Для поддержания власти киевских князей и подкрепления государственности требовалась определенная религиозно – идеологическая основа, в лице которой выступало язычество. Оно обладало многовековой традицией, своей системой божеств и глубокими корнями в культуре народа.
Однако имелись и минусы. Для язычества характерны разобщенные локальные племенные культы, и действительность того времени требовала систематизации языческой религии и приведения ее в соответствие с новым уровнем государственной жизни.
С этими обстоятельствами и связана знаменитая религиозная реформа Владимира, проведенная в 980 году, сразу после вступления молодого князя на киевский престол. Владимиром был установлен новый пантеон, который включал в себя шесть языческих богов, главным из которых признавался Перун.
Что представлял собой этот пантеон?
Судя по оценкам и описаниям в первых национальных христианских источниках, пантеон был простым воспроизведением элементов прежних верований, хотя при этом подчеркивалось, что основная роль в нем принадлежит Перуну. То, что Перун был главным (или центральным) божеством, отмечалось в большинстве источников и многими авторами того, да и более позднейшего времени. Остальные боги просто перечислялись следом – Хорс, Даждьбог, Стрибог, Семаргл, и Макошь. В пантеоне Владимира они отходят на второй план, однако это это не умаляет их значения как основных славянских божеств.
В данном докладе мне бы хотелось рассмотреть некоторые проблемы, связанные с одним из этих божеств, вошедших в новый пантеон. Это Стрибог, божество ветров.
Имя этого бога пытались объяснять по-разному. Некоторые лингвисты (в частности М. Вей), производя анализ его имени, считают, что на основе индо-иранских языковых параллелей оно должно истолковываться как «Отец-бог» или «Небо-бог» («PaterBhagos»). По мнению других исследователей (Р. Якобсон), оно переводится как «распространяющий блага». Некоторые (Р. Пирхеггер) так же проводят параллели с иранским «Sri-baga», что означает «Возвышенный бог».
Есть и другое, противоположное по сути мнение, согласно которому «Стрибог» образовано не от индо-иранского, а от славянского слова - «стрый» - т.е. брат отца, отцовский.
Однако, по мнению большинства исследователей, наиболее вероятно все же индо-иранское происхождение имени.
Признаком близости к иранским языкам может считаться, по мнению многих исследователей, наличие индо-иранского слова «бог» в составе их имен. По поводу этого слова лингвисты давно ведут дискуссию. Одни из них утверждают, что слово «бог» заимствовано славянами из иранских или индийских наречий. Другие отрицают такое заимствование. Третьи считают, что славянское «бог» не заимствовано, а родственно индо-иранским словам сходного значения или восходят к индоевропейскому понятию блага, богатства.
По мнению исследователя Б.А.Рыбакова, «при анализе причин несомненного сходства слов, обозначающих божество у славян и индо-иранцев, необходимо учитывать древнее и долгое соседство, восходящее к эпохе первых земледельцев Европы V – III тысячелетий до н.э.». По его мнению, образование корней слова произошло в то время, когда «первобытные земледельческие племена, из которых впоследствии сформировались народы Европы, находились в тесном соприкосновении с племенами, расселившимися в дальнейшем в Иране и в Индии»[1]
.
Теперь о причинах, по которым Стрибог вошел в пантеон Владимира и о том месте, которое он там, по мнению ряда исследователей, в первую очередь Б.А.Рыбакова, занимал.
Известно, что главным соперником славянского язычества, как религиозной опоры самостоятельности молодого государства было византийское православие. Руси необходимо было противопоставить христианству равнозначные религиозные категории. По этому поводу существует даже широко известная теория, которая подробно описана Б.А.Рыбаковым в его книге «Язычество Древней Руси». Исходя из этой теории, можно сказать, что выражением такого противопоставления и явился новый пантеон Владимира. Это была цельная, хорошо продуманная система.
