Оглавление

Введение

Глава 1 Международные отношения в Средней Азии после 11 сентября 2001 года

1.1 Усиление США в Центральной Азии

1.2 Позиция России и Китая

Глава 2 Внешняя политика Казахстана

2.1 Российско-казахстанские отношения

2.2 Развитие отношений Казахстана с Китаем

2.3 Отношения Казахстана со странами региона

Заключение

Список использованных источников и литературы

Введение

Вечером 11 сентября 2001 г. в Казахстане узнали, что в США произошел невероятный террористический акт, удары были нанесены по разным объектам, в том числе по Министерству обороны, и число жертв огромно. На следующее утро на территории посольства США в Казахстане появились бронетранспортеры и вооруженные солдаты, что подтверждало усиление мер по охране посольства. Обстановка накалялась.

Однако в то время никто не мог предположить, что эта страшная трагедия приведет к столь резким и значительным изменениям обстановки в очень далекой от Америки Центральной Азии.

После событий 11 сентября Соединенные Штаты развернули вооруженное наступление на талибов. Россия фактически не препятствовала вводу американских войск на территорию стран Центральной Азии. Российско-американские отношения резко потеплели, и влияние США в регионе существенно возросло. Сразу после 11 сентября было опубликовано совместное коммюнике глав правительств государств – членов ШОС, в котором осуждались теракты и декларировались твердые антитеррористические позиции. Но в целом ШОС как организация, которая одной из своих главных целей провозгласила борьбу с терроризмом, не заняла ведущей позиции в условиях резкого изменения международной обстановки после 11 сентября. Это вызвало много неоднозначных оценок перспектив организации. Например, в одной из статей говорилось: «На практике эта организация в значительной мере утратила свое значение после событий 11 сентября 2001 года, когда входящие в нее центральноазиатские страны заключили двусторонние соглашения об участии в возглавляемых Соединенными Штатами антитеррористических операциях в этом регионе»[1] . Подобные оценки разделяли и некоторые российские ученые[2] . Объективности ради следует отметить, что ШОС действительно не играла ведущей роли в тех переменах, которые произошли в Центральноазиатском регионе после 11 сентября.

После 11 сентября главным вопросом дипломатической деятельности центральноазиатских стран была не столько борьба с терроризмом, сколько определение форм и способов сотрудничества с США. При этом каждая из них преследовала собственные интересы и применяла свою шкалу оценок. В рамках ШОС было сложно свести воедино и скоординировать позиции всех государств в отношении США. Центральноазиатские страны, исходя из своих интересов, предоставили в распоряжение США военные базы на своей территории. ШОС при этом не находила причин для неодобрения таких решений.

Целью данной работы является рассмотрение внешней политики Казахстана после 11 сентября 2001 года. Данная цель позволила сформулировать следующие задачи данного исследования:

1.Показать резкое усиление США в Центральной Азии.

2.Проанализировать реакцию на это России и Китая.

3.Раскрыть суть отношений Казахстана с Россией и Китаем.

Актуальность данного исследования заключается в том, что знания, почерпнутые при изучении конкретного региона, могут быть успешно применены к политике мировых держав в других частях бывшего Советского Союза. Главные выводы, обогащенные конкретным материалом и из него извлеченные, углубят наше понимание той роли, которую играют мировые державы на обширных пространствах Европы и Азии.

В ходе написания работы были использованы различные источники и литература. Среди основного источника можно выделить сборник материалов международного семинара по обстановке в Центральной Азии и ШОС, в котором содержаться выступления различных официальных лиц России, Китая, президентов центральноазиатских республик по вопросам с другими странами и между собой, анализируется политико-экономическая обстановка в Центральной Азии[3] .

В качестве источников были также использованы выступления и послания президента Республики Казахстан Н. Назарбаева[4] и различные статьи из газеты «Казахстанская правда».

Среди исследователей по данной теме необходимо, в первую очередь, выделить М.Б. Олкотт, которая в своих работах рассматривает особенности развития центральноазиатского региона и важность его в геополитическом плане, особо уделяя внимания Казахстану[5] .

Другой исследователь, Р. Аллисон рассматривает особенности развития отношений между Центральной Азией и Россией и анализирует дальнейшие пути их взаимоотношений[6] .

Представляют интерес и работы К.Л. Сыроежкина, рассматривающего вопросы безопасности в Центральной Азии и развития внешнеполитических связей этого региона с Китаем[7] .

Кроме этого, были использованы многочисленные работы американских исследователей на английском языке.

Глава 1 Международные отношения в Средней Азии после 11 сентября 2001 года

1.1 Усиление США в Центральной Азии

Из всех великих держав, проявлявших интерес к Центральной Азии, именно Соединенные Штаты после событий 11 сентября коренным образом изменили свое отношение к этому региону. Не в том дело, что раньше США игнорировали Казахстан и соседние с ним государства. В отличие от европейцев или японцев, не видевших особых причин для концентрации политических усилий в отношении этой страны или региона в целом, президенты США от Джорджа Буша-старшего до Билла Клинтона в течение многих лет говорили о важности региона и даже разрабатывали в отношении его довольно амбициозные планы. Тем не менее, степень американской вовлеченности никогда не поднималась до уровня этой риторики, а в последние годы пребывания у власти администрации Клинтона решимость действовать и тем более попытки предпринять серьезный концептуальный анализ региона практически сошли на нет.

События 11 сентября привнесли в американскую политику прежде отсутствовавшую убежденность. Говоря о новом геополитическом значении Центральной Азии и важной роли Узбекистана и Таджикистана как "переднего края" в войне против терроризма, администрация Буша обозначила то, что в одночасье стало главной заботой внешней политики США. Борьба против международного терроризма на своей первой стадии – войны в Афганистане – превратила Центральную Азию как в важнейший стратегический ресурс, так и в новый источник тревог.

Важнейший стратегический ресурс – потому что Соединенные Штаты и их союзники нуждались в базах ВВС не только для действий в южном направлении военного характера, но и для доставки гуманитарной и иной помощи в целях послевоенного восстановления Афганистана. Новый источник тревог – потому что данный регион не защищен от политической нестабильности, терроризма и прочих пагубных стихий, которые все еще способен генерировать Афганистан, а также, пожалуй, Пакистан или Иран.

