Федеральное агентство по высшему образованию РФ
УГЛТУ
Кафедра социально-политических дисциплин
Реферат по предмету «История Урала» на тему: «Последние дни Романовых».
Выполнила студентка ЗФ
II–го курса
Cпециальности 100103
5 лет 10 месяцев
Нарсеева Т.В.
шифр 62816
Екатеринбург 2008 г.
П Л А Н.
1. Накануне переворота
2. Свержение самодержавия
3. Арест Романовых
4. Тобольское заключение после Октябрьского переворота
5. Советский Урал
6. В столице Урала
7. Последние дни Романовых
8. Расстрел Николая Романова и его семьи
9. Список используемой литературы
1. Накануне переворота.
Перед опасностью потерять власть династия Романовых в первый раз встала в 1905 году. Тогда царскому правительству, при активной поддержке французской биржи, удалось подавить революцию и спасти династию. И вся власть по – прежнему в руках царизма. Но с тех пор положение сильно изменилось.
Русская буржуазия, которая уже давно правила страной экономически, после революции 1905 г. стала приобретать все большее влияние и в области политической. Этому в значительной мере способствовала третьеиюньская конституция, которая довольно широко раскрыла перед буржуазией двери к политической деятельности. Все буржуазные партии – партия к. – д., октябристов и др. – были фактически легализованы, и их пресса пользовалась большой свободой. Имея такую значительную свободу, буржуазия быстро забрала в свои руки местное самоуправление, съезды разных видов, Думу и др. общественные организации, делая их опорными пунктами всевозрастающего своего политического влияния. Наряду с этим происходило сближение е с царизмом, который все больше приспособлялся к обслуживанию нужд капиталистического развития страны. В известной мере можно сказать, происходило обуржуазивание царизма. К 1914 г. русская буржуазия, несомненно, уже частично являлась носителем политической власти в России и своей позицией нередко определяла политику царского правительства.
Империалистическая война в первый момент еще теснее спаяла русскую буржуазию с царизмом, установив между ними полное единение и согласие. Но через три – четыре месяца после начала войны это единство было поколеблено. Самодержавие оказалось несостоятельным перед лицом тех огромных задач, которые ставились войной. Русские войска терпели одно поражение за другим вследствие отсутствия в армии достаточного количества ружей, патронов и снарядов. В тылу положение складывалось не лучше. Здесь уже начало ощущаться одно из самых тяжелых последствий войны – хозяйственная разруха, вызываемая в значительной мере неумением правительства справиться с затруднениями военного времени. Все это ставило под большое сомнение возможность победы России и толкало российскую буржуазию на путь оппозиции царскому правительству.
Заинтересованная в успешном ходе войны буржуазия еще в самом начале ее превратила находившиеся в ее руках общественные организации (Всеросс. Зем. Союз, Всеросс. Союз городов и др.) во вспомогательные органы при государственных военных и гражданских учреждениях. Эти организации были более подвижны, чем правительственные, и вскоре приобрели большое значение в деле обслуживания нужд войны. Правительство вынуждено было считаться с их работой и предоставлять им довольно широкие права. Но этого, по мнению буржуазии, было недостаточно для того, чтобы изменить положение, и она настойчиво требовала предоставления ей еще больших прав в вопросах руководства и организации войны.
Ожидание спасения самодержавия ценою убийства Распутина разделялось и руководящей партией буржуазной оппозиции, которая неофициально была втянута в это террористическое предприятие.
17 декабря 1916 г. Распутин был убит в доме князя Юсупова, куда он был приглашен на специально организованную для покушения вечеринку. Но спасения царизма, конечно, не последовало.
Происходившие вслед за этим смены министров показывали твердое намерение царского правительства вести прежнюю политику, не считаясь ни с буржуазной оппозицией в лице прогрессивного блока, ни с оппозиционным настроением в своей собственной среде.
Под влиянием этого среди представителей буржуазии, а также в некоторых военных кругах вначале тайно, а потом все более открыто начала обсуждаться мысль о разрешении вопроса о власти путем дворцового переворота. ,,Мысль эта, - по свидетельству Курлова, - встретила сочувствие и среди некоторых членов царствующего дома”.
Как ни пугала буржуазию возможность массового движения в результате этого переворота, она все же принуждена была решиться на него, так как переворот становился для нее единственной предпосылкой победы в войне.
