Федеральное агентство по науке и образованию
Московский Государственный Университет им. Ломоносова
Юридический факультет
Курсовая работа
по дисциплине «История России»
на тему:
Россия XVII века в восприятии Павла Алепского
Москва 2007
В середине XVII века появилось единственное в своем роде обширнейшее описание жизни России и Русской церкви под названием «Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алепским».
Эта редкая книга представляет собой путевые дневники и записи архидиакона Павла, неутомимого в своей любознательности православного сирийца, оставившего нам живые картины прошлого и описавшего все, что встречалось ему. Переоценить этот труд невозможно. Более 1000 страниц рукописи содержат в себе россыпи бесценных сведений и зарисовок с натуры. Здесь описания русской природы, городов, сел, монастырей, церквей, их убранства и устройства со множеством редчайших подробностей, свидетельства о быте и нравах различных слоев общества, зарисовки характеров русских людей, в том числе виднейших деятелей того времени: царя Алексея Михайловича, патриарха Никона, бояр, князей, духовенства, сведения о государственном и церковном устройстве и управлении. Особенно интересны сведения о богослужении того времени и его особенностях, взаимоотношениях Церкви и государства, важных событиях государственной и церковной жизни, о духовно-нравственном состоянии русского общества середины XVII века.
Словом, перед нами нечто вроде огромного полотна, в четких линиях и ярких красках изображающего картину или образ России, созданный остроумным, доброжелательным и в то же время объективным человеком.
Павел Алепский с дружелюбным вниманием изучал жизнь Русской церкви и духовное состояние русского общества. Одновременно он зорко подмечал то, что могло вызвать порицание.
Не все в его книге может быть безусловно принято на веру, кое-что нуждается в критической проверке или уточнении, так как архидиакон Павел часто ориентировался на рассказы и слухи. Собственное восприятие явлений русской действительности гостем из Антиохийской церкви, его оценки многих фактов не могут не быть субъективными. Подобные черты характерны для любого мемуарного произведения, однако ценность литературно-исторического труда от подобных неизбежных недостатков никогда не уменьшается, тем более что для история важно не только то, что видит современник, но и то, как он видит.
«Путешествие» архидиакона Павла в исторической литературе использовано мало в сравнении тем неоценимым богатством, которое оно представляет. Тому есть объективные причины, о которых будет сказано далее. Этот литературный источник известен давно, но он служил в основной справочным материалом для авторов, пишущих о средневековой русской истории. Между тем этот уникальный памятник заслуживает специального внимания.
12 декабря 1647 года патриарший престол Антиохийской церкви наследовал Кир Макарий, православный сириец, бывший до того священником и носивший имя Иоанн аз-Заим. Тяжкое османское иго, злоупотребления турецких чиновников привели Антиохийский престол к огромным долгам еще при предшественнике Макария патриархе Евфимии Хиосце. Патриарх Макарий, не видя иного выхода из положения, решил отправиться за помощью в православные страны, прежде всего в Россию.
Так началось его путешествие, предпринятое «не с целью осмотра и прогулки или в качестве гостя, но по нужде, по причине трудных и стесненных обстоятельств», «против воли», как пишет об этом Павел Алепский. С другой стороны, это был традиционный акт общения Церквей. История знает немало примеров такого общения. Достаточно вспомнить, что в 1586 году примерно с той же целью приезжал в Москву патриарх Антиохийский Иоаким Дау, содействовавший основанию патриаршества в России.
