Курсовая работа
На тему:
"Понятие канона в структуре житийного жанра"
2004
П Л А Н:
Введение............................................................................................................... 3
1. Древнерусское житие....................................................................................... 5
1.1.Литературные особенности житийного жанра.......................................... 5
1.2. Историческая и литературная ценность произведений агриографии.... 7
2. Каноны житийного жанра............................................................................. 9
2.1. Составляющие канонов житийного жанра............................................... 9
2.2. Каноны изложения житийных историй................................................... 14
2.3. Каноническая структура житийного жанра в 12-13 веках.................. 15
Заключение и выводы........................................................................................ 18
Список используемой литературы................................................................... 20
Наше обращение к жанру жития обусловлено духовным возрождением русского общества, возрастанием интереса к святоотеческой литературе, а также полной неизученностью древне- и старорусской агиографии, которая, по схеме иерархии жанров древних славянских литератур, занимает ключевое место в древней словесности: житийный жанр располагается на стыке литератур конфессионально-литургической и оригинальной национальной.
Изучение русской святости в ее истории и ее религиозной феноменологии является сейчас одной из насущных задач нашего христианского и национального возрождения.
В светском сознании понятие "канон" чаще всего ассоциируется лишь с одной стороной его существования - художественной. Но еще А.Ф.Лосев, пытаясь определить понятие художественного канона, отмечал чрезвычайную "разноречивость и запутанность представлений о его сущности". Он не говорит о причинах такого положения. На наш взгляд, одной из них является то, что канон для культур канонического типа - понятие более широкое, имеющее как эстетические, так и внеэстетические аспекты, и рассматривать любые его проявления необходимо, учитывая всю его целостность. Являясь конструктивной основой художественного символа, канон, как правило, не был носителем эстетического (или художественного) значения. Оно, однако, возникало на его основе в каждом конкретном произведении искусства[1]
.
Все возрастающая потребность общества в увеличении объема информации, связанной с историей, историей религии, необходимость детального исследования произведений житийного жанра как литературного, исторического и духовного наследия Древней Руси и явилась причиной выбора для курсовой работы темы «Понятие канона в структуре житийного жанра».
В духовном запасе, каким располагала Древняя Русь, не было достаточно средств, чтобы развить наклонность к философскому мышлению. Но у нее нашлось довольно материала, над которым могли поработать чувство и воображение. Это была жизнь русских людей, которые по примеру восточных христианских подвижников посвящали себя борьбе с соблазнами мира. Древнерусское общество очень чутко и сочувственно отнеслось к таким подвижникам, как и сами подвижники очень восприимчиво усвоили себе восточные образцы.[2]
Может быть, те и другие поступили так по одинаковой причине: соблазны своей русской жизни были слишком элементарны или слишком трудно доставались, а люди любят бороться с неподатливой или требовательной жизнью. Жития,
жизнеописания таких подвижников, и стали любимым чтением древнерусского грамотного человека.
Жития описывают жизнь святых князей и княгинь, высших иерархов русской церкви, потом подчиненных ее служителей, архимандритов, игуменов, простых иноков, всего реже лиц из белого духовенства, всего чаще основателей и подвижников монастырей, выходивших из разных классов древнерусского общества, в том числе и из крестьян.[3]
Люди, о которых повествуют жития, были все более или менее исторические лица, привлекшие на себя внимание современников или воспоминание ближайшего потомства, иначе мы и не знали бы об их существовании. Но житие - не биография и не богатырская былина. От последней оно отличается тем, что описывает действительную жизнь только с известным подбором материала, в потребных типических, можно было бы сказать стереотипных, ее проявлениях. У агиографа, составителя жития, свой стиль, свои литературные приемы, своя особая задача.[4]
Житие - это целое литературное сооружение, некоторыми деталями напоминающее архитектурную постройку. Оно начинается обыкновенно пространным, торжественным предисловием, выражающим взгляд на значение святых жизней для людского общежития[5]
.
