Актуальность статьи заключается в необходимости разработки проблемы положения субъекта познания в контексте формирования постнеклассической научной картины мира, основанной на идеях универсального эволюционизма.
Целью статьи является сравнительный анализ исторически сложившихся концепций субъекта, его места в процессе познания для формирования современных подходов к проблеме познания в рамках приоритетного научно-философского направления постнеклассического этапа развития науки – универсального эволюционизма.
От правильного определения положения субъекта в процессе познания зависит не только степень достоверности полученного знания, но также сама возможность научного познания. Вот почему необходимо обозначить некоторые принципы, определяющие место субъекта познания в формирующейся современной научной картине мира, представленной, прежде всего, концепцией универсального эволюционизма.
Известно, что предпосылки проблемы места человека в Космосе, Универсуме обозначились уже в космогонических мифах древних народов. В древности человек интуитивно ощущал свое особое положение по отношению к природе: с одной стороны, он мог познавать закономерности окружающей среды, с другой, сам являлся частью этой среды. Но человек не вычленялся из окружающей среды, а познание ни в коем случае не ассоциировалось в этом случае с властью, противопоставлением познающего субъекта природе. Не случайно, в этой связи, важнейшим принципом для понимания истины в ранней греческой философии являлся принцип единства. «Во всем есть часть всего» (Антология мировой философии. – Т.1. Ч.1. – М.: Мысль, 1969. – С.315.).
Проблема двойственности положения человека - как субъекта познания и как часть окружающей среды - формулировалась в классической античной философии. Классики античной философии, используя такие понятия, как идея (эйдос) в философии Платона или законы формальной логики у Аристотеля вычленили новую область в сфере познания, тесно связанную со специфическими субъективными средствами познания и деятельности, отождествив (или даже ставя выше) эту область со сферой объективной действительности, или в досократическом смысле, άλήθεια .
Идеи антропоцентризма эпохи Возрождения, как нам представляется, также внесли большой вклад в проблему места субъекта познания в окружающей действительности. Предшественниками антропного принципа можно считать исторически сложившиеся идеи, основанные на представлении человека как микрокосма, заключающего в себе макрокосм Вселенной. «В своей простоте ум все созерцает, как бы свою величину в одной точке, и все – вне всякой сложенности из частей, и не так, что одно есть это, а другое – иное, а так, что все есть одно и одно есть все» (Николай Кузанский. Избранные философские сочинения. – М.: Соцэкгиз, 1937. – 364с. – С.188).
В классической науке, абсолютизировавшей принцип объективности, субъект, который предполагался единственным, исключался из процесса познания, сфера науки противопоставлялась бытию природы. В научной среде преобладала наивно-реалистическая модель познания с жестким детерминизмом причинно-следственных отношений. Онтологические предпосылки познания представлялись статичными и неизменными, что было обусловлено доминированием ньютонианских представлений о природе.
Декарт оказался исторически первым, кто сформулировал концепцию познающего субъекта – Cogitoergosum («Я мыслю – следовательно существую»), согласно которой «…я – субстанция, вся сущность или природа, которой состоит в мышлении и которая для своего бытия не нуждается ни в каком месте и не зависит ни от какой материальной вещи» (Декарт Р. Сочинения в 2 т. - Т.I. – М.: Мысль, 1989 – 654с. – С.269.). Субстанциальная концепция, или дуализм Декарта, утверждает, что мыслящая и протяженная субстанции суть вещи разной природы. Концепция познания Декарта, соответственно, представляет собой классическую форму абсолютного субъекта, где субъект в форме мыслящей субстанции противопоставляется объекту (протяженной субстанции).