Патриарх Макарий в сопровождении своего родного сына Павла, архидиакона Антиохийской церкви, и прочих спутников выехал в далекое путешествие в июле 1652 года. Пережив множество трудностей во время сухопутного перехода до Константинополя, морского - до Молдавии, перенеся множество тяжких испытаний в Молдавии и Валахии, где путешественники вынуждены были стать свидетелями и в какой-то мере даже участниками известных в истории политических потрясений и переворотов, патриарх Макарий и его спутники 10 июля 1654 года вступили в пределы Украины. Украинский народ вел борьбу за освобождение от польского владычества. 20 июля того же года антиохийские гости прибыли в город Путивль и из него начали свое путешествие по России. Они пробыли в пределах Московского государства вплоть до 16 июля 1656 года, после чего, выехав из Путивля, вновь ступили на Украинскую землю. 15 августа 1656 года путешественники оказались в Молдавии. Там им снова пришлось пережить великое множество испытаний с риском для жизни. Морем они переправились затем на побережье Кавказа и сушей через Турцию вернулись домой. Патриарх Макарий и его спутники благополучно прибыли в Дамаск 1 июля 1659 года и были торжественно встречены народом и духовенством, сохранив почти все ценности, которыми одарили их в России для полной уплаты долгов и прочих нужд Церкви, пробыв в путешествии ровно семь лет.
Все это время архидиакон Павел вел подробные записи о том, что привлекало его внимание. Сочинение Павла Алепского изобилует такими подробностями и сведениями, каких нельзя найти больше нигде. С этой точки зрения «Путешествие» - уникальный источник церковной и гражданской истории.
Книга Павла Алепского создавалась следующим образом. В повествовании, носящем характер дневниковых записей, события переданы в хронологической последовательности, однако встречаются замечания, из которых явствует, что автору известен дальнейший ход событий, но он считает нужным передать его «в своем месте». Сам Павел Алепский говорит о своей работе над книгой так: «О ты, читающий это описание, мною составленное, помолись за меня, немощного раба Павла, по званию архидиакона, да простит мои согрешения Тот, Кто облегчил мне труд и открыл способности моего ума, так что разум мой расширился и я написал все это повествование, составление и изложение которого были бы многим не по силам! Я утруждал свои глаза, мысль и чувства, прилагал большие старания и много потрудился, пока не извлек его из черновых тетрадей по истечении года от написани их». В другом месте архидиакон Павел между прочим замечает: «Знай, брат, что сведения, которые я сообщил, не подлежат никакому сомнению, ибо когда я приезжал в Москву во второй раз из страны Грузинской, сопровождая патриарха Египетского (Александрийского) и моего родителя, я основательно исследовал и подтвердил все эти известия».
Из этих интересных признаний автора явствует, во-первых, что во время самого путешествия Павел Алепский делал лишь черновые записи и наброски, которые затем, через год после возвращения на родину, обработал, систематизировал, дополнил и изложил в законченной книге. Во-вторых, мы обнаруживаем, что Павел Алепский, оказывается, приезжал в Москву вторично вместе с отцом и патриархом Александрийским Паисием. В 1666 году они прибыли в Россию уже для суда над патриархом Никоном. Во время этой второй поездки архидиакон Павел проверил свои первоначальные наблюдения и сведения, и, возможно, результатом этого явилась вторая авторская редакция «Путешествия».
Насколько благополучно и радостно завершилось первое путешествие патриарха Макария в Россию, настолько же печально и прискорбно было окончание второго его путешествия в Москву для суда над патриархом Никоном. Все ценности, которыми одарил русский царь восточных патриархов за их участие в деле суда над патриархом Никоном, были разграблены и отняты у них на обратном пути разбойниками. А жизнерадостный и молодой еще архидиакон Павел вдруг скоропостижно скончался в Тифлисе, не доехав до своей родины. В грамоте патриарха Макария патриарху Московскому Иоасафу от 22 июня 1669 года, посланной им из Грузии, говорится об этом так: «И прибыли мы в Иверию, оставались один месяц, и умер архидиакон Павел».
Факт вторичного пребывания Павла Алепского в России в 1666 году, с которым связана вторая редакция автором своей книги о первом путешествии, многое в ней объясняет. Становится понятным, например, почему в «Путешествии» Павел Алепский много и подробно пишет о царе Алексее Михайловиче и очень осторожно и скупо говорит о патриархе Никоне, с которым у антиохийских гостей было гораздо больше общения и разговоров и который, как патриарх, должен был, несомненно, представлять для архидиакона Павла сугубый интерес. Понятным становится также и удивительное отсутствие у наблюдательного Павла личных характеристик некоторых русских архиереев, бояр и князей. Превратности царского отношения ко всем, кто так или иначе был близок к низложенному патриарху Никону, видимо, заставили Павла Алепского вычеркнуть многие места из первой редакции «Путешествия».