События 11 сентября стали полной неожиданностью для ШОС и оказали на нее шоковое действие. Соответственно любые изменения обстановки в Центральноазиатском регионе приводят к переменам в ситуации и условиях существования и действия организации[8] .

Важнейшим фактором, изменившим стратегическую ситуацию в регионе, стало полномасштабное присутствие США. Проникновение Соединенных Штатов в этот регион, в том числе военное, началось сразу после распада Советского Союза. Но после 11 сентября оно приобрело размеры, имеющие последствия стратегического характера. С одной стороны, американцы сознательно укрепляли связи со всеми странами региона, кроме Ирана, в том числе и с теми, с которыми у них были традиционно прохладные отношения, а также с государствами, подвергавшимися ранее резкой критике со стороны США из-за их политического режима и политической культуры.

С другой стороны, проникновение Соединенных Штатов в Центральную Азию приобрело долгосрочный и многоплановый характер, включающий военный, политический и экономический аспекты.

С учетом заметного укрепления позиций США в Центральной Азии и Закавказье, улучшения отношений с Индией и Пакистаном, определяющей роли США в политике Афганистана, а также традиционно прочных союзнических связей с Турцией можно считать, что большой Центральноазиатский регион (т. е. Центральная Азия и части сопредельных территорий) впервые в истории превратился в целостный район американских стратегических интересов. США же, в свою очередь, стали там наиболее влиятельной державой, располагающей самыми значительными дипломатическими ресурсами. После того как американцы сделали в Центральную Азию столько политических, военных и экономических вложений, значимость для них этого региона очевидным образом возросла.

Соединенные Штаты уже не могут уйти оттуда в стратегическом плане, причем независимо от того, насколько долго они будут вынуждены и смогут сохранять там свое военное присутствие. Даже после вывода дислоцированных в Центральной Азии войсковых формирований американцы сохранят в регионе возможности для стратегического свободного входа и контроля.

Вооруженные силы Соединенных Штатов впервые в истории были дислоцированы в странах Центральной Азии. Это предоставило государствам региона новое, очень сильное средство обеспечения безопасности. Прежде основными структурами, обеспечивавшими региональную безопасность, являлись ОДКБ и ШОС. Кроме того, отмечалось также присутствие НАТО в форме «Партнерства во имя мира». Появление США стало для стран Центральной Азии новой гарантией безопасности и усилило их зависимость и надежды на Соединенные Штаты. Так, бывший министр иностранных дел Киргизии Абдуразаков полагает, что обеспечение безопасности в Центральной Азии складывается в настоящее время из четырех основных факторов: антитеррористического союза, возглавляемого США, программы НАТО «Партнерство во имя мира», Договора о коллективной безопасности стран СНГ и ШОС. Такая структура обеспечения безопасности полностью соответствует интересам среднеазиатских государств[9] .

Увеличились и возможности влияния США на внешнюю политику стран Центральной Азии. После событий 11 сентября Узбекистан и ряд других государств заявили, что они продолжают придерживаться многовекторного и сбалансированного внешнеполитического курса, установление отношений военного сотрудничества с США не направлено против интересов других великих держав и не может повлиять на их отношения с Китаем и Россией.

То, что центральноазиатские страны сохраняют прежний политический курс, сомнений не вызывает, но фактом является и то, что в их внешней политике заметен определенный дрейф. После того как американцы получили новые мощные средства влияния на Центральную Азию, у них появилась возможность в большей степени навязывать свою волю государствам региона. То есть Америка может в определенной степени влиять на деятельность ШОС.

Это скрытый фактор, воздействующий на развитие организации. Кроме того, вследствие различного уровня отношений участников ШОС с США эти государства по-разному относятся к военному присутствию США в регионе и возрастанию там американского влияния. В связи с этим в организации возникли новые внутренние проблемы, которые необходимо было урегулировать.

У стран Центральной Азии были определенные политические и практические нужды и пожелания к США. Придерживаясь принципа «сбалансированной дипломатии» в отношениях с Россией, США и Китаем, каждая из них сформировала независимый политический курс в отношении позиции США[10] . Интересы государств Центральной Азии в огромной степени зависели от США, поэтому американцы имели большое влияние в этих странах, которое в некоторых областях превосходило влияние ШОС. Все центральноазиатские страны в различной степени приветствовали углубление американского проникновения в регион и поэтому не намеревались рассматривать в рамках ШОС неожиданно открывшиеся перспективы сотрудничества с США.

1.2 Позиция России и Китая

До 11 сентября в России не только считали, что всякое военное присутствие США или иное военное присутствие Запада в Центральной Азии принципиально противоречит ее интересам, но даже не допускали гипотетической возможности такого развития событий. Все изменилось с началом эскалации мирового терроризма и внезапным появлением очевидной угрозы для международного сообщества. В России признают заинтересованность в том, чтобы США и другие западные страны участвовали в укреплении безопасности в Центральноазиатском регионе, а в этом контексте стало приемлемым и их военное присутствие.

После 11 сентября Соединенные Штаты резко вышли на передний край войны с талибами в Афганистане и, применяя собственные стандарты, заставили все страны высказать отношение к своей позиции и к сотрудничеству в этом вопросе. «С нами или против нас» – таков выбор, перед которым США поставили все государства, и каждое из них самостоятельно принимало соответствующее решение. В то же время Китай придерживался осторожной позиции относительно того, какую роль должна и может играть ШОС в быстро меняющейся обстановке. Россия справлялась с проблемами в этом регионе в основном посредством двусторонних отношений и через те структуры, в которых она играла ведущую роль, например, СНГ и Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ)[11] .

