| «Иракский кризис» в аспекте политической борьбы в США
Операция американских войск по свержению режима Саддама Хусейна в Ираке и последующая оккупация этой страны сделали иракскую проблему одной из центральных тем внутриполитической борьбы в Соединенных Штатах. Две ведущие политические силы Америки – Республиканская и Демократическая партии – активно разыгрывают иракскую карту в предвыборной кампании 2004 г. В разнообразных журналистских и более серьезных профессиональных исследованиях данного вопроса проявляются диаметрально противоположные точки зрения. Есть мнение, что демократы являются принципиальными оппонентами находящимся у власти республиканцам; по другим оценкам, обе партии придерживаются, по сути, одной и той же линии в отношении Ирака. Для того, чтобы понять истинную картину, необходимо, прежде всего, вспомнить предысторию нынешней ситуации, т.е. риторику и реальные действия республиканцев и демократов в период 1990–2003 гг.
Ирак стал сильным фактором беспокойства в американской внешней политике в 1990 г., когда войска тогдашнего президента этой страны Саддама Хусейна вторглись в сопредельный Кувейт. Тогда у власти в США находилась Республиканская партия во главе с Джорджем Бушем-старшим, которому пришлось приложить определенные усилия, чтобы получить у Конгресса санкцию на использование американских войск в составе международной коалиции, созданной под эгидой ООН для освобождения Кувейта. В конце 1990 г. – начале 1991 г. Демократическая партия обладала большинством в Конгрессе и затягивала принятие решения о присоединении Америки к коалиции, мотивируя это отсутствием прямой и явной угрозы стране и неисчерпанностью дипломатических ресурсов. В то же время, ведущие фигуры Демократической партии на сегодня – Альберт Гор, Джозеф Либерман и Билл Клинтон – голосовали в 1991 г. за участие США в антииракской коалиции. Все они любят напоминать об этом сейчас, солидаризируясь с курсом Буша-младшего, чтобы набрать политические очки. Однако именно республиканцы внесли «иракскую папку» во внешнеполитическую повестку дня Америки, которая после операции «Буря в пустыне» в 1991 г. не словом, а делом провозгласила свою новую роль в мире после «холодной войны».
Вскоре после войны в Персидском заливе стратеги Республиканской партии во главе с нынешним заместителем министра обороны Полом Вулфовицем по заданию тогдашнего министра обороны, а ныне вице-президента Дика Чейни начали разработку новой внешнеполитической концепции для несостоявшегося второго президентского срока Буша-старшего. Документ под названием «Руководство по планированию оборонной политики» ставил перед Америкой цель не допустить появления сверхдержав на глобальном и региональном уровнях и фактически наделял американскую администрацию правом использовать военную силу для достижения своих внешнеполитических целей без санкции мирового сообщества (принцип преимущественного права, занявший центральное место в Стратегии национальной безопасности, провозглашенной Бушем-младшим в 2002 г.)1
. После того как Буш-старший проиграл выборы 1992 г. Биллу Клинтону, эта концепция отнюдь не канула в лету: ее час настал спустя восемь лет, когда республиканцы, среди которых был целый ряд видных деятелей эпохи президентства Буша-старшего, вернулись в Белый дом под руководством Буша-мл. и опробовали на Ираке свои внешние политические заготовки.
Упомянутая концепция – важное, но не единственное объяснение сегодняшней политики республиканцев в отношении Ирака. Регион Персидского залива является для Америки стратегически важным, прежде всего, по той причине, что там расположены богатейшие месторождения нефти (это положение было зафиксировано еще в начале 80-х годов в «Доктрине Картера»). В свою очередь, нефть – это одна из опор клана Бушей. Обслуживание интересов нефтяных компаний находится в сфере интересов Бушей с 20-х годов минувшего века. Не менее тесные связи обнаруживаются у Буша и многих видных членов его администрации и с военно-промышленным комплексом, которому операция по свержению Хусейна обеспечила огромные оборонные заказы2
. Принадлежность клана к элите американского общества сделала президента Буша-младшего выразителем интересов крупного капитала во внутренней (снижение налогов) и во внешней политике (силовая поддержка захвата новых источников сырья). Кстати, такая позиция отчасти объясняет, почему американский президент, в отличие от отца, не стал привлекать к своей операции против Ирака силы мирового сообщества и повел ее на деньги американских налогоплательщиков, истратив за год войны около 100 млрд. долл.3
Суммируя все вышеизложенное, невольно приходишь к выводу, что Джордж Буш-младший был в известном смысле обречен на операцию по свержению Саддама Хусейна, само существование которого противоречило политическим и экономическим интересам Америки в понимании республиканцев. Однако прежде, для понимания хронологии развития ситуации, следует остановиться на позиции Демократической партии, представитель которой – Билл Клинтон – занимал Белый дом с 1992 г. по 2000 г.
