Курсовая работа: Грамматические изменения русского языка на примере "Поучения Владимира Мономаха"

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования

ВГПУ, филологический факультет

Кафедра общего и славянорусского языкознания

Курсовая работа по дисциплине: Историческая грамматика русского языка

на тему: Исторические изменения грамматического строя языка: существительные, местоимения и прилагательные (на примере «Поучения Владимира Мономаха»)

Исполнитель :

студентка группы Л – 32

Кульнева А. С.

Научный руководитель :

доктор филологических наук,

профессор кафедры общего и

славяно-русского языкознания

Кудряшова Р. И.

Волгоград 2007

План:

1. Основные источники изучения русского языка;

2. О Владимире Мономахе и его «Поучении»;

3. Исторические изменения строя русского языка: существительные, местоимения и прилагательные (на примере «Поучения Владимира Мономаха»:

А) Существительные;

Б) Местоимения;

В) Прилагательные;

4. Заключительная часть;

5. Сноски;

6. Использованная литература.

Основные источники изучения истории русского языка

Основными источниками при изучении истории русского языка являются письменные памятники восточных славян и говоры. Письменные памятники древнерусского языка не всегда позволяют использовать их в достаточной степени для изучения живого русского языка. Так, памятники церковного, богослужебного характера в меньшей степени могут быть использованы для восстановления истории русского языка, так как сильные традиции церковной письменности мешали проникновению в эти памятники живых русских особенностей. К письменным памятникам относятся: 1) надписи (например, надпись на Тьмутараканском камне (1068 год)) и граффити (надписи, сохранившиеся на стенах соборов, на колоколах, крестах, печатях, монетах, украшениях (например, надписи XI-XIV веков на стенах соборов Киева, Новгорода, Смоленска; на монетах эпохи великого князя Владимира Святославича и так далее); 2) материалы частной переписки (например, новгородские берестяные грамоты ХI века, частные письма на бумаге, сохранившиеся в большом количестве, начиная с XVII века), которые дают богатейший материал для изучения живой народной речи, так как писались обычными людьми, а не писцами; 3) деловые памятники - официальные документы (дарственная великого князя Мстислава новгородскому Юрьеву монастырю (около 1130 года), «Русская правда» - свод законов Древней Руси (XIII век), которые тоже отражают особенности живой речи; 4) рукописные книги (большинство древнерусских рукописных книг - это церковные произведения, списки текстов старославянского происхождения: евангелия, Псалтырь (сборник духовных стихов), минеи (сборники церковных чтений), кондакари (сборники церковных песнопений), поучения отцов церкви и жития святых; 5) оригинальные сочинения светского характера, в том числе и созданные не позднее ХI века, сохранились в списках более позднего времени - не ранее конца XIII - XIV веков (например, Синодальный список 1 Новгородской летописи XIII - XIV веков, «Повесть временных лет» по Лаврентьевскому списку 1377 года, сочинения Владимира Мономаха по тому же списку, сочинения киевского митрополита ХI века Иллариона, сохранившиеся в списке ХV века, «Слово о полку Игореве» XII века, ставшее известным по списку ХУI века); 6) с ХVI века появляются печатные книги, которые представляют в основном богослужебную литературу.

Письменные памятники отражают в написании, с одной стороны, уже отжившие элементы фонетической и грамматической системы, звуки и формы, исчезнувшие в языке, но продолжающие сохраняться в письменности по традиции, с другой - звуки и формы живой речи. Современные говоры являются одним из важнейших источников. Изучение современных говоров позволяет выявить и объяснить многие закономерности развития языка. Так, в современном русском литературном языке произношение [о] на месте [е] наблюдается лишь в ударном слоге, однако в эпоху изменения [е] в ['о] данный процесс осуществлялся после мягких согласных перед твёрдыми согласными в независимости от ударности слога, о чём свидетельствуют современные северновеликорусские ёкающие говоры с произношением типа [н'осу], [б'ору], [в'осна], [в 'озу].

Кроме этого, при изучении истории русского языка используются записи иностранцев, которые записывали живую речь латинскими буквами («Парижский словарь московитов» (1586), «Русско - английский словарь - дневник» Ричарда Джеймса (1618 - 1619) с записями образцов холмогорского (астраханского) говора, опубликованный Б. А. Лариным, русско - немецкий разговорник Т. Фене (1607), содержащий запись псковской живой речи); свидетельства иностранцев (сочинение византийского императора Константина Багрянородного).

Источниками изучения истории русского языка являются также современный русский язык (например, вариантные формы в лесе - в лесу, цехи - цеха); (ономастика (названия водоёмов, исторических областей, городов и тому подобное, имена людей, названия племён и народов и так далее); древнерусские заимствования в других языках для истории языка интересны, прежде всего тем, что они могут отражать тот облик заимствованных слов, который был им свойствен в эпоху заимствования (например, заимствованные из восточнославянского языка финские слова kuontalo 'кудкль' и suntia 'судья' свидетельствуют о том, что в период распространения славянской речи на восточноевропейском Севере носители местных говоров ещё сохраняли носовые гласные); заимствования в русский язык из других языков ( так, заимствованное собственное имя одного из франкских королей ­Karl изменилось у восточных славян в король).

О Владимире Мономахе и его «Поучении»

Владимир (в крещении Василий) Всеволодович (1053-1125) вошёл в историю не только как выдающийся государственный и военный деятель Древней Руси, но также и как автор нескольких сочинений, которые стали достоянием золотого фонда отечественного книжного наследия и закрепили за именем князя славу крупного писателя и оригинального мыслителя.

Выдающийся представитель правящего в Руси рода Рюриковичей, князь Владимир Всеволодович, был правнуком Владимира Крестителя, умершего в 1015 году, и внуком Ярослава Мудрого (около 978-1054). За Владимиром Всеволодовичем прочно закрепилось прозвище Мономах, унаследованное им от венценосного предка по греческой линии, так как со стороны матери высокородный сочинитель приходился внуком Константину IX Мономаху. Родился он в Киеве ещё при жизни своего знаменитого деда. Сведений о характере полученного Владимиром Мономахом образования нет. Однако обстановка, царившая в окружении знаменитого своими культурными начинаниями Ярослава, а также выдающиеся интеллектуальные и филологические способности отца, который обладал редким даже для европейских интеллектуалов знанием пяти языков, не могли не оказать благотворного воздействия на обучение княжича. Семейное пристрастие к книге, мудрости и знаниям, скорее всего, и предопределили склонность Владимира Мономаха к литературному труду, тогда как большинство владетельных собратьев всецело были поглощены нелёгкими обязанностями правителей. Творчество Мономаха обнаруживает весьма основательную подготовку, глубокие книжные знания и широкий кругозор.

Мономах мечтал и много делал для укрепления сильной личной власти. На политическом поприще и в ратном труде князь снискал славу защитника общерусских интересов. Не будучи ещё великим князем, он по существу возглавил борьбу с половцами и провёл ряд успешных походов в 1103, 1107, 1109, 1110, 1111 годах. Поэтому в 1113 году, в разгар охватившего Киев восстания, вызванного непомерными поборами и притеснениями ростовщиков, киевская знать не находит лучшей кандидатуры на освободившийся после смерти Святополка престол и приглашает на него Мономаха. Великим князем Мономах становится в преклонном шестидесятилетнем возрасте, да к тому же занимает киевское княжение в нарушение родового порядка старшинства - то есть вопреки действовавшей внутри правящей династии традиции, следовательно, не по праву. Поэтому после узурпации власти он прилагает усилия для идеологического обоснования договорного принципа взаимоотношения князя с населением и с этой целью в новую редакцию «Повести временных лет» вносится легенда о призвании варягов. Легенда оправдывала действие Мономаха, моделируя аналогичный прецедент, освящая нововведение авторитетом родового предания. Легенда впитала в себя и актуальную для политики Мономаха идею братолюбия и коллективной ответственности за Русь. Считается, что наряду с редактированием летописания Мономах много сделал для введения Борисоглебского культа, в частности по его инициативе появилось «Сказание чудес святых страстотерпцев Христовых Романа и Давида». После подавления восстания киевлян в 1113 году Мономах, став князем, издал «Устав Володимера Всеволодовича», в котором дал юридические гарантии от произвола ростовщиков, хищничество которых и послужило непосредственной причиной восстания. Созданный им в 1113 году «Устав», куда вошли статьи о закупках, о регулировании реза, включается в Пространную редакцию «Русской правды», отразившую стремление власти к смягчению социальных противоречий. В данном случае власть в лице Мономаха руководствовалась своим пониманием принципа справедливости, который был призван гарантировать общественную стабильность.

Однако лучше всего политическую и нравственную позицию князя отражает его «Поучение». При этом следует иметь в виду, что под шапкой «Поучения» объединены несколько разнородных и разновременных фрагментов: 1) Наставление детям, адресованное наследникам, но обращённое и к более широкой аудитории; 2) Автобиографическая летопись жизни Владимира Мономаха, охватывающая период с 1068 по 1117 года (датируется по последним событиям и не имеет жанровых аналогов в древнерусской литературе XI-XV веков); 3) письмо («грамотица») к Олегу Святославичу, подводящее печальный итог междоусобной распре 1096 года, в которой от руки Олега погиб сын Мономаха. Исследователи сходятся во мнении, что письмо было объединено вместе с Поучением только на основании принадлежности перу Владимира Мономаха. Ни у кого не вызывает сомнения, что это вполне самостоятельные и не связанные между собой ни в жанровом, ни в тематическом отношении произведения. Но за минусом письма Поучение по-прежнему не производит впечатления однородного законченного материала, поскольку в нём обнаруживают признаки механистического объединения несхожих между собой литературных приёмов и следы разновременного творчества.

