В теории для историка особенно важны два аспекта: движущие силы и периодизация. К первому аспекту относятся силы, способствующие измене- нию. Второй заключает в себе мысленную конструкцию: хронологические рамки, в которые мы "помещаем" историю. Так как все периодизации предполагают в своей основе теорию "изменения" (поступательной эволюции исторических процессов), то оба эти аспекта - взаимосвязанные теоретические характеристики.
Несмотря на свою важность, периодизация, может быть, наименее де- тально исследованный компонент истории. Ученые утверждают, что границы истории размыты, но они не смогут сделать ее доступной пониманию до тех пор, пока не будут делить ее на связные единицы, (периоды), с коорыми легко работать. Периодизация оперирует на двух уровнях: индивидуальном и институциональном. Индивидуально каждый историк выбирает хронологические параметры для своей работы. Охватывает ли эта работа десять лет или десять столетий, ее начальные и конечные даты выбираются так, чтобы они совмещались со значительными рубежами, которые выделяют изучаемый период, делают его единым целым и дают возможность ученым сфокусировать свое внимание на отдельных аспектах человеческого опыта. На институциональном уровне западные историки приняли трехчленную форму периодизации, которая разделяет прошлое на три обширных раздела - древняя история, история средних веков и новое время - с эпохальными рубежами приблизительно в 500 г. и 1500 г. н.э. Эти разделы в дальнейшем подразделяются для удобства и чтобы ими было легко оперировать. Средние века разделяются на три части - ранние, средние, (цент- ральные) и поздние с рубежами около 1000 г.н.э. и 1300 г.н.э. Современная эпоха разделена на раннюю и позднюю с рубежом в конце XVIII столетия.
Эта глава будет посвящена главным образом институциональной периодизации. Когда, почему, как и кем была принята трехчастная периодизация? Какова степень ее соответствия историческому мышлению?Несмотря на то, что периодизация основывается на упорядоченных понятиях "непрерывности" и "изменчивости", эти изменения происходят с разной скоростью в различных областях человеческого опыта. Быстро происходят они в политике, медленно в системе ценностей (1). Все аспекты человеческой деятельности взаимосвязаны: политика влияет на технику, на религию оказывает влияние происходящее в науке. Однако внутренние ритмы науки и религии, политики и технологии различны. Наше суждение о периодизации зависит от системы наших приоритетов в области человеческой деятельности. Для Гегеля история была диалектической эволюцией абсолютной идеи; для Маркса она была диалектическим развертыванием производственных отношений. Для обоих структура модели, используемой для объяснения процесса изменения - диалектики - была сходной. Но Гегель и Маркс акцентировали особое внимание на различных аспектах человеческого опыта, и их периодизация отражает эти различия (2).
Глубоко влияет на периодизацию общественная ориентация исследователя. Должны ли мы особо подчеркивать, "сверху вниз" или "снизу вверх" и низами рассматриваем мы минувшие общества. До недавнего времени историки обращали внимание прежде всего на элитарные группы, в результате чего дата около 1500 г. стала рубежом средневековой и современной истории. Если бы мы стали исследовать европейскую историю с точки зре- ния продолжительности жизни, трудовой активности, физического состояния и менталитета простого человека, мы могли бы заключить, как это сделал один французский историк, что новая эпоха в Европе не началась до XVIII века (3).
Любое деление времени, как бы значимо оно ни было, будет разрывать и разделять важные продолжающиеся исторические процессы. Примером этого может служить периодизация, согласованная с эпидемиями бубонной чумы, которую используют различные группы историков. "Черная смерть", обрушившаяся на Европу в 1340 годы постоянно повторяющимися пандемиями, оставалась вплоть до XVIII века главной опустошительницей Европы. Больше всего людей умерло в начальный период, но демографическое, общественное и психологическое влияние чумы сильно чувствовалось в течение еще нескольких столетий. Историки, изучающие средние века, уделяют этому большое внимание. Исследователи же современной истории часто этим пренебрегают, поскольку для них отсчет времени начинается в 1500 году. Таким образом, эпидемические циклы оказываются разорванными в самом разгаре, что, за некоторыми исключениями, приводит к забвению их огромных последствий для общества.
Все периодизации произвольны. И все они имеют те или иные изъяны. При этом некоторые из них более произвольны и несовершенны. Больше, чем любой другой аспект исторической теории, периодизация противится "изменению". После того, как границы определенного периода твердо разработаны и приобретают широкое распространение, они могут стать в интеллектуальном плане смирительной рубашкой, глубоко влияющей на наш образ мышления - способом, посредством которого мы удерживаем образы, создаем ассоциации, воспринимаем и различаем начало, середину и конец всего сущего. Неизменно возникает глубокая личная заинтересованность в вековечении существующего порядка вещей. Нигде догматизирующая власть периодизации не проявляется с большей очевидностью, чем в современных университетах. Набирая кадры на исторические факультеты, мы организуем базовое и магистерское обучение, в основном, с точки зрения трехчленной периодизации. Учебники подкрепляют эту модель(4). Специализированные журналы стараются не отступать от стандартов эпохальных рубежей (5). Преподаватели тщательно разделяют исторические пласты, чтобы избежать вмешательства в периоды, "принадлежащие" их коллегам. Как результат периоды стали стандартными и самодостаточными. Ученые и публицисты, преподаватели и студенты смотрят на них как на неизменные черты интеллектуального пейзажа. Они влияют на способ определения результатов и расстановки акцентов.