В среде православных арабов в Сирии книгой Павла интересовались уже давно, хорошо знали ее и не раз переписывали. В начале и конце XVIII века появилось несколько списков «Путешествия» на арабском языке. Один из них был вывезен в Англию графом Гилфордом, переведен Бельфуром на английский язык и издан «Фондом для восточных переводов» в 1829-1836 годах. С этого английского текста делались переводы отдельных отрывков «Путешествия» на русский язык. Наибольшего внимания заслуживает подробный обзор «Путешествия», сделанный по Бельфуру Аболенским в «Трудах Киевской Духовной Академии» за 1876 год.
Однако перевод Бельфура уже к середине прошлого века стал библиографической редкостью. К тому же он изобилует многими неточностями и, что самое важное, большими пропусками тех именно мест, где дается подробное описание церквей, монастырей и богослужений, как малоинтересных с точки зрения английского переводчика. Поэтому в середине XIX века были предприняты усилия к тому, чтобы в России имелись свои списки сочинения Павла Алепского. С Востока были привезены три списка «Путешествия».
Дело перевода на русский язык затягивалось, пока за него не взялся действительный член общества истории и древностей российских при Московском университете Г.А. Муркос, по его же словам, «уроженец той же страны и той же Церкви, к которой принадлежали Павел и отец его». Нужно сказать, что со своей задачей Г.А. Муркос справился блестяще. Выбрав из трех списков, имевшихся в России, один, самый точный и добросовестный, переводчик дополнил его в нужных местах по переводу Бельфура, и получился единственный в своем роде наиболее полный перевод сочинения архидиакона Павла, включающий описания всего путешествия патриарха Макария от Дамаска до Москвы и обратно с приложением списка антиохийских патриархов со времени их переселения из Антиохии в Дамаск до патриарха Макария.
Этот перевод вышел в Издательстве Московского университета несколькими выпусками. Выпуск первый - «От Алеппо до земли казаков» - был опубликован в 1896 году. Выпуск второй - «От Днестра до Москвы» - в 1897 году. Выпуск третий - «Москва» - был издан в 1898 году. Выпуск четвертый - «Москва, Новгород и путь от Москвы до Днестра» увидел свет в 1899 году и последний выпуск, пятый - «Обратный путь. Молдавия и Валахия. Малая Азия и Сирия. Результаты путешествия» - вышел в 1900 году. Ранее этого издания выходили отдельные отрывки перевода Г.А. Муркоса с большими сокращениями в «Московских ведомостях» и в «Русском обозрении», но после появления полного издания того же переводчика эти публикации потеряли свое значение.
Итак, до самого конца прошлого столетия русская историческая наука имела в своем распоряжении лишь отрывки из английского перевода книги Павла Алепского. Широкому изучению этот замечательный памятник стал доступен только в начале XX века.
Этим обстоятельством объясняется то, что многие известные историки России незначительно использовали «Путешествие» архидиакона Павла Алепского. Так, С.М. Соловьев в «Истории России» в соответствующих разделах пользуется этим источником лишь мимоходом.
Необычайное обилие и разнообразие фактических сведений, содержащихся в «Путешествии» архидиакона Павла, быстро сделали этот источник достоянием многих авторов, писавших на самые различные темы.
В советской исторической науке «Путешествие» Павла Алепского известно, но используется мало. Так, например, в фундаментальном коллективном труде Института истории Академии наук СССР «Очерки истории СССР. Период феодализма, XVII век» на свидетельства Павла Алепского как на авторитетный источник делаются ссылки в главах: «Ремесло и мелкое производство» (о мерах и способе кирпичной кладки), «Торговля» (о рынке в Москве); «Русская культура» (об отливке огромного колокола в Кремле, о русской иконописи); «Молдавия» (о государственном строе, управлении, восстании в Яссах в 1653 году, о движении гайдуков).