В то время как велась подготовка дворцового переворота, о котором было известно довольно широким кругам, царское правительство, не зная в деталях планов своих противников, готовило контрудар. О нем рассказывает генерал Курлов, по словам которого, контрудар сводился к роспуску Государственной думы, а чтобы предупредить движение масс, предполагалось опубликовать ,,закон о наделении крестьян землей… уравнять все население в гражданских правах и… издать закон о равноправии всех национальностей”.
Что такой план действительно существовал, можно отчасти видеть из показаний министра внутренних дел Протопопова Чрезвычайной следственной комиссии Врем. Правительства, организованной после Февральского переворота для расследования противозаконных действий деятелей старого режима. По – видимому, с указанными мероприятиями царское правительство связывало заключение сепаратного мира с Германией, о чем Курлов и Протопопов, по понятным причинам не говорят.
Но ни контрудара, ни дворцового переворота не удалось провести, так как в феврале 1917 г. в борьбу за власть вмешалась третья сила – рабочий класс, - которая помешала осуществлению обоих планов. А дальнейшие события складывались уже не так, как того хотела буржуазия и как предполагало царское правительство.
2. Свержение самодержавия.
В то время как буржуазия готовилась к дворцовому перевороту во имя продолжения войны ,,до полной победы”, рабочие и солдатские массы, чувствуя на себе всю тяжесть последствий войны, также поднимались для борьбы с самодержавием. Но их требования шли гораздо дальше умеренных ,,реформ”, выдвинутых в программе прогрессивного блока. Буржуазия не без основания видела в этом признак скорого наступления революции, с которой у нее связывалась мысль о поражении в войне и гибели своей и династии. Поэтому не менее, чем царское правительство, пугало нарастающее с каждым днем революционное брожение в рабочей среде и в армии.
Видя нарастание революции, буржуазия принимала все меры к возможному ее предупреждению. С одной стороны, она обращалась к рабочим с призывом к спокойствию, с другой – умоляла пойти на уступки требования прогрессивного блока, чем, по ее мнению, только и можно было спасти положение. И даже когда с. –д. оборонцами, этим левым крылом буржуазной оппозиции, предполагалось провести 27 февраля выступление рабочих для поддержки Думы, т.е. того же самого прогрессивного блока, буржуазия так была этим напугана, что ее лидер Милюков поспешил опубликовать открытое письмо к рабочим Петрограда с горячим призывом отказаться от выступления, которое, по ее терминологии, было не чем иным, как ,,коварным замыслом” врага.
В тот же день (10 февраля), когда Милюков уговаривал рабочих не выступать, председатель Гос. Думы Родзянко в личной беседе с царем настойчиво пытался убедить его в опасности надвигающихся событий и в необходимости уступок.
Демонстрация, назначенная на 27 февраля, так напугавшая буржуазию, не состоялась. Она не удалась не потому, что рабочие вняли призывам Милюкова, а потому, что это предприятие оборонцев встретило резкий отпор со стороны интернационалистических организаций, рассматривавших эту демонстрацию как поддержку требований Думы создания ,,ответственного министерства” и ведения войны ,,до полной победы”. Эти требования уже не могли удовлетворить рабочих, и они не пошли за оборонцами. После этого революционное брожение стало с громадной силой увеличиваться и расти с каждым днем. К началу марта оно охватывало буквально всех рабочих Петрограда, стихийно вливаясь в забастовки. 8 марта в Петрограде бастовали десятки тысяч рабочих. 10 марта их уже насчитывали сотни. С первых же дней движением приняло ярко выраженный политический характер.
Как только выяснилось, что движение приняло такие широкие размеры, буржуазия в лице Гос. Думы, и отдельные представители старого режима стали прилагать все усилия к тому, чтобы спасти положение.
Родзянко, а за ним бывший в. к. Михаил Александрович, председатель совета министров Голицын и другие посылают Николаю одну телеграмму за другой о серьезности положения и о необходимости, во имя спасения царизма, пойти на уступки образованием ,,ответственного министерства”, чтобы положить конец начавшемуся движению. На царя эти телеграммы не производят никакого впечатления – он с тихим упрямством отмахивается от назойливых советчиков. Своему брату Михаилу он пишет в ответ, что благодарит его за совет, но здесь же самоуверенно заявляет, что он сам знает, как ему следует поступить. В собственноручно написанной телеграмме на имя кн. Голицына он сообщал, что при создавшейся обстановке он не находит возможным производить какие – либо перемены в составе Совета министров и требует подавления революционного движения и бунта среди войск.
