Общественно-политические, нравственный и философские проблемы в романе Л.Н.Толстого "Война и мир"
Доклад по литературе выполнили ученицы 10 «В» класса Гритчина Г., Клевцова Т.
Многопрофильная школа – гимназия №70
Краснодар 2000г.
Роман «Война и мир»,созданный в 60-е годы прошлого века, породил множество толков, суждений и пересуд. Это произведение было написано в период формирования новой, пореформенной эпохи русской истории. Правительство Александра II отменило крепостное право, но не дало крестьянам земли, и они бунтовали; вернуло из Сибири декабристов, но осудило на двадцатилетнюю каторгу Чернышевского; государство было подорвано неудачами Крымской войны – в России «все переворотилось и только начинало укладываться». Несомненно, что все это не могло не найти отражения в произведении такого великого писателя, как Л.Н. Толстой. Но в своем историческом повествовании Толстой очень скуп на так называемые локальные черты, мелкие признаки времени, хотя они иногда встречаются и вполне достоверны. Главное для него: внутренняя жизнь людей, их отношения. Именно на этом уровне раскрываются проблемы общества – нравственные, философские и даже политические. И все это написано простым, доступным каждому языком.
«Война и мир» – это грандиозное исследование полувековой истории России, в ее острых столкновениях и сопоставлениях с Европой, постижение национального своеобразия характера русского народа и всего строя его жизни. Она нашла множество откликов как среди современников автора, так и среди его потомков. Например, Н.Н. Страхов в своих «Критических статьях» так писал об этом произведении: « Какая громада и какая стройность! Ничего подобного не представляет нам ни одна литература. Тысячи лиц, тысячи сцен, всевозможные сферы государственной и частной жизни, история, война, все ужасы, какие есть на земле, все страсти все моменты человеческой жизни, от крика новорожденного ребенка до последней вспышки чувства умирающего старика, все радости и горести, доступные человеку, всевозможные душевные настроения, от ощущения вора, укравшего червонцы и своего товарища, до высочайших движений героизма и дум внутреннего просветления, - все есть в этой картине. А между тем ни одна фигура не заслоняет другой, ни одна сцена, ни одно впечатление не мешают другим сценам и впечатлениям, все на месте, все ясно, все раздельно и гармонирует между собою и с целым. Подобного чуда в искусстве, притом чуда, достигнутого самыми простыми средствами, еще не было на свете».
Действительно, художественное описание и общий взгляд на жизнь, философия истории тесно связаны в «Войне и мире», и ,сливаясь в единое целое, они создают картину реального общества со всеми его проблемами и недостатками.
Громадный массив действующих лиц «Войны и мира» ярок и разнообразен. Но сразу ощущается его деление на две большие группы. В одной из них – люди глухи к велению совести, зовам сердца, свою пустоту прячут за благозвучными, лицемерными речами. Бесчислен этот ряд: Курагины, Друбецкие, Куракины, многие другие завсегдатаи светских гостиных, в частности салона Анны Павловны Шерер во главе с ней самой. Толстой непримирим к ним. Авторским ироничным комментарием сопровождается почти каждое их слово и движение.
Антинациональность, полная оторванность от народной среды, закоренелый легитимизм – таковы политические черты высшего дворянского общества. Под внешней респектабельностью скрывались интеллектуальное убожество и нравственный распад. По существу в первых сценах романа да еще в картине бала у Нарышкиных Толстой исчерпывает все содержание и формы жизни высшего дворянско-аристакратического общества. Он не в состоянии ничего прибавить, найти хоть какую-нибудь живую краску в его мертвенном облике.
Предельная эгоистичность, корыстолюбие и карьеризм, интриганство и приспособленчество, светское злоязычие, нередко переходящее в клевету, душевная опустошенность, лицемерие и ханжество, ставшие привычкой, свобода лжи, неспособность к каким-либо глубоким переживаниям, насмешливое отношение ко всякому искреннему движению души – вот черты нравственного облика высшего общества. Его сущность Толстой видит в паразитизме и праздности.
На самом верху дворянско-помещичьей России стоит фигура Александра I. Подобно тому как Пушкин рисует Екатерину II в «Капитанской дочке» в ее официозном облике, образ царя нарисован таким, каким он представлялся тогда воображению восхищенного им большинства дворян.
