Курсовая работа: Образ главного героя в романе Людмилы Улицкой "Искренне ваш Шурик"

Министерство образования Республики Беларусь

Белорусский государственный университет

Факультет журналистики

Кафедра стилистики языка

Образ главного героя в романе

Людмилы Улицкой «Искренне ваш Шурик»

Курсовая работа

по стилистике

студентки 3 курса 3 группы

Безматерных Екатерины Александровны

Научный руководитель

доцент Десюкевич Ольга Ивановна

Минск

2007

Содержание

Введение

1. Теоретическая часть

1.1 Теоретические аспекты коннотации

1.2. Субъективные и объективные факторы в оценке

3. Улицкая как мастер слова…

4. Роман «Искренне ваш Шурик»

5. Образ Шурика Корна

5.1. Имя и фамилия главного персонажа

5.2. Вера, Елизавета Ивановна, Шурик и Людмила Улицкая

5.3. Шурик и Лиля Ласкина

5.4. Отношение Шурика к самому себе

5.5. Шурик и его женщины

Заключение

Приложение. Словесное мастерство Людмилы Улицкой

Список литературы

Введение

О русской женской прозе начинают говорить в конце 80-х-начале 90-х. В литературных журналах одно за одним появляются новые женские имена, выходят целые сборники. Тогда же в литературу приходит и Людмила Евгеньевна Улицкая.

Творчество писательницы ещё не достаточно изучено литературными критиками. Но в учебниках по современной русской прозе о ней не забывают[1] .

Почему мной выбрана именно эта тема? Потому что в мирах, созданных Улицкой, мне уютно. Иногда хочется там поселиться или увидеть окружающую меня действительность глазами писательницы. «Искренне ваш Шурик» для меня одно из самых интересных произведений Улицкой. Оно достаточно «компактное» и не переполнено идеями, как некоторые другие её творения, поэтому я имела меньше шансов «заблудиться».

Роман вышел в 2004 году. Он не получает такой известности, как экранизированный и вознаграждённый «Букером» «Казус Кукоцкого», однако воспринят с интересом. И критики уверенно пишут, что талант Улицкой как романиста подтвердился.

Шурик Корн – интеллигентный мальчик, наделённый талантом «уметь жалеть». В прессе задаются вопросом: уж не герой ли нашего времени персонаж Улицкой?

Определиться с подходом к изучению романа было не просто. Образ человека раскрывается не только в литературоведенье, но и в лингвистике. Таким образом, цель моей работы определилась следующая: раскрыть образ Шурика, попытавшись посмотреть на него глазами Людмилы Улицкой и многочисленных женских персонажей. Образ Шурика исследовался мной следующим образом: через номинации собственного имени и предикаты, приписываемые персонажу.

ТЕРОРЕТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ

1. Теоретические аспекты коннотации

Изучением коннотации занимались Н. Г. Комлев, Э. С. Азнаурова. Термин «коннотация» трактуется по-разному. Мы же остановимся на подходе И.В. Арнольд.

«Лексическое значение каждого отдельного лексико-семантического варианта слова представляет сложное единство. Состав его компонентов удобно рассматривать с помощью изложенного выше принципа деления речевой информации на информацию, составляющую предмет сообщения, но не связанную с актом коммуникации, и информацию, связанную с условиями и участниками коммуникации» [2 ; 153] В лексическом значении выделяют несколько аспектов – сигнификативный, денотативный и коннотативный. Предмет, или явление действительности, обозначаемые словом, называют денотатом. Сигнификат – это отражение в лексическом значении слова основных признаков называемых предметов (денотатов).

Таким образом, часть информации, просто называющая понятие, является сигнификативным значением слова. А то, что связано с условиями, участниками коммуникативного акта, является коннотацией, или коннотативным значением слова. Согласно исследовательнице Арнольд, коннотация включает эмоциональный, оценочный, экспрессивный и стилистический компоненты значения. В отличие от обязательного денотативного значения, коннотация является факультативной.

На примере лексической единицы мужики рассмотрим все четыре компонента.

