План
1. Русская общественно-политическая мысль в XVI в
2. Переписка И. Грозного с А. Курбским
3. Иван Пересветов
Список использованной литературы
1. Русская общественно-политическая мысль в
XVI
века
Период развития русской общественной мысли XVI в. и становления национальной государственной идеологии давно привлекает внимание исследователей. Сюжеты о борьбе нестяжателей и иосифлян, о развитии ересей, о формировании учения «Москва – третий Рим», то есть о тех процессах, которые составляли основу эволюции русской общественной мысли XVI в., имеют богатую историографическую традицию.[1]
Исследователи единодушно отмечают, что формирование политико-правовых ориентиров единого Русского государства было неразрывно связано с переосмыслением религиозных идей и принципов. Можно сказать, что становление государственной идеологии в XV – XVI вв. происходило параллельно с ростом творческого интереса к истории и догматике христианской религии. Причем особое значение в этом процессе приобрели сюжеты истории раннего (античного) христианства.
В изменившейся общественно-политической ситуации, связанной с завершением консолидации русских земель в единое государство, возникает потребность в обосновании процесса объединения под властью Москвы и статуса великокняжеской власти.
Одним из направлений формирования государственной идеологии в XVI в. становится стремление обосновать главенство Москвы не только над всеми русскими землями, но и над всем православным христианским миром. Восприятие русской истории и государственности как продолжения мировой христианской истории проявлялось еще в домонгольский период, причем практически во всех случаях материалом для таких рассуждений были сюжеты раннехристианской традиции.[2]
Еще одним направлением формирования политической парадигмы стало стремление к историческому обоснованию статуса великокняжеской, а затем и царской власти, в основу которого легли идеи о преемственности Россией государственной мощи Рима. Сюжеты раннехристианской традиции также оказывали на этот процесс немалое влияние. Так, в начале XVI в. в церковной среде создается интересный литературный памятник – «Сказание о князьях Владимирских».
Важным направлением формирования государственной идеологии на рубеже XV – XVI вв. стало решение вопроса о статусе и владельческих правах церкви, а также, в конченом счете, о соотношении церковной и политической власти. Речь идет о полемике нестяжателей и иосифлян.[3]
В ходе борьбы каждая из сторон нуждалась в обосновании своих позиций ссылками на сведения христианской традиции.
Идеи нестяжательства как пути достижения христианского идеала возникают еще в XIV в. в афонских монастырях, крупных центрах богословской мысли православного Востока, в виде учения исихастов. С точки зрения исихазма, достижение единения с Богом возможно только при освобождении человека от всего мирского.
По мере ужесточения политики Ивана Грозного центр церковного «свободомыслия» перемещается все дольше к северу (из Троице-Сергиева монастыря в Кириллов-Белозерский и далее на Соловки).
2. Переписка И. Грозного с А. Курбским
Еще одним примером влияния раннехристианской исторической традиции в процессе выработки политической парадигмы может служить переписка Ивана IV с князем А.М. Курбским – один из важнейших документов эпохи. Переписка царя Ивана с Андреем Курбским, которая наиболее ярко представила в литературе особенности своего времени.
Началом знаменательной переписки послужило обличительное послание князя Андрея Михайловича Курбского, крупного военачальника, который, имея основания ожидать опалы и казни, бежал в 1564 г. в Литву, откуда и переслал Ивану IV письмо. В нем он обвиняет Ивана Грозного в непомерной жестокости, неоправданных гонениях, грозит царю Страшным судом. Ответом явилось первое послание царя, обозначенное как царское послание в "Российское ... государство". В этом послании, охарактеризованным Курбским как "широковещательное и многошумящее", Иван IV излагал свою государственную программу, защищал свое право самодержца на неограниченную власть, осуждал бояр, под которыми он подразумевал все противоборствующие ему силы. Яростно отвергал царь и упреки Курбского, причем особенно болезненно воспринял он укор в "сопротивности православию".
