РЕФЕРАТ
Психологическое содержание политической власти на примере диктатуры тоталитаризма и особенностях авторитаризма
1.
Психологическое содержание политической власти. Концепция «политической наркомании» А. Белкина. Психология суверенитета
В современной политологической литературе понятие власти относится к числу основополагающих и одновременно «сущностно оспариваемых». Само это понятие имеет сложное и не всегда очевидное содержание.
Политическую психологию в отношении власти интересуют несколько вопросов, существенных, впрочем, и для политической науки в целом. Во-первых, это вопрос о психологической природе власти и подчинения: почему одни люди могут оказывать влияние на других, которые в свою очередь готовы влияние принимать и ему подчиняться? Во-вторых, это вопрос о психологии властителей, о тех способах и методах, которыми они пользуются для того, чтобы держать в повиновении своих последователей. Эта тематика рассматривается нами преимущественно в концепциях политического лидерства. И, в-третьих, особенно в условиях современной медиатизированной политики, важен вопрос о том, каков образ власти в глазах граждан, которые ее либо поддерживают, либо отказывают ей в поддержке? Это — проблема восприятия власти.
Политологи и сегодня не договорились об употреблении такой основополагающей категории, как «власть». Не ставя своей задачей, специальный теоретический анализ категории власти, примем как исходные два довольно распространенных положения. Первое было сформулировано Р. Далем и определяло сущность власти как возможность одного человека заставить другого делать то, что тот по своей воле не сделал бы. Другое акцентирует коммуникативный аспект властных отношений, определяя власть в терминах взаимодействия, предполагающего, что подчиняющийся власти признает приказ.
Оба определения включают в себя признание того, что власть вообще, и не только политическая, — это разновидность психологического воздействия, средства которого варьируются от мягкого увещевания до открытого насилия. Но, помимо воздействия
одного человека на другого, между ними
происходит и взаимодействие,
обе стороны которого способны влиять на партнера, хотя эти влияния и не равнозначны. Эти процессы осуществимы только при условии, что властвующие имеют с управляемыми общий язык, на котором можно договариваться, приходить к соглашениям.
В том же ключе трактует власть и концепция политической поддержки, согласно которой политическая система функционирует эффективно только тогда, когда граждане позитивно воспринимают власть и оказывают ей психологическое содействие, идентифицируют себя с этой властью.
Особенно важно в контексте политико-психологического анализа власти именно наличие или отсутствие у народа и власти общего лексикона, что является если и не достаточным, то необходимым условием создания устойчивой, эффективной политической системы. Это положение подтверждается самим фактом функционирования стабильных режимов с развитыми традициями демократии.
Примечательно, что теоретическая непроработанность категории власти не мешает не только политологам и политикам, но и обычным гражданам широко пользоваться этим понятием применительно к миру политики. Более того, сегодня не только собственно институты власти или властный статус являются необходимыми условиями для реализации власти. В современной политике таким же ресурсом власти является ее образ, который складывается в массовом политическом сознании. Большинство отечественных и зарубежных исследований акцентируют проблему образов отдельных политиков. Мы же, изучая эту проблему, пришли к выводу, что наряду и помимо
образов отдельных политических деятелей в массовом сознании отдельно существует и образ власти в целом, который не получил пока должного внимания со стороны политических психологов.
То, какими видят власть и ее представителей рядовые граждане, влияет на их электоральный выбор, на поддержку власти между выборами и на тот диапазон возможностей, которые открываются перед политическими лидерами в ходе исполнения ими своих властных функций. Образы власти отличает, с одной стороны, существенная изменчивость,
связанная и с индивидуальными действиями политиков, и с колебаниями общественного мнения, подверженного различным воздействиям, как целенаправленного свойства, так и случайных событий, политических кризисов и массовых настроений. С другой стороны, более глубинные пласты образов отличает известная устойчивость,
так как эти пласты, как правило, неосознаваемые людьми, питаются из резервуара коллективных представлений, уходящих своими корнями в глубокие традиции национальной политической культуры.