Эмоциональный компонент присутствует на базе предметно-логического значения слова. Эмоция в чистейшем виде – это междометие. Междометия - особый слой лексики, у которого нет предметно- логического значения. Они выражают эмоцию, но не передают её. Существует также категория слов, передающих эмоцию, но не вызывающих её: ласково сказал, шутливо кивнул. Такие слова имеют эмоциональное значение, а не эмоциональный компонент значения. Слова любить, ненавидеть и т. д. также не будут иметь эмоционального компонента, поскольку эмоциональность заложена в их сигнификативное значение. В словарях эмоциональных компонент показывается с помощью следующих помет: бран., ирон., презр., ласк., пренебр., уничижит., шутл., ирон. В прилагательном мужики эмоциональный компонент – «ироническое».

Оценочный компонент может быть либо отрицательным (неодобрительным), либо положительным (одобрительным). В словарях он указывается так же, как и эмоциональный компонент. Необходимо отличать слова, имеющие оценочное значение, и слова с оценочным компонентом значения. Плохо, плохой, замечательный - лексические единицы с оценочным значением. И.А Стернин пишет: «Оценка в слове может возникать чисто ситуативно. Так, в предложении "Зал был пустой" слово пустой в одной ситуации может нести положительную оценку, в другой - отрицательную, а также может не нести никакой оценки, быть чисто информативной единицей.

Слово способно в силу тех или иных причин приобрести определенную оценочную характеристику в языковом сознании отдельного носителя языка.

Так, герой фадеевского "Разгрома" Морозко не любил "чистеньких" людей, и в его употреблении это слово носило яркую отрицательную оценку». [7; 105]. Очевидно, что в прилагательном мужики оценочный компонент «неодобрительное».

Экспрессивный компонент у слова есть тогда, если образностью другими средствами оно усиливает то, что уже есть в этом слове либо в синтаксически связанных с ним словах. В словарях экспрессивный компонент помечается вот как: усил., эмоц.-усил. В слове мужики экспрессивный компонент – «усилительное».

Стилистический компонент возникает, когда слово ассоциируется с каким-то определённым стилем речи. Две основных категории в стилистическом компоненте – книжное или разговорное. Также компонент может быть нейтральным. Стилистический компонент слова мужики - «разговорное».

Приведённые выше компоненты могут присутствовать и одновременно все вместе, и по отдельности, а могут вообще отсутствовать, что встречается реже.

2. Субъективные и объективные факторы в оценке

Поскольку в данной работе будет рассматриваться образ Шурика таким, каким его видят многочисленные женские персонажи, а также автор[2] , коснёмся вопроса объективного и субъективного в оценке.

Оценка не может возникать без субъекта и объекта. «Всякое оценочное суждение предполагает субъект суждения, т.е. то лицо (индивидуум, социум), от которого исходит оценка, и его объект, т.е. тот предмет или явление, к которому оценка относится» [ 5; 22 ] В нашем случае мы имеет объект Шурик и множество субъектов, возникающих вокруг главного персонажа.

« «В конечном счёте мерилом ценности всего сущего является сам человек в совокупности всех проявлений его жизнедеятельности» [см. Василенко 1964, 5 ] » » [ 5; 22]. Или же вспомним известное протагоровское: «Человек есть мера всех вещей».

Бесспорно, что природа оценки субъективная. Это можно подтвердить тем, что существуют такие предикаты, как считать, кажется и т.д.

В оценке всегда присутствует как субъективный фактор, так и объективный. Субъект отталкивается от своего отношения, а также от стереотипных представлений об объекте. К субъективному можно отнести отношение субъект-объект, к объективному свойства объекта.

Спорным является вопрос об истинности оценки. «Чем выше степень субъективности в оценке, тем труднее судить об её истинности» [ 5 ; 35 ]

Исследовательница Вольф в своих суждениях об истинности оценки в конце концов приходит к выводу, что « «в теории речевых актов высказывания типа оценочных рассматриваются с точки зрения не истинности, а искренности говорящего» [ Gordon, Lakoff 1971 ]. Очевидно, что «искренность» можно соотнести с истинностью в концептуальном мире говорящего и соответствием высказывания этому миру». [ 5 ; 37 ]

Таким образом, в оценке присутствует как субъективный, так и объективный фактор.

3. Улицкая как мастер слова

Слово Гоголя критики называли «изобразительным», Лескова -«орнаментальным». Слово Улицкой для меня в первую очередь «обаятельное». Критики замечают, что прелесть и обаяние заключены даже в фамилии в сочетании с именем писательницы. Символист Андрей Белый, исследовавший теорию звука, находил особую мелодику в звучании буквы «л»: Л юдмиЛ а УЛ ицкая.