Потом повествуется деятельность святого, предназначенного с младенческих лет, иногда еще до рождения, стать богоизбранным сосудом высоких дарований; эта деятельность сопровождается чудесами при жизни, запечатлевается чудесами и по смерти святого. Житие заканчивается похвальным словом святому, выражающим обыкновенно благодарение господу богу за ниспослание миру нового светильника, осветившего житейский путь грешным людям. Все эти части соединяются в нечто торжественное, богослужебное: житие и предназначалось для прочтения в церкви на всенощном бдении накануне дня памяти святого. Житие обращено собственно не к слушателю или читателю, а к молящемуся. Оно более чем поучает: поучая, оно настраивает, стремится превратить душеполезный момент в молитвенную наклонность. Оно описывает индивидуальную личность, личную жизнь, но эта случайность ценится не сама по себе, не как одно из многообразных проявлений человеческой природы, а лишь как воплощение вечного идеала.[6]
Образцом для русской агиографии служили византийские жития, но уже в начальный период развития древнерусской литературы появляется два типа агиографических текстов: княжеские жития и монашеские жития. Княжеские жития в целом тяготеют к агиографической схеме. Таково, например, созданное в начале XII в. монахом Киево-Печерского монастыря Нестором, житие под заглавием «Чтение о Борисе и Глебе». Это произведение написано по строгим требованиям классического византийского жития. Нестор, следуя традиции, рассказал о детстве князей Бориса и Глеба, о женитьбе Бориса, о том, как братья молились Богу.
Цель жития - наглядно на отдельном существовании показать, что все, чего требуют от человека заповеди, не только исполнимо, но не раз и исполнялось, стало быть, обязательно для совести, ибо из всех требований добра для совести необязательно только невозможное. Художественное произведение по своей литературной форме, житие обрабатывает свой предмет дидактически: это - назидание в живых лицах, а потому живые лица являются в нем поучительными типами. Житие не биография, а назидательный панегирик в рамках биографии, как и образ святого в житии не портрет, а икона. Потому в ряду основных источников древнерусской истории жития святых Древней Руси занимают свое особое место.[7]
Древнерусская летопись отмечает текущие явления в жизни своей страны; повести и сказания передают отдельные события, особенно сильно подействовавшие на жизнь или воображение народа; памятники права, судебники и грамоты формулируют общие правовые нормы или устанавливают частные юридические отношения, из них возникавшие: только древнерусское житие дает нам возможность наблюдать личную жизнь в Древней Руси, хотя и возведенную к идеалу, переработанную в тип, с которого корректный агиограф старался стряхнуть все мелочные конкретные случайности личного существования, сообщающие такую жизненную свежесть простой биографии. Его стереотипные подробности о провиденциальном воспитании святого, о борьбе с бесами в пустыне - требования агиографического стиля, не биографические данные. Он и не скрывал этого. Не зная ничего о происхождении и ранней поре жизни своего святого, он иногда откровенно начинал свой рассказ: а из какого града или веси и от каковых родителей произошел такой светильник, того мы не обрели в писании, богу то ведомо, а нам довольно знать, что он горнего Иерусалима гражданин, отца имеет бога, а матерь - святую церковь, сродники его - всенощные многослезные молитвы и непрестанные воздыхания, ближние его - неусыпные труды пустынные.