20 июля 1654 года, в праздник святого пророка Илии, ровно через два года после выезда из Алеппо, путешественники «переехали границу земли казаков и прибыли на берег глубокой реки, называемой Соими (Сейм), которая составляет предел земли Московской». «... Мы вступили, читатель, - пишет Павел Алепский, - во вторые врата борьбы, пота, и трудов, и пощения, ибо все в этой стране, от мирян до монахов, едят только раз в день, хотя бы это было летом, и выходят от церковных служб всегда не ранее как около восьмого часа, иногда получасом раньше или позже... Мы выходили из церкви едва влача ноги от усталости и беспрерывного стояния без отдыха и покоя. Сведущие люди нам говорили, что, если кто желает сократить свою жизнь на пятнадцатъ лет, пусть едет в страну московитов и живет среди них, как подвижник, являя постоянное воздержание и прощение, занимаясь чтением (молитв) и вставая в полночь. Он должен упразднить шутки, смех и развязность и отказаться от употребления опиума, ибо московиты ставят надсмотрищиков при архиереях и при монастырях и смотрят за всеми, сюда приезжающими, нощно и денно, сквозь дверные щели наблюдая, упражняются ли они непрестанно в смирении, молчании, посте и молитве, или они пьянствуют, забавляются игрой, шутят, насмехаются или бранятся. Если бы у греков была такая же строгость, как у московитов, то они до сих пор сохраняли бы свое владычество... Московиты никого (из провинившихся иностранцев) не отсылают назад в их страну... но, видя, что приезжающие к ним (некоторые) монахи совершают бесстыдства... они после того как прежде вполне доверяли им, стали отправлять их в заточение,… в частности же за курение табаку предавать смерти. Что скажешь, брат мой, об этом законе?».
Павел Алепский вполне оправдывает эту строгость. И хотя на самом деле все оказалось не так уж жестоко и страшно в «стране московитов», можно было даже шутить и иметь много добрых знакомств, все же в большинстве предупреждения «сведущих людей» о строгости нравов в русском обществе оказались вполне справедливы, что еще будет отмечено в свое время, и антиохийские гости хорошо сделали, что заранее подготовились к «жизни подвижников».
Делегация встретила очень большое радушие и гостеприимство со стороны патриарха, царя и всего русского общества, что было тем более удивительно, что в те времена к иностранцам, даже православным, сохранялось в России довольно осторожное отношение. Простых архимандритов и игуменов, священников или монахов, по своей воле пытавшихся приехать в Россию, вообще не пускали в ее пределы, и таковые вынуждены были ждать какого-либо архиерея, чтобы пристроиться к нему под видом его спутников. Но и в этом случае, если обман обнаруживался, их высылали обратно. Впускали лишь тех, кто изъявлял желание остаться в России навсегда, чтобы молиться за царя. Их помещали под строгий надзор. Православным иностранным гостям запрещалось без разрешения и сопровождения ходить по городу. Каждый приезжавший в Россию должен был иметь при себе рекомендательные письма от известных русским властям авторитетных лиц.
По отношению к инославным иностранцам порядки были еще строже. Зарубежным купцам разрешалось торговать и иметь свои лавки, но какое-либо личное общение с ними было русским строго запрещено. «Что же касается священников и монахов, то они отнюдь не смеют разговаривать с кем-либо из франков; на это существует строгий запрет», - пишет Павел Алепский.
Что касается тогдашнего положения и состояния русского народа, то Павел Алепский описывает его с несколько религиозной точки зрения. К примеру, он писал, что «мирские люди» отличались от монахов только возможностью вступить в брак и тем, что жили не в монастырских стенах, занимаясь мирскими делами. Во всем остальном, особенно в нравственном укладе жизни, они должны были подражать монахам; это вменялось в обязанность, имело силу духовного закона.
Монастырский уклад жизни русских верующих людей определял их отношение к молитве и посту, что находило выражение в усердном посещении церковных богослужений, общей воздержности и точном соблюдении уставных предписаний.