Владимир Елистратов в своей рецензии на роман «Искренне ваш Шурик» дельно, на мой взгляд, заметил: «Это вообще талант Улицкой – рассказать о неинтересных вещах интересно» [ 14; 215]. Может быть, потому что Людмила Евгеньевна способна задаваться не только глобальными вопросами жизни и смерти (“Казус Кукоцкого”), но и в то же время обладает талантом показать обаяние повседневности и жизненных мелочей. Улицкая – бесспорный мастер метких деталей, она виртуозно подбирает выразительные признаки описываемого предмета. «Маленькая, броская, в белых остроносых ботиночках и в кожаной мини-юбке, убивающей без разбора нравственных старушек, безнравственных студенток и незаинтересованных прохожих, Лиля крутила стриженой, плюшевой на ощупь головой, как заводная игрушка, и беспрестанно стрекотала. Кончик её длинного носа еле уловимо двигался при артикуляции вверх-вниз, ресницы на часто моргающих веках трепетали, а мелкие пальчики, если не теребили платок или тетрадь, стригли вокруг себя тяжёлых воздух» [ 1; 52].

4. Роман «Искренне ваш Шурик»

Роман про Шурика и бедных женщин. Сущность главного героя можно выразить следующим отрывком: «Бедные женщины. Ужасно бедные женщины. И он сам [Шурик] заплакал» [1; 466 ].

В интервью украинскому журналу «Шо» Людмила Евгеньевна признаётся: «Сегодняшние женщины мне нравятся больше, чем мужчины. Как мой муж говорит: я – феменист. Он тоже считает, что женщины – главное достояние России» [ 14; 89 ]. Истинный интеллигент и талантливейший медик Кукоцкий спивается. Позднее появится альтруист Шурик, тоже интеллигентный, но невероятно (патологически?) мягкий мальчик. В прессе высказывают гипотезу, что Шурик не кто иной, как герой нашего времени.

Наталья Богомолова пишет: «… герой нашего времени сохранился. Это по-прежнему «лишний человек», почти без фамилии, бастард, дитя внебрачной любви. Прежде мы изучали интеллектуала – плейбоя Евгения Онегина, опытного малого, холодного и циничного. Затем Печорина, представлявшего собой некую концентрацию Онегина. Его более жесткий и безжалостный вариант. Наш современный герой в романе Улицкой – Шурик Корн-Левандовский не то, чтобы бледная тень предыдущих, а суть их продолжение. … Миром не сегодня – завтра станет управлять женщина, вот согласится ли Бог с таким раскладом, ведь Он так рассчитывал на Адама. Но Адам ныне превратился в Шурика». [12; culture/2004/4/9/21/18091_ULITSKAYA.html ]

Я же не согласна с тем, что Шурик – герой нашего времени. Каждый в произведении находит что-то именно для себя. Для меня основная идея такова: нужно чувствовать границу, отдавая себя людям.

В целом, Людмила Улицкая осталась собой: та же интеллигенция, обращение к внутреннему миру человека, довольно развёрнутая биография каждого из персонажей, пристальное внимание к деталям.

5. Образ Шурика Корна

5.1. Имя и фамилия главного персонажа

Младенца нарекают Александром, впоследствии Шуриком. Суффикс

- ик уменьшительно-ласкательный. Но ведь мать и бабушка хотят «вырастить настоящего сильного мужчину» (положительная коннотация) [1; 23] И, называя Шурика именно Шуриком, не противоречат ли сами себе женщины?

Обратимся, однако, к исследованиям А. Вежбицкой “Так же, как у ласкательных имён на –очка, у имён на –ик есть аналоги среди существительных-диминутивов, обозначающих “маленькие вещи”, например, мост > мостик; холм > холмик …

Братус (Bratus 1969 : 18) пишет, что формы на –ик вовсе не всегда предполагают маленький размер чего-либо. Так, например, форма билетик ( от билет ) в предложении Купите билетик! не означает маленький билет ( билет может быть обычного размера), а добавляет эмоциональный оттенок «Будьте добры, купите…» » [ 3 ; 124 ] Как замечает исследовательница, формы на –ик никогда не обозначают объекты очень маленьких размеров. Последнее относится к формам на – очка: кроваточка.

