Лен – одна из древнейших сельскохозяйственных культур. В России лен разводился с незапамятных времен. «Русский шелк» – удивительная культура. Это не только прядильное, но и масленичное растение. Из семени льна изготовляется масло и жмыхи. А из стебля – волокно. Но утилизируются и отходы. Из соломы можно также сделать волокно. А из грубых волокон и отходов очесов – важное значение имеет пакля, широко используемая в строительстве.
Наиболее древнее разведение льна на Руси происходило в Псковской области, затем в Новгородской и Суздальской. Далее льноводство окрепло по берегам рек Вологды, Сухоны, Ваги. Впоследствии лен стал повсеместно разводится в Нечерноземной полосе и в северных губерниях Черноземной. К концу XIX в. площадь посева льна в 50 губерниях Европейской России составляла 1,152 тыс. дес., а сбор волокна – 16,900 тыс. пудов.
Лен шел не только на домашние нужды, но и довольно скоро стал предметом внешней торговли. Петр I, хорошо понимая значение льна, заводил казенные полотняные фабрики, поощрял частные предприятия и намеревался запретить ввоз иностранных полотен.
К середине XIX века лен занял первое место во внешней торговле России. В 1845 г. его было вывезено на 19 млн. руб., в то время как вывоз хлеба не превышал 12 млн., сала – 7 млн. серебряных рублей. В последней четверти XFX века вывоз льна (и пакли) достиг значительного объема, колеблясь от 8,6 млн. луд до 14,8 млн. пуд (1881 г.). Тогда же определились и главные районы, поставлявшие лен на экспорт. Это – Северо-запад (Прибалтика, Псковщина, Белоруссия) и Северо-восток (Ярославская, Костромская, Вологодская, Вятская, Владимирская губернии).
Крестьянская реформа 1861 г. и новые железные дороги расширили география промышленного производства льна. Проведение новых железных дорог облегчало доставку льна к местам сбыта, а сам сбыт поощрялся все увеличивающимся спросом из-за границы.
К 1913 г. Россия стала главным производителем льна в Европе. Посевные площади льна в России составляли 1,5 млн. дес., в то время как по остальным льносеющим странам Европы вместе взятым (Австро-Венгрия, Венгрия, Голландия, Ирландия, Румыния, Сербия, Франция, Швеция) площадь посева составляла лишь 0,1 млн. дес. Правда, среднеевропейский урожай льна был выше, чем в России; 44,8 пуд. с десятины против 34.0 пуд. Доля России в мировом производстве льна составляла 80%.
Основное производство льна сосредотачивалось по-прежнему в Европейской России, на 27 льноводческие губернии которой приходилось более 1 млн. дес. посева. Здесь в 1913 г. был собран урожай в 51,9 млн. пуд. льна. В 1913 г. Россия вывозила за рубеж 16,6 млн. пуд. льна на сумму 86,8 млн. руб., и кроме того – 1,9 млн. пуд. льняной кудели и пакли на сумму 7,4 млн. руб.
Развитие льноводства в начале XX века неразрывно связано с кооперацией, которую в это время захлестывает бурный рост. Подъем кооперативного движения связан был с рядом позитивных сдвигов, наблюдавшихся в сельском хозяйстве. В это время происходил общий подъем сельского хозяйства, центр тяжести сельскохозяйственного производства переносится на крестьянское хозяйство, в этой связи наблюдается оживление агрономической службы в кооперации, крестьянскому хозяйству уделяется более пристальное внимание со стороны земской статистики, происходит переориентация высших учебных заведений сельскохозяйственного профиля на крестьянское хозяйство, наконец, начинается осмысление новых проблем развития крестьянского хозяйства сельскохозяйственной наукой.
Первая попытка организации кооперативного сбыта льна была предпринята в 1912 г. в Прибалтике. В 1914 г. возникли договорные объединения кооперативов по организации совместного сбыта льна в Тверской и Московской губерниях, а в сентябре 1915 г. представители 43 кооперативов учредили Центральное товарищество льноводов (ЦТЛ) – всероссийское кооперативное объединение в области льноводства. В правление товарищества вошли известные кооперативные деятели: С.Л. Маслов, А.А. Рыбников, В.И. Анисимов и др.