Павел Алепский свидетельствует, что русские «ежедневно и в каждом приходе все присутствуют в своей церкви: мужчины, малые дети и женщины... Во всех их церквах выходят от обедни только после третьего часа, до которого они постятся... Всему этому причина - их великое желание постоянно бывать у церковных служб... У них это считается обязанностью, которую они ежедневно исполняют».
При этом богослужения отличались такой продолжительностью, что это неоднократно становилось поводом для самых искренних жалоб и сетований Павла Алепского. Будучи на Украине, он писал: «Представьте себе, читатель, они стоят от начала службы до конца неподвижно, как камни, беспрерывно кладут земные поклоны и все вместе, как бы из одних уст, поют молитвы; и всего удивительнее, что в этом принимают участие и маленькие дети. Усердие их к вере приводило нас в изумление. О, Боже, Боже! Как долго тянутся у них молитвы, пение и литургия!»
Самым большим грехом и пороком у русских считалась гордость. Павел Алепский говорит об этом так: «... Гордость им совершенно чужда, и гордецов они в высшей степени ненавидят. Так мы видели и наблюдали. Бог свидетель, что мы вели себя среди них как святые, как умершие для мира, отказавшиеся от всяких радостей, веселья и шуток, в совершеннейшей нравственности, хотя по нужде, а не добровольно».
Среди других пороков, подвергавшихся суровым наказаниям, Павел Алепский отмечает взяточничество и вымогательство. Так, например, в прошлом воеводой города Путивля был некий боярин, повинный в этих беззакониях. Из-за него от голода, холода и болезни умерли в Путивле два восточных архиерея. По дознании дела воевода и его приближенные были подвергнуты пыткам и казнены «в назидание другим». Перед приездом антиохийских гостей произошел показательный случай. Некий боярин, получив крупную взятку в области, куда он был послан для сбора людей по воинской повинности, стал ходатайствовать перед царем о том, чтобы он избавил их от участия в походе. Выяснив дело, Алексей Михайлович зарубил его собственноручно саблей прямо в боярской Думе.
«Мы заметили, - пишет Павел, - что они казнят смертью без пощады и помилования за четыре преступления: за измену, убийство, святотатство и лишение девицы невинности без ее согласия... Мы видели, что некоторым срубали головы секирой на плахе. Это были убийцы своих господ. Видели, что одного сожгли в доме, который сделали для него на площади... он умышленно поджег дом своего господина. Непременно сожигают также содомита... Также кто поносит царя, никогда не спасется от казни, как мы тому были свидетелями». Ювелиру, если он совершил подделку, заливали в рот его же расплавленное изделие: «это хорошо известный строгий закон». Воров казнили позором, бичеванием и тюрьмой. Дезертиров вешали или сажали в тюрьму после многих побоев. «Горе тому, кто совершил преступление, богатый он или бедный! Никакое заступничество, никакой подкуп не принимаются: над ним совершают суд справедливо... ибо до такой строгости, какая у них существует, не достигал никто из царей».
«Церковных мятежников» часто помещали в монастыри, где не было специальных тюремных зданий. Специальное помещение для узников имели и архиерейские дома. Например, в Коломенском епископском доме, как рассказывает Павел Алепский, была большая тюрьма с железными колодками для преступников. По условиям заключения эта тюрьма не уступала Соловецкой. Узников держали также в подвалах московских Успенского и Преображенского соборов.
Высоко ценились такие добродетели, как христианская любовь, странноприимство, благотворительность. В записках Павла Алепского встречается немало примеров этих добродетелей в самых разных людях.
Описания Павла Алепского содержат яркие картины народных празднеств, рождественского веселья, шумных украинских ярмарок и московских базаров, изобилуют свидетельствами о широте и оптимизме русских людей. Сдержанность русских он отмечает только по отношению к иностранцам, чужим. В остальном его привлекают их гостеприимство, радушие, природный «острый ум», духовная образованность (а в украинцах и светская). Он отмечает высокую одаренность мастеров, прекрасные строительные и торговые навыки и способности, мужество и в то же время миролюбие. «Московиты никогда не любили походов и войн, стремясь к спокойствию и безмятежной жизни»,- свидетельствует Павел Алепский. Но он же не находит похвал военному искусству и мужеству украинцев и русских в случае, когда им все-таки приходится воевать.
