Оглавление

Введение 2

1. Общие сведения об экстрадиции и мировая практика 4

2. Экстрадиция в Российском праве 11

Заключение 19

Список литературы_ 22

Введение

Экстрадиция - выдача лица от одного государства другому для следствия и суда; возможна в соответствии с международным договором или без него, но не допускается выдача лиц, обвиняемых в политических преступлениях.

Российская Федерация в последние годы активизировала международную деятельность и расширяет ее. В сфере уголовной юстиции она является участницей более 300 международных договоров, в том числе по оказанию правовой помощи по уголовным делам.

Правовая помощь по уголовным делам на основе международных договоров РФ включает экстрадицию, производство процессуальных, следственных и судебных действий, уголовное преследование, передачу предметов, передачу осужденных для исполнения приговора иностранного суда.

В настоящее время общепризнано, что выдача преступников - это право государства, а не его обязанность. Обязанность выдачи может быть только при наличии соответствующего международного договора и с учетом определенных условий. Государство, направляя требование о выдаче, берет на себя обязательство не привлекать к уголовной ответственности и не подвергать наказанию лицо за те преступные деяния, за которые выдача не была произведена. Собственно экстрадиция преступника или подозреваемого государству, на территории которого он совершил преступление, - дело довольно длительное, состоящее из множества формальностей. В большинстве случаев данная процедура осуществляется с помощью Интерпола. Прокуратура страны, требующей выдачи своего гражданина, должна направить в штаб-квартиру Интерпола запрос-ориентировку с разъяснением, в чем он обвиняется и на каком основании. Затем Интерпол принимает решение об объявлении человека в международный розыск. Если лицо, на арест которого есть санкция Интерпола, задержано на территории какого-либо государства, суд этого государства должен принять решение о выдаче разыскиваемого. Только после принятия положительного решения судом происходит собственно передача преступника. Весь процесс сопровождается гигантской бюрократической перепиской между странами и занимает обычно несколько месяцев. Впрочем, участие Интерпола не является обязательным, и экстрадиция может осуществляться на основе двусторонних соглашений. Процедура при этом выглядит примерно так же. Правонарушения, связанные с гражданско- правовой и административно-правовой ответственностью, не могут служить основанием для постановки вопроса о выдаче того или иного физического лица.

Актуальность. Данная тема является на сегодняшний день очень актуальной, так как все больше и больше преступников скрываются в других странах или же просят политического убежища.

Целью исследования является рассмотрение вопроса экстрадиции преступников.

Задачи:

1. Рассмотреть общие понятия об экстрадиции и мировую практику экстрадиции;

2. Рассмотреть вопрос экстрадиции из России и в Россию.

Объектом исследования является правовая система РФ.

Предметом исследования является процесс экстрадиции.

1 . Общие сведения об экстрадиции и мировая практика

Законодательство разных стран по-разному решает вопрос о природе экстрадиции. Например, в Италии нормы о выдаче преступников включены в Уголовный кодекс (1984 г.). В новом Уголовном кодексе России также есть статья о выдаче.

Место экстрадиции, т.е. института выдачи преступников, в системе международного права толкуется отнюдь не однозначно[[1] ]. Иногда его считают институтом второстепенным, отживающим свой век. Между тем преступность усложняется, не признает границ; организованная преступность разных стран устанавливает тесные контакты; преступники, совершившие преступление в одной стране, скрываются на территории другой, часто меняя места проживания, получая поддержку и содействие со стороны своих "собратьев". Все это делает проблему экстрадиции весьма актуальной. В то же время отмечается стремление многих государств не выдавать своих граждан, совершивших преступления за границей, если даже они не пользуются дипломатическим иммунитетом. Другие же страны охотно отдают "своих" преступников, снимая с себя бремя их ресоциализации.

Понимание правовой природы экстрадиции также неодинаково. Некоторые ученые полагают, что выдача преступников - это чисто административный вопрос, ибо часто решение о ней принимает не суд, а правительство или какой-либо его орган. Следовательно, можно отнести этот институт к административному или государственному праву. В то же время экстрадицию можно рассматривать как элемент уголовно-процессуального права, ибо налицо порядок передачи человека, совершившего преступление, другой стране с соблюдением определенных процессуальных гарантий. Экстрадицию можно считать и частью уголовного права, а именно — института исполнения наказания. [[2] ]

О выдаче преступников говорится и в конституциях России, Франции, Германии, Ирландии, Италии, Португалии, Испании.[[3] ]

Практически вопросы экстрадиции в европейских странах, как правило, решают все-таки судебные органы, в частности обычные уголовные суды. В то же время многие страны признают возможным для решения вопросов выдачи преступников создавать экстраординарные суды, или суды ad hoc.

Об этом упоминается в законодательных актах и юридической литературе Австрии, Дании, Франции, Португалии, Швейцарии и Испании. Исландия, Финляндия и Швеция также не исключают создания особых судов для решения вопросов экстрадиции.

В качестве исторической справки вспомним, что вопрос о выдаче преступников впервые возник в связи с высылкой дипломатов, совершивших в других странах неблаговидные поступки или преступления. Родился "дипломатический иммунитет" - новый институт, затем увеличился круг субъектов, на которых этот иммунитет распространялся. Далее "правом невыдачи" стали пользоваться те, кто просил в другом государстве политическое убежище, совершив до этого преступление, наказуемое по законам той страны, из которой он бежал. Наконец, под видом политических убеждений "правом невыдачи" стали пользоваться те, кто совершил обычные уголовные преступления. Известным фактом стала невыдача Турцией и США литовских террористов Бразинскасов, убивших бортпроводницу советского самолета.[[4] ]

Критикуя рассматриваемый институт, многие ученые отмечают, что существующие договоры между государствами об экстрадиции не всегда соответствуют Пактам о правах человека. Наиболее характерный пример такого несоответствия — случаи, когда между странами идут переговоры о выдаче, нередко продолжающиеся несколько лет, а гражданин, вина которого судом еще не доказана, все эти годы находится в заключении. Общепринятые и, казалось бы, вполне разумные положения международного права в подобных случаях осложняют деятельность национальных правоохранительных органов, противоречат внутреннему законодательству и пактам о правах человека. Поэтому в договоры об экстрадиции должны включаться общепризнанные принципы и нормы, содержащиеся в пактах о правах человека, при обязательном уважении национального законодательства государств. [[5] ]

Но, несмотря на все эти трудности и противоречия, очевидно, что в борьбе с международной преступностью без института экстрадиции обойтись невозможно.

