Дипломная работа: Понятие субъекта преступления в современном уголовном законодательстве

Понятие субъекта преступления в современном уголовном законодательстве

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава I. Историческое развитие исследования субъекта преступления

1.1 Теоретические и методологические исследования субъекта преступления

1.2 Субъект преступления в отечественном уголовном законодательстве

Глава II. Субъект преступления, понятие, признаки, особенности ответственности

2.1 Субъект преступления и понятие уголовной ответственности

2.2 Возраст как признак субъекта преступления. Влияние возраста на уголовную ответственность

2.3 Вменяемость как признак субъекта преступления и ее значение для уголовной ответственности

2.3.1 Понятие и критерии невменяемости

2.3.2 Проблемы уголовной ответственности несовершеннолетних с признаками отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством

2.3.3 Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости.

2.4 Уголовная ответственность за совершение преступления в состоянии опьянения

Глава III. Понятие и сущность специального субъекта преступления в уголовном праве

3.1 Понятие и сущность специального субъекта преступления

3.2 Уголовно-правовой анализ специального субъекта преступления с признаками должностного лица

3.3 Теоретическое исследование специального субъекта воинского преступления

3.4 Особенности специального субъекта воинского преступления

3.5 Юридические лица, как субъекты преступления в уголовном праве

3.6 Теоретико-правовые аспекты разграничения субъекта преступления и личности преступника

Заключение

Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ

Общественно опасное деяние и субъект преступления — неразделимые понятия уголовного права, связанные со многими его институтами, а также другими юридическими дисциплинами.

В предлагаемой работе предпринята попытка комплексного теоретико-методологического исследования вопросов учения о субъекте преступления, большая часть из которых недостаточно изучена в связи с нововведениями в российском уголовном законодательстве. Таким образом, необходимость разработки учения о субъекте преступления обусловлена динамичностью уголовного законодательства, которое требует постоянного совершенствования, особенно когда речь идет о вопросах уголовной ответственности в отношении лиц, совершивших общественно опасное деяние: их возрасте, вменяемости, невменяемости, а также лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, и др.

Субъект преступления как элемент состава и как уголовно-правовая категория — довольно сложное и многогранное понятие, требующее дальнейшего научного изучения и уточнения. Не случайно особое внимание в работе уделено рассмотрению и исследованию признаков лица, совершившего преступление, которые самым тесным образом связаны с вопросами уголовной ответственности. В свою очередь, проблемы возраста и вменяемости преступника с учетом кардинальных изменений в действующем уголовном законодательстве и практике его применения диктуют настоятельную необходимость их комплексного изучения не только учеными-юристами, но и представителями других наук, специалистами в самых различных областях знаний.

Наиболее часто эти проблемы имеют место в теории и практике при решении вопросов уголовной ответственности, если правонарушение совершается аномальным субъектом преступления либо несовершеннолетним, у которого имеет место отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством.

Определенные сложности на практике возникают и в связи с привлечением к уголовной ответственности лиц, совершивших преступление в состоянии наркотического опьянения и подобном состоянии, вызванном употреблением одурманивающих веществ.

Исследование субъекта преступления с учетом современных реалий и существенных изменений в уголовном законодательстве позволяет рассмотреть и другие слабо освещенные аспекты в юридической литературе. К таковым следует отнести проблему уголовной ответственности юридических лиц, которая требует дальнейшего изучения и глубокого теоретического обоснования, а также разграничение понятий «субъект преступления» и «личность преступника», часто отождествляемых в уголовном праве и криминологии.

Практика применения законодательства, сложность и многогранность далеко не всех обозначенных проблем, их тесная связь с деятельностью правоприменительных органов позволяют с достаточной определенностью говорить, что изучение субъекта преступления является важным в теории уголовного права направлением, потребность которого диктуется самой жизнью, а актуальность и практическая значимость не вызывают сомнения.

Рассмотрение отмеченных и других сложнейших проблем, связанных с субъектом преступления в российском уголовном праве, имеет не только большое теоретическое и практическое значение, но и определяет необходимость комплексного подхода в их исследовании.

Глава № 1. Историческое развитие исследования субъекта преступления

1.1 Теоретические и методологические проблемы исследования субъекта преступления

Формирование ряда методологических основ учения о субъекте преступления относится к теориям и правовым воззрениям И. Канта, Г. В. Ф. Гегеля, А. Фейербаха, И. Г. Фихте и других философов и исследователей права, оказавших большое влияние на развитие правовой мысли в России. Так, в философии И. Канта (1724-1804) особый интерес вызывает осмысление самого преступного поведения и лица, его совершающего. Представление о свободе воли, которая независима от определений чувственного мира, по Канту является основой уголовно-правовых построений, откуда и вытекает понятие уголовной ответственности за действие, совершенное по решению человеческой воли. Уголовно-правовые воззрения Канта были идеалистическими, исходя из чего он как бы утвердил субъективно-идеалистическое понимание свободы воли с новых методологических позиций^[1] .

В уголовно-правовой теории Гегеля (1770-1831) преступление есть проявление воли отдельного лица. Преступник же — не просто объект карательной власти государства, а субъект права, который наказывается в соответствии с совершенным преступлением^[2] . Вопрос уголовной ответственности в отношении лица, совершившего преступление, рассматривается Гегелем, по существу, в сфере абстрактного права. Гегель утверждает, что воля и мышление представляют собой нечто единое, так как воля не что иное, как мышление, превращающее себя в наличное бытие. При этом наличность разума и воли, по утверждению философа, является общим условием вменения. Вменяемость же как свойство лица, совершившего преступное деяние, состоит в утверждении, что субъект как мыслящее существо знал и хотел^[3] .

Несомненно, что в России теоретические положения представителей антропологической школы уголовного права нашли мало сторонников в связи с тем, что уголовно-правовые теории в нашей стране в подавляющем большинстве строились на принципах классической школы уголовного права, основополагающим из которых, как отмечает Ю. А. Красиков, является примат государства над личностью^[4] .

Социологическая школа уголовного права, возникшая в конце XIX — начале XX в., в лице известных ее теоретиков, таких как Ф. Лист (Германия), А. Принс, И. Я. Фойницкий и другие, выступила против признания того, что преступник, совершая преступное деяние, обладает «свободой воли, хотя он не свободен». Действия же его на момент совершения преступления, как правило, обусловлены социальными факторами преступности^[5] .

По существу представители данной школы отрицали институты уголовного права, учение о составе преступления, не проводили различий между понятиями «вменяемость» и «невменяемость». Преступные деяния рассматривались как деяния, совершенные только разумным человеком, а мера наказания определялась не в зависимости от тяжести преступления, а в соответствии с предполагаемым опасным состоянием лица. При этом социологическая школа была довольна близка по ряду методологических положений антропологической школе, однако методологической ее основой являлась философия как прагматизма, так и позитивизма.

Методологический подход к учению о субъекте преступления, рассматривающий его через призму философских уголовно-правовых теорий, обнаруживает объединяющий эти теории признак, заключающийся в том, что любое деяние, например преступное, совершается физическим лицом, т. е. человеком. Однако отметим, что принцип уголовной ответственности в различное время в уголовном праве и законодательстве рассматривался в отношении не только человека, но и неодушевленных предметов, животных, насекомых или юридических лиц. Такой подход в основном был характерен для зарубежного уголовного права^[6] .

Если рассматривать проблемы исследования субъекта преступления с позиции методологии теоретических концепций в русском уголовном праве, то, несмотря на различное отношение дореволюционных отечественных криминалистов к философским и уголовно-правовым теориям, в большинстве своем они были едины в мнении, что субъектом преступного деяния может быть только физическое лицо, и выступали против уголовной ответственности юридических лиц. Не случайно один из видных представителей классической школы уголовного права русский криминалист Н. С. Таганцев подчеркивал, что субъектом преступления может быть только виновное физическое лицо^[7] .

Немаловажным обстоятельством для понимания теоретических и методологических аспектов понятия субъекта преступления было исследование советскими криминалистами философского понятия свободы воли в ее материалистическом понимании, а также признаков лица, совершившего преступное деяние, связанных с возрастом, вменяемостью и невменяемостью.

Как отмечал А. А. Пионтковский, свобода воли, исходя из диалектического материализма, служит как основанием уголовной ответственности при совершении умышленного, так и неосторожного преступления^[8] .

Важной теоретической основой в исследовании субъекта преступления является возраст, установленный в законе как обстоятельство, предопределяющее наступление уголовной ответственности за совершение преступного деяния. Возраст как признак субъекта преступления в отечественном уголовном праве полно и глубоко учеными и практиками не изучен. Вместе с тем сложность данной проблемы определяется тем, что она напрямую связана не только с природными, биологическими, но и социально-психологическими свойствами человека, которые, разумеется, должны учитываться законодателем при установлении возрастных границ при решении вопроса о привлечении к уголовной ответственности лиц, совершивших преступление.

На определенных исторических этапах нашего государства возраст, с которого наступала уголовная ответственность лиц, устанавливался законодателем по-разному. Отечественному уголовному законодательству известно установление достаточно низких возрастных границ наступления уголовной ответственности, сохранявшихся сравнительно длительное время.

Общая уголовная ответственность по действующему законодательству в полном объеме наступает с 16-летнего возраста, т. е. законодатель установил безапелляционно данные границы, хотя и на практике, и в теории уголовного права этот вопрос решается не однозначно. Дело в том, что за некоторые преступления, не оговоренные в законе, уголовная ответственность может иметь место с 18 лет. Данное положение реализуется, когда речь идет о специальном субъекте преступления. Так, в УК РФ 1996 г. достаточно много норм, в которых субъектом преступления указано должностное лицо, а признаки его определены в примечании к ст. 285 УК РФ. Некоторые преступления против государственной власти, против правосудия и порядка управления, против военной службы и другие часто совершаются лицом, обладающим признаками специального субъекта.

В этой связи возникает необходимость привести в уголовном законе конкретный перечень норм, предусматривающих наступление уголовной ответственности с 18 лет.

Вместе с тем от возраста преступника зависит и структура совершаемых преступлений. А такие общественно опасные деяния, как убийство (ст. 105 УК РФ), различные формы хищения государственного имущества (кража, грабеж, разбой), причинение вреда здоровью (ст. 111-112 УК РФ), злостное и особо злостное хулиганство (ч. 2-3 ст. 213 УК РФ) и другие, совершаются достаточно часто в 14-15-летнем и более младшем возрасте. Поэтому повышение возрастного предела, например до 20 лет, как предлагается в литературе, в ближайшее время представляется нецелесообразным, что подтверждает и резко обострившаяся за последние годы криминологическая ситуация.

Одним из аспектов исследования в теории уголовного права проблемы субъекта преступления является его вменяемость, т. е. такое психическое состояние лица, при котором оно, совершая общественно опасное деяние, может осознавать свои действия и руководить ими. Вменяемость, как и возраст, — неотъемлемый признак субъекта преступления.

Однако формула вменяемости не определена в действующем УК РФ. Понятие вменяемости противоположно понятию невменяемости, которое нашло законодательное закрепление в ст. 21 УК РФ.

Вменяемость как свойство любого человека — понятие довольно сложное и многогранное, требующее комплексного исследования представителями различных наук. Но этой проблеме уделяется меньше внимания, чем невменяемости. Одна из немногих работ, посвященных проблемам вменяемости и невменяемости в уголовном праве, монография Р. И. Михеева^[9] .

Вменяемость является не только необходимым условием для привлечения лица, совершившего преступление, к уголовной ответственности, но и предпосылкой для установления его виновности. Если рассматривать данную проблему с методологических позиций, то в основе учения о детерминированности и свободе воли лежит понятие вменяемости. Обладая способностью мыслить, человек со здоровой психикой может правильно оценивать свои действия, а также выбирать самые различные варианты поведения, соответствующие мотивам, потребностям, целям и задачам, которые он себе поставил.

Важная сторона исследования субъекта преступления — изучение такого сложного вопроса в науке уголовного права и криминологии, как соотношение понятий «субъект преступления» и «личность преступника», которые порой ошибочно отождествляются. Методологической основой исследования данной проблемы является как углубленное изучение самого преступного деяния на различных этапах развития нашего государства, так и совершенствование уголовного законодательства с целью более эффективной борьбы с преступностью.

Понятие «субъект преступления» и «личность преступника», хотя по смыслу и близки, но не совпадают. Кроме того они имеют разный объем, а именно — понятие «субъект преступления» уже, чем понятие «личность преступника». Понятие «субъект преступления» основывается на конкретных положениях, сформулированных в уголовном законе, и исходит из методологических предпосылок философских и уголовно-правовых теорий, о чем было сказано выше.

«Субъект преступления» — это термин уголовно-правовой, который, скорее, определяет юридическую характеристику лица, совершившего преступление, и отличается от криминологического понятия «личность преступника».

«Личность преступника» как более емкое понятие раскрывается через социальную сущность лица, а также через сложный комплекс характеризующих его признаков, свойств, связей, отношений, нравственный и духовный мир, взятые во взаимодействии с индивидуальными особенностями и жизненными фактами, лежащими в основе преступного поведения.

Представляется, избежать методологических и теоретических ошибок по разграничению понятий «субъект преступления» и «личность преступника» помогут первоначальные предпосылки, состоящие в том, что субъект преступления — правовое понятие, а личность преступника — криминологическое.

Еще одной сложной и спорной теоретической проблемой в российском уголовном праве, связанной с субъектом преступления, является проблема уголовной ответственности юридических лиц. И здесь важно отметить, что институт уголовной ответственности юридических лиц уже давно получил законодательное закрепление в ряде зарубежных государств, например в Англии, Италии, Нидерландах, США, Франции^[10] .

Интересную мысль по данной проблеме высказал Б. В. Волженкин, предложивший различать субъект преступления и субъект уголовной ответственности^[11] . Он считает, что преступление может совершить только физическое лицо, обладающее сознанием и волей. Однако нести уголовную ответственность за преступные деяния могут не только физические, но при определенных условиях юридические лица^[12] . Думается, что это положение не бесспорно и требует более основательной проработки в связи с тем, что на практике, несомненно, возникнут определенные трудности по установлению условий, при которых юридическое лицо может нести уголовную ответственность. Поэтому в законодательном порядке необходимо установить подробный перечень условий, в соответствии с которыми юридическое лицо при совершении преступления может быть признано субъектом уголовной ответственности.

Сложность разрешения данной проблемы обусловлена и тем, что понимание вины, характерное для физического лица, связано с его психической деятельностью во время совершения преступления, а психическую деятельность довольно сложно соотнести с виновностью юридического лица. Поэтому признание уголовной ответственности последнего в уголовном праве неразрывно с принципом личной ответственности физического лица, являющимся своеобразным камнем преткновения в решении данной проблемы в российском уголовном законодательстве.

1.2 Субъект преступления в отечественном уголовном законодательстве

Проблема субъекта преступления в уголовном праве привлекала внимание российских криминалистов как в дореволюционное время, так и в советский период. В отечественном уголовном праве до сих пор существует утверждение, что субъектом преступления может быть только физическое лицо — человек. Данное утверждение основывается на единстве объективного и субъективного в природе возникновения преступления как юридического факта. Для уяснения сущности учения о субъекте преступления представляет интерес анализ уголовного законодательства на определенных этапах истории нашей страны.

В советском уголовном законодательстве на различных этапах его развития в вопросах ответственности лиц, совершивших преступления, наблюдаются колебания, связанные с изменением возраста преступника как в сторону понижения, так и увеличения. В период гражданской войны, когда голод, разруха, беспризорность обусловили тяжелое положение несовершеннолетних, был принят Декрет СНК РСФСР от 14 января 1918 г. «О комиссиях для несовершеннолетних», которым были отменены суды и тюремное заключение для малолетних, совершивших общественно опасные деяния. Дела о несовершеннолетних обоего пола в возрасте до 17 лет, совершивших преступления, подлежали рассмотрению в комиссии для несовершеннолетних, состоявшей в количестве не менее трех лиц^[13] .

Итак, субъектом преступления признавалось лицо, совершившее какое-либо общественно опасное деяние, за которое оно могло подлежать уголовной ответственности в судебном порядке.

Во второй половине 1918 г. стала активно проводиться работа по кодификации уголовного законодательства РСФСР. Поэтому в принятом 30 ноября 1918 г. Положении о народном суде РСФСР в примечании к ст. 22 говорилось, что ссылка на приговоры и решения, основанные на законах свергнутых правительств, воспрещается^[14] .

Издание Руководящих начал по уголовному праву РСФСР 1919 г. несколько систематизировало советские уголовные законы и оказало благотворное влияние на дальнейшее формирование советского уголовного законодательства. Исходная позиция Руководящих начал позволила иначе подойти к пониманию сущности преступного деяния, проследить тесную взаимосвязь его с субъектом преступления и более четко законодательно закрепить его признаки.

Согласно ст. 13 Руководящих начал субъектом преступления признавалось лицо, достигшее возраста 14 лет. Лица же в возрасте до 14 лет не подлежали суду и уголовному наказанию. К данной категории лиц применялись лишь меры воспитательного характера^[15] .

Субъектами преступлений не признавались и лица, совершившие преступления в состоянии невменяемости, т. е. при наличии душевной болезни или в таком состоянии, когда они не отдавали отчета в своих действиях. К этим лицам применялись меры лечебного характера и меры предосторожности^[16] .

Руководящие начала признавали преступлением всякое опасное деяние, посягающее на существующую систему общественных отношений, соответствующую интересам трудящихся масс.

Позднее законодатель стал уделять больше внимания вопросам дифференцированного подхода к ответственности несовершеннолетних лиц в зависимости от совершенных преступлений. Так, согласно Декрету СНК РСФСР от 4 марта 1920 г. «О делах несовершеннолетних, обвиняемых в общественно опасных действиях» был повышен возраст преступников до 18 лет. Данный Декрет не исключал уголовно-правового воздействия в отношении лиц в возрасте 14-18 лет, если комиссией по делам о несовершеннолетних будет установлена невозможность применения к ним мер медико-биологического воздействия. Такие дела передавались комиссией в судебные органы^[17] .

Постановлением СНК РСФСР от 30 июля 1920 г. была утверждена Инструкция комиссиям по делам о несовершеннолетних, в соответствии с которой такие комиссии образовывались губернскими и уездными отделами народного образования. В компетенцию комиссий входило рассмотрение материалов, предварительно изученных народным судьей, являвшимся одним из членов комиссии, по факту совершения несовершеннолетними лицами старше 14 лет тяжких преступлений: убийства, изнасилования, причинения тяжких ран и увечий, разбоя, грабежа и других общественно опасных деяний^[18] .

23 мая 1922 г. был принят первый советский Уголовный кодекс и введен в действие с 1 июня того же года. УК РСФСР 1922 г. не только определил общие принципы, но и более детально закрепил основные уголовно-правовые институты, в том числе ответственности и наказания, четче сформулировал признаки субъекта преступления, связанные с возрастом и вменяемостью.

По УК РСФСР преступлением признавалось всякое общественно опасное деяние (действие или бездействие), которое угрожало основам существующего строя и правопорядку^[19] .

Относительно субъекта преступления и, в частности, назначения наказания несовершеннолетним лицам, совершившим общественно опасные деяния, отметим, что ст. 18 УК РСФСР 1922 г. полностью исключила применение уголовного наказания к малолетним до 14 лет, а также к несовершеннолетним от 14 до 16 лет, если в отношении данной категории лиц можно было ограничиться мерами медико-педагогического характера^[20] . УК РСФСР 1922 г. признавал субъектом преступления несовершеннолетних, достигших 16-летнего возраста, однако до достижения 18 лет им смягчалось налагаемое судом наказание на 1/3 против наивысшего предела, установленного соответствующими статьями УК.

По вопросу невменяемости в ст. 17 УК РСФСР 1922 г. указывалось, что не подлежат наказанию лица, совершившие общественно опасные деяния как в состоянии хронической душевной болезни, так и временного расстройства душевной деятельности, когда эти лица не могли давать себе отчета в своих действиях^[21] . К этим лицам предусматривалось применение мер медицинского характера.

Таким образом, субъектом преступления по УК РСФСР 1922 г. признавалось обязательно вменяемое лицо, которое могло отдавать отчет своим действиям и руководить ими, хотя данное понятие в уголовном законе не было дано и выводилось из противоположного ему понятия невменяемости.

Важным этапом в развитии советского уголовного законодательства и его институтов является принятие Верховным Советом СССР 25 декабря 1958 г. Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. В Основах в более развернутом виде законодательно закреплено определение понятия преступления. В ст. 7 Основ отражены основные признаки преступления, характерные для советского уголовного законодательства. Это — общественная опасность, противоправность, виновность и наказуемость.

В соответствии со ст. 10 Основ 1958 г. субъектом преступления считались физические лица, достигшие к моменту совершения преступления 16-летнего возраста. Согласно ч. 2 ст. 10 Основ субъектом преступления признавалось несовершеннолетнее лицо в возрасте 14 лет за совершение убийства, кражи, злостного хулиганства, умышленное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества, либо личного имущества граждан, повлекшее тяжелые последствия, а также за умышленные преступные действия, которые могли привести к крушению поезда^[22] . В Основах 1958 г. не признавались субъектом преступления, как и в предшествующем уголовном законодательстве, юридические лица. Новый уголовный закон, установив общий возраст уголовной ответственности с 16 лет, в свою очередь, опять повысил минимальный возраст с 12 до 14 лет. По достижении этого возраста могла наступать уголовная ответственность за совершение указанных в Основах преступлений.