11 и 12 марта весь рабочий Петроград был уже на улицах, к движению присоединились и армия. К вечеру 12 марта столица, за исключением градоначальства, адмиралтейства, Зимнего дворца и Петропавловский крепости, находилась в руках восставших. В этот же день организовался Петроградский Совет рабочих депутатов, и одновременно с ним возник Временный комитет Государственной думы. Но царь по – прежнему не разбирается в развернувшихся событиях, не понимает, что поставлен вопрос о его собственной голове. В ответ на настойчивые просьбы командующего войсками Петроградского военного округа ген. Хабалова о присылке помощи он отдает 11 марта приказ о подавлении движения, как будто дело идет о какой – то забастовке.
,,Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай”.
Но приказ Николая запоздал, столица уже находилась в руках восставших рабочих и солдат.
Буржуазия, став перед фактом свержения царизма, спешит захватить руководство революцией в свои руки. Важнейшей задачей для буржуазии становится вопрос о том, как бы задержать ход революции, как бы, пожертвовав Николаем, сохранить царизм.
14 марта происходит тайное совещание членов образовавшегося Временного к – та Гос. Думы. Они все оказываются единодушными в своих заявлениях о том, что монархия должна быть сохранена и только Николай должен быть принесен в жертву для спасения России. лидер октябристов А. Гучков так развивал это мнение: ,,Чрезвычайно важно, чтобы Николай II не был свергнут насильственно. Только его добровольное отречение в пользу сына или брата может обеспечить без больших потрясений прочное установление нового порядка. Добровольный отказ от престола Николая II – единственное средство спасти императорский режим и династию Романовых”.
Представители буржуазии засыпали царя телеграммами с просьбами ,,отречься” от престола и передать его наследнику Алексею, с регентством Михаила Александровича. Теперь Николай уже не проявлял прежнего упорства, так как и для него, наконец, стало ясно, что власть не находится больше в его руках. Еще 13 марта он решил выехать из Ставки в Царское Село, к своей семье, но его поезд, по распоряжению Петрограда, не был пропущен, и ему ничего не оставалось делать, как направиться в Псков.
Отречение Николая, как и отказ его от первоначального своего решения отречься в пользу сына было продиктовано, несомненно, соображениями личной безопасности.
Это можно видеть из письма Александры Федоровны от 4 марта к Николаю, в постскриптуме которого она написала: ,,только сегодня утром мы узнали, что все передано Мише, и Бэби (так называла она сына Алексея) теперь в безопасности – какое облегчение!”
Еще до того, как стало известно об отречении Николая в пользу своего брата, П. Милюков, от имени только что образовавшегося Временного правительства, объявил на митинге в Таврическом дворце, что власть перейдет к регенту, в. к. Михаилу Александровичу, а наследником будет Алексей.
Это сообщение вызвало среди рабочих и солдат Петрограда огромное недовольство и возмущение. Оно было настолько сильно, что уже грозило вылиться в движение против самой буржуазии.
,,К концу дня (15 марта) – волнение, вызванное сообщением… о регентстве в.к. Михаила Александровича, значительно усилилось.
Поздно вечером в здание Таврического дворца проникла большая толпа чрезвычайно возбужденных офицеров, которые заявили, что не могут вернуться к своим частям, если П. Н. Милюков не откажется от своих слов”.
Напуганная нараставшей волной этого движения буржуазия поспешила сдать свои позиции.
На другой день после отречения, 16 марта, как только Гучков и Шульгин приехали в Петроград, их еще на вокзале вызвал по телефону Милюков, предложив им, от имени Временного правительства, не объявлять манифест.
Михаил оказался умнее, чем этого от него ожидали, и не решился надевать корону, боясь за свою голову. Он подписал акт отречения в том духе, как этого хотело большинство участников совещания. Составляя его, они главным образом старались оставить открытой дорогу к престолу членам династии Романовых. Но юридические тонкости им не помогли. Романовым так и не удалось вернуть потерянного престола.
Теперь, приписывая в изгнании историю старых дней, представители буржуазии сомневаются, правильно ли ими был решен этот важный вопрос о прекращении династии Романовых. Во всяком случае ими было сделано все возможное, чтобы поддержать падающую династию; и если это м не удалось, то конечно, не их в том вина. Даже Николай в своем прощальном обращении к армии, датированном им 21 марта, ничего, кроме благодарности, не мог высказать буржуазии за е старания. Указывая в обращении, что власть им передана, он писал: ,,Указывая в обращении, что власть им передана, он писал: ,,Повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников и да поможет ему (Врем. Правительству) бог вести Россию по пути славы и благоденствия”.
