977 г. аппарат ФНО возглавил М. Яхьяуи, ожививший деятельность партии) и армии, всегда игравшей ключевую роль в политической системе страны. Армия навязала свою волю: с января 1979 г. генеральным секретарем, а с февраля 1979 г. президентом стал полковник Ш. Бенджедид.
Две причины побудили армию выдвинуть кандидатуру Ш. Бенджедида на пост президента. Во-первых, опасение армейского руководства утратить центральную роль в алжирской политической системе, боязнь перехода реальной власти к государственной или партийной бюрократии. Во-вторых, армейских националистов не устраивал ни А. Бутефлика с его экономической либерализацией, означавшей ослабление государственного сектора, ни М. Яхьяуи с его резкой критикой буржуазных и бюрократических тенденций, стремлением опираться на массовые организации, в которых в 70-е годы левые силы укрепили свои позиции.
Несмотря на официальную риторику о «преемственности», новое правительство начало постепенно осуществлять либерализацию экономики. Уже при X. Бумедьене, несмотря на определенное соблюдение принципа социальной справедливости (повышение заработной платы, бесплатное медицинское обслуживание, меры по сокращению безработицы, развитие социального страхования и системы пенсионного обеспечения), происходило заметное социально-экономическое расслоение населения Алжира. В ходе постепенной экономической либерализации правительство поощряло развитие частного сектора, предоставляло ему кредиты и различные льготы, разрешило продажу государственных и кооперативных земель. Происходили количественный рост и обогащение буржуазии, налаживание связей ее некоторых представителей с правящей элитой. С другой стороны, государственная и партийная бюрократия, технократия и армейское руководство фактически приватизировали ключевые отрасли промышленности, пользовались разнообразными льготами и привилегиями, использовали государственные финансовые средства в своих интересах, вынуждали национальные и иностранные частные компании отчислять им определенную сумму денег при заключении контрактов с государством. Все большее распространение получали коррупция и казнокрадство. Усиление в связи с этим социальной дифференциации вызывало резкое недовольство широких масс. Часть бывших сторонников X. Бумедьена, наблюдая, как попирается принцип социальной справедливости, о котором говорится в Национальной хартии и исламе, как происходит вестернизация правящей элиты, пополняли ряды исламистов.
Еще в 1979 г. английский журнал «Коммент» подчеркивал, что идеология бумедьеновской эпохи, когда осуществлялось строительство государственного социализма и проводилась активная антиимпериалистическая политика, может быть заменена другой ввиду развития классовых конфликтов. Усиление активности рабочего класса (летом 1979 г. и в апреле 1980 г. происходили забастовки и волнения рабочих, служащих, студентов и безработных), рост и укрепление позиций буржуазии подтверждали вывод английского журнала.
Ш. Бенджедид, стремясь стабилизировать свой режим, подчеркивал роль ислама в алжирском обществе, попустительствовал деятельности исламистов, которые в конце 70-х – начале 80-х годов еще не представляли собой такой мощной политической силы, как во второй половине 80-х годов, для ослабления позиций левых, берберистов и группировки М. Яхьяуи. Когда Ш. Бенджедид сказал об «укреплении веры в нашу арабскую сущность, мусульманскую религию и в наш социализм», он сознательно нарушил установленную традицию в расположении слов, поставив слово «религию» перед словом «социализм». Власти делали акцент на обосновании политики правительства ссылками на Коран и шариат, на необходимость осуществления, как заявил Ш. Бенджедид, «провозглашенной исламом социальной справедливости». Правительство терпимо относилось к исламистам, несмотря на то, что те все чаще прибегали к насилию. Они захватывали помещения для своих неофициальных мечетей и брали под свой контроль государственные мечети. В январе 1980 г. исламисты сожгли отель, уничтожили склад спиртных напитков. В Лагуате при захвате главной мечети в сентябре 1981 г. произошло столкновение с жандармерией, причем погиб один жандарм. В «День студента» 19 мая 1981 г. (в память о студенческой забастовке в мае 1956 г.) митинг, организованный Национальным союзом алжирской молодежи, в руководстве которого преобладали левые, был сорван исламистами. В тот же день на аналогичном митинге в Аннабе имели место столкновения, в которых были ранены 30 человек. Кульминацией насилия стал ноябрь 1982 г., когда исламистами был убит студент левых взглядов К.Амзаль в студенческом городке Алжирского университета. После этого власти были вынуждены прибегнуть к репрессиям. Аресты исламистов спровоцировали их на новое выступление: 12 ноября 1982 г. они провели массовую молитву в столице, парализовавшую транспортное движение на несколько часов. Это было сознательным вызовом власти. Быстро последовала серия арестов, в том числе трех исламистских лидеров – А. Мадани, А. Султани и А. Сахнуна. Однако в течение следующих 17 месяцев суд над исламистами откладывался.
Ш. Бенджедид, с одной стороны, подчеркивал ориентацию правящего режима на исламские ценности, старался избегать конфронтации с исламистами, найти «модус вивенди» с ними, с другой, принимал против них репрессивные меры, правда, не слишком жесткие, когда те нарушали общественный порядок. Политика Ш. Бенджедида по отношению к исламистам характеризовалась непоследовательностью и нерешительностью. Отчасти она отражала такие же его личные качества. Ш. Бенджедид стал объектом анекдотов, например следующего: «Президент должен передвигаться по тайному маршруту, который не знает даже его личный шофер. Тот спрашивает президента, куда ему надо ехать. Шадли говорит: Покажи, что ты хочешь повернуть налево, а потом поверни направо».
Приняв в июне 1984 г. «Семейный кодекс», в целом соответствовавший шариату, Ш. Бенджедид формально следовал тактике X. Бумедьена в борьбе с исламистами. Как известно, с осени 1970 г. правительство развернуло кампанию против тлетворного влияния западной культуры и западного образа жизни, космополитизма, перехватив лозунги «Аль-Кыям». Однако до этого он нанес удар по этой ассоциации и запретил ее. Ш. Бенджедид, приняв «Семейный кодекс», не нанес упреждающего удара по усиливавшемуся исламистскому движению. Кроме того, успеху X. Бумедьена в борьбе против «Аль-Кыям» способствовал рост его популярности в связи с подписанием выгодных для Алжира франко-алжирских соглашений (29 июля 1965 г.) о новых условиях эксплуатации месторождений углеводородов, национализациями иностранных банков и компаний в 1967–1968 и 1971 гг. Напротив, престиж его преемника был гораздо ниже. Широкую огласку получила причастность Ш. Бенджедида к коррупции.