Основы 1958 г. более четко на общесоюзном законодательном уровне закрепили термин «невменяемость» как основание, устраняющее признание лица субъектом преступления. В ст. 11 было указано, что не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения преступления находилось в состоянии невменяемости, когда оно не могло отдавать отчета себе в своих действиях или руководить ими. Такое состояние может иметь место вследствие хронической душевной болезни, временного «расстройства душевной деятельности», а также слабоумия или иного болезненного состояния^[23] . При этом понятие невменяемости рассматривалось как совокупность медицинского и юридического критериев, характеризующих психическое состояние лица во время совершения общественно опасного деяния. Медицинский критерий представлен различными видами психических заболеваний, подразделяемых на четыре группы, которые составляют по степени тяжести и длительности лечения наиболее распространенные психические болезни. Юридический критерий невменяемости, в свою очередь, состоит из двух самостоятельных признаков — интеллектуального и волевого. Первый характеризуется неспособностью отдавать отчет в своих действиях, второй - неспособностью данным лицом руководить своими действиями.

Следовательно, Основы 1958 г., как и предшествующее советское уголовное законодательство, признавали субъектом преступления только вменяемое лицо, которое по своему психическому состоянию способно отдавать отчет своим действиям и руководить ими, т. е. является вполне психически здоровым и нормально мыслящим человеком, способным нести уголовную ответственность за совершенное преступное деяние. К лицу, признанному невменяемым, суд мог применить принудительные меры медицинского характера, которые устанавливались законодательствами союзных республик.

Принятие Основ 1958 г. послужило толчком для активной работы законодателя по подготовке и принятию в каждой союзной республике своего уголовного кодекса, большинство из которых введено в действие в 1961 г. На 3-й сессии Верховного Совета РСФСР 5-го созыва 27 октября 1960 г. был принят УК РСФСР, который вступил в силу с 1 января 1961 г.

Общий возраст уголовной ответственности, с которого лицо признавалось субъектом преступления в ч. 1 ст. 10 УК РСФСР 1960 г. и уголовных кодексах других союзных республик, был установлен с 16 лет. Однако в ч. 2 ст. 10 УК РСФСР законодатель несколько расширил перечень преступлений, уголовная ответственность за совершение которых наступала с 14-летнего возраста, по сравнению с перечнем преступлений, который был представлен в ч. 2 ст. 10 Основ 1958 г. К таким преступлениям уголовный закон относил: убийство (ст. 102-106); умышленное нанесение телесных повреждений, связанных с причинением вреда здоровью (ст. 108-111, ч. 1 ст. 112); изнасилование (ст. 117); грабеж (ст. 90, 145); разбой (ст. 91, 146); кражу (ст. 89, 144); злостное хулиганство (ч. 2 ст. 206); умышленное уничтожение или повреждение государственного, общественного или личного имущества граждан, повлекшее тяжкие последствия (ч. 2 ст. 98 и ч. 2 ст. 149), и умышленное совершение действий, могущих вызвать крушение поезда (ст. 86)^[24] . В дальнейшем этот перечень законодателем постоянно расширялся и уточнялся. Формула невменяемости в УК 1960 г. (ст. 11) практически воспроизводила редакцию формулы невменяемости Основ 1958 г. Уголовная ответственность лица, совершившего общественно опасное деяние в невменяемом состоянии, исключалась, так как оно не являлось субъектом преступления. Критерии невменяемости, медицинский и юридический, мало чем отличались от критериев невменяемости ст. 11 Основ. Аналогично решался данный вопрос и в уголовных кодексах других союзных республик.

Значительные изменения, охватывающие большой перечень статей Особенной части и ч. 2 ст. 10 УК РСФСР, были внесены Федеральным законом РФ от 1 июля 1994 г. Этим законом устанавливалась уголовная ответственность лиц в возрасте от 14 лет за следующие преступления: мошенничество (ст. 147); хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 147-2); вымогательство (ст. 148); умышленное уничтожение или повреждение имущества (ст. 149); неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения (ст. 1481); терроризм (ст. 213-3); заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст.213-4)^[25] .

24 мая 1996 г. Государственная Дума приняла новый УК РФ, вступивший в силу с 1 января 1997 г. Перечень преступлений, за которые наступает уголовная ответственность с 14 лет, был уточнен и даже несколько расширен следующими преступлениями: насильственные действия сексуального характера (ст. 132); захват заложника (ст. 206); вандализм (ст. 214); приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения (ст. 267). Вместе с тем законодателем был указан возрастной признак субъекта преступления и в других составах, когда ответственность наступает с 18 лет: половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16-летнего возраста (ст. 134); вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150); вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий (ст. 151); торговля несовершеннолетними (ст. 152), по ряду преступлений против государственной власти, когда речь идет о должностном лице, и иных общественно опасных деяний.

Анализ отечественного уголовного законодательства позволяет сделать вывод, что законодатель на протяжении 80 лет постоянно обращался к уголовно-правовым нормам, определяющим признаки субъекта преступления. При этом перечень преступных деяний постоянно менялся, а возрастные характеристики и вопросы, связанные с уголовной ответственностью и наказанием субъекта преступления, детализировались и уточнялись на различных этапах развития государства, исходя из задач, стоящих перед ним в области борьбы с преступностью.

Глава № 2. Субъект преступления, понятие, признаки, особенности ответственности.

2.1 Субъект преступления и понятие уголовной ответственности

Субъект преступления, обладающий совокупностью признаков, предусмотренных в законе (физическое лицо, вменяемость, возраст), и являющийся одним из элементов состава преступления, наиболее тесно связан с уголовной ответственностью. Однако, не умаляя значимости других элементов состава преступления (объекта преступления, объективной стороны и субъективной стороны преступления), надо признать, что все вопросы уголовной ответственности, прежде всего, связаны с конкретным вменяемым физическим лицом, достигшим возраста, установленного законом (ст. 19 УК РФ), совершившим общественно опасное деяние.

Само же преступление законодателем сформулировано как виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом под угрозой наказания (ч. 1 ст. 14 УК РФ).

Если же говорить о составе преступления как совокупности элементов, указанных или подразумеваемых в уголовном законе, характеризующих общественно опасное деяние как конкретный вид преступления, то при выпадении любого элемента из него нельзя говорить о составе, а также об уголовной ответственности. Вместе с тем А. Н. Трайнин, как мы уже ранее отмечали, выступал против признания субъекта преступления в системе элементов состава преступления, мотивируя данную позицию тем, что человек не может являться элементом совершенного им деяния[26] . Данная точка зрения вызывала принципиальные возражения у ее противников.

Категории «состав преступления», «субъект преступления», «уголовная ответственность» практически неразделимы и довольно часто отождествляются соответственно с понятиями «преступление», «лицо, его совершившее» и «ответственность».

Субъектом преступления может быть только обладающее признаками, установленными в законе, — вменяемостью и определенным возрастом (14-16 лет), с которого наступает уголовная ответственность. Понятие субъекта преступления, отмечала Н. С. Лейкина, означает прежде всего совокупность признаков, на основании которых физическое лицо, совершившее общественно опасное деяние, подлежит уголовной ответственности. Постоянными же и всеобщими признаками являются вменяемость и достижение лицом определенного возраста^[27] .

Таким образом, по существу действующее уголовное законодательство как бы впервые определило в ст. 19 УК РФ более полно и четко выраженные признаки субъекта преступления, при наличии которых лицо, совершившее преступление, подлежит уголовной ответственности, а при отсутствии хотя бы одного из них (вменяемости и возраста) физическое лицо, совершившее общественно опасное деяние, не является субъектом преступления, и об уголовной ответственности уже речь не может идти.

Основанием же наступления уголовной ответственности, согласно ст. 8 УК РФ, может явиться только совершение конкретным лицом общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом и содержащего все признаки (элементы) состава преступления.

Указание закона на то, что основанием уголовной ответственности является лишь преступное деяние, содержащее все признаки состава преступления, в свою очередь, исключает в соответствии со ст. 3 УК РФ уголовную ответственность по аналогии. Данное положение способствует укреплению законности и служит гарантией того, что никто не может быть привлечен к уголовной ответственности, если совершенное деяние не предусмотрено уголовным законом.

Особо важное значение приобретает существенное дополнение, нашедшее законодательное отражение в УК РФ 1996 г. Впервые в отечественном уголовном законодательстве в качестве одного из признаков субъекта преступления как одного из условий уголовной ответственности в ст. 19 УК РФ предусмотрено физическое лицо, т. е. человек. Ранее этот признак субъекта преступления не назывался, а подразумевался. И только УК РФ решил этот вопрос на законодательном уровне, отвергая уголовную ответственность юридических лиц.

Таким образом, по действующему УК РФ субъектом преступления может быть только физическое лицо, которое должно быть ответственно за свои общественно опасные действия, совершенные им умышленно или по неосторожности. При этом данное обстоятельство позволяет в соответствии с основополагающими принципами уголовного права возлагать при установлении виновности лица персональную уголовную ответственность за свои осознанные и мотивированные преступные действия. Вместе с тем не исключается и правомерная постановка вопроса о проведении необходимых исследований по изучению проблемы уголовной ответственности юридических лиц в современных условиях борьбы с преступностью.

В число обязательных признаков субъекта преступления входит и установленный законом возраст, с которого лица, совершившие общественно опасные деяния, подлежат уголовной ответственности. Однако лица, не достигшие возраста 14-16 лет, но совершившие общественно опасные деяния, к уголовной ответственности не привлекаются.

Возраст, по существу, является необходимым признаком для признания лица, совершившего общественно опасное деяние, субъектом преступления и привлечения к уголовной ответственности. Уголовный закон традиционно устанавливает возрастные границы уголовной ответственности, предусмотренные ст. 20 УК РФ, за совершение преступления.

Характерно, что возраст как признак субъекта преступления может быть динамичен и изменяться законодателем (чаще всего пересматриваются нижние возрастные границы) в зависимости от внутренних и внешних условий, в которых находится государство на определенных этапах своего развития (например, военное время или усиление уголовной ответственности за некоторые наиболее опасные преступления), что имело место в нашем уголовном законодательстве.

При этом каким бы тяжким ни было преступление, но если лицо не достигло установленного уголовным законом возраста, оно не будет являться субъектом преступления и вопрос о привлечении его к уголовной ответственности при установлении данных обстоятельств снимается.

Однако наряду с возрастом согласно закону (ст. 19 УК РФ) субъектом преступления может быть только вменяемое физическое лицо. Поэтому для наступления уголовной ответственности наряду с вышеуказанными признаками необходимо, чтобы лицо, совершившее общественно опасное деяние, осознавало характер и значение своих преступных действий и могло руководить ими в конкретной ситуации, т. е. было вменяемо.

Способность понимать и оценивать общественную опасность своих поступков и осознанно руководить ими присуща, как правило, вменяемому человеку. Как отмечала Н. С. Лейкина, моральные основания для привлечения лица к уголовной ответственности заключены не в том, что преступник не мог бы совершить преступлений, а в том, что преступное деяние является не чем иным, как выражением разума и совести человека^[28] . У вменяемого лица, как правило, имеется свобода выбора своего поведения, и оно может поступить в соответствии с требованиями уголовного закона. Однако, игнорируя уголовно-правовой запрет, вменяемое лицо поступает вопреки закону, т. е. нарушает его. Сами же взгляды, убеждения человека, если они не связаны с его преступной деятельностью, не могут повлечь за собой уголовную ответственность.

Вменяемость и возраст как признаки субъекта преступления в дальнейшем позволяют решать вопрос не только о привлечении лица к уголовной ответственности, но и его виновности, как на стадии предварительного следствия, так и в суде.

Однако, исследуя в целом субъект преступления и различные аспекты ответственности, связанные с ним, представляется целесообразным несколько подробнее остановиться на институте уголовной ответственности, без которого практически не решаются вопросы в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния.

Институт уголовной ответственности по существу является одним из основополагающих в уголовном праве. И хотя уголовная ответственность достаточно часто упоминается в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве, ее понятие и содержание закон не раскрывает.

Понятие уголовной ответственности определяется в юридической литературе, преимущественно в теории уголовного права, и имеет разное толкование. Проблеме уголовной ответственности посвящены многочисленные исследования отечественных ученых-юристов в советский период, а также в наши дни. При этом многие работы авторов представляют собой фундаментальные труды и широко известны не только в нашей стране, но и за рубежом^[29] .

Уголовная ответственность является разновидностью юридической ответственности наряду с гражданско-правовой, административной, дисциплинарной и т. п. Юридическая ответственность как более емкое понятие представляет собой урегулированное правом отношение между нарушителем права и государством в лице его правомочных органов. Следовательно, специфика юридической ответственности состоит в том, что самые различные требования определены правовыми нормами и актами, а их исполнение обеспечивается в принудительном порядке со стороны государства^[30] .

Уголовная ответственность является наиболее суровой мерой и устанавливается уголовным законом за совершение какого-либо общественно опасного деяния, причинившего или способного причинить вред значительным общественным отношениям. Государственное принуждение выступает содержанием уголовной ответственности и реализуется через деятельность специальных органов, выступающих от имени самого государства.

Достаточно распространено понятие уголовной ответственности в отечественной уголовно-правовой литературе как обязанность лица, совершающего преступление, претерпеть меры государственного принуждения^[31] . Данная трактовка имела немало возражений, а то и просто представлялась ошибочной.

В несколько иной интерпретации понятие уголовной ответственности как особого правового отношения между государством и преступником дал А. И. Санталов, определивший ее как вынужденное претерпевание виновным лицом негативных последствий преступления в форме осуждения со стороны государства и принуждения преступника уполномоченными органами^[32] .

Понятия уголовной ответственности как элемента уголовного правоотношения придерживались несколько раньше Н. И. Загородников, Н. С. Лейкина и другие известные отечественные криминалисты^[33] . Так, Н.С. Лейкина писала, что уголовная ответственность представляет собой часть уголовного правоотношения, которое возникает в связи с совершением лицом преступления^[34] .

Более развернутое понятие уголовной ответственности с аналогичных позиций дает Н. Ф. Кузнецова, определяющая ее как предусмотренные уголовным кодексом негативные последствия, которые налагаются судом на лицо, совершившее преступление, в виде осуждения, сопряженного с исполнением наказания, и судимости^[35] .

Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что понятие уголовной ответственности в теории уголовного права до настоящего времени дискуссионно и по-прежнему порождает разнообразие мнений в ее определении как по своей сущности, так и по содержанию. Но нельзя не согласиться с авторами, утверждающими, что уголовная ответственность за установленные общественно опасные деяния по своей сути всегда конкретна в отношении определенного субъекта преступления, и это представляется неоспоримым^[36] .

Вместе с тем уголовная ответственность обусловлена определенными границами, т. е. моментами ее возникновения и окончания, а также промежуточными стадиями реализации, что не бесспорно и имеет в уголовно-правовой литературе своих противников и сторонников. Ряд авторов считает, что уголовная ответственность наступает с момента совершения преступления^[37] . Так, по этому поводу Н. С. Лейкина отмечала, что уголовная ответственность возникает в момент совершения преступления и оканчивается обычно с отбытием наказания, а также погашением судимости^[38] . Несколько иной точки зрения в этом вопросе придерживается В. С. Прохоров, который пишет, что когда возникновение уголовной ответственности связывается с фактом совершения преступного деяния, то в первую очередь констатируется наличие основания ее возникновения, но не самой ответственности^[39] .

Другие ученые убеждены, что в полном соответствии с законом уголовная ответственность наступает с момента вынесения судом обвинительного приговора и вступления его в силу^[40] . Уголовная ответственность, как пишет Н. Ф. Кузнецова, начинается с момента вступления обвинительного приговора в законную силу и, как правило, завершается погашением или снятием судимости^[41] .

Однако установление виновности субъекта преступления — это прерогатива суда, а не предварительного следствия, хотя следователем и устанавливается виновность лица, совершившего преступление. Возбуждение уголовного дела в отношении лица, совершившего общественно опасное деяние, предполагает не только осуществление самых различных процессуальных действий, но и объективную оценку содеянного субъектом преступления с привлечением его к уголовной ответственности, а также установление виновности обвиняемого на данной стадии предварительного следствия.

При этом привлечение субъекта преступления к уголовной ответственности на стадии предъявления ему обвинения в совершенном общественно опасном деянии не может рассматриваться как отказ от презумпции невиновности, так как окончательный вывод о его виновности может сделать только суд в своем обвинительном приговоре, который должен вступить в законную силу.

Что же касается вопроса, связанного с основанием уголовной ответственности, то действующее законодательство положило конец многолетним спорам и дискуссиям среди ученых на эту тему. В ст. 8 УК РФ довольно четко говорится: «Основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом». Поэтому никакие мысли, взгляды и убеждения, если они не связаны с совершением преступления, как уже ранее было отмечено, не могут повлечь за собой уголовную ответственность, так как она наступает только за конкретное действие или бездействие, предусмотренные уголовным законом в качестве общественно опасного деяния.

Состав же преступления представляет собой законодательное описание преступления. При оформлении составов законодатель всегда исходит из сущности и содержания общественно опасного деяния, что выражается в формулировках составов. Таким образом, состав преступления, рассматриваемый как совокупность установленных уголовным законом юридических признаков, правильнее элементов, характеризующих общественно опасное деяние как конкретное преступление, в настоящее время является единственным основанием уголовной ответственности.

Элементы должны быть присущи всем составам преступления, они условны и всегда характеризуют любое преступление с четырех сторон, являясь специфическими юридическими терминами.

Из законодательной формулировки ст. 8 УК РФ, устанавливающей основания уголовной ответственности, усматриваются основополагающие принципы уголовного права и закона: принцип законности (ст. 3), принцип равенства граждан перед законом (ст. 4), принцип вины (ст. 5), а также принципы справедливости (ст. 6) и гуманизма (ст. 7 УК РФ).

Вышеизложенное позволяет в нашей работе более подробно исследовать признаки субъекта преступления и другие вопросы уголовной ответственности, например, лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости (ст. 22), лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения (ст. 23), а также обстоятельств, исключающих привлечение к уголовной ответственности невменяемых (ст. 21) и несовершеннолетних правонарушителей, совершивших какие-либо общественно опасные деяния, у которых имеет место отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством (ч. 3 ст. 20 УК РФ).

2.2 Возраст как признак субъекта преступления. Влияние возраста на уголовную ответственность

Важным и неотъемлемым признаком субъекта преступления является возраст вменяемого лица, совершившего общественно опасное деяние. Следует заметить, что как теория уголовного права, так и уголовное законодательство различных правовых систем, а также нашей страны связывают с возрастом субъекта преступления наступление уголовной ответственности. Так, согласно ст. 20 УК РФ 1996г., уголовной ответственности подлежит только совершившее преступление лицо, которое достигло установленного законом возраста 14 или 16 лет. Сам же уголовный закон не содержит специальной нормы, предусматривающей понятие возраста, он только указывает на возрастные границы наступления уголовной ответственности, если лицо совершило какое-либо преступление.

Следовательно, исходя из предписания уголовного закона, вытекает противоположное положение о том, что лицо, не достигшее установленного законом возраста, совершившее преступное деяние, не может быть привлечено к уголовной ответственности и, таким образом, не является субъектом преступления.

Как основная проблема субъекта преступления, возраст уголовной ответственности и в нашем государстве, и во многих странах мира достаточно динамичен. Данное обстоятельство, как представляется, объясняется в первую очередь волей законодателя, который исходит из соответствующих исторических условий развития общества и проводимой уголовной политики государства по борьбе с преступностью на определенных этапах его развития.

При этом, устанавливая возраст уголовной ответственности, законодатель учитывает данные медицины, психологии, педагогики и других наук, а также исходит из типичных для большинства подростков условий их развития и формирования на разных стадиях жизненного пути, что характерно для нашего государства.

Интересную позицию в этом вопросе занимает М. М. Коченов, который отмечает, что понятие возраста, например, можно употреблять в законе чаще всего в одном смысле — как указание на количество прожитого человеком времени, а основаниями уголовной ответственности являются сам физический возраст и способность в момент совершения преступления регулировать свое поведение^[42] . В свою очередь, Л. В. Боровых определяет возраст через количественное понятие, хотя за количеством прожитых лет, как правило, пишет она, кроется качественная наполняемость этих периодов, а это дает возможность предположить само сущностное определение категории «возраст» как периода в развитии любого человека^[43] .

Представляется, что наиболее емко и более содержательно сформулировано понятие возраста Р. И. Михеевым, который определяет его как в широком, так и в узком смысле. В первом случае он под возрастом подразумевает календарный период времени, прошедший от рождения до какого-либо хронологического момента в жизни человека, а во втором случае — указанный период психофизического состояния в жизни того или иного лица, с которым связаны как медико-биологические, социально-психологические, так и правовые изменения^[44] .

Таким образом, если говорить о возрасте, с которым законодатель связывает способность лица, совершившего преступление, нести уголовную ответственность, то данный признак субъекта преступления всегда требовал более полного изучения, исследования и осмысления с позиции не только науки уголовного права, но и тесного взаимодействия с ней медицины, психологии, педагогики и других наук.

Любой возраст всегда характеризуется и сопровождается осознанным волевым поведением или действием, а в момент совершения преступления и причинением какого-либо вреда.

В связи с этим следует согласиться с утверждением Н. Ф. Кузнецовой, что понятие общих признаков субъекта преступления, таких как возраст и вменяемость, связаны с характеристикой интеллектуально-волевого отношения к действиям и последствиям^[45] . Следовательно, рассматривая возраст с различных точек зрения, необходимо на первый план выдвинуть волю лица, совершающего преступление, которая, несомненно, лежит в основе его осознанного противоправного поведения и имеет особое значение для психологического и уголовно-правового исследования возраста уголовной ответственности субъекта преступления.