Наконец, очень ценны для историографии часто сопровождающие житие посмертные чудеса святого, особенно подвизавшегося в пустынном монастыре. Это нередко своеобразная местная летопись глухого уголка, не оставившего по себе следа ни в общей летописи, даже ни в какой грамоте. Такие записи чудес иногда велись по поручению игумена и братии особыми на то назначенными лицами, с опросом исцеленных и свидетельскими показаниями, с прописанием обстоятельств дела, являясь скорее деловыми документами, книгами форменных протоколов, чем литературными произведениями. Несмотря на то, в них иногда ярко отражается быт местного мирка, притекавшего к могиле или ко гробу святого со своими нуждами и болезнями, семейными непорядками и общественными неурядицами.[8]
Древнерусская агиография старалась в житиях увековечить в назидание потомству память обо всех отечественных подвижниках благочестия; о некоторых составилось по нескольку житий и отдельных сказаний. Далеко не все эти повествования дошли до нас; многие ходят по рукам на местах, оставаясь неизвестными русской церковной историографии. Существует до 250 агиографических произведений более чем о 170 древнерусских святых. Привожу эти цифры, чтобы дать вам некоторое представление о наличном запасе русской агиографии. Дошедшие до нас древнерусские жития и сказания, большей частью еще не изданные, читаются во множестве списков - знак, что они входили в состав наиболее любимого чтения Древней Руси. Эта распространенность объясняется литературными особенностями агиографии.[9]
КАНОН
(греч. - норма, правило) Совокупность правил, предопределяющих форму и содержание средневекового искусства; знак-модель умонепостигаемого духовного мира, т.е. конкретная реализация принципа несходного подобия (образа) . На практическом уровне канон выступает как структурная модель художественного произведения, как принцип конструирования известного множества произведений в данную эпоху.[10]
Греческое слово КАНОН или еврейское слово КАНЕ – первоначально означало измерительную трость. У Александрийских и греческих ученых – образец, правило; у критиков древней литературы – каталог произведений; у житийных писателей – нравственные правила.
Со значением нравственных правил слово “канон” употребляется и у мужей апостольских Иринея Лионского, Климента Александрийского и др. По отношению к книгам житийного жанра слово “канон” употребляется для обозначения богодухновенности определенного сборника книг, составляющих Святую Библию.
Житие святого - повествование о жизни святого, созданием которого обязательно сопровождается официальное признание его святости (канонизация). Как правило, в житии сообщается об основных событиях жизни святого, его христианских подвигах (благочестивой жизни, мученической смерти, если таковая была), а также особых свидетельствах Божественной благодати, которой был отмечен этот человек (к ним относятся, в частности, прижизненные и посмертные чудеса). Жития святых пишутся по особым правилам (канонам). Так, считается, что появление отмеченного благодатью ребёнка чаще всего происходит в семье благочестивых родителей (хотя бывали случаи, когда родители, руководствуясь, как им казалось, благими побуждениями, мешали подвигу своих чад, осуждали их - см., например, житие св. Феодосия Печёрского, св. Алексия человека Божия). Чаще всего святой с ранних лет ведёт строгую, праведную жизнь (хотя иногда святости достигали и раскаявшиеся грешники, например св. Мария Египетская). В “Повести” Ермолая-Еразма некоторые черты святого прослеживаются скорее у князя Петра, чем у его супруги, которая к тому же, как следует из текста, совершает свои чудесные исцеления скорее собственным искусством, нежели по воле Бога.[11]
Житийная литература вместе с православием пришла на Русь из Византии. Там к концу I тысячелетия выработались каноны этой литературы, выполнение которых было обязательным. Они включали следующее:
1. Излагались только «исторические» факты.
2. Героями житий могли быть только православные святые.
3. Житие имело стандартную сюжетную структуру:
а) вступление;
б) благочестивые родители героя;
в) уединение героя и изучение святого писания;
г) отказ от брака или, при невозможности, сохранение в браке «чистоты телесной»;
д) учитель или наставник;
е) уход в «пустынь» или в монастырь;
ж) борьба с бесами (описывалась при помощи пространных монологов);
з) основание своего монастыря, приход в монастырь «братии»;
и) предсказание собственной кончины;
к) благочестивая смерть;
л) посмертные чудеса;
м) похвала
Следовать канонам было необходимо еще и потому, что эти каноны были выработаны многовековой историей агиографического жанра и придавали житиям отвлеченный риторический характер.