«Следовательно формы на –ик ( мостик или холмик ) не так связаны с миром маленьких детей, как формы на –очка ( кроваточка или лошадочка )». [ 3; 125]

Ласкательно-уменьшительная форма Шуричек наделена более детскими ассоциациями, а Шурик - более мальчишескими. А.Вежбицкая делает следующий вывод:

«Юрик, Марик (мужские имена, формы на – ик )

Я испытываю по отношению к тебе какие-то хорошие чувства

Вроде тех, которые испытывают по отношению к маленьким мальчикам» [3; 125]

Шурик, сын Александра Сигизмундовича Левандовского, младенцем, мальчиком, юношей, а затем мужчиной так и остался именно Шуриком.

Имя Шурик в зависимости от героини, ситуации приобретает различные коннотации, что мы и рассмотрим познее.

Фамилию Шурик имеет Корн . “Corn” в переводе с немецкого значит «хлеб», в переводе с английского – «зерновая культура». «… т.е. простая и всем необходимая пища. Получился роман о боге плодородия, точнее, о "колобке", которого - после того как бабушка, на которой держался порядок в доме, умерла ("я от бабушки ушел") - все хотят и все едят понемногу. Именно как "колобок" Шурик и катится…»[ 9 ; issue/2004-5-47] Получается, что эмоциональный компонент коннотации фамилии Корн в данном контексте иронический.

5.2. Вера, Елизавета Ивановна, Людмила Улицкая и Шурик

Первая характеристика Шурика в романе такова: «Личико ребёнка Вера хорошенько разглядела ещё в роддоме, а развернула его впервые уже дома и была неприятно поражена огромной по сравнению с крошечными ступнями ярко красной мошонкой и немедленно воспрянувшей очень неделикатной фитюлькой». [1; 22-23 ]

Интересно, что при первом же характеристике перед нами возникает знаковая для романа синекдоха.

Субъект в данном случае Вера, объект – Шурик.

Разберёмся с коннотацией, которая касается Шурика.

«…была неприятно поражена…» Оценка (отрицательная) в лексической единице неприятно присутствует в денототивном значении, слово само по себе является оценочным знаком.

«…огромной по сравнению с крошечными ступнями ярко красной мошонкой и немедленно воспрянувшей очень неделикатной фитюлькой ».

«…обычно говорят о двух видах оценки – абсолютной и сравнительной. … При абсолютной оценке речь идёт, как правило, об одном оценочном объекте, при сравнительной – имеются по крайней мере два объекта или два состояния одного и того же объекта» [ 5; 15 ] Прилагательное огромная в данном контексте имеет эмоциональный компонент «отрицательное», что подчёркивается сравнением. Просторечное слово фитюлька и касающиеся его определения в целом наделены отрицательной коннотацией.

Таким образом, мы имеем: субъект Вера – отрицательная коннотация – объект новорожденный Шурик.

Далее перед нами является второй субъект – Елизавета Ивановна. Она видит Шурика иначе.

« - Ишь какой проказник , - усмехнулась бабушка…. – Ну, Веруся, этот всегда из воды сухим выйдет …» [1 ; 22] Видение Шурика бабушкой носит положительную коннотацию.

Третим субъектом выступает автор. И видит она Шурика вот как: « Младенец играл лицом, какие-то разрозненные выражения сменяли друг друга : лобик хмарился, губы улыбались. Он не плакал, и было непонятно, хорошо ему или плохо. Скорее всего, ему было происходящее удивительно…» Коннотативное значение тут вообще отсутствует.

«…всем героям ставится быстрый диагноз», - пишет в своей рецензии на роман Анна Кузнецова. [16; 245] Но, на мой взгляд, Улицкая не выносит строгих и однозначных оценок. Такого же мнения придерживается и Ян Александров: «Теперь Улицкая ничего не доказывает - как будто переросла это желание... Все, что она считает нужным сделать теперь, - явить миру объективную картину» [ 9; tree_new/cultpaper/article].

Мама и бабушка трепетно любят подрастающего Шурика. Любуются им, «рослым и ладным» («положительный» компонент эмоциональной и оценочной составляющей коннотации). Может быть, одним из ключей для понимания образа Шурика является следующее: «Он был любимым внуком и любимым учеником Елизаветы Ивановны, но также жертвой её прямолинейной педагогики: с ранних лет он был приучен к мысли, что он, Шурик, очень хороший ( слово с положительным оценочным значением) мальчик » [1; 88] Даже не просто хороший, а очень хороший . Ведь именно это и обратилось трагедией для «искренне вашего Шурика».