В отличие, допустим, от маслоделия в области льноводства специальные кооперативы не создавались, а ЦТЛ работало со всеми первичными кооперативами и кооперативными союзами, которые в качестве одной из своих функций соглашались веста скупку льна у его производителей и частично осуществлять ею первичную обработку. Такие первичные кооперативы и союзы становились членами ЦТЛ. Товарищество брало на себя организация сбыта заготовленной продукции, в том числе и за границу, а также снабжение крестьян через первичные кооперативы и союзы необходимым инвентарем, семенами и др.
Такая специализация оказалась целесообразной, сеть и операции ЦТЛ быстро росли. ЦТЛ объединяло 500 тыс. крестьянских хозяйств 19 льноводческих губерний. Во второй сезон 1916/1917 г. ЦТЛ вело операции уже с 18 союзами и 82 отдельными кооперативами, в сезон 1917/1918 г. – с 32 союзами (в операциях со льном в которых подключились более 4000 первичных объединений, в основном, кредитных) и со 139 отдельными кооперативами. Стоимость заготовленного льна возросла с 1 млн. руб. в первом операционном году до 27 млн. руб. во втором и до 180 млн. руб. в 1917/1918 г. Общее число крестьянских хозяйств, приобщившихся благодаря ЦТЛ к кооперативному сбыту льна, составило, по определению различных авторов, от 1,5 до 2 млн. занятых выращиванием этой культуры в 19 губерниях. Удельный вес этой системы в общих заготовках льна возрос с 0,6% в 1915/1916 г. до 6,3% в 1916/1917 г. и до 19,2% в 1917/1918 г.
С каждым годом кооперативные заготовки льна все более расширялись, вытесняя с рынка частного предпринимателя. Этому способствовало не только укрепление самой кооперации, но и ослабление позиций частного заготовителя, который часто уже не удерживал тягот мировой войны.
Важную роль в становлении сельскохозяйственной кооперации и, в частности, льноводческой, принадлежит русскому экономисту, агроному и кооператору Александру Васильевичу Чаянову. Довольно рано в своей научной и практической работе он проявил интерес к русскому льноводству. Вскоре после окончания МИСХ он пишет ряд специальных работ, посвященных выращиванию льна.
В кооперировании льноводческих хозяйств на Севере России вместе с Чаяновым работали Александр Топильский, Александр Рыбников, Семен Маслов (в 1917 г. – последний министр земледелия Временного правительства), Кузьма Панков, Николай Розов, Константин Дысский, Густав Круминг, Иван Слышков, Георгий Зубарев, священник Иоанн Лебедев. Но именно Чаянов выдвинулся как наиболее активный организатор, теоретик и практик льноводческой кооперации.
А.В. Чаянову еще в 1911 г. было поручено проведение бюджетных обследований льноводческих хозяйств с целью выяснения стабильности их экономики. На 2-м Всероссийском съезде льноводов в 1913 г. он обращает внимание на трудность объединения крестьян в льноводческую кооперацию, на создание реальной заинтересованности крестьян в ее образовании. Кооперация может заинтересовать крестьян только в том случае, если она предлагает более высокие закупочные цены по сравнению с частным скупщиком. Ее авторитет в тесной связи с крестьянами, она должна быть доподлинно крестьянской. Чаянов предлагает организовать кооперативный сбыт льна таким образом, чтобы место кооперативной приемки было близко крестьянскому хозяйству, а условия приемки удобны и более выгодны, чем на базаре у прасола.
Первая выгода от сдачи льна в кооперативе заключалась в объективной оценке качества сырья. Дело в том, что лен как никакой другой товар оценивался сугубо субъективно – на ощупь (в то время как, например, жирность и качество молока можно было определить лактометром, крупность и свежесть яиц также соответствующими приборами и т.д.), что давало возможность прасолам беззастенчиво обманывать крестьян. Поэтому А.В. Чаянов призывал кооператоров тщательно определять качество и ценность льна, стремясь к точности, справедливости и гласности. В этом он видел огромную моральную и притягательную силу кооперации.
Выработка объективной оценки льна предполагала и такую же объективную и своевременную оплату сданного товара, «Рубль, – подчеркивал Чаянов, – является лучшим педагогом для сельскохозяйственного человека». И здесь возникают два серьезнейших вопроса: во-первых, где и сколько денег необходимо для расчета с крестьянами, равно как своевременно доставить их на место; во-вторых, как расплачиваться?
Что касается первого, то к моменту образования ЦТЛ существовал и набирал сил кооперативный Московский народный банк, на помощь которого всегда можно было рассчитывать; были и иные возможности финансирования операций по сбыту льна. Сложнее было со вторым вопросом.