С корректировкой на проблемы познания субъекта взгляды И. Канта обнаруживают сходные с антропным принципом идеи. Кант, разделив познание на априорное и апостериорное, поставил тем самым вопрос о положении субъекта в процессе познания. Кант выдвинул положение, что с правилами рассудка, выраженными в априорных понятиях, «все предметы опыта должны необходимо сообразоваться и согласоваться» (Кант И. Критика чистого разума. – М.: Мысль, 1994. – 591с. – С.19.). Апостериорные понятия, напротив, сами должны согласовываться с результатами опытного познания. Таким образом, четко разделяя субъект и объект познания, Кант, тем не менее, на основе подразделения видов знания на априорное и апостериорное, находит взаимосвязь законов рассудка с законами природы, выводя двоякую их взаимозависимость. Однако для Канта критерием истины в познании служит отнесение к опыту, следовательно, трансцендентальный субъект всегда будет ограничен субъектом эмпирическим, даже в смысле познания априори. (Кант И. Критика чистого разума. – М.: Мысль, 1994. – 591с. – С.189.).
Ф.В. Шеллинг разрешил противопоставление Канта, осуществив примирение субъекта, ассоциирующегося у него с умопостигаемой свободой и объекта, выраженного в природной необходимости - самопознании природой самой себя и высшей его форме - искусстве. Познание, согласно Шеллингу – это как раз «самосознание природы самой себя, беспрерывное возвращение природы к самой себе, от простого вещества к организации» (Шеллинг Ф.В. Сочинения. – М.: Мысль, 1998. – 1664с. – С.636.). Таким образом, субъект и объект оказались в философии Шеллинга в диалектической связке.
Однако важно отметить, что во всех классических философских концепциях субъект познания носит абсолютный характер. Субъект вычленяется из процесса познания и никаким образом на него не влияет.
В неклассической науке возникли первые попытки отхода от статичной модели субъекта классической науки. Это выразилось в стремлении сместить центр тяжести научных проблем в сторону изучения средств и методов познания субъектом действительности, а затем – изучения бытия субъекта познания, его субъективных характеристик. Происходило осознание необходимости преодоления жесткого противопоставления субъективного бытия и бытия объективного, природного. Это происходило за счет признания наличия нескольких субъектов познания, их диалогичности, незамкнутости (М.М. Бахтин), проникновением идей исторической динамики в процесс познания (неокантианская школа).
Направления феноменологии и герменевтики выдвигали новые модели познания действительности и, соответственно, положения субъекта. Однако эти направления представляли процесс познания с противоположных методологических позиций. При этом феноменология, отходя от традиционных средств познания с помощью понятий языка, выдвигала «организмическую» модель, в которой бытие оказывалось неотделимым от самого субъекта познания. Герменевтическая позиция предполагала углубление в мировоззрение субъекта с целью поиска там онтологических оснований познания. Последние выражались в ценностно-целевом характере познания. Таким образом, обе модели познания предполагали наличие синтетического субъекта в процессе познания, чье знание носит мировоззренческий, глубоко интегрированный в мир объекта, характер.
Подобные Канту идеи выдвигались также М. Хайдеггером, который выделял две формы представления мыслящего субъекта познания: логический субъект
как «сознание по себе» (в этом смысле «Я мыслю» есть «не нечто представленное, но формальная структура представления как такового, через которую только и становится возможно нечто такое как представленное») и эмпирический субъект
(Я-субъект), познание которого представляет собой классический образец представления действительных вещей, иными словами «я мыслю» трактуется как «я воспринимаю». Причем «логический субъект высказывания способен служить основанием лишь в качестве объекта для познающего Я-субъекта». (Хайдеггер См. Время и бытие: статьи и выступления. – М.: Республика, 1993. – 447с. – С.369.). В концепции субъекта Хайдеггера познающий субъект (Я) осуществляет процесс познания не непосредственно, как у Декарта, но с помощью «внутреннего» логического субъекта, имеющему сходство с кантовским трансцендентальным субъектом. Таким образом, в продолжение идей Канта, познающий субъект Хайдеггера имеет структуру матрешки, причем логический субъект (чистое рассудочное знание и знание априори) заключен в границы эмпирического субъекта, который руководствуется данными опытного знания. Теоретическое знание субъекта не выходит за пределы его эмпирического знания.