3. Арест Романовых.
В то время как Гучков и Милюков на коленях упрашивали Михаила ,,восприять верховную власть”, Исполнительный комитет Петроградского Совета на своем заседании 16 марта постановил предложить Временному правительству совместно с Советом рабочих депутатов ,,арестовать династию Романовых”.
Вопрос о том, как произвести аресты, было поручено разработать Военной комиссии Совета. Для переговоров с Временным правительством Исполнительный комитет выделил председателя Чхеидзе и Скобелева. В течение четырех дней временное правительство отмалчивалось, не решаясь дать окончательного ответа Совету. В тоже время рабочие и солдатские массы, недовольные медлительностью, требовали все настойчивее проведения в жизнь постановления об аресте. 19 марта Исполнительный комитет принужден был снова поставить этот вопрос и, чтобы как - нибудь воздействовать на Временное правительство, принял решение ,,немедленно сообщить Военной комиссии при Совете рабочих и солдатских депутатов о принятии мер к аресту Николая Романова”.
Это подействовало на Вр. правительство. Оно, опасаясь самостоятельных шагов Совета, на другой же день 20 марта, постановляет ,,лишить свободы Николая и его супругу”.
21 марта в Могилев, где находился в то время бывший царь, прибыли представители Временного правительства – члены Государственной думы Бубликов, Вершинин, Грибунин и Калинин. Они объявили царю через генерала Алексеева, что он арестован и должен выехать в Царское Село, где жила в то время бывш. Царица с семьей. В дни переворота дети Романовых были больны корью, и это обстоятельство лишило Александру Федоровну возможности находиться в критический для династии момент с Николаем. Имея большое влияние на него во всех государственных делах, она вряд ли дала бы ему возможность так легко расстаться с короной. Как и Николай, она до самого последнего момента плохо разбиралась в событиях. Указания ее приближенных, что начавшееся движение грозит существованию самодержавия, она неизменно отклоняла, как вздорные, не заслуживающие внимания слухи. Даже перед лицом фактов она упорно не хотела верить в возможность революции.
Так же она не поверила сообщениям од отречении Николая.
Содержание Романовых под арестом в Царском Селе еще ни в какой мере, понятно, не устраняло опасности для жизни ,,помазанника” и его семьи. Это очень хорошо понимало и само Временное правительство. Как мы сейчас увидим, постановление о лишении свободы Романовых связывалось им с более широким планом. Еще до принятия этого решения Милюков, по поручению Временного правительства, ведет переговоры с английским послом Бьюкененом о возможности выезда бывшего царя в Англию. Бьюкенен, после соответствующего запроса Лондона, сообщил, что его правительство согласно принять бывшую царскую семью в Англию и что для перевозки ее будет прислан английский крейсер.
Переправить через границу семью было поручено Керенскому, который охотно согласился взять на себя роль спасителя последнего царя. Вся эта подготовка к увозу Романовых за границу велась в строгой тайне, о ней знали лишь очень немногие. Актом же об аресте Временное правительство хотело усыпить бдительность масс, поставив их перед свершившемся фактом. В тот день, когда выносилось постановление о лишении свободы бывшего царя и его жены, князь Львов, глава правительства, послал в Ставку, генералу Алексееву, следующую телеграмму: ,,Временное правительство постановило предоставить бывшему императору беспрепятственный проезд для пребывания в Царском Селе и для дальнейшего следования на Мурманск”.
В ночь на 22 марта Исполком петроградского Совета, получив сведение, что правительство намеревается тайно ,,эвакуировать” Николая с семьей в Англию, решает во что бы то ни стало арестовать последних, хотя бы то и грозило разрывом сношений с Временным правительством. Немедленно во все города Исполкомом были разосланы радиотелеграммы с предписанием задержать Николая Романова.
Петроградский Совет верно определил положение с охраной Романовых: она была в ненадежных руках. Временное правительство ,,возложило” ее на известного генерала Корнилова, бывшего в то время командующим войсками Петроградского округа.
Приехав в Царское Село, уполномоченные Совета встретили решительный отпор со стороны ,,местных властей”.