4. Святые изображались идеально положительными, враги - идеально отрицательными. Попавшие на Русь переводные жития использовались с двоякой целью:
а) для домашнего чтения (Минеи);
Великие Минеи-Четьи (иногда Четьи Минеи) - огромный по масштабам XVI века (отсюда и название “великие” - большие) свод произведений, найденных, отобранных и частично обработанных под руководством митрополита Макария. Представлял собой Минею - собрание житий святых, их чудес, а также разнообразных поучительных слов на каждый день года. Макарьевские Минеи были четьими - предназначались для домашнего поучительного чтения, в отличие от существовавших также сборников для публичного чтения во время церковной службы (служебных Миней), где тот же материал излагался более сжато, иногда - буквально в двух-трёх словах.
б) для богослужений (Прологи, Синаксарии)[12]
Синаксарии - внебогослужебные церковные собрания, которые посвящались псалмопению и благочестивому чтению (главным образом, житийной литературе); были широко распространены в раннехристианскую эпоху. Это же название было присвоено особому сборнику, который содержал избранные места из житий святых, расположенные в порядке календарного поминовения, и предназначался для чтения в подобных собраниях.[13]
Именно такое двоякое использование вызвало первое серьезное противоречие. Если делать полное каноническое описание жизни святого, то каноны будут соблюдены, но чтение такого жития сильно затянет богослужение. Если же сократить описание жизни святого, то чтение его уложится в обычное время богослужения, но будут нарушены каноны. Или на уровне физического противоречия: житие должно быть длинным, чтобы соблюсти каноны, и должно быть коротким, чтобы не затягивать богослужение.
Решено противоречие было переходом к бисистеме. Каждое житие писалось в двух вариантах: коротком (проложном) и длинном (минейном). Короткий вариант быстро читался в церкви, а длинный затем читался вслух вечерами всей семьей.[14]
Проложные варианты житий оказались настолько удобными, что завоевали симпатии церковнослужителей. (Сейчас бы сказали — стали бестселлерами.) Они становились все короче и короче. Появилась возможность в течение одного богослужения зачитывать несколько житий. И тут стала очевидной их похожесть, однообразность.
Возможно, была и другая причина. В Византии писались и массовые жития, например, коптских (египетских) монахов. Такие жития объединяли биографии всех монахов одного монастыря. Причем каждая была описана по полной канонической программе. Очевидно, что такое житие было слишком длинным и скучным не только для богослужения, но и для домашнего чтения.
В обоих случаях, если пользоваться несколькими житиями с канонической структурой, то каноны будут сохранены, но чтение будет слишком долгим и скучным. А если отказаться от канонической структуры, то можно сделать жития краткими и интересными, но каноны будут нарушены.
То есть каноническая общая для всех часть житий должна быть, чтобы сохранить канон, и не должна быть, чтобы не затягивать чтение.
Решено было это противоречие переходом в надсистему. Причем — в свернутую.Каноническая часть была сохранена, но сделана общей для всех житий. А разными были только подвиги разных монахов. Возникли так называемые Патерики — рассказы о собственно подвигах. Постепенно общая каноническая часть становится все менее значимой и в конце концов исчезает, уходит в «айсберг». Остаются просто занимательные рассказы о подвигах монахов.[15]
Жития крайне скудны в точном описании конкретных исторических фактов, сама задача агиографа не располагает к этому: главное – показать путь святого к спасению, его связь с древними отцами и дать благочестивому читателю еще один образец.
Немаловажную роль в агиографии играют “традиционные мотивы”, они сформировались под влиянием канона пространного преподобнического жития, их число довольно значительно, и при недостатке фактического материала можно составить текст, опираясь лишь на подробную житийную схему и набор общих мест. В свою очередь сам жанр жития определяет тот тип развития сюжета, который использует агиограф:
Телеологический сюжет: почти в каждом житийном произведении читатель изначально знает, чем оно должно закончиться, кто главный герой, и какие основные конфликты и трудности ему предстоит преодолеть на пути к спасению. Уже в заглавии читателю сообщается тот тип подвига, на котором подвизался святой: «Житие преподобнаго отца нашего Феодосия, игумена Печерского»[16]
Далее повествование продолжается с использованием традиционных житийных мотивов. Это приводило к тому, что сюжетные перипетии практически одинаковы у всех праведников, целые эпизоды заимствовались практически без изменений, в текстах часто встречались явные исторические и географические несоответствия. Классический пример традиционного житийного мотива – пост грудного младенца в среду и пятницу.