Было использовано два концептуальных подхода, чтобы оправдать границы того или иного периода: (1) объединяющий подход и (2) подход ведущего сектора. Первый подход сводит воедино результаты нескольких областей человеческой деятельности, ставших суммарной причиной определенных изменений. Аргументы сторонников ведущего сектора фокусируются на одном преобладающем источнике "изменения", который оказывает доминирующее влияние на прочие факторы. Те, кто придерживается объединяющей теории, могли бы утверждать, что поскольку в течение нескольких десятилетий около 1500 г. было подорвано учение Птолемея о Вселенной, приобрели широкую значимость книгопечание и порох, Колумб открыл Америку, а португальцы - морской путь в Индию, если возникла протестанская реформация, Константинополь пал под натиском турок, и укрепились монархии Франции, Испании и Англии, то все это довазывает, что эти события достаточно исторгли западного человека из неразрывной связи с ранним временем; чтобы можно было обоснованно установить здесь границу начала новой эпохи.
Сторонник концепции "ведущего сектора" мог бы, конечно, доказывать, что открытие Америки с ее легкодоступными природными богатствами, воздействием на европейскую структуру власти, и ее исключительным влиянием на межконтинентальный перенос болезней, растений, животных, с ее влиянием на европейское восприятие физического мира, на философию и религию заставило западное общество рывком перейти от одного набора норм к другому. Оба примера - эпизодические взгляды на периодизацию, где единичное событие (например, открытие Америки) или случайное стечение многих различных событий производило исключительные изменения в человеческом обществе.
Подход, альтернативный эпизодическому, сосредоточивается на самом процессе. Адам Смит полагал, что коммерческие силы были главным двигателем истории и что историки должны отождествлять главные рубежи с критическими точками в эволюции международного разделения труда. Другие ученые утверждают, что демографические ритмы определили такую динамику перемен, что эпохальные рубежи могут быть измерены убылью и ростом населения. Марксисты говорят, что экономические процессы доминировали и определяли все другие и что история текла от эпохи к эпохе согласно предсказуемому и четкому диалектическому процессу, базирующемуся на способе производства.
Если движущие силы и периодизация, связанные теоретические характеристики, то наша периодизация должна определяться в большей мере нашим пониманием движущих сил исторического процесса. В последующих главах, "теории изменения", используемые в настоящее время историками, будут исследованы довольно подробно. Каждая из этих теорий будет оценена с точки зрения ее совместимости со стандартной трехчленной периодизацией. В этой главе, однако, моя цель состоит в том, чтобы определить, как создавалась западная трехчастная периодизация. Это само по себе может дать предметный урок субъективного и теоретического характера истории.
Ранняя христианская периодизация
Средневековые хроники продемонстрировали хорошее знание нескольких концепций периодизаций, полностью экстраполированных из Священного писания или других религиозных книг. Книга Даниила представляет порядок мира в четырех всеобщих царствах. Ожидалось, что четвертое из них, "могущественное и ужасающее", откроет дорогу новому царству славы (пя- тый век), в котором все люди, нации и языки были бы вечно объединены (Daniel, 7,p.14). Четыре всеобщие царства обычно отождествлялись с Ассирией, Персией, Грецией и Римом.
После христианизации Римской Империи Рим все больше и больше рассматривали как божественный инструмент для всеобщего обращения в веру. Оросиус в своем труде "Семь Книг Историй Против Язычников" (начало V века) поддержал концепцию четырех царств, соединив Рим со священной историей христианства. Набеги германцев на Рим объяснялись как намерения Бога донести Евангелие Христа до всех людей. Веком позже Кассиодор заявил, что четвертое и последнее царство, Рим, было увековечено германцами. Эта точка зрения сохранялась на протяжении средних веков, Священная Римская Империя германской нации была продолжением ранней римской империи и центральной силой в священной истории христианства. Ей было суждено существовать до конца мира (6) и этот конец был близок. Падение Римской политической власти со времен первых цезарей и ослабление городов и торговли после V века казалось для многих христиан явным подтверждением того, что они живут в последние годы одряхлев- шего и древнего мира, чей конец должен завершиться вторым пришествием Христа.
Другая распространенная периодизация была экстраполяцией библейс- ких текстов в течение первых веков христианской эры. Она рассматривает 6 веков истории в геометрической симметрии с шестью днями творения.
1. От сотворения до потопа
2. От потопа до Авраама
3. От Авраама до Давида
4. От Давида до вавилонского пленения
5. От пленения до рождения Христа
6. От рождения Христа до второго пришествия
Как правило, христианские ученые, которые писали общие обзоры "мировой истории", начинали с краткого изложения священного писания от Книги Исход до Нового Завета, затем переходили к повествованию, более детальному, о событиях VI века. Исключительным подтверждением правильности этой системы было Евангелие от Матфея, где объясняется, что 14 поколений отделило Авраама от Давида, столько же Давида от вавилонского пленения, и столько же - пленение от рождения Христа (Mатфей 1, стих.17). Ожидалось, что седьмой век, век славы, когда избранные сойдутся на вечное празднование дня субботнего, начнется вторым пришествием Христа (7).