Одним из основных принципов для определения положения субъекта в процессе познания в концепции глобального эволюционизма служит выдвинутый Б. Картером антропный принцип. Антропный принцип провозглашает зависимость структур Вселенной от положения наблюдателя (субъекта). Как известно, антропный принцип имеет две основные формы: сильную, согласно которой «Вселенная (и, следовательно, фундаментальные параметры, от которых она зависит) должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей» (Картер Б. Совпадения больших чисел и антропологический принцип // Космология. Теория и наблюдения. – М.: Мир, 1978. – 468с. – С. 372.). В этом случае предполагается согласованность с фактом существования субъекта действительной, физической Вселенной. Слабый антропный принцип предполагает, что «наше положение во Вселенной с необходимостью
является привилегированным в том смысле, что оно должно быть совместимо с нашим существованием в качестве наблюдателей» (Картер Б. Совпадения больших чисел и антропологический принцип // Космология. Теория и наблюдения. – М.: Мир, 1978. – 468с. – С. 372.). В этом случае не сама Вселенная, а те ее космологические модели, должна согласовываться с фактом бытия наблюдателей.
В постнеклассической науке наблюдается отход от доминирования одной модели описания явлений (эволюционной или физикалистской) и переход к идеям системности, междисциплинарности и универсальности в научном описании действительности. Разрабатываются конкретные междисциплинарные направления, преодолевающие пропасть между субъектом познания и объектом. При этом в направление универсального эволюционизма кроме основного принципа эволюции органично включаются антропный принцип космологии, принцип системности общей теории систем Л. Берталанфи, принцип обратной связи кибернетики, принцип изоморфности структур внешнего мира и когнитивного аппарата эволюционной эпистемологии, наконец, принцип самоорганизации в сложных синергетических системах. Но если раньше, например, в физикалистских моделях описания (например, в электродинамике Максвелла, место субъекта было четко обозначено (субъект носил абсолютный характер и элиминировался из процесса познания), то в условиях построения универсальной научной картины мира возникает вопрос о месте субъекта в описании действительности с позиции универсального эволюционизма.
Эволюционная эпистемология, не являясь составной частью концепции глобального эволюционизма, тем не менее, соответствует ключевым принципам последнего. Согласно разрабатываемой И.Р. Пригожиным и Н.Н. Моисеевым теории глобального эволюционизма, развитие всякой системы происходит в некотором «канале эволюции», когда заранее и однозначно определены пути развития этой системы, ее начальные условия и направление.
Представляется, что одним из таких каналов в эволюции человеческого мозга было развитие когнитивного аппарата, который явился важнейшим фактором приспособления и выживания человека в окружающей среде. О последнем свидетельствует направление эволюционной эпистемологии К. Лоренца и Г. Фоллмера. С другой стороны, в эволюционной эпистемологии утверждается, что субъект познания не вычленяется из окружающей природной среды, а его познание как деятельность есть способ приспособления к условиям этой среды. Таким образом, в эволюционной эпистемологии происходит преодоление резкого противопоставления субъекта познающего и субъекта природного, или бытия культурного и бытия природного.
Положения эволюционной эпистемологии в части предмета познания, как представляется, имеют отношение к антропному принципу. Как считает И.В. Черникова, «антропный принцип связывает космическую эволюцию с другими этапами всеобщего развития природы, с биологической эволюцией, приведшей к возникновению человека» (Черникова И.В. Глобальный эволюционизм. – Томск: Издательство Томского университета, 1987. - 182с. – С.146.). К.Лоренц, основатель эволюционной эпистемологии, считает, что «наши познавательные способности есть достижение врожденного аппарата отражения мира, который был развит в ходе родовой истории человека и дает возможность фактического приближения к внесубъективной реальности» (LorentzK. DieangeborenFormenmöglicherErfahrung // Ztschr. fürTierpsychologie. B., 1943. Bd.5. S.352).
