| Министерство общего и профессионального образования Российской Федерации
Муниципальное общеобразовательное учреждение
Средняя школа № 63
РЕФЕРАТ
По литературе
Лицейский период в жизни и творчестве
А. С. Пушкина
Выполнила:
Ученица 9 «Ж» класса
Спиридонова Александра
Проверила:
Попова А. И.
Работа защищена
“___” _________2003г.
_______________
(с отметкой)
_______________
(подпись преподавателя)
Иркутск 2003г.
Содержание:
1. Введение
2. «Вы помните, когда возник лицей…»
3. «Гроза двенадцатого года…»
4. «Наставникам, хранившим юность нашу…»
5. «Являться Муза стала мне»
6. Первая любовь
7. «Публичное испытание»
8. «Друзья! Прекрасен наш союз…»
9. Литературные влияния
10. Заключение
11. Список литературы
А. С. Пушкин – это эталон, символ нашей культуры.
Прошло два десятилетия со дня рождения поэта, но его значимость для России не уменьшается, она возрастает. Его жизнь, мысли, литературные и исторические произведения – неиссякаемый океан мудрости, любви, духовности, преданности Родине, который питает нас, в трудное переходное время.
В истории культуры России имена Лицея и Пушкина связаны неразрывно. Царскосельский лицей – колыбель славы великого народного поэта. Лицей явился для Пушкина «хранительными сенями», среди которых он «безмятежно расцветал».
Царскосельское уединение среди прекрасных садов и богатейших дворцов, несомненно, имело сильное влияние на Пушкина. Оно развило в нем чувство изящного, любовь к природе. Лицей подействовал и на ум его, сообщив его мыслям определенное направление, и на сердце, дав возможность рано развиться нежным склонностям дружбы, чувствам чести и товарищества, одним словом, он вполне раскрыл все его способности. Пушкин вспоминал о Лицее, как об отеческом крове, как о родимой обители. В 1827 году, посетив Царское Село в первый раз после семилетней отлучки, он обращался к садам его с такими стихами:
Воспоминаньями смущенный,
Исполнен сладкою тоской,
Сады прекрасные, под сумрак ваш священный
Вхожу с поникшею главой.
Так отрок Библии – безумный расточитель –
До капли истощив раскаянья фиал,
Увидев наконец родимою обитель,
Главой поник и зарыдал…
Во многих других стихотворениях видна та же нежная привязанность.
Первоначальный проект Лицея принадлежал выдающемуся государственному деятелю М. М. Сперанскому. Лицей должен был готовить деятелей для обновленной России, и в Лицее должны были обучаться не только дворяне, но и «молодые люди разных состояний».
Открытие Лицея состоялось 19 октября 1811г. в чрезвычайно торжественной и пышной обстановке, в присутствии самого императора, прочих членов царской семьи, высоких государственных сановников и других знатных гостей. День этот стал незабвенным для Пушкина и его товарищей, который они потом ежегодно праздновали, и памяти которого Пушкин посвятил эти строки:
Вы помните, когда возник Лицей,
Как Царь для нас открыл чертог Царицын,
И мы пришли, и встретил нас Куницын,
Приветствием меж царственных гостей.
Воспитанники, поступившие в Лицей (30 чел.) различались и по возрасту (барону Корфу было 11 лет, Малиновскому 16 лет), и по степени общеобразовательной подготовки. Одни перешли в Лицей из Московского Благородного университетского пансиона, другие из Санкт-Петербургской гимназии, третьи из частных пансионов, а четвертые, как Пушкин, приехали прямо из дому.
Распорядок дня в Лицее был твердый, раз и навсегда установленный. Вставали в шесть утра и шли на молитву. С семи до девяти занятия – «класс». В девять – чай. До десяти прогулка. С десяти до двенадцати опять «класс». От двенадцати до часу – прогулка. В час – обед. От двух до трех чистописание или рисование. От трех до пяти – другие уроки. В пять – чай. До шести – прогулка, потом повторение уроков или «вспомогательный класс». В половине десятого – ужин до десяти – отдых (рекреация). В десять – вечерняя молитва и сон. Программа Лицея была обширной и пестрой, включала множество предметов. Изучали языки – русский, латинский, французский, немецкий, риторику (теорию красноречия), словесность (литературу), русскую и мировую историю, в большом количестве «нравственные науки», географию, статистику, науки математические и физические, «изящные искусства и гимнастические упражнения», т.е. чистописание, рисование, пение, танцевание, фехтование, верховую езду и плавание.