Сам образ власти является сложным психологическим феноменом. В нем можно выделить несколько уровней или аспектов: образ власти, существующей в данный момент, образ власти идеальной, нормативный образ власти (власть какой она может быть).
Для построения теоретической модели восприятия власти необходимо иметь достаточно ясное представление о том, под влиянием каких факторов складываются эти образы. Так, мы предположили, что такими детерминантами могут быть как психологические особенности и характеристики самой власти,
которые ей приписывают воспринимающие (как то сила, аттрактивность, активность, идеологическая цельность и др.), так и личностные особенности тех, кто воспринимает власть
(потребности граждан, которые власть призвана удовлетворять, и будучи не удовлетворенными, они могут формировать не только отношение к власти, но и образ самой власти; ценностно-нормативные представления индивидов, определяющие их восприятие, личностные особенности воспринимающих, включая их социально-демографические особенности, биографические, семейные, поколенческие обстоятельства формирования личности; их политическая идентификация на момент исследования).
Образы власти у лиц с авторитарным синдромом формируются по иным психологическим законам, нежели у индивидов с «демократическим» типом личности. Это связано с тем, что образы власти политической имеют в качестве своей психологической основы опыт неполитический, полученный в семье и в общении со сверстниками и старшими в школе и через другие институты политической социализации.
Помимо содержательных моментов в анализе образов власти, необходимо учитывать и их собственно психологические измерения. Таким образом, политический психолог, изучающий образы власти в сознании граждан, исследует не только то, чтоотражалось в сознании респондентов, но и то, какпроисходит это отражение, его характер, т.е. политическая оптика, преломляющая реальную власть. Для того чтобы уловить эти психологические измерения, нами была использована стандартная для психологических исследований схема анализа: в образах власти мы выделили эмоциональные, когнитивные и поведенческие компоненты, которые и подверглись специальному изучению. Мы использовали для этих целей качественные методы, прежде всего анализ открытых вопросов, касающихся того, как респонденты оценивают реальную и идеальную власть. Ответы кодировались, а затем оценивались по нескольким психологическим параметрам.
Так, нам было важно понять, каковы эмоциональные составляющие этих образов. Сюда входят, прежде всего, знаки отношения к власти в массовом и индивидуальном сознании (отношения к идеальной власти и власти реальной, к власти нынешней и к власти недавнего прошлого, отношения со знаком плюс или со знаком минус). Мы предположили, что эмоциональный знак в отношении власти времен молодости респондентов будет позитивным, чем в настоящем, так как люди обычно идеализируют свое прошлое. Гипотеза эта подтвердилась лишь частично. Реальность оказалась намного сложнее, чем можно было представить себе в начале исследования. Эмоциональные составляющие особенно ярко проявлялись в образах власти в глубинных интервью, которые были проведены нами в середине 1990-х годов. Их анализ и обработка дали богатый материал как об осознаваемом, так и о бессознательном уровне установок на власть.
Второй важной составляющей является когнитивный срез образов власти, который мы операционализировали через такие индикаторы, как:
- интерес к теме власти;
- самостоятельность или стереотипность суждений о власти;
- уровень их когнитивной сложности простоты;
- степень ясности/размытости
образов;
- субъектность власти.
Так, в литературе есть данные, свидетельствующие о том, что политическая активность граждан психологически связана с наличием определенного уровня интереса
к политике. И напротив, политический абсентеизм и цинизм сопровождаются полным или практически полным отсутствием интереса к политике, которая не находится в поле зрения граждан. Гражданская зрелость в свою очередь предполагает способность отдельного индивида самостоятельно выносить суждения о власти и принимать осознанные решения в ходе выборов, неподвластные политическим стереотипам.
Когнитивная или, как ее еще называют, интегративная сложность/ простота — это важный срез сознания при оценке образов власти. Люди с выраженной когнитивной сложностью дают более зрелые оценки власти, чувствуют нюансы. Они не склонны к стереотипным оценкам, что часто связано с уровнем авторитарности личности. Когнитивная простота, напротив, характерна для лиц с черно-белым, закрытым мышлением, ригидной психикой, что сказывается и на их политических оценках.