Вопрос об авторстве произведений, подписанных именем Ивана IV довольно сложен, т.к. Грозный как глава государства подписывал огромное количество дипломатических посланий и других документов. Мнения о том, были ли царь писателем довольно противоречивы. Так Э.Каин, профессор Гарвардского университета, поставил под сомнение авторство Ивана IV "отсутствием автографа" и заявил о подложности переписки Грозного с Курбским. Но большинство литературоведов выделяют главным критерием для установления авторства - своеобразный стиль произведений[4]
.
Главная черта "Переписки Ивана Грозного с Андреем Курбским", отличающая ее от других публицистических произведений XVI в. - "значительный рост индивидуального начала в стиле произведений". Как писал Д.С.Лихачев[5]
: "Индивидуальные особенности стиля, поднявшиеся над жанровыми трафаретами, были уже в достаточной мере ясны у обоих главных антогонистов эпохи - Грозного и Курбского". До Ивана IV не было ни одного писателя, в творчестве которого с такой силой были бы выражены индивидуальное начало и личность автора.
Грозный и Курбский вели спор в жанре эпистолярной публицистики[6]
. Этот жанр включал в себя разные типы писем. Литературные послания могли использоваться как условная форма проповеди, богословского трактата или публицистического сочинения; официальные и дипломатические грамоты подчинялись законам деловой письменности. Частные, бытовые письма свободно включали в себя народную речь и образность. Между литературными посланиями и деловыми письмами существовали разнообразные переходные формы. В своих посланиях Грозный отразил разрушение некогда строгих границ между жанрами литературы и деловой письменности. Иван IV умело воспользовался в своем творчестве свободой, которую предоставлял эпистолярный жанр.
В творчестве Ивана Грозного приемы острой публицистической полемики достигли особого развития. Живой спор с противником, обильные риторические вопросы по его адресу, издевательское пародирование аргументов оппонента и вместе с тем нередкое обращение к его рассудку ("ты бы сам себе поразсудил"). Эти особенности проходят через все послания Ивана IV.
В литературе царь Иван был прежде всего новатором. Для всякой средневековой письменности, в том числе и для русской, характерен литературный этикет. В литературе были строгие правила, в каких выражениях положено писать о врагах и о друзьях, о боевых подвигах и о церковной жизни, где место бытовым подробностям, а где надо выражаться торжественно и величественно.
В средние века разговорный и литературный языки далеко стояли друг от друга. Живые обороты устной речи иногда можно было встретить в деловых документах и в записях показаний на суде. Для литературы они считались противопоказанными. Иван Грозный, пожалуй, первый употребил в своих посланиях разговорный язык и просторечия. Умение царя взорвать литературный этикет средневековой письменности ярко проявилось в его переписке с Курбским. Однако последний был очень талантлив, но оставался целиком в рамках литературной традиции. По своей форме послания Грозного весьма нетрадиционны, в нем можно заметить даже скоморошеские черты, контрастирующие с высокой патетикой в рамках одного и того же произведения.
В творчестве Ивана Грозного отразилось и его положение безраздельного владыки, наследственного и единовластного государя всея Руси, полноправного преемника римских кесарей и помазанника Божьего. Грозный нарушает все литературные жанры, все литературные традиции, как только они становятся ему помехой.
Стиль письма Грозного - как бы часть поведения его в жизни. Он постоянно переходит от одного чувства к другому: то до крайности резкий и гневный, то лирически приподнятый, то мастер церковно-славянского стиля, то опускающийся до грубой брани. На протяжении всего "Первого послания Ивана Грозному Курбскому" ощущается перемена тона письма, вызванная нарастающим гневом царя.
Начало "Первого послания Ивана Грозного Курбскому" - пышное и торжественное, в котором он развернуто обвиняет Курбского в измене:
"Ты же тела ради душу погутилъ еси, и славы ради мимотекущия нетленную славу презрелъ еси, и на человека возъярився, на бога возсталъ еси. Разумей же, бедник, от каковыя высоты и в какову пропасть душею и телом сшелъ еси!"