Вмешательство гуманистов
Раннехристианская теория исторической периодизации не сталкива- лась с возражениями до XIV века, когда итальянские гуманисты впервые провели широкий пересмотр этой концепции. Недовольные претензиями Германии на то, что она - единственная наследница Рима, и воодушевленные растущими богатством и властью своих своих собственных государств, итальянские гуманисты азартно приступили к исследованию столетий, прошедшие со времени падения Рима до их времени. Для итальянцев Рим был цивилизацией-прародительницей. Как никто другой из европейцев, итальянцы испытывали почти племенную гордость высокими достижениями культуры своих классических предков. Они проводили четкую границу между культурным великолепием Римской цивилизации и временем "варварского мрака", последовавшим за гибелью Империи. Начиная с XI века итальянцы, сопротивляясь господству императоров-германцев Священной Римской Империи, резко отвергали и моральные основания этого господства - то, что германцы считали себя законными наследниками римских императоров.
Итальянские гуманисты не ввели современную трехчастную периодизацию. До зтого оставалось еще несколько веков. Они создали первый временной рубеж в 3-х частной схеме и заложили основу для последнего. Леонардо Бруни (ум. 1444) в своей 12 томной "Истории Флорентийцев", ставшей образцом для других ученых-гуманистов, утверждал, что Римская Империя пала под бешеным натиском варваров. Она никогда не воскресала ни в Италии, ни в Германии. После того, как прекратилась долгая череда набегов северных соседей на Италию, для итальянцев началось время удивительного возрождения, в результате которого к XIV веку возникло множество процветающих и могущественных городов-государств. (8) Флавио Бьондив своей "Истории Европы с V по XV век" (опубликована в 1439-1453) особо отмечал дату падения Римской Империи - 412 г.н.э. Он оплакивал это падение, но, как и Бруни и другие итальянские историки-гуманисты, находил утешение в расцвете новой Италии, чьи великие города, по его мысли, вернули полуострову его былое величие (9).
Для светских итальянских историков V век - век падения Рима- был главной вехой в истории западной цивилизации. Бруни и Бьондо разделяли взгляды Петрарки, что с V века до их времени Европа была окутана мраком. Все трое взяли на себя задачу вернуть славу былых веков, но ни один из них не развил концепцию третьего, современного этапа.
Вклад реформации
Достижения итальянских историков-гуманистов были приостановлены в наступающую эпоху протестанской Реформацией. Величайший из северных гуманистов, Эразм, утверждал, что чистота религии зависит от чистоты духовной литературы , и что эта чистота пришла в упадок в Европе со смертью классических авторов и раннехристианских отцов церкви (10). Его взгляды дали интеллектуальную пищу лютеранам. В двадцатые годы XVI века лютеранские писатели считали, что V век был веком упадка как классической литературы, так и евангельского христианства из-за начавшегося 1000-летнего правления папского антихриста. Отвергая светскую направленность итальянских гуманистов, лютеране снова утверждали связь истории с теологией. Бог был непосредственно вовлечен во все человеческие дела, и главной задачей историков было распознать случаи Его вмешательства и истолковать их значение. В то же время лютеранские историки соглашались с итальянскими гуманистами в том, что тысячелетие между V и XV веками было временем невежества и мрака. Однако для них причиной, вызвавшей этот мрак, было не вторжение германцев в Италию, а пороки и извращения религии. Протестанская религия давала миру еще один последний шанс на искупление и спасение. Времени оставалось мало. "Мы хватаемся за последний крошечный кусочек мира, - писал в 1561 году лютеранин Андреас Мускулюс, - несомненно, что Конец Мира близок, ибо Лютер стал предтечей второго пришествия Христа, так же, как Иоан - первого" (11).
Лютеранские писатели в основном придерживались системы "4-х царств" (12). За пределамие Германии, однако, эта концепция подвергалась нападкам. Жан Бодэн, французский историк-гуманист, отвергал ее по тем же причинам, что и итальянцы. Мысль о том, что германцы подхватили мантию римского величия и увековечили Империю на тысячелетия, была, по Бодэну, чудовищной выдумкой. Накопление знаний об азиатских империях сделало несерьезным положение об универсальной Римской Империи (или любой другой универсальной империи) (13). Бодэн призывал историков от- казаться от религиозной мифологии с тем, чтобы сосредоточить внимание на объяснении (в чисто светской манере) причин подъема, падения и смены великих цивилизаций (14).
Пока религиозные догмы управляли общественным сознанием, вероятно, сохранялись и условия для господства религиозной системы истори- ческого времени. Это господство пошло на спад в XVII веке. Даже пос- ледняя из так называемых "религиозных войн", 30-летняя война, происходила скорее из-за политического оппортунизма светских властей, стремящихся к расширению и укреплению территорий, и в меньшей степени была вызвана религиозными разногласиями. Могущество этих государств сильно возросло в XVII веке. Доходы от налогов увеличились, торговля расширилась, сформировались торговые империи, централизованный бюрократичес- кий аппарат принял на себя контроль над множеством социальных институтов. Историки согласовали свои убеждения с реальностью. Больше внимания уделялось научным и техническим достижениям и открытиям мореплавателей XV и XVI веков, которые привели к изменению торговых путей, распространению власти и пространственной ориентации европейцев на весь мир. Протестанты считали Реформацию эпохальным событием, а католики к концу 30-летней войны полагали, что раскол западного христианства, ставший теперь постоянным, представляет собой величайший разрыв в исторической цепи (15). Новые термины, став привычными, уже вошли в общий язык европейцев, отождествляя тысячелетие, прошедшее после падения Рима со следующими периодами: media tempestas (1469), media tempore (1531), media aetas (1518) и medium aevum (1604) (16). К концу XVII века все составные части частной периодизации были в наличии.