Чаянов полагал, что с народнохозяйственной точки зрения наиболее желательным было бы, если бы крестьянин, передавая на продажу свой продукт в кооператив, не требовал бы никакой немедленной расплаты, а получал бы только в конце операций деньги, вырученные кооперативом за проданный лен (гак называемое поручительство в оплате по векселям).
Но крестьянин – большой реалист, к тому же у него хронически не хватает денег, поэтому крестьяне неохотно шли на такие поручения и искали пути получения при сдаче продукта хотя бы некоторой части его стоимости. Поэтому в качестве одного из возможных путей Чаянов предлагал выдавать некоторую сумму денег при приемке продукта, считая ее отдельной и независимой от сбытовых операций.
На практике складывались и иные формы взаимоотношения кооперации с населением. Товар, грубо рассортированный при приемке и обезличенный, в дальнейшем подвергался более тщательному сортированию. Это исключительно важная и сложная работа. Иногда искусное сортирование дает возможность получать значительные барыши. Руководство ЦТЛ довольно быстро поняло все выгоды поиска оптимальных методов осуществления сортировки льна и разрабатывало подробные инструкции сортировки, готовило специальный для этого персонал, устраивало курсы для сортировщиков, организовывало при ЦТЛ особую коллегию инспекторов сортирования.
Также тщательно были отработаны метода последующих операций: формировки торговых партий, хранения товара, его транспортирования, проработаны проблемы торговой политики, порядок заключения сделок и окончательного расчета с крестьянами и кредитными учреждениями.
Серьезное отношение к проблемам кооперативного сбыта, знание рыночной конъюнктуры, тщательное изучение конкурентов, умение заинтересовать крестьянина в участии в кооперативной работе и многое другое – все это и позволило льноводческой кооперации успешно преодолевать частных посредников и выдвигаться на передние позиции на внутреннем рынке, а затем также уверенно выйти на мировой рынок. Уже в первый год своего существования ЦТЛ установило торговые связи с Англией, Францией, Японией и продало им 61 310 пуд. волокон на сумму 700 684 руб. Россия экспортировала 60% своего льна.
В марте 1916 г. с целью объединения сил частного капитала и кооперации в борьбе за мировой рынок, а также для регулирования экспорта льна был организован Комитет по делам льняной и джутовой промышленности. Комитет создал объединенную организации в лице ЦТЛ и Русского акционерного льнопромышленного общества (РАЛО), предоставив ей исключительное право вывоза льна под контролем комитета. В 1916/1917 г. объединенной организацией было собрано 1,6 млн. пуд. льна, из которых 941,5 тыс. пуд. приходилось на долю РАЛО. Франко-Британскому комитету удалось заготовить при помощи российских частных торговцев, не работавших на объединенную организацию. 4,5 млн. пуд. Таким образом, объединенная организация заготовила льна в 3 раза меньше, чем английская компания'. Тем не менее, выход новой организации на мировой рынок вызвал серьезную обеспокоенность англичан, которые довольно вольготно чувствовали себя в закутке русского льна непосредственно в России. Они выступили с категорическим требованием предоставления им для заготовки льна лучших льнопроизводящих районов». Англичане встретили решительный отпор с русской стороны, но, тем не менее, внесли раскол в отношения между РАЛО и ЦТЛ.
В конце 1916 г. РАЛО пытается строить свою деятельность самостоятельно, не согласовывая своих действий с ЦТЛ. Разногласия ЦТЛ с РАЛО вынудили кооперацию выйти из состава объединенной организации и действовать самостоятельно. 17 июля 1917 г. ЦТЛ заключил договор с Союзом шведских льнопрядильных фабрик, согласно которому 12 первичных кооперативных союзов должны были поставить 124 тыс. пуд. льна на сумму более 3 млн. руб.» Крупные поставки льна осуществлялись также через фирму «Малькольм и К°». Наладились связи с Франко-Британским комитетом по договорам, заключенным в 1917 г. Экспорт же осуществлялся с помощью Союза сибирских маслодельных артелей и представителя Московского народного банка в Лондоне.
Развивая свою внешнеторговую деятельность, Льноцентр приобрел известность на мировом рынке, так как кооперативный лен стал превосходить по качеству лен частных фирм. Свою роль экспортера льна ЦТЛ сохраняет и в первые месяцы после революции. Роль льна как экспортного сырья выдвинулась на первый план.