К поучениям в древнерусскую эпоху относили назидательные обращения авторитетных духовных лидеров к пастве, а на этом фоне адресные родительские обращения к детям предстают весьма немногочисленной разновидностью Поучений. Поучение - произведение необычное для литературы XI-XII веков. Оно несёт в себе синтезирующие признаки разных жанров. По причине очевидной неоднородности текста исследователями неоднократно высказывалось мнение о жанровой неопределённости этого произведения, о его композиционной нерегламентированности, свободной от характерных для эпохи литературных традиций. Звучали также высказывания о загадочном характере и непонятном назначении княжеского сочинения, либо предлагалось считать наследие Мономаха княжеским архивом, или даже незавершённым собранием сочинений князя. Так или иначе, но «Поучение» Мономаха не укладывается в привычные представления о древнерусской литературе. Даже рядом с таким нетипичным для своего времени сочинением, как «Слово о полку Игореве», оно продолжало оставаться произведением вне жанров.

Наставление детям в общем контексте «Поучения» является проблемно ­тематическим ядром, вокруг которого группируются все остальные части произведения. Адресованная наследникам заповедь написана в назидательном, предельно обезличенном и абстрагированном от какой - либо исторической конкретике ключе. В ней суммируется необходимый, по понятиям Мономаха, минимум моральных правил. При этом нравственная программа выстраивается как родительское наставление, и каждый из её пунктов проговаривается от имени самого автора.

Наставление, а вместе с ним и всё «Поучение», составленное на закате жизни (между 1117-1125 годами), по сути дела являлось политическим завещанием Владимира Мономаха. В нём даны рекомендации, которыми должен руководствоваться правитель государства. Характерно, что законность практически отождествляется со справедливостью, ибо предполагается равная ответственность «малых» и «больших» людей за свои поступки. В этом нельзя не видеть стремления к гармонизации общественных отношений, выражавшейся, по крайней мере, в равноправии всех перед законом. Юридические принципы тесно переплетены с нравственными. Поэтому наставления Мономаха и воспринимаются как мудрая заповедь, призывающая к состраданию, уклонению от зла, покаянию, молитве, усердию, справедливости, милосердию и попечению о слабых. Фактически это созвучная «Изборнику 1076 года» программа «малых» дел, следование которой является достаточным условием для личного спасения. Но есть одна важная черта, отличающая «Поучение» от «Изборника». Установки на соблюдение благочестия тесно переплетены в нём с хозяйственно - бытовыми рекомендациями, из чего следует, что автор в большей мере руководствовался практическими соображениями, чем набожностью. Моральные требования богоугодной жизни, провозглашавшиеся составителем «Изборника 1076 года» как абстрактная проповедь, в трактовке Владимира Мономаха превращалась в совершенно конкретную социально - политическую программу, нацеленную на создание благополучия в княжеском роде и обществе. ­

Подобно автору «Изборника 1076 года», призывавшему феодальный класс к умеренности ради предотвращения гнева эксплуатируемого населения, Владимир Мономах в своём «Поучении» говорит о необходимости учитывать нужды трудового населения и не допускать произвола феодальной верхушки. Для большей убедительности Мономах в «Поучении» приводит собственный пример управления народом. «Еже было творити отроку моему, - пишет он, - то сам есмь створил дела на войне, и на ловех, ночь и день, на зною и на зиме, не дая собе упокоя. На посадники не зря, ни на биричи, сам творил, что было надобе... Тоже и худого смерда и убогые вдовице не дал есмь сильным обидети...» ¹ .

Приведя себя в качестве примера, Мономах не хочет, чтобы его поняли так, будто он пишет ради прославления самого себя. Нет, говорит он, «да зазрите ми, дети мои, ни ин кто прочет; не хвалю бо ся ни дерзости своея, но хвалю бога и прославляю милость его, иже мя грешного и худого селико лет сблюд от тех час смертных, и не ленива мя был створил худого на все делан человеческая потребна. Да сю грамотицю прочитаючи, потьсиетеся на вся дела добрая...»² . Мономах имел основание думать, что читатели с полным доверием отнесутся к его словам о самом себе. Такую же характеристику ему даёт киевский митрополит Никифор. Он говорит, что Мономах больше на сырой земле спит, дома избегает, и платье светлое отвергает, по лесам ходя, сиротинскую носит одежду, и, только входя в город, одевается, как властелин. Придавая своему «Поучению» большое общественно – политическое значение, Мономах развёртывает в нём целую программу действий для господствовавшего класса. «Всего же паче, - пишет он, - убогых не забывайте, но елико могущее по силе кормити и придайте сироте, и вдовицю оправдите сами, а не вдавайте сильным погубити человека. Ни права, ни крива не убивайте, ни повелевайте убити его; аще будет повинен смерти, душа не погубляйте никакоя же хрестьяны... Аще ли вы будете крест целовати к братьи или кому, али управивъше сердце свое на нем не можете устояти, тоже целуйте и целовавшее блюдете, да не преступни погубите душе своея... Паче всего гордости не имейте в сердци и в уме, но рцем: смернти есми, днесь живи, а заутра в гроб... Старыя чти, яко отца, а молодыя яко братью. В дому своем не ленитеся, но все видите; не зрите на тивуна ни на отрока, да не посмеются приходящий к вам ни дому вашему, ни обеду вашему. На войну вышед, не ленитеся, не зрите на воеводы; ни питью, ни еденью не лагодити, ни спанью; и стороже сами наряживайте, и ночь отвсюду нарядившее около вои тоже лязите, а рано встанете, а оружья не снимайте с себе вборзе, но розглядавше ленощами, внезапу бо человек погыбаеть. Лже блюдися и пьянства и блуда, в том бо душа погыбаеть и тело. Куда же ходящее путем по своим землям, не дайте пакости деяти отроком - ни своим, ни чюжим, ни в селех, ни в житех; да не кляти вас начнуть. Куда же пойдите, идеже станете, напойте, накормите унеина; и более же чтите гость, откуду же к вам придеть, или прост или добр или сол: аще не можете даром, брашном и питьемь: т ибо мимоходячи прославять человека по всем землям любо добрым, любо злым. Больного присетите над мертвеця идете, яко вси мертвени есмы. И человека не минете, не привечавшее, добро слово ему дадите... Аще забываете сего, а часто прочитаёте: и мне будет бе - сорома, и вам будеть добро. Его же умеючи того не забывайте доброго, а его же не умеючи, а тому ся учите, яко же бо отець мой, дома седя, изумеяше 5 язык, в том бо честь есть от инех земль»³ .

Личность Владимира Мономаха, без сомнения, была выдающейся для своего времени, хотя и типичной для раннего русского средневековья. Мономах при всех своих неотъемлемых качествах всё же был сыном своего века. Он не пролагал новых путей, не задумывался над социальными реформами. Его программа смягчения классовых противоречий, вызванных ростом феодализма в древнерусском государстве, была не только умеренной, но и не новой.

Письмо Олегу было присоединено к перечисленным текстам Мономаха не случайно. Объективно оно имеет так же большое воспитательное значение. Описанная в нём ситуация отвечает задачам создания высокого нравственного идеала. На трагичном примере из жизни князя моделируется должное с христианской точки зрения поведение. Если - руководствоваться примером Владимира Мономаха, то это позволит с достоинством выходить из сложнейших жизненных ситуаций. Письмо глубоко автобиографично. По сути дела, это выполненный в иной литературной манере элемент жизнеописания. В письме к Олегу Мономах говорит об ответственности власти, обязанной выступать образцом справедливости и умеренности. По сути, в письме претворены сформулированные самим князем идеи добрых дел. Отличие лишь в том, что мы имеем дело не с абстрактным моральным требованием, а с описанием конкретной ситуации, поведение в которой Мономаха воплощало этот принцип. В контексте наставления письмо оказывается полноправным элементом автобиографии, дополнявшей автобиографическую часть «Поучения». Правда, в отличие от писъма не все факrы летописного блока могут служить достойным примером для подражания. Дисгармонирует с прокламируемым автором и идеальным обликом правителя бахвальство Мономаха военными победами и бесстрашными подвигами на охоте. Не может служить примером для потомков и безжалостное разорение захваченного в междоусобицах Минска. В остальном же «Поучение» являет собой высокий образец нравственности в такой нетипичной для неё сфере, как политика.

Вышедшее из - под пера Владимира Всеволодовича сочинение дошло до нас в единственном списке, в составе летописи, переписанной монахом Лаврентием в 1377 году и носящей его имя. Всё наследие Мономаха вставлено в статью 1096 года, где оно фигурирует под общей шапкой, как «Поучение», хотя имеет дробную структуру⁴ .

Первый издатель «Поучения» А. И. Мусин - Пушкин назвал его «Духовной», то есть завещанием, великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха своим детям. Это, действительно, скорее завещание, чем поучение, и притом не только детям своим. Недаром сам Мономах пишет: «Дети мои или ин кто, слышав сю грамтиц ... примет е в сердце свое и не ленитися начнеть також и тружатися»⁵ .