Учились в классах по семи часов в день, с большими перерывами. Уроки обычно бывали сдвоенные: один и тот же преподаватель занимался с воспитанниками два часа подряд.
Немногочисленность учащихся, молодость ряда профессоров, гуманный характер их педагогических идей, ориентированный, – по крайней мере, у лучшей части их – на внимание и уважение к личности учеников, то, что в Лицее в отличие от других учебных заведений не было телесных наказаний и среди лицеистов поощрялся дух чести и товарищества, наконец, то, что это был первый выпуск – предмет любви и внимания, - все это создавало особую атмосферу.
Обучение в Лицее делилось на два курса. Первый назывался начальным, второй – окончательным. На каждом учились в течение трех лет. При переходе с курса на курс проводился публичный экзамен.
Александр Пушкин проходил вместе с товарищами начальный курс с октября 1811года по январь 1815года; окончательный – с января 1815 года до июня 1817года.
Разумеется, обширный план при неопределенности программ и требований, приводил к поверхностным знаниям учащихся. В учебном деле Лицея, по остроумному выражению Уварова, царила «роскошь полузнаний». Знаменитые стихи Пушкина из «Евгения Онегина»: «Мы все учились понемногу, чему-нибудь как-нибудь!» – эти стихи целиком и полностью были отнесены к характеристике учебного дела в Лицее.
Лицей был изолирован от окружающей жизни, воспитанников выпускали за пределы его крайне неохотно и лишь в особых случаях, посещения родственников ограничивались.
Лицейская изоляция вызвала в поэзии Пушкина тех лет образы монастыря, иноческой жизни, искушений, которым подвергается монах со стороны беса. С этим же связано и стремление вырваться из заточения. Поэтическое любование лицейскими годами пришло позднее. Во время же пребывания в Лицее господствующим настроением Пушкина было ожидание его окончания. Лицей преобразуется в монастырь, где молодой послушник говорит про себя:
Сквозь слез смотрю в решетки,
Перебирая четки, -
То окончание его рисуется как освобождение из заточения:
Но время протечет,
И с каменных ворот
Падут, падут затворы,
И в пышный Петроград
Через долины, горы
Ретивые примчат;
Спеша на новоселье,
Оставлю темну келью,
Поля, сады свои;
Под стол клобук с веригой –
И прилечу расстригой
В объятия твои.
Лицейское воспитание Пушкина и его сверстников начиналось в предгрозовое время Отечественной войны 1812г. Событие это оказало огромное воздействие на идейное и нравственное становление личности лицеистов. Мальчики-лицеисты были захвачены патриотическим воодушевлением, жадно читали реляции с фронтов войны, гордились славными подвигами соотечественников, спорили о пожаре древней Москвы. Через Царское Село на запад шли войска: гвардия, гусары, ополченцы.
В 1815г. в стихотворении «Александру» Пушкин так вспоминал эти проводы, вдохновенно выразив то патриотическое настроение, которое они вызвали.
Сыны Бородина, о кульмские герои!
Я видел, как на брань летели ваши строи;
Душой восторженной за братьями спешил…
В это время пробудилась в душе Пушкина его горячая любовь к родине. Не раз в его стихах, глубоко личных, истинно лирических, звучал мотив горечи, даже вины за неучастие в сражениях против вражеских полчищ, хотя их автору было 13-14 лет: «И в жертву не принес я мщенья вам и жизни, вотще лишь гневом дух пылал!..».
Среди замечательной плеяды педагогов Лицея было немало профессоров, ставших в полном смысле этого слова «властителями дум и умонастроений» юного Пушкина и его ближайших друзей по Лицею.
«Пушкин охотнее всех других классов занимался в классе Куницына», - писал Пущин.
Ученик Геттингенского университета, А. П. Куницын читал в Лицее психологию, логику, философию права. Было в его характере и образе мыслей что-то внушавшее уважение даже этим ветреным и насмешливым сорванцам. Куницын был убежденный сторонник теории естественного права, на котором зиждилось политическое миросозерцание большинства образованных людей того времени, включая Императора Всероссийского.
На лекциях молодой профессор уже открыто обличал крепостное право, и его негодующие речи находили горячий отклик в сердцах лицейской молодежи.
Куницыну дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада вожжена…
Так торжественно вспоминал его Пушкин.