Можно высказать предположение, что поддержка власти со стороны граждан соотносится с указанными характеристиками тех образов власти, которые есть в сознании граждан. Так, если власть непонятна гражданам и посылает им невнятные сигналы в силу того, что образы власти размыты и нечетки,
то это, возможно, и поможет привлечь на время выборов достаточно пестрый состав сторонников, но вряд ли поможет их удержать, не вызвав внутренних конфликтов и внутри элиты, и в обществе.
Не менее важно определить субъектность
этих образов. Наши данные показывают, что нередко власть воспринимается гражданам» как безличная сила, не имеющая «лица». За этим стоит определенный комплекс отчужденности власти от граждан, когда власть не просто «далека от народа», но вообще не понятно, где она. Власть выступает как некий неодушевленный объект, вызывающий тревогу, страх, другие негативные эмоции. Однако власть может ассоциироваться с партиями и институтами, с государством или с конкретными персонами. Нам представляется важным выяснить, кто или что подразумевается гражданами, когда они говорят о власти.
Предварительные наблюдения показывают, что российские граждане в понятие власти включают не только представителей исполнительной или законодательной власти. Они не различают власть и оппозицию. Для них власть — это все, кто там, «наверху».
И, наконец, поведенческий аспект образов власти проявляется не просто в оценках режима или системы, но в готовности делом поддерживать эту власть, участвовать в управлении государством, принимать участие в различных формах политической деятельности.
2.
Психологические основы диктатуры, тоталитаризма. Психологические корни авторитаризма
Начнем с психологических подходов к феномену авторитаризм
. Не случайно первыми работами на эту темы были работы по авторитарному характеру, выполненные как психологические исследования, причем учеными, работавшими в русле психоанализа.
Одним из первых исследователей авторитаризма был психоаналитик, сторонник телесно-ориентированного психоанализа В. Райх, который еще в начале 1930-х годов предпринял специальное исследование авторитарности в его связи с фашизмом. В работе «Психология масс и фашизм» Райх высказал гипотезу о том, что фашистской идеологии оказываются подвержены личности, имеющие определенную психологическую структуру, которую он назвал «механистически-мистическим характером». Эти люди получили, согласно Райху, «неестественное воспитание, подавляющее в личности сексуальность, что ведет к преобладанию в обществе авторитарных отношений».
Вслед за В. Райхом к проблеме авторитарного характера обратился Э. Фромм. В известной работе «Бегство от свободы», впервые изданной в 1941 г., он анализирует такой феномен, как стремление отказываться от независимости своей личности и слить свое «я» с кем-то или с чем-то, чтобы обрести силу, недостающую индивиду. Индивидов, обладающих такой склонностью, Фромм описывает как людей с авторитарным характером. В качестве признаков авторитарного характера Фромм выделяет:
- отношение к власти и силе.
Последняя бывает внешней (властные институты и их представители) и внутренней или интериоризованной (долг, совесть, суперэго, принятые в обществе нормы и условности). Для личности с авторитарным характером характерна двухполярная система взаимоотношений с миром. Фромм утверждает даже, что для такого человека существует два пола: но не мужской и женский, а имеющий власть и не имеющий ее. Соответственно он делит всех людей на сильных и слабых. В отношении сильных у такой личности возникает любовь и уважение, а в отношении слабых — агрессия и презрение. Категория равенства в картине мира авторитарного характера отсутствует;
- для авторитарного характера особое значение имеет понятие «судьбы» как внешней силы,
от которой зависит его жизненный путь. Преклонение перед ней и следование этой внешней силе для него является очевидным и необходимым.
- для человека с авторитарным характером характерно неосознаваемое стремление примкнуть или подчиниться
более высокоорганизованному, чем он, существу или силе.