Мономах действовал в условиях обострившейся классовой борьбы в результате роста феодальной эксплуатации в стране.

Своим «Поучением» Мономах нисколько не задержал дальнейшего развития противоречий в феодальном обществе, но справедливость требует признать, что во время правления самого Мономаха были достигнуты замечательные успехи, обеспечившие на время процветание древнерусского государства. Присоединив в 1113 году к своим наследственным владениям земли умершего Святополка, Владимир Мономах сосредоточил в своих руках не менее трёх четвертей Руси, причём его владения составляли сплошную территорию. Он не удовлетворился положением первого среди других, равных ему русских князей. Он восстановил прежнюю формулу великокняжеской власти: «в отца место». Суровой рукой подавлял он любое нарушение его воли. Когда в 1116 году Глеб Минский напал на чужую территорию, Мономах вооружённой рукой лишил его Минского княжества и увёл в Киев. Кстати, рассказом об этом походе заканчивается «Поучение». Вероятно, одной из задач «Поучения» было предупреждение некоторых князей о последствиях своевольства и нарушения установленной Мономахом феодальной субординации. С этой целью автор «Поучения» приводит и более ранний случай: в 1100 году на съезде князей в Витичеве после ослепления Василька было вынесено следующее решение: Давиду не давать Владимирского княжения за то, что он «ввергл еси ножь в ны, его же не было в Русской земли»⁶ . А Володарю Ростиславичу было сказано: «Поими брата своего Василька к собе, и буди вама едина власть, Перемышль. Да аще вам любо, да седита, еще ли ни, - да пусти Василька семо, да его кормим сде»⁷ . Когда же Ростиславичи не согласились с этим решением, другие князья хотели принудить их силой и послали сказать Владимиру Мономаху, находившемуся тогда на Волге, о своём намерении. «Усретоша бо мя слы от братья моея на Волзе, - пишет Мономах в «Поучении», - и реща: Потъснися к нам, да выженем Ростиславича и волость их отъимем; иже не поидеше с нами, то мы собе будем, а ты собе» ⁸ .

Феодальные усобицы конца XI- начала XII веков были одними из тягчайших народных бедствий. Чтобы избежать их, князья заключали соглашения, закрепляя их «крестоцеловальной» клятвой. Конечно, это мало помогало, но Мономах строго придерживался соблюдения таких соглашений и не нарушал их, даже рискуя поссориться с другими князьями.

«Поучение» Владимира Мономаха представляет собой литературный памятник выдающегося значения. В нём с необыкновенной яркостью отразилась высота культуры древней Руси и та роль, которую играла литература в общественной и государственной жизни русского народа того времени. Владимир Мономах был настоящим писателем - художником. Через всё его «Поучение» проходит лейтмотив: призыв «печаловаться» о своей Русской земле, о его тружениках, но не ограничиваться пассивным сожалением, а бороться активно со всеми отрицательными явлениями феодальной действительности. С большим художественным мастерством написаны многие места «Поучения». Показателен в этом отношении рассказ об осаде Чернигова Олегом Святославичем, приведшим с собой множество половцев. Не видя возможности победить врагов, Мономах согласился уйти из Чернигова. С замечательной яркостью и выразительностью говорит он о том, как приходилось ему идти с малой дружиной через всё неприятельское войско: «Придохом на святого Бориса день из Чернигова, и ехахом сквозе полкы половьчские не в 100 дружине, и с детьми и с женами, и облизахутся на нас (половцы), акы волкы стояще, и от перевоза и з гор, о бог и святый Борис не да им мене в користь»⁹ . В простой, лапидарной форме Мономах передаёт огромное внутреннее напряжение этой сцены, заставляя читателя переживать те же самые чувства, которые испытал в своё время автор. Поэтическая натура Мономаха сказывается в его отношении к природе, вызывающем у автора «Поучения» мысли об устройстве вселенной и о месте человека в ней. «Како небо устроено, - восклицает Мономах, - како ли солнце, како ли луна, како ли звезды, и тма и свет... И сему чюду дивуемъся...Како образи разноличнии в человечьскых лицих, - аще и весь мир совокупить не вси в один образ, но кый же своим лиць образом. .. И сему ся подивуемы како птица небесныя из- ирья идуть и первее в наши руце, и не ставятся на единой' земли, но и сильныя И худыя идуть по всем землям. . . »¹⁰ . Мономах был начитанным человеком, и по его «Поучению» можно видеть, что он был хорошо знаком с «Изборником 1076 года». Одна из статей этого сборника («Слово некоего отца к сыну своему»), возможно, и послужила образцом для «Поучения». Но «Поучение» Владимира Мономаха гораздо конкретнее статьи «Изборника». Бытовые подробности, обильно представленные в «Поучении», настолько характерны, что, если бы даже автор его не назвал себя в предисловии, читатели легко могли бы угадать его имя по перечню событий его жизни, упомянутых в этом первом автобиографическом произведении русской литературы.

Важной чертой «Поучения» Мономаха является его гуманистическая направленность, обращённость кчеловеку, его духовному миру, что тесно связано с гуманистическим характером авторского мировоззрения. Более того, защищённое на 100% как надёжный рукописный литературный источник, «Поучение» по своему содержанию высоко патриотично и высоко пристрастно к судьбам Русской земли в целом и каждого человека в отдельности - будь то князь, духовное лицо или любой мирянин. Кроме того, «Поучение» прочно вписано в общеевропейскую средневековую, литературную традицию королевских, императорских наставлений наследникам и потомкам - английским и французским, византийским (например, трактат византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей» Х века написан в форме наставления сыну - наследнику)^ll .

Исторические изменения грамматического строя русского языка: существительные, местоимения и прилагательные (на примере «Поучения Владимира Мономаха»).

Грамматический строй современного русского языка унаследован в целом от древнерусского. Он совпадает во многом с грамматическим строем языка наших предков, так как грамматика в общих своих особенностях может оставаться неизменной длительное время.

Основу морфологии древнерусского языка составляла система склонения и спряжения, то есть, иными словами, флективный строй языка, сущность которого заключается в том, что связь слов выражается в большинстве случаев при помощи окончаний.

На более ранних этапах развития русского языка грамматических форм было значительно больше, чем в современном русском языке¹² .

А) Существительные

Имя существительное древнерусского языка характеризуется, как и в современном русском, грамматическими категориями рода, числа, падежа.

Категория рода по характеру своего происхождения является общеиндоевропейской. Выделяются существительные мужского рода: брать, кресть, богъ, Господь, животъ и другие; женского рода: душа, милостыня, волость, печаль, победа и другие; среднего рода: добро, зло, одиночьетво, чюдо, небо и многие другие. Категория рода в основном сохранилась без изменения до наших дней. В тексте мы можем найти ещё множество примеров слов различных родов.

Категория числа в древнерусском языке была представлена тремя формами: единственного, множественного и двойственного. Значение единственного и множественного числа совпадает со значением их в современном русском языке. Двойственное число употреблялось в том случае, если речь шла о двух или парных предметах: единъ городъ, мнози городи, дъва города; дъве жене, дъве селе, дъве нозе и тому подобное.

Примеры из текста:

Имена существительные древнерусского языка склонялись, т. е. изменялись по падежам. В древнерусском языке были следующие падежи: именительный, родительный, дательный, винительный, творительный, местный. В единственном числе ещё употреблялся звательный падеж, выражающий по своему значению форму обращения. Остатками его в современном русском языке выступают формы типа Боже, господи и тому подобное. Во множественном числе звательная форма совпадает с формой именительного падежа. При склонении существительных в двойственном числе отмечается совпадение форм падежей именительного - винительного - звательного, родительного - местного, дательного – творительного¹³ . Примеры из текста: добру - средний род, единственное число, винительный падеж; в души - женский род, единственное число, местный падеж; конемъ - множественное число, дательный падеж.

В древнерусском языке к эпохе начала письменности существовала многотипность склонения, что выражалось в том, что _одни и те же падежи у существительных разного типа склонения имели разные окончания. В ранний период праславянского языка каждый тип склонения характеризовался последним звуком основы, в зависимости от того, на какой гласный или согласный оканчивалась основа (в дальнейшем конечный звук отошёл к окончанию, то есть произошло переразложение морфем в пользу окончания).

1. Слова с основой на *ā имели твёрдую и мягкую (*jā и слова типа девица, где не было *j, а исконно мягкий согласный возник из заднеязычного после гласного переднего ряда в результате третьей палатализации) разновидности склонения. К этому типу склонения относились существительные женского рода, имеющие в именительном падеже окончания [а], ['а]: вода, земля, жена, рука; некоторые существительные мужского рода на [а], ['а]:. слуга, воевода, юноша; существительные мужского рода на -ии: судии, кормчии; существительные женского рода на -ыни: кънягыни, рабыни. Примеры из текста: не зрите на воеводы (существительное мужского рода, множественного числа, винительного падежа), в томъ бо душа ( существительное женского рода, единственного числа, именительного падежа, мягкой разновидности), ходящее по своимъ землямъ (существительное женского рода, множественного.числа, дательного падежа, мягкой разновидности), милостыню творя (существительное женского рода, единственного числа, винительного падежа, мягкой разновидности), выше главы нашея (существительное женского рода, множественного числа, родительного падежа).