При обилии биографических сведений, литературный канон вступал в противоречие с реальными фактами, так Нестор рассказывает о том, что Феодосий был рожден от благочестивых родителей, а потом основной конфликт первой части повествования происходит между благочестивой матерью и ее сыном.
Появлению достоверных сведений в агиографической литературе препятствует и время, прошедшее с момента жизни святого, до создания житийного текста: появляются народные легенды, черты подвижника берутся не из исторических и биографических фактов, а из традиционных византийских житийных мотивов - “топосов”. Появляются тексты, в которых христианские представления сосуществуют с самой безудержной народной фантазиейТак, в греческом житии Симеона Столпника святой исцеляет змею, которую привел к подвижнику змей – сожитель, мученик Меркурий Смоленский возвращается в город, неся в руках свою голову, святой Иоанн Новгородский путешествует в Иерусалим на бесе, Климент Римский попадает в Новгород на большом камне.[17]
Жития святых XVII века знаменуют собой, в известном смысле, логическое завершение древнерусской агиографии, постепенный переход к новому периоду русской литературы. В 1-й половине XVII века (период “смутного времени”) наблюдается трансформация жанра - агиографические произведения наполняются географическими реалиями ( например, “Повесть о житии Варлаама Керетского”), элементами бытовой повести (“Повесть об Ульянии Осорьиной”, “Повесть о Марфе и Марии”). 2-я половина XVII в. являет собой эпоху бурной ломки церковных, культурных и литературных традиций, что неразрывно связано с таким сложным общественно-религиозным движением, как церковный раскол. Причиной послужила реформа патриарха Никона, направленная на унификацию некоторых обычаев, обрядов, являвшихся внешним оформлением благочестия, представлявших церковный устав, исправление церковных книг, имевших расхождение с греческими оригиналами. Нарушение обряда церковной службы расценивалось старообрядцами как страшнейший грех и препятствие на пути к спасению.[18]
Авторы старообрядческих житий в принципе не изменили традиционной композиции, сюжетного канона (то есть они придерживались канонов агиографического повествования, сложившегося еще в IV веке в Византии) и основной дидактической задачи, но старообрядческие писатели обогатили этот жанр психологической эмоциональностью, изображением человеческих чувств и взаимоотношений, внутренних переживаний героя, что свидетельствует о процессе эволюции житийного жанра XVII века, но вполне естественно, и об этом следует помнить, что любой древнерусский писатель, приступая к созданию жития, не мог не считаться с уже сложившимися традициями, каким бы новатором он ни был.[19]
То есть старообрядческая агиография обусловлена не столько стремлением писателя к художественному новаторству, сколько тяготением к жанровым и стилистическим традициям, которые на протяжении многих веков сравнительно медленно претерпевали изменения. В этом ярком новаторстве при одновременной внутренней установке на традицию заключается существенное своеобразие житийного старообрядческого повествования.