Принятие трехчастной периодизации в XVIII веке
Ученым, впервые сложившим разрозненные кусочки в единое целое, был германский филолог Кристоф Келлер, известный под именем Целлариуса ( Cellarius) (1638-1707). Автор множества лингвистических и географических исследований, Целлариус составил краткий обзор древней истории в 1675 году, затем, в следующем году появилась работа под названием "Ядро средневековой истории между античностью и современностью". Затем он опубликовал более обширный трактат по истории средних веков и другой, по современной Европе.
Главные его исторические публикации издавались по крайней мере 8 раз, но принятая им трехчастная модель воспринималась очень медленно. Ученые начала XVIII века большей частью воспринимали падение Рима как эпохальную границу, но многие из них не признавали возможности никако- го другого рубежа. Все, что предшествовало падению Рима, было древней историей, все, что следовало потом, было новой историей. Такое понима- ние господствовало в Оксфорде и Кембридже в 1720 году, когда Георг I создал королевскую кафедру современной истории (18).
Рационализм эпохи просвещения усилил в XVIII веке враждебность интеллектуалов к церкви, религиозным предрассудкам, упрямому невежеству и к ограничениям, искусственно налагаемым на свободу личности и здравый смысл - все они считались характерными чертами тысячелетия, следующего за падением Рима. Хорошо известное предубеждение Вольтера против так называемых средних веков разделяли и самые знаменитые бри- танские ученые: Дэвид Юм, Вильям Робертсон и Эдвард Гиббон (19). Великолепный семитомник последнего "Закат и Падение Римской Империи" (1776-1788) сочетал в себе убедительную критику средневекового христианства, глубокий скептицизм в отношении к человеческой природе и оптимистическое убеждение, присущее эпохе просвещения, состоящее в том, что человек может внести порядок и согласованность в свою жизнь посредством разума. Для Гиббона падение Рима представляло собой "триумф варварства и религии". Это падение, считал он, было "величайшей, а возможно, и самой ужасной сценой в истории человечества", гибельным следствием медленного распада ценностей древних (20). По Гиббону, ис- тория состоит из двух примерно равных частей: истории Рима до 476 года и последующих десяти веков до падения Константинополя в 1453 году. Это было полностью совместимо с трехчастной периодизацией. Действительно, все великие историки XVIII века, включая таких как Болингброк и Муратори, делали различие между античностью, средневековьем и новым временем. Однако, они не были точны в датировке этих эпох.
Точность стала главной целью первой академической группы выдающихся историков, созданной в Геттингенском университете в XVIII веке. История не была основным предметом в европейских университетах, но Геттинген, основанный в 1737 году, стал исключением (21). Иоганн Кристоф Гаттерер, возглавивший кафедру истории в 1759 году, имел необычно широкий круг интересов в истории и обладал выдающейся для своего времени исторической проницательностью (22). Что, спрашивал он, является определяющей силой, которая дает единство опыта людей всей планеты? Как можно выделить исторические вехи на основе всего человеческого опыта?
Гаттерер начал свою периодизацию с сотворения мира. Он определил четыре великие эпохи мировой истории: 1) век сотворения, который вклю- чал потоп; 2) век образования наций, включая ассирийскую, персидскую и римскую нации; 3) век великого переселения, "Volkerwanderung", начинающийся в V веке перемещениями немцев и славян и продолжающийся после этого монгольскими и мусульманскими завоеваниями; и 4) век, который начался открытием Америки (23).
Если мы вычеркнем из системы Гаттерера тот единственный элемент, который отражает буквальное принятие Ветхого Завета, т.е. век сотворе- ния, то остается трехчастная структура, вполне схожая со структурой Целлариуса. Гаттерер и его коллеги рассматривали универсальную форму истории, в которой основополагающим фактором после 1500 года было беспримерное господство Европы в мировых делах. Геттингенские историки отстаивали первенство политики, утверждая, что центральной темой европейской истории на протяжении трех веков после 1492 года была тема подъема великих сил и формирования современной системы государств. Именно это сделало опыт Европы уникальным и дало людям Запада силу и материальные возможности для господства на оставшихся пространствах земного шара.
Создание термина "Ренессанс"
До сих пор ни разу не был упомянут Ренессанс. Точно так же никто из историков XVIII века не выделил этот совершенно особый отрезок времени, не воспринял всеобщий европейский опыт, который можно было бы назвать "Ренессанс". Как структурная абстракция термин "Средние Века" уже стал общепризнанным. Именно изобретение второй абстракции - ренесанса - стало конечным пунктом в создании коллективной западной концепции о тысячелетии после падения Рима.
Современная концепция Ренессанса является, в основном, заслугой Якоба Буркхардта, выдающегося швейцарского ученого, чья книга "Культура Ренессанса в Италии" (1860 год) стала важным событием в историографическии. Многие писатели XVIII века, включая Вольтера, полностью доверяя гуманистам, восприняли их взгляд на возрождение интереса к классическому наследию как интеллектуальную революцию. Но до Буркхардта эта революция не стала достоянием литературы и искусства.