До событий 11 сентября положение Китая, России и США в регионе было следующим. Россия оставалась самой влиятельной державой, несмотря на значительное ослабление своего контроля и авторитета. Более того, после прихода к власти в России В. Путина в 2000 г. новая администрация стала обращать существенное внимание на проблемы СНГ и, соответственно, Центральной Азии. В результате влияние России в регионе вновь стало возрастать. Россия по-прежнему рассматривает Центральную Азию в качестве особого района стратегических интересов, своеобразного «заднего двора», и в ее планы не входит полностью открывать этот регион другим великим державам. В военном отношении Россия практически занимает здесь монопольное положение, оставаясь единственной из мировых держав, продолжающей сохранять постоянное военное присутствие.

Китай установив дипломатические отношения с пятью государствами Центральной Азии, приступил ко все более активным дипломатическим действиям, которые значительно усилились после возникновения «Шанхайской пятерки» и ШОС. Эти международные механизмы со всей очевидностью усилили позиции Китая и дали ему возможность строить долгосрочные планы. Образование ШОС сделало отношения Китая со странами региона более прочными и институциональными, обеспечило КНР больше пространства и возможностей для усиления своего влияния в Центральной Азии[12] .

После 11 сентября произошел поворот в отношениях между великими державами, в том числе в Центральноазиатском регионе. Развитие СНГ и ОДКБ, подконтрольных России, затормозилось. ШОС, которую Россия и Китай активно поддерживали, встала перед серьезным выбором. В результате позиции России и Китая в Центральной Азии были ослаблены, и центр сотрудничества стран региона в вопросах политики и безопасности стал смещаться в сторону США. Вновь наметился разрыв в отношениях России и Узбекистана, только недавно сблизивших свои позиции, всегда имевшие тесные связи с Россией Казахстан, Таджикистан и Киргизия тоже стали понемногу разворачиваться к США. М. Ашимбаев полагает, что такое положение привело к нарушению и без того неустойчивого баланса присутствия России и Соединенных Штатов в регионе. США расширили свою сферу влияния, распространив ее на военную и политическую области, начали занимать те позиции, которые традиционно находились под контролем России. Постепенно США превратились в самую влиятельную в Центральной Азии великую державу[13] .

В двусторонних отношениях Китая, России и США также произошли заметные изменения. Для Китая и России непосредственное американское военное присутствие в Центральной Азии является серьезным геополитическим вызовом. Но в отличие от обычной в таких случаях реакции обе державы в известной степени выразили согласие на сотрудничество с США. Это можно объяснить следующим образом: во-первых, после событий 11 сентября США имели не вызывавшее сомнений моральное право на использование войск для борьбы с терроризмом; во-вторых, и Китай, и Россия полагали, что победа американцев над талибами соответствует и их собственным интересам; в-третьих, ни Китай, ни Россия не обладали достаточными возможностями для сдерживания американского военного присутствия в регионе; в-четвертых, ни Китай, ни Россия не желали ухудшения отношений с США и возникновения конфликтов на этой почве.

Глава 2 Внешняя политика Казахстана

2.1 Российско-казахстанские отношения

События 11 сентября 2001 года кардинально изменили международную обстановку и оказали прямое воздействие на российско-казахстанские отношения. То, что раньше казалось неоспоримым, теперь представляется анахронизмом; то, на что недавно не обращали внимания, сегодня вызывает повышенный интерес. Международный терроризм стал главной угрозой мировой безопасности, в связи с чем значительно возросло значение Центральной Азии в контексте мировой политики.

Важно, однако, что взаимоотношения России с Казахстаном в главных своих чертах остаются без изменений. Задолго до 11 сентября отношения с Казахстаном в силу ряда существенных причин были одним из главных приоритетов российской политики на постсоветском пространстве. Во-первых, Казахстан непосредственно соседствует с Россией, они имеют общую границу протяженностью 7 тыс. километров. Во-вторых, в силу того, что Казахстан привлекает все большее внимание в регионе и в мире, перед Россией открывается доступ в другие страны Центральной Азии. В-третьих, имея выход к богатому нефтью Каспийскому морю, Казахстан обладает огромным ресурсным потенциалом, что делает его одним из важнейших экономических партнеров России. В-четвертых, россияне в Казахстане имеют глубокие корни: там проживает самая большая (после Украины) в Содружестве Независимых Государств (СНГ) русская община[14] . Наконец, Казахстан – одно из самых мощных государств в СНГ, а его президент Нурсултан Назарбаев – один из главных поборников интеграции; его многочисленные инициативы и усилия оказывают непосредственное влияние на судьбы как России, так и всего СНГ.

Со второй половины 1990-х годов началось интенсивное развитие российско-казахстанских связей, и Казахстан упрочил свое положение среди государств, отношениям с которыми Россия придает приоритетное значение. Политика как России, так и Казахстана все больше основывалась на признании неразрывности связей между ними. Развитие их отношений более не определялось ни национализмом казахской элиты, ни ирредентистскими устремлениями элиты российской. Им на смену пришли больший прагматизм и признание интересов другой стороны. Лучше всего эволюцию во взаимоотношениях иллюстрирует сближение двух стран по вопросу о каспийской нефти. Стимулом к более тесному сотрудничеству в такой важнейшей области, как безопасность, послужило появление новых общих угроз – терроризма, религиозного экстремизма, нелегального оборота наркотиков. Наконец, обе страны справились с менее значительными кризисами (такими, как неудачные запуски ракеты "Протон", арест мнимых "российских террористов" в Усть-Каменогорске, введение новых таможенных пошлин на российские товары), которые еще совсем недавно могли бы стать причиной крупного разлада в отношениях[15] . События 11 сентября не внесли принципиальных изменений в эти тенденции.

В новом контексте российско-казахстанских отношений каждая из стран заново оценила свое место в меняющейся центральноазиатской конфигурации безопасности, в том числе и роль таких ключевых институтов, как Договор о коллективной безопасности СНГ и Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Оба правительства по-прежнему твердо намерены не только поддерживать жизнедеятельность этих структур, но и повышать их роль в борьбе с новыми угрозами, и прежде всего с мировым терроризмом и религиозным экстремизмом. Особое внимание уделялось Антитеррористическому центру в Бишкеке, созданному Россией и ее центральноазиатскими партнерами совместно с Китаем. Между тем в новых условиях все еще не ясно, какую роль, если им вообще отводится какая-то роль, данные институты будут играть в сотрудничестве с Западом. Более того, вслед за тем, как после террористических нападений 11 сентября российский и казахстанский лидеры сделали решительный шаг в сторону Запада, и после прибытия американских военных у Москвы и Астаны возникли сомнения относительно возможных последствий этих событий для их отношений с Китаем и появления в связи с этим нового узла противоречий. На встрече министров иностранных дел стран – членов ШОС, состоявшейся в Китае 7 января 2002 года, Игорь Иванов всячески подчеркивал, что ответственность за обеспечение безопасности в Центральной Азии несут прежде всего сами страны региона[16] .