Фромм показал, что авторитарный характер обладает одновременно садистскими и мазохистскими чертами. Первые проявляются в желании иметь неограниченную власть над другими и в агрессии в отношении к подчинившимся им людям. Последние проявляются в готовности подчиниться и следовать указаниям внутренней или внешней власти.
Говоря о механизмах бегства от свободы, наряду с авторитарным характером, Фромм выделил такие психологические механизмы, как деструктивность,
проявляющуюся в тревоге, скованности и чувстве бессилия, и автоматизирующий конформизм.
Оба эти свойства психики способствуют усилению авторитаризма, так как приводят в свою очередь к готовности подчиниться власти, предлагающей личности избавиться от сомнений.
В 1943 г. появляется работа А. Маслоу «Структура авторитарного характера», который в отличие от двух предшествующих авторов показал, что в становлении авторитарных структур личности большую роль играют не только внутренние психологические факторы, но и ситуация, или «поле», в котором происходит становление индивида. Согласно Маслоу, авторитарный человек, как и все психологически незащищенные люди, воспринимает мир как опасные джунгли, несущие в себе потенциальную угрозу. Этот мир населен людьми, подобными животным, которые либо едят, либо будут съедены и соответственно их надо либо бояться, либо презирать. Маслоу указывает на такие типичные черты авторитарного характера, как:
- иерархичность сознания
(тенденция рассматривать всех остальных людей как соперников, которые либо превосходят, либо занимают более низкое положение по сравнению с самым авторитетным человеком. При этом значение имеют не внутренние характеристики, а внешние атрибуты власти);
- склонность обобщать характеристики превосходства
или неполноценности;
- стремление к внешним атрибутам престижа
— власти, деньгам, статусу и т.д.;
- наличие в характере враждебности, ненависти, предрассудков;
- идентификация доброты со слабостью
и стремление использовать ее в своих целях;
- садо-мазохистские тенденции;
- постоянная неудовлетворенность
и неспособность достичь удовлетворения в жизни;
- внутрипсихологический конфликт;
- чувство вины,
которое в свою очередь порождает чувство враждебности.
Помимо этих главных составляющих, авторитарный характер склонен также к таким более частным проявлениям, как ущемление личности женщин и деление всех женщин на мадонн и проституток; развитие гомосексуальности; стремление к милитаризованному(сверхорганизованному) и упорядоченному идеалу, стремление к унижению других для подтверждения своего статуса; неприятие образования; тенденция избегать ответственности за свою судьбу.
Маслоу призывает быть осторожным, чтобы не спутать всех незащищенных и зависимых индивидов с авторитарными личностями. Однако при этом подчеркивает, что покорные и пассивные граждане составляют значительную часть населения как в демократических, так и в авторитарных или фашистских странах.
Описанные выше работы Райха, Фромма и Маслоу представляют собой первый этап изучения феномена авторитарности. Следующий этап открывается знаменитым исследованием Т. Адорно, Э. Френкель-Брунсвик, Д. Левинсона и Н. Сэнфорда «Авторитарная личность», опубликованным в 1950 г. в Нью-Йорке и переведенным на русский язык в 2001 г.
Авторы этого исследования исходили из того, что в основе авторитарного менталитета лежит особый склад характера, т.е. «более или менее устойчивая организация сил индивида, которая определяет его реакции в различных ситуациях и тем самым его устойчивое поведение, будь то в вербальной или физической форме». Следуя за основоположником психоанализа, авторы полагают, что движущей силой личности являются ее потребности — стремление избежать наказания, желание поддерживать позитивное мнение окружающих о себе и гармоничность своего внутреннего мира.
После работы Адорно и его соавторов, понятие авторитарной личности получило развитие в трудах Г. Айзенка, М. Рокича, Ф. Тэтлока, Р. Кристи, X. Гибениша, Б. Альтемейера. С. Мак Фарленда, В. Агееваи других политических психологов, подтвердающих, что авторитарность — это особый синдром или связка качеств, которые возникают у личности в ходе ее социализации, преимущественно первичной.