Буркхардт преобразовал идею Ренессанса в понятие о всеобъемлющей революции в культурном развитии Италии, революции, озарившей светом большую часть Западной Европы и ставшей завершением Средних Веков. Возрождение интереса к классической культуре , утверждал Брукхардт. было необходимым, но не достаточным объяснением итальянского Ренессанса Писатели и художники античности давали основные направления, в русле которых это зрелое общество старалось разбить "фантастические оковы Средних Веков" (24).
Развитие в Италии совершенно особой формы городской жизни, объединившей знать и бюргеров в общество, отдающее предпочтение богатству перед происхождением, способствовало утверждению человеческой индивидуальности. Развитие индивидуализма стало критерием итальянской жизни. Индивидуализм вдохновлял человека на поиск красоты в природе. Он стимулировал исследование дальних уголков земного шара и привел к тому, что итальянцы становились все более близкими мирской жизни. Средневековая цивилизация достигла своего высшего развития во Франции, она никогда не была в такой же степени подходящей для Италии. После XIV века итальянцы восстали против нее и создали новую, современную цивилизацию (25).
Точка зрения Буркхардта распространилась в историческом мышлении в конце XIX века и остается по сей день, после множества исправлений и пересмотров, основой нашего понимания Ренессанса. Взгляд Буркхардта был элитарным. Его акцент на итальянской индивидуальности был созвучен сути ярко выраженного индивидуализма, исповедуемого западно-европейской буржуазией, приобретающей все большее влияние (26). Буркхардт, хотя и резко разделил средневековую и современную цивилизации, не пытался создать особую эпоху в человеческой истории, называемую "ренессанс"(27). Скорее он считал Ренессанс рубежом между средневековьем и новым временем. Это был первый росток современности, оплот трехчастной системы.
История как научная дисциплина
Вклад Буркхардта вдвойне важен, так как именно в мирные годы, когда он создавал свою революционную интерпретацию, историческая наука в университетах Британии, Франции и Соединенных Штатов достигла совершеннолетия. До 1873 года только два человека были официальными преподавателями истории в Кембриджском университете. История была дополнением к философии и политике (28). Десятилетием позже, в Соединенных Штатах только 20 человек были зачислены в штат университетов в качестве преподавателей истории без чтения по совместительству какого-то дополнительного курса, считавшегося основным (29). Вскоре после этого началось быстрое развитие история. Были сформированы национальные ассоциации историков и вскоре возникли исторические журналы (30). Всплеск публикаций монографий обусловил потребность в коллективных трудах. Наиболее важной совместной работой сталадвадцатитомная "Кембриджская современная история", которую начали публиковать в 1902 году.Ответственность за координацию исследований, вошедших в этот труд, легла на лорда Эктона, профессора королевской кафедры в Кембридже, который заявил, что западное историческое время претерпело внезапный перелом около 1500 года: Новое время не стало последовательным продолжением средневековья, не получила никакого официального подтверждения и не предъявило доказательств и признаков законности своего рождения. Непровозглашенная, она установила новый порядок вещей, основанный на нововведениях, подтачивающих былое царство непрерывной последовательности. В те дни Колумб ниспроверг все знания о мире и перевернул условия производства, понятия богатства и власти; в те дни Макиавелли избавил правителей от ограничений закона; Эразм повернул русло античной учености из языческого (мирского?) в христианское русло; Лютер разбил основное звено в цепи авторитета и традиции, Коперник создал непобедимую теорию, которая навсегда стала показателем прогресса... Это было пробуждение новой жизни, мир вращался по совершенно иной орбите, определяемой не известными ранее влияниями. После многих столетий убежденности в неизбежном стремительном упадке и разложении общества, XVI век, все это время уп- равляемый волей и традициями прежних хозяев, уже отошедших в мир иной, выступил вперед, готовый к новому опыту и с надеждой смотрящий на открывающиеся неисчислимые изменения (31).
В последовавшие десятилетия "Кембриджская Современная История" стала источником информации для студентов старших курсов, кладезем, из которого многие профессора черпали сведения для лекций в колледжах и куда обращались за вдохновением авторы учебных монографий (32). Периодизация, установленная в этой истории, была подтверждена в дальнейших работах такой величины и влияния как: "Кембриджская История Средних Веков" (8 томов, 1911-1936) и "Кембриджская Античная История" (12 томов, 1923-1939). С тех пор трехчастная периодизация продолжала доминировать в западной концептуализации исторического времени.
Но правильно ли это?
Исторические ориентации изменились с тех пор, как Лорд Эктон положил начало Кембриджской "Современной Истории". Эгалитаризм возобладал над элитизмом. Социальная история взяла верх над историей политической . Религиозные различия потеряли свою остроту под экуменическим давлением , и великие религиозные движения, такие как Реформация, сейчас считаются следствием экономических и социальных изменений, а не только духовных или умственных исканий. Меньше внимания уделяется идеям великих мыслителей прошлого и больше - менталитету "народа". Возникли новые сферы изучения - например, история женщины и история семьи. Если мы рассматриваем историю с позиции женщины или простых людей, то период незадолго до 1500 года и некоторое время спустя мало чем отличается от любого другого . Нам говорят, что лишь после индустриализации образ жизни простых людей существенно изменился. Между 1500 и 1800 годами годовой доход на душу населения не мог возрасти больше, чем на 0,2 или 0,3%. Еще в начале XIX века доход на душу населения возрос до уровня 0,5 - 0,7% в год, а к середине XIX века этот уровень поднялся до 1,2% (33).