Что касается развитости эстетического вкуса народа, то здесь последнего было мало. К примеру, Павел Алепский, судящий о церковном искусстве с точки зрения эстетики, пишет: «Так как все московиты отличаются большой привязанностью и любовью к иконам, то не смотрят на красоту изображения, ни на искусство живописи, но все иконы, красивые и не красивые, для них одинаковы».
Иконы на Руси в помещениях ставились везде. И в XVI, и в XVII, и в XIX вв. их можно было найти не только в каждом доме, но почти в любом общественном заведении: в магазине, кабаке, в больничных палатах, публичных домах, в тюремных камерах и на железнодорожных станциях. Не менее удивительно и количество икон. И вот что пишет Павел Алепский в XVII веке: «У всякого в доме имеется бесчисленное множество икон, украшенных золотом, серебром и драгоценными каменьями, и не только внутри домов, но и за всеми дверями, даже за воротами домов; и это бывает не у одних бояр, но и у крестьян в селах, ибо любовь и вера их к иконам весьма велики».
Большое место в записках архидиакона Павла, естественно, уделено описанию различных богослужений, церковных праздников, крестных ходов, поминовения усопших, местных церковных обычаев, традиций и т. п. Постоянно участвовавший вместе со своим отцом патриархом Антиохийским Макарием в богослужениях во время пребывания в России, архидиакон Павел сообщает такое множество подробностей по этому предмету, что они позволяют воссоздать почти все основные черты богослужений годичного цикла в середине XVII века.
3
. Москва глазами Павла Алепского
Москва при царе Алексее Михайловиче представлялась иностранцам, приезжавшим в Россию, огромным и благоустроенным городом, который выдержит сравнение с любой из западноевропейских столиц как по количеству своего населения, так и по своим огромным размерам. Что касается ее живописной и своеобразной панорамы, то иностранцы сильно восхищались в этом отношении нашей первопрестольной столицей.
Особенно поражало его множество церквей с их высокими колокольнями, очень красивой архитектуры, что придавало Москве чрезвычайно живописный вид.
Москва в это время в своих трех концентрических кругах: в Кремле с Китай-городом, в Белом городе и, наконец, в Земляном городе с Замоскворечьем, достигает окончательного своего развития. Даже процесс образования пригородных слобод, которые после Петра 1 замкнулись в еще более широкий пояс Камер-коллежского вала, в это время почти закончился. В этом уже последнем заметно присоединение к древним слободам - Сущевской, Напрудной, Кречетниковской и т. д. еще следующих: Пушкарской, Ново-воротниковской, Мещанской, которая была названа по множеству переселенцев из городов (място - по-польски) Западной Руси, где они назывались «мещанами», соответствовавшими нашим посадским, и, наконец, Немецкой слободы. По указу царя стрельцы-пушкари помещены были из разных мест в одно, близ церкви св. Сергия, которая стала с этого времени называться «в Пушкарях». Здесь находился литейно-пушечный завод, а также и колокольный.
До царя Алексея Михайловича иностранцы селились близ Спаса в Наливках и в других местах, но, по повелению государя, для иностранцев (офицеров и техников разного рода), отведено было на Яузе особое место, которое стало называться Немецкой слободою.
Каждый дом в Москве был снабжен большими железными засовами. Двери и ставни делались из прекрасного обделанного светлого железа. Лестницы в домах москвичи строили обыкновенно высокие, на четырех столбах, с арками. «Относительно числа домов в Москве и количества населения надо сказать, что здесь есть дворцы и дома даже за земляным валом; быть может, там их более, чем внутри города, потому что здешнее население очень любит поля. Много раз, когда мы выезжали с нашим патриархом за город, - говорит Павел Алепский, - я замечал, что от монастыря в Кремле (Св. Афанасия и Кирилла) до земляного вала нужно ехать более часа, а пешком, вероятно, не пройдешь и полтора; следовательно, длина всего города от востока к западу, по моему счету, равна трем часам пути. Сельских же домов, примыкающих к городу, на расстоянии версты, двух, трех, даже семи, бесчисленное множество, как это видно даже из самого города».
