| РГУ им. И. Канта
Факультет филологии и журналистики
Кафедра истории русской литературы
Факультета филологии и журналистики
Контрольная работа
по УНПТ
на тему: «Формы выражения времени и пространства в сказке»
Студентки I курса з/о
Будницкой О.Ю.
Калининград
2008
В словаре В.И. Даля сказка определяется как “вымышленный рассказ, небывалая и даже несбыточная повесть, сказание”. Там же приводится несколько пословиц и поговорок, связанных с этим жанром фольклора: Либо дело делать, либо сказки сказывать. Сказка складка, а песня быль. Сказка складом, песня ладом красна. Ни в сказке сказать, ни пером описать. Не дочитав сказки, не кидай указки. Сказка от начала начинается, до конца читается, а в серёдке не перебивается.
Уже из этих пословиц ясно: сказка — вымысел, произведение народной фантазии — “складное”, яркое, интересное произведение, имеющее определённую целостность и особый смысл.
В науке о фольклоре долго был распространен взгляд на сказку как на совокупность всех видов и форм устной прозы: такое понимание сказки некогда входило и в учебную литературу. Ю.М. Соколов считал возможным называть сказкой любой устный рассказ: «Под народной сказкой в широком смысле этого слова мы разумеем устно-поэтический рассказ фантастического, авантюрно-новеллистического и бытового характера»[1]
. Скоро заметили изъян определении. Под него подходили не только сказки, но и легенда, быличка, предание и т.д. Аксаков К.С. в XIX веке отличил сказку от повествовательных песен, по его мнению, вымысел повлиял на содержание, на изображение в сказках места действия, на характер действующих лиц: «В сказке очень сознательно рассказчик нарушает все пределы времени и пространства, говорит о тридесятом царстве, о небывалых странах и всяких диковинках»[2]
.
При всей невероятности событий, о которых говорится в сказке, в основе их лежат реальные идеи, главной чертой жанра является установка на раскрытие жизненных истин с помощью возвышающего или снижающего реальность условного поэтического вымысла. Какие бы разновидности сказочного жанра ни взять, все они подходят под эту характеристику: во всех сказках раскрытие идеи по необходимости обусловливает обращение к фантастике.
Выражение времени в сказке
Сказка не может исполняться для себя, в этом ее коренное отличие от лирической песни. Если сказочник и рассказывает сказку в одиночестве, то он воображает все же перед собой слушателя.
Сказка рассказывает о прошлом, о том, что где-то и когда-то было, а это предполагает, что для нее характерно время прошедшее, и оно имеет в этом жанре ряд особенностей. Традиционное же изображение времени в сказке сильно нарушено.
В сказке прошлое, определяемое только грамматически, не определено в общем потоке истории, замкнуто и как бы воспроизводится в каждом новом исполнении, благодаря чему усиливаются её изобразительные стороны.
Время в сказке очень тесно связано с сюжетом, но отсчет его ведется от одного эпизода к другому. Время отсчитывается от последнего события: «через год», «через день», «на следующее утро». Перерыв во времени – пауза в развитии сюжета.
Традиционные формулы — “скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается”, “утро вечера мудренее”, “день коротается, к ночи подвигается”, “едет далёким-далеко, высоким-высоко” — и разграничивают, и связывают эпизоды сказки. Э.В. Померанцева пишет о том, что традиционные формулы в сказке, с одной стороны, придают ей затейливый, разукрашенный характер, а с другой — служат одним из приёмов замедления её повествования.
Формулы «долго ли, коротко ли…» или «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается…» отмечают явно ощущаемое расхождение событийного времени с временем рассказа об этих событиях. Эти формулы подчеркивают стремление соблюдать единство времени: времени исполнения и времени, которое должны были занимать сами события. Перерывы в развитии действия маскировались всяческими присказками. Но, естественно, единство достигалось лишь условно.