При описании отрочества Шурика появляется вот какая знаковая деталь: «Девочек в классе было гораздо больше , чем мальчиков . Шурик пользовался успехом (лексическая единица с положительным оценочным значением)» [1;48 ] В день рождения Шурик приглашает чуть ли не весь класс. Интересна реакция Веры и Елизаветы Ивановны.

«… и воровским взглядом цепляли (ироническая эмоциональная составляющая) девочек [Вера и Елизавета Ивановна]. …Обе они пришли к единому мнению, что девчонки чудовищно невоспитанны ( отрицательная коннотация).

Звуки, как на вокзале в очереди, а интеллигентные, кажется, девочки, - вздохнула Елизавета Ивановна… - но всё-таки какие-то прелестные … милые … (слова с оценочным положительным значением)

Да что ты, мамочка, тебе показалось. Они ужасно вульгарные ( слово с отрицательным оценочным значением)». [1; 48]

Как видим, Елизавета Ивановна всегда более оптимистически смотрит на жизнь. Вообще, она преподносится нам как сильная женщина, но… «мужественно (положительная коннотация) пережившая на своём веку смерть мужа, любимой падчерицы, гибель сестёр, эвакуацию и всякого рода лишения, незначительной неудачи c Шуриковым экзаменом не выдержала» [1;82 ]. Таким образом, Шурик становится косвенно виноват в смерти бабушки. И теперь у него остаётся только Вера. И если Елизавета Ивановна была названа «мужским началом» в воспитании Шурика, то беспомощная Вера – женское.

После смерти Елизаветы Ивановны происходит «смена ролей – Вера ставила сына на место своей покойной матери, а он легко принял эту роль и отвечал за неё если не как отец за ребёнка, то как старший брат за младшую сестру…» [1;112] Шурик ведь был приучен к мысли, что он очень хороший мальчик. Но не потакал ли, не баловал ли он таким поведением Верусю?

Перед Новым годом позиция матери была такова: «Вере и в голову не приходило, что у Шурика могут быть какие-то собственные планы. Ему на предстоящем празднике, как всегда, отведено было сразу несколько ролей: пажа, собеседника и восторженной толпы. Ну, и, разумеется, мужчины , в высшем смысле . В самом высшем смысле ». [1;117] Но вот только, на мой взгляд, как-то не сочетается с Шуриком статус мужчины …

Раскрыв в финале романа сущность сына, Вера оценивает её следующим образом:

« - Это ужасный цинизм . (негативное оценочное денотативное значение). Плотские отношения имеют свои оправдания в духовных, а иначе человек ничем не отличается от животного». [1; 556] Но в то же время Вера осталась довольна такой ситуацией. «Его слабости рождали снисхождение к нему и его бедному поколению, лишённому высоких понятий … В глубине души Вера считала себя необыкновенным человеком, и от Шурика получила подтверждение » [1; 557]. Т.е. Вера убедилась лишний раз в своей утончённой сущности.

5.3. Лиля Ласкина и Шурик

Занимательный факт: Лили Ласкин – реальная, жившая на свете всемирно известная арфистка. Француженка русского происхождения.

Лиля Ласкина – та, которая у Людмилы Евгеньевны Улицкой - уезжает в Израиль. Обратимся к прощанию Лили с Шуриком: «Слабо пришитые пуговицы ссыпались с её белого, сшитого из двух головных платков халатика, он чувствовал пальцами все тонкие мышцы её узкой спины. Она определённо тянула его к дивану , не переставая ссыпать бессмысленными словами: надо позвонить Вере Александровне, надо в приёмную комиссию, ещё не всё потеряно…» [1 ; 81] Получается, что даже самая трогательная и, казалось бы, чистая линия отношений «Шурик – Лиля» примешивается к основному лейтмотиву романа: «определённо тянула его к дивану». И данная сцена, согласно с автором, можно предположить, имеет отрицательную коннотацию, с иронической эмоциональной составляющей. После отъезда в Израиль начинается переписка. В письме Шурика можно найти значительную для героя характеристику: «… Была бы ты здесь, мы бы поженились, и я бы всю жизнь жил так, как ты считаешь правильным . Ты же знаешь мой характер, я, в сущности, люблю, когда мной руководят » [1; 248]. По поводу этого Лиля подумала: «Какой же он прекрасный и тонкий человек» [1;248]. Таким образом, у нас получается субъект Лиля – положительная коннотация – объект Шурик, который любит, чтобы им руководили. Заметим, что к этому времени у Лили появился новый друг Арье, и Лиля «крутила им как хотела» [1;250]. Уменьшительно-ласкательная форма Шурик (с субъектом Лилей) в данном контексте имеет положительную коннотацию. Ибо Лиле действительно нужен «маленький мальчик», которым можно руководить.