Важное значение приобретает российско-казахстанское военное сотрудничество на Каспийском море, где в начале августа 2002 года состоялись широкомасштабные военно-морские учения с участием вооруженных сил России, Казахстана и Азербайджана, а также наблюдателей от Ирана. На заключительном этапе учений четверка истребителей Су-27 ВВС Казахстана обеспечивала авиационную поддержку действий флота. Министр обороны России Сергей Иванов заявил в связи с этим, что, "если бы другие государства и регионы проявили готовность к созданию объединенных вооруженных сил на Каспии, мы бы это приветствовали"[17] .

Россия поддержала призыв Казахстана о созыве Конференции по взаимодействию и мерам доверия в Азии, которую заместитель министра иностранных дел Алексей Мешков охарактеризовал как форум, "призванный продемонстрировать, что решения сложных региональных проблем военными средствами не существует"[18] .

В период после 11 сентября президент Казахстана, как и остальные центральноазиатские лидеры, прилагал все усилия, чтобы максимально использовать сложившуюся ситуацию для установления еще более тесных отношений с Западом. Но от внимания российских наблюдателей не ускользнул тот факт, что при этом он ни на шаг не отступил от своей линии на интеграцию с Россией. С точки зрения России, курс на установление более тесных связей с Москвой вполне совместим со стремлением руководства Казахстана к диверсификации своих внешних связей или улучшению отношений с другими центральноазиатскими государствами. На встрече президентов Казахстана, Таджикистана и Узбекистана в декабре 2001 года были явно предприняты существенные шаги, направленные на развитие сотрудничества между этими государствами. С этой целью Центральноазиатское экономическое сообщество (ЦАЭС) было преобразовано в Организацию центральноазиатского сотрудничества (ОЦАС).

Казахстан как страна, успешно идущая по пути экономических реформ и интеграции в мировое сообщество, особенно подходит России в качестве партнера. По словам Назарбаева, среди государств СНГ к реальной интеграции в настоящий момент готовы только Россия и Казахстан, поскольку "реформы, проводимые в России и Казахстане, находятся на одинаковом уровне и действуют в схожих параметрах"[19] .

Впрочем, продолжая поддерживать российско-казахстанскую интеграцию, Назарбаев также подчеркнул не только экономическую слабость России, но и уменьшение ее военного потенциала: "В экономическом отношении Россия сегодня способна сделать немного. Растет научно-технический разрыв между Россией и развитыми странами, ее военный авторитет подорван"[20] . Со своей стороны, российские лидеры, вероятно, тоже признают ограничения, не позволяющие им проводить более активную политику в Казахстане и, в более широком смысле, в регионе в целом, о чем со всей очевидностью свидетельствует "американский прорыв" в этом регионе.

Тем не менее в новом контексте Россия, очевидно, намерена еще крепче связать свою политику с Казахстаном, в особенности по вопросу каспийской нефти. Российско-казахстанское соглашение о разделе дна Каспийского моря послужило основой коллективного подхода к этой проблеме, который был окончательно закреплен подписанием в ноябре 2001 года параллельного соглашения между Астаной и Баку. Заинтересованность Назарбаева в строительстве трубопровода Баку – Джейхан больше не может рассматриваться как имеющая "антироссийскую" направленность, так как и сами российские лидеры теперь согласны с необходимостью диверсификации маршрутов транспортировки каспийской нефти.

И на глобальном, и на региональном уровне развитие событий после 11 сентября, сузив возможности России, будет продолжать оказывать влияние на ее политику в отношении Казахстана. Однако в конечном счете эта политика в ее основных чертах вряд ли претерпит существенные изменения. Российская политика будет по-прежнему основана на прагматизме и оценке экономических выгод, а также, в не меньшей степени, на учете интересов России в сфере безопасности. По-видимому, политика станет также более последовательной и предсказуемой, чем она была в прошлом. Кроме того, хотя значение двусторонних отношений, вероятно, будет возрастать, едва ли в ближайшем будущем утратит свою значимость и многосторонний контекст российско-казахстанских отношений.

На российскую политику в отношении Казахстана практически не повлияли драматические события, разыгравшиеся на мировой арене в 2003 году в связи с кризисом вокруг Ирака. Казахстан также продолжал следовать своему традиционному курсу на поддержание сбалансированных отношений с тремя центрами силы (США, Китай, Россия). В российско-казахстанских отношениях в это время стали набирать обороты две тенденции: во-первых, большее внимание к многостороннему контексту и, во-вторых, возрастание значимости в двусторонних и многосторонних отношениях сфер безопасности.

Это проявилось, в частности, в повышении роли и статуса группы стран – участниц Договора о коллективной безопасности, создавших на его основе в конце апреля 2003 года Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Особенно важным шагом было дополнение Коллективных сил быстрого реагирования (КСБР) постоянно действующими оборонными структурами. По заявлению генерального секретаря ОДКБ Николая Бордюжи, "в ближайшем будущем будут созданы региональные командования КСБР: на западном направлении – в Беларуси, на кавказском направлении – в Армении и на центральноазиатском направлении – пока только в Казахстане"[21] . Российско-казахстанский вектор в ОДКБ в перспективе может оказывать стимулирующее воздействие на всю систему российско-казахстанских связей.