Давая общую оценку исследований возраста уголовной ответственности психологами и юристами, О. Д. Ситковская приходит к следующему выводу: несмотря на имеющиеся различия в методике и объеме исследований, в большинстве своем все авторы рассматривают период 11-15 лет как переходный от детства к юношеству, характеризуемый достаточно быстрым развитием интеллекта и воли, а также самой личности, позволяющим соотносить свои мотивы с социальными нормами поведения^[46] .

Криминологические и социологические исследования последних лет, а также данные уголовной статистики убедительно свидетельствуют не только о постоянном росте преступности несовершеннолетних в нашей стране, но и о имеющей место устойчивой тенденции на ее омоложение, когда преступные деяния совершают подростки в возрасте до 14 лет, не являющиеся субъектами преступлений. На данное обстоятельство обращено внимание В. Д. Ермаковым, который отмечает, что несовершеннолетние, не достигшие возраста 14 лет, совершают значительно больше (в 4—5 раз) преступлений, чем несовершеннолетние в возрасте после 14 лет^[47] .

Юристы, психологи, педагоги и другие ученые в своих исследованиях склонны единодушно утверждать, что при достижении подростком 12-13-летнего возраста он в состоянии, что мы уже раньше отмечали, реально, осознанно и взвешенно оценивать свое поведение и поступки и может выбирать и прогнозировать, в некотором смысле, варианты своего поведения в объективной действительности, а также последствия своих действий в той или иной конкретной ситуации.

Наряду с необходимостью пересмотра нижних границ уголовной ответственности в российском уголовном праве существует и другая, не менее сложная и важная проблема, связанная с повышением возраста субъекта преступления за совершение некоторых общественно опасных деяний.

Суть же самой проблемы состоит в том, что в ряде преступлений прежде всего требуется либо наличие дополнительных признаков, которыми бы обладало лицо, или само преступное деяние предполагает достижение им 18-летнего возраста. В этих случаях уголовная ответственность исключается, а лицо, совершившее данное деяние, не может считаться субъектом преступления, так как оно не достигло 18 лет.

Так, за многие преступления несовершеннолетние лица, например в возрасте 16-17 лет, не могут нести уголовную ответственность в связи с тем, что практически в силу своего несовершеннолетия просто не в состоянии занимать определенное должностное или какое-либо иное положение в обществе, а также выполнять соответствующие функции на работе. Следовательно, для субъекта некоторых преступлений требуются достижение лицом более зрелого возраста, определенное образование, навыки в работе, профессионализм или жизненный опыт, позволяющие решать те или иные задачи государственного, общественного, производственного и т. п. масштаба.

Вместе с тем к старшим возрастным категориям свыше 18 лет, как правило, можно отнести должностных лиц и представителей власти при совершении ими, например, преступлений против государственной власти, в частности преступных деяний, связанных с посягательством на интересы государственной службы в органах местного самоуправления (гл. 30), интересы правосудия (гл. 31), порядок управления (гл. 32), и других лиц, занимающих ответственные посты или положение в различных государственных органах власти или управления.

Следовательно, при совершении таких преступлений, как неоказание капитаном судна помощи просящим бедствие (ст. 270), злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285), превышение должностных полномочий (ст. 286), привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299), вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта (ст. 305), планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивных войн (ст. 353) и некоторые другие общественно опасные деяния, предусмотренные УК РФ 1996 г., субъектом преступления является лицо старше 18 лет.

Другое дело, когда речь идет об утрате возможности осознавать свои действия и ориентироваться в конкретной обстановке в связи с болезненным состоянием лица и расстройством его психики в период совершения преступления. В этом случае следует говорить о решении вопроса его вменяемости или невменяемости путем проведения судебно-психиатрической экспертизы. При данном подходе, как замечает О. Д. Ситковская, установление верхнего возрастного порога уголовной ответственности уже теряет смысл, так как эта проблема переводится на уровень вопроса о вменяемости или невменяемости лица^[48] . Вместе с тем нельзя в категоричной форме отрицать решение в дальнейшем данной проблемы. В связи с этим следует согласиться с аргументированным утверждением Р. И. Михеева, что преступность лиц пожилого и старческого возраста является самостоятельным объектом исследования не только уголовного права и криминологии, но и уголовно-исполнительного права, так как эта проблема недостаточно разработана в юридической науке и нуждается в дальнейшем исследовании^[49] .

Следовательно, субъект преступления как физическое лицо, обладающее возрастом, предусмотренным в законе, и вменяемостью, как уже раньше было отмечено, даже в свои преклонные годы (65-75 и более лет) не освобождается от уголовной ответственности. Однако суд, назначая и индивидуализируя уголовное наказание в соответствии с требованиями ст. 63 УК РФ, в каждом конкретном случае не должен игнорировать, а, наоборот, обязан учитывать пожилой и старческий возраст лица, совершившего преступление.

Вместе с тем предложение О. Д. Ситковской о предусмотрении в законодательстве невозможности привлечения к уголовной ответственности лиц старческого возраста, которые вследствие физиологического одряхления, не связанного с психическим расстройством, не могли при совершении преступления осознавать свои действия или руководить ими^[50] , довольно интересно и заслуживает внимания. Оно требует своего более детального и аргументированного обоснования с точки зрения медицины (психиатрии), а также науки уголовного права и психологии. При этом в данном случае, видимо, следует говорить либо о совокупности двух критериев невменяемости — медицинского (биологического) и юридического (психологического), которые нашли свое законодательное закрепление в ст. 21 УК РФ 1996 г. и исключают уголовную ответственность, либо о наличии только одного юридического критерия — вменяемости, когда лицо является субъектом преступления и несет уголовную ответственность.

Таким образом, возраст как признак субъекта преступления является не только неотъемлемой частью этого понятия, но и самым непосредственным образом влияет на уголовную ответственность лиц, совершивших общественно опасное деяние. При этом возраст тесно связан со всеми институтами уголовного права, требует своего дальнейшего изучения и уточнения с современных позиций видения совершенствования действующего уголовного законодательства, а также науки психологии, медицины, педагогики и других, как в теоретическом, так и практическом его осмыслении. Ряд положений о возрасте как признаке субъекта преступления, отмеченных нами, требуют также своего законодательного разрешения.

2.3 Вменяемость как признак субъекта преступления и ее значение для уголовной ответственности

Вменяемость и возраст лица, совершившего преступление, установленные законом как признаки субъекта преступления, между собой тесно связаны, взаимно обусловливают и дополняют друг друга в составе преступления. Известно, и это аксиома, что состав преступления имеет место только тогда, когда налицо совокупность его элементов: объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона преступления. И если общественно опасное деяние совершается вменяемым лицом, достигшим установленного законом возраста (14-16 лет), мы можем говорить о субъекте преступления.

Субъект преступления, по справедливому выражению Я. М. Брайнина, как уголовно-правовое понятие практически немыслим без этих двух основных признаков^[51] . Следовательно, вменяемость как психическое состояние лица, при котором оно в момент совершения преступления было способно осознавать характер своего поведения и руководить им в определенной и конкретной ситуации, наряду с возрастом является неотъемлемым признаком субъекта как элемента состава преступления.

Наука уголовного права и уголовное законодательство устанавливают, что субъектом преступления может быть лишь вменяемое лицо. Не случайно вопрос о вменяемости, писал Н. С. Таганцев, рассматривается, как правило, в доктрине уголовного права, и вменяемость субъекта является краеугольным камнем всех теорий, признающих основанием наказуемости виновное посягательство на правопорядок^[52] .

Таким образом, учение о признаках субъекта преступления — возрасте и вменяемости входит в общее учение о составе преступления.

Вменяемость и возраст как уголовно-правовые понятия имеют важное значение для определения не только субъекта преступления, но и состава преступления. При отсутствии этих признаков или одного из них нет и состава. Следовательно, и решение вопросов о виновности и уголовной ответственности лица, совершившего общественно опасное деяние, отпадает. При этом значение вменяемости как признака, характеризующего субъект преступления, в отечественной и зарубежной уголовно-правовой литературе еще недостаточно определено, да и само понятие требует своего дальнейшего изучения и исследования с точки зрения науки уголовного права, психологии, медицины, а также философского обоснования.

Способность правильно понимать и оценивать фактическую сторону и значимость своих поступков и при этом осознанно руководить своей волей и действиями отличает вменяемое лицо от невменяемого.

Сознание и воля представляют собой наиболее важные психические функции, которые вообще определяют повседневное поведение любого человека. Учение о детерминированности и свободе воли лежит в основе самого понятия вменяемости. Следовательно, в философских теориях вменяемость, как правило, основывается на свободе воли. Поэтому, как отмечал А. Амон, для признания индивидуальной ответственности необходимо, чтобы человек, которому приписывается совершенный поступок, обладал свободной волей, в которой и заключается основание вменяемости^[53] . На философский аспект проблемы обращают внимание в своей работе Ю. М. Антонян и С. В. Бородин, которые отмечают, что по своим философским истокам вменяемость довольно тесно связана с понятием свободы воли и ответственности лица за свои поступки^[54] . Невозможно рассуждать о морали и праве, писал Ф. Энгельс, не касаясь вопроса о свободе воли и вменяемости человека^[55] .

Обладая способностью мыслить, человек со здоровой психикой может не только правильно оценивать свои действия, но и выбирать самые различные варианты поведения, соответствующие мотивам, потребностям, целям и задачам, которые он себе определил. Влияние же окружающей среды, внешних многочисленных факторов и обстоятельств, воздействующих на его поведение и определяющих таковое наряду с внутренними процессами, происходящими в нем, всегда проходят через его сознание. Воздействия внешнего мира на человека запечатлеваются в его голове, отражаются в ней в виде чувств, мыслей, побуждений, проявлений воли...»^[56] .

В большинстве своем значительное количество работ в области уголовного права и медицины, а также научных исследований посвящены невменяемости. Отсутствуют вообще исследования, рассматривающие понятие вменяемости с позиций характеристики ее как признака субъекта преступления.

Понятие вменяемости противоположно понятию невменяемости, которое дано в уголовном законе (ст. 21 УК РФ), когда лицо вследствие психического расстройства здоровья в момент совершения преступления не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Следовательно, вменяемость предполагает такое психическое состояние лица, при котором оно, совершая преступление, может осознавать свои действия и руководить ими.

Более емко определяют вменяемость как признак субъекта преступления Ю. М. Антонян и С. В. Бородин, которые рассматривают ее как психическое состояние лица, заключающееся в его способности при определенном развитии, социализации, возрасте и состоянии психического здоровья во время совершения преступления отдавать отчет себе в своих действиях и руководить ими, а в дальнейшем в связи с этим нести уголовную ответственность и наказание^[57] . В какой-то мере согласуется с такой трактовкой вменяемости определение Р. И. Михеева. Так, по его утверждению, вменяемость представляет собой социально-психологическую способность субъекта преступления считаться виновным и подлежать уголовной ответственности за совершенное преступление, когда по своему психическому состоянию данное лицо было способно в данный момент сознавать общественную опасность преступного деяния и руководить своими действиями^[58] .

Так, вменяемым может быть признан и не только психически здоровый человек, но и лицо, имеющее какие-либо психические расстройства, однако дающие ему возможность в момент совершения преступления осознанно и правильно оценивать свои действия в той или иной конкретной обстановке или ситуации. В данном случае речь идет о психических заболеваниях или расстройствах, которые, как отмечается в литературе, а также в судебно-психиатрической и судебно-следственной практике, не устраняют способности лица осознавать свои преступные действия и руководить ими.

Даже в утверждении «психически не здоров» в медицинском смысле, отмечает Р. И. Михеев, субъект преступления может быть вменяемым. При этом не только когда речь идет о «пограничных» состояниях психики, но и при хронических психических заболеваниях, а именно: шизофрении (в случаях ремиссии), эпилепсии (перед приступом) и в других случаях^[59] .

По данным Института судебной психиатрии им. В. П. Сербского, в частности, больные шизофренией составили около 50% всех лиц, признанных невменяемыми при проведении судебно-психиатрической экспертизы душевнобольных, а из общего числа прошедших судебно-психиатрическую экспертизу больных эпилепсией вменяемыми было признано 24,7%, а невменяемыми — 75,3%^[60] . также из 3,5 тыс. лиц, подвергнутых судебно-психиатрическому освидетельствованию, 48,8% имели различные психические расстройства. Однако они в установленном законом порядке были признаны вменяемыми, а также виновными в совершении преступлений и привлечены к уголовной ответственности^[61] .

Эта особенность была выявлена и при обобщении экспертной практики в судебной психиатрии и общепсихиатрических исследованиях в отношении психопатических лиц, совершивших преступления, которые не исключали способности отдавать отчет своим действиям и руководить ими в период совершения общественно опасного деяния^[62] .

Вместе с тем на практике всякие сомнения относительно вменяемости лица, совершившего общественно опасное деяние, когда его поведение не соответствует самоконтролю над собой, имеет место с его стороны неправильная реакция на внешние воздействующие факторы и раздражители и т. п., должны решаться в пользу данного лица. В этих случаях в отношении лица, совершившего преступление, для установления его психического состояния на предварительном следствии в соответствии с п. 2 ст. 79 УПК РСФСР в обязательном порядке проводится судебно-психиатрическая экспертиза. Дальнейшее решение вопроса о вменяемости лица, совершившего преступление, осуществляется судом в соответствии со ст. 305, 409, 410 УПК РСФСР на основании заключения судебно-психиатрической экспертизы.

Однако следует обратить внимание на то, что в судебно-психиатрической практике, как отмечают Л. И. Подрезова и Е. А. Трошкин, имеет место ошибочное мнение среди некоторых психиатров о необходимости признания невменяемыми большинства лиц, болеющих шизофренией, несмотря на то, что многие из них в момент совершения преступления достаточно хорошо социально адаптированы и осознанно управляют своим поведением^[63] .

Рассмотрение понятий вменяемости в литературе, а также анализ данных практики позволяет говорить о том, что вменяемость — не только неотъемлемый признак субъекта преступления, но понятие, как отмечает Р. И. Михеев, многогранное, довольно емкое и многоаспектное как по своему содержанию, так и по значению, которое определяется на основе толкования правовых норм, предусмотренных в уголовном законодательстве^[64] . В свою очередь, внутреннее содержание понятия вменяемости, которое подразумевается в уголовном законе, раскрывается, как и понятие невменяемости, посредством наличия совокупности двух критериев: юридического и медицинского.

Критерии вменяемости в науке уголовного права понимались неоднозначно и определялись учеными-юристами по-разному, так как многое зависело от подхода самого исследователя и его субъективного восприятия данного признака субъекта преступления. Создавшееся положение объяснялось, разумеется, отсутствием понятия вменяемости в уголовном законе, что порождало самые различные предложения по определению формулы вменяемости.

Большинство ученых, как обратил внимание Р. И. Михеев, восприняли конструкцию вменяемости, состоящую из сочетания двух критериев (юридического и медицинского), наряду с формулой вменяемости, которая строилась на сочетании трех критериев: юридического, психологического и медицинского. Некоторые исследователи предлагали вывести формулу вменяемости, в основе которой должен находиться только юридический критерий, другие предлагали сконструировать ее при помощи только медицинского критерия^[65] .

Так или иначе, всевозможные варианты формулы вменяемости интерпретировались, постоянно и всесторонне подвергались обоюдной критике авторов и их оппонентов.

Более подробно, на наш взгляд, критерии вменяемости в нашем уголовном праве были проанализированы и описаны Р. И. Михеевым, который дал и развернутое определение вменяемости. По его мнению, формула вменяемости должна состоять из совокупности двух критериев, одним из которых является юридический, другой медицинский. В свою очередь, юридический критерий вменяемости характеризуют три признака: интеллектуальный, волевой и эмоциональный.

Интеллектуальный признак рассматривается им как способность лица в момент совершения преступления сознавать фактический характер и общественную опасность совершаемых действий (бездействия), а волевой признак юридического критерия как способность лица во время совершения преступного деяния руководить своими действиями, т. е. способность руководить своей волей по своему внутреннему убеждению и желанию.

Вместе с тем эмоциональный признак в формулу вменяемости не включается. Но должен учитываться в обязательном порядке при установлении данного состояния лица при совершении им преступления^[66] .

Таким образом, доминирующую роль в юридическом критерии вменяемости играют интеллектуальный и волевой признаки, которые должны рассматриваться обязательно в совокупности и с учетом эмоционального признака.

Для более точной и емкой уголовно-правовой характеристики субъекта преступления и, в частности, признака вменяемости следует поддержать предложения ученых, имеющие место в литературе^[67] , о закреплении в уголовном законе понятия, критериев и признаков вменяемости, которые не предусмотрены в УК РФ 1996 г. Данное обстоятельство позволит более правильно решать вопросы как виновности, так и уголовной ответственности при осуществлении правосудия на современном этапе борьбы с преступностью и соблюдении принципов: законности (ст. 3), вины (ст. 5), справедливости (ст. 6) и других, нашедших свое законодательное закрепление в Уголовном кодексе РФ 1996 г.

Вменяемость как признак, характеризующий лицо, совершившее преступление, дает основание ставить вопрос о его виновности, а в дальнейшем, следовательно, об уголовной ответственности и наказании, т. е. установление вменяемости преступника как бы предшествует установлению в соответствии с принципами уголовного закона его виновности, которая доказывается как на стадии предварительного следствия, так и в суде.

Если лицо действовало в состоянии невменяемости, то вина отсутствует. При этом, согласно п. 2 ч. 1 ст. 68 УПК РСФСР, виновность лица, совершившего преступление, является обстоятельством, подлежащим доказыванию по уголовному делу как при производстве дознания, предварительного следствия, так и разбирательстве уголовного дела в суде. Виновность же лица, совершившего преступление, может быть установлена указанными органами только лишь после решения вопроса о его вменяемости, невменяемое же лицо не может быть виновно и, согласно ст. 21 УК РФ, не подлежит уголовной ответственности.

Вменяемость, по мнению В. С. Орлова и Р. И. Михеева, является необходимой предпосылкой для установления виновности субъекта, начальным звеном в общей цепи: вменяемость, затем вина, потом ответственность^[68] . Таким образом, установление всех обстоятельств дела на предварительном следствии и в судебном разбирательстве, а также заключение судебно-психиатрической экспертизы дают возможность судебно-следственным органам решать вопрос о вменяемости или невменяемости лица, совершившего преступление, а затем уже, в случае вменяемости лица, доказывать осознанность действий и способность руководить ими при совершении преступного деяния умышленно или по неосторожности, т. е. виновно. Поэтому вряд ли можно говорить о виновности лица, совершившего общественно опасное деяние, если в процессе предварительного следствия и дознания не установлена его вменяемость.

Речь в данном случае идет о взаимосвязи вменяемости и вины как признаков разных элементов в общем составе преступления. Эта взаимосвязь прослеживается прежде всего в том, что как вменяемость, так и вина, являясь признаками, в первом случае, субъекта преступления, а во втором — субъективной стороны, характеризуют психическую сторону лица, совершающего общественно опасное деяние умышленно или по неосторожности.

Вменяемость, являясь признаком субъекта преступления и связанная с виной, находясь в составе преступления, как справедливо отмечают Ю. М. Антонян и С. В. Бородин, вместе обеспечивают в отечественном уголовном праве действие основополагающего принципа субъективного вменения^[69] .

В свою очередь, установление взаимосвязи вменяемости и вины позволяет более глубоко разобраться в самом субъекте преступления как элементе состава, а также в его содержании и уголовно-правовой характеристике не только с позиций науки уголовного права, но и с позиций медицины и психологии. Таким образом, только после предварительного решения о вменяемости лица, совершившего общественно опасное деяние, как замечает В. С. Орлов, можно ставить вопрос о его виновности, потому что как виновным, так и невиновным может быть признано, как правило, вменяемое лицо^[70] .

Отсюда способность лица осознавать свое противоправное поведение, выраженное в совершении умышленного или неосторожного преступления, и руководить своими действиями является также и основанием для решения вопроса о привлечении его к уголовной ответственности.

Следовательно, уголовной ответственности может подвергнуться только вменяемое лицо, совершившее какое-либо преступление. В соответствии со ст. 8 УК РФ основание уголовной ответственности возникает с момента совершения лицом деяния, которое содержит все признаки (элементы) состава преступления (объект преступления, объективная сторона, субъективная сторона и субъект преступления), предусмотренные уголовным законом. Само же преступление — это юридический факт, при наличии которого вменяемое и виновное лицо становится обязанным подвергнуться принудительному воздействию со стороны государства.

Уголовная ответственность как правовое последствие — это результат применения уголовного закона со стороны государства в отношении вменяемого лица, совершившего общественно опасное деяние при доказанности вины субъекта преступления. Сама способность человека понимать совершаемые им действия и осознанно руководить своими поступками отличает вменяемого от невменяемого лица, невменяемый не может нести уголовную ответственность за свои противозаконные (преступные) действия при их совершении.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что вменяемость как признак, характеризующий субъекта преступления, наряду с виновностью является также и условием или предпосылкой наступления уголовной ответственности в отношении лица, совершившего общественно опасное деяние, что нельзя сказать о лице, которое совершило преступление в состоянии невменяемости. По утверждению Р. И. Михеева, вменяемость в уголовном праве как бы выполняет роль определителя субъекта преступления, а также одного из условии как вины, так и уголовной ответственности^[71] .