Всего лишь через год после окончания Лицея, еще неостывший от ярких впечатлений, возникших под воздействием мятежных лекций любимого профессора, Пушкин напишет вечно живые, знаменитые строки:
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
Известно, что такие стихи Пушкина, как «Деревня», «Вольность», «Кинжал», «К Чаадаеву», написанные им не без влияния идей и положений лицейского курса Куницына, распространялись в рукописных списках и имели большое значение для формирования идеологии декабризма.
Одно из первых мест среди лицейских педагогов по силе влияния на Пушкина и его товарищей после Куницына по праву принадлежит Н. Ф. Кошанскому, который преподавал русскую словесность, теорию поэзии, риторику и латинский язык.
Н. Ф. Кошанский кончил Московский университет, где изучал древнюю, классическую литературу и получил степень доктора философии и магистра изящных наук. Он был хороший преподаватель латыни и древней литературы, но к преподаванию русского языка и риторики Кошанский подходил как литературный старовер.
Кошанский долго не сдавался перед гением Пушкина, долго видел в нем не столько поэта, сколько проказливого, подчас заносчивого мальчишку. Трудолюбивый профессор риторики не сумел угадать в своем воспитаннике будущего законодателя русской словесности. А ученик не признавал за ним права учить литературному вкусу и тайнам стихосложения. Как противоположность легкой радости вдохновения Пушкин описывает тяжелые потуги ремесленника:
Сижу, сижу три ночи сряду
И высижу – трехстопный вздор…
Так пишет (молвить не в укор)
Конюший дряхлого Пегаса…
Служитель отставной Парнаса,
Родитель стареньких стихов…
Весь Лицей знал, о ком идет речь.
Иные отношения установились у Пушкина со вторым преподавателем словесности, с А. И. Галичем, который с весны 1814г. замещал, заболевшего Кошанского.
Галич учил без педантизма, без наставлений, без поучений, в живой беседе обостряя и направляя их любознательность.
В 1815г. Пушкин посвятил Галичу два послания, еще раньше упомянул о нем в «Пирующих студентах», с которых началась его лицейская популярность. Он совершенно запросто обращается со своим профессором философии: «Ты Эпикуров младший брат, душа твоя в бокале…», «Ленивец мой, любовник наслажденья…!», «О Галич, верный друг бокала и жирных утренних пиров… Тебя зову, мудрец ленивый, в приют поэзии счастливой». Это своеобразное обращение школьника к наставнику было в том же году напечатано в «Российском Музеуме». Только подписи Пушкина еще не было. Вместо нее стояли цифры 1…14-17.
Для характеристики того доверия и духовной близости, которым отличались отношения Галича с лицеистами и в особенности с Пушкиным, существенным является то обстоятельство, что «Воспоминание в Царском Селе», прочитанные юным поэтом в присутствии Державина и других корифеев русской поэзии и науки 8 января 1815г. на экзамене по словесным дисциплинам при переводе на старший курс, были написаны под непосредственным влиянием этого доброго наставника, предложившего своему ученику идею и общий замысел знаменитого стихотворения.
Когда Галич ушел из Лицея, Пушкину не хватало его. Он звал его обратно в Царское Село.
Оставь же город скучный,
С друзьями съединись
И с ними неразлучно
В пустыне уживись.
Беги, беги столицы,
О Галич мой, сюда!..
И все к тебе нагрянем –
И снова каждый день
Стихами, прозой станем
Мы гнать печали тень.
Основное, чем был отмечен Лицей в жизни Пушкина, заключалось в том, что здесь он почувствовал себя Поэтом. В 1830г. Пушкин писал: «… Начал я писать с 13-летнего возраста и печатать с того же времени».
В те дни – во мгле дубровных сводов
Близ вод, текущих в тишине,
В углах Лицейских переходов,
Являться Муза стала мне.
Моя студенческая келья,
Доселе чуждая веселья,
Вдруг озарилась – Муза в ней
Открыла пир своих затей;
Простите, хладные науки!
Простите, игры первых лет!
Я изменился, я поэт.
В Лицее начинается сознательная жизнь Пушкина и сама история его творчества. Именно здесь в поэзии Пушкина открываются первые богатства – идейные и эстетические.
Появляются общественный интерес, вольнолюбивые мечты, скорбь о народном рабстве, прославление свободы.