В указанный период американская политика в отношении Ирака развивалась в контексте резолюций Совета Безопасности ООН, которые определили режим санкций в отношении этой ближневосточной страны после войны 1991 г. Среди всех членов мирового сообщества Америка под руководством Клинтона проводила, несомненно, самую активную политику на этом направлении. Однако в целом эти действия укладывались в так называемую концепцию сдерживания, принципы которой были выработаны еще во времена «холодной войны» и, отчасти, по инерции (а также из-за отсутствия дееспособных альтернатив) продолжали применяться и по отношению к Ираку. Иначе говоря, по крайней мере, на официальном уровне Америка рассчитывала на то, что режим Хусейна «исправится». Например, один из ключевых аспектов иракской проблемы – поиск и ликвидация иракского оружия массового поражения – был для администрации Клинтона инструментом для систематического давления на Саддама Хусейна и стимулирования мирового общественного мнения. Эта политика достигла апогея в конце 1998 г., когда США и Великобритания провели военную операцию «Лис в пустыне» – трехдневный массированный авиационный и ракетный удар по Ираку. Поводом для операции стало нежелание Саддама Хусейна сотрудничать с инспекторами ООН. Однако, несмотря на внушительную военную мощь, «дистанционный» характер этой операции на тот момент вовсе не предусматривал свержения иракского режима.
Но уже комментируя итоги операции «Лис в пустыне», Билл Клинтон официально провозгласил новую цель американской политики в отношении Ирака: «Чтобы избавить регион и народ Ирака от угрозы, исходящей от режима Хусейна, в долгосрочной перспективе мы должны добиться смены власти в Ираке»4
. Одним из импульсов, заставивших Клинтона сделать это принципиальное заявление, было письмо группы влиятельных американских политиков, призывавших администрацию к полномасштабной военно-дипломатической работе по отстранению Саддама Хусейна от власти. Среди подписавших это письмо были будущий министр обороны в администрации Буша-младшего Доналд Рамсфелд и его будущий заместитель Пол Вулфовиц5
. Иначе говоря, уже при демократах в американской политике в отношении Ирака стал формироваться жесткий республиканский курс.
На выборах 2000 г. «иракская карта» играла далеко не первостепенную роль, однако в ходе предвыборной кампании Джордж Буш-младший не преминул упрекнуть демократов во главе теперь уже с Альбертом Гором в неэффективном использовании внешнеполитического потенциала Вашингтона. «Американское влияние в мире ослабло и используется неразумно», – отмечал Буш6
. Будущий вице-президент Дик Чейни тогда же обращал внимание на тот факт, что при республиканском президенте Буше-старшем США добивались гораздо более эффективного действия режима санкций. И хотя это связано, прежде всего, с тем, что в 1991–1992 гг., о которых говорит Чейни, режим санкций активно набирал обороты, другое его замечание следует признать более справедливым. «Администрация (Клинтона) позволила Саддаму Хусейну «сорваться с крючка», он изгнал инспекторов ООН, и администрация ничего не может с этим поделать», – подчеркивал Чейни7
.
Логика демократов заключалась в том, что, отказываясь от продолжения инспекций, Хусейн собственноручно «закручивает гайки» режима международных санкций. Однако эта логика была бы продуктивна лишь в том случае, если бы тогда, в конце девяностых, в мировом сообществе наблюдалось единство мнений по иракской проблеме, а режим санкций не был бы размыт целенаправленными усилиями руководства Ирака по активному налаживанию торговых отношений с соседними странами (в т.ч. контрабанда нефти). Ориентированный на международное общественное мнение подход Демократической партии оказался неэффективен, и хотя это вряд ли можно считать причиной поражения Гора на выборах 2000 г., избиратели позволили Америке опробовать новый более жесткий подход, проводником которого выступил Джордж Буш-младший.
