Человек в отличие от остальных живых существ является не просто биологическим, но разумным биосоциальным существом. Эпитет «разумный» указывает на специфический признак, отличающий его от других общественных животных, обладающих иногда довольно высокими интеллектуальными показателями. К их числу относятся, например, высшие насекомые (муравьи, термиты, пчелы) и стайные млекопитающие (волки, человекоподобные обезьяны, различные киты и т. д.). Сейчас существуют данные, указывающие, что некоторые из этих видов обладают примитивным языком и даже способностью к усвоению простейших форм языкового общения с человеком, Однако разумность — совсем особое качество. Его важнейшими проявлениями являются способности к сознательному, полностью целесообразному, планируемому поведению и к самосознанию. Последнее представляет собой систему знаний и оценок, относящихся к собственным познавательным способностям, к собственной интеллектуальной деятельности. В этом смысле проблема экологического кризиса и приближающейся экологической катастрофы напрямую связана с разумной способностью человека выработать линию поведения, позволяющую предотвратить эту катастрофу.
Будучи биосоциальным существом, человек одновременно включен в две взаимно пересекающиеся экологические системы — систему природной и социальной экологии. Экологическое сознание — это особая форма общественного сознания, отражающая взаимодействие этих двух систем в условиях их общего кризиса. По своим целям и ориентациям это сознание направлено на выработку глобальной стратегии предотвращения биосоциальной экологической катастрофы. Глобальный характер этой стратегии следует подчеркнуть особо, так как предотвращение этой катастрофы невозможно на чисто локальном или региональном уровне.
В основе современного экологического сознания лежат две диаметрально противоположные философско-методологические концепции. Первая исходит из утверждения, что природа несовершенна и что помимо тех нарушений и отрицательных моментов, которые привнесены в нее деятельностью человека, она сама обладает рядом принципиальных изъянов. Поэтому выход из сложившейся экологической ситуации сторонники этого взгляда видят в так называемом экологическом производстве, призванном улучшить и усовершенствовать природу с точки зрения обитания в ней человека. Конечным итогом реализации такой концепции было бы полное слияние естественной и искусственной среды обитания, причем вторая должна была бы поглотить первую. Однако этот подход встречает ряд возражений. Во-первых, нет никаких однозначных и бесспорных доказательств неудовлетворительности или несоответствия естественной среды окружения оптимальным биосоциальным условиям деятельности человека. Во-вторых, существует опасность, что активное экологическое производство нарушит хрупкое равновесие, все еще имеющее место в природе, и сделает экологическую катастрофу неотвратимой. В-третьих, очень велика опасность, что различные биологически вредные для человека организмы (бактерии, вирусы, паразиты и т. п.) быстрее приспособятся к искусственно созданным условиям обитания и создадут неотвратимую угрозу для биологического существования вида homo sapiens. В-четвертых, в настоящее время не существует никаких способов точного прогнозирования и оценки возможных последствий активного экологического производства, поскольку биологическая и социальная экосистемы настолько сложны, динамичны и регулируются таким гигантским количеством взаимосвязей и взаимодействий, что не поддаются моделированию даже с помощью воображаемых супер-ЭВМ будущего, не говоря уже о ныне действующих компьютерах.
Поэтому гораздо более реалистичной представляется другая концепция, которая предлагает исходить из признания того, что: 1) следует сохранять и поддерживать существующую естественную среду обитания; 2) необходимо признать неизбежность научно-технологического прогресса, но осуществлять его таким образом, чтобы в первую очередь развивались ресурсосберегающие и безотходные технологии, максимально сохраняющие и не травмирующие природу.
Вторая концепция, несомненно, является более реалистической и предпочтительнее, хотя она и не свободна от ряда неясностей. Прежде всего, она касается вопроса о том, в какой мере можно и нужно изменять естественную среду обитания и в какой такие изменения должны затрагивать искусственную среду обитания — техносферу.