Самые первые лицейские творения Пушкина не сохранились. Известно, что, состязаясь с Илличевским, сочинил он рыцарскую балладу наподобие баллад Жуковского. Написал роман в прозе «Цыган» и вместе с М. Яковлевым комедию «Так водится в свете». Писал французские стихи: «Стансы», «Мой портрет».
Сочинял он повсюду. «Не только в часы отдыха от учения в рекреационном зале, на прогулках, но нередко и в классах и даже в церкви ему приходили в голову разные поэтические вымыслы, и тогда лицо его то хмурилось необыкновенно, то прояснялось от улыбки, смотря по роду дум, его занимавших», - вспоминал один из лицеистов.
На первом курсе, в 1813 – 1814 годах, Пушкин сочинил около 30 стихов, среди них – послания поэту Батюшкову и лицеисту Ломоносову, эпиграммы на Кюхельбекера, меланхолические подражания Оссиану и игривые «Рассудок и любовь», «Красавице, которая нюхала табак»; начал поэмы «Монах» и «Бова».
Романс «Казак» он подарил Пущину. Надписал на листке, как заправский поэт: «Любезному Ивану Ивановичу Пущину. От автора». Подобные надписи он видел на книгах в отцовской библиотеке.
Талант молодого поэта зрел не по дням, а по часам. С каждым новым произведением заметно росли сила стиха, прелесть выражения, смелость мысли, одним словом, те качества, которые впоследствии сделались всегдашними, неотъемлемым его достоянием. Пушкин неудержимо предавался обаятельному искусству. Поэтические мечтания овладевали им совершенно.
Все волновало нежный ум:
Цветущий луг, луны блистанье,
В часовне ветхой бури шум,
Старушки чудное преданье.
Какой-то демон обладал
Моими играми, досугом;
За мной повсюду он летал,
Мне звуки дивные шептал,
И тяжким, пламенным недугом
Была полна моя глава;
В ней грезы чудные рождались;
В размеры стройные стекались
Мои послушные слова
И звонкой рифмой замыкались.
Стихи грезились ему во сне. Так, в послании «К Лицинию», которое умышленно названо переводом с латинского, два следующих стиха:
Пускай Глицерия, красавица младая,
Равно всем общая, как чаша круговая,
сочинены во сне.
Послание «К Лицинию» относится уже к 1815г. Год этот, конечно, был памятен Пушкину. С него начинается литературная известность и слава, до этого ограниченные тесным царскосельским кружком. В этом году под стихами его находим его полное имя. О нем заговорили…
Особое место среди лицейских стихов 1815-1816 годов занимает цикл любовных элегий, обращенных к Екатерине Бакуниной – сестре лицеиста А. П. Бакунина молоденькой, хорошенькой фрейлине.
«Первую платоническую любовь возбудила в Пушкине Бакунина, – вспоминает Комовский. – Она часто навещала брата своего и всегда приезжала на лицейские балы. Прелестное лицо ее, дивный стан и очаровательное обращение произвели всеобщий восторг во всей лицейской молодежи. Пушкин описал ее приметы в стихотворении « К живописцу», которое было положено на ноты лицейским товарищем Пушкина Яковлевым и понятно пето до самого выхода из заведения».
29 ноября 1815г. Пушкин писал в дневнике:
Итак, я счастлив был, итак я наслаждался,
Отрадой тихою, восторгом упивался…
И где веселья быстрый день?
Промчался летом сновиденья,
Увяла прелесть наслажденья,
И снова вкруг меня угрюмой скуки тень!..
Это была робкая и стыдливая юношеская любовь – с «безмятежной тоской», со «счастьем тайных мук», с радостью на долгие дни от мимолетной встречи или приветливой улыбки. Эту свою первую робкую отроческую влюбленность Пушкин помнил всю жизнь.
В те дни… в те дни, когда впервые
Заметил я черты живые
Прелестной девы и любовь
Младую взволновало кровь.
Писал поэт почти через 15 лет в «Евгении Онегине».
Страсть к литературному творчеству пробудилась в лицеистах рано и охватила наиболее даровитую группу юношей. Первый литературный кружок образовался сразу же после открытия Лицея. Творческие встречи и беседы послужили первоисточником для возникновения рукописных изданий («Вестник», «Юные пловцы», «Неопытное перо», «Лицейский мудрец»).
В журналах преобладал юмористический и сатирический материал. Здесь были смешные описания различных происшествий из лицейской жизни, письма, статьи и стихи лицейских прозаиков и поэтов, рисунки, карикатуры на профессоров, гувернеров и воспитанников. Издавали лицейские журналы воспитанники Корсаков, Илличевский, Дельвиг, Кюхельбекер.