Познание в концепции эволюционной эпистемологии представлено Г. Фоллмером как «адекватная реконструкция и идентификация внешних структур в субъекте» (Фоллмер Г. Мезокосмос и объективное познание // Вестник Московского университета. Философия. М. 1994. – №6 - С.35-56. – С.35). Таким образом, в эволюционной эпистемологии субъект познания также, как и в антропном принципе занимает двойственное положение: с одной стороны, он выступает как часть познаваемой реальности, часть Вселенной, с другой, субъект трактуется как внешний по отношению к объекту познания, независимый от него. Тем самым, субъект и в эволюционной эпистемологии занимает особое место в процессе познания.
Для понимания проблемы субъекта в эволюционной эпистемологии важно понятие мезокосмоса. Мезокосмос - своеобразный уровень средних измерений, иначе говоря, относительно процесса познания мезокосмос составляет поверхность планеты Земля и видимую невооруженным глазом часть Вселенной, где действуют законы классической науки. «Каждый организм, включая также и человека, имеет свою собственную когнитивную нишу или окружающий мир.… Наш мезокосмос есть, таким образом, часть реального мира, которым мы овладеваем, воспринимая и действуя сенсорно и моторно…» (Фоллмер Г. Мезокосмос и объективное познание // Вестник Московского университета. Философия. М. 1994. – №6 - С.35-56; 1995. - №1 – С.27-47. - С.50).
Однако, с точки зрения синергетики, развитие любой сложной системы (в том числе и когнитивного аппарата) четко не детерминировано, а зависит в значительной степени от самого субъекта исследования. Синергетика предполагает, что сама эволюция имеет нестабильный характер, а значит, зависит от некоторых внешних факторов, способных повлиять на ее течение (См. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. - М.,1994). В свою очередь, концепция универсального эволюционизма, включающая в себя принципы синергетики, существенно дополняет представления последней о познании, формируя, тем самым, новую парадигмальную модель для получения нового знания.
Основания антропного принципа первоначально заключались не в проблеме места человека во Вселенной. Отправной точкой для выработки антропного принципа явилось постановка проблемы совпадения больших чисел – странной численной взаимосвязи параметров микромира (постоянной Планка, заряда электрона, размера нуклона) и глобальных характеристик Метагалактики (ее массы, размера, времени существования). Выводы антропного принципа о том, что даже незначительное изменение физических параметров нашего мира приводит к невозможности существования нашей Метагалактики в наблюдаемой форме и не совместимо с появлением в ней жизни и разума представляли собой только следствие из антропного принципа в его сильной форме. Однако это следствие почти полностью совпадает с основным принципом эволюционной эпистемологии. Подобные идеи имеются и у Э. Эзера: «Структура нашего познавательного аппарата обусловлена не только органическо-генетической эволюцией, но также молекулярно-химической и физико-космологической эволюцией. Мы несем в себе, поэтому также, в смысле слабого антропного принципа, космологическую информацию, к которой, конечно, мы не имеем прямого доступа» (OeserE. DieevolutionäreTheoriedesBewustseinsalsBrückezwishengenetish–organisherundsoziokulturellerEvolution // Philosophie – Wissenschaft-Politik: FestschriftRudolfWolgenanntzum 60 Geburtztage. Wien; New-York, 1985. S.47.). Таким образом, ученый приходит к двум заключениям: во-первых, наши знания генетически априорны, сформировались и закрепились генетически в ходе биологической эволюции, с другой стороны, признается антропный принцип, предполагающий определенную зависимость структур Вселенной, а, значит, и условий, где формируются познавательный аппарат, от познающего субъекта. Тем самым эволюционная эпистемология делает вывод о взаимовлиянии познающего субъекта и окружающей среды по нескольким направлениям.
Если эволюционная эпистемология объясняет возникновение субъекта познания из оснований эволюции, то антропный принцип подходит к проблеме с противоположного конца и объясняет возникновение сознания из результата эволюции – факта существования и развития самого познающего субъекта.
В.И. Вернадский, разработавший учения о биосфере и ноосфере, входящие в концепцию глобального эволюционизма утверждал принцип взаимосвязи и взаимовлияния научного разума и структур окружающего мира. «Наука представляет ту силу, которая спасает человечество, не дает ему опуститься, является той силой, которая совершает геологическую работу…». (Вернадский В.И. О науке. Том I. Научное знание. Научное творчество. Научная мысль. – Дубна: Изд. Центр «Феникс», 1997. – 576с. – С.133). Расширяя мысль Вернадского, в рамках концепции универсального эволюционизма, как представляется, можно расширить это утверждение до масштабов Вселенной.