Последние отказались выдать Николая, считая своей обязанностью исполнять распоряжение ген. Корнилова, приказавшего не выдавать его. Но сам Мстиславский уже далек от этой мысли. Боевое настроение, с которым он приехал с заседания Совета, прошло, и полномочный ,,эмиссар” ограничивается ,,договором” с охраной – поверкой постов и выключением телефонов и телеграфов. Однако уехать их Царского, не увидев Романова, неудобно, и Мстиславский требует предъявления ему ,,арестованного”. Попасть в Александровский дворец к ,,заключенным” Романовым было нелегко. Туда впускали только по именным пропускам – приказам того же генерала Корнилова. После долгих переговоров с офицерами охраны, пытавшимися отговорить его от такой ,,чрезвычайной меры”, был, наконец, вызван главный церемониймейстер граф Бенкендорф. Старик оказался упрямее офицеров и прямо заявил, что бунтовщикам императора не покажет. Настойчивость Мстиславского и реальная сила отряда приехавшего из Петрограда, заставили ,,верноподданных” пойти на уступки и согласиться на ,,поверку”.
Меньшевики и эсеры, руководящие в то время Петроградским Советом, как всегда оказались верными самим себе: громкие слова о водворении Николая в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, боевой план поездки в Царское Село и … поверка арестованного царя в его дворце.
Но все же содержание Романовых под Аресом находилось с этого времени под некоторым контролем Петроградского Совета.
Правительство должно было считаться с действиями Совета и временно отказаться от выполнения своего намерения вывезти Романовых в Англию.
С 22 марта вся семья находилась под ,,арестом” в Александровском дворце Царского Села, бывшего постоянным местопребыванием царской фамилии в предреволюционные годы.
Водворение Романовых в царскосельское заключение мало успокоило широкие рабочие и солдатские массы. Они по – прежнему настаивали на более суровом отношении к бывшей царской семье, как на лучшем обеспечении революции от возможных попыток монархической реставрации.
Озабоченное сохранением царской семьи, Временное правительство решает вывезти ее из Царского в боле укромное место, подальше от большевистских Питера и Кронштадта.
Необходимость принятия такой меры приобретала в глазах Временного правительства тем большую настоятельность, что начавшееся ,,разложение” в армии коснулось и Царскосельского гарнизона.
Но главным мотивом увоза семьи Романовых из Царского все же были не эти опасния. На это, между прочим, указывает в своих воспоминаниях Жильяр, который пишет, что когда Керенский объявил Николаю о решении Временного правительства, то объяснил ему, что необходимость переезда вызывается тем, что правительство решило принять самые энергичные меры против большевиков; в результате, по его словам, неминуемо должны были произойти вооруженные столкновения, в которых первой жертвой могла бы оказаться царская семья; а потому он, Керенский, считал своим долгом обезопасить ее от всех возможных случайностей”.
В первых числах августа в Царское приехал Керенский и устроил совещание с председателями охраны по вопросу о вывозе семьи. Совещание было обставлено весьма конспиративно; о решениях его знал лишь ограниченный круг лиц. Начальником отряда был назначен комендант ораны полковник Кобылинский. Последний своей фигурой еще раз подчеркивает, как мало внимания уделяло Временное правительство охране семьи Романовых, фактически предоставляя им возможность бежать из Тобольска.
Служа ,,верой и правдой”, Кобылинский скоро завоевал расположение к себе царской семьи, которая видела в нем больше своего человека, чем коменданта охраны.
12 марта царской семье было объявлено об отъезде.
Утром 14 августа царская семья была перевезена на автомобилях под конвоем драгун 3 Прибалтийского полка на станцию Александровская. В тот же день два поезда под японским флагом повезли царя и охрану в Сибирь. ,,японская миссия Красного Креста”, - так значилось на роскошных ,,международных” вагонах поезда, бешено мчавшегося к Уралу.
В дороге царскую семью сопровождали два представителя временного правительства – Макаров и Вершинин. Были приняты все меры к тому, чтобы ,,путешествие” закончилось без инцидентов. Станции, где останавливались поезда, на большом расстоянии оцеплялись войсками местных гарнизонов, и вся публика и лишние служащие на это время удалялись. Во все время стоянок никого из вагонов не выпускали.
Вечером 17 августа поезда прибыли в Тюмень, и Романовы сразу были переведены на пристань р. Тобола, где прихода эшелонов ждали уже три парохода: два больших - ,,Русь” и ,,Кормилец” – и один буксирный.
Офицеры местного гарнизона, во главе с начальником гарнизона, устроили для прибывших целый парад. Выстроившись у входа на пристань, они при выходе из вагона бывшего царя приветствовали их отданием чести.
К Тобольску пароходы прибыли вечером 19 августа. Помещение для бывшего царя и охраны ремонтировалось, и семье пришлось пробыть несколько дней на пароходе.
Только 26 августа началась выгрузка на берег.