Заметная активизация исламистского движения происходит в середине 80-х годов. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что если в ноябре 1982 г. в демонстрации исламистов в столице участвовали 10 тысяч человек, то в похоронах одного из лидеров исламистов А. Султани в апреле 1984 г. участвовали уже 25 тысяч человек. Двойственность политики правительства по отношению к исламистам была продемонстрирована присутствием на этих похоронах официальных представителей министерства религиозных дел. Ввиду такой демонстрации силы исламистами суд над ними, назначенный на 13 мая, был перенесен. Более того, был освобожден ряд исламистов, в том числе их лидеры А. Мадани и А. Сахнун. Судебные приговоры, вынесенные исламистам 1 сентября 1984 г. и в апреле 1985 г., были относительно мягкими. Среди приговоренных заочно был М. Буяли, ускользавший от правосудия с 1982 г. Он был участником войны за освобождение 1954–1962 гг. и прекрасно знал Атласские горы. В августе 1985 г. М. Буяли начал там проводить боевые операции, и лишь в начале января 1987 г. его группа была уничтожена. Вряд ли М. Буяли мог продержаться так долго без помощи местных жителей. У подножия Атласских гор расположено много небольших городов, переполненных мигрантами из горских деревень. Острые социально-экономические проблемы, с которыми они столкнулись в городах, делали их восприимчивыми к лозунгам исламистов. Этот случай с М. Буяли показал, с какими трудностями пришлось бы столкнуться власти в случае развертывания партизанской войны в горах.
В плане развития на 1980–1984 гг. предусматривалась активизация деятельности частного сектора в интересах общего экономического развития при сохранении доминирующего положения государственного сектора. В первой половине 80-х годов прекратилось осуществление аграрной революции. Были ликвидированы тысячи кооперативов, началась продажа государственных земель частным лицам. В январе 1986 г. после обсуждения на партийных и профсоюзных собраниях и внесения поправок в силу вступил новый вариант Национальной хартии. В ней были отражены усиление роли ислама в общественно-политической жизни страны и переход к политике либерализации экономики. В частности, подчеркивалось большое значение изучения религиозных дисциплин в алжирской школе.
В первой декаде октября 1988 г. Алжир потрясли бурные массовые волнения, в которых участвовала преимущественно молодежь. 4–5 октября они произошли в столице, а 6–8 октября – в других городах. Все они были жестоко подавлены армией с применением танков. Волнения были вызваны резким ухудшением социально-экономической ситуации после обвального падения цен на нефть в 1985–1986 гг.: рост цен на продовольственные товары и предметы первой необходимости, увеличение безработицы вследствие сокращения производства и свертывания экономических программ, нехватка средств на социальные нужды, рост расходов на выплату внешнего долга и его обслуживание. Другая причина заключалась в углублении экономической либерализации, приведшей к закрытию многих предприятий и заметному усилению миграции из сельской местности в города.
10 октября Ш. Бенджедид пообещал алжирцам представить программу социально-экономических и политических реформ. В частности, он предложил позволить не членам ФНО выдвигать свои кандидатуры на парламентских выборах. Премьер-министр должен был нести ответственность не перед президентом, а перед парламентом. Был поставлен вопрос о пересмотре конституции. Президент обещал установить эффективный контроль над ценами. 3 ноября за предложенные реформы на референдуме высказались 92,1% проголосовавших алжирцев.
В конце ноября съезд ФНО одобрил чрезвычайную программу социально-экономического развития: меры по увеличению занятости населения, развитию здравоохранения и образования, стабилизации цен на некоторые продовольственные товары. Съезд принял решение о введении плюрализма в рамках ФНО, о преобразовании ФНО в объединение патриотических сил, о реорганизации армейского руководства (в начале декабря были смещены шесть высших офицеров в ответ на критику действий армии в начале октября).
22 декабря 1988 г. Ш. Бенджедид был избран президентом на третий срок, получив 81% голосов, что явилось неожиданностью. По-видимому, многие алжирцы поддержали его за провозглашенную им программу экономических и политических реформ, вестернизированные слои населения – из-за опасений прихода к власти исламистов.
23 февраля 1989 г. на референдуме была принята новая конституция. В ней уже не говорилось о необратимости пути к социализму и вообще о социализме. Произошло полное разделение между государством и правящей партией ФНО. В июле Национальное народное собрание приняло закон, разрешавший создание политических партий, но только не на корпоративной или религиозной основе. Однако эта оговорка фактически не действовала, поскольку в общественно-политической жизни открыто участвовал исламистский Исламский фронт спасения (ИФС); в том же месяце парламент принял закон о выборах, позволявший оппозиционным партиям выдвигать своих кандидатов на парламентских выборах.
ИФС, крупнейшая исламистская организация Алжира, был создан 18 февраля 1989 г. Он обнародовал свою политическую и социальную программу 7 марта на собрании в мечети Ибн Бадиса в Кубе (г. Алжир). Она была опубликована в «Трибюн д'октобр» от 25 июля 1989 г. ИФС был легализован как политическая партия 16 сентября. ИФС считает неразделимыми религию и политику, и религия должна оказывать определяющее влияние на политику и общество. Основой законодательства должен быть шариат. ИФС энергично боролся против социалистической идеологии. Особое беспокойство в обществе вызывало требование ИФС о форсированной арабизации ввиду большого удельного веса берберов в населении страны.
Руководители и идеологи ИФС, как убедительно показал арабский исследователь А. Дифрауи в книге, изданной под редакцией французского исламоведа и социолога Ж. Кепеля, являлись убежденными противниками демократии, по крайней мере на начальном этапе существования этой организации. В качестве источников А. Дифрауи использовал статьи в еженедельнике ИФС «Аль-Мункид», опубликованные осенью 1990 г. в номерах 23, 24 и 25. Первые две статьи были напечатаны за подписью Абу Абд аль-Фаттаха бен Хаджа, а третья – Абу Абд аль-Фаттаха. Вероятнее всего, по мнению А. Дифрауи, все эти три статьи принадлежали перу А.Бенхаджа. А. Дифрауи использовал в своей главе книги также проект политической программы ИФС, аудиокассеты с выступлениями на собраниях и проповедями основных лидеров ИФС (А. Мадани, А. Бенхаджа, А. Хашани) в течение 1991 г., около 30 интервью с активистами ИФС в декабре 1991 г. и в январе-феврале 1992 г. и некоторые другие материалы. Отношение ИФС к демократии, как отметил автор, характеризовалось двойственностью: с одной стороны, демократия была для ИФС своего рода троянским конем для быстрого овладения властью, с другой, проводилась беспощадная критика демократии с целью лишить легитимности правящий режим и демократические партии и легитимизировать исламское государство. Свое участие в выборах ИФС, отметая обвинение в измене исламским идеалам, оправдывал тем, что соблюдение норм «джахи-лийской» демократии носит временный характер и является наилучшим средством быстрого завоевания власти ради уничтожения той самой системы, которая позволяет исламистам прийти к власти.