Далее следует ответ на вступительную часть послания Курбского, который начинается обычной формулировкой: "Писание же твое приято бысть и уразумлено внятелно". Послание царя по композиционному построению соответствуют формам деловой переписки: Иван Грозный цитирует почти каждую строчку послания Курбского и дает ответ на все его обвинения. Но, повторяя вслед за своим оппонентом его аргументы, он разбивает их, иронизирует, насмехается или отмечает, что аргументация противника и сам противник достойны только смеха: "тем же убо смеху подлежит сие", "и аще убо, подобно тебе, хто смеху быти глаголет, еже попу повиноватися?"
Иван Грозный гневно опровергает упреки в "гонениях" и "сопротивности разуму". Утверждая о гибельности разделения власти ("Нигде же бо обрящиши, ежи не разорится царству, еже оно от поповъ владому") и доказывая свои убеждения, царь совершенно свободно оперирует примерами не только из истории древней Иудеи, изложенной в Библии, но и из истории Византии:
"Но единого Моисея, яко царя, постави владетеля над ними; священствовати же ему не повеленно, Аарону, брату его, повелелъ священноствовати, людскаго же строения ничего не творити; ега же Ааронъ сотвори людские строи, тогда от господа люди отведе".
В свои послания Иван IV свободно включал не только сдобренные ссылками на Библию и исторические примеры рассуждения, но и простые, написанные живым языком зарисовки. (Например, описание одного из боярских мятежей: "...а митрополита затеснили и манатью на нем с источники изодрали, а бояр в хребет толкали").
Иван Грозный не просто опровергает обвинения, но и унижает и высмеивает слова Курбского. В "Первом послании Грозному" Курбский торжественно объявил, что монарх не увидит его лица до Страшного суда ("уже не узреши, мню, лица моего до дни Страшного суда"), на который обвинитель собирался отправиться вместе со своим гонителем, имея при себе обличительный документ - "слезами измоченное" письмо. Пафос обвинительной речи Курбского разбился о язвительный ответ Грозного: "Лице же свое показуеши драго. Кто бо убо и желает таковаго эфиопского лица видети? Где же убо кто обрящет мужа правдива и зыкры очи имущи? Понеже вид твой и злолукавый твой нрав исповедует!"
В посланиях Грозного часто встречаются иронические вопросы, с которыми он обращается к Курбскому:
"Ино, се ли храбрость, еже служба ставити в опалу?"
"Се ли убо пресветлая победа и одоление преславно?".
Высмеять означало для Ивана IV уничтожить противника духовно.
На протяжении всего письма Грозный раз за разом возвращается к обвинению, которое задело его больше всего. Это был упрек в том, что царь, явившийся было "пресветлым в православии", ныне стал "сопротивным" и даже "прокаженным совестью". Смысл этих слов заключается в обвинении царя, прежде "от бога препрославленному", в измене своей первоначальной "пресветлости". В письме царь вновь и вновь доказывал свою верность "пресветлому православию", опровергал все обвинения и обличал главных врагов государства. В тексте то и дело встречаются рефрены:
" И се ли сопротивен разум, еже не хотети быти работными своими владенну?"
"Се ли разумеваемая "супротив", яко вашему злобесному умышленнию ... погубити себя не дал есми?"
"И се ли супротивно явися, еже вам погубити себя не дал есми? А ты о чем сопротивно явися, еже вам погубити есми?"
"Се ли убо сопротивно разуму, еже по настоящему времени жити?"
"И сие ли супротивно разуму и совесть прокаженна, еже навету взустиси и злодейственных человек возразити...?"
"Ино се ли сопротивно разуму, еже не восхотехал в совершенном возрасте младенцем быти?"
"Тако же наш промысел и попечение о православии и тако сопротивен разу, по твоему злобесному умышлению!".