После событий 11 сентября 2001 г., в ответ на которые Вашингтон развернул крупномасштабную антитеррористическую операцию, можно лишь гадать, как развивалась бы американская политика в отношении Ирака, если бы Соединенные Штаты не были потрясены беспрецедентными террористическими актами. Сменив Билла Клинтона в Белом доме, Буш в начале 2001 г. дал понять, что намерен уделить более пристальное внимание Ираку, чем его предшественник: подтверждениями этого намерения стали очередной авиаудар по военным объектам на территории страны и расширение финансовой поддержки антисаддамовской оппозиции, которая при Клинтоне носила скорее символический характер. Не остался в стороне и нефтяной аспект: администрация Буша-младшего поставила задачу свести к минимуму факторы нестабильности в стратегически важном для нее регионе Персидского залива8
. Главным из этих факторов являлся, конечно же, режим Саддама Хусейна. Но все это вовсе не означает, что в планах Буша изначально было силовое устранение этого режима.
Однако теракты 11 сентября заставили команду Буша по-новому взглянуть на иракскую проблему. Так называемые ястребы в администрации видели в произошедших событиях отличный повод для начала войны. Например, министр обороны Рамсфелд неоднократно просил ЦРУ расследовать связи режима Хусейна с повинной в терактах организацией «Аль-Каида»9
. И хотя наличие таких связей так и не было установлено, сам факт проведения этого расследования укрепил образ Саддама как врага в глазах общественного мнения, что немаловажно для такой страны как Америка. В то же время, часть республиканской администрации во главе с госсекретарем Колином Пауэллом выступала против скоропалительной войны, однако развитие событий показало, что «ястребам» удалось взять верх, оттеснив дипломатов на вторые роли. В начале 2002 г. Буш причислил Ирак к так называемой оси зла, дав старт пропагандистской кампании по подготовке к будущей воине10
.
Как утверждает генерал Уэсли Кларк (один из претендентов на место кандидата от демократов на выборах-2004), уже через несколько месяцев после терактов 11 сентября 2001 г. операция в Ираке обсуждалась в Пентагоне, и весь американский политический истэблишмент был в курсе намерения Буша использовать трагические события в Нью-Йорке и Вашингтоне как предлог для военной операции11
. Республиканская администрация добилась невиданной поддержки своих планов по отстранению режима Саддама Хусейна от власти: к силовой акции призвал даже соперник Буша на выборах-2000 Альберт Гор. «Наступает момент, когда нужно перейти от дипломатии к более решительным действиям», – подчеркивал Гор, партия которого прежде делала ставку на переговорный процесс, а не на военные акции12
. Другие демократы если и критиковали военные планы Буша, то делали это крайне осторожно, опасаясь обвинений в непатриотизме. «Следует более четко определить механизм этой военной операции и просчитать ее последствия, – заявил лидер демократического большинства в Сенате Том Дэшл, спустя год после терактов 11 сентября. – Мы не хотим, чтобы решение о войне было принято одной из партий, и не хотим, чтобы в обществе сложилось впечатление, будто бы мы против той (антитеррористической) деятельности, которую ведет президент»13
.
Столь широкомасштабная поддержка проявилась и в ходе голосования в Конгрессе по вопросу об использовании американских войск в том случае, если Ирак не выполнит резолюции СБ ООН, касающиеся оружия массового поражения. При этом республиканская администрация фактически поставила режим Хусейна в безвыходное положение, потребовав от него доказательств отсутствия такого оружия: если бы в Ираке возобновились инспекции и было бы найдено ОМП, то команда Буша использовала бы это как повод для атаки, а если такое оружие не было бы обнаружено, это было бы истолковано Белым домом как сокрытие ОМП.
В октябре 2002 г. новая военная операция получила в обеих палатах американского парламента больше голосов поддержки, чем десять с лишним лет назад, когда в повестке дня стояло участие США в выдворении Хусейна из оккупированного им Кувейта14
. И лишь немногие демократы выступили против военного решения иракской проблемы, причем среди этих противников войны практически не было лидеров партии, претендовавших на место кандидата от демократов на выборах-2004: все они, по всей видимости, достаточно хорошо понимали, что до поры, до времени успех войны, которую они поддержали, будет положительно влиять и на их рейтинг в глазах избирателей. «Это вопрос национальной безопасности, и здесь мы должны быть едины», – подчеркнул руководитель демократического меньшинства в Палате общин Ричард Герхардт15
.
