Лакуна как сигнал специфики языков и культур. Контактируя с чужой культурой (инокультурным текстом), реципиент интуитивно воспринимает ее через призму своей локальной культуры, вследствие чего неизбежно возникает различной степени непонимание. В связи с этим можно констатировать потребность в своеобразном понятийно-терминологическом инструментарии.

В научной литературе можно обнаружить разнообразные понятия, термины, фиксирующие расхождения в языках и культурах в целом: от сугубо научных и точных (безэквивалентная лексика, случайные лакуны, этноэйдема), до менее четких - темные места, заусеницы и т.п.

В зарубежной литературе известны попытки фиксации расхождений в языках и культурах с помощью термина “gar” (пробел). В отечественной науке наибольший интерес представляют попытки описания таких расхождений с помощью понятия “лакуна”.

Распространение понятия “лакуна” на сопоставление как языков, так и других аспектов культуры, представляется целесообразным и методически оправданным. С одной стороны, такое расширение понятия “лакуна” основывается на положении о тесной связи языка и культуры; с другой - выявление наряду с языковыми лингвокультурологических и культурологических лакун способствует установлению некоторых конкретных форм корреляции языка и культуры.

Лакуны в самом общем их понимании фиксируют то, что есть в одной локальной культуре и чего нет в другой. В этой связи встает вопрос о соотношении специфического и универсального в отдельных культурах.

Лакуны как инструмент исследования понимания инокультурного текста. В рамках одного из подходов к теории лакун рассматривается существование лакун с точки зрения лингвистических и культурологических универсалий. Некоторые феномены культуры/языка, обладая статусом универсальности, могут при этом не быть предоставленными обязательно во всех локальных культурах. Иными словами, для некоторых культур такие феномены оказываются лакунизированными. Основываясь на результатах исследования языка и культуры американских индейцев, Д. Хаймс пришел к выводу, что язык описываемого им племени не обладает функцией “фатического общения”, которую Э. Сепир считал универсальной. Но один тот факт, что некоторый факт языка/культуры отсутствует в другом языке-культуре, не может быть свидетельством его неуниверсальности. И.И. Мещанинов считал, что из отсутствия данного признака в одном языке нельзя делать вывод об отсутствии его вообще. В противном случае можно свести все языковые признаки к нулю.

Своеобразным развитием данных положений применительно к проблеме лакун является работа К. Хейла “Лакуны (пробелы) в грамматике и культуре”. По его мнению, универсальным является понятие, наличие же традиционной манифестации понятия является специфичным для отдельных культур. Анализируя систему счета в австралийском языке уолбири, К. Хейл исходит из рассмотрения системы счета как универсальной. Автор делает попытку доказать, что тот факт, существуют или не существуют в данном языке числительные в традиционно организованном наборе, зависит от степени необходимости и практического употребления точного исчисления в обществе носителей данного языка. Отсутствие традиционных числительных в языке уолбири можно рассматривать как пробел, лакуну в списке феноменов данной культуры.

Поскольку в языке все же существует определенный принцип, лежащий в основе счета, заполнение таких пробелов является весьма тривиальным делом. В подтверждение своей гипотезы К. Хейл ссылается на исследования Б. Берлина и П. Кея в области изучения основных цветовых терминов. На основании полученных ими данных ученые выделяют в цветовой терминологии семантические универсалии. Они обнаружили, что наборы цветовых терминов в общем одинаковы в языках. Существует 11 универсальных категорий цвета, хотя известны языки, в которых цветовая терминология состоит не более чем из двух терминов, которые можно считать основными. Если это действительно так, замечает К. Хейл, система цветообозначения является примером еще одной универсалии.

Пользуясь собственными данными о языке уолбири и критериями Б. Берлина и П. Кея, К. Хейл приходит к выводу о том, что в этом языке имеются два основных цветовых термина: черный (темный) и белый (светлый). Для других цветов используется морфологический способ образования определений, заключающийся в удвоении существительных, для которых данный цвет характерен (трава - зеленый, кровь - красный и т.п.).

В рамках другого подхода понятие “лакуна” интерпретируется в терминах инварианта и варианта некоторого вербального и невербального поведения, присущего той или иной локальной культуре. Под инвариантом понимается вся совокупность вербального и невербального поведения homo sapiens, которое, реализуясь в определенном лингвокультурном варианте, обладает некоторыми различиями и совпадениями по сравнению с другим лингвокультурным вариантом поведения.

Лакуна, следовательно, - это понятие, фиксирующее национально-культурную специфику сопоставляемых языков и культур. Лакуны сигнализируют о специфике лингвокультурной общности с разных сторон: они характеризуют специфику реалий, процессов, состояний, противоречащих узуальному опыту носителя того или иного языка, культуры.