В критике лидерами ИФС демократии можно выделить следующие три направления:
– Собственно «исламистская критика», критика концепций верховной власти народа, источников власти и легитимности, личной свободы. Она основана на синтезе таких теоретиков фундаментализма, как С. Кутб или Маудуди. Маудуди призывал бороться с тремя основами западной цивилизации – секуляризмом, национальным государством и демократией. По мнению Маудуди, человек оказался на «троне Аллаха» и получил возможность издавать законы. Это чревато несчастиями для людей; высшая власть Аллаха и халифат правоверных должны заменить верховную власть народа.
– «Историко-теоретическое». Исламисты приводят примеры из истории, чтобы показать противоречивость концепции демократии. Например: Франция была демократической страной, и Алжир был ее частью до 1962 г., но алжирцы не имели никаких прав. Демократия характеризовалась то как тирания, то как правление элиты.
– Популистское. Исламисты обвиняют демократию во всех бедах, постигших людей: от СПИДа до социальной несправедливости.
Исламистская партия выступала за стимулирование частного сектора, более низкие налоги, приватизацию государственных предприятий и земель.
Проявляя враждебность по отношению к бывшей метрополии, франкоязычной элите и интеллигенции, ИФС был готов развивать экономические связи с другими западными странами, в особенности с США. Боевики ИФС воздерживались от нападений на американских граждан в Алжире. В 1994 г. в Вашингтоне открылось информационное бюро ИФС, которое пыталось придать этой организации умеренный имидж.
В ИФС существовали умеренное крыло, возглавлявшееся А. Мадани, и радикальное, основными лидерами которого были А. Бенхадж, Ж. Сахнуни и А. Хашани. Умеренные стремились вводить шариат постепенно, демократическим путем, были готовы действовать в рамках многопартийной системы. Радикалы настаивали на немедленном введении шариата. Некоторые из них угрожали в случае прихода к власти на парламентских выборах запретить светские партии.
Социальной базой ИФС была в основном молодежь моложе 30 лет, особенно страдавшая от безработицы, как неграмотные молодые люди, так и учащиеся средних школ, студенты, выпускники школ, дипломированные специалисты. ИФС поддерживала часть торговой буржуазии, оказывавшая исламистам значительную финансовую помощь. Она заняла сторону исламистов, так как те обещали снизить налоги, ослабить вмешательство государства в экономику, стимулировать частный сектор, бороться с коррупцией. ИФС оказывал некоторое влияние на традиционалистски ориентированных представителей буржуазии, интеллигенции и военнослужащих.
ИФС удалось проникнуть в армию, привлечь на свою сторону некоторых военнослужащих. В декабре 1992 г. состоялся суд над 90 бывшими военнослужащими, в том числе офицерами, которые были обвинены в терроризме и антиправительственной пропаганде. 19 из них (15 заочно) были приговорены к смертной казни.
Большую роль в росте популярности ИФС сыграла его благотворительная деятельность в социальной области на фоне неэффективности бюрократии, коррупции и безразличия государства к повседневным нуждам населения. Алжирцы увидели спасение в ИФС. Meчети, контролировавшиеся исламистами ИФС, превратились в центры образования и профессионального обучения, по всей стране были созданы пункты медицинского обслуживания и социального обеспечения. Созданные ИФС кооперативы продавали товары по более низким ценам по сравнению с официальными сельскохозяйственными рынками. В месяц рамадан, когда стремительно поднимались цены на мясо, птицу, овощи и фрукты, исламисты предлагали эти товары по гораздо более низким ценам, субсидируя цены за счет щедрых пожертвований торговцев, контрабанды, зарубежной финансовой помощи.
В апреле 1990 г. тысячи сторонников ИФС провели демонстрацию в Алжире, требуя роспуска Национального народного собрания в течение трех месяцев и введения шариата в полном объеме. Несмотря на многочисленность этой демонстрации, президент накануне выборов в местные органы власти в июне 1990 г. заявил в интервью, что, по его оценке, ИФС получит на них не более 20–25% голосов. Победив на местных выборах 12 июня 1990 г. (ИФС получил около 55% голосов, ФНО – 32%)16
, исламисты из ИФС сразу начали вводить нормы шариата, относившиеся к семье и браку, ввели раздельное обучение в школе, предписывали женщинам ношение религиозной одежды, даже на рынках были установлены решетчатые перегородки, отделявшие в очередях мужчин от женщин.
Перед I туром парламентских выборов ИФС, демонстрируя свою силу, вывел в октябре от 100 тыс. до 300 тыс. своих сторонников на манифестацию под лозунгом создания исламского государства. В условиях экономического кризиса, роста безработицы, разобщенности светских политических партий, неприятия алжирскими мусульманами вестернизации ИФС победил в I туре парламентских выборов. Согласно прогнозам, ИФС получил бы более трети голосов (его лидеры рассчитывали на 70%), ФНО – несколько меньше, другие партии – остальную треть голосов. 49 политических партий и больше тысячи независимых кандидатов претендовали на 430 мест в парламенте. ИФС получил 188 мест, ФСС – 25 мест, ФНО – лишь 15 мест. Победа ИФС во II туре 16 января казалась неизбежной. Из 199 избирательных округов, в которых должен был пройти II тур, ИФС в I туре получил наибольшее число голосов в 143, а ФНО – лишь в 46. Не отрицая большого успеха ИФС на выборах, следует учесть, что он объясняется отчасти несовершенством избирательного закона (ИФС получил в 12,5 раз больше мест, чем ФНО, хотя ФНО поддержали лишь вдвое меньше избирателей по сравнению с ИФС) и злоупотреблениями и запугиванием избирателей со стороны исламистов, которые контролировали 853 коммуны из 1539 и 32 вилайи из 48. Примечательно, что ИФС в I туре парламентских выборов получил 3,2 млн. голосов, то есть на 1,5 млн. меньше, чем на выборах в местные органы власти. В выборах участвовали лишь 59% электората, насчитывавшего 13,3 млн. избирателей. Эта потеря голосов исламистами объясняется, возможно, неэффективностью местных органов власти, оказавшихся под контролем ИФС: безработица не уменьшалась, происходили народные волнения из-за несправедливого распределения продовольствия. Некоторых избирателей, голосовавших за ИФС на местных выборах, насторожила растущая агрессивность исламистов и перспектива перемен, как в Иране. Исламисты избивали своих противников, организовывали покушения. Сторонники ИФС требовали отставки президента и учреждения исламской республики. В начале июня 1991 г. в столкновениях между исламистами и силами правопорядка погибли десятки человек.