Стартовавшая весной 2003 г. военная кампания, целью которой было отстранение режима Саддама Хусейна от власти в Ираке, имела успех, подтвержденный президентом Бушем в его июньском обращении к американским войскам на авианосце в Персидском заливе: «Миссия выполнена». Однако последовавшая оккупация страны оказалась для Америки не такой легкой задачей: противодействие американцам со стороны различных сил в постсаддамовском Ираке превзошло ожидания, как превзошли ожидания и потери американских войск. Для демократов эти неудачи республиканской администрации стали удобным поводом для разыгрывания «иракской карты» в политической борьбе. Однако, как и прежде, критика носила осторожный характер и касалась по большей части организационных, а не принципиальных вопросов. Радикальные идеи вроде досрочного вывода американских войск из Ирака были озвучены лишь одним из кандидатов от демократической партии – Говардом Дином, который попытался сыграть на антивоенных настроениях избирателей, но был быстро потеснен другими демократами. Тем не менее, в ходе своей кампании Дин сделал ряд существенных замечаний, подвергнув критике, в том числе, и своих коллег по партии. «Думаю, избиратели должны усомниться в ответственности тех демократов, которые проголосовали за резолюцию о начале войны, а теперь критикуют эту войну, прикрываясь утверждениями, что президент ввел их в заблуждение (относительно иракского оружия массового поражения)», – резонно отмечал Дин16
. Однако эти упреки не помешали оппонентам Дина опередить его в гонке за право быть кандидатом от демократов на выборах-2004; вперед вышел сенатор Джон Керри.
На взглядах Керри как соперника Буша на выборах-2004 следует остановиться особо. Как ни странно, среди всех претендентов от демократической партии он был наименее последователен в своей позиции по Ираку. Так, проголосовав за резолюцию о военном решении иракского вопроса, Керри впоследствии не поддержал выделение денежных средств на ведение этой войны17
. За несколько месяцев до начала операции Керри, следуя традиционной линии демократов, призывал использовать дипломатические, а не силовыми ресурсы. «Соединенные Штаты должны начинать войну не потому, что этого хочет администрация, а потому, что страна вынуждена пойти на такой шаг, – подчеркивал Керри. – Война – это крайняя мера»18
. Свою президентскую кампанию Керри начал и вовсе как антивоенный деятель, возглавив движение «Ветераны Вьетнама против войны в Ираке». Однако успехи американской армии в свержении режима Хусейна заставили сенатора отказаться от невыгодной в политическом отношении антивоенной риторики.
В преддверии выборов Керри оказался в ситуации, когда ему, с одной стороны, нужно было сполна использовать «иракский вопрос» для критики Буша, а с другой, – не прослыть непатриотичным пацифистом. Поэтому за несколько месяцев до ноябрьских выборов претендент от демократов, несмотря на усугубляющиеся проблемы администрации Буша в Ираке, по-прежнему не позволял себе антивоенных высказываний. В своей критике Керри делал упор, прежде всего, на поведении республиканцев при подготовке войны, когда общественное мнение было введено в заблуждение разговорами о связях режима Хусейна с террористической организацией «Аль-Каида» и иракском потенциале ОМП. С мнением Керри был солидарен известный эксперт в области международных отношений, советник президента Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезински, называвший политику Буша-младшего в отношении Ирака «экстремистской и основанной на эксплуатации страхов электората», а авторов этой политики обвиняет в «зацикленности на переустройстве системы безопасности на Ближнем Востоке, не обращая внимания на авторитет Америки в мире»19
.
В то же время, наблюдая за тем, как его соперник достаточно успешно эксплуатирует на внутриполитической арене свой образ верховного главнокомандующего нации, Керри заявлял, что он смог бы выполнять эту роль более эффективно. В планах демократического кандидата не было ничего революционного: следуя свойственному его партии интернационализму, он обещал в случае его избрания президентом трансформировать иракский вопрос из сугубо американской авантюры в подлинно международную операцию20
. С точки зрения внутриполитической конъюнктуры, в этом можно увидеть циничную попытку успокоить избирателей тем, что при Керри в Ираке гибли бы не только американские солдаты. Впрочем, если в призывах кандидата от демократов и была скрыта такая подоплека, она, конечно же, не озвучивалась. «Политическим и экономическим восстановлением Ирака должно заниматься международное сообщество под эгидой ООН», – подчеркивал Керри. В ответ на это Буш возражал, что ООН не может заниматься освоением денежных средств, выделенных на иракскую операцию американским конгрессом22
(в то время как президент Буш-старший в 1991 г. выдворил Саддама Хусейна из Кувейта на деньги стран региона Персидского залива).