В жизнеописаниях старообрядцев как бы объединились специфические особенности различных типов житий, в их произведениях мы находим элементы мученичества и юродства, поучения и проповеди, плачи и многочисленные чудеса. Придерживаясь жанрового канона, основных принципов и приемов агиографии, писатели-старообрядцы создали жития наиболее близкие к святительским (ориентацией на святительские жития определяется религиозно-тематическая сторона этих произведений в житии такого вида на первый план выдвигается конфликт между еретиками (язычниками) и православными христианами, защитниками веры – то есть предмет повествования вообще традиционен), но насыщенные эмоциональным описанием собственных переживаний, жизненных тягот и бытовых деталей.[20]
Жития подвижников церкви, написанные во второй половине XIII в., могут быть охарактеризованы в целом как памятники, строже следующие канонам житийного жанра, чем княжеские жития того же периода. Образцами здесь могут служить «Житие Авраамия Смоленского», составленное неким Ефремом в середине XIII в., и первая редакция «Жития Варлаама Хутынского», датируемая второй половиной — концом XIII в. (автор неизвестен).[21]
Каноны агиографического жанра Древней Руси развивались одновременно с распространением христианских представлений в Древней Руси. Историческая обстановка влияла на авторов житий, на литературные особенности текстов, на представления об идеале подвижника, определенном типе его поведения, на манеру повествования.
Жития, в свою очередь, формировали взгляды древнерусских читателей на идеал святости, на возможность спасения, воспитывали филологическую культуру (в лучших своих образцах), создавали идеальные формы выражения подвига святого.
Как источник по истории русского монашества в Х1 веке житие не представляет особой ценности, но оно может быть использовано как материал для историка православия по ХV11 веку: Несмотря на то, что они (жития ) не всегда точны в передаче биографических черт в жизни святого, они точнее других источников передают сам смысл подвига в том виде, каким он представлялся для современников и, в свою очередь, формируют воззрения верующих последующих поколений на подвиг.[22]
Агиографический текст помогает установить своеобразную “парадигму святости”, определить важные моменты в подвиге подвижника для времени написания жития, просмотреть изменения в восприятии деятельности святого (если рассматривать разные по времени и месту написания редакции одного и того же агиографического произведения). Агиограф может убирать или добавлять эпизоды, изменять трактовку отдельных поступков, заменять и объяснять отдельные слова и высказывания. Все это может послужить в качестве косвенных исторических данных для ученого.
Канон - понятие многозначное. В общей сложности его толкований около десятка. В силу специфики средневекового христианского сознания все эти значения присутствуют в восточно-христианской средневековой культуре, которая на ином уровне вернулась к нерасчлененному философско-религиозно-художественному мышлению, причем религиозный аспект играл в этом синтезе определяющую роль. Каноничность, как и ряд других характеристик древнерусской культуры, была теснейшим образом связана с системой миропонимания русского народа.
Православный канон как культурный феномен складывался в эпоху средневековой восточно-христианской культуры. Общеизвестным является факт сильнейшего влияния византийской духовной культуры на средневековые культуры Европы и Азии, и прежде всего - на культурный мир южных славян и Древней Руси. Особенно последовательно это влияние было ощутимо в сфере художественного мышления, так что в отдельных случаях представляется возможным и показательным привлечение канонических памятников древнеславянского искусства для подтверждения тех или иных положений византийской эстетики и наоборот.
3. Барсуков Н.П. Источники русской агиографии. СПб., 1982.
4. Введение христианства на Руси: Сб. статей. М., 1987.
5. Гладышева Е.В., Нерсесян Л.В., Словарь-указатель имен и понятий по древнерусскому искусству, Альманах "Странный мир", Москва 1991 г.
6. Дмитриев Л.А. Литературные судьбы жанра древнерусских житий // Славянские литературы. - М., 1973.
7. Живов В.М..
Святость: Краткий словарь агиографических терминов. М., 1994.
8. Забелин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1997
9. История родов русского дворянства. В двух книгах. М., 1991
10. Источниковедение литературы Древней Руси. Л., 1980
11. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988.
12. Ключевский В.О. Курс русской истории Лекция 34., Л., 1978.
13. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1993.
14. Курбатов Г.А., Фролов З.Д., Фроянов И.Я. Христианство. Античность. Византия. Древняя Русь. Л., 1988.
15. Кусков В.В. Характер средневекового миросозерцания // Вестник Московского университета. Серия 9, Филология. - 1981.- № 1.