Царь настойчиво возвращается к тема "сопротивности разуму", повторяет содержание и склоняет на все лады одну и ту же мысль, и с каждым повторением раздражение Ивана IV усиливается. И уже длинное рассуждение со ссылками на учение фарисеев, с цитатой из апостольских посланий внезапно заканчивается грубой и разговорной фразой:
"Что же, собака, и пишеши и болезнуешъ, совершивъ таковую злобу? Чему убо советъ твой подобенъ, паче кала смердяй?"
Тон письма становится все более запальчивым, Грозный с азартом издевается и высмеивает Курбского, отпуская такие насмешки, которые уже лишены всякой официальности. Своей исключительной грубостью Иван IV нарушает эпистолярный и дипломатический этикет. Характеристика царского стиля - "глаголы нечистые и кусательные". "Кусательный" стиль Грозного переменчив как его характер. Усмешка переходит в язвительную иронию, которая сменяется злобно-насмешливвым раздражением. Стиль царя - сознательный полемический прием, основанный на игре слов и образов, их неожиданных сочетаний и переносных значений. Можно составить обширный список ругательств Ивана Грозного, которые применяются в письме к Курбскому: "собака", "злобесное умышление", "злобесовкий", "пес смердящий" и т.п. Любимые эпитеты Грозного "пес", "бес", "зло", "злобесный" представлены в его произведениях разными сочетаниями.
Наиболее выразительный момент в письме Грозного - воспоминания о своем детстве. Резкие обвинения бояр в измене, в похищении ими у него в юности власти ("от юности моея благочествие бесподобно поколебасте, и еже от бога державу, данную ми от прародителей наших под свою власть оттогосте"), подкрепляются яркими картинами сиротского детства царя:
"Питати начаша яко иностранныхъ или яко убожйшую чадь. Мы же пострадали во одеянии и в алчбе. Во всеъ босемъ воли несть".
Грозный использовал бытовые миниатюры, в которых он с помощью выразительных деталей изобразил гордыню первенствующего боярина Ивана Шуйского, в присутствии малолетнего государя осмелившегося опереться локтем о великокняжескую постель и положить ногу на стул, его казнокрадство и бедность: у Шуйского была только одна поношенная шуба - "телогрея". В языковой композиции произведения эти детали-подробности, детали-вещи перерастают в зловещий символ боярского произвола, ведущего к гибели царства.
"Едино воспомянути: намъ бо въ юности детская играюще, а князь Иванъ Васильевичъ Шуйский седя на лавке, лохтемъ опершися о отца нашего постелю, ногу положа на стулъ, к намъ же не прикланяяся не токмо яко родителски, но ниже властелски, рабское же ничто же обретеся. И такова гордения кто можетъ понести?"
В.В. Калугин[7]
называет "Первое послание Курбскому" "апофеозом неограниченной монархии", который "имеет ярко выраженную эмоционально-риторическую форму". В своем торжественном сочинении царь соединил высокие церковнославянизмы с народно-разговорными словесными рядами и контекстами. Это его живые и образные воспоминания о сиротстве в годы боярского правления, жизненные зарисовки, полемические выпады. Было бы ошибкой видеть главную заслугу автора лишь в отборе ненормативных форм и конструкций, сниженной лексики и фразеологии. В его творчестве намечен переход от архаичной риторической композиции произведения к "устной" организации языковых единиц. Грозный часто вел себя как рассказчик. Он не писал читателю, а разговаривал с собеседником, стараясь использовать ясную и доходчивую манеру изложения. Появление слов и оборотов, свойственных устной речи, было вызвано демократизацией структуры текста - важным процессом, затронувшим все уровни языка древнерусской литературы. Литературную манеру Грозного, доминирование в творчестве царя индивидуальности личности над литературными канонами точно охарактеризовал Д.С. Лихачев[8]
: "Письма Ивана Грозного - неотъемлемая часть его поведения и деятельности в целом: каждое из них - его общественный поступок". Иван IV - первый русский писатель, в творчестве которого ясно выражен образ автора. По своему свободному отношению к литературному творчеству Грозный значительно опередил свою эпоху, но писательское дело не осталось Ивана IV без продолжателей. Во второй половине XVII в., через сто лет, его талантливым последователем в чисто литературном отношении явился протопоп Аввакум[9]
.