Вслед за уголовной ответственностью вменяемое лицо, которое является субъектом преступления, может понести уголовное наказание. Однако, хотя уголовная ответственность и предшествует наказанию, но может осуществляться и без него. Последнее положение, например, закреплено в ст. 92 УК РФ, в которой говорится, что несовершеннолетнее лицо, осужденное за совершение преступления небольшой или средней тяжести, может быть освобождено судом от наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия, предусмотренных ч. 2 ст. 90 УК (предупреждение, передача под надзор родителей или лиц, их заменяющих, возложение обязанности загладить причиненный вред и др.). В данном случае речь идет об освобождении субъекта преступления (несовершеннолетнего) только от наказания, но ни в коем случае не от уголовной ответственности за совершенное им преступное деяние.

Признав согласно ст. 410 УПК РСФСР доказанным совершение лицом в состоянии невменяемости преступления, суд выносит определение и в соответствии со ст. 21 УК РФ освобождает это лицо от уголовной ответственности или наказания и при необходимости решает вопрос о применении к нему принудительных мер медицинского характера, т. е. направляет лицо на принудительное лечение. При этом, исходя из п. 2 ст. 5 УПК РСФСР, суд прекращает уголовное дело за отсутствием в деянии невменяемого лица состава, так как оно не является субъектом преступления и, таким образом, не подлежит уголовной ответственности и наказанию. Суд указывает конкретную меру медицинского характера в зависимости от душевного заболевания лица и общественной опасности совершенного им преступления.

Таким образом, вопросы теории и практики судебно-психиатрической экспертизы неразрывно связаны с понятием вменяемости как неотъемлемого признака субъекта преступления. Вместе с тем, как показывает практика, работники суда, следствия и врачи эксперты-психиатры недостаточно владеют теоретическим обоснованием понятия вменяемости, имеющего уголовно-правовое значение для вины, уголовной ответственности и наказания субъекта преступления. Данное обстоятельство диктует острую необходимость проведения дальнейших научных исследований в этом направлении и более широкого отражения этих вопросов в юридической, медицинской и психологической литературе, чтобы уголовную ответственность и наказание за совершенное преступление могли нести физические лица, являющиеся вменяемыми.

2.3.1 Понятие и критерии невменяемости

Невменяемость представляет собой противоположное понятие вменяемости и, в отличие от последнего, раскрыто в уголовном законе (ч. 1 ст. 21 УК РФ). При этом невменяемое лицо, совершившее какое-либо общественно опасное деяние, не является субъектом преступления. К нему могут быть применены лишь принудительные меры медицинского характера, так как оно не подлежит уголовной ответственности и к нему не может быть применено уголовное наказание. Следовательно, не являясь субъектом преступления, невменяемое лицо не обладает основным признаком субъекта, совершившего общественно опасное деяние, — вменяемостью.

Общественная опасность деяния лица, отмечает Б. А. Протченко, как правило, определяется в зависимости от реального вреда, который причиняется общественным отношениям, а отсутствие у субъекта осознанных и целенаправленных действий обуславливает специфику квалификации содеянного невменяемым^[72] .

Следует разделить в связи с этим также правильную точку зрения В. Е. Квашиса, который особо подчеркивает, что невменяемый, совершивший общественно опасное деяние, не подлежит ответственности, так как вред причинен им невиновно, при отсутствии вины. Вместе с тем такие действия опасны для общества и его членов, ибо влекут причинение вреда и «появление» пострадавшего^[73] .

Если в судебной психиатрии проблема невменяемости является центральной по своей научной и практической значимости, то в уголовном праве и судебно-следственной практике ее важность не меньше, так как она самым тесным образом связана с институтами вины, уголовной ответственности и наказания, а также играет значимую роль в соблюдении законности в отношении психически больных лиц, совершивших преступное деяние. При этом проблема невменяемости является и одной из наиболее сложных, до конца не изученных проблем как в судебной психиатрии, так и в науке уголовного права, хотя ей посвящено значительно больше научных работ и исследований, чем проблеме вменяемости.

По мнению Г. В. Назаренко, термин «невменяемость» появляется в научной литературе только в XIX веке. Он не согласен с Н. Н. Баженовым, который утверждал, что понятие невменяемости уже существовало значительно раньше, то есть в XVII веке^[74] .

Проведенный анализ законов Российской Империи: Свода законов 1832 г. (ст. 136)^[75] ; Уложения 1845 г. (ст. 101)^[76] ; Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г.; Уголовного Уложения 1903 г. (ст. 39) свидетельствует о том, что указанные уголовные законы не признавали субъектом преступления лицо, которое совершало преступное деяние в безумии или сумасшествии, т. е. когда оно не осознавало своих действий и не могло руководить ими вследствие болезненного расстройства душевной деятельности. Более развернутое законодательное определение невменяемости лица, совершившего преступление, освобождавшее его от уголовной ответственности и наказания, было дано в Уложении 1903 г.

Значительный вклад в разработку учения о невменяемости в различные периоды развития нашего государства и последние годы внесли отечественные ученые-юристы: С. И. Тихенко, В. С. Трахтеров, В. С. Орлов, И. К. Шахриманьян, Ю. С. Богомягков, Р. И. Михеев, Г. В. Назаренко и другие^[77] .

В процессе развития судебной психиатрии и науки уголовного права в учении о невменяемости детализировалось и уточнялось данное состояние, которое понималось и трактовалось учеными неоднозначно, в особенности когда речь шла о критериях невменяемости. Не случайно в науке уголовного права и судебной психиатрии наблюдается разный подход ученых и практиков к выработке самого понятия невменяемости и раскрытию его внутреннего содержания. Обращая внимание на данное обстоятельство, В. X. Кандинский писал, что закрепление уже в законе общего определения понятия невменяемости необходимо прежде всего для взаимного понимания как между врачами-психиатрами, с одной стороны, так и юристами, с другой, так как при отсутствии такого взаимопонимания врач-эксперт в суде не будет иметь возможности, давая заключение о психическом состоянии обвиняемого, согласовывать принципы и взгляды психиатрии с требованиями уголовного закона^[78] .

С. И. Тихенко рассматривал невменяемость как понятие юридическое, под которым подразумевается «свойство деятеля», а также совокупность биологических условий, которые в момент совершения преступного деяния могут отсутствовать^[79] .

В свою очередь Я. М. Калашник, также относя невменяемость к понятию юридическому, определяет это состояние как болезнь основных психических функций человека — мышления и воли, в результате чего лицо не способно осознавать свои действия и руководить ими^[80] .

B.C. Орлов обращает внимание на то, что, с медицинской точки зрения, невменяемость представляет собой болезненное состояние психики лица, которое лишает его способности осознавать объективную действительность и контролировать свое поведение^[81] .

С точки зрения медицины, в частности судебной психиатрии, и уголовного права, невменяемость определяется Г. В. Морозовым как юридическое понятие, которое означает болезненное психическое состояние лица на момент совершения им противозаконного деяния, не позволяющее поставить ему в вину это деяние. Лицо же, находящееся в состоянии невменяемости во время совершения противоправного деяния, не является субъектом преступления и не подлежит уголовной ответственности.

Представляется, что достаточно полно и емко в науке уголовного права, уже ближе к нашим дням, понятие невменяемости сформулировано Р. И. Михеевым. Изучая и исследуя фундаментально данную проблему, он пришел к выводу, что невменяемость — это такое состояние, при котором лицо не способно осознавать во время совершения преступления характер и общественную опасность совершаемых действий (бездействия) или руководить ими, что исключает вину и уголовную ответственность. Невменяемость вызвана хронической психической болезнью, временным расстройством психической деятельности, слабоумием или иным психическим болезненным состоянием лица^[82] .

В отечественном уголовном законодательстве понятие невменяемости в основном строится на сочетании двух критериев — медицинского (биологического) и юридического (психологического), хотя в уголовно-правовой и медицинской литературе по этому поводу имеют место самые разные точки зрения, но, тем не менее, превалирует названная.

В Уголовном кодексе РФ 1996 г. законодатель более четко определил формулу невменяемости по отношению к предшествующему уголовному законодательству. В ч.1 ст. 21 УК сказано, что не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения преступления находилось в состоянии невменяемости, т. е. не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или бездействия, либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, а также слабоумия или иного болезненного состояния своей психики^[83] .

Из текста закона видно, что само понятие невменяемости, основывающееся на положениях науки уголовного права и психиатрии, существенно уточнено. Невменяемость представляет собой, как и прежде, совокупность двух критериев — медицинского (биологического или психиатрического) и юридического (психологического), что соответствует доктрине отечественного, и в частности современного, уголовного права^[84] . При этом медицинский критерий, в свою очередь, предполагает не наличие душевной болезни и душевного расстройства, как это указывалось в УК РСФСР 1960 г., а у лица в действительности должно быть психическое расстройство. Таким образом, законодатель несколько уточнил содержание медицинского критерия, акцентируя внимание на болезненном состоянии именно психики лица, а не просто болезненном состоянии его в момент совершения преступления.

Уточнен в УК РФ 1996 г. и юридический критерий, который рассматривается как невозможность лица осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) или руководить ими. Итак, состояние невменяемости по действующему уголовному законодательству определяется совокупностью или сочетанием двух критериев — медицинского и юридического. Д. Р. Лунц верно заметил, что когда решается вопрос о вменяемости или невменяемости лица, то характер и тяжесть психических расстройств всегда определяются применительно к критериям невменяемости, которые указаны в законе^[85] . Следовательно, для признания лица невменяемым судебно-психиатрической экспертизе, а в дальнейшем суду, основываясь на экспертном заключении, необходимо установить наличие как медицинского, так и юридического критериев во время совершения лицом общественно опасного деяния.

Исходя из анализа рассмотренных точек зрения понятия невменяемости и уточнений, внесенных законодателем в формулу невменяемости (ч. 1 ст. 21 УК РФ), представляется целесообразным, разумеется, не претендуя на бесспорность, определить ее следующим образом.

Невменяемость представляет собой различные виды болезненных психических расстройств лица, которое во время совершения общественно опасного деяния причиняет или может причинить вред общественным отношениям, охраняемым уголовным законом, и не может осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, что исключает виновность данного лица и признание его субъектом преступления, а также привлечение к уголовной ответственности и назначение ему наказания.

В свою очередь, как мы уже отмечали, лицо, совершившее преступное деяние в состоянии невменяемости, согласно ч.1 ст. 21 УК РФ не подлежит уголовной ответственности и наказанию. Таким лицам по решению суда в соответствии со ст. 97-104 УК РФ могут быть назначены принудительные меры медицинского характера.

2.3.2 Проблемы уголовной ответственности несовершеннолетних с признаками отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством

Абсолютно новым, интересным и не бесспорным для российского законодательства является положение, нашедшее свое закрепление в ч. 3 ст. 20 УК РФ. Согласно тексту закона, несовершеннолетнее лицо в возрасте от 14 до 18 лет не подлежит уголовной ответственности, если на время совершения преступления оно имело отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством, и не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своего преступного поведения либо руководить им. В данном случае имеет место одно из обстоятельств, исключающих уголовную ответственность в отношении совершившего общественно опасное деяние несовершеннолетнего лица, которое не является субъектом преступления.

В уголовно-правовой литературе встречаются различные подходы и обоснования этого положения, чаще всего определяемые авторами как «возрастная невменяемость»^[86] , «возрастная невменимость»^[87] . В дальнейшем, например, Г. В. Назаренко несколько уточняет положение, зафиксированное законодателем в ч. 3 ст. 20 УК РФ. С точки зрения ученого, понятию «отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством» более соответствует категория «возрастная незрелость», служащая для обозначения обстоятельства, исключающего уголовную ответственность несовершеннолетних^[88] .

Здесь, скорее, следует говорить об ограниченной способности несовершеннолетнего лица, возникающей не в связи с каким-либо психическим расстройством, а вследствие отставания или задержки у него психического развития, обусловленных самыми различными причинами, факторами, возрастными, медико-биологическими особенностями. Такими причинами, например, могут быть: общее недоразвитие всего организма, в частности психической деятельности, органические повреждения центральной нервной системы, социальная и педагогическая запущенность, различные аномалии, проявляющиеся в нарушении психического развития, и другое. Обращает на это внимание в своей монографии и Г. В. Назаренко, особо подчеркивая, что в качестве причин, детерминирующих отставание несовершеннолетних в психическом развитии, которое не связано с психическими расстройствами, как правило, выступает сочетание дефицита здоровья с дефектами воспитания.

В детском и подростковом возрасте от 14 до 16 лет, отмечал еще в 1968 г. О. Е. Фрейеров, головной мозг полностью не сформировался в результате физиологического недоразвития, а не болезненного состояния; противоправное действие не инкриминируется в таком возрасте, так как в этом случае надо говорить не о юридическом понятии невменяемости, которое определено уголовным законом, а о неспособности несовершеннолетнего полностью сознавать значение своих действий^[89] .

Возможность случаев отставания в развитии несовершеннолетних, не связанного с психическим расстройством (правда, требующих уточнений), предусмотрена и в уголовно-процессуальном законе. В ч. 2 ст. 392 УПК РФ законодателем указана необходимость при производстве предварительного следствия и судебного разбирательства и при наличии данных об умственной отсталости несовершеннолетнего, не связанной с психическим расстройством, выявлять, мог ли он в данном случае в полном объеме сознавать значение своих действий во время совершения преступления. Данное положение в уголовно-процессуальном законодательстве было уточнено с вступлением в силу 1 января 1997 г. Уголовного кодекса РФ.

Теперь в ч. 2 ст. 5 УПК РФ, которая предусматривает обстоятельства, исключающие производство по уголовному делу, прямо закреплено, что уголовное дело подлежит прекращению в отношении несовершеннолетнего, который достиг возраста, предусмотренного ч. 1 и ч. 2 ст. 20 УК РФ, однако вследствие отставания в психическом развитии, которое не связано с психическим расстройством, во время совершения преступления не мог в полной мере осознавать общественную опасность своих действии либо руководить ими^[90] .

Таким образом, речь в определенном смысле идет об отставании несовершеннолетнего лица в психическом развитии, которое чаще всего не соответствует паспортному возрасту на год, два и более лет. Отсюда, устанавливая возраст привлечения к уголовной ответственности, законодатель исходит из убеждения, что, достигнув предусмотренных в УК возрастных границ, несовершеннолетний может в полной мере понимать общественную опасность своего деяния и руководить им, даже если оно имеет криминальный оттенок. Сказанное позволяет согласиться с Г. Н. Борзенковым, который полагает, что, исходя их принципов уголовного права, более правильно говорить в ч. 3 ст. 20 УК РФ об отставании в психическом развитии, чем бы оно ни было вызвано, главное, что вследствие этого несовершеннолетний, совершая преступное деяние, не мог в полной мере осознавать общественную опасность своих действий или руководить ими^[91] .

Следует заметить, что законодатель, предусматривая в ч. 3 ст. 20 УК РФ это состояние, связанное с отставанием психического развития несовершеннолетнего, но не с психическим расстройством, при отсутствии конкретизации как бы дает повод к различному пониманию этого нововведения, а порой и неоднозначному толкованию самого закона. Данное обстоятельство в определенной степени порождает своеобразные трудности в судебно-следственной практике при решении вопросов о привлечении к уголовной ответственности данной категории лиц при совершении ими преступлений.

Представляется, что законодательную формулировку отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, зафиксированную в ч. 3 ст. 20 УК РФ, и понятие «задержка психического развития» (ЗПР), употребляемое чаще всего в педагогике (дефектологии), психологии, медицине и т. п., видимо, следует рассматривать как одинаковые понятия, несущие равнозначную смысловую нагрузку. Что же касается терминов «отставание» и «задержка» применительно к рассматриваемым понятиям, вероятно, о них можно говорить как о синонимах, хотя каждый из них может иметь самую различную дополнительную окраску, исходя из принадлежности предмета исследования.

Задержка психического развития представляет собой основной тип аномалии, которая проявляется в нарушении нормального темпа психического развития ребенка. Она может быть вызвана дефектами конституции ребенка (гармонический инфантилизм), соматическими заболеваниями или органическими поражениями центральной нервной системы и т. п. При этом, в отличие от олигофрении, при которой в основном наблюдается устойчивое общее недоразвитие психики у детей с ЗПР, само недоразвитие высших психических функции имеет временный характер^[92] .

Следовательно, речь в данном случае идет о не совсем полноценном или ограниченном психическом развитии несовершеннолетнего при отсутствии расстройства психики, в результате чего он не может в полной мере осознавать преступность своего поведения либо руководить им. Вместе с тем сама возможность оценки своего поведения у данных лиц приобретается в процессе постепенного усвоения ими на разных этапах жизненного пути норм, правил, общественных и социальных ценностей в детском саду, семье, школе, трудовых коллективах и т. п., хотя и они еще не в полном объеме включены в социальную структуру общества.

Причины отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством несовершеннолетних, достаточно многообразны и, как правило, коренятся на ранней стадии развития ребенка и даже до момента его рождения, а впоследствии и после рождения.

Причины задержек психического развития, отмечают Т. А. Власова и М. С. Певзнер, могут возникнуть из-за явлений токсикоза или нарушения питания матери во время беременности, из-за недоношенности, в результате легких природовых травм, дистрофии и дизентерии, перенесенных ребенком в жизни, и т. п..

Отставание в психическом развитии несовершеннолетнего может быть обусловлено и длительными физиологическими заболеваниями, неблагоприятными и неправильными условиями воспитания, длительной изоляцией ребенка от семьи, своих сверстников, ранним употреблением спиртных напитков и наркотических средств, употреблением одурманивающих веществ, личностными отклонениями и другими причинами и условиями, способствующими задержке общего темпа развития организма, а также порождающими психическую незрелость на ранней стадии формирования личности ребенка или подростка.

Причинами отставания в психическом развитии может являться как алкоголизм родителей с возможным наступлением самых неблагоприятных последствий для будущих детей, так и их сиротство, которое в последние годы приобрело широкие масштабы.

Если же несовершеннолетнее лицо, как мы уже неоднократно отмечали, достигло минимальных и максимальных возрастных границ, предусмотренных в законе, и совершило преступление при указанных в ч. 3 ст. 20 УК РФ обстоятельствах, оно не может подлежать уголовной ответственности, так как не является субъектом общественно опасного деяния.

В результате установления данного обстоятельства, исключающего привлечение несовершеннолетнего лица к уголовной ответственности, у органов дознания, предварительного следствия и суда возникает не право, а предусмотренная уголовно-процессуальным законом (ч. 2 ст. 5 УПК) обязанность прекратить уголовное дело, если оно находится в производстве.

Однако для установления отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, как на предварительном следствии, так и в суде должна в обязательном порядке проводиться комплексная психолого-медико-педагогическая экспертиза, в работе которой желательно участие эксперта-психиатра, а при необходимости целесообразно приглашение и других специалистов или консультантов.

Возможно также в отношении данной категории лиц проведение комплексной судебной психолого-медико-психиатрической экспертизы с приглашением педагога, желательно специалиста в области дефектологии.

Вместе с тем в связи со сложностью, а иногда и по другим причинам невозможно проводить в отношении данной категории несовершеннолетних, совершивших преступление, комплексные экспертизы как на стадии предварительного следствия, так и на стадии судебного разбирательства. Поэтому в некоторых случаях они проводятся специалистами в какой-либо одной области знаний (медицины, педагогики или психологии).

В принятом постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» от 14 февраля 2000 г. вопросы, касающиеся уголовной ответственности несовершеннолетних по ч. 3 ст. 20 УК РФ, несколько уточнены, но не решены полностью^[93] . В свою очередь, принятие такого постановления при соответствующем обобщении судебно-следственной практики позволит избежать в дальнейшем не только имеющих место многочисленных трудностей, но и устранить встречающиеся недостатки и ошибки, связанные с рассмотрением этой категории уголовных дел.

2.3.3 Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости

При рассмотрении проблем, связанных с субъектом преступления, одним из малоисследованных вопросов, решение которого представляет большое теоретическое и практическое значение, является изучение преступного поведения лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости.

Впервые в отечественном уголовном законодательстве, наряду с понятиями вменяемости и невменяемости, нашла свое отражение новая норма (ст. 22 УК РФ 1996 г.). Суть данной законодательной новеллы состоит в том, что если вменяемое лицо во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своего деяния либо руководить им, оно подлежит уголовной ответственности.

В свою очередь, психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом не только при назначении наказания, но и служит основанием для применения принудительных мер медицинского характера. Степень же влияния различных внешних обстоятельств и окружающей среды на уголовное наказание, как правило, определяется наличием той или иной психической болезни, глубиной расстройства психики лица, совершившего преступление, и возможностью им осознавать и понимать свое поведение и руководить им.

Несмотря на то, что способность осознавать общественно опасный характер своих действий и возможность руководить ими в силу психического расстройства у данных лиц несколько ограничены по отношению к правонарушителям, которые совершили преступное деяние, не страдая психическими расстройствами, т. е. были полностью вменяемыми, это обстоятельство не устраняет установления их виновности и привлечения к уголовной ответственности и наказания, а это значит, что они являются субъектами того или иного совершенного ими преступления.

Вместе с тем при применении данного института на практике возникает много трудностей и проблем, объясняемых его новизной и противоречивостью некоторых положений, требующих дополнений и уточнений.

В юридической, медицинской и другой литературе институт «уменьшенной»^[94] , «ограниченной»^[95] , «пограничной»^[96] , «относительной» и т. п. вменяемости всегда вызывал самые оживленные споры и дискуссии среди отечественных и зарубежных юристов, ученых и практиков, а также представителей других наук, в частности судебной психиатрии и психологии.

Заметим, что институт уменьшенной вменяемости давно имел место в уголовном законодательстве зарубежных государств, хотя и трактовался по-разному. Так, уменьшенная (ограниченная) вменяемость предусмотрена, например, в Австрии, Венгрии, Дании, Италии, Польше, Финляндии, ФРГ, Франции, Швейцарии, Югославии, Японии и других странах^[97] , которая, как правило, является основанием для снижения субъекту преступления уголовного наказания.

