Формы социальной организации любого народа тесно связаны с его общественным устройством. Исходя из марксистских положений о доклассовом и классовом обществах считается, что ханты XVII—XIX вв. находились на рубеже этих формаций, у них разрушались древние первобытно-общинные отношения, предполагающие равенство людей. По этому вопросу среди ученых тоже велись дискуссии, и небезосновательно. Если довериться преданиям самого народа, то в прошлом у хантов были и князья, и прислужники, и даже рабы.
Все, кто общался с хантами в мирное время, отмечают их честность, миролюбие и гостеприимство. За нарушение норм общественной морали и обычного права в некоторых случаях наказывал сам пострадавший, но чаще решение выносило народное собрание. Оно обсуждало и много других общественных дел, например, об очистке рек от заломов, о времени охоты на водяную дичь, о мерах помощи нуждающимся и т. д. На собрании присутствовали все желающие, но право решающего голоса имели только взрослые мужчины, старики. Действенность резолюций нынешних собраний любого уровня не идет ни в какое сравнение с теми народными решениями. Для их исполнения не требовалось принудительных действий, достаточно было правосознания человека. М.Б. Шатилов описывает ситуацию, которую он наблюдал на р. Вах в 1926 г. [42]. Молодая жена пожаловалась старикам, что ее муж нарушил супружескую верность, и попросила развода. Старики развели молодоженов. А через некоторое время они помирились и стали просить разрешения сойтись снова, но собрание стариков пока отказывает им в этом. Молодые угнетены отказом, но не решаются сойтись, хотя, казалось бы, что им мешает? Мешает сознание того, что воля собрания безусловно обязательна. Ведь в случае нарушения воли собрания человек ставит себя как бы вне общества и предоставляется самому себе. В борьбе со стихией, в промыслах он должен будет полагаться только на самого себя, а это немыслимо.
Социальная структура хантов и манси, описанная в героических сказаниях хантов, начала складываться с рубежа бронзового и железного веков (I тысячелетие до н. э.).
1858 год Кастрен:
“У остяков каждый род состоял из нескольких сотен и даже нескольких тысяч человек, из которых многие не помнят первоначального происхождения. Семьи живут вместе, и по обычаю богатый делится с бедным. В таком обществе преступления весьма редки: каждый род имеет своего старшину, который при преступлении, без всяких юридических формальностей, выносит свой вердикт. Если ребенок оставался без родителей, его забирали ближайшие родственники. Остякам было запрещено заключать браки, если молодые люди происходили из одного рода. Каждый должен был помогать старому, беззащитному, бедному человеку.”
Из других источников:
Когда ребенок попадает в школу-интернат и его главной работой становится посещение уроков, он сразу лишается возможности проявлять себя как самостоятельная творческая личность, его только учат, причем словесно. Дома же он учился больше сам — путем подражания, следования примеру отца или матери. Те относились к нему уважительно, как к равному, а в школе между ним и взрослыми проводится резкая грань. Дети леса и тундры острее, чем городские, воспринимают социальное неравенство, ибо им почти не приходилось слышать в семье о зависимости от «начальства». И школьно-интернатская форма означает для них обезличивание. Покрой и узоры домашней одежды — это своего рода удостоверение личности; по ним можно судить о том, с какой реки или какого рода человек. Все это, к сожалению, мало учитывается теми, кто решает судьбы детей народов Севера.
Уклад семейной жизни был в целом патриархальным. Главой считался мужчина, а женщина во многих отношениях подчинялась ему, при этом каждый имел свои обязанности, свою функцию, благодаря чему регулировались межличностные отношения, создавалась гарантия от конфликтов. Бревенчатый дом строил мужчина, а чум из легких шестов воздвигала женщина; рыбу и мясо добывал мужчина, а готовила их на каждый день и впрок женщина; нарты и лыжи изготовлял мужчина, а одежду — женщина. В некоторых сферах существовало и более тонкое разграничение: например, посуду из бересты делала женщина, а из дерева — мужчина; почти всеми приемами орнаментации владела женщина, но штампованные узоры на бересту наносил мужчина. Конечно, распределение обязанностей было не абсолютным. Мужчина при необходимости сам мог приготовить пищу, а среди женщин были замечательные охотницы. В современных молодых семьях все чаще мужья помогают женам в тяжелых работах — доставке воды, дров. Разной интенсивностью мужского и женского труда объяснялось его дозирование. Мужчине иногда приходилось несколько дней гнать лося, после чего требовался длительный отдых для восстановления сил. Женские ежедневные хлопоты начинались с разведения огня ранним утром и заканчивались лишь с отходом ко сну. Даже в пути по ягоды женщина иногдассучивала на ходу нитки.Взаимоотношения родственников подчинялись этическим установкам, сложившимся в течение веков. Основные из них — почитание старших и забота о младших, беззащитных. Было не принято возражать родителям, даже если те бывали, не правы. Не повышали голос и уж тем более не поднимали руку на ребенка. Обращаясь, друг к другу или говоря об отсутствующем, пользовались чаще не именами, а терминами родства. Они составляли сложную систему с учетом возраста, родства по мужской и женской линиям, кровного или по браку. Например, старшая и младшая сестры назывались по-разному — эним
и текаем,
а старший брат и младший брат отца одинаково — этим;
брат мужа назывался иначе, чем брат жены,— иким
и емкёлям',
дети детей, т. е. внук и внучка, обозначались одинаково, независимо от пола,— кылхалим.