Те немногие ученые, которые писали о периодизации в недавние десятилетия, отвергли 1500 год как удобный рубеж в европейской истории. По их мнению, временные границы периода около 1500 года разрывают течение европейской жизни от Х до XVIII века (34). В защиту их позиции можно привести тот факт, что индустриальная революция XVIII века установила великий экономический и технический рубеж в истории Запада. Беспрецедентный рост населения начался в XVIII веке, а демократические революции конца XVIII века, вероятно, перевешивают любой сопоставимый опыт XV или XVI веков.
И все же многое можно сказать в защиту 1500 года как исторического рубежа. Возможно, он возник как результат эпизодического мышления и несомненно некоторые из эпизодов, которые придали ему значение, утратили свою историческую важность. В то же время новое историческое значение стало придааться наиболее выдающемуся событию этой эры: открытие европейцами Америки. Для лорда Эктона это было главным географическим открытием, которое, в конечном счете, внесло изменения в политический баланс Европы и предоставило новую арену для экономического развития Запада. Недавнее исследование подчеркнуло связь между эксплуатацией Америки европейцами и подъемом западного капитализма и установлением мировой гегемонии Запада. Многие современные ученые рассматривают капитализм как истинную сущность современности. Не менее важна работа Альфреда Кросби, который установил поразительные перемещения из одного полушария в другое флоры, фауны и болезней, которые изменили жизнь на планете после путешествия Колумба (35).
Считать ли дату около 1500 г. поворотным пунктом истории или стоит придумать другое деление - вот вопрос, интересующий нас в этой работе. Если рубеж 1500 г. сохранится, то его успех не будет зависеть от исторической случайности, результата некоторого неприятного события или событий, которые произошли с западными людьми, сломали необходимую целостность и изменили их ориентацию. Открытие Америки европейцами могло быть случайным в том смысле, что в 1492 году Колумб начал совершенно другое рискованное предприятие - морское путешествие в Азию с Запада. Однако его участие в заокеанской экспедиции было частью длительного процесса, который включал политику, экономику, технологию и множество других элементов в широком историческом контексте. То же самое можно сказать и о XVIII веке. Одновременное явление индустриальной, демографической и демократической революций не было случайным или простым совпадением. Эти революции были составными аспектами сложного истори- ческого процесса.
Для историков основная проблема - это понимание природы этого процесса: определение того, как происходило изменение, каковы были его основные двигатели, первостепенные и второстепенные, и какая их взаимосвязь привела к важным событиям. Когда решение будет найдено, станет возможным определить с большей уверенностью эти длительные "моменты" в истории, когда старые исторические континуумы исчезли и были сформированы новые.
Список
литературы
1. George Duby, "L'Histoire des systemes de valuers", History and Theory 11 (1972),p.15-25
2. Периодизация внутренней структуры Римской истории была составлена как реакция на политические явления, но один замечательный историк древнего мира утверждает, что акцент на других аспектах Римской жизни привел бы другому порядку периодизации. M.I.Finley, "Generalizations in Ancient History",в Louis Gottschalk,ed.,Generalization in the Writing of History (Chicago and London, 1963),p.24
3. Emmanuel Le Roy Ladurie,"Motionless History" (НеподвижнаяИстория),Social Science History 1 (1977),p.131-134
4. Один из ведущих текстов в современной истории, теперь уже в седьмом издании, выражает стандартный взгляд: "В общем, признано, что новое время начинается в Европе около 1500 г. Ему предшествовал период в 1000 лет, называемый Средними Веками, который начался около 500 года н.э. и которым в свою очередь предшествовали другие 1000 лет классической греко-римской цивилизации." См. R.R.Palmer и Joel Colton, A History of the Modern World "ИсторияСовременногоМира" (New York, 7th ed., 1992),p.12
5. Например, Medieval Studies или Journal of Medieval History редкоилипочтиникогданевыходятзарамки 1500г.,а International Medieval Bibliography устанавливаетследующиепараметры - 500-1500. Подобное соблюдение временн'ых границ используется и в современных исторических журналах. Журналы универсального направления (например American Historical Review) обычно делят свои книги на три части: по древней, средней и современной истории.