3. Иван Пересветов
Иван Семенович Пересветов был видным деятелем общественно- политической мысли. В 1549 г. передал Ивану IV свое «Сказание о взятии Константинополя Мегмет-султаном» и челобития, в которых содержались проекты преобразований. Считается идеологом дворянства.
Открыто высказать то, что он думал о русском государственном устройстве, Пересветов, опасаясь за собственную жизнь, не мог, поэтому пришлось прибегнуть к иносказанию. В своем «Сказании» Пересветов раскрывает главные, на его взгляд, причины падения Константинополя в 1453 году. Он говорит о том, что византийский император Константин был «христолюбивым» монархом и славным воином. Но вельможи, которые его окружали, жаждали только богатства «неправдою» — взятками, воровством, думали не о Боге, не о государстве, а только о себе.
Постепенно император попал под полное влияние своих «неправедных» приближенных, в государстве на всех уровнях воцарилась несправедливость.
В 1453 году Константинополь пал. И хотя император вел себя необыкновенно мужественно, защищаясь с оружием в руках, войска Магмет-султана сокрушили царство христиан. Почему же Бог отвернулся от них? А потому, что византийцы «правду» потеряли: «Господь Бог гордым противляется, за неправду гневается, а правда Богу сердечная радость и вере красота»,— писал Пересветов.
Достойно ли называться христианином и быть несправедливым, жить не по «правде»? Пересветов отвечал: «Бог любит правду сильнее всего». Больше даже, чем «веру»!
И вышло так, что мусульманин Магмет, захватив Константинополь, установил «правду» в государстве. Суд стал скорым и справедливым. Узнал Магмет, что некоторые судьи берут взятки, и приказал содрать с них кожу да бумагою набить. А на чучелах судей сделать надпись: «Без таковые грозы не мочно в царство правды ввести». Во все города султан велел послать судебные книги. С тех пор «казне его несть конца, Богом исполнена за его великую правду, что со всего царства своего, из городов, и из волостей, и из вотчин, и из поместий — все доходы в казну свою царскую велел собирати... А войско его царское с коня не сседает николи же и оружия из рук не испущает». Пересветов убеждает: «Не мочно царю без грозы быти; как конь под царем без узды, так и царство без грозы».
Иносказательно повествует Пересветов и о молдавском воеводе Петре. Был у Петра слуга — «московитин» Васька Мерцалов. И спросил как-то Петр у Васьки: есть ли в московском царстве «правда»? И стал тот говорить: «Вера, государь, християнская добра, всем сполна, и красота церковная велика, а правды нет». Расплакался воевода и сказал: «Коли правды нет, то и всего нет». В уста воеводы Петра были вложены слова и мысли самого Пересветова: «Истинная правда Христос есть».
У турецкого султана «правда» установлена без православной веры, а в Русском государстве вера христианская в чистоте сохранилась, но «правды» нет. Пересветов мечтает об идеальном государстве: «Естли бы к той истинной вере христианской да правда турская, ино бы с ними ангелы беседовали»!
Пересветов — сторонник сильной власти в государстве. Ивану Грозному, считал он, суждено по «небесному знамению» исполнить «правду» в Русском государстве: победить Казанское ханство, установить порядок в стране и правосудие. Но в то т же время Пересветов страстно выступал против холопства служилых людей: «В котором царстве люди порабощены, и в том царстве люди не храбры и к бою не смелы против недруга». Если человек превращен в холопа, то он «срама не боится», « «чести не добывает». Пусть он даже «богатырь», но — «холоп государев» — «иного... имени не прибудет».
Список использованной литературы
1. Будониц И.У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в 14-16 вв. - М., 1966.