Говоря об экологическом кризисе и экологическом сознании, следует учитывать, что человек, подобно всем биологическим видам, эволюционирует. Эта эволюция не ограничивается, как думают некоторые представители философской антропологии, лишь изменением видов социальной деятельности, социальных структур и типов организации общества. Изменения в естественной и искусственной окружающей среде могут привести и к определенным биологическим изменениям — мутациям, вызываемым химическими, физическими (например, радиоактивными, электромагнитными), фармакологическими и социо-технологическими факторами. Так как суть эволюции заключается прежде всего в адаптации, т, е. приспособлении к меняющимся условиям, то важно понять, являются ли такие мутации эволюционно полезными или вредными. Оказывается, что в техносфере постоянно возникают и быстро сменяют друг друга разнообразные факторы, вызывающие чаще всего такие мутации, а также иные вредные последствия (болезни, эпидемии и т. д.), которые ослабляют адаптационные механизмы человека. Химические мутагены, результаты радиоактивных выбросов и другие факторы также радикально влияют на наследственность человека. История биологической эволюции показывает, что лишь незначительная часть возникающих мутаций у живых организмов бывает полезной Однако поскольку условия внешнего естественного и искусственного окружения человека меняются слишком быстро, чтобы даже потенциально полезные мутации помогли нам адаптироваться, то приходится согласиться с мнением ряда ученых, что практически почти все такие мутации в современных условиях, вероятно, играют негативную роль. То обстоятельство, что в большинстве промышленно развитых и развивающихся стран все более значительная часть населения проживает в городах и работает на промышленных предприятиях, на транспорте и т. д., приводит к постоянным перегрузкам организма и психики человека. Ситуации и различные факторы, вызывающие крайние формы такой перегрузки — психические депрессии и стрессы, называются депрессантами и стрессорами. Постоянное возрастание объема депрессантов и стрессоров в окружающей среде может вызывать и действительно вызывает негативные биосоциальные последствия в жизни больших масс людей. Под влиянием шумовых факторов у многих снижается слух, резко падает работоспособность, транспортные и производственные перегрузки приводят к снижению производительности труда и продуктивности умственной работы. Многие стрессоры и депрессанты, а также алкоголь и наркотики одновременно оказываются и мутаген-ными факторами, влияющими на наследственность. Наличие относительно большого объема свободного времени, в течение которого человек, в отличие от своих предков, не занят напряженной борьбой за существование, приводит к двум взаимодополняющим обстоятельствам. С одной стороны, развивается индустрия развлечений, делающая человека пассивным потребителем массового искусства, с другой стороны, это приводит к тому, что значитальная часть населения не в состоянии сама заполнить свои досуг полезной, творческой, производительной или общественной деятельностью, Это вызывает хроническую скуку и, как следствие, ведет к поискам альтернатив, в качестве которых чаще всего выступают сильнодействующие наркотики, транквилизаторы и т. п Все они так или иначе влияют на умственные способности людей и контактность, общительность, нравственные проявления, чувства социальной ответственности и т. д.
Совместное проживание больших масс людей в условиях современных городов имеет и другие негативные последствия. Жители многоквартирных домов чувствуют себя часто обезличенными, обреченными на потерю индивидуальности. Типовые квартиры, типовая планировка, шеренги однообразных строений, стандартная городская планировка, скученность на работе и дома, в транспорте и местах отдыха, крайняя перегрузка обилием зрительной и звуковой информации и вместе с тем жесткий контроль со стороны многочисленных соседей и сослуживцев за поведением и акустическим режимом каждого человека часто вызывают постоянную психическую подавленность, скованность инициативы, ощущение постоянной принудительности и заорганизованно-сти. Все это отрицательно сказывается и на здоровье, и на производительной деятельности людей.
Таким образом, осознание современной экологической ситуации позволяет ясно представить себе сложность подлежащих решению проблем. Чтобы не утратить свои высокие интеллектуальные и нравственные качества, чтобы сохранить себя как носителя культуры, как личность, как творческую и вместе с тем критическую индивидуальность, человек должен, с одной стороны, добиваться не господства, а гармонии и сотрудничества с природой. Еще важнее осуществить реабилитацию, восстановление и реконструкцию естественной окружающей среды по крайней мере в том объеме, в каком это допускается интересами человека и возможностями науки и технологии. С другой стороны, человек должен жить в гармонии с самим собой. Старая английская пословица гласит: «Благотворительность начинается у себя дома» Если человек действительно хочет жить в гармонии с природой и спасти себя от биологического исчезновения и деструкции, то он должен прежде всего создать такую гармонию в социальных отношениях. Таким образом, достижение социальной справедливости и рациональной организации общественной деятельности образует реальные предпосылки установления гармонических отношений между обществом и природой.