Время в сказке особое – «скорое». Событие может совершаться тридцать лет три года, а может произойти и в один день. При этом как таковой разницы нет. Герои не скучают, не томятся, не болеют. Реальное время над ними не властно, важно только время событийное. Есть только последовательность событий, и именно эта последовательность и есть художественное время сказки.
Еще одна особенность изображение времени в сказке состоит в том, что оно всегда последовательно движется вперед и никогда не возвращается назад. Именно поэтому в сказке нет статических описаний. Природа описывается только в движении, и движение это участвует в развитии действия. М. К. Азадовский пишет: «Сравнительно мало развиты в сказке пейзажи, образы природы. В традиционной поэтике сказки пейзаж играет самую незначительную роль и обычно бывает едва только замечен.»
[3]
. Значит, время в сказке не останавливается для описания природы. Оно равномерно движется во время всего рассказа.
Помимо того, что время в сказке сугубо условно, следует так же отметить, что оно замкнуто. Сказочное время не выходит за пределы сказки. Оно целиком и полностью замкнуто в сюжете. Это время не определено в потоке исторического времени. Практически всегда мы не знаем, насколько время исполнения сказки отдалено от времени происходящих в ней событий.
Сказка начинается будто бы из небытия: «жил да был», «было у царя три сына», «давным-давно», «в некотором царстве, в некотором государстве, жил был царь» («Сказка об Иване-царевиче, жар-птице и сером волке»). И заканчивается сказка будто бы остановкой сказочного времени, констатацией какого-либо события: свадьбой, пиром, благополучием. Такую остановку фиксируют формулы: «стали жить поживать, да добра наживать», «жили они долгие лета, в любви и согласии» («Жар-птица и Василиса-царевна»). Заключительное благополучие – это конец сказочного времени.
Выход из сказочного времени в реальность осуществляется путем саморазоблачения рассказчика, здесь может присутствовать указание на нереальность описанных событий, на несерьезность самого сказочника: « и я там был, пиво пил – по усам текло, в рот не попало; дали мне колпак, стали в шею толкать, дали мне шлык, я в подворотню шмыг».
Выражение пространства в сказке
Одна из основных черт внутреннего мира русской сказки – это малое сопротивление в ней материальной среды, «сверхпроводимость» ее пространства. А с этим связана и другая сказочная специфика: построение сюжета, системы образов.
Стоит определить, что же такое «сопротивление среды». Лихачев Д.С. говорит об этом так: « Любое действие в художественном произведении может встречать большее или меньшее сопротивление среды. В связи с этим, действия в произведении могут быть быстрыми или заторможенными, медленными. Они могут захватывать большее или меньшее пространство. Сопротивление среды может быть равномерным и неравномерным. В связи с этим, действие, наталкиваясь на неожиданные препятствия, или не встречая препятствий, может быть то неровным, то ровным и спокойным. <…...> Для одних произведений будет характерна легкость осуществлений желаний при низких потенциальных барьерах, для других – затрудненность и высота потенциальных барьеров.»[4]
В русской сказке сопротивление среды почти отсутствует. Для героев характерно передвижение с огромной скоростью, путь почти всегда нетруден и легок: «Ехал он, ехал, ехал дорогою широкою – и вдруг наехал на перо Жар-птицы» («Жар-птица и Василиса-царевна»). Препятствия – сюжетные, но не природные. Поэтому так часто в сказке встречается формула «сказано-сделано». Ко всему прочему, герои не знают колебаний. Все решения героев скоры, принимаются без раздумий. Герой достигает целей легко, он не знает неурядиц, болезней, усталости, дорожных неудобств. Даже дорога обычно перед ним «широкая» и «прямоезжая». Только если вдруг в сюжете появляется противник, тогда дорога может стать заколдованной, а на море вдруг поднимется буря. Это говорит о том, что сопротивление всегда обусловлено сюжетом, оно функционально.