Согласно подходу, предложенному Ю.А. Сорокиным, лакуны существуют в тексте (главным образом в художественном). Проблему существования лакун в текстах можно интерпретировать с точки зрения несовпадения национально-культурных типов реципиентов текста. Свойственный каждой локальной культуре комплекс знаний в соединении с психическими особенностями и национальным характером носителей той или иной культуры формирует определенный тип реципиента/читателя, на который обычно ориентируется автор художественного произведения. Установление лакун в инокультурном тексте, следовательно, есть выявление того, в чем не совпадают национально-культурные типы реципиентов, принадлежащих двум различным культурам. Ю.А. Сорокин предлагает рассматривать тип реципиента/читателя как этнопсихолингвистический тип, понимаемый как интеллектуально-эмоциональный тип личности со специфической структурой речевого (и неречевого) коммуникативного поведения, определяемой культурными особенностями того общества, к которому данная личность принадлежит. Все интерпретируемое реципиентом как ошибочное, непонятное, странное, является специфическим сигналом присутствия в тексте языковых феноменов и/или наличия внеязыковых коррелятов, соотнесенных с понятийной структурой и психическим типом, неидентичными соответствующим характеристиками реципиента. Случаи такой интерпретации являются сигналом эксплицитного наличия в данном тексте лакун того или иного вида.

Лакунарная напряженность. Ю.А. Сорокин в настоящее время развил свою теорию лакун.

Базовым в теории лакун является следующее допущение: процесс интракультурного и интеркультурного общения (и на межличностном, и на текстовом уровнях) есть процесс конфликтный в силу различий в объеме и структурирования личностного и этнического опытов - как вербальных, так и невербальных. Иными словами, если процесс межкультурного общения и можно рассматривать как диалог (полилог), то лишь как в высшей степени оппозитивный, диалог сознаний, оспаривающих "чужие" когитивно-когнитивные и эмотивно-аксиологические позиции и установки, защищающих свои "точки зрения" и пытающихся совместить и согласовать "чужое" и "свое", исходя из недооценки "чужого" и переоценки "своего". Это диалог с такими фазами развития, которые лишь кажутся гармоничными, ибо на каждой фазе внутри каждой фазы возникают той или иной интенсивности и мощности зоны согласия и несогласия, сложным образом совмещающиеся между собой и придающие специфическую (в зависимости от этнического расстояния, разделяющего субъектов общения) конфигурацию диалогу (полилогу). В этой конфигурации как совокупности реплик общения особый интерес представляют "чужие" реплики - реплики недооценки, неприятия, непонимания и несогласия, свидетельствующие о недостаточной смысловой прозрачности или полной смысловой непрозрачности того или иного фрагмента вербального и/или невербального поведения (и текстового, в частности), воспринимаемого субъектом общения. Такие фрагменты поведения - фрагменты диалогических реплик - и квалифицируются мною как лакуны.

Большее или меньшее наличие их в процессе общения (и в частности, текстового) и приводит к большей или меньшей лакунарной напряженности этого процесса, смягчаемой, как показывают наблюдения, использованием интуитивно или сознательно отыскиваемых приемов заполнения или компенсации лакун (об этом подробнее см.: /1,2/.

По-видимому, есть все основания утверждать, что основным свойством лакун является их амбивалентность: они, с одной стороны, аттрактивны - как и все, оцениваемое в качестве непонятного, странного, экзотического, ошибочного (конечно, такая оценка требует от реципиента\субъекта соответствующей рефлексивно-культурологической изощренности), а, с другой стороны, деструктивны, ибо являются причинами возникновения непонимания или квазипонимания, способствующего, в свою очередь, возникновению чувства ложной эмпатии (фантомной эмпатии).

Понятие культуротаксиса . Амбивалентность лакун, очевидно, "порождается" символичностью той сферы, которую создает вокруг себя этнос и которую можно было бы назвать сферой культуротаксиса (положительного или отрицательного) - сферой, ориентированной на притяжение или отталкивание автохронных и/или неавтохронных моделей речевого и неречевого общения. Любой этнический культуротаксис является, по-видимому, частью цивилизационного семиотаксиса. Иными словами, семиотаксис является макросферой, а культуротаксис - микросферой притяжений или отталкиваний. В свою очередь, в культуротаксисе также могут быть выделены субстратные слои - экосубтаксис (экологический субтаксис) и этосубтаксис (этологический субтаксис), причем в этосубтаксисе возможна градация по спецификации притяжений и отталкиваний: логотаксис, аксиотаксис, когио и когниотаксис, эмоциотаксис). По лакунам - и языковым, и речевым, и культурологическим - можно вполне обоснованно судить о мере совместимости одного культуротаксиса с другим, о характере и степени различий между ними, указывающих на то расстояние, на котором находятся друг от друга субъекты общения. По-видимому, наиболее диагностирующими в этом отношении являются прецедентные тексты как возможные лакуны, и в частности, такие их подвиды, как идеологические и персоналистические лакуны (в ряде случаев прецедентные лакуны могут носить и идеологический, и персоналистический характер).