Куда больше, чем своего соперника, Керри беспокоил имидж Америки в мире, серьезно пострадавший в результате односторонних действий Буша в Ираке. Эта проблема лежала в основе внешнеполитической части предвыборной платформы демократов под громким названием «Strong at Home, Respected in the World» («Сильные дома, уважаемые в мире»). В частности, лидер Демократической партии обещал посвятить первые месяцы своего правления «возвращению США в международное сообщество» и извинениям перед союзниками Америки за ошибочную одностороннюю политику республиканцев. «Иракская проблема имеет общемировое значение, а значит, в ее решении должна участвовать НАТО, ведь сейчас это глобальная организация по обеспечению безопасности», – заявлял Керри23
. Как отмечает его коллега по партии Джозеф Либерман, ошибки в политике республиканцев «навесили ярлык негатива на справедливую войну»24
. Иначе говоря, в иракском вопросе демократы готовы были пойти не на кардинальные, а на имиджевые коррективы. Между тем, Буш, как известно, привлек к операции Америки в Ираке войска ряда других стран, однако тот факт, что среди ведущих участников оккупации нет столь влиятельных членов НАТО, как Германия или Франция, косвенно свидетельствовало о невысоких шансах планов Керри.
«Мы не можем позволить себе уйти из Ирака, но нашей неудачной политике нужно положить конец, ведь уже допущенными ошибками Америка и так серьезно усложнила свое положение», – резюмировал соперник Буша25
. Отсутствие в предвыборной риторике демократов таких слов как «агрессия» или «нефтяные интересы» свидетельствовал о том, что, в случае избрания Джона Керри президентом Соединенных Штатов, Вашингтон, если и отклонился бы от курса Джорджа Буша, то незначительно. Выделенные за последний год огромные бюджетные ассигнования и положительное воздействие войны на американскую экономику не позволяли американскому истэблишменту даже думать о сворачивании «иракского проекта» вне зависимости от того, представитель какой партии находился бы в Белом доме.
И хотя в предвыборной кампании 2004 г. внешняя политика по объективным причинам играла гораздо более важную роль, чем на предшествующих выборах, в арсенале демократической партии было не так уж много инструментов для победы над Бушем на этом фронте. При этом следует понимать, что все успехи Америки в Ираке были вкладом в предвыборную копилку республиканцев, а жестко контролируемые партией Буша Пентагон и иракское руководство не позволили бы неудачам стать достоянием общественного мнения в такой степени, чтобы это могло бы серьезно повлиять на ход предвыборной кампании.
С точки зрения исторической перспективы, трудно сделать однозначный вывод о том, победа какой партии на президентских выборах-2004 принесет большую пользу урегулированию в Ираке. С одной стороны, политика республиканцев многим кажется тупиковой, а успешное развитие стратегии администрации Буша остановилось на свержении режима Хусейна. С другой стороны, в девяностые годы демократы не добились серьезного прогресса в решении иракской проблемы, когда она стояла отнюдь не так остро, как сейчас. Возможно, решительность республиканцев и реальные интересы спонсоров этой партии в Ираке позволят более эффективно справиться со сложившейся ситуацией. Ведь, как уже упоминалось, «иракский проект» – это в значительной степени республиканский проект, а значит, у команды Джорджа Буша есть и право, и обязанность довести его до конца, если ему позволят сделать это американские избиратели.
ирак кризис американский хуссейн буш
Список литературы
1. www.costofwar.com
2. Заявление Б. Клинтона по итогам операции «Лис в пустыне», 19.12.1998.
3. Выступление Дж. Буша-мл. на конвенции Республиканской партии, 04.08.2000.
4. Ежегодное послание президента Буша (State of the Union Speech), 29.01.2002.
5. Дебаты претендентов от демократической партии, 29.02.2004.
6. Речь А. Гора на заседании Совета по международным отношениям, 12.02.2002.
7. Интервью Дж. Буша-мл. телекомпании NBC, 08.02.2004.
8. Дебаты претендентов от демократической партии, 29.02.2004.
9. Выступление Дж. Керри в Westminster College, 30.04.2004.
|