Именно поэтому ничего в сказке не мешает развитию сюжета, здесь нет затруднений действия. Расстояния так же не мешают, а напротив придают некую пафосность, прибавляют масштабности.
В сказке мы встречаем борьбу сообразительности, борьбу намерений, волшебных сил и колдовства.
Намерении сталкиваются главным образом не с силами природы , а с другими намерениями, часто немотивированными. Поэтому препятствия в сказке почти всегда внезапны.
Все, что герой совершает, он совершает вовремя. Герои как будто ждут друг друга. Если герою нужно к царю, он садится на коня и едет. При этом царь уже ждет его, не приходится ни ждать, ни просить принять.
В борьбе, в поединке герои так же не оказывают друг другу долгого сопротивления. Да и побеждает , в основном тот, кто ловчее, хитрее, умнее, а не превосходящий по силе.
Сказка – динамически легка. Эта легкость отражается в простом понимании героев друг друга, в том, что растения и звери могут говорить, а люди их понимать. Сам герой не только легко передвигается, но и превращается в предмет, в зверей и т.п. неудачи его – всегда результат собственной ошибки, непослушания или забывчивости.
Такая динамическая легкость предусматривает расширение художественного пространства сказки. Герой для совершения подвига едет «за тридевять земель», в «тридесятое государство». Героиню свою он находит «на краю света». При этом каждый подвиг совершается на новом месте. Все действие сказки – это путешествие героя по огромному миру сказки.
Можно для примера использовать «Сказку об Иване-царевиче, Жар-птице и Сером волке». Действие этой сказки происходит «в некотором царстве, в некотором государстве». Именно там Иван совершает свой первый подвиг – находит перо Жар-птицы. А уже для второго подвига он едет «туда- сам не зная куда» ( достает для отца жар-птицу). Из места второго он снова едет «за тридевять земель» для совершения своего следующего подвига (достает для царя Долмата коня). А затем снова перемещается в новые тридевять земель для четвертого подвига (похищает Елену Прекрасную для Афрона).
Пространство сказки необычайно велико, оно безгранично, бесконечно, но в то же время очень тесно связано с действием.
Но пространство сказки не имеет никакого отношения к реальному пространству. Оно не соотносится с тем пространством, в котором живет сказочник и в котором слушается сказка. Оно совсем иное, скорее – это пространство сна.
Благодаря особенностям художественного пространства и художественного времени в сказке исключительно благоприятные условия для развития действия. Действие в произведениях этого жанра совершается легче, чем в каком-либо другом.
Легкость, с которой в сказке совершаются действия, находится так же в тесной связи с волшебством сказки. получается, что в сказке нет не только сопротивления среды, но и наоборот присутствуют всевозможные предметы волшебства (ковер-самолет, скатерть-самобранка, волшебное зеркальце). К таким волшебным помощникам относятся также и звери (серый волк, конек-горбунок).
Выводы
· Время в сказке очень тесно связано с сюжетом
· Последовательность событий и есть художественное время сказки
· Время в сказке всегда последовательно движется вперед и никогда не возвращается назад
· Сказочное время не выходит за пределы сказки
· В русской сказке сопротивление среды почти отсутствует
· Ничего в сказке не мешает развитию сюжета
· Пространство сказки необычайно велико
· Пространство сказки не имеет никакого отношения к реальному пространству
Список использованной литературы
1. Азадовский М.К. Русские сказочники. М., 1932
2. Аксаков К.С. Полное собрание сочинений. М., 1861
3. Аникин В.П. Русское устное народное творчество. М., 2001
4. Лихачев К.С. Поэтика древнерусской литературы. М. ,1979
5. http://lit.1september.ru/
[1]
Соколов Ю.М.
Русский фольклор. М., 1938. с. 292
[2]
Аксаков К.С
. Собрание сочинений. М., 1861. т. 1. с 399.
[3]
Азадовский М.К
. Русские сказочники. С 114
[4]
Лихачев Д.С
. Поэтика древнерусской литературы. М., С. 630
|