Для придворных кругов Александр – существо необыкновенное по своей физической и душевной красоте, - «наш ангел», как называет царя благоговейно замирающая при этом Анна Павловна Шерер. Для дворянской массы и купцов это царь-батюшка. Для Николая Ростова император – человек, за которого он готов умереть. Андрей Болконский и Пьер Безухов также могли испытывать в отношении к Александру I известные иллюзии, которые, как об этом свидетельствует в своих «Записках» декабрист Якушин, были присущи в эту пору передовому кругу дворянской молодежи.
Но в облике толстовского Александра отчетливо проступают черты двуличия, позерства и той жеманной чувствительности, в которой льстецы усматривали проявление «высокой души царя». Истинную цену сентиментальной слезливости Александра Толстой показывает сопоставляя сцены умиления царя при виде страданий раненого солдата со страшной картиной тифозного госпиталя, где трупы лежат рядом с живыми людьми.
Тщеславие императора звучит и мотиве «Я и Наполеон», и в самолюбивом повторении понравившейся фразы при известии о вторжении Наполеона.
Подлинный облик злопамятного и двуличного Александра особенно ярко выступает в историческом эпизоде приезда его в армию после разгрома Наполеона: Кутузова царь заключает в объятия, сопровождая их злобным шипением: «старый комедиант». Образ императора Александра I соответствует исторической истине, как и облик всего царского окружения: от всех этих бенигсенов, вейротеров, пфулей и вольцогенов веяло антирусским, антинародным духом. Верхушка нации, то есть как раз те люди, которых автор относит к первой группе, омертвела; по определению Толстого, она живет «искусственной жизнью».
На другом полюсе – обитатели старых дворянских усадеб, сохранившие добрые национальные традиции, живущие в непосредственной близости к народу, в слиянии с природой. Писатель испытывает к ним откровенную симпатию, хотя не замалчивает господствующих здесь сословных предрассудков. Особенное внимание уделено старому князю Болконскому и чете Ростовых: их теплым чувствам к детям, любви к родному краю, к серьезным интеллектуально-нравственным запросам, а в годину военных испытаний – патриотическому порыву. В повседневной жизни с ее обычными человеческими горестями и радостями, не затемненными корыстолюбивыми, эгоистическими расчетами или «вопросами», сохраняется непосредственное и такое же естественное, как сама эта жизнь, нравственное чувство. Немудрено, что именно эти семьи – в центре внимания. Следует добавить, что в развитии непосредственного нравственного чувства в «Войне и мире» намечается возможное решение моральной проблему вообще. Человек добр по природе своей, и если в жизни он руководствуется естественным своим чувством, то он будет добрым, хорошим и для других, говорит Толстой своим изображением ростовской «породы». Однако он сам правдиво показывает, что естественная доброта и благодушие старого графа, облаченные в привычку к наслаждению жизнью, разорили семью. Стало быть, не всякое наслаждение разумно. Проявление, например, чувственности, страстей ведет к горю; примеры тому – проигрыш Николая и увлечение Наташи Анатолем. Человек должен уметь сдерживать себя и , совершив ошибку, своим нравственны чутьем понять ее, чтобы исправить.
Взаимоотношения и борьба двух антагонистических классов феодально- крепостнического общества составляют основу исторического развития России крепостнической эпохи. В «Войне и мире» Толстой дал широкий, развернутый образ дворянской России, показав ее сверху донизу. Как отмечалось, он не ставил перед собой задачи изображения другой – крепостной, крестьянской – Руси. Однако ее жизнь и страдания не могли не найти отражения в произведении, основным историческим содержанием которого является такое событие в жизни России, как война 1812 года. Он не был бы великим художником, если бы не воссоздал в своей эпопее национальный облик русского народа, не передал бы исторические черты крепостного крестьянства, составляющего большинство нации, не раскрыл бы содержание и формы проявления основного конфликта крепостной эпохи. Художник на редкость многомерно отразил народное бытие: в его конкретно-бытовом течении, создании разнообразных типов крестьян, в авторских толкованиях сомой сущности тех, кто с честью выдержал испытания войны, в лирико-философских отступлениях – раздумьях писателя о массе и личности в истории. Бесспорно, что основная часть грандиозного романа – описание дворянства в его сложной духовной дифференциации. Однако и в этом русле «мысль народная» торжествует. Все события, явления, предметы как бы высвечены исходящими от нее лучами. Рисуется ли светская жизнь, салонные развлечения, строятся ли стратегические планы командованием, передаются ли душевные борения мыслящей личности, эта мысль всегда присутствует «за кадром». Все и вех художник оценивает в свете правды, коллективной мудрости широких трудовых слоев населения. Авторский голос средствами смелых ассоциаций «оркеструет» лейтмотив романа.