На смену выдвинутому еще Ф. Бэконом целеполагающему тезису, определяющему сверхзадачу человека, как господство над природой, приходит новый целелолагающий тезис — гармония, взаимодействие, взаимоподдержка общества и природы, человека и окружающей среды. Однако провозгласить этот тезис легче, чем осуществить. Дело в том, что и общество, и природа, особенно живая, эволюционируют, и притом эволюционируют совместно. Такой процесс называется коэволюцией. Она означает, что не только человек переделывает природу, приспосабливается к ней, но и природа, и прежде всего биосфера, приспосабливается к человеку, к техносфере. В процессе коэволюции не только исчезают многие дикорастущие растения и виды диких животных, но и появляются новые, домистицированные {т. е. одомашненные) биологические виды. 8 сфере же микроорганизмов вообще могут появиться виды, не существовавшие ранее. Еще большую проблему, связанную с коэволюцией, порождают биотехнология и информационная технология. Первая из них теснейшим образом связана с генной инженерией и базируется на ней. Генная инженерия, позволяющая на основе рекомбинации элементов молекул ДНК переписывать наследственную информацию и создавать новые гены, открывает возможность для появления принципиально новых живых существ. Поскольку в настоящее Бремя предвидеть гигантский спектр связанных с этой деятельностью изменений практически невозможно, то есть основания предполагать, что вследствие неполноты знаний, просчетов, безответственности экспериментаторов, халатности и даже прямых преступных намерений могут возникнуть такие жизнеустойчивые и способные к быстрому размножению организмы, которые со временем будут представлять большую опасность как для человека, так и для других биологических видов, появившихся в результате естественной эволюции и коэволюции, происходящей по схеме «человек —природа». Осознание этой опасности — важнейший элемент экологического сознания. Оно должно включать в себя и такие знания, которые помогли бы предотвратить или по крайней мере минимизировать негативные последствия биотехнологии. Вместе с тем следует учитывать, что интенсивное развитие биотехнологии совершенно неотвратимо и избежать его на основе нравственных соображений о его пагубности для человечества просто невозможно, так как без достижений этой новой отрасли вряд ли удастся решить такие жизненно важные проблемы, как продовольственная и здравоохранительная.
Другой потенциальный элемент коэволюции, включающий человека,— это важнейший и даже, как говорилось выше, системо-образующий для всей современной технологии процесс — процесс развития и внедрения во все сферы общественной жизни информационной технологии. Одним из ее высших достижений является создание различных, в том числе и автономных, систем искусственного интеллекта. Несмотря на весь скептицизм, проявлявшийся за последние три десятилетия — прежде всего со стороны философов,— исследования в области искусственного интеллекта продвинулись так далеко, что уже сейчас он оказывает мощное воздействие на формирование мировоззрения и системы культурно-духовных ценностей и ориентации не только специалистов и программистов, имеющих С ним дело, но и значительной части населения высокоразвитых промышленных стран, вступивших или вступающих на стадию информационного общества. Помимо системы, способной к дружественному интерфейсу — общению с человеком, уже функционируют системы искусственного интеллекта, осуществляющие переводы технических и административных текстов, обучающиеся, самопрограммирующиеся, способные к автоматической коррекции собственной деятельности и т. п. С большой интенсивностью ведутся в настоящее время исследования по созданию автономных роботов третьего поколения. Они смогут самостоятельно передвигаться в трехмерном пространстве, насыщенном препятствиями, избегать столкновения с человеком, выполнять различные запрограммированные действия, будут обладать многоцветным зрением и способностью к восприятию на слух человеческой речи. Синтезаторы речи позволят им также и общаться с человеком на его естественном языке. Уже сейчас ь мире существует несколько сот тысяч различных роботов, в том числе десятки тысяч достаточно сложных интеллектуальных роботов. Создание роботов третьего поколения, которое следует ожидать в течение ближайшего десятилетия, может радикально изменить формулу хода эволюции Вместо схемы «живая природа — человек» начнет работать схема «живая природа — человек — роботы третьего поколения и системы искусственного интеллекта».