6. Ernst Breisach, Historiography: Ancient, Medieval, and Modern (Chaicago, 1983),pp.86,89,104,143-144.
7. Эту концепцию поддерживают Св.Августин, Беда Достопочтенный и многочисленные авторы средневековых хроник. Denys Hay, Annalists and Historians: Western Historiography from the VIIIth to the XVIIIth Century (London,1977),p.28
8. Donald J.Wilcox, The Development of Florentine Humanist Historiography in the Fifteenth Century (Развитиеисториографиифлорентийскихгуманистовв XV веке)(Cambridge,Mass.,1969),pp.11-12
9. АнализработыБьондоприведенвработе Denys Hay,"Flavio Biondo and the Middle Ages",("ФлавиоБьондоиСредниеВека" Proceeding of the British Academy 45 (1959),стр.97-128
10. Wallace K.Ferguson, The Renaissance in Historical Thought (РенессансвИсторическомМышлении") (Boston,1948),p.44
11. Цитируетсяпо Gerald Strauss, Luther's House of Learning: Indoctrination of the Young in the German Reformation" (НаставлениеМолодеживовремяГерманскойРеформации") (Baltimore, 1978),p.82
12. Универсальная история Johann Philip of Schleiden's universal history, On the Four World Empires, выдержала 65 изданий и стала основой лютеранского образования на несколько поколений. По крайней мере, три других известных историка 17 века - Wimpheling, Epitome of German History; Nauclerus, memorabilia; и Aventius, Bavarian Chronicle - принимали концепцию 4-хцарств. См. Breisach, Historyography,p.1613. Сам Лютер был непоследователен в использовании периодизации. См. John M.Headley, Luther's View of Church History ("ВзглядЛютераНаЦерковнуюИсторию" (New Haven, 1963). Концепция 4-х царств действительно преобладала в среде германских писателей до конца XVIII века, несмотря на частые и сокрушительные нападки на ее законность со стороны как германских ученых, так иностранных знаменитостей, включая Вольтера (Voltaire).13. Крупная работа Бодена (Bodin), опубликованная в 1566 г. действенно концепцию 4-х царств теоретической опоры. Jean Bodin, Method for the Easy Compreension of History" (Жан Боден, "Метод Легкого Постижения Истории",trans.Beatrice Reynolds (перевод Беатрис Рейнольдс) (New York,1945),p.292.
14. Моделью Бодена воспользовались несколько французских историков XVI века, включая Louis Le Roy, Nicholas Vignier, Henry Voison de La Popeliniere. George Huppert утверждает, что Vignier был, вероятно, первым автором универсальной истории, который не рассматривал пришествие Христа как эпохальное событие. См. Huppert, The Idea of Perfect History: Historical Erudition and Historical Philosophy in Renaissance France (Urbana,1970),p.88ff ("ИсторическаяЭрудицияиФилософияИсторииВоФранцииВременРенессанса").
15. Hubert Jedin et al.,History of the Church: vol.5, Reformation and Counter Reformation (New York, 1980),p.644 "ИсторияЦеркви, Том 5: РеформацияИКонтрРеформация"
16. George L.Burr,"How the Middle Ages Got Their Name" (КакСредниеВекаПолучилиСвоеНазвание"), American Historical Review 20 1914-1915),p.813-814 атакже Ferguson, The Renaissance in Historical Thought, ("РенессансВИсторическойМысли" ) pp.73-74
17. Роль Целлариуса слишком часто преувеличивали, а его заслуги как историка чрезмерно принижали те, кто возражал против трехчастной периодизации. В хорошо известном отрывке Geoffrey Barraclough с презрением ссылается на Целлариуса как на "очень заурядного ученого". Он приписывает этому "посредственному" ученому открытие идеи "Средних Веков", утверждая, что Целлариус "натянул ее, как смирительную рубашку на всю будущую историческую мысль". См. Barraclough, History in a Changing World ("ИсторияВМеняющемсяМире")(Oxford,1955),pp.54-56. В действиетльности Целлариус не создал ни идеи "Средних Веков", ни самого термина. Он был просто первы много публикующимся писателем, который соб- рал вместе в единое концептуальное елое множество нитей трехчастного деления, которые накапливались с XV века.
18. Herbert Butterfield, Man on His Past: The Study of the History of Historical Scholarship ("ЧеловекОСвоемПрошлом: ИзучениеИсторииИсторическойНауки")(Cambridge,1955),p.46 такжесм. G.P.Gooch, "The Cambridge Chair of Modern History" (КафедраСовременнойИсторииВКембридже"), вGooch, ed., Studies in Modern History ("ЭтюдыОСовременнойИстории") (Freeport,N.Y.,1968; перепечаткаиздания 1931 ed.),pp. 289-325
19. Юм (Hume 1711-1776), экономист, философ, эссеист, издана его восмитомная "История Англии". Его сравнение Англо-Саксонской истории со сражениями коршунов и ворон перекликается с комментарием Вольтера, что ранние Средние века так мало заслуживают внимания, как рысканье волков и медведей. Юм считал тысячелетие до Возрождения очень мрачным временем, когда человечество погрязло в варварстве и суевериях. Робертсон (Robertson, 1721-1793), историк из Шотландии, разделял этот отрицательный взгляд, хотя он и признавал, что Средние века - по крайней мере, в их последней стадии - были временем подготовки к расцвету цивилизации в Европе XVI века. Для анализа работы обоих авторов см. J.B.Black, The Art of History: A Study of Four Great Historians of the Eighteenth Century ("ИскусствоИстории: РаботыЧетырехКрупнейшихИс- ториковВосемнадатогоВека",(New York,1926). J.H.Brumfitt's "Voltaire, Historian" ("Вольтер,Историк") (London,1958) остается ценным и обширным анализом целей и метода Вольтера.
20. Edward Gibbon, The Decline and Fall of the Roman Empire, "УпадокИРазрушениеРимскойИмперии") vol.7 (London,1909),p.308; David P.Jordan, Gibbon and His Roman Empire ("ГиббонИЕгоРимскаяИмперия" (Urbana,1971),pp.70-122,183-190,213-230.