Пропасть, разделяющую две половины единого целого – крепостную и дворянскую Россию – удается переступить лишь наиболее нравственно развитому и духовно просветленному из героев Толстого – Андрею Болконскому. Накануне Бородинского сражения Болконский начинает преодолевать сословный взгляд на народ; он ставит себя в один ряд с ним. Успех битвы при Бородино «зависит от того чувства, которое есть во мне, в нем < офицере Тимохине >, в каждом солдате».
Но не только социальные и сословные проблемы нашли отражение в эпопее Толстого «Война и мир», велика роль философских размышлений автора на вечные темы: проблемы человека и общества, личности и истории, самореализации и христианства.
Как и многие его современники, Толстой пытался найти образ «героя нашего времени». Им стал Андрей Болконский, принадлежащий к высшему дворянскому сословию, но отрицающий его. Первоначальные мучительные раздумья Болконского, равно как описанные желания вкусить славы Наполеона, рождены отвращением к бессмысленной и порочной «светской» жизни. Тем не менее столь тяжелое чувство возникает, растет под влиянием фальшивых отношений с женой Лизой, «маленькой княгиней», как ее все называли. Ложь этих отношений во многом обусловлена тоже «светскими» устоями. Но для самого Андрея непереносимой оказывается мысль о том, что он ошибся в себе, что его любовь к Лизе оказалась мнимой. Подчеркивая редкое внешнее очарование «маленькой княгини», Толстой раскрывает ее внутреннюю бессодержательность. Слишком поздно понимает Андрей, что оказался игрушкой собственной плотской страсти. Он вынужден терпеть около себя пустое и жалкое существо. Когда Лиза умирает при родах, в душе Андрея созревает новое, болезненное ощущение вины перед нею. Отстранившись от нелюбимой, он бросил ее в трудный момент, забыл об обязанностях мужа и отца.
Так в семейной ситуации конкретизируется восприятие Андреем ( несомненно, близкое автору ) аристократического мира. Бесконечно сильнее, однако, гнетет Андрея сознание своей двойственности, слабости и эгоизма. В сопереживании герою созревают всегда нелегкие размышления о том, что такое истинное чувство, почему люди нередко ошибаются в своем избраннике или избраннице, каким должен быть их союз... В процессе не просто прочтения, а вживания в произведение очень существенным моментом становится доверие к князю Андрею, ощущение правды его состояния, нравственной чистоты личности. Он близок каждому, так как совершает общие для всех людей ошибки. Но в то же время он бесконечно выше других по глубине мысли, ответственности за свои и чужие поступки.
Все, что происходит далее с князем Андреем, так или иначе связано с пережитым им. Наташа Ростова привлекает Болконского именно тем, чего была лишена Лиза: искренностью, поэтичностью, свежестью и живостью чувств. А разрыв с Наташей, совпадая с грозными событиями 1812 года, предельно обостряет его одиночество, разочарование в возможности личного счастья. Начинается поиск иных ценностей, иных деяний. Князь Андрей едет на фронт и здесь осознает себя частью большого, а не узкоинтимного мира. Так формируется новое отношение к войне: восхищение сплоченностью, нравственной силой солдат, стремление слиться с ними. Возникшее тяготение к народной жизни ощущается в сокровенных переживаниях князя Андрея.
Смертельно раненый Болконский встречается и с Наташей, и с Курагиным. Собственные мучения только вначале гасят разум. Едва боль отступает, в пробужденном сознании князя Андрея возникает светлая картина детства, некогда пережитых радостей, а среди них главное – встреча с Наташей. Память доносит ее юный облик, восхитившие его при первом знакомстве – на бале. Сама жизнь, ее нетленные ценности противостоят страданиям смерти. Поэтому у Болконского «любовь и нежность к ней (Наташе) еще живее и сильнее, чем когда-либо, проснулись в его душе». С освобождением от суетного, наносного князь Андрей и в Курагине (оказавшемся в той же операционной избе) видит прежде всего несчастное существо, бесславно умирающее после долгих лет лжи и обмана. «Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце».
