Иван Андреевич Крылов как драматург
Комедия «Трумф» и её политический смысл
Содержание
Содержание
Краткая биография и характеристика творчества
Драматургия И. А. Крылова
Краткое содержание комедии «Трумф»
Политический смысл комедии «Трумф» (или «Подщипа»)
Вывод
Краткая биография и характеристика творчества
Иван Андреевич Крылов родился 2 февраля 1769 в Москве. Умер 9 ноября 1844 в Санкт-Петербурге (даты по старому стилю). Он был знаменитым русским поэтом, баснописцем, переводчиком и писателем.
В молодости Иван Андреевич был известен, прежде всего, как писатель-сатирик. Он издавал сатирический журнал «Почта духов». Популярная пародийная трагикомедия на Павла I «Трумф» (или «Подщипа») – также его творение.
Крылов написал более 200 басен с 1809 по 1843 года. Их было так много, что собрание пришлось разделить на девять частей. Эта сборка была так популярна, что неоднократно переиздавалась огромными, по тем временам, тиражами. А в 1842 году произведения Ивана Андреевича вышли в немецком переводе.
Большинство сюжетов были заимствованы из античной литературы. Но было также немало и авторских, оригинальных сюжетов.
Драматургия И. А. Крылова
После смерти отца (1778 год) семья осталась без всяких средств к существованию, и Крылову с десяти лет пришлось работать писцом в Тверском суде. Мать не сумела добиться пенсии после смерти мужа, и в 1782 было решено ехать в Петербург хлопотать о пенсии. В столице тоже ничего не удалось добиться, но для Крылова нашлось место канцеляриста в Казенной палате. К тому же Петербург открывал перед ним возможность заниматься литературным трудом. На протяжении 1786 - 1788 Крылов написал трагедии "Клеопатра" и "Филомела", комедии "Бешеная семья" и "Проказники". Имя молодого драматурга вскоре приобретает известность в театральных и литературных кругах. [1]
В столице молодой драматург сближается со знаменитым актером И.А. Дмитриевским и др. не менее знаменитыми представителями петербургской сцены: П.А. Плавильщиковым и С.Н. Сандуновым. В 1785—1786 создает трагедии «Клеопатра», «Филомела», оперу «Бешеная семья», комедию «Сочинитель в прихожей», но ни одна из них не увидела свет. Первой его публикацией были стихи и эпиграммы, появившиеся в журнале «Лекарство от скуки и забот». В 1787 Крылов лишается самого дорогого и близкого человека — матери, которую он боготворил.
Несмотря на явные неудачи, Крылов продолжает писать комедии и оперы, изобразив в «Проказниках» своих «благодетелей» — драматурга Я.Б. Княжнина и директора Императорских театров П.А. Соймонова. Разразился скандал. Крылов посылает Княжнину письмо, пронизанное едким сарказмом: «Обижая меня, вы обижаете себя, находя в своем доме подлинники толико гнусных портретов».
[2]
Второе письмо он направляет Соймонову.
В этих письмах-памфлетах Крылов прощается со своей театральной молодостью. После отлучения от театра он публикует в журнале «Утренние часы» оду «Утро»» и несколько басен, среди которых «Стыдливый игрок» и «Судьба игроков». Но продолжения им не последовало. Крылов выбирает для себя другое поприще — журнальное. В «Московских ведомостях» появляется объявление «на выходящее вновь с января сего 1789 года ежемесячное издание под заглавием “Почта духов”».
Это был журнал одного автора, своеобразный сборник сатирических новелл и публицистических фельетонов Крылова. Августовский номер «Почты духов» за 1790 был последним. Но Крылов не падает духом. Совместно с И.А. Дмитриевским, П.А. Плавильщиковым и молодым литератором А.И. Клушиным он основывает «Типографию Крылова с товарищи» с книжной лавкой при ней. В 1792 друзья-единомышленники начинают выпускать журнал «Зритель». «Ему казалось, — отмечал П.А. Плетнев, — что периодическими изданиями и заведением собственной типографии можно приобрести все: независимость, известность и деньги». Ни «Зритель», ни «Санкт-Петербургский Меркурий» не принесли желаемого результата. Последним стихотворением Крылова в «Меркурии» была ода «К счастию», в которой звучали горькие слова:
«Вот как ты, счастье, куролесишь;
Вот как неправду с правдой весишь!»
[3]
Краткое содержание комедии «Трумф», или «Подщипа»
Немецкий принц Трумф влюбился в Подщипу, дочь русского царя Вакулы. Подщипа любит и обручена со Слюняем, русским князем.
Трумф решает добиться Подщипы силой – начинает военную кампанию против царя Вакулы. Достаточно успешно: занимает престол царя, начинает репрессии против русских.
Подщипа должна венчаться с захватчиком. От этого ей становится плохо. Грозится утопиться, если дело дойдет до венчания.