Ввиду угрозы прихода исламистов к власти армия взяла ее в свои руки. 4 ноября 1992 г. президентским декретом было распущено Национальное народное собрание. 11 января Ш.Бенджедид под давлением армии, опасавшейся компромисса между ним и исламистами, ушел в отставку. 12 января Высший совет безопасности (премьер-министр, министр обороны, министр юстиции, министр внутренних дел, начальник генерального штаба армии) ввел чрезвычайное положение и отменил II тур парламентских выборов. 14 января был сформирован Высший государственный совет (ВГС), возглавивший государство. Он должен был функционировать как коллегиальный орган управления до истечения срока полномочий Ш. Бенджедида в декабре 1993 г. Распространялись слухи об аресте 500 исламистов. Один из лидеров ИФС А. Хашани, призывавший своих сторонников не давать повода для репрессий, был арестован 22 января. Последовала спираль террора, насилия и настоящей гражданской войны. Причиной послужило прекращение демократических выборов, запрет ИФС и преследование исламистов. С другой стороны, поведение сторонников ИФС после выборов в местные органы власти и особенно I тура парламентских выборов свидетельствовало о большой вероятности вооруженного противостояния и после II тура выборов: демократия была для лидеров ИФС лишь средством достижения власти, они навязывали всему алжирскому обществу «исламский выбор». Якобы мирные намерения ИФС опровергала, как подчеркивает российский ученый С.Э.Бабкин, инструкция ИФС от 6 июня 1991 г. Она призывала исламистов развертывать вооруженную борьбу, совершать нападения на военные и экономические объекты, уничтожать отдельных представителей интеллигенции, партийного аппарата. Первой боевой операцией исламистов стала атака на один из пограничных постов в ноябре 1991 года.
ВГС возглавил M. Будиаф, один из исторических лидеров алжирской национально-освободительной борьбы. Он терпимо относился к деятельности политических партий и к критике в адрес ВГС, но по отношению к ИФС занял жесткую позицию, и ИФС принял решение о вооруженном восстании. 29 июня 1992 г. М. Будиаф стал жертвой покушения. Новым председателем ВГС был избран полковник А. Кафи. В июле 1993 г. председателем ВГС и министром обороны стал генерал Л. Зеруаль. К этому времени число жертв исламистов продолжало возрастать.
20–25 января 1994 г. Конференция национального согласия определила политическое развитие страны после роспуска ВГС. В ней участвовало большинство политических партий, кроме ИФС, ОКД, ФНО и ФСС, а также две умеренные исламистские партии – ХАМАС («Харакат муджтамаа исламия», или Движение исламского общества) и «Ан-Нахда». На конференции была принята Платформа политических действий: власть в течение переходного периода должна была принадлежать временному президенту, правительству и Национальному переходному совету. 1 февраля 1994 г. ВГС самораспустился, президентом был назначен Л. Зеруаль. Именно при нем в 1994–1995 гг. происходили наиболее ожесточенные и крупномасштабные столкновения между исламистами (Вооруженным исламским движением, находившимся под влиянием ИФС и которое с июня 1994 г. стало называться Исламской армией спасения (ИАС), признавшей себя вооруженным крылом ИФС; Вооруженные исламские группы) и армией. В боях с исламистами участвовали и отряды самообороны алжирцев, противников исламизации государства и общества, их ряды пополняли родственники убитых исламистами. Во второй половине 1993 г. часть военной верхушки проявила готовность к началу переговоров с умеренными элементами ИФС. В самой армии произошел раскол на умеренных и радикалов. Сам ИФС отказался от переговоров, настаивая на предварительном освобождении десятков исламистов. Диалог так и не начался.
В своей первой речи как главы государства Л.Зеруаль призвал к серьезному диалогу, чтобы разрешить кризис в стране, и подчеркнул роль армии в обеспечении национального согласия. В марте 1994 г. распространились слухи о разногласиях в вооруженных силах в связи с новыми попытками вступить в переговоры с исламистской оппозицией. Генерал М. Ламари, начальник генерального штаба, выступавший против диалога с исламистами, все же счел необходимым подтвердить доверие армии к Л. Зеруалю. В мае 1994 г. в рамках содействия диалогу с исламистами и другими оппозиционными организациями Л. Зеруаль сформировал группу из 6 известных общественно-политических деятелей. Однако контакты с двумя освобожденными лидерами ИФС Джадди и Бухамханом ничего не дали. В августе 1994 г. ФНО, Партия алжирского обновления, Движение за демократию в Алжире (партия Бен Беллы) и умеренные исламистские организации приняли участие в диалоге с правительством. На следующей встрече в сентябре в рамках национального диалога обсуждались письма А. Мадани, в которых он соглашался уважать конституцию 1989 г., принцип сменяемости власти и упомянул о возможности примирения. В середине сентября Л. Зеруаль объявил об освобождении А. Мадани и А. Бенхаджа из тюрьмы и переводе их под домашний арест. В знак протеста против контактов с исламистами в сентябре 1994 г. в Кабилии была проведена всеобщая забастовка. С учетом ситуации в Кабилии и условий, выдвинутых исламистами (отмена постановления о запрещении ИФС, освобождение всех лидеров ИФС и участие ИАС в переговорах), Л. Зеруаль был вынужден прекратить диалог с ИФС. В октябре он заявил, что ни М. Мадани, ни А. Бенхадж не желают отказаться от насилия или участвовать в переговорах. Л. Зеруаль принял решение о проведении президентских выборов до истечения своих полномочий.
В ноябре 1995 г. Л. Зеруаль был избран президентом Алжира. Согласно официальным данным, несмотря на призывы ИФС, ФНО и ФСС бойкотировать выборы и угрозы исламистов, 75,7% избирателей явились на выборы. Л. Зеруаль получил 61% голосов. Лидер ХАМАС М. Нахнах, занявший проправительственную позицию после военного переворота 1992 г., заручился поддержкой 25,6% избирателей, генеральный секретарь ОКД С. Саади – 9,6%. Это были первые альтернативные президентские выборы в Алжире. Кандидаты оппозиционных партий, в том числе лидер исламистской партии М. Нахнах, могли свободно проводить политические собрания и критиковать правительство. Обращало на себя внимание участие в выборах большого числа женщин, несмотря на угрозы исламистов. Большинство их не носило хиджаб, девушки были в мини-юбках. Один алжирец сказал по поводу этих выборов: «Я знаю людей, которые голосовали тогда за ИФС, но ни в коем случае не проголосовали бы за него теперь. Голосование в 1991 г. носило протестный характер, и теперь алжирцы увидели истинное лицо ИФС». Президентские выборы показали, что алжирцы устали от длительного вооруженного столкновения и многие разочаровались в ИФС, они возлагали надежду на стабилизацию Л. Зеруалем ситуации в стране, тем более что тот в своей предвыборной кампании обещал гарантировать мир и безопасность. Определенную роль в избрании Л. Зеруаля сыграла его предыдущая деятельность.