В соответствии с представлениями Н.Н. Моисеева, развитие биосферы и ноосферы должно проходить в рамках коэволюции человека, общества и природы. «Появление на Земле Человека означает, что Природа начала с его помощью познавать саму себя, возникло СОЗНАНИЕ» (Моисеев Н.Н. Современный рационализм. – М.: МГВП КОКС, 1995. – 376с. – С.170). Таким образом, в концепции универсального эволюционизма познание трактуется в форме, близкой Ф.В.Й. Шеллингу - познание через человеческое сознание природой самой себя.
Человеческое сознание, как важнейшая часть ноосферы, особенно на современном этапе развития науки и техники оказывается тем фактором, который влияет на естественное возникновение и развитие жизни, вплоть до подобных человеку высших разумных форм материи, которые, в свою очередь осознают посредством научного познания, самое себя. Таким образом, идея о самопознании природой в лице человека самой себя адсорбирует идею эволюционной эпистемологии о согласованности субъективных познавательных структур с окружающей действительностью, так как если бы такого согласования не было, то невозможно было бы познание, поскольку само существование познающего субъекта в этом случае подвергается сомнению.
Проблема положения субъекта возникла с момента зарождения философии, в античности. Сформировавшееся в период господства классической науки представление о субъекте носило жесткий абсолютный характер. Путем введения различных гносеологических схем И. Кантом и Ф.В. Шеллингом делались попытки обойти жесткий характер абсолютного познающего субъекта. В концепции универсального эволюционизма происходит аналогичный синтез субъективных и объективных черт процесса познания. Однако постнеклассическая наука не допускает понятие абсолютного субъекта. Если классическая схема познавательного процесса предполагала независимость от субъекта объективной реальности, то постнеклассический идеал в рамках слабого антропного принципа допускает влияние субъекта (наблюдателя) на объект – рациональные модели структуры Вселенной – мегамира. Эволюционная эпистемология уточняет это влияние в рамках мезомира – мира средних размерностей.
Эволюционная эпистемология, учение о ноосфере, антропный принцип в разных версиях – все они констатируют факт взаимодействия между окружающей средой и (в том числе Вселенной) с субъективными познавательными структурами. На наш взгляд, здесь прослеживается некая эволюционная связь (преемственность) во взглядах на это взаимодействие. В связи с этим можно выделить следующие ступени в этом взаимодействии: на первой ступени эволюционная эпистемология, объясняя причину возникновения научного познания и познавательных структур как инструментов приспособления к окружающей среде, является первым этапом указанного взаимодействия. В этой связи имеется связь со слабым антропным принципом (Э. Эзер). В этом случае эволюционная эпистемология выступает конкретизацией слабой версии антропного принципа для мезокосмоса (доступной наблюдателю области реальности); если эволюционная эпистемология в части объяснения познания исходит из классической схемы субъект-объектных отношений, то концепция универсального эволюционизма путем синтеза различных направлений постнеклассической науки существенно дополняет трактовку познания как эволюционного процесса, выявляя новые пути взаимодействия и взаимовлияния субъекта и объекта познания. Последнее выражается в идеях антропного принципа, принципах доверия субъекту и учета субъективных характеристик (ценностно-целевого детерминизма) в процессе познания постнеклассической науки; учение о ноосфере В.И. Вернадского, утверждающее, что субъект (в данном случае научное знание) выступает в качестве геологической силы, воздействующей на объект (окружающую среду, и шире, на Вселенную), является второй ступенью взаимодействия между субъектом и объектом познания. В этом случае познание как часть человеческой деятельности должно происходить в рамках коэволюции, гармоничного сосуществования, человека, общества и природы (по Моисееву). Концепция Вернадского будет иметь в этом отношении аналогию с сильным антропным принципом.
|