В этой сложной системе женщины ориентируются лучше, чем мужчины.
Владение угодьем означало не частную собственность, а только право пользования. Уважая это право, хант считал чужое угодье неприкосновенным и не позволял себе охотиться там или ловить рыбу. Когда во время охоты зверь перебегал на чужое угодье, то охотник прекращал преследование, если же все-таки убивал зверя, то шкуру отдавал владельцу территории, а мясо брал себе. Даже срубить дерево для долбленой лодки на чужом угодье считалось проступком. Однако в этих нормах обычного права были разумные границы. Голодный человек не только мог наловить себе рыбы на чужом угодье, но даже взять ее из чужой ловушки — правда, лишь столько, чтобы поесть. Владение территорией не давало права закладывать или продавать ее, можно было лишь сдать ее в аренду, да и то с согласия других жителей селения. Арендаторами были преимущественно русские рыбопромышленники, которых особенно влекли «пески» — удобные места для лова, дающие устойчивую прибыль в течение многих лет. По договору владелец угодья и арендатор делили добычу пополам и, кроме того, первый получал от второго плату деньгами. Ее размер зависел от качества, удобства «песка».
Чтобы свести к минимуму экологический урон, вызванный необходимостью существования только за счет природы, приходилось жить маленькими поселениями. Они были удалены друг от друга на многие десятки и сотни километров, разделены болотами, тайгой и реками. Реки разъединяли людей, но благодаря лодкам одновременно и соединяли; тайга и тундра разъединяли, но лыжи, олени и нарты соединяли. Не будь этих средств передвижения, непреодолимы были бы реки, тайга и болота. Именно в таких малых разобщенных коллективах сформировался и развился обычай таежного сибирского гостеприимства, который так украшает хантов и по сей день. Сохранялся он и позднее, когда значительная часть народа была втянута рыбопромышленниками в большие артели, а поселения стали крупнее прежних.
Сколько видов или типов построек создал за свою историю этот народ? Только жилых - более 30. Столько их описал в конце XIX в. финский ученый У. Т. Сирелиус. Кроме жилых нужны были хозяйственные сооружения, где могли укрыться животные, где готовили или хранили продукты и разный скарб. Их можно насчитать более 20 разновидностей. С добрый десяток наберется и так называемых культовых построек - священных амбарчиков, домиков для рожениц, для изображений умерших, общественных зданий. При ограниченной площади жилища межличностные отношения частично нормализуются тем, что много времени люди проводят на улице. Дом в представлениях хантов не ограничивается рамками жилой постройки, а включает весь обжитой участок леса, тундры или берега реки. В этом отношении мировосприятие хантов экологично, ведь в переводе с латинского «экология» буквально означает «учение о доме». Таким образом, наш дом везде, где мы бываем.
В 1989 г. в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах созданы ассоциации «Спасение Югры» и «Ямал - потомкам». В это общественное движение включилось не только коренное население, но и представители разных народов, приехавшие в Сибирь и болеющие за нее душой. Ассоциации выступают за защиту и уважение национальных культур, обычаев и языка граждан всех национальностей, проживающих в округе. Ассоциации отстаивают право коренных народов сохранять на своей этнической территории исторически сложившийся образ жизни и культуру, оберегать национальную самобытность.
В современном мире малочисленным народам Севера оказывается всесторонняя помощь. Эстония, Финляндия, Венгрия активно участвуют в развитие коренных народов. В этих странах находятся главные институты развития финно-угорских народов, к которым принадлежат ханты, манси и др. В России центры находятся в Петербурге и на севере страны. Коренные народы обеспечены почти всеми социальными удобствами. Некоторые вопросы и проблемы решаются на Всемирном Конгрессе финно-угорских народов, который проходит раз в четыре года на разных территориях проживания финно-угров.
|