Он не был связан с использованием военной силы для подавления выступления масс в октябре 1988 г., не принимал участия в отмене парламентских выборов в январе 1992 г. Будучи министром обороны, еще до своего назначения президентом вел переговоры с находившимися в тюрьме исламистскими лидерами, пытаясь прекратить насилие в стране. Он совершенствовал свое военное образование в основном в Советском Союзе и в Иордании, а не во Франции. Демонстрируя готовность к национальному согласию, поддерживая умеренное течение в исламистском движении, президент включил двух представителей ХАМАС в состав правительства, сформированного в январе 1996 г.
В апреле 1996 г. президент начал трехнедельные переговоры с оппозиционными партиями, профсоюзами и общественными организациями, в том числе с умеренными исламистскими организациями ХАМАС и «Ан-Нахда», в рамках подготовки к парламентским выборам. В июне 1996 г. Л. Зеруаль предложил внести изменения в конституцию 1989 г. 28 ноября 1996 г. состоялся референдум по новому тексту конституции. Согласно официальным данным, в нем приняли участие 79,8% электората, из них 85,8% поддержали внесение поправок. Некоторые оппозиционные партии обвинили правительство в подтасовке результатов голосования. В ходе референдума были допущены многочисленные нарушения и фальсификация. Власти не допускали наблюдателей в избирательные участки. Проберберские ОКД и ФСС призвали избирателей бойкотировать референдум или голосовать против проекта конституции: в Кабилии крайне негативно отнеслись к этому проекту, поскольку арабский язык фактически провозглашался единственным национальным языком Алжира. Конституция значительно расширила права президента, усилила контроль исполнительной власти над законодательной. В 42-й статье 4-й главы подчеркивалось, что политические партии не могут создаваться на лингвистической, расовой, корпоративной или религиозной основе и что политические партии не могут прибегать к пропаганде, затрагивая упомянутые элементы. Однако несмотря на эту статью, правительство продолжало терпимо относиться к деятельности умеренных исламистских партий. Чтобы соблюсти формальность, исламисты из ХАМАС переименовали свою партию в Движение общества за мир, чтобы участвовать в парламентских выборах.
К концу 1996 г. вооруженные группы исламистов стали избегать столкновений с армией. Они понесли большие потери в результате эффективных действий правительственных сил, отрядов самообороны противников исламистов, нарушилась координация их активности, и усилились разногласия в их рядах. С начала 1995 г. шла вооруженная борьба между Исламской армией спасения и Вооруженными исламскими группами, приводившая к ослаблению радикального исламизма. Произошло улучшение обстановки в ряде регионов. Вначале США, учитывая возможность прихода исламистов к власти, поддерживали с ними контакты и вели переговоры на «низком уровне». В 1995 г. Вашингтон под влиянием аналитического доклада, где делался вывод о невозможности военной победы исламистов, ужесточил свою позицию в отношении ИФС. После избрания Л.Зеруаля президентом в ноябре 1995 г. Вашингтон активизировал экономические и военные отношения с Алжиром. Прямые американские капиталовложения США в алжирскую экономику возросли со 135 млн. долларов в 1994 г. до 600 млн. в 1996 г.
На встрече в Мадриде в апреле 1997 г. основные оппозиционные партии, в том числе ИФС, призвали правительство к переговорам ради достижения мира. Они подчеркнули, что лишь политическое решение покончит с насилием. Правящий режим отказался пойти на какие-либо уступки и отверг предложение ИФС начать диалог.
5 июня 1997 г. состоялись выборы в нижнюю палату парламента – Национальное народное собрание, в котором насчитывалось 380 мест. Правительственное Национально-демократическое объединение (НДО), созданное в начале 1997 г., получило наибольшее число мест – 156, Движение общества за мир (ДОМ, бывшая партия ХАМАС) – 69, «Ан-Нахда» – 34, ФНО – 62, или 16,2% (подсчитано мною – А.К.
) мест в палате парламента, ФСС – 20, ОКД – 19, Партия трудящихся – 4. Наблюдатели ООН высказали некоторое сомнение относительно чистоты выборного процесса. Оппозиционные партии отмечали многочисленные злоупотребления на выборах, но ни одна из 39 партий, участвовавших в них, не оспаривала общие итоги выборов. Явка избирателей составила 65,5%. На парламентских выборах исламисты получили в целом 2,5 млн. голосов. На состоявшихся 23 октября 1997 г. выборах в местные органы власти число голосов, поданных за исламистов, сократилось до менее чем 2 млн. Что касается ФНО, то если на парламентских выборах он занял третье место, получив 16,2% голосов, то на выборах в местные органы власти ФНО вышел на второе место, получив 19,8% мест в Народных собраниях вилай и 21,8% мест в Народных собраниях коммун. В середине 1997 г. было сформировано новое правительство, в котором ФНО и исламистское ДОМ получили по 7 портфелей, остальные (большинство) – НДО.
Летом 1997 г. вновь велись секретные переговоры между правительством и ИФС. В июле были временно освобождены А. Мадани и А. Хашани. Вновь в алжирском руководстве шла борьба между умеренными (группировка Л. Зеруаля) и радикалами (группировка М. Ламари). Переговоры с ИФС не дали результатов. В октябре Л. Зеруаль вынес окончательный вердикт: он объявил досье ИФС закрытым.
В июле 1998 г. вступил в силу спорный закон об обязательном использовании арабского языка. Хотя закон был обнародован в 1991 г., его действие было приостановлено в 1992 г. В декабре 1996 г. Национальный переходный совет установил дату вступления этого закона в силу. В соответствии с новым законом все документы государственной администрации, государственных предприятий должны были составляться на арабском языке. Подписавшие документы на неарабском языке подлежали штрафу. Кроме того, все фильмы и телевизионные программы на иностранных языках должны были переводиться на арабский язык. Лишь высшие учебные заведения получили отсрочку до 2000 г. Кабилия резко прореагировала на политику арабизации. Участники митинга в столице, организованного ОКД в июле 1998 г. в память убитого певца Матуба, осудили закон об арабизации. Аит Ахмад, лидер ФСС, заявил, что ситуация в Кабилии в результате гибели Матуба и введения закона об арабизации чревата народным восстанием.
В выступлении в сентябре 1998 г. Л. Зеруаль заявил, что он сложит с себя досрочно полномочия президента после досрочных президентских выборов в 1999 г., почти за два года до окончания своего президентского срока. Преобладает точка зрения, что Л. Зеруаль был вынужден уйти раньше в результате возобновления внутренней борьбы в высшем армейском командовании.