Разумеется, нельзя не принимать во внимание связанные с этим опасности, давно предугаданные писателями-фантастами: бунт роботов, восстание и самоуправство интеллектуальных машин, ряд непредсказуемых технических неожиданностей и т. д. Но эти опасности при разумном подходе к делу и трезвой оценке ситуации могут быть с лихвой перекрыты позитивными последствиями этой схемы глобальной коэволюции. Известно, что интеллектуальные ресурсы, стремительно нарабатываемые с помощью современной информационной технологии в процессе информатизации общества, в отличие от невосполнимых и постоянно убывающих природны; ресурсов не только «воеполнимы», но и имеют тенденцию к неограниченному росту. Само их использование может привести к быстрой гуманизации систем искусственного интеллекта и роботов высших поколений и достижению высокого консенсуса, т. е. гармонии, взаимного согласия между человеком и интеллектуальными техническими системами. Такой ход рассуждений в наши дни уже нельзя рассматривать как сферу фантастики. Это — реальные фрагменты экологического сознания завтрашнего дня, формирующегося на наших глазах и вырастающих из дня сегодняшнего. Коэволюция, осуществляемая по новой схеме, с участием интеллектуальных систем, возможно, и явится той стадией, когда мощные, разрастающиеся интеллектуальные средства позволят максимально экономно расходовать природные ресурсы и даже восстановить значительную часть потерянного. Если не по отношению ко всем, то по крайней мере к некоторым утраченным биологическим видам такая гипотеза более чем правдоподобна, особенно если учесть совместные возможности информационное технологии и биотехнологии.
Таким образом, экологическое сознание, выделяя целый комплекс проблем, порождаемых современным этапом научно-технологического прогресса, биосоциальным развитием человека и взаимодействием искусственной и естественной среды обитания, делает эти проблемы достоянием общественного сознания. Оно приводит к возникновению ряда природоохранительных движений во всех странах мира. Благодаря ему и в других формах общественного сознания выкристаллизовываются особые экологические проблемы и системы знаний. Так, в сфере морального сознания возникает особая экологическая мораль, затрагивающая нравственное отношение человека к природе; в сфере правового сознания вырабатываются правовые нормы и законодательство по охране природы, по ограничению технических и химических выбросов в окружающую среду и т. д. Экологические проблемы проникают также в сферу внутренней и внешней политики. Уже сегодня мировое сообщество принимает ряд согласованных решений по экологической безопасности не только в отдельных странах и регионах, но и в масштабах всей нашей планеты. Эти обстоятельства показывают со всей силой, как через исследования наиболее острых проблем современности философия «соприкасается с действительностью», как она выполняет функцию духовной квинтэссенции, как она исполняет свою особую роль в системе современной культуры.
Философский взгляд на демографическую проблему
К числу важнейших проблем, затрагивающих существование человечества в целом, относится быстрый прирост и изменение структуры населения Земли, а также вопрос о последствиях и возможности предотвращения термоядерной войны. Нельзя сказать, что оба эти вопроса не интересовали философов прежде. По крайней мере второму из них они уделяли внимание всегда, ибо войны известны с тех пор, как человечество обрело свою определенность и вступило на путь социального, экономического и культурного развития. Предельной же остроты оба эти вопроса достигли в последние четыре десятилетия, когда начался так называемый демографический взрыв, а крупнейшие страны мира приступили к созданию атомного и ракетного оружия.
В чем сущность демографической проблемы, какое место занимает она в контексте других глобальных проблем? Еще в XVI11 в. английский экономист Т. Мальтус в книге «Опыт о законе народонаселения » (1798) обрисовал сложную ситуацию, которая в наши дни получила название демографической проблемы. Мальтус видел ее в том, что население растет в геометрической прогрессии, т. е. увеличивается с невероятной скоростью, тогда как прирост необходимого для его прокормления поодовольст-еия осуществляется по арифметической прогрессии. Оба эти обстоятельства, по его мнению, обусловлены сугубо природными механизмами. Первое вызвано общим экспоненциальным законом размножения живых организмов, второе же — сформулированным Мальтусом законом об убывающем плодородии почв. Совместные действия этих двух законов могут привести к крайне тяжелым последствиям. Они не наступают лишь до тех пор, пока человечество относительно немногочисленно, а его прирост купируется войнами, эпидемиями и другими социальными бедствиями. Закон убывающего плодородия начнет, по мнению Мальтуса, сказываться тогда, когда под сельскохозяйственные угодья будут задействованы все, еще не затронутые земледелием, пригодные к обработке участки планеты. В силу предельной идеологической перегруженности нашей философской мысли, часто находившейся в плену чрезвычайно огромного числа тезисов «Кто не с нами, тот против нас», концепция Мальтуса и его последователей-мальгузианцев в течение многих десятилетий подвергалась огульной разносной критике, без каких бы то ни было попыток серьезного научного анализа. Разумеется, не со всеми выводами самого Мальтуса и его последователей, в том числе и современных неомальтузианцев, можно согласиться. Сомнение, вызывают, например, попытки доказать, что прирост народонаселения определяется исключительно биологическими факторами, а запас пригодного для пропитания человечества продовольствия развивается в точной арифметической прогрессии. К тому же не у всех мальтузианцев аргументы одинаковые, и они не представляют собой совершенно однородного научного течения. Под общим ярлыком мальтузианства скрываются различные мыслители, ученые и политические деятели, многие из которых вообще не имеют отношения к науке. При этом часть крайне реакционных мальтузианцев считает, что единственным спасением от перенаселения Земли и связанных с этим бедствий могут быть лишь принудительные, насильственные меры контроля, включающие принудительное регулирование рождаемости, региональные войны и т. д. Другие же, более серьезные исследователи, отвергая подобную крайность, все же считают демографическую, т. е. регулирующую население, политику необходимым элементом современной глобальной стратегии.