2. Слова с основой на *ŏ также имели твёрдую и мягкую (*jŏ и слова типа отьць, где не было *j, а исконно мягкий согласный возник из заднеязычного согласного после гласного переднего ряда по третьей палатализации) разновидности склонения. К этому типу склонения относили слова мужского и среднего рода, имеющие в именительном падеже соответственно окончания -ъ, -о после твёрдого согласного: столъ, село и -ь, -е после мягкого согласного: конь, поле, а также слова мужского рода типа краи, разбои. Примеры из текста: старыя чти яко отца (существительное мужского рода, единственного числа, родительного падежа, мягкой разновидности), не зрите ни на отрока (существитиельное мужского рода, единственного числа, винительного падежа), внезапу бо человекъ погыбаеть (существительное мужского, рода, единственного числа, именительного падежа), а другый рогома боль (существительное мужского рода, двойственного числа, дательного – творительного падежей), не дайте пакости деяти ни в селехъ (существительное среднего рода, множественного числа, местного падежа), отдавше богови хвалу (существительное мужского рода, единственного числа, дательного падежа).

3. Этот тип склонения немногочислен. К словам с основой на *ŭ относились несколько существительных мужского рода с окончанием -ъ в именительном падеже после твёрдого согласного: сынъ, домъ, вьрхъ, волъ, полъ (половина), ледъ, медъ, возможно, также слова рядъ, даръ, чинъ, пиръ и некоторые другие. Примеры из текста: не ленитеся в дому ( существительное мужского рода, единственного числа, местного падежа), не можете даромъ ( существительное мужского рода, единственное число, творительный падеж), Коксусь с сыномъ (существительное мужского рода,.единственного числа, творительного падежа).

4. К словам с основой на *ĭ относились слова мужского и женского рода, имеющие в именительном падеже окончание -ь. У существительных женского рода на конце основы мог быть как полумягкий согласный: кость, так и исконно мягкий: ночь, а у существительных мужского рода перед окончанием мог быть только полумягкий согласный, а не исконно мягкий согласный. Именно полумягкий согласный в именительном и винительном падежах и позволяет отличать слова мужского рода с основами на *ĭ и *ŏ: слово путь, где основа оканчивается на полумягкий согласный (если бы здесь присутствовал *j, то *tj дало бы [ч'] в древнерусском языке); также голубь, где на конце основы полумягкий согласный (если бы здесь был *j, то *bj дало бы [бл']), следовательно, это слова с основой на *i. Примеры из текста: и ночь (существительное женского рода, единственного числа, именительного падежа), ходяще путемъ (существительное мужского рода, множественного числа, дательного падежа), чтите гость (существительное мужского рода, единственного числа, винительного падежа), не дайте власти (существительное женского рода, единственного числа, родительного падежа), волость ихъ отъимемъ (существительное женского рода, единственного числа, винительного падежа), давшаго намъ милость (существительное женского рода, единственного числа, винительного падежа), терпить и пакы и смертью (существительное женского рода, единственного числа, творительного падежа).

5. К существительным с основой на согласный относились слова всех трёх родов. Древние основы обнаруживаются здесь в косвенных падежах, в которых происходит как бы «наращение» суффиксов на согласный. По этому типу склонялись:

а) Существительные мужского рода с суффиксом -ен- (основа на согласный *-n: *kamen): камы - камене, пламы - пламене, а также слова дьнь, олень, корень и некоторые другие;

б) Существительные среднего рода с суффиксом -ен- (основа на согласный *-n: *imen): имя - имене, время - времене, письмя(буква) - письмене, чисмя(число) ­ - чисмене и другие; ,

в) Существительные среднего рода с суффиксом -ят- (основа на согласный *-t): теля - теляте, гоуся - гоусяте, отрочя - отрочяте и другие названия детёнышей;

г) существительные среднего рода с суффиксом -ес- (основа на согласный *-s): небо - небеса, оухо - оушеса, тело - телеса и другие;

д) Существительные женского рода с суффиксом -ер- (основа на согласный *-r): мати - матере, дъчи - дъчере¹⁴ .

Примеры из текста: леность бо всему мати (существительное женского рода, единственное число, именительный падеж), исповедати чюдесъ (существительное среднего рода, множественного числа, родительного падежа), во имя (существительное среднего рода, единственное число, винительный падеж), въ день (существительные мужского рода, единственного числа, винительного падежа).

6. К существительным с основой на *ū относилось немного слов женского рода с окончанием -ы в именительном падеже: букы, тыкы, москы, свекры, любы, бры, кры, церкы, моркы, золы, ятры. Примеры из текста: и в церкви то дейтеи (существительное женского рода, единственного числа, дательного падежа).

В процессе многовекового исторического развития древнерусская система склонения существительных подверглась значительным изменениям. Основное направление этих изменений состояло в упрощении системы склонения, которое выразилось в объединении типов склонения, в унификации падежных окончаний, особенно во множественном числе, в утрате звательной формы и двойственного числа. Одни из этих изменений вызваны фонетическими факторами, другие ­взаимным влиянием твёрдых и мягких основ, одних падежей на другие в одном и том же склонении... Однако основную и решающую роль в изменении системы склонения существительных сыграл грамматический род. В результате произошло разрушение старых и установление новых типов склонения.

Объединение типов склонения. В древнерусском языке ХI века, как известно, было шесть основных типов склонения существительных. Однако уже в древнейшие времена, ещё до появления памятников письменности, одни типы склонения стали воздействовать на другие. Так, например, в результате взаимодействия существительных с основами на *ŏ(*jŏ) и *ŭ в творительном падеже единственного числа установилось одно окончание: -ъмъ (городъмъ и сынъмъ).

Процесс взаимодействия различных типов склонения существительных продолжает развиваться и в письменный период. В этом легко убедиться, если обратиться к древнейшим русским памятникам - «Остромирову евангелию», «Изборнику Святослава», Смоленской грамоте около 1229 года и другим. Так, в «Изборнике Святослава» 1073 года встречается отъ льноу вместо отъ льна. Эти изменения мы видим и в тексте: богови вместо богоу, посмеются ни дому вашему вместо домови.

Взаимодействие различных типов склонения существительных постепенно приводит к объединению одних типов склонения, распадению и исчезновению других. В результате в русском языке оформляются три новых типа склонения. Преобразование типов склонения происходит под влиянием грамматического рода. Существительные группируются вокруг того или иного типа уже не по древним основам, а по родовому признаку. Так, слова мужского рода разных типов склонения получают одинаковые окончания и постепенно вырабатывают один тип склонения на базе наиболее устойчивого и многочисленного по своему составу склонения с основой на *ŏ(*jŏ). К нему примыкают слова с основой на *ŭ, а также существительные мужского рода с основами на *i и *-n. Tо жe происходит с существительными женского и среднего рода. Объединение типов склонений по принципу грамматического рода выразилось, прежде всего, во взаимодействии существительных с основами на *ŏ(*jŏ) и *ŭ, в частичном разрушении склонения с основой на *ĭ и распадении склонения существительных с основой на согласный и * ū.

Взаимодействие существительных с основами на *ŏ(*jŏ) и *й. Взаимодействие существительных с основами на *ŏ(*jŏ) и *ŭ, как указывалось выше, началось в речи восточных славян ещё в дописьменную эпоху. Это взаимодействие выразилось в том, что эти типы склонения стали сближаться между собой, взаимно влиять друг на друга. Их сближению способствовало то, что оба склонения относились к одному (мужскому) роду и имели одинаковые окончания в именительном падеже единственного числа: городъ и сынъ. Уже в древнейших памятниках существительные с основой на * ŭвстречаются с окончаниями слов с основой на *ŏ(*jŏ). Так, наряду с формами родительного падежа единственного числа волоу, верхоу и другие употребляются формы вола (Лаврентьевская летопись), безъ верха (Хождение игумена Данила). В «Поучении» мы встречаем: наряду с формой дательного падежа единственного числа сынов и встречается форма сыноу, по рядови вместо по ряду.

С другой стороны, в существительных с основой на *ŏ(*jŏ) наблюдаются вторичные окончания, заимствованные из склонения слов с основой на *ŭ. В тексте эти изменения находят своё отражение: наряду с формами родительного падежа единственного числа богоу употребляются формы богови, полкъ употребляется полку.

В результате взаимодействия этих склонений постепенно вырабатывается один тип. Склонение слов с основой на *ŭисчезло, но отдельные его формы вошли во второе склонение и сохранилось в русском языке до настоящего времени. Этими формами, восходящими к существительным с основой на *ŭ, в современном русском языке являются следующие: родительный падеж единственного числа на –у (сахару, гороху, чаю); предложный падеж единственного числа на -у (в лесу, на дому); родительный падеж множественного числа на -ов (городов, домов).

Частичное разрушение склонения слов с основой на *ĭ . К этому склонению относились в древности существительные мужского и женского рода. Однако существительные мужского рода постепенно объединяются с мягкой разновидности склонения на *ŏ. Этому способствовало совпадение формименительного и винительного падежей единственного числа: конь и гость.