«Пушкин, - вспоминал Иван Пущин, - потом постоянно и деятельно участвовал во всех лицейских журналах, импровизировал так называемые народные песни, точил на всех эпиграммы и прочее».
Десять лет после выпуска Пушкин в Михайловском вспоминал:
Златые дни, уроки и забавы,
И черный стол, и бунты вечеров,
И наш словарь, и плески мирной славы,
И критику лицейских мудрецов.
В лицейской жизни Пушкина есть два, кроме многих других, примечательных событий, противоположных по своему смыслу и характеру, но единых по своему значению для понимания роли Лицея в дальнейшей творческой и человеческой – личной и социальной судьбе поэта.
Первое событие – благославление Державиным Пушкина на поэтическую стезю жизни, передача ему – представителю молодой русской поэзии творческой эстафеты от классиков отечественной литературы того времени.
Заканчивая свой «Гимн лироэпический на прогнание французов из отечества» (1813г.), Державин сознавал, что силы ему уже изменяют, и призывал молодых поэтов занять его место:
Младым певцам греметь
Мои вверяю ветхи струны…
Стихотворение Пушкина «Воспоминание в Царском Селе», которое Державин услышал на переводных экзаменах в Лицее в 1815г., явилось как бы непосредственным ответом на призыв старого поэта. В известном послании к Жуковскому Пушкин так отозвался о посещении Лицея Державиным:
И славный старец наш, царей певец избранный,
Крылатый гением и грацией венчанный,
В слезах обнял меня дрожащею рукой
И счастье мне предок, незнаемое мной.
Благославление Державина имело для юного Пушкина большое перспективное значение – оно раскрыло перед ним во всю ширь поэтический горизонты его будущего.
Юный поэт еще сильнее поверил в себя.
Второе событие отчетливо раскрыло бунтарский дух Пушкина-лицеиста, его непримиримость ко всему консервативному, казенному, бездушному, к любым, пусть даже и не очень значительным, покушениям на свободу и независимость личности. В этом смысле показательна победа Пушкина и его лицейских друзей над ярым представителем официальной, чиновничье-бюрократической педагогики, проводником мистицизма, «пиетизма», фанатизма – инспектором и надзирателем по учебной и нравственной части Мартыном Пилецким-Урбановичем. Именно Пушкин возглавил движение против инспектора, в результате которого он был изгнан из Лицея.
Отношения Пушкина с товарищами складывались непросто. Характер у него был неровный, настроение часто менялось. Сам Пушкин в «Онегине» вспоминал, что бывал очень разный:
Порой ленив, порой упрям,
Порой лукав, порою прям,
Порой смирен, порой мятежен,
Порой печален, молчалив,
Порой сердечно говорлив.
Неровности его характера всегда навлекали на него неприятности, особенно среди тех, кто тяготился его умственным превосходством. Лицеисты первые почувствовали его исключительность, одни радостно, другие с раздражением.
«В лицее его называли Французом, а если вспомнить, что он получил это прозвание в эпоху «нашествия галлов», то ясно, что этот титул заключил в себе мало лестного. Вспыльчивый до бешенства, вечно рассеянный, вечно погруженный в поэтические свои мечтания, с необузданными африканским страстями, избалованный с детства похвалою и льстецами, Пушкин ни на школьной скамье, ни после, в свете, не имел ничего любезного и привлекательного в своем обращении», - так писал лицеист Корф о знаменитом своем товарище юных лет.
Настоящих друзей у Пушкина в Лицее было трое: А. А. Дельвиг, И. И. Пущин, В. Кюхельбекер. Это была истинная дружба, вечно юная и вечно сильная, дружба на всю жизнь, оставившая глубокий след в душе Пушкина.
Лучшим его другом был Дельвиг,
Товарищ юности живой,
Товарищ юности унылой,
Товарищ песен молодых,
Пиров и чистых помышлений.
Из всех лицеистов Дельвиг один до конца и без оговорок любил Пушкина и, конечно, больше всех понимал его значительность, понимал силу таинственных голосов, которые звучали вокруг Пушкина не только днем и наяву, но порой и во сне. Дельвиг был способен понять этого Пушкина. Он сам был даровитый поэт, для которого стихи были не забавой, а потребностью.