На президентских выборах 15 апреля 1999 г. победил один из лидеров ФНО А. Бутефлика (73,8% голосов). Его поддержали НДО, ФНО, исламистские ДОМ и «Ан-Нахда», Всеобщий союз алжирских трудящихся (ВСАТ). Некоторые берберистские организации бойкотировали выборы, мотивируя это тем, что в любом случае победит кандидат, поддержанный исламистами. Второе, третье и четвертое места заняли соответственно А.Т. Ибрахими, поддержанный, в частности, частью исламистов (12,5% голосов), А. Джабалла, бывший член «Ан-Нахды», но создавший в январе новую исламистскую организацию Движение национальной реформы (4% голосов), А. Ахмед от берберистского ФСС (3,2%). Уровень участия электората в выборах, по официальным данным, составил 60,9%. ФСС утверждал, что норма участия электората составила 23,3%. Парижская «Монд», ссылаясь на алжирские военные источники, назвала почти ту же цифру – 23%. Самая низкая явка избирателей была в Кабилии – например, 6,6% в вилайе Беджая и 5,7% в Тизи-Узу. Оппозиция оспаривала как официальный уровень участия избирателей, так и результаты выборов. Несмотря на заверения президента Л. Зеруаля о том, что президентские выборы 1999 г. будут примером «честности и прозрачности», соперники А. Бутефлики подчеркнули «массовый характер обмана». Четыре кандидата (А. Ахмед, М. Хамруш, А.Т. Ибрахими и А. Джабалла) в совместном коммюнике утверждали, что на имя А. Бутефлики в вилаях было распределено почти на 25% бюллетеней больше, чем на имя других кандидатов, и что силам правопорядка было приказано не допускать представителей соперников А. Бутефлики на избирательные участки. Из семи зарегистрированных кандидатов на пост главы государства шесть отказались от участия в выборах. А. Бутефлика остался единственным претендентом. (Хотя соперники А. Бутефлики сделали это, они не обратились с официальным призывом бойкотировать выборы, и на избирательные участки поступили бюллетени на имя всех семи зарегистрированных кандидатов.)
Новый президент в интервью, опубликованном в парижском журнале «Нувель обсерватер», заявил, что 90% исламистских боевиков нейтрализованы или сдались властям. Вместе с тем, выступив 29 мая по радио и телевидению, президент предложил прекратить насилие в стране. Миротворческая инициатива была поддержана Исламской армией спасения (ИАС). Сторонники жесткого курса в алжирском руководстве и командиры отрядов местной самообороны выступили против примирения с исламистскими радикалами. Тогда А. Бутефлика 12 июня 1999 г. объявил о намерении провести референдум по данному вопросу. Во время подготовки к нему был принят «Проект закона о гражданском согласии» парламентом. Закон вступил в силу 13 января 2000 г. Он предусматривал амнистию для некоторых категорий боевиков. Этот закон способствовал смягчению напряженности в стране. В 2001 г. погибли 1300 человек, в то время как столько же были убиты лишь за одну неделю летом 1997 г. На состоявшемся в сентябре референдуме подавляющее большинство алжирцев поддержало курс на прекращение кровопролития. 13 апреля 2002 г. было заключено мирное соглашение между ИАС и алжирской армией. Вооруженную борьбу продолжали две экстремистские исламистские организации – Исламская группа проповеди и джихада и Вооруженные исламские группы. Начальник генерального штаба армии М. Ламари заявил 17 июня 2003 г., что около 700 боевиков этих организаций не представляют реальной угрозы государству. Для сравнения: в начале 90-х годов в стране насчитывалось до 27 тыс. исламистских боевиков.
А. Бутефлика сформировал коалиционное правительство, охватывавшее широкий спектр политических сил. 30 мая 2002 г. состоялись парламентские выборы. Лишь 46% электората приняли участие в выборах. Некоторая часть избирателей опустила в избирательные урны незаполненные бюллетени, так что фактически проголосовал только 41% явившихся на выборы алжирцев. В Кабилии выборы почти полностью бойкотировались. ФНО получил большинство мест, за него было подано 36% голосов. Национально-демократическое объединение (ОКД), бывшая правящая партия, удовольствовалось лишь 8,5% голосов. Исламистские партии потерпели неудачу: если раньше в Национальном народном собрании они имели 103 места, то теперь – лишь 82. Это свидетельствовало о продолжении падения влияния исламистов, правда, с поправкой на определенную фальсификацию выборов. Однако газета «Аш-Шурук», близкая к исламистам, была вынуждена признать, что эти выборы по крайней мере не были такими грязными, как в 1997 г.
В октябре 2002 г. состоялись выборы в местные органы власти. Вновь ФНО одержал убедительную победу: он получил 711 из 1589 мандатов. НДО, основной соперник ФНО, одержало верх лишь в 171 избирательном округе. Во всех регионах, кроме Кабилии, голосование прошло относительно спокойно. Исламистское Движение национальной реформы установило контроль над 39 городскими собраниями, опередив другую исламистскую организацию – ДОМ, все более слабевшую, по мнению некоторых наблюдателей, из-за ее связей с армейским командованием.
Правительству предстояло решить ряд социально-экономических вопросов, в частности проблемы безработицы (от нее в 2002 г. страдали около 30% активного населения и 50% молодежи моложе 25 лет) и коррупции, борьбу с которой А.Бутефлика начал с увольнения 22 из 47 губернаторов, а также обострившуюся берберскую проблему, в отношении которой действия правительства постоянно запаздывали. Если бы это не удалось, то активность и влияние исламистов могли бы вновь усилиться и правительство могло бы утратить реальный контроль над Кабилией, в которой власть на местах на некоторое время фактически перешла к Координационному совету деревенских комитетов Кабилии. Правительство пошло на некоторые уступки берберам и этим разрядило ситуацию. При президенте А.Бу-тефлике были достигнуты определенные успехи в экономическом развитии страны. ВВП увеличился с 45,4 млрд. долл. в 1998 г. до почти 60 млрд. в 2001 г. (оценка). Объем внешнего долга сократился в тот же период с 30,6 млрд. долл. до 21 млрд. В одном лишь 2001 г. приток прямых иностранных инвестиций составил 500 млн. долл., что эквивалентно их объему в 1993–1999 гг.
16 февраля 2004 г. три партии образовали коалицию в поддержку А. Бутефлики на предстоявших 8 апреля президентских выборах. В нее вошли Национальное демократическое объединение, исламистское Движение общества за мир и пропрезидентская фракция Фронта национального освобождения (ФНО). Основным соперником А. Бутефлики выступил лидер другой фракции ФНО А. Бенфлис, который руководил предвыборной кампанией А. Бутефлики в 1999 г. Лидеры берберского движения заявили о бойкоте выборов после отказа правительства провести референдум о признании тамазиг официальным языком наряду с арабским.