Каким же образом государства решают проблемы выдачи преступников? Главным образом – посредством двусторонних или региональных соглашений.

Существует огромное количество двусторонних договоров об экстрадиции. Это, например, соглашение между Германией и Югославией (1970 г.), Германией и Австралией (1987 г.), Италией и Австралией (1973 г.), Испанией и Мексикой (1978 г.), Бельгией и Австралией (1985 г.), Бельгией и Норвегией (1981 г.), Ирландией и США (1983 г.), а также между странами Латинской Америки, Европы и т. д. Из числа региональных соглашений можно упомянуть договор о выдаче преступников, заключенный в 1966 г. членами Британского содружества наций[6] .

Бывшим СССР был заключен ряд договоров о правовой помощи: с КНДР (1957), Польшей (1958), Румынией (1959), Албанией (1958), Венгрией (1958), Югославией (1962), Монголией (1988), Финляндией (1978) и др. Надо, однако, заметить, что в некоторых договорах разделы об экстрадиции сформулированы в общей форме, без необходимой конкретизации, что затрудняет практику выдачи преступников. Договоры о правовой помощи в принципе шире соглашений о выдаче. В них включаются вопросы и государственного, и гражданского, и других отраслей права, с помощью которых регулируются экономические, межгосударственные и иные отношения. Нередко в этих договорах имеются указания на то, что та или иная проблема, в том числе экстрадиции, должна быть урегулирована отдельно. [[7] ]

Сейчас, когда каждая бывшая советская республика, ставшая суверенной, имеет или создает свое новое уголовное законодательство, вопрос регулирования проблемы выдачи преступников в СНГ стал особенно актуален. В большинстве случаев между этими государствами еще нет соответствующих соглашений; практически вопросы выдачи решаются путем конкретных рабочих договоренностей между прокуратурами и министерствами внутренних дел или безопасности разных стран.

По вопросу экстрадиции в мире имеется немало соглашений более общего характера. В 1957 г. в Париже была принята Европейская конвенция об экстрадиции. В 1975 г. в Страсбурге был принят Дополнительный протокол к этой Конвенции, уточнивший ряд вопросов. В 1978 г., тоже в Страсбурге, принят Второй Дополнительный протокол к этой же Конвенции. Европейский совет стремится к тому, чтобы сблизить понимание проблемы экстрадиции между европейскими государствами. [[8] ]

Можно назвать еще ряд конвенций, так или иначе решающих проблемы экстрадиции, например Конвенцию 1983 г. (Страсбург) об обмене лиц, совершивших преступления.

Имеется ряд соглашений между членами Европейского сообщества, в которых также есть положения, регулирующие выдачу преступников. Например, соглашение между членами Европейского сообщества о толковании принципа "aut dedere aut judicare" (Брюссель, 1987 г.) и Соглашение о передаче лиц, совершивших преступления (Брюссель, 1987 г.), а также Конвенция о сотрудничестве в борьбе с международными преступлениями (Брюссель, 1991).[ [9] ]

Когда имеется соглашение между двумя сторонами, проблема выдачи преступников решается достаточно четко: если лицо не пользуется дипломатическим иммунитетом, то оно должно быть, либо судимо, либо выдано заинтересованной стороне. Однако бывают более сложные ситуации: когда власти одной страны, задержав гражданина другой, не уверены, что если он будет выдан той стране, гражданином которой является, то будет наказан. Соглашения о выдаче между этими странами нет. В этом случае начинается процесс переговоров, оборачивающийся длительным пребыванием человека в тюрьме до суда и без суда. Препятствием для экстрадиции может быть существенная разница в мерах наказания за аналогичные преступления в разных странах; убеждение представителей страны (передающей или принимающей преступника) в том, что лицо будет подвергнуто (или подвергается) пыткам, и т. д. В связи с этими и другими обстоятельствами во многих договорах о правовой помощи предусматривается не только выдача преступников, но и отказ в выдаче, наступающий, например, в следующих случаях:[[10] ]

а) лицо, выдача которого требуется, является гражданином страны, к которой обращено это требование;

б) преступление совершено на территории той страны, к которой обращено требование о выдаче;

в) в стране, к которой обращено требование о выдаче, за соответствующее преступление уже истекли сроки давности либо дело не может быть возбуждено или приговор быть исполнен по иному законному основанию;

г) преступление преследуется в порядке частного обвинения;

д) действие не рассматривается в качестве преступления по законам хотя бы одной из договаривающихся сторон;

е) за преступление предусмотрено более мягкое наказание, чем лишение свободы на срок до одного года[[11] .]

Нередко сам преступник настаивает на скорейшей экстрадиции или, напротив, возражает против нее, прежде всего потому, что режим содержания его в тюрьме той страны, куда он стремится, "вольготнее", чем там, куда его могут направить. Позитивная оценка тюремного режима особенно относится к тюрьмам Скандинавии. Юристы из США говорят так сегодня и об американских тюрьмах применительно к преступникам - выходцам из России и других стран СНГ.

Рассмотрим, при каких условиях и как решаются вопросы экстрадиции в международных соглашениях, а также в тех случаях, когда нет соответствующих соглашений или они недостаточны. Некоторые ситуации не находят разрешения в договорах о правовой помощи, а подчас и самих этих договоров между заинтересованными странами не существует. Тогда приходится прибегать к прецедентам или решать каждое дело путем конкретных договоренностей.