2.2 Развитие отношений Казахстана с Китаем

К середине 90-х годов ХХ века китайское правительство сформулировало четыре основополагающих принципа своей политики в Центральной Азии: поддерживать добрососедские отношения, основанные на мирном сосуществовании, способствовать всеобщему процветанию путем взаимного сотрудничества, не вмешиваться во внутренние дела центральноазиатских государств и уважать их права независимого выбора, укреплять стабильность региона, основанную на уважении суверенитета других государств региона[22] . На практике это означает, что основу политики составляет достижение конструктивных и позитивных отношений с центральноазиатскими странами-соседями.

В этом контексте развитие торговли и экономических связей в регионе является основополагающим и естественным двигателем политики. В то же время Китай не намерен пытаться навязывать свою модель развития этим государствам и выступает против вмешательства в их внутренние дела любой другой державы. Китай намеренно не ставит перед собой амбициозных целей в Центральной Азии, чтобы избежать соперничества между великими державами.

Китаю, однако, потребовалось немало времени для выработки стратегии в отношении Центральной Азии. Появление пяти новых независимых государств вблизи от китайской границы было неожиданностью для Китая, хотя он очень быстро понял всю важность их будущего развития для всего мира. Хотя отношения с этими странами вначале развивались медленно и строились вокруг областей традиционного сотрудничества, Китаю вскоре удалось очертить более широкий круг проблем, куда вошли решение вопроса границ с тремя непосредственными соседями – Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном; меры по предотвращению распространения из бывшего Советского Союза в Китай подрывных и сепаратистских тенденций; противодействие расшатыванию политической ситуации в Китае из-за идеологических изменений на постсоветском пространстве.

Нет ни одной сферы многостороннего сотрудничества между Китаем, Казахстаном и их центральноазиатскими соседями, которая имела бы для Китая большее значение, чем борьба с национальным сепаратизмом, религиозным экстремизмом и международным терроризмом. Китай и Казахстан предпринимают совместные шаги и наносят удары по международному терроризму, организованной преступности, незаконной торговле оружием, наркотиками и по другим трансграничным видам преступности. Обе страны обязались пресекать на своей территории любые действия, направленные против суверенитета, безопасности и социальной стабильности каждой из стран Шанхайской пятерки[23] . В ряду проблем, стоящих перед Шанхайской пятеркой, официально именуемой теперь Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС), главной является борьба с этими тремя силами зла. Для этого, по словам Цзян Цзэминя, сказанным в июле 1998 года, необходимы слаженные действия между дипломатическими, государственными ведомствами, отделами гражданской безопасности, таможенными и другими правительственными учреждениями[24] .

События после трагедии 11 сентября доказали оправданность борьбы с тремя силами зла, и именно на этом был сделан акцент на встрече министров иностранных дел ШОС 7 января 2002 года. "Развитие последних событий в Афганистане убедительно показало правильность и дальнозоркость политики, выбранной ШОС", – говорилось в совместной декларации ее членов, что подтверждает первостепенную важность, которую они придают "расширению сотрудничества в поддержании региональной безопасности и стабильности в борьбе с тройной угрозой – терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом"[25] . "Находясь в близком соседстве от Афганистана, еще задолго до трагедии 11 сентября мы непосредственно испытывали на себе истекающее оттуда тлетворное влияние терроризма и наркотиков… об этой опасности мы неоднократно предупреждали международное сообщество".

Вслед за событиями 11 сентября главы стран – членов ШОС опубликовали специальную декларацию, в которой заклеймили позором этот акт террора. ШОС одной из первых международных организаций отреагировала на трагедию 11 сентября. Во время незапланированной экстраординарной встречи 11 октября 2001 года в Бишкеке главы органов по поддержанию правопорядка и спецслужб Казахстана, Китая, Кыргызстана, России и Таджикистана – членов Бишкекской группы – обсудили продолжающую осложняться обстановку в Центральной Азии и шаги по борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. 12 октября 2001 года члены Бишкекской группы опубликовали заявление, где выразили серьезную озабоченность эскалацией напряженности в регионе.

На московской встрече 4 декабря 2001 года Совета национальных координаторов ШОС его члены подготовили все необходимое для открытия Центра по борьбе с терроризмом в Бишкеке. Тогда официальный представитель российского Министерства иностранных дел Александр Яковенко заявил, что для борьбы ШОС с международным терроризмом прежде всего необходимо создать новую международную систему безопасности[26] . В этой новой системе ШОС призвана стать передовым звеном в борьбе с терроризмом. Такое намерение прозвучало еще определеннее во время встречи министров иностранных дел ШОС 7 января 2002 года в Пекине, где была намечена новая фаза борьбы с терроризмом и взято обязательство, отраженное в совместной декларации, об укреплении их совместных усилий.

Китай рассматривает деятельность ШОС как составной элемент более широких усилий. Деятельность ШОС способствовала также укреплению двусторонних отношений между Китаем и Казахстаном. После трагедии 11 сентября официальные представители двух государств тесно сотрудничают друг с другом. На следующий день после этой террористической акции Касымжомарт Токаев, в то время глава президентской администрации Казахстана, встретился с китайским премьер-министром Чжу Жунцзи в Астане для оценки общей ситуации после трагедии и для обсуждения ключевых вопросов в отношениях двух стран. Они отметили единство взглядов в отношении террористических актов, единогласно заклеймив их, и призвали международное сообщество объединить усилия в войне с этим злом[27] . 15 октября член Госсовета Китая Ислам Аймат встретился с Касымжомартом Токаевым, теперь занимавшим должность премьер-министра, и они вместе подчеркнули важность китайско-казахстанского сотрудничества в рамках Шанхайской организации по сотрудничеству в борьбе с терроризмом, региональным экстремизмом и национальным сепаратизмом[28] .

В январе Цзян Цзэминь в приветственном обращении в связи с десятой годовщиной установления дипломатических отношений между Китаем и Казахстаном приветствовал их сотрудничество в рамках ШОС и других международных организаций и одобрил активный вклад Казахстана в дело борьбы с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом, за безопасность и стабильность в регионе, за взаимовыгодное экономическое сотрудничество. В ответном послании Назарбаев дал схожую оценку.

Несколько недель спустя, 18 января, начальник Генерального штаба китайской Народно-освободительной армии и член Центрального военного совета Китая Фу Гуанью встретился с представителями казахстанских погранвойск и начальником Генштаба Н. Беркалиевым для координации дальнейших действий.