Один из первых угадал Дельвиг гений Пушкина и первый в печати воспел его в стихах, написанных под ярким впечатлением экзамена, где Пушкин читал «Воспоминание в Царском Селе». В «Российском Музеуме» (1815), под заглавием «А. С. Пушкину», напечатано было торжественное послание Дельвига:
Пушкин! Он и в лесах не укроется;
Лира выдаст его громким пением,
И от смертных восхитит бессмертного
Аполлон на Олимп торжествующий.
Пушкин также был полон поэтического уважения и мужественной нежности к собрату по собрату по сочинительству:
С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали;
С младенчества две Музы к нам летали,
И сладок был их лаской наш удел;
Но я любил уже рукоплесканья,
Ты, гордый, пел для Муз и для души;
Свой дар как жизнь я тратил без вниманья,
Ты гений свой воспитывал в тиши.
Служенье Муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты…
(«19 октября» 1825)
Особенно дружен Пушкин был с И. Пущиным.
Легкая перегородка отделяла комнаты друзей в лицейском общежитии – Пушкин жил в комнате № 14, Пущин – в комнате № 13. Это соседство еще больше способствовало сближению мальчиков. Их объединяла, прежде всего, общность интересов и взглядов. Для Пущина, так же как и для Пушкина, Вольтер и вся плеяда французских просветителей XVIII в. были подлинными «властителями дум», определяли их юношеские воззрения на мир.
Пущин, чьи «счастливые способности» и «редкое прилежание» единодушно отмечают преподаватели Лицея, раньше и глубже, чем все другие, сумел проникнуть в самое существо многогранной натуры будущего гения, сумел найти «золотой ключик» к понимаю всех тонких и порой противоречивых переживаний юного поэта. «Чтобы полюбить его настоящим образом, - писал Пущин о Пушкине, - нужно было взглянуть на него с тем полным благорасположением, которое знает и видит все неровности характера и другие недостатки, мирится с ними и кончает тем, что полюбит даже и их в друге-товарище».
Память о неразлучной шестилетней дружбе с Пущиным, о годах проведенных в лицейской среде, была священной для пота, была символом самых чистых чувств и помыслов. Пущин первым посетил своего лицейского друга в Михайловском, куда он был изгнан царем. Вспоминая это событие, Пушкин как в одно целое соединял Пущина и Лицей:
…Поэта дом опальный,
О, Пущин мой, ты первый посетил.
Ты усадил изгнанья день печальный,
Ты в день его Лицея превратил.
Совсем иные, более сложные, то мальчишеские драчливые, то сердечные и задушевные отношения сложились у Пушкина с другим лицейским поэтом, с чудаком Кюхлей, как прозвали они Вильгельма Кюхельбекера (1797-1846). «Длинный до бесконечности, при том сухой и как-то странно извивавшийся телом, что и навлекло ему эпитет глиста, эксцентрическим умом и с пылкими страстями, с необузданной вспыльчивостью, он почти полупомешанный, всегда был готов на всякие проделки. Кюхельбекер за свои странности и неловкость, и часто уморительную оригинальность был предметом беззлобных шуток и острот лицеистов», - писал Корф. Сам Пушкин, искренне любивший Кюхельбекера, не раз писал на него эпиграммы и делал по его адресу юмористические замечания.
Дружба Пушкина и его сверстников возникла и развивалась на плодородной почве творческого сотрудничества, поэтического вдохновения юношей. Об этом красноречивее всего говорят пушкинские строки:
Друзья мои! Прекрасен наш союз!
Он, как душа, неразделим и вечен –
Неколебим, свободен и беспечен,
Срастался он под сенью дружных муз!
Именно духовная близость, облагораживающее влияние поэзии, созвучие чувств и умственных запросов в пушкинском кругу лицеистов, делали их юношескую дружбу глубокой и прочной. В послании Пущину и Кюхельбекеру – ближайшими друзьями по Лицею – Пушкин, пожалуй, с наибольшей силой чувств и точностью слова вместе с тем кратко выразил мысль об идейной, духовной основе лицейской дружбы, способной выдержать самые суровые испытания Временем:
…но с первыми друзьями
На резвою мечтой союз твой заключен;
Пред грозным временем, пред грозными судьбами,
О милый, вечен он!
(«В альбом Пущину»)
В послании Кюхельбекеру отчетливо звучит тема святости дружбы, верности ей всегда и везде, при любых обстоятельствах:
Прости… где бы ни был я:
В огне ли смертной битвы,
При мирных ли брегах родимого ручья,
Святому братству верен я!