Вот еще часто того, что удивило путешествующего священнослужителя. Свечи в церквах на Руси прекрасного зелёного цвета. На царских пирах нет ни флейт, ни барабанов, а поют певчие и читают псалтырь. Ко всем крестьянам обращались по имени и отчеству. Воду почти никто не пьёт, в ходу только квас – очень полезен для здоровья. На всё время Великого Поста винные лавки закрывались и опечатывались.
Весьма возмущался Павел Алепский московскими рынками: «Торговля московитов – это торговля деспотичная, это торговля сытых людей. На всем рынке одна цена, и никто не торгуется». Искать товар подешевле считалось унизительным. Тут нужно вспомнить ближневосточные базары, где, напротив, если ты не торгуешься, ты оскорбляешь продавца, получается, что ты функционально его используешь, а человека в нем не видишь, не поговорил. Это обижает.
В это время в обычаях высшего класса в Москве начинаются нововведения. В домах бояр появляется заграничная мебель, часы, картины, даже статуи, и, наконец, русские люди начинают курить табак и даже одеваться в иноземное платье. Но против этого вооружались не только старообрядцы, но такие люди, кои были в своем роде передовыми, как, например, патриарх Никон. Под влиянием Матвеева и других сторонников иноземных обычаев, новшества начинают проникать во дворец. Эти нововведения поддерживает и молодая царица Наталья Кирилловна, являвшаяся народу открыто в своей карете.
Антиохийский патриарх, путешествуя по русской земле, пробыл в Коломне шесть месяцев. Такая задержка была вызвана свирепствовавшей в то время в столице моровой язвой.
Павлу Алепскому удалось подробно описать город. В своей книге особенное внимание архидиакон уделил Коломенскому кремлю. Восхищаясь мощью и красотой укреплений, он повествует: «Стены, выстроенные из больших камней и крепкого чудесного кирпича, страшной высоты», коломенские башни «все велики, величественны и господствуют над окрестностями». Сравнивая их с антиохийскими, он считает, что в Коломне башни «даже лучше и красивее по постройке, удивительно крепки и непоколебимы, скаты рва широки, огромны и все выложены камнем», и восторженно отмечает, что «несомненно, это постройка, доведенная до совершенства и достойная удивления зрителя».
О внешнем облике самого города Павел свидетельствует, что посад и слободы к середине XVII века значительно разрослись. Вне крепостной стены домов больше, чем внутри её. И здесь же он указывает, что застройка и в кремле, и на посаде по-прежнему была деревянной, и жители так же, как и в XVI веке, селились «концами». «Каждая улица представляет как бы отдельное селение», – удивлялся Алепский.
Не ускользнула от зоркого взгляда писателя и красота коломенских церквей. Общее число деревянных храмов достигало двадцати пяти, а каменных – пяти.
Особенное внимание автора привлек Успенский собор. Он с восхищением пишет: «Кафедра епископа величественна и высока, и как бы висячая, на неё всходят по высокой лестнице с трех сторон. Она вся из тесаного камня и имеет кайму скульптурной работы. Косяки дверей и окон походят на отшлифованные колонны». Соборная колокольня выделяется особой шатровой архитектурой и колоколами, «коих звон гудит подобно грому». Архидиакон Павел, перечислив и описав коломенские обители, говорит, что среди улиц был расположен монастырь (Спасо-Преображенский) с каменной церковью, весьма древний. По ту сторону Москвы-реки «насупротив города другой великолепный монастырь, весь выбеленный, с высокими куполами» (Бобреневский). Подробно описывает Павел и храмы других обителей.
Изобразив внешний вид города, можно перейти к описанию Коломенской епархии. Алепский оставил интересные сведения о её состоянии. Резиденция архиерея располагалась при Успенском кафедральном соборе. Сам двор, обнесенный деревянной оградой, был очень велик и находился на Соборной площади. Многочисленные постройки располагались за створчатыми дверями этих владений: кельи казенные, владычные, разные мастерские, погреб, две поварни, столько же ледников, житница, конюшенный двор с комнатою и сенями. Прекрасный сад был разбит к западу и привел в восторг Павла, вообще несколько эмоционального. Посреди двора стояла «палата каменна, под нею погреб да хлебна». Здесь епископ занимался своими служебными делами, творил суд и правду. В этом же здании заседал «священный собор», представлявший собой собрание духовенства города.