Лучшим ответом на вопрос, кто прав в этом споре и насколько заслуживает внимание огульная критика мальтузианства, основанная на презумпции неограниченности природных ресурсов, плодородных земель, продовольственных запасов и плодородия почв, а также стихийной, нерегулируемой рождаемости, является анализ реального положения дел. В 1987 г. на Земле бы л зарегистрирован пятимиллиардный житель. По прогнозам специалистов, к началу будущего века население Земли может достигнуть более 6 миллиардов человек. Наиболее быстрый прирост населения происходи., как правило, в наименее развитых в социальном и экономическом отношении странах Азии, Африки и Латинской Америки. Именно в этих странах, прежде всего на Азиатском и Африканском континентах, острее всего чувствуются нехватки продовольствия, жилья, возможностей для образования и поддержания современного уровня здравоохранения. По существующим подсчетам, около трети населения Земли живет в условиях хронической бедности, около 800 миллионов — в условиях голода или недоедания. В то же время в ряде стран Европы показатели рождаемости постоянно снижаются. По имеющимся подсчетам, сохранение этой тенденции уже в будущем столетии может привести к резкому сокращению численности населения многих европейских стран. Можно поэтому утверждать, что уровень рождаемости и прирост населения не являются чисто биологическим процессом и не подчиняются чисто биологическим законам. Из этого же следует, что решающими факторами демографических изменений являются социокультурные механизмы и регуляции. Население в тех странах, где жизненный и культурный уровень ниже, растет существенно быстрее, чем в экономически и культурно более развитых обществах. Объяснение этому следует искать в том, что в более богатых странах воспитание ребенка — чрезвычайно дорогостоящий процесс, поскольку в условиях научно-технического прогресса на это требуется расходовать очень много средств, связанных с затратами на общее и профессиональное обучение. Воспитать же, прокормить и одеть ребенка при крайне низких общесоциальных и культурных требованиях в бедных странах легче, и к тому же уровень сознания и сила традиций, отрицающих регуляцию рождаемости, не позволяют принять обществу меры, ограничивающие быстрый прирост населения. Быстрый прирост населения происходит в силу указанных обстоятельств в странах с отсталым аграрным и техническим производством. Поэтому неспособность обеспечить население продовольствием, современным жильем, лекарствами и образованием (без чего шанс на выживание в современном мире резко снижается) зависит прежде всего от социальных, а не от чисто биологических факторов. Такая высокоразвитая в техническом и научном отношении страна, как США, оказывается способной обеспечить продовольствием не только свое собственное население, но и население других стран, и именно благодаря своему научно-техническому развитию, позволяющему производить все необходимые сельскохозяйственные продукты и сырье с помощью лишь небольшой части всего трудозанятого населения: в сельском хозяйстве США занято лишь 2,8% общего числа работающих. Можно с уверенностью сказать, что изменения в сфере продовольственной технологии и социальной организации, использование всех достижений современной биологической и сельскохозяйственной науки при одновременном объеме общей и профессиональной культуры населения помогли бы развивающимся странам в обозримом будущем решить или по крайней мере уменьшить остроту продовольственной проблемы. Из этого, однако, не следует, что прирост народонаселения в этом случае может продолжаться неограниченно. Во-первых, запасы пригодных для сельского хозяйства земель действительно ограниченны и площади их вследствие эрозии почв непрерывно сокращаются. Во-вторых, овладеть сельскохозяйственной технологией и производственной культурой нелегко, и на это требуется много десятилетий. В-третьих, многие развивающиеся страны продолжают тратить значительную часть своих финансовых и людских ресурсов на региональные войны и внутренние конфликты. В-четвертых, поверхность земли, пригодная для проживания людей, ограниченна, прирост же населения будет вести к созданию новых городов и уменьшению площади сельскохозяйственных угодий, Наконец, в-пятых, прирост населения упирается в ограниченность таких ресурсов, о которых Мальтус и мальтузианцы прежних времен даже не упоминали; атмосферного кислорода, пресной воды, районов, чистых от химического и радиоактивного загрязнения, и т. д.