Трумф, несмотря на то, что Подщипе уже некуда деваться от брака, пытается добиться ее лаской, уважением, а не военной грубостью. Через несколько недружелюбных реплик Подщипы, и он переходит на повышенные тона и начинает угрожать.
За этим всем из-за двери наблюдал Слюняй, жених Подщипы. Его фамилия говорящая. Например, его цитата на то, что творилось в комнате.
«Князна! усой и он? Ну, бьят, какой сейдитой!
Он съядит хоть бы с кем, хоть с куцейем Никитой!
Пьеесная! как я бояйся за тебя!
Уз так за двейью там ёзом я сзяй себя,
Ну, так и думаю, убьет ее до смейти.
Насию побьяи его отсюда цейти!»
Когда Подщипа спрашивает, заступился бы Слюняй за нее, тот отвечает отказом и аппелирует на то, что его меч – всего лишь деревяшка.
Несмотря на то, что Слюняй любит царевну, он не готов ради нее жертвовать собой. Подщипа предлагает прыгнуть с окна – тот отказывается. Царевна предлагает утопиться в пруду – Слюняй говорит, что плавать не умеет. Подщипа хочет зарезаться – Слюняй просит сделать ее это первой, он хочет посмотреть на это… Это раздражает Подщипу и она выгоняет жениха.
Действие переносится в новое помещение, где царь Вакула собрал своих бояр. Он обращается к каждому за советом, но ни один не может ответить ничего «Он глух», «А этот чуть дышит»… Царь уходит, а бояре прямо там же и засыпают от скуки.
Вакула просит у своего советника Дудурана совет. Тот предлагает позвать погадать цыганку. Подщипа хочет чтобы и ей нагадали, кому она достанется. Вакула просит у Дудурана взаймы полтинник на услуги цыганки. Советник сказал, что за цыганкой уже послал. И как-бы между словом обронил, что «На кашель пошлину накинул».
Цыганка гадает нечто невразумительное. Как это обычно и бывает, выдает общие фразы. Забегает в комнату разгневанный Трумф и выгоняет всех. Остается лишь цыганка с ним.
Цыганка гадает Трумфу, что только он в мыслях у царевны, и, соответственно, она его очень любит. Цыганка уходит, а в комнату входит Слюняй. Они остаются с Трумфом один на один.
Немец хочет убить Слюняя, тот молится отпустить. Трумф решил устроить дуэль. Дал пистолет Слюняю и говорит, чтобы тот стрелял. Но князь сроду не стрелял, знает, что промажет, и тогда его убьют. Поэтому он отказывается стрелять и говорит, что пусть Трумф забирает его невесту, лишь бы в живых оставил труса.
Немецкий завоеватель уходит, а к Слюняю приходит Подщипа. Князь просит чтобы его невеста отдала руку другому, потому что тогда Слюняя Трумф не убъет. Подщипа хочет выйти замуж за русского князя, так как очень того любит и даже готова им, собственно, и пожертвовать.
Паж зовет царевну на вечернюю службу, где та будет помолвлена с Трумфом. Если Подщипа откажется, Слюняя повесят. Узнав это, князь еще сильнее уговаривает свою невесту не мешкать и соглашаться на замужество с Трумфом, чтобы самому выжить.
Во время этой драматической сцены врывается царь Вакула и сообщает немцу, что русские победили. Цыганка пустила по германскому войску чахотку.
Трумф в бешенстве, а Слюняй радуется и начинает снова признаваться в любви Подщипе, видя, что опасность миновала. Вакула приказывает Дудурану «украсить» Трумфа, чтобы тот вечером прыгал казачка на венчании Слюняя и Подщипы… The End
Политический смысл комедии И. А. Крылова «Трумф», или «Подщипа»
К концу столетия, на взгляд Ольги Гончаровой, русская литература, прошедшая очень сложный путь освоения новых эстетических моделей, через драматические поиски художественного модуса письменной речи, получает, наконец, некоторую самодостаточность, осознает себя как самостоятельную институцию и, следовательно, получает возможность самоописания и саморефлексии. Она подводит итоги, синтезирующие прежние поиски, эстетические идеи, дискурсивные практики (например, в творчестве Н.М. Карамзина, А.Н. Радищева, Г.Р. Державина и др.), непосредственно предваряя новый этап художественных трансформаций и смену художественных систем в русской культуре. Свой и чрезвычайно оригинальный вариант подобного подведения итогов осуществляет и И.А. Крылов. Именно в этом контексте и может быть прочитана его „загадочная” пьеса Трумф, или Подщипа
.
Подщипа
, действительно, рассматривалась в основном как пародия на высокую трагедию или памфлет на царствование Павла I.
Несмотря на то, что „Крылова-драматурга волновали, в первую очередь, литературные проблемы, и ведущей особенностью созданных им сочинений явилась их сквозная ‘литературность’”
[4]
, главенство и смыслообразующая роль этого принципа в поэтике Подщипы
так и остались, по сути, незамеченными.