Ситуация, связанная с требованием выдачи преступника, может быть многообразной. Она различается в зависимости от того, гражданином какого государства является выдаваемое (не выдаваемое) лицо, где оно сейчас находится, какое преступление было совершено, и от ряда других обстоятельств.

Перечислим несколько наиболее распространенных ситуаций, связанных с требованием о выдаче преступника.

Например, некто Н. совершил в России тяжкое преступление, затем бежал из нашей страны на остров Маврикий. Там он был арестован сотрудниками Интерпола, передан в Российское консульство и затем доставлен на родину для следствия и суда[[12] ].

Несколько иначе обстоит дело, если гражданин совершил преступление на "чужой" территории (в государстве "Б" ) и находится сейчас там или в третьей стране. В принципе государство "Б" вправе само осудить этого человека и не обязано выдавать его в государство "А", гражданином которого он является (если, разумеется, нет соответствующего соглашения). Однако на практике проблема решается по-разному.

Гражданин России Сурков был арестован в Маниле за незаконное владение огнестрельным оружием и осужден к 17 годам тюрьмы. В 1994 г. президент Филиппин принял решение о его помиловании и обмене на филиппинского матроса, совершившего преступление в России. Сурков был передан российским властям; в связи с совершенным преступлением возбуждено уголовное дело[[13] ].

Военные преступники второй мировой войны, в том числе совершившие преступление за границей, выдавались в те страны, гражданами которых являлись (но не всегда). Вопросы выдачи таких граждан должны решаться на основе заключенных между странами соглашений, а если их нет — дипломатическим путем.

Если гражданин чужой страны совершил преступление на территории "А", но сейчас находится в "своем" государстве, то его, скорее всего, там и будут судить. Так решается вопрос в Российском уголовном кодексе (ст. 12). Если такой преступник оказался в третьей стране, то эта страна может выдать его в страну "А" или "Б", но может судить и сама, особенно если речь идет о международном преступлении. В договоре о правовой помощи между Польшей и бывшей Югославией предусматривалось, что в таком случае в выдаче преступника можно отказать. Однако есть и другие решения.

В сентябре 1993 г. три иранских гражданина захватили на территории России самолет, который следовал из Баку в Пермь, и заставили экипаж изменить маршрут и приземлиться в Осло. Там угонщики были арестованы. Через год норвежское правительство приняло решение выдать этих иностранцев не Ирану, а России[[14] ].

Можно констатировать, что вопрос о выдаче решается при сочетании территориального принципа (места совершения преступления и места нахождения преступника) и гражданства этого лица. Решающим для выдачи, на наш взгляд, все же надо считать принцип гражданства, т.е. действует не территориальный, а персональный принцип ответственности.

Принцип гражданства нашел отражение в новом Уголовном кодексе России, где сказано, что граждане Российской Федерации, совершившие преступления на территории иностранного государства, не подлежат выдаче этому государству. Что же касается иностранцев и лиц без гражданства, которые совершили преступление за границей, но теперь находятся на территории России, то они "могут быть выданы иностранному государству для привлечения к уголовной ответственности или отбывания наказания в соответствии с международным договором Российской Федерации" (ст. 13). Первое из приведенных положений основывается на ст. 61 Конституции РФ, где сказано, что гражданин Российской Федерации не может быть выдан другому государству.

К вопросам выдачи преступников для следствия и суда примыкает проблема передачи на родину лиц, уже осужденных за совершение преступления в "чужом" государстве. Группой стран, включая СССР, в 1978 г. была заключена Конвенция о передаче лиц, осужденных к лишению свободы, для отбывания наказания в государстве, гражданами которого они являются[[15] ].

Согласно этой Конвенции, такие лица передаются для отбывания наказания на родине, однако со следующими исключениями. Передача не производится, если: а) в "своей" стране осужденный уже понес наказание за это преступление либо был оправдан или дело было прекращено; 6) истекли сроки давности или есть иные препятствия для исполнения приговора на родине; в) осужденный имеет постоянное место жительства в стране, вынесшей приговор[[16] ].

Практика возвращения в "свои" страны для отбывания наказания лиц, осужденных за границей, сравнительно невелика.

Вместе с тем уже теперь совершенно очевидно, что она более эффективна по сравнению с прежним порядком, при котором иностранцы отбывали наказание там, где были осуждены. Представим себе ситуацию, когда, скажем, Вьетнам не востребовал своего гражданина, осужденного в России –по месту совершения преступления. Того же не сделали еще несколько стран. Все осужденные — из разных регионов мира. Никто из них не знает русского языка. В какое исправительно-трудовое учреждение их направлять? Кто должен заниматься их ресоциализацией? Нужно ли создавать места лишения свободы для "основных" национальностей или специально для лиц, владеющих наиболее распространенными языками (английским, французским, испанским, арабским)?

Все эти вопросы отпадают, если иностранцы, приговоренные российскими судами к лишению свободы, будут направлены для отбывания приговоров в собственные страны.

Мы привели пример России, но эта проблема одинаково актуальна для всех стран мира, особенно сейчас, когда взаимопроникновение преступности происходит весьма стремительно.