Особо следует заметить, что в юридической и медицинской литературе рассматриваемые психические расстройства, не исключающие вменяемости, отождествляются с психическими аномалиями^[98] , в связи с тем, что данные понятия представлены как равнозначные и не противоречащие друг другу, когда речь идет о лице, совершающем общественно опасное деяние и являющемся субъектом преступления. При психических аномалиях, не исключающих вменяемости, сохраняется не только связь с внешним миром, но и детерминация всей психической деятельности и поступков человека, хотя и имеют место определенные искажения^[99] .

Уголовно-правовая оценка психических аномалий и психические особенности лица, совершившего преступление, отмечает Р. И. Михеев, представляют довольно большую сложность в правоприменительной практике, так как лица с психическими расстройствами вследствие снижения сознательно-волевой регуляции совершают неадекватные ошибочные действия^[100] .

В УК РФ 1996 г. термины «уменьшенная», «ограниченная», «пограничная» и т. п. вменяемость не используются. По существу ст. 22 УК РФ, предусматривающая уголовную ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, раскрывает институт так называемой уменьшенной (ограниченной) и другой вменяемости. Таким образом, в данной статье речь идет о психических аномалиях, не исключающих вменяемости субъекта преступления, что не устраняет установления его вины в совершении им общественно опасного деяния. Само же лицо с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, которое в силу данного болезненного состояния не могло в полном объеме осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или руководить ими, представляя и определенную опасность для общества и граждан, подлежит уголовной ответственности и наказанию за совершенное преступление.

Психические аномалии в определенных условиях ослабляют механизм внутреннего контроля, облегчают совершение случайных, непродуманных, в том числе противоправных, поступков, что довольно часто может привести к совершению преступления^[101] .

При этом психические отклонения с болезненной патологией повышают не только опасность аномального субъекта преступления, но в то же время ограничивают его способность сознавать свои действия и руководить ими правильно и с определенным значением^[102] .

Лицо с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, совершая преступление, предполагает виновное отношение к своему поведению, так как оно способно, хотя и не в полной мере, осознавать и понимать характер своих действий и конкретную ситуацию, в которой оно находится, а также контролировать свое противоправное поведение. Не случайно при доказанности вины и при наличии признаков субъекта преступления, а также самого состава уголовная ответственность таких лиц наступает на общих основаниях, как например в тех случаях, когда совершает общественно опасное деяние вменяемое лицо.

Ст. 22 УК РФ прежде всего имеет в виду наиболее распространенные психические расстройства, не исключающие вменяемости: олигофрения (легкой степени), различные формы неврозов (неврастения, истерия, психастения), психозы, например алкогольные, психопатии, органическое поражение центральной нервной системы и другие психические аномалии. Эти психические расстройства существенно уменьшают способность лица контролировать свое поведение, ведут к резкому снижению общего интеллекта и волевой сферы, а также затрудняют, хотя полностью не исключают, мыслительный процесс и волю лица во время совершения им преступления.

В медицинской и юридической литературе, а также судебно-следственной практике отмечается преобладание лиц, болеющих различными неврозами, которые представляют группу психических расстройств, возникают в результате психических травм и сопровождаются нарушением общего самочувствия и различных соматове-гетативных функций, эмоциональной неустойчивостью, повышенной психической истощаемостью при достаточной оценке окружающего и осознании своего болезненного состояния^[103] .

В свою очередь, отрицательное состояние психического здоровья населения России в настоящее время создает определенные условия для совершения лицами с аномальными отклонениями на фоне общего роста преступности самых различных общественно опасных деяний.

Так, в докладе Уполномоченного по правам человека в РФ указано, что за последнее десятилетие в нашей стране отмечается рост зарегистрированных нервно-психических расстройств среди различных слоев населения. При этом возросло число инвалидов с психическими расстройствами более чем на треть, что составляет около 700 тыс. человек.

Увеличение количества лиц с психическими расстройствами как бы условно образует своеобразный криминальный резерв аномальных правонарушителей, которые под воздействием негативных обстоятельств и окружающей среды могут совершить какие-либо преступления различной опасности.

Данная категория лиц привлекается к уголовной ответственности, в принципе, на общих основаниях, как и абсолютно вменяемые правонарушители, хотя психические расстройства не позволяют указанным субъектам полностью осознавать происходящее в объективной реальности при совершении ими какого-либо преступления. Само привлечение к уголовной ответственности как реакция государства на совершенное преступление в отношении виновного вменяемого лица, нарушившего уголовно-правовые запреты и противопоставившего свои интересы общественным, таким образом, касается лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, которые не могли в полной мере осознавать характер и общественную опасность своего поведения или руководить им.

В свою очередь, каждое лицо, совершившее преступное деяние, должно получить от имени государства не только соответствующую общественно-политическую, но, в первую очередь, уголовно-правовую оценку в зависимости от характера и степени общественной опасности преступления и причиненного вреда (ущерба) общественным отношениям. Не исключением в данном случае является и аномальный субъект преступления, разумеется, при доказанности его вины в совершении преступного деяния.

Таким образом, уголовная ответственность в отношении лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, как и при полной вменяемости, наступает, когда лицом совершается конкретное общественно опасное деяние, так как и в первом, и во втором случаях налицо субъект преступления, который отсутствует при совершении уголовного деяния невменяемым лицом при наступлении или отсутствии вредных последствий.

Вместе с тем психическое расстройство, не исключающее вменяемости, хотя и снижает возможность осознанно оценивать лицом общественную опасность своих действий либо руководить ими, однако данное обстоятельство не препятствует следствию и суду в каждом конкретном случае устанавливать его виновность, которая является и может служить условием для наступления уголовной ответственности. Поэтому при наличии признаков правонарушителя — возраста и вменяемости — можно говорить об аномальном субъекте преступления, совершившим общественно опасное деяние, и установлении его виновности с последующим привлечением к уголовной ответственности, а в дальнейшем и к наказанию.

Вопрос об уголовной ответственности в рассматриваемом нами случае возникает только тогда, когда есть субъект преступления, в отношении которого установлена вина по поводу инкриминируемого ему общественно опасного деяния. Вина же, в свою очередь, устанавливается только в том случае, если лицо, совершившее преступление, вменяемо, на чем делает акцент законодатель в диспозиции ч. 1 ст. 22 УК РФ.

Следовательно, вменяемость рассматриваемого субъекта преступления предполагает, несмотря на психические отклонения, в то же время и определенную сумму психических и психологических возможностей осознанно совершать правонарушения различной степени общественной опасности, что и составляет ее внутреннее содержание. Даже наличие у такого лица психических расстройств, которые не дают ему возможности, в полной мере осознавать и понимать фактическую сторону, социальную значимость и общественную опасность своих преступных действий либо руководить ими, в отличие от невменяемого, позволяет говорить об установлении его виновности.

Определенную специфику в отношении аномальных субъектов преступления наряду с уголовной ответственностью имеет правильное применение к ним наказания, которое должно быть определено судом в соответствии с принципом справедливости (ст. 6) и общих начал его назначения (ст. 60) по УК РФ. В этом случае, хотя данная категория субъектов преступления и представляет определенную опасность для общества и его граждан, они вряд ли могут нести уголовное наказание наравне с психически здоровыми преступниками. Данное обстоятельство не исключает дифференцированного подхода к аномальному правонарушителю с учетом его психических отклонений и совершенного им общественно опасного деяния в каждом конкретном случае.

Совершение лицом с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, преступления влечет как уголовную ответственность, так и отбывание наказания, а само психическое отклонение учитывается судом и может служить основанием, согласно ч. 2 ст. 22 и ст. 97 УК РФ, для назначения, как было отмечено, принудительных мер медицинского характера.

Проведенное исследование нового института в нашем уголовном законодательстве в рамках ст. 22 УК РФ, а также изучение судебно-психиатрической и судебно-следственной практики позволили прийти к выводу о необходимости проведения дальнейших комплексных исследований по изучению субъекта преступления с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, а также вопросов уголовной ответственности и наказания в отношении данной категории лиц.

Не последнее место в этой связи должно занимать и совершенствование уголовного закона, который требует своего принципиального уточнения и дополнения, а также закрепления в нем пограничного понятия между вменяемостью и невменяемостью, т. е. так называемого условно института «уменьшенной (ограниченной) вменяемости» и его критериев.

Реализация данных предложений и ранее указанных, в свою очередь, позволит в судебно-следственной практике избежать имеющихся ошибок, а также более всесторонне, полнее и объективнее исследовать все обстоятельства дела в отношении лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, как субъектов преступления, которые при доказанности вины подлежат уголовной ответственности и наказанию в соответствии со ст. 22 УК РФ.

2.4 Уголовная ответственность за совершение преступления в состоянии опьянения

Для исследования субъекта преступления в современном российском уголовном праве большое теоретическое и практическое значение имеет изучение вопросов уголовной ответственности лиц, совершивших общественно опасное деяние в состоянии опьянения. Положение об ответственности за совершение преступления в состоянии опьянения в отечественном уголовном законодательстве нашло свое конкретное разрешение не сразу. По существу длительное время уголовная ответственность была предусмотрена за совершение преступного деяния в состоянии алкогольного опьянения, которое по усмотрению суда могло быть признано отягчающим обстоятельством .

Вместе с тем, согласно ст. 23 УК России 1996 г., уголовная ответственность наступает за совершение преступления не только в состоянии алкогольного опьянения, но также вызванного употреблением наркотических средств и одурманивающих веществ. Следовательно, любой вид опьянения по действующему законодательству не освобождает лицо, совершившее преступление, от уголовной ответственности и наказания.

Среди многообразных видов антиобщественного (девиантного) поведения наиболее распространенным и достаточно живучим является пьянство, выражающееся в злоупотреблении спиртными напитками, которое особенно в последние годы приобрело широкие масштабы и которое, как правило, заканчивается болезненным состоянием — алкоголизмом, как злоупотребление наркотическими средствами - наркоманией, а одурманивающими веществами — токсикоманией. Следовательно, совершение преступления в состоянии любого опьянения представляет серьезную опасность, как для всего общества, так и для граждан.

Представляется целесообразным в первую очередь раскрыть смысл, вкладываемый законодателем в понятие «алкогольное опьянение», так как именно в данном состоянии лица чаще всего совершают самые различные общественно опасные деяния, что имеет принципиальное значение не только для привлечения субъекта преступления к уголовной ответственности, но и тогда, когда она отсутствует, если речь идет о патологическом опьянении, которое необходимо отличать от физиологического (простого) опьянения.

Решая вопросы уголовной ответственности за преступления, совершаемые в состоянии алкогольного опьянения, необходимо исходить из влияния и воздействия алкогольных напитков на общее состояние и психику лица, их употребившего. Алкоголь, воздействуя на организм человека, поражает его сознание и волю тем сильнее, чем тяжелее степень опьянения. Не случайно некоторые лица, совершившие преступления в состоянии алкогольного опьянения, часто ссылаются на то, что они в данный момент ничего не понимали и не осознавали случившегося.

Физиологическое (простое) опьянение, разумеется, не может служить основанием для утверждения, что субъект преступления не осознавал своих противоправных действий и наступления вредных последствий. Обычно физиологическое опьянение наступает постепенно, а лицо, принимающее алкогольные напитки, осознает и понимает, что, употребляя их по своей воле при отсутствии насильственного принуждения, приводит себя в такое состояние. Поэтому в тех случаях, когда преступление совершает пьяный, как справедливо подметила Н.С. Лейкина, не исключается его вменяемость, так как в состоянии опьянения, как правило, налицо объективные и субъективные основания для уголовной ответственности, которая ни при каких условиях не может быть исключена при обычном опьянении^[104] .

Вместе с тем при решении вопроса об уголовной ответственности, когда алкогольное опьянение, а также наркотическое и токсическое, наступило в результате насильственного, т. е. физического принуждения, произошедшего против воли лица, то в некоторых случаях, при отсутствии вины в его действиях, может иметь место освобождение от уголовной ответственности. Правда, подобное положение действующим уголовным законодательством не регламентировано, хотя требует своего законодательного разрешения.

Основное действие алкоголя — опьянение. Само же влияние и действие алкоголя на организм определяется не только количеством принятого спиртного, но и его крепостью. В судебно-психиатрической практике обычно принято различать простое алкогольное опьянение и патологическое опьянение. При этом простое алкогольное опьянение условно подразделяется на степени опьянения: 1) легкую; 2) среднюю и 3) тяжелую^[105] .

При физиологическом (простом) опьянении хотя и появляются некоторые нарушения психики в зависимости от степени опьянения, однако они не влекут, как было отмечено, утраты способности понимать совершаемые действия и руководить ими не только в повседневном поведении при употреблении алкоголя, но и в момент совершения преступления, что не освобождает лицо от уголовной ответственности.

Особо следует обратить внимание, что при любой степени опьянения, даже при тяжелой, как отмечается в юридической литературе, и с этим следует согласиться, отсутствует медицинский критерий невменяемости, т. е. какое-либо психическое расстройство. Наряду с этим при физиологическом опьянении любой степени, как правило, отсутствует и юридический критерий невменяемости, так как опьянение не приводит к полному отсутствию контроля над сознанием и возможности руководить своими действиями^[106] .

Физиологического опьянения необходимо отличать от патологического, которое является кратковременным психическим расстройством, возникшим на почве злоупотребления алкоголем. Вместе с тем патологическое опьянение должно отграничиваться от тяжелой степени физиологического опьянения, которое качественно отличается от кратковременного психического расстройства.

В психиатрии патологическое опьянение относится к группе острых кратковременно протекающих психических расстройств. Оно возникает в результате приема не только значительных, но и малых доз алкоголя. Для данного состояния характерно внезапно наступающее изменение сознания. В клинической картине патологического опьянения сочетаются, как правило, признаки сумеречного помрачения сознания и галлюцинаторно-бредовые переживания, в результате чего возникает искаженное восприятие окружающего. Совершаемые в состоянии патологического опьянения преступные действия не являются реакцией на какие-либо имеющие место реальные события. Заканчивается патологическое опьянение обычно внезапно, так же как и начинается. Иногда оно переходит в сон, после которого чаще всего наступает полная амнезия, но могут сохраняться отрывочные воспоминания о пережитом^[107] .

Такое поведение лица, находящегося в состоянии патологического опьянения, объясняется, прежде всего, болезненным искаженным восприятием окружающей среды, в которой находится данное лицо, немотивированным и довольно часто агрессивным поведением. Таким образом, в судебно-психиатрической практике, на что уже обращалось внимание, патологическое опьянение рассматривается как кратковременный психоз, а лица, совершившие общественно опасное деяние, в данном состоянии признаются невменяемыми, если имеет место совокупность медицинского и юридического критериев. В этом случае лицо не признается субъектом преступления.

Следовательно, если лицо, совершившее общественно опасное деяние в состоянии физиологического опьянения, как мы уже ранее отмечали, является субъектом преступления и несет уголовную ответственность, так как оно признается вменяемым, то в состоянии патологического опьянения при установлении судом его невменяемости уголовная ответственность в отношении данного лица исключается.

Вышеизложенное позволяет констатировать, что совершение преступлений в состоянии алкогольного опьянения представляет большую общественную опасность как для государства, так и его граждан. Не случайно между пьянством и преступностью существует тесная связь, хотя число лиц, совершающих самые различные преступления в состоянии алкогольного опьянения, из года в год постепенно уменьшается, что может быть подтверждено официальными данными уголовной статистики и результатами криминологических исследований последних лет по России и на региональном уровне.

В последние годы резко участились случаи управления транспортом лицами в состоянии алкогольного опьянения. Они — виновники каждого четвертого дорожно-транспортного происшествия.

Рост транспортных правонарушений в какой-то степени объясняется и отменой в свое время уголовной ответственности за управление транспортным средством в состоянии опьянения (ст. 211-1), которая была исключена из УК РСФСР 1960 г. Отсутствует специальная норма и в действующем УК РФ 1996 г. Данное обстоятельство порождает в сознании правонарушителей чувство безнаказанности за указанное деяние, способствует совершению, наряду с другими причинами, дорожно-транспортных происшествий и транспортных преступлений.

Однако под опьянением в ст. 23 УК РФ понимается не только состояние, вызванное употреблением алкоголя, но и потреблением наркотических средств или одурманивающих веществ.

Наркотическое опьянение имеет свои особенности, в отличие от алкогольного, и по внешним проявлениям чаще всего может быть определено как эйфорическое. Оно также характеризуется вялостью и сонливостью, часто бессмысленным выражением лица, монотонной и неясной речью. Картина поведения в целом, как отмечается в специальной литературе, напоминает и похожа на поведение лица, находящегося в состоянии алкогольного опьянения, однако запах алкоголя изо рта отсутствует. Сам субъект становится вялым и малоподвижным, отгороженным от окружающего. Субъективно данные лица испытывают или переживают блаженство, так как все окружающее представляется им далеким и нереальным, не имеющим к ним отношения. Нередко наркотическое опьянение сопровождается галлюцинаторными переживаниями^[108] . Следует также отметить, что, как и при алкогольном опьянении, осознанность своего поведения и контролируемость поступков у лица, находящегося в данном состоянии, сохраняется.

Следовательно, согласно ст. 23 УК РФ лицо, совершившее общественно опасное деяние в состоянии наркотического опьянения, если оно является субъектом преступления, от уголовной ответственности не освобождается.

Само указание закона (ст. 23 УК РФ) об уголовной ответственности лиц, совершивших преступления в состоянии опьянения, и отсутствие его в перечне обстоятельств, отягчающих наказание (ст. 63), скорее, носит превентивный, а не репрессивный характер. Вместе с тем, как свидетельствует уголовная статистика и судебно-следственная практика, за последние годы в России и на региональных уровнях количество совершаемых преступлений в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, а также связанного с употреблением одурманивающих веществ, особенно среди несовершеннолетних, из года в год увеличивается. Данное обстоятельство представляет серьезную угрозу не только для нашего общества и государства, но и для всех граждан России, в частности для детей и молодежи, т.е. когда речь идет о преступности несовершеннолетних и молодежной преступности.

Глава № 3. Понятие и сущность специального субъекта преступления в уголовном праве

3.1 Понятие и сущность специального субъекта

Наряду с существованием в уголовном праве общего понятия «субъект преступления», признаки которого нашли законодательное закрепление в ст.ст. 19, 20, 22 УК РФ (физическое лицо, возраст, вменяемость), существует понятие «специальный субъект преступления», обладающий дополнительными свойствами, присущими определенной категории лиц, совершивших общественно опасное деяние.

Специфика совершения отдельных видов преступлений предполагает, что в соответствии с положениями закона субъект в каждом конкретном случае должен обладать дополнительными признаками, или свойствами, для выполнения объективной стороны преступления.

Данное обстоятельство дает возможность определить специальный субъект преступления и играет существенную роль для более правильной квалификации общественно опасных деяний. Само же уяснение понятия специального субъекта преступления имеет важное как теоретическое, так и практическое значение в деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью. Так, при квалификации преступлений против государственной власти, преступлений, посягающих на общественную безопасность и общественный порядок, преступлений, направленных против военной службы и других, существенно установление, или выявление, в первую очередь специальных признаков субъектов, совершивших эти преступления.

Однако по определению специального субъекта преступления в уголовно-правовой литературе нет единого мнения. Одни ученые специальным субъектом считают лицо, не только обладающее свойствами общего субъекта, но и наделенное дополнительными, присущими только ему качествами (В. С. Орлов, А. А. Пионтковский, А. М. Лазарев, Г. Н. Борзенков)^[109] . Другие главный акцент делают на более характерных особенностях специального субъекта, нашедших отражение в диспозициях соответствующих статей Уголовного кодекса. Так, по мнению Н. С. Лейкиной и Н. П. Грабовской, специальными называются такие субъекты, которые обладают конкретными особенностями, указанными в диспозиции статьи. При этом признание некоторых лиц специальными субъектами обусловлено, прежде всего, тем, что вследствие занимаемого ими положения они уже могут совершать преступления, которые не могут быть совершены иными лицами^[110] .

Имеет место в юридической литературе при определении специального субъекта и другая точка зрения — ограничительного характера, когда значительно суживается круг лиц, подлежащих уголовной ответственности, при наличии тех или иных дополнительных признаков субъекта преступления. Так, по утверждению Ш. С. Рашковской и Р. Орымбаева, специальным субъектом преступления является лицо, которое кроме необходимых признаков общего субъекта (возраст и вменяемость), предусмотренных в законе, должно еще обладать особыми дополнительными признаками, дающими возможность привлечь данное лицо к уголовной ответственности за совершение преступления^[111] .

Классификация признаков специального субъекта преступления, предложенная Л. Д. Ермаковой, условна и не является исчерпывающей. Так, основные признаки специального субъекта она группирует: по государственно-правовому положению; демографическому признаку; семейно-родственным отношениям; должностному положению; характеру выполняемой работы; отношению к военной службе; характеру обязанностей граждан в отношении государства; особому положению лица, связанного с совершением какого-либо преступления, и другим признакам^[112] .

В свою очередь, Г. Н. Борзенков подразделяет признаки специального субъекта преступления на три большие группы, характеризующие: 1) социальную роль, а также правовое положение субъекта;

2) физические свойства лица, совершившего преступление, а также

3) взаимоотношение субъекта с потерпевшим^[113] .