Согласно МВД, А. Бутефлика был переизбран на новый пятилетний срок. За него проголосовали 83,5% участвовавших в выборах алжирцев, почти на 10% больше, чем в 1999 г. Последующие места заняли генеральный секретарь ФНО А. Бенфлис (7,9% голосов), А. Джабалла – руководитель исламистского Движения национальной реформы (4,8%), Сайд Саади, лидер Объединения за культуру и демократию (1,9%), представитель Партии трудящихся Луиза Ханун (1,1%) . Явка избирателей составила около 57%. Голоса активистов ФНО распределились между А. Бутефликой и А. Бенфлисом. Так же неоднозначной была позиция бывших лидеров ИФС. Некоторые призывали бойкотировать президентские выборы, другие выступали в поддержку А. Бутефлики. Армия впервые заняла нейтральную позицию, в значительной мере, как отмечают западные наблюдатели, под давлением западных держав, прежде всего США.
Три главных соперника А. Бутефлики в совместном заявлении заявили по окончании выборов о якобы массированной фальсификации выборов. Однако этого не подтвердили международные наблюдатели. Анна-Мария Лизэн, член бельгийского парламента, утверждала, что выборы прошли в соответствии с европейскими стандартами. Дж. Брюс, один из 120 представителей ОБСЕ, прибывших на выборы, подчеркнул «прозрачность процесса подсчета голосов». Перед выборами власти удовлетворили требования оппозиции о доступе к СМИ, присутствии на выборах иностранных наблюдателей и изменении условий подсчета голосов в армии, полиции и жандармерии. По мнению Р. Тлемсани, профессора Института политических наук (г. Алжир), результаты выборов показывают, что Алжир при А. Бутеф-лике рискует превратиться в неототалитарное государство, в котором президент будет неприкасаемым, а выборные органы превратятся в ширму демократии. А. Бутефлика несколько раз выступал за изменение конституции, которое еще более усилило бы президентскую власть. (Конституция 1996 г. уже значительно расширили полномочия президента.) Склонность А. Бутефлики к авторитаризму подчеркивали его соперники в ходе предвыборной кампании, называя его «алжирским Бонапартом». По-видимому, авторитарный характер власти в Алжире еще более усилится. Президент попытается вырвать ФНО из-под контроля А. Бенфлиса.
Основную роль в стремительном подъеме исламистского движения в конце 80-х годов сыграл социально-экономический фактор. Утверждение о том, что решающую роль сыграл социокультурный или цивилизационный фактор, имеющий перманентный характер, необоснованно: в течение четверти века политическая ситуация в Алжире оставалась стабильной. Однако, несомненно, на социально-экономический кризис наложились политический и социокультурный. Усилилась критика коррупции, требования о проведении либерализации общественно-политической жизни, легитимность правящего режима после смерти общепризнанного лидера алжирской нации X. Бумедьена стала ставиться под сомнение, особенно после прихода в общественно-политическую жизнь нового поколения, выросшего в независимом Алжире. Появились первые признаки исламистской оппозиции, активизировалась светская оппозиция, требовавшая введения многопартийной системы, в Кабилии берберы провели акции протеста, защищая свою культуру и язык. Как отмечает Р.Г. Ланда, «и религиозный фанатизм, и этнический партикуляризм второй половины 80-х годов были частными проявлениями все возраставшего недовольства масс ухудшением экономического положения, поляризацией доходов, роста пропасти между верхами и низами». Происходили забастовки учащихся, демонстрации молодежи, трудящихся.
«Магнитуда» октябрьских волнений 1988 г. подтолкнула президента Ш.Бенджедида и часть правящей элиты к проведению либерализации и демократизации общественно-политической жизни: была принята новая конституция и введена многопартийная система. За короткий промежуток времени исламистское движение превратилось в основную оппозиционную силу. Параллельно падал авторитет ФНО, которую покидали представители военной элиты. 1989–1991 гг. были периодом либерализации и демократизации, невиданных по своему масштабу в арабском мире ни до этого момента, ни после него. Однако в обстановке ослабления правящего режима этот неконтролируемый процесс оказался чреватым тяжелыми последствиями для страны. Возникла реальная возможность прихода исламистов к власти. Агрессивность алжирского исламизма, представленного ИФС, позволяет сделать вывод о том, что потрясения в Алжире были неизбежны и в случае прихода ИФС к власти сотни тысяч алжирцев эмигрировали бы в Западную Европу. На фоне алжирских исламистов выгодно отличается поведение исламистского Движения исламской направленности (ДИН) (с января 1989 г. «Ан-Нахда») в Тунисе после «жасминной революции» 7 ноября 1987 г. Лидер ДИН Р.Ганнуши стремился продемонстрировать уважение исламистов к законам страны. Он заявил о том, что тунисские исламисты поддерживают закон о политических партиях и Кодекс гражданского состояния. Инициатива в обострении отношений между правящим режимом и «Ан-Нахдой» принадлежала власти. Это произошло после того, как список независимых на парламентских выборах получил около 14% голосов по всей стране и до 25% голосов в городах и пригородах, что неприятно поразило правительство: по существу, список независимых состоял из исламистских кандидатов. Все легальные светские оппозиционные партии вместе набрали лишь 3,76% голосов.
Ввиду усиления групп боевиков-исламистов как в численном отношении, так и в вооружении и активности армия начала переговоры с ИФС, но они оказались безрезультатными, так как ИФС выдвигал явно неприемлемые условия. Однако с течением времени в военных действиях произошел перелом. Если в 1994 г. возможность захвата власти исламистами казалась реальной, то к концу 1995 г. перевес оказался на стороне армии. По отношению к умеренным исламистам в лице ХАМАС и «Ан-Нахды» правительство проводило толерантную политику, способствуя расколу исламистского движения. С 1996 г. умеренные исламисты входили в состав правительства. Правда, они имели меньшинство портфелей, к тому же их министерские должности не были ключевыми в правительстве. Деятельность умеренных исламистских организаций находилась под контролем правящего режима.
Как отмечает Р.Г. Ланда, в прессе и литературе рассматривались разные варианты эволюции событий – «суданский, афганский, иранский, чилийский, иранский, иорданский». По нашему мнению, реализованный вариант можно назвать «турецким»: армия позволяет действовать политическим партиям, соперничать между собой, формировать правительство, но продолжает играть важную роль и в случае необходимости может вновь вмешаться в политику. Следует подчеркнуть, что власть в Алжире является авторитарной, исполнительная власть контролирует законодательную. Поправки, внесенные в конституцию в 1996 г., еще более укрепили президентскую власть, хотя и до этого президент имел широкие права и полномочия. Вместе с тем заслуживает внимания тот факт, что организаторы военного переворота 1992 г. не решились ликвидировать многопартийную систему.