В конце концов в русском языке получилось одно склонение существительных мужского рода мягкой разновидности. В результате слова типа гость стали изменяться, как слово конь: родительный падеж единственного числа гостя - коня; дательный падеж единственного числа гостю - коню. Но не все существительные мужского рода склонения слов с основой на *ĭ перешли в склонения на *ŏ. Некоторые из них (гортань, печень, печать, степень, боль и другие) остались в старом склонении, начав восприниматься как существительные женского рода. Только слово путь сохранило свой род и продолжает склоняться по - прежнему: путь - пути - путём и так далее. В свою очередь, склонение слов с основой на *ĭ само оказало влияние на склонение существительных с основой на *ŏ. Это выразилось в том, что форма родительного падежа множественного числа на -ей распространилась на существительные мужского рода склонения на *ŏ: коней, мужей вместо старых конь, моужь. В тексте «Поучения» эти взаимодействия никак не отражены. Следовательно, оно ещё не началось в русском языке XII века.

Таким образом, старое склонения слов с основой на *i, утеряв в своём составе слова мужского рода и сосредоточив в себе существительные женского рода, образовало современное III склонение.

Распадение склонений существительных с основой на согласный u *ū.

Разрушение этого склонения, начавшееся в дописьменную эпоху, продолжалось в письменный период. Распадение склонений существительных с основой на согласный и * ūшло по пути перераспределения его слов между другими типами по признаку грамматического рода.

Существительные мужского рода ремень, корень, дьнь и другие перешли в склонение существительных с основой на *ŏ. По этому же склонению стало склоняться слово камы, после того как оно получило в именительном падеже единственного числа форму камень под влиянием винительного падежа. Существительное мужского рода пламы, видоизменившись в пламя, перешло в группу слов среднего рода типа имя

Существительные женского рода мати и дьчи вошли в новое третье склонение. Ряд слов на *ū: свекры, цьркы, мъркы, и другие, получив в именительном падеже единственного числа формы винительного падежа, тоже перешли в современное третье склонение. Другие слова этого типа приобрели в именительном падеже единственного числа окончание -а и стали изменяться по первому склонению: боукъва, тыкъва.

Существительные среднего рода типа теля, порося, жеребя, получившие в именительном падеже единственного числа формы теленокъ, поросенокъ, жеребенокъ, вошли в склонение существительных с основой на *ŏ как слова мужского рода. По этому же склонению (как село), утратив суффикс -ес- в единственном числе, стали склоняться слова небо, чоудо, слово, тело. У слов тело и слово этот суффикс утрачен и во множественном числе. Существительные типа имя, время, племя в основном сохранили своё старое склонение.

В результате всех этих изменений склонения существительных с основой на согласный и *ūисчезли.

Таким образом, в системе склонения существительных на протяжении истории русского языка произошли весьма значительные изменения. В результате на месте шести древнерусских типов складывается три склонения. В современное первое склонение вошли существительные женского рода древнерусского склонения существительных с основой на *ā(*jā) и частично слова бывшего склонения слов с основой на *ū. Ко второму склонению относятся слова мужского и среднего рода бывшего склонения слов с основой на *ŏ(*jŏ), а также существительные мужского рода древнерусского склонений слов с основой на *ŭ и *ĭ и слова мужского и среднего рода склонения существительных с основой на согласный типа камы, ремы,теля, порося, слово, небо. Третье склонение охватывает существительные женского рода старого склонения слов с основой на *ĭ, а также слова склонения слов с основой на согласный мати, дъчи и частично слова на *ū: свекры, мъркы, цыркы.

Другие изменения. Процесс взаимодействия различных типов склонения не ограничивается оформлением в русском языке трёх склонений. Этот процесс идёт ещё дальше во множественном числе. Существительные разных типов склонения во множественном числе постепенно утрачивают свои различия, унифицируются. Так, в дательном, творительном и местном падежах множественного числа со временем устанавливаются единые формы для всех типов склонения существительных независимо от грамматического рода. В дательном, творительном и местном падежах под влиянием склонения слов на *ā(*jā) все существительные стали оканчиваться на амъ, ами, ахъ. Данные изменения начались веком позже, чем было написано «Поучение», поэтому не нашли своё отражение в данном тексте: «20 живых конь…»

Первые примеры с новыми окончаниями отмечены в памятниках XIII века. Так, например, в псковском паремейнике 1271 года встречаем егуптянамъ, безакониямъ, съ клобуками. Процесс распространения окончаний -амъ, -ами, -ахъ был длительный, завершившийся, как предполагает П. Я. Черных, лишь ко второй четверти XVIII века.

Кроме взаимодействия между отдельными типами склонения, наблюдается сближение окончаний мягкого и твёрдого варианта в пределах первых двух склонений. Отдельные случаи такого сближения встречаются в памятниках ХI века. Так, в Новгородской минее 1095 года отмечается форма «въ ветъсе одеже» вместо одежи. Здесь окончание -е появилось под влиянием твёрдой разновидности (как жене). В результате этого взаимодействия окончания мягкого варианта были вытеснены окончаниями твёрдого варианта. В тексте эти изменения мною не были найдены. .

К XIV веку вышло из употребления двойственное число, заменившись множественным. Отдельные сохранившиеся формы двойственного числа осознаются в настоящее время как формы множественного числа, например: очи, плечи, рога, берега и так далее. В XIV -ХV веках была утрачена также звательная форма. Вместо неё при обращении стали использовать именительный падеж. Однако от ограниченной группы слов звательная форма встречается ещё в памятниках ХVI века. Например, в Казанском летописце: владыко, дево, богородице, братие, Христе, застоупниче, человече, Петре, Николае, сыноу, господи и другие. Звательная форма до настоящего времени сохраняется в украинском .и белорусском языках. В украинском: батьку, синку, мамо, соколе, Катре и так далее; в белорусском: сынку, браце и другие. «Поучение» было написано раньше, чем произошла утрата двойственного числа и звательной формы, поэтому в тексте мы встречаем эти формы: рукама, рогома; звательная форма в «Поучении» не употреблялась.

Развитие категории одушевлённости. Категория одушевленности в современном русском склонении выражается формой винительного падежа, равного родительному, при обозначении живых существ: любить отца, покупать коров, ловить птиц и так далее. .

В древнерусском языке первоначально не было категории одyшевлённости. Поэтому одyшевлённые и неодyшевлённые существительные в винительном падеже имели одинаковые формы: вижоу домъ и вижоу отьць.

Однако ещё в дописьменную эпоху для обозначения лиц (людей), причём сначала в собственных именах, а потом в нарицательных, восточные славяне начинают употреблять винительный падеж единственного числа, равный родительному падежу, у существиrельных мужского рода. Это находит отражение уже в древнейших письменных памятниках.

В XIV веке категория одyшевлённости распространяется на существительные мужского рода множественного числа, а с ХVI века - на существительные женского рода множественного числа. Примеры: победиша деревлянъ (Лаврентьевская летопись); одариша князь роусьскыхъ (1 Новгородская летопись); и рабынь наоучити (Домострой); и женъ ихъ и детеи потомужъ за ними разослали (Григорий Котошихин).

И только в XVII веке категория одушевлённости охватывает слова, обозначающие животных и птиц. Примеры: купилъ всего одново борашка (Акты хозяйства боярина Б. И. Морозова); а ловятъ техъ птицъ подъ Москвою и въ городе и въ Сибири (Григорий Котошихин); ... какъ принесоуть ествоу третью, лебедя, и поставятъ на столъ (там же).

Так в русском языке возникает и развивается категория одушевлённости, окончательно оформившись к XVIII веку¹⁵ . Так как категория одушевлённости начала формироваться позже, чем было написано произведение, категория одушевлённости материально не выражена: человека, бога.

Б) Местоимения

К разряду местоимений относятся слова, не называющие предметов и их признаков, а только указывающие на них. Конкретное значение местоимения получают только в условиях связной речи¹⁶ .

В древнерусском языке местоимения делились на две большие группы – личные и неличные.

К личным относились местоимения первого: язъ, мы; второго: ты, вы лица, а также к ним примыкало возвратное местоимение себя. Неличные местоимения включали несколько разрядов, многие из которых ещё окончательно не оформились.

Существует несколько точек зрения, объясняющих появление формы именительного падежа единственного числа местоимения 1- го лица - я. Традиционная точка зрения: до падения редуцированных в древнерусском языке использовалась двусложная форма язъ, но так как остальные формы именительного падежа были односложными (ты, мы, вы), то по аналогии с ними слово язъ утрачивает второй слог. Однако Г. А. Хабургаев считает, что форма язъ не была характерна для живой речи, видит контаминацию старославянской формы азъ и древнерусской формы я. По мнению Г. А. Хабургаева, форма я не произошла от язъ; образование я рассматривается как очень древняя диалектная праславянская особенность, которая закрепилась в восточнославянских и западнославянских говорах. В письменных памятниках зафиксированы обе формы язъ и я. Следовательно можно предположить, что формы язъ и я сосуществовали в живой речи восточных славян. В тексте мы встречаем только одну форму местоимения 1 ­го лица: «не могу вы я...», что свидетельствует о том, что данная форма была более употребительна. В сочинение Владимира Мономаха мы встречаем язъ как основную форму личного местоимения 1 – го лица единственного числа. Я употребляется только как указательное местоимение.