В заключение назовем несколько основополагающих принципов, разработка которых в сфере экстрадиции еще не закончена, но, по крайней мере, они принимаются международным научным сообществом. Это:

а) последовательное соблюдение прав человека в соглашениях об экстрадиции, соответствие их пактам о правах человека;

б) инкорпорирование во внутреннее законодательство основных прав человека, предусмотренных в международных конвенциях и соглашениях об экстрадиции;

в) осторожное отношение к экстрадиции в случаях возможности применения смертной казни, учитывая в целом отрицательное отношение к этой мере наказания (в законодательных актах некоторых государств прямо указано на недопустимость экстрадиции, если после передачи преступника к нему будет применена смертная казнь);

г) строгое соблюдение в соглашениях об экстрадиции и практике ее применения так называемых минимальных правил обращения с заключенными, рекомендованных ООН;

д) исключение экстрадиции в страны, где применяются пытки или допускается жестокое обращение с осужденными;

е) исключение экстрадиции в страны, где существует дискриминация по расовым, религиозным или иным основаниям;

ж) поощрение экстрадиции в страны, где руководствуются принципами гуманизма, в том числе в отношении лиц, совершивших преступления.[[17] ]

Подводя итоги рассмотрению проблемы выдачи преступников, следует подчеркнуть, что международное уголовное право как комплексная отрасль права без этого института существовать не может. Применение его не только к международным, но и к другим преступлениям говорит о том, что в развитии международного уголовного права наступил новый этап. Он связан с тем, что границы между преступлениями международными, международного характера и многими видами общеуголовной преступности становятся все более прозрачными. В то же время этот процесс не может быть оценен как поглощение международным уголовным правом внутреннего права государств, или наоборот. Различия всегда останутся. "Слияния" их быть не может. Но учитывать процессы, происходящие в мире, необходимо. Задача этих отраслей - борьба с преступностью, только разными видами и разными способами, направленными на защиту от преступных посягательств, как всего международного сообщества, так и каждого человека.

2. Экстрадиция в Российском праве

«Экстрадиция – это согласованный между заинтересованными государствами на основе норм международного права акт правовой помощи, заключающийся в передаче преступника другому государству в целях привлечения его к уголовной ответственности или для приведения в исполнение приговора» – такое определение дает отечественный учебник по международному праву. Выдача преступников одним государством другому – обычная процедура в мировой практике. По словам генерального прокурора РФ Владимира Устинова, только Россия ежегодно получает около 15 тыс. запросов об экстрадиции и сама направляет в разные страны около 700. Как правило, наибольший резонанс вызывают дела политического характера, хотя, например, для выдачи в 2001 г. по запросу США колумбийского наркобарона Фабио Очоа были внесены изменения в конституцию Колумбии, прежде запрещавшую экстрадицию своих граждан.[[18] ]

Положения об обмене преступниками содержались еще в договорах князей Олега и Игоря с Византией (можно считать, что это были первые юридические контакты с греками). Иван Грозный обращался к королю Речи Посполитой с просьбой помочь «вернуться» в Россию Андрею Курбскому, бежавшему в Литву и писавшему оттуда послания, обличающие царя в жестокости и неоправданных казнях. А на рубеже XVI–XVII вв. вопросы выдачи преступников были предметом переписки с Англией, Швецией и Китаем. XVIII–XIX столетия – период активного формирования международных норм о выдаче преступников. [[19] ]

Соответствующие положения содержатся в договорах о дружбе и союзе, которые Россия подписывает с Францией, Швейцарией, Испанией, Австрией, Пруссией. К концу XIX в. конвенции заключены почти со всеми странами Европы, в том числе с Данией (1866 г.) и Великобританией (1886 г.). Не случись Октябрьской революции, действовали бы договоры и по сию пору. Не нашлось бы надежного пристанища и для россиян, пожелавших укрыться в Испании и США (договоры с ними были заключены в 1888 г. и в 1893 г. соответственно). В 1902 г. Верховный суд США принял решение об экстрадиции российского подданного Грина, присвоившего 25 тыс. руб. из актива фирмы E.L. Zeefo & Co в Ростове-на-Дону и бежавшего в Сан-Франциско. В 1909-м Германия выдала русской полиции революционера Камо, ограбившего карету инкассаторов Государственного банка России в Тифлисе и пытавшегося обменять банкноты у перекупщиков в Берлине. [[20] ]

В советское время прежние договоры об экстрадиции были аннулированы, а новых было заключено мало: подобные соглашения предполагают взаимное доверие партнеров к юридическим системам друг друга, а в эпоху холодной войны такого доверия, понятно, было немного. Кроме того, двусторонний договор о выдаче подразумевает соответствие юридических норм – в частности, сопоставимость наказаний за одно и то же преступление. Не говоря уже о том, что многие деяния, которые советский УК причислял к тяжким преступлениям (вроде «нарушения правил валютных операций»), на Западе вовсе не считались противоправными. В результате из европейских стран, не входящих в Варшавский договор, соглашения о взаимной правовой помощи были заключены только с Финляндией, Грецией и Кипром.

Став в 1996 г. членом Совета Европы, Россия подписала Европейскую конвенцию о выдаче правонарушителей 1957 г. и Конвенцию о правовой помощи по уголовным делам 1959 г. При ратификации было сделано несколько оговорок, допускающих в ряде случаев отказ в выдаче или ее задержку на неопределенный срок. Впрочем, редкая страна не пользовалась правом внесения национальных оговорок в ратификационные соглашения, вследствие чего многие положения базового документа теряли реальную силу. Поэтому условия выдачи, как правило, определяются в рамках конкретного судебного процесса. Проблемы экстрадиции легче решить посредством двусторонних соглашений, в которых подробно оговорены возможные поводы, условия и обстоятельства выдачи. Основа таких соглашений – принцип aut dedere aut judicare (выдай или суди) и условие абсолютной взаимности. Россия заключила всего около десятка двусторонних соглашений о выдаче, в основном со странами Азии. [[21] ]

Европейских партнеров всего два – Литва и Италия, есть соглашение и с Бразилией. Нет, кстати, специального договора и с Грецией – лишь соглашение о правовой помощи по гражданским и уголовным делам, доставшееся в наследство от Советского Союза. Отношения с остальными регулируются конвенцией 1957 г. (подписанной, согласно уставу Совета Европы, всеми его членами); существуют также договор с США об оказании взаимной правовой помощи по уголовным делам и Минская конвенция 1993 г. (для стран СНГ). Процедура экстрадиции часто начинается сразу по получении запроса и соответствующих документов, если запрашиваемая сторона признает представленные доказательства вины фигуранта достаточными. Если нет, может быть затребована дополнительная информация (количество таких запросов никак не регламентируется), и дело иногда затягивается на годы. Именно так и происходит в делах Березовского и Закаева.

