Одной из причин, обусловливающих затруднения в применении норм, устанавливающих уголовную ответственность за преступления, связанные с банкротством, нужно назвать дискуссионность толкования их признаков в юридической литературе. Неоднозначно определяется даже круг субъектов (за исключением индивидуальных предпринимателей), хотя их признаки специально указаны в диспозициях ст.ст. 195, 196 и 197 УК. К примеру, авторы гл. XXI Руководства для следователей указывают, что представители государственных и муниципальных предприятий-банкротов субъектами этих преступлений быть не могут, и совершение ими аналогичных противоправных действий может влечь уголовную ответственность по ст.ст. 285 или 286 УК (Расследование преступлений в сфере экономики. Руководство для следователей. М., 1999. С. 367). Такой вывод, во-первых, противоречит определению должностного лица в п. 1 прим. к ст. 285 УК: никакие коммерческие организации, включая государственные и муниципальные предприятия, как место осуществления функций должностными лицами в нем не указаны. Во-вторых, субъектом всех банкротских преступлений могут быть руководители любых коммерческих организаций независимо от формы собственности или организационно-правовой формы, за исключением только одного вида государственных коммерческих организаций казенных предприятий (ст. 115 ГК), поскольку они не могут быть признаны банкротом (п. 1 ст. 65 ГК).
Трудно согласиться и с утверждением, что ст.ст. 195-197 УК "распространяют свое действие исключительно на коммерческие организации..." и различий в круге субъектов первого и двух других преступлений нет (названное Руководство для следователей. С. 366-367).
Круг руководителей организаций-должников в этих преступлениях неодинаков. В диспозициях ст.ст. 196 и 197 УК организации-должники прямо ограничены коммерческими, а субъектом преступления, предусмотренного ст. 195 УК, может быть руководитель любой организации, банкротство которой допустимо по действующему законодательству. Таковыми в ст. 65 ГК наряду с коммерческими организациями названы юридические лица, действующие в форме потребительского кооператива либо благотворительного или иного фонда.
Другой категорией субъектов банкротских преступлений названы собственники организаций-должников. Очевидно, что заинтересованными в совершении деяний, предусмотренных ст.ст. 195-197 УК, наряду с руководителями могут быть и учредители коммерческих организаций. Однако в отличие от Закона РСФСР "О предприятиях и предпринимательской деятельности" (ставшего базой для Закона "О несостоятельности (банкротстве) предприятий" 1992 г., на основе которого, в свою очередь, разрабатывались действующие банкротские нормы УК), новый ГК, как правило, не признает учредителей собственниками имущества юридического лица. Собственниками имущества хозяйственных товариществ и обществ, производственных кооперативов, потребительских обществ либо фондов являются сами эти организации, которые, как известно, субъектами преступлений по УК РФ не являются, а их руководители уже названы в диспозициях ст.ст. 195-197 УК.
Право собственности на имущество не принадлежит единственно унитарным предприятиям (ст. 113 ГК). В соответствии с действующим законодательством полномочия собственника имущества унитарного предприятия осуществляют соответствующие государственные или муниципальные органы. Поэтому к категории собственников организаций-должников в ст.ст. 195-197 УК относятся только представители этих органов, являющиеся должностными лицами. Нельзя путать их с представителями интересов Российской Федерации, субъектов Федерации, органов местного самоуправления в открытых акционерных обществах, акции которых закреплены в государственной или муниципальной собственности, либо в акционерных обществах, в отношении которых принято решение об использовании специального права на участие в управлении ими ("золотая акция"). Указанные представители, как разъясняется в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе", не относятся к должностным лицам: организационно-распорядительные функции они выполняют не в органах по управлению государственным или муниципальным имуществом, а в коммерческих организациях, т.е. защита ими государственных (муниципальных) интересов осуществляется посредством не внешних по отношению к коммерческим организациям функций, а внутренних.
Подлежат ли деяния, совершенные представителями органов, осуществляющих функции собственников имущества унитарных предприятий, квалификации только по ст.ст. 195-197 УК или требуют дополнительной квалификации по статьям гл. 30 Кодекса? Правильной представляется квалификация по совокупности со ст.ст. 285 или 286 УК: действующие банкротские нормы УК были рассчитаны на иной круг собственников организаций-должников, и факт незаконного использования именно должностных полномочий требует самостоятельной уголовно-правовой оценки.
С учетом сказанного представляется неверным утверждение о том, что по каждой из банкротских норм УК субъектами преступлений могут выступать собственники любых коммерческих организаций (Руководство для следователей. С. 367). Более того, и Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" говорит о собственнике имущества только должника унитарного предприятия.