Наиболее многочисленной из представленных групп, как и во многих других классификациях, является первая группа, объединяющая специальных субъектов по следующим признакам: гражданство (гражданин РФ, иностранец, лицо без гражданства); должностное положение лица, профессия (врач, водитель, педагог); род занятий; разновидность представителя власти (следователь, судья, прокурор, депутат); участник судебного процесса (свидетель, потерпевший, переводчик, эксперт); отношение к военной службе (военнослужащий); отношение лица к судимости и т. п.

Вторую, значительно меньшую, группу образуют признаки специального субъекта, которые характеризуют его социально-демографические данные (пол, возраст, состояние здоровья и т. п.).

Третья группа признаков специального субъекта, как уже было отмечено, содержит и отражает особенности, характеризующие отношение данного лица с потерпевшим и другими лицами^[114] .

Давая понятие специального субъекта, В. В. Устименко особо отмечает, что специальный субъект преступления — это такое лицо, которое обладает наряду с вменяемостью и возрастом еще и иным, дополнительным признаком, предусмотренным в уголовном законе или прямо вытекающим из него, ограничивающим круг лиц, несущих ответственность по данному закону^[115] .

Наиболее характерны разделы с ярко выраженными признаками специального субъекта, например: преступления, направленные против государственной власти; преступления против личности; преступления, посягающие на общественную безопасность и общественный порядок; а также группа преступлений, направленных против военной службы.

Особо следует отметить, что в УК РФ имеется много норм, в которых специальным субъектом преступления является должностное лицо. Признаки его определены в примечании к ст. 285 УК. Так, основные традиционные составы со специальным субъектом следующие: злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285), превышение должностных полномочий (ст. 286), получение взятки (ст. 290), служебный подлог (ст. 292) и др.

К новым составам со специальным субъектом преступления относятся следующие преступные деяния: отказ в предоставлении гражданину информации (ст. 140), воспрепятствование законной предпринимательской деятельности (ст. 169), отказ в предоставлении информации Федеральному Собранию Российской Федерации или Счетной палате Российской Федерации (ст. 287), фальсификация доказательств (ст. 303), планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны (ст. 353) и другие.

Специальными субъектами преступлений нередко бывают представители власти, правоохранительных или контролирующих органов, являющиеся должностными лицами. Представители власти в установленном законом порядке от имени государства по отношению к другим гражданам наделены определенными функциями и полномочиями. Так, к данной категории лиц относятся: депутаты любого уровня, главы администраций, мэры городов, работники органов надзора в различных сферах деятельности и т. п.

К представителям власти, согласно закону (примечание к ст. 318— применение насилия в отношении представителя власти), относятся: прокурор, следователь или лицо, производящее дознание, когда речь идет о привлечении заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299) или незаконном освобождении от уголовной ответственности (ст. 300), а также судья, который вынес заведомо неправосудный приговор, решение или иной судебный акт (ст. 305 УК РФ).

Специальными субъектами согласно ст. 307, предусматривающей ответственность за дачу заведомо ложных показаний, являются свидетели, потерпевшие, эксперт и переводчик. Достаточно яркими признаками специального субъекта преступления обладают лица, осужденные по приговору суда к уголовному наказанию и совершившие преступление по месту их отбытия, например побег из мест лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи (ст. 313), дезорганизацию нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию заключенных от общества (ст. 321 УК РФ), и др.

Так, специальным субъектом преступления по ст. 263 УК — нарушение Правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного или водного транспорта — может быть лицо, которое в силу выполняемой работы или занимаемой должности обязано соблюдать правила безопасности и эксплуатации указанных видов транспорта.

Специальным субъектом будет и лицо, обязанное по закону оказывать помощь больным. Как правило, ими являются врачи, в отношении которых наступает уголовная ответственность по ст. 124 за неоказание помощи больному, а также за преступление, предусмотренное ст. 128 УК — незаконное помещение в психиатрический стационар.

В основе определения специального субъекта преступления могут иметь место социально-демографические особенности, вытекающие из смысла самого закона. Например, при изнасиловании (ст. 131 УК) специальным субъектом преступления является лицо мужского пола, совершившее половое сношение с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей либо к другим лицам, а также использованием им беспомощного состояния потерпевшей.

Признаки специального субъекта вытекают из смысла закона и тогда, когда имеет место вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150) и вовлечение указанного лица в совершение антиобщественных действий (ст. 151) УК РФ. В этих составах специальным субъектом может быть только лицо, достигшее 18-летнего возраста. В свою очередь, ч. 1 ст. 157, о которой пойдет речь ниже, предусматривает ответственность за злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей, где специальным субъектом являются родители.

При применении ч. 1 ст. 272, предусматривающей ответственность за неправомерный доступ к компьютерной информации, где субъект преступления общий, т. е. любое вменяемое физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста, определение субъекта преступления не вызывает особых затруднений.

Однако при квалифицированном составе преступления (ч. 2, ст. 272), которое совершается лицом с использованием своего служебного положения и имеющим доступ к ЭВМ, системе ЭВМ или их сети, скорее, следует говорить о специальном субъекте преступления, так как лица, о которых идет речь, обладают дополнительными признаками. Это, как правило, лица государственной или другой организации, пользующиеся информацией на законном основании и непосредственно решающие задачи в режиме эксплуатации или обработки баз данных, а также по специфике своей деятельности имеющие право работы на компьютерах и знакомства с хранящейся в них информацией^[116] .

Далее следует отметить, что исходя из государственно-правового положения лиц, проживающих у нас в стране, специальным субъектом государственной измены (ст. 275) может быть только гражданин РФ, достигший 16-летнего возраста, а специальным субъектом шпионажа (ст. 276) могут являться представители иностранного государства или лица без гражданства в возрасте от 16 лет.

Специальными субъектами воинских преступлений, в соответствии со ст. 331 УК, являются военнослужащие, а также граждане, находящиеся в запасе и проходящие военные сборы. На последних распространяется уголовная ответственность за совершение ими воинских преступлений по соответствующим статьям гл. 33 УК РФ.

С учетом изложенного и уточнения специального субъекта преступления в российском уголовном праве представляется целесообразным его понятие определить следующим образом: «Специальным субъектом преступления является физическое вменяемое лицо, достигшее установленного законом возраста, наделенное или обладающее дополнительными признаками, присущими ему на момент совершения общественно опасного деяния, и способное нести уголовную ответственность за преступление». Данное понятие, наиболее полно выражает внутреннее содержание специального субъекта преступления, исходя из действующего уголовного законодательства в нашей стране.

Таким образом, проблема специального субъекта преступления и в настоящее время требует со стороны ученых и практических работников более внимательного рассмотрения, а изучение и глубокое исследование понятия, признаков, видов специального субъекта тесно связано с вопросами правильной квалификации преступлений и с уголовной ответственностью. Успешное решение этой проблемы будет способствовать также неукоснительному исполнению уголовного закона в борьбе с преступностью и при осуществлении правосудия, где главенствующую роль должен играть принцип законности.

3.2 Уголовно-правовой анализ специального субъекта преступления с признаками должностного лица

Проблема борьбы с должностными преступлениями в нашем государстве на различных этапах его развития была достаточно актуальна. Это, прежде всего, обусловлено тем, что она неразрывно связана с должностным лицом, являющимся специальным субъектом преступления, с одной стороны, а с другой — общественная опасность должностных преступлений, связанных со спецификой субъекта преступления и использованием должностным лицом своего служебного положения, причиняет значительный вред обществу, государству и гражданам. Поэтому проблему специального субъекта должностных преступлений необходимо рассматривать как с позиций развития отечественного уголовного права, так и анализа данных совершения этих преступлений и их взаимосвязи с другими общественно опасными деяниями, посягающими на различные общественные отношения.

Должностные преступления наносят государству большой вред, так как их количество из года в год возрастает. Наблюдается устойчивая тенденция и роста числа лиц, привлеченных к уголовной ответственности за должностные преступления.

Однако несмотря на то, что в общей структуре преступности должностные преступления занимают незначительный удельный вес, тем не менее для общества, государства и граждан они представляют большую опасность^[117] , а количество их, в частности преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления, увеличивается.

Важным и дискуссионным остается как в теории, так и на практике вопрос, связанный с установлением уголовной ответственности в отношении лица, совершившего должностное преступление. В данном случае речь идет, как правило, о специальном субъекте преступления, наделенном должностными признаками по отношению к общему субъекту.

В УК РФ 1996 г. общие должностные преступления со специальным субъектом помещены законодателем в гл. 30 с новым названием — «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления». В этой главе рассматриваются должностные преступления, посягающие на общественные отношения, регулирующие нормальную деятельность аппаратов государственной власти и органов местного самоуправления, совершаемые работниками этих аппаратов с использованием своего служебного положения.

К общим должностным преступлениям со специальным субъектом указанной главы законодатель относит: злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285), превышение должностных полномочий (ст. 286), отказ в предоставлении информации Федеральному Собранию Российской Федерации или Счетной палате Российской Федерации (ст. 287), незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст. 289), получение взятки (ст. 290) и халатность (ст. 293).

Преступления, предусмотренные ст. 288 — присвоение полномочий должностного лица, и служебный подлог (ст. 292), могут быть совершены не только должностными лицами, но и обычными служащими государственных и муниципальных органов. Данное положение относится и к преступлению, предусмотренному ст. 291 -— дача взятки, которую может дать должностному лицу как общий, так и специальный субъект преступления, обладающий признаками, предусмотренными в примечании к ст. 285 УК РФ.

Таким образом, общие составы должностных преступлений со специальным субъектом в гл. 30 УК РФ предусмотрены статьями 285, 286, 287, 289, 290 и 293.

Значительная часть уголовно-правовых норм с признаками должностного лица как специального субъекта преступления содержится также в гл. 31 УК РФ, предусматривающей ответственность за преступные деяния против правосудия. По существу, это специальные составы преступлений, которые могут совершать должностные лица, в частности представители власти при отправлении правосудия.

Должностные преступления, в которых имеет место специальный субъект, находятся и в других главах Особенной части УК РФ. К таким преступлениям, где специальным субъектом выступает должностное лицо, могут быть отнесены, например, общественно опасные деяния, посягающие на конституционные права и свободы человека и гражданина (гл. 19). К ним относятся: отказ в предоставлении гражданину информации (ст. 140), фальсификация избирательных документов, документов референдума или неправильный подсчет голосов (ст. 142), нарушение правил охраны труда (ст. 143), необоснованный отказ в приеме на работу или необоснованное увольнение беременной женщины или женщины, имеющей детей в возрасте до трех лет (ст. 145), невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат (ст. 145-1) и др.

К должностным преступлениям в сфере экономической деятельности (гл. 22), могут относиться следующие составы: воспрепятствование законной предпринимательской деятельности (ст. 169), регистрация незаконных сделок с землей (ст. 170), злоупотребления при выпуске ценных бумаг (ст. 185).

Наконец, некоторые преступления, которые образуют достаточно большую группу в Особенной части УК РФ, могут совершаться как должностными, так и недолжностными лицами. Если говорить о специальном субъекте, то эти преступления чаще всего совершаются должностными лицами с использованием своего служебного положения и занимаемой должности в системе государственных и местных органов власти и управления и самого аппарата этих органов.

Следовательно, при определенных условиях некоторые преступления, предусмотренные различными главами Особенной части УК, могут быть совершены должностными лицами исключительно и благодаря занимаемому ими должностному положению, а в других случаях те же преступления совершаются недолжностными лицами.

Вместе с тем системно-структурный анализ уголовно-правовых норм Особенной части УК РФ позволил условно выделить по признакам виновного лица три разновидности (группы) общественно опасных деяний, в которых специальным субъектом преступления является или может быть должностное лицо. Такие преступления предлагается классифицировать на: 1) общие должностные преступления, 2) специальные должностные преступления и 3) альтернативно-должностные преступления.

Основным критерием данной классификации наряду с другими (объектом и объективной стороной) являлись признаки или характерные особенности лица, совершающего должностное преступление, что дает основание говорить о специальном субъекте, который нашел свое законодательное закрепление в примечании к ст. 285 УК РФ.

В связи с этим в соответствии с примечанием к ст. 285 УК РФ субъектами преступлений, предусмотренных главой 30, могут быть следующие категории правонарушителей: 1) должностные лица, 2) должностные лица, занимающие государственные должности Российской Федерации, 3) должностные лица, занимающие государственные должности субъектов Российской Федерации, 4) государственные служащие и служащие органов местного самоуправления, не относящиеся к числу должностных лиц, которые несут ответственность в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями главы 30 УК РФ.

При этом специальными субъектами в соответствии с анализируемым законом, согласно примечанию 1 к ст. 285, признаются должностные лица, которые постоянно или временно, а также по специальному полномочию осуществляют функции представителя власти, либо лица, выполняющие организационно-распорядительные, а также административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления или государственных и муниципальных учреждениях и, наконец, в Вооруженных Силах Российской Федерации.

Важное значение при осуществлении функций представителя власти должностным лицом имеет положение закона (примечание 1 к ст. 285 УК), указывающее на то, что эти обязанности должны быть возложены в установленном законом порядке (постоянно, временно или по специальному полномочию). Поэтому для решения вопроса о привлечении лица к уголовной ответственности всегда необходимо иметь в виду, что, выполняя те или иные полномочия и функциональные обязанности, оно может быть признано специальным субъектом должностного преступления при условии, если данное лицо эти обязанности выполняло в соответствии с требованием закона.

Разновидностью специального субъекта должностных преступлений, предусмотренных в главе 30, являются, согласно примечанию 2 к ст. 285 УК РФ, лица, занимающие государственные должности Российской Федерации^[118] . Такие должности устанавливаются Конституцией РФ, федеральными конституционными законами и федеральными законами для непосредственного исполнения полномочий государственных органов.

К данной категории закон относит, в частности, лиц, занимающих должности: Президента РФ, Председателя Правительства РФ, Председателя палат Федерального Собрания РФ, депутатов Государственной Думы, членов Совета Федерации РФ, Генерального прокурора РФ, Председателя Счетной палаты, Секретаря Совета безопасности и других лиц, занимающих государственные должности.

Другую категорию специальных субъектов должностных преступлений, в соответствии с примечанием 3 к ст. 285 УК РФ, составляют лица, занимающие государственные должности субъектов Российской Федерации, под которыми, согласно закону, понимаются лица, занимающие должности, устанавливаемые конституциями, а также уставами субъектов России для непосредственного исполнения различных полномочий государственных органов. К таким лицам, например, могут быть отнесены: президенты республик, губернаторы (краев, областей, Москвы и Санкт-Петербурга), руководители органов законодательной и исполнительной власти субъектов федерации, депутаты представительных органов субъектов федерации и т. п.

Государственные служащие и служащие органов местного самоуправления, согласно примечанию 4 к ст. 285 УК, не относятся к числу должностных лиц и, обладая признаками общего субъекта преступления, подлежат уголовной ответственности за присвоение полномочий должностного лица (ст. 288) и служебный подлог (ст. 292) УК РФ. В данных случаях речь о специальном субъекте преступления не идет.

Уголовно-правовой анализ специального субъекта преступления с признаками должностного лица позволяет сделать вывод о непременном проведении дальнейших теоретических исследований в этом направлении, в частности по изучению признаков и особенностей должностного лица. Данное обстоятельство имеет большое значение для правильной квалификации преступлений, совершаемых должностными лицами путем использования своего служебного положения, а также в том случае, когда имеет место конкуренция норм либо при постановке вопроса об ответственности лица, а в дальнейшем и его наказании.

3.3 Теоретическое исследование специального субъекта в преступлениях против правосудия

Осуществление правосудия в нашей стране является одной из важнейших сторон борьбы с преступностью, так как посредством его лица, совершившие преступления, подвергаются уголовному наказанию. Правосудие же, согласно Конституции Российской Федерации, осуществляется только судом (ст. 118). Вместе с тем правосудие также выступает и как средство, с помощью которого государство реализует выполнение задач уголовного закона (ст. 2 УК РФ) по охране и укреплению законности, охране прав и свобод человека и гражданина от преступных посягательств, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя РФ и т. п., а также предупреждает совершение преступлений и решает другие задачи.

В отечественной литературе понятие «правосудие» употребляется в двух значениях — в узком и широком смысле. Правосудие в узком смысле можно определить как деятельность суда по рассмотрению и разрешению гражданских и уголовных дел либо дел об административных правонарушениях и т. п. Правосудие в широком смысле означает одну из форм государственной деятельности, которая имеет своим содержанием применение права, как например, правоприменительную или юрисдикционную деятельность, а также деятельность суда по рассмотрению и разрешению определенных федеральным законом категорий дел, либо деятельность специально на то созданных государственных органов в лице прокуроров, следователей, лиц, производящих дознание, судебных приставов и судебных исполнителей^[119] .

Преступления против правосудия, как правило, посягают на совокупность общественных отношений, обеспечивающих нормальную, регламентированную законодательством деятельность суда по осуществлению его задач, а также на деятельность государственных органов и соответствующих лиц, которые призваны содействовать в осуществлении правосудия в стране.

Общественная опасность преступлений против правосудия, особенно с признаками специального субъекта, достаточно велика. Правосудие, призванное охранять и защищать наше общество и государство, как справедливо отмечают И. С. Власов и И. М. Тяжкова, часто само становится, в случае совершения преступлений против него, конкретным объектом уголовно-правовой охраны^[120] . Более того, общественная опасность некоторых преступлений против правосудия, например предусмотренных ст.ст. 299, 300, 301, 302, 305 УК и другими, обусловлена еще и тем, что при их совершении специальным субъектом выступают должностные лица, сами призванные в первую очередь соблюдать и охранять законы.

Совершение данными лицами преступлений против правосудия подрывает авторитет государственных и исполнительных органов на местах и вышестоящих структур, порождает у населения недоверие к представителям власти и должностным лицам правоохранительных и других органов власти.

Особо следует отметить, что довольно большую группу преступлений против правосудия, а точнее, преступлений, посягающих на исполнение конституционных принципов правосудия и имеющих повышенную общественную опасность, представляют общественно опасные деяния, совершаемые представителями власти, т. е. лицами, которые призваны сами соблюдать и охранять законы и защищать интересы граждан. Речь в данном случае идет о специальных субъектах, которыми совершаются следующие преступления: привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299), незаконное освобождение от уголовной ответственности (ст. 300), незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей (ст. 301), принуждение к даче показаний (ст. 302), фальсификация доказательств (ч. 2 ст. 303), вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта (ст. 305 УК РФ).

О специальных составах преступлений (ст.ст. 299-303, 305 УК) следует сказать, что они совершаются представителями власти, которыми могут быть, только прокурор, следователь, лицо, производящее дознание, судья или лицо, наделенное правом производить задержание. Во всех этих случаях следует говорить о специальном субъекте преступления.

Само понятие «представитель власти» как разновидность должностного лица определено законодателем в примечании к ст. 318 УК РФ в гл. 32, предусматривающей уголовную ответственность за посягательства на порядок управления. Согласно закону представителем власти признается должностное лицо как правоохранительного, так и контролирующего органа, либо другое должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, которые не находятся от него в служебной зависимости. Следовательно, специальными субъектами указанных составов могут быть только представители власти, т. е. круг должностных лиц органов суда, прокуратуры, МВД, ФСБ и других лиц, которые наделены властными полномочиями по отношению к другим гражданам.

Прежде всего, следует отметить, что представитель власти должен обладать властными полномочиями, которые реализуются в праве должностного лица отдавать в пределах своей компетенции указания или распоряжения, обязательные к исполнению как должностными лицами, так и гражданами, предприятиями, учреждениями, организациями и другими юридическими лицами независимо от их правового статуса и ведомственной принадлежности и подчиненности. Причем представитель власти осуществляет свои полномочия в установленном законом порядке постоянно, временно или по специальному поручению. Поэтому для признания лица представителем власти необходимо установить, на каком основании он занимает должность (назначение, выборы, иное) в органах законодательной, исполнительной, а также судебной власти либо в органах местного самоуправления.

К представителям власти относятся должностные лица федеральных органов государственной власти, исполнительной и судебной власти любого уровня, депутаты всех звеньев, главы администраций субъектов федерации, мэры городов, судьи, прокуроры, работники органов внутренних дел, Федеральной службы безопасности, таможенных органов, работники органов государственной налоговой службы, охотнадзора, органов рыбоохраны, санитарно-эпидемиологического надзора, военнослужащие, исполняющие обязанности по охране общественного порядка, Федеральной пограничной службы РФ, сотрудники Комитета по антимонопольной политике, судебные приставы и другие.

Представителями власти также признаются и лица, постоянно или временно наделенные такими полномочиями в соответствии с действующим законодательством в отношении граждан (члены ДНД, члены государственных комиссий, общественные инспекторы охотинспекций и рыбинспекций, общественные контролеры на транспорте и т. п.).

Таким образом, по отношению к другим должностным лицам представители власти как субъекты должностного преступления, как справедливо отмечает Б. В. Здравомыслов, обладают рядом специфических признаков, правильное определение которых имеет большое значение для применения соответствующих норм, предусматривающих ответственность за самые различные должностные преступления^[121] .

Другие преступления против правосудия могут совершить лица, обязанные содействовать суду, производству предварительного расследования и дознания, которые не осуществляют должностных функций, связанных с отправлением правосудия, но являются также специальными субъектами. В данном случае речь идет о таких преступлениях, как, например, заведомо ложные показание, заключение эксперта или неправильный перевод (ст. 307) и отказ свидетеля или потерпевшего отдачи показаний (ст. 308 УК РФ).

В первом случае специальным субъектом преступления будут являться лицо, проходящее по уголовному делу в качестве свидетеля или потерпевшего, а также участники судебного процесса, выступающие в качестве эксперта или переводчика. Во втором случае при отказе свидетеля или потерпевшего от дачи показаний, которые они согласно уголовно-процессуальному закону обязаны давать при производстве следственных действий, дознания и в суде, указанные лица являются специальными субъектами преступления, предусмотренного ст. 308 УК РФ.