Дружеские связи с лицеистами завязывались трудно. Тем более заметна тяга Пушкина к людям «взрослого» мира: к дружбе с Чаадаевым и Кавериным, арзамасцами и Карамзиным, Тургеневым и Ф. Глинкой.
У Пушкина был особенный кружок, в котором он нередко проводил свой досуг, и который состоял из офицеров лейб-гусарского полка, стоявшего в Царском Селе. Пушкина всюду любили за остроту, веселый нрав, неистощимый запас шуток и более всего за стихи, которыми он бросал на право и налево.
Среди царскосельских гусаров П. Я. Чаадаев заметно выделялся своим умом и смелостью суждений. С ним у юного Пушкина сложились близкие, дружеские отношения. В Чаадаеве он уважал глубину и силу мысли, решительность и возвышенность жизненных идеалов. В известной дружеской эпиграмме юный поэт не случайно сравнивает этого гусарского офицера с Периклом и Брутом. Через посредство Чаадаева Пушкин познакомился и вошел в тесное общение и с другими офицерами – поручиком П. П. Кавериным, воспитанником Московского и Геттингенского университетов, и с Николаем Раевским, сыном знаменитого генерала Отечественной войны 1812г.
Ранняя политическая лирика поэта, получившая отражение в ряде стихов, посвященных Чаадаеву, Каверину и другим его новым друзьям, ярко и убедительно свидетельствуют об их действенном влиянии на развитие антикрепостнических взглядов и чувств Пушкина в этот период. В заключение своего «Послания к Чаадаеву» поэт говорит:
Приду, приду я вновь, мой милый домосед,
С тобою вспоминать беседы прежних лет,
Младые вечера, пророческие споры,
Знакомых мертвецов живые разговоры;
Посмотрим, перечтем, посудим, побраним,
Вольнолюбивые надежды оживим,
И счастлив буду я …
И все же дружеские связи этого периода далеки от равенства. Друзья Пушкина – почти всегда учителя его. Одни учат его гражданской твердости и стоицизму, как Чаадаев или Ф. Глинка, другие наставляют в политической экономии, как Н. Тургенев, третьи приобщают к тайнам гусарских кутежей, как Каверин.
В 1824г. Пушкин посвятил дружбе четверостишие, окрашенное горечью:
Что дружба? Легкий пыл похмелья,
Обиды вольной разговор,
Обмен тщеславия, безделья
Иль покровительства позор.
Дружеские связи лицейского периода – с царскосельскими гусарами, с литераторами-арзамасцами – молодыми писателями, объединявшимися вокруг знамен «нового слова» Карамзина и романтизма Жуковского, - с семьей Карамзина – давали исключительно много для формирования ума и взглядов Пушкина, его общественной и литературной позиции. Но они влияли и на характер. В гусарском кружке Пушкин мог чувствовать себя взрослым, у Карамзина – вдохнуть воздух семьи, домашнего уюта – того, чего сам он никогда не знал дома.
Огромное образовательное и нравственное значение для становления личности поэта имели литературные влияния и личные контакты Пушкина-лицеиста со знаменитыми русскими писателями. Они расширяли его историко-литературные познания, шлифовали его эстетические вкусы, возбуждали чистые нравственные помыслы, мечты и чувства. В этом отношении едва ли не самым сильным среди других русских поэтических влияний, было влияние Жуковского.
Глубокий и тонкий лирик, открывший тайны поэтического звучания, Жуковский отличался и другой одаренностью: это был бесспорно самый добрый человек в русской литературе. Доброта, мягкость, отзывчивость тоже требуют таланта, и Жуковский обладал этим талантом в высшей мере. В годы учения Пушкина в Лицее Жуковский был уже призванным поэтом, и Пушкин свое стихотворное послание к нему (1816г.) начал с обращения: «Благослови, поэт…». В этих словах было сознание дистанции, отделявшей автора прославленного в 1812г. патриотического стихотворения «Певец в стане русских воинов» и вызывавших бурные споры романтических баллад от вступавшего на поэтический путь новичка. Однако в отношении Жуковского к начинающему поэта не было ни покровительства, столь нетерпимого Пушкиным, ни досаждавшей ему нравоучительности. Жуковский нашел верный тон – тон любящего старшего брата, при котором старшинство не мешает равенству. Это сделало дружбу Пушкина и Жуковского особенно долговечной.