События последних двух лет показывают, что процедуры банкротства превратились в своеобразный полигон для вторичного передела собственности и заметной фигурой на нем являются прокредиторски настроенные арбитражные управляющие. Они по договоренности с отдельными кредиторами передают последним имущество организации-должника по заниженной цене или сфальсифицированной кредиторской задолженности и т.д. Учитывая активность арбитражных управляющих в уменьшении активов организации-должника, в литературе уже поднимался вопрос о возможности признания арбитражных управляющих субъектами неправомерных действий при банкротстве. Н. Лопашенко, в частности, пишет, что арбитражные управляющие не отнесены законом к субъекту преступления, предусмотренного ст. 195 УК, и все категории арбитражных управляющих (временный, внешний, конкурсный) не могут быть признаны руководителем организации-должника, поскольку назначаются не для выполнения функций исполнительного органа, а для проведения процедур банкротства и осуществления иных установленных законом полномочий (Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономической деятельности (Комментарий к гл. 22 УК РФ). Ростов-на-Дону, 1999. С. 311).
Для уяснения понятия руководителя организации-должника мы должны, в первую очередь, обратиться к Федеральному закону "О несостоятельности (банкротстве)", призванному регулировать отношения, возникающие при неспособности должника удовлетворить в полном объеме требования кредиторов. Согласно ст. 2 этого Закона руководителем должника является единоличный исполнительный орган юридического лица, а также иные лица, осуществляющие в соответствии с федеральными законами деятельность от имени юридического лица без доверенности. Таким образом, для признания иных лиц руководителем должника необходимо, чтобы они действовали от имени юридического лица без доверенности и это вытекало именно из федерального законодательства. Подчеркнем, никакие иные критерии отнесения к руководителям организации должника, включая цели их деятельности, в указанном Федеральном законе не обозначены. В соответствии со ст. 69 этого Закона полномочия руководителя должника переходят к внешнему управляющему, а согласно ст. 96 "внешний управляющий продолжает исполнять свои обязанности в пределах компетенции руководителя должника (курсив мой. И.Ш.) до момента назначения (избрания) нового руководителя должника". С учетом этих положений Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ, удовлетворяя жалобу арбитражного управляющего АООТ "Голубая ОКА" Бурякова, которому было отказано в приеме заявления по мотиву отсутствия у него полномочий на обращение в суд, указала, что он действовал как руководитель АООТ в пределах полномочий, предоставленных ему Федеральным законом "О несостоятельности (банкротстве)", и в силу ст. 43 ГПК РСФСР никаких других доказательств предоставления ему полномочий на ведение в суде заявленного требования не нужно (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. N 5. С. 5). Таким образом, Судебная коллегия подтвердила, что внешний управляющий действует от имени организации без доверенности и это полномочие вытекает из федерального законодательства. Такие же полномочия есть и у конкурсного управляющего, к которому согласно ст. 101 того же Закона с момента назначения переходят все полномочия по управлению делами должника, в том числе по распоряжению его имуществом. Временный же управляющий руководителем организации-должника, как правильно пишет Н. Лопашенко, не является. Введение наблюдения не влечет отстранение руководителя должника, и временный управляющий может предъявлять в арбитражный суд иски только от своего имени (ст. 60 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)"). Таким образом, внешние и конкурсные управляющие, совершающие неправомерные действия при банкротстве (а внешнее управление и конкурсное производство являются уже процедурами банкротства), несут ответственность по ст. 195 УК. Деяния, предусмотренные ст.ст. 196 и 197 УК, арбитражные управляющие выполнять не могут.
Не может быть субъектом неправомерных действий при банкротстве и внешний управляющий, осуществляющий внешнее управление крестьянским фермерским хозяйством: он не выполняет функции руководителя организации.
Субсидиарную ответственность по обязательствам организации-должника при преднамеренном банкротстве несут наряду с руководителями организаций их учредители (участники), а также иные лица, имеющие право давать обязательные для должника указания или иным образом определять его действия (ст. 10 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)"). Однако уголовную ответственность несут, как отмечалось, только руководители организации-должника, а также представители органов, осуществляющих функции собственника имущества должника унитарного предприятия. Руководители основного хозяйственного общества или товарищества, по вине которых дочернее общество стало банкротом, как и учредители (участники) хозяйственного общества или товарищества, не являются субъектом преднамеренного банкротства (как и других банкротских преступлений) и могут нести ответственность за эти преступления только как организаторы, подстрекатели или пособники.
Ответственность за неправомерное принятие удовлетворения имущественных требований (ч. 2 ст. 195 УК) могут нести руководители организации-кредитора, индивидуальные предприниматели-кредиторы либо иные граждане-кредиторы. Представители органов, осуществляющих функции собственника имущества кредитора унитарного предприятия, субъектом это преступления не являются.
В некоторых случаях принятие такого удовлетворения кредитором, знавшим об отданном ему предпочтении несостоятельным должником, не увеличивает круг виновных по ч. 2 ст. 195 УК. Такая ситуация возможна, когда руководитель организации-должника одновременно является руководителем организации-кредитора.
Список литературы
И. Шишко, доцент Красноярского госуниверситета, кандидат юридических наук. Субъекты преступлений, связанных с банкротством
|