Репутация российского следствия известна: «доказательства» не всегда убеждают даже отечественные суды, а западные – тем более. Все это затрудняет экстрадицию в Россию. Особенно в тех случаях, когда очевиден политический подтекст. «Во всех цивилизованных странах прекрасно осведомлены о том, как у нас осуществляется правосудие, – сказал в интервью «Журналу» вице-президент Международного союза адвокатов Ахмат Глашев. – Если речь идет о выдаче политически значимой фигуры, то тут уж об объективности говорить очень сложно. В нашем законодательстве ведь нет определения «политическое преступление». Все дела об экстрадиции проходят по уголовным статьям. К тому же часто неправильно оформляются документы. Ну откуда тут взяться уважению?» И даже если доказательства убедительны, Запад не стремится выдавать запрашиваемых Россией. Потому что считает пребывание в российских тюрьмах пыткой. И справедливо. [[22] ]

Отказ испанского суда выдать Владимира Гусинского по запросу российской Генеральной прокуратуры говорит о том, что Россия далеко продвинулась в деле отгораживания от остального мира. По сути, решение испанского суда означает вотум недоверия российским правоприменителям, вообще российской правовой и судебной системе.

Напомним, что у СССР договоров об экстрадиции было, мягко говоря, немного. Из европейских стран, не имевших чести входить в Варшавский договор - только с Финляндией, Грецией и Кипром. Большинство приличных стран не заключали двусторонние договоры об экстрадиции (и не пускали СССР участвовать в соответствующих многосторонних конвенциях) в основном по двум причинам. Во-первых, соображения практические. Западу не хотелось, чтобы КПСС, через запросы своей потешной судебной системы, добивалась выдачи диссидентов, пользуя не потешную, а вполне серьезную судебную систему западных стран. [[23] ]

Во-вторых, соображения принципиальные. Именно в силу бутафорского характера советской судебной системы, западные страны не могли формально признавать ее в качестве надлежащего контрагента. Заключение договоров об экстрадиции означало бы именно такое признание.

Сама система экстрадиции подразумевает значительное совпадение основополагающих принципов судебных систем соответствующих стран, фактически в этом случае две системы действуют как одна, причем в таком определяющем (со времен Magna Carta) для западных демократий вопросе, как соблюдение прав личности при уголовном преследовании. Можно даже сказать, что одним из важнейших признаков принадлежности к западной цивилизации и является восприятие той или иной национальной правовой системой доктрин habeas corpus и due process of law. Естественно, было бы просто неприлично заключать договоры о правовой помощи по уголовным делам с господами Вышинским, Руденко и их наследниками, которые почитали и habeas corpus, и due process of law в качестве вредных буржуазных затей, придуманных исключительно с целью подрыва советской власти. [[24] ]

Даже Греция и Кипр, которые согласились включить в договор с СССР положение об экстрадиции, настояли на оговорке о том, что выдаче по запросу не подлежат лица, которым в запрашиваемой стране было предоставлено убежище - т.е. диссиденты.

Надо сказать, что у России до 1917 года такой проблемы не было. Например, между Россией и США существовал договор об экстрадиции (подписан в 1887 году, затем в него были внесены поправки, после ратификации сторонами вступил в силу в 1893 году). В 1902 год американский суд на основе этой конвенции принял весьма любопытное - и актуальное - решение об экстрадиции, которое рассматривается здесь.
После 1991 года процесс сближения нашей правовой системы с западными системами правосудия вроде бы начался, но о счастливом его завершении говорить явно преждевременно. У России по прежнему нет двусторонних договоров об экстрадиции с крупными западными странами. Ни в договор о правовой помощи с Испанией, ни в такой же договор с США положение об экстрадиции не включено. Вместе с тем, Россия с 2000 года участвует в европейской конвенции 1957 года. [[25] ]

Принципы сотрудничества с российской стороной американцы, например, формулируют так: [[26] ]

1. Заключение любого договора, предусматривающего экстрадицию, пока преждевременно.

2. Будем сотрудничать с Россией по вопросам выдачи предполагаемых преступников, однако только по конкретным делам, каждое из которых будет рассматриваться по существу.

3. Конкретные люди могут быть выданы России, однако, не в рамках процесса экстрадиции, а как бы путем депортации.

Последние два пункта важны и взаимосвязаны. Экстрадиция, в отличие о депортации, предполагает значительную степень автоматизма. Судебной проверке со стороны запрашиваемого государства подлежат не существенные для дела факты, а обстоятельства, практически полностью процессуального характера, связанные с самим запросом. Так, судья, например, Испании, получивший запрос, например, из Франции, проверяет, действительно ли то преступление, которое указано в запросе, является преступлением и по уголовному кодексу Испании, причем действительно ли за такое преступление назначается наказание не менее года тюремного заключения. Проверяется и соблюдение формальной процедуры запроса о выдаче. При экстрадиции практически никогда (хотя прямо это и не запрещено) суды не делают того, что они сделали в "деле Гусинского" - они не меняют правовую квалификацию действий соответствующего лица, основываясь на тех фактах, которые стали им известны в ходе слушаний по экстрадиции. Практически никогда, поскольку подобная переквалификация означает крайне низкое мнение суда о профессиональной состоятельности и/или добросовестности лиц, составивших запрос о выдаче. Соответственно - крайне низкое мнение о правоприменительной системе той страны, из которой поступил запрос.