После войны в Ираке 4 июня 2003 года в Астане Председатель Китайской Народной Республики Ху Цзиньтао и Президент Нурсултан Назарбаев выразили мнение, что терроризм, сепаратизм и экстремизм являются серьезной угрозой глобальной безопасности и стабильности, и подтвердили намерение укреплять сотрудничество на двусторонней и многосторонней основах для совместной борьбы против вышеуказанных "трех зол", принимать в дальнейшем эффективные меры в совместной борьбе с терроризмом во всех его формах и проявлениях, включая террористическую организацию "Исламское движение Восточного Туркестана". Они считают, что пресечение деятельности террористической организации "Исламское движение Восточного Туркестана" является важной составной частью международной антитеррористической борьбы.

Главы государств – членов Шанхайской организации сотрудничества встретились в Москве в ответственный момент, когда война в Ираке закончилась. Страны – члены ШОС провели осенью 2003 года в Казахстане совместные антитеррористические учения.

Китай ставит в центр своей дипломатии дальнейшее развитие отношений в трех областях – политике, экономике и сфере безопасности. В области политики Китаю особенно важны два аспекта: увеличение поддержки Казахстаном китайской позиции в отношении Тайваня и в борьбе с националистским сепаратизмом в Китае. В экономических отношениях Китай постоянно развивает концепцию стратегического сотрудничества с Казахстаном в области энергетики. В вопросах безопасности Китай намерен противостоять трем силам – сепаратизму, экстремизму и терроризму. Отдельные конкретные аспекты китайской политики в этих областях могут меняться в соответствии с изменениями международной ситуации, однако основной курс в отношении Казахстана едва ли изменится. Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Республикой Казахстан и Китайской Народной Республикой, подписанный главами двух государств 23 декабря 2002 года, является документом, имеющим большое историческое и практическое значение, определяющим развитие казахстанско-китайских отношений в будущем[29] .

2.3 Отношения Казахстана со странами региона

Очень сложно идёт развитие отношений Казахстана с Узбекистаном. В первую очередь, это опасности, связанные со спорными границами, в том числе южной границей Казахстана с Узбекистаном. Ни у одной центральноазиатской страны нет четко установленных, спокойных границ с соседями. Узбекистан – единственная страна Центральной Азии, имеющая общие границы со всеми остальными четырьмя странами, до недавнего соглашения с Казахстаном не имевшая ни одной неоспариваемой границы. Его односторонние попытки демаркации в 2000 году части границы с Казахстаном едва не привели к вооруженным столкновениям и были встречены резким протестом со стороны казахстанского правительства.

В ходе своей встречи Каримов и Назарбаев в ноябре 2001 года дали понять, что они достигли принципиального согласия по поводу спорных границ; в сентябре 2002 года обе страны подписали формальное соглашение о границах, а в августе 2003 года приступили к практической демаркации границы.

Спорные границы – это отражение глубинных источников напряженности в регионе, поскольку они пересекают ключевые транспортные артерии, связывающие разные части одной страны, разделяют этнические группы и их родственников за границей и наделяют одну страну в ущерб другой ценными, жизненно важными ресурсами, в данном случае – водой.

Будь то исторически сложившиеся или легко охраняемые или даже не вполне логичные границы, это не имело бы большого значения. Однако в большинстве своем эти границы – плод сталинского произвола, их практически невозможно охранять, и потому они сразу же оказались в водовороте начавшейся борьбы за создание национальных государств из хрупкого строительного материала. Слабые страны, изо всех сил пытавшиеся удержать лояльность населения и отвлечь внимание от его страданий, чересчур охотно прибегали к требованиям и претензиям, угрожавшим соседним странам, обремененным теми же проблемами. Один только рост национализма и его использование вкупе с недовольством народа пограничной политикой соседнего государства или видимой несправедливостью по отношению к соплеменникам поднимал пограничные вопросы на куда более масштабный и опасный уровень. За разногласиями по поводу того, где должна проходить граница между Казахстаном и Узбекистаном и как она должна контролироваться, проглядывает глубинная убежденность казахов в том, что в великие дни Золотой Орды Ташкент был их столицей. Этому узбеки с еще большей готовностью противопоставляют справедливое, с их точки зрения, право владеть жизненно важными районами Казахстана (как и трех других соседей) на основании успешных завоеваний более ранних периодов[30] .

Поскольку Казахстан, как свидетельствуют прогнозы на ближайшие двадцать лет, владеет в 8 – 10 раз большим нефтяным потенциалом, чем его центральноазиатские соседи, а Туркменистан и Узбекистан доминируют среди производителей газа, тогда как Кыргызстан и Таджикистан практически лишены и того и другого, пропасть между имеющими и не имеющими энергоресурсы странами создаст резкие контрасты внутри региона. Создаст ли это новые существенные помехи на пути экономического сотрудничества и интеграции в регионе или даже будет использовано в качестве дубинки в руках имущих против неимущих, как это уже иногда случается, или, напротив, заложит основу взаимного согласия, остается в высшей степени непредсказуемым.

После событий 11 сентября и свержения режима талибов в Афганистане стратегическая расстановка сил в регионе претерпела значительные изменения. Одно из них заключается в том, что исчезло политическое препятствие, которое ранее отрезало Центральную Азию от части окружающих стран и регионов – Афганистана, Пакистана, Южной и даже Западной Азии.

Прежде, когда в Афганистане правил «Талибан», близкие в географическом и прочих аспектах страны Центральной, Южной и Западной Азии были разделены, находясь в недружественных или враждебных отношениях. Между ними не было единства относительно курса, который талибы проводили в Афганистане. Наблюдались противоречия и даже враждебность, в том числе между центральноазиатскими государствами и Афганистаном, центральноазиатскими государствами и Пакистаном, Россией и Пакистаном, Туркменией и остальными центральноазиатскими государствами. Свержение талибов устранило основную причину раскола. В стратегическом плане такое развитие событий создало благоприятные условия для формирования в более широких политических и пространственных масштабах структур содействия и взаимодействия в сферах политики и безопасности, для развития региональной экономики, в том числе в области энергического сотрудничества. Кроме того, появились большие возможности для взаимного регулирования отношений.