В этой сцене нередко усматривали христианское всепрощение (возлюби врага своего). Толстой вложил в нее иной смысл. Жалость-любовь (народное отождествление этих чувств) проявилась к тому, кто бездумно отнял у себя красоту чистого, осмысленного бытия. Князь Андрей неожиданно понимает эту драму Курагина, в страстном порыве сочувствуя ему.
Внутренняя метаморфоза Болконского происходит при небывалом подъеме духовной энергии (упадке телесной). В отрыве от всего материального он постигает высшее («божье», по его слову) предназначение сущего – единение человеческих сердец. С лихорадочным восторгом (это состояние «подчеркнуто» в тексте) он отдается жажде разделить горести и ошибки тех, кто томиться в одиночестве. Так выражаются морально-этические идеалы автора. Они волнуют, как сама не лишенная призрачности мечта о гармонии мира, мгновенном возрождении личности. Герой будто возвращается к поре чистой юности, к вечно живым родникам естественного бытия. И только смерь уносит радостную, светлую любовь, наступает тьма. Трудно переоценить впечатление от этих страниц романа. Приходит иное ощущение наших истинных возможностей, перспектив жизни и ответственности перед нею, краткой, быстротекущей, но единственно прекрасной. Параллель юность-смерть обладает редкой емкостью и силой воздействия.
Но несомненно, что наиболее яркой из затронутых Толстым проблем является проблема роли личности в истории. По Толстому, в историческом процессе осуществляется скрытая ведущая целесообразность. Для каждого человека деятельность в ее субъективных целях является сознательной и свободной, но в сложение итогов многих и разных деятельностей получается не предусматриваемый и не сознаваемый людьми результат, осуществляющий волю «провидения». Чем более отдельные люди связаны в своей деятельности с другими людьми, тем более они служат «необходимости», то есть более их воля переплетается, сливается с волею многих других людей и через то становится менее субъективно свободной. С этой точки зрения общественные деятели являются наименее субъективно свободными и наиболее вынужденными сообразовываться с общими обстоятельствами и подчиняться необходимости.
В огромном большинстве этот закон люди выполняют неведомо для себя, слепо, ничего не зная, кроме своих частных целей. И лишь «великие люди» оказываются способными в некоторой мере отрешиться от узколичного, проникнуться целями понятой ими совершающейся общей необходимости и , таким образом, стать в своей деятельности сознательными проводниками высшего общего смысла истории.
Толстой приходит к выводу, что «царь есть раб истории». Современник Толстого историк Богданович прежде всего указывал на определяющую роль Александра I в победе над Наполеоном, а роль народа и Кутузова вообще сбрасывал со счета. Толстой же ставил своей задачей развенчать роль царей и показать роль народных масс и народного полководца Кутузова. Писателем отражены в романе моменты бездействия Кутузова. Это объясняется тем, что и Кутузов не может по своей воле распоряжаться историческими событиями. Зато ему дано осознать действительный ход событий, в осуществлении которых он участвует. Кутузов не может понять всемирно-исторического смысла войны 12-го года, но он осознает значение этого события для своего народа, то есть он может быть сознательным проводником хода истории. Кутузов сам близок народу, он чувствует дух войска и может управлять этой великой силой (главная задача Кутузова во время Бородинского сражения – поднять дух армии). Наполеон лишен понимания происходящих событий, он – пешка в руках истории. Образ наполеона олицетворяет собой крайний индивидуализм и эгоизм. Себялюбец Наполеон действует, как слепец. Он не великий человек, он не может определять нравственный смысл события вследствие собственной ограниченности. Новаторство Толстого состояло в том, что он внес в историю нравственный критерий.
Что же Толстому кажется ведущим в изображаемом им потоке жизни? Вопреки всему, Толстой придает громадное и активное значение субъективному началу жизни, человеческому «я». Он создавал «Войну и мир» в эпоху бурного демократического движения, сильно подчеркнувшего роль самой личности в собственных ей судьбах.