Это, кстати, четко осознавали действующие лица слушаний о выдаче Владимира Гусинского. Генеральный прокурор Испании Фунгариньо (Fungarinho) - сторонник экстрадиции - прямо обвинил судей в неуважении (deslealtad) к России. Судья Карлос Ольеро (Carlos Ollero), голосовавший против решения, представил свое особое мнение в том же духе. Основная мысль судьи - преимущественное значение должны иметь требования международного порядка и обязательности (т.е. автоматичности) сотрудничества органов правосудия (а для целей конвенции 1957 года прокуратура также является органом правосудия). При этом судья Ольеро просил своих коллег учесть, что Россия переживает переходный период, и что, в силу этого, к российской прокуратуре следует проявить снисходительность. То есть Ольеро исходил из того, что следует автоматически удовлетворять запросы российской прокуратуры, коль скоро Россия является полноправным участником конвенции 1957 года, а некоторые огрехи можно списать на издержки переходного периода. Таким образом, данный вопрос был предметом обсуждения среди судей, и большинство суда полностью сознавало последствия своего решения. При этом, как отмечено в самом решении, свою роль сыграл и факт политического преследования Владимира Гусинского в России, который, как сказал суд, нельзя исключить, и нельзя отказаться a priori рассматривать в суде. Как видно из текста решения, неизгладимое впечатление на испанских судей произвел знаменитый протокол № 6, которым российские власти гарантировали отдельному человеку соблюдение личных гражданских свобод в обмен на собственность. Испанцы, сами недавно жившие при авторитарном режиме, весьма чутко относятся к проявлениям подобной дикости. [[27] ]

При чтении решения иногда кажется, что испанский суд просто смеется над некомпетентностью авторов прокурорского запроса. Чего только стоит пассаж из решения, относящийся к обвинению Гусинского в мошенничестве, якобы совершенном путем завышения оценочной стоимости акций компаний, которые передавались Газпрому в обеспечение кредита.
"Мы видим многомиллионные сделки, совершенные руководителями мощных компаний, у которых достаточно юридических и финансовых советников, и в которых существуют естественные системы защиты против мошенничества. Невозможно представить, чтобы лицо, о выдаче которого идет речь, извратило волю руководства Газпрома путем такого простого трюка, как подмена оценки одной компании оценкой другой компании и последующим односторонним завышением цены акций, передаваемых в залог - и так четыре раза". [[28] ]

('Nos hallamos ante operaciones millonarias, celebradas entre responsables de empresas poderosas, cumplimentadamente asesoradas en el orden juridico y financiero y con naturales barreras de defensa para evitar la defraudacion (...). No cabe admitir que el reclamado viciase la voluntad de los responsable de Gazprom mediante una falacia tan simple como trucar la valoracion de una compania por la de otra, y justipreciar luego unilateralmente, al alza, las acciones dadas en prenda (...) y ello en cuatro ocasiones').[[29] ]

В оправдание Генпрокуратуры следует сказать, что она не часто сталкивается с проявлениями здравого смысла в решениях российских судов общей юрисдикции и, видимо, никак не ожидала столкнуться с обычной человеческой логикой в испанском суде.

То есть испанский суд, во-первых, решил, что запрос составлен неправильно с юридической точки зрения, а также может мотивироваться политическими соображениями. Чего и опасался Запад, отказываясь заключать договоры об экстрадиции с СССР. (Кстати, именно на это обстоятельство в свое время ссылались адвокаты известного господина Конаныхина в США - подробности здесь).

В общем, Генеральная прокуратура наглядно продемонстрировала, что не представляет в принципе, как функционируют нормы права в приличных странах. Российской правовой системе, по милости Генпрокуратуры, поставили неудовлетворительно. Стало быть, поставили неудовлетворительно всей российской государственной системе, что должно навести западных политиков на мысль о печальной необходимости некоторой изоляции России.

Надо сказать, что сторонников изоляции России и так достаточно.
Лондонский "Экономист" некоторое время назад писал о том, что финансовую систему России следует изолировать от западной, поскольку российская банковская система по сути является формой мошенничества, и может подзаразить банковскую систему Запада. Главный редактор вашингтонского журнала "Foreign Affairs" Фарид Захария с возмущением писал о том вопиющем факте, что в ресторанах на Лазурном берегу Франции меню подают и на русском языке. Однако, как наблюдательно отметил господин Захария, не на китайском. По мнению популярного политолога, связано это не с тем. что китайцы менее склонны к приятному образу жизни, чем русские, а с тем, что юань, в отличие от рубля, не конвертируем. В качестве действенного способа избавиться от неприятного для г-на Захарии русского присутствия в некогда уютных уголках цивилизованного мира было предложено загнать Россию в новое финансовое гетто. [[30] ]

Видимо, российская Генпрокуратура глубоко прониклась идеями безымянных авторов "Экономиста" и господина Захарии и решила со своей стороны сделать все, чтобы Россию в приличное общество больше не пускали.

Можно также предположить, что испанские судьи все-таки живые люди, и видели хотя бы один из многочисленных репортажей испанского телевидения о деле Павла Бородина, где вопрос о выдаче также стоял, однако известно в какой плоскости. Понятно, что дело Бородина уважения к российской системе правосудия не прибавило, а наоборот, могло навести на некоторые мысли относительно степени беспристрастности российской прокуратуры вообще и господина Колмогорова в частности.
Другая малоизвестная в России сторона дела Гусинского связана с тем, кто и как пытался оказывать влияние на испанцев. А такое давление, по сообщениям испанской прессы было, несмотря на официальное заявление представителя испанского правительства об обратном. [[31] ]