Заключение

Таким образом, в результате проделанной работы можно сделать следующие выводы.

1. После развала Советского Союза Казахстан проводил многовекторную внешнюю политику, направленную на установление сбалансированных отношений со всеми ведущими мировыми державами, затрагивающих в равной мере политические и экономические вопросы. Цели такой политики – выровнять влияние внешних участников процесса, привлечь иностранные капиталовложения, создать нормальную международную ситуацию, способствующую развитию страны, укрепить ее независимость и обеспечить внешнюю безопасность.

2. В 2003 году Москва и Астана продолжали наращивать совместные усилия по противодействию угрозам, которых прежде не было, – терроризму, нелегальному обороту наркотиков, неконтролируемому перемещению людей. Продолжалось укрепление пограничного режима. В частности, в феврале было подписано двустороннее межправительственное соглашение об образовании на границе нескольких пропускных пунктов. Эти усилия, однако, осложняются незавершенностью процесса делимитации российско-казахстанской границы, который, по мнению специалистов, может продлиться до 2012 года[31] . В целом можно заключить, что тенденция к российско-казахстанскому сближению в 2002 – 2003 годах приобрела более устойчивый, чем прежде, характер.

3. Китай высоко оценивает важную роль Казахстана и тщательно разрабатывает свою политику по нескольким направлениям. В более широком центральноазиатском контексте Китай четко планирует и успешно осуществляет дипломатическую стратегию в отношении Казахстана. Китай также не забывает о других важных факторах, таких как Россия, Соединенные Штаты и ислам. Таким образом, Казахстан рассматривается Китаем в более широком контексте, чем чисто центральноазиатский. В то же время Китай учитывает особое место Казахстана в Центральной Азии и уделяет особое внимание китайско-казахстанским отношениям в своих стратегических намерениях и действиях. Китай строит свои отношения со всеми государствами Центральной Азии на основе равенства, однако, с моей точки зрения, особый подход к Казахстану оправдан, что соответствует ведущему положению этого государства в регионе и базируется на совпадении интересов Китая и Казахстана.

Стратегическое сотрудничество Китая и Казахстана способствует усилению политического и дипломатического веса Казахстана в Азии; стратегическое сотрудничество Казахстана с Россией способствует росту роли Казахстана на постсоветском пространстве, тогда как стратегическое сотрудничество с державами Запада помогает сохранить стратегическое равновесие в регионе Центральной Азии. У Казахстана огромный потенциал влияния в Евразии, которое в будущем, вероятно, увеличится. Но если – при самом худшем раскладе – исламский экстремизм найдет в стране поддержку, роль Казахстана может стать отрицательной.

Список использованных источников и литературы

1. Источники

1. Сборник материалов международного семинара по обстановке в Центральной Азии и ШОС / Под ред. Юй Синьтяня и Чжао Хуашэна. – Шанхай, 2003.

2. Выступление Н. Назарбаева перед слушателями Академии государственной службы в Москве // Центральноазиатские новости. – 2000. – 20 июня. – Режим доступа:

3. Мешков А. Философия стратегической стабильности // Независимая газета. – 2002. – 8 августа.

4. Назарбаев Н. Демократия – не набор данных Богом заповедей // Независимая газета. – 2001. – 28 декабря.

5. Послание Президента Республики Казахстан Н. Назарбаева Президенту США Д. Бушу // Kазахстанская правда. – 2001. – 13 сентября.

6. Совпадающие позиции Китая и Казахстана // Казахстанская правда. – 2001. – 13 сентября.

7. Казахстан – Китай: новый импульс стратегическому партнерству // Казахстанская правда. – 2003. – 4 июня.

8. Казахстан и Китай за осуществление долгосрочных интересов их народов // Казахстанская правда. – 1999. – 15 апреля.

9. Китай и Казахстан будут и дальше развивать двусторонние отношения // Казахстанская правда. – 2002. – 15 января.

2. Литература

10. Аллисон Р. Центральная Азия и Закавказье: Региональное сотрудничество и фактор российской политики. – М., 2004.

11. Волков В. Большой каспийский редут // Известия. – 2002. – 12 августа.

12. Куранов А., Бордюжа Н. За безопасность надо платить // Независимая газета. – 2003. – 20 мая.

13. Олкотт М.Б. Казахстан – непройденный путь / Моск. Центр Карнеги. – М., 2003.

14. Олкотт М.Б. Центральная Азия: как превратить бывших подданных в друзей? // Россия: ближайшие десятилетия / Под ред. Э. Качинса и Д. Тренина. – М., 2004. – С. 120 – 141.

15. Плутарев И., Носатов В. Великий контрабандный путь // НГ–Дипкурьер. – 2003. – 21 апреля. – С. 12.

16. Политика США в Центральной Азии и Афганистане после событий 11 сентября 2001 г. // Россия, Сибирь и Центральная Азия: взаимодействие народов и культур: Материалы III международной научно-практической конференции. – Барнаул, БГПУ, 2001.

17. Рар А. «Большая игра» на постсоветском пространстве // НГ-дипкурьер. – 2003. – 29 сентября.

18. Рашид А. Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии. – М., 2003.

19. Российско-американское партнерство и борьба 21 века // Международная жизнь. – 2002. – Вып. 4. – С. 65 – 73.

20. Стратегические перспективы: ведущие державы, Казахстан и центральноазиатский узел / Под ред. Р. Легволда. – М., 2004.

21. Стрешнев Р. Щит для Центральной Азии // Красная звезда. – 2003. – 24 октября.

22. Сыроежкин К.Л. Мифы и реальности этнического сепаратизма в Китае и безопасность Центральной Азии. – Алматы: Дайк пресс, 2003.

23. Троицкий Е.Ф. Политика США в Центральной Азии. – Томск, 2005.

24. Хадаренов М. Ненужный союз // Независимая газета. – 2002. – 21 января.