Феномен льняной кооперации заключался в счастливом сочетании инициативы, маневренности, удачно найденной организации дела, знании рынка, конкурентов, в отлаженных действиях всех частей кооперативного механизма от сбора и оплаты урожая до доставки товара по назначению. Все это вместе взятое обеспечило стремительный прорыв льняной кооперации на внутреннем и международном рынках и занятие там доминирующего положения.
Октябрь 1917 г. внес существенные изменения в судьбу российской кооперации. Хотя сперва все складывалось вроде бы не так уж плохо.
В 1918–1919 гг. начинает складываться практика сотрудничества центров и союзов сельскохозяйственной кооперации с центральными и местными органами советской власти на основе договоров, заключаемых между ними. Конечно же, это не были договоры равноправных партнеров, но в то же время они оказались относительно взаимоприемлемыми и отражали компромисс между властью и кооперацией, который был положен в основу декрета от 12 апреля 1918 г. о потребительских кооперативных организациях.
По договорам кооперативы заготовляли продукты у населения и все операции велись за счет государства на авансы, которые распределялись через кооперативные центры. За выполненные операции кооперация получала определенное вознаграждение. В такой работе кооперативные начала оказались весьма урезанными, деформированными. Финансовая зависимость от государства резко снижала маневренность работы.
ЦТЛ в 1918/1919 г. располагало 500 сборными пунктами в 14 губерниях. Через льняную кооперацию государство в сезон 1918/1919 г. заготовило 2,2 млн. пуд. льна при общем объеме заготовок в 3,5 млн. пуд.
Разруха и голод взвинчивали цены прежде всего на продовольственные культуры. Спрос на промышленно-технические растения резко уменьшился. Это заставило крестьян менять пропорции производства культур: по возможности увеличивать или хотя бы сохранять прежние размеры посева под продовольственными и резко сокращать или вообще отказаться от производства технических культур.
Лен – наиболее характерная культура для нечерноземных районов Европейской России. В условиях воины и разрухи крестьяне повсеместно ограничивали площади под льном, заменяя их продовольственными культу рами. У крестьян не было стимула для развития льноводства. В 1918 г. на один пуд льноволокна можно было обменять 0,22 пуд. ржи, в то время как в 1912 г. - 5,25 пуд. Реорганизация кооперации, проведенные в 1919 и 1920 гг., фактически привели к полному разрушению сельскохозяйственной кооперации. Опытный аппарат центров сельскохозяйственной кооперации в большинстве своем расстроился и рассеялся по другим учреждениям или вовсе оказался не у дел. Государство создавало новую систему государственных заготовок, в том числе и льна. Отрицательно действовала и система государственных заготовок. Отказавшись от услуг льноводческой кооперации, государство создавало новый, негибкий, многоступенчатый заготовительный аппарат, посредствующие звенья которого требовали значительных накладных расходов, заготовительные цены, крайне низкие, были для крестьянина совершенно невыгодными. Посевы льна снизились до уровня, обеспечивающего потребности лишь самого крестьянского хозяйства. В льноводческой Тверской губернии имели место случаи, когда льносолома шла на покрытие крыш и подстилку для скота. Население активно взялось за выращивание хлеба, несмотря на то, что здесь он родился плохо.
Сокращение посевов льна в льноводческих районах повлекло за собой увеличение его посевов в хлебородных губерниях, вынудив тем самым из-за отсутствия рынка льна увеличить его посевы, хотя бы в размерах, необходимых, для потребления в своих хозяйствах: Казанской, Орловской, Пензенской, Самарской, Саратовской, Симбирской, Тамбовской, Тульской, Уфимской. Екатеринбургской губерниях.
До революции Смоленщина занимала одно из первых мест в стране по посевам льна, и для многих крестьянских хозяйств лен являлся основным источником дохода. С 1908 по 1913 г. вывоз льноволокна из Смоленской губернии колебался от 2 до 5 млн. пуд. в год. В последующие годы площадь посева льна сокращается (в тыс. дес.).
В целом же все лънопроизводящие губернии: Витебская, Владимирская, Вологодская, Вятская, Иваново-Вознесенская, Калужская, Костромская, Московская, Нижегородская, Новгородская, Олонецкая, Петроградская, Псковская, Смоленская, Тверская, Череповецкая, Ярославская, то есть все губернии Нечерноземной полосы, кроме Пермской, резко, чуть ли не вдвое сократили посевы льна.