4. Тобольское заключение после Октябрьского переворота.
Об октябрьской революции Тобольск узнал лишь через две недели после переворота, сущность же происходивших событий была им уяснена гораздо позже. Объяснялось это общеполитической обстановкой того момента. Долгое время аппарат связи – телеграф и железные дороги – находился под влиянием организаций, бывших против большевиков. ,,Викжель” – Всероссийский исполнительный комитет железнодорожников, ,,Крестьянский союз” и другие организации, поддерживавшие Временное правительство, ложными телеграммами о борьбе в Петрограде запутывали положение во многих отдаленных пунктах страны. Тобольск был в числе этих городов и долгое время не знал о действительном положении дел. Этому способствовали, конечно, меньшевики и эсеры, руководившие в то время тобольским Советом.
До прихода в начале 1918 г. рабочих отрядов из Омска и Екатеринбурга в Тобольске сохранялась по – прежнему старая власть губернского комиссара, городской думы и даже были произведены выборы в земство.
Такая политическая обстановка в Тобольске вызывала у рабочих масс Урала и Сибири понятные подозрения и опасения ненадежности охраны Романовых и особенно ее комиссара.
Побывав во ВЦИКе и Совнаркоме и получив соответствующие инструкции и указания, делегаты выехали обратно в Тобольск.
Прибыв в отряд, они поставили на первом же общем собрании солдат вопрос об удалении из отряда охраны комиссара Панкратова и его помощника.
Вместе с Панкратовым ушел и его помощник Никольский. Власть официально перешла в руки отряда.
,,Все от солдат зависит, - писала с тревогой Александра своей подруге Вырубовой, - слава богу, оставляют нам нашего коменданта…”
Это было последним утешением для Романовых. С оставлением Кобылинского в отряде оставался единственный человек, сочувствующий царской семье, так как вслед за уходом Панкратова и Никольского были уволены из охраны многие солдаты, оказавшиеся недостаточно надежными. На смену им в отряд прибыли новые солдаты из Петрограда.
5. Советский Урал.
Сотни лет под плетьми и батогами, по приказам временщиков – начальников края, томились уральские рабочие, переходя от сохе к домне, с покоса – в сырой первобытный рудник. Не мудрено, что у населения горнозаводского Урала с давних лет вкоренилось чувство протеста против заводской каторги и поддерживающего ее самодержавия.
Вопрос о положении Романовых в Тобольске и возможности их побега начал ставиться в частных совещаниях партийных организаций и Областного Совета с февраля 1918 г. сообщения товарищей о наплыве в Тюмень и Тобольск офицерства и существовании там организации, поставившей целью освобождение Романовых, заставили еще внимательнее отнестись к этому вопросу.
В начале марта президиум Областного Совета постановил обратиться в ВЦИК с предложением о переводе Романовых в Екатеринбург.
Одновременно с посылкой экспедиции в Тобольск Уральский областной исполком начал переговоры с центром о переводе Романовых на Урал. Президиум ВЦИК согласился на перевод Николая Романова в Екатеринбург, при условии личной ответственности за него Голощекина, старого партийного работника, хорошо известного ЦК партии.
25 апреля днем Яковлев объявил Романову, что он должен увезти его из Тобольска.
Николай, не задумываясь резко ответил: ,,я никуда не поеду!”, повернулся и ушел в свою комнату.
В тот же день Яковлев вновь пришел в губернаторский дом и вызвал Романова. Николай вышел еще не один, его сопровождала жена.
На вопрос Яковлева, подчинится ли Николай распоряжению Советской власти о выезде из Тобольска, ответила Александра: ,,Да, он поедет, только я его одного не отпущу, а с ним поеду и я”. Николай лишь спросил, когда надо уехать.
Ехать было решено в тот же день, ночью. Так как река еще не вскрылась, переезд до Тюмени необходимо было сделать на лошадях.
Ведя переговоры с Романовым, Яковлев, как это подтверждают Матвеев и Жильяр, заявил определенно, что их везут в Москву. Александра Федоровна выразила по этому поводу сомнение – так как слухи о переводе Романовых на Урал ходили в Тобольске со времени приезда туда екатеринбуржцев – и спросила Яковлева, окончательно ли решен этот вопрос. Яковлев ответил утвердительно.
Накануне отъезда по городу стали распространяться слухи, что Яковлев намерен вопреки решению центра, везти Романовых не на Урал, а в Москву.