2. Калугин В.В. Андрей Курбский и Иван Грозный: Теоретические взгляды и литературная техника древнерусского писателя. - М., 1998.
3. Калугин В. Царь Иван Васильевич Грозный как писатель//Литературная учеба.-1993.-№3.-С.211-226.
4. Лихачев Д.С. На пути к новому литературному сознанию//Памятники литературы Древней Руси: Вторая половина XVI века.-М., 1986.-С.5-14.
5. Лихачев Д.С. Стиль произведений Грозного и стиль произведений Курбского
6. Лурье Я.С. Был ли Иван IV писателем?// ТОДРЛ.-М.-Л., 1958.-Т.15.-С.505-508.
7. Лурье Я.С. Переписка Ивана Грозного с Курбским в общественной мысли древней Руси
8. Флоровский Г.К. Пути русского богословия. - Вильнюс, 1991
[1]
Бубнова В.А. Нил Сорский: Историческое повествование. СПб., 1992; Замалеев А.Ф., Овчинникова Е.А. Еретики и ортодоксы: Очерки древнерусской духовности. Л., 1991; Золотухина Н.М. Иосиф Волоцкий. М., 1981; Клибанов А.И. Реформационные движения в России XIV– первой половины XVI в. М., 1961; Кнабе Г.С. Русская античность. М., 2000; Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М., 2000; Корецкий В.И. Христологические споры в России (сер. XVIв.).//Вопросы истории религии и атеизма. Вып. ХI. М., 1963. С. 334 – 361; Никольский Н.М. История русской церкви. 4-е изд./Ред. Н.С. Гордиенко. М., 1988. С. 79 – 114; Скрынников Р.Г. Святители и власти. Л., 1990. Главы 2, 3.
[2]
Так, автор «Повести временных лет» помещает в свое повествование апокрифический сюжет о посещении русских земель апостолом Андреем, чтобы доказать факт проникновения христианства на Русь независимо от Византии. – Повесть временных лет. По Лаврентьевской летописи 1377 г./Ред. В.П. Андрианова-Перетц. Т. I. М.-Л., 1950. С. 208. Выдающийся русский мыслитель Иларион считал приобщение Руси к христианству важнейшим событием ее истории и сравнивал по масштабам деятельности кн. Владимира I и императора Константина. – Иларион. Слово о законе и благодати./Пер. Т.А. Сумниковой.//Мильков В.В. Осмысление истории в Древней Руси. СПб., 2000. С. 238.
[3]
Подр. см.: Бубнова В.А. Нил Сорский: Историческое повествование. СПб., 1992; Замалеев А.Ф., Овчинникова Е.А. Еретики и ортодоксы: Очерки древнерусской духовности. Л., 1991; Золотухина Н.М. Иосиф Волоцкий. М., 1981; Никольский Н.М. История русской церкви. 4-е изд./Ред. Н.С. Гордиенко. М., 1988. С. 79 – 114; Федотов Г.П. Святые Древней Руси. Ростов-н/Д., 1999.
[4]
Лурье Я.С. Был ли Иван IV писателем?// ТОДРЛ.-М.-Л., 1958.-Т.15.-С.505-508.
[5]
Лихачев Д.С. На пути к новому литературному сознанию//Памятники литературы Древней Руси: Вторая половина XVI века.-М., 1986.-С.7.
[6]
Калугин В.В. Особенности эпистолярного жанра// Калугин В.В. Андрей Курбский и Иван Грозный: Теоретические взгляды и литературная техника древнерусских писателей.-М., 1998.-С. 135-145.
[7]
Калугин В. Царь Иван Васильевич Грозный как писатель// Литературная учеба.-1993.-№3.-С.219.
[8]
Лихачев Д.С. Стиль произведений Грозного и стиль произведений Курбского (Царь и "государев изменник)//Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским.-М., 1993.-С.185.
[9]
Калуги В. Царь Иван Васильевич Грозный как писатель// Литературная учеба.-1993.-№3.-С.226.
|