Родительный - винительный падежи единственного числа местоимений 1 – го и 2 - го лица, а также возвратного местоимения себя. В данных формах комментария требуют как основы, так и флексии слов. В XII - XIV веках были формы с основами теб-, себ- (*teb, *seb). С конца XIV - начала XV веков начинают употребляться формы с основами тоб-, соб- (тобе, собе), и в ХV - XVI веках формы местоимений с данными основами становятся преобладающими, однако в XVII веке побеждает старая форма ( в современном русском литературном языке мы находим в родительном - винительном падежах единственного числа формы тебя, себя). О происхождении окончания -а (исконное окончание -е, которое сохраняется, например, в южнорусских говорах) сущестует несколько гипотез. А. И. Соболевский видел влияние форм родительного падежа единственного числа существительных склонения на *ŏ (коня, стола). И. В. Ягич предполагал, что форма может возникать под воздействием энклитических форм этих местоимений - мя, тя, ся (мене - меня, мя). А. А. Шахматов считает, что окончание -а являетсярезультатом фонетических изменений: после мягкого coгласного ['е > 'а]. В«Поучении» употребляются и формы тобе, собе («то мы собе будемъ, а ты coбе…» - дательный падеж), «и человекы веселять тобе») и энклитические формы («иже мя...», аще вы ся и гневаете. . . » ).

Дательный - местный падежи единственного числа 2 -го лица и возвратного местоимения себя. В древнерусском языке были формы тобе, собе. В современных среднерусских говорах в основе этих местоимений обычно встречается [е], в украинском и белорусском языках последовательно употребляются формы с [о] в основах. М. А. Гадолина вслед за С. П. Обнорским считает, что исходными формами были формы *tobe, *sobe ( [о] - исходный гласный основы). На рубеже XIV - ХV веков в древнерусский язык проникают формы с [е] в основе и становятся широко употребительными, а с XVII века формы тебе, себе стали единственными. Можно назвать ещё несколько причин, которые могли повлиять на закрепление форм тебе, себе в языке: 1) данные формы могли быть заимствованными из старославянского языка (или поддерживаемыми старославянскими формами); 2) некоторые русские диалекты имели и сохраняли праславянскую форму тебе, себе на всём протяжении своей истории; 3) изменения в основе некоторые учёные объясняют как результат фонетических преобразований: [о >'е] в силу действия межслоговой диссимиляции.

История кратких форм. В дательном и винительном падежах местоимения имели краткие (энклитические) формы: в дательном падеже - ми, ти, си, в винительном падеже - мя, тя, ся. В древнерусском языке краткие формы дательного падежа использовались в безударном положении, а полные формы - под ударением. Изменения начались с ХV века: считается, что форма 2 - го лица исчезает в ХV веке, а форма 1 - го лица - в ХVI веке. Однако в памятниках можно обнаружить эти ­формы и в более поздний период. Использование кратких форм можно объяснить только традицией, так как в живой речи они не употреблялись. В некоторых говорах встречаются формы те, се, которые образовались в результате быстрой, часто экспрессивной речи: тебе> тее (выпадение согласного) > те (стяжение гласных). Таким образом, краткие формы полностью исчезли из языка. Особого внимания требует энклитическая форма винительного падежа. По мнению М. А. Гадолиной, исконными были формы мя, тя, ся, то есть их образование первично. Данные формы использовались как под ударением, так и в безударном положении. В дописьменную эпоху в винительном падеже начинают проникать формы родительного падежа мене, тебе, себе. Вначале двусложные формы употребляются под ударением, а краткие – в безударном положении. Процесc утраты энклитических форм был единым для всех славянских языков, однако в части южнославянских и западнославянских говоров до сих пор сохраняются краткие формы винительного падеже. Энклитическая форма винительного падежа возвратного местоимения превратились в частицу, а затем и в постфикс - ся, указывающий на возвратность глагольных форм. В тексте широко используются энклитические формы личных местоимений 1 - го и 2 - го лица и возвратного себя: «не хвалю бо ся. . . », «иже мя грешнаго», «да не зазрите ми…».

История неличных местоимений.

1.Указательные местоимения отражали три ступени удалённости предмета от говорящего. Местоимения сь, си, се указывали на предмет, близкий к говорящему; тъ, та, то - на предмет, удалённый от говорящего, но близкий к собеседнику; онъ, она, оно указывали на предмет, далёкий и от говорящего, и от собеседника.

Местоимения и, я, е отсылали к ранее указанному лицу или предмету и не входили в трёхчленную систему. Особого внимания требует история местоимений тъ, та, то. Форма именительного падежа единственного числа мужского рода местоимения ть оказалась невыразительной в силу своей краткости и очень рано стала выступать в удвоенном виде тьтъ > тот. В родительном падеже в форме того произошло ослабление взрывного [г] и в превращении его во фрикативный [г], который затем исчез, и появилась форма [тоо], но так как для русского языка не свойственно зияние гласных, то между двумя гласными звуками развивается звук [в], вследствие чего появляется новая форма [тово]. Единая для всех трёх родов форма множественного числа - те возникла в результате влияния основ косвенных падежей, где согласный [м] присутствовал во всех падежных формах за исключением винительного падежа. В процессе развития языка утратилось местоимения сь, си, се и онъ, она, оно. Но развитие языка привело к тому, что местоимения тот, та, то стали указывать на отдельный предмет, а роль указателя на близкий к говорящему предмет стали играть местоимения этот, эта, это, возникшие путём сложения форм тот, та, то с частицей э (<he). Итак, из праславянского языка была унаследована трёхчленная система, которая с развитием мышления распадается, так как возникает необходимость указания на ближний (этот) и отдалённый (тот) предметы. В тексте: «слышавъ сю грамотицю..», «кому не люба грамотиця си...», «яжа та угодья створилъ...», « подеши с нами» (уже произошло слияние предлога с местоимением),

2. Разряд притяжательных местоимений ещё окончательно не сформировался, внутри разряда можно выделить несколько групп: лично - притяжательные (мой, твой), вопросительно - притяжательные (чей), отрицательно – притяжательные (ничей), неопределённо - притяжательные (чей - то). Притяжательные местоимения ­не пережили особых изменений в истории русского языка. Местоимения мой, твой, свой, наш, ваш склонялись по мягкому варианту местоимённого склонения (как сь, си, се). В тексте: «дети мои...», «господь наш...», «чюдесъ твоих...»

3. Неопределённые местоимения сформировались поздно. Первоначально неопределённость выражалась такими же формами, как и в вопросительных местоимениях.

4. К определительным относились местоимения каждый, всякий, сам, самый, весь и тому подобное. Интересна история местоимения каждый: данное местоимение образовалось от основы къ и частицы жьдо (именительный падеж ­къжьдо, родительный падеж - когожьдо, дательный падеж - комужьдо и так далее), то есть слово имело разорванную основу, что было неудобно для языка. Основа в дальнейшем подверглась опрощению и стала восприниматься как непроизводная основа; все падежные формы выравниваются, и слово начинает склоняться по адъективному типу склонения (каждый по аналогии с какой). Местоимения вьсь, вься, вьсе очень рано попали под влияние твёрдого варианта местоимённого склонения, в дальнейшем пережили те же изменения, что и другие неличные местоимения. В тексте: «и вдовицю оправдите сами...», «начатокъ всякому добру...», «всехъ лепших князий.:. ».

5. Отрицательные местоимения формируются довольно поздно.

6. Вопросительные местоимения кои, коя, кое, чеи, чья, чьё возникли путём сложения основ къ- и чь- с указательными местоимениями и, я, е и изменялись по мягкому варианту местоимённого склонения прилагательных. Местоимения кто и что возникли в результате сложения основ къ- и чь- С частицей то (форма чь представляет собой результат изменения *kь < *ki). Склонение данных местоимений в древнерусском языке отличалось от современного в родительном падеже (формы кого, чего стали произноситься как [каво], [чево], что объясняется точно так же, как изменение того в [таво]), а также в творительном падеже выступали формы цемь, чимь и в местном падеже комь, чемь. Изменение форм местного падежа связано с фонетическими процессами падения редуцированных и последующим отвердением [м'], что в свою очередь вызвало переход е > 'о (чомь). Форма творительного падежа цемь оказалась изолированной в парадигме склонения (в других формах в основе был [к]), что и вызвало грамматическую аналогию, кроме воздействия фонетических факторов, аналогическим влиянием со стороны формы кем, а также, возможно, и тем.

7. К относительным местоимениям относились иже, къто, чьто и другие.

История местоимения 3 - го лица. Первоначально местоимение 3 - го лицаотсyтствовало в языке. Как уже говорилось выше, местоимение и, я, е входило в разряд указательных и отсылало к ранее названному предмету или лицу. В исходной системе древнерусского языка местоимение и, я, е склонялось и изменялось по числам:

Очень рано из употребления выходят формы именительного падежа местоимений и, я, е, так как в языке существовало много омонимичных им форм (форма я могла быть формой именительного падежа единственного числа женского рода; именительного и винительного падежей множественного числа среднего рода; именительного и винительного падежей множественного числа мужского рода; часто употреблялись формы, заимствованные из церковнославянского языка – именительный падеж множественного числа женского рода, винительный падеж множественного числа мужского и среднего рода; также сюда относится и односложная форма местоимения 1 – го лица). Формы именительного падежа заменяются формами других указательных местоимений (сь, си, се; ть, та, то), однако чаще всего использовались формы онъ, она, оно (с изменением ударения). Следовательно, супплетивизм в парадигме местоимения 3 - го лица новый (супплетивизм местоимений 1 - го и 2 - го лица унаследован из праславянского языка). В говорах, пограничных с белорусским языком, наблюдается стремление преодолеть супплетивизм: [j] из основы косвенных падежей проникает в форму именительного падежа - ён, ена, яна. Во множественном числе в литературном русском языке установилась единая форма они, являющаяся по происхождению формой множественного числа мужского рода. В ряде говоров можно встретить форму оны (бывшая форма множественного числа женского рода) и оне (форма возникла под влиянием формы те). Форм онъ, она, оно в значении личного местоимения 3 - го лица нет. И, я, е используются в тексте не только в значении указательных местоимений, но и в значении личного: «приметь е в сердце...», «в печали разгнухъ я. . . », «и кровь его прольяти. . . », «не могу вы я…».