Хотя переезд в Москву и был, в глазах Романовых, более желательным, чем та Урал, тем не менее они понимали, что как в том, так и в другом случае их надежды на побег рушатся окончательно.
Романовы страстно желают, чтобы момент отъезда был отдален. Последней надеждой для них был разлив реки Тобола, который должен был произойти со дня на день.
Но чудо не совершилось.
К четырем часам утра 26 апреля на двор губернаторского дома поданы были подводы. Ехать весь перегон до Тюмени можно было только на местных тарантасах – коробках.
27 апреля, поздно вечером, приехали в Тюмень, где был подан поезд для дальнейшего следования в Екатеринбург. Вернувшись с ,,провода”, Яковлев сообщил своим товарищам и Авдееву, которого из вагона от себя уже не отпускал, что, по распоряжению центра, он должен везти Романовых не в Екатеринбург, а в Москву, через Омск – Челябинск – Самару.
Около 5 часов утра 28 апреля поезд с Романовыми двинулся по направлению к Омску.
В эти дни в Екатеринбурге происходила 4 = я Уральская областная конференция РКП (б), на которую съехалось 102 делегата от 57 организаций Урала, представлявших 30278 членов партии.
Конференция одобрила действия партийного комитета и Областного Совета, и в частном совещании большинство делегатов с мест высказывалось за необходимость скорейшего расстрела Романовых, чтобы в будущем предупредить все попытки к освобождению бывшего царя и восстановлению России монархии.
Направив поезд на Омск, вопреки указаниям Москвы и Областного Совета Урала, Яковлев пытался убедить ехавшего с ним в одном купе Авдеева в том, что целесообразнее везти Романовых в Москву, так как при назначении его в эту ответственную командировку в личной инструкции ему было указано на необходимость охраны Романовых от всяких покушений, а со стороны Заславского Яковлев боялся покушения на жизнь Романовых.
Когда поезд остановился на станции ,,Екатеринбург I”, выяснилось, что к его приходу собралась громадная толпа, требовавшая показать ей Романовых. По соглашению с председателем Областного Совета, было решено поезд отвести обратно на ст. ,,Екатеринбург II”, лежащую с другой стороны города. Там и должны были высадить Романовых.
6. В столице Урала.
На станции прихода поезда ожидали представители Областного Совета – Белбородов и Дидковский, которым Яковлев и должен был передать Романовых.
Еще до приезда Романовых в екатеринбург для них, по распоряжению Совета, был приготовлен особняк инж. Н. Н. Ипатьева на углу Вознесенского проспекта, (теперь ул. Карла Либкнехта и площадь Народной мести), и Вознесенского переулка, расположенный на вершине холма, господствующего над городом.
Рано утром 23 мая дети Романовых приехали на ст. Екатеринбург, откуда их на извозчиках отвезли в дом Ипатьева. Из сопровождавших их в екатеринбург ген. Татищев, Гендрикова, Шнейдер и Волков были сразу отправлены в тюрьму. Через несколько дней туда же были отправлены: Чемодуров, Нагорный, Иван Седнев, приехавший вместе с бывшим царем еще в апреле. К Романовым были допущены лишь 5 человек: доктор Боткин, повар Харитонов, лакей Трупп, поваренок Леонид Седнев и комнатная девушка Демидова.
Всем остальным, кроме заключенных в тюрьму и доктора Деревенько, было предложено покинуть пределы Урала. Деревенько было разрешено остаться в Екатеринбурге, где он проживал на свободе.
Только теперь, с переездом на Урал, Романовы действительно были переведены на режим арестованных. Они находились действительно под самым бдительным надзором охраны, состоявшей из рабочих бывшей фабр. Братьев Злоказовых и Сысертского завода.
Внутренний режим жизни Романовых также значительно изменился. Не было уже того довольства, той сравнительно большой свободы, которой они пользовались в Тобольске.
7. Последние дни Романовых.
Установив надежный надзор за Романовыми и приняв меры к предупреждению каких – либо покушений на освобождение их из ,,дома особого назначения” (так назывался в то время дом Ипатьева), Областной Совет занялся вопросом о дальнейшей участи семьи.
На одном из своих заседаний Совет единодушно высказался за расстрел Николая Романова. Все большинство Совета не хотело брать на себя ответственности без предварительных переговоров по этому вопросу с центром. Решено было вновь командировать в Москву Голощекина для того, чтобы поставить вопрос о судьбе Романовых в ЦК партии и президиуме ВЦИК.