В общественно-политической жизни, как обоснованно указывают американский исследователь У. Куондт и М.А. Сапронова, существуют три течения: консервативно-националистическое (М.А. Сапронова), или националистическое (У. Куондт); фундаменталистское (М.А.Сапронова), или исламистское (У. Куондт); светское демократическое, но на региональной и узко националистической основе – проберберские партии Объединение за культуру и демократию (ОКД) и Фронт социалистических сил (ФСС) (М.А. Сапронова), или берберо-националистическое (У. Куондт). Основываясь, по-видимому, на результатах парламентских и президентских выборов, У.Куондт подчеркивает, что ни одно движение (они представляют соответственно 25–30%, 15–20% и 10–15% населения) не может обойтись без определенной поддержки по крайней мере одного из них. С нашей точки зрения, больше свободы маневра у Фронта национального освобождения (ФНО) и Национального демократического объединения (НДО), исповедующих националистическую идеологию. Они могут опереться на поддержку как умеренных исламистов, так и берберистских ОКД и ФСС. Комбинация умеренных исламистов и берберистов представляется невозможной.
Исламистские организации можно разделить на три блока. Первый – это легальные партии: Движение национальной реформы; Движение общества за мир, которой руководил М. Нахнах до своей смерти 19 июня 2003 г.; «Ан-Нахда». Ко второму относятся Вооруженные исламские группы и Исламская группа проповеди и джихада, продолжающие террористическую деятельность. В третий входят запрещенный Исламский фронт спасения и движение «Вафа», в легализации которого было отказано его лидеру А.Т. Ибрахими.
Выборный процесс показывает, что с 1991 г. постоянно действует тенденция к ослаблению влияния исламистов. На выборах в местные органы власти в июне 1990 г. они получили 4,7 млн. голосов, на парламентских выборах в декабре 1991 г. (первый тур) – 3,2 млн. голосов, на выборах в Национальное народное собрание в июне 1997 г. – 2,5 млн., на выборах в местные органы власти в октябре 1997 г. – менее 2 млн. Если на выборах в Национальное народное собрание в июне 1997 г. исламисты получили 103 места, то на выборах в эту нижнюю палату парламента в мае 2002 г. – 82.
Следует отметить новое разочарование алжирцев в эффективности многопартийной системы. На общепризнанно открытых, честных президентских выборах 16 ноября 1995 г. была зафиксирована рекордная на президентских и парламентских выборах и на выборах в местные органы власти явка электората на избирательные участки – 75,7%. И это несмотря на призыв ИФС, ФНО и ФФС бойкотировать выборы, угрозы исламистов участникам выборов. На парламентских выборах 5 июня 1997 г. к избирательным урнам пришли 65,5% избирателей (по мнению оппозиции этот показатель был меньше), на президентских выборах 15 апреля 1999 г. – 60,9% (по мнению французской газеты «Монд» и алжирской оппозиции, – всего около 23%). На парламентских выборах в мае 2002 г. явка электората составила 46%. У. Куондт называет эту официальную цифру достоверной, хотя, возможно, и неточной. Однако фактически проголосовали лишь 36% избирателей, так как остальные 5% бросили в урны незаполненные бюллетени в знак протеста. В апреле 2002 г. накануне этих выборов опросы показали, что 48% электората почти не доверяли политическим партиям.
Некоторые алжирцы бойкотировали избирательные участки из-за многочисленных нарушений и фальсификации результатов голосования. Если президентские выборы 1995 г. прошли без эксцессов и давления со стороны правящего режима, то уже референдум 28 ноября 1996 г. по поправкам в конституцию отличался нарушениями и подтасовкой итогов голосования. Относительно свободными были выборы в Национальное народное собрание в июне 1997 г. и в мае 2002 г., но правящая элита могла бы допустить это, демонстрируя демократичность выборов в Алжире, поскольку президент в соответствии с новой конституцией 1996 г. имел эффективные средства воздействия на парламент. Согласно поправкам, был образован двухпалатный парламент, состоящий из Национального народного собрания (нижняя палата) и Национального совета (верхняя палата). Закон может быть принят лишь при условии голосования за него трех четвертей членов Национального совета, к тому же треть депутатов Национального совета назначается лично президентом. Кроме того, глава государства может распустить Национальное народное собрание.
На политику власти в отношении исламистов в одной из стран Магриба оказывала влияние ситуация в других странах. После победы ИФС на выборах в местные органы власти в Алжире 12 июня 1990 г. репрессии против исламистов в Тунисе еще более усилились. Тунис был бы весьма уязвим в случае прихода к власти исламистов в Алжире. В начале 90-х годов в значительной мере под влиянием фактической легализации ИФС с марта 1989 г., их победы на выборах в местные органы власти в июне 1990 г. и в первом туре парламентских выборов в декабре 1991 г. заметно активизировались марокканские исламисты, в основном студенты. Король Хасан II в целом терпимо относился к их деятельности, если она не носила ярко выраженный антиправительственный характер. Хасан II стремился избежать развития событий в Марокко по алжирскому сценарию.
Аналогично ситуация в одной из стран Магриба оказывала влияние на поведение исламистов в других странах. Репрессии против «Ан-Нахды» в Тунисе (весной 1991 г.) заставили ИФС обострить положение в Алжире, провоцировать столкновения с силами правопорядка. Динамичное развитие алжирского исламизма способствовало активизации марокканских исламистов. Однако жестокая война в Алжире и опасение вооруженного противостояния в Марокко вынудили радикальную «Аль-Адль валь-ихсан», действовавшую в подполье, перейти на более умеренные позиции и в 1995 г. официально отказаться от насилия. Она получила возможность действовать полулегально. В январе 1998 г. «Аль-Адль валь-ихсан» призвала политические силы вступить в национальный диалог, чтобы алжирская трагедия, как она подчеркнула, не повторилась в Марокко.
арабский исламский власть оппозиция
Список источников и литературы
1. Национальная хартия Алжирской Народной Демократической Республики. – М., 1979, с. 31–33.
2. Алжир (Справочник). – М., 1977, с. 94.
3. История Алжира в новое и новейшее время. – М., 1992, с. 353.
4. Ланда Р.Г. История Алжира. XX век. – М., 1999, с. 200.
5. Сапронова М.А. Политика и конституционный процесс в Алжире (1989–1999). – М., 1999, с. 48.
6. Бабкин С.Э. Движения политического ислама в Северной Африке. – М., 2000, с. 121.
7. Политическая элита Ближнего Востока. – М., 2000, с. 160.
8. Ближний Восток и современность. Сборник статей. – М., 1999. Выпуск 6, с. 173.
|