25. Cornell S.E., Spector R.A. Central Asia: more than Islamic Extremists // The Washington Quart. – 2002. – Winter. – Р. 200 – 214.

26. Fairbanks Ch. Being There // The National Interest. – 2002. – Summer. – P. 36 – 43.

27. Luong P.J., Weintbal E. New Friends, New Fears in Central Asia // Foreign Affairs. – 2002. – March/Apr. – Р. 60 – 68.

28. Olcott M.B. Central Asia: Common Legacies and Conflicts // Central Asian Security: The New International Context / Allison R., Jonson L. eds. – Washington: Brookings and RIIA, 2001. – P. 38 – 42.

29. Rumer E.B. Flashman’s Revenge: Central Asia after September 11 // Strategic Forum. – 2002. – № 195. – Dec. – Р. 3 – 8.

30. The Security of the Caspian Sea Region / SIPRI. – [S. l.]: Oxford Univ. Press, 2001.

[1] Аллисон Р. Центральная Азия и Закавказье: Региональное сотрудничество и фактор российской политики. – М., 2004. – С. 11.

[2] Российско-американское партнерство и борьба 21 века // Международная жизнь. – 2002. – Вып. 4. – С. 69.

[3] Сборник материалов международного семинара по обстановке в Центральной Азии и ШОС / Под ред. Юй Синьтяня и Чжао Хуашэна. – Шанхай, 2003.

[4] Выступление Н. Назарбаева перед слушателями Академии государственной службы в Москве // Центральноазиатские новости. – 2000. – 20 июня. – Режим доступа: http://www.smi.ru; Послание Президента Республики Казахстан Н. Назарбаева Президенту США Д. Бушу // Kазахстанская правда. – 2001. – 13 сентября; Назарбаев Н. Демократия – не набор данных Богом заповедей // Независимая газета. – 2001. – 28 декабря;

[5] Олкотт М.Б. Казахстан – непройденный путь / Моск. Центр Карнеги. – М., 2003; Олкотт М.Б. Центральная Азия: как превратить бывших подданных в друзей? // Россия: ближайшие десятилетия / Под ред. Э. Качинса и Д. Тренина. – М., 2004. – С. 120 – 141; Olcott M.B. Central Asia: Common Legacies and Conflicts // Central Asian Security: The New International Context / Allison R., Jonson L. eds. – Washington: Brookings and RIIA, 2001. – P. 38 – 42.

[6] Аллисон Р. Центральная Азия и Закавказье: Региональное сотрудничество и фактор российской политики. – М., 2004.

[7] Сыроежкин К.Л. Мифы и реальности этнического сепаратизма в Китае и безопасность Центральной Азии. – Алматы: Дайк пресс, 2003.

[8] Сыроежкин К.Л. Мифы и реальности этнического сепаратизма в Китае и безопасность Центральной Азии. – Алматы: Дайк пресс, 2003. – С. 54.

[9] Сборник материалов международного семинара по обстановке в Центральной Азии и ШОС / Под ред. Юй Синьтяня и Чжао Хуашэна. – Шанхай, 2003. – С. 228 – 229.

[10] Стратегические перспективы: ведущие державы, Казахстан и центральноазиатский узел / Под ред. Р. Легволда. – М., 2004. – С. 32.

[11] Сборник материалов международного семинара по обстановке в Центральной Азии и ШОС / Под ред. Юй Синьтяня и Чжао Хуашэна. – Шанхай, 2003. – С. 70.

[12] Олкотт М.Б. Центральная Азия: как превратить бывших подданных в друзей? // Россия: ближайшие десятилетия / Под ред. Э. Качинса и Д. Тренина. – М., 2004. – С. 128.

[13] Аллисон Р. Центральная Азия и Закавказье: Региональное сотрудничество и фактор российской политики. – М., 2004. – С. 84.

[14] Рар А. «Большая игра» на постсоветском пространстве // НГ-дипкурьер. – 2003. – 29 сентября.

[15] Стратегические перспективы: ведущие державы, Казахстан и центральноазиатский узел / Под ред. Р. Легволда. – М., 2004. – С. 50.

[16] Российско-американское партнерство и борьба 21 века // Международная жизнь. – 2002. – Вып. 4. – С. 65.

[17] Волков В. Большой каспийский редут // Известия. – 2002. – 12 августа.

[18] Мешков А. Философия стратегической стабильности // Независимая газета. – 2002. – 8 августа.

[19] Назарбаев Н. Демократия – не набор данных Богом заповедей // Независимая газета. – 2001. – 28 декабря.

[20] Назарбаев Н. Демократия – не набор данных Богом заповедей // Независимая газета. – 2001. – 28 декабря.

[21] Куранов А., Бордюжа Н. За безопасность надо платить // Независимая газета. – 2003. – 20 мая.

[22] Казахстан и Китай за осуществление долгосрочных интересов их народов // Казахстанская правда. – 1999. – 15 апреля.

[23] Казахстан и Китай за осуществление долгосрочных интересов их народов // Казахстанская правда. – 1999. – 15 апреля.

[24] Казахстан и Китай за осуществление долгосрочных интересов их народов // Казахстанская правда. – 1999. – 15 апреля.

[25] Казахстан – Китай: новый импульс стратегическому партнерству // Казахстанская правда. – 2003. – 4 июня.

[26] Совпадающие позиции Китая и Казахстана // Казахстанская правда. – 2001. – 13 сентября.

[27] Совпадающие позиции Китая и Казахстана // Казахстанская правда. – 2001. – 13 сентября.

[28] Китай и Казахстан будут и дальше развивать двусторонние отношения // Казахстанская правда. – 2002. – 15 января.

[29] Казахстан – Китай: новый импульс стратегическому партнерству // Казахстанская правда. – 2003. – 4 июня.

[30] Olcott M.B. Central Asia: Common Legacies and Conflicts // Central Asian Security: The New International Context / Allison R., Jonson L. eds. – Washington: Brookings and RIIA, 2001. – P. 38 – 42.

[31] Плутарев И., Носатов В. Великий контрабандный путь // НГ–Дипкурьер. – 2003. – 21 апреля. – С. 12.