21. Charles E.McClelland, State, Society, and University in Germany 1700-1914 ("Государство, ОбществоиУниверситетВГермании.1700-1914") (Cambridge,1980),pp.39-42
22. Peter Hanns Reill, "History and Hermeneutics in the Aufklarung: The Thought of Johann Christof Gatterer" "ИсторияИГерменевтика Aufklarung :УчениеИоганнаКристофаГаттерера,Journal of Modern History 45 (1973),p.27-28
23. Для более детального понимания периодизации Гаттерера см. Peter Hanns Reill, The German Enlightenment and the Rise of Historicism "НемецкоеПросвещениеиПодъемИсторизма") (Berkley and Los Angeles,1975),pp.77-80.
24. Jacob Burckhardt, The Civilization of the Renaissance in Italy, ("ЦивилизацияИтальянскогоРенессанса") trans. S.G.C.Middlemore (London, 1944),p.107.
25. У тезиса Буркхардта есть несколько предпосылок. Историки-литераторы давно использовали термин "Ренессанс", чтобы обозначить стиль искусства, но социальные историки на практике игнорировали более широкое значение слова. За 5 лет до появления учения Буркхардта, Жюль Мишле (Jules Michelet, 1798-1874) завершил седьмой том своей монументальной "Историю Франции", которую, с некоторой оригинальностью, решил назвать "Ренессанс". Но Ренессанс Мишле был основе своей французским явлением. Он очень отрицательно относился к итальянскому обществу XIV-XV веков.
26. В англоязычных странах взгляд Буркхардта был эффективно подтвердил и разработал Джон Аддингтоном Симонс (John Addington Symonds), который выпустил семитомную, легкочитаемую мастерскую работу "Ренессанс в Италии", написанную в стиле Буркхардта. (Renaissance in Italy (1875-1886)).
27. Позднейшие попытки ученых определить понятие Ренессанса как особого переходного периода между Средними веками и современным временем, не получили признания. Самая значительная попытка была предпринята Велласом Фергусоном (Wallace Ferguson), который убедительно защищал концепцию Ренессанса как периходного периода. Его статья "Интерпретация Ренессанса: предложение к синтезу" ("The Interpretation of the Renaissance: Suggestions for a Synthesis", Journal of the History of Ideas 12 (XIX51),pp.483-495) предшествовала широкому рассмотрению этой точки зрения в "Европе на Переходе" Фергюсона (Europe in Transition, 1300-1520 (Boston,1962)).
28. G.Kitson Clark,"A Hundred Years of the Teaching of History at Cambridge,1873-1973", "СтолетПреподаванияИсторииВКембридже. 1873-1973" Historical Journal XVI (1973),p.541.
29. Arthur S.Link,"Tha American Historical Association, 1884-1984: Retrospect and Prospect", ("АмериканскаяИсторическаяАссоциация 1884-1984." American Historical Review 90 (XIX85),p.2.
30. Revue Historique в 1876, English Historical Review в 1886 и American Historical Review в 1895. В этой группе немцы были впереди . Historishe Zeitschrift (Исторический Журнал) - образец профессионального журнала, был учрежден в 1859 году. О развитии французской историографии см. William R.Keylor, Academy and Community: The Foundation of the French Historical Profession ("ВозникновениеПрофессииИсторикаВоФранции" (Cambridge,Mass.,1973),pp.60,219. Doris Goldstein,"The Orga- nizational Development of the British Historical Profession, 1884-1921", Bulletin of Historical Research 55 (1982),p.180-193.
31. Lord Acton, Essays in the Liberal Interpretation ofHistory, ed. William H. McNeill (Chaicago and London, 1967),p.304. Актон умер незадолго до того, как появился первый том, но весь проект в большой степени стал отражением его личности. Авторы "Кембриджской Современной Истории" вторят целостному и импрессионистскому взгляду Актона. Представляя эту серию, Mandell Creighton, английский епископ, профессор экклезиологии в Кембридже и первый издатель Английского Исторического Обозрения (English Historical Review), сослался на "экстраординарное изменение умственной позиции", которое отличает XVI век от 15. Комментарии ко взглядам Крайтона и его опоре на Актона см. Doris Goldste- in,"The Origins and Early Years of the English Historical Review", English Historical Review 101 (XIX86),p.3-11. Авторы первого тома Кембриджской Истории постоянно определяли наступление современной эпохи ростом национальных государств, развитием индивидуализма, капитализма и секулярных взглядов.
32. Известный историк и историограф G.P.Gooch подвел итог позиции Кембриджской Современной Истории в начале 20 века; она была, как он писал: "вне сравнения, лучшим исследованием современного мира из всех языков". Gooch, History and Historians in the Nineteenth Century (Lon- don,XIX13),p.390.
33. Paul Bairoch, "Europe's Gross National Product:1800-1975" "ЕвропейскийВаловойНациональныйПродукт, Journal of European Economic History 5 (1976),p.276-279.
34. Barraclough, History in a Changing World,pp.54-63; Dietrich Gerhard, "Periodization in European History", American Historical Review 61 (XIX56),p.903; Gerhard, Old Europe: A Study of Continuity, 1000-XVIII00 (New York, 1981),p.139; William A.Green, "Periodization ni European and World History", Journal of World History 3 (1992),p.13-53.35. Alfred W.Crosby, Jr.,The Columbian Exchange: Biological and Cultural Consequences of 1492 (Westport, Conn.,1972).
Вильям А. Грин. Каркас истории
|