Эти личностные качества проявляются:
- в форме когнитивных
особенностей, в частности в форме догматизма, стереотипности мышления, нетерпимости к инакомыслию, ригидности, и
- в потребностно-эмоциональных характеристиках личности:
в авторитарном подчинении (потребности в подчинении властям), в авторитарной агрессии, направленной против тех, кто нарушает общепринятые нормы
- на уровне системы ценностей
в виде конвенционализма или высокой степени приверженности общераспространенным нормам и ценностям, которые воспринимаются как одобренные властью и обществом.
Современные исследователи психологии авторитарности пришли к выводу не только о том, что авторитарность отражается на всех уровнях проявления личности, но и о том, что на ее основе складывается особый манипулятивный тип в политике, получивший название «макиавеллиевского». Исследования также показали, что авторитарность представляет собой своего рода линзу, сквозь которую личность воспринимает власть и политиков. При этом образы власти таких индивидов рассогласованы и противоречивы, носят патерналистский характер.
Интерес к проблеме авторитаризма в политической психологии пережил периоды подъемов и спадов. Так, в первые послевоенные годы он диктовался стремлением понять психологические истоки фашистского национал-социализма. Затем был период стабильного политического развития, по крайней мере, в развитых странах Запада, который породил иллюзию, что авторитаризм для них ушел в прошлое. Однако ни национализм, ни авторитаризм не относятся к числу феноменов, с которыми человечество простилось навсегда, в силу того, что в их основе лежат некоторые фундаментальные психологические механизмы, которые вновь и вновь приводят к возникновению этих феноменов, как только политическая ситуация становится для этого благоприятной. Однако это явление имеет не только социальные корни, но и подчиняется определенным психологическим закономерностям. В частности, была установлена зависимость между типом семейного воспитания и проявлениями авторитарности.
Признание безусловного превосходства своего народа над другими невозможно обосновать никакими рациональными мотивами. Когда распался Советский Союз, одним из первых вооруженных конфликтов, вспыхнувших на его территории и до сих пор, не нашедших своего разрешения, стали конфликты между Арменией и Азербайджаном по поводу Нагорного Карабаха, между Грузией и Абхазией, Грузией и Северной Осетией. Каждая из конфликтующих сторон дает свое обоснование того, почему именно она должна владеть данной территорией. В ход идут и исторические аргументы, и апелляция к справедливости, и призывы к международному общественному мнению. Однако все рациональные аргументы сторон не могут скрыть главного: психологической почвой возникновения конфликта были националистические чувства, подогретые определенными политическими силами, которые использовали их для разжигания конфликта. Даже если объективно никто из его участников уже не будет заинтересован в продолжении военных действий, «выключить» националистические установки автоматически невозможно.
Изучая этноцентризм как частное проявление авторитарности уже в постперестроечные годы, российский политический психолог В. Агеев и американский С. Макфарлэнд пришли к выводу, что этноцентризм у русских и американцев одинаково укоренены в авторитарной личности. И у них, и у нас национальные предрассудки направлены против всех видов культурных чужаков (будь это негры, мексиканцы в Америке или лица кавказской национальности или евреи в России).
Национализм и этноцентризм выражается, прежде всего, в форме предрассудков в отношении представителей иной этнической группы. В книге «Природа предрассудков» Г. Оллпорт рассматривал предрассудок как социальную установку, приобретенную под влиянием внешних факторов и личностной структуры и выполняющую обычную психологическую функцию. Так, например, неприязнь к неграм; и другим меньшинствам описывается им как иррациональное, извращенное и длительное чувство. Дискриминационное поведение в отношении меньшинств нередко является результатом приспособления индивида к определенным социальным привычкам и ситуационным требованиям, а не выражением впитанной с детства враждебности или глубоким убеждением.
Проявления нетерпимости к чужакам, людям из другой группы коренятся еще в одном политико-психологическом феномене — политическом конформизме.
Существует связь между авторитаризмом и конформизмом. Так, западные исследования показали, что конвенционализм, т.е. жесткое следование определенным культурным нормам, является центральной чертой авторитаризма.
|