Вследствие сказанного проблема регулирования населения и темпов его прироста становится глобальной проблемой. Отсутствие контроля в этом вопросе сможет привести к непредсказуемым негативным последствиям, связанным не только с нехваткой продовольствия и жизненных ресурсов, но и с неспособностью образовательной системы подготовить подавляющую часть народонаселения Земли к требованиям современного научно-технологического прогресса, к жизни в техносфере и к переходу на стадию информационного общества, где главным продуктом человеческой деятельности, обеспечивающим свободу и социальный прогресс, будут знания и услуги. Существенное отличие современного демографического контроля и развития как от традиционного, мальтузианского, так и неомальтузианского состоит в том, что сейчас стала совершенно очевидной несостоятельность всех форм и методов принудительного контроля. Попытки осуществления такого контроля в ряде стран азиатского региона оказались недостаточно эффективными. Стало совершенно очевидно, что осуществление демографического контроля и разумного регулирования народонаселения должно быть научно обоснованным. Это потребует гигантской воспитательной работы и постепенного, хотя и безотлагательного, изменения культурных и поведенческих стереотипов в системе брачно-семейных отношений во всех странах и в глобальном масштабе. Именно «разумность» человека представляет собой тот исходный пункт, на который можно опереться при решении демографической проблемы. Но, оставаясь реалистами, мы должны признать, что абстрактная разумность— слишком слабый механизм, который может стать действенным лишь на основе скрупулезного и всестороннего анализа конкретных социальных и культурных механизмов каждой страны, каждого региона, конкретных исторических и этнических традиций, в рамках которых предстоит осуществлять разумное регулирование темпов прироста и структуры народонаселения. В этих пунктах интересы философии пересекаются с интересами психологии, этнологии, социологии, демографии и культурологии, что, возможно, со временем приведет к формированию особого демографического сознания.
Проблемы войны и мира
Войны, известные как особая форма насильственного вооруженного решения тех или иных социальных проблем, с глубокой древности привлекали к себе самое пристальное внимание философов всех времен и народов. Война была источником обогащения одних и разорения других. Она приносила ничем не ограниченную власть победителям и рабство, унижение, полную потерю суверенитета побежденным. И так как на протяжении всей известной истории человечества войны практически никогда не прекращались, многие мыслители прошлого были склонны не только к их универсализации как средству решения наиболее сложных общественных проблем, но даже к космологизации, рассматривая войну как особое отношение между борющимися сторонами в процессе мирового развития. Борьба добра и зла, светлого и темного начала — неизбежный лейтмотив многих религиозно-философских учений. Даже христианство, провозглашавшее миролюбие своей отличительной чертой, говорит о последователях Иисуса как о христовом воинстве. Для Гераклита Эфесского война — одно из вселенских начал, и этот взгляд существеннейшим образом повлиял на многие философские учения. Мыслители XVII в. (например, Гоббс), абсолютизируя междоусобные феодальные войны, предшествовавшие созданию гражданского, т. е. буржуазного, общества, были склонны рассматривать войну «всех против всех» как исходное естественное состояние человечества. Только к концу XVIII в. в сознании гуманистически ориентированных мыслителей начало складываться представление о необходимости и возможности искоренения войн как явления, несовместимого с нравственными принципами. Именно этому вопросу были посвящены знаменитые философские трактаты о вечном мире аббата Де Сем-Пре и И. Канта. Кант настоятельно подчеркивал, что средств, затрачиваемых на войну во всех странах мира, было бы достаточно, чтобы обеспечить всему человечеству безбедное и достойное существование. Но если раньше выступление против войны можно было рассматривать как некое «профессорское чудачество», то в наши дни, когда возможность термоядерной войны и исчезновения вследствие этого человека и всей мировой культуры стала реальным кошмаром человечества, вопрос о предотвращении войн приобретает особое, судьбоносное значение.