В процессе исторического развития в группе неличных местоимений произошли следующие изменения:

1. Некоторые местоимения были утрачены и в настоящее время в именительном падеже не употребляются: овъ, сь, кыи, етеръ, и. В «Поучении эти местоимения ещё употребимы: «се все, что ны еси…».

2. Наряду с указательными местоимениями сь, си, се употреблялись ещё полные формы сии> сеи, сия, сие. В косвенных падежах они имели одинаковые окончания, за исключением винительного падежа единственного числа женского рода: сю и сию. Формы косвенных падежей этих местоимений рано вышли из употребления. Они в настоящее время сохраняются лишь в составе слов сейчас, сегодня, в словосочетаниях по сей день, в сию минуту, по сию пору, до сих пор и тому подобное. В именительном падеже единственного числа местоимения сей, сия, сие в книжно - литературном и канцелярском языке встречаются ещё в XIX веке. С XIV до XVIII веков употреблялась также удвоенная форма местоимения сь (сьсь > сесь). В тексте употребляются только краткие формы местоимения сь, си, се: «сю грамотицю…».

3. В родительном падеже единственного числа женского рода наряду с древнерусскими формами тое, ее в памятниках встречаются старославянские формы тоя, ея в их русском варианте. Форма ея в письменном языке существовала до реформы 1918 года. В памятнике не употребляются.

4. Неличные местоимения в именительном и винительном падежах множественного числа со временем теряют родовые различия и приобретают одну общую форму для всех трёх родов: именительный - ти, ты, та > те (появилась под влиянием косвенных падежей множественного числа: техъ, темъ и другие); винительный - ты, ты, та> те, техъ: «како ти есть... », «та бо есть молитва... ».

5. Местоимения и, я, е в косвенных падежах в сочетании с предлогом имеют звук н: къ немоу, съ нимъ, съ неи, въ немь и так далее. Это н в общеславянском языке было конечным звуком предлогов кън, сън, вън. Когда эти предлоги присоединялись к словам, начинающимся с согласного звука, то н отпадало по закону открытых слогов. Если же следующее слово начиналось с гласного, то н сохранялось и отходило к следующему слову. Впоследствии звук н стали прибавлять к местоимениям после любого предлога: у него, за нимъ¹⁷ : «устраняйтеся отъ нихъ... ».

В) Прилагательные

Прилагательные в древнерусском языке, как и современном, по значению делились на качественные, относительные и притяжательные; имели полные и краткие формы, степени сравнения; изменялись по родам, числам и падежам. Однако в употреблении кратких и полных форм в древнерусском языке были свои особенности.

Имена прилагательные в древнерусском языке делились на две большие группы - именные и местоимённые (членные) прилагательные. Именные прилагательные имели именные (краткие) формы и склонялись по склонению существительных с основами на *ŏ (для прилагательных мужского и среднего рода) и *ā (для прилагательных женского рода) твёрдого и мягкого вариантов. Выступая в роли определения, краткие прилагательные склонялись.

Краткие прилагательные употреблялись не только в роли сказуемого, но и в качестве определения.

Прилагательные не имели особой звательной формы. Она совпадала с именительным падежом единственного числа: моудръ отъче, добра сестра, милъ сыноу.

Краткие прилагательные постепенно перестают употребляться в роли определения. За ними закрепляются только функция сказуемого (в именительном падеже); краткие прилагательные утрачивают склонение. В современном русском языке они изменяются только по числам, а в единственном числе - по родам. Остатки прежних косвенных падежей кратких прилагательных встречаются в настоящее время лишь в отдельных устойчивых сочетаниях слов: сыр бор загорелся, от мала до велика, по белу свету, на босу ногу и тому подобное. Краткие прилагательные в качестве определения часто употребляются в устном народном творчестве: чисто поле, добра коня, к красну солнцу, буйну голову и так далее.

Если в современном русском языке краткие формы прилагательных имеют только качественные прилагательные, то в древнерусском языке и относительные прилагательные имели краткую и полную формы. Утрата относительными прилагательными краткой формы объясняется семантическими и. синтаксическими особенностями данного лексико-грамматического разряда прилагательных. Так, относительные прилагательные в отличие от качественных обозначают постоянный признак, который не может проявляться в предмете в большей или меньшей степени, в связи с этим у данного разряда прилагательных отсутствуют степени сравнения и в меньшей мере присутствовала соотносительность с глаголом, а следовательно, нет и особой связи со сказуемым, предикатом. Всё это и привело к утрате краткой формы относительными прилагательными.

В современном русском языке краткая форма прилагательного образуется от полной, а в истории полные прилагательные ещё в праславянскую эпоху образовались от кратких путём присоединения к последним указательного местоимения и,я, е; первоначально в прилагательном было две части: собственно прилагательное и местоимение, которое ставилось при прилагательном, но относилось к существительному как определённый член при нём, то есть предполагалось указание на определённый предмет. Поэтому при склонении полных прилагательных изменялись обе части: добрыи, доброго, грешнаго, дела добрая и другие.

Необходимость образования полных прилагательных была вызвана тем обстоятельством, что нужно было разграничить определённость и неопределённость признака. Указательные местоимения, выступавшие как бы в роли определённого члена, присоединяясь к кратким прилагательным, указывали на определённый, уже известный предмет. Краткие же формы употреблялись, когда речь шла об ещё неизвестном, впервые упоминающемся предмете. Однако к моменту появления письменности у восточных славян разница в значениях кратких и полных форм прилагательных уже утратилась¹⁸ .

Но уже в древнейшую эпоху такое распределение обозначения определённости и неопределённости между именными членными прилагательными стало нарушаться, что было вызвано рядом причин. Отсутствие указательного местоимения при именном прилагательном не обязательно указывало на неопределённость определяемого существительного, так как определённость могла быть заключена уже в лексическом значении существительного: имена собственные - Ярославль, названия общеизвестных городов - Новъгородъ, церковных праздников - великъ дьнь (пасха). Кроме того, постановка указательного местоимения не была необходима при некоторых прилагательных, так как они и без оформления местоимением характеризовали предмет как определённый: притяжательные прилагательные - сынъ Володимирь - это вполне определённый сын определённого Владимира. Важно и то, что указательные местоимения употреблялись при кратких прилагательных лишь тогда, когда последние выступали в функции определения. Потеря функции определения вызвала и утрату именными прилагательными склонения.

Притяжательные прилагательные в древнерусском языке полные формы, которых представляют собой субстантивы женского рода: всеволжия жена, склоняющиеся как членные прилагательные.

Притяжательные прилагательные образовывались не только с помощью суффиксов -овъ, -евъ и инъ: братовъ, отцевъ, сестеринъ, но и с помощью суффикса­ *j: княжь, соудъ яросавль, следы таких притяжательных прилагательных сохранились, например, в названии таких городов, как Ярославль - город Ярослава; Перемышль - город Перемысла. Притяжательные прилагательные в склонении испытали влияние склонения относительных и качественных прилагательных: хотя в некоторых падежах сохраняются исконные окончания (отцов дом, отцово ружьё, отцову книгу, отцова дома, отцову дому), однако эти формы часто заменяются формами, образованными по типу полных прилагателъных: маминого платка, к маминому платку.

Утрата склонения именными прилагательными происходила постепенно. Раньше всего (приблизительно к XIII - XIV векам) были утрачены формы творительного падежа единственного числа мужского и среднего рода, дательного - творительного падежей двойственного числа, дательного и местного падежей множественного числа, творительного падежа множественного числа женского рода, так как этому содействовал звуковой состав форм именного и местоимённого склонения: формы имели равносложные окончания. Безразличие в их синтаксическом употреблении привело первоначально к смешению этих форм, а затем и к вытеснению именных форм местоимёнными. Вместе с указанными формами по аналогии была утрачена и форма родительного падежа множественного числа именных прилагательных, а затем и формы родительного, дательного и местного падежей единственного числа женского рода, и, наконец, ещё позже были утрачены все остальные формы косвенных падежей именных прилагательных. Во множественном числе у кратких прилагательных произошла утрата родовых различий в именительном падеже: в твёрдом варианте закрепилась единая форма с окончанием -ы (из формы множественного числа женского рода; но в говорах может быть окончание -и (ради)), а в мягком варианте - формы с окончанием -и (возникли параллельно формам на -ы).