В 1920-е гг. делается попытка восстановления русского льноводства. В частности, в плане Н.Д. Кондратьева о перспективах развития сельского и лесного хозяйства (1924 г.) было обращено внимание на поднятие урожайности и валовых сборов технических культур, в том числе и льна. Именно технические культуры должны были стать главной статьей вывоза сельскохозяйственной продукции. И именно по ним СССР мог бы составить конкуренцию на мировом рынке.
Однако автаркическая идея (как следствие доктрины о возможности победы социализма в одной, отдельной взятой стране), овладевшая с середины 1920-х гг. умами тогдашних правителей, и Сталина прежде всего, становится все менее ориентированной на содружество стран в единой мировой системе хозяйствования. Это обстоятельство имело самую прямую обратную связь: ослабление внешнеэкономических связей, усиление неконкурентоспособности наших товаров, технологический застой, убыточность производства, незаинтересованность производителя. А отсутствие гарантированной защиты, экономической заинтересованности производителя не располагало крестьян к производству трудоемких товарных культур, прежде всего технических, и сохраняло тенденцию преимущественного развития производства продовольственных культур. Поэтому, а также благодаря сознательному выбору руководства (план Н.Д. Кондратьева и Н.П. Огановского вообще был отвергнут), экспорт СССР по-прежнему базировался на зерне, в то время как возможности в этом направлении безнадежного падали и в силу потери позиций на мировом рынке еще в начале 1920-х гг. Эти потери происходили не только в результате активного вторжения Америки и Австралии в хлебный мировой рынок, но и за счет пассивности и нерентабельности экспорта СССР. И хотя посевные площади под лен в середине 1920-х гг. были восстановлены на уровне 1913 г. (в 1924 г. – 1,3 млн. дес., в 1925 г. – 1,6 млн. дес., в 1926 г. – 1,5 млн. дес.), урожайность оставалась низкой, ниже, чем до войны. В 1924 г. сбор волокна с одной десятины составлял 15,7 пуд., в 1925 г. – 15,5 пуд., в 1926 г. – 14,0 пуд. Уменьшились и валовые сборы. Волокна в 1924 г. собрали 18,5 млн. пуд., в 1925 г. – 22,8 млн. пуд., в 1926 г. – 20,1 млн. пуд.
Вновь активную роль в восстановлении льноводства стала играть льноводческая кооперация. В 1922 г. был воссоздан ее центр – Льноцентр. Шло активное организованное строительство. Укреплялась на местах сеть кооперативов. Возвращались старые кадры. Однако работать было трудно. Не говоря о политических причинах (некомпетентное партийное руководство, всестороннее вмешательство и контроль со стороны партийно-советских органов и т.д.), наиболее сложной была финансовая сторона дела. Деревня, несмотря на подъем сельского хозяйства в 1920-е гг., оставалась мало капиталоемкой. Кооперация же не располагала достаточными собственными средствами. Сложно обстояло дело с получением кредита. А именно в условиях кредитования, как заметил А.В. Чаянов, «следует часто искать ключ к пониманию убытков или успеха кредитования».
Однако негибкость и неманевренность учреждений, осуществлявших кредитование, не приносили желаемых результатов, заготовительная работа кооперации продвигалась с трудом. Но главное – сам производитель все более утрачивал заинтересованность в выращивании льна.
Излишне говорить о дальнейшем развитии льноводства в годы коллективизации, Отечественной войны и в годы послевоенной разрухи. Тем не менее, в послевоенные годы посевные площади под эту культуру постепенно восстанавливаются.
В выращивании льна безраздельно господствовало колхозно-совхозное производство. Крестьянское производство ушло в далекое прошлое. География льноводства не меняется. Нечерноземная зона РСФСР в 1950 г. давала свыше 90% льноволокна.
К середине 1960-х гг. в льноводство все более активно внедряется техника. В результате повышения закупочных цен на сельскохозяйственные продукты некоторые колхозы и совхозы получили выигрыш. Так, хозяйства Псковской области приобрели 800 льноуборочных машин. В 1965 г. Псковская область перевыполнила план по продаже государству льноволокна – 27,6 тыс. т при плане 24 тыс. т и льносемян -15 тыс. т при плане 10 тыс. т. Выполнили план государства по продаже всех видов сельскохозяйственной продукции Новгородская область, Смоленская область.