Уже первая и вторая мировые войны, унесшие десятки миллионов жизней и принесшие с собой колоссальные разрушения материальных ценностей, воочию показали, что в условиях научно-технического прогресса война не может практически дать выгоды никому, но зато в состоянии поставить человечество на грань глобальной катастрофы. Вместе с тем эти войны обнаружили хрупкость и уязвимость многих гуманистических идеалов и просветительских предрассудков, основанных на презумпции всепобеждающей силы разума, на мощи нравственных запретов и ценностей. Неизмеримо более реальной эту ужасную перспективу сделали технические средства разрушения, созданные в настоящее время благодаря научно-технологическому прогрессу. Наличие у многих государств нашего раздираемого противоречиями мира атомных и водородных бомб, ракет, способных достигнуть любой точки Земли, существование бактериологического и химического Оружия, а также колоссальное увеличение мощи обычных вооружений позволяют с уверенностью утверждать, что новая, третья мировая война — ракетно-ядерная — была бы вместе с тем и последней, так как означала бы конец всего живого на Земле. Существуют доказательства того, что некоторые живые организмы, способные выдержать гораздо большие, чем человек, дозы радиоактивного облучения, смогут пережить гибель челоаечества, но этот вывод довольно ограничен, так как жизнь на Земле вообще в результате необратимых биотектонических, климатологических и радиационных изменений, по всей видимости, исчезнет. Ракетно-ядерная война, по существующим сейчас расчетам, может вызвать так называемую ядерную зиму. Миллиарды тонн радиоактивной пыли, поднятой в результате ядерных взрывов, преградят надолго доступ к земной поверхности солнечной энергии. Вследствие этого может наступить общее похолодание. Резкое повышение радиоактивности приведет в течение ограниченного времени к гибели всего живого, уцелевшего от непосредственных ядерных ударов. Почти все крупные города, научные и промышленные центры будут уничтожены. Почва, вода и воздух будут заражены радиоактивными отбросами и осадками. Вследствие всего этого жизнь, и притом не только разумная, на нашей планете стала бы, по-видимому, навсегда невозможной.
Поскольку, несмотря на имеющиеся расчеты и гипотетические предположения, нам до сих пор ничего не известно о наличии жизни вообще и разумной в особенности где-либо за пределами Земли и околоземного пространства, то глобальная ракетно-ядерная катастрофа, возможно, означала бы исчезновение жизни в масштабе всей известной нам Вселенной, Такая перспектива ставит весьма остро вопрос о необходимости предотвращения самой возможности подобной войны. Вместе с тем хорошо известно, что наш земной мир благодаря развитию скоростного транспорта, новейших средств связи и устройств для доставки оружия и вооруженных сил в любую точку Земли стал чрезвычайно тесным. Даже самые незначительные региональные конфликты, которыми так насыщена наша планета, могут при известных условиях втянуть в конфронтацию великие ядерные державы. Вследствие этого локальные и региональные войны могут оказаться «спусковым механизмом» гигантской термоядерной катастрофы. Именно поэтому предотвращение ракетно-ядерной войны требует минимизации, а в предельном варианте и прекращения всех локальных и региональных вооруженных конфликтов. Осознание этого и лежит в основе нового политического мышления.
Однако сам по себе факт осознания остроты рассматриваемой проблемы, несмотря на всю свою важность, не может служить гарантией предотвращения «больших» и «малых» конфликтов. Реальная жизнь, реальная история складываются, как мы знаем, ие из одних лишь разумных решений. И отдельные люди, и большие социальные группы живут во власти своих страстей, предрассудков, национальных, религиозных и социально-классовых претензий, амбиций и установок. Между различными классами, государствами и группировками государств ведутся и так называемые незримые экономические войны, продолжается, принимая различные формы, борьба идеологий. В этих условиях нелегко и непросто достичь взаимного понимания и доверия как на личном, так и на государственном уровне. Тем более что исторический опыт напоминает о громадном числе нарушенных или даже никогда не соблюдавшихся мирных договоров, вероломных заявлений в дружбе, очень быстро перераставших в вооруженные формы борьбы, заставляет политических деятелей и государственных руководителей с большой осторожностью и ответственностью подходить к достижению новых международных соглашений, особенно в сфере контроля над вооружениями и в вопросах предотвращения различных войн и региональных конфликтов. И все же эта исторически оправданная осторожность и недоверчивость могут оказаться совершенно неоправданными и даже преступными перед лицом великой термоядерной опасности, если они помешают разработке эффективных средств предотвращения новой мировой войны. Теперь уже все хорошо усвоили, что в ядерной войне не будет победителей. Поэтому речь теперь идет не о выигрыше или проигрыше той или иной страны, государства или группировки государств, а о выигрыше или проигрыше человечества.