Именно линией «Лиля-Шурик» и заканчивается роман. В своей записной книжке героиня, уже будучи сформировавшейся женщиной, замечает: « Но вообще в нём есть что-то особенное – он как будто немного святой. Но полный мудак . Господи, как же я была в него влюблена! Чуть не осталась из-за него. Какое счастье, что я тогда уехала . А ведь могла выйти за него замуж! Бедный Шурик » [1;655]. Это - заключительный взгляд на Шурика в романе, преподнесённый нам Лилей Ласкиной. Очевидно, что лексические единицы полный мудак имеют отрицательную коннотацию. А вот словосочетание бедный Шурик является очень знаковым для образа главного героя. “На шахматной доске в строгом порядке расставлены "сильные" и "слабые", достойные жалости и умеющие жалеть», - пишет в своей рецензии Ян Александров [ 9; tree_new/cultpaper/article.jsp ]. В конце концов, умеющий жалеть Шурик сам оказывается достойным жалости.

5.4. Отношение Шурика к самому себе

Одна из отличительных черт Шурика – умение остро ощущать вину по отношению к самому себе.

Смерть бабушки: «А Шурик никакой громкой музыкой не мог заглушить огромного чувства вины , которое перевешивало в нём саму потерю . Он находился в оцепенении, подобно тому, которое переживает куколка перед тем, как, треснув по намеченному природой шву, выпустить из себя взрослое существо» [1;87 ].

Вера попадает в больницу. «У Шурика перехватило дыхание в том месте, где маму разрезали: виноват, виноват, во всём виноват (пассивная конструкция). Мамочка бедная, маленькая, худая, еле живая, а он здоровый до отвращения кабан, козёл, скотина… Она задыхалась в приступе , а он трахал Матильду… И острое отвращение к себе отбрасывало какую-то неприятную тень на в общем-то непричастных к преступлению Лилю и Матильду » [1;173]. Антитеза, созданная самим же Шуриком: мамочка (полож. коннотация) и здоровый до отвращения кабан Шурик (отрицат. коннотация). Кабан, козёл, скотина – слова с отрицательной эмоциональной составляющей, с пометкой в словаре как бранные, с экспрессивной составляющей «усилительное», а стилистической – «разговорное». « И вот Шурику было очевидно до ужаса, как предал он «высшую» любовь ради «низшей ». В отличие от большинства людей, особенно молодых мужчин, попадавших в сходное положение, он даже не пытался выстроить хоть какую-то психологическую самооборону, самому себе шепнуть на ухо, что, может, в чём-то он виноват, а в чём-то и не виноват» [1;175]. Получается, позиция автора: «в чём-то он виноват, а в чём-то и не виноват». Но Шурик ведь привык быть очень хорошим мальчиком , а отсюда следует, что должен отдавать себя матери целиком? «Вера не требовала никакой жертвы – она подразумевалась сама собой»[1;212].

В заключении истории Шурику почти тридцать. И он видит себя в зеркало «немолодым, довольно мордастым, с намечающимся вторым подбородком (отрицательная коннотация)… и ещё целая куча обязательств, которые он не то что брал на себя, а они были на него возложены (пассивная конструкция!)» [1; 599]

5.5. Шурик и его женщины.

Он умел жалеть женщин: и девочку Марию, и “старую дуру” Матильду. “Жалость, опускаясь вниз, претерпевала какое-то тонкое и постепенное изменение…» [1;344]

«… Шурик выполнил свой мужской урок добросовестно и с пылом, и почему-то это принесло облегчение и ему, и Матильде, и в нём даже промелькнуло смутное ощущение хорошего поступка хорошего мальчика – ну не странно ли…» [1;90] Мне кажется, в данном контексте Улицкая вкладывает в лексическую единицу «хороший» ироническую эмоциональную составляющую, которая подчёркивается присоединительной конструкцией «ну не странно ли…» Вообще, самое частотное определение для Шурика в романе – «хороший ». И ни парень, ни молодой человек, а именно мальчик .