Кооперация к заготовкам льна давно уже не привлекалась. Да, собственно, сельскохозяйственная кооперация исчезла еще в начале 1930-х гг. Потребительская оставалась, но льном она не занималась. Отсутствие заготовительной организации, подобной кооперации прошлого (но, естественно, не только это) не стимулировало хозяйства к выращиванию льна» Отсюда – равнодушие и бесхозяйственное отношение.
Из совхоза «Круглыжский» Свеченского района Кировской области механизатор С. Буранов в 1965 г. писал в газету «Сельская жизнь»: «Во всех бригадах осталось много неубранного льна. Но его посев, выращивание и уборку затрачены большие суммы средств, а фактически он остался в поле гнить, да еще предстояли затраты: его весной надо будет убрать и сжечь, иначе нельзя обрабатывать площади».
В письме рабочих совхоза «Редкинский» Конаковского района Калининской области в «Сельскую жизнь» (1970 г.) отмечалось: «Руководители нашего совхоза не смогли вовремя распорядиться уборкой льна, до сих пор большая его часть не только не сдана на завод, а стоит еще не обмолоченной и не заскирдованной. Наш главный агроном утверждает, что это происходит из-за нехватки рабочей силы, Но это не так. Над нашим хозяйством шефствует Редкинский опытный завод. Большую силу выделил завод на помощь совхозу. И в настоящее время (конец декабря) люди с завода работаю в совхозе… Лен – богатство совхоза. Он был бы большей прибылью, а в настоящее время от него убытки. Он уже начал преть, приходит в негодность, а весной его будут сжигать, так как это вошло уже в привычку. Ежегодно сжигают урожай с 20–50 гг.»
В результате бесхозяйственного отношения к выращиванию этой культуры, незаинтересованности к ней производителей посевные площади под лен за 1965–1989 гг. сократились в 2 раза и составили к концу 1980-х гг. лишь 442 тыс. га. В Нечерноземье была сосредоточена практически все площади его посева (96%). Одновременно уменьшились валовые сборы: за те же годы более чем в 2 раза. В конце 1980-х гг. льносеющие области собрали 119 тыс. т этой культуры. Снижалась и урожайность: с 3,0 ц до 2,7 ц с гектара за 1965–1989 гг. Наиболее низкая урожайность фиксировалась в Калужской, Ярославской, Кировской, Горьковской и Смоленской областях и колебалась в пределах 1,6–2,5 ц с гектара. Развитие льноводства сдерживалось отсутствием техники для уборки этой трудоемкой культуры. Тяжелый физический ручной труд заменяли льноуборочные комбайны. Но дефицит их был значителен. В 1983 г. в регионе на 1 тыс. га посевов льна приходилось 0,02 льноуборочных комбайнов. Иначе говоря, один комбайн обслуживал уборку на площади в 52 га.
После революции резко снизился экспорт льна. Если в 1913 г. его вывоз составлял 272 тыс. т. (всеми заготовительными организациями), то в 1938 г. – только 16,0 тыс. т, в 1950 г. – 5,6 тыс. т, в 1969 г. – 8,3 тыс., в 1970 г. – 9,3 тыс. т. В последующих статистических справочниках экспорт льна не значится (как, впрочем, и общие данные по вывозу).
Ныне говорить о каких-то видах на будущее экспорта нашего льна преждевременно. Это будет зависеть от восстановления нормального сельскохозяйственного производства. А судьба сельского хозяйства определяется судьбой самой России. Ее же судьба пока в тумане, И никто не в состоянии ее предугадать. И все же рискнем высказать некоторые предположения. Независимо от того, каков в будущем будет земельный строй России, какими окажутся формы хозяйствования, вероятно, возможно следующее.
Фермеру, если таковой закрепится, как предпринимателю, лен невыгоден. Он слишком трудоемок. И при нынешней технической и технологической оснащенности единоличному фермеру, особенно в период становления его хозяйства, более выгодны менее трудоемкие культуры.
Старый русский крестьянин брался за лен только потому, что ему больше ничего не оставалось. Это была его судьба. Лен лучше, чем что-либо, произрастал на полях Нечерноземья. А что касается трудовых затрат, то семейное трудовое хозяйство работает по иным законам, нежели капиталистическое предприятие, преследующее выгоду и только выгоду. Лишь колхозы (либо какие-то иные крупные объединения) с помощью применения техники, удобрений и единой прогрессивной технологии в широком масштабе могли бы скорректировать интерес работников по льну. Но более вероятным представляется, в первую очередь, массовый переход (любой формы) к сеянию трав (для себя и для продажи) и разведению на этой основе мясомолочного животноводства.
|