Специальными субъектами преступлений против правосудия являются также лица, отбывающие наказание в виде лишения свободы, т. е. осужденные и лица, содержащиеся под стражей (ст.ст. 313, 314 УК РФ). Преступление, предусмотренное ст. 313-побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи — посягает на нормальное и правильное функционирование органов уголовно-исполнительной системы, предварительного расследования и суда. Однако общественная опасность данного преступления состоит не только в противодействии исполнению приговора или мере процессуального принуждения, но и в достаточной его распространенности.

Другое преступление, совершаемое специальным субъектом, связано с уклонением осужденного лица от отбывания лишения свободы (ст. 314 УК). Данное преступление посягает на нормальную деятельность органов и учреждений, исполняющих наказания в виде лишения свободы. Рассматриваемое общественно опасное деяние выражается в невозвращении осужденного лица, которому была предоставлена возможность в соответствии со ст. 97 УИК РФ краткосрочного выезда за пределы места лишения свободы либо была предоставлена отсрочка исполнения приговора в порядке ст. 361 УПК РСФСР. Специальным субъектом преступления, предусмотренного ст. 314 УК, может быть женщина, которой была предоставлена отсрочка отбывания наказания согласно ст. 82 УК РФ в связи с беременностью или наличием у нее детей до 8-летнего возраста.

Рассматривая последнюю разновидность специального субъекта гл. 31 УК, нельзя не сказать, что в гл. 32 УК РФ, предусматривающей общественно опасные деяния, посягающие на порядок управления, имеется в виду преступление, которое направлено против нормального функционирования или деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества осужденных и других лиц, содержащихся под стражей. Речь в данном случае идет о ст. 321 УК РФ, предусматривающей ответственность за дезорганизацию нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества.

В свою очередь, анализ действующего уголовного законодательства, а точнее, уголовно-правовых норм с признаками специального субъекта в рамках гл. 31 УК РФ, позволяет условно классифицировать предмет исследования (специальный субъект) на следующие три вида^[122] .

Первый вид специального субъекта преступления образуют должностные лица, в частности представители власти, обязанные охранять и защищать конституционные права и интересы граждан, а также правосудие — это судьи, прокуроры, следователи, лица, производящие дознание, и лица, обладающие правом задержания (ст.ст. 299-302, ч. 2 ст.ст. 303, 305 УК РФ).

Вторую группу (вид) образуют лица, участвующие в предварительном следствии, производстве дознания и судебном разбирательстве, которые по закону обязаны содействовать органам правосудия: свидетели, потерпевшие, эксперты, переводчики (ст.ст. 307, 308 УК РФ).

Третий вид специального субъекта образуют лица, осужденные к лишению свободы, и лица, подозреваемые или обвиняемые в совершении преступления, в отношении которых в качестве меры пресечения избрано содержание под стражей (ст.ст. 313, 314, 321 УК РФ)^[123] .

Проведенное исследование специального субъекта преступления в рамках главы 31 УК РФ, с точки зрения теоретической и практической значимости, требует дальнейших более углубленных научных разработок, в частности особенностей, характеризующих данную категорию правонарушителей. Вместе с тем изучение специального субъекта преступлений против правосудия поможет правильно решать вопросы квалификации общественно опасных деяний, а также уголовной ответственности и наказания виновных лиц, которые чаще всего возникают в судебно-следственной практике.

3.4 Особенности специального субъекта воинского преступления

Коренные преобразования во всех сферах жизнедеятельности нашего общества в условиях кризисных явлений, несовершенство, а порой противоречивость федерального законодательства России заставляют по-новому взглянуть и на вопросы уголовной ответственности за совершение воинских преступлений. Вместе с тем обеспечение законности и воинской дисциплины в Вооруженных Силах РФ, установление четких прав и обязанностей военнослужащих, их правовая и социальная защищенность настойчиво диктуют необходимость совершенствования не только военного, но и уголовного законодательства и его правильного применения в современных условиях.

В свою очередь, сложная криминогенная обстановка в России негативным образом сказывается и на Вооруженных Силах РФ. Сопоставляя общие данные о преступности в стране и преступности военнослужащих, можно говорить, что они тесно взаимосвязаны, как и причины преступности военнослужащих отражают причины преступности в целом.

Несмотря на снижение общей зарегистрированной преступности по стране, количество совершенных военнослужащими тяжких, групповых и воинских преступлений возрастает, в Вооруженных Силах наблюдается рост преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, рукоприкладством, неуставными взаимоотношениями, преступлений против собственности и др.^[124] При этом, по данным И. М. Мацкевича, довольно часто военнослужащие совершают преступления в состоянии алкогольного и наркотического опьянения^[125] . Рост преступности среди военнослужащих, особенно в последние годы, ученый объясняет социальными причинами^[126] .

Само же понятие преступления против военной службы дается законодателем в ч. 1 ст. 331 УК, где предусмотрены и виды специального субъекта. При этом определение воинского преступления основывается на общем понятии преступления, сформулированного в ст. 14 УК РФ, и отличается лишь объектом посягательства — установленным порядком прохождения военной службы. Так, согласно ч. 1 ст. 331 УК преступлениями против военной службы признаются предусмотренные уголовным законом общественно опасные деяния против установленного порядка прохождения военной службы, которые совершили военнослужащие, проходящие военную службу по призыву или по контракту в Вооруженных Силах и других войсках, а также воинских формированиях Российской Федерации, либо граждане, находящиеся в запасе, в период прохождения ими военных сборов.

В соответствии со ст. 331 УК РФ родовым (видовым) объектом воинских преступлений будет являться порядок прохождения военной службы военнослужащими и другими гражданами в соответствии с федеральными законами, воинскими уставами и другими военно-нормативными актами.

Военнослужащими согласно указанному закону считаются: офицеры, прапорщики, мичманы, курсанты военно-учебных заведений, сержанты, старшины, солдаты и матросы, поступившие на военную службу по призыву или контракту^[127] .

Для правильного применения уголовного закона очень важно установить начальный и конечный момент состояния лица на военной службе. Согласно ст. 38 Закона РФ «О воинской обязанности и военной службе» для граждан, призванных на срочную военную службу, начальным моментом военной службы считается день убытия из военкомата к месту ее прохождения, а окончанием военной службы будет считаться дата исключения из списков личного состава воинской части^[128] . С момента зачисления военнослужащего в списки личного состава воинской части он несет уголовную ответственность по закону в случае совершения им воинского преступления, являясь специальным субъектом данного общественно опасного деяния.

Специальными субъектами воинских преступлений в силу ч. 2 ст. 331 УК РФ являются и военные строители военно-строительных отрядов (частей) Министерства обороны и других министерств и ведомств Российской Федерации, совершившие общественно опасные деяния против установленного порядка прохождения военной службы, с учетом специфики их работы.

Однако не являются субъектами воинских преступлений рабочие и служащие воинских частей и учреждений, т. е. гражданский персонал, а также воспитанники и учащиеся суворовских, нахимовских училищ и кадетских корпусов, лица строевого и административно-хозяйственного состава органов милиции и другие граждане, не относящиеся к военнослужащим. Перечисленные лица, участвующие в совершении преступления со специальным субъектом, согласно ч. 4 ст. 34 УК РФ несут уголовную ответственность за воинские преступления не как исполнители, а в качестве организатора, подстрекателя или пособника.

Далее следует отметить, что в теории и практике не всегда можно встретить однозначный подход в понимании субъекта воинского преступления, когда речь идет о курсантах военно-учебных заведений, не достигших совершеннолетнего возраста.

Следовательно, согласно действующему военному законодательству военнослужащие, обучающиеся в военно-учебных заведениях и именуемые курсантами, не достигшие 18-летнего возраста, не могут быть привлечены к уголовной ответственности за воинские преступления, предусмотренные главой 33 УК РФ, так как они не обладают признаками специального субъекта. Они приобретают статус военнослужащего в полном объеме с заключением контракта о прохождении военной службы только по достижении ими 18-летнего возраста. Однако это не исключает их ответственности согласно ч. 4 ст. 34 УК за соучастие в совершении воинского преступления в качестве организатора, подстрекателя или пособника.

Достаточно опасным и самым распространенным видом преступлений как в предыдущие годы, так и в настоящее время является уклонение военнослужащего от исполнения обязанностей военной службы (ст. 339 УК). Их доля, по данным криминологических исследований прошлых лет, значительна^[129] . А по данным Главной военной прокуратуры, около 1200 российских военнослужащих по разным причинам уклонились от прохождения службы и были объявлены в розыск^[130] .

Другим наиболее опасным и достаточно распространенным воинским преступлением со специальным субъектом является нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности (ст. 335 УК РФ), так называемая «дедовщина», которая очень живуча и представляет собой разновидность насилия среди военнослужащих.

Определенную опасность среди воинских преступлений представляет собой дезертирство (ст. 338), субъектом которого является как военнослужащий, проходящий службу по призыву или контракту, так и лица, находящиеся в запасе, во время прохождения ими военных сборов, а также и военные строители.

В юридической литературе и судебно-следственной практике вопрос об участии в воинских преступлениях граждан, не являющихся военнослужащими или военнообязанными, решается по-разному. Трудности такого рода возникают при привлечении виновных к уголовной ответственности, когда речь идет о соучастии в преступлениях со специальным субъектом, где исполнителем является военнослужащий или военнообязанный. При этом, лица, не являющиеся субъектами преступлений, предусмотренных гл. 33 УК, согласно ч. 4 ст. 34 УК за участие в совершении воинских преступлений несут уголовную ответственность в качестве организатора, подстрекателя или пособника.

Некоторые воинские преступления могут быть совершены не любым специальным субъектом, а лишь таким, который наряду с дополнительными признаками обладает еще и специальными, а точнее — особенностями характера несения военной службы. Так, неисполнение приказа в форме неповиновения (ст. 332 УК) могут совершить только подчиненные. Вместе с тем субъектами преступлений, предусмотренных ст.ст. 341, 342, 343 УК и другими (нарушение правил несения пограничной службы, нарушение уставных правил караульной службы и в последнем случае — нарушение правил несения службы по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности), могут быть признаны только лица, входящие в состав пограничного наряда, караула (вахты) или войскового наряда по охране общественного порядка. В указанных случаях для привлечения военнослужащих к уголовной ответственности по той или иной статье гл. 33 УК РФ прежде всего следует установить, обладало ли данное лицо соответствующими специальными признаками субъекта воинского преступления.

На основании вышеизложенного представляется целесообразным ч. 1 ст. 331 УК РФ «Понятие преступлений против военной службы» изложить в следующей редакции:

«Воинскими преступлениями признаются предусмотренные настоящим Кодексом общественно опасные деяния против установленного порядка прохождения военной службы, совершенные лицами, являющимися субъектами этих преступлений».

«Субъектом воинских преступлений признаются совершеннолетние лица— военнослужащие, военные строители, проходящие военную службу по призыву либо по контракту в Вооруженных Силах, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации, министерств и ведомств Российской Федерации, а также граждане, находящиеся в запасе, но проходящие военные сборы, совершившие общественно опасные деяния против установленного порядка прохождения военной службы».

Вместе с тем в целях правильного применения уголовного закона и квалификации воинских преступлений в соучастии с гражданскими лицами необходимы соответствующие разъяснения и рекомендации по этим вопросам с обобщением судебной практики Пленума Верховного Суда Российской Федерации.

3.5 Юридические лица как субъекты преступления

в уголовном праве

Проблема уголовной ответственности юридических лиц, которые могут рассматриваться в качестве субъектов преступления, для уголовного права не нова и достаточно дискуссионна. Она является одной из наиболее сложных и спорных проблем как зарубежного, так и отечественного уголовного права.

Хотя проблема признания субъектом преступления юридических лиц в уголовном законодательстве многих государств остается открытой, подавляющее большинство зарубежных и отечественных юристов склоняются к тому, что уголовную ответственность за преступные деяния может нести только вменяемое физическое лицо — человек.

Итак, российское уголовное право и уголовное законодательство традиционно исходят из того, что субъектом преступления, может быть только человек, и это положение прямо вытекает из ст. 19 УК РФ.

В свою очередь понятие юридического лица определено в гражданском законодательстве России. Согласно ст. 48 ГК РФ юридическим лицом признается какая-либо организация, имеющая в собственности, хозяйственном ведении, а также в оперативном управлении обособленное имущество и отвечает по своим обязательствам этим имуществом, которая может от своего имени и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть как истцом, так и ответчиком в суде. К юридическим лицам относятся также хозяйственные товарищества, различные общества, производственные, потребительские кооперативы, государственные и муниципальные унитарные предприятия и учреждения, а также общественные и религиозные организации (объединения), благотворительные и другие фонды, различные объединения юридических лиц (ассоциации и союзы). К юридическим лицам относятся, в соответствии со ст. 50 ГК РФ, коммерческие и некоммерческие организации^[131] .

В период наиболее активных дискуссий (1992-1996 гг.) при подготовке проекта УК РФ сторонники уголовной ответственности юридических лиц особо обращали внимание на значительный вред, который причиняется, например, когда совершаются экологические преступления^[132] . Особый акцент делался на том, что существующие санкции в гражданском и административном законодательстве неэффективны и поэтому требуется решение данного вопроса в рамках уголовного законодательства.

При этом, как особо отмечал А. С. Никифоров, преступление признается совершенным юридическим лицом в том случае, если оно совершено непосредственно или с помощью других лиц, а также лицом или лицами, которые контролируют осуществление данным субъектом его прав и действуют для выполнения этих прав^[133] .

По существу, сторонники уголовной ответственности юридических лиц не отвергали привлечение к ответственности за совершенные преступления и конкретных физических лиц. Так, по этому поводу А. С. Никифоров пишет, что за все преступления, которые подготовлены, совершены или укрыты участниками (членами) преступной организации, последняя несет уголовную ответственность непосредственно. Вместе с тем это не исключает, а предполагает уголовную ответственность участников преступной организации за преступления, лично совершенные по плану организации^[134] . Аналогичной точки зрения в этом вопросе придерживается и С. Г. Келина^[135] .

В качестве основных наказаний к юридическим лицам предлагалось применять, например, в виде основных наказаний — штраф, запрещение заниматься определенной деятельностью, а также ликвидацию юридического лица. Вместе с тем в качестве дополнительных наказаний в отношении данных субъектов преступления были предложены — запрещение заниматься определенной деятельностью и конфискация имущества^[136] . Сам же порядок наказания должен определяться уголовно-исполнительным законодательством.

Вместе с тем, несмотря, на первый взгляд, на достаточно оригинальные и интересные мысли и идеи об установлении уголовной ответственности юридических лиц, рассматриваемых в качестве субъектов преступления в нашем уголовном законодательстве, они не имели всеобщей поддержки как среди ученых-юристов, так и практических работников. Да и в настоящее время у сторонников непризнания уголовной ответственности юридических лиц как субъектов преступления имеется достаточно много веских аргументов против закрепления этого института в действующем уголовном законодательстве.

В данном случае мы можем говорить, в первую очередь, о принципах личной и виновной ответственности, являющихся основополагающими принципами отечественного уголовного права. Незыблемость и приоритет этих принципов, тесно связанных с другими принципами и различными институтами уголовного права, вряд ли может иметь место при уголовной ответственности юридических лиц. В связи с этим нельзя согласиться с утверждением А. В. Наумова, что принцип личной виновной ответственности вполне может сосуществовать с принципом ответственности юридических лиц, дополняя последний новым и важным содержанием^[137] .

Вместе с тем уголовный закон всегда связывает ответственность со способностью вменяемого лица, совершившего общественно опасное деяние, осознавать свои действия и руководить ими, а само лицо должно достичь установленного законом возраста. Поэтому не случайно в осуществлении правосудия по уголовным делам, имеет существенное значение установление личной вины и ответственности за совершенное преступление, а в дальнейшем и индивидуализация наказания.

Вина же как основной признак субъективной стороны состава преступления характеризует внутреннее психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию и присуща только физическому лицу, т. е. человеку, при установлении которой лицо подлежит уголовной ответственности, а объективное вменение за невиновное причинение вреда согласно ч. 2 ст. 5 УК РФ не допускается. Отсутствие же в уголовном законодательстве ответственности юридических лиц не освобождает от уголовной ответственности конкретных физических лиц, совершивших непосредственно какое-либо преступление в то время, когда они выступали от имени юридического лица. В этом случае в соответствии с принципами личной и виновной ответственности следует говорить об индивидуальной вине каждого субъекта преступления, являющегося членом юридического лица, но не о вине последнего. При ответственности юридического лица речь уже пойдет о коллективной, но не индивидуальной ответственности. Следует разделить позицию В. Д. Сорокина, что уголовная, административная и дисциплинарная ответственность наступает исключительно за виновные деяния, которые по своей сущности могут применяться только в отношении физических лиц^[138] .

Итак, проблема уголовной ответственности юридических лиц, до сих пор дискуссионна в нашем уголовном праве. Не потеряла она своей актуальности и после принятия УК РФ 1996 г., в ст. 19 которого впервые в отечественном уголовном законодательстве записано, что уголовной ответственности подлежит только физическое лицо, достигшее соответствующего возраста, установленного законом.

В свою очередь, необходимость полного и всестороннего изучения обозначенной проблемы диктуется тем, что в теории существуют спорные вопросы, связанные с понятием «субъект преступления». Вместе с тем всякая проблема в конечном итоге требует своего разрешения, не исключением является и проблема уголовной ответственности юридических лиц как субъектов преступления. Однако для этого необходимы глубокие комплексные исследования и усилия не только специалистов уголовного права, но и ученых в области других наук.

3.6 Теоретико-правовые аспекты разграничения субъекта преступления и личности преступника

Одним из наиболее сложных и важных теоретических вопросов уголовного права и криминологии является отличие понятий «субъект преступления» и «личность преступника», которые, на первый взгляд, похожи, но по своей сути и содержанию различны. Вместе с тем отождествление этих понятий неизбежно приводит к методологической ошибке, которая подстерегает каждого исследователя при их изучении. Поэтому существенным и необходимым моментом с позиции и теории, и методологии является, как нам представляется, разграничение, или отличие, этих понятий друг от друга.

Если говорить сразу о разграничении данных понятий, то «субъект преступления» как уголовно-правовая категория по своей сути и содержанию уже понятия «личность преступника».

Субъект преступления, как было отмечено в начале работы, представляет собой понятие правовое и определяет юридическую характеристику лица, совершившего преступление. Вместе с тем субъект преступления как уголовно-правовое понятие ограничено только признаками (физическое лицо, возраст, вменяемость), которые необходимы для наступления уголовной ответственности в отношении лица, совершившего общественно опасное деяние. Сами же признаки субъекта преступления нашли свое законодательное закрепление в соответствующих статьях уголовного закона.

Однако, рассматривая субъект преступления как физическое вменяемое лицо, достигшее установленного законом возраста, которое совершило общественно опасное деяние, следует заметить, что данное понятие самым тесным образом связано со многими институтами уголовного права, являясь как бы связующим звеном. При этом субъект преступления отражает лишь предусмотренные в уголовном законе признаки из многочисленных свойств лица, совершившего общественно опасное деяние. С признаками субъекта преступления закон связывает не только наступление уголовной ответственности, но и применение судом соответствующего наказания.

Таким образом, «субъект преступления» как уголовно-правовое понятие по своему содержанию более конкретно по отношению к понятию «личность преступника», так как ограничено законодательными признаками (физическое лицо, вменяемость и возраст), которые имеют уголовно-правовое значение для лица, совершившего преступное деяние.

Вместе с тем, несмотря на очевидность самого положения, что субъектом преступления может быть лицо, которое совершило преступление, а «личность преступника» — более емкое понятие, тем не менее, точки зрения на этот счет в юридической литературе самые разные и спорные. Встречающееся в литературе отождествление понятий «личность преступника» и «субъект преступления», писал по этому поводу Н. А. Стручков, свидетельствует, по существу, о необоснованном упрощении данной проблемы, на самом же деле все обстоит гораздо сложнее^[139] . И здесь нельзя не согласиться с Н. С. Лейкиной, что лицо, совершившее преступление, является преступником, а личность преступника, как и любая личность вообще, представляет собой не что иное, как совокупность признаков и свойств, которые присущи человеку и составляют его индивидуальность^[140] .

Действительно, только после совершения лицом какого-либо общественно опасного деяния при наличии соответствующих признаков, предусмотренных в законе (ст.ст. 19, 20 УК РФ), можно говорить о субъекте преступления. В свою очередь, Н. А. Стручков отмечал, что человек становится субъектом преступления тогда, когда, обладая личностью преступника, он совершил общественно опасное деяние^[141] . Представляется, что данная точка зрения не вносит достаточной ясности в разграничение понятий «субъект преступления» и «личность преступника», но и не исключает их тесной взаимозависимости.

Однако наиболее обстоятельную позицию рассматриваемой проблемы, на наш взгляд, занял П. С. Дагель, который особо отмечал, что понятия «субъект преступления» и «личность преступника» имеют различные функции. При этом первая характеризует одно из условий уголовной ответственности, а вторая отражает индивидуализацию уголовного наказания. Понятие «субъект преступления» отвечает на вопрос, кто может нести ответственность за совершенное преступление. Понятие же «личность преступника» дает ответ, какую ответственность должно нести лицо, совершившее преступное деяние^[142] .