Б.А.Рыбаков пишет, что в том виде, в котором христианство преподносилось язычникам времен Владимира (а об этом можно судить на основании всем известной «Речи философа»), на главное место в нем был поставлен библейский Творец мира, Бог-Отец Саваоф. На втором месте – Бог Сын, Иисус Христос. Так же Б.А. Рыбаков отмечает, что «Евангельское учение в своей сущности этим философом не изложено, упоминается лишь о загробном мире. Нет упоминаний ни о Троице, которая была бы совершенно непонятной язычникам. Снисходя к первобытному символизму, «философ» рассказал о значении женщины, дерева («Древа Животьного») и об очистительной силе воды. Дева Мария обрисована как женщина, воплотившая Слово Бога, и родившая Бога Сына.»[2]
В некотором соответствии с этим и создан, по мнению Б.А.Рыбакова пантеон Владимира:
Христианскому Богу-Отцу противопоставлен небесный бог-отец Стрибог.
Богу-Сыну противопоставлен бог-сын Даждьбог – Солнце, сын Сварога.
Божьей Матери противопоставлена Макошь, женское божество, «мать судьбы», «мать урожая».
Создавалась эта система, по мнению некоторых историков, не юным Владимиром, едва только начавшим свой княжеский путь. Возможно, к этому причастен дядя князя Добрыня, или даже целое сословие жрецов Древней Руси.
Создав такой четко продуманный пантеон, русские волхвы, по мнению историка, могли уже вступать в богословские дебаты с христианскими миссионерами.
Здесь для нас, в первую очередь, важно то обстоятельство, что Стрибог признавался «верховным богом в космогонической системе славян».[3]
Он объединял в себе черты Рода, Святовита и Сварога, и до выдвижения воинского Перуна являлся, как пишут некоторые исследователи, главным, всеобъемлющим божеством отдаленных предков славян.
Верховный, небесный характер Стрибога подчеркивается еще и тем, что в «Слове о полку Игореве» ветра названы «Стрибожьими внуками». Из этого можно сделать вывод, что Стрибог был на два мифологических поколения старше простых стихий, он – дед ветров. Б.А.Рыбаков идет дальше, говоря что раз Стрибог является дедом ветров, он, следовательно, не просто повелитель, он повелитель повелителя ветров.[4]
Вообще, отношение земледельца и скотовода к ветру неоднозначно. Ветер может принести долгожданные дождевые облака или желанную прохладу, а может обернуться страшным бедствием.
Бог ветра, очевидно, был уже известен в системах общеиндоевропейской мифологии (это и греческий Эол, и индо-иранские Ваю и Вата). При этом, надо отметить, что у иранцев было два Ваю - добрый и злой. Индийский Ваю - воинственный спутник Индры, отец его дружинников-марутов. Дети Ваю - обезьяний царь Хануман и богатырь Бхима - отличаются огромной силой и буйным нравом. У германских народов бог ветра и бури слился с богом-колдуном наподобие Велеса, и в образе яростного воителя Одина-Водана занял престол главы богов. Ветер, таким образом, во многих религиозных системах представлялся если и не злым, то буйным, воинственным и своенравным.
О славянском божестве ветра – Стрибоге – в «Слове о полку Игореве» говорится: «Се ветри, Стрибожи внуци, веют съ моря стрелами на храбрыя плъки Игоревы». Это, по мнению исследователя Н.М. Гальковского, может означать, что Стрибог был «божеством непогоды, холода».[5]
Действительно, в славянских источниках хозяин ветров вовсе не выглядит благим небесным богом. Скорее наоборот.
Так, например, в «Слове о полку Игореве», как я только что упоминал, Стрибог враждебен русскому войску. Ярославна лишь молит Ветер-ветрилу не веять стрелами на воинов ее мужа. А моравское stri так и означает – «ветер, приносящий непогоду».
Славяне, как и многие другие народы, делили ветры на добрые и злые. Считали, что в первых летают души праведных людей, а во вторых (особенно в вихре) - нечистая сила, в том числе змеи-халы. Так, например, известно белорусское заклинание, которое призывает на вихрь молнию. То есть и славяне, и иранцы сближали ветер с различной нечистью. Не случайно в православной традиции Стрибога напрямую отождествляли с нечистой силой.
Болгары верили, что ветер обитает в пещерах и пропастях, а стерегут его там халы (змеи, драконы), одноглазая ве-штица (ведьма) или слепой старик. По сербским представлениям, ветрами повелевает Ветряной воевода или Громовик, св. Стефан либо св. Пантелеймон; по чешским - Яга; по украинским - сердитый старик за морями или Ветродуй, главный из пяти ветров;в восточнославянских сказках выступают Ветрова Мать и Ветров Батька.