В этом романе нашли отражение философические воззрения автора на жизнь и его понимание жизни. Толстой фаталист, но не в том целом, восточном значении этого слова, которое усвоено верой слепой, чуждой всякого рассуждения. Фатализм графа Толстого – это чадо времени, фатализм резонирующий, фатализм, выражающий собою не сплошную веру, а итог несчетного множества сомнений, недоумений и отрицаний. Если бы он убежден был просто, что история, как наука, бессмыслица, потому что разумных явлений в ней нет, а есть только один немой и совершенно непостижимый рок, который понять невозможно, потому что декреты его совершенно не сходятся с нашими человеческими понятиями о правде и справедливости, то сказали бы только, что не разделяем этого верования. Но автор не идет так далеко. Он убежден, что исторические явления нельзя объяснить научным путем; но он не решается допустить, чтобы их уже вовсе ничем нельзя было объяснить. Напротив, он думает, что все станет ясно для нас, если мы допустим предназначение. Далее, он отвергает инициативу личную как фактор, имеющий свою долю участия в событиях исторических. Он говорит, что так называемые великие люди суть ярлыки, дающие только имя событию, но меньше всего имеющие с ним связи, потому что их действия только кажутся им произвольными, а в сущности они вынуждены роковым ходом истории и определены предвечно. Но он не решается идти до конца и сказать, что человек совершенно лишен инициативы, что все его действия вынуждены законом строгой необходимости и имеют неотвратимый, роковой смысл. Напротив, он полагает, что в мелкой среде личного интереса человек пользуется свободой для достижения своих целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое-то действие; но, прибавляет он, как только действие сделано, так оно становится невозвратимо и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение. Вывод такой, что действие человеческое свободно, пока он не сделал его, но после того, как сделал, оно становится вынужденным, определенным задолго до его совершения, определенным предвечно... Этого, признаемся, мы не можем понять, и мы предпочли бы вовсе не объяснять ничего, чем объяснить таким способом. Это крайний и самый отчаянный скептицизм. Он отнимает смысл у всего, что для нас может иметь какой-нибудь смысл, и переносит его с отрицательным знаком на место, для нас совершенно чуждое и непостижимое. Он отнимает у человека всякую веру в себя и в других людей, всякое уважение к какой бы то ни было, доступной ему, полезной, общественной деятельности, заставляя его смотреть на эту деятельность как на смешное усилие муравья сдвинуть гору. Всякая жертва, приносимая человеком в порыве сердечного увлечения, всякая славная цель впереди, побуждающая его у тяжелому подвигу, - все с такой точки зрения должно показаться ему ребячеством, глупым задором. К счастью, автор «Войны и мира» не всегда смотрит на жизнь с такой точки зрения. К счастью, он поэт и художник в десять раз более, чем философ. И никакой скептицизм не мешает ему как художнику видеть жизнь во всей полноте ее содержания, - со всеми ее роскошными красками, - и никакой фатализм не мешает ему как поэту чувствовать энергетический пульс истории в теплом, живом человеке, в лице, а не в скелете философического итога.
Он любит людей, им описываемых, не за какие-нибудь особенные достоинства или заслуги, ибо таких, вообще говоря, налицо не оказывается, а естественною и безотчетной любовью русского к русскому, сына к отцу, участием зрелого и высокоразвитого человека к молодому повесе, который напоминает ему молодость.
Благодаря этому ясному взгляду и этому теплому чувству и назло его отвратительной философии, мы имеем теперь историческую картину, полную правды и красоты, картину, которая перейдет в потомство как памятник славной эпохи. Но ... эта картина еще не кончена.
Список литературы
Скафтымов А.П., «Образ Кутузова и философия истории в романе Л.Толстого «Война и мир».
Рукавицын М.М., « Человек и история. Роман-эпопея Л.Н. Толстого «Война и мир».
Ашхарумов Н.Д., «Война и мир». Сочинение гр. Толстого. 1-4 части»
Л. Опульская, вступительная статья к роману Л.Н. Толстого «Война и мир».
Семанова М.А., «динамика декабристской тему в эпопее Л.Н. Толстого «Война и мир».
|