«Она [Матильда] знала, что он всю дорогу бежал как зверь на водопой, и знала, что бежал бы не двадцать минут, а всю ночь, а, может, неделю, чтобы поскорее её обнять, потому что голод его был молодой, зверский, и она чувствовала готовность ответить ему»[1;115]. Одно из значений слова зверь : «О человеке, делающем что-то рьяно, с азартом (разг.)». [6 ; 230] Здесь я снова выдвигаю гипотезу, что Людмила Улицкая вкладывала в слова «зверь », «голод его был модой, зверский » ироническую эмоциональную составляющую.

«К маме спешит ,- усмехалась она добродушно. – Не привязаться бы старой дуре …» [1;115]

Как видим, речь тут идёт не про чувства, а про всего только банальную привязанность. Противопоставление «старая дура » и мальчик Шурик, который « к маме спешит ».

Когда на Новый год Шурик не является к Матильде, она добродушно отмахивается:

« - Дружочек мой , и говорить об этом нечего!» [1;142]

Дружочек мой – положительная коннотация с разговорным стилистическим компонентом. Шурик для Матильды дружочек (даже не «друг» она сказала), хороший мальчик.

С возникновением Валерии вновь возникает такая же антитеза (выведенная Валерией), как и с Матильдой: «мальчик – старая дура». «Вот от такого мальчика родить бы ребёночка, и ничего мне больше не нужно. Вот дура старая …» [1; 244]. Ещё Валерия видит Шурика «душевно чистым и славным» (слово с оценочным положительным денототивным значением).

В произведениях Людмилы Улицкой достаточно часто интеллигентные, хорошо воспитанные люди противопоставляются более грубым и простым персонажам. В отношениях «Шурик – Тогусова» это и происходит.

Для Али «жизнь – борьба, и не только за высшее образование» [1; 157] Может быть, поэтому и Шурик ей был необходим, чтобы воевать, одерживать победы, ведь для неё жизнь – борьба.

На Новый год, дома у Шурика: «Видели бы её акмолинские подружки… … Шурик Корн, пианино, шампанское…». [1; 101] Видимо, для Али Шурик не мальчик, как для некоторых женских персонажей, а мужчина, атрибут престижной столичной жизни.

«Аля же была с детства приучена к мысли, что мужикам от баб известно чего нужно. Такая была её простенькая теория, и она ей следовала, не сочтя нужным спрашивать, желательно ли это в данный момент Шурику. Ему же и в голову не пришло отказывать девушке в такой малости » [1; 222]

Лексические единицы «мужики» и «бабы » со стилистическим компонентом коннотации «разговорное» выражают сущность провинциальной девушки Али. Для Шурика же интимные отношения оказываются всего «малостью » (возможно Улицкая снова вкладывала в коннотацию эмоциональный компонент «ироническое»).

В конце концов, Аля так и не смогла одержать победу над Шуриком. И поэтому «Шурика и не вспоминала – чего вспоминать о неудачах?!»

Для Лены Стовбы Шурик - «московский мальчик, вшивший интеллигент, маменькин сынок» (ироническая эмоциональная составляющая коннотации). Но, тем не менее, она принимает от него помощь и выходит замуж. А позже и жалость принимает от Шурика-мужа. Возникшие интимные отношения были такими: « Они гладили друг друга – утешительно – по лицу, по шее, по груди, они просто шалели от жалости (вероятно, у Улицкой здесь эмоциональный компонент коннотации «ироническое»): Шурик – к Стовбе, а Стовба – к самой себе… … Она время от времени называла Шурика Энрике ». [1;234] Шурик стал для Стовбы хорошим мальчиком, сделавшим хороший поступок, а по большому счёту, вообще никем: «называла Шурика Энрике».

Светлану автор нарекает «девицей» (отрицательная коннотация, просторечное слово). И тут вновь возникает столкновение интеллигентных и мягких людей с более простыми и нагловатыми.

Их отношения начинались так: «Но он всё не нахальничал и не нахальничал, ну просто как истукан, и ей не пришлось говорить гордое «нет», а напротив, пришлось всё взять в свои руки…» [1; 344] Света с болезненной психикой «проникала во все поры» в жизни Шурика (негативная коннотация» [1;601] Она видит Шурика положительно: не подлецом, «как Серёжка Гнездовский, и не предателем, как Асмалазян. … Он другой…» [ 1; 394 ]

Когда появляется девочка Мария, у Шурика, возможно, впервые рождается страх.