В послании «К Жуковскому» (1817) Пушкин обращается к своему предшественнику и учителю с такими словами, раскрывающими значение его романтической музы для юного поэта-лицеиста:
Не ты ль мне руку дал в завет любви священной?
Могу ль забыть я час, когда перед тобой
Безмолвный я стоял и молнийной струей
Душа к возвышенной душе твоей летала
И, тайно съединясь, в восторгах пламенела.
Не менее близка была юному Пушкину и поэзия Батюшкова, с ее определенными античными формами стиха, с ее воспеванием земных радостей. Поэтому на творчество Пушкина- лицеиста влияние Батюшкова, очень близкое по духу с влиянием французского поэта-лирика Парни, немало прекрасных переводов стихов, которых он сделал, не осталось бесследным.
Осенью 1817 года Пушкин был принят в «Арзамас», в момент, когда это общество находилось в состоянии внутреннего разлада. Для Пушкина это принятие имело глубокий смысл: его принадлежность к литературе получила общественное признание. Зачисление в боевую дружину молодых литераторов-романтиков, насмешников, гонителей «века минувшего» – подвело черту под периодом детства и годами учения. Он почувствовал себя допущенным в круг поэтов общепризнанных.
Срок пребывания в Лицее кончился летом 1817года. 9 июня состоялись выпускные экзамены, в которых Пушкин читал заказанное стихотворение «Безверие». Император Александр I присутствовал при этом, как и шесть лет назад. Но насколько открытие было праздничным и торжественным, настолько выпуск прошел тихо.
Пушкин окончил шестилетний курс наук Лицея 19-м по своим баллам учеником. Но при таких, более, чем скромных, внешних показателях он уходил из Лицея, обладая значительными духовными ценностями, которые выразились не в школьных баллах и официальных характеристиках педагогов, а в его глубоком и разностороннем интеллекте, огромном творческом потенциале, в горячем и отзывчивом ко всему истинно прекрасному сердце. Первые листки с бессмертными строчками новаторской поэмы «Руслан и Людмила», которые Пушкин вместе с выпускным аттестатом уносил из Лицея, были тем высшим из всех возможных баллов, которые поставила самая строгая и объективная наставница – сама Жизнь, История.
Совершенно справедливым представляется нам то суждение о Пушкине-ученике, которое высказал, подводя итог лицейскому образованию поэта, близко знавший его П. А. Плетнев: «Природа, кроме поэтического таланта, наградила его изумительной памятью и проницательностью. Ни одно чтение, ни один разговор, ни одна минута размышления не пропадали для него даром, они сохранялись у него на целую жизнь. Его голова, как хранилище разнообразных сокровищ, была полна материалами для предприятий всякого рода. По-видимому, рассеянный и невнимательный, он из преподавания своих профессоров уносил более, нежели товарищи».
Лицей и его порядки, наставники и товарищи, политические события и народные вожди, все, что кружилось и нарастало кругом Пушкина, служило материалом, из которого в глубине его гениальной души строились таинственные здания. Не он один все это видел, все это пережил. Но только он один, восприняв, отразил тогдашнюю жизнь такими единственными, пленительными, незабываемыми стихами.
Лицей помог ему, окружил его могучую юность красотой и простором. До конца жизни любил Пушкин обращаться мыслями к Лицею, к этой радостной свободной поре. Сколько раз в воздушных стихах помянет он Лицей:
Я думал о тебе, приют благословленный,
Воображал сии сады,
Воображаю день счастливый,
Когда средь вас возник Лицей,
И слышу наших игр я снова шум игривый
И вижу вновь семью друзей.
Вновь нежным отроком, то пылким, то ленивым,
Мечтанья смутные в груди моей тая,
Скитаясь по лугам, по рощам молчаливым,
Поэтом забываюсь я.
(«Воспоминания в Царском Селе». 1829).
Список литературы:
1. В. В. Версаев. «Спутники Пушкина». Том 1, 2, Москва, 1993г.
2. И. И. Пущин. «Записки о Пушкине. Письма», Москва, 1989г.
3. Ю. М. Лотман. «А. С. Пушкин». Ленинград, 1982г.
4. З. И. Равкин. «Педагогика Царскосельского Лицея Пушкинской поры (1811-1817)». Москва, 1999г.
5. М. Басина. «Жизнь Пушкина». Санкт-Петербург, 1996г.
6. П. И. Бартенев. «О Пушкине». Москва, 1992г.
|