Как видим, хозяева ветров у славян - либо Громовник и близкие к нему персонажи, либо зловещие фигуры типа Яги.
Таким образом, у славян Стрибог, повелитель ветров, мог иметь не одну а две ипостаси, каждой из которых соответствовал свой определенный набор признаков. Стрибог не был «добрым» или «злым» богом, и не мог считаться однозначно злым.
Бог ветров стоит как бы на грани двух общин славянских богов, почти сливаясь то с Перуном, Родом, Святовитом или Сварогом, то с его врагами. Грозного и своенравного, Стрибога не любили, но почитали, поскольку видели от ветра не только зло.
Реальное значение религиозной реформы 980 г. выходило далеко за рамки упрочнения прежних политеистических верований и даже обеспечения государственного единства.
Определяющим фактором здесь выступал не сам пантеон, а совокупность тех причин, которые заставили Владимира его воздвигнуть; не пересмотр целостной системы политеистических верований и обрядов, а приоритет тех богов, которые олицетворяли наиболее важные социальные функции.
Установка пантеона в политическом центре восточнославянских земель должна была символизировать территориальную неделимость, государственную целостность, социальную и этническую общность. Одновременно утверждение подобного пантеона преследовало цель – положить конец племенному сепаратизму, организованным местным князьям и поддерживаемым волхвами выступлениям за независимость различных княжеств от Киева, сопротивлению выплате налогов. Одним словом, главным назначением и содержанием реформы 980 г. было преодоление основного противоречия между утверждающимся принципом единодержавия и удельно-вечевыми тенденциями, препятствующими централизации власти.
Отбор богов для пантеона 980 г. не был случайным. Уже при Святославе Киевская Русь превратила племенные культы в государственную религию. Это означало, что древнерусский политеизм стал идеологическим обоснованием законности, незыблемости и оправданности сложившейся государственной системы, где вся полнота власти сосредоточена в руках князя. Эта религия освящала привилегии господствующих классов, дружинников, киевской знати, составлявших главную опору единовластия. Все шесть богов пантеона Владимира олицетворяли основные аспекты экономического, политического военного и идеологического господства социальной верхушки Киевского государства и должны были стать заслоном на пути центробежных тенденций.
Кроме того, пантеон 980 года включал в себя, очевидно, как средство противостояния христианству, три божественных образа, которые могли быть прямо противопоставлены христианским: бог-отец Стрибог, бог-сын Даждьбог и женское божество – Макошь. Как мы выяснили, Стрибог занимал в этой четкой системе лидирующее место, которое ясно подчеркивалось его сущностью.
Сейчас уже очень сложно точно и достоверно прояснить все особенности культа Стрибога, его родословную, воплощения и основные функции. Мы можем лишь сказать, что Стрибог был главным божеством предков славян, иногда грозным, иногда благим и милостивым – таким же, как и подвластная ему стихия.
В условиях формирования государственных начал, образования Древнерусского государства попытка искусственного создания пантеона богов была исторически оправданной. Это был единственно возможный путь идеологического обоснования общей тенденции превращения Киева в религиозный и политический центр.
Реформа значительно расширила религиозно – идеологическое воздействие язычества своей многогранностью и глубокими историческими корнями нового пантеона
Литература
Вей.М. К этимологии древнерусского «Стрибог». – Вопросы языкознания, 1958, №3
Гральковский Н.М.. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. М., 2002
Гусева Н.Н. Славяне и арьи. Путь богов и слов. М., 2002
Кузьмин А.Г. Падение Перуна: становление христианства на Руси. М., 1988
Новиков М.П. Христианизация Киевской Руси: методологический аспект. М., 1991
Рыбаков Б.А.. Язычество Древней Руси. М., Наука, 1988
Сперанский Н.Н. Русское язычество и монотеизм. М., 2006
[1]
Б.А.Рыбаков. Язычество Древней Руси. М., Наука, 1988, с. 438-439
[2]
Б.А.Рыбаков. Язычество Древней Руси. М., Наука, 1988, с. 445-446
[3]
Вей.М. К этимологии древнерусского «Стрибог». – Вопросы языкознания, 1958, №3, с 97
[4]
Б.А.Рыбаков. Язычество Древней Руси. М., Наука, 1988, с. 446-447
[5]
Н.М.Гральковский. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. М, 2002, с.47
|