Думается, авторский замысел Крылова состоял в предельном упрощении слова, в создании своеобразного „нулевого письма”, потери смысла основных эстетических моделей, опустошающего и правила, и практику, привычную структуру восприятия и оценки письменного текста.
Писатель обращается к наиболее репрезентативному для высокой словесности XVIII столетия жанру: сама государственная идеология русской трагедии соответствовала и типу культуры того времени, и поведенческим стереотипам человека, и его мышлению о мире. Мир трагедии – это мир идеально воплощающий модели государства, права, человека и т.д. Главенствующим элементом трагического построения было слово, поскольку трагедия – по сути, развернутый монолог о героическом, возвышенном и прекрасном. Маркированность трагической речи выражалась не только в стилистических правилах, но и в особом искусстве декламации текста, особом типе речевой деятельности не только героев, но и актеров, их представляющих, что и создавало совершенно особый, исключенный из обыденной жизни и обыкновенной речи словесно-идеологический миропорядок трагедии.
Как комический прием мотив „еды” до Крылова использовал Д.И. Фонвизин в Недоросле
, где воспитание героя подменяется питанием, но в Подщипе
еда и телесные проявления героев становятся заменой любых действий, жизнедеятельности в целом. Так, например, государственный совет, который решает проблемы катастрофического положения царства и должен, по канонам, явить „мудрость”, у Крылова выпил „штоф вейнской”, съел банку „салакушки” и „присудил (…) о всем спросить цыганку”, которой и предписана мудрость („с премудростью живет”).
По своей структуре и позиции герои занимают традиционные и устойчивые позиции героев трагедии: царь, героиня, влюбленный в нее герой, противник героя, угрожающий любви и отечеству, обязательный мудрый советник и т.д. Причем важно, что это не просто позиционное расположение героев, их заложенная трагедией идеология достаточно очевидно эксплицирована в тексте. Так, например, противник и завоеватель Трумф имеет типичный для русской трагедии атрибут – „тиран”, причем дан он в зоне „высокой” речи героини, что отчетливо соотносит их именно с трагедией – „Тиран! Не устрашишь ты сердце тем мое (…)”.
Сохраняя черты дискурсивных практик высоких героев, Крылов функционально делает их другими. Так, „благородный” Слюняй, помимо того, что последовательно нарушает кодекс чести дворянина, еще и ребенок, дитя: он носит деревянную шпагу, так как „матушка носить железной не велела”, любит леденцы, лазит на голубятню и, вообще, он „зелен еще”. Подщипа реагирует на удары рока приступами живота и лежит „копна копной”. К тому же имена героев явно напоминают сказочных персонажей русского фольклора: царь Вакула, царевна Подщипа, Чернавка и т.д. В этой связи представляются непродуктивными поиски реальных, а тем более политических аллюзий в характеристиках героев – перед нами абсолютно условные персонажи, типичные для устной традиции или народного театра, реализованные к тому же в столь же условном пространстве-времени (см., например, сосуществование разновременных примет: царство, царские палаты, бояре, Сенат, фижмы, неглиже, тупей, подкоски, машинация). Комически представлены и „возрастные” характеристики героев: взрослые персонажи оказываются „детьми”, это не только ребенок-Слюняй, но и царь Вакула, который любит играть в кубарь („Я им с ребячества до ныне забавляюсь”), типично детскую игрушку. [5]
«Игры с кубарем не требуют ни большой предварительной подготовки, ни напряжения ума; наоборот, здесь все рассчитано главным образом на упражнение тела (…). Поэтому понятно, что игры с кубарем особенно занимают детей от 4-х до 8-ми лет»
[6]
басня крылов драматургия триумф
Вывод
Иван Андреевич Крылов был достаточно успешным драматургом, но обстоятельства жизни его сломили. Таланту в скором времени пришлось переспециализироваться в баснописца. К сожалению, русская драматургия много потеряла. Но многое обрел другой жанр литературы – басня.
Одна из самых успешных комедий Ивана Андреевича – «Трумф», или «Подщипа». Это достаточно открытая сатира на государственных лиц России 19-го века. На беззащитного царя, на придурковатого князя, на решительную царевну. Также не обошлось без трусливых бояр и жаждущей наживы цыганки-обманщицы.
В комедии нашли отражение и боязливость князя, которая характеризует настроение мелких землевладельцев относительно войн и междоусобиц. Крылов также показывает цыганку, как она есть – женщина, отбивающаяся от своих клиентов общими фразами. Царь Вакула не умеет расставлять приоритеты и боится лишь за себя-любимого. Про народ он даже и не думает: «А что мне урожаи? У меня всегда будет свежий хлеб, а народ переживет!»
Безусловно, если бы комедия (я бы назвал сатира) была написана не в реакционную эпоху, будущий баснописец не отделался бы так легко за свои слова.
|