Высказывания официальных лиц Израиля и США у нас известны, менее известно другое. Так, специально в Мадрид для разговоров с испанскими властями приезжал видный израильский политик Шломо Бен Ами. Надо сказать, что к этому человеку в Испании - особое отношение. Шломо Бен Ами -необычная в мировой дипломатии фигура. Он - испанист с мировым именем, специалист по средневековой истории и культуре Испании, интеллектуал, обаятельный и скромный человек. Долгое время он был послом Израиля в Испании, прекрасно знает испанскую элиту, естественно, блестяще владеет испанским языком. Лучшего заступника перед испанскими властями и представить нельзя - если не считать того человека, которого Владимир Гуситский выбрал в качестве адвоката. Дело в том, что медиа - магната защищает адвокатская фирма А. Гарригеса Уокера (A. Garrigues Walker) - человека, в Испании просто легендарного. Достаточно упомянуть два факта - то, что Гарригес был одним из самых активных (хотя и не публичных) участников сложнейшего процесса перехода Испании к демократии, а также то, что он является одним из членом т.н. трехсторонней комиссии, которую советская пропаганда называла не иначе, как теневым правительством Запада.[[32] ]

С учетом того, что в испанской политической культуре неформальные контакты играют, может быть, большую роль, чем в какой бы то ни было другой стране Запада, огромные связи Гарригеса делу помешать не могли.
В качестве контрлоббиста российская Генпрокуратура направила г-на Колмогорова. При всем уважении к верному другу П.П.Бородина, позволим предположим, что его контрлоббистские усилия были не слишком эффективны. [[33] ]

Однако гораздо интереснее не кто поехал в Мадрид, а кто туда не поехал.

Дело в том, что в Мадриде в 90-е годы был еще один иностранный посол, блестяще говоривший на испанском языке и имевший обширные связи в испанской элите. Это - тогдашний посол России, а ныне министр иностранных дел РФ Игорь Иванов. Вот он как раз и воздержался от какой-либо активности в "деле Гусинского", что явно контрастировало с его сверхактивностью в другом великом деле об экстрадиции - "деле Бородина". Упомянем также и тот небезынтересный факт, что А. Гарригес Уокер является стародавним личным другом г-на Иванова. [[34] ]

Из этого следует один простой вывод - активность Генпрокуратуры в "деле Гусинского" является активностью самой Генпрокуратуры, которой другие российские ведомства, а также сам Кремль по разным соображениям отнюдь не стремятся помочь. (В том числе, видимо, и потому, что для Кремля, просто по логике ситуации, Гусинский за границей - меньшая головная боль, чем Гусинский в Бутырке). [[35] ]

Однако в случае неудачи прокуроров могут быть сделаны самые внезапные оргвыводы - причем не только в отношении персоналий в руководстве Генпрокуратуры, но и в отношении полномочий и функций ведомства в целом.

Так что новый запрос Генпрокуратуры, уже по линии Интерпола, так быстро последовавший за отказным решением испанского суда, свидетельствует об одном - в данном деле прокуроры одиноко борются не за Владимира Гусинского, а за свое будущее.

Заключение

Итак, выдача ( экстрадиция) - это согласованный между заинтересованными государствами на основе норм международного права акт правовой помощи, заключающийся в передаче физического лица, совершившего преступление международного характера, другому государству в целях привлечения его к уголовной ответственности или для приведения в исполнение вступающего в силу приговора в отношении данного лица.

В настоящее время общепризнано, что выдача преступников - это право государства, а не его обязанность. Обязанность выдачи может быть только при наличии соответствующего международного договора и с учетом определенных условий. Государство, направляя требование о выдаче, берет на себя обязательство не привлекать к уголовной ответственности и не подвергать наказанию лицо за те преступные деяния, за которые выдача не была произведена.

Собственно экстрадиция преступника или подозреваемого государству, на территории которого он совершил преступление, - дело довольно длительное, состоящее из множества формальностей.

В большинстве случаев данная процедура осуществляется с помощью Интерпола. Прокуратура страны, требующей выдачи своего гражданина, должна направить в штаб-квартиру Интерпола запрос-ориентировку с разъяснением, в чем он обвиняется и на каком основании.

Затем Интерпол принимает решение об объявлении человека в международный розыск.

Если лицо, на арест которого есть санкция Интерпола, задержано на территории какого-либо государства, суд этого государства должен принять решение о выдаче разыскиваемого.

Только после принятия положительного решения судом происходит собственно передача преступника.

Весь процесс сопровождается гигантской бюрократической перепиской между странами и занимает обычно несколько месяцев.

Впрочем, участие Интерпола не является обязательным, и экстрадиция может осуществляться на основе двусторонних соглашений. Процедура при этом выглядит примерно так же.

Правонарушения, связанные с гражданско- правовой и административно-правовой ответственностью, не могут служить основанием для постановки вопроса о выдаче того или иного физического лица. Положительное решение требования о выдаче лица, совершившего преступление международного характера, как правило, означает, что запрашиваемое государство считает преступным деяние, совершенное данным лицом. При необходимости предоставления доказательств виновности подозреваемого возникает вопрос о проверке обоснованности выдвигаемого обвинения со стороны государства, от которого требуют выдачи.

Правовыми основаниями экстрадиции являются многосторонние соглашения по борьбе с отдельными видами международных преступлений и преступлений международного характера, например, Конвенция Совета Европы о выдаче правонарушителей 1957 г., Конвенция Совета Европы о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1959 г., Гаагская конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.

Для осуществления выдачи необходимо установить состав преступления в действиях лица, в отношении которого поступило такое требование. При этом в национальном законодательстве ряда государств действует положение о том, чтобы прежде чем суд приступит к установлению наличия состава преступления, был получен ответ на предварительный вопрос: предусмотрена ли запрашивающим государством выдача преступников в аналогичных случаях в отношении государства, к которому предъявлено данное требование.

В настоящее время наряду с принципом невыдачи своих граждан иностранным государствам утвердился принцип невыдачи политических преступников. Он закреплен в ряде многосторонних и двусторонних договоров о правовой помощи и в национальном законодательстве многих стран. Однако, несмотря на общее признание самого этого принципа в международной правовой теории и практике нет единого толкования вопроса об установлении политического характера преступления.