16. Лихачев Д. С. Русские летописи. М.-Л.. 1947.
17. Лоевская М.М. Трансформация агиографического жанра в старообрядческих житиях XVII в, М., МГУ, 1999.
18. Лосев А.Ф.
О понятии художественного канона //Проблемы канона в древнем и средневековом искусстве. М., 1973.
19. Насонов А.Н. История русского летописания. М., 1969.
20. Недоспасова Т. Русское юродство Х1-ХV11вв. М.,1999.
21. Никитин А. "Аз, Святослав, князь русский..." //Наука и религия. 1991. № 9.
22. Новосельцев А.П. Образование Древнерусского государства и первый его правитель //Вопросы истории. 1991. № 2-3.
23. Очерки русской культуры ХIII-ХV вв. Ч. 2. М., 1970.
24. Очерки русской культуры XVI в. М., 1977.
25. Рапов О.М. Русская церковь в IX - первой трети ХII вв. Принятие христианства. М., 1988.
26. Розов Н.Н. Книга древней Руси. ХI-ХIV вв. М., 1977.
27. Романов Б. А. Люди и нравы Древней Руси. Историко-бытовые очерки ХI-ХIII вв. Л.. 1966.
28. Рыбаков Б.А. Из истории культуры Древней Руси: исследования и заметки. М., 1984.
29. Толстой Н. И. История и структура славянских литературных языков. М., 1988. С. 168.
30. Федотов Г. Святые Древней Руси, М., Святичь, 1998
31. Ягич И.В. Памятники древнерусского языка. Т. 1, М., 1987
32.Bottom of Form 0
[1]
Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1993.
[2]
Ключевский В.О. Курс русской истории_ Лекция 34.
[3]
Толстой Н. И. История и структура славянских литературных языков. М., 1988. С. 168.
[4]
Источниковедение литературы Древней Руси. Л., 1980. С. 218.
[5]
Недоспасова Т. Русское юродство Х1-ХV11вв. М.,1999. С.12.
[6]
Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988. С.324;
[7]
Розов Н.Н. Книга древней Руси. ХI-ХIV вв. М., 1977.
[8]
Барсуков Н.П. Источники русской агиографии. СПб., 1982. С. 335-339;
[9]
Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988. С.278;
[10]
Е. В. Гладышева, Л. В. Нерсесян Словарь-указатель имен и понятий по древнерусскому искусству, Альманах "Странный мир", Москва 1991 г., С 48
[11]
Насонов А.Н. История русского летописания. М., 1969.
[12]
И. В. Ягич. Памятники древнерусского языка. Т. 1, с. LXXII.
[13]
Е. В. Гладышева, Л. В. Нерсесян Словарь-указатель имен и понятий по древнерусскому искусству, Альманах "Странный мир", Москва 1991 г., С 48
[14]
Рыбаков Б.А. Из истории культуры Древней Руси: исследования и заметки. М., 1984.
[15]
Федотов Г., Святые Древней Руси, М, Святичь, 1998
[16]
Новосельцев А.П. Образование Древнерусского государства и первый его правитель //Вопросы истории. 1991. № 2-3.
[17]
Лосев А.Ф.
О понятии художественного канона //Проблемы канона в древнем и средневековом искусстве. М., 1973. С. 6-15.
[18]
Кусков В.В. Характер средневекового миросозерцания // Вестник Московского университета. Серия 9, Филология. - 1981.- № 1. - С. 8;
[19]
Живов В.М..
Святость: Краткий словарь агиографических терминов. М., 1994.
[20]
М.М. Лоевская Трансформация агиографического жанра в старообрядческих житиях XVII в, М., МГУ, 1999.
[21]
Очерки русской культуры ХIII-ХV вв. Ч. 2. М., 1970. С. 49-77.
[22]
Дмитриев Л.А. Литературные судьбы жанра древнерусских житий // Славянские литературы. - М., 1973. - С. 40
Bottom of Form 0
|