Большой наивностью было бы думать, что достижение прочного и надежного мира может быть результатом отдельных героических усилий тех или иных выдающихся деятелей. Такой мир возможен лишь в условиях нарастания длительного и сложного процесса гармонизации целого спектра весьма сложных и внутренне противоречивых процессов. В ближайшие десятилетия, как показывает научный анализ тенденций мирового развития, наиболее острыми проблемами в глобальном процессе будут охрана и реабилитация окружающей среды, достижение справедливого урегулирования экономических и политических отношений между развитыми и развивающимися странами, достижение консенсуса и сбалансированного политико-экономического мирного сосуществования между Востоком и Западом, Севером и Югом. Равновесие, постепенно достигаемое в ходе урегулирования этих отношений, долгое время, по-видимому, будет оставаться очень хрупким. Требуется преодоление еще очень многих экономических, социальных, политических и духовно-культурных барьеров для того, чтобы достичь сбалансированных гармонических отношений между различными социально-экономическими системами и обеспечить каждому народу приемлемый и желательный для него способ жизни. Исторический опыт показывает, что решить эту задачу «наскоком» и привести человечество «железной рукой к счастью» невозможно. Попытки подобного рода могут, напротив, завершиться тоталитаризацией и милитаризацией общества, его гипербюрократизацией, а в конечном счете — снижением интеллектуального и морально-нравственного потенциала человечества. Поэтому с позиций нового мышления нельзя решать международные проблемы, в том числе проблемы войны и мира, в отрыве от внутренних проблем каждого общества, каждого государства, каждого народа.
Таким образом, борьба за мир, преодоление экологического кризиса, достижение социальной справедливости во внутренних и международных отношениях, создание условий для достижения социальной и духовной свободы оказываются чрезвычайно тесно связанными. Возникает особая, суперсложная система социально-исторических процессов, связей и проблем, требующая для своего адекватного философского осознания новых понятий, новых философских категорий и подходов, без которых эта система не может быть осмыслена, понята и освоена человеком. Современный научно-технологический прогресс, о негативных последствиях которого уже много сказано, имеет и позитивные последствия. К их числу относится и создание мощных технологических средств, помогающих людям с минимальной затратой времени и сил налаживать контакты, обмен информацией, передачу необходимых знаний и т. д. Все это создает благоприятные условия не только для развития экономики и социальной сферы, но и для контроля над вооружениями. Само наличие такой возможности — важная предпосылка для достижения прочного мира. Но никакая технология сама по себе не в состоянии решить какую бы то ни было проблему, если для этого не прилагаются человеческие усилия.
Достижение прочного и надежного мира в современных условиях отнюдь не означает полного прекращения экономического соперничества, политических столкновений и идеологической конфронтации. Однако все эти конфликты и противоречия могут и должны решаться без применения военной силы. Экономимо- . екая конкуренция, борьба за технологическое превосходство, несомненно, представляют собой такие формы борьбы, в которых могут быть победители и побежденные, выигравшие и проигравшие. Однако ни один проигрыш, ни одно поражение не являются здесь исторически окончательными. В отличие от термоядерной войны конфликты подобного рода не грозят уничтожением человечеству. Только романтики-утописты могут думать, что можно быстро и просто изменить существующий мировой порядок в лучшую сторону и навязать человечеству бесконфликтный образ жизни. Но из этого не следует, что война как метод разрешения конфликта коренится в самой природе человека. Война вытекает не из природы человека; она — результат определенных исторических условий. Ныне эти условия меняются с невероятной быстротой и в гигантских масштабах. Задача философии поэтому состоит в том, чтобы осмыслить содержание и направление этих изменений и подсказать пути, ведущие к социально-историческому прогрессу без войн.
|