В уголовных делах, которые подпадают под категорию международных, прежде всего, возникают три вопроса:

1. юрисдикция, т.е. в какой стране проводить следствие и суд?

2.международные аспекты судебных слушаний, например, явится ли обвиняемый из страны А на суд в страну Б?

3.признание и исполнение иностранных судебных приговоров, т.е. будет ли приговор, вынесенный в стране А, приведен в исполнение в стране Б?

Основной принцип определения юрисдикции в уголовных делах заключается в определении того, насколько компетентны органы следствия и суд страны, где предположительно было совершено преступление, в расследовании данного дела и в вынесении судебного решения.

Кроме того, принимается во внимание и то, где практичнее всего вести следствие и выносить судебное решение.

Эти два критерия компетентность и практичность лежат в основе так называемого принципа территориальности, основополагающего для международного уголовного права.

Автор статьи в энциклопедии Britannica отмечает, что в проблематике юрисдикции есть и личный аспект. Уголовные суды обычно не проводят слушания в отсутствие обвиняемого.

Поэтому в международном контексте приобретают особое значение двусторонние соглашения о выдаче подозреваемых.

Определение характера преступления относится к внутренней политике государства, на территории которого находится беглец. Борьба с преступлениями, носящими международный характер, предусмотрена международными правовыми документами.

Для приведения приговора об экстрадиции в исполнение к требованию о выдаче должны быть приложены заверенная копия приговора с отметкой о вступлении его в законную силу и текст уголовного законоположения, на основании которого лицо осуждено. Если осужденный уже отбыл часть наказания, сообщается и об этом (п. 3 ст. 58 Конвенции Совета Европы о выдаче правонарушителей 1957 г.).

В тех случаях, когда требование о выдаче не содержит всех необходимых данных, запрашиваемое государство-участник может затребовать дополнительные сведения, для чего устанавливается срок до одного месяца. Этот срок может быть продлен еще до одного месяца по ходатайству запрашивающего государства-участника (п. 1 ст. 59). В то же время, когда запрашивающее государство-участник не представит в установленный срок истребуемых дополнительных сведений, запрашиваемое государство-участник должно освободить лицо, взятое под стражу (п. 2 ст.59). Право требования дополнительной информации компетентным органом стороны, которой предъявлено требование о выдаче, считается общепризнанным в договорной практике западных государств. Поступление надлежаще оформленного требования о выдаче и документов, прилагаемых к нему, считается достаточным основанием для взятия под стражу лица, являющегося субъектом требования о выдаче.

Взятие под стражу возможно и до получения требования о выдаче, в порядке так называемого предварительного ареста, при наличии ходатайства заинтересованного государства, гарантирующего последующее представление требования о выдаче. О взятии по стражу до получения требования о выдаче уведомляется государство, от которого поступило ходатайство или на территории которого, как считают компетентные органы страны, арестовавшей преступника, было совершено преступление. Процедура рассмотрения требования о выдаче преступника регламентируется исключительно национальным законодательством государства, которому предъявлено такое требование. В некоторых случаях это специально оговаривается.

Государство, удовлетворившее требование о выдаче, извещает по дипломатическим каналам государство, направившее это требование, и определяет место и время передачи преступника. Вместе с ним передаются вещи, добытые преступным путем, а также предметы, которые могут быть доказательствами по уголовному делу.

Список литературы

1. Конституция РФ

2. Ведомости Верховного Совета СССР. 1979. № 33. Ст. 539.

3. Галенская Л.Н. Правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с преступностью. Л., 1978. С. 32

4. Известия. 1994, 16 нояб.

5. Курс международного права. М., 1992. Т. 6. С. 214Известия. 1994, 12 нояб

6. Международно-правовые аспекты экстрадиции: Сб. документов. Издательство: Юридическая литература, год издания: 2000, страниц: 320

7. Прокурорский надзор. 2004 г

8. Murphy J.F. Punishing international terrorists. N. Y., 1985. P. 37

[1] Прокурорский надзор. 2004 г

[2] Прокурорский надзор. 2004 г

[3] Там же

[4] Международно-правовые аспекты экстрадиции: Сб. документов. Издательство: Юридическая литература, год издания: 2000, страниц: 320

[5] Международно-правовые аспекты экстрадиции: Сб. документов. Издательство: Юридическая литература, год издания: 2000, страниц: 320

[6] Галенская Л.Н. Правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с преступностью. Л., 1978. С. 32

[7] Галенская Л.Н. Правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с преступностью. Л., 1978. С. 32

[8] Там же

[9] Галенская Л.Н. Правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с преступностью. Л., 1978. С. 32

[10] Там же

[11] Курс международного права. М., 1992. Т. 6. С. 214

[12] Курс международного права. М., 1992. Т. 6. С. 214

[13] Известия. от 16 ноября 1994 г.

[14] Известия от 12 ноября 1994

[15] Прокурорский надзор. 2004 г

[16] Murphy J.F. Punishing international terrorists. N. Y., 1985. P. 37

[17] Прокурорский надзор. 2004 г

[18] Прокурорский надзор. 2004 г

[19] Галенская Л.Н. Правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с преступностью. Л., 1978. С. 12

[20] Галенская Л.Н. Правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с преступностью. Л., 1978. С. 32

[21] Прокурорский надзор. 2004 г

[22] Прокурорский надзор. 2004 г

[23] Ведомости Верховного Совета СССР. 1979. № 33. Ст. 539.

[24] Прокурорский надзор. 2004 г

[25] Там же

[26] Прокурорский надзор. 2004 г

[27] Прокурорский надзор. 2004 г

[28] Прокурорский надзор. 2004 г

[29] Там же

[30] Прокурорский надзор. 2004 г

[31] Прокурорский надзор. 2004 г

[32] там же

[33] Прокурорский надзор. 2004 г

[34] Там же

[35] Там же