Президиум ВЦИК склонялся к необходимости назначения над Николаем Романовым открытого суда. В это время созывался V Всероссийский съезд Советов. Предполагалось поставить вопрос о судьбе Романовых на съезде – о том, чтобы провести на нем решение о назначении над Романовыми открытого суда в Екатеринбурге. Головощекину предложено было ехать в екатеринбург и к концу июля подготовить сессию суда над Романовыми.
С первых дней перевода Романовых в екатеринбург сюда стали стекаться в большом количестве монархисты, начиная с полупомешанных барынь, графинь и баронесс всякого рода, вплоть до монашек, духовенства и представителе иностранных держав.
Просьбы о свидании как с Николаем, так и с другими представителями дома Романовых были довольно часты. Мотивировки были самые разнообразные: ,,повидаться, так как состоят в родстве”, ,,услужить, что надо будет” и т.д. Но доступ к Николаю был ограничен чрезвычайно узким кругом лиц из членов Областного Совета Урала. вообще же разрешения на свидания с Николаем давались ВЦИК. Поэтому бесконечные попытки тех или иных лиц проникнуть на свидание кончались неудачей.
Чтобы хоть несколько разгрузить екатеринбург от вдохновителей монархических организаций, по постановлению Областного Совета отправлены были в гор. Алапаевск все члены семьи Романовых, жившие на квартирах и в гостиницах.
Но этим еще не устранялась опасность контрреволюционных выступлений.
С приближением фронта и отступления Красной Армии все смелее делаются попытки монархистов связаться с заключенными в ,,доме особого назначения”.
В московских газетах в свое время были опубликованы некоторые документы, подтверждающие существование план похищения Романовых из Ипатьевского дома.
Романовы живут мыслью о скором освобождении.
Левые эсеры и анархисты екатеринбургской организации, не уверенные в том, что большевики расстреляют бывшего царя, решили принять меры к этому собственными силами. Был разработан план нападения на .,дом особого назначении” ,,боевиками” эсерами и анархистами, во время которого и предполагали расстрелять Романовых.
Однако ни это нападение, ни выступление белогвардейцев не осуществилось, если не считать попытку контрреволюционного выступления эвакуированных, которая была немедленно подавлена.
8. Расстрел Николая Романова и его семьи.
По приезде из Москвы Голощекина, числа 12 июля, было созвано собрание Областного Совета, на котором был заслушан доклад об отношении центральной власти к расстрелу Романовых.
Областной Совет признал, что суда, как это было намечено Москвой, организовать уже не удастся – фронт был слишком близок, и задержка с судом над Романовыми могла вызвать новые осложнения. Областной Совет решил Романовых расстрелять, не ожидая суда над ними. Расстрел и уничтожение трупов предложено было произвести комендатуре дома, с помощью нескольких надежных рабочих – коммунистов.
На предварительном совещании в Областном Совете был намечен порядок расстрела и способ уничтожения трупов.
Вечером 16 июля лица, назначенные Областным Советом к исполнению приговора над Романовыми, собрались в комнате коменданта в ,,доме особого назначения”. Комнаты верхнего этажа, где жила семья, были признаны неудобными для выполнения приговора. Решено было перевести семью вниз в одну из полуподвальных комнат и там привести приговор в исполнение до самого расстрела Романовы не знали о состоявшемся постановлении.
Около 12 ночи того же дня им было предложено одеться и сойти в нижние комнаты; чтобы не возбудить у них подозрения, было объяснено, что эта мера вызвана, якобы, предполагающимся в эту ночь нападением белогвардейцев на дом Ипатьева.
Когда все они были переведены в нижний этаж, в намеченную для исполнения приговора комнату, им было объявлено постановление Уральского областного Совета. После чего тут же все 11 человек: Николай романов, его жена, сын, четыре дочери и четверо приближенных – были расстреляны.
После расстрела трупы были перенесены в одеялах во двор дома и уложены в грузовой автомобиль. Трупы Романовых были перевезены на ,,Ганину яму”.
18 июля днем с ,,похоронами” было закончено и настолько основательно, что впоследствии белые, в течение двух лет производя специальные раскопки в этом районе, не могли найти могилы Романовых.
О расстреле Романовых в Екатеринбурге официально было опубликовано 22 июля. Накануне об этом было сделано сообщение на рабочем митинге в городском театре, встреченное бурным выражением восторга.
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
1. Быков П. М. Последние дни Романовых. – Свердловск: издательство ,,Уральский рабочий”, 1990.
2. Соколов Н. Убийство царской семьи. – М., 1995.
3. Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1980.
|