Говоря о финансовом состоянии епархии, Павел передает, что в казнохранилище епископа находилось несколько сундуков «полных серебряными и золотыми монетами». Такая материальная база всячески способствовала украшению города и облегчению строительной деятельности местного архипастыря.
Кроме власти духовной, епископ имел и светские полномочия в подвластных ему земельных пределах и, как отмечает Алепский, распоряжается в воеводствах с властью, не допускающей прекословия со стороны воевод. Современный автор В.И. Кузнецов дополняет: «Коломенская епархия на равных правах с крупными светскими феодалами обладала большими земельными угодьями». В связи с таким количеством обязанностей, возложенных на владыку, в его распоряжении находилось триста стрельцов, «коих он имел для своей охраны и защиты; содержание им идет от его угодий – деревень со многими крестьянами, которыми владеет». При архиерейском доме «была большая тюрьма с железными цепями и большими колодками для провинившихся крестьян епископа». Павел передает, что за тяжкие преступления виновных наказывали «не только ударом, но и смертию, смотря по вине. Воевода не имел власти над ними». В редких случаях ограничивались взиманием штрафа.
В записках Павла Алепского имеются некоторые заметки о Калуге. «Этот город очень многолюден, красив и открыт... Он весьма велик, больше Путивля и также расположен на краю горы… Городская крепость стоит на вершине высокого холма, и в настоящее время работают над сооружением другой новой крепости, ниже первой, на скате холма, с каменными основаниями и прочными башнями, с целью обнести стеной несколько выступающих здесь прекрасных источников с вкусной водой. Начало их находится у самой стены старой крепости со стороны, обращенной к реке; при них устроены удивительные сооружения... В городе 30 благолепных прекрасных церквей; их колокольни легкие изящные, приподняты, как минареты; куполы и кресты красивы. Вблизи церквей, два величественных монастыря: один для монахов, другой для монахинь».
Архидиакон Павел Алепский оставил единственное в своем роде обширнейшее описание жизни России того времени под названием "Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию XVII в., описанное его сыном архидиаконом Павлом Алепским". Эта увлекательная книга представляет собой путевые дневники и записи Павла.
Труд Павла Алепского, описывающий путешествие патриарха Антиохийского Макария в Россию, показывает состояние страны в середине XVII века так, как ни один из других имеющихся источников, ни все они вместе взятые. Живой, любознательный и зоркий современник в своем огромном сочинении доносит до нас такое количество важнейших исторических сведений, редчайших и уникальных сообщений, что вся многосложная жизнь России того времени представляется взору читающего как одна цельная грандиозная панорама, которую можно рассматривать бесконечно, находя в ней все новые и новые подробности, делая новые неожиданные открытия.
В данной работе суммировано далеко не все, что может дать этот удивительный источник.
Не будет преувеличением сказать, что восхищение и изумление силой, красотой, мудростью и благочестием русского народа, русской души - это самое главное впечатление архидиакона Павла Алепского во все время его путешествия и самая главная тема его книги.
Наша страна предстают перед нами со страниц его «Путешествия» такими, какими мы явно не привыкли видеть их, следуя мнениям позднейших ученых - описателей нашей древней истории. Отечественная история была бы непоправимо искажена, если бы не этот замечательный труд живого очевидца старинной жизни русского общества. Это тоже следует отнести к неоценимому вкладу Антиохийского патриархата в жизнь и культуру России.
1. Лебедев Л. Москва XVII века глазами архимандрита Павла Алепского. - М.: Вече, 1995.
2. Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алепским / Пер. Г. Муртоса. - М. Изд. Импер. Общества историй и древностей российских при Московском университете: в 5-ти вып. 1896-1900. Вып. III.
|