«Девочку было жалко, и проклятая жалость была неразборчива, безнравственна… Нет, нет, только не это… Неужели и она, такая маленькая, совсем ребёнок, а уже женщина, и уже ждёт от него простейшего утешения… » [1; 444] В первые в романе к шуриковой «жалости» подбирается определение «проклятая » ( слово с негативным сигнификативным оценочным значением).

Отношения с француженка Жоэль чем-то напоминали отношения с Лилей. Это был редкий для Шурика случай, когда связь с женщиной не была лишена юношеской романтики. «Они чудесно болтали обо всём на свете, перескакивая с одной темы на другую, перебивая друг друга…» [1; 504] Но для Жоэль, похоже, он был всего временной игрушкой. «Я тебя очень люблю, ты знаешь. Я буду здесь ещё пять недель ! Замужем с тобой!» [ 1 ; 508].

Заключение

В романе перед нами явился хороший мальчик Шурик, окружённый множеством женщин:

1. Бабушка Елизавета Ивановна

2. Мама Вера

3. Фаина Ивановна

4. Аля Тогусова

5. Матильда

6. Светлана

7. Валерия

8. Мария

9.Жанна

10.Лена Стовба

11. Жоэль

12. Лиля Ласкина

13. Аллочка

Наиболее частотная характеристика Шурика – хороший мальчик. Чувство, на котором построен роман, – жалость.

Для большинства он становился именно хорошим мальчиком, способным на хорошие поступки, оправдывая своё имя – Шурик (Вера, Матильда…). Для некоторых – мужчиной мечты (Аля Тогусова, Светлана).

Точку в истории про Шурика ставит Лиля Ласкина, назвав главного персонажа «полным мудаком», «бедным Шуриком».

Как относится к своему персонажу писательница? Осуждает ли? Мне кажется, ответить на это однозначно невозможно. Поскольку сама я стремлюсь не осуждать людей и не давать строгих и однозначных оценок, этой черты (по крайней мере, ярко выраженной) я не вижу у автора. (Но вообще-то, критики пишут, что наличием оценок Людмила Улицкая отличается от Людмилы Петрушевской). Кое-где я замечала оттенок иронии (но это было скорее гипотетическое и моё субъективное предположение). Когда же я читала роман впервые (и, конечно, имела другое настроение) ирония мной не замечалась.

Шурик – хороший мальчик. И есть ли в коннотативном значении этого слова ирония, для меня остаётся вопросом открытым.

Список литературы

Художественная литература

1. Улицкая Л. Искренне ваш Шурик: Роман. – М.: Изд-во Эксмо, 2006.

Научная литература

1. Арнольд, И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность: сборник

статей. СПб.: Изд-во С-Петерб. ун-та, 1999.

3. Вежбицкая, А. Язык . Культура. Познание: Пер. с анг. М.: Русские словари, 1997.

4. Винокур, Г.О. Об изучении языка литературных произведений//Русская

словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. / Под редакцией проф. В.П. Нерознака М.: Academia, 1997.

5. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: Едиториал УРССС, 2002.

6. Ожегов, С.И. Словарь русского языка: 70 000 слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. – 22-е изд., стер. – М.: Рус.яз., 1990.
7. Стернин, И.А. Проблемы анализа структуры значения слова. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1979.

Ресурсы в Интернете

8. www.a-z.ru

9. www.kultura-portal.ru

10. www.mn.ru

11. www.mstu.edu.ru

12. www.pravda.ru

13. www. wikipedia.org

14. www. teneta.rinet.ru.

Периодические издания

15. Бавильский, Д. Улитка// Шо. №10 – 2006.

16. Елистратов, В. Про Шурика, который “делал это”// Знамя. №8 – 2004.

17. Кузнецова, А. Поступай с другими так, как ты хочешь поступать с другими // Нева. №10 – 2004.

[1] Русская проза конца двадцатого века / Под редакцией Т.М. Колядич М: Издательский центр «Академия», 2005.

[2] «Автор для М. М. Бахтина - это, прежде всего, иерархически организованное явление. Наиболее отчетливо понимание этого было сформулировано в записях 1970-71 гг.: "Первичный (не созданный) и вторичный автор (образ автора, созданный первичным автором) <...> Создающий образ (то есть первичный автор) никогда не может войти ни в какой созданный им образ". (Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979, с. 353). …Возникает триада: биографический автор - первичный автор - вторичный автор». [14; rus/fe/faustov_author.htm]