Членные прилагательные претерпели такие изменения, как уподобление и стяжение гласных основы и окончания (добраего - добрааго - добраго). Произошла замена в формах творительного падежа единственного числа мужского и среднего рода, дательного, творительного и местного падежей множественного числа и дательного, творительного и предложного падежей двойственного числа звуков [о], [а], [е] звуком [ы] (отсюда добрыимъ, добрыими, добрыихъ, добрыима), в древнерусском языке в этих формах произошло стяжение гласных основы (сравним, добрымь, добрыми, добрыхъ). В древнерусском языке процесс преобразования форм членных прилагательных пошёл ещё дальше, что было связано с влиянием указательных местоимений тъ, та, то на местоимённое склонение прилагательных: формы родительного, дательного и местного падежей всех родов получили иные окончания, чем если бы они развивались только по фонетическим законам. В именительном падеже множественного числа, как и в единственном числе, произошла утрата родовых различий: в твёрдом варианте укрепилась форма с окончанием -ые (из именительного падежа множественного числа женского рода), а в мягком развилась форма с -ие (параллельно твёрдому варианту).

Нужно различать стяжённые и усечённые формы прилагательных. Стяжённые формы характерны для говоров, в стяжённых и полных формах ударение не совпадает, стяжённые формы являются именной частью составного именного сказуемого (полное прилагательное тёмный и его стяжённые формы темна, темпу: ночь темна). Усечённые формы встречаются в поэтическом языке XVIII - XIX веков, в усечённых и полных формах ударение совпадает, усечённая форма выполняет функцию определения («Уж тёмна ночь на небеса всходила» А. С. Пушкин).

Качественные прилагательные в древнерусском языке имели формы степеней сравнения. Различались две степени сравнения: сравнительная и превосходная. В отличие от современного русского языка формы степеней сравнения изменялись по родам, числам и падежам, могли быть краткими и полными..

Краткая форма сравнительной степени образовывалась путём присоединения к основе прилагательного суффиксов -еиш-, -аиш-, -ъш-. В именительном и винительном падежах единственного числа мужского и среднего рода ш отсутствует: мужской род новеи, хоужии; средний род новее, хоуже.

Краткие формы сравнительной степени, как и краткие формы положительной степени, склонялись по образцу существительных с основами на *ā(*jā) и *ŏ(*jŏ) мягкой разновидности.

Полные формы сравнительной степени образовывались прибавлением к кратким формам сравнительной степени прилагательных местоимений и, я, е (именительный падеж единственного числа мужского и среднего рода оставался без изменений): мужской род - новеи - и = новеи.

В дальнейшем краткие формы сравнительной степени, перестав употребляться в роли определения, утрачивают склонение и изменение по родам и числам. Выразителем сравнительной степени становится неизменяемая форма, восходящая к древней форме именительного падежа единственного числа среднего рода: веселее, новее, добрее, выше, хуже. Полные формы сравнительной степени постепенно приобретают значение превосходной степени: новейший, добрейший и так далее.

Превосходная степень в древнерусском языке выражалась формой сравнительной степени с приставками наи-, пре- или сочетанием положительной степени прилагательных с усилительными словами (вельми, зело и другие): наиновеи, предобреи, наихоужеи, вельми добръ, зело молодъ и тому подобное. Превосходная степень прилагательных склонялась так же, как и сравнительная¹⁹ .

В тексте «Поучения» мы встречаем краткие формы прилагательных: неоскудну, милостивъ, грешни, смертни; так и полные формы: грешнаго, божий, любая, последняя.

Встречаются также аналитические формы превосходной степени: премилостивъ.

Уже произошло уподобление и стяжение гласных основы и окончания: грешнаего – грешнааго – грешнаго, устроенныыхъ – устроенныхъ.

Заключительная часть

Грамматический строй является наиболее устойчивой частью языка, но и он подвергается значительным изменениям. Все уровни языка связаны между собой, поэтому многие фонетические процессы, фонетические изменения, происшедшие в истории языка, повлекли за собой изменения на морфологическом уровне. Это, конечно, не исключает того, что многие явления в области истории морфологической структуры возникли по внутренним законам развития самой морфологической системы²⁰ .

Итак, можно сделать вывод, что в «Поучении Владимира Мономаха» нашли отражение все языковые исторические процессы, которые наблюдались в XII веке. Происходят взаимодействия между типами склонений существительных, вследствие чего происходит унификация склонения и распределение слов по типам склонения по родовому принципу. При том некоторые типы вообще исчезают. Формируется категория одушевлённости. Появляются личные местоимения 3 - го лица, а также многие местоимения исчезают. Исчезают из литературного языка энклитические формы (тя, ся, мя), сейчас их можно встретить только в говорах. Формируются ещё не сформировавшиеся разряды местоимений.

Если говорить о прилагательных, то они меньше всего претерпели изменений. Относительные прилагательные потеряли свои краткие формы.

Произошло переосмысление происхождения кратких и полных форм прилагательных. Любые исторические процессы, притом в различных областях и сферах познания, могут длиться очень долго.

А исторические изменения в языке - ­многовековой процесс, язык постоянно меняется, обогащается новыми словами и формами, пополняются грамматические категории. Что может случиться с русским языком, сложно предугадать, всё возможно.

Исторический процесс в нём может идти по прогрессивной или регрессивной линии. Кто знает, может через пару десятилетий или веков русском языке снова будет три числа: единственное, множественное и двойственное.

Сноски:

1. Гудзий Н. К. Хрестоматия по древней русской литературе. – М.: Просвещение, 1973. – с.37

2. Гудзий Н. К. Хрестоматия по древней русской литературе. – М.: Просвещение, 1973. – с.37

3. Гудзий Н. К. Хрестоматия по древней русской литературе. – М.: Просвещение, 1973. – с.35

4. Гудзий Н. К. Хрестоматия по древней русской литературе. – М.: Просвещение, 1973. – с.33

5. Гудзий Н. К. Хрестоматия по древней русской литературе. – М.: Просвещение, 1973. – с.34

6. Гудзий Н. К. Хрестоматия по древней русской литературе. – М.: Просвещение, 1973. – с.35

7. Гудзий Н. К. Хрестоматия по древней русской литературе. – М.: Просвещение, 1973. – с.33

8. Гудзий Н. К. Хрестоматия по древней русской литературе. – М.: Просвещение, 1973. – с.36

9. Гудзий Н. К. Хрестоматия по древней русской литературе. – М.: Просвещение, 1973. – с.34

10. Филипповский Г. Ю. История языка. – http://philippovskij.ru

11. Можейко Н. С., Игнатенко А. П. Древнерусский язык. – Минск: Высшая школа, 1988. – с.115

12. Можейко Н. С., Игнатенко А. П. Древнерусский язык. – Минск: Высшая школа, 1988. – с.115 - 116

13. Самсонов Н. Г. Древнерусский язык. – М.: Высшая школа, 1973. – с.169 – 170

14. Самсонов Н. Г. Древнерусский язык. – М.: Высшая школа, 1973. – с.179 – 186

15. Самсонов Н. Г. Древнерусский язык. – М.: Высшая школа, 1973. – с.193

16. Самсонов Н. Г. Древнерусский язык. – М.: Высшая школа, 1973. – с.204 - 205

17. Самсонов Н. Г. Древнерусский язык. – М.: Высшая школа, 1973. – с.214 - 221

18. Самсонов Н. Г. Древнерусский язык. – М.: Высшая школа, 1973. – с.219

19. Кудряшова Р. И. Историческая грамматика русского языка. Учебно – методическое пособие. – Волгоград: Перемена, 2005. – с.42 – 43

Использованная литература:

1. Борковский В. И., Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка. – М., 1963

2. Водовозов Н. В. История древней русской литературы. – М.: Просвещение, 1972

3. Гадолина М. А. История форм личных и возвратных местоимений в славянских языках. - М., 1963

4. Гудзий Н.К. Хрестоматия по древней русской литературе. – М.: Просвещение, 1973. – 528с.

5. Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка. – М.: Просвещение, 1983. – 399с.

6. Кудряшова Р. И. Историческая грамматика русского языка. Учебно – методическое пособие. – Волгоград: Перемена, 2005. – 135с.

7. Лихачёв Д. С. Словарь книжников и книжности Древней Руси XI – первая половина XIV веков. Выпуск I. – Л., 1987

8. Марков В. М. Историческая грамматика русского языка. Именное склонение. – М.: Высшая школа, 1974. – 135с.

9. Можейко Н.С., Игнатенко А. П. Древнерусский язык. – Минск: Высшая школа, 1988. – 254с.

10. Обнорский С.П. Избранные работы по русскому языку. – М.: Учпедгиз, 1960

11. Самсонов Н.Г. Древнерусский язык. – М.: Высшая школа, 1973. – 292с.

12. Соболевский А. И. История русского литературного языка. – Л.: Наука, 1980

13. Соколова М. А. Очерки по исторической грамматике русского языка. – Л., 1962. – 309с.

14. Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка, тт. I – III. – М., 1958

15. Таблицы по исторической грамматике русского языка. Морфология: Методическая разработка/ Сост. Кудряшова Р.И.. – Волгоград: Перемена, 1994. – 27с.

16. Устинов И. В. Очерки по русскому языку: Историческая грамматика по русскому языку. – М., 1959. – 369с.

17. Хабургаев Т.А. Становление русского языка: пособие по исторической грамматике. – М.: Высшая школа, 1980

18. Черных П. Я. Историческая грамматика русского языка. – М., 1962

19. Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. – М.: Учпедгиз, 1957

20. http://zakroma.narod.ru