Смешение понятий «субъект преступления» и «личность преступника» недопустимо и потому, что это разные категории — уголовного права и криминологии, и на уровне рассмотрения их в системе состава преступления. Так, анализируя точку зрения Б. С. Утевского, что понятие «субъект преступления» вообще должно быть исключено из состава преступления и заменено на понятие «личность преступника» и не соглашаясь с этими доводами, Р. И. Михеев совершенно правильно пишет: доктрина советского уголовного права исходит из того, что как понятие «состав преступления» невозможно заменить понятием «преступление», так нельзя заменить или подменить и понятие «субъект преступления» понятием «личность преступника»^[143] .

Субъект преступления как один из элементов состава, содержит конкретные законодательные признаки, при отсутствии которых не будет состава преступления и основания для привлечения лица к уголовной ответственности. Личность преступника как более емкое понятие — носитель самых различных сторон, положительных и отрицательных свойств, признаков и качеств лица, совершившего преступление. В этом случае мы уже можем говорить о личности преступника как категории не уголовно-правовой, а криминологической. Поэтому подмена рассматриваемых понятий в составе преступления просто недопустима и является грубейшей ошибкой, как с точки зрения теории, так и методологии, хотя проблема как таковая имеет право на существование. Вопрос о включении в состав преступления признаков, раскрывающих личность виновного, замечает по этому поводу В. В. Устименко, является важной частью проблемы соотношения понятий «субъект преступления» и «личность преступника»^[144] .

В свою очередь, состав преступления представляет собой совокупность установленных уголовным законом юридических признаков, характеризующих общественно опасное деяние как конкретное преступление и согласно ст. 8 УК РФ является единственным основанием уголовной ответственности. При этом состав преступления как законодательное описание преступного деяния может иметь место только при наличии всех четырех элементов, одним из которых является субъект преступления.

В настоящее время уголовное право и криминология как научные направления исходят из того, что структура личности преступника рассматривается как система социально значимых свойств лица, совершившего преступление, и характеризуется, прежде всего, совокупностью социально-демографических, психологических, нравственных и правовых свойств и качеств, влияющих при определенных ситуациях на формирование механизма преступного поведения^[145] .

Следовательно, личность преступника раскрывается через социальную сущность лица, а также сложный комплекс характеризующих его признаков, свойств, связей, отношений во взаимодействии с индивидуальными особенностями и жизненными факторами, лежащими в основе преступного поведения. В свою очередь сознание и воля данного лица реагируют на внешние условия и активно обуславливают его поведение в каждой конкретной ситуации.

Однако социально-демографические и нравственно-психологические черты личности преступника еще не образуют ее законченную криминологическую характеристику. Для более полного представления о лице, совершившем преступление, необходимо располагать, кроме того, информацией уголовно-правового характера. Речь в данном случае идет об уголовно-правовой характеристике личности преступника, которая складывается из совокупности сведений о направленности преступного поведения, мотивах и целях преступления, прошлых судимостях, рецидиве, совершении одновременно нескольких преступлений и т. п.^[146] Установление уголовно-правовых признаков личности преступника имеет важное значение для правильной квалификации преступления, для определения вида и срока наказания, а также для исправления и перевоспитания осужденных.

В уголовном законе личность преступника выступает как одно из оснований как индивидуализации уголовной ответственности, так и уголовного наказания (ч. 3 ст. 60 УК). Вместе с тем следует отметить, что отдельные свойства личности преступника находят свое отражение и в перечне смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств, предусмотренных в ст.ст. 61, 63 УК, а также когда речь идет о назначении с учетом относительно определенных и альтернативных санкций более мягкого наказания при наличии смягчающих обстоятельств (ст. 62) или применения условного осуждения (ст. 73).

Таким образом, установление характерных свойств (особенностей) личности конкретного преступника с учетом его индивидуальных качеств имеет большое практическое значение как на стадии расследования преступления, так и в процессе рассмотрения уголовного дела в суде, что способствует более правильной индивидуализации наказания.

Наконец, следует отметить, что уголовное право и криминология как науки и как самостоятельные дисциплины имеют свой объект и предмет изучения и исследования. Они оперируют присущими им понятиями и категориями. При этом, если субъект преступления является одним из центральных понятий уголовного права, то личность преступника является объектом исследования криминологии. Следовательно, понятия «субъект преступления» и «личность преступника», с точки зрения теории, методологии и практической значимости, необходимо разграничивать.

Таким образом, необходимость разграничения понятий «субъект преступления» и «личность преступника» диктуется не только совершенствованием уголовного законодательства, но и его практической необходимостью, а также значимостью наиболее важных проблем уголовного права и криминологии, связанных с рассматриваемыми категориями.

Заключение

Рассмотренная в данной дипломной работе тема субъекта преступления занимает важное место в учении о составе преступления.

Субъект преступления - это лицо, совершившее общественно-опасное деяние и способное в соответствии с законом понести за него уголовную ответственность. Таким образом, общественно опасное деяние может совершить только человек. Однако для привлечения конкретного человека к уголовной ответственности необходимо наличие у него ряда признаков, характеризующих его как субъекта преступления: вменяемости, достижения определённого возраста, признаков специального субъекта.

Мною в работе предпринята попытка наиболее полно и, в то же время, лаконично раскрыть указанные признаки. Особенное внимание уделено проблемам ограниченной вменяемости и специального субъекта, в частности, субъектам должностных преступлений. Эти проблемы вызывают наибольшее число трудностей на практике. При этом если применение нормы об ограниченной вменяемости затруднено тем, что она включена в уголовный закон только в 1996 году, то неясности в вопросе установления признаков специального субъекта преступления связаны с большим количеством нормативных актов, регулирующих правовой статус конкретных субъектов. Особенно ярко это проявляется в составах должностных преступлений.

В целях совершенствования и придания стабильности следственной и судебной практике по должностным преступлениям необходимо выработать более точные, логически вытекающие из закона определения субъектов данных преступлений. Это задача Пленума Верховного Суда Российской Федерации.

Затрагивая правовое значение состояния опьянения в момент совершения преступления, выделены два подхода к оценке данного обстоятельства. На основе представления о психических процессах, происходящих в сознании человека, находящегося в состоянии опьянения, установлено, что оно может быть как смягчающим, так и отягчающим вину обстоятельством.

Список использованной литературы :

Законодательные и иные нормативные акты:

1. Конституция Российской Федерации от 12.12.1993 (с изменениями от 25.03.2004).

2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 01.01.1997 № 63-ФЗ (принят ГД ФС РФ 26.05.1996), (с изменениями на 15.01.2006).

3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (принят ГД ФС РФ 22.11.2001), (редакция от 01.09.2007).

4. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации от 08.01.1997 № 1-ФЗ (принят ГД ФС РФ 18.12.1996), (редакция от 09.01.2006).

5. Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации» от 27.07.2004 № 79-ФЗ (принят ГД ФС РФ 07.07.2004).

6. Федеральный закон «О воинской обязанности и военной службе» от 28.03.1998 № 53-ФЗ (принят ГД ФС РФ 06.03.1998).

7. Федеральный закон «О компетентном органе РФ по конвенции о передаче лиц, страдающих психическими расстройствами, для проведения принудительного лечения» от 22.04.2004 № 19-ФЗ (принят ГД ФС РФ 26.03.2004).

8. Федеральный закон «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» от 24.06.1999 № 120-ФЗ (принят ГД ФС РФ 21.05.1999), (редакция от 22.04.2005).

Монографии, пособия, учебники, сборники статей:

1. Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. – М. 1987.

2. Брайнин Я.М., Курляндский В.И. Уголовная ответственность и меры общественного воздействия. – М. 1965.

3. Боровых Л.В. Проблема возраста в механизме уголовно-правового регулирования. – СПб. 2003.

4. Волженкин Б.В. Уголовная ответственность юридических лиц. – СПб. 2005.

5. Власов И.С., Тяжкова И.М. Ответственность за преступления против правосудия. – М. 1968.

6. Гегель ГВ.Ф. Философия права. – М. 1990.

7. Дагель П.С. Учение о личности преступника в уголовном праве. – Владивосток. 2006.

8. Ермакова Л.Д. Специальный субъект преступления // Уголовное право РФ. Общая часть/Под ред. Б.В. Здравомыслова.

9. Загородников Н.И. О пределах уголовной отвественности// Советское государство и право. 1967.

10. Здравомыслов Б.В. Должностные преступления. Понятие и квалификация. – СПб. 2004.

11. Красиков Ю.А. Доктрина русского уголовного права: истоки и тенденции развития. // Современные тенденции развития уголовной политики и уголовного законодательства. – М. 2005.

12. Кузнецова Н.Ф. Понятие уголовной ответственности. // Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. – М. 2006.

13. Коченов М.М. Теоретические основы судебно-психологической экспертизы. – М. 2005.

14. Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. – М. 2005.

15. Криминология. (Под ред. А.И. Долговой).

16. Карпец И.И. Соотношение криминологии, уголовного и исполнительного права. // Советское государство и право. 1984 № 4.

17. Квашис В.Е. Основы виктимологии. Проблемы защиты прав потерпевших от преступлений. – М. 2007.

18. Куллер Ю.Г., Циркин С.Ю. Классификация психических и поведенческих расстройств. – СПб. 2004.

19. Лейкина Н.С. Личность преступника и уголовная ответственность.

20. Лунц Д.Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии. – М. 2007.

21. Михеев Р.И. Проблемы вменяемости и невменяемости в современном уголовном праве. – Краснодар. 2007.

22. Михеев Р.И. Проблемы вменяемости, вины и уголовной ответственности. (Теория и практика) – М. 2007.

23. Мацкевич И.М. Общая характеристика преступности военнослужащих. // Законность. 2005.

24. Мацкевич И.М., Эминов В.Е. Преступное насилие среди военнослужащих. – М. 2004.

25. Назаренко Г.В. Эволюция понятия невменяемости. // Государство и право. 2005 № 3.

26. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. – М. 2006.

27. Назаренко Г.В. Уголовное законодательство России. – М. 2007.

28. Назаренко Г.В. Уголовно-релевантные психические состояния субъекта преступления и лиц, совершивших общественно опасные деяния. – М. 2006.

29. Никифоров А.С. Организация как субъект преступления. // Современные тенденции развития уголовной политики и уголовного законодательства. - М., 2006.

30. Пионтковский А.А. Уголовно-правовые возражения Канта, А. Фейербаха и Фихте. – М. 1990.

31. Пионтковский А.А. Учение Гегеля о праве и государстве и его уголовно-правовая теория. – М. 1993.

32. Павлов В.Г. Субъект преступления в зарубежном уголовном праве. // Правоведение. 2005.

33. Павлов В.Г. Субъект преступления в уголовном праве. – М. 2006.

34. Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. – М. 1961.

35. Похмелкин В.В. Социальная справедливость и уголовная ответственность. – Краснодар. 2007.

36. Пионтковский А.А. О понятии уголовной ответственности. // Советское государство и право. 1967 № 12.

37. Пуни Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии.

38. Подрезова Л.И., Трошкин Е.А. Вопросы вменяемости при шизофрении. // Социалистическая законность. 1988 № 11.

39. Полное собрание законов Российской Империи. Т. 20.

40. Павлов В. Г. Субъект преступления в сфере совершения компьютерных общественно опасных деяний. – СПб. 2007.

41. Орлов В.С. Субъект преступления в уголовном праве. – М. 2006.

42. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917-1957 гг.

43. Собрание законодательства СССР 1938-1967 гг. Т2. – М. 1968.

44. Собрание законодательства Российской Федерации № 10 1994.

45. Советское уголовное право. (Под ред. Б.Д. Меныиагина, М Д. Дурманова и Г. А Кригера). - М , 1969.

46. Свод законов Российской Империи. Законы уголовные. Т15.

47. Селина С. Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК РФ // Уголовное право: новые идеи.

48. Стручков Н. А. Проблема личности преступника. Л., 1983.

49. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Общая часть. Т1. – М. 1994.

50. Трайнин А.И. Учение о составе преступления. – М. 2005.

51. Тарбагаев А.Н. Проблемы уголовной ответственности. // Вопросы уголовной ответственности и наказания. 1986.

52. Трахтеров В. С. Формула невменяемости в советском уголовном праве. - М., 1989.

53. Устинов В.В. Специальный субъект преступления. – Краснодар. 2007.

54. Устинов В. В. Субъект преступления и личность преступника // Уголовная ответственность: проблемы содержания, установления, реализации. - Краснодар, 2007.

[1] Пионтковский А. А. Уголовно-правовые воззрения Канта, А. Фейербаха и Фихте.

[2] Пионтковский А. А. Учение Гегеля о праве и государстве и его уголовно-правовая теория.

[3] Гегель ГВ.Ф. Философия права.

[4] Красиков Ю. А. Доктрина русского уголовного права: истоки и тенденции развития //Современные тенденции развития уголовной политики и уголовного законодательства: Тез. докл. конф., 27-28 января 1994 г. / Под ред. С. В. Бородина и др.

[5] Шишов О. Ф. Становление и развитие науки уголовного права в СССР.

[6] Павлов В. Г. Субъект преступления в зарубежном уголовном праве // Правоведение.

[7] Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. 1.

[8] Пионтковский А. А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву.

[9] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве.

[10] Павлов В. Г. Субъект преступления в зарубежном уголовном праве.

[11] Волженкин Б. В. Уголовная ответственность юридических лиц.

[12] Там же.

[13] Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР.

[14] Сборник указов РСФСР. № 85.

[15] Сборник указов РСФСР. № 66.

[16] Там же.

[17] Сборник указов РСФСР № 13.

[18] Сборник указов РСФСР.№ 68

[19] Сборник указов РСФСР № 15.

[20] Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР.

[21] Сборник указов РСФСР № 15.

[22] Сборник законов СССР. Т 2.

[23] Сборник законов СССР .

[24] Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. М.

[25] Собрание законодательства РФ.

[26] Трайнин А Н Учение о составе преступления .

[27] Лейкина Н. С. Личность преступника и уголовная ответственность.

[28] Лейкина Н. С. Личность преступника и уголовная ответственность.

[29] БрайнинЯ М., Курляндский В. И. Уголовная ответственность и меры общественного воздействия.

[30] Похмелкин В. В. Социальная справедливость и уголовная ответственность.

[31] Пионтковский А. А, О понятии уголовной ответственности//Сов. государство и право.

[32] Санталов А И Теоретические вопросы уголовной ответственности.

[33] Загородников Н. И. О пределах уголовной ответственности // Сов. государство и право.

[34] Н. С. Лейкина Советское уголовное право. Часть общая.

[35] Кузнецова Н. Ф. Понятие уголовной ответственности // Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1.

[36] Игнатов А. Н., Костарева Т. А. Указ. соч.

[37] Пионтковский А. А. Курс советского уголовного права. Т. 3.

[38] Лейкина Н. С. Личность преступника и уголовная ответственность.

[39] Прохоров В. С., Кропачев Н. М., Тарбагаев А. Н. Преступление и ответственность.

[40] Тарбагаев А. Н. Проблемы уголовной ответственности // Вопросы уголовной ответственности и наказания: Межвуз..

[41] Кузнецова Н. Ф. Понятие уголовной ответственности //Курс уголовного права. Общая часть. Т.1.

[42] Коченов М. М. Теоретические основы судебно-психологической экспертизы.

[43] Боровых Л. В. Проблема возраста в механизме уголовно-правового регулирования.

[44] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости, вины и уголовной ответственности (Теория и практика).

[45] Кузнецова Н. Ф. Преступление и преступность.

[46] Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности.

[47] Криминология / Под ред. А. И. Долговой.

[48] Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности.

[49] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости, вины и уголовной ответственности.

[50] Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности.

[51] Брайнин Я. М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве.

[52] Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Т.1.

[53] Амон А. Детерминизм и вменяемость.

[54] Антонян Ю. М., Бородин С В. Преступность и психические аномалии.

[55] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.

[56] Там же.

[57] Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступность и психические аномалии.

[58] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости, вины и уголовной ответственности (Теория и практика).

[59] Михеев Р И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве.

[60] Советское уголовное право Общая часть / Под ред. Б. Д. Меныиагина, М Д. Дур-манова и Г. А Кригера

[61] Михеев Р И Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве.

[62] Пуни, Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии.

[63] Подрезова Л. И, Трошкин Е. А. Вопросы вменяемости при шизофрении // Социалистическая законность.

[64] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве.

[65] Трахтеров В. С. Вменяемость по советскому уголовному праву

[66] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве.

[67] Карпец И. И. Соотношение криминологии, уголовного и исправительно-трудового права // Сов. государство и право..

[68] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости, вины и уголовной ответственности (Теория и практика).

[69] Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступность и психические аномалии.

[70] Орлов В. С. Субъект преступления по советскому уголовному праву.

[71] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости, вины и уголовной ответственности (Теория и практика).

[72] Протченко Б А Невменяемость в советском уголовном праве // Правоведение.

[73] Квашис В. Е. Основы виктимологии. Проблемы защиты прав потерпевших от преступлений.

[74] Назаренко Г. В. Эволюция понятия невменяемости //Государство и право.

[75] Свод законов Российской Империи. Законы уголовные. Т. 15.

[76] Полное собрание законов Российской Империи. Т. 20.

[77] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве.

[78] Кандинский В. X. К вопросу о невменяемости.

[79] Тихенко С. И. Указ. соч.

[80] Калашник Я. М. Медицинские мероприятия в отношении психически больных, совершивших общественно опасное деяние.

[81] Орлов В. С. Субъект преступления по советскому уголовному праву.

[82] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве.

[83] Уголовный кодекс Российской Федерации.

[84] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве.

[85] Лунц Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии.

[86] Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть.

[87] Назаренко Г. В. Уголовное законодательство России: Учеб. пособие.

[88] Назаренко Г. В. Уголовно-релевантные психические состояния субъекта преступления и лиц, совершивших общественно опасные деяния.

[89] Фрейеров О. Е. Возрастной критерий уголовной ответственности //Соц. законность.

[90] Уголовно-процессуальный кодекс РФ

[91] Курс уголовного права. Общая часть. / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. Т. 1.

[92] Классификация психических и поведенческих расстройств /Под ред. Ю. Г. Нуллера, С. Ю. Циркина.

[93] Бюллетень Верховного Суда РФ

[94] Жижиленко А А. Спорные вопросы уменьшенной вменяемости в Уголовном кодексе РФ.

[95] Назаренко Г В. Невменяемость в уголовном праве

[96] Антонин Ю М., Бородин С. В Указ соч.

[97] Павлов В. Г. Субъект преступления в уголовном праве.

[98] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве.

[99] Дубинин Н. П., Карпец И. И., Кудрявцев В. Н. Генетика, поведение, ответственность.

[100] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве.

[101] Дубинин Н. П., Карпец И. И., Кудрявцев В. Н. Указ. соч.

[102] Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве.

[103] Судебная психиатрия: Учебник для вузов / Под ред. Г В. Морозова.

[104] Лейкина Н. С. Личность преступника и уголовная ответственность.

[105] Судебная психиатрия.

[106] Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. А. В. Наумова.

[107] Судебная психиатрия.

[108] Судебная психиатрия.

[109] Орлов В. С. Субъект преступления по советскому уголовному праву.

[110] Лейкина Н. С., Грабовская Н. П. Субъект преступления.

[111] Рашковская Ш. С. Советское уголовное право.

[112] Ермакова Л. Д Специальный субъект преступления //Уголовное право Российской Федерации Общая часть / Под ред. Б. В. Здравомыслова

[113] : Борзенков Г Н Указ соч

[114] Там же.

[115] Устименко В. В. Специальный субъект преступления.

[116] Павлов В. Г. Субъект преступления в сфере совершения компьютерных общественно опасных деяний.

[117] Криминология / Под ред. А. П. Герцензона, В. К. Звирбуля, И. И. Карпеца, Г. М. Минь-ковскогоидр.

[118] Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации.

[119] Уголовное право России Особенная часть: Учебник / Под ред. А. И. Рарога.

[120] Власов И. С., Тяжкова И М Ответственность за преступления против правосудия.

[121] Здравомыслов Б. В. Должностные преступления. Понятие и квалификация.

[122] Уголовное право России. Особенная часть: Учебник/ Под ред. А. И. Рарога.

[123] Власов И. С., Тяжкова И М Ответственность за преступления против правосудия.

[124] Мацкевич И. М. Общая характеристика преступности военнослужащих // Законность.

[125] Там же.

[126] Мацкевич И. М. Причины и условия преступности военнослужащих

[127] Федеральный закон РФ «О воинской обязанности и военной службе».

[128] Федеральный закон РФ «О воинской обязанности и военной службе».

[129] Криминология / Под ред. А. И Долговой.

[130] Мацкевич И. М., Эминов В. Е. Преступное насилие среди военнослужащих.

[131] Гражданское право: Учебник.

[132] Селина С. Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК Российской Федерации.

[133] Никифоров А. С. Организация как субъект преступления

[134] Никифоров А. С. Организация как субъект преступления.

[135] Келина С. Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК Российской Федерации.

[136] Там же.

[137] Наумов А. В. Предприятие на скамье подсудимых?

[138] Сорокин В. Д. О двух тенденциях, разрушающих целостность института административной ответственности.

[139] Стручков Н. А. Проблема личности преступника.

[140] Там же.

[141] Стручков Н. А. Личность преступника

[142] Дагель П. С. Учение о личности преступника в уголовном праве.

[143] Михеев Р. И. Субъект уголовной ответственности и личность преступника

[144] Устименко В. В. Субъект преступления и личность преступника

[145] Курс уголовного права: Общая часть. Т 1 / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой и И. М Тяжковой.

[146] Павлов В. Г. Проблемы борьбы с социальным паразитизмом и деятельность органов внутренних дел по его предупреждению