Например, для русских и, тем более, для нерусских могут оказаться культуротаксически пустыми или вызывающими культуротаксически дискомфорт такие прецедентные тексты:

1) "В конце концов Сергеев весь пропитался таким ужасом перед жизнью что принял целый ряд конструктивных мер, с тем, чтобы, так сказать, офутляриться совершенно..." (отсылка к тексту Чехова);

2) "...и он всю жизнь ставил квелое, дюжинное кино, и через горькое пьянство он прошел, этот силикоз для добытчиков радия из тысячи тонн словесной руды..." (отсылка к тексту Маяковского);

3) "Ты у нас прямо человек-пароход, - сказал ему Чегодаев. - Ты не Нетте будешь случаем по фамилии?" (отсылка к тексту Маяковского, в которую, в свою очередь, инкорпорирована с помощью фамилии Чегодаев ссылка на текст Платонова);

4) "Ну, это, положим, напрасны ваши совершенства, - сказал мне Чегодаев как бы из одолжения" (отсылка к тексту Пушкина);

5) "Это сочетание в конечном итоге выпестовало и разум, но вовсе не тот разум, который утверждает, что всеобщее счастье, построенное на смерти всего одного ребенка, не стоит выеденного яйца" (отсылка к тексту Достоевского).

Специфическую трудность для неносителя русского языка представляют также и имплицитно квалитативные онимы типа "тимуровец", являющиеся непрозрачными в сигнификативно-коннотативном отношении и требующими не только отсылки к тексту - источнику (в данном случае к тексту Гайдара), но и перечисления и интерпретации составляющих этих - некогда директивных - образов-мифонимов. Ср. с "тимуровцем" как возможной идеологической лакуной и такой оним, как "стахановец".

Не следует, конечно, считать, что лакунарная напряженность возникает лишь при восприятии художественных текстов или онимов, типа перечисленных выше.

Она не менее характерна и для обыденного (рутинного) общения, в частности, для такого его фрагмента, как паремиологический.

Еще более сложный характер лакунарная напряженность приобретает в том случае, когда объектом восприятия и понимания оказывается соматологическая карта - карта частей человеческого тела (глаза, подбородок, рот, зубы, нос).

Результаты направленного ассоциативного эксперимента в достаточно представительных группах испытуемых-студентов (русские и казахи) показывают, что чтение этой карты происходит с использованием модусов оценки, различающихся по своей значимости для каждой этнической группы. Например, русскими такой знак-ориентир, как глаза, воспринимается, прежде всего, двуфокусно - в качестве и физического, и социального знака, затем он оценивается в отношении цвета, размера и, наконец, формы. Среди оценок наибольший вес имеют следующие: красивые, умные, выразительные, глубокие, добрые. В отношении формы глаза характеризуются, прежде всего, как круглые, раскосые, косые. По размеру они, прежде всего - большие, а по цвету - голубые или карие.

Казахами такой знак-ориентир, как глаза, оценивается, прежде всего, в отношении цвета, а затем в симбиотическом отношении. Затем этот знак-ориентир оценивается в отношении формы (таких оценок столько же, сколько симбиотических) и, наконец, размера.

Среди цветовых оценок наибольший вес имеют следующие: черный и сине-зеленый, а среди симбиотических - милые, прозрачные, чистые, смешливые, острые. В отношении формы глаза характеризуются, прежде всего, как верблюжьи (круглые), бараньи, суженные, круглые. По размеру они, прежде всего, большие или маленькие.

Если, как мы видим, лакунарная напряженность может возникать на межиндивидуальном (субъект-субъектном) интраэтническом уровне общения - то, несомненно, она может еще более усиливаться в тех случаях, когда один этнический культуротаксис осознанно или неосознанно сопоставляется с другим этническим культуротаксисом. По-видимому, именно предельная лакунарная сверхнапряженность является одной из причин возникновения этнических конфликтов, указывающих на различия в телеологии культуротаксисов, в равной мере ориентированных и на усвоение "чужого", и на защиту от "универсального".

ЛИТЕРАТУРА

1. Бызова В.М. Психология этнических различий: проблемы менталитета, отношений, понимания. АДД психол. СП б., 1996. 35 с.

2. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М.: Смысл, 1997. 287 с.

3. Марковина И.Ю. Влияние национальной специфики языка и культуры на процесс межкультурного общения // Речевое общение: проблемы и перспективы. М., 1983. С. 187-212.

4. Прохоров Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев. М.: Педагогика-Пресс, 1996. 216с.

5. Садыкова Г.З. Абсолютная фразеологическая лакунарность // Закономерности взаимодействия национальных языков и литератур. Казань, 1988. С. 19-24.

6. Сорокин Ю.А. Культурологические и этнологические ниши: определение понятия и их интерпретация // Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты. Бийск, 1998. Т.2. С. 183 - 187.

7. Сорокин Ю.А. Теория лакун и оптимизация межкультурного общения // Семантика и прагматика текста. Барнаул, 1998. С.32-37.

8. Шаховский В.И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград, 1996. С. 80-96.